Последняя охота
Октябрь уже будоражил души охотников очередным охотничьим сезоном. Договора с Зверпромхозом на добычу пушнины и дикого мяса были заключены, и только последние сборы оставляли этих беспокойных и интересных людей в кругу семьи. Ещё решались неотложные нерешённые проблемы по дому с мужским участием, а жены готовились к длительному отсутствию мужей. Трудовые отпуска, плюс отпуск без содержания по отношению от Звепромхоза и до середины февраля они уходили за многие километры в Тайгу, практически в неизвестность. Каждый год Тайга забирала свою дань, и шесть, семь охотников в Мамско-Чуйском районе не возвращались назад домой. Алексей смотрел на заснеженные гольцы, граница снега спускалась всё ниже и ниже к берегам Витима и река в солидарность зиме уже покрылась небольшими ледяными полями, затрудняя последнее движение моторных лодок по реке. Снегоходы с бочками бензина уже были загружены в кузов Зил-131 с тремя ведущими мостами. Вечером в дверь дома постучал давний знакомый Алексея. К его просьбе захватить его с охотничьим скарбом в Тайгу, Алексей отнёсся с радостью. Затем он попросил разрешения позвонить в районный центр п. Мама, где проживала его жена. Дозвониться не смог, жена не брала трубку и он, подавленный, наскоро попрощался и ушел. Рано утром следующего дня в шесть утра он появился опять, с той же просьбой позвонить. Телефоны в поселке были редкостью, и Алексей отнёсся к его визиту с пониманием. Андрей, так его звали, был на пенсии как «Заслуженный геолог СССР». Привыкший к полевой жизни он с лёгкостью переносил тяжёлый таёжный труд. Жена опять не ответила ему, или не хотела отвечать. До райцентра было 25 километров, но по реке уже шёл лёд и он попал в поселок Витимский последним транспортом, охотничий участок его находился по пути на охотничий участок Алексея, в 40 километрах по уже заснеженной Тайге. За чаем Алексей узнал о причине его беспокойства. Разлад с женой из-за избалованного женой сына, толкнул его в этом году в Тайгу за соболями, что бы отдать карточный долг сына, уже пристрастившегося к наркотикам. Он настаивал на том, что бы он шел служить в Армию, а она по связям отмазала его от службы. Это и стало причиной конфликта, в результате которого она ударила его по лицу, будучи женщиной властной с большим учительским стажем. Так вот с тяжёлым сердцем он и уходил на промысел. Долг надо было отдавать, и видимо не малый. Пожав друг другу руки, они расстались, до следующего утра, до намеченного дня выезда.
Зил-131, расталкивая ещё не слежавшийся снег усиленным бампером из швеллера, медленно двигался вглубь Тайги, увозя в неизвестность полный кузов охотничьего скарба и десять человек, таких же попутчиков на дальние охотничьи участки, с границами, четко обрисованных в договорах. Грузовик был в частном владении Алексея, удивляя жителей посёлка, перестройка только началась в стране, а Алексей организовал первое частное предприятия производственного характера из 40 торгующих в районе. Народ в кузове жил своей жизнью. Большое количество спиртного и продуктов давали возможность, под монотонный гул двигателя вездехода, спокойно и мирно выпивать горькую, скрашивая печаль расставания с семьями и усиливая тревожную радость от будущего промысла и полной неизвестности.
Выгрузив вещи на Соболином ключе, Алексей попрощался с Андреем, не подозревая, что это последнее рукопожатие в его жизни с этим добрым и отзывчивым человеком.
Таёжные будни, несмотря на кажущуюся однотонность, разнообразились резкими изменениями погодных условий. Вступающая в окончательное правление Зима, приготовила промысловикам очередной сюрприз. Снегопад длился около двух суток и укрыл Тайгу полутораметровым снежным одеялом. Не слежавшийся снег тормозил движение снегоходов, вариаторные ремни на двигатели «Бурана» горели, а движение было медленным. Более десяти часов охотники били дорогу домой, сжигая уже даже неприкосновенный запас топлива. Продукты, взятые в дорогу, тоже закончились. Алексей достал из багажника последний вариаторный ремень и к счастью обнаружил банку свиной тушенки, когда то положенную на такой случай. Он лежал на сиденье «Бурана» и слёзы текли из глаз от беспомощности перед капризами природы. Этот путь домой при нормальных условиях, Алексей преодолевал за три часа, а сейчас полная неизвестность, заканчивающееся топливо, перегретые моторы, дикая усталость за десять часов тяжелого труда, реальность, которая была определяющей. Снег лез через капот, снегоход становился на дыбы и удушающий дым горящего вариаторного ремня, заставляли останавливаться, брать себя в руки, и продолжать это движение, так как вариантов кроме движения вперёд, не было.
Съеденная тушенка придала сил, и когда перевал был преодолён, дорога с перевала вниз позволила двигаться без остановок, но медленно. Но и это уже радовало и рождало надежду вернуться домой. Проезжая ключ Соболиный ,где Алексей оставил своего знакомого, охотники увидели свежий глубокий след. Под снегопад ложились в берлогу медведи ,тем более каждый год в этом месте медведь и проходил на зимовку. Мысли текли так, не предполагая, что это последние шаги знакомого Алексея в направлении зимовья, которое находилось в нескольких сотнях метров. Три часа ночи не предполагали остановки. Желание к утру приехать домой было главным, да и начало рабочей недели тоже подгоняло. В семь утра появились первые дома посёлка, в восемь часов утра Алексей сидел за рабочим столом в конторе рудника. Ну а в восемь часов пять минут Алексей уснул за столом мертвецки. Начальник геологоразведочной партии, зная ситуацию, разбудил его с трудом и отправил домой. Прошло несколько дней и ситуация с дорогой и свежим медвежьим следом снова всплыла в памяти с возникшим волнением об Андрее. Переговорив с напарником, приняли решение на выходных доехать до зимовья и при наличии свежих следов возле зимовья ехать далее на свой участок. Тревожный путь к Соболиному ключу закончился тревогой ещё большей. Следов не было. Это и были его последние следы в ту ночь, как и то последнее рукопожатие. Остановились, стали на лыжи и пошли в поиски, уже понимая какой будет результат. Оставалась надежда, что он в зимовье ,больной, не может охотиться. Ровное снежное безмолвие не оставило никаких следов трагедии. Небольшой снежный бугорок и подсказавшая интуиция подтвердили худшие опасения. Он не дошел до зимовья несколько десятков метров, где были продукты ,лекарство сердечное и тепло. Так вот трагично, видя зимовьё, и не имея возможности дойти до него, закончил жизнь в Тайге мой хороший знакомый. Дальше путь домой, милиция, родственники. И горький осадок от случившегося. Нельзя ему было идти в Тайгу с тяжелым сердцем, обиженному женой. Особенно в таком возрасте. А ему было под семьдесят. В, последствии, Алексей проехал, на снегоходе, по последнему его пути, сделал и для себя и родственников заключение как всё произошло. Перед снегопадом он ушел вниз по ключу. Что бы напилить дров в нижнем зимовье. Налегке, в сапогах он ушел туда и где и застал его снегопад и, переждав его, без продуктов, двинулся в обратный путь, в центральное зимовьё. По пояс в негу, в лёгких брюках, быстро выбился из сил, сердце не выдержало нагрузки, после двенадцатичасового пути и охлаждения. Такая вот природная ловушка для опытного охотника закончилась смертельным исходом. Правда о случившемся родственникам была не нужна. Уже летом в районном центре Алексей встретился с его женой. Ненавидящим взглядом смерила она его, даже не поздоровавшись. Оторопевший Алексей вспомнил, как вывозил её мерзлого мужа на снегоходе, не дав зверям сделать то, что в Тайге обычно происходит с погибшими, и с тяжелым сердцем подумал, что женщина эта, скорее всего, была не доброй, если не сказать бессердечной.
В дальнейшем проезжая мимо этого места на Соболином ключе Алексей будил Тайгу дуплетом из ружья. Находясь в зимовье, на промысле соболя, часто по ночам всплывало во сне его лицо, словно напоминание о том, что Тайга играючи убивает того, кто думает не о своём пути, а о нанесённой обиде. Только природная самоуверенность, умение выживать в этих диких условиях, высокие человеческие качества, такие как взаимовыручка, следование данному слову, честность и порядочность в отношениях, дали мне право рассказать Вам, дорогой читатель, о трудных таёжных буднях охотников-промысловиков и прекрасных душой людях Севера.
П. Витимский –Мама. 1995г.