Октябрь радовал погодой. А этот наступивший теплый день насторожил, и родил тревогу в сердце и уме. Складывалось ощущение, что в природе происходит что то неизвестное и важное. А может быть и с самим человеком в этой таёжной глуши. Но лёгкий мороз, полное отсутствие ветра, ясное небо не предвещали ничего неожиданного. Скорее всего потому, что человек в процессе мнимой эволюции, растерял многое, что дала ему природа по роду и назначению. Потому происходящего он не мог сейчас объяснить.
Одетый под погоду легко, охотник с хорошим настроением двигался по путику, освежая приваду. Соболя не попадались по неизвестным причинам, но весь путик был впереди. А что в других капканах, подсказывало только воображение и манило вперёд неизвестностью! Поражало отсутствие звуков. Не видно было ни птиц, ни любой другой живности. Всё куда то подевалось, как вымерло.
По распадку вверх охотник вышел на перевал с замёрзшим озером, где на кромке берега вспугнул глухаря, который почему то в первой половине дня задумал устраиваться на ночлег. Он вытаптывал под коркой снега полость и, таким образом строил себе временное пристанище. Почему он это делал в полдень а не вечером, объяснений не нашлось. Но что то происходило вокруг, это ощущалось на уровне подсознания. В начале спуска с перевала в распадок, на кромке каменной россыпи и чернолесья, в ловушку попался соболь редкой расцветки. Так называемая «головка», черный как смоль с серебристым отливом. Впереди за чернолесьем открывалась широкая долина верховья реки Максимиха. Охотник двигался кромкой леса по затёсам, проверяя ловушки. Лайка по кличке Полоз как мог помогал охотнику. Он тоже знал, что такое затёсы и топтал впереди тропу, помогая хозяину. Когда уставал отходил в сторону и пропускал охотника вперед следуя за ним, так и шли они, меняясь местами. По такому снегу собака уже не работала по соболю, снег не давал.
Небо резко потемнело, порывы ветра усиливались поминутно и с неба посыпался снег крупными хлопьями. Мгновенно видимость стала нулевой, как ночью. Но было всего два часа дня. Через десять минут мысли о проверке ловушек пропали совсем. Ничего не было видно. Только рёв ветра и снежные заряды. Снег залеплял лицо, а ветер не давал двигаться вперед остужая тело. В подобной ситуации охотник оказался впервые. Ветер был такой силы, что ломал крупные ветки на елях, и они летели параллельно земле и могли покалечить, и даже убить. Снег залепил стволы деревьев снегом и затесы стали не видны. Движение вперёд стало проблематичным и бессмысленным. Но и стоять на месте было нельзя, ветер валил с ног. Можно было наклониться в сторону ветра и, не падая, лежать на его потоке. Снег забивал рот и глаза. Это было среди деревьев, что же было на открытом месте невозможно было себе представить. Двигаясь вслепую, охотник с собакой различали только силуэты берёз, они как бы светились белыми стволами в темноте. Под одной из берёз, из снега, хлопая охотника крыльями по лицу, взлетели два рябчика. Тут же устроились на этой же березе, не видя куда лететь. Охотник не прицельно, скорее опыт сказался, сбил с ружья обоих навскидку. Один упал к ногам, второй чуть дальше. Второго не могла найти даже собака, ветер сбивал кобеля с ног. Появилась мысль о том, что это будет единственная еда на неизвестный период времени. Собака отказывалась идти дальше, закапывалась в снег и давала понять хозяину, что и ему надо так делать. Да, многие звери так и спасаются от непогоды. Не понимал кобель, что нет у человека такой одежды как у него. Лёгкая суконная куртка для ходьбы, суконные брюки. И часа не пролежишь, оказавшись в ином мире.
Организм терял тепло, замедляя движение крови. Она густела и мозг не получал уже необходимого количества кислорода. Но охотник заставлял остывшее тело двигаться вперед, расходуя последнюю энергию. Ветер забирал остатки тепла, тело становилось чужим и неуправляемым. Последние мысли о правильности движения к зимовью и сковывающий душу холод и страх были последними в ощущениях этого человека. Отключился весь набор функций организма. Выглядело это как стояние на месте без движения и ощущения действительности. Как клиническая смерть. Сколько времени охотник находился в небытие, трудно сказать. Ощущение падения после толчка в спину заставило, не замерзший до конца вестибулярный аппарат рефлекторно дернуть сначала одну, потом другую ногу. Это и было возвращением к жизни! Сердце билось как сумасшедшее. Откуда замёрзший и уже умерший организм мог найти силы, в какой своей части, неизвестно. Да и толкнул же кто то в спину!?
Возвращающаяся вновь жизнь имела даже цвет и новую наполненность. Несмотря на ночь в сознании сияло солнце. Вокруг темнота, но ясен был путь и куда надо идти, он точно знал. Не было шума ветра, не ощущался холод, только радость жизни и солнечный свет среди кромешной тьмы. Лыжами охотник ощутил что то твёрдое. Это была лыжня старая. Сознание чётко подсказало, что надо идти вправо. А что то подлое говорило, иди влево, опять в Тайгу по второму кругу. Подтверждением правильности пути должна быть река, в которую охотник упал вместе со снегом.
Ощущения холода воды не было тоже. Вымокший до нитки, он выбрался с лыжами на противоположный берег. Налипший на лыжи снег сделал их неподъёмными. Ветер и мороз сделали одежду железной. Не ощущая холода, Алексей ножом сдирал с лыж налипший мокрый снег. Он стоял посреди беснующейся непогоды, ощущая только солнечный свет то ли внутри себя, то ли вокруг. Но вокруг была темнота, ночь, а он жил утром и летом, с солнцем и теплом. Видимо, пробудившийся организм внёс коррективы на выполнение поставленных разумом задач. И не более. Ещё до своей смерти! На лыжах, без малейшего сомнения, он двигался во тьме в направлении зимовья. Собаки не было, он её не видел, в новом его мире её ещё не было. Светящееся теплым светом окно зимовья не удивили его. Когда он зашел в зимовьё, то краем глаза успел заметить испуг на лице напарника. Тот так и не открыл рот, пока Алексей отогревал возле печки замёрзшую одежду. Спиной ощущая его взгляд, он разделся догола, повесил сушиться одежду и лег в спальный мешок, отвернувшись к стене. Ощущение солнечного света не проходило.
Тепло зимовья заставило вновь организм вносить коррективы в его работу, после длительного и критичного охлаждения. Но до конца это сделать было, видимо, невозможно. На нарах лежал уже не совсем тот человек, который звался Алексеем. Находясь без питания кислородом мозг, какое то время умирал. Остановившееся от холода сердце не порвало сосудов. Просто остановилось от холода, не способное дальше толкать остывшую и густую кровь. Это было лучшее решение организма. Если бы оно не остановилось, то лопнуло бы само, либо сосуды. Тогда уже точно смерть была бы исходом окончательным, как и бывает чаще всего. Но не в этом случае! Густая кровь и остывший полностью организм пригасили жизнь. Как оказалось в последствии, не навсегда!
Следующий за непогодой, с полутораметровым выпавшим снегом день, был посвящён дороге домой. Не слежавшийся, он не давал возможности быстро двигаться снегоходам, сжигая топливо, сжигая вариаторные ремни. Стихия старалась отобрать напоследок всё, что только можно у осмелившегося противостоять ей человека из крови и плоти. Ощущение внутренних изменений не покидало Алексея, как и солнечный свет с теплом вокруг него и внутри. Видимо не всё вернулось в параметры прежнего состояния, как душевного, так и физиологического. Первым заметил это напарник, это прочитал сам Алексей по выражению его лица. Он так и не узнал, в чём было дело, только принял это за усталость и не погоду. Ещё в зимовье он пытался ему рассказать, что до его прихода в зимовьё, в этой снежной круговерти по следу снегохода к зимовью пришёл дикий олень. Он задел рогами окно и когда Анатолий вышел на этот звук в ожидание напарника, то увидел стоящего напротив него оленя. Тот не хотел уходить в воющую и страшную непогоду. Ну а потом и жена стала замечать своим женским чувственным восприятием мира,что рядом другой человек.В семье начался разлад. Не понимал и не видел этого только он сам. Как будто вселившаяся в него новая душа, после небытия, в котором он находился неизвестно сколько времени и часть мозга, наверняка частично умершая без кислорода, как то теперь пытались договориться меж собой. Как дальше жить этому телу с обличьем Алексея? Но жена перестала видеть в нём прежнего человека, которого любила. И это не её вина. Да и не его, наверное!
Уже потом он понял, что отключенная часть сознания не давала ощущения холода, темноты, он не видел собаки, не отходящей от него ни на шаг. Объяснения этому однозначного нет, но многое осталось в той другой жизни. Все близкие это чувствовали. Для простоты понимания, назовём это изменениями не восстановившегося после остановки сердца организма. Эти изменения в нём родственники называли, за глазами, психическим расстройством. Не зная, что произошло на самом деле. По сей день никто из близких ему людей, этого не знает! Считая, что они справедливо его не воспринимают как родного. А объяснить это было невозможно никому, с точки зрения обычного обывателя. Да он и не делал этого.Но только сейчас осмысленный подход к произошедшему тогда дал мне возможность озвучить это, с тревогой не быть понятым.
Со временем всё пришло у Алексея в относительный порядок. Но в личной семейной жизни его таким не признали, как бы он не старался. Так и пришлось ему дальше жить с войной разума и души! Но всё же жить!!!