Мои женщины. Август 1963. Только фее моей не трудно.
Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)
Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.
Иллюстрация: 1967 год. 16-летняя супермодель Твигги со своим кукольным подобием – куклой Барби американской компании Mattel. Первая кукла Барби (полное имя Барбара Миллисент Робертс) была создана в 1959 году для девочек от 3-х до 19-ти лет. Кукла, созданная с мельчайшими анатомическими подробностями настоящей худенькой девушки, сама по себе стала мировым суперпопулярным образом современной девчонки 60-х годов XX века, самым известным брендом и даже поп-идолом. Живым реальным воплощением куклы Барби была британская супермодель Твигги (при рождении - Лесли Хорнби).
А в мире и в нашей стране действительно творилось что-то несусветное!
Из событий августа 1963 года мне больше всего врезалось в память 8 августа, когда в Англии было совершено дерзкое ограбление бандой из 15-ти человек почтового поезда «Глазго-Лондон». Грабители украли из поезда старые банкноты на сумму 2 600 000 фунтов стерлингов. Британская валюта была и есть самая дорогая в мире, поэтому эти два с половиной миллиона по стоимости равны сегодняшним 40 000 00 фунтам стерлингов Великобритании.
Для нас, советских людей, и нашей семьи Суворовых из 4-х человек, ежемесячный доход которой состоял из 105 рублей зарплаты нашей мамы (старшей медицинской сестры инфекционного отделения Суворовской районной больницы №1) и 109 рублей зарплаты нашего папы (учителя труда и машиноведения Суворовской средней школы №2), такие деньжищи, которые были украдены из почтового поезда в Англии, были немыслимой суммой.
В 1963 году британский фунт стерлингов стоил 2 рубля 52 копейки (1961-1967). Так что на наши советские рубли грабители завладели суммой равной 6 552 000 рублей. Эта сумма равнялась 30 616,8 ежемесячным зарплатам папы и мамы (2568 руб. в год), что хватило бы нашей семье почти на 12 лет жизни. Эти подсчёты сделал мой старший брат Юра, который и сообщил нам об этой «горячей новости», о которой «на улице» по-всякому говорили и судачили целую неделю. При этом главный преступник в этом ограблении поезда – Ронни Биггс – для некоторых «приблатнённых пацанов» был героем…
«Денежный вопрос» в нашей семье никогда не выпячивался и не стоял остро, потому что мама и папа договорились между собой, что жить и тратить семейные деньги они будут по принципу «скромного достоинства». При этом главным в нашей семье считалось честные и достойные расчёты с государством по квартплате, налогам и жилищно-коммунальным платежам, уплата обязательных налогов и сборов, еженедельная покупка продуктов питания и ежедневная покупка хлеба и молока, ежемесячная покупка чего-то нужного в домашнем хозяйстве и ежегодная покупка (к праздникам и дням рождения) чего-то из одежды, обуви и подарков. Такой порядок денежных трат был заведён нашими родителями сразу после войны и женитьбы в 1946 году, сохранялся всё время нашей общей жизни и перешёл мне «по наследству». У Юры в его семьях порядок денежных трат был несколько иным.
Деньги в нашей семье Суворовых никогда не были культом и всегда находились в руках (в распоряжении) нашей мамы. Наша мама, Нина Васильевна Суворова (Максимова), всегда точно знала, кому из нас и сколько для каждого из нас нужно денег на покупку чего-то необходимого, нужного, желанного и потребного. При этом мы все и никто в отдельности никогда не ставили под сомнение правильность денежного решения нашей мамы. Так у нас было принято.
При этом мы все, мужчины семьи Суворовых, знали и замечали, что наша мама всегда экономила на себе, стараясь сначала удовлетворить все наши общие потребности, потребности папы, старшего сына и мои, а потом уж покупать что-то для себя. Нас, мужчин, это возмущало, мы протестовали, предлагали нашей маме купить ей что-то нужное, красивое и полезное, но мама всегда отшучивалась и говорила, что ей лучше знать, что, кому и когда покупать. Постепенно мы привыкли и каждый год на праздник «8 марта» мы, папа, Юра и я, мучились, не зная и не имея, кстати, возможности купить маме «подарочный гостинец» (наша мама на это денег не выделяла).
Конечно, наш папа, Сергей Иванович Суворов, как и все советские мужья и мужчины, оставлял себе изредка «заначку», то есть некоторую сумму денег «на непредвиденные расходы». При этом всякий раз, когда возникала нужда или необходимость в неотложных покупках, мама спокойно, но командирским голосом, говорила папе, чтобы он «нёс сюда свою заначку» и вкладывала её в наши общие затраты. Однако каждый месяц мама позволяла папе пополнять его «заначку» из его заработной платы.
Глядя на этот порядок мы с братом Юрой тоже потихоньку начали складывать свои «заначки» из денежек, которые «экономили» (не тратили на кино, буфет в школе или мороженое) или оставались «на сдачу» после покупки хлеба и продуктов. Так что у каждого из нас были «свои» деньги и мама принципиально считала, что каждый человек должен чувствовать себя в денежном вопросе уверенным, скромно, но достояно обеспеченным по своим возможностям и доходам. При этом у каждого из нас были свои принципы отношения к деньгам…
Наша мама считала, что «деньги – это средство жизнеобеспечения и только», наш папа принципиально относился к деньгам как «к оружию в битве за жизнь», мой старший брат Юра часто повторял уличную поговорку: «Не в деньгах счастье, а в их количестве», а я изначально выбрал для себя утверждение, что «деньги – это пыль на дороге жизни». Почему я так для себя установил? Не знаю…
Правда о деньгах и отношении к деньгам и в нашей семье, и среди наших родственников, и вокруг, и в обществе всегда велись споры и горячие рассуждения, сталкивались мнения и позиции, особенно в те времена, когда к нам обращались с просьбой «дать взаймы до получки». Просители денег всегда обращались «сперва» к нашему папе, который к месту или невпопад вспоминал русские пословицы и поговорки о деньгах и отсылал просителей к нашей маме.
Наша мама никому не отказывала, никогда не давала всю просимую сумму, только часть, а когда дать деньги взаймы было невозможно, она просто отмалчивалась. При этом наша мама и наш папа никогда не брали деньги взаймы до получки или большие суммы денег на серьёзные покупки, они принципиально считали достойным жить и тратить деньги только по своим доходам. Мама и папа экономили, собирали деньги на покупки, ужимались в расходах, но никогда не брали деньги «в кредит» или «в долг».
Вероятно, когда-то они «обожглись» на такой форме денежного обращения и больше никогда не рисковали с деньгами. Я этот принцип и привычку перенял себе и в свою семью, а Юра – нет. Юра считал, что «риск – это дело благородное» и что «тот, кто не рискует, тот не пьёт шампанского». Шампанское мне не особо нравилось изначально, когда оно на какой-то Новый год резко «шибануло мне в нос» и я поперхнулся за столом, чем вызвал всеобщий весёлый смех родных и родственников, насмешки и упрёки моего брата Юры.
Пословицы и поговорки, которые знал и щедро «рассыпал» наш папа, мне нравились тем, что в них были запечатлены хорошие добрые и правильные мысли, поэтому я просил иногда папу поведать мне как можно больше русских народных пословиц. Вот некоторые из них, которые мне запомнились…
- Живётся, у кого денежка ведётся, - говорил назидательным тоном мой папа. - Алтыном воюют, алтыном торгуют, а без алтына горюют.
- А что такое «алтын»? – спрашивал я папу.
- Алтын – это древнерусская денежная единица – 3 копейки по-нашему. Пятиалтынный – это наши 15 копеек, то есть пять по три копейки или три по пять копеек. Понял?
- Понял, - отвечал я папе, хотя у меня в голове кто-то из моих друзей-внутренних голосов озорно и по привычке добавлял: «Я за понял год сидел, ты понял?!».
- Копейка рубль бережёт, а рубль голову стережет, - важно говорил мой папа и добавлял, что это любимое выражение о деньгах его отца, моего деда по отцовской линии, Ивана Егоровича Суворова.
- Денег наживёшь - без нужды проживёшь, - продолжал вещать пословицами моего деда наш папа. - Деньги, что каменья: тяжело на душу ложатся.
- Почему тяжело? – спрашивал я.
- Потому что большие деньги – это большие страхи их потерять или неправильно использовать. Большие деньги нужно прятать, скрывать от воров и жаждущих, а кроме этого деньги, особенно большие деньги, всегда давят душу человека, делают её чёрствой, недоброй, жадной.
- За свой грош ты везде хорош, - бодро менял настроение мой папа. - С деньгами ты мил, а без денег постыл.
- А что значит «постыл»? – спрашивал я. – Может быть, простыл?
- Постыл, постылый – это значит ненужный, нелюбимый, надоевший, вызывающий к себе неприязнь или отвращение, - отвечал мой папа. – Это человек, к которому остыли всякие добрые чувства, например, жадный до денег, жадина.
- Говядина? – добавлял я.
- Вот-вот. Точно, жадина-говядина, - поддерживал меня папа и смеялся при этом.
- Деньги счет любят, а хлеб меру, - продолжал задумчиво говорить пословицы мой папа и его голос меня то убаюкивал, то возбуждал, то настраивал на боевой лад. – Так что, Сашок, деньги считай точно, будешь жить прочно.
- Только вот что запомни, мой мальчик, - говорил мой папа. - Считай деньги только в своём кармане! Боже упаси тебя заглядывать в чужой карман или кошелёк, считать чужую зарплату и кто, сколько и чего получает. Живи своим умом и своими доходами, не зарься на чужое.
- Знай, Саша, - «расходился» мой папа в своём стремлении разъяснить мне все «нюансы» отношения е деньгам, - «добр Мартын, коли есть алтын». Есть у тебя деньги? Значит, ты добр, весел, бодр и уверен в себе, но при этом «богатый бедному не брат».
- Запомни, Сашок, ничего так не разделяет людей, как владение деньгами. Из-за денег, прибыли, выгоды, доходов брат на брата может пойти в драку или даже войной…
- Почему? – спрашивал я с тревогой.
- Потому что «на деньги ума не купишь», - отвечал с горечью мой папа. – Иногда деньги застят ум, сводят человека с ума и он теряет от жадности рассудок.
- Хотя, - продолжал вспоминать мой папа, - у нас в родительской деревне Кошелёвка любили говорить: «После Бога - деньги первые», а дед Аркадий, брат моего отца, твоего деда, всегда повторял: «Родню считай, денег не поминай; деньги считай, родни не поминай».
- Как это? Почему?
- Да потому, - сердито отвечал мой папа, - что в Кошелёвке хоть все были почти родственниками, но каждая крестьянская семья жила по-своему, отдельно, а во время недорода (неурожая), даже отчуждённо.
- Почему? – снова упрямо спрашивал я.
- Потому что главное в те времена было выжить, - печально отвечал мой папа. – Выжить любой ценой.
- Что так никто друг другу не помогал? – спрашивал я папу.
- Почему? Помогали, но по пословице: «При беде за деньгу не стой».
- А что такое «деньга»?
- Деньга – это старинное древнерусское название всех серебряных денег или монет, которые чеканились со второй половины XIV века в Москве, Новгороде, Рязани, Твери и других русских городах, где были княжеские монетные дворы. Ещё их тогда называли «куны» и «чешуйки». Эти названия сохранялись и в Кошелёвке.
- А почему нельзя считать чужие деньги? – спросил я папу невпопад.
- Потому что есть примета: «Чужие деньги считать — не разбогатеть», - сердито ответил папа. – Это ты уже сам должен понимать, не маленький!
- И вообще, Саша, запомни народную русскую мудрость: «Береги денежку про черный день!».
- Чёрный день – это когда денег нет и есть нечего? – догадливо спросил я.
- Точно! Живи по средствам, Сашок и будешь всегда молодцом. Знай и помни: «Не кланяюсь богачу, свои денежки плачу». По такому принципу жил и строго следил, чтобы он никем в нашем роду не нарушался, мой отец и твой дед Иван Егорович Суворов. Да и сам Александр Васильевич Суворов, генералиссимус, гениальный русский полководец и граф, тоже по такому принципу жил. Так и ты живи.
- Хорошо, пап, буду.
К нашему разговору с папой присоединился Юра, мой старший брат, а затем и подошла с кухни наша мама. Они застали только конец нашего разговора, но быстро уловили его суть и включились в общее воспоминание русских народных пословиц о деньгах. При этом наше семейное общение стало весёлым, находчивым, остроумным.
- Не в деньгах счастье, - выпалил мой брат Юра, - а в их количестве!
- Ну да, ну да, - подхватил настрой старшего сына наш папа и выдал свою любимую присказку: «Эх, ма! Была бы денег тьма! Купил бы деревеньку, да зажил помаленьку».
- Что? Захотелось помещиком побыть? Побарствовать? – спросила насмешливо папу наша мама. – Деньги – гости: то нет их, а то горсти.
Мы все, папа, Юра и я очень удивились вдруг такой пословице, которую знала наша мама. Мы её, даже папа, не знали и не догадывались, что наша мама знаток русских народных пословиц.
- Была бы догадка, а на Москве денег кадка, - включился в соревнование с мамой наш папа. - Блюди хлеб про еду, а копейку про беду.
- Был бы ум, будет и рубль; не будет ума, не будет и рубля, - ответила папе наша мама и он, как говориться, «заткнулся», но не обиделся.
- Денежка без ног, а весь свет обойдет, - встрял в наряжённый момент мой старший брат Юра. - Денежки – что голуби: где обживутся, там и поведутся.
- Добр Мартын, коли есть алтын; худ Роман, коли пуст карман, - с остатками обиды подхватил инициативу старшего сына наш папа.
- Трудно деньги нажить, а с деньгами и дураку можно жить, - продолжил наш папа, искоса поглядывая на нашу маму.
- Кто до денег охоч, тот не спит и ночь, - сказала, как отрезала наша мама и ушла на кухню готовить ужин.
- А вы знаете, что без копейки рубля нет? – азартно спросил нас Юра. – Вот ты, Сашок, скажи: 99 копеек – это рубль?
- Нет. Рубль – это 100 копеек.
- То-то же, - с превосходством сказал Юра. - Копейка рубль бережёт!
- Это и ежу понятно, - добавил я к своему ответу Юре.
- А как вы, дети мои, понимаете русские народные пословицы? – спросил нас наш папа. – Например, что это значит «Гроша ломаного не стоит»?
- Это значит, - осторожно сказал Юра, - что кто-то или что-то не имеет никакой ценности, что это что-то бросовое, ненужное, без цены и стоимости.
- То есть, ерунда? Да? – спросил я.
- Да, - твёрдо ответил Юра.
- Грош – это в древности была одной из самых мелких монет, - добавил наш папа к ответу Юры. – Грош когда-то стоил две копейки. Правда, в те времена, например, при Петре Первом солдат русской армии получал в день 3 копейки, то есть один грош с половинкою. На эти деньги можно было купить в то время 9 кг хлеба.
- А рабочие сколько тогда получали? – спросил Юра.
- Крестьяне за свой труд на барщине или на государственных повинностях почти ничего не получали, потому что были крепостные и считалось, что это их пожизненная обязанность, а вот привлечённые к военным работам, например, рытьё траншей, строительство укреплений и т.д., получали по 5-6 копеек в день. На эти деньги в те времена можно было купить 2,5-4 кг мяса.
- Пётр Первый – это XVIII век, - сказал Юра. – Это было давно и далеко. Тогда что, гроши ломали пополам?
- Нет, - ответил наш папа. – Просто грошами тогда, потом и до самой революции 1917 года крестьяне называли деньги, любые деньги, потому что у крепостных крестьян и рубли-то были за редкость. Например, серебряными рублями помещики, баре и бояре награждали простых крестьян как медалями. Да и солдат русских тоже рублями одаривали за героизм.
- Точно, точно! – воскликнул Юра. – Недаром говориться: «Посмотрит, как рулём одарит!».
- Верно, - папа одобрительно посмотрел на Юру, поцеловал его в макушку и тот немедленно возгордился, как будто его самого только что рублём одарили.
- До революции в русском народе копейка хоть и водилась и была в денежном обиходе, но за деньги не котировалась, а вот две копейки или грош, это уже были деньги, на которые крестьянину можно было попить, поесть, купить что-то нужное и полезное, - сказал наш папа. - Стоимость денег на Руси всегда измерялась спросом и предложением товаров на открытых базарах, ярмарках, торжищах, торгах, рынках, толкучках, барахолках и так далее. Все подчинялись ценам, устанавливаемым на ярмарках, даже помещики, бояре и князья, а русский царь устанавливал цены, но только на государственные нужды и товары.
- Например при Петре Первом на 1 рубль можно было купить 45 кг говядины (это около 100 фунтов) или 9 кг свинины (20 фунтов) свинины. 450 грамм красной или чёрной икры стоили максимум 7,5 копеек. Один пуд (16,4 кг или один мешок) ржаной муки стоил 5,5 копеек, а один пуд белой пшеничной муки – 30 копеек.
- А что можно было купить на одну копейку? – спросил я папу, устав от этих исторических справок.
- На одну копейку на ярмарке можно было купить один фунт блинов из гречневой муки, - сказал папа.
- А что такое фунт?
- Это старинная мера весов, пришедшая к нам на Русь с английскими, голландскими, шведскими и немецкими купцами. Один фунт – это наши 453 грамма, почти полкилограмма. Иноземцы всегда на весе экономили и мошенничали…
- Так вот, - завершая разговор, сказал наш папа. – Когда люди говорили, что «денег нет ни гроша» или «за душою ни гроша, а в кармане ни шиша», или «гроша нет за душой», то есть за пазухой, - это означало, что человек дошёл до крайней степени бедности, до нищенства. Вот почему нищие на ярмарках и при церквах просят у православных прихожан копеечку.
- Я помню! – закричал мой брат Юра. – Юродивый из Бориса Годунова! «Дай, дай копеечку!» - поёт блаженный Николка, а потом у него ребята отнимают копеечку, а он им во след: «Взяли у меня копеечку! Обидели юродивого!».
- Да, - задумчиво сказал наш папа. – И копейкой обидели, и без копейки тоже обидели, а блаженный юродивый Николка отплатил им всем правдой истинной.
Я не стал спрашивать у папы и у Юры, что такое «юродивый» и «блаженный». Я решил спросить об этом у моей мамы. Она сказала, что «юродивый – это нищий, который намеренно притворяется убогим, уродливым, несчастным, почти безумным или слабоумным, чтобы возбудить к себе жалость и сострадание»
- Блаженный, – сказала моя мама, – это человек, на которого снизошла благодать, то есть дар свыше, например, дар умиротворения, полного непротивления злу и насилию, душевного спокойствия и отказа от всего мирского, суетного, меркантильного.
- А что такое «меркантильного»? – спросил я.
- Меркантильность, - сказала мама, - это почти тоже, что жадность или скупость, то есть стремление к выгоде во всём, в любой жизненной ситуации, жизнь по принципам: «ты мне, я тебе», «за всё нужно платить», «всё продаётся» и «всё имеет свою цену». Меркантильность – это торгашество, отношение к жизни как к торгу, торжищу, торговле всем, что выгодно можно продать или выменять, включая духовные и культурные ценности.
- Выходит, что юродивый – это меркантильный человек, раз он притворяется уродливым и несчастным нищим, чтобы выгодно получить себе просто так из жалости копеечку? – сказал я. – А блаженный – это честный нищий или юродивый?
- Да, так, - ответила моя мама. – На Красной площади в Москве видел красивейший многоглавый храм за памятником Минину и Пожарскому?
- Видел.
- Это Храм Василия Блаженного, - сказала моя мама. – Был такой человек в Москве, которого изначально звали Василий Нагой. Он родился в селе Елохово под Москвой в конце 1462 или 1469 года. Василий Нагой был московский юродивый, но одновременно блаженный, то есть чудной, необычный, выдающийся. К концу жизни 2 августа 1557 года (так полагают учёные) он уже был прославленный святой угодник, блаженный юродивый, провидец и чудотворец. Когда Василий Нагой умер, то русская православная церковь в 1588 году его канонизировала, то есть признала святым и перенесла его мощи в Покровский собор на Рву, который русский народ стал называть «Храм Василия Блаженного».
Я немедленно отправился к папе и Юре, чтобы пересказать им то, что услышал от мамы, а они продолжали азартно состязаться в знании русских народных пословиц о деньгах.
- Долг платежом красен, - говорил Юра.
- Охал дядя, на чужие деньги глядя, - отвечал ему наш папа.
- Уговор дороже денег, - вспомнил Юра нашу «уличную», то есть пацанскую поговорку-правило.
- Монета карман не тянет, - отвечал ему папа, и Юре приходилось вспоминать ещё пословицы.
- Мужик богатый гребёт деньги лопатой, - с отчаянием после долгой паузы воскликнул счастливый Юра.
- Родительская речь, что надо деньги беречь, - невозмутимо продолжил «бой пословиц» наш папа и Юра сдался.
- Молодец! – похвалил папа Юру. – Отлично! Знаешь народную мудрость. Вот и следуй ей. Почаще, сынки, обращайтесь к русским народным пословицам, в них вся истина и правда жизни на все времена!
- Вот вам ещё одна пословица напоследок: «Здоров буду – и денег добуду». Главное, сынки, здоровье. Народ учит: «Береги платье снову, а честь смолоду». Дополню эту мудрость своим изречением: «Здоровье без мытарства даст тебе богатство».
- А что такое «мытарство»? – спросил я папу.
- А это тебе мама объяснит, - ревниво ответил папа и отправил нас с Юрой готовиться к ужину.
Поздно вечером, на границе сна и бодрствования, я привычно призвал к себе моих друзей – внутренние голоса деда «Календаря» и моей Феи красоты и страсти. Честно говоря, я хотел увидеть мою Фею обнажённой, чтобы вновь испытать те ощущения и чувства, которые испытал во время последнего извержения «вулкана мужской энергии» и выплеска моего «мужского сока», но она не явилась мне ни в каком облике. Просто я «услышал» их речь по поводу моих мыслей.
- Тебе ещё рано заморачиваться ценами и думать о деньгах, - сказала мне моя Фея красоты и страсти. – Живи как живётся. Живи и радуйся. Играй, веселись, занимайся своими делами, пока есть возможность.
- Не скажи, - сказал деде «Календарь» из деревни Дальнее Русаново. – Мальчику уже пора знать, что почём и сколько стоит. Пришла пора знать всему цену и стоимость. В том числе и тому, сколько и чему он стоит сам как человек, как будущий мужчина.
- С чего бы это ему знать сейчас, в десять лет?! – возмутилась моя Фея красоты и страсти.
- А с того, что жизнь вскоре заставит его всё это познать наяву, в реальности и он должен быть готов к тому, чтобы познать цену копеечке, - тоже основательно и с нажимом ответил дед «Календарь».
- Ты что? Готовишь его быть юродивым? – насмешливо и голосом Вали Архиповой спросила Фея красоты и страсти.
- Нет, - гордо ответил дед «Календарь». – Я хочу, чтобы он изначально был как блаженный, наделённый благодатью, даром зрить в корень, в суть вещей и явлений.
- Не боишься вовлечь его в мытарства поиска Истины и правды? – спросила моя Фея красоты и страсти. – Это же чертовски трудно!
- Не труднее чем жить и выживать в этой жизни! – твёрдо ответил ей дед «Календарь» и я заснул глубоким беспробудным сном.
Последней моей усталой мыслью было: «Только фее моей не трудно!»...