Марат ехал по городу. Прохожих уже почти не было. В окнах горел свет. Санкт-Петербург был очень похож на Венецию. Тот же «каменный» центр и «деревянные» окраины, только зимы намного холоднее. Хотя центр Санкт-Петербурга всё же больше был похож на Париж. После скачки и рубки деревьев он чувствовал себя лучше. Погоня волков окончательно привела его в чувства, во всяком случае он опять начал различать цвета. Он даже остановился возле одного особняка, за окном которого, дама в красивом, нарядном платье, обмахиваясь веером что-то говорила невидимому собеседнику. Задержавшись на несколько мгновений у этого особняка Марат продолжил свой путь. Мороз крепчал и когда он подъехал к своему дому морда коня была вся белой. Спрыгнув с коня и отдав поводья Еремею, Марат стал руками растирать уши и щёки.
- Снегом надо, снегом! – произнёс, ухмыляясь Еремей.
- Почему снегом? Он же холодный? – удивился Марат.
- Да, кто его знает, у нас так делают!
Марат зачерпнул ладонью снега и стал растирать лицо и уши. Через некоторое время лицо и уши стали гореть. Марат стряхнул руки и стал подыматься по ступенькам крыльца. Открыв дверь он увидел Авдотью, держащую в руках небольшой поднос, на котором стояла рюмка с прозрачной жидкостью и лежал кусочек хлеба с салом.
- Что это? – спросил Марат.
- Водка, Еремей наказал, лучшее средство от простуды, застыли небось господин барон, - улыбнулась Авдотья.
- Есть немного, - произнёс Марат и по русски опрокинул рюмку, закусив хлебом с салом, Сказав «Спасибо!» Авдотье он прошёл в свою комнату. На столе стояло три бутылки его любимого вина. Дневника на столе не было. Марат подошёл к камину и подбросил пару поленьев. Языки пламени сразу заиграли веселее. Присев возле камина, Марат стал греть руки. В это время отворилась дверь и в комнату вошёл Еремей с подносом.
- Господин барон, тут Авдотья вам тарелку борща горячего для сугреву передала.
Еремей поставил поднос, на котором кроме борща стоял небольшой графин с водкой и тарелка с нарезанным салом.
Марат подошёл к столу и поёжившись с улыбкой спросил:
- Вы зимой всё время так греетесь?
- А куда денешься, коль мороз, аж до костей пробирает! Когда работаешь пот прошибает, а потом борща с водкой и салом, самое то!, - важно ответил Еремей и ушёл.
Марат с удовольствием поел горячего борща с салом. По телу сразу разбежалось тепло. В камине разгорелось пламя, стало тепло и уютно. Не притрагиваясь к водке, Марат налил бокал вина, взял новую записную книжку. И стал записывать:
В любви, нет здравых смыслов,
Она божественный огонь,
В теченьи жизни быстром,
Красивый сад, или балкон.
Влюбляйтесь, господа влюбляйтесь,
В своих подруг, конечно жён,
И душ их трепетно касайтесь,
Звучите с ними в унисон.
Ведь времени не так уж много,
Чтобы любовь свою запечатлеть,
Влюблённых не судите строго,
Пылают пусть, коль не хотели тлеть.
В любви, нет здравых смыслов,
Она божественный огонь,
В теченьи жизни быстром,
Красивый сад, или балкон!
Эти строки в нём зазвучали, пока он удирал от волков. Марат улыбнулся собственным мыслям. Как говорила ему мама, теперь все его мысли принадлежали только одной женщине. Анна Сергеевна задела такой огромный пласт его души! Он ни в чём теперь её не винил. Она имела право сказать ему те обидные слова. Он волочился за женщинами, желая получить только одно и это, почти всегда, у него случалось! Но вот теперь он встретил женщину из своих снов, свою голубку, а кто он был для неё? Уж конечно не белый голубь, а скорее чёрный ворон! Марат отпил вина и записал:
Всё однажды станет иначе,
Удача наполнит паруса,
И пусть душа сегодня плачет,
Но путь укажут небеса.
И заструится тихо счастье,
В моей измученной душе,
Уйдут тревоги и напасти,
Всё станет, как в чудесном сне.
Любовь подарит крылья,
И вновь захочется летать,
И все проклятья сгинут,
Душа, познает благодать!
Марат выпил ещё вина и взял гитару. Он начал перебирать лады и вскоре у него получилось напеть романс Анны Сергеевны. Конечно так проникновенно спеть, как она, у него не получалось. Тем не менее Марат улыбался от сознания того, что по духу они очень близки с голубкой, а значит всё будет хорошо!
Анне снился сон. Они едут с Маратом в карете. Он начинает её целовать, сначала губы, затем шею. Его нежные и проворные руки оказываются у неё под платьем, сначала на груди, затем всё ниже и ей было от этого очень хорошо. Карета останавливается в поле, и вот они уже бегут обнажённые по полю. Марат гонится за ней, она убегает, но затем просто падает в траву раскинув руки. Он падает рядом и они начинают играться. О, Боже, как хорошо! Марат целует ей грудь, затем всё ниже и ниже. Она тоже играется и целует его. Затем Марат вошёл в неё и они полетели над землёй. Это сказочное ощущение полёта. Она была белой голубкой и просто летела. Марат летел рядом, она слышала шорох его крыльев. Но оглянувшись она увидела рядом с собой не белого голубя, а чёрного ворона. Анна испугалась и полетела в другую сторону, она уже устала лететь, но вдруг перед ней оказалась рука человека, в которой было зерно. Она устало села на протянутую руку и стала клевать зерно. Этим человеком был Николай Семёнович, их сосед, старинный друг папеньки...