Русская народная былина.
Вольный пересказ с древнеславянского.
Кто в ютюбе там соколом вьется?
На просмотрах славу стяжает,
Людям правду несёт суровую,
Рубит ботов и погань в комментах?
Всяк ответит не долго думая,
Хоть в бреду али зельем споенный -
То былинный богатырь Алеша-свет,
родом вышед не из Поповичей.
День и ночь Алеша без устали
Бьётся с подлым змием коррупции,
Что пригрелся аки Тугарин Змеевич
На груди Правителя доброго.
Токмо знал богатырь сотоварищи
Змия алчного злые деяния,
И делился сим горьким знанием
На весь свет и других подписчиков.
Говорил Алеша без робости:
- Гой еси ты, Владимир-князь!
Что за пень там сидит-пересиживает,
Что за повар нас отоваривает?
Аль не ведаешь, Красно Солнышко,
Как страдает интеллигенция,
Люд работный прозябает в бедности,
А колхозники вовсе вымерши?
Ить нечестно живут разбойники,
В ближний круг твой вхожие, батюшка,
Хлеба сладкого едят немерено
И палаты ставят белокаменные.
Потемнел лицом Тугарин Змеевич,
Нечем крыть те слова правдивые,
Только Зло в миру, вишь, бесстыжее,
Хитрости оно не чурается.
- Сам дурак, - поднатужившись,
Изрекла в ответ гидра коррупции, -
Чем ты лучше нас будешь, деточка?
Обобрал Муром Лес не на медный грош,
а на рубль серебром с полтиною.
Чай, не зря учился в поганом Йеле
По методичке цветной обшарпанной
Не только бабло рубить из-под ив роше,
А столпы подрубать государевы.
Засвистели вслед, заулюлюкали
Звонари и прочие проповедники,
Но на эту брань подзаборную
Пуще прежнего взвился Алеша-свет!
Заявил совсем без стеснения:
Видно, князь уже сильно просроченный,
Коль не может сладить с Тугарином,
Кормит гадину в счет нашей пенсии.
В те поры повары случились догадливы,
Доследили, как сморит Алешу сон,
И в удобный час водицы сотворенной
Поднесли, в Альбионе испытанной.
На том сказу конец, казалось бы,
Понеслась в инет вестушка горькая...
Но случилась вдруг неувязочка –
Водоносы, Змея подручные,
растеряли, поди, квалификацию.
Уцелел богатырь и, оправившись,
На весь свет рассказал про подлости,
Что над ним чинили безбожники,
Край попутав, прислужники царевы.
Повидавший воочию смертушку,
И, как знать, получив отсрочку той,
Он поведал тайну великую
Про дворец из мрамора с золотом.
И ещё, в отравления мороке -
А иначе никак не вяжется -
Помянул дворовую девку,
Что сосёт, будто малая тёлочка,
из бюджета немалую денежку.
Тут-то лопнуло долготерпение
У Правителя с сердцем мягким –
до поры сердобольного да до времени!
- Нешто эта девка первая,
Что мильёны себе насосала
из казны или ссудного общества?
С тем и повязали Алешу ироды,
Сим же часом в застенок бросили,
И, покорная до раболепия,
Приготовила Фемида мантию,
принасупившись, бо суров закон.
Богатырь головушку буйную
Не повесил, не опечалился.
Вспомнил он миллионы подписчиков,
Лайки ихние и комментарии
смелые аж до безумия.
- Эй, вставайте! – воззвал из острога он. -
Пришла беда, откуда не ждали вы,
За мою и вашу свободу, граждане,
Надо вместе нам, как один за всех!
Легионы протестующих яростно
Застучали по клавишам гаджетов,
Дерзкие, словно они Гарибальди,
Вдохновленные аки Гарсиа Лорка...
Ну, и на улицы, правда,
Вышла немалая толика,
А навстречу юнцам, поголовно чай,
Выслал Тугарин отряды,
в доспехи и шлема упакованные...
Так и не сталось из протестующих
Триста спартанцев, Фермопилы одюживших -
Видать, одной в Телеграме смелостью
Не берут городов с телеграфами.
Тож, супостаты нечестно ударили,
Навалившись впятеро на единого,
Расстарались плечо себе самовывихнуть,
И стаканчиком, из бумаги летальным,
на шлемах получили вмятины...
Сдвинув с глаз прочь повязку, Фемидушка
К шествиям тем в городах пригляделася
И вломила праздношатающимся
Кому год, кому три по всей строгости,
ибо дура лекс, как гласит латынь.
Загорелся тотчас спор промеж русичей:
Нешто должно мальчикам-девочкам
В колоннах шествовать как Гаврош какой?
Что ж отцы по печам сиднем сидючи
На святое дело не торопятся,
Корчевать ватагою не берутся пень,
Против злого не встают плечом к плечу?
То лишь в сказке Гайдара кибальчиши
День и ночь, как известно, держалися
До наступления Красной Армии,
Красной, как и знамя советское...
Только нет уж давно Советов тех
да и власти их нет приснопамятной.
Хайп поднялся среди сообщества:
Со времен Чернышевского ведомый,
На вопрос, делать что и кто виноват,
Однозначного не было мнения.
Говорили волхвы, говаривали,
Как ни кинь, всюду выйдет клин,
Обозлил народ Тугарин Змеевич,
А взамен жди чего хуже прежнего.
Мол, знавала Русь-матушка всякое,
Ан такого мздоимства не видела,
Стыд-позорище на весь белый свет,
Особливо то игрища с урнами...
Только хуже пролитая кровушка,
Коли брат на брата вновь стеной пойдет.
А ить знамо то, уже плавали,
Со страной большой распростилися,
разорились и померли многие.
Тож толкли перехожие калики:
Застят свет не дворцы, не подати,
Воли жаждет народ, справедливости,
Хоть не быть кому-то на пиру честном...
Напасть сызнова терзает русичей,
Сталось, жизнь нечестно обустроена,
Потому есть нужда перестроиться
С верой в лучшее, не щадя живота
от сапог, под живот заточенных.
И пронесся по долам и весюшкам
Не то легкий вздох, не то рокот глухой...
Точь сама землица в утешение
На извечный вопрос отозвалася.
Истинно, сколь ни виться веревочке,
А конец ей грядет неминуемый,
Вот уж будет народ веселиться,
Ан и кто-то горько заплачет...
То старина, то деяния прошлые,
А что станется, то неведомо.