Жизнь в поисках счастья

  Вячеслав Петров               
  Николай Петров 

                ЖИЗНЬ В ПОИСКАХ СЧАСТЬЯ

                КНИГА ТРЕТЬЯ

                ВСТУПЛЕНИЕ               
 
               
      Тихим августовским вечером 1965 года Степан Зуев вот уже час сидел за столом после работы, ждал телефонного звонка от Даши из Москвы. А с Москвой всё еще не соединяли. Днём из Тихвина ему передали телеграмму от Нины Астаховой: «Дима умер тчк похороны послезавтра тчк Нина тчк». Это значит, что завтра ему надо выезжать в Москву. А здесь еще Даша что-то хочет сказать - позвонили с телефонной станции о заказанном телефонном разговоре.
      Прошло больше года после смерти Маши. И хотя боль в душе немного притупилась, но тоска снова и снова бередила душу, заставляя вспоминать её милую улыбку со словами: «Смелей, разведчик». Но всё реже и реже приходят видения Маши последних лет, и всё чаще и чаще он видит её в полевой военной форме с непокорным локоном, кокетливо выбивающимся из-под пилотки.
      «Старею…» - думает в таких случаях Степан Зуев, а ещё детей поднимать… Вот Даша поехала сдавать экзамены в финансово- экономический институт. Школу закончила хорошо, а что там в Москве и как  - ещё неизвестно.
     Другое дело Ваня. Парню тринадцать лет, шесть классов закончил, в седьмой пойдёт. Учится, конечно похуже Даши, но твёрдую четверку по основным предметам имеет.
      В это время раздался телефонный звонок. Степан поднял трубку:
     - Алло! Вас слушают!
     В телефонной трубке раздался голос телефонистки:
     - Москва на проводе, ответьте…
     И сразу Дашин голос:
     - Папа, папа, это я, Даша.
     - Да, Дашенька, слушаю тебя.
     - Папа, у меня плохие новости, я не прошла по конкурсу в институт, и завтра поеду на вокзал и буду брать билет на поезд в Ленинград…
     - Понятно. Слушай, Даша, у тети Нины Астаховой, которая живет в Москве, несчастье, у неё умер муж, мой друг Дима Астахов. Она прислала телеграмму. Я завтра с утра вылетаю туда к ней. Давай ты тоже приезжай к ней завтра на Ленинский проспект, помнишь, мы там были три года назад…
     - Помню. Но как -то неожиданно я там появлюсь, может лучше позвонить сначала?
     - Хорошо, позвони Нине Ивановне, выскажи ей наши соболезнования, скажи ей, что завтра мы с тобой будем у неё и скажи, что это я просил нам с тобой встретиться у неё дома. Номер её телефона у тебя должен быть.
    - Да. Хорошо, я сейчас ей позвоню, значит за билетом пока ехать не надо?
    - Нет, не надо, потом решим с билетом.

     На другой день рано утром Сергей Андреевич на новой МТС-й машине «Волга»-21 отвёз Степана Зуева в Ленинград, прямо в аэропорт Пулково. Через три часа Степан уже подъезжал к дому Димы Астахова, в котором он не был три года. В квартире его встретила Нина Ивановна и дочка Даша, которая сегодня чуть раньше Степана со своей большой спортивной сумкой приехала к Астаховым.
      Увидев Степана, Нина заплакала, повиснув у него на груди. Степан обнял её непроизвольно и застыл, держа Нину в своих объятиях. Потом продолжая всхлипывать, Нина отошла от Степана со словами:
     - Вот, Стёпа, отмучился мой Дима.
       И перекрестилась. Этот жест немного изумил Степана, раньше он за Ниной такого не замечал. Да и откуда он мог знать, что Нина Астахова каких только мер не предпринимала, чтобы вылечить Диму. Даже в церковь ходила и свечки ставила за здравие.
      Степан не знал, не умел успокаивать людей в горе, приговаривая: «Ну, ладно, ну что теперь делать...», как бы находясь вместе с горевавшими в таком же шоке. Потом это состояние у него быстро проходило, и его деятельная натура стремилась что-то делать, куда-то идти, что-то предпринимать. Посмотрев на Дашу, он спросил:
     - Ты давно приехала?   
     - Полчаса назад.
     Потом еще раз посмотрев на Нину и Дашу Степан спросил:
    - А где Света и Елена Алексеевна?
    - Они уехали на Николо-Архангельское кладбище оформлять могилу на завтра для Димы.
    Потом всплеснув руками, она воскликнула:
   - Ой, что же я стою. Сейчас я вас накормлю с дороги… 

     После обеда Нина рассказала о том, как умирал Дима, как он мужественно переносил боль. Дима говорил, что умирать не страшно, что в следующей жизни душа обретет новый смысл.
      - Дима говорил, что в этой жизни умирает только тело. Тело человека выполнило свою функцию, оно вырастило душу, и теперь эта душа будет производить какую -то другую, ей предназначенную работу. Он говорил, что человек на земле – это как гусеница, ползает, питается, набирается сил, опыта, а потом гусеница –именно как гусеница, умирает и взлетает душа-бабочка. А ещё он всё свободное время разрабатывал теорию христианского социализма.
     - А что это такое, - спросил Степан.
     - Я так красиво и доходчиво, как Дима, сказать не смогу. Вот сейчас у нас просто социализм и к религии он не имеет никакого отношения. А Дима говорил о ВЕРЕ. О Вере в Бога с большой буквы. Сейчас мы живем по моральному кодексу строителя коммунизма. А Дима говорил, что этот кодекс списан с Библии, с Нагорной проповеди Иисуса Христа. Но вот парадокс, говорил Дима, как можно жить по Божьим заповедям и не верить в Бога.
     - Вот об этом я впервые слышу, - сказал Степан.
     - А ты читал Библию? - спросила Нина.
     - Нет, да и нужды в ней как -то не было. У тещи были какие-то Евангелия…
     - Да, это из Нового Завета. Будет время, ознакомься хотя бы с ними. Здесь тебе, Стёпа, Дима целое послание оставил.
     И Нина открыла книжный шкаф, достала оттуда тяжелый запечатанный пакет и подала его Степану со словами:
     - Вот, Степан, здесь Дима собрал все свои мысли, планы, расчеты и записи по христианскому социализму. Он сказал, что рано или поздно, но ты примешь в своё сердце веру в Иисуса Христа, как в своего Спасителя.
     - Хорошо, я посмотрю, только вот теперь мне одному разбираться во всей этой канцелярии как -то не с руки. Маши нет, Даша с экзаменами занимается…
     - Уже больше не занимаюсь, - произнесла Даша, -не прошла по конкурсу. Забрала документы и готова с тобой ехать домой.
     - Почему домой, - сказала Нина, - а разве ты не хочешь поступать в институт?
     - Хочу. Вот за год подготовлюсь и снова буду поступать. Или в Москве или в Ленинграде.
     - Ну а если ты останешься у нас в Москве, поступишь на работу, заработаешь стаж, подготовишься, и снова будешь поступать в институт.
     Даша посмотрела на отца, что он скажет. Степан пожал плечами, не зная, что ответить на это предложение Нины.
     - Короче говоря, давайте сделаем так: завтра похороны, поминки, я попрошу Дашу с мамой готовить поминальный стол, а мы все поедем на кладбище, а после кладбища и поговорим на эту тему…

      Можно подумать, что это предложение Нины вырвалось у неё спонтанно, под действием момента, если не учитывать того, что всему этому предшествовало в предыдущие годы.
      Когда Дима Астахов женился на московской красавице, он и подумать не мог, что окунется в женский мир послевоенного московского быта. Он был единственным мужчиной в коммунальной квартире и все женщины, не говоря уже о самой Нине, невольно стремились завоевать его благосклонность. Как только молодые расписались, Нина стала полной хозяйкой над Димой Астаховым, одновременно купаясь в его любви. Причем, Нина всегда говорила, что Дима в семье – голова, а про себя знала, что она – шея. Конечно, со временем и Дима понял, что Нина у них главная, куда она повернет голову Димы Астахова, туда они и пойдут.
      Серьезный конфликт у них произошел только в 1953 году, когда Свете исполнилось три года и Нина забеременела вторым ребёнком. В марте умер Сталин и Дима с Ниной пошли на его похороны, благо с Трубной улицы идти до Дома Союза не очень далеко. Но вклинившись в движущийся к центру поток желающих проститься с вождем, они уже так просто не могли из него выйти. Уже в районе Трубной площади их оторвали друг от друга. Нину вскоре толпа так прижала к грузовику, которыми была оцеплена Трубная площадь, что она чуть не потеряла сознание. И только мысль, что там, под сердцем у неё Ванечка или Манечка, не позволяла ей этого сделать. Уйти, уйти, уйти из этого ада, но как. Кое-кто попытался у неё на глазах перелезть через машину, но солдаты, стоящие на машине, сбивали их сапогами обратно. В какой -то момент времени Нина почувствовала облегчение от напора толпы и сползла вниз на асфальт. Она увидела, что под машиной можно пролезть, а там, за нею – свободно! Ура! Свобода! Спасти Ванечку-Манечку и себя. И она полезла под машиной, задевая спиной за какие-то железяки. Выбравшись из жуткой давки она еще какое время посидела у машины с другой стороны от ревущей толпы, а потом знакомыми переулками стала пробираться обратно домой.
     Дима смог прийти домой только ночью, надеясь на то, что Нина, как коренная москвичка сможет выбраться из этой жуткой толпы в какой -нибудь переулок, а сам он, раз уж оказался в этом траурном, орущем и всё проклинающем людском потоке, должен пройти до конца. И горестные мысли владели им: «Вот умер вождь, умер хозяин страны, и сразу полный хаос, бардак, никакого порядка. Со всех сторон жуткие крики, женские вопли, проклятия… а что будет дальше» …
     Дима прошел вместе с толпой до Дома Союза, а потом в скорбном молчании мимо Сталина, впервые увидев вождя так близко и понимая, что всё, что было при Сталине, это была его жизнь, жизнь его родных и близких, жизнь его страны, жизнь советского народа, за которую он, народ заплатил такую немалую цену.
     Придя домой он узнал от тёщи, что Нине после жуткой давки на похоронах Сталина стало плохо, появилось кровотечение. Она позвонила в поликлинику, но из-за того, что все улицы были перекрыты, участковый врач смогла прийти только поздним вечером, тогда же смогла приехать и вызванная Ниной машина скорой помощи, которая вместе с врачом и увезла её в ближайшую больницу.
     - А Светочку я только недавно уложила спать, - строго сказала в заключение Елена Алексеевна и пошла к себе, оставив Диму одного в глубоком раздумье.      
     После потери ребенка Нина долго не могла прийти в себя. Она долго не могла простить Диму Астахова из-за того, что он потащил её на похороны Сталина и что теперь из-за выкидыша у неё больше не будет детей. Дима тоже долго жил с чувством какой-то вины перед Ниной, и, если бы не житейская мудрость тещи Елены Алексеевны, сглаживающей острые углы их взаимоотношений, неизвестно, чем бы кончилось это противостояние.
      Может поэтому Свете доставалось больше родительской любви и ласки, и она росла изнеженной в тепличных условиях, так непохожей на детей в многодетных семьях со средним достатком.
      И сейчас в этот трудный момент жизни, когда умер Дима, эта мысль оставить здесь в Москве Дашу, сверкнула как молния в красивой головке Нины, и она высказала её вслух. И попутно пришла ей в голову и вторая мысль – нет, ну правда ведь, какая же она умная…

     Последними с поминок уходили Ушаковы Федор с Нелли. Уже в дверях Федор сказал Степану:
      - Послушай, командир, попробуй Ваньку своего отдать в суворовское училище. Мне кажется, что сейчас это будет самое лучшее для него, да и для тебя тоже…
      Двадцать лет прошло, а для Федора Степан всё ещё оставался непререкаемым командиром, и по старой привычке он его так иногда и называл.
      - Хорошо, я подумаю, - ответил Степан, закрывая за ними дверь. Нина с Еленой Алексеевной на ночь разместились в большой комнате, и здесь же решили постелить раскладушку Степану. А Свету с Дашей само собой решено оставить в маленькой комнате.
     Убрали столы, навели порядок, перемыли посуду, стали готовиться ко сну. Нина заканчивала уборку на кухне и к ней туда зашел Степан. Нина сказала ему:
     - Так вот насчет Даши. Я предлагаю устроить её в «Моспромпроект» ученицей копировщицы. Там сейчас идет набор. Три месяца поучится, а потом будет работать копировщицей. Я думаю, что это нормальная специальность для молодой девушки.
     - Ну, я не знаю, это Даше решать, - ответил Степан.
     В это время Даша зашла на кухню, и Степан сказал ей:
     - Даша, Нина Ивановна предлагает тебе остаться в Москве, устроиться на работу и на будущий год снова попытаться поступить в институт. Как ты относишься к этому предложению?
     - Я боюсь. Я не знаю.
     - А кого или чего ты боишься? – спросила Нина Ивановна.   
  Даша помолчала, потом продолжила:
     - Неизвестности. За эти две недели, что я нахожусь в Москве, я поняла, что мне трудно вписываться в городскую жизнь. У нас в Тихвине, как в большой деревне, всё просто, а здесь в Москве…
      - Но ведь когда -то надо вписываться в городскую жизнь. Не всю же жизнь провести в деревне.
      - Да, вы, наверное, правы, тетя Нина…
      - В таком случае я завтра же позвоню своей знакомой, и она всё устроит. А если в отделе кадров спросят насчет московской прописки, скажешь, что родственники сейчас ею занимаются. Так, Степан Егорович?
      - А что от меня требуется, - спросил Нину Степан.
      - Справки. Вот завтра зайду в домоуправление, узнаю всё, а ты пришлешь по почте, и мы устроим Даше временную московскую прописку.
 
      Наутро Нина Ивановна позвонила знакомой в «Моспромпроект», и рассказала потом Даше как до него добраться. Троллейбус № 28 ей был уже знаком, на нём же она поехала на Комсомольский проспект. Сойдя на нужной остановке Даша перешла проспект на другую сторону и пошла в сторону большого пятиэтажного дома с ленточным остеклением.
     - Чтобы больше дневного света лилось на кульманы, - сказала вчера дома Нина Ивановна, объясняя Даше дорогу на новую работу. В том, что её примут, она не сомневалась.
     Расспросив на вахте как пройти в архитектурно-строительный отдел (АСО-1), Даша пешком прошла на третий этаж. По табличкам прошла в нужную комнату и спросив разрешения войти спросила Марию Андреевну.
    - Вы Даша Зуева? - в ответ спросили её.
    - Да.
    - Проходите. Присаживайтесь, то есть, присаживайся, Даша. Давай по -простому. Я - Мария Андреевна. А тебе Нина Ивановна рассказала про специфику нашей работы?
    - Так, в общих чертах…
    - В общем, три месяца ты будешь учиться, и, что называется, набивать руку, копируя на кальку чертежи наших архитекторов. Вот такие, - и взяв со стеллажа один из рулонов ватманских листов, она развернула его на столе и показала Даше, - ну, что, всё понятно?
    - Ну, вроде бы…
     Даша неуверенно пожала плечами.
    -Ладно. Ты девушка видно смышленая, потом во всем разберешься. Пойдём в отдел кадров оформляться…

     Вечером Даша рассказывала своим домочадцам о первом рабочем дне в проектной организации. И по всему было видно, что ей там понравилось.
     - Ну вот и хорошо, -резюмировала Нина Ивановна, - а что сказали про прописку?
     - Мария Андреевна сказала, что прописка будет нужна через месяц, а пока меня взяли на испытательный срок…

                СТЕПАН ЗУЕВ

      Через несколько дней после похорон Димы Астахова Степан уехал в Коньково. Там полным ходом шло строительство водопровода по деревне Коньково. Было решено поставить три водоразборные колонки, - одну в центре деревни и по одной на каждом краю деревни.
      Все лето экскаватор копал траншею под трубы вдоль деревни и дальше до села Сомино, которое уже было подключено к водонапорной башне, установленной недалеко от МТС.
      С этой водонапорной башней приключилась такая история. Два года назад правление колхоза попросило МТС установить артезианскую скважину для обеспечения водой увеличившегося за последнее время скотного двора. Степан Зуев попросил своего заместителя Сергея вплотную заняться этим вопросом. Где-то через месяц Сергей Андреевич доложил Степану план установки водонапорной башни с расчетом необходимого количества труб и металлопроката. Степан съездил в Россельхозтехнику и оставил заявку на трубы и металлопрокат.
      Через какое-то время ему позвонил Леонид Иванович из УМТС Леноблисполкома и сказал, что фондов на металлопрокат и трубы нет, но если Степан Егорович хочет ускорить их получение, то он может их получить от сторонней организации.
      - А что это за сторонняя организация, - спросил его Зуев.
      - Это артель кооперации, занимающаяся народными промыслами. Они дают металл и трубы и просят взамен организовать в вашем МТС производство художественного багета, - ответил Леонид Иванович. Если хочешь, я направлю к тебе их представителя, поговорите обо всем более подробно.
      - Хорошо, пусть подъезжают, - согласился Степан Зуев.
      Через неделю Степан уже разговаривал с представителем кооператива Остапом Титаренко, который развернул перед ним яркую картину производства багета в деревообрабатывающем цеху МТС. Кооперативу требовался всего небольшой уголок в цеху, куда кооператоры поставят свой станок для производства багета, а рейки для багета они будут покупать в МТС. Все финансовые вопросы договорились решать в рабочем порядке.
      Степан понял, что особенно сильно новое производство его напрягать не будет. Он ввел в курс дела Сергея Андреевича и попросил его проследить за установкой нового станка.
      Через несколько дней Степан зашел в деревообрабатывающий цех, подошел к новому закутку, дверь в комнату была открыта. Он впервые увидел, как делают багет для рамок на картины. На рейку, которую изготовили рядом в цеху на четырехстороннем станке наносился слой белой быстро сохнувшей массы, на которую тут же наносился рельефный рисунок. Через сутки, когда рейка высохнет, её окрашивают золотистой краской. И багет готов.
      В соответствии с договором кооператив привез в МТС металл для водонапорной вышки и часть труб, которых хватило на первых порах чтобы обеспечить строительство водопровода для скотного двора.

     А для деревни Коньково трубы в МТС получили только в этом году. Жителям деревни руководство МТС разрешило проводить воду на свой участок, самостоятельно копать траншею для трубы и прокладывать её в дом. При этом некоторые хозяева снимали переднюю ограду с участка и пользуясь случаем просили экскаваторщика прокопать траншею прямо к дому, не жалея поломанных экскаватором кустов сирени.
      Однако Иван Петрович не стал снимать переднюю изгородь и решил вместе с Ваней вдвоем выкопать траншею к дому от общей траншеи. И пока Степан был в Москве, дед с внуком, не снимая изгороди прокопали почти двухметровой глубины траншею к самому дому. Правда в тот день, когда Степан приехал домой, Ваня бегал к фельдшеру за лекарством для деда, у которого прихватило сердце, и тот лежал в комнате у окна по настоянию Дарьи Сергеевны.
      - Что же ты, батя, меня не дождался, - поздоровавшись, сказал Степан тестю.
      - Да вот, мы с Ваней хотели тебе с Дашей сюрприз сделать…
      - Ну вот и устроили.
      - А чего Даша то не приехала? – спросила теща.
      - Наша Даша в институт не попала, осталась в Москве, устроилась на работу, собирается на будущий год снова поступать.
        И Степан вкратце рассказал и о похоронах своего друга Димы Астахова, о встрече с Федором Ушаковым, о том, что жена Димы устроила Дашу на работу ученицей копировщицы в проектном институте.
      - А что это за работа у неё, - спросил Иван Петрович.
      - Работа как работа, чисто женская, как я понимаю с её слов. Она кладет на стол чертеж плана дома, поверх на него кладет прозрачную бумагу или кальку и обводит чертеж тушью. Потом с этой кальки делают много копий и отправляют на стройку.
      - Ну конечно, это лучше, чем коров доить в колхозе, - вставила своё слово и Дарья Сергеевна, причем таким тоном, что наступила тишина.
        И Иван Петрович, и Степан задумались, не в осуждение ли бабушка отозвалась о внучке.
        После некоторого молчания Степан перевел разговор на другую тему:
      - Мне в Москве друзья посоветовали устроить Ваню в суворовское училище.
     И опять мужчинам показалось, что Дарья Сергеевна сказала что-то не то:
      - Да у тебя, Степан один друг Федя в Москве и остался то. Это что же, Дашу в Москву работать, Ваню с малых лет служить, а мы помрем, кто же за домом присмотрит?
      Задумался Степан. Что же это такое с тещей произошло за время его отсутствия. С одной стороны, правильно, улетят внуки строить свою судьбу, и никого здесь кроме него да стариков не останется. Завтра придется Ивана Петровича в больницу отвезти. Но тихий голос тестя вывел его из задумчивости:
      - Не слушай ты мать, Степан. Поступай так, как сердце подсказывает. Мы своё отжили. А из Вани хороший будет служивый, хоть солдат, хоть офицер, поверь моему чутью. А нам, если уж совсем тошно будет, заколотим дом да переберемся к Зойке в Сомино.
       Дарья Сергеевна посмотрела укоризненно на мужа и пошла на кухню.

       Ночью Иван Петрович плохо спал, ворочался и постанывал. Когда Дарья Сергеевна спрашивала его о самочувствии, жаловался на боль в сердце. В пять часов утра она разбудила Степана и сказала, что Ивана Петровича надо везти в больницу. Степан быстро собрался, вывел тестя на улицу, посадил в машину, опустив спинку сиденья и повез его в Тихвин.
      В больнице, в приемном покое, врач, выслушав со всех сторон Ивана Петровича, сказал:
      - Похоже на инфаркт миокарда. А дальше анализы покажут более точно. Так что, придется вам, Иван Петрович, у нас полечиться.
      Степан, убедившись в том, что тесть находится в надежных руках медицины, поехал к Знаменской договариваться насчет посещения ею Ивана Петровича в больнице.
      К счастью, Анна Петровна оказалась дома, на звонок Степана сразу открыла дверь, и увидев Степана, воскликнула:
      - Степан Егорович! Какими судьбами.
      - Нелегкими, Анна Петровна, нелегкими, - проговорил Степан, проходя за ней в комнату.
      Он вкратце рассказал Анне Петровне о состоянии Ивана Петровича, что он с Ваней начал копать траншею для водопровода в дом не дождавшись его, Степана, и вот теперь мы все переживаем за его здоровье. Анна Петровна, как водится, поохала, поахала, бросилась на кухню чайник ставить, но Степан остановил её:
     - Не надо, Анна Петровна, я тороплюсь обратно.
      И попрощавшись с нею Степан уехал в Коньково.

      Первую неделю Степан чуть ли не ежедневно звонил то Анне Петровне, то в больницу, справляясь о самочувствии Ивана Петровича. В воскресенье Степан с тещей и Ваней втроём ездили в Тихвин проведать тестя. Было заметно, что Иван Петрович быстро идет на поправку, и посидев у него в палате часа полтора, они уехали в твердой уверенности, что самое страшное позади. Однако через три дня Степану позвонили из больницы и сказали, что Иван Петрович скончался от острой сердечной недостаточности.
      «Пришла беда, отворяй ворота», вспомнил Степан старую поговорку. В течение одного месяца он потерял двух близких людей; Диму в Москве, Ивана Петровича здесь в Коньково.
      Когда опускали тестя в могилу на Соминском кладбище неподалеку от дочери Маши, на Степана вновь накатило горе и сжалось сердце от боли по ушедшей в прошлом году Маше. Теперь у неё на могиле стоял небольшой скромный памятник с цветной фотографией, на которой у улыбающейся Маши из -под пилотки выбивался её непокорный локон. И пока рабочие из МТС закапывали гроб с телом Ивана Петровича, Степан неотрывно смотрел на Машину фотографию.
      Дарья Сергеевна, поддерживаемая Зоей, тихо проговорила, глядя в рыжую глину на могиле мужа:
      - Ну вот, а теперь и моя очередь скоро, Ваня.
      Конечно, эти слова относились к её мужу, с которым она прожила в горе и радости почти полвека, но стоявший сзади неё внук Ваня, услышав эти слова, почему -то передернул плечами и захлюпал носом от жалости.
      Поминать Ивана Петровича свою мать, зятя и Ваню Зоя увела к себе.
     - Эх, если бы я знал, что батя будет копать траншею, я бы не разрешил ему, - в который раз говорил Сергей Андреевич Степану, -ну, пусть земля ему будет пухом.
    - Да что ж теперь говорить то, - поддакивал Степан, даже не представляя, как они будут теперь жить в Коньково.

      Постепенно горечь утраты рассасывалась в повседневных заботах, приближались новогодние праздники. Дарья Сергеевна каждое утро кормила и провожала Ваню в школу, Степана в МТС. Оставшись потом одна, она долго стояла на коленях в передней комнате у образов и беззвучно молилась. Чувствуя, что ей скоро предстоит расстаться с Ваней, она всю свою любовь теперь отдавала ему и от себя и как бы за дочку.
      А Степан наоборот, стал готовить Ваню к предстоящей взрослой жизни.
      Встретить очередной Новый год Зуевы и Дарья Сергеевна решают в Сомино, куда их пригласили Сергей Андреевич и Зоя.

     В начале января 1966 года в кабинете у Степана Зуева раздался телефонный звонок. Степан поднял трубку:
     - Алло! Слушаю вас.
     - Здравствуй Степан, это Нина. Мы с Дашей поздравляем тебя с Новым Годом.
     - Спасибо, и мои взаимные поздравления.
     - Спасибо…
     Спустя пару минут после обмена взаимными поздравлениями и пожеланиями Нина Ивановна сказала:
     - Слушай, Степан, у меня такой вопрос. У нас в Москве, на другом конце города умер мой родной дядя. Оставшаяся одна тетя просит подыскать ей опекуншу и прописать её у неё в квартире. Я предлагаю оформить опекуншей твою Дашу. Как ты на это смотришь?
     - А почему именно Дашу. Может быть лучше оформить твою Свету?
     - Свету нельзя по возрасту, она ещё маленькая, а Даша как раз подходит. На самом деле за тетей будет ухаживать моя мама, Елена Алексеевна, она уже и переехала туда, на улицу Металлургов. А для Даши это будет простая формальность и ускорится её московская прописка. Она как жила у нас, так будет и дальше жить со Светой в одной комнате.
     - Нина, я -то не против, лишь бы Даша не возражала.
     - С Дашей я поговорила, она согласна. Надо только с её стороны документы. Если ты сможешь прислать справку с места жительства, или выписку из домовой книги, я не знаю, как у вас это называется, и справку о семейном положении -составе семьи, то тогда у Даши будет московская прописка.
     - Хорошо, я это сделаю.
      Спустя некоторое время Степан, собрав все необходимые документы, отправил их Нине в Москву заказным письмом. А ещё через некоторое время Степану позвонила Даша и сказала, что у неё теперь стала временная московская прописка. 

      За это время Степан смог ознакомиться с пакетом Димы Астахова. Там были какие -то его записи и главное, лежало отдельно его письмо Степану. «Степан, у тебя умерла Маша, и ты остался один, а я умираю и оставляю Нину тоже одну. Прошу, умоляю, не бросай её одну, будь с ней рядом, а лучше – женись на ней. Ведь всё равно после твоей Маши она будет для тебя самой лучшей. Ты лучше Нины не найдёшь. А самое главное – постарайся заменить меня Свете, чтобы она не чувствовала себя сиротой. Света хоть и взбалмошная, но добрая и отходчивая.»
     Степан стал часто задумываться над этими словами своего друга Димы и вспоминать Нину Ивановну, отмечать её незлобивость, дружелюбие даже в те моменты, когда посторонних не было рядом. Ведь в жизни как бывает – в глаза говоришь одно, а за глаза – другое. А здесь Степан вспоминал моменты нахождения их семьи в Москве; они с Машей находились в другой комнате и не могли слышать разговора Нины с Димой о каких -то бытовых трудностях, о готовности Нины всё лучшее отдать Зуевым, говорящее о большой дружбе и человечности. Детали этого разговора Даша случайно услышала, проходя мимо, и потом рассказала отцу.
     Все его впечатления, мысли и думы вольно или невольно возвращались к Нине. Главное, что она очень нравится Даше, потерявшей в столь юном возрасте мать. Степан заметил, как Даша непроизвольно тянется к ней, с какой радостью она согласилась остаться в Москве рядом с чужим, но ставшим очень близким человеком.

     В этом 1966 году Ване исполнилось 14 лет, он окончил 7 классов с хорошими отметками и о своей дальнейшей судьбе особо не задумывался. Про него то и вспомнил в прошлом году на похоронах Димы Астахова Федор Ушаков. Он и сказал между делом Степану, почему бы не попробовать отдать парня в суворовское училище. И когда потом Степан спрашивал Ваню, не хочет ли он поступить в Суворовское училище, тот неопределенно поджимал плечами. Тем не менее после окончания школы в Сомино Ване предстояло выбрать дальнейшую учебу в Тихвине с проживанием у Анны Петровны или поступлением в суворовское училище. Съездив в военкомат Степан остановил свой выбор на Калининском суворовском училище.
      В конце июля он вместе с Ваней поехал в Калинин, вооружившись рекомендательными письмами от Ленинградского обкома КПСС, военного комиссара области и другими необходимыми документами. Но приемная комиссия обратила своё внимание не на все эти бумажки, а на крепкую фигуру сельского паренька и его отметки на выпускных экзаменах. Учтя героическое прошлое его родителей, Ваня Зуев был сразу принят в Калининское суворовское училище с трехлетним (до 1969 года включительно) сроком обучения.
      Теперь, когда его дети оказались пристроенными, жизнь самого Степана оставляла желать лучшего. Тоска и воспоминания о Маше не давали Степану возможности полностью заняться работой и домашним хозяйством. В МТС его почти полностью заменил Сергей Андреевич, и он стал подумывать о том, что же делать ему дальше.

                ДАША ЗУЕВА

      А у Даши жизнь в Москве шла своим чередом. В августе её и еще 15 девчат из Моспромпроекта на месяц отправили в колхоз на уборку урожая, и вернулись они в Москву только в конце сентября. Естественно, что в этом году Даша ни о каком поступлении в ВУЗ не помышляла.
      - Ну и как там, в колхозе, - спросила Дашу Света.
      - В колхозе как дома, всё как у нас в Коньково. И мальчики тоже деревенские.
      - А зачем тебе деревенские мальчики. У вас, что, в «Моспромпроекте» своих мальчиков не было?
      - Были, но их мало, на каждого по три-четыре девчонки. Но они мне не нравятся, уж больно заносчивые. Любят повыпендриваться. А с деревенским Володей я даже первый раз поцеловалась. Да и то только перед самым нашим отъездом.
     - Ну и как этот Володя? – хитренько так улыбнулась Света.
     - Мне понравилось, - просто сказала Даша, и вышла из комнаты, давая понять, что разговор на эту тему продолжать не намерена.

      А через неделю у них случилось несчастье. Нину Ивановну сбила легковая автомашина и она попала в больницу. Когда Даша пришла с работы её встретила заплаканная Света:
     - Маму сбила машина, сейчас только что звонили из больницы…
     Даша застыла от неожиданности, а потом спросила:
     - Так… а из какой больницы звонили?
     - Не знаю, спросили, что это квартира Астаховых и сказали, что Нину Ивановну Астахову сбила машина и она сейчас в больнице. Что -то еще говорили, но я не поняла.
     - Свет, а ты не звонила бабушке?
     - Нет. Я растерялась.
     - Так, я сейчас ей позвоню.
      Когда Даша набрала нужный номер, на том конце провода долго не брали трубку. Потом Даша услышала голос Елены Алексеевны:
     - Алло, слушаю.
     - Здравствуйте Елена Алексеевна, это я, Даша.
     - Здравствуй Даша…
     - Света говорит, что звонили из больницы и сказали, что Нину Ивановну сбила машина.
     - Ой, горе то какое, а она жива?
     - Не знаю. И Света не знает, растерялась она. А в какую больницу можно позвонить и узнать про неё?
     - Ну, можно в Склифасовского позвонить или в нашу 64-ю. Если что узнаешь, позвони мне.
     - Хорошо.
      Несмотря на столь короткое время нахождения в Москве, Даша быстро адаптировалась к московским условиям. Поэтому сейчас она просто набрала 09 и спросила телефоны больниц Склифасовского и № 64.
     Еще через десять минут Даша знала, что Астахова Нина Ивановна находится в реанимации 64-й больницы, и завтра к ней подъехать никто не разрешит. Можно будет только утром узнать о состоянии здоровья и температуру. Об этом Даша сказала и Свете, и Елене Алексеевне.
    
      Больше месяца Нина Ивановна провела в больнице. Даша со Светой
старались как могли вести непростое московское хозяйство, когда хозяйка оказалась в больнице. Даша несколько раз звонила отцу, сначала как бы советуясь, а потом просто сказала ему, чтобы он приезжал в Москву, - без него очень тяжело. Самое главное, что Елена Алексеевна не может к ним приехать, оторваться от престарелой родственницы с улицы Металлургов.
     Кроме того, Даша переживала за отца и за бабушку, которые остались одни в опустевшем доме. А если отец приедет к ней, чтобы быть и дальше пусть и не полной, но по-прежнему семьей, то тетя Зоя спокойно может забрать бабушку в Сомино. Общаясь со Светой и Ниной Ивановной Даша и сама соскучилась по родительскому теплу; а ведь иногда так хочется припасть к отцовскому плечу.

     Так и получилось. Степан отвёз свекровь Дарью Сергеевну в Сомино к дочери Зое, а сам уехал в Москву помогать Даше. Почти каждый день он появлялся в больнице у Нины и в конце сентября, узнав о скорой её выписке он привез ей новенькие костыли.
     Когда он оставался один, то невольно размышлял над превратностями своей судьбы. Часто вспоминая письмо Димы Астахова, он можно сказать уже стал привыкать к тому, что Нина может стать его второй женой. Но что же это за судьба такая – и у второй жены те же дефекты, тьфу ты, слово то какое нехорошее. То есть, те же увечья. Сломаны правая рука и левая нога, не считая черепно-мозговой травмы. Правда, есть надежда, что через некоторое время Нина полностью выздоровеет.

     Перед наступлением нового 1967 года Степан Зуев поехал в МТС брать окончательный расчет. Вместо себя он решил оставить директором Сергея Андреевича Сёмина. Для этого он хотел побывать в районе и в области, поставить в известность руководство, что по семейным обстоятельствам, вынужден покинуть МТС и переехать в Москву. В Ленинграде он заехал в УМТС Леноблисполкома к Леониду Ивановичу, рассказал ему о предстоящем переезде в Москву.
     - Ну и чем ты будешь там заниматься, в Москве то? – спросил Леонид Иванович.
     - Не знаю. Пока не решил. Дочка там у меня одна, живет в семье покойного фронтового друга. Как -то ей надо помогать…
     Леониду Ивановичу Истомину нравился этот неразговорчивый деловой человек Зуев. Не было в нем ничего такого, что давало бы повод побыстрее закончить беседу. Наоборот, хотелось ещё поучаствовать в его судьбе, помочь чем -то. Ему вспомнился знакомый из Мособлисполкома Игорь Петрович Мелькисаров, может его попросить… А вслух он сказал:
      - Когда приедешь в Москву из своего Коньково, позвони вот по этому телефону Игорю Петровичу. Я пока не знаю, чем он может помочь, но то, что точно может помочь тебе устроиться в Москве на первых порах – это точно.
     Степан посмотрел на шестизначный телефонный номер, который дал ему Леонид Иванович, и проговорил:
     - Спасибо. Не знаю, стоит ли людей беспокоить…
     - А вот это мой номер телефона. Из Москвы будешь звонить через телефонную станцию. Ленинград обычно часто сразу дают, долго ждать не приходится.
      И протянул Степану вторую бумажку с записанным телефонным номером. Степан тепло попрощался с Леонидом Ивановичем и поехал на вокзал.

      Сергей Андреевич Сёмин, считай новый директор МТС стал уговаривать Степана остаться у них, отметить свою новую должность и встретить новый юбилейный 1967 год у них в Сомино. Об этом сказала и Зоя, и только Дарья Сергеевна молчала. Теща в эти три дня, когда Степан находился у них в гостях, была какая –то потерянная, мало что говорила, больше находилась в Танюшкиной комнате и молилась у своих икон, привезенных из своего покинутого дома в Коньково. Танюшка к этому времени вышла замуж и жила с мужем в центральной усадьбе совхоза, в который вошли окружающие колхозы.
      До Нового года оставалась неделя, Сергей и Зоя работали, а находиться с Дарьей Сергеевной вдвоём целый день всю неделю для Степана представлялось невыносимым. Он чувствовал за собой какую -то непонятную вину перед тещей, и это всё заставило его на другой день собраться, сходить на кладбище к Маше, мысленно поговорить с ней, попрощаться и уехать в Москву. Конечно, предварительно сказав всем домочадцам «до свиданья, до встречи в новом году».

     В Москве по дороге к Астаховым Степан купил в гастрономе бутылку коньяка и шампанское. В городе всё дышало приближающимся праздником. На его звонок дверь открыла Даша:
     - Папа!
       И бросилась ему на шею. Второй приковыляла Нина Ивановна. Степан заметил, что она стала лучше ходить:
      - Вот вернулся, как и обещал …
      - Ну, проходи, раздевайся, - посторонилась Нина Ивановна.
      - Здравствуйте, дядя Степан, - открыв дверь из своей комнаты сказала Света.
      Даша принесла отцу тапочки, в которых он ходил ещё до отъезда в Коньково, и спросила:
      - Как там дома, как бабушка?
      - Дома всё нормально. Вместо меня в МТС будет теперь Сергей Андреевич, а Зоя Ивановна по -прежнему…
      - А бабушка здорова, не болеет?
      - Нет, не жаловалась…
      А откуда он мог знать, когда был дома то всего два дня, а до этого три месяца здесь, в Москве. То в больнице с Ниной Ивановной, то коляску с нею же вывозил на улицу. Прямо как настоящий медбрат.
      После ужина Нина Ивановна сказала Свете:
     - Забирай свою постель и переходи ко мне на бабушкин диван.
     - А пускай дядя Степан у тебя спит, чего он тебя укусит что ли, - заартачилась Света.
      Эти три месяца, находясь в Москве, Степан спал в комнате девочек на кровати Светы, а Света перешла к матери. Но вот несколько дней, как она вернулась на своё место к Даше, и конечно ей не хочется снова уходить от Даши. «А дядя Степан, ему какая разница, пусть спит у мамы. Ведь всё равно, когда тяжело было маму поднимать, мне же приходилось звать дядю Степана». Но вслух высказать эти мысли Света не решалась.
     - Ну, ладно, пускай Степан спит у меня, - неожиданно согласилась Нина Ивановна, - только, если что, он к вам придет, тебя будет будить или Дашу.
     На том и порешили. На другой день Степан съездил в Лужники за ёлкой, простояв в очереди около часа. Даша и Света вечером нарядили ёлку. Пока вешали шары, Даша сказала Степану:
     - Папа, я совсем забыла тебе сказать, что недавно звонил Ваня, и он собирается приехать к нам на Новый год.
     - Ну и хорошо. А то что мне одному делать с вами, тремя дамами…
     - И ещё звонил мой знакомый Володя из колхоза, в который нас посылали в прошлом году. Он тоже напросился встречать Новый год у нас, и я не могла ему отказать.
     - А вот это уже интересно. Ну-ка расскажи, что это за Володя
     - Деревенский мальчик. Он несколько раз звонил чтобы встретиться, но я отказывалась, как -то не было возможности. А сейчас я решила, ну пусть приедет, пообщаемся, поговорим…
     - А он тебе нравится? – допытывался Степан.
     - Ну не знаю. Конечно, он лучше многих. С ним как –то спокойней, ну как с Ванечкой, что ли. А ты не будешь возражать, что он приедет? Тетя Нина согласна.
     - Ну, ладно, тогда и я согласен, - сказал Степан
 
     И вот настал этот день 31 декабря. Утром, ближе к полудню приехал Володя. Румяные щёки так и горели от легкого морозца. В руках он держал сверток с тортом, а из кармана демисезонного пальто выглядывала бутылка вина. Светлана, открывая ему дверь нарочито громко спросила его:
     - Ты к кому, ко мне или к Даше?
     Володя сразу засмущался, оробел, а подошедшая вслед за Светой к двери Даша, проговорила:
     - Здравствуй, Володя, не обращай внимания на Свету, она так шутит.
      После этих слов молодой человек немного ожил:
     - Здравствуйте. С наступающим Новым Годом!
     - Спасибо. И тебя также, - в один голос ответили девчата.
    А ближе к вечеру снова раздался звонок в дверь, и опять первой у двери оказалась Света. В дверях стоял молодой суворовец с небольшим фибровым чемоданчиком.
     - Ваня ?! – полувопросительно, полу -утвердительно воскликнула Света, а к двери уже шел Степан.
     - Прибыл на каникулы – почти по Решетникову ответил Ваня, отдавая честь отцу, подняв руку над форменной шапкой-ушанкой.
      Только у Решетникова на картине, отметила Даша, тоже подходя к двери, мальчик уж больно маленький. Крепыш Ваня выглядел на все 16 лет. Степан приобнял сына, говоря:
     - Ну молодец, что приехал. Как учеба, как служба.
     - Нормально. Замечаний нет.
     Даша стала помогать Ване раздеваться, что куда повесить. Тапочки к суворовской форме уж очень не подходили, и Даша дала Ване свои кеды.
     С приходом мальчишек квартира сразу наполнилась праздничным настроением, предвкушением чего -то нового, что обычно мы ждем от нового года. Даже у Нины Ивановны поднялось настроение, несмотря на невеселое состояние здоровья. Она оставила коляску в углу, и ходила по квартире опираясь на костыль, и давала девочкам свои указания.
      Володя и Ваня быстро нашли общий язык, Ваня рассказывал о своих успехах, а Володя сказал, что он в армию пойдет только в наступающем году.
Они сидели в большой комнате и то один, то другой спрашивали Нину Ивановну – что нужно делать, чем помочь.
      - Нас шесть человек, - сказала Нина Ивановна, - давайте раздвинем этот круглый стол и поставим его в центре комнаты.
     Девочки тоже поднимали ребят и звали на кухню – то банки открыть, то ножик поточить.
      - Ну, ножи то – это по моей части сказал Степан Егорович, где здесь у вас точильный брусок.
      За новогодний стол сели пораньше. По традиции для первого новогоднего тоста Нина Ивановна предложила наполнить бокалы шампанским. А потом уже Степан стал наливать девочкам и ребятам красное вино, а себе и Нине Ивановне коньяк. Из-за болезни хозяйки стол получился не таким разнообразным, как было прошлый раз, но под её руководством девочки всё сделали на славу.
      Новогодний концерт девочки смотреть не стали и под радиолу стали танцевать – Даша с Володей, Света с Ваней, причем даже не видно было, что девочки старше своих кавалеров. Это во -первых. А во -вторых, ни Володя, ни Ваня не умели танцевать, они просто так топтались на одном месте, а Нина Ивановна и Степан Егорович, сидя за новогодним столом с интересом наблюдали за молодежью. В какой -то момент Нина Ивановна сказала Степану:
      - А что, может и нам попробовать потанцевать?
     Степан тоже плохо умел танцевать, но решил не отказывать жене своего друга Димы Астахова в её просьбе. Он встал из-за стола, подал руку Нине Ивановне, она оперлась на неё, и они пошли в круг молодежи. Даша только что поставила пластинку «Аргентинское танго». Степан впервые танцевал с Ниной Ивановной, которая как истинная москвичка танцевала прекрасно. Но сегодня подволакивая больную ногу она старалась больше стоять на здоровой ноге, вынуждая Степана под медленную музыку перемещаться вокруг неё. Иногда Нина Ивановна прижималась к Степану, как бы меняя положение в танце, и он держал её в своих сильных руках. И тогда он чувствовал сквозь тонкую ткань платья горячее тело молодой женщины, и мысли в его голове начинали путаться.
     Часа в три ночи решили ложиться спать. Нина Ивановна велела Даше со Светой постелить ребятам на полу в их большой комнате.
     - Ничего, одну ночку поспят вместе, - как бы ответила Нина Ивановна на молчаливый вопрос девочек.
     Команда получена, из кладовки достается запасной матрасик, спальное место приводится в порядок, и вскоре вся квартира погружается в новогодний сон.

                ПЕРЕЕЗД В МОСКВУ

    В середине января наступившего 1967 года Степан позвонил Мелькисарову. Потом подъехал к нему. Тот сказал, что сейчас есть место главного механика в филиале треста Мосстроймеханизация в Ногинске. Степан подумал, подумал и решился устроиться там на работу. Но каждый день в Москву не наездишься, и он надумал снять комнатку в Ногинске у какой- нибудь старушки и с головой окунуться в работу. Мастерские – что там, в МТС, что здесь везде одинаковы, только оснащены механизмами здесь получше. Трактора, бульдозеры, грейдеры- это одно, автомобили, автокраны, самосвалы- весь автотранспорт, крановое хозяйство, подъемно транспортное оборудование, погрузчики. Кое – что он только здесь и увидел впервые, кое о чем слышал, но решил рискнуть и взяться за этот нелегкий труд.
     Управление дорожного строительства, в которое Мелькисаров направил Зуева для работы главным механиком, располагалось в старом двухэтажном доме на окраине Ногинска. Начальник управления Кербелев Федор Григорьевич принял Зуева в своем кабинете, мимоходом посмотрел документы, а потом сказал:
      - Я сейчас еду по участкам, где работают наши люди, предлагаю и вам поехать со мной. Вот сразу и посмотрите и на условия работы и на её объемы, на местонахождение, на технику… В общем, по дороге и поговорим. Согласны.
      - Да, конечно, - ответил Степан.
      - А вы сами водите машину?
      - Да. Сейчас у меня Волга 21-я.
      - Хорошая машина, но по нашим дорогам ездить на ней не советую, быстро разобьете подвеску. Возьмите лучше «козла». Мы так ГАЗ-69 называем…
        Выехав из Ногинска, они вскоре проехали небольшое озеро.
      - Луковое озеро, - сказал Кербелев, - почему так называется, не знаю, но здесь недалеко делает отсыпку гравия 3-й участок. Недалеко от села Мамонтово.
      Кончилась асфальтовая дорога и пошла грунтовка. Газик стало покачивать из стороны в сторону. Вот и знак «Ремонт дороги», вот и сам ремонт.
      Рабочие сидели на обочине дороги и обедали, угощая друг друга своей снедью и бутербродами. К остановившейся машине с начальством подошел
рабочий в промасленном комбинезоне, поздоровался и сказал:
      - Федор Григорьевич, можно уже и дорожные плиты завозить. Мы дорогу уже почти всю до самого Мамонтово подготовили.
      Кербелев, а вслед за ним и Зуев вышли из машины.
     - Вот знакомьтесь, ваш новый главный механик, Зуев Степан Егорович. Вот он сейчас войдет в курс дела и займется дорожными плитами. Конечно, пока зима и колхозники не разбили тракторами дороги надо уложить дорожные плиты. До распутицы я думаю, что успеем это сделать, лишь бы завод ЖБИ не подкачал.
       Поговорив ещё минут десять с рабочими Кербелев и Зуев поехали дальше. А дальше начинался настоящий зимник – утрамбованный снег по проселочной дороге. До последней деревни своего участка доехали за двадцать минут. Это было село Алексеево. Дальше начинался Павлово -Посадский район, а в Алексеево работала еще одна бригада ДСУ Кербелева. Она готовила полотно дороги к Мамонтово. К концу лета обе бригады должны встретиться и сдать в эксплуатацию участок дороги Алексеево – Мамонтово, а третья и четвертая бригады этим летом, в крайнем случае осенью должны сдать в эксплуатацию участок Мамонтово – Ногинск (Глухово). Обо всем этом ловко объезжая ухабы и ямки на дороге рассказывал Зуеву Кербелев.   
       По дороге на базу ДСУ Степан рассказал Кербелеву, что хотел бы здесь в Ногинске снять комнатку у одинокой бабушки, чтобы не ездить каждый день в Москву к дочери. Федор Григорьевич сразу сказал ему, что у него есть такая знакомая бабушка, дальняя родственница, и он готов хоть сегодня познакомить Степана с нею.
      - И, главное, недалеко от нашей базы.
      - Я готов хоть сегодня переехать …
      - Ну и хорошо, после работы и подъедем.

     Комнаткой, которую сосватал Степану Кербелев, тот остался доволен. Первую неделю он налаживал свой быт, с утра приходил на работу, после планерки шел в мастерские, узнавал новости, какие вопросы еще не решены… День пролетал незаметно, а вечером бабушка, хозяйка квартиры готовила Степану незамысловатый ужин.
     Отработав первую неделю Степан приехал в субботу в Москву к Даше и Нине Ивановне. Нина Ивановна почти не хромала и встретила Степана приветливой улыбкой. У Даши суббота, как и у всех, была рабочим днем, поэтому с отцом она встретилась только вечером.
      Степан вкратце рассказал о своей новой работе.
      На другой день в гости к Нине Ивановне приехала её родственница Татьяна Маслова и пригласила на лето погостить её, Дашу и Свету к себе на дачу на станции Ашукинская.
     После разговоров вечером Степан Егорович и Татьяна Маслова поехали каждый к себе, Степан на Курский вокзал, а Татьяна Петровна дальше на Байкальскую улицу.
     В первом квартале Степан смог вырваться в Москву ещё два раза – в феврале и марте. Всё остальное время он проводил на работе, а в свою комнатку у бабушки он приходил только ночевать.
     В марте правительство установило второй выходной день в неделю – субботу, и у Степана появилась возможность больше проводить времени с Дашей и Ниной Ивановной.
     В апреле он попросил у Кербелева разрешения съездить в Сомино за своей машиной «Волга», на что тут же получил согласие. Но когда он стал звонить Сергею Андреевичу, тот сказал, что лучше принять второй вариант по перегону машины в Москву. Дело в том, что к нему обратился Миша Харламов с просьбой отпустить его на десять дней для поездки к родственникам в Тульскую область. И когда Сергей Андреевич предложил ему перегнать «Волгу» Степана Зуева, тот ответил лаконично:
     - Да не вопрос.
     Поэтому лучше и надежней будет, если эту машину в Москву пригонит Миша Харламов. И Степан согласился.
     Миша Харламов появился в Москве только 11 мая. Он вместе с женой направлялся в Тульскую область и приехал на машине прямо на Ленинский проспект. Он поставил машину во дворе и поднялся на 6-й этаж вместе с женой в квартиру. Как и договаривались, в квартире была только Нина Ивановна. Она уговорила семейство Харламовых остаться у них до приезда Степана из Ногинска, благо у них, у Харламовых была возможность побыть в Москве несколько дней. В пятницу 12 мая вечером, когда уже все были в сборе, появился и Степан.
      - Здравствуйте, Степан Егорович, - воскликнул Миша, увидев своего бывшего начальника.
      - Здравствуй, Михаил, - а увидев выходящую в коридор его жену Зину, поприветствовал и её, - здравствуй, Зина.
      - Здравствуйте, здравствуйте, Степан Егорович. Вот довелось опять свидеться…
      Там в Сомино они все часто виделись, а здесь в столице впервые. Миша Харламов спустился со Степаном вниз, показал где поставил «Волгу»-21, передал ключи с документами и сказал:
    -  Ну вот, теперь со спокойной совестью мы с Зиной можем ехать по своим делам.
    - А дорога, как – не утомила?
    - Дорога нормальная. Вот только где леса близко подступают к шоссе, там встречаются выбоины и ямки. И тогда я снижал скорость. В багажнике и в салоне две запаски. На первое время хватит.
    - Ну, хорошо, спасибо тебе Миша.

                МАСЛОВЫ

      Интересные судьбы у родственников Нины Ивановны Астаховой. Её мама Елена Алексеевна в начале тридцатых годов вышла замуж за Трошина Ивана Кирилловича, и в 1933 году у них родилась дочка Нина.
      А у Ивана Кирилловича был младший брат Константин, который по молодости лет и недомыслию 16-ти летним мальчишкой оказался в Гражданскую войну на стороне белых. Иван Трошин помог Константину Трошину избежать смерти при взятии красными Крыма и перетащил его с собой в Москву.
      В Москве Костя закончил курсы бухгалтеров и устроился на завод, который впоследствии стал называться «Серп и молот». В 1941 году старший Трошин ушел на фронт и не вернулся, а у Константина на заводе была так называемая «бронь». Перед войной Константин женился на работнице комбината «Трехгорная мануфактура» Паше Масловой, но своих детей у них не было, и всю свою нерастраченную любовь к детям Трошины отдавали племяннице Нине. Но вот, беда, Константин Кириллович скончался, престарелая Прасковья Игоревна осталась одна, ухаживать за ней приехала Елена Алексеевна, Нинина мама. А формально опекуншей тети Паши стала Даша Зуева, получив прописку в этой квартире на улице Металлургов.
      В свою очередь у Паши Масловой-Трошиной был младший брат Михаил Игоревич Маслов. Михаил единственный из всей родни Нины Астаховой сумел получить высшее образование и к моменту появления в Москве Степана Зуева уже был профессором Московского института химического машиностроения. Вместе со своей супругой Татьяной Петровной он сумел купить дом в поселке Ашукинская и приспособить его для отдыха от шумной Москвы. Михаил Федорович и Татьяна Петровна жили в Москве на Байкальской улице и воспитывали единственную дочку Наташу Маслову, которая, как и следовало ожидать, поступила учиться в МИХМ, где работал её отец.
      Когда Татьяна Петровна вернулась от Трошиных – Астаховых и после того как рассказала мужу о последних новостях, прямо спросила его:
     - Михаил, а ты не смог бы устроить Дашу, которая живет у Нины, в свой институт?
    Поразмыслив немного, Михаил Игоревич сказал:
     - Если я буду в приемной комиссии, то, наверное, смогу ей помочь. Лишь бы она на экзаменах не получила двойку.
     Осталось дело за малым- уговорить Дашу подать документы в приемную комиссию МИХМ. Для этого сам Михаил Игоревич позвонил Нине Ивановне и пригласил её с девочками приехать отдохнуть к ним, Масловым на дачу в Ашукинскую.
     И вот в один из летних выходных дней Степан Зуев на своей Волге-21 повез Нину Ивановну, Свету и Дашу в Ашукинскую. Перед этой поездкой он купил атлас дорог Подмосковья и обнаружил, что Ашукинская не так уж и далеко от Ногинска, в котором он работал. Нина Ивановна передала Татьяне Петровне все московские гостинцы, а та в свою очередь испекла дачный пирог.
     За обеденным столом, который походил скорее на праздничный, Михаил Игоревич и начал уговаривать Дашу поступать к ним в институт:
     - Главное, Дашенька, чтобы на экзаменах двоек не было, а дальше дело техники.
     Даша ещё никогда в жизни не пользовалась протекцией, или проще говоря, блатом, смотрела, то на Нину Ивановну, то на отца, а Света напрямую ей выпалила:
     - Даша, не будь дурой, соглашайся…
     - Света, как ты выражаешься, - прикрикнула на дочь Нина Ивановна.
     - Это я любя, по братски, правда, Даша.
     Даша сидела и смущалась от всеобщего внимания. На щеках появились розовые пятна. Отец решил помочь Даше:
     - Ну а что, Даша, не бойся, поступай. Там ведь только дневное отделение, как я понимаю. Будешь учиться, а я тебя прокормлю, даже если не будет стипендии.
     - Вообще то у меня были другие планы. А что я на работе скажу. На меня там рассчитывают: -попробовала возразить Даша.
     - А кем ты работаешь? - спросил Михаил Игоревич.
     - Я работаю чертежником. В этом году я с подругой хотела пойти на курсы по подготовке к экзаменам во ВЗИСИ на вечернее отделение. Если я поступлю во ВЗИСИ, то меня могут перевести на должность техника, а потом и архитектора. Здесь мне всё знакомо, за два года я уже многое узнала, части зданий, сетка колонн, планы, разрезы… 
     - Ну, что я могу сказать – поступай во ВЗИСИ. Но в этом случае я никак не смогу тебе помочь, - сказал Михаил Игоревич.
     «А я и не просила мне помогать» -молча подумала Даша.
     - А я то пыталась Дашу к тебе пристроить, - с огорчением промолвила Татьяна Петровна.

     После обеда Михаил Игоревич водил Степана Егоровича по саду, рассказывал обо всем, что у него растет, и особенно хвалил неженскую рябину, из которой он делает вино, и которое он предложил за обедом Степану Егоровичу, но тот из-за вечерней поездки в Ногинск от вина отказался.
    - Ну, тогда я дам тебе, Степан, с собой. Выпьешь дома вечером и вспомнишь нас ещё раз, - сказал Михаил Игоревич и пошел в погреб за вином.
     Вечером Степан попрощался с Дашей, с Ниной и Светой Астаховыми, с супругами Масловыми:
     - До свиданья, до встречи через неделю…
     И поехал в Ногинск готовиться к утренней планерке. Одно ему было непонятно, с какой это стати Татьяна Петровна начала агитировать Дашу поступать в МИХМ. А и сама Даша не говорила, что собирается поступать во ВЗИСИ, а он, отец, ничего не знал об этом. И вот эта его реплика «поступай в дневной, я тебя прокормлю» -ни к селу, ни к городу оказалась, ведь Даша не с ним живет, а с Ниной Ивановной, и конечно, какую -то часть зарплаты Даша отдает Нине Ивановне на общие расходы. А ещё через неделю Ваня приезжает на каникулы, звонил он Степану из Калинина, придется и его к Даше отвезти. Да, дела, дела…

      В конце августа в субботу Степан отвёз Ваню после летних каникул на Ленинградский вокзал и, проводив его, поехал на Ленинский проспект. Дома оказалась только одна Нина Ивановна.
     - А где девочки? – спросил Степан.
     - В Ашукинской у Масловых. Там дочка их Наташа с мужем отмечают какое-то событие, толи очередную годовщину свадьбы, толи просто закрывают летний сезон. Вот Света и уговорила Дашу, и они уехали.
     - А нам чего делать?
     - Нам делать то же самое, что и они, только здесь. Не поедем же мы на ночь глядя в Ашукинскую. Да и ночевать там сегодня негде. Ведь ты никуда ехать сейчас не собираешься?
     - Никуда.
     - Ну и хорошо, я ужин приготовила. Мой руки и садись, буду тебя кормить.
     А интонация почти такая же как у Маши пять лет назад, когда он в Коньково ещё приходил с работы: «…мой руки и садись, буду тебя кормить».
Только Маша иногда, если был повод, наливала рюмочку коньяка к ужину, а здесь…
     - Я сегодня купила бутылку коньяка, Степан. Давай выпьем за нас с тобой, - предложила Нина Ивановна.
     - Давай, - только и сказал он, не зная, как продолжить.
     Через какое -то время Нина Ивановна сказала:
     - Мы как в ресторане, сидим, выпиваем, а музыки нет. Может, радиолу включить?
     Степан пожал плечами.
     - Ну, что ты как бирюк, Степан, - попыталась расшевелить его Нина Ивановна, - прояви инициативу, как там в песне поётся «если женщина просит…»
     - Прости, Нина, не сообразил…
     Он поднялся, включил радиолу, приподнял крышку и опустил рычаг звукоснимателя на лежавшую там пластинку. Зазвучала музыка какого -то танго, и Нина поднялась со своего стула навстречу Степану. Он обнял Нину, и они медленно кружась стали передвигаться по комнате. К Степану вернулись ощущения той новогодней ночи, когда он впервые в танце обнимал Нину. Но в отличие от той новогодней ночи он не стал гасить свои мужские чувства, а напротив постарался уже не стесняясь, дать им выход, понимая, что и Нина этого же хочет.

    Утром они проснулись почти одновременно. Первой заговорила Нина:
    - Ну и что мы скажем нашим детям, когда они сегодня вечером приедут?
     И как -то интригующе заманчиво улыбнувшись Нина с удовольствием потянулась всем своим теплым разомлевшим телом, от которого Степана бросило в жар:
    - Правду! Только правду!
     И Степан бросился в это бурлящее море женской любви.

     Вечером, когда Даша со Светой перешагнули порог квартиры и увидели накрытый праздничный стол, Нина Ивановна сказала:
     - А у нас для вас девочки сюрприз
     - Какой – в один голос спросили девчонки.
     - Догадайтесь с трех раз, - это уже Степан Егорович подыграл Нине Ивановне.
     - В лотерею выиграли?
     - Космонавты на Луну полетели?
     - Так, сядьте девочки, и спокойствие, самое главное спокойствие. Кто это говорил? - Нина Ивановна сделала театральную паузу и сказала, - Мы со Степаном Егоровичем решили пожениться!
     - Как это – удивились обе девочки.
     - А так. Я выхожу за Степана Егоровича замуж, а он женится на мне, что же здесь непонятного, -  повторила Нина Ивановна.
     - Вот, Даша, значит всё к этому и шло…
     - Ну чего ты, Света, ведь всё хорошо, - успокоила Свету Даша.
     - Да-а-а, а как же мне теперь называть Степана Егоровича, дядя Степа, что ли. Ну не папой же мне его называть.
     - Света, - обратился к ней Степан Егорович, - а ты, что против нашей женитьбы. Я вот по Даше вижу, что она не против.
     - Нет папа, я не против. Если кто-то и может заменить мне мою маму, то это только Нина Ивановна. И лучшей замены, папа, тебе не найти.
     - Света, если ты против, ты скажи, и мы не будем жениться, - подступала к дочери Нина Ивановна.
     - Нет мама, я не против, мне обидно, вот был у меня папа, он меня любил- любил, а потом взял и умер. Теперь вот мама уходит к другому мужчине…Нет я не против, умом то я понимаю, что так все и делают, а вот сердце пока не принимает…
     - Вот сама влюбишься, и твоё сердце само перевернется и всё примет так как надо. Всё девочки, давайте мои руки и садитесь за стол, - заключила Нина Ивановна.
      И уже за столом Нина Ивановна спросила так и не повеселевшую Свету:
     - Хоть бы рассказали нам, что там у Масловых было интересного?
     - Да, так, ничего особенного, - отозвалась Даша.
     А Света наоборот встрепенулась и съязвила:
     - У вас в сто раз интереснее…
     - Ну и хорошо, раз так, - заключила Нина Ивановна.
     Нина Ивановна и Степан Егорович расписались перед Октябрьскими праздниками, а скромный праздничный стол по случаю бракосочетания они собрали 7 ноября, пригласив заранее Федора Ушакова с женой и дочкой.

     В октябре вместе с подругой из Моспромпроекта Зоей Марченко Даша записалась на подготовительные курсы для поступления на вечернее отделение строительного института ВЗИСИ. И через год в 1968 году она поступает на вечернее (главмосстроевское) отделение Всесоюзного заочного инженерно-строительного института.
     За это время Степан полностью осваивается с жизнью в Москве. Света смирилась с тем, что у неё появился отчим. Тем более, что в один из вечеров, когда Света и Степан Егорович остались одни, он подошел к Свете и спросил:
    - Света, если я открою тебе одну свою тайну, ты маме не скажешь?
    - А это очень серьезная тайна?
    - Для меня –да.
      Света пожала плечами.
    - Ты хорошо помнишь почерк своего отца?
    - Конечно.
    - Тогда прочти вот эту записку:
    И Степан подал Свете записку. «Степан, у тебя умерла Маша, и ты остался один, а я умираю и оставляю Нину тоже одну. Прошу, умоляю, не бросай её одну, будь с ней рядом, а лучше – женись на ней. Ведь всё равно после твоей Маши она будет для тебя самой лучшей. Ты лучше Нины не найдёшь. А самое главное – постарайся заменить меня Свете, чтобы она не чувствовала себя сиротой. Света хоть и взбалмошная, но добрая и отходчивая.»
     Прочитав один раз, Света стала читать снова и снова, узнав почерк отца. Потом она поцеловала записку и отдала её Степану Егоровичу со словами:
     - Спасибо …за папу… Я не знала …А можно я буду называть вас не дядя Степан, не Степан Егорович, а … дядя Стёпа! Я уже в разговоре с Дашей привыкла так вас… тебя… так называть. Можно?
     - Ну, конечно, можно, - улыбнулся Степан Егорович.
     Света вскочила со стула и обняв отчима, прильнула к нему. Степан тоже обнял Свету и спросил:
     - Мир?
     - Мир!
     И больше к этому вопросу ни он, ни она не возвращались.
   
     Иван Зуев, закончив суворовское училище поступил в Омское танковое училище. Перед отъездом в Омск Иван заехал к отцу и сестре Даше повидаться и поговорить всего на одни сутки.
     Степан Егорович рассказал Ване что бабушка Дарья Сергеевна переехала полностью жить из Коньково в Сомино.
     - Папа, я знаю. Она мне частенько пишет, а вот вы с Дашей редко пишите. Даша написала мне в том году только один раз, рассказала, что ты с тетей Ниной поженился. А в этом тоже один раз…
     - А телефон на что?! Ты же знаешь, что я не мастак писать письма. А у Даши серьезная учеба началась…
     - Ладно, пап, не обижайся. Мы, Зуевы пробьемся.
     - Вот это правильно.

                АЛЕКСЕЙ МАЛЬЦЕВ

       Алексей Мальцев в первый раз ехал ночевать в свою съемную у старого деда комнатку. С собой у него был только небольшой чемоданчик со сменой белья, да кое-какие документы. Все свадебные подарки Людмила оставила себе, как она сказала на правах хозяйки, а тебе хватит и московской прописки, что я тебе сделала.
      А как всё хорошо начиналось. Алексей, уволившись из УК треста «Зеленоградстрой», уже целый год работал стеклодувом-станочником, сваривал телевизионные кинескопы – экран с конусом на Экспериментальном заводе НИИ стекла, неплохо зарабатывал, но
мысль о поступлении в институт никогда не покидала его. Проштудировав условия приема в ВУЗ,ы столицы, он решил подать заявление в финансово-экономический институт из-за хорошего знания математики и отсутствия требования знаний по иностранному языку.
      Но в итоге, получив на экзамене хорошие и отличные оценки, он не нашел себя в списке поступивших в институт. Поднявшись в приемную комиссию Алексей спросил:
      - Почему я не зачислен по итогам экзамена в институт. Ведь я сдал экзамены лучше многих, поступивших на первый курс.
      - А кем вы работаете? - спросила секретарь приемной комиссии.
      - На заводе. Стеклодув-станочник.
      - Ну вот. Если бы вы работали хотя бы в плановом отделе или в бухгалтерии, то тогда бы вас приняли бы.
      - А что же вы меня сразу не предупредили об этом.
      - А вы что сами не понимаете. Сдали бы все экзамены на одни пятерки, тогда у вас, были бы преимущества. А сейчас преимущества у работающих экономистов и бухгалтеров.
      После этих слов Алексей забрал свои документы и пошел к выходу. Там он столкнулся с девушкой, с которой вместе сдавал географию. Её звали Люда.
     - Ну, как, прошел? – спросила она.
     - Нет, не приняли. Ведь я же не кабинетный работник. На будущий год буду поступать в строительный. А ты как?
     - Пока не знаю. Вот иду узнавать.
     - Ну пойдем вместе. Ты не против, что я составлю тебе компанию.
     - Нет, не против, - ответила Людмила.
    
    В приемной комиссии Людмиле Стариковой сказали, что она не добрала двух баллов. Посоветовали еще раз попробовать прийти на будущий год. Алексей с Людой вышли на улицу и Лешка спросил:
     - Ну и что будем делать?
     - Гулять! Не стреляться же из-за этого.
     - Тогда может в кино сходим?
     - Пошли. Отвлечемся от нашего «горя». 
       В находившемся неподалеку кинотеатре шел фильм «Операция «Ы», и Алексей с Людой решили сходить на него, чтобы поднять настроение. После фильма они выходили уже хорошими друзьями, и произошедшие неприятности уже не казались такими катастрофическими, как показалось вначале.
     Они стали встречаться. Людмила рассказала Алексею, что она крупно поссорилась со своим молодым человеком, бывшим одноклассником, Алексей также посвятил Люду в свою жизнь, сказал, что сестра его устроила на хорошую работу стеклодува –станочника с заработком около 200 рублей в месяц.
     - А я хоть и младший научный работник и работаю в НИИ, получаю только 80 рублей и живу с мамой, пенсионеркой.
    - Я тоже живу с мамой и отцом в Подмосковье, станция Подрезково, деревня Кирилловка, а я её называю деревня Тихая…
    - Ой, а почему?
    - Да она, наша деревня, и вправду тихая, шума нет, драк нет, магазина нет, вообще ничего нет, только колодец в центре деревни, с которого шофера периодически по ночам воруют ведра. Ведь наша деревня стоит на Ленинградском шоссе, движение сейчас стало бойкое, машин много проезжает. Поэтому ребята из МТС за бутылку водки приварили новое ведро намертво. Теперь уже ведро не утащат.
    - Ну а как же врача вызвать, по телефону позвонить, - спросила удивленная Людмила.
    - Да никак. Надо бежать в соседние деревни, или на Черную Грязь, или в Черкизово. На Черной Грязи в больнице, а в Черкизово в сельсовете есть телефон. В прошлом году у сестры ребенок заболел, плачет и плачет. Они с мужем спокойно наблюдают, какие-то примочки ставят, а я не выдержал, вышел на шоссе, голоснул машину, доехал до Химок и приехал к ним обратно на «Скорой». За полчаса обернулся. Они, сестра с мужем даже обалдели от такой оперативности. А врачи сказали, - всё в порядке, у ребенка зубки режутся.
      Чем дольше Алексей с Людмилой встречались, тем больше они привыкали друг к другу, и вскоре оказались перед необходимостью как можно чаще быть всегда вместе. Людмила сказала, чтобы Алексей увольнялся из рабочих и переходил на конторскую работу.
     - Ведь ты же работал инженером и в Управлении по деревообработке в Москве и в Управлении комплектации Зеленоградстроя. Вот давай снова иди управляй.
      Алексей начал подумывать о заключении брака с Людмилой. Он познакомился с Людиной мамой, которой, как ему показалось, он понравился.
      В ноябре 1967 года Алексей уволился с завода и благодаря протекции своего старого знакомого Казаряна поступил на работу в контору снабжения треста Мосстрой-34, которая находилась рядом с домом Людмилы.
      Алексей еще и месяца не проработал, как однажды утром ему позвонила Людмила и со слезами, плача, сказала, что ночью умерла её мама.

     Людмила осталась одна, из родных только женатый брат, живущий у жены. Однако Людин брат Константин вскоре развелся и перешел жить к сестре в эту же комнату площадью 22 квадратных метра. Людмила стала постоянно ссориться с братом и единственной отдушиной для её души становится Алексей. Ей 20 лет, ему 27. К нему всё чаще приходит мысль, что пора бы уже жениться. К этой мысли подталкивает его и Людмила, с которой Алексей проводит свободное время вот уже четыре месяца. Людмила поссорилась со своим парнем-одноклассником, которого она любила все школьные годы и брак с Алексеем представлялся ей самым лучшим выходом из создавшегося положения – мама умерла, с братом ругается, вся надежда на Алексея.
      Видя загнанную в такую ситуацию Людмилу Алексей предлагает ей выйти за него замуж, и она с радостью соглашается. Свадьбу играют по скромному - у них в комнате, и, хотя народу собирается человек 20 и большая часть со стороны Алексея, Людмила оживает и начинает исполнять роль хорошей и заботливой жены. Комнату они перегораживают огромным шкафом, за которым живет брат Константин. Людмила прописывает в Москве Алексея, который ходит на работу в контору снабжения треста МС-34 через дорогу.
      
      В августе сразу после сдачи экзаменов в вечерний строительный институт Алексей с Людмилой поехали в отпуск в Гудауту по рекомендации знакомых и остановились у русскоговорящей хозяйки с оплатой по 2 рубля в день с человека.
      Как -то в сентябре, когда они вернулись из отпуска, Людмила сказала Алексею, что она встретила своего бывшего одноклассника и друга Германа, или Герку Куркина. Потом она стала время от времени задерживаться, и Алексею ничего другого не оставалось как коротать вечера с её братом Константином, когда не было занятий в институте. Константин хорошо играл в шахматы, наверно на уровне перворазрядника и в первых партиях он давал Алексею фору ферзя. Немного поднаторев, Алексей с такой форой стал у Константина выигрывать, и тот стал давать ему фору ладью. Но тоже до тех пор, пока Алексей не стал выигрывать. Последней уступкой Константина стала фора в слона.

       Алексей стал чувствовать, что Людмила всё больше и больше отдаляется от него. Однажды он с Константином увидел из окна свою жену целующейся с каким-то незнакомцем.
      - Ну, вот, опять она с Геркой своим, - проворчал Константин и пошел на свою койку за шкафом.
     Минут через двадцать Людмила вошла в комнату, и Алексей спросил у неё:
     - Ну и что это было?
     Поняв, что Алексей её видел из окна, Людмила спокойно ответила:
     - Возвращение любви. Мы с Геркой были всё детство и юность вместе, мы знаем и чувствуем друг друга насквозь. Но в прошлом году мы поссорились, и здесь ты оказался.
     - Вот так, значит я виноват, - сказал Алексей.
     - Не придирайся к словам. Я долго думала и решила, что нам надо расстаться. Ты очень – очень хороший человек, но не мой. Я поняла это. Мы с тобой должны развестись…

      Новый 1970 год Алексей встречал в своей деревне Кирилловке с младшей сестрой Настей и её подругами. Настя знала, что Алексей с Людмилой разводится и как заботливая сестра позвала на встречу Нового года троих своих подруг - вдруг брат остановит своё внимание на какой -то из них. Но Алексей был не весел, пил и не пьянел, а когда народ пошел в два часа ночи нового наступившего года на улицу, он с удовольствием пошел вместе со всеми на Гучковку, где, как они знали по слухам, были танцы на пятачке. На улице вместо новогоднего морозца было плюс пять градусов, шел моросящий дождь, Алексей пошел без пальто в одном пиджаке. Вернулись они в деревню только через час, и подойдя к дому Алексей почувствовал, что начинает мерзнуть. Пара новогодних рюмок вернула его в праздничное состояние, длившееся до утра, но замшевые ботинки, после похода на Гучковку под новогодним дождем пришлось выкинуть.

     21 января 1970 года Мальцевым сразу оформили развод в загсе как не имеющим детей, о которых Людмила и думать не хотела, мол, успею еще.  Алексей у себя на работе подал в местком заявление на получение места в общежитии. А перед этим он поехал в Банный переулок искать будущего хозяина, у которого до получения жилья смог бы перекантоваться. Ему согласился выделить угол в своей комнате на Дербеневской набережной один старичок за 15 рублей в месяц.
     В институте на втором курсе начали изучать философию, и преподавательница предложила написать реферат на тему «Философские аспекты кибернетики». Алексей никогда не взялся бы за такую тему, если бы не поддержка брата Людмилы Константина. И когда Алексей ещё жил у Людмилы, Костя сказал ему:
     - Бери эту тему, я тебе помогу.
     И действительно помог. Алексей в начале марта сдал свой реферат на проверку, а 25 марта на работе ему вручили ордер на комнату площадью 11,3 квадратных метра в семейном общежитии. В этот же день, то есть в день своего рождения Алексей запоздал на занятия, а на философии собирались все три группы ПГС, и поэтому его постоянное место с Наташей Мишиной было занято, и ему пришлось сесть на последний ряд на единственно свободное место рядом с Зуевой Дашей.
      
      25 марта 1970 года Даша Зуева, учившаяся в группе ПГС-2, пришла на урок философии, чуть задержавшись на работе и села за последний стол. Через пару минут к ней подсел Алексей Мальцев из ПГС-1. На Даше в этот день была светлая полосатая водолазка под горлышко.
      Когда Алексей сел с ней рядом за последним столом, у Даши была какая- то радостно смущенная улыбка, как ему показалось, и он тоже улыбнулся ей. И в тот же момент между ними возникла какая-то невидимая связь.
      Между тем преподавательница объявила:
     - Единственную пятерку я поставила Алексею Мальцеву из ПГС- 1 за реферат «Философские аспекты кибернетики».
     Что там дальше говорила Мария Федоровна, преподаватель по философии, Алексей уже не слушал, потому что Даша Зуева как бы уточнила у него:
     - Это тебе пятерка за реферат?
     - Да, но мне помогали…Брат бывшей жены в научном институте работает. У меня с ним до сих пор хорошие отношения. Он помог мне разобраться не только с основами кибернетики, но и переложить их на простой язык, -шепотом сказал Даше Алексей.
     Помолчав немного Алексей шепотом сказал Даше:
     - Я думаю, что я немного мистик, чтобы это было простым совпадением.
     И Алексей достал паспорт и показал Даше:
     - Какое сегодня число?
     - 25 марта…
     - Вот видишь, и в паспорте стоит 25 марта. У меня сегодня день рождения и пятерка по философии неплохой подарок.
     - Ой, я тоже поздравляю, - засмущалась Даша.
     - Спасибо. Только это ещё не всё. Мне сегодня на работе сделали такой подарок, ты даже не представляешь, - продолжал нашептывать Алексей, - мне выделили комнату в общежитии, и завтра я поеду её смотреть.
     - Ещё раз поздравляю, -прошептала Даша.
      Философия сегодня была последней. После занятий Алексей и Даша вместе пошли к метро «Профсоюзная», а потом, попрощавшись, каждый поехал в свою сторону: Даша домой на Ленинский проспект, а Алексей в свой съемный угол у старика на Дербеневской набережной.
      На следующий день снова общими занятиями для трех групп ПГС была высшая математика, и Алексей снова сел за столик Даши, на что преподаватель Безухова обратила внимание:
      - Что это вы, Мальцев, изменили своей Мишиной?
      - А Зуевой тяжело даются дифференциальные уравнения, и она попросила меня ей помочь, Татьяна Васильевна.
      Своим ответом Мальцев постарался упрекнуть Безухову в её откровенной бесцеремонности, но с неё это как с гуся вода. А вот густой румянец на щеках Даши – почему?
      - Ну, ну, ладно. Экзамены покажут, - проговорила Безухова.
      Сидевшая впереди Наташа Мишина обернулась, и что-то с улыбкой сказала сидевшему с ней уже второй урок подряд Саше Бытченко. Тот тоже обернулся, посмотрел на Алексея и Дашу и тоже улыбнулся.
      - А что экзамены покажут? - вполголоса спросил сам у себя Алексей, -на троечку то вытянем, наверное.
      - У меня в школе математика хорошо шла, также вполголоса ответила Даша.
      После занятий к метро они пошли снова вместе. В темноте выходя со двора института Даша оступилась в какую -то ямку и стала падать, и хорошо, что рядом был Мальцев, который успел подхватить Дашу. Потом так и держа Дашу под руку Алексей довел Дашу до метро. По дороге они договорились в ближайшие выходные побывать на американской выставке в Сокольниках.
      И вот в ближайшее воскресенье 5 апреля 1970 года Алексей и Даша отправились в Сокольники. Весь день обходя павильон за павильоном они смотрели на всё интересное, что есть за рубежом, причем Алексей всё больше и больше смотрел на Дашу и удивлялся, почему он раньше не обращал на неё внимания. Потом они посидели в кафе, потом ещё походили по выставке, но расставаться ни ему, ни ей не хотелось. День клонился к вечеру, и Даша первая сказала, что надо ехать домой.
      - Я тебя провожу, -сказал Алексей – можно?
      Даша кивнула головой, и они пошли к метро. От Сокольников до Университета – прямая линия. Потом троллейбус, и вот Алексей впервые идет к Даше в гости.

      Потом, прощаясь на ее лестничной клетке, Алексей с Дашей долго целовались, и он окончательно понял, что Даша станет его женой. И этот день, день 5 апреля стал их личным праздником на всю жизнь. Год спустя Алексей написал Даше следующее стихотворение:
      
             Твои руки – птицы, ветры, волны,
             Твои губы – сладостный нектар . . .
             Я тобою до конца наполнен,
             До конца во власти твоих чар.
      
             Я с тобою забываю время,
             О тебе  мечты мои и сны . . .
             Жертвую  сокровищами всеми
             За тот день – за пятый день весны.

      Алексей никогда никому и в дальнейшем не говорил о их с Дашей маленькой тайне про 5 апреля, но какая -то мистически -духовная связь через годы, а то и десятилетия передалась их старшей дочери Маше, что она однажды в своём стихотворении о Боге упомянула про этот день 5 апреля:

                Живу, за всё Тебя благодаря --
                И за жару, и за метели...
                За слякоть в середине января
                И за сугробы 5-го апреля.
                И улыбаюсь, выглянув в окно --
                Сегодня многие Тебя корили...
                Они Тебя ругали...
                Всё равно --
                Они хоть так с Тобою говорили...

       В апреле Алексей получил комнатку на Варшавском шоссе. Из деревни привез бруски, сделал столик типа кухонного, купил раскладушку. Потом Алексей купил молодёжный диван и две остановки из магазина они с соседом Виктором Строиловым тащили его по улице, а потом вдвоем поднимали на пятый этаж. В диване откидывалась боковая спинка – когда спать, и возвращалась на место для сидения. Иногда Алексей приводил сюда Дашу, - пусть посмотрит, где она будет жить. Они лежали на диване, целовались и …мечтали, как они будут жить, когда поженятся. Иногда на этом диване резвились две соседские девчонки – первоклашка Наташка из угловой комнаты и худенькая пятиклашка Ира – когда Алексей был дома. Но это было так редко. Алексей приходил с института поздно.

     Летом они ездили в Кирилловку. Алексей познакомил Дашу со своими родителями, которые остались довольны выбором сына.  Изо всего лета в памяти Алексея до сих пор яркий эпизод: они пошли загорать на бугры, расстелили покрывало. Даша в купальнике. И это счастье он будет помнить всю жизнь. И она это знает.
     Май, июнь, июль, август – лихие беззаботные месяцы минувшего лета. На работе, конечно, непрекращающаяся напряженность, сдача объектов, нехватка материалов, и прочее, прочее, прочее…Зато после работы, в субботу – воскресенье –это всё время Алексей посвящает Даше.
      В конце июля Алексей с Дашей ехали в Кирилловку. У метро «Речной вокзал» они увидели, что много народа идет в сторону самого Речного вокзала, и в этой группе слышались слова «парад», «выступление», «всплытие»… Тогда Алексей и сказал Даше:
      - Слушай, Кирилловка от нас не уйдёт, а на Речном вокзале ожидается какое-то мероприятие. Может пойдём туда, посмотрим?
      - Пойдём, - согласилась Даша.
     Подходя ближе к Речному вокзалу, они стали встречать людей, спрашивающих лишние билетики, и тут до Алексея дошло:
      - Даша, - сказал он, - ведь сегодня же День Военно-морского флота, народ идет смотреть, что-то там будет на водохранилище, пойдём посмотрим…
      Даша согласилась, и они пошли вдоль 4-х метрового чугунного забора в сторону центра, как надеялся Алексей, найти какую-нибудь лазейку в этом заборе. Но пройдя с полкилометра они так ничего и не нашли. Тогда он в шутку предложил Даше перелезть через этот четырехметровый забор, понимая всю абсурдность данного мероприятия. Но Даша неожиданно согласилась:
      - Я никогда не лазила по заборам, - сказала она, - но ты полезай первый.
      В центре каждого заборного пролета был приварен огромный чугунный морской якорь, который позволял, держась за него, перелезть забор в несколько приемов, что Алексей и сделал. Когда он перелез через забор, то сказал Даше:
      - Ну, а теперь ты…
      И Даша полезла. Она спокойно наступала на те места, которые Алексей ей подсказывал. Хорошо, что наверху забора не было заостренных копий, как это есть во многих старинных заборах. Там наверху были полукружья, за которые можно было держаться, и через минуту Даша была рядом с Алексеем. Рядом с ними не были видно ни милиции, ни охраны, и они спокойно пошли через парк к воде. Присоединившись к одной из групп зрителей, они стали смотреть на водную гладь водохранилища, мерцающую на солнце. Вдруг прямо посреди водохранилища всплыла подводная лодка и голос из репродуктора произнёс:
      - Подводная лодка Балтийского морского флота скрытно прошла путь из Ленинграда в Москву через систему шлюзов по каналу имени Москвы. Сейчас будет продемонстрирована высадка десанта на Тушинский берег Химкинского водохранилища.
      И действительно, они увидели, как из подлодки выходили моряки, садились в надувные лодки, за 5 метров от берега покидали их и, открыв огонь из автоматов холостыми патронами, стали выходить на берег. Морской праздник закончился этой высадкой десанта на противоположный берег. Алексей с Дашей успели посмотреть самое главное и самое интересное, хотя понятно и до всплытия подводной лодки на водохранилище были и другие интересные мероприятия.
      В Кирилловку в этот день они приехали, наверное, на час позже обычного.

      А потом Даша уехала в отпуск в Брянск к родственникам Нины Ивановны. А перед этим Алексей с ней поссорился по какому -то пустяку.
      В сентябре Даша вернулась из Брянска простуженная. Алексей примчался лечить её, ссоры как будто и не было, и все опять стало по- старому.

                СВЕТА СОКОЛОВСКАЯ

       В квартире на улице Металлургов в конце 1969 года умирает тетя Паша, родная тетя Нины Ивановны и её мама Елена Алексеевна там остается одна. Чтобы как -то скрасить свое одиночество в 1970 году Елена Алексеевна взяла к себе постояльца; и ей не так скучно, и двадцать рублей оплаты за угол на дороге не валяются. Приехав как –то на Ленинский проспект, она рассказала внучке о своем постояльце. И Свете сразу захотелось посмотреть на него. Света стала уговаривать Дашу съездить с ней к бабушке в гости, но, конечно, явно с целью, посмотреть на постояльца:
     - Ну, поехали, Даша, ну что тебе стоит, бабушке тортик отвезем…
     - Свет, я не могу. Я и так много занятий пропустила. А ещё конспект переписывать...
     В конечном итоге Света к бабушке поехала одна и не пожалела потом. Бабушкин постоялец Гриша Соколовский, познакомившись со Светой и поговорив с ней вечером пошел её провожать на троллейбус. С этого дня они стали встречаться и через несколько месяцев подали заявку во Дворец бракосочетания. Перед свадьбой на семейном совете Зуевых –Астаховых принимается решение: Свете с Григорием Соколовским после свадьбы ехать жить на улицу Металлургов, а Елене Алексеевне ехать обратно в свою квартиру на Ленинский проспект. Ни Света, ни Гриша не хотели шиковать и устраивать богатую свадьбу, тем более, что особо значительных средств у их родителей не было.

       Света Астахова и Гриша Соколовский расписались в Грибоедовском (центральном) ЗАГС,е гор Москвы 21 января 1971 года. Света последняя из Астаховых сменила эту фамилию на Соколовская, и теперь в их квартире Астаховых не осталось. Нина Ивановна, ответственная квартиросъемщица, ещё в 1967 году стала Зуевой, а её мама Елена Алексеевна, как была Трошиной, так ею и осталась.
       На свадьбе Соколовских народу было мало. Со стороны Григория приехали из Мурманска Гришины родители, да свидетель с работы. А Света позвала только двух самых закадычных подруг, ну и конечно домашние. Правда, Нина Ивановна пригласила своих брянских родственников.
 
      Свадебный стол Степан и Нина для Светы решили поставить в большой комнате. Из-за проблем с покупкой большого количества водки Степан решил сварить 3-х литровую кастрюлю самодельного коньяка из спирта, который Нина приносила понемножку с работы. Ещё в прошлом году она рассказала Степану, как муж её подруги варит дома коньяк из спирта с мускатным орехом. Тогда Степан попробовал, получился неплохой напиток, коньяком его конечно не назовёшь, но пить можно. Потом в течение года он совершенствовал это действо, внося в процесс различные добавки, да так, что недавно один из брянских Астаховских родственников сказал:
      - Какой замечательный напиток! Где брали, как называется?
     На что Степан улыбаясь отвечал:
      - Самоделка.
     Необходимо сказать, что Светкина свадьба многим и запомнилась вот этим Степановым коньяком. Дело в том, что так много спирта Степан ещё не подогревал на газу, и когда винные пары вспыхнули над кастрюлей, Степан от неожиданности схватил горящую кастрюлю голыми руками, кастрюля упала на пол, горящий спирт разлился по полу… Паника…Нина кричит, Света в панике выскакивает в коридор и кричит поднимающимся после прогулки Гришиным родителям:
      - Бегите на улицу, сейчас всё взорвется.
      Сидевший в большой комнате у телевизора Гриша Соколовский, услышав шум, выскочил в коридор. Увидев огонь на кухне, он тут же сорвал с себя тельняшку и принялся помогать Степану его тушить. Совместными усилиями так и не состоявшийся пожар был вскоре потушен, и единственный серьезный убыток от этого происшествия было то, что у их финского холодильника на кухне деформировалась прижимающая дверь резина.
      Вечером Гришины и Светины родители за чаем обсуждали этот вопрос и решили больше не испытывать судьбу, а завтрашний последний день перед свадьбой посвятить добыче вино-водочной продукции на свадебный стол.
      Свадьба была шумной и веселой, молодые целовались и под крики «горько» и без них, танцевали в коридоре и даже на лестничной площадке. Курящие, такие как Алексей, курили на лестничной клетке этажом выше.
      Родственники и знакомые даже на Светиной свадьбе спрашивали Дашу и Алексея, - мол, а ваша то свадьба, - когда?
      - Скоро, - говорила Даша.
      - После 3-го курса, как и положено студентам, - вторил ей Алексей.
      Сам Алексей никак не мог понять Нину Ивановну, почему она с таким неодобрением встретила слова Даши, что она хочет выйти замуж за Алексея. Только ли из-за того, что он разведенный, или мало получает, в любом случае Алексей постоянно ощущал со стороны Нины Ивановны какое -то неприятие его как будущего зятя.
      А Степан, наоборот, увидел в Алексее родственную душу, такого же сельского, как и он сам, паренька. Правда, Степан неодобрительно отнесся к тому, что Алексей, выйдя из комсомола по возрасту не стал вступать в партию. Но когда он представлял, как его дочь Даша пойдет вместе по жизни с Алексеем, ему становилось легко и спокойно за неё.

      Свою первую брачную ночь молодые Соколовские поехали проводить в однокомнатную квартиру на ул. Металлургов. Второй день свадьбы начинался без них; молодые помятые и не выспавшиеся, но счастливые, приехали только к обеду. Опять поздравления, опять речи, опять песни и разговоры. Света как -то сказала мимоходом Даше:
     - Приезжайте к нам в гости, можно и на ночь.
     На ночь Мальцевы смогли приехать к Соколовским только за месяц до своей свадьбы. Работа, учеба, геодезическая практика съедали у обоих всё время. Поэтому воспользоваться приглашением они смогли спустя лишь полгода. Купили, как водится, в субботу вина и тортик. Гриша со Светой предложили им остаться на ночь:
     - Спать будете на нашей кровати, а мы на диване.
      При этом Гриша не преминул похвалиться, как они шишечками старинной кровати раздолбили стенку, как бы не пришлось обои переклеивать.
     - Понятно, дело молодое, - сказал Алексей и спросил пришедшую с кухни Дашу, - ну что, остаёмся.
     Даша пожала плечами:
     - А мы вроде своим домашним об этом не говорили. Если узнают, что мы ночевали у Светы…
     - Да мы никому ничего не скажем, - воскликнула Света, спите хоть всю ночь и всё воскресенье.
     На том и решили.

     Вот уже несколько дней Алексей ходит с Дашей по магазинам. Костюм ему купили вчера, а ей для свадьбы еще не нашли почти ничего. И тем не менее 7 июля Алексей с Дашей подали заявление о браке в Перовском ЗАГС,е на 28 августа. Только потом они узнали, что 28 августа – великий православный праздник Успенье Богородицы.
     21 августа Алексей приехал на Ленинский проспект к Даше. Они посидели, поговорили, обсудили всё, и Даша уже к ночи стала отправлять Алексея домой на Варшавку.
     А в квартире у них была обстановка такая: Степан Егорович и Нина Ивановна со Светой были в Брянске. В квартире оставались на ночь Даша и Гриша, который в Брянск не поехал, так как находился со Светой в ссоре. Алексей, конечно, не ревновал Дашу к Грише, но все-таки… И  он заартачился, - не поеду, мол, домой, останусь у тебя ночевать, с тобой. «Нет, - говорит Даша, - Нина Ивановна узнает». «Не узнает, - говорит Алексей, - Гриша не скажет, ведь мы же спали уже вместе, вспомни, в квартире у Елены Алексеевны…»
     Действительно, родители не знали, что Алексей с Дашей приезжали к Соколовским на ул. Металлургов, посидели с ними, выпили, а потом вместо того, чтобы ехать домой – остались у них ночевать. И сегодня за неделю до свадьбы, когда Алексей снова оказался с Дашей в одной постели, они потом об этом никому не сказали. Тем более, что 28 августа в день свадьбы молодоженам не дали возможности уехать на первую брачную ночь на Варшавку, а оставили здесь на Ленинском проспекте, где Даша спала с женщинами, а Алексей между Светкиным дядей из Брянска и еще кем-то на собственной свадьбе. Безобразие полное, ха –ха.

      Свадьбу Мальцевых – Зуевых снимал на 16-ти мм пленку сотрудник МС-34, товарищ Алексея по работе Иван Багдасарян. Свадебный кортеж, состоящий из двух черных машин «Волга» на Ленинском проспекте остановил сотрудник ГАИ, как предположил Багдасарян, чтобы что-то поиметь с молодоженов. Он вышел из второй машины с кинокамерой и стал снимать на камеру милиционера. Тот увидев, что его снимают на камеру, сразу отпустил молодоженов. Потом была в ЗАГС,е роспись, шампанское, поездка на Красную площадь, возложение цветов и возвращение в квартиру, где в большой комнате удалось разместиться всем гостям. (Из ЖЭК,а брали четыре скамейки, у соседей посуду)
     Расписывались они в Перовском ЗАГС,е – потому что Даша была там прописана на улице Металлургов у тёти Нины Ивановны. А после свадьбы ей пришлось оттуда выписываться и прописываться у Алексея на Варшавке.
      
     Пройдёт много лет, но воспоминания об этой уникальной свадьбе останется у многих в памяти на долгие годы. Иной скажет, что так не бывает. Алексей и сам бы не поверил, если бы все эти события происходили не лично с ним на его собственной свадьбе.
     Во -первых, брат Алексея Николай, увидев Нину Ивановну, сразу узнал её и спросил про Диму Астахова, с которым он лежал в Боткинской больнице весной 1965 года. Нина рассказала Николаю как умирал Дима, как ей помог его бывший командир Степан Зуев, и как она вышла через три года за него замуж. Николай под впечатлением этого, ходил сам не свой, что этот прославленный командир Димы Астахова сидит с Николаем вот здесь за одним свадебным столом, выдает свою дочку замуж за брата Алексея, и становится фактически ему родственником.

      Во -вторых, Николай Мальцев на свадьбе брата разговорился с Федором Ушаковым, которого на свадьбу пригласили Зуевы. Оказалось, что Николай Мальцев и Федор Ушаков работают на одном заводе НПО «Энергомаш», и даже возможно и встречались на этом огромном заводе. Домой со свадьбы они с женами поехали вместе, Николай до Химок, Федор до Сходни. В дороге они делились воспоминаниями о Диме Астахове.

     В -третьих, Настя Мальцева, сестра Алексея, когда она увидела Мишку Ловчева, очень удивилась. Они вместе работали на мебельной фабрике, Мишка был краснодеревщиком после окончания Строгановского училища. И он и Настя вместе с другими фабричными ребятами и девчатами в 1965 году ходили в турпоход по Подмосковью, и взяли с собой и Алексея Мальцева. Алексей вспомнил шустрого паренька из того похода, который забирался чуть ли не на каждую тонкую березку и потом как Тарзан опускался на землю, нагибая дерево. Потом отпускал его, и березка с шумом расправлялась. А сейчас он с трудом узнавал в этом погрузневшем парне того юркого паренька и произошедшие в нем изменения за эти шесть лет. Когда Даша познакомила Алексея со своей подругой Зиночкой Петренко и её мужем Мишей Ловчевым, Алексей и подумать не мог, что это тот самый мальчик, что шесть лет назад ходил с ними в поход.

     И четвертое совпадение – вот уж скажут, что так не бывает, это Геллеры встретились с Михаилом Игоревичем Масловым. Геллеры, сестра Алексея Маслова Надежда с мужем Михаилом, закончили МИХМ и оказалось, что автоматику им преподавал профессор Маслов.

    Всю свадьбу Николай Мальцев был рядом с Федором Ушаковым, вспоминая и обсуждая известные события местного заводского значения. Дважды к ним подходила Нина Ивановна, заговаривая с ними, как со старыми знакомыми Димы Астахова, - с Федором как с однополчанином, а с Николаем по Боткинской больнице. Николай Мальцев даже смог напомнить Нине Ивановне её обычное обращение к Диме Астахову: «Ну, что ты как маленький»
     - Да, да, я так часто говорила ему, - вспомнила и Нина Ивановна.
     - А помнишь, Нина, - спросил Николай Мальцев, -как Дима твой спорил тогда в больнице с театралом Игорем о какой -то пьесе. Игорь твердил, что эту пьесу написал Мамин –Сибиряк, а Дима был против. И тогда он спросил у тебя про эту пьесу, и ты сказала, что Мамин – Сибиряк не мог написать эту чушь…
     - Конечно помню. Игорь перепутал новую какую -то пьесу с пьесой Мамина Сибиряка «Во власти золота». Об этом я и сказала тогда…
     И Нина Ивановна отошла к свадебным гостям.

     Со второго дня свадьбы Алексей с Дашей поехали в семейное общежитие на Варшавку, и с ними зачем -то поехал двоюродный брат Алексея Витька Королев. Там вечером выпивая за молодых, он разбил один (первый) из 12-ти подаренных молодоженам к свадьбе хрустальных бокалов. На счастье, как оказалось. Пройдёт 50 лет, и этих бокалов останется только два.
     Тот же Витька чуть не подрался с Гришей Соколовским, - то ли из-за Светланы, то ли по другой причине.
      А еще Алексей вспоминает, вечером в день свадьбы – сидят за столом 5 мужиков каких-то с их двора, - это Нина Ивановна их позвала, или они сами напросились выпить. А потом какой-то перепившийся уже на улице у подъезда – как грохнет валявшийся неподалеку унитаз – осколки в разные стороны. Вот, наверное, утром дворники ругались.
     Свой медовый месяц Алексей с Дашей провели в Кирилловке.

     А свадьбе предшествовало окончание 3-го курса ВЗИСИ. И Даше никак не удавалось сдать сопромат. А Алексей его знал хорошо. И вот уже в конце, когда она пересдавала сопромат в очередной раз, кто-то сказал Михайлову:
     - Да поставьте ей «удочку», её Мальцев подтянет, у них скоро свадьба.
     - Это что, правда? – спросил Алексея Михайлов.
     - Да, - сказал он с Дашей в один голос.
     - Ну, тогда, пожалуйста. На тебя, Мальцев, надеюсь…
   
       Алексей родился в многодетной семье 25 марта 1940 года в деревне Кирилловке на Ленинградском шоссе. В 1954 году в Шереметьево построили военный аэродром, который потом стал гражданским аэропортом. Взлетно-посадочный путь самолетов проходил над деревней Кирилловкой, причем прямо над домом Мальцевых. После школы Алексей поступал в институт геодезии, картографии и аэрофотосъемки. Не прошел по конкурсу. Поступил по примеру своего приятеля в ТУ-16. Окончил его в 1959 году, получив отсрочку от призыва в армию на 2 года.
        Но весной 1960 года Алексей был травмирован – во фрезерный станок попали четыре пальца правой руки. В его училище учился кирилловский паренек Юра Кудряшов. Получилось так, что после травмы Алексей схватил правую руку левой рукой и побежал на второй этаж в Юркину группу, зная, что у их мастера есть аптечка. Мастер группы, дрожа от страха и стресса перевязал руку, в это время уже вызвали «Скорую помощь», которая ехала почему -то 40 минут. Юрке Алексей успел крикнуть, чтобы он ничего не говорил дома его маме.
      Алексея привезли в 24-ю городскую больницу у Покровских ворот. Быстро прооперировали (если считать 2-3 часа быстро, в течение которых он смотрел в глаза помогающей медсестры, запомнив их на всю жизнь), отвезли в палату, а утром следующего дня его увидела мама, придя на работу. Ведь Алексея положили в ее палату, где она работала санитаркой, зарабатывая после колхоза пенсию. Вот тогда -то и стал Алексей задумываться над теорией вероятности, по которой встреча его с мамой в её палате, где она работала санитаркой, равно 0,0000… А то, что теория вероятности здесь ни при чем, Алексей стал задумываться гораздо позже…

      В 1961 году Алексей был призван в ряды Советской Армии, но из –за потери двух фаланг указательного пальца правой руки он служил в ракетных войсках по облегченной программе, был завделопроизводством продовольственно -фуражной службы. В 1964 году демобилизовался и был принят инженером в Управление деревообрабатывающей промышленности.
     Проработав один год, Алексей понял, что очень тяжело работая в Москве жить в деревне. На одну дорогу в один конец уходит около двух часов. Поэтому, когда заместитель начальника одного из стройуправлений Пузенко предложил ему перейти к нему на работу в отдел снабжения с предоставлением общежития, Алексей сразу согласился.
     Общежитие могли предоставить только, если была комсомольская путевка. Такую путевку с помощью Пузенко Алексей получил на строительство гостиницы «Россия», для которой он, ещё работая на старом месте, поставлял деревоалюминиевые оконные блоки с ДОК, а № 4. Общежитие располагалось в старом, подлежащем сносу трехэтажном доме рядом со строящейся гостиницей. Ему дали место в одной комнате с лимитчиком Ваней из Рязани, веселым парнем, работавшим каменщиком. Во второй комнате было двое кавказцев, тоже лимитчиков.
     Когда Алексей пришел первый раз ночевать в общежитие со своим чемоданчиком, он и не предполагал, что это будет и последний раз. Пока он разговаривал с Ваней и готовился ко сну, дверь в комнату открылась и к ним пришла девушка.
     - Добрый вечер. Это я … не поздно…
     - Привет, - ответил Ваня, - заходи Тамара. А мне вот подселили Алёшку. У тебя нет там подружки для него.
     - Надо подумать. Вроде бы Вера свободная. Завтра поговорю.
     Такого поворота событий Алексей даже представить не мог. Когда Тамара на минутку вышла из комнаты, он быстро разделся и нырнул в постель, отвернувшись к стене. Потом Тамара снова вошла, спокойно разделась и легла в кровать к Ивану.
     «И как они вдвоем помещаются на такой маленькой панцирной солдатской кровати» - подумал Алексей, невольно прислушиваясь к возне на соседней кровати. Но рано или поздно, а усталость взяла своё, и он уснул тяжелым сном с мыслью, что в таких условиях он жить не сможет.
     Утром Алексей проснулся рано, умылся, оделся. От кавказских ребят вышла женщина лет тридцати и прошла в туалет. Вчера Иван говорил, что к соседям ходит какая -то учительница, одна на двоих, и Ивану это не нравится. Да и не какая она не учительница, на его взгляд, а спившаяся алкоголичка с Казанского вокзала. Иван с Тамарой будет переходить в другую квартиру. Только взглянув на неё, Алексей понял, что Иван похоже прав, таких учительниц не бывает…
     Вечером после работы Алексей заехал в общежитие, собрал свой чемоданчик, попрощался с входящим в двери Иваном и больше в этот бедлам уже не возвращался. Нет, ему совсем не нравилась эта оборотная сторона Всесоюзной ударной комсомольской стройки под названием гостиница «Россия». И он даже предположить не мог, что пройдет полвека, и он снова будет ходить на работу в Администрацию Президента РФ мимо этой гостиницы, но не строящейся, а разваливающейся под натиском мощной японской строительной техники…
     Работая в Управлении деревообрабатывающей промышленности, он обрел много знакомых. Недавно встретил Тоню Морозову из Зеленоградстроя. Она работала начальником лесного отдела УК Зеленоградстроя и пригласила его к себе на работу. И Алексей решил перебраться на работу в Зеленоград. Его, правда, останавливало то, что ездить из Кирилловки в Зеленоград отнюдь не ближе, чем в Москву: полчаса до электрички, 15 минут до Крюково, потом еще полчаса до работы. Итого больше часа. На всякий случай он сказал Тоне, что было бы неплохо, если бы в Кирилловке останавливался зеленоградский автобус- экспресс №400 «Зеленоград – метро Речной вокзал». На что она ответила: – «Подумаем».
      В феврале 1966 года Алексей перешел на работу в Управление комплектации треста «Зеленоградстрой». Оно располагалось в корпусе № 213 Зеленограда. В Зеленограде поддержали его условие, чтобы их автобус № 400 останавливался в Кирилловке для него. Алексею пошли навстречу, и по утрам в 8.30 и вечером в 18.30 водитель Петр или его сменщик, притормаживали у его дома в деревне Кирилловке, и он почти на ходу вскакивал в автобус или выскакивал из него. Полгода только было выдержано это условие, а потом водители на все его просьбы стали отвечать отказом, ссылаясь на то, что пассажиры стали проявлять недовольство остановками в Кирилловке. «А то, что я участвую в строительстве их города, домов и детсадов, - им видимо, на это было наплевать»- возмущался в душе Алексей. Ведь вместо полутора часов автобус подвозил его до работы за 15 минут. Ну, не обидно ли…
      Пройдёт лет сорок, и в Кирилловке будут останавливаться чуть ли не десяток номеров автобусов, и зеленоградские, и менделевские, и сходненские, и перепеченские, только вот в самой Кирилловке жителей то останется раз, два и обчелся.

       А память уносила его в ещё более далекие юные годы. Алексей вспомнил, что, когда ему было лет тринадцать, и они – группа деревенских ребят и девчат стояли и скучали от безделья летом недалеко от дома Аллы Макаровой, она сказала, что хочет съездить искупаться на Клязьму и спросила:
      - Ну, кто хочет составить мне компанию?
      Но никто не хотел, дело было к вечеру, и только Лешка согласился, и поехал с ней. К этому времени у него появился велосипед – подарок мужа его сестры.
    Алла ехала впереди по тропинке, Лешка за ней. Она была года на два на три старше Лешки и выглядела вполне взрослой девушкой. Когда они подъехали к их Кирилловскому омуту, она спросила:
      - Лёшь, а ты сам то будешь купаться?
      - Не… вода холодная…
      Но Алла, скинув легкое платье и оставшись в одном купальнике смело вошла в воду. Вообще -то до недавнего времени деревенские мальчишки, купались одни, без девчонок. И тогда они лезли в воду вообще без трусов, чтоб потом бежать домой сухими.
      Но сейчас так не искупаешься. Нет такой силы, которая заставила бы Лешку снять трусы при Алле, а ехать домой вечером мокрым не очень -то приятно.
       А Алла плескалась, купалась, плавала, - то саженками, то на спине, а он стоял с велосипедами на берегу, освещаемый лучами заходящего солнца, смотрел на нее и любовался.
      Солнце опустилось в прибрежные кусты, когда Алла, наплававшись, вышла из воды. Её стройное загорелое тело сразу покрылось мурашками, и она стала энергично растираться полотенцем.
     - На, вытри мне спину, - сказала Алла, подавая Лешке конец полотенца. Другим его концом она вытирала свои густые черные волосы. Лешка  вытирал капельки воды на ее загорелой коже, впервые почувствовав какое-то необычное волнение, и которого у него никогда не возникало ни от общения с другими девчатами в подобной ситуации, ни с обеими Татьянами – его  соседками….
    - А теперь отвернись, - скомандовала она, и Лешка, отвернувшись, слышал, как она снимает купальник, вытирается и одевает платье.
    - Всё, поворачивайся, - снова командует Алла, - эх, напрасно ты, Лешка не купался. Вода – как парное молоко, просто замечательная…

     В наступающих сумерках они вдвоём сначала медленно пошли с велосипедами в горку рядом, а потом сели на велосипеды и поехали в деревню – опять она впереди, Лешка сзади. Но что-то в нём за это прошедшее у Клязьмы время изменилось; он думал о ней не как о взрослой знакомой, симпатичной деревенской девчонке, а как о хорошем товарище, что ли, позволившему  прикоснуться к некоей вечной тайне влечения юноши к девушке, и что отныне их будет связывать эта незримая нить.
     Потом Лешка часто вспоминал этот эпизод. Были и другие эпизоды с другими девушками, но Алла Макарова была первая, разбудившая у него чувство влюбленности.
     А вот как назвать чувство, когда он обнимал почти по -настоящему, по- взрослому, что ли Надю Морозову, когда уже начали проявляться какие-то чувства и желания…
     Следующим летом они, ребята и девчонки играли в прятки. Лешка с Надей и Колей Рыжковым спрятались за ее калиткой. Надя впереди, а Лешка сзади держался за неё. Коля где -то за ними пристроился у куста сирени. Надя с Лешкой, присев, смотрели сквозь щели в заборе, как Боря Кудряшов бегает вдоль забора и ищет спрятавшихся. А Лешка держался за Надю, и в какой-то момент его рука наткнулась на упругий комочек на ее груди. Он замер, боясь пошевелиться. Замерла и Надя. Потом видя его нерешительность, и, видимо, боясь, что Боря сейчас их найдет, Надя взяла Лешкину правую руку и засунула ее куда то себе в одежду поглубже под левую грудь. Лешка ощутил ладонью теплый упругий бугорок девичьей груди и застыл в нерешительности…
      А Боря всё бегал и бегал вдоль забора по ту сторону, потом начал кричать:
     - Ну где же вы, ребята, выходите же, сдаюсь…
      На улице стало совсем темно.
     - Ну, ладно, пойдем к Борьке… - скомандовала Надя, чувствуя, что Лешка не собирается дальше ничего делать, с неохотой вывернувшись из его рук, открыла калитку и крикнула:
     - Борь, мы здесь…

                ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ЛЕНИНСКИЙ ПРОСПЕКТ

      Соколовские на улице Металлургов оставались вплоть до того момента, когда Свете предстояло рожать в 1972 году. Потому что, как только Даша Зуева выписалась из этой квартиры, завод «Серп и Молот» тут же решил отдать эту квартиру своим очередникам. А Даша выписалась осенью 1971 года, так как ей необходимо было оформиться в поликлинику на жилплощади мужа, то есть на Варшавском шоссе, 59. После того, как Даша выписалась, к Соколовским повадились ходить работники ЖЭК с напоминаем освободить ведомственную жилплощадь. Свете, конечно, не хотелось переезжать на Ленинский проспект к родителям, ну а куда деваться. Поэтому Гриша сходил уже сам в контору ЖЭК и договорился, чтобы им разрешили здесь находиться хотя бы до того момента, как Света поедет в роддом рожать первенца.
      В 1972 году первой в июне рожает Даша девочку, и Нина Ивановна со Степаном Егоровичем настаивают на том, чтобы Мальцевы переехали из своего семейного общежития к ним на Ленинский проспект в маленькую 14-ти метровую комнату к Елене Алексеевне. Ибо там в общежитии жилищные условия были неважные. Пятый этаж пятиэтажки без лифта, коляску с ребенком туда не втащишь. Поэтому Алексей с Дашей особо и не возражали против их переезда на Ленинский проспект, тем более, что Алексей с Дашей учились в вечернем институте, и с грудной Машей на Варшавке порой некому было бы оставаться.
      В июле рожает Света, и её вместе с новорожденным Колей и мужем Гришей Нина со Степаном тоже переселяют с улицы Металлургов в большую комнату на Ленинском проспекте. Степан Егорович с Ниной Ивановной живут тут же в большой комнате с молодыми Соколовскими.
      Так проходит год. В 1974 году Гриша, при финансовой поддержке как своих родственников, так и тестя с тёщей вступает в кооператив и покупает трехкомнатную квартиру в Теплом Стане.  Соколовские уезжают на новое место жительства. В большой комнате на Ленинском проспекте остаются Зуевы и к ним переходит из маленькой комнаты Елена Алексеевна. А маленькую комнату полностью занимают Мальцевы Алексей с Дашей и маленькой Машенькой.
      
     Как только Маша окрепла и подросла, Мальцевы всей семьей переехали в Кирилловку и пробыли там до осени. Даша сразу стала называть Марию Петровну мамой, а Николая Павловича – папой. Николай Павлович к их приезду в Кирилловку сделал деревянную детскую кроватку для внучки Маши. И дедушка, и бабушка помогали Даше в уходе за внучкой, а все многочисленные родственники Алексея по выходным умилялись, гладя на маленькую Машу, рассматривающую многочисленных родственников.
      Лето было жаркое, горели леса и болота. Утром, уезжая на работу из Кирилловки (Алексей ездил на клинском автобусе каждый день) он видел вокруг деревни смог, а в Москве вообще нечем было дышать. Осенью они снова вернулись в Москву.

      Когда Алексей привез осенью из Кирилловки в Москву Дашу с пятимесячной Машей, в их квартире на Ленинском проспекте всё крутилось вокруг Светы с её маленьким Колей, которому к этому времени исполнилось четыре месяца. Теперь две кормящие мамочки со своими грудничками постоянно обменивались опытом и проблемами. Например, вскоре выяснилось, что Маше не хватает Дашиного грудного молока, а у Светы оно лишнее судя по толстячку Коле. Поэтому Света, увидев однажды это, сказала Даше:
     - Дай -ка мне Машу, я докормлю её.
     - Не знаю, возьмёт ли она твою грудь, - проговорила Даша, но тем не менее положила Машу на руки Свете. И Маша, увидев сосок с каплями молока вцепилась в него и с жадностью стала её сосать.
     С этой минуты Света перестала выливать в раковину лишнее молоко, а докармливала им Машу.
     К тому, что Света кормит грудным молоком ещё и Машу, Гриша отнесся спокойно. Когда Даша сказала Алексею об этом, тот просто ответил:
     - Не мудрено. С такой грудью можно и троих детей прокормить.
     - Мне кажется, ты, Леша, не прав. Наличие молока конечно зависит от размера груди, но не в такой степени. Я думаю, что сидела бы я дома, а не ездила в институт, да еще с этими курсовыми, то и у меня хватило молока для Маши. А так, хорошо, хоть Света помогает.
      На этом их разговор на эту тему был закончен. Но однажды вечная придумщица Света решила подшутить над Алексеем. Она попросила Дашу положить ей на руку Машу для кормления грудью, а другой рукой она держала своего Колю и кормила его другой грудью. При этом она сказала Даше, чтобы она позвала Алексея на минутку для срочного какого -то сообщения. Даша с неохотой пошла за мужем, и когда Алексей заглянул в большую комнату, то увидел Свету, сидящую в Степановом кресле и кормящую двух грудничков из двух грудей.
     - Леша, сфотографируй меня пожалуйста, - произнесла спокойным голосом, - фотоаппарат на тумбочке.
      «Ну уж нет,» -подумал Алексей, -«не буду потакать баловнице», -а сам сказал другое:
    - Сейчас Дашу позову, она и сфотографирует.
     И вышел из комнаты.

                ТАМАРА ПОДОЛЬСКАЯ

      Всё лето была в Москве Тамара Подольская – дочка Татьяны Подольской, приятельницы Нины Ивановны, той самой Татьяны, которую вместе с Ниной в 1946 году демобилизованные из Германии Дима Астахов и Федя Ушаков провожали домой с Красной площади. Потом Татьяна в течение года вышла замуж за военного и поехала с ним служить по гарнизонам. Сейчас они уже постоянно живут во Владимире. Двое детей Татьяны уже создали свои семьи и живут отдельно от родителей, а вот третья, восемнадцатилетняя дочка Тамара ещё не замужем, приехала по приглашению Нины Ивановны в Москву. Высокая, красивая, с роскошными волосами Тамара сразу привлекает к себе внимание. В первый раз Алексей ее увидел, когда он с Ниной Ивановной ходил проведать в роддоме Свету.
      Тамара, как многие современные девчата, покуривала понемногу. Когда она этим летом жила у них, Алексей иногда выходил с ней на лестничную клетку с сигаретой, где у него стояла баночка с окурками. Не отказывалась Тамара с ними и выпить рюмочку- другую, - ну это уже потом, когда она поступила в институт и освоилась в Москве.
      Тамара, как приехала в Москву, попросила Алексея помочь ей поступить в архитектурный институт, так как она даже не знала, где он находится. Алексей с ней ходил по всем инстанциям. Тамара сдала документы, готовилась к экзаменам, но в этот раз не смогла поступить. В итоге наступил последний день ее нахождения в Москве, вечером ей предстояло уехать, но не во Владимир, а к родственникам в Рыбинск с Савеловского вокзала, а настроения у нее никакого. Алексей сказал Даше:
       - Надо бы проводить ее.
       -Да, конечно, - ответила она.
       Но вмешалась Нина Ивановна в их разговор:
       - Чего её провожать то, сама доедет, не маленькая.
       Но Нина Ивановна, видимо, не поняла, что творится в душе у Тамары – в институт не поступила, близких нет, всё плохо…
       Тем не менее, Алексей оделся, взял Тамарин чемодан, и они поехали на вокзал. Тамара шла молча. Алексей как мог ее успокаивал:
      - Не волнуйся, на следующий год приедешь, поступишь...
       Но у нее, как Алексей понял, была полная неясность с ее будущим там во Владимире. За что-то ее ругала мать – толи за любовь к какому -то парню толи наоборот, из –за нежелания оставаться с матерью дома - из обрывков фраз и разговоров, услышанных случайно Алексеем, ему трудно было понять истину… Короче, на душе у Тамары кошки скребли, и это было видно по ней. И когда осталось минут пятнадцать до отхода поезда, она всхлипнула. Алексей стал ее успокаивать, приобнял. Она прижалась к нему, дрожа всем телом, что ясно ощущалось сквозь ее тонкий болоньевый плащ…
       - У меня там нет никого, - говорила Тамара сквозь слезы, - ни друзей, никого… Как жить, что делать…
       - Не волнуйся, на будущий год приедешь, мы тебе поможем….
        Потом, через год, Тамара всё же поступила в свой архитектурный институт и часто заезжала к ним в гости.

      Настя Тихомирова, младшая сестра Алексея вышла замуж за Геннадия Тихомирова осенью того же 1971 года, что и Алексей с Дашей, а в 1972 году в августе у них родился первенец Александр. Через год, в 1973 году Настя с годовалым Сашенькой заехала по каким -то делам к Мальцевым. В это время там была и Света со своим Коленькой и Даша с Машей. Алексей вспомнил, как совсем недавно Света фотографировалась кормящей грудью сразу с двух грудничков – Колю и Машу, и решил её переплюнуть, говоря по -деревенски, то есть, он взял на руки сразу троих детей – Колю, Машу и Сашу Тихомирова, и с ними со всеми войдя в большую комнату, сказал:
      - Света, теперь твоя очередь меня фотографировать…
      Света только развела руками.
      
      Толстячек Коля ещё нежился на руках у Светы, а Елена Алексеевна решила научить Машу ходить. Для этого она брала в руку носовой платок и второй конец платка давала в руку Маше и говорила:
      - Держи, Машенька, крепче…
      И с помощью этого платочка Елена Алексеевна за несколько дней научила Машу уверенно ходить по комнате и квартире.
 
      Как быстро летит время. У Алексея Мальцева и жена, и ребенок, и надо семью обеспечивать материально. А на должности заместителя начальника отдела комплектации с окладом 140 рублей особенно не разгонишься. И вот почему старший инженер у них в отделе получает 150 рублей, а он, Алексей, и семью имеет, и в институте учится, и должность его повыше, а получает поменьше. Пришедшая к ним недавно на работу плановичка Галина Николаевна Кухарь и тут же выбранная секретарем партбюро посоветовала Алексею:
     - А ты, Леша, вступай в партию. Рекомендацию тебе многие дадут, да и я вижу, что ты хороший человек. Вот и будет у тебя рост и профессиональный, и материальный.
     - А без партии никак нельзя? – возразил Мальцев.
     - Нельзя. Ты слыхал, наверное, что в тресте недавно премию давали. Получили только начальники отделов и выше. А было бы побольше у нас членов КПСС, мы бы могли сказать и своё слово.
     - Но я же ИТР, не рабочий. Это рабочих с ходу принимают в партию, а меня вряд ли примут…
     - Ты пиши заявление, а там посмотрим, - заключила Галина Николаевна.

       В июле Алексей подал заявление о приеме в партию. В августе состоялся партком треста, на котором за него проголосовали единогласно. А Кузнецов Валентин Иванович, управляющий трестом «Мосстрой» № 34 только и спросил:
      - А где вы учитесь, Алексей Николаевич?
      - Во ВЗИСИ, вечернее отделение, четвертый курс.
     Тогда Валентин Иванович сказал:
     - Вот закончишь институт, приходи ко мне и пойдешь работать на линию прорабом, хватит тебе сидеть в этом снабжении.

      Через год в возрасте 33-х лет Алексей стал членом КПСС. Вечером, показывая тестю новенький партбилет, он сказал:
     - По просьбам трудящихся, как ты батя и хотел.
     - Поздравляю, - и обращаясь к дочери, продолжил -  Даша, поздравь мужа, теперь у нас в доме своя партийная ячейка, как скажет Петр Сергеевич Привалов, -  это дело надо обмыть, ты как, Алексей, не против?
     - Я за! А кто такой Петр Сергеевич Привалов?
     - Это великий человек, мой бывший начальник, директор МТС. Вот, и выпьем за его светлую память.

                ТАТЬЯНА ЛУНГИНА

     1975 год запомнился тем, что, во-первых, Алексею Мальцеву на работе предложили путевку в Адлер. Посоветовали поехать. Поэтому они с Дашей согласились. Но время было неудобное – апрель, и они поехали с Машей. Ехали больше суток. Стали устраиваться. Алексей сразу оформился, Маше купили путевку на месте, а Даше купить путевку не удалось, ей пришлось снять койко-место в частном секторе. В номере остаться хотя бы на одну ночь ей не разрешили.
      Наутро она пришла к Алексею и говорит: «Я не могу больше там ночевать, постель влажная, климат сырой у самого моря, сделай что-нибудь, чтобы мне попасть сюда к тебе и Маше». Алексей пошел к директору санатория и от имени Главмосстроя, помогающего здесь строить, попросил путевку за наличный расчет. И ему её продали. Таким образом, Мальцевы стали жить втроем на 13-м этаже.
      А 13 апреля, когда уже было относительно тепло, Алексей решил искупаться. Но было всего 13 градусов тепла воды, и пришлось сразу же вылезти из воды. Потом он еще пару раз окунался, но больше не получилось, так как 18 апреля стало ярко пригревать солнце и у Маши появились на лице и на теле пятна. Врачи ничего определенного сказать не могли, и только старая врач на «скорой помощи» назвала это солнечной аллергией.
     - Срочно уезжайте домой, - сказала она.
      И им пришлось сесть в самолет, хотя Даша панически боялась летать на самолете, и лететь в Москву. В Москве была тропическая жара. 19 апреля 1975 года они прилетели во Внуково. Встречала их теща, Нина Ивановна в легком платье с короткими рукавами. Дома Маша еще немного поболела, а потом Алексей с Дашей ее отправили в Дашин выездной садик в Ильинку.
       Когда они находились на юге, там они познакомились с очень интересной женщиной - Татьяной Львовной Лунгиной. Она очень хорошо знала Вольфа Мессинга, который недавно умер. 
      На юге она была с внуком -Томашем, - непоседливым симпатичным мальчишкой 4-х лет. Это был сын Татьяниного сына и его жены, девушки-чешки. Когда Мальцевы улетали в Москву, Татьяна попросила Алексея передать поручение её сыну- врачу, который работал в каком-то диспансере.
      Так вот, Алексей приехал к нему и передал поручение матери и фотографии, сделанные как им, так и отдыхающим фотохудожником (он очень часто фотографировал их Машу).
      Татьяна Львовна очень часто и много рассказывала им о встрече с Мессингом, какой он был ранимый человек. Не мог выйти на улицу – запах бензина и резины действовал на него отвратительно.
      Вот несколько эпизодов, связанных с Вольфом Мессингом, которые Алексей запомнил:
     1. Как-то находясь на гастролях во Владивостоке он позвонил ей и сказал, чтобы такого – то числа Татьяна ни под каким видом не выходила на улицу, обязательно была бы дома, иначе случится беда. Напуганная Татьяна весь день в точности исполняла это его указание, но к вечеру расслабилась и решила сходить в булочную за хлебом, что на углу дома. В результате поскользнувшись на банановой шкурке, она упала и сломала ногу. Пролежала месяц в гипсе. «Ведь я же тебя предупреждал», - говорил он ей потом, но она только разводила руками.
     2. Её сына (как еврея, что ли) третировал один из профессоров, когда тот учился в институте. Предстояло сдать, вернее, пересдать экзамен в третий раз, на что студент даже не надеялся, если будет принимать экзамен этот профессор. Татьяна попросила помощи у Мессинга. Вникнув в ситуацию, тот сказал – пусть спокойно идет на экзамен, всё будет хорошо.
      И он пошел. Было три экзаменатора, в том числе и мучитель сына Татьяны. Сын Татьяны взял билет, стал готовиться. Предмет он знал хорошо так, что мог отвечать без подготовки. И в этот момент подходит секретарь из деканата к профессору-мучителю Татьяниного сына и говорит, что кто-то важный просит его к телефону. Профессор уходит, а Татьянин сын встает и идет к другому экзаменатору, блестяще сдает на отлично и выходит из аудитории. Потом приходит этот вредный профессор и спрашивает:
       - А где Лунгин?
      - Он сдал на отлично и ответил на все дополнительные вопросы, - отвечает принимавший у него экзамен преподаватель…
       Как Мессинг это сделал – никто не знает. Татьяна ко времени знакомства с Мальцевыми прожила уже большую жизнь. Познакомилась она с Вольфом Мессингом еще будучи молодой девушкой, и, как она Мальцевым сказала, что всем своим видом, вниманием, отношением к ней Вольф как бы говорил о своей любви к Татьяне. Естественно, что он и по жизни вел ее.

                НОВАЯ КВАРТИРА

       После всех этих адлеровских треволнений Маша попала в санаторий, вернее в больницу уже после того, как заболела воспалением легких. Ибо, когда Алексей с Дашей забирали её оттуда, Маша была такая худенькая, такая легкая, как пушинка. Единственно, что Алексей отлично помнит, как она, сидя у него на руках (а Даша шла рядом) услыхала звук самолета и показала на небо:
       - Манёт…
      Алексей после приезда из Адлера как -то спросил Степана, знает ли он Вольфа Мессинга.
      - Нет, не слыхал даже.
      В конце октября 1975 года Елена Алексеевна попадает в больницу и 5 ноября она умирает. В дальнейшем Маша всем родственникам объясняет по -детски:
     - Бабушка Лена селедки поела и умерла.
     На другой день Алексей приходит с работы домой и за ужином говорит:
     - Можете нас с Дашей поздравить, сегодня было заседание месткома и нам дают 2-х комнатную квартиру в микрорайоне Отрадное, где ВДНХ.
     - Ну что ж, - сказал Степан, - это событие не помешало бы отметить, как Нина, ты не возражаешь?
     - По этому поводу выпить не грех, -проговорила Нина, - только что -то у нас очень быстро меняются события, то горе, то радость… А завтра похороны мамы.
     - Так что, пьём или нет, - Алексей посмотрел вопросительно на Степана.
     Вместо него ответила Даша:    
     - А ты мне даже не позвонил, я бы тортик купила.
     - А я сам узнал только в конце рабочего дня, - парировал Леша, доставая из дипломата бутылку коньяка и посчитав молчание тестя с тещей как знак согласия.
     Даша быстро собрала стол, и после второй рюмки Нина Ивановна спросила:
     - И вы что, намерены теперь переехать в новую квартиру?
     - Я не знаю, это как Даша… Я бы переехал.
     - А ты, Даша, что скажешь?
     - Не знаю… Может не сразу… Осмотреться бы там на новом месте…
     Степан, как всегда немногословно, резюмировал сказанное:
     - Принять решение выделить квартиру – это ещё не дать её. Даже когда ордер будет, и то ещё не факт. Вот когда будут ключи от квартиры, тогда и поговорим.
      И тем не менее, он протянул пустую рюмку Алексею –мол, налей ещё…

                ОЛИМПИАДА - 80
               
      Алексей Мальцев в декабре 1975 года получил ключи от новой квартиры, и весь 1976 год в свободное время ездил на новую квартиру, делал мебельную стенку по типу той, что он сделал в семейном общежитии. Для этого он с Гришей Соколовским купил два листа ДСП и привез их улицу Декабристов.
      Потом ещё как-то раз в свою новую и ещё необжитую квартиру приезжали туда Алексей с Дашей, с Машей и Дашиной подругой на 2 дня, чтобы отдохнуть в новой непривычной обстановке. Из мебели в новой квартире у них были только две раскладушки да диван, который Алексей вывез с Варшавки сюда. Голые стены, щели в окнах и минимум посуды.

      В это время из трех строительных трестов, руководство Главка решило создать одно объединение. Алексею Мальцеву в новом объединении предложили должность с меньшим окладом, чем он получал раньше, но пообещали повышение. Алексей подумал, подумал и решил не ждать повышения, а перейти на работу в Главмосолимпиаду, куда уже перешла кадровичка треста Кузнецова.
      Однако партком этого вновь созданного объединения решил попробовать уговорить Мальцева остаться и не уходить на новую работу. И вот во время заседания парткома раздается телефонный звонок, и секретарь парткома Борис Васильевич Митрофанов снимает трубку:
       - Слушаю вас…
       - Борис Васильевич? Это Акимов Петр Трофимович (председатель Люблинского исполкома). Я вот по какому вопросу вас беспокою – у вас работает такой коммунист товарищ Мальцев?
      - Да, хороший парень.
      - А что же ты не пускаешь его на важную олимпийскую стройку?
      - Так мы тоже делаем не простые дела… АЗЛК, ЗИЛ…
      - Ну, я прошу тебя, отпусти его. Считай, что это моя личная просьба…
     Долго ещё отнекивался Борис Васильевич. Наконец сказал:
      - Ну, ладно, Петр Трофимович, только ради вас. Будь это тов. Зайцев Юрий Алексеевич (первый секретарь Люблинского райкома КПСС), - ни за что бы не отпустил.
      Закончив разговор, Митрофанов обратился к членам парткома:
     - Ну, как, товарищи, отпускаем Мальцева?
     - Да надо бы, на повышение идет…
     - Хороший парень, да и расти надо…
     В общем, партком дал разрешение Мальцеву на переход в Главмосолимпиаду.
     И осенью 1976 года Алексей Мальцев был зачислен на должность начальника отдела фондов и сводного планирования Управления комплектации Главмосолимпиады с окладом 185 рублей.

     Вскоре Алексея Мальцева избирают председателем местного комитета Главмосолимпиады. В ноябре 1977 года руководство Главка написало письмо в Главторг с просьбой выделить сотрудникам два автомобиля «Жигули». На один автомобиль желающий нашелся сразу, а на второй желающих не было. Когда Алексей при случае рассказал об этом Грише Соколовскому, тот сказал ему:
       - Бери на свое имя, и дашь мне доверенность.
      Так он и сделал. Это была его первая (первая ли?) помощь Соколовским.
      За машиной Алексей и Гриша поехали в Южный порт. Купили.   
      Получилось так, что Мальцев - хозяин машины, а Гриша водил ее по его доверенности. Приходилось Алексею с ним и проходить техосмотр и участвовать во всех мероприятиях, требующих его участия как хозяина машины.
      Например, как- то осенью Алексей ехал с Гришей. Был дождь, ничего не видно, и в районе метро Октябрьской они обрызгали какую -то женщину. Гриша даже этого не заметил, а через несколько дней Алексея вызвали в ГАИ (он приехал туда вместе с Гришей) и стали там их «пропесочивать». Еле отговорились.
       От Моссовета организацией Олимпиады – 80 занимался Юшин. Алексей вспомнил, что Юшин был очень хорошим человеком, болел за дело, переживал… Потом он заболел и был госпитализирован в Кремлевскую больницу. А перед самым праздником 8 марта 1979 года он умер.
      Потом уже на работе Алексею рассказали, что сгубило его то, что он лежал в отдельной палате и некому было позвать врача, когда ему стало плохо… Он похоронен на Новодевичьем кладбище, и хорошо бы как-нибудь посетить его могилу.
     Сменивший его в Моссовете Борисов Мальцеву сразу не понравился. Заносчивый человек, высокомерный, матерщинник, «редиска – нехороший человек», любовник одной известной советской певицы, и кстати, похабно о ней же и отзывался. Борисов – бывший работник ЦК КПСС, - за что -то его оттуда «поперли». И если такие люди нами советскими людьми командовали, стояли у власти, то Алексей стал сейчас, спустя много лет, понимать – почему Господь допустил, что СССР развалился.
      На тех редких совещаниях в верхах, где Мальцеву приходилось иногда бывать, он видел, как Борисов высокомерно, по- барски, относился к нижестоящим, в том числе и к Анисимову – начальнику Главмосолимпиады.

     Алексей позвонил в УКС Главмосолимпиады ведущему инженеру Ольге Григорьевой узнать, оплатили ли они кондиционеры и вентиляторы. Ольга Григорьева, красивая девушка, лет на 10 моложе его, ответила, что оплата прошла, теперь их будут вывозить. С ней Алексей решал все вопросы по оборудованию для строящихся олимпийских объектов. А по вечерам Ольга занималась в драматическом кружке ДК им. Зуева.
      - Как много стало в последнее время Зуевых- проговорил Алексей, в первый раз знакомясь с Ольгой, - у меня и жена бывшая Зуева, и тесть Степан Зуев.
      - Нет, - тогда сказала Ольга, - наш Дом Культуры назван в честь Сергея Зуева, слесаря трамвайного депо, участника революции 1905 года.
      Потом судьба надолго соединила их в дружбе и как сотрудников Главмосолимпиады и как садоводов, получивших садовые участки в 1981 году. Потом уже после Олимпиады она вышла замуж, у неё родилась Катюшка, такая же красивая, как мама…
     А потом Оля заболела. Сначала это было незаметно, но в дальнейшем и Алексей уже заметил её неестественную походку и малоподвижность руки.
     Давно Мальцев не заходил к ним на участок…

      Где-то в это время в отдел Алексея Мальцева на работу пришла Бельская Татьяна Иосифовна. Оказалось, что она живет рядом с его новой квартирой на улице Декабристов в Отрадном. Алексей частенько бывал в этой новой ещё необжитой квартире, приводя её в надлежащий порядок. В один из таких дней на работе он и договорился с Бельской, что придет к ней вечерком в гости.
      В тот вечер она рассказывала о себе, о дочке, показывала коллекцию иностранных денег. Здесь живет она пока одна ещё, с мужем находится в разводе. Она рассказывала о родителях, как ездила с ними по зарубежью, об увлечении конным спортом. Как однажды в юности упала с лошади и «пропахала грудью» по грунту, и на груди осталась память об этом.
      К этому моменту Алексей с Татьяной уже прилично выпили, разговор давно перешел на «ты», и они уже много узнали друг о друге. Он ей рассказал о жене, что они ждут второго ребенка, и поэтому, вполне естественно выглядел ее жест, которым она расстегнула две пуговки на кофточке и показала шрам – не шрам, а как - будто капельки застывшей кожи в ложбинке между красивыми грудями. И эти капельки так и просились, чтобы их потрогали. Но тем не менее они продолжали сидеть и разговаривать, правда глаза Алексея постоянно возвращались к этим капелькам, и ему казалось, что Татьяна ждет, когда же он потрогает эти капельки на груди, - одну большую и две поменьше. И ему в голову пришла еще мысль – почему она не сделает пластическую операцию, чтобы убрать этот шов, эти капельки. Ведь не каждому понравится. А, может, наоборот – они действуют неординарно интригующе и возбуждающе… Играла музыка. Бутылка крепкого вина подходила к концу. Короткая юбочка обтягивала красивые ноги Татьяны. Взгляд Алексея скользил и по ее ногам, и по капелькам на ее груди, а за дверью скрёбся ее здоровый черный пёс, которого она загнала туда, когда Алексей пришел к Татьяне два часа назад.
     - Вот, - говорит она, - гулять просится, - видя, что Мальцев не предпринимает никаких мер к сближению, улыбнулась, и они вышли в коридор одеваться. Они вышли с собакой на улицу, и Татьяна с ней пошла Алексея провожать.

      Алексей часто рассказывал дома о том, как идет подготовка к Олимпиаде-80. Однажды секретарь партбюро Елена Николаевна Эглит организовала экскурсию работников Главмосолимпиады на строительство гостиницы «Космос» на ВДНХ. Мальцева заинтересовало на одном из этажей сверление отверстий на потолке для подводки электрики и крепления подвесных потолков. Строили гостиницу «Космос» кажется французы, а на подсобных работах у них были югославы. И Алексея очень впечатлило как рабочий подводил к месту сверления стремянку на колесиках, намечал точку сверления и нажимал ногою на педаль и электродрель, закрепленная на штативе, начинала сверлить отверстие на потолке.
      - Вот это загнивающий запад, - кто-то сказал восторженно сзади Мальцева.
      - Зато мы делаем ракеты и покоряем Енисей, - сказал второй экскурсант и Мальцев узнал голос сотрудника своего отдела Губанова.
      А когда группа спускалась вниз к выходу на площадке лестничного марша в уголке все увидели пустую бутылку из -под водки. И опять прозвучал голос Губанова:
     - Узнаю русский характер…

     К этому времени Степан Зуев вот уже года три как перешел на работу в отдел главного механика треста «Мосстроймеханизация». Управляющий трестом Чибисов Валерий Семенович, зная его по старой работе в Ногинске, намеревался в будущем поставить его на должность главного механика треста. Кое где в стране стало внедряться алмазное сверление, и Валерий Семёнович решил и в своём тресте внедрить эту новинку. Для этого он и поручил Степану Зуеву заниматься алмазным сверлением.
     Основную работу в этом направлении Степан Егорович сосредоточил на здании Верховного Совета РСФСР. При его строительстве традиционные способы образования монтажных и технологических отверстий практически были полностью исключены. Огромное количество отверстий и шпуров различных диаметров было сделано его работниками в перекрытиях и стенах для монтажа оборудования, технологических линий и инженерных коммуникаций, и связи.
         И когда Алексей рассказал о сверлении потолка на строительстве гостиницы «Космос» дома вечером, Степан, выслушав зятя, спокойно сказал:
     - Эка невидаль дырки в потолке дрелью сверлить. Да один только наш трест «Мосстроймеханизация» столько насверлил отверстий разного диаметра алмазными сверлами, что никаким французам и не снилось. На ЗИЛ,е, АЗЛК, заводе «Серп и молот» и ваших олимпийских объектах в Лужниках работают наши станки алмазного сверления. А ты, Леша, знаешь, что мы можем сверлить алмазными сверлами отверстия до 200 мм в диаметре?
      - Я слышал об этом алмазном сверлении, когда увольнялся из ГСМО и переходил в Главмосолимпиаду, - проговорил Алексей.
      - А сейчас в твоём бывшем ГСМО, Леша, на АЗЛК работает целая бригада по алмазному сверлению. Ребята сверлят отверстия под установку
самоанкерующихся болтов для крепления технологического оборудования автоматических линий.
      - Но, батя, там же всё равно французы главнее, они же будут там свои РЕНО выпускать. Когда я там ещё работал, я слышал, как один французский рабочий толи руку, толи пальцы повредил, и за ним «Скорая» приезжала, - проговорил Алексей.
      - Нет, Леша, я думаю, что директор Коломников до конца АЗЛК французам не отдаст. Скорее всего будут выходить «Москвичи» похожие на РЕНО, как сейчас выходят «Жигули» похожие на итальянский ФИАТ, обогащая и помогая друг другу.
      Алексей пожал плечами, а тесть снова проговорил:
     - Года три назад наши экскаваторщики рыли траншею и повредили главный силовой кабель, который питает конвейер АЗЛК. И конвейер остановился. И сразу прекратился сход машин с конвейера. А ведь это каждые две минуты одна машина. Что тогда сделал Коломников? Он вызвал бригадира электриков, открыл при нём сейф, вынул из него пачку червонцев и сказал: «Если через полчаса восстановите электропитание– получите 400 рублей». А ведь это, Алексей согласись, неплохие деньги. И они, электрики, сделали это, и конвейер снова пошел.
     - А тебе, батя, рикошетом тогда не попало от Коломникова? –спросил Алексей.
     - Нет Леша, когда дело дошло до разбирательства, наш прораб принес план геоподосновы, на котором этот злосчастный кабель не был указан. Там как получилось; раньше здесь была ЛЭП, и в процессе строительства АЗЛК этот высоковольтный кабель был проложен в земле, но не попал в проектную документацию. Ведь у нас часто так бывает, что и виноватого не найдешь… А в отношении сверления, что ты видел на строящейся гостинице «Космос», посмотрел бы ты какие работы по сверлению мы провели на строительстве Дома Советов, как его сейчас стали называть «Белый дом».
     - Когда мы с Дашей защищали дипломные проекты, с нами защищал свой проект Витя Трибунский по этому Белому Дому. И он, как я помню, ничего не говорил ни о каком сверлении, - возразил Алексей.
     - Да потому, Леша, что вы строители – генподрядчики, залили бетон, сделали монолит, а мы на субподряде вынуждены устранять все ваши недоделки и недоработки, - попытался пошутить Степан Егорович.
     - Согласен, батя, - улыбнулся Алексей, - постараемся больше вникать в проблемы субподрядчиков…
      
                КВАРТИРНЫЙ ОБМЕН
 
     Квартира, которую три года назад получили Мальцевы в районе ВДНХ, всё время не дает Нине Ивановне покоя. То, что Мальцевы в неё не поедут с Ленинского проспекта с детьми (Маше скоро шесть, второй ребенок у Даши вот-вот родится), Нина Ивановна уверена. Для того, чтобы там жить, квартиру надо благоустраивать. А откуда у Алексея на это есть время с этими Олимпийскими Играми. Хорошо, хоть там живет Тамара Подольская, надоело ей в институтском общежитии. И опять же, всё какая –никакая копейка капает в общую семейную казну.
     А здесь как то подошел к ней, Нине Ивановне, Федя Доронин из 1-го подъезда и предложил такой план: он свою комнату 20 кв.метров с балконом меняет на Мальцевскую квартиру на ВДНХ, а соседи 2 –х комнат тоже по 20 кв.метров меняют на вашу 2-хкомнатную. То есть, две двухкомнатные квартиры меняются на одну трехкомнатную. Как, мол, Нина Ивановна такой вариант?
     Нина Ивановна первым делом обработала Степана Егоровича. Смотри, мол, нас будет шесть человек, три комнаты по 20 метров итого 60 метров с гаком, плюс холл 18 м, и остальное.
     Степан Егорович прикинул со всех сторон и решил поговорить с Алексеем насчет съехаться квартирами. Тот ни в какую. Но не прошло и трех месяцев, как Алексей сдался. Ну, куда, действительно с двумя детьми, детского садика там пока нет, телефона нет, до школы далеко, а здесь на Ленинском всё под боком.
     Когда Алексей согласился на обмен, дело пошло настолько быстро, что уже через неделю стали перетаскивать вещи со второго подъезда к первому, а в выходные Алексей с Гришей Соколовским нашли грузовую машину и перевезли весь скарб Алексея с улицы Декабристов на Ленинский проект.
     Конечно, не торопясь сделали косметический ремонт. Потом Алексей приложил немало стараний, чтобы коммунальную квартиру превратить хорошую «трешку», а здесь подошло время и Даше рожать, и опять оказалась девочка.
     «Бракодел»- подзуживали его мужики на работе. «Точный расчет» - отвечал Алексей. И опять вклинилась Нина Ивановна:
     - Я предлагаю вам назвать девочку Леной, в честь Елены Алексеевны.
     «А какое отношение к нам имеет Елена Алексеевна, - подумал Алексей, - просто была очень хорошим человеком. А, впрочем, пускай, Лена, так Лена.»
     - Аленушка, это уже не просто Лена, это Аленушка, - говорил Алексей Даше, переделывая предложение тёщи на свой лад.

     В этом же году Иван Зуев был направлен на стажировку в Таманскую дивизию. Однажды в Доме офицеров в Наро-Фоминске он знакомится с Верочкой Кукленко. Иван тогда еще не знал, что она – племянница полковника Генерального штаба Кукленко, но она так понравилась Ивану, что через три месяца молодые играют в ресторане Наро-Фоминска свадьбу. И только на свадьбе Иван Зуев узнает, что у его жены есть высокопоставленный военный родственник, но не придает этому вопросу никакого значения.
    На свадьбе присутствуют только Зуевы, Степан и Нина. Даша после рождения Лены поехать на свадьбу не может, а после свадьбы Иван и Вера сами приехали в гости к Зуевым и Мальцевым на Ленинский проспект, познакомились и завязали тесные семейные отношения.

      В конце 1979 года Ивана Зуева направляют в Таджикистан. Верочка решается поехать с ним в войсковую часть как жена офицера, а к началу Олимпийских Игр у них должен родиться мальчик. Степан Зуев хочет, чтобы они назвали мальчика Петей, но Иван сообщает отцу, что они решили назвать ребенка, если мальчик – то Мишка, в честь Олимпиады-80, а если девочка - то Олимпиада. Там, в Таджикистане родился мальчик, и его назвали Михаилом.

                ОНИ ГОТОВИЛИ ОДИМПИАДУ-80

       В отделе электрооборудования работал Филин Юрий Александрович – очень интересная личность. Бывший майор, лысоватый, с длинными по бокам волосами. А у них в комнате за занавеской был эркер с окном, выходящий в Оружейный переулок. Так вот, его любимое занятие было в свободное от работы время или в обеденный перерыв лечить женщин Главка. Бывает – придет какая-нибудь Марья Ивановна с жалобой на боль в пояснице или в груди, или в боку. И Юрий Александрович начинает её пользовать, отгородившись занавеской от всего отдела. Сначала он прохаживался по телу серебряным карандашом. Потом в ход шли его крепкие пальцы. Жертва за занавеской ойкала, пищала, как-то верещала, но в любом случае выходила от него довольная, на ходу застегивая пуговицы на кофточке.
      Юрий Александрович элементарно снимал головную боль, лечил радикулиты, растирал, разминал позвоночник. Вскоре слух о его способностях достиг самого Анисимова, страдающего радикулитом. Поэтому иногда к Юрию Александровичу заходила секретарь Анисимова Анна Петровна с просьбой зайти к начальнику, избавить его от мучений.
      Однажды Филин здорово напился. Пришлось отвезти его домой в Кузьминки во избежание возможных неприятностей. Алексей позвонил Даше и предупредил ее, что везет Филина к нему домой. Довез, позвонил в дверь. Его жена встретила их неприветливо, несмотря на то, что Алексей объяснил ей всю ситуацию.
     Мальцев заинтересовался умением Филина снимать головную боль, делать лечебный массаж, стал приглядываться. Оказалось, что у Алексея очень сильная энергетика. Новые деньги – банкноты, которыми они часто получали зарплату, - скручивались у него на ладони чуть ли не в трубочки.
     Однажды, получив зарплату новыми купюрами, Алексей проверил всю свою семью на наличие биоэнергетики в организме каждого. Начал он с тестя:
     - А давай –ка, батя, проверим тебя на биоэнергетику.
     И положил ему в раскрытую ладонь новенькую десятку. На глазах у всех поднялись оба края денежной купюры на ладони Степана Егоровича.
     - А теперь, Леша, дай я попробую, - протянула руку Нина Ивановна.
     Ей Алексей положил вторую купюру, и купюра закрутилась побольше, чем у Степана Егоровича.
     На Дашиной ладони купюра поднималась с концов почти также как у отца.
     - А теперь смотрите у меня, - и Алексей показал, как у него денежная купюра свернулась почти в трубочку, больше, чем у Нины Ивановны. 

     27 июля 1978 года умер отец Алексея. Сердечная недостаточность в результате физического перенапряжения.
     Перед этим в воскресенье отец попросил своих зятьев Михаила Геллера и Геннадия Тихомирова, отдыхавших в Кирилловке, отрыть лопнувшую трубу, по которой вода из колонки поступала в дом. Они это сделали, обмотали трещину на трубе изоляцией. Отец открыл задвижку в колодце, и вода пошла в дом. Однако во вторник в том месте, где ремонтировали трубу, снова потекло, и вода снова полилась в соседний огород.
     Отец не мог спокойно наблюдать. Но вместо того, чтобы вызвать мастеров, он сам решил закрыть задвижку в колодце колонки. Но колодец оказался полным воды. 40 ведер отец вытащил один сразу, почувствовал себя плохо, пришел в дом, сел на диван, выпил валидол и снова пошел выкачивать воду. Мама его не пускала. Потом пошла вместе с ним, и они еще вытащили 60 ведер воды. Только после этого отец смог дотянуться до задвижки и перекрыть воду. С тех пор вода вообще больше не поступает.
     Вечером отцу стало совсем плохо. Мама всю ночь не отходила от него. Утром пришел вызванный соседкой врач, но ему оставалось только констатировать смерть.
     Примерно две недели до этого, и такое же время после смерти отца стояла хорошая солнечная погода. А здесь, когда его хоронили, как только дошли до середины деревни, налетел шквальный ветер и прошел быстрый недолгий дождь.
                «… сама природа
                Оплакала безвременную смерть»
     Это строчки из прощального стихотворения Алексея отцу, которое он прочел на поминках, и все плакали…
     Остаток лета и осень 1978 года Даша, Маша и Аленка провели в Кирилловке рядом с мамой, помогая ей отойти от потрясения. Аленка - егоза, родилась за 55 дней до смерти дедушки Коли. И тому так и не пришлось увидеть очередную внучку.
     И еще об отце. Где – то за полторы недели до его смерти, когда Алексей и Даша были дома одни, и он убирал постель, в это время к ним в комнату через форточку залетел маленький воробышек, и сел Леше на шею. Он сначала вздрогнул, испугался, а потом они с Дашей стали его ловить. Поймали, посадили на балкон, налили в блюдце молока. Вечером приехали тесть с тещей, спрашивают – кого это вы кормите на балконе. Птенчика, - отвечают…
     Нина Ивановна аж в лице изменилась, когда ей всё рассказали. Рассердилась, наверное, подумал Алексей, однако много времени спустя она рассказала, что сразу подумала о нехорошем, что что-то должно случиться. Однако о смерти отца Алексея она не думала, предполагала о смерти своих близких родственников.
      В следующее воскресенье Алексей порывался поехать в деревню Кирилловку, но был вынужден ремонтировать на кухне в квартире окно. Так что с трубой в воскресенье зятья занимались без него.

      7 ноября -  еще одна яркая картина прошедших лет. В этот день Алексей возвращался от Тихомировых из Коммунарки. Там у них отмечали какое -то событие. Все прилично выпили, он тоже.
     Алексей заранее договорился со Светой, что ночевать из Коммунарки он приедет к ней в Теплый Стан, так как она на другой день она собиралась приехать с ребятами к ним на Ленинский проспект – 6-ти летним Колей и недавно родившимся Толей, и ей одной было бы тяжело в транспорте, да еще с сумками. Поэтому Алексей и сказал ей накануне, что поможет ей с этой поездкой. Ведь Гриша у нее был в больнице, лечил язву желудка.
      И вот, когда он от Тихомировых приехал к Соколовским, они еще не спали. Колька бегал по комнате, а Света готовилась кормить Толика. Спать Алексею Света постелила на раскладушке в гостиной, сказала, чтобы он ложился спать, завтра рано вставать и ехать на Ленинский проспект.
      Однако под впечатлением выпитого в гостях и виденного там – Генка Тихомиров с перепоя приставал к своей племяннице, объяснялся ей в любви, буйствовал… Алла и вправду была замечательной девушкой в свои 16 лет, а Генку родственники еле успокоили, и он уснул.
      И вот Алексей без сна, ни в одном глазу, что называется, ходит под впечатлением, зашел к Свете в приоткрытую дверь. Она на него и не смотрит, а смотрит на Толика, которого кормит своей огромной грудью наверно 5-го размера. Алексей смотрит на них, и эта грудь – большая, полная молока, его буквально на секунду свела его с ума, и он остолбенел.
       - Ну чего смотришь, отвернись, - говорит Света, замученная и мальчишками, и предпраздничной суетой, и выяснением отношений с Гришей в последнее время. Ведь она подавала на мужа на алименты, они ругались, мирились, но в итоге потом, после 25 лет совместной жизни потом всё равно развелись.  И сейчас, в этих её словах - «отвернись» -была такая тоска, как будто она хотела, чтоб Алексей подошел к ней, успокоил ее, погладил и её и эту грудь… Ведь она даже не прикрылась халатиком. Греховных, или как сейчас скажут, сексуальных мыслей не было, а была только жгучая жалость к замотанной и усталой свояченице…Сестра жены, даже названная– его сестра, как нельзя лучше сейчас подходила эта формула к месту.

      Как -то Алексей принес домой билеты на хоккей – играли наши с ГДР. Он спросил Гришу Соколовского – пойдёшь? «Пойду» - ответил он. В Лужниках был аншлаг. Мужики взяли пиво, сидели, смотрели, и даже не предполагали, что рядом с ними сидит будущий сосед Алексея– Данилин Виктор Николаевич, - об этом потом рассказала сама Тамара, его жена. Ведь билеты то распределял местком – Тамара Данилина, - и она то и дала Виктору и Мальцеву билеты - рядом места.
     С Виктором Данилиным Мальцев дружит до сих пор.

     Для Крытого стадиона на проспекте Мира были запроектированы две холодильные машины большой мощности. Мальцев с Покровским сходили в Госснаб СССР, но там им сказали, что в ближайшие годы на поставку холодильных машин такого типа рассчитывать не приходится. И вот тогда -то Алексей Мальцев выдал свою знаменитую реплику, сказав начальнику отдела:
     - Знаете что, с вами или без вас но 19 июля 1980 года Олимпийские Игры в Москве откроются и все олимпийские объекты будут построены. Завтра я иду в Госплан СССР и буду там решать этот вопрос.
      В Госплане СССР Мальцеву предложили проработать вопрос замены двух холодильных машин на три машины меньшей производительности, которые полностью заменяют проектные. Проектировщики согласились на замену и этот вопрос оказался решенным.
      Но где -то через года полтора Мальцев снова столкнулся с этими холодильными машинами для Олимпийского Крытого стадиона, но уже в другой ситуации. Техническое Управление Главка проводило совещание, на котором утверждались кандидаты на присуждение бронзовой медали ВДНХ «Рационализатор и изобретатель СССР», и на котором должен кто-то присутствовать от общественных организаций. На месте оказался только председатель месткома Алексей Мальцев и его пригласили на это совещание.
     Алексей был весь в своих мыслях с трудом улавливая техническое решение какого -то вопроса, как его удалось решить путем замены одних агрегатов на другие. И только тут до него дошло, что здесь решается вопрос – кого выдвинуть на награждение медалью ВДНХ. Начальник Технического управления стал называть фамилии работников их технического управления и проектировщиков, причастных к этому вопросу. Послушав ещё немного выступающего, Мальцев с сарказмом спросил:
      - А кто осуществил всю эту операцию с заменой холодильных машин?
      - Управление комплектации.
      - А кто конкретно занимался в Управлении комплектации этими холодильными машинами? - не унимался Мальцев.
     Выступающий пожал плечами:
     - А какая нам разница…
     - А такая разница, - ответил Мальцев, - что обеспечение олимпийских объектов холодильными машинами входит в сферу моей деятельности, как начальника отдела санитарно-технического оборудования. И полтора года назад, когда я стал выбивать эти холодильные машины, у меня и в мыслях не было оформить это действие как рационализаторское предложение…
     - Да, некрасиво получилось, Алексей Николаевич, - сказал начальник Технического управления, - но и мы не виноваты, что нам сверху спустили план на эти рац.предложения, а ваши холодильные машины как раз и под ходят под них. Вот мы сегодня обсудили четырех авторов, вы будете пятый…
     «Я буду первый» -хотел сказать Алексей, но не дожидаясь окончания совещания махнул рукой и пошел к себе в Управление.
      Снабженцев всегда принижали, ругали; на стройках всегда чего -то не хватает и на любой планерке или оперативке снабженцы почти всегда бывают биты. Но однажды и он, Алексей смог постоять за себя. Начальник Управления послал его на строительство пятиэтажного дома, где на планерке должен появиться заместитель начальника Главка. И когда тот стал спрашивать прораба в чем причина отставания строительства от графика, прораб как всегда стал ссылаться на других и больше всего на снабженцев:
       - Мы отстаем от графика потому что снабженцы не привезли нам оконные блоки О-104.
       - Кто из треста может ответить по этому вопросу? - спросил зам.начальника Главка.
       Алексей встал, хотя этого и не требовалось, и начал отвечать:
       - Вы все видели, что на этом жилом пятиэтажном доме пока еще строится третий этаж. А оконные блоки О-104 -это слуховые окна и их обычно устанавливают после окончания строительства пятого этажа для чердака. Я боюсь, что, если мы завтра привезем со склада эти блоки сюда на объект, к монтажу пятого этажа от них ничего не останется.
       Алексей замолчал, а зам.начальника Главка перевел взгляд с Мальцева на прораба и спросил:
       - А еще что не привезли вам снабженцы?

     Из старых кадров мальцевского отдела необходимо отметить Покровского Матвея Абрамовича, бывшего работника Госснаба СССР. Вышло постановление правительства о том, что Главмосолимпиада может принимать на работу пенсионеров на оклад не свыше 180 рублей, чтобы вместе с пенсией у них выходило не больше 300 рублей. Покровский в отделе Мальцева был инженером, вел работу по сантехническому оборудованию. Особенно активно он занимался подготовкой документации для заключения контракта с одной известной западногерманской фирмой, которая им обещала поставить угольные фильтры вместо запроектированных из нержавеющей стали и заполняемых кварцевым песком, а также облицовочную плитку для плавательных бассейнов.
     В процессе подготовки документации и согласований Покровский особенно подружился с немцем Куртом Шмидтом. Выяснилось, что они воевали в войну на одном и том же фронте, в одном и том же месте, в одно и то же время, и, возможно, стреляли друг в друга.  Курт Шмидт попал в русский плен и благодаря этому остался жив. Выучил русский язык, работает и часто бывает в Москве. Они с Покровским стали, что называется – не разлей вода.
      Покровский часто рассказывал Алексею о своей даче. А когда на олимпийские объекты стало поступать импортное оборудование, он предложил Мальцеву купить доски от тары и завезти их хотя бы ему на дачу, так как своего участка у Мальцева еще не было. Так тот и сделал. Четыре кубометра прекрасных досок от упаковки оборудования – целую машину за 24 рубля, как дрова, Мальцев с Покровским отвезли с Плавательного бассейна ему на дачу.  Но через год Матвей Абрамович сказал, что эти доски, сваленные у забора его дачи, начинают растаскивать соседи. Так что надо куда-то их девать. А вывозить их некуда было, так они и пропали…

      Эглит Елена Николаевна. В момент поступления Мальцева на работу в Главмосолимпиаду она была пенсионеркой, а до этого работала секретарем Свердловского РК КПСС, знала Анисимова и была в Главке бессменным секретарем парторганизации. Мальцев с Эглит сразу понравились друг другу, и она часто защищала Алексея и выгораживала его перед Анисимовым. Многие культурные мероприятия организовывались вместе с ней.
      На всех вечерах, торжественных заседаниях Мальцев выступал со стихами, или проще сказать - со стихотворной речью. И уже в конце Олимпиады его сотрудники воспринимали как стихотворца.
      Когда все узнали, что Главмосолимпиады больше не будет (она не будет переименовываться в Главукс-2, как все этого хотели, а будет ликвидироваться), то Мальцев с кадровиками в течение нескольких дней с помощью Эглит Е.Н. отксерили 300 экземпляров стихов – книжечку, в которую вошли все те стихи, что он написал за 4 года об Олимпиаде и людях, ее готовящих. И до сих пор ему звонят и говорят: «А у меня еще хранится твоя книжечка стихов об Олимпиаде…»

      В свое время Эглит договорилась с начальником Главторга Трегубовым, чтобы Главк прикрепили для получения продуктовых заказов к Елисеевскому магазину. Им пошли навстречу, и они частенько, и не только по праздникам стали получать продуктовые заказы. Заказы были очень хорошие – в магазинах за всем буквально очередь, а у них все были довольны.
      Олимпиада закончилась 3 августа, но сотрудники Главка еще продолжали работать до Нового года. И, естественно, что оставшийся коллектив захотел получить заказы к 7 ноября. Для этого Мальцев написал письмо директору Елисеевского магазина Соколову и поехал к нему договариваться.
      Соколов посмотрел на Алексея свысока (собирался куда -то поехать, был одет в дубленку серого цвета, стоял у своего стола – был выше Мальцева ростом), хотя и выслушал, прочитал письмо и сказал, чтобы Мальцев пошел к Тамаре Петровне, и чтобы она оформила заказ. После этого одел под цвет дубленки пыжиковую шапку и уехал…
       А через пару лет его расстреляли…      
       Недавно показывали фильм про Елисеевский магазин, про Соколова, про то, что его не расстреляли, а пристрелили, не дав ему дожить до суда, на котором он мог бы, видимо, рассказать про всех московских высокопоставленных воров. Жалко его. Сейчас воруют во много раз больше, - составами, кораблями, да и сами корабли воруют и продают за рубеж, как металлолом. Ну, да, ладно. Господь со всеми ими разберется.
       Анисимов договорился с Оргкомитетом «Олимпиада-80», чтобы сотрудникам Главка стали давать фанту. За право называться официальным поставщиком Олимпиады-80 эта фирма поставляла очень концентрированный напиток, у многих поначалу разболелись животы, потом стали разбавлять ее водой. У них многие разбавляли фантой водку. Рядовым сотрудникам давали по 2 бутылки в неделю (по 330 грамм бутылочка), начальникам отделов – по 5 бутылок и т.д. К юбилею Мальцева к 25 марта 1980 года удалось поднакопить много фанты, так что на праздничный стол ее хватило с лихвой.
      Кстати, эта самая фанта сыграла с Дашей злую шутку, как говорится. Её отдел на работе направили на один день на подшефную плодоовощную базу, и Даша, взяв с собой пять бутылочек фанты поехала перебирать картошку. Но недалеко от дома она споткнулась о бордюр и упала на ту руку, в которой у неё была фанта. В результате в травмопункте у неё определили перелом руки со смещением и сломанную руку закатали в гипс.
     Когда Света Соколовская узнала, что Даша сломала руку, она тут же примчалась на Ленинский проспект, чтобы забрать к себе в Теплый Стан вышедшую из строя Дашу вместе с маленькой Леной:
     - Лене с Толиком будет веселее. А ты у меня будешь делать уроки с Колей. Эти уроки Коли уже достали меня, с ума сойти можно. А пока ты у меня будешь болеть, мама с одной Машей справится, - говорила Света, - правда, мама?
     - Конечно, справимся, трое взрослых с одной первоклашкой, справимся в лучшем виде, - говорила Нина Ивановна, а Маша стояла при этом разговоре и чуть не плакала, глядя на забинтованную мамину руку.
      Около месяца Даша жила у Соколовских. Коля с помощью Даши здорово подтянулся в учебе за это время. Света, занимавшаяся с двумя двухгодовалыми и часто ссорившимися детьми, нашла свой способ их примирения:
      - А теперь, Лена и Толя, поцелуйте друг друга и больше никогда не ссорьтесь.
      Видимо там у Светы Лене так понравилось целоваться, что через месяц и Алексей и Степан Егорович сразу заметили эту страсть у Лены к поцелуям. И им это нравилось, и они в ответ тоже стали целовать и Лену, а заодно и Машу.

      В 1979 году произошла первая встреча олимпийских строителей с московскими писателями. Мальцев тогда никого из них не знал. Писатели после поездки по олимпийским объектам собрались в актовом зале Главмосолимпиады и рассказывали о своих впечатлениях. Мальцев на том собрании не выступал. Зато потом через некоторое время вызывает его Анисимов. Там уже находились Е .Н. Эглит и Ф. Ф. Кузнецов - секретарь Правления писателей г. Москвы. Тогда Кузнецов сказал, что они, писатели Москвы, приглашают олимпийских строителей в Центральный Дом литераторов. Назначили дату. Потом Анисимов сказал, чтобы Мальцев подготовил выступление, желательно в стихотворной форме.
      И вот этот день настал. От Главмосолимпиады в президиуме сидели: Анисимов (начальник) Эглит (секретарь партбюро), Мальцев (профсоюз) и Коля Яковлев (комсомол). От писателей – Александр Иванов (пародист), Борис Можаев - прозаик, Ирина Волобуева – поэтесса, Виктор Розов –драматург, Феликс Кузнецов, и еще несколько человек, фамилии которых Мальцев не запомнил.
      Выступления были через одного, а именно: писатель (что-нибудь свое читал) – бурные аплодисменты, бригадир комплексной бригады строителей – жидкие аплодисменты, снова писатель – аплодисменты, снова строитель – отдельные хлопки, снова писатель… И так – полтора часа.
      Наконец председательствующая Е.Н.Эглит в заключение объявляет:
     - Слово предоставляется начальнику отдела Главмосолимпиады, председателю местного комитета Мальцеву Алексею Николаевичу (отдельные хлопки). Мальцев встает со своего места в президиуме, выходит на сцену ЦДЛ и начинает читать свою поэму – 3 листа – 5 минут. И тишина. Потом зал, в котором сидели в основном строители, буквально взрывается аплодисментами. Как бы все те аплодисменты, которые не получили предыдущие выступающие, строители приберегли на конец вечера, как бы говоря – вот, и у нас есть поэты, и мы не лыком шиты, и мы можем ответить стихами… Там в поэме у Мальцева были, например, такие слова, обращенные к московским писателям:

К цели мы идем упрямо,
Всё успели в сроки сдать.
Ни комедии, ни драмы
В нашем деле не видать.

У кого к чему призванье, -
Вносит творчество в свой труд.
Ваши книги,
Наши зданья
Верю – нас переживут!

       После этого выступления к Мальцеву подошел Ф. Ф. Кузнецов и сказал, что он принимает его в литературное объединение ЦДЛ, на что Алексей ответил, что сейчас он идти никуда не может, у него много дел по Олимпиаде- 80. А после нее, если это предложение останется в силе -  он готов.
      Об этом вечере встречи московских писателей с олимпийскими строителями написали и «Литературная газета» и «Литературная Россия».
      На работе Мальцева все поздравляли. Приносили и показывали ему фото с этого вечера. Такое выступление, такие стихи! И многие хотели, чтобы он опубликовал свои стихи в журнале «Юность», редакция которого находилась в том же здании, где и Главмосолимпиада.  Он, конечно, сходил туда, но…. На входе сидели два молодых человека. Они полистали стихи Мальцева и сказали, чтобы он особенно то не беспокоился насчет того, что в нем умрет поэт. Он там и не жил. Мальцев «утерся» и пошел к себе.
       В 1979 году у Мальцева началась работа, как у начальника отдела импортного оборудования. Он со своим инженером Губановым ходил по выставкам, по иностранным торговым фирмам и представительствам. Они представлялись работниками Главмосолимпиады, и перед ними  открывались все двери.
       Фирмачи давали им каталоги, техдокументацию, сувениры. Сначала Мальцев всё записывал в журнал, который завел по инструкции, а потом ближе к открытию Олимпиады про него часто забывали. А всякого рода сувениры – брелоки, зажигалки и прочая мелочь (наклейки и др.), они вообще перестали заносить в журнал посещений иностранных фирм.
     Иногда с Мальцевым по фирмам ходили его начальники Звонарев и Тыквенко. С Тыквенко Мальцев ходил к финнам. Их торговое представительство находилось в Художественном проезде. Там же у них находилась и баня – сауна. Однажды вместе с Тыквенко и финном Мальцеву удалось посетить и ее, причем финн рассказывал во время помывки – из какого дерева сделана обшивка, как работает каменка, мощность нагревательного элемента, и многое другое. Вспоминается, что такую баню – сауну Мальцев видел и на Гребном канале.
      А в тот раз было много пива, потом принесли виски, и они три раза заходили в парную, потом душ, потом отдыхать. Атмосферу чего- то нереального создавала девушка - секретарь торгового представительства, которая им как бы прислуживала в предбаннике, но в отличие от них, завернутых в полотенца, она была одета, и, естественно, что ни в парную ни в душ она не входила.
      Очень часто работники отдела Мальцева ходили с Тыквенко, а потом и с Сергеем Крейном в финскую фирму к Льву Галактионову. Главмосолимпиада с ним заключила контракт на поставку прорезиненных штор на столовые открытого типа. Их по всей Москве было около 40. После Олимпиады там стали создаваться предприятия общественного питания. А шторы, что они закупили у финнов, действительно были самые дешевые и выгодные для СССР.
     Во время работы в Главмосолимпиаде Мальцев познакомился с торговым представителем из Югославии Джордже Зуевичем. Наши проектировщики решили купить в югославской фирме краску для Лужников. К Спартакиаде народов СССР осветительные мачты Центрального стадиона Лужников покрасили в стальной цвет грунтовкой, а к Олимпиаде решили покрасить золотой, чтобы этот цвет гармонировал с золотыми куполами храмов Новодевичьего монастыря.
      Мальцев и Губанов встречались с Зуевичем несколько раз. В тот раз, когда он захотел сам посмотреть в Лужниках на загрунтованные осветительные мачты, они сидели у него в торговом представительстве, пили коньяк с шоколадкой. Потом перед выездом на объект Джордже вынул из жилетки карманные часы и сказал:
     - У нас всего полчаса. Поехали.
     Он поднялся, Мальцев с Губановым поднялись следом. Но Мальцев успел увидеть на внутренней стороне золотых карманных часов выгравированные большие латинские буквы Р и Z. Поэтому, когда они сели в старенькую иномарку, Мальцев сначала подумал, что сейчас подойдет водитель, но Зуевич сел сам за руль, и они, прилично выпившие, поехали в Лужники. Освоившись немного и почувствовав, что Зуевич даже в пьяном виде хорошо водит машину, Мальцев сказал, как бы между делом:
      - Какие у вас интересные часы. Видать старинные.
      - Да, старинные. Это часы мне достались от моего деда, Петра Зуева. Им уже 70 лет – швейцарские, а все еще ходят. Вы думаете, почему я так хорошо говорю по- русски. Потому, что у меня русские корни. Петр Зуев еще до 1-й мировой войны женился на сербской женщине, моей бабушке, у которой по тем временам было хорошее состояние. Он сделал ей троих детей и постепенно спустил всё её состояние. Потом началась война, и он сгинул где то на её широких просторах. Так вот один их этих детей был мой отец. Когда он вырос то фамилию Зуев переделал на сербский лад – Зуевич.
      До Лужников от Кутузовского проспекта они долетели за 15 минут, лавируя в потоке машин. После осмотра осветительных мачт и самого стадиона Джордже Зуевич сказал:
      - Вашим проектировщикам необходимо очень точно подобрать цветовую гамму золотистой краски, особенно, чтобы она сочеталась с бежевым цветом самого стадиона.
      - Ну, здесь то, я думаю, проектировщики не промахнутся, - сказал Алексей, - они всё учтут.
     - Хорошо, через неделю я вам позвоню по вопросу коммерческого предложения на краску. Вас подвезти куда -нибудь до метро? – спросил Джордже ребят.
     - Нет, метро Спортивная рядом, мы дойдём…
     - Тогда до встречи через неделю.
     Они попрощались, и Джордже Зуевич сел в свою потрепанную иномарку и уехал.   

      Вечером дома Алексей рассказал Степану Зуеву об этой встрече с югославским представителем, о его старинных часах с этими латинскими буквами P и Z, а потом спросил:
     - Как ты батя, думаешь, этот Зуевич, может быть твоим дальним родственником?
     - Я, Леша, уже ничему не удивляюсь. Если ты говоришь, у него русские корни от того Петра Зуева, от которого и у меня, то это одно. А если этих Зуевых в России ну хотя бы десяток наберется, которые в трудные годы становления Советской власти убежали на Запад, то такое родство становится под большим вопросом.
     - Во всяком случае, на мой взгляд, неплохо бы пригласить этого югослава к нам, показать ему твой крестик, а тебе посмотреть его часы. Вдруг эта встреча сможет принести что -то новое в твою родословную, - предложил Алексей.
      Подумав немного Степан сказал:
     - Я согласен на встречу с этим югославом, но только на нейтральной территории. Ведь как никак, а он иностранец. Вот ты рассказывал, как вы ходите по иностранным фирмам, собираете материалы для Олимпиады-80. Но ведь ты сам говорил, как твой начальник, бывший кгбэшник, спиной чувствовал, как щелкает где-то фотоаппарат, фотографируя вас на иностранной выставке. Ты, Алексей, не забывай, что сейчас идет холодная война, и мало ли что может произойти.
     - Тогда сделаем так, - предложил Алексей, - встретимся у нас в Главмосолимпиаде, ведь нам официально разрешено встречаться с иностранцами, и эту встречу я занесу в журнал. А ты сможешь подъехать к нам, когда я позову Зуевича к себе на работу?
     - Наверное смогу. Только позвони мне заранее, - согласился Степан Егорович.
     - Хорошо.

     Через неделю Зуевич привез Алексею предложение по краске для Лужников. Алексей попросил Губанова отнести документы проектировщикам, а сам сказал Зуевичу:
    - Сейчас к нам подъедет мой тесть, отец жены, Зуев Степан Егорович. Узнав, что у вас, Джордж, русские корни, он хотел бы с вами познакомиться и показать вам золотой нательный крестик с инициалами РZ, доставшийся ему от прадедушки Петра Зуева.
    - Очень интересно. Это видимо связано с тем, что вы, Алексей Николаевич, видели у меня часы с этими буквами РZ?
    - Ну, конечно. Я ему рассказал о нашей поездке в Лужники, о ваших часах…
     В это время открылась дверь и в комнату зашел Степан Егорович.
    - А вот и Степан Егорович Зуев, - представил тестя Алексей.
     Джордж Зуевич встал и протянул руку для приветствия:
    - Джордж Зуевич…
    - Здравствуйте.
    - Вот, Джордже, у вас был родственник Зуев, и у моего тестя был родственник Зуев. У вас в память о нём остались карманные часы с именными инициалами, а у Степана Егоровича от предка остался золотой крестик с такими же инициалами. Я к чему всё это говорю – вдруг где-то там в прошлом веке на одном человеке сойдутся пути двоих Зуевых. Что вы на это скажете?
     - Только то, Алексей Николаевич, что я говорил неделю тому назад, что у меня русские корни. Мой дед, Петр Зуев еще до 1-й мировой войны женился на сербской женщине, моей бабушке, у которой в то время было хорошее приданое. У них было трое детей и дед с бабушкой разорились.  Потом началась война, и он пропал где –то на этой войне. Так вот один их этих детей был мой отец. Когда он вырос, то фамилию Зуев переделал на сербский лад – Зуевич. Мой отец погиб на войне, один из братьев отца тоже погиб в1944 году, а третий Зуев обосновался в Косово, но моя семья давно потеряла с ним связь.
     И Джордже достал карманные часы. Он открыл крышку часов, и все увидели две латинские буквы Р и Z, выгравированные на крышке.
     Степан в свою очередь достал коробочку с крестиком и сказал:
     - Вот, что у меня есть от моего прадеда Петра Зуева.
     На крестике с внутренней стороны были выгравированы точно такие же латинские буквы Р и Z, только меньшего размера, чем на крышке часов.
     - Ну, прямо близнецы –братья, - воскликнул Алексей, - вот я не специалист в этом деле, но уверен, что это работа одного мастера.
     - Похоже, - проговорил и Степан.
     А Джордже ещё раз оглядел оба предмета, повертел в руках и сказал:
     - Выходит, мы с вами родственники, господин Зуев, а через вас мы родственники и с Алексеем Николаевичем. Ну и кем же мы приходимся друг другу?
      - Это вопрос Алексею, он лучше разбирается в этой хренологии…
      - Не хренологии, батя, а геронтологии, - сказал Алексей.
      - Хренология, это по русски, - хрен его знает? - уточнил Джордже.
      - Да, да, - сказал Алексей, - в России первый сын Петра Зуева, судя по рассказам Степана Егоровича, был Семен. Семен родил Егора, Егор – Степана Егоровича, вот собственной персоной.
      - Понимаю, - кивнул головой Джордже.
      - Теперь в Сербии, то есть в Югославии Петр Зуев родил троих сыновей, и вы Джордже приходитесь ему внуком, а Степан Егорович, судя по моим расчетам Петру Зуеву приходится правнуком, а вам, Джордже, он приходится троюродным племянником.
     - Это выше моего понимания, - проговорил Джордже.
     - Но вы же не возражаете против такого расчета, - спросил его Алексей.
     - Нет, я вам верю. И этот факт, как говорят по русски – надо обмыть, вы не против? - проговорил Джордже и стал доставать из своего портфеля бутылку коньяка.
     - Мы не против, да, батя, - сказал Алексей и посмотрел на тестя.
     - Ну, если факт родства установлен… но здесь пить как -то неудобно, -
ответил Степан Егорович.
      Алексей посмотрел на часы, висевшие над дверью, и проговорил:
     - Через десять минут закончится рабочий день, и нам ничто не помешает задержаться на работе ещё на полчаса. Как согласны?
     - Да, - сказали вновь испеченные родственники в один голос.
    У Алексея нашлись и кружки для кофе, и рюмки для коньяка. В холодильнике нашлась и колбаска, и лимоны. Так, что пока Алексей прибирал свой стол для трапезы на троих, Джордже говорил Степану Егоровичу:
     - Вот мы с вами установили эти две вещи, принадлежавшие Петру Зуеву. Но я вот вспоминаю, что у дяди, который в Косово, был портсигар с такими же буквами. Я попробую написать туда и спросить, так ли это?
     - Пробуйте, это интересно, - сказал Алексей, разливая коньяк.
     - Нет, это неинтересно. Вы, я вижу, оба коммунисты, интернационалисты, - сказал Джордже, - а мы все индивидуалисты.
     - Но это нам с вами не мешает делать общее дело, - сказал Алексей, - скоро будем вашей краской красить осветительные мачты в Лужниках…
      - Это бизнес! – возразил Джордже, - если нам выгодно, мы продаем, если не выгодно, не продаем. Вот вы готовите Олимпиаду, но ведь она разорительна для вас, для страны, сколько вы сейчас вбухаете денег на неё…
     - Зря вы так, господин Зуевич, - спокойно сказал Степан Егорович, все эти стадионы останутся людям, а в Олимпийской деревне после Олимпиады будут жить простые люди, москвичи.
      Они уже выпили по две рюмки, и полчаса, про которые говорил Алексей, истекли, но оба они – и Алексей, и Степан Егорович, поняли, что югослав, что называется «закусил удила», говоря:
      - Это всё ваша брежневская пропаганда. Я вот так давно хотел поговорить с кем -нибудь в Москве, по -дружески, по простому. У нас, на Западе, есть такая теория, что раз в двенадцать лет у вас, у Советского Союза, происходит серьезный конфликт с какой -либо страной социалистического Запада.
     - Это вы имеете в виду Чехословакию 1968 года? - спросил Степан Егорович.
     - Нет, не только её. Всё началось ещё в 1944 году с конфликта вашего Сталина с нашим маршалом Тито. Там был целый клубок запутанных противоречий, а Сталин давил и давил, невзирая на наши национальные интересы.
     - Ладно, -сказал Алексей, - я в этих ваших внутри -югославских греко-итальянских отношениях ничего не понимаю, но вы говорите, что через двенадцать лет у нас снова с кем -то конфликт?
     - Да, именно через двенадцать, - сказал Джордже, - с Венгрией! В 1956 году.
     - Что-то я припоминаю, - проговорил Степан Егорович, - был какой-то конфликт…
     - Был, был, - вспомнил Алексей, -  там был мятеж, и мы были вынуждены ввести в Будапешт войска.
     - Дальше была ваша агрессия в Чехословакии, в 1968 году, - продолжил Джордже, - ровно через двенадцать лет…
     - Но это же было в ответ на очередной мятеж против нашей страны, -проговорил Алексей, - я вспоминаю сейчас анекдот про армянское радио, который ходил тогда, ты не помнишь батя: у армянского радио спрашивают, что делать с Дубчеком, главным в том мятеже. Армянское радио отвечает – дуб – срубить, чека – оставить…
     - Ваш анекдот, Алексей, как это по русски – не в бровь, а в глаз. Дубчека срубили и отправили как у вас говорят – на лесоповал, с первого секретаря компартии Чехословакии его отправили рядовым на работу в леспромхозе…
     - А на будущий год, в год Московской Олимпиады, - вы, Джордже, говорите, что опять будет конфликт с кем –либо их социалистических стран? - спросил югослава Степан Егорович.
     - Да, на этот раз будет конфликт с Польшей, - ответил Джордже Зуевич, - уже всё к этому идет.
     - А у нас грядет Олимпиада-80, и никаких конфликтов, - перебил Зуевича Алексей, - а известно исстари, что, когда проводятся олимпийские –прекращаются все войны и конфликты.
     - Нет, Алексей Николаевич, помяните моё слово, что если у вас с Польшей не будет военного конфликта, то с Афганистаном то он точно приближается. Я плохой пророк, и дай бог, чтобы моё пророчество не сбылось и ваши власти не введут советские войска в Афганистан. А если ваши войска войдут в Афганистан, тогда и Олимпиады-80 вам не видать. По крайней мере в том виде, как вы её планируете.
     - А почему мы должны вводить войска в Афганистан? - прервал своё молчание Степан Егорович.
     - А вы что не видите, что там творится? – вопросом на вопрос ответил Зуевич.
     «Не вижу» - хотел ответить Степан Егорович, но промолчал, задумавшись о том, что сейчас туда, в Таджикистан, недалеко от Афганистана, направился
Иван с молодой женой, и уже вроде бы беременной…
      В это время открылась дверь и в комнату вошла уборщица с ведром:
     - Вы ещё работаете?
     - Нет, мы сейчас уходим, - ответил Алексей, и обратившись к Зуевичу, продолжил:
      - Ну что, вопросов больше нет?
      - У меня вопросов нет. Жду вашего ответа на моё коммерческое предложение.
     Уборщица, оставив ведро со щеткой вышла, оставив открытой дверь. Алексей прибрался на своём столе и вслед за тестем и югославом вышел из комнаты. На улице они попрощались, югослав пошел к своей машине на стоянку, а Алексей с тестем пошли к метро.
     Дальнейшие события показали, что Зуевич немного ошибся в своем прогнозе, и Польша справилась со своим кризисом сама, введя военное положение без ввода советских войск. А вот с Афганистаном он оказался прав. СССР ввел войска в Афганистан в конце декабря 1979 года и большинство западных стран по этой причине проигнорировали Олимпиаду-80.
     А через две недели Алексей Мальцев позвонил Джордже Зуевичу и сказал, что золотистую краску они покупать в Югославии не будут, а оставят на осветительных мачтах ту серую грунтовку, что была при проведении Спартакиады народов СССР. А когда Джордже спросил о причине отказа, Алексей ответил:
     - Причины отказа мне проектировщики не назвали, но по моим сведениям, у нас кончились инвалютные рубли, а просить ещё денег на это никто вроде не собирается.
      На этом контакты с югославами у Алексея Мальцева закончились.
    
      А вот с французской фирмой Мальцеву пришлось работать одному в нарушение инструкции Минвнешторга, полагая, что ничего страшного не будет, так как ребята из Оргкомитета сказали, что эту фирму поддерживает газета французских коммунистов «Юманите».
       Мишель Бернар – так звали представительницу этой фирмы. Она подготовила ряд материалов для предложения советской стороне на закупку оборудования для комбината бытового обслуживания Олимпийской деревни. Она хорошо говорила по -русски, и как то сказала, что её бабушка Мария Григорьевна Бунич, русская по происхождению еле успела выехать из России после русской революции и крестьянского бунта в Тамбовской области. Во Франции она вышла замуж за Поля Бернара, и они с мужем обосновались в небольшом поместье в пригороде Тура на берегу Лауры.   
     - Потом перед войной у них родилась моя мама, которая выйдя замуж, сохранила фамилию Бернар. И теперь я ношу эту фамилию. Когда я была маленькая, я часто гостила у бабушки. Она почему -то была всегда грустная, часто вспоминала о России, о своём имении. Дедушка Поль Бернар рано умер, но смог оставить бабушке средства к существованию. Бабушка, родив мою маму, одна её воспитывала. Кстати бабушка была участницей движения Сопротивления…
      Все каталоги и проспекты, которые Алексею предложила Бернар, он на другой день отнес проектировщикам в «Моспроект-2».

      Новый, теперь уже олимпийский 1980 год принес Мальцеву неожиданный сюрприз. Дело в том, что к Спартакиаде народов СССР в прошлом году был открыт олимпийский объект спортзал «Дружба», напоминающий то ли черепашку, то ли каракатицу. В этом зале происходили соревнования женщин по художественной гимнастике, и когда девушки переодевались, на улице стояла толпа мужчин и смотрела на переодевающихся спортсменок.
     Дело в том, что окна в раздевалках выходили на улицу и ничем не закрывались. Об этом не подумали ни проектировщики, ни строители, и только в процессе эксплуатации спортзала выяснилось, что, хотя бы окна раздевалок необходимо закрыть занавесками. Но как прикрепить занавески к наклонным оконным витражам?
     Единственное решение проектировщиков – сделать наклонные жалюзи. Алексей позвонил руководителю финской фирмы Галактионову, потом подъехал к нему в офис с представителем Спорткомитета СССР, хозяином спортзала «Дружба», и финны в кратчайший срок выполнили их заказ по жалюзи.
               
      Через некоторое время, в феврале Алексею Мальцеву снова позвонила Мишель Бернар и предложила приехать за поступившими недавно проспектами новых товаров бытового назначения для КБО Олимпийской деревни.
      Приехав в представительство, Алексей просмотрел пачку новых проспектов и понял, что там есть то, что можно показать проектировщикам, тем более, что Мишель сказала, что по цене можно будет договориться. В конце разговора Мишель угостила Алексея чашкой ароматного кофе и спросила:
      - А как вы, Алексей, относитесь к творчеству поэта Маяковского?
      - О, - удивился Алексей, вы знакомы с творчеством Маяковского?
      - Нет, но я хочу рассказать вам одну историю, связанную с Маяковским и в какой-то степени с моей бабушкой. То, что эта история связана с Маяковским, знают многие, где то мне даже встречался рассказ на эту тему, но то, что эта история связана с моей бабушкой, - не знает никто.
      - Очень интересно, -ответил Алексей, -я весь внимание…
      - Так вот, моя бабушка была знакома с Татьяной Яковлевой, жившей когда -то в России и уехавшей от революции в Париж. Иногда они виделись в Париже, и Татьяна рассказала бабушке, что в неё влюбился московский модный поэт Владимир Маяковский, когда он был во Франции. Они обе, как выяснилось любили русскую поэзию, Фета, Тютчева, Никитина. Но это к делу не относится, хотя …Между ними не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка, точеная и утонченная, воспитанная на Пушкине и Тютчеве, не воспринимала ни слова из рубленых, жестких, рваных стихов модного советского поэта, «ледокола» из Страны Советов. Она вообще не воспринимала ни одного его слова, — даже в реальной жизни. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал ее своей безудержной страстью. Татьяну не трогала его собачья преданность, ее не подкупила его слава. Ее сердце осталось равнодушным.
      И Маяковский уехал в Москву один. От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся любви ему осталась тайная печаль, а нам всем — волшебное стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой»
     - Я такого стихотворения не помню, -проговорил Мальцев.
     - Я тоже его никогда не знала, но там есть такие слова: «Я все равно тебя когда-нибудь возьму - Одну или вдвоем с Парижем!»  А ей остались цветы. Или вернее — Цветы. С большой буквы. Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы раз в неделю по четвергам Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых и необычных цветов — гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз орхидей, астр или хризантем.
      Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента — и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой по четвергам стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: «От Маяковского».
      Его не стало в тридцатом году — это известие ошеломило Татьяну, как удар неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что Маяковский регулярно вторгается в ее жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлет ей цветы. Они не виделись, но факт существования человека, который так ее любит, влиял на всё происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на все, живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом. Татьяна уже не понимала, как будет жить дальше — без этой безумной любви, растворенной в цветах. Но в распоряжении, оставленном цветочной фирме влюбленным поэтом, не было ни слова о его смерти.
       И в следующий четверг на ее пороге возник рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: «От Маяковского». Говорят, что великая любовь сильнее смерти, но не всякому удается воплотить это утверждение в реальной жизни. Владимиру Маяковскому удалось. Цветы приносили по четвергам и в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем уже забыли.
      В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом «люблю», то в течение нескольких лет слова его любви спасали ее от голодной смерти. Потом союзные войска освободили Париж, потом, она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин — а букеты все несли.
      Посыльные взрослели на ее глазах, на смену прежним приходили новые, и эти новые уже знали, что становятся частью великой легенды — маленькой, но неотъемлемой. И уже как пароль, который дает им пропуск в вечность, говорили, улыбаясь улыбкой заговорщиков: «От Маяковского».
       Цветы от Маяковского стали теперь и парижской историей. Правда это или красивый вымысел, но однажды, в конце семидесятых, один советский инженер из Пензы услышал эту историю в юности от своей матери, и всегда мечтал попасть в Париж. Татьяна Яковлева была еще жива, и она охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с пирожными. Советский инженер рассказал ей, что Пензенский театр, построенный её отцом, архитектором Яковлевым ещё до революции, до сих пор ставит спектакли. В доме Татьяны цветы были повсюду — как дань легенде, и ему было неудобно расспрашивать седую царственную даму о романе ее молодости: он полагал это неприличным. Но в какой-то момент все-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят, что цветы от Маяковского спасли ее во время войны? Разве это не красивая сказка? Возможно ли, чтобы столько лет подряд…
       - А какой сегодня день, - спросила Татьяна...
       - Четверг, двадцать первое, - ответил инженер…
       - Ну пейте чай, - ответила Татьяна, - пейте чай. Вы ведь никуда не торопитесь?
      И в этот момент в двери позвонили… Он никогда в жизни больше не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на сгустки солнца. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос посыльного произнес: «От Маяковского».
      Алексей Мальцев вспомнил, что где -то он слыхал, что сердце Маяковского все же принадлежало той, дореволюционной России, в лице эмигрантки Яковлевой. А вот разум принадлежал Советской России. Так долго продолжаться не могло...
      - Да, ничего не скажешь, -только и проговорил Алексей.
      - Но я ничего не утверждаю, может быть это легенда, миф, может и бабушка моя что-то напутала, - проговорила Мишель Бетран.
      Она встала из-за стола, подошла к полке с разноцветными проспектами, сложила в красивый пакет уже приготовленные для Алексея проспекты, потом принесла из другой комнаты бутылку коньяка «Наполеон», и протянула всё это Мальцеву со словами:
     - Попробуйте наш настоящий коньяк, вам понравится.
     Увы, больше во французское представительство Мальцеву попасть не удалось, проспекты французской фирмы, к которой благоволила газета «Юманите», Алексей передал проектировщикам, а у него у самого осталась только одна последняя позиция для закупки по импорту – пиктограммы.
     До этого дня это слово для него ничего не значило. А теперь автор проекта пиктограмм сам вручил Алексею набор этих рисунков – стрелочек и прочих знаков разрешительного, запретительного и информационного характера со словами:
     - Вот, надо срочно закупить!
     В Минвнешторге Мальцеву сказали, что с финнами работает «Ленфинторг», и надо ехать в Ленинград. Сначала Мальцев поехал в Ленинград с Губановым – на двое суток, ночевали в гостинице «Петербурская» на Васильевском острове. Через некоторое время с Суховольским – на одни сутки.
       Был заключен контракт с финской фирмой на поставку в Москву 300 000 шт пиктограмм (стрелки, обозначения и прочее). После заключения контракта финны организовали им ресторан. Самый главный фирмач быстро напился, и Мальцев с его секретаршей вдвоем потащили фирмача в его номер. Потом они с Суховольским еще посидели немного и поехали на вокзал к ночному поезду.

      Через две недели в Шереметьево прибыл груз из Хельсинки, и Мальцев отправился его «растамаживать». Пиктограммы были вывезены на склад УКСа Главмосолимпиады. За ними в Главмосолимпиаду к Мальцеву приезжали представители около ста организаций, связанных с проведением Олимпиады-80 из Ленинграда, Таллина, Киева, и других городов. Мальцев выписывал накладную, с которой получатели пиктограмм ехали на склад и получали их. Из Киева за пиктограммами приехал легендарный бывший игрок киевского Динамо, который играл с немцами в футбол в 1942 году «матч смерти», когда почти всех игроков расстреляли. Когда к Алексею в кабинет вошел невысокий человек лет семидесяти, то у Алексея почему -то невольно возник вопрос к нему:
    - А к игрокам того Динамо, которое играло с немцами, вы имеете какое- либо отношение?
    - Да, - ответил он, - я играл в том матче…
    - И…- Алексей запнулся, не знал, как и о чем ещё спросить этого легендарного человека, а тот сам продолжил:
    - Из тех игроков, что играли в том матче, нас сейчас в живых осталось трое. Иногда встречаемся… случайно, но не дружим, как говорится, у каждого своё…
      Он взял у Алексея накладную на пиктограммы и поехал за ними в УКС Главмосолимпиады.
      А Алексей так и остался сидеть за столом с чувством чего -то недосказанного им этому человеку.
      Самое яркое впечатление от посещений некоторых игр Олимпиады-80 у Алексея Мальцева осталось только от репетиции закрытия Олимпийских игр.
На ней Алексей был, всё видел, но как плакал Мишка Олимпийский – на репетиции не показали.
      Степан Егорович и Нина Ивановна приехали из Ашукинской в воскресенье утром и велели Алексею ехать в Ашукинскую к детям и Даше. А вечером на закрытие Олимпиады они сами сходят по его билету.
      Такой наглости Алексей от тестя и тещи не ожидал. Пришлось ему ехать к семье в Ашукинскую. Всю дорогу его не покидала мысль, что это Нина Ивановна уговорила Степана пойти посмотреть закрытие Олимпиады-80 и устроить Алексею маленькую «подляночку», как не родному зятю. А Степан, конечно, идет у неё на поводу.
      Когда Алексей с электрички пришел домой, купив по дороге кое-какие продукты, Маша бросилась ему на шею, а маленькая Лена сразу полезла к нему целоваться.
     После всех объятий Алексей сказал Даше:
      - Вот видишь, Даша, это же нонсенс! Я четыре года готовил Олимпиаду -80, и даже подумать не мог, что не смогу увидеть её воочию, а только по телевизору. Хорошо, что хоть у Масловых на даче телевизор работает.
      - Ну а каково мне, Леша, с двумя детьми, в чужом месте, и рядом ни одного взрослого.
      - Дашенька, вот поэтому то я всё бросил и приехал к тебе.
      
      Вечером они смотрели закрытие олимпиады по телевизору. И вдруг Алексей видит, как у Мишки скатывается слеза, другая …
      - Даша, этого не было на репетиции. Мишка на репетиции не плакал.
     Только спустя несколько лет, Алексей узнал, что слезы олимпийского Мишки не специально приберегли на закрытие игр, здесь у режиссера случился проблеск Божьего озарения. Утром в день закрытия Олимпиады солдаты, которые держали над головой разноцветные щиты и по команде поднимая их, создавали общий фон на трибуне. А то, что репетиции шли постоянно, то некоторые солдаты уставали, и некоторые из них чуть не засыпали со своими щитами, но голос режиссера из мегафона будил их и кое кто поднимал свой щит невпопад. И случился такой момент уже в воскресенье утром в день закрытия, что на фоне изображения олимпийского мишки у глаз двое или трое солдат подняли щиты не того цвета. И тогда режиссер увидел эту слезу сперва в своем воображении, а потом отрепетировав, вечером показал Мишкину слезу всему миру. Московская Олимпиада-80 и запомнилась в основном этой слезой, полетом Мишки и какой -то грустью, высказанной в песне Пахмутовой.

                ПОСЛЕ ОЛИМПИАДЫ - 80

     С Нового 1981 года Главмосолимпиада прекратила свое существование. Еще на три месяца осталась ликвидационная комиссия, в которую вошел и Алексей Мальцев, как председатель месткома, а с 1 апреля он стал работать заместителем начальника управления по хозяйственной части в «Моспроекте-2».
     В «Моспроекте –2» ему пришлось заниматься:
    а) наведением порядка в столовой, вникать во все тонкости обеспечением питания огромного коллектива проектировщиков;
    б) ремонтом и подготовкой своего пионерлагеря к летнему сезону, основанного на базе отдыха "Волна", расположенной на берегу Истринского водохранилища;
    в) вопросами жизнедеятельности садоводческого товарищества проектировщиков.
    г) улучшением размещения мастерских Управления, расположенных в четырех зданиях, в том числе и в здании на 2-й Брестской улице, прозванной "Брестская крепость".
      В мастерской № 6 работала Тамара Подольская архитектором. Синий потолок Крытого дворца спорта на проспекте Мира - олимпийского объекта - это ее заслуга.
     Основные мастерские Управления «Моспроект-2» находились в главном отдельно стоящем здании на 2-й Брестской. И главные проблемы там были с канализацией, которая постоянно забивалась. Как объяснил Мальцеву сантехник Зайцев – «у нас коллектив женский, вечно бросают в унитаз прокладки, вату, и еще не поймешь что, постоянно протечки, засоры, ругань, скандалы. . .»
     Еще одна проблема - садоводческое хозяйство. Когда Мальцева впервые туда пригласил председатель СНТ Милькович, Алексей был приятно удивлен порядком и организацией их садоводческого процесса. Среди дачников, а у них, оказывается, была дача Всеволода Боброва, известного футболиста и хоккеиста, и дача молодогвардейки Вали Борц, вышедшей после войны замуж за генерала. Муж ее умер, и она одна жила здесь на даче. У Мильковича было намерение избавиться от этих титулованных, но не имеющих отношения к «Моспроекту –2» дачников. Мальцев сказал ему, что в его лице он не найдет помощника в этом вопросе. Милькович это понял и больше не приставал к Мальцеву с такими предложениями.
         С «Моспроектом-2» Мальцев работал всю Олимпиаду - Алесковский, Голдберг- главный сантехник Москвы, руководитель 10-й мастерской, автор пиктограмм, с ним Мальцев ездил в Ленинград на переговоры с финнами об изготовлении пиктограмм. Много других проектировщиков, с кем работал он сам и его сотрудники работали на олимпийских объектах. И все бы было хорошо, но вот хозяйственная деятельность. . .Это не была стезя Мальцева.

     Апрель прошел в ознакомительной работе с деятельностью проектировщиков. Руководитель Управления Моспроект-2 познакомил Мальцева с главным инженером Диланяном, со своим заместителем Сокольским, с руководителями мастерских. Вскоре Мальцеву было поручено срочно заняться организацией подготовки пионерлагеря к приему детей. Этим делом ежегодно занимался начальник АХО Константин Алексеевич. Раза два Алексей ездил в пионерлагерь, решил несколько вопросов, в основном – по добыче краски и стройматериалов для мелкого ремонта.
      Потом, когда ребята проходили комиссию, Мальцева записали в члены комиссии, и один раз даже пригласили на медосмотр пионеров. Зачем он там был им нужен, он так и не понял, но при нем проверяли какой-то старший отряд. Мальчики заходили в комнату в трусах, а на девочках кроме трусиков были еще и бюстгалтеры. У некоторых девочек ими было почти нечего прикрывать, грудки у них только еще намечались, но порядок – есть порядок.
      Кстати сказать, у некоторых девочек грудки были вполне сформировавшиеся, - у тех, кому было – 13 – 14 лет. Одну такую девочку в соседнем пионерлагере в прошлом году какой-то маньяк изнасиловал и убил, и руководству было строго указано усилить охрану пионерлагеря, одних детей ни в коем случае не выпускать, и смотреть, что называется «в оба».
     Лагерная пора у Мальцева прошла хорошо, замечаний ниоткуда не последовало. На базе «Волна» он попросил во временное пользование новую красивую палатку чтобы в ней ночевать на даче на втором этаже недостроенного дома. А когда он увольнялся из Моспроекта-2, то с Гришей Соколовским Алексей отвёз её обратно Мильковичу. И после этого они пошли кататься на лодке. У Мальцева даже есть киносъемка этого момента. Он тогда снимал эту поездку на 16-ти мм кинокамеру.
      
     В конце года руководитель Управления «Моспроекта-2» Богданов сказал Мальцеву, что должность заместителя начальника управления, на которую тот был зачислен, упраздняют, так как она была выделена Управлению "Моспроект-2" на время подготовки и проведения Олимпиады-80. Мальцеву он предложил стать заместителем руководителя любой мастерской Моспроекта-2. Но в это время Мальцев уже вел переговоры с кадрами Минжилгражданстроя РСФСР о переходе к ним на должность начальника отдела Главстройснаба, где заместителем министра работал бывший его начальник Главмосолимпиады Анисимов.
 
      Осенью 1981-года Алексей впервые приехал на садовый участок вместе со Степаном. Для того, чтобы Главмосолимпиаде выделили садовые участки, Алексей загодя зондировал этот вопрос во Фрунзенском райисполкоме. В итоге уже после проведения Олимпиады было выделено 20 участков для сотрудников Главмосолимпиады и 30 участков для сотрудников Оргкомитета «Олимипиада-80». Головная организация в их кусте организаций Фрунзенского района была «Спецмонтаж», которой вскоре переподчинили и эти участки «олимпийцев». Партком и профком «Спецмонтажа» организовывали через своё руководство помощь садоводам в устройстве дорог и приобретении саженцев. Садоводческое товарищество решено было назвать «Монтажник», - по названию головной организации.
      Бывший начальник Управления комплектации Главмосолимпиады Тыквенко взял организацию садоводческого хозяйства в свои руки. Тем, кто приезжал на субботники и имел к осени по четыре выхода, а таких оказалось четыре человека вместе с Тыквенко, им были выделены участки в облагороженной части этого высохшего болота. Остальным садоводам пришлось тянуть жребий.
      Алексей Мальцев, стоявший у истоков создания всего Фрунзенского куста садоводов, хотел, чтобы сначала на болоте поработала техника, но представители часового завода настояли на том, чтобы участки по организациям распределить сразу, а потом каждый у себя будет заниматься в меру своих сил и возможностей:
      - Знаем мы ваши порядки, - кипятился на общих собраниях будущих садоводов старенький представитель часового завода, - мне скоро помирать, хочется хоть немного в грядках покопаться, а вы как начнете согласовывать -пересогласовывать, и участков от вас не дождешься.
      Вот тогда -то Фрунзенский райисполком и произвёл распределение участков без механической обработки болота с кустарниками и березками, с ямами и оврагами.
      И в 1980 году 30 московских организаций Фрунзенского района во главе с часовым заводом начали выкорчевывать кустарники рядом с шоссейной дорогой местного значения. Сейчас это СНТ «Фрунзенец». Чуть дальше от него расположились ещё 30 организаций во главе Всесоюзного объединения «Каскад». А за ними были участки «Монтажника», в которых растворились оба олимпийских садоводческих коллектива.
      Еще перед жеребьевкой Алексей предложил всем «олимпийцам» получить участки вместе, при встрече делиться воспоминаниями об Олимпиаде-80, но и это его предложение не было принято, - неужели, Алексей, мы не надоели друг другу за эти 4 года. К счастью, жребий свел вместе Мальцевых и Данилиных, их участки оказались рядом.   
     И сейчас, когда Степан Зуев смотрел на участок, который собирался осваивать зять с его дочкой, он только покачал головой: -
     - Да, Алексей, здесь работы – непочатый край.
     - Зато бесплатно. Ничего, - ответил ему Алексей, - глаза боятся, а руки делают.
     Они еще немного походили по участку, срезали несколько березок, прикинули, что ещё можно сделать в следующий приезд и пошли обратно к машине, которую Степан оставил на шоссе, не рискуя ехать по лесной дороге до карьера, как это уже проделали три машины, мимо которых они прошли.
     Когда они подошли к машине и Степан, прогревая свою старенькую «Волгу», проговорил:
     - Вот уж никогда не думал, что снова окажусь в тех местах, где я начинал свою трудовую деятельность в Москве и Подмосковье. Эти места от Алексеево до Ногинска я чуть ли не пешком прошел, пока строили эту дорогу.

                КОМАНДИРОВКИ МАЛЬЦЕВА
               
    Мальцев ездил в командировку в Смоленск сразу после Нового года. Трест Смоленскгражданстрой был настолько не организован, что Мальцеву даже не смогли заказать гостиницу. Ему пришлось снять номер в Интуристе. За три дня командировки он получил ясную картину состояния строительства жилья и объектов соцкультбыта, подготовил справку и согласовал её с начальником ПТО. К справке был приложен перечень необходимых строительных материалов для завершения строительства плановых объектов 1981 года.
       С 8 по 11 января была жуткая метель. Возвращаясь из Смоленска поезд вместо 6-ти часов шел часов 12. Так все было заметено. В вагоне было холодно и свою нижнюю полку Алексей уступил женщине с маленьким ребенком, вернее, пустил их к себе на нижнюю полку, потому что в соседнем вагоне, откуда они пришли было ещё холоднее. Мальцев сидел всю ночь в углу подремывая за столом, а рядом копошилась молодая мамаша с ребенком, который постоянно капризничал.
       Все поезда шли с большим опозданием, а в Москве Алексея ждала Даша, чтобы им вместе ехать на свадьбу Оли Руновой в Бужениново.
      Но всё получилось хорошо, и Алексей с Дашей успели на Ольгину свадьбу. Ольга выходила замуж за Сашу Рунова, с которым она их недавно познакомила. 
      Лена ходила в детский сад. Она росла озорной, непослушной девочкой и постоянно влезала с ребятами во всякие игры, пачкающие одежду. В отличие от чистюли Маши, всегда опрятно одетой, Лена была ей полной противоположностью. Даше приходилось стирать за нею одежду чуть ли не ежедневно, постепенно приучая Лену к порядку.
      Однажды, приведя Лену из садика Даша хотела показать ей мультик, но Лена сказала, что воспитательница её наказала за баловство, и чтобы она мультик вечером не смотрела. Когда Даша на следующий день спросила воспитательницу, правда ли это, то та сказала:
      - В первый раз вижу такого ребенка, который говорит правду.

     Каждый свободный выходной день Алексей решил проводить на своем дачном участке, подготавливая его для приезда семьи. Для начала он решил построить шалаш, который предназначался на четырех человек, чтобы укрыться от дождя, и может быть даже переночевать.
      
      В мае Алексей при поездке на дачу неожиданно встретил в электричке сотрудницу из своего отдела Клепикову. Она тоже ехала на дачу, которая находилась во Владимирской области. Посидели, поговорили на дачные темы. Теперь есть о чем и на работе поговорить. Алексей вышел в Павлово-Посаде, Клепикова поехала дальше.
     В следующий выходной Алексей с Дашей поехали на дачу вдвоем. А детей оставили с Ниной Ивановной и Степаном Егоровичем.
     Алексею местные жители в Алексеево говорили, что в 1978 году лесной пожар подступал к самой деревне. Но пожарные из Электрогорска деревню отстояли, а в лесу до сих пор валяются обгорелые деревья, которые вполне сгодятся для строительства хозблока. Председатель садоводов из «Монтажника» сказал, что горелый лес можно брать для своих нужд, и ругать за него никто не будет.
     Всё лето Алексей использовал всё свободное время для строительства дачи. По генплану в центре участка должен был располагаться дом, а в одном из углов – хозблок. Вот этот то хозблок и начал строить Алексей, чтобы можно было где переночевать первое время.
     Иногда вместе с ним на дачу приезжал Гриша Соколовский на своих «Жигулях», иногда со Светой, иногда один. Он часто помогал перевозить Мальцевым всяческие грузы из Москвы на садовый участок.

      Степан Егорович впервые в этом году появился на садовом участке вместе с Гришей только в августе. Он похвалил и шалаш, который сделал Алексей и столик из березовых палок, и сиденья из тех же березок по обе стороны столика. Понравилось ему и начало строительства хозблока в углу участка.
     Первые соседи с южной стороны Юра и Саша на своем участке отбивали раствор от старых кирпичей. Степан поговорил с соседями и убедился в том, что есть смысл привезти сюда старый кирпич, если невозможно купить новый. К этому времени Степан Егорович был главным механиком управления механизации в Москве и договорился с водителями самосвалов отвезти на садовый участок три машины старого битого кирпича, как строительный мусор. При этом он написал заявление, чтобы стоимость этих поездок удержали из его зарплаты, передав в бухгалтерию наряды с путевыми листами на вывоз отходов битого кирпича на дачу. Бухгалтер удивилась этому и пошла к начальнику докладывать. Начальник управления вызвал Степана Зуева и сказал, что не надо быть святее папы римского. Если шофера возили битый кирпич, освобождая место для строительства, то какая разница, куда они его возили, - на свалку ли, на полигон ли строительного мусора или на дачу.
      А в следующем году после смерти Брежнева Андропов начал «закручивать гайки» и плановичка управления написала в партком заявление, как Степан Зуев воспользовался своим положением, отправив на свою дачу три машины с кирпичом. Когда Зуева вызвали в партком треста для разбора этой ситуации, он спокойно выслушал обвинения в свой адрес и положил на стол наряды и путевые листы вместе с заявлением, в котором он просил руководство принять от него оплату за вывоз битого кирпича.   
     - Я вывез битый кирпич на свой садовый участок и готов был заплатить за него только потому, что он ближе, чем мусорный полигон на 15 километров. Но бывший начальник управления, который ушел на повышение и сейчас работает в нашем Главке, отказал мне в этом. Наоборот, он поблагодарил меня за то, что я нашел место для мусора ближе, чем мусорный полигон. Позвоните ему в Главк, и он подтвердит это. Или вызовите главного бухгалтера управления, которая тогда была свидетелем нашего разговора.
      Секретарь парткома поднял глаза на начальника планового отдела:
     - А вы что скажите на это?
     - Что я скажу. Только одно, что нельзя использовать своё служебное положение в корыстных целях. Может бригада рабочих сидела и отбирала Зуеву кирпич к кирпичику, я же не знаю. У меня тоже есть садовый участок и наша семья спокойно ждет своей очереди на Черемушкинском кирпичном заводе на кирпич. 
     Секретарь парткома, бывший комсомольский работник, карьерист и педант спросил Зуева:
     - У вас есть что сказать по этому вопросу?
     - Да. Завтра я пишу заявление об уходе с работы на пенсию. В прошлом году меня попросили не оформлять пенсию, а развернуть во всю мощь участок алмазного сверления. Сейчас этот участок один из передовых в Москве. Это первое. Второе – я за все свои сорок пять лет трудовой деятельности ни разу не залез в карман государству, не считаю, что и сейчас в этом виноват. И третье – я прошел всю войну от Ленинграда до Берлина, на фронте был командиром взвода разведки полка, и с некоторыми, сидящими здесь, я бы в разведку не пошел…

      После этого парткома Степан Зуев написал заявление об уходе на пенсию. Ещё когда он оформлял пенсию, Даша спросила его:
     - А чем ты, папа, будешь заниматься? Отдыхать?
     - Да, отдыхать. Только отдых для меня – это смена трудовой деятельности.
     - Ну, тогда, я предлагаю тебе съездить во Дворец пионеров на Ленинских горах, записать Машу в какой -нибудь кружок.
     - Хорошо. Только я сначала туда съезжу на разведку, узнаю всё, разведаю, а потом скажу тебе.
      Походив по этажам и всё узнав, Степан Егорович решил узнать заодно что-нибудь и для Коли Соколовского. Там Степан увидел объявление, что производится набор в кружок автодела.
      Степан Егорович решил выяснить что это за кружок и чем он занимается. Он спустился вниз и узнал, что ребята занимаются учебой вождения автомобилей. Там же он узнал, что этому кружку требуется инструктор по автоделу. Недолго думая Степан Егорович решил устроиться во Дворец пионеров инструктором по автоделу. В этот же кружок он записал Колю Соколовского, а ещё раньше записал Машу Мальцеву в танцевальный кружок.

     …Вечером 10 ноября была внезапно отменена трансляция хоккейного матча, а на следующее утро страна услышала щемящую мелодию реквиема, которая предваряла сообщение о смерти Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева…
      И в этот день Алексей Мальцев уехал в командировку в Свердловск. Три дня он ездил по уральским объектам, Реж, Невьянск, Свердловск. Обед в обкомовской столовой, первые упоминания о Ельцине. Тогда 10 ноября, когда Алексей улетел в Свердловск в командировку в трест Свердловскоблстрой, то беседуя с работниками треста он и подумать не мог, что кончилась эпоха Брежнева. Михаил Демин, начальник отдела снабжения треста за так называемым вечерним чаем с водочкой проговорил:
      - Вы нам, Алексей Николаевич, привезли горестную весть о смерти Брежнева. Кто же теперь будет вместо него?
      Алексей пожал плечами, а заместитель Демина Сергей Молоков сказал:
     - Наверное, кто-то лысый. Я думаю, что Андропов.
     - А почему ты так решил, - спросил Михаил.
     - Ну, а как же, ведь с самого начала советской власти страной руководил сначала Ленин (лысый), потом Сталин (волосатый). После него Хрущев –лысый, Брежнев - волосатый. Вот помяните моё слово, Алексей Николаевич, ещё находясь у нас в командировке вы услышите, что генсеком поставят Андропова. У него меньше волос, чем у Гришина или Романова.
      Сергей ещё наполнил рюмки водкой и сказал:
      - Ну, Брежнева мы помянули, а теперь выпьем за нового генсека, кто бы им ни стал. Давайте чокнемся…
     И он первым поднял рюмку. Чокнулись, выпили. Закусывали только пельменями. Ни колбасы, ни чего - либо другого для закуски Алексей на прилавках не видел, когда ходил с ними вечером в магазин. Причем он давно  взял себе за правило, - никогда в командировке не пить за счет хозяев. Поэтому он сразу тогда выложил 5 рублей как бы в общий котел.
     - Я вот что подумал. Пройдет несколько лет, и наш Ельцин тоже может стать генсеком, - задумчиво сказал Михаил Демин.
     - А кто он, этот Ельцин? – спросил Алексей.
     - А вы что, не знаете нашего первого секретаря. Ведь он уже год является членом ЦК.
     - А сколько их членов ЦК, разве всех упомнишь. Лигачев, Романов, Долгих, Суслов, Гришин, Андропов, Горбачев недавно появился, - парировал Алексей, - у нас в парткоме, наверное, и ваш Ельцин висит, но я там редко бываю.
      - У нас про Бориса Николаевича в области легенды ходят. Говорят, что, когда его перевели на работу в обком, он сказал отцу дома, чтобы к нему в обком никто из родственников не обращался ни за какой помощью; что он не терпит блата, всего добивается сам, - сказал Демин, отправляя в рот очередной разваренный пельмень.
      - Ну так флаг ему в руки, - сказал Алексей, вспомнив обкомовскую столовую, в которую водили днем его эти ребята. Столовая была хорошая, ничуть не хуже их московской в министерстве, такие же бифштексы и котлеты.
      - А что стало с домом Ипатьева, в котором была расстреляна царская семья, - вспомнил Алексей давно вертевшийся на языке вопрос.
      - Этот дом снесли, - проговорил Молоков.
      - Мы все были против сноса дома Ипатьева. Ведь к нему стали ходить паломники, - сказал Демин, - мы чуть ли не забастовки устраивали, но обком КПСС сказал, что это Москва приказала снести дом Ипатьева перед Олимпиадой.
     - Тогда, пять-шесть лет назад, о чем только не говорили, вплоть до возрождения монархических идей. Поэтому дом Ипатьева Ельцин и снес по приказу из Москвы. Ведь против лома нет приема, так Алексей Николаевич, - поддакнул Михаилу Сережа.
        Алексей не стал обдумывать сказанное и перевел разговор на другое:
       - Завтра машина то мне будет в аэропорт?
      Молоков и Демин переглянулись друг с другом, и Михаил сконфуженно проговорил:
      - Все три трестовские машины завтра в деле. Мы пытались выпросить для вас легковую машину, но ничего не получилось.
      - Ну и как же мне добираться до аэропорта Кольцово?
      - Нет ничего проще. Отсюда до аэропорта на троллейбусе 20 минут, - вставил Сергей Молоков.
      - А вы, Алексей Николаевич, разве не слыхали гул самолетов порой, - спросил Демин.
      - Слыхал, и не раз.
      - Вот это и есть аэропорт. Так что на троллейбусе будет понадежнее, чем на машине.
     А ведь, действительно, подумал тогда он, на троллейбусе оказалось доехать до аэропорта удобнее и ни от кого не зависеть. И ещё. Тогда свердловские ребята говорили, что распоряжение о сносе Ипатьевского дома пришло из Москвы, но в то же время пройдёт десять лет и Алексей Мальцев сам потом прочитает в «Московской правде», как Ельцин нажимал на председателя Совмина РСФСР Соломенцева, чтобы правительство разрешило снести этот дом. Так ли было или нет, что теперь об этом говорить, но спустя десять лет после этой командировки Алексей вдруг вспомнит и этот разговор, и ему вдруг станет жалко и царя жалко, и всю его семью, главное – девчонок то, царевен за что расстреляли.
     А ещё он узнал, что и Николая П назвали «кровавым» неправильно. Ибо, когда провокатор поп Гапон вел народ к Зимнему Дворцу, Николая П-го там не было, он с семьей был в Царском Селе, а стрелять по народу приказал градоначальник, испугавшись мирной 100 000-ной демонстрации. 

       Ну, это всё впереди, а сейчас после того, как Алексей вернулся из командировки в Свердловск, Они с Дашей поехали на дачу вдвоем на один день. Убрались, забили окна и двери хозблока на зиму. Обратно ехали до Ногинска, а там на экспрессе до Москвы.

      7 мая 1983 года Алексей ездил на дачу один. Когда он шел на участок с каким -то попутчиком, им навстречу попался дачник. Сказал, что сегодня Пасха, большой праздник, а в праздник грех работать. У него в ведре загорелась зола, и он у себя чуть не устроил пожар. Но Алексей с попутчиком не придали значения его словам и пошли дальше. Алексей весь день работал у себя на участке, остался ночевать, на другой день делал лестницу на второй этаж, а к вечеру поехал домой.
      9 мая они все вчетвером, Алексей, Даша, Маша и Лена поехали в Кирилловку отмечать с родителями и родственниками День Победы.
      После того, как они посидели за столом, выпили, поговорили, они пошли на улицу поиграть в мяч. Алексей неудачно упал на срезанный и высохший корень от дедюльника лицом и чуть не попал глазом на этот острый срез. Кровь, паника, праздничное настроение исчезло. Его кое-как отмыли домашние, и они поехали сначала в травмопункт, а потом домой. На работу Алексей не ходил дня три. Да, в праздник грех работать…
     Потом уже, когда Алексей понял, что он пришел к Богу, он снова вспомнил этот случай. Ведь этот момент можно рассматривать и так, что Ангел-хранитель так повернул Алексея при падении, что он на этот дедюльник попал не глазом и сохранил Алексею зрение. А сколько за всю жизнь было таких ситуаций, когда было присутствие Ангела – хранителя во время травм и в других жизненных ситуациях.

       Летом 1983 года по приглашению брянских родственников в Брянск поехала Нина Ивановна со всеми Соколовскими. Нина Ивановна сидела рядом с Гришей, а Света со своими мальчишками – на заднем сиденье. В Брянске им обещали дать яблок и груш с собой в Москву, потому что там созрел у них богатый урожай.
      Когда их машина проехала мимо памятника шоферам, погибшим в годы войны, маленький Толик закричал:
      - Полуторка!
      - Ну, полуторка, а чего кричать то, - спокойно сказал сыну Гриша, а потом сообразил спросить у Толика:
     - А ты откуда знаешь, что это полуторка?
     - Коля показывал военные машины.
      
      Когда они подъехали к дому, где жили Замараевы, дядя Жора посоветовал Грише поставить машину на платную стоянку, чтобы не угнали. Мало ли что…
      Вечером разговоры, воспоминания. Особенно дядя Жора часто вспоминал и жалел своего племянника Никиту, которого дружки убили три года назад:   
     - Никита тогда выиграл 1000 руб по денежно вещевой лотерее и сказал своим собутыльникам, что спрятал эти деньги на даче, когда они стали приставать к нему –мол, надо этот выигрыш обмыть. Да и поделиться бы не мешало, - куда столько много одному то. Короче, после очередной пьянки убили они его и после того, как убили Никиту, его дачу вверх дном перевернули, искали, искали деньги, но так и не нашли и со злости летний домик на даче подожгли. Пожарные хоть и успели потушить, но до сих пор торчат там одни головешки. Конечно, этих дружков - пьяниц посадили. Один, говорят, там на зоне и умер. Жена Никиты Нюра на дачу не ездит, одна мальчишку воспитывает. Мы с Зиной были в прошлом году, собрали яблоки, у них был хороший сорт, мельба. Если хотите, мы и к ним на дачу съездим за этой мельбой, и у нас возьмёте грушовку.
      - Как скажете, -согласилась Нина Ивановна.
       На другой день дядя Жора позвонил Нюре, жене своего погибшего племянника, рассказал про московских гостей, что к нему в гости приехала Нина Ивановна, бывшая жена Дмитрия Астахова:
     - Нюра, мы хотим к тебе приехать за яблоками, если ты не будешь их собирать. Ты была на даче то у себя?
     - Нет, дядя Жора, пропади она пропадом эта дача. А с тётей Ниной и мне хочется пообщаться, поговорить.
     - Ну, тогда, может на даче у тебя и встретимся, там и поговорим.
     - Хорошо, Антошка то мой в пионерском лагере, я одна тогда приеду.
   Минут через тридцать они на двух машинах подъезжали к даче Никиты Замараева. Открыв калитку, дядя Жора увидел уже знакомое по прошлому году запустение участка, заросшего травой чуть ли не до пояса. Замараевы и Соколовские, - все осторожно вступили на заросший травой участок. В это время подъехала и Нюра. Она обнялась с Ниной Ивановной, как давно не видевшие друг друга хорошие знакомые. Потом все стали собирать яблоки.
    У забора из-за заросшей травы проглядывала большая собачья конура. Пока взрослые занимались сбором яблок Толик подошел к собачьей конуре и заглянул внутрь. Внутри конуры росла трава, а сверху спускалась какая -то желтая веревочка или шпагат. Толик потянул за эту желтую веревочку и вытащил наружу какой -то пакет, перевязанный этой желтой веревочкой. Он подошел с этим пакетом к Нюре и спросил:
     - А что это у вас лежит в конуре?
     Нюра опустила ведро с яблоками на землю, взяла у Толика пакет и стала снимать желтую веревочку. Из полиэтиленового пакета она достала газетный сверток, и развернув его, увидела пачку денег.
     - Так вот куда Никита спрятал свой выигрыш, - воскликнула она.
      Все сразу обернулись на её голос.
     - Что там у вас нашлось? - спросил дядя Жора.
      Света с Гришей тоже подошли к Нюре.
     - Вот, Толик клад нашел, - воскликнула Нюра, - деньги Никита три года назад спрятал в собачью конуру, к Рексу. Видимо посчитал, что это самое надежное место. Эти пьянчушки, что Никиту убили, они и Рекса тогда убили, а вот в конуру заглянуть не догадались…
     - Да, - сказала Нина Ивановна, ситуация, как будто, Нюра, тебе Никита с того света привет прислал.
     - Да, что ты, Нина, я теперь должница перед Толиком. Если бы не он, этих денег я бы и не увидела. А теперь Антону точно велосипед куплю…
     Нюра ещё раз пересчитала деньги и подойдя к Свете, протянула ей 100 рублей со словами:
     - А это Толику на подарок …
     Наблюдавший со стороны всю эту картину Коля Соколовский негромко сказал отцу:
     - Вообще то за находку клада 25 % положено.
     - А тебе то что, тоже мне, грамотей нашелся. Не ты же нашел этот клад, да и не клад это, а заначка. Так что Толику сильно повезло.

      Тетя Зина между прочим спросила Свету, не хочет ли она с Гришей съездить в Чехословакию к находящимся там в командировке Кате и Диме Филимоновым.
     - Я бы с удовольствием поехала, да и Гриша тоже, но нас не выпустят. Он в режимной организации работает, а я в Военпроекте, - ответила Света.
     - Да, жалко.
     - А пусть Катя пригласит Мальцевых Дашу с Алексеем. Их то пустят за границу.
     - Хорошо, я напишу Кате об этом.

     А Алексей в это лето всё свободное время и даже отпуск проводил на даче. К осени на месте хозблока в углу садового участка появился 2-х этажный домик размером 5х3 метра обитый половинками брёвнышек. Алексей пилил упавшие после лесного пожара деревья длиной по одному метру, потом колол их с помощью клиньев вдоль пополам и этими половинками обил домик с трёх сторон, а пазы между бревнышками он проконопатил высушенным мхом. С четвертой стороны, где была входная дверь, Алексей обил домик досками, которые они с Гришей привезли на Гришиной машине.
      Когда Соколовские вернулись из Брянска, Гриша со Светой и ребятами
снова стали в выходные приезжать на дачу и помогать Алексею в огороде.
      В самом начале освоения участка у Мальцевых с Соколовскими была договоренность строить дачу совместными усилиями, причем Соколовские в строительстве участвуют только эксплуатацией машины, не вкладывая финансовых средств.
     Так продолжалось недолго и года через три Гриша Соколовский с помощью Алексея приобрел себе свой свободный участок, нанял мастеров, и те за два года и большие деньги построили Грише на этом участке два дома, теплицу и сарай со встроенным душем. Так что с тех пор ночевать у Мальцевых им больше не приходилось.

     У Алексея на работе в Минжилгражданстрое РСФСР есть рядом с Главстройснабом Транспортное Управление. Там работали хорошие ребята Долгов, Дубков, Костров, Казаков. Возглавлял это управление Келиберда. Особо дружеские отношения у Алексея сложились с Казаковым.  Как-то Алексей разговорился с ним, что вот, мол, строю дачу, а добираться туда затруднительно. На это Казаков спросил - 
       - А грибы и ягоды у вас в лесу есть?
      -  Конечно, есть, - говорит Алексей.
      -  Ну тогда поехали на моем «Запорожце».
      И они договорились поехать на дачу в ближайшую пятницу. У Мальцевых Маша была в пионерском лагере, Лена в выездном садике вместе с Толиком Соколовским, а Степан Егорович с Ниной Ивановной поехали к Масловым в Ашутинскую. Поэтому с Казаковым должны были поехать только Алексей с Дашей, которая дома на Ленинском проспекте ждала звонка от мужа.
      В 17.30 Алексей позвонил Даше, чтобы она ехала к метро «Шоссе энтузиастов», а в 18.20 он отъехал с Казаковым от Министерства.
      В 18.30 на ул.Горького, напротив магазина «Пионер» в их «Запорожец» сзади въехал таксист. А Даша в это время ждала их, согласно договоренности, у метро «Шоссе энтузиастов» и нервничала. В 19.45 она, не дождавшись ребят, поехала домой, и из дома стала повсюду звонить, разыскивая Алексея, - ведь в то время мобильных телефонов еще не было. Гаишники продержали их до 20.20 часов, оформляя документы о столкновении. В 21.00 Алексей с Казаковым был у метро «Шоссе энтузиастов», но Даши там уже, конечно, не было. Алексей оттуда дозвонился домой, услышал Дашин голос, переговорил с ней, успокоил ее и всё объяснил. Он сказал, что не мог уехать от Казакова, так как  стал свидетелем ДТП. И они с Казаковым поехали на «Запорожце» к ним домой на Ленинский проспект, переночевали там, а утром втроем поехали на дачу.
       В этот день Алексей делал пристройку, но больше снимал колорадских жуков с картошки. Даша часок прикорнула на солнце, и у нее обгорели руки и лицо. Володя Казаков ходил в лес, наткнулся на сучок глазом. Глаз у него покраснел…
       С дачи они выехали поздно, где-то в 21.00. Недалеко от карьера на лесной дороге они капитально застряли в большой луже, которую утром спокойно проехали. Алексею пришлось возвращаться на дачу за лопатой и сапогами. Больше часа они еще ковырялись в этой яме, пока не помогли проезжавшие машины. Дома они были около часа ночи.

     Управление лесного хозяйства Иркутска располагалось в центре города. Алексей Мальцев прилетел в командировку в Иркутск вечером и сразу направился в общежитие УМТС облисполкома, где ему уже было забронировано место. Устроившись в своей комнате, он вышел на кухню заварить чаю к ужину, продукты к которому он заблаговременно привез с собой. На кухне с ним разговорился такой же командировочный и даже однофамилец, прибывший по своим делам Олег Мальцев.
      - Слушай, Алексей, ты – Мальцев и я Мальцев, ты из Москвы, а я из Владивостока, практически с разных концов Союза и оказались мы здесь в Иркутске, у Байкала. Я считаю, это дело надо отметить, а ты как думаешь? – спросил Олег.
      - Собственно говоря, отметить то можно было бы, но где взять горючее сейчас в это время, - проговорил Алексей.
      - Как где, у меня. Я здесь рассчитываю проторчать целую неделю, поэтому я подготовился основательно. А одному пить, как -то не получается.
      - Ну тогда пойдём в мою комнату. Я кое-что купил на аэровокзале, да жена с собой дала, попробуешь её кулинарию.
      Алексей и не заметил, как в разговоре они перешли на «ты». Он рассказал Олегу, что руководство Главка послало его пробить четыре вагона подтоварника для республик Северного Кавказа.
      - А я не по этой части. Леса то и у нас полно. Я приехал пробивать оборудование. Вот, давай и выпьем за наши с тобой успехи в этом деле, - сказал Олег, распечатывая бутылку «Зубровки».
      - У вас во Владивостоке тоже есть «Зубровка»? Я её в Москве уже лет 10 не видел, - проговорил Алексей.
      - По мне водка, она и есть водка, а на этикетку я внимания не обращаю.
      - Ну не скажи. Вот «Лимонная» мне очень нравится. Тоже редко бывает. А еще иногда мы с тестем «Кубанскую» покупаем, тоже хорошая, - сказал Алексей, раскладывая свои московские разносолы.
      С Байкала подул резкий порывистый ветер. Алексей встал и закрыл плотно окно:
      - Погода то портится, как бы завтра дождя не было…
      - А здесь в это время часто бывает плохая погода. Я здесь не первый раз, - проговорил Олег, закусывая сырокопченой московской колбасой, - не в ГУМ,е ли её покупали?
      - Нет, не в ГУМ,е. Рядом с домом в магазине. А почему ты про ГУМ то спросил?
      - К слову пришлось. Там, где я живу во Владивостоке, рядом магазин, его почему -то ГУМ по -московски называют. Вот в вашем ГУМ,е в Москве привидений нет, а в нашем есть, поговаривают…
      - Я думал, ты расскажешь про бухту «Золотой рог», про остров Русский проговорил Алексей с ходу вспоминая главные достопримечательности столицы Приморья, - а ты на ночь глядя про какие-то привидения.
      - У нас чего только нет. Вот ты упомянул остров Русский. У нас очень
популярна такая история. Говорят, что глубоко под городом проложен тоннель, ведущий на остров Русский. По словам местных жителей, чуть ли не у каждого второго дедушка или какой-то знакомый принимал участие в строительстве на острове, а возили их туда по суше, значит по тоннелю. А какие ещё могут быть варианты?
    - Ну, может быть, такой вариант, когда море замерзает и можно добраться по льду, например….
    - Ну, не знаю, - ответил Олег.
      После третьей рюмки Алексей спросил Олега про золото Колчака и царское золото:
     - Это одно и то же, или разные вещи. Я вспомнил фильм «Золотой эшелон». Там ведь об этом золоте идет речь? Или Колчак имел к нему какое –то отношение.
    - Понимаешь, Леша, у нас по Владивостоку ходят упорные слухи, что в микрорайоне «Миллионка» спрятаны сокровища. И клад не один, золота в недрах хватит для обогащения многих смельчаков. Кто-то говорит, что это сокровища самого адмирала Колчака, другие уверены, что в начале XX века разбойники припрятали там награбленное. Так или иначе, во Владивостоке реально немало местных и заезжих авантюристов, мечтающих найти клад. Но я не авантюрист, и на такие слухи не поддаюсь…
      Постепенно беседа двух снабженцев перешла, как у нас это часто водится в таких случаях, на политические темы. Алексей сообщил, что в Москве уже появилась водка «Андроповка». Когда речь зашла о новом генсеке, Олег спросил Алексея:
      - Недавно наши сбили южнокорейский пассажирский Боинг. Это правда, что сам Андропов дал команду его сбить.
      - Я не знаю. На работе говорят то же самое, что и по телевизору. Людей жалко, - сказал Алексей.
      - У моего начальника племянник участвовал в подъеме людей, их вещей и частей самолета. Так вот, он потихоньку сказал, что людей в месте падения самолета не обнаружили, - проговорил Олег, разливая в стаканы остатки «Зубровки».
     - Может не там искали…
     Алексей почувствовал, что бутылка на двоих, даже при хорошей закуске, для него все-таки много. Об этом он и сказал Олегу:
     - Завтра мне к начальнику лесного хозяйства. Как бы не проспать…
     - Мне тоже рано вставать. Ладно, давай, кто первый встанет, тот и будет второго будить, - отозвался Олег.
     - Хорошо, - подытожил разговор Алексей, убирая со стола.

     Наутро Алексей встал с головной болью. Выпил таблетку цитрамона, - стало полегче. В дверь постучал Олег:
      - Вставай, москвич, нас ждут сейчас в Иркутске великие дела, - пафосно прогудел он из- за двери.
      - Встаю, - пробурчал Алексей с досадой, из -за того, что дал вчера уговорить себя так много выпить…
      Олег Мальцев уехал по своим делам раньше Алексея, и тому ничего не оставалось как начать собираться на прием к начальнику управления лесного хозяйства.

      Когда Алексей пришел в Управление лесного хозяйства, в приемной его встретила секретарь начальника Управления словами:
      - Юрий Петрович будет через полчаса. Он находится в горкоме партии.
      - Хорошо. Здесь его можно подождать?
      - Конечно, - ответила секретарь.
      Минут через пять в приемную заглянула женщина и спросила:
      - Надюша, Юрий Петрович ещё не приехал?
      - Нет. Но он скоро будет.
      Вскоре за окном начался дождь, на улице потемнело, секретарь встала из-за пишущей машинки и зажгла в приемной свет.
      - Такая дождливая погода у вас в Иркутске из-за Байкала? – спросил Алексей секретаршу, чтобы не сидеть молча.
      - Ну, почему, - ответила она, - у нас и солнечная погода бывает…
      - Что-то с трудом верится.
      - А во что вам верится без труда? – поставила Алексея в затруднительное положение Надежда.
      Единственно, что он смог выдавить из себя:
      - Не знаю.
      В дверях в мокром плаще появился высокий моложавый мужчина. Секретарша Надежда проговорила:
      - К вам посетитель из Москвы, Юрий Петрович.
      - Здравствуйте Юрий Петрович, -поздоровался с вошедшим Алексей.
      - Здравствуйте, проходите. Ну и погодка.
      В разговоре с начальником Управления лесного хозяйства Алексей Мальцев между делом пожаловался, что Госплан СССР львиную долю ресурсов выделяет союзным министерствам и ведомствам, а организациям РСФСР остаются крохи. К этой мысли он пришел, когда близко познакомился с ребятами из Госплана РСФСР. Поэтому 4 вагона строевого леса, за которыми его послали из Москвы, были крайне необходимы кавказским трестам.
      - Да, - сказал начальник управления, - вы правы. По опыту знаю, что союзные ведомства имеют больше фондов, чем республиканские. Единственно, что я могу сделать сейчас для вас, это при вас позвонить в леспромхоз и дать команду в ближайшие день- два отгрузить 4 вагона Минжилгражданстрою РСФСР.
       С директором леспромхоза начальник управления разговаривал минут пятнадцать, вначале обговорил свои внутренние вопросы, а потом спросил:
      - К вам поступила разнарядка на четыре вагона леса для треста Каббалкгражданстрой?
      - Да. Она лежит пока на очереди на следующую неделю.
      - Понял. Перетащи оттуда пару вагонов для этого треста на завтра- послезавтра, а ещё два – оставь там, на следующей неделе.
      - Я постараюсь. Тем более, что вагоны на Кавказ у меня заказаны, лишь бы железнодорожники не сорвали.
      Алексей записал номер телефона директора леспромхоза для того, чтобы потом из Москвы позвонить и узнать номера вагонов с лесом, когда они будут отправлены на Кавказ. Это для того, чтобы потом ежедневно звонить в МПС и прослеживать судьбу вагонов с лесом.
      Начальник Управления переговорив с директором леспромхоза положил трубку, и как бы продолжая ранее начатый разговор, сказал:
      - А вообще- то бесхозяйственность у нас на трассе БАМ жуткая, вся трасса завалена металлопрокатом, стройматериалами, шпалами, все валяется по всей трассе, где, чьё, - поди разбери.
     - У нас в Москве и на периферии тоже на стройках бывают такие случаи бесхозяйственности. Сколько раз так бывало, приеду на объект, который уже подготовлен к сдаче в эксплуатацию, смотрю – и территорию уже облагораживают вокруг дома, а из -под земли то арматура торчит, то угол железобетонной плиты выпирает…
       Поговорив ещё немного с начальником управления Алексей поблагодарил его и вышел в приёмную.
       - А вот я верю, - как бы продолжая разговор, сказала Надежда, - что завтра, в субботу хоть на пять минут, но обязательно будет солнце.
       - Это хорошо, мне завтра улетать, до свиданья, - попрощался Алексей с Надеждой и поехал к себе в общежитие УМТС облисполкома готовиться к отъезду домой.
      
      Алексей, получив гарантию того, что вагоны с лесом скоро пойдут по назначению, наутро улетел в Москву. В это же время как бы по проторенной дорожке в Иркутский леспромхоз был направлен из Нальчика начальник УПТК. Прибыв в леспромхоз, он сразу обратился в дирекцию насчет 4-х вагонов леса. Но в дирекции представителю из Нальчика показали телеграмму, в которой руководство лесного хозяйства области требовало немедленно отгрузить 4 вагона леса Украине. В разговоре начальник УПТК из Нальчика выяснил, что после Мальцева в Иркутское управление лесного хозяйства пробивать вагоны с лесом приехал сам начальник Госснаба УССР Мостовой Павел Викторович. Об этом он позвонил и в Нальчик, и в Москву.
     Алексея Мальцева вызвал начальник Главстройснаба Министерства Буряков. Он обрисовал обстановку и сказал:
      - Я понимаю, Алексей Николаевич, что тебе с Мостовым тягаться трудно. Но делать что-то надо, Северный Кавказ сидит без леса.
      - Давайте сегодня пошлём телеграмму за подписью нашего Министра или Начальника Госснаба РСФСР.
      - Хорошо. Готовьте телеграмму, а я завтра буду в Госснабе РСФСР и там подпишу её у руководства.
     На другой день Алексею Мальцеву позвонил из Нальчика управляющий трестом и сказал, что его представителю в Иркутске удалось отгрузить первый вагон леса. Он там будет сидеть до тех пор, пока не отгрузит все четыре вагона.
     - А как ему это удалось? – спросил по наивности Мальцев.
     - С помощью ящика коньяка, - ответил управляющий и положил трубку.

      В феврале 1984 года Алексею пришла открытка, что можно забирать кирпич красный в количестве 2000 штук, на получение которого Мальцевы стояли в очереди около трех лет. 18 февраля Алексей и Степан Егорович поехали на Черемушкинский кирпичный завод за кирпичом. Чуть позже туда же подъехал и Гриша Соколовский. Им оформили документы, погрузили кирпич, Алексей сел рядом с шофером, а Степан Егорович сел в машину к Грише, и они колонной из двух машин поехали на дачу.
       У Алексея никак не выходила из головы картина на кирпичном заводе, пока они ждали погрузку и документы на кирпич, Алексей смотрел как девушка – лимитчица поливала из шланга водой только что выкатившуюся вагонетку с кирпичом после обжига. Что же это за технология то такая, ведь остывание кирпича после печи должно происходить медленно, несколько часов. Хорошо, хоть им погрузили видимо вчерашний холодный кирпич…
      Когда приехали на место, Алексей с Гришей стали скидывать кирпич прямо у дороги, до вечера успели сложить в штабель 385 штук, остальное надо было складывать в ближайшее время.
    На участке было снега по колено. У печки оказалась сломана одна ножка. Осел правый угол сарая, в последствии ставшего их домом. И еще почему -то оказался сломанным замок у ящика с газом.
     К вечеру вернулись домой и отметили день рождения Нины Ивановны.
     Через неделю они в том же составе снова поехали на дачу. На даче перетаскали кирпич, сложили, укрыли, завязали. Алексей подложил кирпич под дом. С Гришей на машине привезли доски, рейки, и разный хлам, накопившийся за зиму в квартире для возможного применения на даче.

     В марте Дашу и Алешу Мальцевых пригласили в ЧССР брянские родственники Димы Астахова Филимоновы.
     Алексей написал заявление на отпуск на месяц, а Даша у себя на работе оформила отпуск за свой счет на две недели. Получив загранпаспорта и заграничные деньги они купили билеты на поезд Москва – Прага. Поезд в Чехословакию отходил с Киевского вокзала. Брянск-Киев-Чоп. Алексей с Дашей переживали, что их будут тщательно проверять и может быть как -то накажут, за то, что они везли в Чехословакию лишнюю бутылку водки. В Чопе в купе зашли таможенники или пограничники, кто их разберет, проверили документы мимоходом и пошли дальше. Алексей заметил, что в Чопе их поезд разделили пополам и вторую половину поезда загнали на параллельные пути. Алексей с Дашей видели из своего купе, как таможенники и пограничники «трясли» путешественников в другом вагоне, стоявшем напротив их – обыскивали женщину, по виду армянку, с раздеванием и распушением густой копны волос.
     - Наверное ищут драгоценности, - сказал Алексей Даше. Она, ни слова не говоря, пожала плечами, впервые видя подобную картину. Действительно, стоило ли переживать в этом случае из-за лишней бутылки водки, которую они везли Филимоновым из Москвы.
      Следуя подробным указаниям Димы Филимонова в Праге на вокзале Мальцевы нашли автобус, который отправлялся до Стракониц. «Злата Прага, красавица Прага, золотая подруга Москвы» всё время звучало у Алексея в ушах, когда они со множеством коробок с подарками из Москвы сели в этот автобус. «Вот она, какая Европа, - думал Алексей, глядя в окно».
     Диму и Катю Филимоновых Алексей и Даша впервые увидели два года назад, когда они оформлялись в эту загранпоездку. В тот день Филимоновы и Мальцевы гуляли по Москве, катали детей на карусели, - Мальцевы – свою трех летнюю Лену, Филимоновы – четырехлетнюю Юлю. В загранкомандировку Филимоновы с дочкой уехали от ВО «Станкоимпорт» и в чешском городе Вымперке они были единственные русские. Сейчас Катя беременна вторым ребенком.
      Часа через полтора Мальцевы приехали в Страконицы. И опять у Алексея в голове закрутилось название прочитанной в детстве сказке «Волынщик из Стракониц». И смотрит он – прямо к автобусу подходит Дима Филимонов.
      - Привет. А вот и мы.
      - Привет. Как доехали?
      - Хорошо. Всё как -то необычно.
      - Конечно необычно. Это же заграница.
      Алексей и Даша пошли в след за Димой к машине, за рулем которой сидел молодой парень. Он поздоровался с москвичами за руку, сказав по-русски с мягким акцентом:
      - Здравствуйте…
       И стал помогать расфасовывать коробки москвичей в обширном салоне автомобиля.
       Ещё через час они подъехали к Вымперку.
      - Вот здесь мы и живем, - сказал Дима, показывая на небольшой четырех этажный панельный дом с одним подъездом. На третьем этаже жили Филимоновы. Приветствия, объятия, вопросы, ответы. С одной стороны – всего то второй раз в жизни и виделись, но всё же родня какая-никакая. Впрочем, Катя по свойски встретила и Дашу и Алексея, а главное, их встретила шестилетняя Юля с такой радостью, как будто и не было этих двух лет разлуки.
     Вечером за чаем Катя рассказывала москвичам и о своей беременности, и про свою дочку Юлию, какие она делает успехи в познании чешского языка.
     - Представляешь, Даша, хожу я по магазинам с Юлей, читаю этикетки и порой не понимаю, а Юля тут же как переводчик. У них в саду был праздник 8 марта, и была там какая –то комиссия по образованию. И Юля заняла первое место и по пересказу сказки и исполнению песни. И когда эта комиссия узнала, что Юля – не чешка, а русская, она была так удивлена – это феноменально!
      Вечером второго дня Дима повел Алексея, как бы это по русски сказать – в пивную, а по чешски – в ресторацию.
     В Москве Алексей иногда употреблял пиво – оно в основном было одно, жигулевское, а здесь 12 сортов.
     - Ну и с какого начнем, - спросил Дима.
     - На твой вкус, - ответил Алексей, -мне все равно, я не очень большой любитель пива.
     - Ну поехали…
      И Дима постарался. Они выпили по четыре больших кружки чешского пива за вечер. Такого удовольствия от пива Алексей не получал никогда. Домой они еле шли, разговаривая о всякой всячине. Алексей знал, что Дима представляет здесь советские машины по деревообработке, что через полгода кончается трехгодичный контракт, а через две недели Катя должна лечь в роддом и родить им, Филимоновым, второго ребенка; чехи говорят, что будет мальчик…
      Две недели пролетели так быстро среди походов по магазинам, что Алексей не успел толком и оглядеться в Вымперке. Ему понравилась квартира, где жили Филимоновы. Представьте себе в плане большую букву С, где по порядку идут прихожая, гостиная и кухня, а центре этой буквы С туалет с ванной. Причем Алексей только здесь увидел – входишь из прихожей в туалет, свет включаешь, проходишь насквозь через ванную комнату, выходишь в кухню, свет выключаешь. И свет выключается и туалете и в ванной.
      Этот метод включения и выключения света Алексей применил позже у себя на даче -  на первом этаже включаешь свет на втором этаже, а когда поднимаешься на второй этаж по лестнице, там уже светло.
      Дима свозил Мальцевых в музей стекла, в Шумавский парк, Катя ходила с ними по магазинам; у Даши был большой список покупок, составленный Ниной Ивановной, в котором были и чешский хрусталь, и ковер. Кроме того, Соколовским и своим детям они купили чешские пеналы, которых в Москве не найти, всякие сладости и кубика Рубика.   
     В Вымперке, где жили Филимоновы, их соседи и люди в городе относились к русским, очень хорошо, но в Праге, когда Мальцевы возвращались в Москву, продавщицы, услышав русскую речь, чуть ли не отворачивались от них. Как понял Алексей, это были отголоски 1968 года. И тем не менее, им в Чехословакии понравилось.
      А вот в Москве по возвращении из Чехословакии началось что-то странное. Во первых, Мальцевы пробыли у Филимоновых не месяц, а только две недели, потому что на следующий день после их отъезда Катю Филимонову Дима отвёз в роддом.
      Алексей Мальцев, выйдя на работу во время оформленного отпуска договорился, что эти дни ему дадут отгулять летом. В парткоме его пожурили за то, что он использовал все инвалютные деньги и пробыл в ЧССР не месяц, а только две недели.
      - Человек, который давал нам вызов в гости, лёг в роддом неожиданно. И что нам там дальше делать?
      А вот Даше досталось на работе больше от начальства чем Алексею, потому что она написала заявление на отпуск на две недели за свой счет, а инвалютных денег получила на целый месяц. Она не член партии, её в партком не вызывали, но профсоюзный деятель ей сказал:
      - Дашенька, пойми, пришла бумага из органов, мы должны как-то на неё отреагировать. Вы с мужем, наверное, не привезли тем людям, которые отправляли вас за рубеж никакого подарка.
      - Нет, не привезли ничего. Да мы и не знали, что им надо что-то давать…

     Дачный сезон в этом году Алексей открыл 15 апреля. Он поехал на дачу один, без ночевки и в этот день он установил своеобразный рекорд – добрался до дачи общественным транспортом за 3 часа, успев утром на владимирскую электричку.
     А в следующие выходные Даша предложила всей семьей сходить в кино, и не просто в кино, а в стереокино на Калининский проспект. Алексей пошел побыстрее за билетами, а Даша, Маша и Лена шли за ним не спеша. И по дороге к ним подошли журналисты и стали брать интервью. Потом это показывали по телевизору в день печати. Дашу и Лену вырезали из репортажа, а Машу оставили. Её журналисты спросили, какие газеты ей нравятся, и что конкретно. Она ответила, что ей очень нравится последняя колонка в газете «Труд». Эту передачу по телевизору видел Гена Тихомиров и он узнал всех Мальцевых.
     Билетов в кино не было. Алексей пошел навстречу своим женщинам, и они –Даша, Маша и Лена наперебой стали рассказывать ему об этом интервью.

     9 мая 1984 года. У Мальцевых это давно уже стало традицией собираться в этот день в Кирилловке. Все шестеро сестер и братьев вместе с семьями приезжают со всех концов Москвы и Подмосковья. Их мама, которая после смерти Николая Павловича живет у своей старшей дочери Валентины, приезжает вместе с Валентиной и Валентином Волковыми раньше всех, в апреле. Валентина с мужем занимаются огородом, а мама в меру сил и возможности помогает им в ведении хозяйства и наведении порядка после зимы. Валентин по осени сливает воду из отопительной системы перед отъездом к себе в Подлипки, приезжает его старший сын и забирает на зиму всех стариков.
      Второй как правило приезжает старшая сестра Алевтина Сапожкова. Раньше она иногда приезжала со своей дочкой Наташкой Сапожковой, стюардессой заграничных авиалиний, но с некоторых пор для Наташки стало неинтересно посещать деревню. Когда ещё был жив Николай Павлович, а Наташка была по моложе и ещё не так воротила нос от деревни, она даже как то раз привезла из-за границы деду с бабкой игральные пластмассовые карты, чтобы они играли в «дурачка» долгими зимними вечерами.
      После Алевтины мама, выходя на переда встречать гостей, замечала, как от остановки автобуса шел к ним Николай и Надежда Мальцевы. Но это было, когда ещё был жив муж, Николай Павлович. А сейчас все гости идут сначала на кладбище в Черкизово к отцу, там рюмкой – другой поминают его, наводят порядок на могилке после зимы, и потом уже все вместе идут пешком в Кирилловку, как и положено по Ленинградке навстречу движению, в центре деревни включают кнопочный светофор, который сразу останавливает поток машин в обе стороны, и Аля Сапожкова, Мальцевы, Тихомировы и Геллеры всей своей большой массой переходят Ленинградку, спускаются вниз от греха подальше и шагают к родительскому дому.
      А в этот раз Мальцевых Алексея и Дашу с детьми привез на своей машине «Волга» -21 Степан Егорович. После похорон Николая Павловича в 1978 году Степан Егорович в Кирилловке больше не был. А сегодня они приехали прямо со своей дачи, и вечером поедут в Москву, ведь завтра на работу.
      День был солнечный и теплый. Женщины накрыли клеенкой большой стол на передах и старыми накидками обернули скамейки с двух сторон стола. Все приезжие вынимали из сумок привезенную с собой снедь, - салаты, закуски, спиртное. Степан был единственным из мужчин, который сегодня не притронется к рюмке – ему вечером везти семью своей дочери домой. Нина Ивановна с семьей Светы осталась на даче и тоже вечером Гриша Соколовский привезет их в Москву.
      Валентин Волков был родом из Черкизова. Поэтому 9 мая он ежегодно ходил туда к памятнику, где встречались ветераны- односельчане, выпивали там в память о погибших и не вернувшихся с войны, а потом он приходил в Кирилловку в самый разгар празднования Дня Победы.
      Когда он пришел, Николай Мальцев рассказывал об одном интересном случае, с которым он столкнулся в прошлом году:
      - Я ехал в деревню Рябинки в мае прошлого года чтобы пригласить родственников супруги на мой 50-летний юбилей к 22 мая. Зайдя в вагон, я сел на свободное место рядом с мужчиной моих лет. Напротив нас сидели муж с женой, жена была одета в легкое платье и светлую кофточку, из под которой виднелись какие то желтые бусы или ожерелье. Мужчина, рядом с которым я сел, время от времени смотрел на эту женщину и на это ожерелье. Кстати, он первым со мной познакомился, назвался Сергеем. И предложил сыграть в шахматы. Я заметил, что мужу этой женщины не понравились постоянное разглядывание соседом его жены и он в вежливой форме спросил Сергея, что это он пялится на Татьяну.
      - Так её Татьяной зовут? – удивленно воскликнул Сергей и добавил, - да и по другому и быть не могло. И в задумчивости потер затылок.
      - Да что все это значит? – начал закипать муж.
      - Я прошу прощения, - сказал Сергей, - но можно спросить у вашей Татьяны – нет ли у неё на бедре, вот здесь, - и Сергей показал на своё бедро, - следа от пулевого ранения.
      Молчавшая до сих пор Татьяна посмотрела на мужа, на Сергея и спокойно сказала:
      - Шрам есть, он небольшой, - и сделала движение будто приподнимает платье, но рука мужа легла на её руку, прижав её к бедру.
     - Ну и что дальше, - спросил он голосом, не обещавшим ничего хорошего.
      Но Сергей, не обращая внимания на его реплику, сказал:
     - А это означает, что в июле 1941 года меня, мальчишку 9-ти лет и вашу  6-ти летнюю Таню вместе с нашими мамами, как членов семей военнослужащих на советской границе, расстреляли бандеровцы. Перед расстрелом моя мама подняла суматоху и мне удалось бежать. К вечеру, когда я вернулся к оврагу, где были все убитые, я услышал Танин голос, вытащил её из под её мёртвой мамы и перевязал своей майкой её ногу. Мы с ней к ночи добрались до хутора, где была баба Дуня. Она Таню оставила себе вместо погибшей её внучки, а мне, опасаясь бандеровцев, велела идти в Россию. И тогда на Тане были эти бусы её мамы, вот эти самые бусы, что на ней сейчас, на которые я и пялюсь, дорогой товарищ муж!
      - Вообще то меня Юрой зовут, - сбавил тон муж Тани. И уже обращаясь к ней, он спросил:
     - Танюша, как такое может быть?
     - Я не помню, Юра. Я хорошо помню только детский дом, а до детского дома какие -то смутные воспоминания о военном городке, о маме, о папе, как я трогаю его три блестящие полоски на гимнастерке. Помню пыльную дорогу, по которой я шла недалеко от девочки Кати и братика её Сережи с нашими мамами. Потом стрельба, огонь, боль и я ничего не помню. Потом куда -то мы с Сережей шли, какая -то бабушка мне всё говорила, что я её внучка, и никакого Сережи уже больше не было. А после детского дома ты всё знаешь… 
     Подошедший из Черкизова зять Мальцевых Валентин Волков, сам дошедший с боями до Берлина, спросил Николая:
     - Ну и чем закончилась эта история с ожерельем?
     - А давайте сначала выпьем с Валентином за Победу, - возразил Генка Тихомиров, - ведь Валентин выпил со своими ветеранами в Черкизово, а теперь с нашими ветеранами в Кирилловке…
      С этим никто спорить не стал. Женщины, запевшие было новую песню на другом конце стола, прислушались к мужчинам и тоже подняли свои рюмки. После небольшой паузы Николай сказал:
      - Мы все доехали до Шаховской. Я потом поехал в свои Рябинки, а они все вместе перешли на другую сторону и поехали по своим делам. Я уверен, что за эту поездку они стали самыми близкими и родными людьми, особенно Таня с Сергеем. Остаток пути до Шаховской они делились воспоминаниями, где учились, кем стали.
      - Да интересная история, - сказал, молчавший до этого Степан Егорович, - у нас в полку тоже был случай с лейтенантом Мишей Козловым, он тоже столкнулся с бандеровцами, когда был в плену у немцев. Там в концлагере бандеровцы были на привилегированном положении.
      - Про войну то понятно, - сказал Алексей, - а в наши дни возможно ли появление бандеровцев наяву?
      - Да откуда, - возразил брат Николай, - их же всех перебили…
      - Ну, только если кто –то где –то затаился, - проговорил Степан Егорович.
      - Вот именно затаился… А, может они и не таятся вовсе. Мне недавно рассказала моя сотрудница в отделе об одном интересном случае, вот послушайте. В прошлом году она была по путевке в санатории где-то в Карпатах. Питание и лечение хорошее, но в выходные она с подругой после завтрака поднялась в горы в небольшой трактир или шинок, как он там у них называется, и они взяли по кружке пива или бокалу вина, в общем, не помню, заказали что- то выпить. И потом, веселые и довольные спустились к обеду.
А здесь что –то им вздумалось подняться наверх в трактир в будний день. Приходят они туда, снова заказали свою выпивку, сидят, кайфуют, и вдруг видят – в трактир входят трое бородатых мужиков с автоматами за спиной. Они подошли к барной стойке, сели спокойно и один из них спросил трактирщика, показывая рукой на женщин:
      - А это что за дамы?
      - Отдыхающие из санатория, что внизу. Приходят к нам обычно по выходным.
      - Ну, ну…
      Этот мужик был видимо главный у них. Он внимательно оглядел женщин из санатория таким взглядом, что отдыхающим стало не просто страшно, а так, что они от страха не могли даже пошевелиться. И так они сидели молча, глядя друг на друга до тех пор, пока эти бородачи не ушли из трактира.
      - Н-да,- только и сказал Степан Егорович.
      - Коля, -сказал Алексей брату, -а чего же ты не сказал своим попутчикам, что по тебе тоже стреляли в 1941 году. Тебе же тоже было лет восемь.
      - Но это же не бандеровцы, а немецкий летчик.
      - Что, Николай, правда, что ли, Леша говорит, - спросил Степан Егорович.
      - Да было немного. Мы с бабушкой шли с Гучковки в Кирилловку зимой проведать наш дом, вот этот дом. Здесь же была передовая, и нас переселили на Гучковку. Ну, так вот, идем мы с ней по тропинке, а в небе показался немецкий самолет, рама называется. Летчик увидел нас с бабушкой и стал по нам стрелять. Бабушка крикнула мне «Ложись, Колька», и упала в снег, а я в какой то книжке вычитал, что когда в тебя стреляют, надо петлять, как заяц. Вот я и стал петлять. Он трижды заходил, а я, когда бросался в снег, пули рядом со мной вспарывали фонтанчики снега. А потом, когда немец улетел, мы с бабушкой встали и пошли дальше в Кирилловку.
      - Да в войну чего только не было, - задумчиво проговорил Степан Егорович, мысленно обращаясь в те далекие годы, - я помню, как мы, находясь в Германии и сидя в полуразрушенном доме, наблюдали такую картину: к небольшому скверу шла группа детишек с пожилой женщиной. Вдруг раздался звук летевшего самолета, и дети сразу попадали на землю. Мы, разведчики даже не заметили, чей это был самолет. Когда самолет улетел, дети плача стали подниматься с земли. Один из наших разведчиков, Гриша Ахтырский сказал:      
      - Пойду развеселю детей.
      И он пошел к детям, на ходу кудахтая курицей и кукарекая петухом. Дети сразу перестали плакать и окружили Гришу, как бы образуя хоровод, стали смеяться, громко разговаривать. И никто не слышал звука выстрела с верхнего этажа дома. И только разведчики поняли, что случилось, увидев, как Гриша, повернув голову в их сторону, медленно стал оседать. Солдаты бросились вверх по лестнице и вскоре обезоружили стрелка. Это был мальчишка лет пятнадцати.  Его хотели тут же расстрелять, но я не разрешил:
     - Мы же не фашисты, чтобы детей расстреливать. А наказать его надо.
      И я снял свой солдатский ремень и всыпал мальчишке так, что он запомнит это на всю жизнь. Потом его как военнопленного отдал проходившему военному патрулю.
    - А у нас другой случай был, - сказал Валентин Волков. Мы тогда в 45-м ворвались в какой –то банк, на полу валялись какие -то бумаги, деньги, и наш лейтенант увидел в углу сейфа какие -то желтые монеты. Кто –то из солдат сказал:
     - Похоже, это золотые…
      Лейтенант взял собранные монеты в горсть, пересчитал их и сказал:
     - Тяжелые, верно и вправду золотые.
      Потом он обвел взглядом всё наше отделение и сказал:
     - Война кажется заканчивается. Скоро поедем по домам. Вот вам на память и в старости на зубы…
     И он раздал нам каждому по две золотых монетки.
     - Ну и как Валентин, сохранил ты их? - спросил Валентина Алексей.
     - Ну а как же. Вот они у меня на зубах, - и он улыбнулся, показывая свои золотые коронки, вот оно немецкое золото…
     - А может быть это наше русское золото, которое они у нас украли. В Ленинграде, я знаю, они себе в Германию вывезли золотого Самсона с фонтанного комплекса…
     - Не золотого, а позолоченного, - вставил свою реплику Генка Тихомиров.
      На другом конце стола женщины запели песню:
                Расцвела под окошком белоснежная вишня…
      Кто-то из мужчин тут же подхватил её, и вот уже весь стол запел про одинокую женщину, которая засиделась одна. Алексей, сколько себя помнит, эту песню всегда начинала старшая сестра Валя, в девичестве Мальцева, а теперь Волкова. У Волковых двое мальчиков, племянников Алексея…
      Но вот, едва допев эту песню, как Колина жена Надежда начинает другую: «Хазбулат удалой». Но эту песню поют только три-четыре куплета. Дальше не знают. Алексей идет в дом и приносит оттуда песенник со словами:
       - А давайте споем что-нибудь военное…
       -Давайте, - говорит Николай и начинает:
                Дымилась роща под горою,
                И вместе с ней горел закат
                Нас оставалось только трое…
      Степан со всеми вместе не поет, но он любит слушать, и сейчас думает, как же хорошо у Мальцевых, как же хорошо они поют. И когда песня закончилась, он попросил:
      - А спойте мою любимую, «Друзья-однополчане».
      - Ой, я её знаю, - подала голос Даша, - её в Тихвине дядя Дима пел, спой Леша.
      Алексея дважды упрашивать не надо, и он тихонько запел:
                Майскими короткими ночами…
      И все подхватили:
                Отгремев закончились бои,
                Где же вы теперь друзья – однополчане,
                Боевые спутники мои…

      К вечеру, когда все песни пропели, все новости обговорили, все стали собираться домой. Тихомировы Настя и Генка поехали в своё Чашниково, а Мальцевых Алексея, Дашу, Машу и Лену повёз в Москву Степан Зуев. Николай и Надежда Мальцевы пошли на автобусную остановку. Им ехать недалеко – до Химок.
      Ещё за столом в Кирилловке Степан подумал – что-то давно нет писем от Ивана. Неужели его снова могут направить в Афганистан. Уж больно нехорошие вещи там происходят. Газеты и телевизор говорят одно, а на деле другое. И сколько наших ребят гибнет ни за что…
      Внучки с Дашей затихли на заднем сиденье, зять Алексей сидит рядом, тоже о чем -то задумался. Ближе к Москве машин стало больше, скорость снизилась до сорока километров в час. Скоро будем дома. Хорошо.
      Так хорошо Степан Зуев давно себя не чувствовал. И если бы только Нина пореже зудела, было бы всё вообще здорово.
      Вообще то, думал Степан, когда любишь человека, то уже не обращаешь внимания на такие мелочи. В том письме Дима ничего не писал о Нинином занудстве. Видимо, он очень сильно любил Нину, что не обращал на это внимания и думал, что и Степану будет всё равно. Но как не обращать на это внимание, когда прожив с Машей почти двадцать лет душа в душу, он сейчас ну никак не может привыкнуть к характеру Нины за эти пятнадцать лет. Терпит конечно, порой взрывается, пытаясь ответить ей как-то повежливее. Но Степан не понимает, что Нина, как тонкий психолог, чувствуя растущее напряжение в душе Степана, начинает незаметно для него снимать это напряжение, подключая не только свою природную красоту, но и другие женские чары.
      Степан понимает, что красота Нины яркая, броская, и то, как она себя может подать, немного сглаживает те шероховатости их совместной жизни, что порой так его раздражают. Ну а что делать? Надо жить дальше…
      Степан посмотрел в зеркало дальнего вида, как там Даша с внучками. Обе девочки, родные, близкие, такие любимые и хорошие прижались к маме и притихли. Даша внешне, конечно, проигрывает Светке, которая становится полной копией Нины, зато Дашину внутреннюю женственность и её материнскую сущность не сравнить со Светой. Небо и земля, как говорили его разведчики.
      Впереди резко затормозила машина, и Степан автоматически тоже затормозил, отвлекся от своих мыслей. Поток машин снова двинулся по шоссе. Нет, отвлекаться нельзя, надо думать о дороге, мало ли что, каких только людей не бывает за рулем…. 

      Письмо от Ивана пришло через несколько дней. В нем он сообщает, что долго не писал из-за того, что у Верочки произошли осложнения с беременностью, пришлось через командование дивизии устраивать её сначала в Душанбе, а потом в Ташкент. Роды были тяжелые. Сначала медики вроде бы хотели отправить её в Москву рожать, но потом решили, что сами справятся на месте, в Ташкенте. После родов и восстановления Верочки мы только вчера добрались до нашей базы, и теперь всё нормально. Сыну имя еще не дали, но как ты и хотел, мы привыкаем к имени Петя.
      Получив такое письмо Степан сразу же засобирался к сыну в Таджикистан. Оформил на работе отпуск, отмел возражения Нины, съездил в «Трансагентство» на Ленинском проспекте за билетом и в первых числах июня улетел в Душанбе, предварительно дав Ивану телеграмму.
      В аэропорт майор Иван Зуев встречать отца приехал на дивизионном «газике», за рулем которого находился сержант срочной службы, сзади на сиденье тоже солдат с оружием. Когда Степан Зуев садился в «газик» на заднее сиденье к солдату то заметил под его правой рукой автомат Калашникова с откидным прикладом.
      «Охрана как у генерала» - подумал Степан, а вслух, учитывая обстановку, спросил:
      - И далеко нам ехать, товарищ майор Зуев.
      - Если без происшествий, то часа два, а если с приключениями, то как Аллаху будет угодно, так Сайфуллин- обернувшись назад произнёс Иван, глядя то на отца, то на солдата.
      - Так точно, товарищ майор, - ответил солдат с автоматом.
       Газик вывернул с аэропорта на тесную улочку, потом ещё на одну и вскоре выехал на хорошую ровную дорогу. Сержант, сидевший за рулем, сказал майору:
     - Товарищ майор, здесь на площади, пока вы встречали отца, крутился хромой Керим…
     - А его разве выпустили? А он к вам не подходил?
     - Не знаю. Надо поинтересоваться в комендатуре. К нам он не подходил, но я заметил, что он часто поглядывал в нашу сторону.
     - То есть, он знает, что вы его узнали…
     Иван Зуев задумался на секунду, потом спросил:
     - Оружие у вас полностью снаряжено?
     - Да, по два рожка и по две лимонки.
     - Хорошо. Тогда едем. Если что – отобьемся.
     Степан слушал весь этот разговор своего сына с солдатами и постепенно им начала овладевать какая -то неясная тревога, которой он не испытывал со времен войны. То, что рядом в Афганистане идут боевые действия, это он понимал, но чтобы чего то опасаться здесь на советской земле, в Таджикистане, это никак не укладывалось у него в голове.
      Перевалив через бархан, машина резво побежала вниз. Слева внизу овражка Степан заметил искореженную БМП, лежавшую вверх колесами. Проезжая мимо неё, сержант сказал ни к кому не обращаясь:
     - Третий день лежит.
     - Завтра обещали закончить ремонт тягача, вот сразу и вывезем, - заметил майор.
     А солдат на заднем сиденье тоже вставил свою реплику:
     - Марата жалко, инвалидом теперь станет…
      И опять Степан чутьем бывшего разведчика прокрутил в своем мозгу всё, что произошло здесь три дня назад. БМП Ивана Зуева по неизвестной причине оказалась в кювете, в овражке вверх колесами, а сын не может вывезти её по причине поломки тягача…
      Иван, обернувшись к отцу, не стал томить его неведеньем и спокойно сказал:
      - Взорвали нас «духи», наверное. Три БМП шли друг за дружкой без десанта, пустые, как чувствовали. Вот первая и полетела, наехала на замаскированную мину. «Духи» совсем обнаглели. Особый отдел разбирается. Водитель-механик с переломом ребер в госпитале…Такое на этой дороге впервые.
      - Понятно, - произнес Степан, - ведь Афганистан то рядом.
      Больше ничего примечательного до самого гарнизона им не встретилось, спокойно проехали мимо небольшого кишлака. Недалеко от дороги играли дети, и где -то вдали от дороги Степан заметил двух женщин – таджичек.
      Впереди показался блокпост и КПП. Машина остановилась перед шлагбаумом. Вышел часовой с автоматом за спиной, и вслед за ним вышел лейтенант, кобура его пистолета была расстегнута.
     - Здравия желаю, товарищ майор, - поздоровался первый солдат и козырнув рукой, вскинул её к виску и пошел к шлагбауму. Лейтенант, подойдя к машине спросил у майора Зуева:
     - Товарищ майор, разрешите посмотреть документы у вашего спутника?
     - Это мой отец, лейтенант…
     - Я понимаю, товарищ майор, мне надо зарегистрировать и выписать временный пропуск, - возразил лейтенант.
     - Временный пропуск не нужен. Я отца отвезу прямо в аэропорт.
     - Хорошо. Тогда я только его зарегистрирую, - сказал лейтенант и взяв паспорт Степана Зуева пошел в помещение КПП. Через минуту он вернул паспорт Степану и махнул рукой солдату у шлагбаума. Шлагбаум взмыл вверх, и машина тронулась дальше. Она въехала в жилую зону и подъехала прямо к трехэтажному блочному дому с разноцветными балконами. Первым из машины вышел Иван и разминая ноги обошел машину и открыл дверцу отцу:
      - Выходи, батя, приехали.
      Водитель вытащил из машины чемодан Степана и держал его наготове. Степан взял у солдата чемодан и пошел вслед за сыном.
      Верочку, жену Ивана Зуева, свою сноху Степан впервые увидел 5 лет назад на их свадьбе. Потом они, молодожены, сразу же после свадьбы заезжали к ним, в Москву. Он знал, что Вера жила в Подмосковье, в Наро-Фоминске, познакомилась она с Ваней в Доме культуры там же. Степану сразу понравилась невысокая улыбчивая девушка. Дядя Веры служил в Генштабе Минобороны, но Степан Егорович не знал, что недавно Вера отправила дяде второе письмо с просьбой добиться перевода мужа, майора Ивана Зуева в Таманскую дивизию под Москвой. Четвертый год наши воюют в Афганистане, один раз Ваня там побывал в этом пекле, еле вырвался с контузией, и даже здесь в гарнизоне обстановка становится все тревожнее и тревожнее. И тревожные мысли лезут в Верочкину головку, - а если убьют его, как он одна будет поднимать двух мальчишек. Мишке то уже четыре года, а Петенька ещё кроха совсем. Как же она его тяжело рожала, хорошо хоть в Ташкенте рожать пришлось, два врача помогали, - одна узбечка, другая русская…
      С Петенькой на руках Верочка подошла к окну. Ваня сказал, что сегодня приедет свекор в гости. Вот вроде бы Ванина машина подъехала. Из машины вышел пожилой, прямой как жердь мужчина до удивления похожий на Ваню. Так это же и есть свекор Степан Егорович. За 5 лет, что они не виделись свекор ничуть не изменился.
      Вскоре послышались шаги за дверью и в комнату вошел Ваня и свекор с чемоданом.
      Положив ребенка в кроватку Верочка вышла навстречу приезжим.
     - А вот, батя и моя Верочка, - расплылся в широкой улыбке Ваня.
     - Здравствуйте Степан Егорович! - встретила свекра Вера.
     - Здравствуй Верочка, - произнес Степан и замолк.
     Он увидел невысокую худенькую скорее девушку, чем женщину, мать двоих детей в узбекском халатике. И это несоответствие красивой молодой русоволосой женщины славянского типа в восточном одеянии сразу бросилось в глаза Степану, что он невольно улыбнулся.
     - Давай, батя, располагайся, а я бегом за Мишкой, - сказал Ваня и пошел к двери.
     - Это недолго? - спросил Степан Веру.
     - Две минуты. В соседнем подъезде. Это мы, жены офицеров создали свой семейный детский сад. Четырнадцать ребятишек разных возрастов и все в одной группе. А дежурим мы там по графику…
     Действительно, вскоре послышались шаги Вани и детский топот. Дверь распахнулась и в комнату ну прямо ввалились двое Зуевых.
     - А вот и мы. Мишка, знакомься со своим дедом по новой, - весело сказал Ваня.
 
    Степан находился в части у Ивана уже несколько дней. Вера подумала, что свёкор прилетел к ним как нельзя кстати, и она решила лететь в Москву немедленно, в надежде на то, что свекор поможет ей добраться до дома с двумя ребятишками. Иван, скрепя сердце, согласился на отъезд Верочки, да и то только потому, что Верочка обещала принять все меры, чтобы Ивана Зуева перевели в Таманскую дивизию.
     В последний день перед отъездом в Москву вместе с Верочкой и внуками Степан спросил у сына:
     - Вообще то я привез для Пети нательный золотой крестик. Вы будете его крестить или мне этот крестить так, на память отдать?
     - Ой, батя, сейчас не до крестин. Мы и Мишу не крестили, и Петю вроде не собирались… Спроси лучше у Верочки.
     - Хорошо, спрошу…
      В обратный путь они отправились вчетвером – дед, сноха и двое внуков. Из Шереметьево на такси они добрались до Ленинского проспекта, где Нина Ивановна, заранее предупрежденная Степаном, приготовила для приезжающих вкусный обед, но раньше их приехал из Наро-Фоминска сват, Верочкин отец, Евгений Михайлович забирать домой своих домочадцев. Увидев из окна подъехавшее такси и выходящего из него Степана, Евгений Михайлович сказал Нине Ивановне:
     - Кажется, наши приехали…
     Нина Ивановна тоже подошла к окну, увидела Верочку с ребенком на руках, ожидающую Степана со свертками и сумками, и проговорила:
     - Ну и слава богу, приехали.

     И опять Степан не мог улучить свободную минуту у Верочки, чтобы вручить ей крестик. Только после обеда, когда Верочка, покормив Петю грудью и уложив его спать, вышла из комнаты, Степан Егорович позвал её в свою комнату на минуточку и сказал:
     - Верочка, я не знаю, говорил ли тебе Ваня про нашу семейную реликвию, я хочу передать её твоему сыну Пете как память о его пра-прадеде.
     С этими словами Степан Егорович открыл коробочку и достал оттуда золотой крестик на серебряной цепочке.
    - Вот смотри, Вера, на крестике выгравированы латинские буквы P и Z, это значит Петр Зуев. Вот поэтому я и хотел, что вы Мишу назвали Петром, но этого не произошло. И вот теперь эта реликвия по праву переходит к моему внуку, твоему сыну Петру Ивановичу Зуеву. Я не знаю, будете ли вы его крестить или нет, по мне это не обязательно, я к этим религиозным ритуалам отношусь спокойно, но этот крестик пусть будет у него.
      И Степан Егорович положив крестик с цепочкой в коробочку, протянул её Верочке.
     - Спасибо большое, Степан Егорович. Конечно, мы его покрестим, и его и Мишу, хотя он уже большой, у нас все крещеные…
     - Сам то Ванька тоже крещеный, его мать с бабкой без меня покрестили, - сказал Степан Егорович, - а этому крестику уже больше ста лет…
     В комнату к ним зашел Евгений Михайлович:
     - Ну, как, Верочка, отдохнула, когда домой поедем?
     - Как Петенька проснется, так и поедем.

      На дачу весь сентябрь по выходным Алексей ездил один. Но одиноким на даче он не был. Со всех сторон стали появляться соседи. Еще два года назад соседи Юра с Сашей поставили большой шалаш и готовили старый кирпич для фундамента будущего дома. Они отбивали от кирпичей старый раствор, и Алексей понимал, что этот старый закаленный временем кирпич простоит ещё не одну сотню лет, не в пример тому, что они привезли в феврале с Черемушкинского кирпичного завода.
      Такой же хозблок, как и Алексей, строил второй сосед Валера. Осенью прошлого года они даже как -то выпивали с ним вместе с Николаем Федоровичем, ещё одним дальним соседом.
      В октябре стали приезжать ещё одни соседи – Данилины. Данилины купили большую собаку, и она важно расхаживала по участку. Девочки Данилиных Таня и Катя помогали маме Тамаре обрабатывать участок, а Виктор, как и многие садоводы тоже начал со строительства хозблока.

    Однажды, уже в 1985 году Алексей договорился с Виктором Данилиным о поездке на дачу на его машине. С Виктором была только его младшая дочь Таня. Только приехав на участки Алексей понял, что забыл ключи от дома. Пока они с Виктором решали вопрос, как открыть дом Алексея, маленькая Таня спросила у Алексея:
      - А у вас на втором этаже окно открывается?
      - Да, оно не заперто.
      - Ну, давайте я поднимусь в окно и изнутри открою вам дверь.
      - А ведь это и вправду блестящий выход, - воскликнул Виктор.
      Они принесли от Виктора стремянку, и худенькая Танюшка спокойно открыла створки окна второго этажа, спустилась вниз и открыла мужчинам входную дверь.
      -Ну что бы мы без тебя делали, - благодарил Алексей Танюшку довольный тем, что не пришлось ломать замок.
      Уезжая на другой день вечером домой, они поступили ровно наоборот, - сначала Танюшка зашла в дом, заперла дверь, поднялась на второй этаж и Алексей с Виктором встречали её в окне на той же стремянке.

      В августе на третью смену Даша и Света отправили своих старших детей в пионерлагерь от Гришиной работы. Вскоре Свете позвонили из администрации лагеря с сообщением, что Коля Соколовский и Маша Мальцева вместе с другими ребятами совершили побег из пионерского лагеря, отсутствовав неизвестно где несколько часов.
     На другой день Алексей Мальцев и Светлана Соколовская поехали в пионерский лагерь разбираться с побегом ребят из лагеря. Всё утрясли, всё выяснили. Особенно был доволен Алексей, потому что их тихоня Маша стала «нормальным» ребенком и убежала вместе со всеми, поддержав Колю.
     Гриша, в свою очередь, из этой истории сделал другой вывод, а именно – получить такой же участок как у Мальцевых, обустроить его и летом отправлять детей на свою уже дачу с матерью, то есть со Светой, и нечего им, детям скучать по пионерским лагерям. Для начала он, по совету Алексея принес заявление в правление СНТ «Монтажник» и через некоторое время получил пустующий участок.

     Однажды Маша после поездки с подругами в музей Льва Толстого после просмотра экспозиций решила зайти в находящуюся неподалеку православную церковь, что -то её потянуло туда. В помещении церкви было сумрачно, людей было мало, и Маша сама не понимала, зачем она туда зашла, может быть ещё звучали в ушах её слова экскурсовода из музея, что Лев Толстой конфликтовал со служащими церкви, в результате чего великий писатель был предан анафеме.
      И вот в этих своих мыслях она вдруг зашла за алтарь, и тут же услышала жуткую ругань пожилой женщины:
     - Что это за богохульство, ты чего здесь делаешь. Ты же свершила страшный грех. Нельзя женщинам заходить за алтарь, ты должна принести сорок поклонов, и каяться, каяться, каяться…
       В страхе и ужасе Маша выскочила из церкви и чуть не бегом поспешила домой к 28-му троллейбусу. И даже сев в троллейбус чувствовала, как бьется
её сердечко. Приехав домой она никому не сказала об этом, переживая в себе этот ужас посещения церкви.
      И некому было объяснить бедной Маше, что ничего страшного она не сделала. Ведь если женщина по случайности вошла в алтарь, то это не значит, что она его осквернила. Нет. Это значит, что она нарушила церковный порядок. И это только повод покаяться и, осознав свою вину, больше так не делать, но быть скромной и знать свое место и роль. Как знают свой инструмент и партию музыканты, чтобы симфонический оркестр звучал слаженно и достойно того произведения, которое вознамерились исполнить. А иначе — какофония!
       А не допущены женщины в святой алтарь, как говорят некоторые, по причинам непроизвольного месячного течения.
       А если у девочки ещё не было месячных, тогда и не было никакого нарушения церковного порядка. Ведь сказал же Иисус Христос: «Будьте как дети».
      А о своей встрече с Иисусом Христом Маша рассказала маме спустя года два. У неё было видение: темная комната, гнетущий груз на всё тело и вдруг яркий свет, и у неё сразу необыкновенная легкость и ей открылся Иисус Христос такой, каким его чаще всего изображают на картинах. Она подходит к нему, садится на колени Иисусу и плачет, плачет, слезы льются и Маше становится всё легче и легче и …она видит себя лежащей в кровати, а в окно заглядывает робкий солнечный луч. Проснувшись окончательно, Маша опирается рукой на мокрую от слез подушку и произносит про себя запомнившиеся ей слова: «Господь Бог, я верю, что ты есть. Сделай так, чтобы я не прошла мимо тебя».

      Когда Даша рассказывала Алексею о этих переживаниях Маши, после посещения её в больнице МПС, она и сама переживала и за её самочувствие и её состояние.
     - Ну ты же знаешь, какая она тихоня, - говорила Даша, - где посадишь её там и сидит. Помню, оставила её на улице у аптеки, сама пошла в кассу выбить лекарство. Стою в кассу, а какая -то женщина громко так на всю аптеку возмущается: «Что за люди такие, совсем не следят за ребенком».
Посмотрев в след за этой женщиной в окно, я увидела, как наша Маша стоит и полощет в луже свою рукавичку. И я в душе улыбнулась оттого, что наша дочь –тихоня становится обычным нормальным ребёнком.
     - Я тоже радуюсь этому, - ответил Даше Алексей, - ведь когда я со Светой ездил в пионерлагерь из-за побега наших ребятишек, я тоже в душе улыбался, что наша дочка –тихоня становится обычной девочкой. А вот Коле наверняка попало от Гриши.

                МИСТИКА КАТАСТРОФ ПЕРЕД РАСПАДОМ СССР
   
               
      Проработав около пяти лет в Минжилгражданстрое РСФСР Алексей Мальцев решил перейти на работу в союзное министерство. Ему надоело ходить по разным сбытовым и снабженческим организациям и выклянчивать дополнительные фонды на материальные средства для организаций своего министерства. В республиканском Госплане знакомые ребята раскрывали перед ним все карты, объясняя и показывая, что Россия получает материальные ресурсы по остаточному принципу. К тому начались разговоры что их министерству предстоит очередная реорганизация.

     Начальник отдела кадров Минжилгражданстроя РСФСР посодействовал переходу Алексея Мальцева в Минтрансстрой СССР. Там он устроился начальником отдела снабжения Главтранспрома. Это главное управление  объединяло многие промышленные предприятия транспортного строительства, которые в свою очередь подчинялись на местах трестам.
     Например в трест «Волготрансжелезобетон» входили Орский завод ЖБК, Мелеузский завод ЖБК и еще несколько заводов ЖБК. Для того, чтобы эти заводы работали и выпускали нужную продукцию для транспортного строительства страны, им нужно было получать арматуру и цемент. Потребность в цементе на всю годовую программу каждого треста у Мальцева в отделе подсчитывала Ольга Борисовна Ярославцева, металлом занималась Надежда Константиновна Сытина. Белякова Тамара Ивановна вела группу топлива, а прочими материалами занималась Валентина Васильевна Кривошеина.
     Очень быстро Мальцев вошел в курс дела, и уже через неделю на планерках у начальника Главка Перепелкина мог грамотно, толково, и, главное, доходчиво объяснить каких материалов недостает тому или другому тресту. Более того, очень быстро Алексей понял почему арматура сталь 3 периодического профиля Череповецкого меткомбината лучше той же стали Криворожского меткомбината. Появлялись в работе всё новые и новые нюансы, Алексей их быстро улавливал, разбирался и уже через месяц практически стал полноценным начальником отдела снабжения.
     Пришло время становиться на партийный учет. Оказалось, что партийный комитет Министерства имеет права райкома, и Мальцеву предложили взять партийные документы из Фрунзенского РК КПСС и привезти их в партком Министерства. Когда Мальцев принес все документы секретарю парткома Ивановой Нине Петровне, она посмотрела партбилет и увидела, что фото Алексея было немножко испачкано чернилами.
     - А это что такое, - строго спросила Нина Петровна.
     - В 1973 году секретарь партбюро приняла у меня партийные взносы и не дав времени высохнуть чернилам на подписи, захлопнула партбилет. Я даже не успел руку протянуть, чтобы предотвратить появление этого чернильного пятна. Но мне никто никогда не говорил, что это пятнышко на фото мешает кому -то. Ни при проведении Олимпиады -80, ни в Минжилгражданстрое РСФСР, ни во Фрунзенском райкоме КПСС, - нигде никто мне не сделал замечания. И вот только у вас…
     - Да, Алексей Николаевич, у нас строго. Партийный билет надо заменить. А прежде мы пригласим вас на партийную комиссию при нашем парткоме.
      Такого Алексей не ожидал. Дома разговаривая с тестем, Алексей сказал:
     - Вот, батя, смотри, из-за этого маленького пятнышка на фото в партбилете меня заставляют полностью поменять его.
     Степан Егорович взял партбилет зятя в руки, осмотрел его со всех сторон и сказал:
     - Ну и бюрократия у вас, в Министерстве, Леша. 13 лет всё было нормально, а сейчас – на тебе. Ладно, терпи. Надо, значит надо.
    «Успокоил, -подумал Алексей, -ладно и это переживем».

     Через несколько дней состоялось заседание парткомиссии, на которой рассматривался и вопрос Мальцева. Он то думал, что, - ну пожурят, поговорят о внимательности и невнимательности, но дело оказалось гораздо хуже. Ну во -первых, Алексея спросили, почему он так часто меняет место работы. Пришлось объяснять, что из треста Мосстрой- 34 он ушел в связи с реорганизацией треста, которая его, Мальцева, не устраивала; из Главмосолимпиады он ушел потому что её ликвидировали, а в Моспроекте 2 ликвидировали ставку, которую дали на время Олимпиады.               
      - Минжилгражданстрой реорганизуется в Росреставрацию, и эта работа меня не устраивает. Теперь я у вас занимаюсь снабжением в Главтранспроме.
     Пятеро старых коммунистов, - четыре женщины и один мужчина глубокого пенсионного возраста перешли ко второму вопросу и на все лады стали разглагольствовать о разгильдяйстве, о поверхностном отношении к партийным документам с такой серьезностью, что Алексею и вправду стало не по себе. Но он во -время вспомнил стихотворение Василия Федорова и еле сдержался, чтобы не процитировать его здесь же на заседании комиссии парткома:
                « … И мы в бою, и мы твердыни рушим,
                Но увлекаясь праведной борьбой,
                Лишь одного хочу, чтоб наши души
                Не обросли ахейской бородой.»
      В итоге строгий выговор с занесением в личное дело он принял с каменным лицом, чтобы не улыбнуться, а то и рассмеяться. Смеялись они уже у себя в Главке на эту партийную бюрократию. Секретарь партбюро Морозов сказал:
      - А что ты думаешь, у нас только так. Не забалуешь. У нас железный порядок.
      Он подумал немного, а потом продолжил:
     - Вот вы все уже четыре года без Брежнева, а мы по -прежнему с Брежневым, только не с Леонидом Ильичом, а с Владимиром Аркадьевичем, нашим министром.
     - А ваш Брежнев с тем Брежневым родственники, - спросил Алексей.
     - Нет, но они как бы выходцы из одного села, и наш Владимир Аркадьевич всего добился сам без всякой протекции.
     - А скажи мне, Андрей Васильевич, такой вопрос. У вас в министерстве не планируется какой либо реорганизации?
     - Да ты что, мы с 1954 года как в эту высотку въехали после разделения с МПС, так и работаем, постоянно обрастая новыми строительными организациями. Никаких реорганизаций у нас не предвидится.
     «Ну, значит, будут» - подумал Алексей. И действительно, 1991 год был не за горами…
      Через пять лет, когда Ельцин запретил КПСС и Мальцеву вернули членские взносы за август 1991 года вместе с учетной карточкой, Алексей с удивлением увидел, что никакого строгого выговора там не было. Странно, зачем же тогда собирали парткомиссию в 1986 году? Неужели для «галочки».
      26 апреля произошла Чернобыльская катастрофа. О ней говорили мало, никто ничего толком не знал, а вскоре подоспели майские праздники, и только после праздников стали появляться кое-какие сведения о катастрофе.
      Не успел народ свыкнуться с этой болью, как вскоре произошла ещё одна трагедия: в Новороссийской бухте затонул пассажирский лайнер «Адмирал Нахимов». Ночью балкер «Петр Васев» столкнулся с «Адмиралом Нахимовым». Лайнер получил большие повреждения корпуса, вода хлынула в открытые иллюминаторы, и в течение 7-8 минут он затонул. В результате катастрофы погибли 423 человека, в их числе 359 туристов и 64 члена экипажа. По заключению специалистов, причиной трагедии стали неверные действия капитанов обоих судов.
      И на кухнях народ сразу связал эти две трагедии с Горбачевым, дав ему кличку «Мишка меченый», что его правление к добру не приведет, тем более, что жизнь в стране становилась всё тяжелее. Стали исчезать из продажи кое- какие ходовые продукты и товары.
    
     В 1986 году у Алексея Мальцева появилась возможность отправить своих дочерей в пионерлагерь «Юность» Минтрансстроя СССР. Лену и Машу с чемоданами Алексей и Даша посадили в автобус у министерской высотки и девочки уехали. Через две недели Степан предложил отвезти Алексея с Дашей в пионерлагерь на своей машине проведать девочек, и Алексей попросил в месткоме схему проезда. Когда приехали к воротам лагеря, Степан поставил свою серую «Волгу» на стоянку, где уже стояли три «Жигуля» и один «Москвич». Алексей спросил вахтера о нахождении корпусов для малышей и старшей группы. Они все вместе пошли сначала за Леной, и когда они все нацеловались и на обнимались, Алексей взял Лену на руки, и вся группа пошла искать Машу. И вдруг видят, как она сама идет им навстречу, держа на руках котенка.
     - Здравствуйте… мама… папа… дедушка, мне котенка подарили на день рожденья!
     Оказалось, что в котельной пионерлагеря недели две назад окотилась кошка. И когда Маша сказала, что ей сегодня, 15 июня исполнилось 14 лет, девочки притащили ей в подарок котенка.
     - Мама, папа, возьмите котеночка, он мне очень нравится, я после лагеря буду за ним ухаживать.
     Мальцевы переглянулись, - мол, что будем делать.
     - К нам в Москву котенка точно нельзя, сказал Степан Егорович, - Нина Ивановна будет категорически против.
     - Хорошо, отвезем его в Кирилловку, а там видно будет, - примирительно сказал Алексей.
     Часа через два, пообщавшись с девочками и попрощавшись с ними, Даша, Алексей и Степан Егорович пошли к выходу.
     - А не пойти ли нам в гости к Ванечке, как ты думаешь Даша, - спросил Степан Егорович.
     - Как Леша, пойдем с папой к Ванечке?
     - Ну, давай сходим, - согласился Алексей.
     Через десять минут они подъехали к 9-ти этажке, в которой проживала семья младших Зуевых. Иван Зуев только как полгода перевелся в Таманскую дивизию из Таджикистана, и всем хотелось с ним повидаться.
     Как только они поднялись в квартиру Ивана Зуева, им навстречу выскочил маленький Петя. Увидев котенка на руках у Даши, он заверещал от восторга и потянул к котенку руки.
     - Нельзя, Петенька, - опередила его Верочка.
    В дверях показался Иван:
     - О, какие гости…
     - Да, мимоходом заехали…
     - Мы не во -время? Или во -время?
     - Во время, во время! – проходите радушно говорил Ваня, - а котенка то зачем привезли?
     - Понимаешь, Ваня, нашей Маше, которая сейчас здесь у вас в Наро-Фоминске в пионерлагере подарили на день рождения котенка. А там держать ей его на разрешили, и она отдала его нам. Вот, теперь отвезем в деревню.
     Алексею с Дашей пришлось отвезти котенка в Кирилловку к проживающим там его маме и сестре Валентине, которые за котенком ухаживали до осени, а осенью Мальцевы взяли котенка в Москву. Котенок превратился в красивую кошечку, Маша назвала её Малышка, и эта Малышка жила с нами и в квартире, и на даче 14 лет.

      Как только Алексей устроился на работу в Минтрансстрое СССР, его и всю его семью прикрепили к поликлинике МПС. В этой поликлинике наблюдались и Маша, и Лена. Маша даже умудрилась попасть в больницу МПС из-за вегетососудистой дистонии.
     В 1987 году Алексей дежурил в народной дружине 28 мая в день пограничника в Сокольниках у какого -то пруда и передали по радио, что на Красной площади опустился 18-ти летний немецкий пилот Руст на спортивном небольшом самолетике. То, что это была провокация, подготовленная не без согласия Горбачева, стало ясно только значительно позже. Неподготовленный пилот просто не мог незамеченным пролететь и приземлиться на Васильевском спуске. Да по слухам за день до этого были сняты лишние провода. Да ещё в день пограничника. Сразу лишились своих должностей Министр обороны СССР и ряд высокопоставленных военных, мешавших Горбачеву проводить свою предательскую политику.
     А 7 августа 1987 г. в Ростовской области электровоз грузового поезда, разогнавшись на спуске до 140 км в час, врезался в задние вагоны пассажирского поезда «Ростов-на-Дону — Москва». Погибли 106 человек, ранены 114, материальный ущерб составил свыше полутора миллионов рублей. В ходе следствия выяснилось, что крушение произошло из-за неисправности тормозной системы в составе грузового поезда. Таким образом, как заметил Алексей, серия катастроф в СССР продолжается. 
      
     Однажды Даша возвращалась домой с работы и увидела во дворе их дома у подъезда стоящую пожарную машину, и неё от страха чуть не подкосились ноги. Поднявшись в квартиру, она увидела, что весь пол на кухне мокрый и обе дочери тоже мокрые. Они собирали с пола воду в кастрюльки и сразу бросились к маме:
     - Мама, у нас, у соседей на 6-м этаже на балконе был пожар, и мы его тушили, пока не приехала пожарная машина.
     Даша прошла на кухню и выглянула в раскрытое окно. Там сбоку слева балкон соседей с 6-го этажа был весь залит водой, и пожарная машина с пожарными уже начала отъезжать от подъезда.
     - Мама, мы с Леной зашли на кухню и видим, как у соседей что-то горит на балконе, наверное, от брошенной сигареты. Лена стала приносить мне воду, а я выливала её на горящий балкон.
     - Но вы же могли выпасть из окна, разве так можно, - стала выговаривать Даша своим дочерям, - ведь ты же почти взрослая, Маша, какой пример ты Лене подаешь. Неужели не сообразила позвонить 01…
    - Мы думали, что быстро потушим…
     Вечером девочкам попало и от отца и бабушки Нины, а пришедший позже всех с работы Степан Егорович, сразу оценив ситуацию, наоборот похвалил
внучек, а потом спросил:
    - Ну, хоть несколько капель от вас попало на горящий балкон?
    - Попало, но мало, дедушка…
    - Правильно сказали родители, надо было звонить 01.
      
    Субботним летним утром 4 июня 1988 года, в небольшом городе Арзамас произошло жуткое событие, в одночасье перевернувшее судьбы многих местных жителей. Грузовой поезд, состоявший из 54 вагонов, на скорости 22 километра в час двигался по Горьковской железной дороге, когда внезапно взорвался чуть больше чем в 300 метрах от железнодорожной станции «Арзамас-1». Очевидцам, которым повезло находиться на достаточно большом расстоянии от эпицентра, в первые минуты показалось, что где-то взорвался газ. Но это было вовсе не так.
       На железной дороге в грузовом поезде загорелись и взорвались в трех вагонах 120 тонн взрывчатых веществ, спровоцировавших детонацию. На месте катастрофы образовалось две воронки диаметром 26 и 76 метров. Глубина одной из них составляла 3,5 метра, другой – на один метр больше.
      Из-за нарушения техники безопасности перевозки взрывчатых веществ
Арзамасский взрыв унес жизни 91 человека, более 800 лишил жилья и стольких же изувечил. Эту катастрофу Алексей также, как и предыдущие катастрофы 1986 и 1987 годов, каким -то мистическим образом отнес к периоду правления Михаила Горбачева.

     Летом 1988 года Алексей с Дашей и девочками собрались поехать в Ленинград, благо заместитель управляющего трестом «Севтранслеспром» давно приглашал его посетить северную столицу, обещая устроить место в своей трестовской гостинице. Когда Алексей заговорил об этом дома, у Степана сразу же возникло желание съездить с молодёжью в Ленинград, и он спросил Алексея:
      - А с вами в Ленинград можно?
      - Конечно, - ответил Алексей.
      - Ну что, Нина, поедем с ними, - спросил Степан у Нины.
      - Нет, я не поеду. Света с Гришей новый дом на своем участке строят, они попросили приглядеть за ребятами, так что я буду на даче.
      - Да мы только на недельку…
      Но Нина на уговоры Степана не поддавалась.

      Алексей вспомнил свои прежние поездки в Ленинград, связанные с проведением Олимпийских игр, а потом ещё была одна поездка от Минжилгражданстроя РСФСР с поручением Министра к Начальнику строительства защитной ленинградской дамбы. Эти два больших руководителя были давними приятелями. Московский Министр буквально страдал из-за того, что фондов на металл и цемент у республиканского министерства было катастрофически мало. И он позвонил в Ленинград своему приятелю и попросил помочь, - ведь все знали, что для того, чтобы защитить Ленинград от наводнений средств жалеть не будут.
      - Ладно, присылай гонца, Посмотрю, чем тебе смогу помочь,- сказал в разговоре с министром Ленинградский начальник дамбы.
      И вот тогда-то Мальцев и поехал в Ленинград в 1985 году в последний год работы в МЖГС РСФСР.

      А теперь, когда они приехали в Ленинград, Степан сразу же направился на другой вокзал и поехал в Тихвин, где его уже ожидал Сергей, муж Зои. Он привез Степана в свой дом, рассказал все последние новости. На другой день Степан один пошел на кладбище. Дарья Сергеевна умерла перед самой Олимпиадой, тогда ни Степан, ни Даша не попали на похороны. Сергей сделал одну общую мраморную плиту Дарье Сергеевне и Ивану Петровичу «От родных и детей». После тестя с тещей Степан подошел к могиле Маши, которая также была ухожена стараниями Зои и Сергея.
      Рядом с могилой Маши никого не было, и Степан недолго думая стал рассказывать вслух, что Даша вышла замуж, что у неё уже двое детей – обе девочки, что сейчас, они все четверо находятся в Ленинграде, как и мы с тобой 25 лет назад. Они походят по музеям и выставкам, посмотрят знаменитые ленинградские красоты, а потом я к ним присоединюсь, и мы все снова вернемся в Москву.
      Сколько времени Степан сидел на скамейке у могилы Маши, он не знал.
В ногах могилы выросла березка. Легкий ветерок шелестел её листвой и Степану казалось, что это сама Маша с ним разговаривает.
     - А, вот ты где, - раздался громкий голос Сергея, - а мы то тебя везде ищем.
      От этого голоса Степан очнулся от того непонятного забытья и посмотрел на часы. Три часа он был на кладбище. Степан тяжело поднялся со скамейки и пошел вслед за Сергеем к его машине.
   
      Гостиница треста «Севтранслеспром» находилась на канале Грибоедова. Когда Мальцевы заселились в гостиницу, вечером Даша стала рассказывать о том, как она с мамой, с отцом и братом в 1963 году ездили в Ленинград, были в Эрмитаже, в Петергофе. И главное, как они видели приводнение самолета на Неве.
     Алексей подошел к окну и, посмотрев на канал Грибоедова, сказал:
     - Да, здесь «тушка» не поместилась бы. Видимо летчики выбрали правильное место для приводнения на Неве.
     Пока молодёжь была в Ленинграде, Степан успел сделать свои дела в Сомино, и в соответствии с договоренностью Мальцевы и Степан Егорович обратно поехали вместе.

     Степан Егорович неоднократно подступал к зятю, чтобы тот поступал на водительские курсы и получил права. Старенькую «Волгу» берегли, и она большей стояла во дворе, чем ездила. За руль Степан стал садиться только в самых крайних случаях и жил в ожидании того момента, когда он торжественно передаст ключи от машины Алексею.
      Алексей узнал, что в Министерстве есть ДОСААФ, когда к нему обратились за взносами, - и он спросил:
      - А на водительские курсы можно поступить?
      - Конечно. В октябре начинаются занятия.
      Алексей тут же записался на водительские курсы, и вечером предложил Степану обмыть эту новость. Но сначала Нина Ивановна, а потом и Даша, примкнувшая к ней, воспротивились этому:
      - Этак вы каждый день начнете что-нибудь обмывать…
      Но Алексей возразил им:
      - Не каждый день, а два раза в год. В день поступления на курсы, и в день окончания курсов, то есть в день получения водительских прав. У нас в поликлинике иммунолог говорил, что ВОЗ, всемирная организация здравоохранения рекомендует взрослому нормальному мужчине выпивать в день 33 грамма алкоголя для укрепления иммунитета.
     - Ну, Даша, твой муж опять полез в какие -то заумные дебри, - то ли шутит то ли правду говорит, - сказала Нина Ивановна, и повернувшись к Степану, проговорила:
     - А делайте, что хотите…
      Степан Егорович кивнул Алексею в знак согласия, мол, не обращай на тещу внимания. Он то знал, что Нина Ивановна в расстроенных чувствах из - за Светы, которая звонила матери и сказала, что Соколовские опять крупно поругались.
     - Не сердитесь, - говорил Степан Егорович больше Нине Ивановне, чем Даше, - вот Алексей окончит курсы шоферов, получит права и всё, никаких выпивок.
     - Я тоже на это надеюсь, - проговорила Даша, занимаясь подготовкой к ужину.

    В апреле Алексей получил водительские права. В первой поездке на дачу
за рулем старенькой «Волги» был Степан Егорович. И только тогда, когда в Кузнецах они свернули с трассы, Степан передал руль Алексею со словами:
     - Ну, показывай своё умение.
     Алексей знал, что рано или поздно ему придется садиться в эту старенькую «Волгу». Он заблаговременно стал учиться переключать скорости совсем не как в «Жигулях», на которых он обучался на курсах. Скорости у Степановой «Волги» переключались на руле. И вот сейчас, когда они вдвоём ехали на дачу, Алексей спокойно переключал скорости и они без происшествий доехали до дачи.
     - Хорошо справляешься, - похвалил тесть Алексея.

      Техногенные катастрофы, начавшиеся после вступления в должность генсека Горбачева, продолжались. В конце прошлого года в результате Спитакского землетрясения погибло 25 тысяч жителей. Это была самая страшная катастрофа последнего времени. Она потрясла не только всю толщу земной коры, но и всю толщу советского общества. Рухнуло все, что прогнило: неоправданно оптимистическая схема сейсмического районирования Армении и намеренно удешевленные конструкции многоэтажных зданий, зарегулированная система гражданской обороны и беспомощная система местной администрации.
      4 июня 1989 – очередная Ашанская катастрофа под Уфой (взрыв газа, вытекшего из газопровода, в момент прохождения двух пассажирских поездов). Взрыв большого объёма газа, распределённого в пространстве, имел характер объёмного взрыва. Мощность взрыва была оценена в 250—300 тонн тринитротолуола. Сила взрыва была такова, что ударной волной выбило стёкла в городе Аше, расположенном более чем в 10 км от места происшествия. Столб пламени был виден более чем за 100 км. Разрушено 350 м железнодорожных путей, 17 км воздушных линий связи. Возникший при взрыве пожар охватил территорию около 250 га. Всего погибли 575 человек, травмированы 623 человек.
       Прошло полтора месяца и произошла ещё одна маленькая незаметная для страны авария, которая на первый взгляд никак не связана с Ашанской техногенной катастрофой. В этой аварии никто не погиб, но субъективные суждения Алексея всё равно как -то их связывают друг с другом.
      Соколовские возвращались из Брянска после поездки к родственникам. Впереди за рулем находился Гриша, а рядом с ним старший сын Коля, прошедший курс обучения вождения во Дворце пионеров под руководством Степана Егоровича. Сзади сидели Света и Яна, подружка Коли. Коля и Яна собираются в этом году поступать в институт, и Яна решила перед экзаменами съездить с Колиными родителями в Брянск развеяться после долгих Колиных уговоров.
      В этот раз летних сортов яблок было мало, но всё же килограмм двадцать они смогли уложить в багажник, а наверху «жигуленка» Гриша привязал две красивые раскладушки, которые в Москве почему -то пропали. Света их купила для родственников, часто посещающих их в Теплом Стане. Кроме этого Света приобрела в Брянске ещё кучу всяких нужных вещей, которые в Москве или пропали, или стоят бешеных денег.
      Дорога была хорошая, машин мало, как встречных, так и попутных, и Коля решил попросить у отца повести машину, тем более, что юношеские права у него были с собой. После настойчивых Колиных просьб посадить его за руль, Гриша спросил у Светы:
     - Ну что, мать, дадим сыну порулить?
     - Ты хозяин, сам и решай, - ответила Света с заднего сиденья.
     - Хорошо, садись, порули немного, я посмотрю, - решил Гриша и остановил машину на обочине.
     После того, как они пересели, Коля на место водителя, а Гриша с ним рядом, Коля завел машину и, включив поворотник, потихоньку тронулся, посматривая в боковое зеркало. Машин сзади не было.
     Так они проехали километров восемь. Коля почувствовал себя за рулем настолько уверенно, что стал незаметно для всех прибавлять скорость. Все навыки, что он приобрел во Дворце пионеров, сейчас так пригодились ему, что он решил обогнать шедшую впереди грузовую машину. 
      - Включай поворотник, иди на обгон – сказал Гриша, - впереди далеко машина, так что успеешь обогнать.
      Коля быстро обогнал грузовик и вернулся в свой ряд
     - Не выпирайся влево, держись правей, - учил его Гриша.
      Не заметил он, как Коля на большой скорости под 90 км в час заехал правым колесом на песок на обочине и набитый яблоками, раскладушками и прочими вещами «жигуленок», тормознув правым боком, пошел крутиться на пустой дороге Москва – Брянск.
      Очнулся Гриша только в воздухе, ощутив себя висящим метрах в трех над дорогой и увидев страшную картину разбросанных по полотну дороги людей и вещей. Света лежала рядом с кюветом, Коля с Яночкой лежали на песке в противоположных местах, у Коли левая сторона лица была в крови. Самого себя Гриша увидел с трехметровой высоты уткнувшимся в вылетевший аккумулятор. От испуга, от того, что случилось и жгучего желания помочь членам семьи в этой аварии Гриша вернулся в своё тело и … застонал от боли. К ним уже бежали люди с двух остановившихся неподалёку машин. В ход пошли аптечки и средства скорой помощи, почувствовался запах нашатыря.
      Гриша очнулся первым и стал приподниматься на локте.
     - Как себя чувствуете? – спросил его худощавый мужчина, прощупывая Грише пульс.
     - Плохо, - ответил тот.
     Подошедшая к мужчине женщина, видимо его жена, сказала:
     - Женщины очнулись, с ними занимаются, а мальчик без сознания.
     - Катя, а как здесь скорую помощь вызвать, не знаешь?
     - Передали с водителями, что поехали в ту и другую сторону, чтобы сообщили в ГАИ об аварии. Будем ждать…
     Гриша наконец то смог сесть, прислонившись к искореженному «жигуленку».
     Как оказалось, меньше всех пострадали Света и Яночка, сидевшие на заднем сиденье. Гриша постепенно приходил в себя, убеждаясь, что никаких переломов вроде бы не ощущается. Коля по -прежнему лежал без сознания, а подошедшая к нему Света вытирала кровь на его лице.
     - Не трогайте мальчика, он без сознания, - подошел к ней от Гриши худощавый мужчина, - сейчас подъедут врачи и всё сделают как надо.
      Скорая помощь, вызванная гаишниками, приехала через полчаса. Всех четверых увезли в ближайшую больницу. На другой день из больницы Гриша, Света и Яночка вернулись в Москву, а Коля вернулся домой только через неделю.
      После этого Света приехала к маме с рассказом об этой аварии и о потере разбитой машины.
      Нина Ивановна охала и ахала, а Степан Егорович всё говорил:
      - Ну как же так, Коля, ведь я же его учил, - не надо гнать, куда торопиться… Ах беда, что делать.
      - Не сокрушайтесь так, Степан Егорович, - успокаивала его Света, -Гриша уже собирается новую машину покупать…
       А Алексея Мальцева больше всего поразил факт выхода Гриши из тела, и всякий раз, встречаясь с ним, всё расспрашивал – мол, как это ты видел свою семью на обочине шоссе с высоты в три метра.
            
       Однажды начальник Главстройпрома вызвал Алексея Мальцева к себе и сказал:
      - Мне сейчас звонил заместитель министра Мелкумов. Он спрашивает сколько и какого металла, а также цемента мы можем передать Главбамстрою в счет последующих взаиморассчетов. Я попрошу вас, Алексей Николаевич отнести сейчас ему справку, которую вы составили с начальником отдела снабжения Главбамстроя. За 20 минут успеете дойти до высотки?
      - Постараюсь, - ответил Алексей, и пошел собираться.
      Пройдя пост охраны высотки, Алексей не стал дожидаться лифта, а поднялся пешком на 5-й этаж.
      Дверь в приемную заместителя министра была открыта. Секретарь, увидев Мальцева спросила:
      - Вы к Семену Яковлевичу?
      - Да. Сорокин с ним договорился.
      - Хорошо. Посидите пока здесь. Сейчас от него выйдет башкирский управляющий, и вы войдете.
      Дверь в кабинет Мелкомова тоже была открыта, и Алексей слышал окончание беседы заместителя министра с башкирским управляющим.
      - Вот здесь еще сегодня принесли письмо из Латвии. Директор завода железобетонных конструкций пишет, что пролетные балки для вас он не может изготовить, так как Череповец поставляет ему металл только третью часть от потребности. Причем пишет он прямо на имя Брежнева Владимира Аркадьевича, и самое интересное, пишет на латвийском языке.
      - Как это на латвийском?
      - А вот так! На латвийском! Еле нашли переводчика, чтобы перевести это письмо на русский язык. Небось слыхал про парад суверенитетов.
      - Ну а как же. Нас тоже коснулись эти новые веяния…
      - Ладно, я распоряжусь, чтобы заказ на пролетные балки для Уфы перекинули в Сургут или в Богдановичи. Всё к вам поближе. Да и с металлом у них вроде бы проблем пока нет. А ты все -таки с латвийского завода не слезай, напиши им на своём башкирском языке, что бы они приняли все меры по изготовлению вашего заказа, иначе вы подадите на них в арбитражный суд.
      - О, это я с удовольствием, - рассмеялся башкирский управляющий.
      Через пару минут он вышел из кабинета, вслед за ним вышел и Семен Яковлевич. Мальцев поднялся ему навстречу, и Семен Яковлевич спросил:
      - Вы от Сорокина?
      - Да. Вот эта справка по ресурсам для Главбамстроя.
      - Хорошо, спасибо. Вы свободны.
 
      До конца рабочего дня оставалось полчаса, и Мальцев не стал возвращаться в свой Главк, а решил сразу поехать домой. Вечером за ужином он рассказал тестю про деловую переписку на латвийском и башкирском языках.
      - Лиха беда начало, - сказал на это Степан Егорович, то ли ещё будет с этой перестройкой.
      И даже не улыбнувшись столь комичной ситуации с перепиской на разных языках, пошел в свою комнату.
      Алексей посмотрел ему вслед и невольно подумал: «Да, с юмором у тестя что -то не густо».

      Однажды на работу Алексей приехал на «Волге -21». В обед у машины собрались сослуживцы, обсуждая достоинства и недостатки машины. Алексей рассказал, что машина уже старая, то одно надо менять, то другое. Ребята из Главстроймеханизации предложили провести тщательное обследование машины на Одинцовском ремонтно-механическом заводе. Через неделю Алексей пригнал машину в Одинцово, и там мастера произвели тщательный осмотр и ремонт. А главный вывод, был такой – необходимо как можно быстрей избавиться от машины, так как в любой момент машина может подвести хозяина.
      Это и случилось в один из осенних дней, когда Алексей и Степан Егорович поехали на дачу закрывать сезон. В дороге они услышали непонятный стук в двигателе, на даче позвали соседа Виктора Данилина послушать работу двигателя, и тот сразу определил:
      - Движок застучал, износились и провернулись в цилиндре вкладыши…
      - И что делать, - спросил Алексей.
      - Перебирать двигатель, искать и ставить новые вкладыши. Или продать любителю старины. Даже в таком виде у вас машину купят быстро и за хорошую цену, - сказал Виктор.
      - Мы подумаем, - сказал Алексей.

       В марте 1990 года Алексею на работе дают семейную путевку в пансионат в город Железноводск. Они отпросили от школы Лену и в вместе с ней Алексей и Даша поехали туда втроем. Буквально на второй день Лена познакомилась с Аланом Ротановым, 15-летним осетинским пареньком, который с матерью приехал тоже в Железноводск от грузинской агрессии в Цхвинвали. Почти всё время эти две семьи проводили вместе, они – Мальцевы, и мама с сыном, - Зарета и Алан Ротановы. Когда они познакомились, Зарета Ротанова рассказала Мальцевым о том, что незадолго до нового 1990 года Совет народных депутатов преобразовал Южную Осетию из автономной области в республику в составе Грузинской ССР, но грузины это не признали и начали нас всячески гнобить:
      - Мой муж остался в Цхинвали не только следить за нашим домом, но и в случае какого силового или военного конфликта противостоять Звиаду, а нас с Аланом он отправил в Орджоникидзе к родственникам. А те вот сюда, пока они нас не обустроят. Алану надо школу заканчивать, да и мне надо найти какую -то работу…
               
      Марат Николаевич Хайдулин приехал в пансионат за неделю до отъезда Мальцевых и сел четвертым за их стол. Два дня знакомства и разговоров на текущие темы позволили Алексею пригласить Марата 25 марта на свой юбилейный ужин. Так уж случилось, что свое пятидесятилетие Алексей Мальцев вынужден был отмечать в пансионате втроем – с женой и дочкой, но вот интересный собеседник и сосед по обеденному столу как нельзя оказался кстати на юбилейном ужине в пансионатском номере. Кое -что к ужину Алексей с Дашей купили в городе, что-то принесли из столовой, и вот сразу после ужина все четверо отправились в номер. Мужчинам, то есть себе и Марату, Алексей хотел купить коньяк, но когда днем за столом зашел разговор о вечернем чаепитии, Марат сказал, что коньяк он принесет сам. Остальные напитки – вино для Даши и сок для Лены Алексей купил в городе.         
    - Вот видите, Марат, в каких условиях приходится отмечать мне 50 -летний юбилей, - сказал Алексей, когда все расселись возле маленького столика в тесном номере пансионата.
      Марат открыл бутылку коньяка и разливая его в подставленные Алексеем стаканы, произнес:
     - Зато оригинально. Уверен, что больше таких оригинальных юбилеев у вас не будет.
     - Так то, оно так, не без того ж, однако, ежели притом, - проговорил Алексей свою любимую присказку.
     Лена, изредка слышавшая от отца эту фразу, засмеялась, - о чем это он, а Даша неодобрительно покачала головой.
     - Вот и я о том же, - продолжал Марат, - следующий юбилей в 55 лет за юбилей не считается, в 60 – на пенсию, а дальше не интересно. Так что, Алексей, дорожите днем сегодняшним и юбилеем сегодняшним.
     - Видите ли, Марат, я то дорожу, вот и Даша моя подтвердит, но как посмотришь вокруг… нет чувства праздника в душе. Так, что -то колготимся, крутимся, копошимся как муравьи в муравейнике бесцельно.
     - Ну это вы зря, Алексей, и у муравьев есть цель, и у нас у всех есть какая то цель, просто нам иногда не везет, видно в понедельник нас мама родила.
     - Меня то уж точно мама родила в понедельник, - сказал Алексей.
     - А откуда ты это знаешь? – удивилась Даша.
     - Я ещё в школе, когда учился, подсчитал. Война началась в воскресенье 22 июня. Значит в 1940 году воскресенье в июне было 23 числа. В году 365 дней, то есть 350 плюс 14 плюс 1. Отнимаем ещё три месяца, получается 24 марта 1940 года тоже воскресенье. Значит, день 25 марта 1940 года был понедельник.
    - Ну, Алексей, вы даёте, вот это математика. Так, давайте первый тост за вас, за ваш юбилей и поднимем, - сказал Марат, подняв свой стакан.
     Чокнулись, выпили, и даже Лена потянулась со своим стаканом сока.
      Марат помолчал, и через некоторое время сказал:
    - Вот смотрю я на вас, таких беленьких, русоволосых, блондина и блондинок, и мне становится так грустно, так больно от того, что я будто как социолог заглянул на пятьдесят – сто лет вперед.
    - Многообещающее начало, - бросил реплику Алексей, - ну и что же нас ждет через пятьдесят лет.
    - Почернение.
    - Не понял.
    - Это я образно. Вот смотрите, друзья, как за последние сто лет почернела Европа, - я говорю об Англии, Франции и Германии. За последние сто лет в Англии увеличилось число негров и латиноамериканцев, как вы понимаете черноволосых брюнетов. Также и во Франции значительно уменьшилось число блондинов за счет арабов, прибывающих во Францию из её бывших колониальных владений типа Алжира. То есть ассимиляция местного населения с выходцами из южных стран. То же можно сказать с белокурыми бестиями из Германии. Там турки, сирийцы и африканцы. Начали чернеть и скандинавские страны.
    - А у нас в Коньково, в основном блондины, - сказала Даша.
    - Это где? – спросил Марат.
    - В Ленинградской области.
    - Ну, оно и понятно. Северные народности из-за недостатка солнечных лучей всегда были блондинами.
     Сидевшая спокойно Лена вдруг встрепенулась и заговорила:
    - Мам, пап, можно я к Алану пойду, пока вы здесь разговариваете?
   Даша с Алексеем переглянулись, и Даша сказала:
    - Только недолго, а то скоро спать.
   Лена упорхнула за дверь. Алексей сказал Марату:
    - Ну, что, ещё по рюмочке.
    - Давайте.
    Когда они выпили, Марат продолжил:
    - Вот, даже ваша Лена подтверждает мой принцип, что беленькие всегда стремятся к черненьким.
     - Совпадение, - не согласился с ним Алексей.
     - Ничего подобного, - возразил Марат, - за последние два года все среднеазиатские, кавказские и молдавские республики выдавливают со своих территорий русских; у них неожиданно или с помощью американцев обострился национальный вопрос. Выдавливают – это слишком мягко я сказал. Если бы вы только знали, что там нацмены вытворяют с русскими, ну, ладно, не будем о грустном, короче, сейчас они выгоняют русских, разоряют заводы и фабрики, а вскоре сами побегут к нам в Москву, в Ленинград устраиваться на стройки и в дворники. А они же все брюнеты, вот и начнется то самое почернение, о котором я говорил в самом начале. Сам я наполовину мусульманин, наполовину православный, интересуюсь и библией, и кораном, нахожу что-то общее, нахожу отличия. Вот, например,
недавно даже православный священник Кураев, служащий при патриархе Алексии П, сказал, что к 2050 году мусульман в России будет больше чем русских православных, и я нахожу во многом этому подтверждение.
     Время шло к отбою, выражаясь армейским языком, и Алексей подумал, что надо бы заканчивать застолье и этот трёп, но чувствовалось, что Марат сел на своего любимого конька и продолжал:
     - Вот даже недавно уехавший в Америку наш замечательный поэт Евгений Евтушенко, и тот обратил внимание на этот процесс сближения белого и черного. Вот послушайте:
       Дочки – белоручки
       Едут здесь и там
       Беленькие сучки
       К черным кобелям…
   - Что -то я таких стихов у Евтушенко не помню, - возразил Алексей.
   - Ой, Алексей, может быть вы не в тех кругах вращаетесь. Вот к примеру, как расшифровывается фамилия Горбачев.
   - Ну, как?
                Г -  готов
                О - отменить
                Р -  решения
                Б -  Брежнева
                А - Андропова
                Ч - Черненко
                Е - если
                В – выживу
        - Да, интересно, - только и сказал Алексей.
        А Марат Николаевич, не останавливаясь, продолжал поражать Дашу с Алексеем своими познаниями:
        - А вы знаете, что все главные и значительные события в нашей стране происходят с интервалом в 12 лет?
        - Это как? - спросила Даша.
        - Вот в 1905 году было Кровавое воскресенье, началась первая революция. Это значительное событие?
        - Да, конечно, - сказал Алексей.
        - Через 12 лет в 1917 году произошла Великая Октябрьская социалистическая революция. Тоже важнейшее событие, так?
        - Так, - поддакнули Мальцевы.
        - Проходит 12 лет и в 1929 снова страна на изломе под названием «коллективизация». Тот, кто не вступает в колхоз, отправляется в Сибирь.
        - Ещё через 12 лет начинается Великая Отечественная. Как по графику. Вас это ещё никак не удивляет.
        - Удивляет, но непонятно, - говорит Алексей.
        - Ну почему непонятно. Вот ещё 12 лет и умирает Иосиф Виссарионович Сталин. И снова страна на изломе.
        - Ну всё, остальные события, произошедшие у нас уже вроде бы не подчиняются этому двенадцатилетнему периоду, - проговорил Алексей, - в 1957 – первый спутник, в 1961 – Гагарин полетел, 1964 году сняли Хрущева, - эти даты выпадают из вашей теории.
        - Да нет, Алексей Николаевич, - проходит 12 лет после смерти Сталина, наступает 1965 год, когда «экономика стала экономной», Леонов вышел в открытый космос, а в стране восстановили празднование Дня Победы и парад Победы на Красной площади. А ещё через 12 лет в 1977 году начнётся период «застоя»…
        - Но зато Олимпиада – 80 не вошла в ваш график, - возразил Алексей.
        - Ну и хорошо, -сказал Марат Николаевич, - она как вишенка на торте. Потому что через 12 лет после начала «застоя» в 1989 году начнется распад Советского Союза, о чем я говорил в самом начале нашей встречи и о чем свидетельствуют ваши знакомые, к которым ушла сегодня ваша дочка Лена.
       - Значит по вашей теории, Марат Николаевич, следующий 2001 год тоже будет какой -то из ряда вон выходящий? – спросила Даша.
       - Да. И не только у нас, а во всем мире. Вот обязательно запомните это, - ответил он.
      Вернулась от Ротановых Лена:
      - Они сказали всем спокойной ночи.
      - Мы тоже скоро ложимся спать, - Даша многозначительно посмотрела на Алексея.
      - Да. да, мы уже.
      Наконец то Марат понял, что уже поздно, он поднялся, поблагодарил всех за теплый ужин и на прощанье уже в дверях сказал:
      - А почему чукчи и якуты все сплошь черные догадайтесь сами.
      И ушел.
      - А правда, почему европейские северяне – блондинистые, а азиатские северяне – чернявые, - спросила Даша.
      - Я думаю, что ответ находится в твоём вопросе, - ответил Алексей. Есть теория, что много тысяч лет назад из -за падения крупного астероида земная ось была смещена, а может быть и сама земля разделилась на теперешние континенты, и что- то тогда произошло с землей непонятное. Короче, мне всё ясно, что ничего не ясно. Понятно?
      - Всё понятно, кроме одного, причем здесь Марат про Горбачева то начал говорить? - спросила Даша.
     - Это, видимо из той же серии, как расшифровывается выражение бригада коммунистического труда, - сказал Алексей.
     - Ну и как же она расшифровывается?
     - Бригада кому нести чего куда. Так у нас в тресте на стройке говорили, - ответил Алексей, и тут же повернулся к Лене:
     - Ну и как там поживают наши Ротановы?
     - Они пока ещё не наши, - ответила Лена, да так, что Алексей с Дашей переглянулись.
                ПОСЛЕ РАСПАДА СССР
               
       В конце 1991 года Света, приехав к Зуевым, сказала тоном, не терпящим возражения:
      - Новый год будем отмечать у нас. Места всем хватит…
      Степан Егорович неопределенно пожал плечами, а Нина Ивановна сказала:
      - Хорошо. А что нам привезти.
      - Ничего. У нас всё есть.
      Алексей, узнав о решении Зуевых ехать встречать Новый год к Соколовским недовольно проворчал:
      - Вообще то Новый год – праздник семейный…
      На что Даша возразила ему:
      - Зато нам, женщинам, меньше готовки. Светка сказала, что ничего привозить не надо. Но новогодние подарки мы захватим с собой и положим там под елку.
      - Ну что ж, пусть будет по -вашему…

      Вечером 31 декабря у Соколовских взрослые хлопотали вокруг праздничного стола, Толя с Леной играли в электронную игрушку, где волк собирал в корзину падающие с дерева яйца, а Коля с Машей торчали в Колином компьютере. Света принесла Алексею пачку старых газет и ножницы и приказным голосом сказала:
      - Вырезай заголовки…
      И ушла на кухню.
      Для чего нужны эти вырезки Алексей знал. Они и раньше, - Мальцевы, Соколовские и Нина Ивановна, играли в эту игру. По очереди, прежде чем прочесть вырезанный из газеты заголовок, кто-то говорил: «У меня в штанишках» и читал, например: «На трудовой вахте», «Снова на подъеме», «План перевыполнен». Иногда кому -то попадалась вырезка из газеты «Труд» «Цена 2 коп.». И тогда раздавался общий смех, веселье, и никому в голову не приходило, что эта игра вносит какой-то элемент аморальности. Может быть именно из- за этого Степан Егорович всегда отказывался играть в эту игру.
      А сейчас, во – первых, присутствовали дети Лена с Толиком, во- вторых, весь прошлый год Алексей с Дашей ходили на христианские собрания, и такие фривольные игры стали претить Алексею, а Даша то и раньше к ним относилась отрицательно. 
      Поэтому Алексей отложил в сторону газеты и ножницы и подойдя к Свете, сказал:
      - Мы с Дашей отказываемся играть в эту игру.
      - А почему? Ведь играли же раньше…
      Ничего лучшего Алексей сходу не мог придумать, как назвать причину, против которой Светке нечего было сказать:
     - Мы стали христианами.
     - Ну и что, - ответила она, - мы тоже крещеные.
     - Это не одно и то же.
     Получилось – трое за игру, трое – против. Ничья. Время двигалось к 10 часам вечера, и Степан Егорович произнёс:
     - Не пора ли нам отметить год уходящий. Ведь это был последний год нашего Советского Союза, год, когда весь советский народ проголосовал в марте месяце за его сохранение и дальнейшее развитие…
     - А раньше мы отмечали год уходящий за пять минут до курантов, - возразила Нина Ивановна.
     - Да, давайте пораньше, а то выпить хочется, - подал голос и Гриша.
     - Голосуем, - сказал Алексей, кто за то…
     Светка не дала ему договорить и со словами: «да несу, уже, несу» стала расставлять на столе закуски для первого тоста.
      Из молодежи позвали за стол только Колю с Машей, а Толику с Леной разрешили продолжать заниматься с компьютером.
      - Давайте начнем с коньяка, я эти светские шампанские не признаю, а в прочем, как хотите, - произнес Степан, открывая французский «Наполеон». Гриша специально для тестя припас новогодний сюрприз, заплатив за него немалые деньги.
      В связи с ликвидацией Минтрансстроя СССР с 1 декабря 1991 года, Алексей Мальцев получил увольнение и заблаговременно устроился директором на работу в фирму «Брокер- сталь».
      События последних месяцев и дней у всех на виду и слуху. Ельцин усиливает своё влияние на общественность, на народ, Горбачев его теряет. В августе Гриша ездил на своей машине подкармливать сторонников Ельцина в противостоянии с ГКЧП. Степан находился на даче с Ниной Ивановной и Леной, а Света с Толиком на своей, и они всё лето ходили друг к другу в гости. По выходным на дачу к Свете приезжали Гриша с Колей, а к Зуевым Алексей с Дашей, а иногда и с Машей, которая больше предпочитала оставаться дома одна и заниматься своими делами.
      По телевизору шел концерт. Степан попросил убавить звук и подняв рюмку, сказал:
      - Вы все себе ещё не представляете, какая вселенская катастрофа случилась с нашей погибшей страной Советским Союзом. В марте прошедшего года весь советский народ на референдуме высказал твердое «Да» быть Советскому Союзу, но и года не прошло, как предатели советского народа Горбачев и Ельцин сдали страну американским империалистам. Завтра, проснувшись уже в 1992 году, мы ещё не поймём этого, но вчера Ельцин отпустил все цены с нового года. Нас убили на взлете, не дали расправить крылья и скоро налетят западные вОроны и будут клевать, клевать и клевать, пока не растащат всё, что мы сделали за 73 года. Нет оправдания предательству правительства, предательству командования Советской Армии, предательству руководства Комитета госбезопасности, бросившим советский народ на произвол судьбы. Прощай, наша Родина, прощай Советский Союз…
      И Степан залпом опрокинул рюмку в рот.
      Все замерли в недоумении. Потом Гриша несмело заговорил:
      - А может и хорошо, что развалился Советский Союз. Ведь России от этого будет лучше…А то кормим всех, кормим, и себе ничего не остается.
      - Опять вы про свою политику- сказала Нина, давайте уж выпьем, проводим старый год
      И она выпила до дна.
      Алексей почувствовал, что ему тоже что -то надо сказать. И ничего лучше примелькавшейся расхожей фразы он не придумал и сказал:
      - Какой народ, такой и правительство.
      - А может быть, какое правительство, такой и народ, - съязвил Степан.
      - Всякое правительство от Бога. Вот Горбачев стал неугоден Богу, и вместо него теперь Ельцин. Будет Ельцин неугоден Богу, и его сменят…
      - Как у тебя всё просто, Алексей, - сказал Степан, наливая вторую рюмку, добавив, - это я подожду курантов.
      - А кто сегодня будет нас поздравлять? Горбачев или Ельцин? -спросила Нина Ивановна.
      - Наверное Ельцин, - отозвался Гриша.
      Когда подошло время поздравления, все с удивлением увидели, что вместо руководителя страны с экрана телевизора их поздравляет сатирик и юморист, писатель Михаил Задорнов. Их удивление было так велико, что собравшиеся за новогодним столом не сразу вникли в суть новогоднего поздравления. А Задорнов говорил:
      « …здоровья вам, Михаил Сергеевич, счастья, таких же внутренних сил и хороших друзей. Но помните, что товарищ – не всегда друг.
     …Я хочу от имени артистов и от имени всех, кто здесь сегодня, поздравить вас, Борис Николаевич. У вас впереди очень трудный год. Может быть, самый трудный год в вашей жизни. 
     Мы поздравляем нашу интеллигенцию. Мы прекрасно понимаем главное. Есть такая мудрость: хороших людей на свете больше, но они хуже объединены. Объединить хороших людей должно в первую очередь искусство. Потому что могут быть разные государства, но никто, никто не заберёт у нас того, что было. Грузины учились в МГУ. Молдаване учились в Риге. Сколько русских ездили отдыхать на Кавказ и Прибалтику. Да, можно на таможне отнять две коробки с конфетами, но нельзя отнять нашей любви к прибалтийской живописи. Нельзя запретить нам, русским, переживать за те события, которые сейчас происходят на Кавказе. И объединить все может только культура, потому что она не знает границ.
     Мы хотим поздравить военных. Сейчас мирное время. Мы прекрасно понимаем, но вы чувствуете себя как на войне. Посмотрите на картину «Суворов переходит через Альпы» и поймите – им было ещё хуже.
    Мы хотим поздравить старшее поколение. Вам особые добрые слова, что вы выжили в самые тяжкие годы нашей страны и дали жизнь новым поколениям. Мы понимаем, что сейчас в канун нового года вы, плача у прилавков, пытаетесь поверить в очередное светлое будущее. Борис Николаевич прав. Мы, нынешнее поколение, которому вы дали жизни, это прекрасно понимаем. И мы обещаем вам, что мы не оставим вас без поддержки и не лишим надежд в 1992 году. Конечно, тот, кто из вас опять поверил в светлое будущее, думаю, прав. Потому что он впервые поверил не по приказу.
       Мы хотим поздравить вас, уважаемые бизнесмены. Вы новый класс в нашем обществе. И пожелать вам в 1992 году наконец организовать какое-то производство в нашей стране, а не просто менять бензин на калоши и нефть на колготки.
       Мы поздравляем вас, уважаемые, как раньше говорили, рабочие и крестьяне. И желаем, чтобы в 1992 году, скажем, Игорь Кириллов или Светлана Моргунова в информационной программе с улыбкой сообщили примерно следующую фразу: «Фермер такой-то намолотил в закрома Родины на своей приватизированной молотилке…».
       Мы поздравляем всех бывших граждан СССР. Да, СССР больше нет, но есть наша Родина. Можно разделить Родину на несколько государств, но Родина у нас одна. Независящая от границ.
       Я предлагаю поднять наши бокалы за нашу Родину. С новым годом, друзья!»
      С первыми ударами кремлевских курантов все стали чокаться, Коля с Машей закричали «Ура», их криками «Ура» поддержали прибежавшие из другой комнаты Лена с Толиком и тоже стали чокаться со взрослыми бокалами апельсинового сока.
      С Новым Годом!
      - Докатились, - негромко, но так, чтобы все услышали, произнес Степан, -колхозы под нож, а фермерам – кулакам дорогу…
      - Да что ты всё ворчишь, сегодня праздник, радоваться надо, - осадила его Нина Ивановна.
      - Конечно праздник, - не унимался Степан, - со слезами на глазах. Вон, даже ваш Задорнов сказал, что мы уже плачем у прилавков. А какие цены будут завтра, 2 января – так что радости мало, уважаемая моя Нина Ивановна.
      И добавил:
     - Сама то осторожнее, ведь у тебя сердце пошаливает…
     - Не волнуйся, я приняла меры, напилась таблеток, - успокоила Степана Нина Ивановна.
     В ноябре ушедшего года Нина Ивановна уже лежала в больнице со стенокардией. Да и как ей не болеть, когда Светка с Гришей преподносят ей сюрприз за сюрпризом. Уже в конце перестройки Гриша стал много зарабатывать на своей работе. И от больших денег у него стал портиться характер. Сначала, как Света говорила, всё шло в дом, одно купили, другое, мальчишек своих приодели. Колю Гриша тоже, как он говорит, «посадил на отвертку» - собирать компьютеры. В их вычислительном центре более ушлые офицеры создали кооператив по сборке компьютеров из деталей, привозимых из-за границы. От Гриши все узнали про новые термины «белая сборка», то есть западная и «серая или черная» - азиатская. Гриша с Колей здорово вкалывали, но и получали денег немало. На эти деньги в 1989 году Гриша, благодаря Алексею получил участок в их товариществе и построил дом. Не сам, конечно, а нанял строителей. Потом в 1990-м году он построил второй небольшой двухкомнатный дом для старшего сына. Света, почувствовав себя хозяйкой, стала часто вместе с Гришей и ребятами ездить на дачу. Но между собой всё чаще стали у них возникать трения, и Света частенько приезжала к Нине Ивановне жаловаться на мужа.

       Молодёжь весело встречала Новый 1992 год. Света постаралась приготовить разнообразное угощенье, Гриша открывал то одну бутылку, то другую, но Алексею после мрачного тоста тестя продолжать веселье в обычном новогоднем настроении уже не хотелось.
      Через какое -то время начались танцы – Светка с Гришей пошли первыми, и глядя на них Алексей протянул руку Даше. И вторая пара пошла танцевать. Нина Ивановна не стала ждать, когда её пригласит Степан Егорович и схватив внука Колю, пошла танцевать с ним. Возле них, не держась руками друг за друга приплясывали Лена с Толиком.
      Даша, увидев, что Маша сидит одна с дедом за столом, шепнула Алексею:
      - Пойди, пригласи танцевать дочку то…
      Алексей протянул Маше руку и Маша встала из -за стола. Под ритмичную музыку обнимая дочку, Алексей думал, - как быстро она выросла. Летом этого года она окончила педучилище и была направлена в пионерлагерь вожатой. Робкая, стеснительная Маша не смогла справиться со средним отрядом сорванцов, детей обслуживающего персонала пионерлагеря, впала в истерику и позвонила Алексею:
      - Папа, забери меня отсюда, я больше не могу…
      Он конечно тут же примчался. Когда Алексей прошел на территорию лагеря, Маша, вся в слезах подбежала к нему и бросилась на шею:
      - Папа, увези меня отсюда, мне сейчас будет плохо от этих ребят.
      Алексей обнимал дрожащую всем телом Машу, прижавшуюся к нему как к спасителю. Она не размыкала рук и всхлипывала - увези, увези отсюда. Он стал успокаивать дочь, поглаживая её по спине, по плечам и в то же время думая, как здесь найти начальство.
      Когда Маша немного успокоилась и перестала плакать, Алексей спросил:
      - Ну и как мне найти директора?
      Маша нехотя отпустила отца, и всё еще крепко держась за него, сказала:
     - Пойдем, я провожу тебя…
      Зная свою дочь как облупленную, Алексей пошел прямо к директору пионерлагеря выручать её. В ход пошли заявления, что он, Алексей Мальцев ответственный министерский работник, что его дочь Маша уже пять лет наблюдается в поликлинике МПС, недавно лежала в больнице МПС с вегетативно сосудистым заболеванием, и что её немедленно надо освободить от работы вожатой. И что это было большой ошибкой руководства училища посылать неподготовленную, и прямо скажем, не до конца выздоровевшую девушку работать пионервожатой.
      Конечно, после такого натиска, директор лагеря сразу отпустила Машу с отцом домой, и пока Маша собирала свои вещи, Алексей сказал собравшимся возле него сорванцам:
     - Вы почему довели до слез вашу вожатую?
     Послышались вразнобой детские голоса:
     - Мы не хотели, мы нечаянно.
     И прятали от взгляда Алексея свои веселые мордашки.
     Алексей вдруг решил вспомнить свою армейскую молодость и вытянув руку, скомандовал ребятам:
     - В одну шеренгу становись.
     Услышав командирский голос, ребята сразу выстроились в шеренгу.
    - Смирно!
     Все застыли.
    - Вольно. Кто самый звонкий, запевай.
     И Алексей первым сам запел:
      - По долинам и по взгорьям               
        Шла дивизия вперед...
     Два – три детских голоса подхватили:
      - Чтобы с ходу взять Приморье,
         Белой армии оплот…
      - Шагом марш, - скомандовал Алексей, - и поём ещё раз.
     Когда Маша вышла на улицу со своей спортивной сумкой, она увидела, как отец водит группу девчонок и мальчишек с песней вокруг большой клумбы.
     - Группа, стой! - скомандовал Алексей, увидев Машу, и подойдя к ней, сказал, - вот так надо с ними, с ребятами, это же не детский сад, Машутка.
      И обняв дочь, он пошел с ней к выходу из лагеря…
 
      И сейчас, обнимая в танце свою дочь, Алексей думал про Машу: «Через полгода ей исполнится двадцать лет, замуж пора, а она так и не остановила свой выбор ни на ком. И не поймёшь, кто ей больше нравится – Сергей Фомин или Виктор Золотов…
     Виктор немного понахальней, понахрапистей, давит своим авторитетом проповедника. А Сережа совсем другой. Как то в сентябре Алексей ездил на дачу с Машей и Сережей. Молодёжь на ночь ушла спать на второй этаж, а Алексей остался на первом в комнатке Степана Егоровича. А когда утром Маша угощала отца и Сережу завтраком, Алексей так и не смог понять – было ли у них что-либо ночью или нет. Хотя Маша и сказала отцу вечером:
     - Ты о нас не беспокойся, мы разберемся…
     Наверное, разобрались. А может и нет. Потому что, когда утром Алексей смотрел на Сережу и не мог понять, когда же он преодолеет свою скромность и стеснительность. Здесь всё утро командовала Маша, что на неё вообще то мало похоже.

      Музыка кончилась, Гриша позвал всех за стол ещё раз выпить за Новый год. Потом стали раздавать из -под елки новогодние подарки. Выдумщица Света заранее накупила всем далеко не копеечные подарки с глубоким смыслом. Первой она вручила подарок Маше Зуевой, ей досталось красивое колечко. Дяде Степану и маме Света вручила как дачникам сумку –холодильник, положив в неё молоток и серп, незаменимые вещи на даче.         
      - Встань –ка, Нина, со мной рядышком со своим серпом, - не растерялся Степан.
       И когда Нина подошла к нему, Степан поднял её руку с серпом и свою с молотком. Потом перекрещивая эти простейшие орудия труда рабочего и крестьянина, он сказал:
      - Вот он наш герб, молот и серп. Светлана, какая же ты умница, как же ты угодила моей душе, это же самый замечательный новогодний подарок. Ну -ка, Гриша сфотографируй нас с тещей с серпом и молотом.
      Гриша пошел за фотоаппаратом. Света растерялась, не зная -как ответить отчиму, достала из мешка следующий подарок. Лена получила клипсы и краски, а Толя кубик Рубика.  Своему старшему сыну Коле Света вручила дорожные шахматы. Алексею достался портсигар, а Даше фартук. Одарив всех родственников, Света вынула из мешка красивое покрывало:
      - А это мне…
      - И не только это, -сказал Алексей. Мы с Дашей давно хотели подарить тебе напольную вазу.
     И он принес из прихожей продолговатую коробку, распаковал её и достал из коробки красивую вазу, сделанную в юго-восточном стиле.
     - Ой, какая красивая, -обрадовалась Света.
     Взаимообмен подарками продолжился ещё некоторое время. Концерт по телевизору продолжался, пожилой народ стал готовиться ко сну. Молодёжь хотела пойти погулять, но Света отговорила Колю с Машей это делать, а младших родители всё равно не пустили бы так поздно на улицу.
     Наступал первый день нового 1992 года.

      Тогда летом Маша ещё до конца не отошла от того стресса, когда Алексей Мальцев привез её из пионерлагеря. Алексей хотел сразу отвезти Машу на дачу к Даше, к деду с бабкой, но Маша воспротивилась этому:
     - Папа, можно я буду дома, в Москве. Я буду готовить тебе еду, мне здесь будет лучше, чем на даче.
     - Ну, хорошо, давай попробуем, -согласился Алексей.
     На другой день, выйдя на работу, Алексей звонил Маше несколько раз. Он убедился, слушая её спокойный голос, что с Машей всё нормально, и в ближайшую субботу он решил ехать на дачу один, без Маши, оставив её в городе на хозяйстве и на телефоне. А вечером, Маша встречала отца, отсылала его в ванну мыть руки и подавала к столу нехитрый ужин. А потом уходила к себе в комнату, и Алексей слышал, как она поёт под гитарные переборы его любимую песню:
                Лошади умеют плавать,
                Но - не хорошо. Недалеко.
              "Глория" - по-русски - значит "Слава",-
               Это вам запомнится легко.

     Но всё же, рано утром в субботу, зайдя в комнату к ещё спящей Маше, и наклонившись к её уху, Алексей спросил шепотом у дочери:
     - Тебя будить или нет. Поедешь со мной на дачу или будешь спать дальше?
     - Мы же договорились, пап, что я остаюсь дома, - спросонья ответила Маша.
      И Алексей один поехал на дачу. Это была суббота 17 августа.

      А 18 августа 1991 года на даче все услышали о введении Чрезвычайного Положения, и Алексей с Дашей, у которой заканчивался отпуск, сразу же засобирались домой. Степан Зуев с Ниной и Лена остались на даче ещё на недельку. Когда Алексей  подъезжал к Москве после Балашихи машины дачников перемешались с автоколонной из дивизии Дзержинского. Алексей на машине тестя «Волге-21» ехал за машиной с солдатами, шедшей со скоростью 40 км в час, и те с интересом смотрели на пристроившийся им в зад ретро автомобиль. После МКАД въехав в город Алексей всё же смог обогнать машину с солдатами, и без происшествий доехать до дома.
     - Папа, мама, что происходит, - сразу спросила родителей Маша.
     - Ничего особенного, - успокоил её Алексей, - у нас, кажется власть меняется.
    И пошел в ванну. Ведь завтрашний рабочий день у них никто не отменял.

      В понедельник 19 августа Даша, находясь на работе, услышала на улице какой-то шум. Выглянув в окно, она увидела, как по Комсомольскому проспекту в сторону центра двигалась колонна танков. Подошедшие к ней женщины из отдела спрашивали:
      - А что это, война?
      Ведущий архитектор Тамара Ивановна сказала:
      - Нет, это еще не война, это ГКЧП. Мне из дома сейчас позвонили, по телевизору Янаев выступает, который вместо Горбачева.
      - И о чем он говорит?
      - О чрезвычайной ситуации в стране.
      В комнате раздался телефонный звонок.
      - Вам кого, - спросила Тамара Ивановна и потом передала трубку Даше, - тебя, муж звонит…
      - Слушаю, - произнесла Даша.
      В телефонной трубке раздавался взволнованный голос Алексея:
      - Даша, будь осторожна, объявили о чрезвычайном положении в Москве, в городе танки.
      - Да, мы их видим из окна, они в сторону Парка Культуры поехали…
      - Вот поэтому я и говорю, будь осторожна.

    В конце августа 1991 года Алексея Мальцева вместе с другими членами партии вызвали в партком Министерства и вернули партийные взносы за август вместе с учетной карточкой. Алексей подумал, что 10 рублей 90 копеек в хозяйстве пригодятся, но вот что дальше будет? И как мы будем без партии, которую сегодня Ельцин в РСФСР запретил.

       Зуевы с Леной с дачи тоже вернулись в Москву в конце августа. А ещё через неделю приступил к работе во Дворце пионеров и Степан Егорович. Маша стала искать работу, и через некоторое время с помощью Валентины Степановны, с которой лежала в больнице, смогла устроиться в техническую библиотеку.

      Однажды осенью прошлого года Даша, гуляя с младшей дочкой Леной, увидела группу молодых людей, приглашающих послушать проповедь об Иисусе Христе. Даша с Леной остановились, послушали, о чем говорит молодой симпатичный парень с пробивающимися усиками:
     - Покайтесь, примите Иисуса Христа в сердце, наполнитесь Духа Святого, и тогда спасетесь вы и весь дом ваш.
     Даша не преминула этим воспользоваться, произнесла молитву, повторяя слова проповедника. Потом проповедник сказал:
    - Теперь, сестра во Христе Дарья, ты родилась свыше. Приходи к нам в церковь, мы собираемся по вторникам и четвергам в кинотеатре «Вперед».
    - А Иисус Христос исцеляет от болезней?
    - А что у тебя болит?
    - Не у меня, у дочки Леночки. Она сейчас на диете, у неё небольшие проблемы с ЖКТ.
    - Сейчас мы и Лену излечим от её болезней. Меня зовут Виктор.
     После этого он и его спутники возложили руки на Лену, произнесли молитву, и после этого сказали:
    - Ты Лена, исцелилась, и с этой минуты ты больше не больна.
      Когда они пришли домой Лена сразу подошла к Маше и сказала:
    - А меня сегодня исцелили от всех болезней.
     И рассказала о молодом проповеднике, исцелившим её.
     - Ну давай проверим, -сказала Маша, - если тебя исцелили, то тебе можно есть и мороженое?
     - Да. От мороженого бы я не отказалась.
       К ним в комнату зашла и Даша.
     - Мама, это правда, что Ленку исцелили?
     - Да, Маш, именем Иисуса Христа молодой проповедник исцелил её и пригласил нас в его церковь.
     - Интересно. Это что-то новое у вас с Ленкой.
     - Я к ним не пойду, - сказала Лена, - у меня занятия.
     - А может ты со мной сходишь, Маш? - спросила Даша.
     - Не знаю. А чего мне там делать?
     - Составишь мне компанию, посидишь, послушаешь…
     - Ладно, завтра посмотрим.

      Попав в первый раз на проповедь к Виктору Маша очень заинтересовалась, но больше не проповедью, а скорее внешним видом проповедника. Сказать, что он ей понравился, это ничего не сказать. Она впервые слышала, как читают Евангелие, как простые и ясные мысли доходят до Маши, и чего там было больше – сам образ проповедника или впервые услышанный, а благодаря её воображению и не прошедшей с годами мечтательности образ Спасителя. Эти два образа перекликались в её мозгу и утвердилось представление о том, что о жизни и страданиях Иисуса Христа может рассказывать только Виктор Золотов.
      Потом ещё несколько раз Маша ходила с Дашей на проповеди Виктора Золотова, если она была свободна, и её друг Сергей Фомин был в командировке. Алексей относился к Виктору с некоторой долей скептицизма, а Степан хоть и не видел его ни разу, а знал о нём только по разговорам, но когда бывал не в настроении, он говорил своим молодым домочадцам:
     - Что вы зациклились на этом секстанте. Хотите молиться – идите в православную церковь и молитесь, как у нас исстари ведется. А то моду взяли молиться в два притопа, в три прихлопа.
     - Это как так, - спрашивала тогда деда Маша, чувствуя порой, что на неё, как на любимую внучку дед не рассердится.
     - А так. Вот у нас в Сибири была секта трясунов. Не знаю, есть сейчас или нет. Видел я по телевизору как ваши секстанты трясутся и на пол падают.
     В такие моменты, если случалось оказаться рядом Ленке, она, так же считавшая себя любимой внучкой Степана, говорила:
     - Дедушка, - они не секстанты, а сектанты, они не сексом занимаются, а молятся.
     - Ну вот и пускай идут в церковь и там молятся, а нечего им кинотеатры занимать.
      И тем не менее Маша иногда посещала с мамой проповеди Виктора.  Однажды в одну из встреч с Сережей Фоминым она рассказала ему о проповеднике, о том, как он интересно излагает вечные истины. На что тогда Сережа ей ответил, что его мама Валентина Степановна эти вечные истины преподаст не хуже любого проповедника. Приближался Новый год и Маша всё никак не могла решить, кого пригласить на праздник Нового Года -Виктора или Сережу. К счастью для неё вопрос решился сам собой, когда Маша узнала, что Новый год все будут встречать у Соколовских.

      Алексей Мальцев из разговоров и отношений с Виктором Золотовым вынес одно самое главное понятие; когда люди молятся перед иконой, то есть перед посредником, то неизвестно, как и каким образом молитва дойдет до Господа, но когда молящийся обращается к Богу напрямую, через Иисуса Христа, минуя икону, то его молитва доходит быстрее. Так ли, нет ли, - где истина?
     Тем не менее в своём детстве Алексей частенько видел бабушку молящейся перед иконами, да ещё освещенными зажженной лампадой. О чем бабушка просила Бога, Алешка не знал, но всем нутром своим он чувствовал, раз бабушка просит Боженьку о чем то, то Бог ей обязательно поможет, и всё будет хорошо.
      Взрослея вместе со своим поколением Алексей в пионерах, в комсомоле, а потом и в партии, внимая всем пропагандистам, что Бога нет, тем не менее, считал, что что-то в мире есть ещё непонятное людям, какая -то неведомая науке сила. Алексей, единственный в семье был некрещеный, сначала война помешала, потом уже было не до этого.
      У младших сестренок был папа крестный, Алексей его тоже называл папой крестным. По жизни Лешке везло наверно в отношении 50 на 50, то есть, не на все 100.

      Как отец Маши Алексей стал приглядывался к Виктору Золотову, как только Маша стала проявлять к нему интерес. Раньше он также приглядывался к Сереже Фомину, через чур стеснительному пареньку. Пока в его глазах Виктор был не лучше и не хуже Сережи, только побойчее да поразговорчивей.  Вот только род его деятельности выбивался из привычных для него понятий. До сих пор Алексей считал, что человек должен жить на те средства, которые он зарабатывает, - на заводе ли, в конторе… А потом, ходи в свободное от работы время и проповедуй…А здесь выходит, что его дочь, если вдруг соберется выйти замуж за Виктора, будет жить с этим человеком на подаяния.
      Но почему она стала редко встречаться с Сергеем Фоминым. Раньше, когда Маша встречалась с Сергеем, она и думать не могла о чем то религиозном, хотя в комнате его мамы Валентины Степановны висела какая то икона. Еще в больнице Валентина Степановна говорила Маше, что она иногда ходит в церковь на Соколе молиться за Сережу, чтобы он вернулся из армии, из Германии здоровым.
     И когда Сережа демобилизовался и впервые пришел к матери в больницу проведать её, он сразу понравился Маше, лежавшей с Валентиной Степановной в одной палате. Сережа напоминал Маше, по её словам, отца, Алексея Мальцева, спокойного и рассудительного.
     В тот день, когда Машу выписывали из больницы после лечения от вегето-сосудистой дистонии, в больницу снова пришел Сергей к Валентине Степановне и та толи в шутку, толи всерьез сказала сыну:
     - Смотри Сережа, какую невесту я тебе подыскала…
     И Сережа засмущался, и Маша зарделась вся, произнеся:
     - Да будет вам, тетя Валя, мне ещё своё училище надо закончить…
     И она пошла к отцу, приехавшему за ней на машине. Но слово – не воробей, вылетит – не поймаешь. Сергей потом раза два приглашал Машу в кино, а через некоторое время сама Валентина Степановна, выписавшись из больницы, позвонила Маше и пригласила её в гости:
     - Приезжай, Маша, хоть одна, хоть с папой.
     Маша поняла, почему тетя Валя упомянула папу. Он два -три раза приезжал к Маше в больницу, и тетя Валя с ним практически подружилась. А мама видела тетю Валю только один раз, да и то в промежутке между какими то процедурами. И когда Алексей сказал Даше, мол поедем к Фоминым, Даша наотрез отказалась:
     - Валентина Степановна меня не приглашала. Она только тебя пригласила.
     - Да будет тебе. Ну, оговорился человек. Просто я чаще видел Валентину Степановну в больнице бывая у Маши.
     - Ну вот и езжайте вдвоём, а я дома побуду с папой и с Ниной Ивановной, что-то ей нездоровится сегодня.
     И Алексей с Машей уехали к Фоминым.

     Как и обещала, Валентина Степановна угощала гостей тортом собственного приготовления, а Алексей поставил на стол купленную по дороге бутылку кагора со словами:
     - Это то, что вам всем можно, а мне нельзя, я – за рулем.
     Валентина Степановна работала в техническом управлении Министерства путей сообщения СССР и её, как и Алексея Мальцева в Минтрансстрое СССР ожидали пока ещё неизвестные и непонятные изменения на работе. Когда Сережа демобилизовался и встал вопрос устройства на работу, Валентина Степановна посоветовала ему устроиться в своё родное министерство, МПС СССР. И он стал там работать механиком в вычислительном центре.

      Маша с Сережей за столом говорили мало и через некоторое время уединились во второй комнате, оставив родителей разбираться с предстоящими изменениями в своих министерствах.
     Часов в 11 вечера Мальцевы стали собираться домой. Алексей видел, что Сергей Фомин нравится Маше, и когда они спускались от Фоминых к машине, спросил дочку:
     - Вы хоть поцеловались то там?
     - Да, ну, тебя, пап, - засмущалась Маша.
    
     В январе 1992 года знакомые Виктора Золотова сказали Мальцеву, что в МГУ богослов Щедровицкий читает лекции по Библии для студентов, обосновывая библейские события с научной точки зрения. Вход свободный. И Алексей решил сходить на эти лекции, тем более, что богослов свои лекции читал по вечерам. Алексею удалось несколько раз попасть на эти лекции, где Д. Д. Щедровицкий объяснял с научной точки зрения библейские события. И самое интересное было то, что студентов, или молодых людей на этих лекциях было мало, а вот пожилых москвичей набиралась почти полная аудитория.
     Из посещений лекций Щедровицкого Алексей вынес два четких убеждения.
     Во-первых, в Библии пророчества имеют точные конкретные даты. Так, например, Щедровицкий четко показал, как вычисляется 1948 год, год восстановления Израиля и 1967 год – год Шестидневной войны Израиля с арабскими государствами. Разделенный до этого на Старый город, принадлежавший Иордании, и Новый город, которым владел Израиль, он стал единым и был официально объявлен «вечной, единой и неделимой
столицей Израиля».
     Во –вторых, в Библии есть места, где осуществлен не точный перевод с первоисточника. Поэтому, когда Виктор говорит, что Библия – боговдохновенная книга, это конечно правильно, но и до сих пор богословы изучают её, дополняют, исправляют именно по Божьему вдохновению. Так Щедровицкий привел пример: в Библии написано (2-я Царств 12:31) «А народ, бывший в нем, он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами аммонитскими. И возвратился после того Давид и весь народ в Иерусалим.» А в первоисточнике значило следующее: «Он вывел жителей, которые были в нем, заставив их работать пилами, железными мотыгами и топорами, а также изготавливать кирпичи. Он поступил так со всеми аммонитскими городами. После этого Давид со всем своим войском вернулся в Иерусалим.»
      Как видно из этих двух разных отрывков об одном и том же событии издержки неправильного перевода очень много значат. Читая первый текст люди могут подумать в данном случае о царе Давиде как об изверге, уничтожающем аммонитский народ. А на самом деле царь Давид приучал дикий народ и кочевников к ремеслам, работать с камнем и обжигать кирпичи.
      Споры с Виктором Золотовым у Алексея стали происходить всё чаще и чаще, и всё чаще и чаще Алексей оставался при своём мнении, несмотря на то, что Виктор цитировал Библию почти наизусть. Поэтому Алексей стал чаще ходить в МГУ к Щедровицкому чем на проповеди Виктора, чтобы по выражению Даши, не искушать в спорах Господа. А Маша с Дашей ловили каждое слово Виктора на проповеди. А Алексей пошел другим путем –путем научного изучения Библии.

      В это время в Москве был массовый наезд западных проповедников. Проповеди шли во многих кинотеатрах. Однажды Даша зазвала Алексея даже в Кремлевский Дворец съездов, где проповедовали то ли Ульф Экманн, то ли Йонги Чо. У Боровицких ворот стоял какой-то мужчина и громким голосом говорил:
      - Куда вы идете слушать иностранную чушь. Вспомните нашу историю, наши небесные купола и хрустальные храмы. Ведь мы же русичи, не будьте Иванами, не помнящими родства, у нас была своя вера, свои боги…
      Но его никто не слушал, и все шли познакомиться с тем, что скажут иностранные проповедники. Все называли себя христианами – евангелисты, адвентисты, баптисты и прочее, и прочее. Вход во Дворец съездов был бесплатный, зато потом, после проповеди специальные служители ходили по рядам со специальными ведёрочками для денег, приговаривая:
     - Кто много сеет, тот много пожнет …
      Единственно, что Алексей ни разу не почувствовал присутствия Святого Духа, о котором говорили проповедники, но может так и надо было. Ведь Даша улыбалась и закрыв глаза, молилась, как учил их в местной библиотеке Виктор Золотов.

      Однажды Виктор пригласил Машу к себе домой, когда она единственный раз пришла на проповедь одна без Даши.
     - А что мы будем у тебя делать? – спросила Маша.
     - Посидим, попьем чайку. Мы стали с тобой очень близки духовно, не так ли? Ведь ты согласна со всем, о чем я рассказываю на проповеди?
     - Ну, хорошо, только мне бы хотелось домой пораньше.
     - Ладно, я тебя провожу потом…
     И Маша, добрая душа, поехала с ним в Печатники без всякой задней мысли. Виктор дома вскипятил чайник и подготавливая стол для вечернего чая стал объяснять или проповедовать Маше, смотря как на это смотреть, какой должна быть женщина по отношению к своему мужчине.
     Конечно, Маше нравилось внимание Виктора к её особе. А от его ласки и поцелуев она буквально таяла, внимая потоку ветхозаветных слов и с трудом понимая их смысл. Опомнилась она только в самый последний момент, ощутив горячие руки Виктора на своем теле. И сразу возникло в ней стойкое неприятие напористости проповедника. Вывернувшись из его рук, Маша произнесла первое, что пришло ей в голову:
     - Мы так не договаривались.
    И пошла одеваться в прихожую. Одевшись и немного подождав, но так и не дождавшись выхода Виктора из комнаты, Маша пошла одна вниз к автобусной остановке. Минут десять она подождала автобуса, а потом, когда подъехала к метро, позвонила домой. Трубку взял отец и Маша попросила его встретить её на конечной троллейбусной остановке.
     Всё время пока она ехала от метро Текстильщики до метро Университет она прислушивалась к своему сердцу, как оно отзывалось на мужские ласки Виктора и Сергея, благо народу в поздних вагонах было мало и ее ничто не отвлекало от этих мыслей. С Виктором то всё ясно, она сама виновата, что во время не остановилась и чуть было не свалилась в эту чувственно- бесчувственную яму, из которой уже никогда не выбраться. А вот с Сережей – там всё сложнее, ждешь, ждешь ласковый взгляд, жест, улыбку, и они к тебе приходят, ты к ним привыкаешь, снова ждешь, а он то ли боится, то ли еще не отошел от службы за границей в этом Эверсвальде. У Виктора примитивный мужской позыв на молоденькую девочку едва прикрытый домостроевским жизненным укладом (да убоится жена мужа своего), а у Сережи глубоко спрятанная, но разбуженная Машей любовь и нежность после суровых казарменных будней.

      В конце января Даша зазвала Алексея Мальцева на лечебную проповедь американского проповедника Шамбака. Была обычная проповедь, к которым москвичи уже стали привыкать. Зал стадиона на проспекте Мира был заполнен на треть. Алексей особо не вникал в смысл того, что говорил переводчик, он больше разглядывал потолок зала, который был окрашен в густой синий цвет. Этот цвет в Моспроекте-2 перед Олимпиадой-80 для потолка подобрала Тамара Подольская, та самая Тамара, которую в 1972 году Алексей ездил провожать на Савеловский вокзал. Та самая Тамара, мама которой Татьяна Подольская, подруга Нины Ивановны не пришла на свидание на Красную площадь в 1946 году, и Нине Ивановне пришлось проводить время одной с двумя кавалерами - Федором Ушаковым и Димой Астаховым.
      Потом то Тамара через год снова приехала в Москву, Алексей ездил с ней в Архитектурный институт, в который Тамара смогла поступить, продемонстрировав комиссии прекрасную графику. Во время учебы она жила в общежитии, а один год она даже жила в незаселенной новой квартире Мальцевых. Нина Ивановна решила –незачем пропадать добру, чего квартира будет пустовать, а лишняя копейка в хозяйстве не помешает. Как Тамара Подольская рассчитывалась с Ниной Ивановной Алексей не знал, только к моменту обмена двух двухкомнатных квартир Зуевых и Мальцевых  на трехкомнатную Тамара снова переехала в институтское общежитие. По окончании института она поступила на работу в Моспроект-2.
      И вот уже больше десяти лет стоит этот спортзал с синим-синим потолком, а проповедник просит желающих получить выздоровление выйти и встать перед сценой. Даша толкает Алексея в бок и говорит:
     - Ну, чего сидишь, ведь у тебя же проблемы со спиной. Выходи к сцене. Сейчас Шамбак будет молиться об исцелении от болей в спине.
      Алексей представил, как сейчас увидят его выходящим на сцену сотрудники его фирмы, а, впрочем, пускай смотрят, если они христиане и ходят на такие мероприятия.
      И он пошел. Их, зрителей с проблемами и болями в спине было человек пятьдесят. Шамбак произнес молитву, наверное, по -английски, переводчик перевёл, и вся колонна вышедших на сцену зрителей цепочкой двинулась в сторону проповедника. Он на каждого стал возлагать свои руки, возложил он руки и на Алексея. Когда тот сел на своё место, Даша спросила:
     - Ну как, что -нибудь почувствовал?
     - Нет, ничего. Я же ведь толстокожий, ты же знаешь…
     По прошествии некоторого времени, недели или две, Даша ещё раз спросила Алексея:
     - Ну, и как твоя спина?
     - Что спина? - не понял вопроса Алексей.
     - Что-то ты не жалуешься на свой радикулит. Я полагаю, что перцовый пластырь и мазь финалгон можно выкидывать.
     И действительно, в дальнейшем боль в спине больше не возникала, это было первое чудо, совершенное Господом с Алексеем через Шамбака.

      Даша позвала Машу на проповедь к Виктору, но она отказалась:
    - У меня с Сережей свидание сегодня. А к Виктору я больше не пойду.
    - А что случилось то, - спросила Даша, - вы что, поссорились.
    - Мама, на Викторе свет клином не сошелся. А вот Валентина Степановна обижается, что в тот раз папа один без тебя приехал. И Сережа говорит, что Валентина Степановна хочет с тобой о чем -то поговорить.
    - Ну в чем дело, пусть она к нам и приезжает.
    - Хорошо, я ей передам, - сказала Маша и уехала к Сереже.
     Когда Маша на другой день сказала матери, что Фомины хотят приехать к ним в ближайшую субботу, Лена услышав об этом, сразу прокомментировала эту новость:
     - Женихаться едут что ли…
     - А хотя бы и так, вот возьмут они меня в субботу увезут, и останешься Лена ты одна в комнате, -попугала Маша сестру.
     - Мама, не отдавайте Машу, а как же я одна буду, - запричитала Лена.
     - Не хнычь, тебя скоро твой кавказец тоже украдет, - такова наша женская доля, - глубокомысленно произнесла Маша.
     - Не украдет, я его сюда вместо тебя приведу, -заартачилась Лена.
     - Ну даже если и так, всё равно не раньше как через пять лет, -оставила Маша за собой последнее слово в почти ежедневных словесных баталиях с Леной.
 
    Вечером Даша поставила Алексея перед фактом приезда Фоминых в гости.
    Нина Ивановна, услышав, что кто-то собирается к Мальцевым в гости, спросила:
    - Уж, не связано ли это с предстоящим Машиным замужеством?
    - Похоже, что так. Но я и сама толком ничего не знаю, - ответила Даша.
    Нина Ивановна в свою очередь сказала Степану Егоровичу, что к Мальцевым собираются сваты.
    - Не от того ли проповедника, на котором они помешались, -оторвался Степан от газеты.
    - Не знаю. В субботу узнаем, а хочешь иди спроси сам у Даши…
    Он встал, положил газету на стол и пошел спросить у дочери, что там с Машей, а Даша сама вышла ему навстречу:
    - Папа, у нас в субботу будут гости Фомины…
    - Это кто такие Фомины? – перебил её Степан.
    - Это друг Маши Сергей и его мама Валентина Степановна, с которой Маша лежала в больнице МПС.  Она то ребят и познакомила. Как мы понимаем, они приедут свататься, звать нашу Машу замуж.
    - А-а-а, значит это не тот проповедник, что был у вас с Машей последнее время на уме?
    - Не тот, папа, не тот. С Сережей Маша встречалась до встречи с Виктором. А Сережа недавно пришел из армии, он служил в Германии, как Маша говорит, немного отошел от службы, адаптируется к мирной жизни.
    - Кто в Германии бывал, тот всё в жизни повидал, -неожиданно для себя выдал Степан Егорович старую присказку Димы Астахова.

     В пятницу Маша снова встретилась с Сережей, вернулась домой поздно и Даша не успела её ни о чем расспросить. А в субботу с утра стали готовиться к приезду Фоминых.
     Когда раздался звонок в дверь, у Мальцевых всё было готово. Алексей открыл дверь, встретил гостей, помог раздеться Валентине Степановне. Из гостиной вышла Даша и поздоровалась с гостями. Дежурные фразы о дороге, о погоде. «Какой у вас большой холл», «Какая большая комната», «Двадцать метров», «А у нас и народу то – шесть человек». Из всех этих фраз выделялась одна фраза Алексея:
      - У нас квартира, Валентина Степановна, бывшая коммуналка. После того, как мы съехались с родителями жены, она стала как у министра, ровно 100 квадратных метров. Я почему так говорю, потому что мой бывший министр Минжилгражданстроя живет точно в таком же кирпичном доме на улице Крупской и точно в такой же квартире. 
       Из своей комнаты на шум и разговоры вышли Степан Егорович и Нина Ивановна, и Алексей их представил:
      - Это отец Даши, Машин дедушка Степан Егорович, наш аксакал.
      - А я его аксакалиха, - заулыбалась Нина Ивановна.
      И все рассмеялись.
      Вскоре, когда все познакомились, Даша пригласила всех за стол. Алексей выяснил – кто что пьет, стал наливать в чешские рюмки, а Лене сказал:
     - Лена, не тяни свою рюмку, тебе ещё рано даже пиво.
     - А оно безалкогольное, Маша сказала, что безалкогольное можно, - заверещала Лена.
     - Ну, если Маша разрешила, то ладно.
      Когда все рюмки были наполнены, Алексей провозгласил первый тост за встречу, а когда все выпили и закусили, слово взял Степан Егорович:
     - Между первой и второй перерывчик небольшой, как ты считаешь, Нина Ивановна?
     - Согласна, а что ещё скажешь дельного? – спросила Нина Ивановна.
     - А что я скажу? Я сначала послушаю, что скажут наши дорогие гости…
     - Дедушка, а можно я тебя перебью, можно я скажу о том, о чем ты только догадываешься, - встала Маша с рюмкой в руке, - а догадываешься ты дедушка в правильном направлении…   
     Она помолчала, обвела взглядом всех за столом и сказала:
     - Ладно, я не буду тянуть. У меня информация такая, - мы с Сережей решили расписаться, вчера мы были в ЗАГС,е и нам предложили расписаться 1 апреля, как Сережа Фомин сказал, я буду Фома неверующий в квадрате. Ведь первый апрель – никому не верь.
     И тишина.
     Первой нарушила возникшее молчание Валентина Степановна:
     - Сегодня большой праздник Сретенье. И то, что мы все здесь встретились, говорит о том, что эта встреча не случайна, как и встреча Сережи и Маши, тем более, как говорит Сережа, Маша посещает евангельские служения и знает, о чем я говорю. Поэтому есть предложение отметить этот наш русский христианский православный праздник, праздник встречи с Иисусом Христом, праздник встречи с Богом.
     Первой к ней потянулась Нина Ивановна со своей рюмкой:
    - А я жила рядом со Сретенкой, на Трубной, в Сретенский собор моя мама ходила.
    И началось празднование Сретенья. Даже неверующий Степан Егорович поднял рюмку – другую в честь праздника, за то, как он сказал, - лето с зимой встречаются. А когда в разговоре он узнал, что Сережа служил в Германии, в знакомом ему Эберсвальде он, уже прилично пьяненький спросил:
     - А мы сегодня будем петь, как в Кирилловке?

    Но в застольной разноголосице он так и не услышал ожидаемого ответа. Вскоре Степан Егорович почувствовал перерыв в сегодняшнем праздновании, и подойдя к Сереже и сказал:
    - Пойдём ко мне Сережа на минутку, расскажешь об Эберсвальде.
    Когда минут через пятнадцать Алексей заглянул в комнату тестя, пригласить их за стол на горячее, он увидел почти дубль два фильма «Белое солнце пустыни», когда крепко поддавшие таможенник с Петрухой поют песню «Госпожа удача», а здесь Степан, приобняв Сережу делился своими воспоминаниями об этом немецком Эберсвальде. Потом подойдя к Маше, Алексей прошептал ей на ушко:
     - Дедушка дает добро на твоё замужество. Пойди к ним, посмотри, как они спелись…
     - Кто они? – не поняла Маша
     - Ну, дедушка с твоим Сережей, иди посмотри…
       Вернувшись от дедушки с почти пустой бутылкой коньяка, Маша подошла к отцу и проговорила:
     - Папа, Сережа мой почти не пьет, ну чего дедушка его спаивает…
     - Маша, ты пойми, ведь они почти однополчане, надо же такое совпадение…
 
      Вечером, когда гости уезжали домой, Степан Егорович, вспомнив, что завтра ему надо идти в совет ветеранов, остановил Сережу и спросил его:
     - А это точно, что генерал Макашев командовал 20-й армией в Эберсвальде.
     - Точно, точно, Степан Егорович, только ещё до меня, ответил Сережа. Когда меня призвали в армию, нами тогда командовал генерал-майор, а точнее гвардии генерал-майор Архипов Михаил Иванович.

      Пока Алексей с Дашей посещали христианские собрания и проповеди, Степан Зуев также не терял времени и активно участвовал в общественной жизни столицы, несмотря на свой солидный возраст. Так 23 февраля 1992 года он стал участником первых столкновений протестующих с частями милиции, попытавшимися по приказу власти не позволить возложить участникам шествий цветы к Вечному Огню у Кремлевской стены. Первые заслоны были демонстрантами преодолены, и их головные колонны прорвались в центр города – вплоть до библиотеки им. Ленина, где улица была перегорожена тяжелой техникой. Часть демонстрантов, в которой находился Степан Егорович, была отсечена от прорвавшихся: по свидетельству очевидцев, дюжие молодцы в милицейской форме избивали дубинками стариков, героев Великой Отечественной войны, кавалеров многих орденов и медалей. Этой группе не удалось пробиться к Могиле Неизвестного солдата и возложить цветы. Старики им кричали – ведь вы ещё вчера были советской милицией, а за что же вас купили, что вы стали фашистами и не пускаете отдать дань памяти…
     Дома Степан Егорович, когда рассказывал Алексею о попытке прорваться к Могиле Неизвестного солдата, он сказал:
     - Ох, если бы они меня ударили дубинкой, я бы им припомнил 41-й год, когда ходил в разведку…
     И Алексей понял, что Степан Егорович ходит по тонкому льду. Чуть что, и он загремит, и эта безжалостная милицейская машина перемолотит его и не посмотрит, что он защищал Ленинград. Да и нет больше этого города – колыбели Великой Октябрьской социалистической революции, а появился опять Санкт-Петербург. Поэтому немудрено, что так стало. Алексей недавно посмотрел фильм «ЧП районного масштаба», в котором показано как комсомольские вожаки отмечают повышение первого секретаря в бане – сауне то ли с проститутками, то ли с подчиненными комсомолками и обернувшись простынями и распивая водку поют любимую песню Алексея:
                Хорошо над Москвою рекой
                Услыхать соловья на рассвете,
                Только нам по душе не покой,
                Мы сурового времени дети,
                Комсомольцы – добровольцы…
      Большего цинизма трудно придумать.

     Во вторник, 17 марта 1992 года в Москве состоялся грандиозный пятисоттысячный митинг, посвященный первой годовщине Всесоюзного референдума о сохранении СССР. В этот же день в Подмосковье был собран Съезд народных депутатов СССР, также объявивший юридически недействительными Беловежские соглашения. Побывавший на митинге Степан Зуев, придя домой подробно стал рассказывать Алексею обо всем, о чем там говорилось, и они оба решили, что сейчас что-то изменится, но на самом деле, всё осталось по -прежнему, несмотря на протест народа Ельцинская группировка с помощью американцев набирала силу.
       Ещё в начале марта Алексей и Даша съездили в кинотеатр «Молодежный» в Текстильщиках, где с христианской программой выступала Лайне. Раньше, где бывал Алексей, с проповедями выступали мужчины. А здесь – женщина. Да она не просто проповедует, она ещё и поёт. Тогда он был восхищен, поражен, растроган до слез, когда впервые услышал гимн – песню «Россия, Россия, склонись перед Богом.»  Это был такой эмоциональный подъем, которого он давно не испытывал, такой, например, - как при исполнении гимна Советского Союза на вручении медали Ирине Родниной, а у той на глазах слезы… 
       Пела не только Лайна, пел весь зал, и песня звенела то ли кантатой, то ли гимном, раскрывая людские сердца перед Господом:   
       Славь Творца, безбожная страна,
       Коль возможность вновь тебе дана.
       В годы отступленья твоего
       Время благодатное пришло.

      Ты давала Господу обет,
      С той поры прошло уж много лет.
      И теперь ни тут ты и ни там,
      Стала ты служить иным богам.

Припев: Россия, Россия, склонись перед Богом
               Склонись перед Богом твоим,
               Кого ты забыла, кого не почтила,
               Кого перестала любить.

      Включив своё воображение Алексей представил эту песню в исполнении хора имени Александрова, она прозвучала бы, наверное, также мощно, как Гимн Советского Союза.
      А когда в конце марта, побывав вместе с Дашей на проповеди у Виктора Золотова, Алексей спросил его:
      - А почему вы не поёте песню «Россия, Россия, склонись перед Богом»?
      - У нас другой формат.
      Что это за другой формат, Алексей не стал расспрашивать Виктора. В свою очередь тот спросил, почему Маша не ходит на его проповеди. Алексей сказал, что у неё сейчас другие проблемы, она со своим женихом готовится к свадьбе.
     - К свадьбе? Какой свадьбе? – удивился он.
     - К обыкновенной свадьбе. А что такого? Слава Богу, двадцать лет скоро, можно и замуж. Два года уже встречаются, - проговорил Алексей и направился вслед за Дашей к выходу.
     - Понятно, - услышал он в ответ.

     И Алексей решил почаще ездить к Лайне на проповеди. Его подкупало в ней то, что она со сцены откровенно рассказывала о своём прошлом, об артистической деятельности, о свой страшной неизлечимой болезни, и что только Господь Бог смог исцелить её, а к Виктору, он сказал Даше, что ездить больше не хочет.

    Как -то в выходной Сергей Фомин заехал к Мальцевым за Машей, что бы с ней походить по магазинам. Степан Егорович увидел его, и пока Маша собиралась, затащил его к себе и снова начал расспрашивать об этом немецком городе, в котором они оба побывали с разницей в 45 лет. Но Сергей ничего нового не мог ни вспомнить, не рассказать, кроме как о бронзовых конях.
    - Это какие еще кони, в наше время их там не было, - сказал Степан Егорович.
    - А в моё время, когда я прибыл в Эберсвальде, там на спортплощадке у нашей казармы стояли два бронзовых коня в натуральную величину. Иногда офицеры сажали на них своих детей и фотографировали их. Красивые были кони, но в один из выходных дней они пропали. Так жалко было, я к ним привык, они мне деревню напоминали, где мамина сестра тетя Паша живет.
    - Ну, про коней я не знаю, не видел, озеро видел, мост видел, церковь ихняя немецкая, кирха что ли называется… - проговорил Степан Егорович.
    - Церковь Марии Магдалины называется, потом там ещё был зоопарк.
    - Нет, в сорок пятом зоопарк разбомбили, а вот церковь целая стояла…
    Из коридора раздался Машин голос:
    - Сереж, я готова, пошли.
    И Сережа, попрощавшись со Степаном Егоровичем пошел с Машей к выходу.

    1 апреля Гриша Соколовский на своей новой машине «Жигули» подъехал на Ленинский проспект и к нему вышли из подъезда Маша с Сережей. Маша у Гриши была вообще самой любимой племянницей, он, как и все остальные души не чаял в Маше. «По сравнению с моими оболтусами Маша – идеальный ребенок» - частенько говаривал Гриша. Тем не менее его старший «оболтус» поступил в МИРЭА, а младший тоже хорошо учится.
     За короткое время Гриша успел подружиться и с Сережей Фоминым. Сережа работал в вычислительном центре и с Гришей Соколовским часто общался на своём профессиональном, непонятном для посторонних сленге.
     Вместе с молодыми в машину к Грише сели свидетели молодых –Максим Скрябов, Сережин начальник из вычислительного центра и Наташа Беленьких, Машина подружка, и все направились в ЗАГС. Остальной народ разместился в двух взятых напрокат машинах. Кстати сказать, Алексей постоянно подтрунивал над брюнеткой Наташей, говоря ей иногда:
     - Наташа, ищи себе мужа с фамилией Черных…
     А иногда Наташа отвечала ему:
     - Я, дядя Леша, лучше в блондинку покрашусь, чем замуж выйду за Черных или Чернова.
     Весь день 1 апреля проходил в шутках и прибаутках. Молодежь шутя расписалась, вернулась из ЗАГС,а, три подруги невесты пытались провести ещё какие-то мероприятия типа выкупа невесты, похищение невесты, но малочисленность участников этого свадебного мероприятия их усилия свела  к нулю, и вся свадьба уместилась в одной большой комнате большой квартиры Мальцевых- Зуевых.
     Степан Егорович с утра был в приподнятом праздничном настроении. Всё ему нравилось, он даже пытался напевать какой -то непонятный мотив, на что Нина Ивановна сказала:
      - Ты весь светишься, как будто дочку замуж выдаешь, а не внучку…
      - А Маша мне как вторая дочка, вернее третья, после Светы.
      - Да… Света… Лишь бы они сегодня с Гришей не ругались, - сказала Нина Ивановна, - и чего им без ругани не живется…
      - Ладно, я послежу за ними, - пообещал жене Степан Егорович.

      За свадебным столом было весело. Свидетельство о браке ходило по рукам, и все читали: муж- Фомин Сергей Абрамович, жена Фомина Мария Алексеевна, дата регистрации брака 1 апреля 1992 года. Когда красивый листок с вензелями попал к Степану Егоровичу, и тот прочитав, что Сережа по отцу Абрамович, спросил без всякой задней мысли улучив момент:
      - Сережа, а ты что, еврей что ли?
      - По отцу еврей, по матери русский, - невозмутимо ответил Сережа, и добавил, - и в паспорте тоже написано –русский.
      - Да что ж ты, Степан, все влезаешь то со своими вопросами, - зашикала на него Нина Ивановна. Самое главное, чтоб человек был хороший.
      Однако этот вопрос не остался незамеченным свидетелем со стороны жениха Максима Скрябова, и он спросил:
      - А что вы имеете против евреев, Степан Егорович.
      - Ничего я не имею против, - ответил тот, - просто как -то не вяжется_ Сергей Абрамович, Василий Абрамович, Иван Абрамович…исконно русское
имя и еврейское отчество.
      Но здесь на помощь деду пришла Маша:
     - Дедушка, за долгие века еврейское имя Авраам в России превратилось в русское Абрам…
      Степан Егорович не дал ей договорить:
     - Да что вы ко мне пристали то с этим именем, давайте лучше выпьем за молодых хотя бы по тридцать капель.
      И он потянулся за бутылкой коньяка.
      Веселье продолжалось. Танцевали в холле, благо он позволял разместиться всем танцующим. Самыми маленькими на свадьбе были Лена с Толиком. Они вместе со взрослыми приплясывали, стараясь быть рядом с женихом и невестой.
     Валентина Степановна подсела к Степану Егоровичу и сказала:
     - Мой муж, отец Сережи, Фомин Абрам Моисеевич. Он еврей и вместе со своей мамой, тоже еврейкой, уехал в Израиль. У него другая женщина, но Сережу он не забывает. Пожив немного в Израиле Абрам Моисеевич переехал с той женщиной в Америку, а мама его Софья Бенционовна осталась жить в Израиле, найдя новых знакомых на земле обетованной. И вот теперь нам приходят письма и из Америки, и из Израиля.
     - Ну, что ж, может оно и лучше, - проговорил Степан Егорович, не понимая до конца что ему делать; надо ли в данном случае утешать Валентину Степановну или радоваться за неё.

     К середине свадебного вечера прилично выпивший Степан Егорович ещё больше подобрел, повеселел и сидя за праздничным столом пьяненьким голосом говорил жениху:
      - Смотри Сережа, не обижай мне мою внучку Машу. Ведь мы солдаты с тобой, Сережа, Германию покорили, а русский солдат, Сережа, о-го-го.
      При этом у Степана застревало какое-то острое словцо типа «итить куда не надо» или «итить твою налево». Так образно Степан редко выражался, а только когда крепко выпьет. Ну, а на свадьбе любимой внучки грех не выпить… Даша, переглянувшись с Ниной Ивановной, стала отодвигать от отца очередную рюмку со спиртным, а свадьба продолжалась.
 
     Маша Мальцева после свадьбы уехала жить к Сергею Фомину. Через несколько дней как бы с ответным визитом после свадьбы Алексей с Дашей Мальцевы и Степан Зуев с Ниной приехали к ним посмотреть, как устроилась их дочь и внучка Маша. Им всё понравилось, и отношения друг с другом, и отношения Валентины Степановны как продолжающиеся со времени совместного их нахождения в больнице к Маше как к дочери в течение последних лет.
     А саму Машу радовало не только то, что на работу ей ходить в техническую библиотеку требовалось всего 15 минут. Вся обстановка в семье Фоминых способствовала становлению крепкой и дружной семьи. И, конечно, думала Маша, этому способствовало и то, что она давно знакома с Валентиной Степановной. А ещё она очень любила те минуты, когда Сережа, обняв её и посадив на диван, говорил:
     -  Поиграй сегодня что-нибудь своё …
     И протягивал ей гитару. И Маша играла. За небольшой срок она уже сочинила четыре песни с христианской тематикой, которые нравились не только её домашним, но и приходившим к ним знакомым людям, особенно Максиму Скрябову.
     Сергей рассказал Маше, что Максим, как и она, тоже верует в Иисуса Христа. И если Маша внутренне считает себя евангелисткой, то Максим – адвентист. Есть такое направление в христианстве. Главное отличие адвентистов от других христиан – их лозунг «Помни день субботний». И как однажды Максим сказал на их домашних посиделках –«Представляешь, Маша, вот в субботу при любой неясной погоде обязательно, но хоть на пять минут, но выглянет солнце».
      Сергей в их дискуссиях как правило был нейтрален, но со временем стал придерживаться точки зрения Макса. Да и сама Маша по субботам уже независимо от себя стала ждать в пасмурную погоду солнца солнечных лучей.
     И ещё. Валентина Степановна сказала, что раньше она с Сережей ездила на дачу, которую они держат совместно с сестрой Прасковьей Степановой в деревне Румянцево по Рижской дороге. Один час от платформы Гражданская, до которой им 20 минут пешком, и они на даче. На это Алексей сказал:
    - Я вам завидую белой завистью, нам до дачи два с половиной часа на машине.

     В конце апреля 1992 года многие христиане, с кем общалась Даша, собираются на христианскую конференцию в Ригу. Она сказала Алексею, что ей тоже хочется поехать в Ригу со своими знакомыми:
      - Я на работе договорюсь…
     Алексей решил тоже съездить, посмотреть – что же это за конференция. Тем более, что один из учредителей его фирмы хотел кого-нибудь послать на рижский ОРМЗ для переговоров о работе в новых условиях. Алексей сказал Петроченкову о своём желании съездить в Ригу.
     - Ну, что же, оформляйте командировку.
     Таким образом Алексей Мальцев тоже вместе с Дашей поехал в Ригу.      Центральным моментом на конференции стало возложение рук. Даша сидя в зале, сама не пошла, а предложила Алексею, чтобы он вышел на возложение рук. И вот вдоль шеренги верующих, выстроившихся у сцены, идут пасторы и возлагают руки, и люди, поддерживаемые другими служителями, падают или лучше сказать опускаются на пол. Когда возлагают руки на Алексея, то он стоит на месте, и пасторы удивляются, почему он не падает. Вот уже двое, трое, нажимают ему на лоб, на голову, чтобы он упал, но Алексей отвечает, что он тоже физически не слабый, и не так -то просто уронить его на пол. Таким образом, он оказался единственным, не упавшим на пол из 40-50 человек. Когда он возвращался на своё место в зале, то в памяти его всплывала картина трехлетней давности, когда он случайно оказался на гипнотическом сеансе иллюзиониста Шойфета. Тогда Даша и Маша пошли на его концерт, а Алексей сказал, что он приедет за ними на машине. Там, как и сейчас, артист нажимал на лоб вышедшим на сцену зрителям, и они опускались на пол. И сейчас, опускаясь на своё место рядом с Дашей, он поймал себя на мысли, что Господь не зря привел его три года назад на концерт Шойфета, чтобы он, Алексей имел представление о технологиях некоторых проповедников введения верующих в транс.
     В то же время, Алексей давно мучается никотиновой зависимостью. Пачка сигарет в день, это ещё хорошо. Один из друзей Виктора Золотова Денис Строев предложил ему:
     - А давайте, Алексей Николаевич я помолюсь за вас, чтоб вы бросили курить.
    - Я не возражаю, - ответил Алексей.
    И вот, во время этой конференции, сидя в зале, Денис стал молиться за то, чтобы Алексей бросил курить, и действительно с того дня Алексей не взял в рот ни одной сигареты. Иначе, как чудом это назвать нельзя. Как и то, что в этот день 26 апреля на Пасху во время крёстного хода выглянуло солнце, хотя два дня до этого, и два дня после были пасмурные дни с моросящим временами отнюдь не весенним дождичком. И пока солнце светило часов шесть всего, за это время в Риге потеплело настолько, что люди стали снимать куртки и плащи. Правда, ненадолго.
     На другой день Алексей Мальцев вместе с Дашей пошел на переговоры с местной фирмой. Переговоры проходили в ресторане, Алексей дал свою визитку и предложил металлопрокат и метизы по заводской цене. Фирмачки, а это были две симпатичные девушки, предложением Алексея заинтересовались, предложили ему закурить, но он сказал, что со вчерашнего дня он не курит, чем они были очень удивлены.
     Встретился Алексей и с директором РАФ, завода, изготовляющим «рафики», но от сотрудничества с фирмой «Брокер-сталь» он после некоторого раздумья он отказался.

      По приезду из Риги Алексей спросил Степана:
      - Можно ещё раз посмотреть те записи Дмитрия Астахова, которые он вам оставил?
      - Пожалуйста. Только я, как раньше, так и сейчас остаюсь в твердом убеждении, что религия -  это опиум для народа.
      Степан открыл нижний ящик письменного стола, достал оттуда увесистую папку с бумагами и подал её Алексею со словами:
      - Ни тебе, ни Диме Астахову меня не переубедить.
      Алексей посмотрел на тестя и спросил:
     - У тебя есть сейчас пара минут, я хочу показать тебе на пальцах, в чем все коммунисты были неправы.
     - Ну, есть…
     - Вот смотри. Недавно мы отмечали День Парижской коммуны. Коммунары были у власти 100 дней, полностью игнорируя церковь, Бога. А ведь Бог - это самое главное оружие в борьбе с эксплуататорскими классами. Автор Интернационала Эжен Потье написал:
                Никто не даст нам избавленья
                Ни Бог, ни царь и не герой.
                Добьемся мы освобожденья
                Своею собственной рукой.
      Он забыл Бога. То, что ни царь, ни герой народ не освободят от гнета, это понятно. А вот Бог! Ведь это Бог показал, каким должно быть общество без эксплуатации человека человеком. В День Пятидесятницы после Вознесения Иисуса Христа на апостолов сошел Святой Дух и все люди, присутствующие при этом стали христианами. Все продавали свою частную собственность и деньги отдавали в общую казну. Теперь всё у них было общее, и не было никого нуждающихся. Это была первая христианская коммуна, первая артель, первое совместное хозяйство. В этот день Бог показал народу каким должно быть христианское социалистическое общество.
      - И об этом, о чем ты сейчас говоришь, действительно написано в Библии? – спросил Степан.
      - Ну конечно. Раздел «Деяния апостолов» со 2 по 5 главы. Наши коммунисты тоже игнорировали Бога, и сумели продержаться у власти только 73 года. Это конечно не 100 дней Парижской коммуны, но всё же. А вот представляешь, если бы в 17-м году большевики вместе с церковью провозгласили бы этот принцип – всё общее, никакой эксплуатации, равенство, братство. Не было бы и деления на белых и красных. Если бы церковники объясняли народу смысл сошествия в день Пятидесятницы Духа Святого, то и народ не стал бы отбирать у господ земли и имения, а они, господа, сами бы, под влиянием Духа Святого роздали бы всё неимущим и создали бы тогда, ещё в 1917 году первое христианское социалистическое общество.
      - О чем ты говоришь, Алексей, да где это видано, чтобы попы были за советскую власть…
      - Ну уж если говорить о попах, то есть о священниках, то скажу тебе, что 200 лет тому назад, мало кто знает, но была народная власть, то есть, почти социалистическая, христианская народная власть в латиноамериканской стране Парагвай. Это у нас социализм продержался 73 года, а в Парагвае христианский социализм просуществовал 170 лет, и только 1870 году испано-английские империалисты уничтожили этот светоч народовластия. А у нас в 1941-м священники стали молиться за советскую власть, во всех церквях молились за победу Красной Армии. Да и сами верующие люди приносили молитвы Господу за своих родных, сражавшихся на фронтах против немецких оккупантов. У нашей бабушки в красном углу всегда всё моё детство были три иконы и постоянно у них горела лампада. Я думаю, что по молитве моей бабушки моего отца только ранило подо Ржевом, а не убило.
     - А за меня никто не молился на фронте, - сказал Степан, давая понять, что этот разговор ему становится неприятным.
     Алексей тут же перевел разговор на другую тему:
     - Эту папку с бумагами Димы Астахова я могу взять себе почитать. Я всё верну до последнего листочка.
     - Бери, бери, конечно…читай…

                Послание
                Димы Астахова Степану Зуеву

      Здравствуй, Степан!
     Сейчас, когда ты читаешь это письмо, меня уже, как ты понимаешь, нет в живых. Иначе бы ты это письмо не увидел.
     Начну с главного. Я знаю, что ты настоящий коммунист, что у нас жизнь идет так как решила партия и лучше быть не может. Недавно даже был принят «Моральный кодекс строителя коммунизма», который, как я говорил на Машиных поминках почти полностью списан с Библии. Не поленись, сравни «Моральный кодекс…» с Нагорной проповедью Иисуса Христа, здесь же «Новый Завет» в этом пакете.
      Я к чему всё это пишу. Открой «Деяние апостолов». Там говорится о том, что в День Пятидесятницы после Вознесения Иисуса Христа на апостолов сошел Святой Дух и все люди, присутствующие при этом стали христианами. То есть, говоря современным языком, образовалось первое христианское общество. По -нашему говоря, образовался колхоз, коллективное хозяйство, в который вступили сразу около 3000 человек. А председателем этого колхоза стал апостол Петр. В этом хозяйстве всё стало общее, и никто ни в чем не нуждался. Владельцы имущества и земель продавали их и вырученные деньги приносили к ногам апостолов, обращали на общую пользу. Теперь никто ничего из имения своего не называл своим, и всё у них было общее, и поэтому у них не стало никого нуждающихся. Это была первая коммуна, первая артель, первое совместное хозяйство.
      Иисус Христос, в спасительную миссию которого верит весь христианский мир, своим учением показал апостолам и народу каким должно быть общество, чтобы в нём не было злодеев и воров, и чтобы люди относились друг к другу с братской любовью.
      Однако священники, пасторы, проповедники во всем мире этот факт обходят стороной, а если и говорят об этом, то как -то мимоходом. Они много и правильно говорят о вере в Иисуса Христа, что он так полюбил мир, что своею жертвенной смертью взял на себя все наши грехи, и тот, кто всем сердцем уверует в Иисуса Христа будет спасен. И это правда. Но не вся. Иисус Христос говорил своим ученикам, что он пришлет Утешителя вместо себя. И это случилось на день Пятидесятницы.
      Все проповедники, все христианские религии говорят о Святом Духе, сошедшем на евреев в этот день, говорят о крещении Святым Духом, об образовании Церкви и о спасении, но никто не говорит, для чего это всё было сделано Богом. А это всё говорит о том, что именно таким должно быть общество людей на земле, чтобы всё было общее и никто ни в чем не нуждался.
      Недавно я прочитал книгу Л.Н.Толстого «В чем моя вера?» Лев Николаевич пишет: «Бог сошел на землю, чтобы дать спасение людям. Спасение состоит в том, что второе лицо троицы, Бог-сын, пострадал за людей, искупил перед отцом грех их и дал людям церковь, в которой хранится благодать, передающаяся верующим; но, кроме всего этого, этот Бог-сын дал людям и учение, и пример жизни для спасения. Как же я говорил, что правило жизни, выраженное им просто и ясно для всех, так трудно исполнять, что даже невозможно без сверхъестественной помощи?»
      Да, заповеди Иисуса Христа трудно исполнять, находясь в рабовладельческом, феодальном или капиталистическом обществе. Бьют по одной щеке, подставь вторую. Попросили снять рубаху, отдай и вторую…И только в социалистическом обществе эти заповеди работают! Ибо нет антагонизма, никто не попросит рубаху, никто не ударит по щеке, ибо при том социализме, который имел ввиду Иисус Христос, удар по щеке аллегорически можно рассматривать как укоризну брата или отца за небрежно выполненную работу.
      Это в наше время ещё можно юлить, обманывать, притворяться, быть двуличным, врать и воровать, в надежде на то, что возмездие на придет. Но когда ты находишься под Божьим контролем и Божьей благодатью, то уже нет необходимости этим заниматься. Не поняли этого Ананий и Сапфира, продали они своё имение, принесли только часть денег от продажи апостолу Петру, и тот их тут же уличил во лжи с Божьей помощью. И эти не состоявшиеся «христианские колхозники» тут же пали бездыханными.

      Жаль, что Лев Николаевич в этой работе не разобрал указанные мною главы из Деяния апостолов, ведь он был владельцем крупного поместья.  А то бы и Октябрьская социалистическая революция пошла бы по другому пути, и может быть, сама Церковь молитвами миллионов верующих получила бы сошествие Духа Святого как две тысячи лет назад. И образовалось бы христианское общество равных возможностей численностью не в 3000 человек, а в миллионы. И не было бы столько жертв, и все крещенные Духом Святым были бы равны и ни в чем не нуждались.

      Первой жертвой гонений на христиан стал Стефан. Это случилось в 34 году. Будучи исполнен Духа Святого, Стефан дерзновенно проповедовал христианское учение и побеждал в спорах иудейских законоучителей. За это иудеи, оклеветав Стефана, обвинили его в том, что будто бы он произносил хулы на Бога и на Моисея. Они вывели его за город и побили камнями.
      После смерти Стефана гонения начались на всю Церковь. Отдельные христиане стали рассеиваться по разным частям Иудеи и соседним землям.
      Около 44 года царь Ирод Агриппа I, желая угодить иудеям, усилил гонение на христиан Иерусалима. Тогда принял мученическую смерть первый мученик из апостолов святой Иаков Зеведеев. Следующей жертвой Ирод наметил предводителя христиан апостола Петра, но накануне казни тот был чудесно выведен из темницы Ангелом Божиим.
      Но основное христианское общество, во главе которого был апостол Петр, насчитывало уже больше 3000 человек. За то время, что прошло со времени Сошествия Святого Духа первые христиане научились грамотно распоряжаться и продуктами питания, и теми землями, что были в их распоряжении, и распределением всего необходимого между собой. Сеяли, убирали урожай, заготавливали впрок необходимое продовольствие. Но в то же время они, постоянно находясь в Божьем присутствии, чувствовали злобу и скрытую агрессию иудеев. Поэтому Бог допустил падение Иерусалима в 70-м году и разорение его римскими войсками для того, чтобы прекратить открытое гонение иудеев на христиан, ведущих совместное хозяйство. Тогда множество иудеев погибло от голода и междоусобиц, другие были рассеяны по разным странам или угнаны в рабство, а всех христиан ещё перед длительной осадой Иерусалима римлянами Бог вывел в сирийские и иорданские города. В частности, историк Иосиф Флавий отмечает сирийский город Пеллу, куда ушли христиане. Однако после разрушения Иерусалима  иудеи уже не могли причинить христианам большого вреда, и христианская вера стала распространяться по всей земле.
      Распяв Спасителя, иудеи отвергли и проповедь Его учеников. Иудеям воссияло Солнце правды, но они отвергли свет Его, оставшись во тьме. Евреи были народом Божиим, ветвями святого корня, но не смогли принести достойного плода. Они с малолетства читали пророков и распяли Того, о Ком пророки возвещали. Иудейские священники, богословы и учителя внушили своему народу понимание Мессии как царя земного. Они говорили о том, что Мессия будет владыкой, которому подчинятся все народы земли, и для еврейского народа наступит пора земного благоденствия.
       Гонениями христиан иудеи не смогли ослабить распространения веры Христовой. Напротив, они ещё более способствовали благовестию. До начала гонений иерусалимская община представляла собой фактически весь христианский мир. Но из-за гонений христиане рассеялись по Иудее и Самарии, Сирии и Иордании, а потом и по другим странам. Куда бы они ни приходили, везде проповедовали не только иудеям, но и язычникам о воплотившемся Сыне Божием Господе Иисусе Христе и о Сошедшем в день Пятидесятницы Святом Духе на 3000 христиан. Ветхий Завет сменился Новым. Спасение открылось для всех народов земли.
       Именно поэтому истинный Мессия, Господь Иисус Христос, учивший, что Царство Его не от мира сего, был отвергнут иудеями. Многие же из язычников, не слышавшие обетований о пришествии в мир Спасителя, с готовностью откликнулись на апостольскую проповедь.

      В наши края первым из апостолов по преданию пришел Андрей- первозванный. Его первого призвал Иисус Христос, и вслед за ним его брата Симона (Петра), который потом направился в Рим. Думаю, что у нас не поэтому ли издревле на Руси были артели, артельный способ производства. Я читал, что и в Израиле с начала этого века стали появляться такие артели – кибуцы. Но у них на иудейской основе, а у нас на христианской.
      Теперь смотри что получается: я кого не спрошу из верующих людей про эти коммуны и артели, возникшие в день Пятидесятницы, никто ничего не знает. Священники, конечно знают об этом, но тоже внимание не заостряют.  Я полагаю, что они умышленно не ставят этот вопрос во главу угла, чтобы люди не вели коллективное хозяйство и были бы по -прежнему разобщены для лучшей их эксплуатации.
      Когда В. И. Ленин выдвинул лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь», он сделал на мой взгляд только половину дела. Если бы он тогда провозгласил: «Христиане всех стран, объединяйтесь», то тогда социализм победил бы не только в нашей стране, но и в других странах.
      Советский Союз победил Германию в тяжелой Великой отечественной войне, несмотря на то, что немцы шли на нас со словами «С нами бог». Эта война как раз и показала, что Бог был на стороне того строя, который проповедовал Иисус Христос, то есть на стороне социализма, в надежде на то, что он, этот ленинско-сталинский социализм перерастет в социализм христианский. Но этого пока не случилось. Наоборот, во все сферы нашей жизни проникает бюрократизм, блат, кумовство, воровство, взятничество, угодничество, комчванство, когда к большому начальству ни на какой «козе не подъедешь». Если бы начальство верило в Иисуса Христа, то этого ничего бы и не было.
       Господь Бог поддержал социализм в России, в СССР. И вместе со всем народом православная церковь внесла весомый вклад в нашу Победу над врагом. В годы войны она собрала пожертвования на значительную сумму и на эти деньги были построены танковая колонна «Дмитрий Донской» и авиаэскадрилья имени Александра Невского.

    О том, что Бог поддерживает СССР, кроме вышесказанного, говорит ещё и тот факт, что главный символ социализма, «советский герб - молот и серп» выполнен в виде креста, символа, который связан с Иисусом Христом. И пока он, этот символ, доминирует в нашей жизни, можно надеяться, что наш социализм может стать христианским.
      Но у меня, Степан, возникло в этом некоторое сомнение. Я думаю, что ты вряд ли читал роман Михаила Шолохова «Тихий Дон», а если и читал, то вряд ли вспомнишь разговор Григория Мелехова с эсером Капариным. А там этот эсер говорит Григорию: «Я решительно пересмотрел свои политические убеждения… Только монархия может спасти Россию. Только монархия! Само провидение указывает этот путь нашей родине…» Затем Капарин пишет на песке два символических слова и просит Григория прочесть их наоборот, с конца, утверждая, что именно этим окончится революция и власть большевиков.
                МОЛОТ СЕРП  -  ПРЕСТОЛОМ
       Но я все- таки думаю, что этого не случится. Конечно, Хрущев выдал желаемое за действительное, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Но о каком коммунизме можно говорить, когда у нас происходят расстрелы рабочих. Помнишь, три года назад, когда мы сидели у нас на кухне и выпивали по случаю поездки вашей семьи в Мышалово, Федя Ушаков упомянул про расстрел рабочих в Новочеркасске. Понимаешь, Степан, я потом, когда вы улетели в Мышалово, всё выяснил про этот расстрел. Тогда в Новочеркасске в 1962 году, когда рабочие организованно шли в горком партии с жалобой на увеличение норм выработки, уменьшение заработка и повышение цен на мясо и мясомолочные продукты с 1 июня 1962 года, их встретили войска. А кукуруза кругом, а Карибский кризис с кузькиной матерью…Хорошо, что в прошлом году Хрущева поперли. А вот что будет дальше у нас, этого мне, Степан, увы, уже не увидеть.

      Ты, Степан, человек неверующий и вряд ли поверишь в следующие мои доказательства Божьего присутствия в нашей жизни. И тем не менее:
      1. Часто бывает летом при ясной погоде вдруг наплывает откуда- то облачко и минут пять идёт крупный редкий дождь. Теперь то я понимаю, что где-то неподалёку идут похороны хорошего человека, и Бог, таким образом, по -своему его поминает, ожидая душу усопшего в своё царство небесное.
      2. Раньше в крупных деревнях и селах при засухе, когда возникала угроза голода, священники собирали Крестный ход и молитвами сотен людей упрашивали Бога послать дождь на поля. И дождь проливался.
      3. На Пасху люди разговлялись и христосовались. В этот день не зазорно было обниматься и целоваться и простолюдинам с господами. А ведь это тоже отголосок того самого времени, когда сходил на людей Дух Святой и делал всех равными в социальном плане. Помнишь, Степан, как рассказывала Анна Петровна нам в Тихвине, как она познакомилась со своим мужем- морячком? Он к ней два или три раза подходил с приветствием «Христос воскресе!», и столько же раз целовал её. Так они в Пасху и познакомились.
      4. А еще смотри, иногда в кино показывают, как верующие люди молятся перед едой. Недавно в своей семье я тоже попытался ввести такой порядок, но увы, ничего не вышло. Нину на это не подвигнешь, а Светку тем более. Только Елена Алексеевна меня и понимает. А знающие люди говорят, что молитва за пищу помогает избежать многих болезней. Но сам я поздно дошел до этой истины…
      5. 19 января, в праздник Крещенья Господня вся вода во всех водоемах становится святой, такой же, как и та, что освящают в церквах в этот день. Она стоит долго и не портится потом.
      6. Подойди, Степан, в пасмурный день к любой православной церкви, посмотри вверх и ты увидишь, что небо над церковью хоть немного, но светлее, чем вокруг. Это не значит, что Бог в церкви живет, это значит, что церковь посещали и посещают тысячи и тысячи людей, и стены церкви, намоленные за многие годы, отдают, вернее передают энергетику людей в небо, в космос, Богу…
      7. Существуют доказательства присутствия Бога на Земле разных ученых. Среди них есть и связанные со вторым началом термодинамики, доказательства Ньютона, Эйнштейна и других ученых. А если судить по Дарвину о том, что мы произошли от обезьяны, то здесь нас учат, опять не договаривая о главном. Ведь Дарвин в своей работе «О происхождении видов» в самом начале написал: «Если учесть, что первую частицу живой материи на земле создал или принес Господь Бог, то последующая эволюция могла произойти следующим образом». И пошло это описание.

      Это только та малая часть Божьего присутствия на земле, которые я вспомнил на скорую руку. А ведь еще существуют и другие. Например, уникальное положение земли во всей вселенной, равномерное вращение земли вокруг солнца в течение миллионов лет. Вращайся земля чуть побыстрее, она бы со временем упала на солнце, а если бы она вращалась помедленнее, то она со временем отправилась в одиночное космическое странствие. Но и это ещё не всё. Изменение расстояния от солнца до земли всего лишь на 2% сделало бы жизнь на нашей планете невозможной. Вокруг земли вращается луна, которая регулирует приливы и отливы и корректирует движение земли вокруг солнца. Она все время повернута к земле одной стороной, которая изучена астрономами досконально, но что делается на другой, невидимой для нас стороне луны, мы не знаем. Ведь только недавно советским ученым удалось получить снимки обратной стороны луны. . .
   
     Ну, ладно, не будем о грустном. Иисус Христос говорил о человеке новой формации. Такого человека могло создать только социалистическое общество, где человек человеку друг, товарищ и брат. Вспомни книгу или фильм «Повесть о настоящем человеке». Там в госпитале с Мересьевым лежал комиссар, который в трудную минуту говорил: «Но ты же советский человек». Такого же человека сыграл Урбанский в фильме «Коммунист».
       Сейчас, когда я пишу эти строки, по радио Георг Отс поёт песню на слова Евтушенко. Там есть такие слова:
         Израненный, в шинели не по росту,
         Прикрыв собою весь двадцатый век,
         Ты умирал так гордо и так просто,
         Наш непростой, советский человек.
             Во имя жизни праведной, свободной
             Где будет счастья поровну для всех,
            Ты побеждал голодный и холодный,
            Наш непростой, советский человек.
      Главный мотив социализма – СЧАСТЬЯ ПОРОВНУ НА ВСЕХ. Это счастье можно получить только, став христианином. И главная цель учения Иисуса Христа – создание общества, в котором «Человек человеку друг, товарищ и брат». Ибо только в таком обществе человек сможет жить по христианским заповедям. Сейчас, хоть и провозглашен этот принцип, но отсутствие в обществе христианской морали не позволяет всем стать счастливыми.

      Когда я лежал в Боткинской больнице, со мной вместе лежал хороший парень их Химок, Николай Мальцев. Он полностью разделял мои взгляды, хотя не был коммунистом. Мы с ним много и долго разговаривали и о жизни, и о работе. Я ему рассказывал и о тебе, как о человеке кристальной честности. Вот только Николай Мальцев, как и ты не верит в Бога, в Иисуса Христа. А жаль. Когда придет ваше время переходить из этой жизни в ту, другую, то тогда может быть и ты, и мой друг Николай Мальцев, уверуете в Иисуса Христа как нашего Спасителя.
               
      Иисус Христос ходил пешком со своими учениками проповедуя будущее христианское общество, а сейчас крупного начальника сопровождает кортеж из нескольких машин, для всех других перекрывая движение.
      Однажды я ехал в автобусе на Сходню к Феде Ушакову. После Химок наш автобус попал в «пробку». Сзади автобуса сигналила какая -то «Волга», требуя уступить ей дорогу. Автобус ЛИАЗ никуда не мог деться из крайней левой полосы. Только минут через 15 уже после «пробки» водителю автобуса удалось дать возможность «Волге» проехать, но вместо того, чтобы уехать, «Волга» стала прижимать наш автобус к обочине, и когда мы остановились, из машины вышел какой-то начальник и стал ругать и отчитывать нашего водителя, требуя у него документы. Ох, какой же мат полетел от мужиков из автобуса в сторону этого начальника, защищая бедного водителя.
      Я прочитал все четыре Евангелия, я понял, что Иисус безвинно пострадал за нас, за весь род человеческий, чтобы души наши приходили к Создателю через покаяние и обретение Духа Святого. Но мы все живем на земле, а не в безвоздушном пространстве, мы боремся и преодолеваем трудности, и у нас у всех доминируют в душе частнособственнические желания – мне, мой, моё.
Мы все знаем и помним стихи Маяковского: «Улица моя, дома мои… моя милиция меня бережет…сидите, не совейте в моём Моссовете…» Мы говорим «моё» вместо того чтобы сказать «наше». Нам ничего не стоит вынести с завода автомобильную деталь для своего автомобиля, круг колбасы с мясокомбината… И при этом говорят – быть у воды и не напиться…Нет, Степан, нам нужнО сейчас, немедленно Крещение Духом Святым, иначе весь наш социализм, все наши завоевания уйдут в тар-тарары.»

      Алексей Мальцев, прочитав эти строки, вспомнил, как Раиса Максимовна Горбачева говорила: «Моя страна, мой народ…» Да, Дима Астахов как в воду глядел, говоря про частнособственнические желания. И Алексей продолжал читать:
       «… А теперь, Степан, я приведу социалистические принципы и христианские идеалы для сравнения. Ведь почти идеальные совпадения. Сам Бог, Иисус Христос велел нам создавать христианский социализм.

       Принципы социализма:                Идеалы христианства, которые
                возможны только при социализме:               
               
1. Приоритет идеологии над                1. Приоритет духовного над
    экономикой.                материальным.
2. Воспитание гармонично                2. Устремленность к идеальному
    развитой личности.                Богочеловеку.
3. Принцип коллективизма.                3. Идеал соборности «Где двое-
                трое соберутся во имя Моё, там
                и церковь».
4. Отказ от частной собственности             4. Осуждение богатства. «Легче
    на орудия труда и средства                верблюду пройти сквозь
    производства.                игольное ушко, чем богатому
                попасть в рай               
               
5. Дружба, товарищество,                5. Любовь к ближнему. Все, кто
    взаимопомощь. «Человек человеку              принимает Иисуса Христа в своё
    друг, товарищ и брат».                сердце, становятся друг другу
                братом и сестрой во Христе
                Иисусе
6. Самоотверженность ради общего              6. Жертвенность ради ближнего
    дела и взаимовыручка. «Сам                своего. «Сам погибай, а
    погибай, а товарища выручай"                товарища выручай"               
 
7. Всеобщее братство и равенство.             7. Идеал всеединства во Иисусе
                Христе.
8. Стремление к моральной чистоте.            8. Идеал человеческой святости.
9. Безвозмездный общественный труд.           9. Нестяжательность и служение.
10.Вера в преображение социальности.         10. Вера в преображение мира.


    И вот ещё что, Степан. Недавно я прочел то ли в журнале «Вокруг света», то ли «Наука и жизнь» небольшую статью о том, что в Италии в прошлом веке умирал один наш русский малоизвестный художник. Но он что -то говорил, находясь без сознания. В дом, где он проживал приглашались знакомые хозяина дома, говорившие на разных языках, - немцы, французы, поляки. И только, когда в этот дом была приглашена старая еврейка, только она смогла установить, что художник бессвязно бормотал на древнееврейском языке.
      Откуда русский художник, всю жизнь проживший в России, и только в конце жизни выехавший в Италию мог знать древнееврейский язык? Всё дело в том, что ученые открыли понятие генной памяти. Сейчас стали появляться публикации в разных журналах об исследовании в этой области. Больше всего генной памятью, то есть родовой памятью сейчас занимаются психологи. Ею они пытаются объяснить, например, постоянное стрессовое состояние и приступы паники при благополучной жизни (родители пережили концлагерь). Под гипнозом пациенты раскрывали шокирующие подробности ужасов, которых просто не могли знать. Еще 100 лет назад, Иван Павлов – российский физиолог полагал, что потомками наследуется опыт своих предков, который связан со стрессом и болью. И сейчас ученые пытаются это подтвердить опытным путем. Об этих исследованиях написаны книги о родовой памяти, в которых приводятся удивительные и необъяснимые навыки младенцев (например, умение плавать). Новорожденный имеет способность держаться на воде сам. Эта способность плавать через месяц теряется. Т.е. дети рождаются с полным арсеналом знаний, бережно сохраненных веками эволюции в генетической памяти. И до 2-х лет у ребенка сохраняется звуковая, зрительная, осязательная генетическая память. К сожалению (или к счастью), по мере роста и обучения, доступ к генетической памяти уменьшается.
      Психологи говорят, что данные генетической памяти, обычно не доступны нам в сознательном осмыслении. Ведь проявлению этой памяти активно противодействует наше сознание, стремясь оградить психику от «раздвоения личности». Но генетическая память может проявиться во время сна или состояния измененного сознания (гипноз, транс, медитация), когда контроль сознания ослабляется.
      Этим, кроме всего прочего, объясняется способность говорить на иных языках в наше время. Но понимает ли говорящий, о чем он говорит – это большой вопрос».

         Алексей поднял глаза от тетради и задумался: а ведь прав оказался и Михаил Шолохов, и Дима Астахов, углядев в романе «Тихий Дон» намек или точнее пророчество о смене советской власти на власть одного человека – но кого? Сейчас в 1992 – м году командуют Ельцин с Руцким, правда Ельцин с Руцким больше ругается, Руцкой больше тяготеет к Верховному Совету РФ. Кто займет российский престол, пока неизвестно, но судя по всему, это будет Ельцин Борис Николаевич.

      Алексей закрыл записи Димы Астахова. Надо же, ещё в шестидесятые годы думающие люди занимались исследованием Библии. Он ещё раз прочел главы «Деяний апостолов» в которых говорилось про христианский социализм. И ведь, действительно, ни от одного проповедника Алексей ни разу не слышал этого. О сошествии Святого Духа говорили, о том, что после этого стали говорить на иных языках, говорили тоже, а о том, что христиане, на которых сошел Дух Святой, стали вести совместное хозяйство, никто не говорил ни разу.

     Вот, Дима Астахов говорит, подумал Алексей, что согласно Деян.2,4,5 Иисус проповедовал социалистическое общество равных возможностей. Хлынувшие в 90-х годах в Россию западные проповедники ни разу нигде об этом даже не упоминали. Наоборот, они учили российский народ как надо обогащаться, как иметь успех в бизнесе. И ни разу ни один иностранный проповедник не напомнил про эпизод, когда богатый юноша спросил Иисуса Христа (Евангелие от Матфея):
     - Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?
     И Иисус сказал ему:
     - Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною.
      Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие.
      Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же всё возможно.
      Вот и Лев Толстой повторяет слова Иисуса, что человекам это невозможно. Капиталист, по Марксу, пойдет на любое преступление, чтобы только увеличить свой капитал. Особенно это касается банковского капитала. Сейчас вся Америка в кредитах, страна в долгах перед банковскими олигархами, и чтобы ослабить долговой прессинг вынуждена вновь и вновь запускать печатный станок и печатать доллары.
      В России тоже начинают набирать силу банкиры. Отмываются грязные деньги, открываются банки, появились кредиты. Причем не за 1-3 процента, как на Западе, а за 15-20. При этом все забывают, что это грех давать деньги в рост своим соплеменникам.
      И президент Ельцин бросил лозунг народу: ОБОГАЩАЙТЕСЬ! А к чему это приведет без Бога?
    
      И еще одна мысль не дает Алексею покоя: «Вот в последнее время что-то стали часто говорить, спорить, искать русскую идею. А чего её искать?  Русская идея – это и есть христианский социализм.   «Бог есть любовь (1 Ин.4:8) А потому христианство, исповедующее истинного Бога, - религия любви. Через любовь к ближнему мы обретаем спасение и восходим к Богу Живому. И чем больше христианское общество проникается любовью, тем настойчивее оно стремится к общей собственности. Этот закон впервые продемонстрировали первохристиане Иерусалимской общины, когда исполнившись Духа Святого, они «все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4:34–35), так что «никто ничего из имения своего не называл своим, но всё было у них общее» (Деян. 4:32). Если выросшая из нелицемерной христианской любви общая собственность закрепляется в организационно-правовых нормах, то такой общественный строй и является христианским социализмом. Итак, христианский социализм – это особый общественный строй, идеология которого основана на христианских ценностях, а экономический уклад – на социалистических принципах.»

      Алексей в задумчивости подошел к окну. Шел второй час ночи. Сзади ресторана «Кристалл» раздавались как обычно крики, писки и визги. Это как сейчас принято говорить афроамериканцы после закрытия ресторана вытаскивают своих подруг за здание ресторана и требуют в кустах оплаты натурой за весело проведенное время. Господи, как же всё это надоело. Ну вот, кто-то позвонил в милицию, и уже слышится милицейская сирена. Через двадцать минут за окном всё стихнет, и можно будет спокойно уснуть.
                СССР НАОБОРОТ

     Наутро Алексею предстояло ехать в Минчермет. Там сегодня собирались все три учредителя фирмы «Брокер-сталь» решать вопрос о переименовании этой фирмы, директором которой вот уже четвертый месяц является Алексей Мальцев. Президент фирмы Петроченков Михаил Фомич, выходец из не без известного НТТМ - Союз, основатель фирмы «Брокер-сталь» открывая совещание, сказал:
     - Наш директор, Мальцев Алексей Николаевич, заявляет, что название фирмы «Брокер- сталь» играет отрицательное значение для нашей производственной деятельности. Об этом говорят и результаты его поездки в командировку в Ригу на метизный завод, так Алексей Николаевич.
     - Да, - сказал Мальцев, -директор нашего минчерметовского метизного завода сказал, что от названия фирмы много зависит. Как корабль назовут, так он и поплывет. А название фирмы «Брокер-сталь» не внушает доверия. Директор РАФ, когда я с ним встречался, только скептически улыбался, несмотря на то, что я гарантировал поставку любого металла. «Вот если бы как раньше какой-нибудь снаб –сбыт, тогда можно было бы и поработать с вами».
     - А как вы гарантировали поставку металла, что обещали? - спросил ответственный работник минчермета Завьялов.
     - Я сказал, что вы, Аркадий Павлович, один из учредителей фирмы «Брокер-сталь». И это является гарантией бесперебойных поставок металла. А когда он попросил меня показать учредительский договор, я сказал, что с собой в Ригу я его не взял. Ведь там стоит другая, не ваша фамилия, Аркадий Павлович, а вашего помощника.
     - Ну и какое название вы предлагаете дать нашей фирме, -тактично ушел от разговора Завьялов.
     - Как посоветовали рижские директора - «снаб - сбыт». Только мы будем заниматься поставками не только металла, но и другими разными материалами для строительства. Поэтому и называться фирма должна ООО «Разноснабсбытстрой». По типу московских организаций, например, Мосстройснабсбыт.
      - Ну а чем плохо название «Прометей» - подал голос третий учредитель, директор ООО «Производственный комбинат», - кратко, ёмко, ясно – производство металла.
      - У нас нет производства металла, - возразил Мальцев, - мы как доверенные лица меткомбинатов помогаем им реализовывать их продукцию, то есть сбывать её и снабжать стройки металлом. А я снабжал Олимпиаду-80 и работал в двух министерствах по снабжению, поэтому работу снабженческо-сбытовых организаций я знаю от корки до корки, как говорится. Как я понимаю текущий момент, фонды, наряды и разнарядки уже не играют никакой роли, были бы деньги…
      Ещё часа полтора шло совещание, в ходе которого Мальцев внес предложение засыпать торговую сеть Москвы гвоздями и шурупами. Для этого нужно принять вагон гвоздей на одну из московских баз, - этот вопрос Мальцев берет на себя. Потом дать объявление о наличии гвоздей в фирме Разноснабсбытстрой и отпускать эти гвозди по заводской цене с небольшой наценкой. Кроме того, можно купить недорогую машину «Москвич» - каблук и развозить эти гвозди по московским хозяйственным магазинам для реализации. Минчерметовский Завьялов понял, что директор фирмы, в которой он является учредителем, действует в нужном направлении, в отличии от «комсомольца» Петроченкова. Но и мысль Петроченкова со временем открыть Метпромбанк Завьялову понравилась, и он решил поделиться этой мыслью со своими друзьями -директорами меткомбинатов. По окончании совещания Завьялов сказал Мальцеву:
     - Вам двух дней хватит, чтобы определиться с базой и реквизитами, а я поручу или Одессе, или Череповцу направить этот вагон в Москву.
     - Да. Я вам позвоню послезавтра.
      После совещания Завьялов познакомил Мальцева с министерским юристом, который взялся в короткое время оформить документы по переименованию фирмы.
      На другой день Мальцев поехал на базу УПТК бывшего Министерства и по старым связям договорился о приеме вагона гвоздей с меткомбината. Директор базы обещал быстро разгрузить вагон и отпускать гвозди по накладным Разноснабсбытстроя. И только ему, своему старому знакомому, Алексей впервые сообщил истинное значение названия своей фирмы – Разноснабсбытстрой – РССС, то есть по- другому – СССР.
      - По этому поводу надо выпить, - воскликнул директор базы Александр Семенович.
       Он достал из шкафчика бутылку с водкой и два стакана.
      - Вот, Алексей Николаевич, даже эти стаканы символизируют нашу родину – СССР.
      - Как это они символизируют. Стакан – он и в Африке стакан.
      - Э-э-э, нет, этот стакан только советский, - проговорил Александр Семенович, разливая водку, - вот почему про выпившего водки человека говорят, что он «под мухой»?
      - Ну, наверное, это связано с профессией выпившего, сапожник напился «в стельку», пожарный – «в дымину», и так далее…
      - Нет, не поэтому. Форму данного стакана придумала скульптор Вера Мухина, та самая, у которой скульптура «Рабочий и колхозница» на выставке. Вот смотри – в граненом стакане 15 граней, которые символизируют 15 советских социалистических республик, а верхний ободок – это объединяющий их всех Союз Советских Социалистических Республик.
      - Да… Интересно…Я этого не знал. Тогда, Александр Семенович, тем более из этих советских стаканов необходимо обмыть рождение фирмы «РССС», - сказал Алексей, поднимая стакан с водкой.
      Они выпили, закусили и вскоре Алексей вышел на улицу из директорской бытовки.
      «Ну, начало положено» - подумал он.

      В этом году праздник Первомая отменили и заменили его праздником весны и труда. А о международной солидарности трудящихся теперь надо забыть. Поэтому Алексей с Дашей и Леной поехали на дачу, а Степан со своими ветеранами пошел праздновать Первомай с «Трудовой Россией» Виктора Ампилова.
     Когда подошел День Победы, объявили, что, как и прошлый год, парада не будет. Алексей предложил Степану поехать отмечать День Победы в Кирилловку, и тот согласился, но спросил:
     - А кто машину поведет, ты или я?
     - Давай я, батя, -предложил Алексей, - а Нина Ивановна с нами поедет в Кирилловку?
     - Нет, она едет на дачу с Соколовскими, - ответил тесть.

     Ещё в процессе подготовки застолья, когда все приехавшие выкладывали свои привезенные продукты питания Валентине Волковой, как хозяйке, на стол, она спросила Алексея Мальцева:
    - Леша, а ты не можешь устроить к себе на работу нашу Ирочку, Костину жену. Она работала в бухгалтерии, её уволили то ли по сокращению штатов, то ли из-за развала самой организации…
   - Да не вопрос, дай ей мой телефон, пусть она позвонит, согласуем время, и она подъедет к нам. А я завтра переговорю с главбухом, у нас предполагается увеличение объема этой работы, так что и для Иришки будет место.
     Потом, когда все родственники собрались, подняли первый тост за память погибших в Великой отечественной войне и за Победу. Второй тост Николай Мальцев предложил поднять за Ленинград. Предавшие память и дела социализма демократы переименовали Ленинград в Санкт-Петербург и Николай Мальцев прочитал по этому поводу своё стихотворение:               
    ПЕТРО-ЛЕНИНСК
Стал Петербургом при Петре Великом
Великий русский город на Неве,
В краю болот нехоженом и диком
Он засверкал в противовес Москве.

И дерзкого соседа – скандинава
Петр с русской прямотой предупредил:
«Пускай наш спор решит теперь Полтава»
И в битве той он шведов победил.

Россия после битвы ликовала.
Царь Петр Европе силу показал.
И на сто лет Европа замолчала,
Тая на Русь свой дьявольский оскал.

Санкт-Петербург лет двадцать с каждым годом
Дворцами и домами прирастал.
Так силами российского народа
Царь Петр окно в Европу прорубал.

Шли времена. Россия расширялась.
Санкт-Петербург величием блистал.
Одной Москвы России стало мало,
И северной столицей Питер стал.

Прошли года и власть в стране сменилась.
Народ царей Романовых прогнал,
В России революция свершилась,
Великий Ленин путь нам указал!

Гражданская война четыре года
Искала правду из последних сил.
Сошлись два класса русского народа,
И бедный класс богатых победил.

И Петербург стал красным Петроградом.
Покончили с неметчиной тогда,               
А вскоре мы назвали Ленинградом
Великий город. Красная звезда

Взошла в тот год над северной Пальмирой,
В дворцах резвиться стала детвора.
Навстречу счастью молодости мира
Пришла расцвета юности пора.

Страна Советов миру объявила,
Что строит лучший строй – СОЦИАЛИЗМ.
А между тем с нацизмом подружилась
Германия, и к ней пришел фашизм.

И тучи над Европою сгущались.
Фашизм как спрут ее в объятья брал.
К нам силы тьмы все ближе приближались?
И роковой июньский день настал.

И страшная фашистская машина
Границу нашу всюду перешла.
Как будто с гор сошедшая лавина
Вплотную к Ленинграду подошла.

И оказался Ленинград в осаде.
Кольцо врагов сжималось с каждым днем.
Вторым врагом для тех, кто был в блокаде
Стал голод под обстрелом и огнем.

Но город жил и продолжал сражаться.
Такого героизма мир не знал.
Чтоб до конца стоять и не сдаваться,
И Ленинский завет над ним витал.

Почти три года город защищали, -
Стоять как камень, не смотреть назад.
От ран бойцы в окопах умирали,
Но отстояли гордый Ленинград

Прошло с конца войны почти полвека.
Капитализм пришел в страну опять.
Труднее жить простому человеку,
Теперь учиться надо выживать.

Для отщепенцев снова нет преграды.
Вновь искажают ту родную власть.
И даже в праздник снятия блокады
Твердят, чтоб лучше б немцам город сдать.

Но тот, кто выжил в жуткую блокаду,
И город, защитивший до конца,
Всех подлецов предательского склада
По-русски крепким словом обозвал.

Ведь Ленинград был городом героем,
Санкт-Петербург – творение Петра.
Так пусть же Петро-Ленинском зовется
Великий город – светоч Октября.

Он никогда не встанет на колени,
Он устоит под натиском врага,
Великий русский город ПЕТРОЛЕНИНСК
Таким войдет в грядущие века.

   Когда Николай кончил читать своё стихотворение, Степан произнёс:
     - Вот это дал!               
  Алексей между тем заметил:
     - Коля, ты так про Санкт-Петербург написал, будто он назван в часть Петра Великого, Петра 1. А ведь это не так. Петра 1-го православные вообще то считали чуть ли не антихристом, который подмял под себя православную церковь. Слово Санкт, то есть святой, говорит о том, что Петербург назван в часть апостола Петра.
     - Это правда, что ли, - подал голос Гена Тихомиров.
     - Я где-то читал об этом, - но не об этом я хотел сказать, - проговорил Алексей, я просто хочу спросить: - А как же мы будем петь «Вечернюю песню»:
          Слушай, Ленинград,
          Я тебе спою
          Задушевную песню свою…
    И все замолчали.
      Потом после некоторого молчания Степан негромко произнес:
     - Сначала нас лишили Сталина, потом Сталинграда, теперь вот сразу и Ленина и Ленинграда. Чувствую, недалеко то время, когда и до Москвы доберутся…
     - А чего хорошего то мы видели раньше, - подал голос Генка Тихомиров, - в колхозе работали за палочки, беспартийным дороги нигде не было. Я вступил было в партию и вместе с Ельциным вышел оттуда.
      Алексей, чувствуя, что назревает скандал, перевел разговор на другую тему:
      - Говорят, дом наш надо будет оформлять по новому, типа приватизировать, что ли. Я свою часть, как раньше говорили, уступаю Волковым и ни на что не претендую. Как, Степан Егорович, нам хватит нашей дачи.
     - Конечно хватит, пусть Волковы и распоряжаются здесь, - ответил Степан.
     - И мою часть Волковым, - сказала Настя Тихомирова.
     - Ну а я то и подавно со своим здоровьем, как раньше договаривались, так и будет, - сказал Николай Мальцев, складывая листок со своим стихотворением в карман.
     И только Надежда Геллер сказала, что сама будет заниматься хозяйством и огородом дальше на своей части дома. Она 9 мая обычно бывает одна без мужа Михаила, который если и приезжает в этот день в Кирилловку, то занимается исключительно один в огороде. Вот уже несколько лет как произошел разлад всех родственников с Михаилом. Последними охладели к зятю Алексей и Николай Мальцевы после того, как он стал нелицеприятно шутить и высказываться относительно их матери Марии Петровны. Братья с Михаилом и виделись то раньше только 9 мая, а сейчас с Геллерами общаются только Волковы. Причем слово «общаются» - громко сказано, проще сказать – не общаются, копаясь всё лето каждый на своем клочке земли. Причем, прохладнее всего к Михаилу относится именно Костик Волков, не забывший его приставания пять лет назад к его жене Иришке на свадьбе Володи Мальцева, как потом понял Алексей, но об этом чуть позже.
      Генка Тихомиров, второй зять братьев Мальцевых, снова повернул разговор в свою сторону:
     - А что, Алексей, ваша Маша собирается выйти замуж за попа?
     - Может за проповедника, ты имеешь ввиду? Он просто был её и нашим знакомым.
     - Он что, семинарию кончал?
     - Не знаю, - ответил Алексей, - я его не спрашивал.
     - А в какой церкви он служит?
     - Он не служит, он проповедует Евангелие, то есть евангелист…
     - А…значит он сектант, а Маша замуж за него собирается?
     - Ты, Гена считаешь, что церковь бывает только православной, в которой были твои родственники. А как же тогда относиться к католикам, протестантам и к другим верующим, которые каждый по - своему верует в Иисуса Христа?
     - Ну, мусульмане и буддисты не верят в Иисуса Христа.
     - И евреи не верят в Иисуса Христа, - сказала Надежда…
     - Ну, почему же, - возразил Алексей, - я слыхал, что началось движение «Евреи за Иисуса». Рано или поздно, как написано в Евангелиях, весь мир уверует в Иисуса Христа. А насчет Маши ты, Гена, слышал звон, да не знаешь где он. Она вышла замуж за Сергея Фомина, который года два как демобилизовался из армии. Он служил в Западной группе войск в Германии, и ему есть что рассказать нам об этом, если представится случай.
     - И самое интересное, что Сережа служил в том немецком городе Эберсвальде, который наш полк освобождал 1945 году, - вставил своё слово и Степан Егорович.
     - А мы этот город обошли южнее, мы шли прямо на Берлин, - продолжил его мысль Валентин Волков.
     - Ну так и давайте выпьем за ваши фронтовые дороги, - и Алексей стал наливать всем для следующего тоста, кроме себя. Ведь ему придется сегодня везти домой семью и тестя.

                ПЛЕМЯННИЦА ИРИНА ВОЛКОВА

     Летом 1992 года фирма Разноснабсбытстрой купила машину «Москвич»-412  (каблук) и на нем сначала сам Алексей, а потом и штатный водитель стали развозить гвозди и шурупы по московским хозяйственным магазинам, отдавая их на реализацию. К этому времени Алексей взял к себе на работу сноху Валентины Волковой Иришку, жену своего племянника Кости Волкова, которая стала работать у них в бухгалтерии.
     Как только Ирина появилась у них на работе, Алексей невольно стал вспоминать связанные с ней все жизненные моменты, начиная со свадьбы племянника Кости.
     На этой свадьбе Кости и Ирины, которую Волковы проводили в своей квартире в Подлипках, Алексей прочел запоминающееся надолго стихотворное поздравление молодым, сравнивая их с Ромео и Джульетой. Алексея с Дашей единственных из всех родных Валентина Волкова оставила ночевать у себя на второй день свадьбы.
     Через несколько лет Николай Мальцев женил своего сына Володю в Химках, и на эту свадьбу также были приглашены все родственники, свадьба проходила в кафе, все восхищались молодыми Вовой и Светой, играл оркестр … Алексей был с Дашей на свадьбе племянника и там тоже читал поздравления в стихах. Во время танцев он дважды видел Иришку танцующей с Михаилом Геллером, а не с Костиком, при чем второй раз Алексей видел их прилично выпившими, а Костик в сторонке что-то рассказывал или доказывал Надежде Геллер. И уже потом, когда Алексей с Дашей пошли одеваться, чтобы в числе первых гостей покинуть свадьбу, к Алексею подошла Иришка и обняв его, заплетающимся голосом произнесла:
     - Дядя Леша, ну чего Михаил всё время пристаёт ко мне, не хочу я больше с ним танцевать.
     Поддерживая Иришку, Алексей спросил:
    - А где твой Костик, почему ты с ним не танцуешь?
    - Он что-то всё время говорит тете Наде, жене Михаила.
    - Понятно. Наверное, выясняют отношения из-за Кирилловки.
   И обняв ещё раз Иришку, он сказал ей:
    - Ой, Ириш, видишь, Даша уже оделась и ждет меня. Если бы не это обстоятельство, я с тобой вместо Михаила обязательно бы потанцевал, если ты не против.
    - Я не против, я против Михаила…
    В это время из зала вышел пьяненький Костик и спросил Мальцевых:
    - А вы что, уже домой, дядя Леша?
    - Да, Костя, думаю и вам с Иришкой тоже пора. Сейчас здесь всё скоро закончится, и народ ринется одеваться. А мы с Дашей уже оделись…
     И обняв, и поцеловав в щечку Иришку, Алексей подтолкнул её к Костику, подав ему руку для прощанья.
     Потом ещё раза два Алексей видел Иришку, когда он с Дашей приезжал отмечать день рожденья супругов Волковых. И где -то в это время Иришка родила чудесную девочку Верочку. И через несколько лет Костик с Иришкой приходили к Волковым и по своим делам, и на дни рождений уже вместе с Верочкой.
     Сейчас, когда Иришка стала работать с Алексеем, он конечно обрадовался, но и в то же время стал более ответственно относиться ко всем своим делам, помятуя о том, что огрехи в его производственной деятельности могут быть известны близким и дальним родственникам. К счастью для него Иришка особо и не вникала в детали и отношения дяди Леши с коллективом фирмы. Ей главбух Елена Михайловна поручила заниматься банком и платежками, да два раза в месяц ездить с директором фирмы, то есть с дядей Лешей за зарплатой.
     А в начале октября Костик Волков купил телевизор, позвонил Иришке, а та сказала Алексею, не может ли он привезти им телевизор в Подлипки на своем «Москвиче».
     - Конечно могу, - сказал Алексей, - а когда ехать к вам?
     - Сегодня. Костик звонил из магазина и спрашивал, искать ему машину или вы Алексей Николаевич к нам поедете, - сказала Иришка, - через полчаса он ещё раз позвонит узнать результат.
     - Скажи ему, что я отвезу. Только пусть он точно скажет куда мне подъехать за телевизором.
     - Хорошо, - ответила она, а Алексей подумал, какая же Иришка молодец, что на работе она к нему обращается на «вы» даже без посторонних.
     Алексей позвонил Даше и предупредил её, что сегодня он повезёт телевизор Костику с Иришкой. А вечером он подъехал к указанному магазину. Костик его уже там ждал. Они вдвоем погрузили упакованный в коробке телевизор в машину и поехали в Подлипки. Иришка ещё раньше уехала своим ходом и даже успела их встретить у подъезда.
      Мужчины занесли коробку с телевизором в комнату, распаковали её и Костик начал его устанавливать. В это время открылась дверь и в комнату вошла Верочка.
     - Здравствуйте дядя Леша, - первым делом поздоровалась она с Алексеем, а потом повернулась к маме и сказала:
     - Бабушка сказала, что она придет к тебе в субботу.
     - Вот, и Вера пришла от бабушки, - раздался голос Иришки, -скоро будем ужинать.
     Костик включил телевизор, появилась картинка, раздался голос диктора. Костик убавил звук и сказал:
     - Всё в порядке, дядя Леша. Телевизор работает, и мы с Иришкой предлагаем его обмыть.
     - Предложение хорошее, но как я поведу свой «каблук» домой, - попытался возразить Алексей.
     - Дядя Леша! А ты позвони тете Даше и скажи, что останешься у нас ночевать, - продолжал настаивать Костик, - а завтра утром поедешь с Иришкой на работу.
     Алексея долго уговаривать не надо, тем более, что и Верочка подошла к нему с тетрадкой своих рисунков. Алексей позвонил Даше, обрисовал ситуацию, на что Даша ответила ему, что сразу подумала о том, что он останется ночевать у молодых Волковых. Алексей положил трубку телефона и заметил, как нему боком –боком подбирается серый кот. Заворчав, он бросился к ногам Алексея. Алексей попытался взять его руками, но кот стал царапаться и вырываться из рук.
      - Ну, иди, гуляй, - Алексей отпустил кота, а Иришка крикнула дочке:
      - Верочка, закрой Тимку в ванной, он дяде Леше покоя не даст.
      А у того мелькнула мысль: «Если кот у них такой агрессивный, то может лучше домой поехать, а не ночевать здесь…» Но Костик уже всё, что надо приготовил и даже разлил по рюмкам спиртное. И Алексей присоединился к молодежи…
      Утром Иришка проводила Костика с Верочкой - кого в школу, кого на работу, а сама потом села в машину Алексея, и они поехали на работу в свою фирму Разноснабсбытстрой. 

    Прошло четыре месяца после совещания в минчермете. За это время фирма Разноснабсбытстрой значительно раскрутилась, появились средства на расширение фирмы. К концу 1992 года фирма содержала уже 10 постоянных штатных сотрудников и начала практиковать прием временных сотрудников на договорной основе, занимавшихся обзвоном организаций, и предлагать им продукцию меткомбинатов на взаимовыгодных условиях.
      В конце сентября Мальцевы поехали на дачу закрывать дачный сезон. Соколовские тоже приехали на свою дачу. Под вечер Толик пришел к Мальцевым и подсел к Лене, которая с соседской девочкой играла в «Монополию». Он заинтересовался игрой и спросил:
     - А мне можно с вами поиграть?
     - Мы скоро заканчиваем, - сказала Лена, - а ещё раз, наверное, не успеем. Ты лучше посмотри, как мы играем, а завтра поиграем все вместе.
      - Ладно, - согласился Толик, и стал смотреть то на девочек, то на экран работающего телевизора.
      По телевизору рассказывали об отношении мальчиков и девочек в западных странах, какие они там все раскрепощенные.
      Даша на кухне готовила ужин. Алексей убирал на ночь в сарай инструменты. На террасу он зашел в тот момент, когда там диктор объясняла и показывала на примере с юношей как пользоваться презервативом, а Толик показывал девочкам на экран и хихикал. Девочки тоже захихикали, а Алексей, закрывая за собой дверь спросил:
     - Что это за похабщину вы смотрите… Даша, -позвал он жену – посмотри, что ребята смотрят.
     Даша вышла из кухни, взглянула на экран, и тут же выключила телевизор со словами:
     - А что я могу сделать… Такие сейчас передачи для молодёжи.
     Алексей махнул рукой, и не говоря ни слова, снова вышел на улицу.

                УХОД НИНЫ ИВАНОВНЫ

      15 ноября 1992 года Мальцевы, Соколовские и Степан Зуев отметили 40 дней кончины от сердечной недостаточности Нины Ивановны Астаховой – Зуевой. Степан ходил весь день мрачный, всё- таки, как ни говори, а с Ниной он прожил двадцать с лишним лет. И вся забота по уходу за ним свалилась теперь на Дашу. У Даши её проектная организация провела акционирование, всем сотрудникам выделили определенное количество акций. Даша решила уйти с работы, заняться домашними делами, отцом и младшей дочкой, чтобы не дай бог, не повторилась летняя ситуация, произошедшая с дочкой на даче.
      Все эти мысли крутились у Алексея в голове, когда он пытался уснуть после поминок. Соколовские уехали к себе, Даша с Леной навели порядок, всё убрали, Алексей со Степаном посидели ещё, как говорил Степан Егорович «по- стариковски», а потом отправились спать, каждый к себе – Алексей к Даше под бочок в средней комнате, Степан, оставшись в одиночестве, в своей комнате, а Лена, оставшаяся без Маши уже, наверное, спит в крайней комнате.      
      И вот ещё что. Непоседа Лена с детства любила целоваться с родственниками, а с Толиком Соколовским она то целуется, то дерется. Так было до того времени, когда Мальцевы Алексей и Даша с Леной поехали отдыхать в санаторий. И там Лена познакомилась с мальчиком из Южной Осетии – беженцем Аланом Ротановым, которого вместе с мамой как бы приютил этот санаторий. И уезжая в Москву после отдыха в санатории, Мальцевы попрощались и с мамой Алана, и с самим Аланом, а Лена – та даже поцеловала его, чужого, постороннего скорее юношу, а не мальчика и дала ему свой московский адрес. И с того времени Лена, как отрезало, никого больше не целует, в том числе и Толика. А этим летом на даче, когда Степан с Ниной пошли за черникой, к Лене, которая была дома одна, пришел Толик Соколовский со знакомым с соседнего СНТ мальчишкой по прозвищу Граф. В процессе разговора о поцелуях Граф сказал, что Лена его обязательно поцелует, на что Лена говорила, что она целует только одного Алана Ротанова. А Граф отослал Толика за фотоаппаратом, чтобы заснять на фото как Лена будет его целовать. Толик, - добрая душа, не почувствовал подвоха и побежал к себе домой за фотоаппаратом, а Граф оставшись наедине с Леной, стал к ней приставать, чтобы она его поцеловала. Но надо знать Лену, она стала драться и царапаться, и если Граф всё больше молча наседал на неё, то Лена стала визжать и кричать, -вдруг кто-нибудь услышит.
      В то же время Степану надоело в наклонку собирать чернику, и он сказал жене, что пойдет домой. Подходя к двери, он услышал вопли и крики внучки, и рванув дверь в комнату, увидел, как незнакомый парень пытается снять с Лены трусики, не обращая внимания на её сопротивление. Степан не раздумывая схватил парня за шкирку и, рванув его на себя, отбросил к двери. Тот, ударившись лицом о косяк, тут же вскочил и кинулся прочь. Лена вскочила с кровати и бросилась к Степану со словами: «Спасибо, дедушка». Минуту спустя с фотоаппаратом вошел в комнату Толик и спросил: «А где Граф?». Лена подскочила к Толику и стала его колошматить, приговаривая: «Бросил меня одну на этого негодяя».
      И это вспомнилось Алексею, почему и уснуть не мог. Как это «Любите врагов ваших…» А если бы Граф изнасиловал Лену, его тоже и после этого надо любить. Этот единственный пункт, который он никак не мог понять и вместить в себя. «Любите врагов ваших»…Как можно любить мучителей Олега Кошевого и Ульяны Громовой. Что вытворяли звери в обличье людей с молодогвардейцами. А что они сделали с Зоей Космодемьянской…Недаром было указание красноармейцам, воевавшим на этом направлении фронта, отомстить за Зою и никого из 332-го немецкого полка, солдаты которого глумились над комсомолкой, в плен не брать, а расстреливать на месте.
      Это раньше, а сейчас… Только недавно стали доходить сведения до россиян (слово то какое – россияне…), как выдавливали русских из азиатских республик, из Кавказа, Молдавии, каким ужасным пыткам, насилию, издевательству подвергались русские и русско говорящие люди в национальных республиках. Русские шли в среднеазиатские республики, на Кавказ, строили там фабрики и заводы, выводя народ из феодализма, несли ему, народу, грамоту и культуру, создавали рабочие места. Книжку Берды Кербабаева «Решающий шаг» Алексей зачитал до дыр. И вдруг подогреваемый Западом всплеск дикого национализма, удушение всего русского, геноцид. Алексей уверен, что пройдёт какое –то время и представители всех этих народов ринутся в Россию на заработки, будут работать за копейки, отодвигая русских от этих рабочих мест и увеличивая прибыль новых хозяйчиков…И повсюду разруха, развал производства…
      Но с другой стороны…Вот два бывших врага – Курт Шмидт и Матвей Абрамович Покровский. Работая в Главмосолимпиаде, Алексей со стороны наблюдал за ними, как они вспоминали военные годы, находясь по разные стороны фронта. Вспоминали одни и те же названия селений, время боев, и наверняка во взаимной ненависти стреляли друг в друга. Но вот прошли годы, и они теперь сидят рядышком, обсуждая условия поставки немецких фильтров для олимпийского плавательного бассейна. Значит и эти слова Иисуса Христа «любите врагов ваших» работают…
      И снова сон не идет… Вот мы умрем, а куда пойдет наша душа. И снова вспомнилось, как соседская девушка Наташа рассказывала, как она была на какой-то лекции, и там рассказывали, что у умирающего человека память, образы как будто кто-то стирает как с магнитофонной ленты, сначала ближние даты, потом дальние, юность, детство и всё. И куда всё это уходит…
      Даша рассказывала, что её мама, когда умирала в 1964 году в Тихвине, явилась бабушке, Дарье Сергеевне, и бабушка раньше отца поняла, что мама умерла. Алексей понимает, что это душа или призрак, или силуэт, образ, - как угодно можно назвать, но не все видят это. У него в деревне так было с двоюродной сестрой, когда её муж случайно застрелился в 1947 году из табельного пистолета. Сестра рассказывала, что когда она ходила на работу на стекольный завод, то образ покойного мужа несколько раз сопровождал её. Сестра вынуждена была уговаривать подругу, чтобы та сопровождала её. И всё равно покойный муж подходил к сестре и уговаривал отдать ему их годовалого сына.
      - Зина, - говорила сестра подруге, - ну скажи хоть ты ему, что Вовку я ему не отдам.
     - Да с кем ты разговариваешь то, Таня, - удивлялась подруга.
     - Как с кем, вот же Михаил рядом идёт, - отвечала сестра.
     - Да нет никакого Михаила, - выговаривала сестре подруга, - одни мы с тобой…
      Так продолжалось до тех пор, пока сестра не съездила в церковь на Рижскую, и после посещения церкви это явление как рукой было снято. Что это было – Алексей ни в детстве тогда, ни сейчас так и не понял.
      А вот интересно, в течение этих 40 дней Нина Ивановна являлась кому- нибудь? Из домашних никто об этом не говорил. Может у Светы завтра спросить…
 
      Только под утро Алексей забылся тяжелым сном, и Даша не стала его будить, начав потихоньку наводить порядок в квартире после вчерашнего. Она достала с антресоли свой старый чемодан, ей захотелось отправить на дачу кое какие вещи. Разбираясь в вещах, она достала старое фото своей мамы Маши Зуевой и, когда Алексей проснулся, показала ему со словами:
      - Когда папа женился на тете Нине, мне пришлось убрать мамино фото сюда, чтобы не раздражать тетю Нину.
       Алексей взял в руки старое пожелтевшее фото. На него смотрела улыбающаяся девушка в военной гимнастерке, удивительным образом похожая на Дашу. Из-под пилотки затейливо выбивался озорной локон, а в искрившихся глазах застыли не успевшие выплеснуться смешинки. Казалось, приоткрытые губы сейчас расцветут в улыбке и произнесут: «Смелей, разведчик…». Алексей знал, что эти слова последние, что произнесла мама Даши перед смертью.
      - Знаешь, что, - сказал он Даше, - давай я завтра зайду в фото мастерскую и увеличу, или лучше закажу портрет твоей мамы.
      - Хорошо, бери…
       Через неделю он принес Даше готовый фотопортрет в красивой рамке. Алексей решил повесить портрет над их кроватью. Когда он укрепил портрет на стене, спрашивая Дашу – ровно ли висит, - та сказала:
     - Здорово. Давай папу позовем.
     - Давай.
      Пока Даша ходила за Степаном, Алексей достал из бара бутылку коньяка с рюмками и шоколадку. Он, наверное, был единственный сегодня, кто помнил о дне рождения Маши Зуевой. И когда Степан с Дашей зашли в комнату, Алексей спросил:
       - Батя, а сколько сегодня исполнилось бы Дашиной маме?
      Степан взглянул на стену и обомлел. На него со стены смотрела его Маша Пашкова, младший сержант. Ничего не говоря, он тяжело опустился на стул и стал неотрывно смотреть на портрет Маши, потом повернулся к дочери и зятю и тихо сказал:
      - Спасибо. Спасибо, что сохранили. Здесь ей девятнадцать, как и мне было. Ведь мы одногодки, вот и считайте…
      - Ну так помянем младшего сержанта Зуеву Марию Ивановну не чокаясь, - предложил Алексей, разливая коньяк по рюмкам.
      - Мне чуть-чуть, я не пью, - сказала Даша.
      - А как же я то забыл, - стал сокрушаться Степан Егорович.
      Они подняли рюмки и выпили, глядя на портрет Маши Зуевой. Дольше всех не отводил глаз от портрета Степан, и казалось, он мысленно просил прощения у своей любимой однополчанки за то, что случилось с её родиной, с советской страной. Как все, в том числе и он, Степан, предал страну, за которую она, Маша Пашкова пролила свою молодую и горячую кровь, и как все теперь начинают жить вроде бы в той же, но совсем не той стране… Алексей заметил, как у Степана в уголке глаза появилась слезинка. Он потянул Дашу за руку, и они вышли из комнаты.

                НАУЧНЫЙ ПОДХОД К ВЕРЕ В БОГА

     Алексей ещё раз просмотрел все Евангелия и понял, что чудеса, которые совершал Иисус Христос сводятся в основном к двум понятиям – медицине и социологии. Все воскрешения и исцеления относятся к медицине, насыщение тысяч людей пятью хлебами, превращение воды в вино – к социологии. Вот только он еще не понял, как объяснить по -научному это превращение воды в вино. С тем, как рассуждал об этом Дима Астахов, Алексей согласен полностью. С одной стороны, правы те ученые, которые говорят, что Иисус Христос не мог допустить, чтобы воду для превращения в вино наливали в четыре сосуда, в которых евреи совершают омовение, во -вторых, действительно, Иисус Христос, выступающий против пьянства, не мог превратить 600 литров воды в этих четырех сосудах в вино, ибо на каждого из гостей приходилось бы по 4 литра вина, в третьих, распорядитель на свадьбе не видел, откуда слуги наливали новое вино; в четвертых, в Библии не сказано, где был Иисус Христос от 12-ти летнего возраста до 30-летнего, и некоторые ученые предполагают, что Иисус Христос был в это время в восточных странах и привез оттуда особый винный концентрат, который растворившись в воде, действительно превращает воду в вино.
     И в пятых, думал Алексей, Библия переводилась с одного языка на другой, на третий, поэтому возможны ошибки или искажения в переводе, как ещё в январе показал Д.Д.Щедровицкий со 2-й книгой Царств. Ибо, действительно, понятие о вине 2000 лет назад было совсем другим, чем сейчас, и вином называли всё то, что давала виноградная лоза, а для того, чтобы виноградное вино забродило, нужно много времени. К социальной стороне это чудо Алексей отнес потому, Иисус решил помочь жениху, когда не хватило вина.      Что же касается воскрешения из мертвых, выздоровления хромых и слепых, то Иисус Христос действительно и воскрешал, и исцелял с помощью Божественной силы. Ведь Он сын Божий, и говоря современным языком, он находился с Господом на прямой связи. А иначе как понять тот момент, когда Он почувствовал, что из него вышла Божья сила, когда Иисуса Христа неожиданно коснулась женщина, страдающая 12 лет кровотечением. Женщина тотчас исцелилась от болезни, а Иисус Христос сказал ей:
     - Вера твоя спасла тебя. Иди в мире и будь здорова от болезни твоей (Мк.5,24-34).
      С социологической стороны, о том, что Иисус Христос проповедовал будущее социалистическое общество говорит не только способ насыщения 3000 человек пятью хлебами, но и последующие действия апостолов. Апостол Петр организовал после сошествия Святого Духа в день пятидесятницы первое христианское общество, а позже апостол Павел в послании Коринфянам сказал:
      -  Ибо вы знаете благодать Господа нашего Иисуса Христа, что Он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились Его нищетою. Я даю на это совет: ибо это полезно вам, которые не только начали делать сие, но и желали того ещё с прошедшего года.
    Совершите же теперь самое дело, дабы, чего усердно желали, то и исполнено было по достатку. Ибо если есть усердие, то оно принимается смотря по тому, кто что имеет, а не по тому, чего не имеет.
     Не требуется, чтобы другим было облегчение, а вам тяжесть, но чтобы была равномерность.  Ныне ваш избыток в восполнение их недостатка; а после их избыток в восполнение вашего недостатка, чтобы была равномерность, как написано: «кто собрал много, не имел лишнего; и кто мало, не имел недостатка».
      И ещё. Христианское понятие «Любите друг друга». В советское время при социализме действительно было, что человек человеку друг товарищ и брат. Особенно этим мы гордились в семидесятые годы. Сколько раз бывало, когда Алексей с Гришей ехали по шоссе, и если с машиной происходила какая - то поломка, то обязательно останавливались рядом одна или две машины с предложением помочь. А сейчас, пока сам не «голоснёшь», никто не остановится.
      Да и как можно любить директора завода, сделавшего незаконно этот завод своей вотчиной. При социализме прибыль от работы этого завода доставалась всему народу, а сейчас только хозяину. При социализме на эту прибыль завод строил жилье рабочим, поликлиники, больницы и школы и детсады, а сейчас директор строит себе особняки, покупает себе и членам своей семьи дорогие машины, окружает себя целой сворой охранников, помощников, а рабочим остаются «объедки с барского стола». Началось жуткое расслоение общества на нищих и богатых. Только вчера все были равны, а сегодня и милиция, и суд и государство на стороне богатых. Поэтому христианский принцип «Любите друг друга» при таком устройстве общества не подходит. Поэтому снова, как и при царизме возрождается принцип «С волками жить - по волчьи выть».

      И вот интересно - в СССР рабочие доказали, что они могут жить без богачей, но ни один богач ещё не доказал, что он может жить без рабочих. И если бы эти рабочие взяли за основу учение Иисуса Христа, то и социализм в СССР был бы христианским.
      Алексей вспомнил, что в 1967 году советское правительство установило второй выходной день в неделю – субботу. А в Библии, что сказано – «Помни день субботний». А ведь это и был очередной шаг в сторону христианского социализма.
    Ещё Алексей в мыслях снова и снова возвращался к посланию Димы Астахова, особенно в той части, где слова «молот серп» превращались в анаграмму «престолом». Недавно, когда Алексей вспомнил об этом, как яркая молния, как вспышка, блеснула в его мозгу: ведь власть серпа и молота перейдет к престолу Иисуса Христа, то есть социализм коммунистический сменится социализмом христианским. Алексей тут же стал узнавать историю возникновения этого символа «Серп и молот». Оказывается, он был придуман художником Камзолкиным в 1918 году, человеком, родившемся в христианской семье, и христианский крест был для него не в новинку. Перекрестив молот и серп Камзолкин и не предполагал, какую мощную силу он дал этим символом советской власти. Алексей вспомнил, что и службу то в армии он проходил тоже под эмблемой перекрещенных старинных пушек.
     Приближался Новый 1993 год. Что -то он принесет людям. Но что бы не произошло, всё равно будет так, как Господу угодно.

     В этот раз Новый год Степан Зуев и Мальцевы встречали в Наро-Фоминске на квартире Ивана Зуева. Вера, жена Вани смогла всё подготовить к встрече Нового года вместе со своей мамой Ольгой Михайловной. Отец Веры, к приезду свата Степана подготовил большой арсенал вино-водочной продукции. Сам Иван, теперь уже в звании подполковника, установил новогоднюю елку, а двое сыновей – Миша и Петя под руководством мамы наряжали её гирляндами и игрушками.
     Когда восемь лет назад Верочка с детьми в сопровождении свекра вернулась из Таджикистана, её дядя, полковник Генерального штаба Кукленко принял все мыслимые и немыслимые меры, чтобы её муж майор Иван Зуев был переведен из Таджикистана в Таманскую дивизию. И шесть лет назад Иван Зуев вернулся к семье в Наро-Фоминск.
     После возвращения Ивана в Наро-Фоминск Мальцевы и Зуевы стали регулярно встречаться семьями. Вот и Новый 1993 год они встретили вместе.
Эти встречи Мальцевых и Зуевых чередовались встречами Мальцевых с Фомиными, которые происходили и у них на Ленинском, и у Фоминых на Соколе. И с Мальцевыми вместе к Фоминым ездил и Степан Егорович.
     К концу года Мальцевы видели у Маши округляющийся животик. Новый год Фомины встречали у себя дома, а вскоре Сережа позвонил Мальцевым и сказал, что Машу отвезли в роддом. В середине февраля тот же Сережа радостно сообщил, что Маша родила сына Димочку.
     - Фомин Дмитрий Сергеевич – это то, что надо, - сказал Степан Егорович о своем первом правнуке вечером Алексею, - это надо отметить.
     - Обязательно! Мы уже на работе отметили, теперь дома повторим…

      В четверг 25 марта Алексею Мальцеву исполнилось 53 года. Дата не круглая, и поэтому Алексей даже не предполагал, какой подарок ему в этот день подготовил президент фирмы. В обед Алексей принес в бухгалтерию тортик со словами:
     - Вот девушки попейте чайку сегодня с тортиком.
     - Это же по какому поводу, - спросила Елена Михайловна.
     - Это по поводу моего дня рождения сегодня.
     - Поздравляем, - сказала Елена Михайловна, и одновременно с ней это же произнесли Людмила Душкина и его племянница Ирина Волкова.
     А за час до окончания рабочего дня их всех позвали в комнату президента фирмы. Мальцев зашел в комнату Петроченкова одним из последних. Михаил Фомич встал из-за стола и сказал:
     - Я собрал вас, коллеги, чтобы выразить благодарность генеральному директору фирмы «Разноснабсбытстрой» Мальцеву Алексею Николаевичу за его значительный вклад в дело развития фирмы.
     - А у него сегодня день рождения, - перебила Петроченкова Елена Михайловна.
     - Вот, вот, и я об этом же, - продолжал Михаил Фомич, - не к лицу нашему уважаемому генеральному директору ездить на «каблучке». Принимайте Алексей Николаевич «Жигули» шестой модели. Это наш подарок вам в ваш день рождения.
      С этими словами Петроченков взял у своего Пашки Кочубея пакет с документами и ключами от машины Кочубея и продолжил:
      - Здесь и техпаспорт, и доверенность. Так что сегодня можете ехать домой на «Шахе», а на «каблучок» я советую посадить вашего Диму Куличкова. Вот пусть теперь он развозит гвозди по магазинам на «каблучке».   
      Раздались нестройные вразнобой аплодисменты…
      Алексей и подумать никогда не мог, что «Жигули» Павла Кочубея перейдут к нему. Конечно, это здорово! Он на «Жигулях» учился вождению, сдавал на права, и самое главное, в «Жигулях» есть зеркало заднего вида, чего не было в «каблучке»- Москвиче-412.
      Когда полтора года назад Алексей впервые появился в этом подвале у Петроченкова, главы фирмы «Технарь – Техника, наука, развитие», там в комнате было у него всего человек десять. Михаил Фомич, это звучит только внушительно, а сам Михаил невысокого роста, лет тридцати, только что недавно вышел из комсомольского возраста, отпочковался от НТТМ «Союз». Фирма «Технарь»,  судя по всему занимается спекулятивными операциями, налаживая посреднические функции между продавцами и покупателями. А ещё «Технарь» обналичивает денежные средства. Алексей сделал такой вывод, когда увидел в свой первый приход к Петроченкову двоих его ребят, принесших полную спортивную сумку денег. Один из них, Пашка Кочубей поставил сумку на стул, раскрыл её и сказал:
     - Вот Михаил Фомич, получили.
       Потом уже Алексей ещё несколько раз видел этого Пашу Кочубея, перекидывались парой слов. У Кочубея была замечательная машина «Жигули» шестой модели, которая ни в какое сравнение не шла с его «каблучком», и вот сегодня этого «жигуленка» Петроченков передает Мальцеву.
       После поздравления главбух ООО «Разноснабсбытстрой» Елена Михайловна подошла к Мальцеву и спросила:
    - Алексей Николаевич, сегодня вы на новой машине меня домой повезете?
    - Да, Лена, поехали по домам. Вот сегодня мои домашние то удивятся этой машине.
     Когда Алексей Мальцев начал устраиваться в фирму «Брокер – сталь», там была заполнена только одна штатная единица – главный бухгалтер, Кондакова Елена Михайловна. Оказалось, что она живет на соседней улице, и когда через некоторое время Мальцев купил для фирмы «каблучок», он иногда утром заезжал за Леной, а вечером отвозил её домой. И вот сейчас он едет домой на новой, хотя и подержанной, но вполне хорошей машине, по дороге завозит главбуха домой.
     В субботу, конечно, отмечать день рожденья Алексея приедут гости, и Соколовские, и Мальцевы, а сегодня Даша с Леной уже приготовили праздничный ужин. Алексей поставил «Жигули» на стоянку во дворе, поставил систему зажигания на секретный замок, показанный ему Павлом Кочубеем, и пошел домой.
     - А у меня для вас сюрприз, - с порога проговорил Алексей вышедшим из дверей Лене и Даше.
     - А у нас тоже, - громко произнесла Лена и обняв, и поцеловав отца, проговорила, - С Днем рожденья!
     - Ну и какой же у вас сюрприз? - спросил Алексей.
     - Вот сядем за стол и увидишь.
     Даша улыбнулась и на молчаливый вопрос Алексея ответила:
    - Да, ничего особенного, Лена приготовила тебе кулинарный подарок.
    - О, тогда я мигом…
    - Что за шум, - вышел из своей комнаты Степан Егорович, -а, Лешка, привет, привет.
    - Папа, через 10 минут у нас в гостиной праздничный ужин будет готов. А ты будешь готов?
    - Я уже готов…
    Как же любил Степан эти мгновенья, переходящие в часы и дни Дашиного семейного счастья, которым он сейчас живёт. Там, на улице его душа кипит и бунтует от несправедливости, свалившейся на страну, а здесь, дома, тишь да гладь, да Божья благодать, как скажет Даша. Но все таки, завтра надо идти на улицу, в тот мир, который борется с несправедливостью, ну, это завтра… А сегодня у зятя день рожденья, как же моей Даше повезло с ним.
     Когда все четверо собрались за столом и Степан уже собирался сказать первый тост, Алексей опередил его:
    - А мне сегодня на работе «Жигули» подарили…
    - Как это, - застыл с рюмкой в руке Степан.
    - И она здесь? - вскочила Лена и побежала на кухню посмотреть во двор, где всегда стоял «каблучок» отца.
    - Здесь, здесь. Я на «жигуленке» сегодня приехал. Президент фирмы Петроченков подарил мне эту машину, на которой до этого ездил один из его работников. Вот и доверенность на меня уже оформили.
    Из кухни вернулась Лена и сразу спросила:
    - Это машина красная, да?
    - Не красная, а темно вишневая.
    - Да, Алексей, видно здорово ценит тебя руководство. Ну давайте и выпьем за это и за здоровье. С днем рожденья, Алексей!
     И Степан, чокнувшись со всеми, первым опрокинул в рот свою рюмку.
   - Поздравляю, Леша, - Даша обняла мужа и поцеловала.
   - И я поздравляю, - сказала Лена, и встав из -за стола, подошла к отцу с другой стороны и поцеловала его.

    Через несколько дней съезд народных депутатов голосовал за импичмент Борису Ельцину, но при голосовании для импичмента не хватило голосов. Поэтому на 25 апреля был назначен референдум и каждая из противоборствующих сторон с удовольствием подумала, что может мирно добиться победы вместо строительства баррикад.
      Степан Егорович старался не пропустить ни одного сколько ни будь значимого события, всей душой болея за народных депутатов.
      А Алексею Мальцеву было не до политики. В конце марта его вызвал в минчермет один из учредителей фирмы Завьялов и предложил ему съездить в Череповец в командировку.
     - Ваша задача, - говорил Аркадий Павлович, - договориться с отделом сбыта завода, получить в финансовом отделе список их должников, а потом по приезду домой заняться работой с должниками.
    - То есть, вы нам ставите задачу ещё и долги выколачивать. Нам Петроченков об этом ничего не говорил. Тем более мы уже наслышаны, как у нас долги выколачивают, - начал возмущаться Мальцев.
    - Зря вы так, Алексей Николаевич, - возразил Завьялов, - я имел ввиду не примитивное, как вы сказали, выколачивание долгов, а своеобразное оказание помощи должникам. Ведь сейчас трудное время для многих предприятий, и у них нет денег для расчета с меткомбинатами. Но у них есть своя продукция, которую они могут в счет долга предложить вам для реализации. И реализовав её вы забираете свои 3%, а остальное перечисляете металлургическому комбинату. Вот такая постановка вопроса вас устроит?
      - Это другое дело, но для этого нам нужно еще создать отдел, ибо своими десятью сотрудниками мы эту задачу не выполним.
     - В чем же дело, набирайте людей, раскручивайте дальше свою деятельность. Если хотите, я и своих, минчерметовских инженеров направлю на это дело.
     - Хорошо. Я согласен, - ответил Алексей, и спросил: - а когда выезжать в Череповец.
     - Да хоть завтра, - ответил Завьялов.
     И они попрощались.

     В Череповец поезд пришел рано утром. Мальцев сначала нашел гостиницу, устроился в номер и позавтракал в гостиничном буфете. До завода около трех километров он решил пойти пешком.
     В отделе сбыта его встретили прохладно, видимо ещё не получали указаний от своего руководства. А вот в финансовом отделе его сразу угостили фруктовым вкусным чаем из пакетиков иностранного производства и с удовольствием распечатали всех своих должников, которых набралось на три листа. «Да, - подумал Мальцев, - если собрать хотя бы половину этих долгов да пропустить через наш расчетный счет, то наши посреднические три процента составят довольно приличную сумму».
     На следующий день его пригласил на беседу заместитель директора по производству, расспрашивал про Петроченкова и Завьялова, интересовался фирмой «Разноснабсбытстрой», и в конце беседы Мальцев понял, что металлургические предприятия хотя и стремятся к самостоятельности, но если будут налажены хорошие партнерские отношения, они обязательно пойдут навстречу.
     - Было бы неплохо, что бы ваш завод начал расфасовывать гвозди и шурупы по килограмму, - высказал свою просьбу Мальцев, - Одесский метизный завод прислал нам в конце прошлого года вагон фасованных гвоздей, - за месяц всё разобрали.
     - У нас пока расфасовка метизов не налажена, и сейчас мы работаем над этим вопросом, - сказал в заключении беседы заместитель директора.

     Возвращаясь в Москву Мальцев посмотрел в поезде ещё раз список должников завода, и увидев в конце списка Харьковский велосипедный завод решил сам позвонить этому должнику.
     - У нас денег нет, -ответили ему финансисты велосипедного завода, - нам самим зарплату предлагают получать велосипедами. А Череповец у нас велосипеды не берет. «И мы, наверное, не возьмем, -подумал Мальцев, - ведь для этого нужны склады, реклама и люди».
     На другой день Алексей составил текст письма всем должникам Череповецкого завода о том, что фирма Разноснабсбытстрой является его доверенным лицом, и, указав свой расчетный счет, предлагает помощь им помощь в ликвидации задолженности.
     Сотрудники фирмы стали рассылать эти письма по адресатам, и начался новый этап в работе ООО «Разноснабсбытстрой».

     На референдуме 25 апреля власти предложили народу ответить на 4 вопроса: 1. Доверяем ли мы президенту Ельцину. 2. Одобряем ли мы его политику. 3. Надо ли досрочно переизбрать президента РФ. 4. Надо ли досрочно переизбрать народных депутатов. Команда Ельцина придумала и раскрутила ставший потом знаменитым слоган: «Да-да-нет-да».
     Вечером накануне голосования Степан Егорович с неприсущим ему сарказмом спросил Алексея:
     - Уж коли власть дала тебе машину «Жигули», то и голосовать ты пойдёшь за Ельцина.
     - Нет, батя, я не из тех, кто меняет божеское благословение на «чечевичную похлёбку». Подарок Петроченкова, президента нашей фирмы я рассматриваю только как улучшение условий работы. Главбух наш Лена, а она ещё до создания нашей фирмы как была, так и осталась приближенной Михаила Фомича, так она как -то сказала мне, что долго «капала» ему на мозги, что генеральный директор ездит на «каблучке» и подвозит её, Лену на работу, и что не пора ли менять «каблучок» на «жигули».
     - Это что же, твой главбух любовница твоего президента, - удивился Степан Егорович.
     - Ну почему сразу любовница. Просто как у многих комсомольцев, у молодежи в СССР были хорошие дружественные отношения. Она с ним начинала работу в этой самой «НТТМ Союз». Елена Михайловна Кондакова была замужем, развелась, сейчас живет с отцом и дочкой 7-ми лет. И вот настали другие времена, и Михаил Фомич устроил Лену в эту новую, созданную им фирму. А потом и я пришел в эту фирму, а сейчас со мной вместе там работает моя племянница, сноха сестры Валентины Волковой Ирина Волкова.
     - Это хорошо, что ты защищаешь своих сотрудников, -пошел на попятный тесть, - а скажи пожалуйста, за кого ты с Дашей будешь голосовать.
     - Этот слоган «да-да-нет-да» не для меня. Я буду голосовать против. Я буду голосовать против Ельцина за команду Руцкого, - ответил Алексей.
     - Я, наверное, тоже за Руцкого, то есть за народных депутатов…
     -  То есть «нет-нет-да-нет», совсем не так, как агитирует президентская команда, уточнил Алексей.
     - Ну да. А 1 мая мы ещё развернемся.
     - Ты имеешь ввиду команду Ампилова?
     - Не только его, но и тех, кто ещё остался в наших ветеранских организациях.
     - А может всё таки на дачу поедем, - постарался Алексей отговорить тестя от первомайских мероприятий, - ведь на «жигулях» мы все четверо теперь уместимся.
     - Нет, мы уже договорились…

      Когда Алексей, Даша и Лена вернулись из первой поездки на дачу в этом году и зашли в квартиру, они увидели Степана Егоровича с большим синяком под глазом.
     - Папа, что с тобой, - бросилась к отцу Даша.
     - Милицейская дубинка, - ответил Степан, - не успел отвернуться.
     - Выходит, не зря мы звали тебя на дачу. Я как чувствовал, что будут неприятности, - проговорил Алексей.
     Вечером за ужином Степан Егорович кратко поделился со своими домашними впечатлениями от первомайской демонстрации:
    - Когда мы пришли на Калужскую площадь, выяснилось, что до Манежа нам пройти не дадут, мэрия не разрешила. Тогда организаторы решили идти в обратную сторону и дойти до смотровой площадки на Ленинских горах и там провести митинг. Когда милиция увидела, что наша колонна перестраивается, она перед площадью Гагарина стала строить баррикады из грузовиков. Вот там то и произошла у нас драка с милицией.
     - Папа, но ты же никогда в драки не лез, зачем же сейчас полез туда, - переживала Даша за синяк на лице отца.
     Не отвечая на слова дочери, Степан, глядя на Алексея произнёс:
    - Представляешь Леша, во всю ширину Ленинского проспекта висит плакат «С праздником, дорогие россияне» и под этим плакатом милиция охаживает «дорогих россиян» своими резиновыми дубинками. За что же мы в войну с фашистами свою кровь проливали, за это ли. И полвека не прошло с той войны, и как всё поменялось.
    - Вот я и предлагаю, давай 7-го вечером поедем на дачу, а утром 9-го мая в Кирилловку, там и отметим День Победы, - сказал Алексей.
    - Хорошо, я подумаю, - ответил Степан.
 
    Первомайское побоище у Алексея на работе не обсуждалось, да и не с кем его было обсуждать. Об этом, да и почти только об этом, пока не пришел из Черкизово Валентин Волков, они разговаривали в Кирилловке, когда все братья и сестры собрались в родительском гнезде. Каждый в споре старался высказать свою точку зрения. Ярыми коммунистами показали себя сам Степан Егорович, и Николай Мальцев, хотя сам Николай никогда не был в партии. За демократов заступался Генка Тихомиров, Алексей Мальцев гнул свою евангельскую линию. Остальной народ, то есть женщины: Надежда Мальцева, Надежда Геллер, Настя Тихомирова и Валентина Волкова в политику старались не лезть, они после третьего тоста запевали песни и не допев до конца одну, принимались за другую. Да, была в их компании ещё старшая сестра Алевтина Сапожкова, которая придерживалась монархической линии. Кстати, Алевтина первая поздравила Мальцевых Алексея и Дашу, а заодно и Степана Зуева с прибавлением семейства, Мальцевых – с рождением внука, Степана Егоровича – с первым правнуком.
     Валентин Волков ещё находился у памятника погибшим солдатам села Черкизово, где он отмечал праздник Победы со своими односельчанами. К вечеру он придет к ним в Кирилловку и продолжит празднование Победы в доме Мальцевых. К его приходу, как и каждый год 9 мая Даша с Алексеем покупают красные гвоздики и вручают их Валентину Волкову. Второй букет гвоздик уже они вручили Степану и он повезет его с собой в Москву.
     За праздничным столом после традиционных тостов за память о не вернувшихся с фронтов, за Победу, за Степана Егоровича и Валентина Алексеевича вскоре начались разговоры по интересам. Вернувшийся из Черкизово Валентин Волков сообщил, что решается вопрос о прекращении программы полетов с космическим кораблем многоразового использования «Буран». Николай выразил сожаление по этому вопросу. Потом он сказал, что уходит с испытательных стендов на более легкую работу по состоянию здоровья.
      Геннадий Тихомиров не замедлил вставить и своё слово:
     - А что же вы хотели, американцы, уже двадцать лет как на луну слетали, а мы всё на своей орбите топчемся.
     Но здесь уже не выдержал Алексей:
    - А ты, Гена, уверен, что американцы были на луне. Мне что-то не верится.
    - Были, Леша, были они на луне, летали, я могу подтвердить, - сказал Валентин Волков, - мы же следили этими полетами и из ЦУП,а, и из Байконура.
    - Ну и что же вы видели? Как взлетела ракета, через три дня прилунилась и начала передавать репортажи об установке шевелящегося в вакууме американского флага, потом через три дня снова показали бодрых космонавтов, а наших космонавтов после такой работы еле достают из спускаемого аппарата, не могущих встать из-за невесомости… Нет, здесь что-то не так. Я предполагаю, что ракеты на луну летали без космонавтов и эти полеты сопровождали аудио и видео записи, созданные заранее и передаваемые на землю с луны.
     - Алексей, ты неправ. Ведь Николай и Валентин – специалисты, работающие в этой области. А мы то с тобой что понимаем в этом деле? – проговорил Степан.
     - Понимаешь, батя, как тогда объяснить тот факт, что когда у нас случилась в Чернобыле авария и Горбачев попросил у американцев их космические скафандры от лунной программы, то ему их не дали. Потому что их у них нет. Нет ещё таких скафандров, в которых можно было бы проскочить окружающий землю радиоактивный слой. Значит никуда американцы не летали.
     - Дилетант ты, Алексей, - сказал Валентин, - я в это время был на Байконуре начальником комплекса, мы все со всех сторон следили за этими полетами американцев.
     - Ну, хорошо, Валентин, а была ли двусторонняя связь Земли с космонавтами, не просто репортаж с Луны, который можно заранее подготовить на земле и передать с Луны. Я говорю вот о чем, например, диспетчер на земле смотрит на экран, видит космонавтов на луне и говорит, - ну -ка Джон подними правую руку. И если Джон в этот момент поднимает правую руку по сигналу диспетчера, то значит он поднимает руку на Луне, а не в ранее сделанной записи.
     - Ну, Лешка, ты и упёртый, -удивленно сказал Николай, - а ведь и вправду, Валентин, таких экспериментов вроде бы и не было.
     - Да что вы ерунду то порете, - взорвался Валентин, - вспомните, что до Луны у нас с американцами были полеты на Аполлон-Союз. Да, мы первые вышли в космос, но потом то они нас догнали. И перегнали. А теперь и вообще весь космос наш идет псу под хвост. Завтра «Буран» закроют.
     Валентин удрученно помолчал, а потом тихо закончил:
     - А я так на него надеялся…

     А на женской половине стола как обычно 9 мая поют песни военных лет. Настя, обе Надежды и Валентина принесли из дома старый песенник и заводили негромко песни военных лет на четыре голоса. Часа через два, когда все песни перепели, все разговоры переговорили все стали собираться по домам.

      Надежда Геллер, родная сестра Алексея наконец то зазвала брата в своё литературное объединение «Московский учитель». Возглавлял это литобъединение известный поэт Юрий Мельников (Мы из тех, что чудом уцелели, но домой Победу принесли). По заведенной традиции Надежда отмечала своё пятидесятилетие в ЛИТО в день именин 30 сентября (Вера, Надежда, Любовь) и ей, как юбилярше разрешалось читать свои стихотворения целых полчаса. А остальные члены ЛИТО читают стихи по кругу.
     Надежда представила Алексея Мальцева, как своего брата, который пишет стихи со школы, и она, Надежда, стихи то начала писать из-за него. Она надеется, что Алексей приживется в ЛИТО «Московский учитель».
     Юрий Иосифович задал Алексею единственный вопрос – какое отношение он имеет к учительству.
     - В 1959 году я окончил строительное училище и получил специальность «мастер производственного обучения».
     Когда до Алексея дошла очередь прочитать свои стихи, он прочел стихотворение «Матери», которое было хорошо принято слушателями. И под впечатлением этого он спросил руководителя ЛИТО:
     - А пародию можно прочесть?
     - Вашу? На кого?
     - На членов ЛИТО «Московский учитель».
     - Хорошо. Читайте.
     И Мальцев начал читать:
     - Галина Митрофанова написала такие строчки:
          Чтобы жить сегодня праведней
          И счастливей на Руси,
          Выбирай как можно правильней
          Отклонения оси.
      Я связал это стихотворение с апрельским референдумом, и получилась такая пародия:
          Выбирай как можно правильней
          Отклонения всегда,
          Голосуй, чтоб всем понравилось,
          Например: «да-да-нет-да».

          Голосуй лишь за «Отечество»
          И за блок России всей.
          Пусть в твоем окошке светится
          Отклонение осей.

          Чтоб без всякого сомнения
          Въехать праведником в рай,
          Ты чужие отклонения
          За свои не принимай.

     - Да, актуально, - сказал Юрий Иосифович, - а еще на наших есть что нибудь?
     - Да, ещё одна пародия на Валентина Бальзамова.
     - О, я здесь, - раздался голос слева.
        Мальцев взглянул на невысокого мужчину средних лет, кивнул ему и начал читать.
     - Валентин Бальзамов написал стихотворение «Гуси-гуси». Там есть такие строчки:
       ...Гуси Рим спасли - гоготали,
       Вот и я не хочу молчать.

     И вот родилась пародия:

          Вот и мне бы спасти столицу
          Иль хоть муниципалитет.
          А иначе и не добиться
          Мне известности , братцы, нет.

         Это критикам разным можно
         Издеваться и хохотать.
         Я же должен всю ночь тревожно
         Гоготать, друзья, гоготать!

        Я молчать не имею права
        И, как только встречу врага,
        Загорланю на всю управу:
       «Га - га - га, Лужков, га - га - га. . .»

        Может, памятник, в самом деле,
        Что я спас и Москву, и Русь -
        Установит мне Церетели
        Под названьем «Московский гусь».

    Раздавшийся хохот, смех, возгласы буквально заглушили последние слова Алексея. Он сел на своё место рядом с Надеждой, которая сказала:
    - Ну, Лешка, вот это успех. Теперь уж точно ты будешь в нашем ЛИТО.

     В ежедневных делах, Алексей напрочь забыл поинтересоваться у Степана, что происходит в Москве и где он пропадает по ночам. Оказалось, что политическая жизнь в столице кипит. Возвратившись из ЛИТО «Московский учитель» в радостно возбужденном состоянии и увидев, что Степана Егоровича дома нет, он спросил у Даши:
     - А где батя?
     - Как всегда на своих посиделках, в совете ветеранов.
     - Так поздно же.
     Послышался звук открываемого замка двери, и вошел Степан. 
     По дороге домой Алексей слышал, как говорили о каких- то беспорядках в Москве, но под впечатлением первого посещения ЛИТО, эти слухи прошли мимо его внимания, а сейчас увидев тестя серьезного, взъерошенного и взбудораженного, Алексей понял, что Степан пришел оттуда, где происходили эти события, и тихо спросил:
    - Всё воюешь, батя?
    - А что остаётся делать нам, старикам, если вам молодым плевать на то, что в стране происходит, - ответил Степан, снимая свою куртку.
    - А что происходит то… Советская власть уничтожена ещё два года назад. Вот победители и грызутся за её наследство. Я участвовать в этом не собираюсь, мне семью кормить надо, даже, если мы и находимся в оккупации.
    - Ещё можно вернуть Советскую власть. В Белом доме народные депутаты объявили Ельцину импичмент, Руцкой стал президентом РФ.
    - Я, батя, в это не верю. Кругом одно предательство. Смотри, кто окружает Ельцина – бывшие коммунисты, а кто окружает Руцкого – тоже бывшие коммунисты, причем не такие рядовые как я или ты, а очень высокопоставленные. Уже два года мы, простой народ вползаем в этот дикий капитализм. А где наша советская армия? Наши генералы и на той и той стороне. А где они были два года назад? Кто-то недавно сказал, что если бы Горбачев, как верховный главнокомандующий СССР в декабре 1991 года дал команду окружить Беловежскую пущу одним батальоном солдат с холостыми патронами, то и развала СССР не было бы, - выговорился Алексей.
      - Ну, не знаю, не знаю…
      - Мужчины, ужинать, - прервала Даша их разговор.
      За ужином Степан Егорович рассказывал о том, как милиция разгоняла толпы митингующих, которые старались пробиться к осажденному Белому дому, где находились народные депутаты.
      Алексей слушал, слушал его, а потом сказал:
     - А может, батя, лучше в выходные на дачу поедем, штрифель уже можно снимать…
     - Нет. Нам надо пробиться к Белому дому. Завтра, послезавтра, в воскресенье, но мы пробьемся к народным депутатам, - заключил Степан, и ушел в свою комнату.
    
     В пятницу, пока Алексей был на работе, Даша с Леной приготовили еду на дачу на два дня, и вечером они втроем уехали из неспокойной Москвы. Там на даче Алексей старался отвлечься от московских событий, собирал штрифель, чтобы в воскресенье угостить Степана Егоровича. Потом сходил к Соколовским и отнес им сумку яблок:
     - Вот, у вас то пока яблони ещё не плодоносят, берите наши, ведь вместе сажали…
    - Спасибо, - сказала Света, - а вы сегодня домой уезжаете?
    - Да, завтра же на работу.
    - А мы решили 4-го ехать домой, - сказал подошедший к ним Гриша. А то в городе какая -то заваруха готовится.
    - Да, Гриша, ты прав, Степан Егорович постоянно где то пропадает.
    - Ты, Леша, не видел такие листовки, мне ребята из Белого дома принесли?
    И Гриша принес Алексею три листочка с напечатанным текстом. Алексей взял первый листок и прочел:
     «Соотечественники!
      Наша Родина в опасности!
      Режим Ельцина начал гражданскую войну с народом. 28 и 29 сентября он направил ОМОН на разгром и избиение тысяч простых и безоружных людей, которые пришли к осажденному Верховному Совету защитить Конституцию и права народа.
      Это не случайно. Разрушив СССР, режим Ельцина ныне разрушает Россию. Пресмыкаясь перед своими зарубежными хозяевами, он превращает могучую державу в их отсталую колонию, а наш народ обрекает на нищету и безработицу. Чтобы никто не мешал проводить ему такую «реформу», он растоптал Конституцию, совершил государственный переворот и установил режим личной диктатуры.
      Во имя такой «реформы» он лишил народ правдивой информации и бесстыдно обманывает его, открыто пытается подкупить и запугать его непокорных.
      Страной правит бесстыдная и наглая антинародная кучка людей, которая открыто измывается над народом. Режим Ельцина — позор России!
Этого нельзя допустить. Вставайте в ряды тех, кто не побоялся открыто выступить в защиту Конституции, прав и достоинства своего народа.      
      Присоединяйтесь к массовым митингам, демонстрациям, забастовкам в защиту Конституции, за немедленное снятие блокады Дома Советов! Требуйте прекращения физического и морального подавления своего народа, привлечения к ответственности организаторов и исполнителей государственного переворота в России.
      Только вместе мы победим и спасем нашу Родину!
      Х Чрезвычайный Съезд народных депутатов России
                29 сентября 1993 года»
    На втором листке депутаты обращались к рабочим, а на третьем к воинам российской армии и военно-морского флота.
   - Ну и что, Гриша, ты думаешь по этому поводу. Там что-то серьезное происходит.
   - Да я и сам не понимаю. Подождём, может всё как -то само собой рассосётся…

    Мальцевы возвращались в Москву с дачи засветло. Сегодня Алексей поехал по Кремлевской набережной. Приближаясь к Крымскому мосту Алексей увидел, как по нему быстро шли, чуть ли не бежали люди в сторону метро «Парк культуры». Проскочив под мостом, Алексей выехал на проспект Вернадского и вскоре они оказались дома. Со Степаном Егоровичем они столкнулись в дверях:
     - Папа, ты куда? -  воскликнула Даша.
     - На войну!
     - Батя, ты чего? – забеспокоился Алексей.
     - Мне надо, ребята. Надо. Вопрос жизни и смерти. Коротко только вам могу сказать. Только что ко мне заезжал Ваня, он получил приказ завтра утром начать обстрел Белого дома из танков его батальона. Не выполнить приказ он не может, и он будет стрелять по депутатам, по президенту Руцкому… Что будет потом с ним самим?  Не знаю…Мне надо предупредить народ, депутатов…
     И он ушел.
      - Да, дела, -  только и вымолвил Алексей.
      После ужина Алексей включил телевизор. Там показывали, как грузовик пробивал вход в телестудию Останкино.
     - Даша, смотри, смотри, - позвал он жену.
     - Леша, мне страшно, что же это творится…
      Внезапно картинка исчезла с экрана, и диктор сказал, что вещание прекращается. На других каналах тоже всё прекратилось, показывали только на втором канале.
      Кто-то где то стрелял, выезжали какие то БТР, говорили про мэрию, - её толи взяли, толи отстояли.
      В два часа ночи Степан Егорович ещё не пришел. Алексей выключил телевизор и пошел спать. Но сон не шел, как и не исчезала мысль о вмешательстве православной церкви в этот конфликт противоборствующих сторон. Ведь обещал же Алексей П предать анафеме тех, кто первым откроет огонь. Конечно, церковь продемонстрировала себя в этой ситуации как независимая миротворческая сила. Но, как показали дальнейшие события, этого оказалось недостаточно, чтобы остановить кровопролитие.
      Не по Божески поступала власть Горбачева, разваливая Советский Союз. Не по Божески поступила власть Ельцина, развалив СССР, не по Божески… И опять Алексей мысленно сравнивал социализм советский с социализмом христианским в средневековом Парагвае. Пока христиане в Парагвае поступали по Божески, никто их не трогал 170 лет. Как только там стал у власти император, отвернувшийся от Бога, социализм в Парагвае кончился. В битве с врагами погибли почти все христиане Парагвая. А у нас? Пока социализм в СССР развивался по -Божески, даже моральный кодекс строителя коммунизма списали с Нагорной проповеди Иисуса Христа - оставался один шаг к христианскому социализму. Но партийно – советской элите захотелось вкусить западных ценностей, и вот результат… 

      Утром за завтраком он снова включил телевизор. Там показывали страшную нереальную картинку. На Горбатом мосту стояли танки и стреляли по Белому дому. Так что же, это танки Ивана Зуева, как сказал тесть?
       - Что же они творят, - воскликнула Даша, увидев картинку в телевизоре - Папа… братишка…
      Из окон Белого дома поднимался густой черный дым. Танки стреляли боевыми. И сразу у Алексея возник образ Вити Трибунского, когда они в институте защищали дипломные проекты. Витя Трибунский защищал диплом по зданию Верховного Совета РСФСР, на строительстве которого он работал прорабом. Белое красивое здание. Он развесил свои шесть ватманских листов в аудитории и узнаваемые всеми контуры здания привлекли всеобщее внимание.
      - А сегодня там мы заканчиваем гидроизоляцию кровли…Эти слова Виктора Трибунского так и стоят в ушах Алексея, как будто и не было этих двадцати лет после защиты диплома.
      «А сегодня Белый дом разрушает один Зуев, Иван Степанович, а защищает другой Зуев, Степан Егорович - подумал не к месту Алексей- Господи, неисповедимы пути Твои…»
      Вечером раздался телефонный звонок, звонила Верочка, жена Ивана Зуева и с дрожью в голосе рассказала Даше, что вчера вечером Ваня на своих «Жигулях» возвращаясь из Москвы от отца попал в аварию и сейчас находится в реанимации. Из больницы позвонили в воинскую часть, а дежурный позвонил Верочке. Верочка просила Дашу и Алексея выяснить в больнице всё про Ваню, так как ей из Наро-Фоминска трудно дозвониться.
      Алексей набрал номер телефона больницы раз, другой, но сколько он ни набирал его, никто не отвечал. «Ладно, - подумал Алексей, - утром подскочу в больницу и всё узнаю. Даша и Алексей весь день ждали Степана Егоровича, но он дома так и не появился.
      По телевизору показали, как выводили из растерзанного Белого дома арестованных Руцкого, Хасбулатова и других защитников парламента. Алексей понимал, что Степан Зуев не относится к тем людям, которых показывают по телевизору, но при каждом повторе всё смотрел и смотрел в надежде, что вдруг мелькнёт где знакомая чуть сутулая фигура тестя. Но чуда не произошло…
      Подошел к концу очередной день истории. Далеко за полночь, когда дочь и жена уже спали, Алексей сидел на кухне и сочинял своё последнее в этом году стихотворение про генетическую память, переходящую из поколения в поколение:

Я помню поле Куликово
И острый взгляд из-под руки,
Как возглас Дмитрия Донского
Поднял на недруга полки...

Я помню всё. Как на Дворцовой
Пришли мы, выстроив каре,
Как вдруг полился град свинцовый
На нас в том мрачном декабре.

Я помню всё, как сжали губы,
Когда пришел последний взвод...
 - Кто добровольцами на Кубу?
И полк наш сделал шаг вперед.

Я помню всё. И мост Горбатый,
И танковой атаки шквал,
Как в Белый Дом вошли солдаты,
А я там кровью истекал...


                Конец 3-й книги о Степане Зуеве.