В статистическом отделе Департамента полиции Российской империи к началу двадцатого столетия с удивительной достоверностью предполагали, что на смену самодержавию придет федерация американского образца и что семьдесят процентов революционеров ожидает тяжелая участь. Архивные документы, подтверждающие это, сохранились.
Из отчетов правоохранительных статистиков видно, что две трети населения державы тогда не умела читать и писать, среди революционеров грамотными были все без исключения, многие говорили или понимали по-немецки, по-французски и по-английски. Популярными авторами в их кругу были Маркс, Ницше, Прудон и Дарвин. С обожанием относились они к роману «Преступление и наказание» Достоевского. Правда, трактовка была своеобразная. Мол, Раскольников – не тварь дрожащая, а право имеет, сбили его с панталыку полоумный следователь Порфирий и слабонервная юродивая Мармеладова.
В Департаменте выходили даже с реляцией к правящему Синоду о запрещении произведений Достоевского, но получили категорический отказ. В советское время его запрещали вплоть до «хрущевской оттепели» по рекомендации Крупской, которая разбиралась в вопросах безопасности.
Евно Азеф, у которого левый глаз был малоподвижен, работал некоторое время в статистическом отделе, к оперативным мероприятиям его поначалу не допускали. Этому мистику ход событий был заранее известен. Здесь кроется первопричина его служения и нашим, и вашим.
Когда Карпович в 1901 году прочитал в «Киевском вестнике» о том, что будто бы министр народного просвещения Боголепов насильно отправляет студентов рядовыми в армию, он тут же решил разобраться в ситуации. Петр Владимирович без промедления купил в лавке Гольдштейна револьвер системы Смит энд Вессон и не мешкая отправился в Санкт-Петербург.
Карпович добился аудиенции в качестве отчисленного из двух университетов за неуспеваемость и желавшего восстановиться. В кабинете он заявил министру о недопустимости преследования студентов, на что Боголепов ответил, что впервые слышит о своих рекрутских деяниях и что они не входят в его компетенцию. С возгласом «Хватит врать!» Петр Владимирович выстрелил из револьвера и смертельно ранил чиновника в шею.
На суде П. В. Карпович оправдывал расправу над руководителем просвещения бессонницей, раздражением и тяжелым детством, связанным с папашей – богатым помещиком, который произвел его на свет в результате внебрачной связи. Не помогло, приговорили к 20 годам каторги.
Отбывая наказание на Акатуйском руднике в Сибири, он познакомился с эсерами из террористической сети. Они объяснили ему, что надо делать для освобождения человечества. В 1906 году, в разгар Первой русской революции, Карпович бежал из острога. В Москве встретился с Евно Азефом, стал его помощником, влившись в ряды боевиков.
В 1908 году Азеф был разоблачен публицистом Владимиром Бурцевым как провокатор. Узнав о том, что его наставник по террору скрылся в Швейцарии или Германии, Карпович поспешил перебраться в Лондон, где издавна русская интеллигенция находила прибежище. (Первопроходцем являлся некий Вельяминов из посольского приказа, он спасался на Туманном Альбионе от тирании Ивана Грозного. Мой прадед после Октябрьского переворота снимал квартиру в британской столице, а позднее переехал в США). Карпович, будучи недоучившимся медиком, избрал профессию массажиста.
Жил – не тужил Петр Владимирович в Лондоне аж до февраля 1917 года. Прочитав в газете «Таймс» о передаче власти Временному правительству, решил возвращаться на родину. По отречении царя в марте купил билет на пассажирское судно «Заря», которое совершало рейсы из лондонского порта в Петроград. Вместе с другими русскими патриотами отправился в долгожданный путь. Однако случилась незадача – «Зарю» торпедировала немецкая субмарина, ведь Первая мировая война всё ещё продолжалась.
Большая часть пассажиров захлебнулась в ледяной воде Северного моря, а крепкий Карпович почти доплыл до скандинавского берега, но был выловлен уже мертвым. Его похоронили в общей могиле.
Евно Азеф пережил П. В. Карповича ровно на год и двадцать дней. В 1915-м его заключили в Моабитскую тюрьму в качестве агента враждебного государства, просидел он до 1917-го и был выпущен по болезни. Скончался Азеф от почечной недостаточности в Берлине 24 апреля 1918 года. На месте захоронения нет ни Ф.И. О., ни креста, ни звезды Давида, есть только номер – 446.
Обоих недобрым словом поминает Вера Фигнер в четвертом томе полного собрания сочинений, выпущенного в Москве в 1929 году.
05.02. 2021