Шмель и Пчёлы

Шмель и Пчёлы

Пчёлы

НИКИ,  братенник

КАЛЕЙДОСКОП из ДЕТСТВА
Часть 1

1

Ники, услышав, что на юношеский фестиваль на четвёртый континент иерогосударь направил Руди, удивился. Мальчик подошёл к зеркалу. Выглядел не очень. Недавно перенесённая болезнь оставила следы: бледность, остатки мази. М-да, некрасиво. Но всё-таки… И он направился к кабинету дяди. Створки двери были приоткрыты, и вопрос  коллеги Мишеля о престолонаследовании мальчик услышал. Но сразу сбросил со счетов: не та партия. Но и заходить в кабинет не поспешил: там отец, он бдит и пресекает любое своеволие с иерогосударем. «Любой овощ обязан знать своё место», – один из девизов регента. И Ники отошёл от кабинета в тень, присел на корточки и решил ждать.
Благо – недолго.  Правители вышли. Когда аэролёт отца взлетел, Ники появился в проёме дверей кабинета дяди.
- Слушаю тебя, племянник, – произнёс Герман. – Хотя и по твоему недовольно-воинствующему виду понятно: почему я направил Руди? Мальчик, во-первых, из всех детей правителей – он самый старший. Во-вторых, его знаний достаточно, чтобы начать службу в моём аппарате. В-третьих, ему это интересно. А тебя что туда влечёт? Только амбиции? Но…
Ники перебил:
- Извини, дядя, но если ты будешь меня и Омара держать на втором плане, чему мы научимся?
- Мальчик мой, ваш возраст говорит только о том, что вы стадии начального обучения. Но я рад, что ты стал задумываться о собственном месте в нашем мире. Значит, более усердно ты и твой братик будете осваивать наши законы, науки, правила этикета. Ты со мной согласен?
- Государь, вы правы. Но, дядя, там должен выступать скрипач, о котором восхищался мой крестный. Я хочу его услышать.
- Только это?
- Пока – да.
- Ники, я планировал пригласить маэстро для серии концертом во Мсту и в Бернск. Ты его в любом случае услышишь. Но – у меня вопрос: с чем связан твой интерес к господину Пикани;;;?
- Крестный сказал, что он своей игрой умеет опустошать души.
- Опустошать души? Как-то этого я не замечал. Интересно очень. Я сам играю на других инструментах…
- Но альт маленький.
- Но чтобы научиться играть на нём, или… скрипке… тоже требуется терпение, упражнение.
- Дядя! Ни на каких инструментах играть мы с братиком не решили. Омар вообще держится вдали от всяких музы;;к.
- Ладно, Ники, беги играть.
Через два дня дядя Серж прилетел за мальчиками и увёз  всю компанию, даже кота, на концерт маэстро. Его выступление превзошло ожидание мальчика. Но когда дядя взял в руки скрипку (ещё уверял, что до этого ни разу не играл на ней!) и провёл смычком – музыка создавала то радугу, то цветы, то игры дельфинов, то догонялки зайцев или белок. А потом вдруг появился отец. И всё – БАЦ! Дядя со своим пушистым надзирателем исчез. Они с братиком пошли впереди отца. Тот всю дорогу молчал. Когда прибыли во Мсту, Омар своим тихим голосом изрёк:
- Отец, а та девочка ничего… Хотя так фальшивила…
- Какая?
- Ко;;то, скрипачка.
- И что?
- Иерогосударь сказал, чтобы она учила братика игре на скрипке.
- Сколько ей лет?
- Тринадцать.
- М-да, детского сада мне здесь только не хватает. Посмотрим на ваше, судари, поведение. И кто из вас, господа, спровоцировал это музыкальное соревнование?
- Так дядя же всё равно лучше оказался! – быстро вставил слово Ники.
- Понятно. Ты? Молодой человек, на протяжении сорока дней по сорок поклонов.
- За что?
- За проявление гордыни. Ещё раз подобное вытворишь – получишь от меня ремня. Широкого ремня. Коль ума в мозгах нет, будем забивать его через задницу. Пока не поздно.
Мама появилась кстати. Проворковала:
- Чем наши сыновья прогневали отца?
Юрий махнул рукой.
- Понятно. Дело серьёзное. Мальчики, мыть руки, кушать и спать. Я – к Германушке.  Папа Юра, пожалуйста, вы сгущаете краски. Всё хорошо закончилось. Пуся остался очень доволен поездкой.
- Конечно! Пуся! Мы скоро будем носить указы ему на подпись.
- Папа Юра, право, вы меня заинтриговали, – с этими словами Машенька качнула бёдрами, развернулась на каблуках и поплыла к кабинету брата. Вплыла в него. Герман сидел на диване и внимательно смотрел на свои пальцы. Они дрожали.
- Неужели тебя, – промурлыкала наместник, – так впечатлила собственная первая игра на скрипке? Стоит ли так третировать Первейшего? Это же его конёк. А тут ты выперся со своими амбициями и вероломством. К чему эти пасьянсы, извращения? Жуки, пауки, комарики?
- Машенька, эти маленькие невзрачные внешне беззащитные существа – истинные хозяева любой планеты. Об этом стоит помнить любому, кто стремиться называться разумным.
- Он мне ещё и теософскую проповедь прочитал. Братец! Любимый! Да что с тобою? Ты перетрудился на ниве созидания? Или созерцания? И ты, говорят, нашёл Ники учителя для занятий на скрипке? Не рано ли мальчику? Или ты сам решил у этой сиротке чему-то научиться?
- В этой девочке есть искра Создателя.
- Но у неё такой короткий путь.
- Как у любой звезды. И пусть она пролетит в относительно благоприятной обстановке.
- То есть ты оплачиваешь её уроки? По максимуму?
- Придётся.
- ?
- Характер Ники – помесь ярости солнца и мороза… Психологические издержки для юного преподавателя. И я подумал о скрипке. Самые лучшие в данный момент, по-моему, изготовляет мастер…
- О нет, Герман. Сначала – самую обыкновенную, которую можно приобрести в самом обыкновенном магазине музыкальных инструментов. И я даже знаю такой магазинчик во Мсте. Мы туда забегали с Нинно слушать, как сопит хозяйский кот во сне. Он был такой милашка! Такой музыкальный! Я сейчас позвоню хозяину.
- Машенька, но к полуночи время подходит!
- Так что возьмём только Ники. Омар в это время всегда спит. Он просыпается с первыми лучами света.
Герман развёл руками… Мария уже набирала номер телефона хозяина магазина:
-  Господин Эрнест? Мария Юнкс. Доброй ночи. У нас, у меня и иерогосударя, небольшая просьба. Нам надо купить скрипку для старшего мальчика. Для Ники.
На противоположном конце извинялись, оправдывались, бубнили. А Машенькин голос журчал:
- И большая просьба. Выбор скрипки – дело хлопотное. Не надо посторонних глаз. Мы подъедем на (Герман показал авто) авто, тогда и свет включите, и магазин откроете. Зайдём – двери закроете. Это важно… для нас. До встречи. – Она прекратила разговор и обернулась к брату: – Вот и всё. Пошли за мальчиком.
Они направились в детскую. Омар спал. Ники лежал с открытыми глазами и ногами в воздухе рисовал фигуры. Мария наклонилась над ним:
- Не спится, мой принц?
- Не-а.
- Вставай, быстро одевайся. Поедем в магазин выбирать тебе скрипку.
Мальчик было крикнул и хотел хлопнуть в ладони, но Машенька поднесла палец к его губам, озорник молча закивал головой. Но стоило Ники начать одеваться, как Омар в полусне тоже начал вставать. Герман тут же подошёл к его постели, взял сонного мальчугана на руки, сказал:
- Я отнесу его в свою спальню. Уложу. Затем схожу за авто. Вы спускайтесь.
Машенька кивнула. Герман отнёс Омара к себе, уложил в свою кровать, укутал одеялом, поцеловал в лоб и поспешил в автогараж. Когда Герман подвёл авто к крыльцу, мать и сын уже ждали его.
- Слушай, а как мы будем расплачиваться? – с испугом спросила Мария.
- Серж съездит. Пока… мы ничего не купили.
Они подъехали к магазину. Окна его были темны. Стоило только выйти Марии, как сквозь щели жалюзи полился свет, открылась дверь. Герман вышел из авто, взял мальчика на руки. Хозяин с поклоном встретил  своих неожиданных ночных гостей. Все прошли в помещение.
- И это всё, дядя, ты сможешь нам купить? – удивлённо спросил Ники.
- Только то, что необходимо в данный момент, – спокойно ответил Герман, опуская мальчика на пол. – Иди, выбирай.
И мальчик побежал. От инструмента к инструменту, трогая всё подряд. Те издавали спросонья то невнятные, то визжавшие звуки. Но всё было так забавно, смешно, весело, бестолково, дурашливо, причудливо – что взрослые улыбались.
Хозяйка предложила чай гостям.
Наконец инструменты были выбраны. И не только скрипка со смычком для малыша, но и для друзей по забавам.
- Утром с расчётом к вам приедет Серж, – произнёс Герман, поднимаясь. – Ему передадите и товар.
- Благодарю, иерогосударь. Благодарю, госпожа наместник.
Авто возвратилось к крыльцу резиденции иерогосударя. Всего несколько минут по городу – но Ники уснул. Спал и улыбался. Герман помог выйти Машеньке, взял на руки мальчика. Оба направились к дверям. Вошли. И встали: папа Юра стоял перед ними, скрестив руки на груди. Спросил тихо:
- Так, господа, где вы были и куда носили сына?
- Ездили в магазин музыкальных инструментов, – в тон ему ответила Мария. – Мы не стали вас беспокоить.
- Беспокоить? Господа, а вы подумали, стану ли я беспокоиться, обнаружив, что ни жены, ни сына нет?
- Мы думали… быстро.
- М-да, думали. Герман, давай ребёнка. А сам – марш в свою комнату. Под домашний арест.
Герман отпрянул, но отдал мальчика папе Юре. А сам, поглядывая на регента, удалился на свою половину. Вошёл в комнату. Омар спал. Рядом с ним – Пусёночек. Разоблачился, принял душ и лёг. Обнял своих малышей и уснул. Крепко и надолго.

ХХХ

- Доброе утро, Мишель, – Валерии был на проводе. – Последние новости. В полночь «бычок» с сестрёнкою и племянником побывал в музыкальном салоне.
- И тебе, здравствуй. И что это означает для нас?
- Это я и хочу проверить. Я завтракаю у тебя. И сразу выезжаем.
- Но он открывается в…
- Когда мы подойдём к двери – тогда и откроется. Мы, друг, – правители.
- Шутишь всё?
- Ага. Или… Угу.
- Хорошо. Сообщу Александре, ;чтобы ждала гостя.
Они подъехали к дверям магазина рано. Но – странно – хозяин в тот час же открыл дверь, поклонился, пригласил войти.
- Извините, господа правителя, но государь говорил, что утром приедет Серж.
- Он ещё не вернулся из командировки, – ответил Валерии и, увидев массу упакованных товаров, спросил:  – Или вы против более быстрого расчёта?
- Что вы, господа. Сами понимаете, торговое дело требует движения финансовых потоков.
- Нечто подобное говорит и муж мамочки. Итак, что государь решил приобрести  в вашем, сударь, магазине?
- Они – ничего.  Госпожа Наместник – тоже. Выбирал старший принц. Ники.
- Ники? Принц? И что он купил?
- Скрипку.
- Скрипку?.. Крестни-и-и-чек… Но здесь, по-моему, – он указал на количество упаковок, – их… не одна.
- Да, господин, он попутно выбрал музыкальные инструменты для своих… друзей, – заметив, как Валерии прищурил глаза, осторожно прибавил:  – или приятелей.  И как такому…  покупателю ему… иерогосударю… от нашего магазина подарок, – хозяин протянул небольшую коробочку, упакованную в блестящую бумагу с бантом.
- И что в неё?
- Сюрприз.
- Государь к этому отнесётся с шуткою, но – не наместник. Вы уверены, что это ей понравится. Или её супругу? Регенту?
- О! Это… позволяет… помогает отбивать такт…
- Посмотрим. А сейчас – будьте добры счёт по описи.
- Да, господин.
Мишель дотронулся до плеча Валерии и сказал:
- Как я понял, сам справишься. Уложи всё в сумки. И в багажник.
- А ты?
- Я пройдусь по магазину. Кое-что заметил.
Валерии кивнул. И стал проверять счета. Расплатился. Сходил за сумкой, стал укладывать товар. Отнёс её. Вернулся со второй: часть не поместилась. Когда закрывал застёжку, появился Мишель с аккордеоном на плечах. От его радостно-удивлённого голоса Валерии аж вздрогнул:
- Посмотри, что я нашёл! Поразительно!  Я не мог представить, что смогу подержать  этот инструмент! И даже пройтись по клавиатуре! Слушай! Какой звук! – с этими словами пальцы Мишеля пробежали по клавиатурным панелям, извлекли первоначальный звук, затем стройную мелодию. Затем на иностранном языке пропел куплет. Валерии его подхватил. Немного  поразвлеклись правители.
- Ладно, – сквозь смех произнёс Валерии, – инструмент хорош. Но ты-то что так повёлся?
- Валерии! Его же сделал мастер …! – Мишель назвал фамилию.
- И что?
- Это последний, скорее. Он умер год назад.
- Умер? А как ты узнал, что это его работа?
- Его клеймо. И звук.  У него своя хитрость в настройке мехов и свой рецепт лака.
- А-а-а! Если он нравится – бери. Чего ему на полке стоять. Хоть редко, да поиграешь. Сколько? – Валерии, кивнув на аккордеон, спросил у хозяина.
Тот назвал сумму. А Валерии  продолжал допрос:
- И откуда, милейший у вас такой инструмент?
Хозяин кашлянул в кулак и осторожно произнёс:
- Так, у нас с покойным был такой уговор. Бумаги нотариусом подписаны. Он на склоне лет оказался в затруднительном материальном положении. Я одолжил необходимую ему сумму. Часть её покрыл этот аккордеон. А другая, по согласованию между его кредиторами, была погашена деталями несостоявшихся инструментов.
- Да?
- И где они?
- В ящике. Ящиках.
- А они? Мишель тебе это интересно?
Тот кивнул. А хозяин, заикаясь, произнёс:
- В подвале. Но там сухо, температура постоянная. У меня там весь товар…
- Хорошо. Мишель, у тебя сейчас есть деньги? – Мишель кивнул. – Тогда покупай аккордеон, отнеси его в машину. А заодно и сумку. Поставь всё в салон, – и посмотрел на продавца: – Озвучьте, пожалуйста, сумму.
Тот её произнёс.  Мишель сразу выписал чек. Когда тот ушёл вместе с покупкой и сумкой на улицу, Валерии задал очередной вопрос:
- И на что такую большую сумму покойный маэстро занял?
- На похороны… семьи.
- ?
- Какая-то там… эпидемия. Он не хотел оставаться в должниках. А я… понимаете…
- Понимаю: упускать собственную выгоду.  Прибыль, то бишь.
Хозяин застенчиво развёл руками.
Вернулся Мишель. Валерии сделал галантный жест, потребовав хозяину идти впереди их. Они на лифте спустились в подвал. Хозяин шустро маневрировал между стеллажами. Подвёл к двум ящикам, стоявшим друг на друге в самом дальнем углу. Оба опечатаны, печать-пломба не сорваны.
- Вы не проверяли?
- Для чего? Мне предоставили опись (вы её тоже сможете, при желании, увидеть), я согласился.
Валерии обратился к Мишелю:
- Тебе это интересно?
- Да.
- Тогда берём. Сколько, уважаемый?
Пот прошиб лоб хозяина. Змеино-ядовитый взгляд правителя из команды иерогосударя сканировал ум продавца. Но тот справился с искусом и твёрдо назвал цену. Мишель тут же спросил:
- Вы учли затраты за использование места на складе, транспортные расходы? Набросьте процентов десять. Чисто – из уважения ко мне.
- Благодарю, господин.
Друзья вынесли ящики, один поместили в багажник, другой закрепили на крыше авто.
- Интересно, он от нас ничего не утаил? – спросил Валерии, закрывая авто.
- Почему ты к нему придираешься?
- Почему Машенька привезла Германа сюда?
- Не желает баловать отрока.
- Лучше пойдём и вынюхаем до конца.
- Да.
Они вернулись в помещение магазина. Валерии ногою прикрыл дверь, упёрся о косяк и спросил:
- Так почему сюда приехал государь?
- Право, мне неизвестна причина. Сначала позвонила госпожа наместник.
- Наместник? Почему вам? У вас обычный магазин. И даже – отсутствует реклама. Во всяком случае – последние три года.
- О, это пустяк. По-моему. Всё началось с моего Макса. Это…
- Кот, – хором, обречённо, сказали правители.
- Да, кот. Лентяй и лежебока. Был. Его где-то подобрал мой папочка. Макс как-то благородно старился. Я уже помогал отцу в магазине. Следил за чистотой. Макс избрал для своего дневного сна самое… как это выразиться… престижное с точки зрения размещения товара место… Отец был к нему снисходителен. Макс тоже… по-своему… привлекал людей в магазин. Когда он спал, он так сопел… Оркестр в магазине…  Но это умиляло… Многие приходили в магазин именно послушать кота. Исключения не составили и две маленькие девочки. Они приходили редко. Одна шустрая, вторая, я бы сказал, хрупкая. Они садились рядышком и слушали этот кошачий храп. Девочки росли, приходили реже. Кота уже не стало. Однажды в магазин вошли две юные леди. Те две девочки выросли, превратились в пав.
- Государыня и наместник?
- Да, господа. Другой причины я не  знаю. Замечу, ночью наместник сидела в том  же кресле, что и ранее. Государь же… на месте…
- Да, уважаемый, память – это серьёзно. А какую памятку вы приберегли о почившем мастере?
Хозяин  покачал головой. Но как-то странно. То ли в раздумье, то ли с сожалением. Или размышлял. Друзья ждали.
- Да, осталась  одна вещичка. Статуэтка без вкуса и содержания. Но маэстро она была чем-то дорога. Она стояла на его рабочем столе. Всегда перед глазами. Тоже, возможно, память. Вы её тоже купите?
- Да, – ответил Валерии. И голос этот был какой-то чужой, не его.
Продавец обречённо вздохнул, повернулся к первой полке и снял сверху неказистую странную литую чёрную фигуру. Не то подмастерье, не то лешак. Протянул Валерии. Тот в ответ – чек на круглёнькую сумму.
Затем мужчины отвезли инструменты сначала к Мишелю, затем направились в резиденцию.

ХХХ

А в резиденции в это утро, точнее – уже полдень, всё было не так. Обе семьи… спали. Поэтому мужчины отнесли сумки в фойе, достали товары и уехали домой. Тем более – что небо стремительно покрывалось тёмно-синими тучами. Собиралась гроза. А регент спал. Рядом спала  наместник. Не первый сон видел баловень Ники. Спал и Герман. Пребывал в грёзах Омар. Рядом с ним сопел Пуся. Гроза надвигалась.
Разродилась она в обед.


Конечно, пожелав обучиться игре на скрипке, Ники никак не ожидал, что через две недели его засадят за уроки. Они, конечно, были как бы не взаправдашную, понарошку, но всё равно и училка, и спрос, и два часа подряд сиденья под надзором четырёх глаз. Ладно, хоть разрешают ходить. Сидеть-то с умным видом и ничего не делать – чехарда какая-то получается. И эта скрипка оказалась какая-то писклявая. А на второй день ещё и братика оставили в графском столичном доме. Женат, видите ли! И на ком? На этой смазливой дурнушке Агашке! Нашли тоже партию! Ну и что, что она – дочь Валерии от его второй особы! Мало того, что коллега Зу носится с этой девчонкой, как с писаной торбой. Так теперь и дядя туда же.
Да, настроение у мальчика было никудышное. Надо же, слово сказал – отец подзатыльником наградил. А что он такого сказал? Ничего! Повторил вслух то, что все шепчутся за спиной. Ещё дома устроит головомойку: государю возражаешь?
Он вышел вслед за дедушкой из дома. У крыльца, как и ранее, стояли аэромобили дядин и мамин.  И третий – отцов, он замыкал.
- Юрий Васильевич, – произнесла Мария, при этом цвет её платья поменялся, как и его форма, – вы с родителями, Ники со мной.
Юрий строго посмотрел на сына, но кивнул.
Мальчик расположился на заднем сиденье. Нахохлился, надулся. Когда выехали, буркнул:
- Ты меня не любишь.
- Ошибаешься, мой птенчик. Ты – самый драгоценный мой камешек. Но, малыш, нам надо серьёзно поговорить.
Ники хмыкнул и сделал невероятное движение губами, мол, начинается воспитание.
- Мальчик, в силу своего рождения ты можешь достичь неимоверных высот. Я  говорю о власти, богатстве, могуществе. На этой планете никто из её жителей ранее таким не обладал.
- Я могу стать государем?
- Твой дядя такой расклад  предполагает. Хотя – чтобы занять место около его престола тебе потребуется энергетическая сила, которую сможет дать только девочка, рождённая от дяди. Иначе тебе не выдюжить. Ты сам от природы слаб. Но не каждая женщина сможет родить такую девочку. Только та, которую иерогосударь любит. Такое его эмоциональное влечение созидает определённую субстанцию. Увы, это только Нинно. Или, возможно, то или та, к чему или кому сейчас он устремлён. Тебе надо ждать. И уважать время. То есть в данный момент, да и во все последующие, – приобретать знания и опыт.  Будет сложновато. Но в семь лет ты должен быть готов приступить к службе и результат любого твоего дела должен быть только «отлично». Так что, прошу, учись у отца и его коллег.  Прежде – что и как говорить, а главное – как слушать, чтобы услышать то, что сказано  шёпотом, а то и мысленно. Твоё физическое здоровье будет стоять на первом месте.
- А братик?
- Что братик?
- А как же братик?
- Ты всегда будешь отвечать за него и охранять его спину. Так, как сейчас делает твой отец по отношению к иерогосударю.
- Это понятно: отец-то регент.
- Сын мой, ты с сей секунды должен усвоить одно. Юнксы всегда придерживаются закона долга и чести. Твой братик – очень хрупок. Пожалуйста, запомни это. И ещё очень прошу. Веди себя так, чтобы твой отец был доволен тобою, чтобы он за тебя был спокоен. Поверь, на его плечах лежит очень большая ответственность. Когда вырастишь и встанешь рядом с ним – поймёшь.
- Когда это будет.
- Увы, очень скоро. И судя по тому, как ты сегодня дерзил дяде, у меня появились сомнения в том, что ты сможешь оправдать наши надежды.
- Надежды? На что?
- Что ты будешь достойным нашим наследником.
- Короны?
- Прежде всего, меня как наместника и отца как регента.
- Мама, это так туманно.
- Возможно, сейчас для тебя – да. Скажу проще, если ты ещё раз огорчишь папу Юру, я сама отдеру тебя как сидорову козу. Понятно?
Мальчик резко распрямился, внимательно посмотрел на Марию, кивнул.
Авто как раз подошли к резиденции наместника и регента. Их встречал Серж. Когда  Мария вышла и обеими ногами встала на землю, её платье начало меняться, преобразовываться. Ники смотрел на это зачарованно. Как, впрочем, и другие обыватели, по делам или мимоходом находившиеся на площади. Юрий подошёл к жене. Это была странная, отдалённая от него сущность, но всё равно, на секунду, она обратила своё лицо к нему и промурлыкала: «Наш сын всё понял». Юрий приподнял бровь и ответил: «Надеюсь». Она: «Идите отдохнуть. С мальчиком займутся родители. Серж пусть подготовит и ваш аэролёт. Поведёт тоже. Ваш послушник с ним. Вы со мной. Команде взять полный комплект. Работать будем на всех широтах». Он: «Сама до старта так и будешь здесь стоять?». «Нет, я следом. Только запущу волну». Минут через десять наместник проследовала за мужем.
29 ноября 2017 года.

МИР ПЕРЕВЕРНУЛСЯ

Для Ники мир перевернулся в те доли секунды, когда он увидел братика, возвратившегося из имения графов-родителей государыни. Одно слово, нежилец. Он, и в правду, минут через тридцать, стал сникать, сгорать. Зу стремительно унесла его в покои дяди. Там он и остался. Или его оставили.
И отец, и мама были молчаливы. Особенно отец. Спокойный, но хмурый. Настороженный, но ровный. Точен в деталях до мелочности. Зоркий до ядовитости. Мама просто вязала. Каждую свободную минуту. Свяжет – распустит. Распустит – свяжет. И было не понятно, что вяжет: полотно, рубаху, покров.
Им было не до Ники. И мальчик самостоятельно ходил на уроки и возвращался тоже. На обратном пути он мог куда-нибудь забрести, постоять в толпе, послушать галдёж. Или вообще пропадал в какие-то закоулки собственных размышлений. Например, подумает о крестном – бац! В каком-то великолепном зале. И там непременно дядя Валерии и дядя Мишель! Когда они на службе-то бывают? И всё играют. То в кубики, то в карты. Крестный старается сохранить вид радушного хозяина – те надевают на свои лица смирительные рубашки. Клоунада – и только.
И вот сейчас Ники завернул на «огонёк», желая у крестного выпросить нормальную скрипку. Но тот был под властью собственных страстей.
- Нет, нам никак нельзя брать с тебя много, – говорил дядя Мишель.
- Эт точно, – поддакивал дядя Валерии. «Простачок продвинутый и продуманный», – подумал Ники про дядю Валерии.
- Командир нам плешь проест. Скажет, мы тебя ни в грош не ставим, не уважаем.
- Эт точно.
- Что в корне неверно.
- Эт точно.
- Мы уважаем. И ценим.
- Эт точно.
- Ты умный, смелый, красивый, подвижный, видишь цель.
- Эт точно.
- И ты – вечный.
- Эт точно.
- Значит, премудрый.
- Эт точно.
- Как можно тебя после этого обижать нашим недоверием.
- Эт точно.
- Мы кто? Даже  микрона сига на полотне вечности нет.
- Эт точно.
- Так что успеется. Отыграешься. Если, конечно, захочешь.
- Эт точно.
- Мы что? Мы всегда рады тебе помочь.
- Эт точно.
- Не то регент взбучку даст. Мол, кума обижаем.
- Эт точно.
- А кум – дело святое.
- Эт точно.
Крестный, слушая эту тираду, кряхтел, но помалкивал. Конечно, эти два зашедших от безделья дружка, вроде бы ему и не ко двору, но они – со стола дяди питаются. А с дядей крестный поддерживает нейтралитет. Поэтому и терпит этих двух зазнаек
-властолюбцев. Мог бы – наверное, попросил бы свою Извечную Невесту о снисхождении к собственной персоне, чтобы особо приглядела за свечами этих двух скоморохов. Ан нет. Видимо, и самому с ними интересно время коротать.
- Да ты так не расстраивайся. Слетай в какую-нибудь галактику, устрой для себя веселье. Революцию там или бунт. Или ещё что. Переворот, например.
- Эт точно.
- Надо расслабляться.
- Эт точно.
- Мы с долгом подождём.
- Эт точно.
- Пустячок там какой-нибудь накапает на проценты.
- Эт точно.
- Или сами вдруг проиграемся под чистую.
-Эт точно.
- Вот и сосчитаемся.
-Эт точно.
- Мелочиться для такой силищи, как ты. Ты ж парень гордый.
- Эт точно.
- Ты у нас Первейший.
- Эт точно.
Ники видел, что крестный над чем-то серьёзно задумался. Дядины же молодцы  встали, начали раскланиваться. Крестный жестом попросил их задержаться. Ники вздохнул – и исчез: крестному не до скрипки для него.
И не заметил, как оказался в резиденции дяди. Конечно, они здесь жили. Здесь было весело и просторно. Но сейчас без братика так скучно.
- Скучаешь? – дядин голос вывел мальчика из забытья.
- Да. Скучно без братика. Он скоро поправится?
- Не знаю. Это не зависит от меня. Я здесь не волен. К крестному ходил?
- Да. Хотел у него скрипку попросить. А там дядя Валерии и дядя Мишель.
- Скрипку, значит. А эта чем не нравится?
- Не получается у меня на ней.
- Просто она для тебя пока великовата. Вырастишь – сила в руках появится, и запоёт эта скрипка в твоих руках. Все заслушаются.
- Правда?
- Да, мой малыш. А сейчас я давай тебе сделаю по твоему росту, – и Герман извлёк из пространства небольшую тёмно-вишневого цвета скрипочку, больше похожую на игрушку, нежели на настоящий музыкальный инструмент. – Давай, покажу, как держать скрипку и смычок, как проводить по струнам, чтобы звучал конкретный звук. Или нота.
Глаза Ники засветились.
Герман показал, как извлекать звуки. Мальчик повторил раз, другой. На третий стало лучше.
- Сегодня играй это. Завтра покажу другие. Я – к себе. – Герман привлёк племянника к себе, поцеловал в лоб. – Отчаяние тебе не к лицу. Взбодрись – и играй. У тебя получится. Братик поправится, ему сыграешь.
Ники не заметил, как исчез дядя. Он играл весь вечер. Даже уснул рядом со скрипкой. Утром от дяди он получил другой урок. Поэтому днём пошёл на музыкальные занятия, поигрывая на своей скрипке. Чем немало удивил гуляк. Когда на третий день мальчик, уже извлекая из своей маленькой тёмно-вишневой скрипочки другие звуки, не спеша шёл привычной для него дорогой, к нему стали по одному присоединяться уличные свободные музыканты. Так что к дому родителей государыни подошёл небольшой сводный оркестр, исполнявший какие-то странные весёлые мелодии. И остался стоять под дверями, пока мальчик не вышел из них. Такой же весёлой компанией они направились в обратный путь. Наместник и регент были заняты, что отслеживать подобные развлечения своего первенца. Пришлось этим заняться Руди.
Во всяком случае, регента больше интересовала судьба второго мальчика. Он вроде пошёл на поправку. Но при виде папы Юры малыш крепко сжимал пальцы рук вокруг шеи Германа, мотал головой и смотрел на регента из-под лобья. Юрий терпеливо ждал. Но и в это утро всё повторилось. Поэтому  Юрий завёл разговор на другую тему.
- Герман, где пропадает твой экипаж?
- На местах.
- Игровой стол у Первейшего – это их постоянное место работы?
- Папа Юра, каждый волен своё свободное время проводить там, где ему заблагорассудится.
- Герман, твой друг хитёр. Тебя не обеспокоивает тот факт, что, втянув этих двух недорослей в игру, он уже подготовил им ловушку.
- Проигрыш? Он знает, что играет с неравными. И  не позволит себе задеть собственное достоинство.
- Герман, октись. Где они сейчас?
Герман  вздохнул и позвал экипаж.
Мужчины со смехом вошли в его покои минут через десять. Довольные,  до умопомрачения. Валерии сразу подошёл к командиру, резко, не спрашивая на это разрешения, забрал с его рук Омара, подбросил вверх, поймал, достал из кармана перстень с каким-то чудно невзрачным камнем, отдал мальчику и произнёс радостью:
- Держи игрушку, малыш!
Глаза Омара расширились, он заулыбался, схватил перстень и сжал в кулаке.
- Ты что ему дал? – лицо папы Юры не предвещало ничего хорошего.
- Игрушку.
- Перстень? Это игрушка?
- Простой перстень. Ничего интересного.
- Откуда?
- Да так. Первейший отдал, чтобы отвязаться от карточного долга. Мы не хотели брать. Но у него появилось такое жалостливое выражение лица. Никак не могли мы себе позволить его обидеть. Вот и взяли, – Валерии говорил как бы не хотя. Но с каждым его словом лица Германа и Юрия вытягивались. Герман под конец закрыл рот руками. Видимо, его раздирал смех, так как глаза его смеялись. А Валерии на полном серьёзе продолжал, и Мишель что-то внимательно смотрел в своём ежедневнике. – Камень простенький. Не алмаз, не бриллиант. Решили не обижать Первейшего. Что ни говори, он кум регенту. Ещё нажалуется ему по-свойски за то, что мы не проявили к нему должного уважения.
- Эт точно, – наконец удручённо изрёк Мишель.
- Малыш, – Герман подошёл к сыну, – покажи мне перстень. Что-то он мне кажется знакомым.
Омар склонил голову набок, лукаво посмотрел на папочку, протянул руку и раскрыл ладонь. На нём лежал перстень. Простой, на первый взгляд, камень. Только рисунок оправы был весьма затейлив. Герман взял перстень, внимательно осмотрел его со всех сторон и вернул мальчику. Спросил:
- Сколько он вам проиграл, что этот перстень отдал?
- А, самую малость. Мы готовы были ему простить этот долг, – заявил Мишель, – но он ни в какую. Чуть ли ни на колени встал. Возьмите – и всё. Мы, конечно, сжалились. Свой же всё-таки, как ни крути.
 - Герман, – скомандовал Юрий, – что это за перстень? Он тебе знаком?
- Вижу впервые. Но наслышан, – ответил Герман серьёзно и посмотрел на Омара. Тот закрыл и открыл глаза. – Это символ полной власти над системой под кодовым названием ДЖЭ675. Очень древняя цивилизация. У нас с ней пока контакта нет. – И вновь строгим, проницательным взглядом посмотрел на сына, тот кивнул.
- Подожди, это значит, что властелин может управлять и собирать дань?
- Первейший сотни тысяч лет это и делал. Теперь это будет делать тот, у кого этот перстень. Таков закон.
- А эта цивилизация  сейчас существует?
- Да.
- А кто ею управляет?
- Кому власть в руки попадёт.
- Так всегда было?
- Нет. Просто Первейший хитростью извлёк из хранилища перстень.
- Украл.
- Нет, извлёк. Валерии, это очень серьёзный перстень. И не игрушка для мальчика, – глаза Омара округлились, и он строго посмотрел на папочку. Тот ответил: – Да, малыш, я так считаю.
Валерии несколько минут молчал, затем спросил:
- Значит, здесь можно зарабатывать?
- Да.
- Отлично. Мишель, ты со мной согласен?
- Да, – ответил Мишель, хотя в чём он должен быть согласен, наверное, он не понял.
- Герман, если я правильно сосчитал, то этот мальчик – мой зять.
- Ну. И? – удивлённо уставился на друга Герман. – Ты куда клонишь?
- Значит, у меня будут внуки.
-?
- И как их дедушка я как бы обязан заранее позаботиться об их материальном благополучии. Так бы заметила моя Зу.
- ?
- Мальчик, – теперь он обратился к Омару, – ты понял, что это материальные блага. И ты ими обязан разумно распоряжаться, чтобы твои дети, а мои – внуки пребывали в полном удовлетворении.
Мальчик закивал, засмеялся.
- Валерии, ты кому отдал перстень? – спросил Герман.
Глаза того блеснули, как, впрочем, и глаза Мишеля, и Валерии произнёс:
- Как кому? Сыну… регента. За которым он бдит лучше, чем за своим первенцем.
И тут мужчины захохотали. Мальчик обхватил шею Валерии, поцеловал его в щеку, отцепился и протянул руки к папочке. Герман, смеясь, взял мальчика к себе. Когда папа Юра справился со смехом, произнёс:
- Придётся мне Первейшего на ковёр вызвать. А ты, – он обратился к Герману, – эту игрушку прибери посолиднее. Коль уж такую масть разыграли. Мальчика мне не баловать. Это тебе не Машенька.
Как эти слова донеслись до слуха Ники, малыш не понял. Но он оторопел и подумал: «Точно мир перевернулся, коли регент Первейшего на ковёр вызывает».

11-12 декабря 2017 года.

А В ТО ВРЕМЯ НА МУЗЪЕМ… (После Перикула)

           Семья Маросвель и узкий круг их друзей ужинали. Юнксы тоже были приглашены. Вместе с родителями прибыли регент и наместник. С ним – их команда: Степан с Луизой и Филипп с Альфией. И, конечно, с Сержем. Как-то этот бродяга с проезжей дороги успел стать проверенной и поверенной тенью этих вельмож. Ужин проходил в тишине. В тишайшей тишине. Хотя всех собрала одна тревога: женитьба Германа на перикулке Тэсле. Не то, чтобы музъемцы не доверяли иерогосударю в выборе им спутницы. Но…
И у кого хватит смелости начать разговор? Тема настолько деликатная.
И наступила секунда, когда все посмотрели на Юрия. Тот сглотнул слюну.
- Юрий Васильевич, – произнёс Александр, – всё-таки какое ваше предложение? Или мнение?
- Сложно всё это, государь. И пока мне не понятно, что им движет. Интересы той планеты или некое сочувствие к данному существу. Или… очень не хочется говорить… тоска. Тоска по… любимому плечу. Или… даже… побег…  Тяжело ему, это точно. Тяжело, как обыкновенному человеку. То, что он не таков, как мы все, только в тысячи раз усиливает его душевные страдания. Извините. У вас есть другие мнения?
- Вы, сударь, все наши мнения обобщили и максимально точно отобразили, – со вздохом ответил государь. – Перикулку как супругу мальчика мы, конечно, встретим и примем, как велит закон и этикет. А что дальше? Решит ли это проблему?
В ответ было молчание. Страшное молчание.
Мария медленно повернула голову в сторону Сержа и проговорила:
- Какие бы благородные желания тобою не двигали, результат будет погибельным. Позволь, я тебе покажу. – С этими словами наместник, словно по воздуху, приблизилась к Сержу со спины, положила свою ладонь на его голову, попросила: – Закрой глаза и следуй за информацией. Тебе так будет легче.
И Сержа понесло. Сначала секс Германа с его женой. И неоднократно. Герману как бы стало лучше. Но прямо на глазах сникает Светлана, её просто сожрала некая болезнь. Вскоре появились проблемы в семье. Она так же просто сгинула. Начались трудности у Сержа. И что-то вообще со всем окружающим миром. Он просто стал уничтожаться… До слуха Сержа донёсся голос Наместника:
- Хватит. Достаточно. Видишь ли, Серж, у ближнего и дальнего боя разные правила. Тогда… был бой… был ближний. Сейчас идёт дальний. И никогда не знаешь, в котором круче ставки. Тогда, – она погладила Сержа по волосам, – тебе, новичку, повезло. Но придёт час, и Первейший за тот твой реванш тебе предъявит счёт. Готовься, мальчик.
Серж от увиденного был ошеломлён. Мария прошла к своему креслу, села, попросила наполнить её бокал водою. Выпила. Теперь все смотрели на неё. Не удивлённо. А с каким-то сакральным страхом. Даже Юрий зябко повёл плечом, а тот-то привык ходить с этой женщиной или как это? музъемским воплощением Тайного… по краю пропасти. Прошло несколько минут прежде, чем  регент просил:
- И что ты предлагаешь?
- Довериться Мудрости Создателя. Сначала об иерогосударе. Да, его тоска по возлюбленной очень высока. Как и высока потребность в соучастии в его будничной жизни женского начала. Но его поведение подчиняется Закону развития Жизни. Я могу предположить, что в данной ситуации он… брат сблизится с Зу. При этом это сближение сохранит и чистоту, и цельность. Ибо данное чувство будет поддерживаться со стороны брата заботой, любовью к Валерии, со стороны Зу – любовью, стремлением к Валерии. Замкнутая кривая, которая приводит к прямой. Она поможет ему справиться с тоскою по заботе о нём его нежного создания, он – заполнит у неё пустоту от отсутствия мужского начала, что ей поможет продержаться до воссоединения со своим возлюбленным.
- Что?
- Зу очень тоскует. Особенно после сообщения о воссоединении брата с третьей женской сущностью. Возможно, она боится… за Валерии.  У сурийек не принято, чтобы их мужчины бросали. Она и так на планете посмешище. От расправы сородичей её защищает покровительство брата. Нам надо со смирением принять волю Создателя. Никакого своеволия. Но от имени своего брата прошу у каждого из вас милости. Возможно, его душевное состояние вынудит его к кому-нибудь из вас обратиться за помощью. Будьте бдительны. Сторожитесь ловушек Первейшего и его рати. Хотя у нас есть и большая опасность. – На неё все смотрели, словно требовали немедленно выложить то, что она решила скрыть от всех. Чтобы тоже оставить на выбор. Только кого? – Мальчик. Как только он почувствует другую жизнь, которую дал Герман, его поведение станет неуправляемым. А та женская особь уже зачала. И эта новая развивающаяся жизнь восстанавливает утраченные перикулкой энергетические силы. Мальчик, господа, мальчик. Его выбор.

ХХХ

Герман, узнав о заболевании Омара, передаст управлении «Астрою» Валерии, на военной перикульской капсуле рванёт к родной планете. И успеет.
Первым на пороге родительского дома его встретит Ники.
- Дядя! Я говорил, что я тебя первым увижу!
- Первым в Бернске! – засмеялся Герман. Поднял племянника, посадил себе на плечи и побежал по лестнице. Ему навстречу бежали брат. Родители. Он, на ходу, здоровался со всеми и бежал в свои покои. Перед дверями снял со своих плеч Ники, передал его Николя, со словами «Никому не входить!» перешагнул за дверь. И сразу к постели. Тело мальчика покидали посление микроны энергии.
 Герман сразу положил свою ладонь на лоб сына.
Тело малыша замерло. Вздрогнуло. Сделало первый полный вздох.
- Вот так-то лучше, – произнёс Герман. Устремился к Марии, поцеловал в щеку, сказал: – Подарок на «Астре». Пока только чмок в щечку. И в ванную.  Или душ. Выйду – мне еду. И папу Юру для отчёта.
Машенька в ответ глупенько улыбалась, хлопала ресницами.
Вошёл Юрий. Сразу посмотрел на мальчика. Тот был румян, ровно дышал.
- Где этот шалопай? – спросил он жену.
Мария указала в сторону ванной.
Герман принял водные процедуры быстро. Вышел. Он вырос, стал шире в плечах. Широкое полотенце было обмотано вокруг талии и закрывало его ноги почти до пола. Увидев Юрия, кивнул ему. Спросил:
- Ники видел. Подрос малыш. А где другие мои племянники?
- У родителей, – ответил Юрий. – Что ты хотел от меня услышать? Я очень устал за последние недели. Честно, хочу забрать жену, уехать домой и отдохнуть.
- Прекрасно. На симпозиум с собою возьмёте Диего. Передадите ему, что Темпвент, так меня называют на той планете, поручил ему наблюдение и контроль за всеми присутствующими на нём. Особенно за сурийцами. Наблюдать, запоминать и мне всё передать. Заодно пусть обеспечит и вашу охрану. – Герман подошёл к столу, сдёрнул полотенце, которым было закрыто нечто. Там оказалась посуда с едою. Осмотрев содержимое и оставшись довольным, Герман обнял свою Машеньку, поцеловал. – Хорошо. Идите. До завтра. – Не успел он закончить фразу, как на нём повис… Омар. Герман перехватил его со спины, прижал, поцеловал. Юрий был удивлён столь стремительному выздоровлению малыша. Но Герман уже трепал мальчика по волосам, садился за стол и пристраивал  сына на своих коленях. Супруги переглянулись и удалились. Герман начал кормить малыша. Но вновь открылась дверь его покоев, вошёл Юрий и сообщил: – Тебя хочет видеть Зу. Она у дверей. Что передать?
- Проводите в кабинет. Благодарю. Идите отдыхать. Когда покормлю и уложу мальчика, подойду к ней. Пусть ждёт.
Юрий вышел. Герман не спеша кормил ребёнка, который то и дело играл с ним. Мужчина шутливо отводил его руки, слегка сдерживал. Минут через тридцать мальчик успокоился, неожиданно положил голову на плечо  папочки и провалился в сон. Герман отнёс ребёнка на постель, укрыл его одеялом и жестом приказал Пусе охранять мальчика.
Сам направился в кабинет.

ХХХ

Зу, живая телом и мёртвая душою, сидела на диване. Она даже не сделала попытки встать при появлении иерогосударя, как того требовал этикет. Герман сел рядом с ней, прижал к себе, погладил.
Сколько прошло времени, они не засекли. Просто женщина подняла свою голову, повернула к нему лицо и посмотрела в его глаза. Они спрашивали: «Валерии? У него… там… тоже… другая… самка?»
«Другая? Девочка! Он там с ума сходил от мысли, что ты далеко, что он тебя не контролирует. Требовал ускорить отлёт. Утверждая, что у тебя появился другой самец».
Женщина смотрела на него, и по её выражению лица было ясно, что она не верит ни единому слову Германа.
«Не веришь? Он на той планете вырезал твой портрет и всем объявил: «Это королева небес». И сделал ритуальный поклон.  Перикульцы тоже стали кланяться так. Улетали, я видел, они там всё равно кланяются. Создал твой Валерии идола для поклонения из твоего изображения».
Зу не верила этим словам. Но они были приятны для слуха. Слабо улыбнулась.
- Будет передача с той планеты, специально попрошу показать. Для тебя. Сможешь сверить,  насколько штурман помнит твоё лицо, – сказал Герман, привлёк уставшую женщину к себе, погладил.
И что-то произошло, таинственное, загадочное, мистическое. Оба словно разомлели, засветились. Всё это действо длилось с секунду. Но женщина встрепенулась. Поднялась. Щекой потёрлась о щеку мужчины. И вышла.
Герман тоже поднялся с дивана. Вид его, напротив, был подавленный. «М-да, – подумал, – самый последний мой подданный, возлюбленный кем-то, счастливее меня. Его ждут». Вздохнул. Вернулся в свои покои. Мальчик спал. Кот тоже. Герман вдруг понял, что устал. Громко устал. Он сбросил с себя полотенце, лег, прижал к себе сына, кот тоже сам приблизился. И уснул.
Сколько он проспал – не ведал.
Мария пришла на следующий день утром. Приготовила еду. Не стала будить спящих. Оставила продукты на столе. Ушла.
Омар и кот проснулись одновременно. Тихо сползли с постели. Краткий туалет – и к столу. Всё съели, аккуратно, так, как и было, укрыли посуду полотном – и завалились спать.
Герман проснулся часов через восемь. Малыши спали. Нос к носу. Обнявшись.
Мужчина поднялся. Умылся. Подошёл к столу. Сдёрнул покров. Пустые тарелки. Усмехнулся. Посмотрел на своих озорников. Спят. Прямо ангелочки. Кот, словно прочитав мысли хозяина, помахал кончиком хвоста: правильно, правильно. Семейная идиллия.
Только почему так тоскливо, что выть хочется в это тёмное бездонное, что пропасть,  небо?
В дверь тихо постучали.
Герман переместился к двери, открыл. На пороге стоял Серж.
- Не спится или выспался? – спросил.
- Не то, не другое. Подожди. Я сейчас оденусь и выйду. Мои гаврики спят.
Серж кивнул и отступил в глубину коридора. Герман оделся очень быстро. Вышел. Тихо прикрыл за собой дверь. Полночь.
Глубокая полночь.
Ему ни о чём не хотелось думать.
- Благодарю, что подошёл, – сказал Герман, обняв Сержа за плечи. – У меня депрессия. Выйти надо быстро. Можешь встряску придумать?
- Был бы ты, как мы все, сказал бы: «Крепкую здоровую бабу». Секс для такого возраста – это нормально. Хорошее вино. Добрая закусь. Но ты, извини, Герман, не нашей породы. Ну, не совсем нашей. Хотя, знаешь, поехали в кафе.
- С охраной по периметру?
- В тихое, в дальнее. Где скрипка, романсы, танцы. Да и поесть нормально можно. Ты ведь голоден?
- В принципе, да. Поехали.
Они прошли в гараж, выбрали авто, сели, выехали.
- Расскажи новости, – попросил Герман, когда авто покинуло пределы столицы. – Основные знаю. Мне из тех, которые болтушки сочиняют.
- Сплетни о твоей женитьбе на перикулке? Болтают многое. Главное – боятся.
- Чего? Или почему? Из-за сурийки?
- Сложно. Слушай, Герман, извини, любопытно. Ты с тремя… близко… общался. С которой… приятнее, зажигательнее?
- Не знаю. Когда было с сурийкой, был мал. Остались неприятные ощущения. С… первой. Молод. Гормоны, как говорят. Сейчас бы, по истечении времени… С последней. Как-то получилось само собою.
- Так ты её хоть… немного любишь?
- Я её уважаю. Она умная. Серьёзная. Суровую школу жизни прошла.
- Только из-за этого?
- Нет, Серж,  когда-то её мать своей жизнью мою жизнь спасла. А на родной планете Тэсле не жить. Как и Диего. Из-за страха убьют. А в качестве кого мне её брать? Посла? Смех!
- А если она встретит другого? Влюбится?
- Останемся друзьями. Это тоже оговорено заранее.
- До?
- После. Но до беременности. Забеременела она тоже после официального заключения брака.
- Да. Влип ты, парень. Сентиментален до удивления. Как ты боевые операции-то проводишь?
- Одно другому не мешает. Говорят, многие убийцы – большие романтики.
Они подъехали к кафе. Странно – ни одного авто.
- Здесь вкусно кормят? – удивился Герман. – Или ты просигналил?
- Я – нет. Возможно, Наместник.
- Да, с неё станет. Пошли.
Странно, в кафе было тепло, вкусно пахло, посетители всё же были. Две молодые парочки, которые сидели в затемнённых углах, и не то обнимались, не то целовались.
- Ваши специалисты? – с улыбкой поинтересовался Герман у Сержа.
- Много чести, – буркнул в ответ Серж. Но не пояснил, кому: агентам или иерогосударю? И добавил: – Выбирай столик.
Герман осмотрелся. И выбрал в центре, при хорошем освещении, возможности подхода со всех сторон. Подошёл. Оставил два стула, остальные приставил к другим столам. Постоял. Подумал. И придвинул ещё два стола, расставив стулья к другим столам. Администратор кафе удивился таким поведением нового посетителя, но Серж сказал, что коллега вернулся из командировки, очень голодный и на стол надо поставить всё меню.
- А вино?
- Увы, нет. Я – за рулём, а коллега завтра вновь улетает. Нам, главное, хорошо подкрепиться. Перед дорожкой.
- Сударь, а разве иерогосударь ещё не прилетел?
- Прилетел.
- А этот господин… не с Перикула?
- Этот нет. С нашей.
- У него какой-то странный цвет кожи.
- У вас тоже будет такой же, если посидите в закрытом помещении под спецлампами. Вы нам, пожалуйста, стол побыстрее оформите. Времени у нас мало. Если можно, музыку. Душевную.
Часть помещения, где обычно размещаются музыканты, ожила. Неуверенно подала голос скрипка. Мужчина опробовал голос.
Герман откинулся на спинку стула, слегка потянулся. На столешнице появились первые блюда.
Герман ел мало. И не столько ел, сколько нюхал. Затем осторожно вкушал. На еду налегал Серж.  Со стороны было видно, что между мужчинами идёт оживлённые разговор. Причём не словесный, а скорее жестами, взглядами, отдельными звуками. И Серж вроде бы вёл в диалоге. Удивительно, но такое общение  вызвало у сотрудников кафе некий благоговейно-восхитительный трепет.
- Знаешь, – произнёс Серж, – сделай полный отчёт и поезжай в тихий уголок. Отдохни, разберись со своими мыслями.
- Да? А хвост куда?
- Рыжего только с собой.
- Легко сказать…
- Для моего душевного спокойствия.
- А-а-а, для твоего, – Герман усмехнулся. – Они здесь вкусно готовят. Ты здесь часто бываешь?
- Нет. Неделю назад у Роберта здесь рождение справляли. Запомнил. Как видишь, пригодилось. Но нам пора.
- Да. Скоро папа Юра Диего привезёт. Пусть принесут счёт.
Серж сделал жест. Принесли счёт. Серж расплатился.
- Вызови сопровождение. Скорость нужна. И пусть обеспечат коридор. Рассвет скоро. Малыш рано встаёт. Успеть надо. – Герман тихо приказал. Серж кивнул. Тут же по связи выслал условный сигнал и координаты.  Гости не успели выпить стакан сока, когда в помещение вошёл командир патруля. Серж, сидевший напротив входа, сделал ему знак рукою, тот кивнул и вышел. Следом поднялись гости, поблагодарили за обед и вышли. Хозяин поспешил их проводить. Увидел, что при появлении второго гостя весь наряд полиции встал по стойке «смирно», как второй гость кивнул им головой, махнул рукой, сел на заднее сиденье, как развернулся на капоте флаг иерогосударя, как с места рванул кортеж. Тогда только и поняли, кто ужинал в кафе.

21-22 декабря 2017 года.

Когда хозяин вернулся в кафе, его ждал второй сюрприз. Стол, который только что покинули иерогосударь  и его автомеханик, был убран. Точнее – столы. Они  остались сдвинутыми, и только два кресла около них.
Лица посетителей и работников были вытянуты не то от удивления, не то от страха.
- Что с вами? – поинтересовался хозяин.
- Вы ушли, а тут, как смерч пронёсся. Еды не стало. Посуды тоже. Но тарелки, чашки, ложки – всё вымыто и на местах стоит. Проверили. Что это было?
- Иерогосударь был у нас в гостях. Он только что с Перикула прилетел.
- Откуда знаете? Вы его в лицо-то когда видели?
- Он только в авто сел, сразу его флажок на капоте развернулся. Да даже из-за регента или наместника сюда такой патруль не примчится. Не заметили, какое на них было обмундирование? – ответил хозяин, осмотрел столпившихся вокруг него людей и сказал: – Поздно уже. Скоро рассвет. Давайте все по домам. Нам в десять открываться.
Но, увы, уйти не удалось. Произошла утечка секретной информации, и пресса появилась раньше, чем посетители и работники смогли уйти. Что да как, как да почему, почему да от чего, что да сколько???? Вопросы, вопросы, вопросы.
Машенька, пробудившись от сна, вышла в столовую. Родители сидели перед телевизором и внимательно слушали какой-то глупенький репортаж. Машенька прислушалась. Пороли какую-то чушь: иерогосударь, кафе, красивый мужчина, сильный мужчина, ревность какая-то, Серж… Серж?! Мария тряхнула головой. Что? Серж? Что он вновь вытворил с Германом? Две молодые дамы…
- Мамочка! Что произошло за ночь? – возмущенно спросила Машенька.
- Ничего страшного, – ответил Василий. – Если мы правильно поняли,  государь с Сержем ночью ездили в загородное кафе, заказали полное меню, кушали и разговаривали. Обслужили их хорошо. Свидетелями оказались две молодые пары. Серж представил своего спутника как коллегу, возвратившегося из дальней командировки. Ужасно голодного. И завтра вновь улетавшего в другую командировку. Им накрыли стол. Музыку. Поели. Уехали в сопровождении патруля.
- Куда?
- Сюда. В столицу.
- Точно в Бернск? Или он умчался на «Астру»? Папа Юра! Юрий Васильевич! Нам надо срочно во дворец!
Машенька со скоростью урагана побежала в свои покои. Разбудила мужа. Резко и грубо.  Просыпайтесь! Серж всё же сманил его на разгул! Герман опять собирается улетать! Спросонья Юрий ничего не мог понять. Но, верный военной команде, в несколько секунд оделся, и супруги выскочили из дома. Пока их авто мчалось по просыпавшемуся городу, они смогли разобраться с информацией из кафе. Юрий резко тормознул у лестницы, Мария выскочила и помчалась по ступенькам, Юрий за ней… Машенька вихрем влетела в покои брата. Тот вытирал полотенцем Омара, кот толкал его лапою и требовал обратить внимание на себя. Мария выдохнула, прижалась к двери и по ней опустилась на пол. Закрыла лицо и заплакала. От чего онемели все: и Герман, и Омар, и Пуся. Такую, далёкую от семейной идиллии, картину застал Юрий. Сказать он ничего не мог. Только расстегнул ворот кителя и активно стал растирать шею.
Машенька успокоилась, поднялась с пола, хмыкая носом, пошла умываться в ванную. Тогда Юрий спросил у Германа:
- Что тебя понесло в кафе? Мария же оставила тебе еду.
Герман хотел сказать, что её не было, но Юрий подошёл к столу, сдёрнул полотенце с утвари. Они были пусты. Юрий перевёл взгляд на двух… оболтусов. Но эти два оболтуса, увидев строгое выражение лица регента, переглянулись и в ответ ему отправили такие умилительные взоры. Юрий увидел смиренные мордашки, на которых лукаво искрились по две пары глаз. Одни – ярко-голубые. Другие – золотисто-кремовые. Ну, проснулись, съели. Они были такие голодные. Папа Юра вздохнул.
- И, что, ты даже не подошёл к дамам, не поцеловал им ручки, не пригласил на танец?
- Танец? Папа Юра, я, что, похож на самоубийцу?
- Поясни.
- Целых два ревнивца! Не знаешь, кто из двух… смешнее. Я с одним-то еле справляюсь…
- С одним? С кем?
- С вами, папа Юра. С вами! Кипяток! Вот-вот до костей прожжёт.
Юрий качал головой. Машенька вышла из ванной, села в кресло и очень грустно улыбалась.
- Ладно, – сказал Юрий, – распоряжусь о завтраке. И ещё. Мы с Марией сегодня заняты. Присмотришь за детьми. Я имею в виду Ники и Агашу. С малышами посидят мои родители. К слову, можешь съездить с ними в то кафе, – это было сказано с такой интонацией, словно регент посадил иерогосударя на гауптвахту или, в лучшем случае, под домашний арест.

22 декабря 2017 года.

Герман молча кивнул. Посмотрел на своих шалунов, те быстро изобразили на своих мордашках извинение.
Юрий же, выйдя от Германа, направился не к выходу, а в противоположную сторону. Мария за ним. Остановился он около дверей комнаты, отведённой семье Сержа. Постучал.
Открыла жена. Сказала:
- Серж поздно вернулся. Спит.
- Разбудите, пожалуйста.
Та кивнула. Ушла, не закрыв плотно дверь. Серж появился заспанный и не выспавшийся. Увидев утренних гостей, произнёс:
- Честь имею. Что случилось?
- А, может быть, ты нам объяснишь? – папа Юра сразу пошёл в карьер. Мария осторожно прикоснулась к рукаву мужа, но он не заметил.
- Что?
- Кафе.
- А что объяснять? Поехали, поели, вернулись. Полностью, как всегда, расплатились.
- Почему одни?
- А кто тронет? Его? Меня? Спокойно съездили, поговорили, поели. Пирожные хотели ещё привезти, но там эти парочки унюхали и себе остатки заказали. А так они вкусные.
- И он без покрова?
- И что? Мы не собирались себя афишировать. Засиделись, разговорились. У него что-то или с плечами, или со спиною. Всё время то и дело не то потягивался, не то разминал мышцу. Михеича бы сюда. На кордон он не согласится ехать. Знахаря сюда надо вести.
- О знахаре потом. Как журналюгам стало известно?
- Не знаю. От наших утечки нет. Если… только… неспящие кортеж заметили.
- Серж, ты понимаешь…
- Что я, Юрий Васильевич, должен понимать? Парень вернулся. Проснулся. Еды нет. Есть хочет. Что случилось-то? Город посмотрели. Обмундирование  ребят ему тоже понравилось. Что  случилось?
- А тех, кто был в кафе, ты проверил?
- Да кто их ждал? Да и для чего их проверять? Люди как люди.
- И всё же, Серж, – тихо проговорила Мария, – надо бы о них всё узнать.
- Момент, – Серж ушел в комнату. Через минуту вернулся, сообщил: – Ребята уже, оказывается, всю информацию оперативно мне сбросили в личный кабинет. Я вам, госпожа, пересылаю. Здесь и о репортёрах. Точно, эти могут ловить новенькое.
- Благодарю. Просмотрим, – ответила Мария и хотела уйти. Но Юрий – нет.
И Серж, уставший, не выспавшийся, уже проголодавшийся, не сдержался и высказал:
- Папа Юра, мальчик вырос. За особо опасным преступником так не следят, как вы его обложили. Примите вы: мальчик вырос. Он может сам что-то делать? Третий десяток. У него достаточно мозгов, чтобы себя контролировать. Ну, совершит какую-нибудь глупость. И что? Вы никогда не думали, что, если он пришёл на эту планету, значит, тоже пожелал чему-то от нас, простых, научиться? А если не делать – как научишься? Так пусть делает, ошибается, исправляется. Учится, словом. Вы лучше, папа Юра, своим первенцем займитесь. Сколько времени у вас осталось, чтобы вложить в него ваши принципы? Год? Полгода? Месяц? Неделя? Его крестный над ним власть хорошо держит. А мальчишка умный. И хитрый. А вы когда с сыном играли в футбол или просто сидели и разговаривали? Всё заняты на службе? Всё планету спасаете? Наследство-то, то есть нашу планету и всё содружество, есть кому передать? Вот Первейший-то порадуется! Чёткий гол в ворота.
Юрий не ожидал такого натиска. Молчал. Стоял. Как столб. И молчал. А Серж, голодный и не выспавшийся, потому злой, продолжал:
- Всё по симпозиумам бегаете да над декларациями сидите? А, может быть, пока не поздно, пересмотреть свой график? Мне с мальчишкой, как и с другими, за кайф заниматься. А вы-то как отец где? Служите. Мать-то понятно: кашки, платочки, носочки. А где отец? Мальчишка-то быстро растёт. Не пора ли вам, папа Юра, свой рабочий график пересмотреть и один день выделить для семьи? Не холостой ведь.
Светлана, супруга Сержа, находилась в комнате. Около неё столпились дети. Семья почти не дышала. Что будет??? А Серж подытожил:
- Значит, так. Хватит вам, господа, иерогосударю указывать, что да как ему делать. Вырос. Всё. За пирожными позже съезжу. Вечером на ужин-то заедите?
- Да, Серж, постараемся. Благодарю, – тихо проговорила Мария. – Юрий Васильевич, нам пора. Успехов, Серж. Идёмте, Юрий Васильевич, идёмте.
Разошлись.
Серж возвратился в отведённую ему комнату. Светлана была бледна.
- Что притихла? Дай мне поесть. Сейчас Ники к братику прилетит.  До пацана вообще никому дела нет.
- Палку перегибаешь. У него дедушки, бабушки. Другим нотации читаешь, а сам-то когда с детьми был?
- Вот сегодня и буду. Обедать будем в кафе. Понятно, дети? – в ответ буркнул Серж. Дети кивнули.

23 декабря 2017 г.

Серж удалился в ванную. Отлёживался он там около получаса. Вышел. Позавтракал. Переоделся. Приказал семье быть готовой в любую минуту и вышел из комнаты. Настроение у него было прескверное. И не от того, что высказал, что давно хотел высказать, регенту. Просто ясно отдавал отчёт: напрасно. Ему, простому водителю, ничего не изменить. Не ему выбирать. Но он хотя бы делает и сделает то, что от него зависит.
Ники он увидел там, где и ожидал. Он сидел на корточках напротив двери покоев иерогосударя и ждал. Был спокоен и серьёзен. Но Серж почувствовал, что внутренне мальчик плачет. Просто – так велит отец – слёз не показывает.
- Привет, – сказал ему Серж. – Я тебя ищу. Один прибежал?
- Здравствуйте, дядя Серж. Нет, с дедушкой приехал. Младшие остались с бабушкой. А вы братика уже видели?
- Нет, малыш. Но ему лучше.
- Лучше?
- Да, пока дядя вчера спал, он проснулся и всё съел. Нам, дяде и мне, пришлось ехать в кафе, чтобы покушать.
- Омар? Он мало кушает.
- Так с ним же был этот, – Серж растопырил пальцы, слегка согнул, изображая кошачью лапу с растопыринными когтями.
- Пусей? О! Тот обжора знатный. Он может, – мальчик старался говорить бодро, даже насмешливо. Но в голосе дрожали слёзы.
- Но, думаю, сынок, он пока с тобой играть не сможет.
Ники опустил голову.
- Думаю, недельку  надо. Ты подождёшь? Больше ждал.
Ники кивнул.
- Я собираюсь с семьёю съездить в кафе за пирожными. Дядя хотел их вам привезти. Но их съели. О! Момент! Я же хотел позвонить и заказать их. – Серж достал телефон, набрал номер кафе, вызвал хозяина, заказал кондитерские изделия по максимуму, сообщил, что приедет за ними к обеду. Затем с минуту подумал, набрал другой номер. Ники понял, что звонил знакомому их спецназа. «Нужна помощь… Кафе…Да… Государь, видимо, желает туда привезти детей… Местность… Полную топографию… Можете?... Хорошо, я с семьёй и Ники подъеду к двенадцати… Раньше вряд ли… Надо государеву машину проверить… Своё подготовить. Если государь сможет, с ним переговорить. Понять, что он хочет. А то ночью мельком обмолвился… До встречи». Убрал телефон и обратился к Ники: – Пошли. Сначала с авто разберёмся. Да, забыл спросить, с нами поедешь? – Мальчик кивнул. – Надеюсь, твой отец… как всегда, промолчит. – Ники внимательно посмотрел на мужчину, и этот взгляд был очень зрелого мужа. – Пошли. Время.
Мальчик поднялся, сделал резкое движение плечами, словно сбрасывая тяжесть или груз, подал руку Сержу и пошёл с ним. Они прошли в гараж. Сначала Серж осматривал авто Германа, Ники где наблюдал, где подавал инструменты.  Затем подготовил свою к выезду.
- У тебя сегодня какие занятия по плану? – Серж спросил между делом у мальчика.
- Музыка, языки, спарринг, история. Да это неважно. Дядя Серж, вы знаете, почему дядя и крестный… не дружат?
Серж от неожиданности аж крякнул. Но собрался с мыслью и сообщил:
- Говоря юридическим языком, твой крестный виновен в гибели государыни.
- Виновен? Тогда почему отец разрешил ему стать моим крестным?
- Это, малыш, очень высокие материи. Об этом лучше спроси у мамы.
- У мамы?
- Она – Наместник. Государь в командировке – на ней вся планета. Не так ли, ваше высочество?
- Ваше высочество? Ко мне? Не перебор?
- По-моему, малыш, нет. Твой отец – член древней королевской семьи.
- Знаю. По линии матери. Но бабушка, чтобы ей разрешили выйти за дедушку, и сама, и от имени рожденных ею детей, внуков, правнуков отказалась от претензий на трон.
- Хорошо отказалась. Так бы все отказывались.
- Не понял.
- Второй сын твоей бабушки, твой отец, почти единолично повелевает всем космическим содружеством. В том числе и сородичами-королями планеты Музъем. Все бы бабы так отказывались…
- Не думаю, дядя Серж, чтобы бабушка была столько дальновидна. Она просто влюбилась в дедушку.
- Согласен, влюбилась. И доброе дело получилось.
- А мой крестный, по-вашему, добрый или злой?
- Малыш, не добрый и не злой. Да и в природе, по-моему, нет таких понятий. Есть просто чувство или дело, поступок или слово. Это я тебе как полицейский говорю. Другое дело, ради чего или кого ты это делаешь.
- Тогда – почему крестный так поступил… с государыней, с дядей?
- Ты ему этот вопрос сам задай. И получишь ответ из первых уст. Если он осмелится сказать правду. Хотя, предполагаю, он и сам её не знает. Или у дяди спроси. Я могу лишь тоже… предполагать. Хотя не уверен, что моя мысль верна.
- Скажи.
- Мы все учимся. Мы родились для этого. Свои уроки проходит и твой крестный. Свои уроки будут и у тебя. Просто держись правды. Света. Бегай от сумерек.
- Как ты отличаешь свет, когда ни словом не обмолвился о тьме? Только сумерки. Дядя Серж! Ты не лжёшь самому себе?
- Ники, я – простой человек, я нахожусь на государевой службе, и я могу заблуждаться. У меня есть такое право. Но такого права нет у иерогосударя, нет у его правителей. Не будет его у и тебя как правителя по праву своего рождения. Малыш, я хочу, чтобы ты запомнил: если ты шагнёшь во тьму – твоему отцу будет больно. Значит, государыня наша погибла зря. И дядя твой душевно страдает тоже зря. – В дверях гаража появилась семья Сержа. Увидев их, мужчина сказал принцу: – Мои идут. Прервёмся по теме. – Ники кивнул в знак согласия.
Серж позвонил Герману. Тот ответил:
- Мальчик спит. А Ники возьми. И будь на связи.
Серж выехал. Всю дорогу Ники и Стефания, старшая дочь Сержа, переглядывались и обменивались только им понятными жестами. Стоило только авто остановиться на парковке, ребятишки выкатились из салона и между ними начался рукопашный бой. Светлана растерялась, бросилась было их разнимать, но Серж её остановил. Детишки же в бое откатывались на поляну. К ним бежали взрослые, дети. Образовали кольцо. Зрители разделились на команды.
Взрослыми были офицеры спецназа и полицейские, их супруги. Да, кафе было перекрыто. И всё занято. Серж с двумя коллегами прошёл в помещение. Также в центре стояли три сдвинутые стола, два стула около них. И ещё – в горшке живые цветы.
- Нам всем места здесь не хватит, – сказал Серж.
- Так, может, на поляне расположимся. И детям будет где поиграть, и под присмотром,  – предложил офицер. – Заодно проверим и местность. Хотя и карту, и снимки мы сделали.
- Пожалуй. Еды-то хватит? – Серж обратился к хозяину. Тот пожал плечами. – А пирожные готовы? – Хозяин указал рукой на кухню. – Понятно, в стадии приготовления. Пожалуйста, сделайте. Я пообещал наместнику. А регент вообще рассердился, что мы у вас были. – Посмотрел на коллег: – Действуем по ситуации.
Они вышли. Дети продолжали бой. Серж подошёл к кругу. Скомандовал:
- Прекратить бой! Ники, тебя кто так учил удар держать? Забыл за неделю? – Серж было направился к мальчику, но у него зазвонил телефон. Взял. Звонил Герман. Серж поднял руку, требуя тишину: – Да, государь… – Разговор длился недолго, под конец Серж твёрдо сказал: – Слушайте, я через полчаса подъеду. Подождите, – и обратился к коллегам:  – Ситуация такая. Со мной майор, на обратном пути поведёте моё авто. Я возвращаюсь в Бернск. За государем. Младший просится к братику. – И посмотрел на Ники: – Малыш, сейчас привезём братика. Он ещё слаб. Поэтому сейчас набегайся и напрыгайся. При младшем не удастся. Он захочет бегать с тобою. – При этих словах Серж отрицательно покачал головой. Ники кивнул. Серж обратился к офицеру: – Пожалуйста, поучи этих сорванцов.
- Поезжай. Порядок обеспечим, – сказал один из офицеров. – На всякий случай поставим несколько палаток.
- Точно! Светлана! Нашу возьми. Ники, поможешь! – мальчик в ответ козырнул.
… - Извини, Серж, что пришлось тебя гнать. Я, не поверишь, не знаю, как управлять. В моей голове смешались два плюс два, – сказал Герман, увидев Сержа.
Он был, как и ночью, без покрова и в обыкновенной одежде. Рядом стояла Зу. Она держала за руку Агашу, Омар стоял рядом с девочкой. Сели. Два авто рванули в обратном направлении. В зеркало Серж заметил, как Зу приблизилась к Герману, опустила свою голову на его плечо, закрыла глаза. Омар же резко открыл глаза, посмотрел на самку, перевёл взгляд на иерогосударя. Тот погладил мальчика по волосам. Тот неопределённо пожал плечом. И стал смотреть в окно. Герман сделал знак рукой о снижении скорости.

24 декабря 2017 года.

В дороге они провели более получаса. Но приехали всё равно шумно, с сопровождением. Куда от него деться на планете Музъем! Но государь всё равно смог увидеть последние секунды очередного спарринга между Ники и Стефанией. Ники на этот раз одержал верх. Девочка упала, но малыш подошёл к ней, помог подняться, отряхнул платье. Вид у обоих детей был потешный: разбитые губа, бровь, чумазые, разорванные платья.
- Ладно. Я понимаю, – проговорил Герман, – мальчику надо иметь хорошую военно-спортивную форму. Но тебе то, малышка, для чего? – он обратился к девочке.
- А я эту мордашку охранять буду, – ответила та с вызовом.
- Где и когда ты это собираешься делать? Он через несколько лет отправится на «Астре2» в другую галактику следом за нашей экспедицией моим послом.
- Вот там и буду.
- А родители тебя отпустят? Сколько тебе лет-то?
- Да постарше, чем эта салага.
Ники подошёл к ней бочком, осмотрел с головы и ног.
- Малышка, откуда такая речь? – продолжал Герман.
- Изучаю спецсленг.
- Это, что, входит в программу вашей, сударушка, подготовки?
- Может быть, и пригодится.
- Возможно. Хотя должен тебя огорчить: охрану для Ники будет подбирать и готовить Диего.
- Диего? Кто это?
- Боец с Перикула.
- А для братика? – сразу поинтересовался Ники. – Мы полетим вместе?
- Ответ на первый вопрос. Тоже Диего. А пока вы оба рядом с ним – он будет отвечать за вашу безопасность. Отшлифуем его на охране регента. На второй. Он вылетит позже тебя и в другом направлении.
- И когда это будет?
- Скоро, мой мальчик, скоро. Твой корабль уже строится. Для братика заложим, когда проанализируем полёт «Астры». Да и в твой будут по результатам экспертизы внесены изменения. Но твоя боевая подготовка для твоего возраста, малыш, отличная.
- Агаша и не так умеет, – буркнул Ники.
- Что умеет? – переспросил Герман и посмотрел на девочку, скромно стоявшую около Омара и кротко улыбавшуюся: – Что, спрашиваю, Агаша, ты умеешь?
Девочка улыбнулась, отошла на два шага в сторону, сделала полупоклон – и резко вошла в боевую стойку и показала несколько наступательных па. У Германа приоткрылся рот. Но он быстро справился с неожиданной новостью и спросил:
- И кто этому научил тебя, моя принцесса?
- Дядя Серж, – с улыбкой, спокойно ответила девочка.
- Дядя Серж? Спецназовские приёмы обороны и нападения? Это больше похоже на маму Анну и её друзей.
- Государь, с мамой Анной я не встречаюсь. А дядя Серж, если вы посмотрите внимательно вокруг сейчас, извините меня за дерзость, дружит с офицерским составом спецназа. Как говорят, с кем поведёшься. Извините, государь.
- М-да, хороший подарочек для Валерии, – покачал головой Герман. И обратился ко всем: – Здравия желаю, господа. Благодарю за службу. Мой штурман будет очень удивлён. А сейчас, дети, – он посмотрел на племянника и маленькую бунтарку, – привести себя в порядок. Такие игры на сегодняшний день окончены.
Омар сразу побежал к Ники, и братишки обнялись.

25 декабря 2017 года.

Мальчики играли вместе недолго. И всё это время Герман стоял, как столб, зорко следя по окружности, в центре которой были мальцы. В какое-то время он напрягся, словно окаменел, цвет его зрачков стал зловеще меняться. Люди это мгновенно засекли, стали оглядываться. Но – всё было, как обычно. Кивнули Сержу. Тот тоже, почти сразу, заметил изменения на лице государя, но предпочел наблюдать. Жесты же коллег заставили его приблизиться к Герману, шепнуть на ухо: «Где покров-то? Или что случилось?». «Ты не видишь? – удивлённо спросил Герман и тут себя поправил: – Извини, я забыл». – На сиг прикрыл глаза. Открыл. В них был покой и тишина. К тому времени Омар нашёл на земле ровное место и сел, сказав Ники: «Извини, братишка, я немного посижу». Тот кивнул и хотел сесть рядом, но Герман быстро приблизился к мальчикам, взял Омара на руки, сказав:
-  Я же предупреждал тебя, что ты ещё слаб, – и обратился к Ники. – Малыш, извини, тебе придётся поиграть… одному.
Тот вздохнул. Но осмотрел по сторонам и вдруг спросил у Германа:
- Дядя, можно я пойду, поздороваюсь и поиграю с ними? – и указал куда-то в сторону.
Серж, находившийся рядом с иерогосударем, посмотрел в то направление, в которое указал мальчик. Никого. И ничего. Механик перевёл вопросительный взгляд на Германа. Тот стоял также спокойно, держал на левой руке мальчика, правой прижимал ребёнка к себе. Затем посмотрел на своего водителя, улыбка спряталась в левом угле губ; слегка тряхнул головой – словно плотный занавес спал с территории. Серж да и другие люди увидели странное противостояние  незнакомых войск. За спиной иерогосударя  молодые люди в блестящих одеждах. Напротив, там, куда указывал старший сын наместника и регента, тоже молодые люди, тоже в красивых одеждах, только в них было нечто, что резко отличало их от первой команды. Какое-то, что ли, копирование.
- Ты считаешь это уместно? – спросил государь племянника. Мальчик пожал плечами. – Хорошо, иди. Только недолго. Если братику станет хуже, нам придётся уехать.
Ники кивнул и побежал к противостоявшим.
Серж тихо свистнул – офицеры перегруппировались, взяв под контроль всю группу, к которой с радостью побежал Ники. По тому, как он здоровался со всеми и кто-то даже брал его на руки, подбрасывал вверх, ловил, было понятно, что они знакомы давно, отношения добрые. Все видели, как один из удивительных воинов что-то протянул мальчику. Тот от радости аж подпрыгнул. Но тут же стал что-то требовать. Даже шантажировать. Взрослый покачал головой, но что-то протянул мальцу, тот цапнул, помахал всем рукой и побежал. Теперь – к дяде. И сразу выпалил:
- А мне и братику подарили… вот что, – Ники раскрыл ладони.
Герман узнал, что это. Поэтому спросил:
- Ты уверен, что умеешь ими владеть?
- Да. Мы уже играли с ними. И не раз. Этот – мой, – указал на тот, что был на левой ладони, протянул правую: – Этот – братика. Дядя, ты не веришь, что я могу им управлять?
- Почему не верю? Верю. Ты – мальчик смышлёный. Но не рано ли?
- Но это интересно!
- Согласен.
- Хочешь, я покажу?
- Да, но не здесь. И Ники, малыш, даже если ты покажешь хорошее для своего возраста владение данным оружием, я буду против. Вы оба ещё маленькие.
Ники нахмурился, опустил голову и скосил глаза в сторону того, кто дал ему мечи.
Там – улыбались. И смотрели с этими улыбками на… как его… Радимира-Германа-Темпвента и ещё как-то там.
Он – на них.
Омар зашевелился на его руке. Посмотрел на государя, затем на опечаленного братика. Сказал:
- Братик, сейчас взрослые из-за нас поругаются. Государь, велите подать нефритовую шкатулку, разделённую на две части – Герман с удивлением посмотрел на малыша, но подал знак головою кому-то, и ему сразу поднесли резную шкатулку из нефрита, открыли крышку. Омар обратился к Ники: – Братик, положи мечи в шкатулку. Пусть она хранится у наместника. Исполнится нам по девять лет, тогда мы их и возьмём. – И спросил Германа: – Государь, мы уже будем взрослыми, не так ли?
- Да, вы будете старше. Но всё ещё малы. И вам обоим придётся сдать экзамен на право владения подобными мечами, – строго ответил Герман и жёстко посмотрел на предводителя супротивной стороны.
Те, в свою очередь, сделали церемониальный поклон и растворились в воздухе. Ники же, вздохнув, опустил оба меча, оба скрытые в рукоятке. Следом исчезли из поля зрения людей и те, что стояли за спиной их иерогосударя. Вместе со шкатулкой. Ники вновь вздохнул.
- Кто это был? – Серж спросил у Германа, указав головой на противоположную сторону.
- Воинство Первейшего.
- И Ники с ними дружит?
- И Ники, и Омар с ними знакомы.
- Но как?
- Видят?
- Да.
- Особый дар, который у мальчиков от рождения. Увы, они ещё очень маленькие и не понимают всей тяжести ответственности за свои особенности.
- Регент знает это?
- Догадывается. Да если бы и знал, то не обладает тем количеством личного свободного времени, чтобы должным образом противостоять натиску. Время у него появится позже. Когда пойдут внуки, правнуки. А сейчас…
- А сейчас – это наша служба, мы должны постараться, – подытожил Серж и сообщил: – Стол накрыт. Пикник продолжается. Господа, отбой. И всем – к столу.
Напряжение как-то сразу спало. Герман, не спуская Омара, сел. Справа от себя посадил Ники. Слева, через Агашу, заняла место Зу.

27-28 декабря 2017 года.

Начался обед. Спокойно, ровно. Только офицеры с опаской посматривали на Ники, который кушал вяло, без аппетита.
- Ники, сынок, – обратился к нему Герман, – ты расстроен?
Мальчик отрицательно покачал головой и буркнул в ответ:
- Я, дядя, тебе не сын.
Бровь мужчины приподнялась, и он хитровато спросил:
- Докажи с трёх раз.
Стол затих и превратился в слух.
- Легко, – ответил мальчик. – Во-первых, мой отец – регент, во-вторых, моя мама – наместник, в третьих,  – Ники задумался. И это молчание затянулось.
Омар потянулся к братику, обнял его и шепнул:
- Сдавайся, братик. Вспомни, как дедушка Николай, когда в сообществе находится, как об иерогосударе говорит? – затем возвратился на колени папочки и спрятался в одеяло.
- Как? Как? «Отец родной», – буркнул Ники под нос. Запнулся на слове. Замолчал. И перевёл взгляд на дядю. Тот улыбался. Лицо мальчика стало серьёзным. Он вопросительно посмотрел на иерогосударя. И, растягивая слова, спросил: – Верно, что ли?
- Да, малыш. И за каждого из вас я отвечаю перед нашим Создателем.
- И за меня?
- Ты, мой мальчик, самый драгоценный камень в его сокровищнице.
- Единственный?
- Нет, – Герман щёлкнул его по носу, – один из самых.
- Дядя, ты и в правду меня любишь?
- Когда появились сомнения?
- А братик?
- Ники, малыш, а ты братика своего не любишь?
- Я? Люблю.
- А почему ты считаешь, что я тебя не могу любить?
- Мы разные, дядя!
- В этом и замысел Создателя. Каждый из вас – отдельная травинка, но корешки ваши так переплелись, перепутались. Ники, конечно, ты пока ещё маленький, но, пожалуйста, запомни:
каждый старается оставить собственный след в человеческой истории.  Только необходимо научиться читать эти чужие следы правильно. Верно пройти по ним.  И тогда твой шаг станет продолжением бесконечной вереницы опыта пращуров. Я говорю обо всей планете.
- Мудро;;.
- Пока запомни. Пожалуйста.
30.12 2017 г.

Ники не успел переварить все эти слова. Со спины на него наскочил медвежонок, обнял и повалил на землю. Люди вскочили. Мальчик выбрался из-под зверя, отмахнулся от него, как от мухи, и прорычал:
- Тебя кто таким манерам научил?
- Здрасте. Я хочу то. От него так вкусно пахнет, – капризно рычал детёныш.
- А просто подойти, пожелать здравия государю, трудно?
Малыш перетаптывался и урчал. Люди смотрели на государя. На его руках вновь зашевелился Омар. Мальчик скинул с себя одеяло, сел на коленях отца и с интересом стал наблюдать за диалогом. Ники разводил руками:
- Что я должен сказать наместнику? Будет она довольна?
Детёныш урчал, перетаптывался, мотал головой.
- И что мне с тобою делать? – Ники пожал плечами.
- Да дай ему то, что он просит, братик, – произнёс Омар, – от одного куска с ним ничего не случится.
- С ним – ничего. А нами – будет. Отец целую лекцию прочитает, мама тоже сузит глаза.
- Но он пришёл к нашему столу, братик. А во главе стола – иерогосударь.
Медвежонок уже сидел и смотрел то на старшего, то младшего сына наместника.  Вдруг он встал на задние лапы и начал танцевать. Неуклюже, потешно – но танцевать. Братишки смотрели, качали головами. Взрослые, дети хлопали в ладоши, кто-то поставил музыку. Какое-то время шло веселие, пока из леса не раздался призывный рёв взрослого зверя. Медвежонок прекратил танцевать, опустился на все четыре лапы, вздохнул, грустно посмотрел на стол, облизнулся и повилял в сторону зова. Ники развёл плечами и сказал:
- Ладно, уговорил. Возвратись. Заслужил угощение. Но что скажут наместник и регент? Дядя, ты прикроешь?
Медвежонок остановился, обернулся, издал короткий рык и побежал обратно. К Ники. Мальчики угостили зверя. Повесили на его шею лёгкую сумку с фруктами. Подарок для сородичей. Медвежонок убежал.
- И что теперь? – широко разведя руками, спросил Ники.
- Ничего страшного, – ответил хозяин кафе. – Я оборудую здесь площадку. Если он будет приходить, танцевать, угощения для него будет. Яблоки там, ягоды, мёд. Кексы эти.
- Но, – твёрдо сказал Ники, – никакого насилия. Во всяком случае, полицейский патруль будет обязан взять данную ситуацию на контроль.
- Ники, ты немного берешь на себя в данной ситуации? – поинтересовался Серж.
- Нет, Серж, – вступил в разговор Герман, – для моей службы Ники мал. Но не для службы Наместника. Тем более, он – старший. Сообщи им о приказе их наследника, пусть подтвердят, – и обратился к Ники: – Малыш, ты готов к принятию присяги верности мне как иерогосударю и воинской присяги?
Мальчик ответил без промедления:
- Да, дядя. Когда?
- Когда возвратится из командировки мой экипаж. А сейчас, – он встал и сказал присутствовавшим: – благодарю всех за время, которое  вы нам подарили. Нам пора возвратиться в столицу. Серж, свою я поведу сам. Ники со мной.
- Да, государь.
Поляна быстро убрана.  Авто иерогосударя возвращалось с сопровождением.
- Дядя, ты серьёзно решил, что я могу принести присягу? – спросил Ники. – Отец не поверит.
- Сомнения у него будут. Согласен. Но держать тебя на уровне детских подтяжек, считаю, будет неверно. Тебя признала фауна планеты. Но присяга, мальчик, – это ответственность. Советую, научись к себе относиться строго. Люди говорят, самокритично. На тебе слишком большая доля ответственности за развитие мира, созданного нашим Создателем и переданного для сохранения своим творениям. Извини, что читаю лекцию на ходу. – Герман замолчал на минуту. Или две. Затем тихо произнёс: – Спаси, Господи, и помоги живым. И позволь узреть Лик Твой душам тел, ушедших в тление, – и вдруг сказал не в тему: – Надо ещё встретиться с наместником до её выезда на службу.
2-15 января 2018 г.

Часть2

2
Ники; уже стал привыкать, что его младший братик Омар всё больше стал от него отдаляться. Да, он сын Радимира-Германа и Нинно, их мама Мария просто его выносила и выкормила  в первый период жизни на планете. И сейчас он ушёл за своим папочкой. Иерогосударем Радимиром-Германом. Агафья, его маленькая супруга, с ними. Пусей – тем более. Куда без него? Глазищи блюдцами, хвост – что ствол деревца. Или плеть. О когтищах лучше и не говорить. Любит ими играть при полной луне.

3

…- Отец, я должен идти к Валерии, – Ники стоял перед Юрием грозный и твёрдый в своём намерении.
- Три причины.
- Первая: Омар всегда попадает в переделку. Вторая: Валерии всегда не предсказуем. Три: Я  обязан там быть.
- Отвечаю со второго. Валерии в нашей команде, он верен, и поборется за каждого из вас с супротивником.  Я тому не позавидую. На первый. Год или чуть больше – и  ваши дороги, сын мой, разойдутся. Омару пора учиться не надеяться постоянно на тебя.
- Отец! Это же Маросвель!
- Да, Маросвель. И ему предстоит жить на этой планете и руководить содружеством в отсутствии или после иерогосударя. Будет лучше, если он начнёт соизмерять некоторые обстоятельства и вещи при нас, Юнксах. Или ты возражаешь?
- Вы как всегда правы. Но я сейчас очень за него беспокоюсь.
- Но у них семейный завтрак. А мы приглашены на приём и бал. Это мой ответ на третью причину.
Ники скрестил руки на груди и уставился в отца. Решил взять измором.
- О чём спорят мои мужчины? – Машенька вплыла в кабинет супруга с подносом, на котором стоял завтрак на двоих.
- Я считаю, мама, – Ники был неумолим, – что я должен быть рядом с братиком. А отец не разрешает мне пойти.
- Юные супруги у Валерии по поводу дня рождения принцессы, – сухо пояснил регент.
- Видишь, милый, братик занят чисто семейными делами. Стоит ли нам везде проявлять своё любопытство? У каждого из нас существует своё личное пространство.
- Но, мамочка, я чувствую опасность для братика!
Лицо Машеньки в миг стало серьёзным, и через минуту она ответила:
- Музъем – это уроки, которые обязан проходить каждый из нас. – И обратилась к супругу: – Прошу, аэролёт держите наготове.
Юрий обнял жену за талию и привлёк к себе. Ники топнул ногой, резко развернулся и вышел, буркнув себе под нос: «Я с вами буду рядом. Не ускользнёте». И направился к аэролёту отца, вошёл в него и включил видеоконтроль поверхности планеты. Конечно, он засёк старт Валерии и его приземление на острове Черепах. Дальше сердце Ники не обманула: какой-то тупой спор с местными, и братик с подружкой решили на кулаках проучить смутьянов. Силы, в принципе, были равные. Те – взрослые, а детишки обучены.  Супруги упражнялись в поединке с четырьмя мужчинами. С их стороны прибежало ещё несколько человек, кое-кто с дубинами, но в драку не полезли. Что их остановило: дравшиеся дети или стоявшие не в невдалеке трое взрослых – Ники не понял. Результаты поединка постоянно менялись, пока один из местных не выхватил нож – Ники заорал! – резким движением направил его в сторону братика. Тот схватился за бок – вперёд вылетел Валерии и двинул наглеца в скулу, что тот отлетел и остался лежать на земле. Через несколько минут рядом с братиком появился дядя,  а отец и мать вбежали в аэролёт и стартовали.
  Ники они заметили только на острове. В тот момент, когда тот со всех ног бежал к братику.
- Тебя ни на минуту нельзя  оставлять одного! Дядя! Вы вновь станете миндальничать с преступившими? Крестный, а ты где?
Первейший уже был рядом.
Герман опросил свидетелей: черепаху и черепашек, последние жаловались на  жадность и корысть людей, птиц, деревья. Наместник всё слышала – и её вид был намного выразительнее, чем Ники и его крестного.
- Здесь нет явного покушения на наследника и его супругу. Поэтому статью 696 принять как бы и не к месту. Но закон всё-таки нарушен. Итак… Значит, господа, – Герман обратился к местным добытчикам черепашьего мяса и панцирей, –  вы можете кушать их? – Люди не ожидали напороться на суд иерогосударев и просто отмалчивались. – Значит, и те, кто сильнее вас, может вами полакомиться. Или вы возражаете? Наместник настроена очень решительно. Ей, я понимаю, надоело вам разъяснять кодекс чести. Поэтому пусть более сильные из животного и растительного мира вас уму-разуму и поучат. Выживите – слава Богу, нет – ваши души уже ожидает геенна огненная. Её господин, по желанию старшего сына регента, здесь.
С неба спустилось восемь стервятников. Каждая пара схватила по человеку и унесла в океан, сбросив тела курсировавшим вдоль места происшествия акулам. Других поджидали змеи и лианы… Первейший не отказывался ни от одной заблудшей души.

АГАФИЯ, супруга
1

              Агафии, дочери Валерии Борнок от Анны, сегодня исполняется восемь лет. Она – супруга Омара, сына и наследника иерогосударя. Девочка родилась в далёкой деревеньке, но с первых дней жизни жила и воспитывалась в семье мужа во дворце. Свою маму она видела редко. Ещё реже отца, только тогда, когда он приходил к государю по делам. Именно: она видела его, а не он её. Даже когда он занимался с Омаром (все друзья государя учили мальчика своему направлению) и она сидела рядом и слушала, он видел его, а не её. Как говорят, сирота при живых родителях. Но кто из её подданных об этом догадывался?
- С днём рождения, Агаша, одновременно: здравствуй и доброе утро, – девочка открыла глаза. Омар сидел на кровати и держал в руках огромного розового медведя, который, в свою очередь, держал в лапах сердце, вышитое цветами.
Девочка сбросила с себя остатки сумрачного сна, улыбнулась мальчику, ответила:
- Благодарю.
- Сегодня день, когда твои желания должны исполняться.
- Право, Омар, моё желание…
- Да, я узнал, что твоя крестная Зу перебралась жить в собственную резиденцию. Если уж не к маме, так к ней, можно пойти в гости? Она будет очень рада. Я вчера ей позвонил, она нас ждёт на завтрак к десяти часам. Твою маму она тоже задержит.
- Омар, это настоящий подарок! – девочка обняла мальчика и поцеловала в щёку.
- Но боюсь, что поведение твоего отца может стать сюрпризом… Но трое против одного – так что справимся. А вечером, в 17.00,  в честь тебя приём и бал. А сейчас всё по плану.
Ей уже восемь лет.
Утренние часы пролетели быстрёхонько, и она с Омаром, взявшись за руки, идут через площадь в отцову резиденцию. Нет, зачем Агаша согласилась на такую авантюру? Конечно, крестная будет счастлива. Она, конечно, перенесла все приёмы и визиты на следующий день. А мама? Что скажет? Точнее – у них хоть будет тема, которая обеим интересна? А брат? Конечно, он не смотрит теперь на неё букой – но что у них общего, кроме родителей? Ах, как всё сложно! Развернуться да возвратиться во дворец! Там уйма дел! Но Омар крепко держал её руку – ей надлежит следовать за ним.
У ворот резиденции их ждал Муха. Вилял хвостом и повизгивал. Дети погладили пса и вошли на территорию. В дверях их встретила… мама.
- Здравствуйте. Моем руки и в гостиную. Зу заканчивает накрывать стол.
- А коллега Валерии ещё не возвратился? – спросил Омар.
- Нет, отчёт у государя у него завтра.
- Прекрасно.
- В чём? – поинтересовалась девочка у мужа.
- Ожидание завтра.
Агаша повела плечом: что ждать, когда и так всё известно.
Они прошли в гостиную. Здесь был только узкий круг, включая бабушку с её мужем. Приветствия, поздравления, угощения. Как всё мило: идеальная  семья и – точка. Агаша еле сдерживала слёзы, которые заполнили всё её горло. Но продолжала улыбаться. Лучше бы этого дня рождения вообще не было! Уговорили бы иерогосударя отпустить их на остров! Набегались бы там, наигрались. А сейчас сидишь, как  чучело на выставке…
Громко хлопнула входная дверь дома. Так громко, что все сидевшие за столом разом замолчали, напряглись и посмотрели в сторону ближайшей двери. Она открылась. Вошёл Валерии и сразу устроил разнос Зу: почему семейный обед перенесён на раннее время, а ему не сообщено. Валерии пошёл к мамочке. Поцеловал её в щёку (как маленький!). Поздоровался с её мужем. Затем поочередно поцеловал руки  своим женщинам. Прошёлся по волосам сына. И установил свой взгляд на юной супружеской паре. Сказал:
- Да, Омар, ты всё больше  стал походить на папочку. Глаза точно его, а улыбка всё-таки Нинно.
Принц промолчал.  Приколы Валерии жёстки. А он продолжал свою поздравительную речь:
- Дочурка, ты уверена, что справишься с бременем ответственности власти? Голубой-то крови в тебе нет.
Омар произнёс:
- Сударь, вы сомневаетесь в благословении иерогосударя?
- Ба! Наш принц держит удар! Но почему я не могу высказать то, о чём думаю и что меня беспокоит.
- Вы имеете право. Но в своё время. А оно, как я понимаю, упущено.
- Но…
- Никаких «но», сударь. Мы не помолвлены и не обручены. Мы повенчаны. Хотя вы и отец её священного высочества, прошу соблюдать этикет.
- Этикет? – Глаза Валерии хитро блеснули. – С радостью!
Он в мгновение ока оказался рядом с креслом девочки, выхватил её из него, поднял на вытянутых руках и закружил.  Агаша онемела. Гости тоже.
- Валерии! – возмущенно воскликнула Зу. – Что ты делаешь?
- Нарушаю этикет. Я в своём доме. – Затем обратился к девочке: – Испугалась?
Та ответила неопределённо. Не маленькая же она, чтобы так с ней поступать. А с другой – как бы и хотела? И она просто протянула руки к шее отца и обняла его. И заплакала. Её лицо смотрело за его спину, этих слёз никто не должен был видеть. Омар –не в счёт. Валерии прошёл с девочкой на диван, сел, опустив её на колени, и прошептал ей на ухо: «Извини, дочка. С днём рождения».
  В ответ Агаща шмыгнула носом.
Мамочка-бабушка проворчала:
- Довёл-таки ребёнка до слёз.
- Но слёзы для женщины – лучшая защита. Её мама, например, не плачет. Она бьёт. И бьёт некоторым прямо в глаз.  После этого получает повышение в звании.
Зу и Анна опустили головы, чтобы скрыть свои улыбки: что за колючий язычок, даже здесь вставил. Другие переглядывались: не поняли, на что намекал правитель. Но Валерии не стал задерживаться на поднятой теме, свистнул. В гостиную вбежал Муха со свёртком в зубах и опустил девочке на колени. Та краем глаза посмотрела на предмет, завернутый в переливавшуюся бумагу и украшенную бантом. Муха тявкнул.
- Валерии, ты зачем Муху эксплуатируешь?
- У меня руки были заняты. А у него пасть свободна, – ответил Валерии и спросил у дочери: – Сейчас откроешь или потом?
Девочка кивнула и стала открывать коробку. В ней была большая причудливой формы раковина с глубин океана. Девочка взяла её в руки, рассмотрела, затем поднесла к уху. Симфония оглушила её. Она сначала отпрянула, затем вновь приблизила – воды пели. Вибрация волн вдруг стала понятна ей. Волновая энергия пространства обнажила перед ней свою суть.
Она выразительно посмотрела на Омара. Тот улыбался. Они стали равными.
- Благодарю, папочка, – ответила Агафья. И, держа раковину, прижалась к груди Валерии.
Её детство закончилось.
Началось её служение планете Музъем.
А Валерии гладил её по голове и думал о своём утраченном сыне.

Х Х Х

Из забытья его вывели слова Омара:
- Сударь, нам пора возвращаться. У нас ещё занятия по вольной борьбе.
- Борьбе? – глаза Валерии вновь блеснули. Блеснули нехорошим, хитрым, коварным блеском. – А давай перенесём его на песочек на берегу океана?
- А мы успеем к приёму? Папочка…
- Успеем. На аэролёте – тридцать минут. Заодно познакомлю вас, детки, с умнейшим из умнейших созданий нашей планеты.
- ???
- Можете не гадать. Позволяю. Так летим?
Агафья кивнула, Омар пожал плечом. Трое взрослых, трое детей и пёс вошли на борт аппарата, и тот взмыл в воздух.
Подлетев, Валерии осмотрел берег и место своего обычного примузъемения. На берегу была его черепаха, она старалась спрятаться от домогательств какого-то мужика. По песку бегали другие трое и искали что-то в песке. Яйца или детёнышей черепах, смекнул Валерии. Он перевёл аэролёт на автоматическое управление, сам спрыгнул с него, за ним Анна, Омар с Агафьей. Побежали к берегу.
- Отпусти черепаху! – крикнул Валерии. – Не то – пристрелю! – и дал предупредительный выстрел вверх.
Мужик бросил черепаху, отскочил на несколько шагов. Увидев только двоих взрослых и двух детей, осмелел и вновь направился к объекту вожделения. Но тут из-за кустов на него выскочил Павел, налетел  с кулаками. Выглядело всё весьма потешно. Омар подошёл к черепахе. Она была жива, но чуть ранена. Он залечил её рану, выпрямился  и сказал взрослому:
- Что со слабым-то тягаетесь? Может быть, лучше с равными? Победите – станете командовать на берегу, нет – увольте, тогда будут мои правила.
Четверо местных собрались в кучу. Чем они рискуют? Мальчишка решил покуражиться? А овощ с ним! Но девочка встала рядом с ним. И кукла туда же! Проучить надо приезжих! Ишь, малолетки.
Но малолетки дали серьёзный отпор. И кто-то свистнул  подмогу, и она прибежала быстро. Видимо, где-то рядом собирали улов. Но в драку не вступили: напротив них стоял мужик – лицо его было больно знакомо, но кто и откуда – разом и не вспомнишь – и грозил пальцем. Серьёзно грозил. У женщины, которая стояла рядом с ним, почёсывались ладони, она то и дело тёрла одну о другую, её прищуренные глаза зорко следили за каждым движением прибежавших. Решили подождать. Дети, скорее всего, из разряда золотой молодёжи, развлекаются. Пусть парни сначала отмутузят их, затем и тем бока подправят.
Но дети не сдавались. Даже вошли во  вкус. Доли  секунды порою отдыхали. Оба раскраснелись. Волосы девчонки растрепались, она сдувала их с лица или сбрасывала. А затем навострилась бить ими, как плетью. Резко и больно. 
Одному из парней надоела потасовка, и он решил попугать ножиком. Достал. Лезвие кривое, но на солнце блеснуло ярко. Омар на миг услышал крик Ники, собрался в комок – лезвие всё же его задело. Мальчик схватился за рану, ладонь стала тёплой и липкой. Он остановился. Когда поднял глаза на нападавшего – увидел спину Валерии.
Откуда-то появился папочка. Стал осматривать рану. Подбежала Зу с аптечкой. Валерии и Анна пленяли всю компанию: и бойцов, и зрителей.
На гладь приводнились аппараты. Сошли на берег спокойный регент, разгневанная наместник. Из других машин выпрыгнул десант спецподразделений. Они оцепили территорию. Ники метал громы и молнии, даже своему возникшему из воздуха крестному выговорил пару ласковых.
Когда вновь на берегу воцарилась тишина, Ники, сузив глаза, проговорил, ни к кому не обращаясь:
- Посмотрим, что ещё дедушки с бабушками скажут…
Герман и Юрием переглянулись. Ничего хорошего ждать не придётся.
Приказ наместника был скор и суров: четвёрку из нападавших разорвали акулы…
Посмотрели на Валерии. Тот сидел рядом с черепахой, и оба молчали.
Когда их окружили, Валерии поднял голову, посмотрел на командира и, как ни в чём не бывало, произнёс:
- Может, искупаемся. Заодно продолжим отмечать день рождение. Отложим приём. Начнём сразу бал. Дети всё равно будут спать, а взрослые могут танцевать и ночью. А здесь знаю такое интересное местечко. Что, командир, нырнём? Моя подруга дорогу покажет.
- Я его одного не отпущу, – сказал Юрий.
- Конечно, папа Юра, – съехидничал Валерии, – куда вы без него.
- Тебе мало того, что случилось? – спросила Машенька.
- Что случилось? Мальчик прошёл боевое крещение. Следующий раз будет зорче. Так плывём или нет?
- Плывём, – ответил Герман.


ПАВЕЛ БОРНОК, шурин

- Павлик, угономись, – чуть ли не причитая, говорила Анна, стараясь успокоить не в меру расшалившегося сына, – Придёт отец – рассердится.
- Не рассердится – отрезал мальчик – Даже внимание не обратит. Так спросит: «Шалишь?» Я кивну – он усмехнётся и пойдёт дальше. Поняла?
- Павлуша, всё равно так себя нельзя вести. Надо помнить, кто твой отец. Да, он занят, очень занят. И устаёт.
- Ма, не смеши людей. И хватит мне читать нотации. Я не маленький.
- Не маленький? Сколько тебе лет? – в дверях стоял регент и выражение его лица не сулило ничего хорошего. Он повторил свой вопрос: – Спрашиваю ещё раз – и последний: сколько тебе лет?
Малыш резко повернулся к мужчине, вскинул голову и демонстративно выставил пять пальцев: мол, на, выкуси.
- Словами сказать можешь? Или не знаешь счёт?
- Пять.
- Пять. Уже пять. И долго вы, сударь, собираетесь ходить в деточках, маминкиных сыночках?
- Сколько получится.
Анна покачала головой. Мальчик дерзит, и давно дерзит. Отцу недосуг или нет желания. Муж бабушки отделывается подарками. Её боевым товарищам тоже не с руки замечания сыну одного из правителей делать. А мальчишка растёт сам по себе и пользуется всеми правами предоставленной ему свободы. И, видимо, уже дошло до регента.
- Значит, так, молодой человек. Даю вам срок до вечера  выбрать по своим силам военное учебное заведение. В противном случае – это я сделаю сам. Вы что думаете, я своих сыновей часто вижу? Или кто-то другой из нашей команды? Это дети нас видят – но не мы их. Почему вы считаете себя  на особом положении? Да с вас спрос намного больше, чем с кого-либо из наших детей.
- Это почему?
- Потому что вы – Борнок. Ваша сестра….
- Сестра? Да она и знать обо мне не знает! И не желает знать!
Злые глаза мальчика в упор смотрели на папу Юру. Тот сдерживал и удерживал этот дикий разрушавший взгляд.
А в это время Мишель говорил Валерии:
- …Ты что совсем ничего не чувствуешь к мальчишке?
Тот отрицательно покачал головой.
- Так же нельзя, друг. Малыш-то в чём виноват?
- При чём здесь вина. Я не могу. Как войду в дом – вижу своего сына…
- Это тоже твой сын. И у него своя жизнь. Ты знаешь, сколько самых различных людей ищут с ним дружбы, сколько с ним заискивают? Попадёт в плохою компанию – как отреагирует Герман, случись статья 696? Ты об этом подумал?
- Мишель… Не могу я… Это больно, очень больно… Столько мы его ждали – и… Не могу. Я всё понимаю, но не могу.
- А как тогда к Агаше?
- С ней-то что? Она у Германа. Там ни мухе прожужжать, ни комару сесть
- А ты никогда не думал, что ей твоё внимание и понимание нужны?
- Она девочка…
- Валерии! Опомнись!
- И там есть Зу. Если что – подскажет. Женщина ближе к девочке.
- Кто тебе это сказал? Кто внушил? Уж не Первейший ли?
- Его-то к чему приплёл? Сказал, не могу – значит, не могу.
- Дождёшься ты вмешательства папы Юры.
- Мишель! Отстань!  Мне через двенадцать часов в квадрате семнадцать быть. Дай поспать хоть часов пять. Не помню, когда и три-то спал.
- Я, что ли, высыпаюсь? Ты сына не проспи!
Валерии махнул рукой и направился к дому. И вошёл как раз в тот момент, когда папа Юра ставил точку в разговоре с мальчиком. Увидев Валерии, спросил:
- В семнадцатый успеешь? Документы надо переделать! Успехов!
- Я бы перенёс приём работ.
- И?
- И ещё раз всё перепроверил.
- Ты это государю скажи. Сроки установлены им. Аргументы, аргументы и ещё раз аргументы.
И вышел.
Валерии посмотрел на сына, произнёс:
- Шалишь?
-Шалю, – ответил тот.
Валерии стал подниматься по лестнице, чтобы уйти в свои покои. Спать. Хоть час. А лучше – три. А лучше – пять. А уж затем разбираться с этим пресловутым семнадцатым квадратом. 
- Где наш папа Юра? – Герман обнял за плечо Степана – Опаздывает на три минуты.
- Пошёл к Валерии.
- ???
- У малыша проблемы с поведением. Его отца ты загонял.
- А вас?
- Нас тоже. Семей не видим. Но у нас хоть жёны в теме. А там – иная ситуация. Герман, ты же командир.
- Понял. Начинайте без меня…
И Герман направился в резиденцию друга.
Золотая вспышка за окнами остановила Валерии. Он оглянулся, по лестнице скорым шагом поднимался Герман. «Наябедничали, – подумал штурман, – а главное – не дали поспать».
Герман поднялся на верхнюю ступень, легко взял мальчика на руки. Погладил по голове и спросил:
- Матери, значит, не слушаешься?
Мальчик озорно закусил нижнюю губу и отрицательно замотал головою из стороны в сторону.
- И с кого я должен за такое твоё поведение спросить?
Улыбка расцвела на лице малыша, и он указал на… отца.
- Браво! Как легко мы переводим стрелки! Значит, я сейчас отменяю все командировки для твоего отца, и пусть он тебя воспитывает. Словами или ремнём – это его выбор. – Мальчик вопросительно уставился на иерогосударя. – Не согласен? А как быть? Как он может поддерживать дисциплину на вверенной ему территорией, когда его собственный сын его не уважает и не почитает. Словом, не слушается. Не согласен? Вновь не согласен?
- На счёт ремня не согласен.
- Ремня? Дружок, тогда – розги.
Тельце мальчика отпрянуло от груди государя. Малыш смотрел серьёзно в его лицо, но плат закрывал от Павлуши смеявшиеся глаза Германа.
- Тоже не согласен? Тогда – для начала… послушание в монастыре строгого устава. Или – сразу в заключение. Смертную казнь пока не заслужил.
Валерии наконец понял, что поспать ему сегодня не придётся. Он быстрым шагом подошёл к парочке, взял мальчика с рук командира и произнёс:
- Тоже мне воспитатель. Нашёл чем мальчишку пугать. Себя вспомни в таком возрасте.
- Я таким не был.
- А я был. Правда, своей мамочке, – он щёлкнул Павлушу по носу, – не дерзил и не отговаривал. Весь сон с вами прошёл. Анна, есть что перекусить?
Женщина кивнула. Валерии посмотрел на неё, что-то буркнул себе под нос.
- Пошли, провожу в гостиную. Затем  пойду к ней.
- Лично я дорогу помню.
- В этом  я уверен. Пошли.
В это время у Германа зазвонил телефон. Зу сообщила, что прибыл ожидаемый посол и готов к встрече с иерогосударем.
- Посол подождёт. Я у вас дома. Приди, обсудить надо один момент. Твой муж вчера возразил по одному пункту соглашения.
- Мне прийти одной?
- Да. Валерии уже дома.
В гостиной Герман и Павлуша остались одни. И молча смотрели друг на друга. Голова малыша была совершенно пуста от мыслей. Герман тоже отдыхал от суеты. Рассматривал малыша. Он был зауряден, но при должной дисциплине и упражнениях из него мог получиться хороший повар. Или маляр. Хотя – и Борнок.
У Зу замерло сердце, услышав место встречи. Она давно не была в их доме: воспоминания об утерянном сыне оживали столь стремительно и болезненно, что женщина просто предпочла избегать всего, что связано с тем чёрным днём. Её Валерии же так поступить не мог. В том здании его кабинет, его приёмная… Насколько ему было болезненно окунаться в те мгновения – она чувствовала сердцем. Но государь велел прийти… Она стояла бледная на месте. Пришла в себя, когда её под локоть взяла Мария.
- Что случилось?
- Государь приказал… прийти… в дом…
- Дом? Который дом?
- Наш.. . Валерии и мой… Анна сейчас там…
- И что? Иди.
- Я не могу… Мне страшно… Я не хочу вновь переживать эту боль…
- Зу, а сколько прошло лет?
- Не знаю. Много.
- Через год, может быть, больше назначен отлёт «Астры». Ты понимаешь, что я хочу сказать?
- У нас скоро всё… это… закончится? Мы вновь будем вместе? И у нас будет сын или дочь?
- Немного надо ещё потерпеть. Помоги лучше Валерии. Горе замутило его разум в некоторых моментах. Иди. Государь не зря тебя туда зовёт. Время ваше подходит. Вам надо начинать привыкать друг к другу вновь. Иди. Я присмотрю за детьми. Да они уже сами взрослые, почти самостоятельные.
- Не скажи. Омар вчера кашлял, а у Агаши текли сопли. Простыли оба где-то.
- Где – понятно. Мои тоже сопливят.
Зу с тревогой и надеждой ещё раз посмотрела на Марию, та ей подмигнула – Зу поспешила в резиденцию. Но стоило ей переступить порог, как она услышала голос Валерии: «Нет, не могу. Это выше моих сил. Прости». Голос исходил из кухни. Зу поспешила туда. И застала картину: Валерии пятился от столика, на котором она обычно подавала еду или в столовую, или в его кабинет, или к его кровати.
- У вас, что, государь в гостях? Он велел мне подойти, – стараясь держать тембр голоса ровным, она спросила.
Валерии сделал шаг назад и во все глаза уставился на Зу. Что за… явление? Чудится или наяву?
Но любимая уже шла к нему. Её запах, её движение в воздухе. У Валерии закружилась голова.
- Ты совсем не отдыхаешь. – Это был её голос. – Побледнел-то как? Я не привидение. Что вы приготовили? Хорошо, но этого будет мало. Анна, эта шерстёрка по одиночке не ходит.
- Я это успела заметить.
- Чем тогда дополним стол?
Пока женщины вместе собирали трапезу, Валерии приходил в себя. Он дома. У себя. И рядом Зу. А что всё это значит?
Ответ на свой вопрос он не нашёл, так как Зу скомандовала:
- Теперь всё. Вези сам. Справишься. Тебе, Анна, надо переодеться. Иди, а я пока приготовлю ещё что-нибудь сюрпризом. Государь редко  бывает в резиденциях друзей. Так что встречаем по полной программе.
Валерии ушёл, Анна спросила:
- Это как?
- Стол, танцы, мужские игры и каверзные ситуации.
- Мужские игры?
- У вас, военных, что?
- Да так, разомнуться можем слегка…
- А об этом. Или бассейн, или спортзал…
- А каверзные ситуации?
- Когда Валерии – это обеспечено. Во всяком случае, так было раньше. Я давно с ними не… гуляла. Интересно всегда было.
Когда обе женщины появились в гостиной, стол был сервирован по высшему разряду. Мужчины беседовали, мальчик сидел между ними и внимал каждому их слову.
- А где вино, хозяин? – спросил Герман. – У меня стол – я угощаю.
- А своё не мог захватить?
- Вопрос интересный. Если разобраться в родственных связях, то мы – сваты. Так что, сват, проставляйся. Иди, иди в свой погребок.
- Да нет уж, уволь. Один нет. Пошли вдвоём.
- В честь чего это?
- А кто козла с капустой наедине оставляет?
- Кто козёл?
- Это образное выражение.
Герман настороженно посмотрел на штурмана – тот вроде был трезв. Глаза красные – но это бессонница.
Мужчины сходили за вином. Принесли десять бутылок.
Женщины переглянулись – закусок маловато.
Но сели за стол. Герман, Зу, Валерии, Павлик, Анна. Налили вино в бокалы, провозгласили первый тост. За ним последовал второй, третий. Беседа шла ровно. Зазвучала музыка. Герман на первый танец всегда выходил только с Марией. Сейчас её не было. Он остался сидеть. Зато Валерии на первый пригласил Зу. Второй – Герман с Зу, Валерии с Анной, но при этом зорко следил за первой парой. Мальчик же смотрел на родителей. Ему казалось, что весь мир теперь встал на место и больше ничто не нарушит его стабильность.
Герман приблизил свою голову к уху женщины и что-то стал шептать. Она улыбнулась краешком губ. Затем он взял её за талию  сильнее, чем требовал танец, прижал к себе. Голова Зу чуть откинулась назад, она закрыла глаза…
- Командир, отойди от моей жены, – раздался рядом с танцевавшей парой гневный голос Валерии. Тело его врезалось между ними и разъединило. Зу недоумённо смотрела на мужа. Тот, еле держась на ногах, на Германа. Спросил:
- Ты на моих глазах клеешь мою жену? Не много ли себе позволяешь, командир?
- Я? Ничуть, – Герман тоже не отступал.
Вино обоим ударило в голову… Нельзя же по несколько суток не спать! Сначала мужчины просто толкали друг друга плечами, грудью, пошли вход ноги, руки. Сцепились. Павлик смотрел за происходившим с открытым ртом. Такого на улице не увидишь…
Зу позвонила Мишелю, сообщила, что Валерии много выпил. Мишель вбежал в комнату, хотел разнять, но попал под удар Валерии, отлетел в сторону, встал и ринулся в бой. Видя перевес среди дравшихся, в кучу устремилась Анна. Уже было не понятно, кто с кем дерётся, кто с кем в паре. Мальчик стоял на стуле и кричал: «Заходи справа! Бей!»
Зу с удивлением спросила его:
- Ты за кого болеешь?
Мальчик обратил к ней своё раскрасневшееся лицо, прищурил глаз и ответил:
- Я так понимаю, что отец – мужчина, сам справится. Так что – за маму. Хотя… вы, сударыня, как я понимаю, болеете за моего отца?
На Зу смотрели злющие глаза Валерии… Она прошлась по вихру задиры-мальчишки и прошипела:
- Борнок… Весь в отца…
А драка продолжалась. Благо, что драчуны покинули пределы гостиной и продолжали мериться силами в коридоре. Но шум был изрядный – поэтому вскоре прибежали Филипп и Степан. Не зная, кого выгораживать, сами увязли в потасовке.
Регенту доложили в возбужденных криках в резиденции Валерии. Он поспешил проверить и на месте разобраться,  а результате на него свалился Герман, Юрий попал под раздачу… Оставить удар без ответа – не порядок… А главное – дать себе разрядку. Рукопашный бой шёл то в доме, то на улице. Собралась толпа зевак. Но красиво дрались. В театр ходить не надо. Мальчишка бегал между ними и подзучивал сторону, которая в  текущий момент давала слабинку. Герману и Юрию мало места стало во дворе резиденции, они выкатились на площадь. Зри, народ, правительство мутузит друг друга. Забавно. Прибежали жёны и дети правителей. Удивляться, как толпе, им было не с руки – но цепко держали бой под своим контролем. Юрий пропустил удар – Герман достал. Юрий сделал шаг назад – и тут же перед Германом очутилась Мария.
- Тебе кто разрешил моего мужа трогать? – спросила и ринулась в бой.
Площадь замерла, остановили бой и некоторые правители. Брат и сестра как два равносильных бойца показывали мастер-класс. Развернуться на поверхности земли им было трудно из-за скопления людей, и они вели свой поединок в высотах, на скоростях преодолевая расстояния от одного конца столицы до другого. Неописуемое зрелище. Многие летательные аппараты спешно делали посадку  или уходили на дальние аэродромы.
Наконец дуэлянты возвратились восвояси.
- Герман, тебе не стыдно с женщиной драться? – спросил Юрий. Верхняя губа у него была разбита, из неё сочилась кровь.
- С сестрёнкой? Нет. Она мне равно по силам. А с вами только себя и сдерживай, – буркнул в ответ Герман и болезненно поморщился.
- Что с тобой? – Мишель стоял рядом и протягивал Юрию смоченный жидкостью тампон.
- Ничего страшного. Но, кажется, вывихнул плечо.
Мишель подошёл к нему ближе, пощупал мышцу, затем взял руку Германа и рывком дёрнул. Герман вскрикнул:
- Больно же!
- Драться не будешь, где попало…
Герман повёл плечом. Всё на месте. В это время в доме что-то загрохотала, зазвенело. Мужчины устремились к нему. Павлик за ними. Юрий остановился и рявкнул:
- Детям всем домой! И заберите этого, – кивнул в сторону Павлика, – шалопая! Диего, под твою ответственность!
Диего по-военному отсалютовал. Правители убежали в дом. Жёны поспешили за ними. Павлик из-под лобья смотрел на наследника и других детей правителей. Они – на него. Как быть? Он так мал! Диего думал по-другому. Подошёл к мальчику и спросил:
- Рядовой, как должен вести себя сын, отец которого занимает высший ранг в обществе?
В голосе инопланетянина, с головы до ног закрытого плотным плащом, не было сюсюканья и заискивания. На Перикуле это принято – но Павлик не знал. Но гордость не позволяла ему хныкать, и он ответил:
- Правильно.
- Ответ не полный. Мне известно, что вы наследнику родственник. Может быть вы, ваше высочество, – он обратился к рядом стоявшему Омару, – подскажете второе слово?
Омар ответил спокойно:
- Достойно.
- Верно, достойно. То есть стоять и хранить память предков. Повторите, рядовой!
- Достойно. То есть стоять и хранить память предков.
- Хорошо. Сейчас идёмте за нами, – сказав, повернулся и направился ко дворцу.
К Павлуше подошла Агаша, взяла его за руку…
Мальчик сделал за ней шаг – перестал существовать Павлик, Павлуша, родился Павел, Павел Валериивич.
…А в доме драка продолжалась. Била Анна. Степан смог увернуться – и удар пришёлся прямо в глаз Герману. Он схватился за глаз, выматерился, сказал:
- Что за день! Только бабы и бьют!
Минута тишины – и хохот.
Вид всех драчунов был весьма потрёпанный, но настроение отличное. Возвратились в гостиную. Женщины накрывали стол, возвращались после умывания мужчины. Побитые – но не побеждённые. Странное дело, но драка их взбодрила. Они громко, изъясняясь только отборным матом, выясняли все свои узкие, проблемные  точки, перекраивали планы. Герман держал около глаза то металл, то смоченное холодной водой полотенце и слушал всех.
Толпа тоже слушала под окнами. Ничего не понимала, кроме отдельных знакомых слов.
- Да, довели правительство вселенной до белого каления – жди наместника, – подытожил генерал полицейский и пошёл прочь.
Толпа тихо и быстро стала рассасываться. У всех дела остались недоделанными…
Когда налили в очередной раз вина, Валерии встал и произнёс тост:
- За Диего!
На него все внимательно посмотрели.
- А что? Нормальный парень. Только ты, Герман, на него рот не разжимай. У него есть стерженёк, и бабьим подкаблучником он никогда не станет.
- ???????
- Стать твоим зятем - это значит быть мужем дочери иерогосударя. Он на это не пойдёт.
- Он тебе это сам сказал или ты за него додумал?
- Не то и не другое. Чувствую, просто. А вот ты на что надеялся, когда обручал свою Джозефину с ним?
- Обыкновенный расчёт. Он – с планеты Перикул, девочка тоже на половину перикулка.
- А ты не думаешь о том, что он может, вернувшись на Перикул, встретить себе подобную, из уцелевших?
- Дай Бог. Страх всегда застилает глаза. Это приводит к необдуманным поступкам. Но… – Герман не договорил. Выпил бокал вина. Встал. Прошёл к пианино и сел за инструмент. И заиграл.
Он играл. А каждый думал о своём. Герман тоже. Родилась дочка – и что? Одинокой век коротать? Ни любви, ни семьи, ни детей… Её будут или бояться, или заискивать… Если кто и влюбится, так только какой-нибудь Ванюшка-дурачок, и дай Бог, чтобы у него оказалась башка на месте… Грустная получалась мелодия… Как и сама жизнь вдовца…
Тэсла видела мысли мужа. И молчала.
Мария выпила очередной бокал и спросила брата:
- У тебя долго ещё Анна в капитанах ходить будет?
Не отрывая пальцы от клавиш, он переспросил:
- Что?
- В майоры пора, если нет – то в подполковники.
- За какие это заслуги?
- За молниеносность и меткость.
- Что-то новое в награждении.  И где такие качества были ею проявлены? Что-то я не заметил.
- Встать, подойди к зеркалу и увидишь. Тебя трудно задеть…
- Это случайно…
Валерии поддакнул:
- Дуракам всегда везёт.
- Учитывая, что она – твоя жена, тебе никто слова не давал. В конце концов, я – наместник и имею право представлять как к званию, так и наградам.
Юрий подал голос:
- Сударыня, вы желаете присвоить очередное воинское звание за то, что она, простите, капитан, поставила фингал государю?
- Смотря, кто что видит. У вас, мужчины, наблюдается дискриминация этой женщины. А у неё отличная боевая подготовка в отличие от вас. Она одна среди вас без травм.
- Она женщина. Били в полсилы.
- Спокойно, господа. - Герман приостановил игру, подошёл к столу, Юрий протянул ему бокал вина и фрукты. Он выпил, сел, покушал. – Наместник говорит о боевой подготовке. Хочу вам напомнить и о том, что для охраны наших дам, а иногда и вас, господа мужчины, мы назначаем сию даму. И как бы наш Валерии не стремился показать, кто в его доме главный, профессиональной подготовке Анны следует отдать должное.
- Точно. Прямо в глаз.
- В таких спаррингах мы только летальные запретили. Сам виноват. Смотреть надо было. Так что я поддерживаю Машеньку. Поэтому: звание майора – за верную службу за истёкшие годы. И подполковника – за профессионализм. И Валерии. Ваши дороги скоро могут надолго разойтиться. Я намерен, если экспедиция станет успешной, оставить тебя там послом МПОС. Позже к тебе присоединится Ники, тоже как посол, но от нашей планеты. Для посла твоего уровня лучше как с супругой лететь с Зу. Анне придётся остаться на планете, хотя бы уже потому, что супруга Омара – её дочь. Между прочим, Валерии, у девочки скоро день рождения. Ты вновь забудешь о нём?
Герман смотрел на друга. Тот тянул вино из бокала. Выпил. Поставил на стол и сказал:
- Прекрасный вечер. Теперь бы искупаться. В океане. Есть желающие? А то я отлетаю. – Но все молчали. – Тогда, господа, честь имею, – он козырнул и покинул гостиную.
- Браво! Хозяин удалился – гости остались.
- Хозяйки ещё не выгоняют. Обновляем стол – и продолжаем.
Зу подошла к Герману, произнесла:
- Государь, не сердитесь, прошу, на Валерии. Ему тяжелее. Он, увы, мужчина.
Герман внимательно осмотрел сурийку. В его голове мгновенно пронеслось масса умозаключений, в том числе и о своей второй жене-сурийке и о нём самом – и ответил:
- Я, сударыня, к слову, – тоже мужчина. Такова моя природа. В данном измерении.
- Именно – в данном измерении. Ваша вторая жена, к сожалению, это не поняла. Можно пригласить вас на танец?
- С радостью. Тем более, что ваш ревнивец ретировался.
Они вышли в центр зала. Музыка. Танцы…
… А Валерии лежал на песке почти у самой кромки воды. Волна изредка набегала и омывала его ступни. Подняться выше опасалась: уплотнённая материальная суть была в нестабильном эмоциональном состоянии.
Этот песчаный одинокий берег в южном полушарии планеты Валерии облюбовал давно. Прилетал сюда редко и на час-другой. Даже подружился с местной черепахой, которая из года в год в песке откладывала свои яйца. Их отношения начались странно и удивительно. Валерии отдыхал на песочке, предаваясь скупым мечтам. Вдруг какие-то тени забегали вокруг него и над ним. Он открыл глаза. Местная фауна лакомилась маленькими черепашками, которые, переваливаясь, бежали к океану. Валерии фыркнул – фауна исчезла, черепашки уплыли в воду. Валерии улегся вновь на песок. В следующий прилёт его ждала большая черепаха.
- Ты кто?
- Я – мать тех черепашек.
- Понятно. Не стоит благодарности. Лучше полежим и помолчим. Я сюда прилетаю только отдыхать.
- Я знаю. Ты в подручных управителя мира.
- Германа, что ли? Такого ещё не слышал. Ладно, давай помолчим и полежим. Или есть жалобы к наместнику?
- Нет. Полежим и помолчим.
И теперь, когда Валерии прилетал, из моря выползала черепаха. А то и всё черепашье племя. Они занимали всё пространство. Свободной оставалась только дорожка к аэролёту.
Сейчас Валерии лежал и – странно – с нетерпением ждал черепаху. Ему надо было кому-то выговориться и даже выслушать совет. А черепахи, ходила молва, весьма мудры. Как и змеи. Хотя и тигр, и обезьяна не уступают в тонкостях познания психики, но у Валерии лучше получилось с черепахами.
Он лежал, ждал, а она всё не появлялась. Тогда он встал, поднялся выше на берег, установил зонт и уснул. Проснулся. Она лежала рядом и что-то мурлыкала под нос.
- Черепахи могут петь?
- Все поют.
- Чем ты так растревожен, что смутил воду?
- Не поверишь, у меня есть отпрыски. Дочь и сын. У них всё хорошо. Агаша с первых минут в семье Германа на равных. Как говорят, как сыр в масле катается. Мальчишка тоже здоровым, крепким бутузом растёт. А нет у меня к ним ничего. Что они есть – что нет. Того сына помню – и всё. Сегодня Герман напомнил о дне рождения дочери.
- Рождения? Это людское событие, у нас его нет.
- Согласен. Мы устраиваем праздники по этому поводу. Дарим подарки.
- Ты не знаешь, как устроить праздник или какой подарить подарок?
- Праздник Герман устраивает. Она – супруга его сына. А подарки… Мне и не снилось, что она получает.
- Значит, не в этом дело.
- Хотя, возможно, и надо какую-нибудь вещицу. Глупенькую, чтобы выделялась на фоне других.
- Какой ты странный сегодня… Бултыхаешься, как медуза. Нет тишины, покоя.
- Знаю. Потому с разговариваю с тобой. Говорят, вы черепахи – мудрые.
- Безделицу сущую я тебе помогу найти. А другое, что в вашем, людском, племени принято и ценится, тебе самому придётся додуматься. Не знаю я ваших правил. Но видела и другие говорят, что повелитель, когда живёт на своём острове, детей старается носить на руках, к себе часто прижимает и прикасается  своими губами к их лбу. Или держит на коленях. Ты как? Можешь сейчас поплыть со мной?
- Куда?
- Недалеко.
- Поплыли.
Они вошли в воду. Валерии любил эту стихию. Плыл следом за проводником. Вода была тёплой. Они завернули за очередной утёс – на дне лежала прекрасная раковина. Черепаха указала на неё. Валерии подплыл. Поднял, осмотрел. Она была пуста. И они стали возвращаться назад.
На берегу он хорошо очистил находку, разглядел её. Удивительные незнакомые формы. Поднёс к уху – величаво пел океан.
- Нравится?
- Мне – да. А ей – не знаю.
- Ей? Это имя твоей дочери?
- Нет. Её зовут Агафьей. Сокращённо – Агаша.
- Ты, как мы, черепахи: отложили яйца в песок – и больше их не видим, их дальнейшее существование нас больше не тревожит. Отдали дань природе – продолжили свой род и вид – и каждый плывёт в своём потоке. Но та – не черепаха. Ты принадлежишь другому роду и виду.
- Мудрая ты.
- Нет, просто живу в воде, иногда выползаю на твердь погреться на солнце.
- И всё же – благодарю за науку. Погряз по самые уши я в своей гордыни. Полежим ещё?
- Полежим и помолчим.


ДИЕГО, названный брат

Принц Омар как-то изъявил желание побывать на киносеансе в… обыкновенном здании. Серж, автомеханик иерогосударя и по совместительству прочее, прочее и прочее, улавливал всё: почему бы и не побаловать этого мальчугана. Сирота, хотя живёт и растёт в полном достатке и удовольствиях. Прикинул. У его старшей дочурки Стефании скоро день рождения. Она на полгода старше мальчика. Прекрасно. Можно успеть и кинотеатр подобрать, и репертуар составить, и с генералом об охране договориться.
И сделал.
Государь с детьми, питомцем котом  (Пусей) и воспитанником с планеты Перикул Диего  прибыли во время первого киносеанса, который смотрели пришедшие заблаговременно дети с родителями. Именинница – в  их числе. В их отсутствие дети решили поиграть, но в течение игры мальчик почувствовал недомогание.
Диего никогда не видел таким Темпвента. Так на их планете звали Германа, иерогосударя планеты и руководителя МПОС. Он был… стал безвольным, потерял ориентир. Но прибыл регент Юрий Васильевич Юнкс с супругой Марией (она же – наместник) с младшими сыновьями. К генералиссимусу вернулось его прежнее спокойствие. Перед отъездом он приказал подростку-воину:
- Я с детьми улетаю на несколько дней. Охраняй регента. Все боевые, знакомые тебе, разрешаю. Но ослушников  передать мне живыми.
Диего по-военному отсалютовал.
И теперь он стоял напротив удивленного папы Юры и докладывал о причине своего присутствия в большой светлой комнате здания.
- Но, молодой человек, я не помню, чтобы вы давали присягу. И, извините, вы – мал для таких операций.
- Извините, – прохрипел перикулец, – присягу на верность я дал Темпвенту ещё на родной планете. И это не первое моё боевое задание от него. Разрешите продолжить его выполнение?
- Хорошо. Но, прошу, делай это незаметно. И не всегда будь рядом.
- Я понял, о каких моментах вы говорите. На территории резиденций иерогосударя и вашей я отсутствую. Вне их – я должен быть рядом с вами, государь.

РУДИ, крестный брат

ЭКЗАМЕН НА ВЗРОСЛОСТЬ
1

Шёл урок в гимназии, которую возглавлял коллега Валерии. Ру;;ди вызвал педагог к доске. Ох уж эта математика. Хотя подросток щёлкал все задания, как семечки, словно играл в классики. Но однообразная, изо дня в день, учебная деятельность порою его утомляла, раздражала, и он, чтобы не умереть от скуки, позволял себе малые вольности. Например, не расписать  подробно домашнее задание, а записать ответ кратко, по более сложной формуле инопланетной цивилизации, услышанной от крестного. Шутил так над преподами. Те, в свою очередь, пытались достучаться до директора, тот лишь отшучивался: «Повышайте, господа, свою квалификацию. Государь дал согласие открыть филиалы нашей гимназии на других планетах и наших материках, но не посылать музъемцев-подростков для обучения в другие миры». Поэтому Ру;;;ди и преподы или преподы и Ру;;ди просто терпели друг друга, сосуществовали почти мирно. Иными словами.
И сейчас преподаватель математики профессор вызывал Ру;;ди к доске. Озорник усиленно сочинял шутку. Преподаватель готовился отразить эту дерзость. И тут ожил телефон проказника. Что было категорически запрещено на уроках! И профессор нахмурил лоб. Аппарат же настойчиво исполнял отрывок  из любимой музыкальной пьесы иерогосударя. Ру;;ди резко приосанился, буркнул в сторону учителя: «Извините», ответил на звонок:
- Здравия желаю, государь.
- Ру;;ди, мальчик, одна нога там, где находишься, другая – у меня в кабинете. Хотя – ты где?
- На уроке математике в гимназии, крестный.
- Хорошо, Серж тебя встретит. Жду.
И тишина.  Класс смотрел на  старшего сына второго правителя. А тот быстро собрав рюкзак, подбежал к двери, открыл её, обернулся, посмотрел на изумленные лица одноклассников, задиристо произнёс им: «Честь имею» и исчез за дверью.
Серж встретил его на полпути. В кабинет иерогосударя они вошли вдвоём.
- Здравствуйте, господа, – сказал Руди, увидев в кабинете крестного всю его команду. – Крестный, я прибыл по твоему приказу.
- Хорошо, что быстро. Я  поручаю тебе небольшое дело. На четвёртом материке проходит фестиваль молодёжи планеты. Мы все заняты. А статус мероприятия  для Музъем как бы серьёзный.  Всё-таки вы все: подростки, юношество – будущее, ради которого мы трудимся. Фестиваль запланирован на несколько дней. В чём участвовать – примешь решение на месте. С тобой будет Серж. Вылетишь на моём аэролёте. Вопросы есть?
- Да. Почему я?
- Очень просто. Ники и Омар малы, да ещё и не оправились после ветрянки. А ты – мой крестник. И, мальчик, строго придерживайся правил поведения. Как младший здороваешься первым.
- Понял. Можно идти?
- Да. Будут вопросы – проконсультируешься у отца.
Руди был обескуражен. Но попрощался. Вышел из кабинета и вопросительно посмотрел на Сержа. Тот кивнул в сторону выхода.
А в кабинете взрослые продолжили разговор.
- Не опрометчиво ли сие? – спросил Мишель. – Могут появиться вопросы о престолонаследовании.
- Престолонаследование? Крестник? Смешно. Хотя, – предупрежди их, – спокойно ответил Герман. – Друзья, нам предоставляется возможность проверить качество учебного процесса гимназии.
- На одном человеке?
- За одним потянутся другие. Я уверен, у мальчика всё получится. Да и засиделся он на уроках. Как бы «двойки» не стал получать за поведение.
- Брать пример у него есть с кого, – бросил реплику Степан и выразительно посмотрел на троицу друзей. Те переглянулись.  – Тем более, что после двухнедельных каникул, проведённых с Германом на тёплом берегу около океана, им… в прежнем классе делать нечего.
- Извините, коллега, – вмешался Валерии, – в гимназии создана комиссия из преподавателей, четверо проэкзаменованы и заняли места в классах повышенной ступени. Им уже… интересно. До следующего отдыха с иерогосударем.
- Ко мне претензии? Я не собираюсь, – сказал Герман, – сдерживать обучение мальчиков. Более того – планирую свои занятия продолжить со всеми детьми. И обучать всему, что им доступно из моих знаний.
- Господи, – Юрий вздохнул, – какие амбиции. Малыши до сих пор не окрепли после инфекции. Мария – в летней резиденции.
- Господа, давайте по местам и – работать. Коллега Степан, держите связь с Ру;;ди. У нас всё получится.
2

Когда аэролёт иерогосударя сначала завис над толпой встречавших, а затем приземлился, встречавшие приблизились к трапу. Он опустился. В проёме появился  подросток. Следом за ним стоял взрослый. Прибывшие сошли на землю.
- Рады приветствовать вас, ваше высочество, – обратился с поклоном старший в команде.
- Здравствуйте, господа. Благодарю вас за дань уважения к иерогосударю. Но я – не принц крови. Меня зовут Ру;;ди, я старший сын  коллеги Степана и Луизы Воро;;;;н. Хотя – иерогосударь лично мне – крестный отец. И, пожалуйста, в работе  каких мероприятий, вы считаете, я должен участвовать?
Ему с улыбкой подали полную программу со словами:
- Открытие начинается через пятнадцать минут, молодой человек.
Да, график Ру;;ди определили плотный. Но, как ни странно, он везде успел. На сон отводил час-полтора – но блистал и на спорах о литературе и музыке, дебатах о будущем техники и науке, пел песни  до глубокой ночи с будущими политиками и вставал на зорьке с юными спортсменами. На первой же тренировке сговорился об участие в футбольном матче в числе одной из юношеских команд в качестве вратаря. Благо встреча должна была состояться на четвёртый день, и можно было потренироваться, сыграться. Опять-таки только по ночам.
Игра началась в 16 часов. Поединок был напряжённым и интересным. Серж  с медицинским саквояжем стоял недалеко от тренера, ближе к выходу на поле. Он заметил, как рядом с ним появился Герман. Вздрогнул от его тихого голоса:
- И как? Держится?
Серж автоматически утвердительно кивнул, через секунду отпрянул от рядом стоявшей фигуры. Нет, это был Герман.
- Как решил прибыть?
- Малыши уснули… А футбол, ты знаешь, я люблю. Хотя – появилась какая-то смутная тревога. Решил махнуть… на время.
Ру;;ди брал подачу. Смело, дерзко, с низкой позиции. Отбил.
Ликовал и стадион, и игроки на поле. Ничья: пропусти Ру;;ди мяч – как-то невыгодно выглядел бы крестничек-то. Мальчишки обнимались, прыгали. Ру;;;ди был несколько сдержан и старался освободиться из объятий. Ища повод, смотрел по сторонам. И увидел… Германа, стоявшего рядом с Сержем. Улыбнулся, махнул рукой, сделал шаг, вскрикнул и стал падать. Герман перемахнул через ограждение, за ним охранник.
Мальчишки быстро сориентировались в ситуации: и падающий вратарь, и двое взрослых, бежавших к ним. Первый – в шёлковом покрове персикового цвета. Иерогосударь. Он подбежал к мальчишкам, поздоровался, похвалил за красивую игру, наклонился над сидевшим на земле подростком. Осмотрел ногу.
- Серж, помогай. Знаешь, где раздевался?
- Да.
Герман поднял мальчика на руки и поспешил вслед за Сержем. Трибуна стихала и тревогой наблюдала за происходившим на поле. Собирались резко около выхода медики, руководство, пресса.  Цели у всех разные, но Герман кивком головы позвал за собой приехавших на фестиваль  глав стран. И пока те обменивались светскими наблюдениями, Герман лечил ногу крестнику. Тот сживал губы, но молчал.
- Так, мальчик. Осколок кости я возвратил на место, трещину… припудрил, но твёрдую повязку всё же наложу. Десять дней никаких физических усилий на ногу. Уточняю: ни бега, ни длительной ходьбы, ни прыжков. Серж, трость нашему отважному спортсмену. Но, Ру;;ди, тебе надо научиться брать сложные подачи. Удар же можно было смягчить путём управления энергиями. Не к чему было ломать кость.
- Да, крестный, виноват.
- В свободное время и займёшься отработкой приёмов. Или тебя отправить с соответствующий монастырь?
- Как скажете.
- Подумаю, – Герман встал со скамье и обратился к ожидавшим его: – За этой молодёжью глаз да глаз. Господа, какая  программа на вечер?  У нас будет возможность узким кругом посидеть за застольем?
- Да, брат, – ответил государь данной страны. – Хотя – никто не предупредил о вашем визите.
- Всё так спонтанно, извините, друзья, – Герман поочередно здоровался с каждым из присутствовавших.
- Вечером запланировано посещение музыкального вечера. Детский сводный оркестр и маэстро Пикани;; дают концерт.
- Маэстро Пикани;;? Скрипач? Интересно. Чем вы его заманили? Гонорары у него весьма… уважительные.
- Само наше собрание для него весьма престижно. И гонорар, конечно.
- Понятно. Какова моя доля?
-????????
- Или я не заслуживаю участия в вашей игре?
- Напротив, делаем пересчёт.
- Отлично. Серж, спорхай за Ни;;ки.
- Только его?
- Его – обязательно. Он стал… бледнеть перед скрипкой. Пусть послушает маэстро. Омар… если сам пожелает… Он ещё слаб после болезни. А мы, господа, – он жестом подманил к себе крестника, – пройдём на трибуну. Победителей надо наградить.
Во время награждения команд Ру;;ди находился рядом с иерогосударем. Затем короткий приём, во время которого Герман каждому игроку обеих команд подарил сувенир: алмазный мяч на мельхиоровой подставке.
Через час аэролёт иерогосударя вновь опустился на стоянку. Герман его встречал. Рядом Ру;;ди. Не успел трап коснуться земли, как с него соскочил Пусей-сан с его непременным громким «Мэау!» и, повиливая задом, подняв хвост, поспешил к Герману. На руки. За ним, держась за руки, сошли мальчики. Степенно. Направились к встречавшим их. Кот уже сидел на руках государя и с недовольной мордой посматривал на мальцов. Ники вздохнул, пожал плечами Омар. Не станут же они спорить с котом при людно! Мальчики поздоровались.
- Ни;;ки, я пригласил тебя на концерт маэстро Пикани;;. В своём мастерство владения скрипкою он уступает только твоему крестному. Интересно послушать?
- Да, дядя. Благодарю.
- До выступления ещё час. Можем пройтись по городу.
- Прекрасно. Я рад. А ты, братик?
Омар кивнул. И маленькое удивительное семейство потопало по улицам этого не менее удивительного города. В нём не было ничего современного. Наоборот, прошлое: архитектура, название улочек и площадей, наряды обывателей, их манеры говорить, передвигаться и встречать гостей, кухня – цепко держали данный мирок в своём очаровании. Его обаяние захватило мальчиков. Ни;ки заглядывался на птиц, Омар протягивал руку, на которую планировал то лист, то лепесток. Колдовство поселения нравилось Сержу: встречные придурковато улыбались, кланялись. Притягательная сила столицы старого мира  пленила и кота; он повис на шее у хозяина, лениво повиливал кончиком хвоста и в ритм шагам мужчины шевелил переднею лапою, словно приветствуя толпу. Простенький шарм древнейшего строения успокаивающе действовал и на Германа. Он молча рассматривал старую кладку зданий, трещины на мостовой, морщины на лицах граждан.
Так незаметно подошли к театру. Привычная толпа зевак.
…- Нет, я сейчас встану и вырву скрипку из рук этой дур-р-р-ры, – прошипел Ни;;;ки в середине первого отделения.
Герман  наклонился над ним и прошептал:
- Что я слышу от будущего правителя?
- Она же фальшивит. Хоть уши не затыкай. Или другие не слышат?
- Слышат только те, у кого, как у тебя или у меня, абсолютный слух.
- Но…
- Никаких «но», мальчик. Этой девочке всего тринадцать лет, это её первый большой концерт, и она очень сильно волнуется.
Ники упрямо сжал губы, надулся. В таком виде и просидел до последних аккордов маэстро.
Минута тишины. Аплодисменты. Ни;;ки смотрел из-под лобья. Герман попросил его подойти к нему. Мальчик послушался. Встал перед дядей. Герман взял ладони племянника, развернул их вверх. На левой ладонью мальчика возникло перо, над правой – камень.
- Мальчик, прислушайся к себе. Ответь, что легче удержать в воздухе: перо или камень?
- Перо.
- Верно. А что быстрее утонет: перо или камень?
- Камень.
- В этом и заключается мудрость правителя: помочь камню стать в чём-то вровень пёрышку, не дать ему утонуть.
- Это понятно: разумно помогать всем. А сейчас-то что?
- А сейчас вы с Руди (он сейчас здесь мой представитель) пройдёте за кулисы, подойдёте к этой девочке и спокойно поговорите. Надо, чтобы она перестала так волноваться. Представь себя на её месте.
Ники крепко зажмурил глаза и тут же открыл. Зрачки его были расширены.
Герман улыбнулся, кивнул, обратился к крестнику:
- Руди, проводи мальчиков к юным артистам. Ники желает поговорить с одной из скрипачек.
- Да, крестный.
На протяжении всего разговора кот лежал на кресле, свернувшись клубком, и делал вид, что спит. Хотя его чуткие уши ловили каждый звук. Но его Герман был спокоен – и ему, пушистому высочеству, нечего было беспокоиться.
Трое братьев прошли за кулисы. Картина там была не очень приятная. Недовольное лицо дирижёра, одна девочка заплакана, другие с хмурыми лицами.
- Здравствуйте, господа, – сказал Ру;;ди. – Извините, что побеспокоили в ваш перерыв. Но наш Ни;;ки пожелал поговорить с одним вашим товарищем.
Ники уже направлялся к заплаканной девочке. Да, попало ей под первое число. У дирижёра тоже, видимо, абсолютный слух.
- Тебя как зовут? – Ники спросил девочку.
- Ко;;то, – ответила та.
- У тебя есть братья и сестры?
- Да. Пятеро.
- Хорошо. А нас с братиком только двое. Пока. Ты старшая или младшая?
- Младшая.
- И вы все играете на скрипках?
- Так, как я – нет. Я одна. Но мы все любим музыку.
- Ты в семье особая?
- Нет, просто у папы на всех денег нет.
- Он тоже музыкант?
- Был. Теперь он болеет.
- Ты за эту игру тоже получаешь деньги, как и маэстро?
- Не всегда. Я плохо играю.
- Ты просто очень волнуешься. А я вообще не умею играть на скрипке. Ты можешь меня научить?
- Я? Не знаю. Я никого не учила.
- Прекрасно. Значит, я буду первым. Братик, – он обратился к Омару, – мы можем что-нибудь подарить Ко;то?
Омар молча протянул сжатый кулак, раскрыл его. На ладони лежала небольшая брошь, изображающая цветок. Ники улыбнулся, взял её, приколол на пиджак девочке, поцеловал её руку, попрощался со всеми и пошёл прочь.
Руди поблагодарил артистов за игру и пошёл, опираясь на трость, за малышами.
А в это время Герман беседовал с правителями стран, наследниками, которые также прибыли на данный концерт. Разница в возрасте была столь различна, что иерогосударь слегка растерялся. Затем приблизился к самому старшему, первым поприветствовал:
- Я рад Вас, государь, видеть. И всех вас, друзья. Извините, если моё неожиданное появление внесло коррективы в ваши планы.
- Это добрые коррективы, наш старший брат, – ответил государь. – Мы крайне, непозволительно крайне редко все встречаемся. А так – прекрасный повод побыть вместе, обсудить некоторые вопросы в тесном кругу. Тем более, что наш гостеприимный хозяин, – он указал на государя данного государства,  сделав лёгкий поклон в его сторону, – организовал для нас небольшой стол.
- Прекрасно. Полчаса непринуждённой беседы. Чудесно. Если она задержится, – он обратился к хозяину, – пусть продлится ненадолго антракт. – Государь кивнул и тут же кому-то отдал распоряжение. – И, – Герман посмотрел на Сержа, – к мальчикам. Приведёшь ко мне. – Серж кивнул головой, удалился. Группа же проследовала за хозяином.
Полукруглый большой стол был уставлен напитками, сладостями, фруктами. Всем нашлось место. Приступили к легкой беседе за питием. У каждого был вопрос к Герману. И он выслушивал каждого, каким бы пустяковым он не казался. Пришли мальчики. Руди поставили кресло слева от иерогосударя. Малышей Герман посадил на колени. Те сначала уставились на угощения, затем посмотрели друг на друга, «я хочу» сказали одновременно. Тарелки с вкусняшками появились перед мальчиками. Озорники – мордочки хитрые – посмотрели на Германа. Тот… его покрывало слегка качнулось. Братики, схватив по фрукту или выпечке, поочередно стали закидывать их в рот. Наступила такая тишина за столом. Руди некоторое время наблюдал за проделками младших и спросил их:
- Господа, где ваша сдержанность?
На что Ники с набитым ртом ответил:
- Так вкусно…
Сиг – и смех. Пока он длился, мальчики опустошили свои тарелки. Герман салфетками вытер их губы и пальцы. Они стали выглядеть такими потешными. Когда смех стих, самый старший произнёс:
- Да, брат, и твои наследники подрастают.
- Это точно, – удручённо-снисходительно ответил Герман.
Папа Юра констатировал бы: «Начал дурачиться».

Второе отделение звучало чисто, хрустально. Когда смокли последние звуки, Ники сказал Герману, указывая на скрипку маэстро:
- Дядя, я хочу такую же скрипку.
- Такую же? Я было подумал, что лучше.
Ники уставился на него округлёнными глазами. С минуту промолчал и спросил:
- А есть лучше?
- Есть мастера, которые могут изготовить отличный от этого инструмент. Но как бы скрипка не была идеально исполнена, зазвучит она не столько в руках своего ваятеля, сколько под смычком музыканта.
Ники сощурил глаза и спросил:
- Дядя, меня всерьёз может чему-то научить эта скрипачка?
- Она – тебя, ты – её.
- Я – её? Как и чему?
- Уверенности в себе. А ты, благодаря этой сироте, надеюсь, избавишься от себялюбия.
- Сироте? У неё же есть отец.
- У неё недавно умерла мама. И она – единственный нормальный кормилец семьи. А главное – у неё прирождённый педагогический дар. Достаточно терпения, чтобы сладить с таким непоседой, как ты.
- Дядя, ты серьёзно?
- Я всегда говорю только серьёзно. Просто ты, мой дорогой племянник, заелся.
- И как технически ты это всё оформишь?
- Учиться она может в нашей гимназии, жить в общежитии, в свободное время зарабатывать, обучая тебя музыке. Серж, – Герман обратился к водителю, – оформи соответственно все документы. Детали уточни у папы Юры.
- Да, государь.

Началось третье отделение. Особое. Только маэстро Пикани;;.
Чары игры маэстро опустошили души, затем заполнили неведомыми им страстями, желаниями, похотью, придавая каждой из них неотразимость и шарм. Даже Пуся сидел с открытым ртом, то и дело поочередно выпуская когти из подушек своих лап. О чём уж он там мечтал – Герман не стал лезть в его мысли: где-то да должны существовать границы личного неприкосновенного пространства.
Умерли, сошли на нет  пленительные звуки-сполохи.
Зал молчал. Безмолвствовал. Приходил в себя после бесновавшейся бури внутри собственного  мозга и сердца. Долго сбрасывал прелесть. И – разродился громом аплодисментов.
- Дядя, – это Ники, – а ты так сыграть сможешь?
- Мальчик, я на скрипке никогда не играл. Это особый инструмент.
- Так ты некогда и в бокс никогда не играл, – на одной ноте, монотонно продолжил задира.
Окружавшие Германа смотрели на него.
- М-да, влияние крестного из всех пор прёт, – проговорил Герман. Но слова мальчика уже породили страсть соперничества. Появилось желание посоревноваться. Герман откинулся на спинку кресла. Зал ещё гудел от благодарности за раскрепощение эмоций, а Герман думал. А почему бы не попробовать? Только чего или кого ради? И вдруг поймал мысль в своём уме: «Меня, Первейшего, потешить. Или слабо;;?». Герман тряхнул головой, сбрасывая наваждение.
Интересный город, интересный.
- Слушай, Ники, а ты прав. А почему не попробовать. Серж, – обратился к водителю, – попроси для меня у кого-нибудь из оркестра простую скрипку. И ещё. Пусть кто-нибудь покажет приёмы работы со смычком.
Серж быстро выполнил приказ. Подошёл мужчина со скрипкой. Ру;;ди пришлось встать и уступить ему место. Зал, наблюдая за лицедейством на первом ряду, постепенно успокаивался, настраивался на нечто чудное, странное. То, что их всех ждало удивление, сюрприз, никто не сомневался. Они видели, как государь берёт инструмент в руки, как проверяет натянутость струн, примеряется к их звучанию с помощью смычка. Пошли первые неровные звуки, которые призвали слушателей к вниманию.
- Маэстро, – Герман обратился к артисту, – пожалуйста, задайте тему. Простую.
Скрипач поклонился и исполнил короткую мелодию. Герман повторил. Скрипач усложнил. Герман продублировал. Скрипач вновь произвёл  звуки. Герман, взяв их за основу, стал импровизировать. И вот уже оба – скрипач на сцене, государь в партере – вели музыкальную дуэль.  Волна за волной звуковые образы сходились, бились о грудь друг друга, сходились на кулачках или в рукопашном бое, откатывались  друг от друга, замирали на некотором расстоянии – и девятым валом вновь устремлялись навстречу друг другу… Поединок продлился с час. И кто в нём одержал вверх – итоги побоялись подводить. Два таланта скрестили шпаги.
- Дядя, так это так… взял скрипку – и заиграл? – Ники не унимался.
- Если ты сольфеджио знаешь, – со смешком Ру;;ди ответил ему за крестного.
Пуся тоже решил сказать своё веское «Мэау!».
Да, концерт закончился. Слушатели от зрелища были в эйфории. Но  каждый из них чувствовал в себе какую-то тревогу, недосказанность.
И вдруг поволока со всего действа спала: в концертный зал твёрдым скорым шагом вошёл регент.
- Прекрасно, государь, – он подошёл к Герману, забрал из его рук скрипку, передал её хозяину. – У меня срочные документы на подпись. Мы будем разбирать их здесь или в вашем кабинете?
- В рабочем порядке, Юрий Васильевич. Ники найден учитель для обучения его на скрипке. Надо только купить инструмент для его возраста.
- Отлично. Руди, ты остаёшься, не забудь про доклад иерогосударю. Мы все отбываем. И! Серж, если нога разболится – немедленная эвакуация.
Серж молча кивнул. Герман поклоном простился с подданными и исчез вместе с котом. Юрий покачал головой. Взял мальчиков за руки и вместе с ними покинул театр.
Зал проводил их стоя. И молча. Когда за ними закрылась дверь, они перевели взгляд на Руди. Тот был спокоен, только с улыбкой пожал плечами. У его ног стояли две корзины с цветами. Большая и поменьше. Руди взял их и поднялся на сцену. Одну, малую, поставил перед маэстро, только что продувшему иерогосударю дуэль. Вторую – перед оркестром, сказав музыкантам:
- В этом букете такое количество цветов, сколько вас в оркестре. Пожалуйста, возьмите. Это знак благодарности иерогосударя за ваше искусство. Но это ещё не всё, друзья, – продолжал подросток.  Поднял руку вверх, провёл её по воздуху. Сверху, откуда-то из-под купола, на головы зрителей полетели различные по форме и цвету насекомые: жуки, бабочки, пчёлы, шмели, осы, мотыли, мухи, комары, муравьи, тараканы, клопы, тля, цикады, саранча, божьи коровки.  Они приближались к человеку, которого «выбрали», кружились над его головою, опускались на плечо – и замирали, превращаясь в изумительную брошь или из золота, или серебра или мельхиора, отдельные детали которой выполнены  драгоценными камнями. Руди улыбался и говорил: – Господа, спокойно.  Один из них – ваш талисман, и он сам найдёт вас. Ждите.
Люди замерли. Живое от прикосновения с живым становилось неодушевленным предметом, но при этом так пленителен для глаз... Сказочное волшебство… К зрителям возвратилось чувство спокойствия и праздника.

На следующий день было закрытие фестиваля. Утром Серж сообщил Руди:
- Идёт грозовой фронт. Если сейчас не вылетим – когда сможем совершить взлёт, неизвестно.
- Улетим. Когда закроется фестиваль.
- Но как твоя нога?
- Болит. Видимо, – подросток подмигнул, – на смену погоды реагирует.
- Шутишь? Хорошо. Я смогу сделать тебе только обезболивающее.
- Пока не надо.

ХХХ

А в резиденции иерогосударя в то утро, точнее – уже полдень, всё было не так, как обычно и привычно. Обе семьи, и Германа, и Юрия, … спали. Небо же стремительно покрывалось тёмно-синими тучами. Собиралась гроза. А регент спал. Рядом спала  наместник. Не первый сон видел баловень Ники. Спал и Герман. Пребывал в грёзах Омар. Рядом с ним сопел Пуся. Гроза надвигалась.
Разродилась она в обед.
Герман открыл глаза от того, что пушистый воспитанник сердито бил лапой в стекло. Промокший до последнего пёрышка молодой воробей клювом барабанил в стекло. Но ливневые потоки, громовые раскаты заглушали его немощные попытки. Герман подошёл. Посмотрел. Устремился к балкону. Кот следовал за ним, но на улицу выходить не стал: к чему усы мочить, хозяин-то на что. Герман приблизился к несмышлёнышу, взял на одну руку. Прикрыл от дождя другой и вернулся в свою комнату. Отнёс птицу в покои Нинно, посадил на твёрдую ветку. Затем налил в миску воды, бросил под корни зёрен.
- Поживёшь, пока гроза, здесь. Затем улетишь. И, пожалуйста, сохраняй здесь чистоту, – сказал, повернулся и вышел.
У кота, слышавшего всё это, шерсть стала дыбом:  в его! комнате! какой-то! птенец! Нет, это слишком. Пуся громчайше мяргнул – Омар сразу открыл глаза, сел на кровати, посмотрел в окно:  как раз яркость и пойма молнии слилась с оглушительным эховым раскатом грома, и получилось ослепительное зрелище. Мальчик подбежал к окну.
- Да, мощь, сила, красота, – произнёс Герман. – Но надо всем этим разгулом – голубое, спокойное, безмятежное небо. Надо только преодолеть полосу границы. – Омар внимательно смотрел на мужчину, мечтательно всматривавшегося в скопление  свинцовых туч, а тот продолжал: – Пуся, присмотришь за Омаром, не забудь покормить  его, – кот от неожиданности присел на задние лапы и раскрыл рот: как кормить? – Я – к Валерии. И – ни слова папе Юре!
Оставив в полном изумлении детей, Герман достал из шкафа плащ военного покроя, накинул на плечи и исчез за дверью. Через несколько минут был уже у Мишеля, который испытывал аккордеон на прочность, и штурман заострял свой ум на своенравных куплетах на все случаи жизни на известных ему языках.
- Тренируешься в лингвистике? – с порога спросил его Герман. – У меня есть идея получше: рассечь грозовой фронт.
- Это заманчиво. Если только Мишель прикроет, – сразу откликнулся Валерии.
- Да и будет информировать на изменении движения фронта.
- Цель? – обрывая  крайний аккорд, поинтересовался Мишель. – Ради чего? Адреналина?
- Тренировка.
- Бычок, должен напомнить тебе приказ отца-государя. Он запрещает тебе без надобности идти на риск. Особенно в полётах. Непослушание амбиций ради?
- Мишель, ты стал занудой. Я так скоро все летательные навыки забуду!
- Мишель, – Валерии встал между друзьями, положил им  свои руки на их плечи, – мы слетаем за Ру;ди. Напряжённый воздушный фронт почти над всей планетой.  Серж – не пилот, хотя и талантлив. Так что им придётся пережидать. А Ру;ди – подросток, то есть  чувство самосохранения у него только закладывается.
Друзья переглянулись.
- Это дело, – согласился Мишель. – Я на связи.
- Так и решим.
- Тогда на моём. Герман, за мной. Мишель, найти коридор.
Через несколько минут аэролёт правителя Валерии взмыл в самый центр грозового пиршества. Опытный глаз Юрия отметил отличие в старте штурмана. Обычно так взмахивает ввысь Герман. На всякий случай он набрал номер воспитанника. Ответил Мишель.
- Где Герман?
- В соседней. Просил не беспокоить. Даже телефон мне оставил.
- А Валерии куда полетел?
- За Руди. Серж – не пилот. А если у того разболится нога, то лучше…
- Понятно. Когда Герман освободится, сообщи. Интересно, на кого он Омара оставил?
- На Пусея, наверное…

- А-а-а!
- Е-е-е!
И другие возгласы восклицания и ликования отражались от внутренних стен аэролёта, который вёл Герман. Парни вволю попрыгали между тучами, извилистыми молниями, барабанной дробью грома. Навеселились, словом.

Погода над древним городом, в котором сегодня сконцентрировалось всё будущее планеты, начала капризничать с утра, а к обеду  вообще разошлась в гневе, буйстве и ярости. Ветер, дождь наводили собственный порядок на улицах древнего города. Но старые дома стояли твёрдо, ломало только отжившие свой век деревья, отрывало ветви, валило хилые столбы.

Аппарат правителя приземлился рядом с аэролётом иерогосударя, омываемому ливневыми потоками.
- И как появимся? – спросил Валерии. – Я-то ладно, понятно. А ты?
- А я – как твой стажёр. Прилетели-то мы на твоём.
- Маскарад, значит.
- Не дрейф, штурман. Коль «а» сотворили, последуем и за «б». Ни Серж, ни Руди не скажут.
- Конечно, не скажут. Подыграют. Ладно, повеселимся. В кой-то раз ещё придётся.
- Именно, штурман, именно.
Мужчины накинули на себя плащи, выскочили из аппарата и побежали к крыльцу здания, за дверями которого стояли Серж и Руди, толпились другие первые лица. По какой причине прибыл правитель Валерии?
Прибывшие вбежали в здание. Валерии сбросил плащ на руки Герману, тот свой и его с улыбкой передал онемевшему Сержу. Первым пришёл в себя Руди:
- Здравствуйте, господа. Что случилось? – он переводил взгляд то на крестного, то на его друга.
- Очень просто, – ответил Валерии, потрепав подростка по волосам. – Грозовой фронт над три четвёртой площади планеты. Сержу в ближайшее время будет не взлететь. А я смотрю, на ногу-то ты еле приступаешь. Серж, укол двойного действия.
- Да, господин.
- И представляю вам, господа, – правитель с низким поклоном обратился к собравшимся государям и принцам, – моего стажёра. Нового. Извините нас за столь стремительное и неожиданное  появление на сем празднестве. Как-то не удержались. Оба, можно сказать, холостяки.
Серж и Ру;;ди открыли было рот, затем как-то хором крякнули, закрыли и замолчали. И наблюдали. Танцевать Руди не мог, поэтому вооружился блокнотом и карандашом и стал рисовать крестного то танцевавшего, то беседовавшего, то смеявшегося… Серж поступил проще: всё снимал. Со всех точек. И только иерогосударя. Не для отчёта. На память: когда ещё такой случай представится.
А Герман и Валерии отрывались. Оба выбирали простушек и неказистых девиц для парных развлечений. Те то ли от такого признания, то ли от обаяния партнёров расцветали прямо на глазах окружавших их парней. И танцы, и пляски, и игры, и конкурсы – во всём заводила эта неугомонная пара, свалившаяся с неба в непогоду. Порою начинало казаться, что веселье людей соревнуется с разгулом стихий и кто кого на лопатки положит – неизвестно. В какую-то минуту друзья отошли к окну, чтобы о чём-то поговорить – Серж щёлкнул. Герман непринуждённо присел на подоконник – Серж щёлкнул. Они о чём-то договорились – Серж щёлкнул. Герман сложил руки на груди и, прищурив глаз, стал наблюдать за другом – Серж щёлкнул.
Валерии подошёл к государю-хозяину, обратился к нему с поклоном и предложил собраться на полчаса всем для подведения итогов мероприятия.
И они собрались. Валерии, его стажёр, Руди – именно в таком порядке  почётные гости расположились за столом. Увы, беседу повёл стажёр и говорил весьма складно, чётко и по существу.
- Коллега Валерии, – обратился Серж к правителю, – по-моему, гроза стихает.
- Да, пора, – согласился тот. И посмотрел на стажёра. Тот странно, загадочно улыбнулся, кивнул головой. Встал. За ним поднялись остальные. Все последовали к выходу.
Но здесь всех ждал сюрприз. Дикий до безобразия, бестактный до безумия. Одна из девушек, увидев стажёра, взгляд которого был устремлён к двери, подбежала к нему, обняла, поцеловали в щёку и произнесла:
- Как бы я хотела, чтобы у меня был такой муж, как ты.
Минута молчания. Затем завизжали другие и, оттолкнув ближавшее окружение-оцепление от стажёра, бросились его обнимать и целовать. Валерии замер с приоткрытым ртом. Серж мгновенно начал снимать. Ру;;ди отковылял к стене и прижался к ней, потирая ногу.
Конфуз. Стопроцентный.
Стажёр же спокойно выдержал натиск и блокаду девчоночьих объятий и словоизлияний. Когда произошёл спад эмоций, он осторожно отстранил по окружности девиц и произнёс:
- Красавицы! Не ожидал столь бурного проявления радости с вашей стороны. Благодарю. Давно меня так цепко не держали женские объятья. Волшебницы мои, у каждой из вас сложится семейная жизнь. То есть будут любящие мужья, шустрые дети, тёплые уютные дома. И, как моё благословение, сейчас на ваши головы и плечи  опустятся покровы. Для каждой – свой. На добрую память об этой встрече.
После этих слов толпа расступилась, образовав широкий коридор. Ещё доли минуты – на голову и плечи каждой опустился широкий, яркой окраски палантин. Девицы замерли от нежного прикосновения. А почётные гости уже подходили к двери,  перешагивали порог, приближались к летательным аппаратам. Странно было то, что стажёр и Ру;;ди – к иерогосудареву, Валерии и Серж – ко второму. Вошли. Несколько минут – первый взмыл, второй за ним. На секунду зависли над городом и исчезли из вида.
- Да, – произнёс один из мужчин атлетического телосложения, – «Бычок» в первом. Извините, иерогосударь.  Только Герман Тузюк так взлетает. Нагло, наотмашь. 
Окружавшие его  посмотрели на говорившего. Он подтвердил:
- Что смотрите? Не верите? А как вы объясните столь впечатлительное появление подарков на плечи наших юных дам? Фокус? Иллюзия? Нет, эта реальность.
Но на него продолжали смотреть. В ответ тот пожал плечами и  отошёл в сторону. К своему государю. Сказал ему:
- Государь, ваше величество, советую, свяжитесь с регентом. Узнайте, что делать с девчонкой, которая первой  подошла к… стажёру.
- Стоит ли?
- А лучше – жените одного из своих отпрысков на этой замухрышке. На всякий случай.
- Почему ты так уверен?
- Я, государь, летал в паре с иерогосударем незадолго до его совершеннолетия. Да, да. В тот день, когда он истекал кровью.
- Извини, брат, я забыл, что ты военный пилот.

Аэролёты возвратились домой.
Папа Юра встретил Германа в дверях.
- А теперь какие нарекания? Я, наоборот, летал за мальчиком. Врач уже там, – удивлённо, по-детски, спросил тот регента.
- За Руди – спасибо. Но что за представление там устроили с Валерии?
- Королевское, – ответил Герман и удалился в свои покои. Немного отдохнуть. Приближавшиеся сутки – планетарная служба.

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

- Папа Юра, вы с супругой можете сходить в кино. Я присмотрю за мальчиками, – с правой стороны раздался голос, от которого Юрий чуть вздрогнул: он услышал тембр, манеру произносить слова Степана. Но Степан-то в командировке.
Оглянулся. Перед ним стоял подросток. Волосы, плечи, как у Степана. Нос, как у Луизы. Другие черты лица были пропорциональны, что в будущем обещало вполне красивого мужчину. Ру;ди, понял он, старший сын Степана и крестник Германа. Как быстро летит время, подумал, и неужели так он редко видит детей. Всё-таки молодец Серж, что уловил момент и собрал всех. Но произнёс иное:
- А почему не в гимназии?
- Извините. Здравия желаю. Я отпросился. Честно, не сбежал, – как-то кругом повёл плечом, улыбнулся и добавил: – У нас сейчас всё равно теоретические занятия по межгалактической дипломатии.
- Главное – дипломатии.
- Так точно, государь. Так я беру детей? Сейчас открывается зал спортивных тренажёров.
Серж уже стоял рядом и слушал разговор.
- Серж, – сказал Юрий, – насколько это возможно по времени?
- Вполне. Под охрану взято всё здание. Директор центра здесь, сейчас сообщу. И минут пять на работу псов.
- Хорошо.

САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ

Семья: Омар с супругой, Ни;ки, Тэсла с Жозефиной, Диего, родные и друзья – возвратились в столицу после проводов звездолёта «Астра». В резиденции состоялся семейный обед.
- Руди;, – Омар обратился к брату, – ты – старший из нас и крестник папочки. Сможешь взять на себя функции моего пресс-секретаря?
Ру;ди – старший сын Степана, одного из правителей планеты и члена совета МПОС, штурмана Юрия Васильевича. Юноша встал, поклонился принцу, степенно ответил:
- Государь, я мало знаю, и у меня нет опыта дипломатической службы.
- Я тоже всегда был под крылом папочки. Будем учиться. Изучаем ситуацию всесторонне – и только тогда принимаем решение. И каждый седьмой день я, как и папочка, поведу благословляющие службы на планете. О месте их проведения будет сообщаться за краткое время до начала. Шестые сутки – для моей семьи. План работы на пять дней отрабатываем в текущем порядке, и придерживаться станем папочкиной методике.
- Да, государь, –  Руди ответил, сел, вздохнул: прощай, мечта.

1

Три года пролетело, как один день. Приближался день старта «Астры-3» с принцем Омаром на борту в свою первую межгалактическую поездку для знакомства с мирами. Дружественными и пока не знакомыми.
Дедушки и бабушки, родители Степана и Луизы, Филиппа и Альфии: Генрих и Матильда, Франс и Рузольда, Крис и Кристина, Григорий и Матрона – собрались на ужин у Степана. Трапеза проходила весьма степенно. За столом сидели все их внуки: Руди, Мартис, Прокл, Франс, Орест (Степановы) и Марыся, Роберт (Филипповы).
Тишину нарушил чопорный голос Генриха:
- Руди, вы надолго в командировку?
- Года два-три. Или как придётся.
- Как понять «как придётся»?
- Дедушка, ты сам в прошлом лётчик. Причём, военный. Командировка есть командировка.
- Руди, – вмешалась бабушка Матильда. Она всегда сглаживала суровость мужа: – спешишь и перебиваешь дедушку. А речь пойдёт о весьма важном. Для обеих наших семей.
-???
- И не смотрите все так на меня! Генрих! Что вы молчите!
Генрих откашлялся и продолжил свою речь:
- Мы, родители ваших родителей, решили на себя взять ответственность за будущность наших родов.
- Дедушка, а при чём здесь командировка наследника? – поинтересовался Руди. За посление три года он едва наскребёт месяц, когда был дома. А главное – рядом с Марысей. Узнав об ужине, он специально закруглился с делами, чтобы часик-другой провести в обществе девушки. И на тебе – утомительные назидания дедушки.
- Спешишь, внук, спешишь. Так… Мы, старшее поколение, обсудили беспокоившую нас тему, и решили: Руди и Марыся, мы хотим, чтобы вы поженились. Служба государю и стране – это прекрасно, но долг перед родом – не менее важен.
Руди открыл было рот, направил пальцы в сторону своей груди – затем опустил и посмотрел на подругу. Та сидела с опущенной головой, на щеках пылает румянец, руки на коленях…
- Так, понятно, – подытожил затянувшуюся паузу Генрих, – оставим молодёжь одних. Им поговорить надо.
Все, как по команде, встали, цепочкой вышли.
- Всё, как в дешёвом водевиле, – проговорила Марыся.
- Согласен. Или как в древнейшие времена. Домострой. Наше мнение знать ни к чему.
- Это вам не парламент.
- Марыся, и ты согласна с таким положением дел?
Девушка встряхнула локонами, подняла голову и строго посмотрела в глаза приятелю:
- Да. И будет вам, сударь, известно, я сама своих дедушек и бабушек попросила поговорить с вашими дедушками и бабушками. Мне, молодой человек, двадцать лет! Я старею!
Руди отклонился от подружки. Строго на неё посмотрел. Спросил:
- Я как же моё… объяснение в любви?
- Так объясняйтесь! Я жду! Я должна встать или вы – на колено?
- Марыся…
- Ты останешься сегодня? Ты проводишь меня? Домой…
- Да.
- Мы будем жить у нас…
- А как же мой кабинет?
- У отца не хуже…
- Надо позвонить принцу… Я всё-таки у него на службе.
- Да, а заодно обговорите с его священным высочеством день нашего венчания.
- Да, любимая.

2

На «Астре» информацию о бракосочетании Руди и Марыси была встречена… спокойно. Как ни странно.
- Мы стали сватами, штурман.
- Наконец-то, коллега. Но как мы отметим данное событие?
- Тряхнём воспитанника командира.
- Придётся. М-да, улетели отцами – прилетим дедами.
- Это ерунда. Сыновья будут младше внуков.
- Родители присмотрят.
- Хотя я беспокоюсь о здоровье Марыси.
- Не дрейфь. Наместник ей каблуки уже запретила носить. Да и жить наша дочка будет в загородной резиденции иерогосударя. Там присмотрят.
Мужчины засмеялись.


ЗОЯ, сестра

ПО достижении совершеннолетия по музъемскому летоисчислению Зоя прибудет на Музъем, родную планету Радимира-Германа, папочки. Прибудет, чтобы осуществился супружеский союз её и Николаса, или Ники, старшего сына Юрия, друга и регента папочки, и Машеньки, первого наместника планеты. Прибудет, чтобы взять на себя ответственность наместника.
И эта мистическая передача власти совершилась. И ночь прошла…
…Телесная оболочка Зои пробудилась. Тело всё ещё млело от ночного удовольствия. Молодая женщина открыла глаза. Живые, в горшках, цветы окружали её постель. И нежно пели. Пели своей госпоже, дочери своей госпожи.
Зоя потянулась. Истома. Зоя вновь закрыла глаза.
Увы, она не в папочкиной Нефритовой резиденции. Нет тепла от  привычного обволакивающего потока Любви Всевышнего. Нет света как производной этой же Любви. Нет дыхания полной покойной Жизни, струящейся по каналам разноцветных, постоянно меняющих музыкальные тона и тональности энергий. Нет. Ничего.
Есть лишь их отражение. Очень-очень слабое. Едва уловимое. В окраске лепестка цветка. В повороте листа. В телодвижении какой-либо твари.
Собрать всё вместе эти разновидности – и будет огромнейший пласт, срез Его Любви. Всевышнего или папочкиного – Зоя так и не поняла к своим музьемским годам. Они, Всевышний и папочка, были так похожи. Папочка… Он предоставил своей малышке самой, самостоятельно, пройти несколько лет. Зоя усмехнулась: экзамен на зрелость. Для чего так быстро выросла? Сидела бы на  руках папочки, требовала от него того да сего. Нет, надо же тело выросло, захотело отделиться от папочкиного гнезда. Пожалуйста. Созидайся дальше самостоятельно. Только как бы не заблудиться на этих сумеречных  путях-дорожках-переходах? Не затеряться в суете мыслей и поступков?
Зоя вздохнула: как далеко от Музъема папочкина Нефритовая резиденция. И тут же улыбнулась: до неё донёсся аромат Нефритовой Леди. Зоя втянула в себя эти энергии оберега.
Теперь она, младшенькая своего папочки, отвечает перед Создателем за сохранность данного мира. Для этого мира она – исток Любви жизни для данного большого живого организма. Словом, Наместник. Тем более, что над её окном развевался сверкающий стяг власти.
Зоя ещё раз потянулась. Послала воздушный поцелуй растениям. Встала. Прошла в ванную, омылась, облачилась в длиннополую белую рубаху, бросила поверх её свои длинные  волосы. Прочь сомнения! Машенька доверила ей самое главное: будущность души своего первенца. Её Ники. Некогда папа Юра взял на себя ответственность за благополучное будущее планеты и содружества, попросив своего иерогосударя позволить воплотиться его наследнику через чрево его супруги. И тем самым поставив под удар своего наследника, своего первенца,  своего Ники.
Зоя усмехнулась: о! Первейший недооценил обаяния Валерии! Штурман папочки надёжно прикрыл племянника командира от «уроков» крестного. Хотя – теперь уже экзамен и для её супруга – право на эту защиту.
Надо же, как всё просто выстроилось!
В дверь постучали. Она открылась. Вошёл Серж, за его спиной стояла его супруга.
«Приветствуем тебя, владычица. Какие будут приказы на ближайший световой день?»
«Приветствую тебя, брат мой. Встретимся с государыней, осмотримся».
«Мы готовы сопровождать тебя».
Зоя наклонила голову.
И вновь постучали в дверь. На сей раз вошёл Жорж, в последнее время исполнявший обязанности пресс-секретаря при иерогосударе Омаре.
- Здравствуйте, принцесса. Извините за ранний час. Но государь в обществе вашего супруга соизволил уехать на короткий отдых в поместье дяди Сержа. Братьям о чём-то надо поговорить. Государыня решила прогуляться по городу, приглашает и вас. И, принцесса, один вопрос. Для меня. Я плохо уяснил ситуацию.
Его уточняющий вопрос упредил Серж:
- Брат Георгий, принцесса Зоя, как и некогда принцесса Мария, для данного живого организма является Наместником. По праву рождения и происхождения.
Жорж молча склонился в поклоне.
Они, Агафья и Зоя, встретились на площади.
Ли, Агафья и Жозефина были намного старше Зои. Две первых уже расстались или распрощались со своими детьми, а  Жозефина так и не встретила своего принца. А, может быть, и встречала, но статус и государственные дела отодвинули его кандидатуру в тень – и бабье счастье прошло мимо. Поэтому появление на Музъеме Дафны и Дональда, детей Валерии и Зу Борнок, родившихся и выросших на Земле, и в течение нескольких часов ставших сиротами, для трёх этих дам было бальзамом на кровоточащую душу. Для Агафьи они – сводные брат и сестра.  Для Ли – они рождены суркою, то есть почти земляки. Для Жозефины – просто дети Валерии, которые своим острым язычком так напоминали штурмана папочки. Миледи были рады. И сейчас бы они с радостью встретились бы только с братом и сестрою, но… принцесса Зоя, в своём причудливом одеянии похожая на диковенный заграничный цветок, плыла в их направлении.
Ка с супругою шли следом за дамами. Кровавая их тоска холодила принца, но отрезвило и привело в реальность состояние Зои. Шалунья Ра, оказавшись в чужой и далёкой биосреде,… сникала, увядала. И Ка как старший брат сделал то, что всегда делал Герман: обогнул дам, в два шага приблизился к юной владычице, подхватил её на руки, прижал к себе. Присутствующие растерялись. Замерла и толпа.
«Брат, – беззаботно улыбалась Зоя, – я замужем».
«Малышка, я не подданный иерогосударя Омара и не обязан отчитываться перед твоим супругом. Я – просто твой старший брат. Как ты думаешь, наша зорюшка, почему меня здесь оставили?»
«Познакомиться с камнями планеты, король тверди».
«Твоя воздушность к тебе возвращается. Подкрепим её амрою».
Он взглянул на свою супругу, в руках которой тотчас же появился сосуд с ароматным напитком. Волшебница передала его солнечному лучу Ра. Зоя поднесла его к губам. Живительная влага оросила её внутренности. О! Папочка! Твоя любовь повсюду! Зоя прильнула к широкой груди брата. Так она делала всегда, когда… когда… там был папочка… или она с ним… Зое вдруг захотелось назад, домой, в нефритовый дворец, где возлюбленная Ра купает её в душистой воде, расчёсывает спутанные ветром волосы. И она вернётся туда. Вернётся. Своё дело сделает – и вернётся на благословенные поля рос.
Толпа не слышала их разговор, не смогла проникнуть в мысли новой принцессы. Они только видели, как скала, такая же твёрдая и решительная, как их первый иерогосударь Герман, приблизилась к нежному, хлипкому созданию, укрытому шифоном и шелками и еле переставлявшему ноги, подняло, прижало, обволокло, оградило, укрыло, защитило. И этот утёс смотрел на них, толпу, снизу вверх. Толпа медленно стала опускаться на колени. Это не Омар, выросший среди них и снисходительно относившийся к их капризам или заскокам. Этот, родившийся первым, был другим. И они его не знали. Зато их он видел насквозь. И этот не станет церемониться. Своим отцом, возможно, таким метаморфозам обучен – спаси, Господи, нас, грешных, несовершенных, в сумеречном пути блуждающихся.
- Брат, – произнесла Ли, – здесь так не принято поступать.
- Знаю, моя кровная сестра. Но я здесь. И не только для того, чтобы проводить тебя на нашу родную планету.
Этот день Зоя провела на руках старшего сводного брата. Он носил этот то и дело задыхавшийся цветок в атмосфере любопытства и интриг на руках. Пока не прибыли Омар и Николас.

2017