Глава XXIX
РЕШЕНИЕ КАРДИНАЛА
А теперь оставляя беднягу Томаса с умирающим в доме г-на Мезонфора, мы перенесемся в Пале-Кардиналь, где будем иметь честь вновь увидиться с Люси леди Персис.
Было уже два часа ночи, когда Ришелье завершив свои государственные дела, хотел было отправиться в спальню, как вдруг дверь соседней комнаты отворилась и на пороге возникла веселая и улыбчивая г-жа Комбале.
— О, милая Мари, — сказал кардинал. — ну скажите: разумно ли бодрствовать до такого позднего часа? Ведь вам уже давно пора спать.
— Ах, дядюшка, — произнесла госпожа Комбале. — радость, так же как и грусть, мешает мне уснут; я не смогла бы смежить веки, не поздравив вас с победой. Когда вы печальны, вы позволяете мне делить вашу печаль; когда ваши дела успешны…
— Я бы даже сказал весьма успешные, — признался кардинал; сердце его заполняла радость, дышалось легко.
— …когда вы победитель, — продолжала госпожа Комбале, — позвольте мне также разделить ваш триумф.
— О, я с вами полностью согласен: требуйте долю в моей радости, ибо вы имеете на нее полное право. Вы составляете мою жизнь, Мари, и поэтому вам по праву принадлежит часть как счастливого, так и печального из того, что со мною происходит. Сегодня я впервые дышу свободно. И всему этому я обязан отнюдь не Ла-Рошель.
— А чем же еще?
— Во-первых, мне удалось устранить всех политических врагов, а во-вторых за целое тысячелетие в Париже за последний месяц не произошло ни одной дуэли. А это значит, что мне не понадобится более возводить на эшафот кого-нибудь из моих несчастных бретеров. Эта победа тем и замечательна, Мари, что я ее добился одним лишь убеждением. Рабы, кого подчиняют силой, остаются нашими врагами; те же, кто подчиняется убеждением, становятся нашими последователями. О, если Господь мне поможет, то через полгода возникнет великая держава, которую будут страшится и уважать все остальные; и этой державой будет Франция. Ведь если Проведению будет угодно удержать всех бретеров Парижа от драк – во Франции появится многочисленная армия. А если Господь Бог удержит от интриг еще и двух королев ( здесь кардинал упоминает Анну Австрийскую и Марию Медичи), то через полгода мы снимем осаду с Казаля, Мантуя получит опору, а лангедокские протестанты, видя, что наша победоносная армия возвращается из Италии и полна решимости противостоять им, запросят мира. Я думаю, что воевать с ними нам не придется, и уж тогда папе придется сделать из меня сделать пожизненным легатом. Я сосредоточу в своих руках светскую и духовную власть, так как полагаю, что король сейчас поддерживает меня, и, если только у меня на пути не встретится та невидимая соломинка, та незамеченная песчинка, которая способна погубить самый великий замысел, я буду хозяином Франции и Италии. Поцелуйте меня, Мари, и усните спокойным сном — вы так заслуживаете это. Я же не могу обещать, ибо радость точно также как и вам, затмила весь мой сон.
— Но завтра вы будете себя чувствовать разбитым.
— Не беспокойтесь, Мари, я уже привык уделять мало времени сну.
— Вы позвольте мне проведать вас завтра утром?
— Конечно, Мари; я буду счастлив, если застрявшей день начнётся с зари ваших прелестных глаз.
Поцеловав г-жу де Комбале в лоб, он проводил ее до двери и постоял на пороге, глядя ей вслед, пока она не скрылась в полутьме лестницы.
Лишь тогда кардинал затворил дверь и решил тоже подняться в свою спальню. Но уже выходя из кабинета, он услышал тихие удары в дверь, ведущую к потайному входу в замок .
Думая, что ошибся, он остановился и прислушался: удары повторились, причем стали более быстрыми и сильными. Ошибки быть не могло: кто-то стучал в дверь, соединяющую кабинет с соседним домом.
Ришелье запер на ключ дверь, через которую собирался выйти, задвинул засовы на других дверях и подошел к потайной двери, скрытой в деревянной обшивке.
— Кто там? — тихо спросил он.
— Я, — ответил женский голос. — Вы одни?
— Да.
— Тогда откройте мне. Я должна сообщить вам нечто, по-моему, достаточно важное.
Кардинал огляделся, желая еще раз убедиться, что он один, потом, нажав пружину, открыл потайную дверь, и в ней появилась красивая молодая женщина, опускающаяся в реверансе.
Этой молодой красавицей была, как вы наверно и догадались леди Персис.
— Ах это вы, миледи! — улыбаясь, сказал Ришелье. — Спасительница всей Франции. Признаюсь, что если я кого-то и ожидал в такое время, то только не вас.
— Но разве вы мне не говорили, что: «Когда вам нужно будет сообщить мне нечто важное, приходите в любое время суток: если меня не будет в кабинете — звоните; если я буду там — стучите»?
— Да, я сказал вам это, милая Люси, и благодарю вас, что вы помните мои слова.
Кардинал сел и сделал Люси знак, чтобы она расположилась рядом.
— Итак, что привело вас ко мне в столь поздний час? — спросил Ришелье.
— Убийство господина Мезонфора, — ответила Люси, присаживаясь рядом с кардиналом.
— Что! — воскликнул кардинал. — Мезонфор убит?
— Да, монсеньер.
—Ну а почему вы, собственно, решили обратиться ко мне? Ведь я же не жандарм.
— Все это верно, ваше высокопреосвященство. Но мне кажется, что вам будет весьма интересно узнать кто причастен к этому убийству.
— Ошибаетесь, Люси. Преступные ведомости меня не интересуют.
— Даже если они касаются его величества?
— А причем здесь его величество?
— Но ведь это же его мушкетеры убили шевалье.
— Мушкетеры! — воскликнул кардинал и приподнялся. — Но какого дьявола им это понадобилось? — но в это время он вспомнил о связь де Шарона с Лукрецией Мезонвор, и от этого так же медленно опустился в кресло. - А в прочем я кажется догадываюсь. Бьюсь об заклад, к этой заварухе был причастен месье де Шарон.
— Совершенно верно.
— В таком случае я прошу вас рассказать мне все то, что вам об этом известно.
— С удовольствием. Правда я должна предупредить вас, что известно мне не многое, и то только со слов лакея Мезонфора.
— И тем не менее говорите.
— Ваше высокопреосвященство наверняка знает, что де Шарон встречался с супругой господина Мезонфора.
— Да, мне это известно.
— Тоже самое случилось и вчера вечером. Думая, что Мезонфора нет дома, де Шарон зашел к своей возлюбленной госпоже. Зная об этом, Мезонфор с нанятыми накануне головорезами ворвался с ними в дом.
— Похожая история уже случалась с бедным месье де Бюсси. Так что же де Шарон. Он жив?
— Да, монсеньер. К нему на помощь вовремя пришли друзья.
— И все они дружно закололи несчастного Мезонфора.
— Совершенно верно.
— Ну что ж, того и следовало ожидать. А где, кстати, теперь мушкетеры?
— Их заточили в Шатле.
— Всех четверых?
— Нет, только троих.
— Где же четвертый?
— Его убили Мезонфор и один из убийц.
— Кого же из них?
— Графа д’Афона.
— Жаль. Д’Афон был прекрасным офицером, и поверьте, заслуживал куда больше чем звания королевского мушкетер. Но увы, нынешние короли не умеют по достоинству оценивать храбрость.
— Но отчасти именно благодаря нему умер Мезонфор.
— Мне нет никакого дела до этого Мезонфора. Он поступил с точки зрения дворянина бесчестно, и получил свое.
— И вы не станете за это наказывать мушкетеров?
— С какой стати! Вся эта история меня никаким образом не касается.
— Но а как же нарушение эдиктов?
—Позвольте не согласиться с вами, сударыня, — возразил кардинал. — Это было не нарушение эдикта, а необходимость при защите от разбойников. Вот если бы они друг друга вызвали на дуэль, то тогда бы это было действительно нарушение королевского закона. А так это были их личные разборки, и одному из них не повезло. Я не стану вмешивается в это дело. Пусть им занимается комиссариат.
— Но ваше высокопреосвященство, — произнесла леди Персис так, словно хотела в чем-то упрекнуть кардинала.
— Вы что-то хотите добавить? — спросил Ришелье с таким видом, который красноречиво выражал его нежелание продолжать дальнейшую беседу на эту тему.
— Ваше высокопреосвященство, — повторила Люси уже мягче. — Я надеюсь вы не забыли, что за смерть Бекингема вы цитируя Ирода из Святого Писания, пообещали мне «чего ни попросишь у меня, дам тебе, даже до половины моего царства»?
Радостный тем, что Люси переменила разговор, кардинал улыбнулся и ответил:
— О если бы я был королем, то к вашим ногам, Миледи, я бы бросил куда больше чем пол королевства Бурбонов; но, увы, я всего лишь первый министр, поэтому будьте ко мне снисходительны.
— Не беспокойтесь, монсеньер, — смеясь, ответила Люси. — Я попрошу у вас всего лишь казнить моего врага.
— Если вы начнёте просить, чтобы я казнил де Шарона, то здесь мы не сойдёмся.
— Нет, я не стану просить, — Люси встала на колени. — Я начну умолять вас об этом.
— Любопытно знать, что же вам сделал этот несчастный, что вы так упорно добиваетесь его смерти?
— Он оскорбил меня и за это должен умереть.
— Бедный, малый, — проговорил кардинал больше с иронией чем с сочувствием. — Но, к сожалению я не смогу вам ничем помочь.
— Почему?
— У меня нет оснований лишать его головы. Де Шарон разумеется прелюбодей, дуэлянт, и я, как священник осуждаю его за это. Но он преданный и мужественный гвардеец своего государства. У него впереди большое будущее, и не стану лишать Францию такого славного героя, из-за вашей прихоти.
— Это не прихоть, монсеньер - возразила Люси. - Это месть! Помогите мне, монсеньер, избавится от этого человека. Ведь ещё так не давно этот бургундец был таким же врагом вам, как и мне.
— За это время многое изменилось, миледи. Он проявил себя геройски на войне, а я, в отличии от короля, умею ценить храбрость.
— Но а разве же я не помогла Франции? Де Шарон всего лишь сохранил остров Рэ, а я принесла Франции целую победу. Ведь ещё неизвестно, чем бы обернулась для вас осада Ла-Рошели если бы я не подослал бы убийцу Бекингему.
— Черт возьми, вы правы!
— Ах, ваша светлость! Ну неужели вы не заступитесь за честь униженной женщины, которая так предана вам служила и готова служить, и дальше? Которая изменила своему государству. Которая рисковала ради вашей страны жизнью и репутацией. Неужели вы так жестоки? Неужели вы не в состоянии сдержать своего слова? — Люси стала слезливо целовать кардиналу руку. — Ваша светлость, ваша светлость!
— Перестаньте, сударыня! — грозно воскликнул кардинал, отдергивая свою руку. — Найдите мне хоть один предлог за который бы я смог казнить де Шарона, и ваше желание будет исполнено.
— О, я его непременно найду, монсеньер. Я подстрою это дело так, что сам дьявол его не спасет.
— Интересно, как вы собираетесь это сделать? — удивился кардинал. — Ведь и так очевидно, что во всем виноват сам Мезонфор. Ведь это же он напал на де Шарона, а не наоборот.
— Об этом знаем только мы с вами и слуга Мезонфора, который был очень привязан к своему хозяина, и теперь ненавидит всех его убийц. В случае надобности он подтвердит то, что нужно нам.
— Вы забываете, что есть еще г-жа Мезонфор, которая любит де Шарона и уж конечно же не станет возлагать на него наказание.
— И именно по этой причине ни она, никто бы то либо из друзей, не может быть расспрошен в качестве свидетеля.
— Хорошо, миледи. Если вы ручаетесь найти подходящего свидетеля, то я вам даю слово, что де Шарон, а может быть даже вместе со своими друзьями, вскоре отправится на эшафот.
— Благодарю вас, монсеньер.
Вновь опустившись в реверансе Люси, как истинная победительница отправилась к себе, напивая себе под нос вилланеллу Депорта.