Адмирал Павел Васильевич Чичагов (1767-1849), сын адмирала и морского министра, сам некоторое время министр морских сил, близкий знакомый и постоянный собеседник членов царского семейства, ранний западник и демонстративный русофоб (бичевал большей частью непрофессиональных дураков и мздоимцев), не оставил бы после себя след в истории, если бы не злополучные для него события ноября 1812 года.
До отечественной войны ничем особым в своем кругу не отличился. В екатерининские времена служил при отце, ускоренно получал звания и награды, подучивался морскому делу в Англии. При Павле (в возрасте 30 лет и звании капитана I ранга) уволен в отставку "за недостойные отзывы о новых порядках службы", потом - типичный павловский кругооборот: возвращен и повышен в звании, вновь изгнан со службы с лишением мундира и наград и с заключением на один год в Петропавловскую крепость, опять восстановлен и назначен командиром нашей эскадры в Англо-французской войне (на стороне Англии). Генералом (то есть контр-адмиралом) стал в тридцать один год, полным генералом (то есть адмиралом) в сорок лет - хорошая, но не самая блестящая карьера среди аристократических отпрысков.
В ноябре 1812 года, командуя Третьей Западной Армией и являясь старшим по званию среди всех региональных командиров Западной России, не сумел сосредоточить под своим командованием достаточных сил, явился с 30 тыс войском на театр среднего течения реки Березины, претерпел ряд локальных казусных поражений и обманов, в результате чего Наполеон без большого сражения и поражения (а их ждала не только Россия, но и весь мир) преодолел последнюю существенную преграду на пути своего ухода из России.
В общественном мнении Чичагову равно так же не везло, как к Кутузову оно благоволило везде и во всем. Что бы ни совершал Кутузов, все находило оправдания и обращалось в действительное или мнимое благо.
Тем же Кутузовым Чичагов был поставлен в обстоятельства, где последний оказался почти стопроцентно обреченным на военный проигрыш и потерю гражданской репутации. Вряд ли Кутузов намеренно выстроил под это цепочку событий - отсутствовала необходимость, да и наполеоновские решения невозможно предугадать. Скорей Главнокомандующий всеми российскими армиями не считал данный контрапункт кампании настолько важным, что ради него необходимо совершить какие-то особые усилия: самому брать в руки командование, бросать изнуренную армию на смертельно раненого и потому отчаянно смелого противника. Выходил ли Наполеон с Российской территории с двадцатью тысячами непосредственно им предводительствуемого войска или с пятью - значения для победы в войне, удовлетворении народного чувства отмщения врагу, дополнительного роста политического веса нашего Отечества в Европе не имело. Кутузов как бы бросил вызов молодым и спесивым: хотите отличиться? отличитесь! но я ничего за вас делать не стану.
В реальности случилось то, чего боялся Александр I в начале войны и в чем всегда был уверен Кутузов: никто из наших военных предводителей не умеет ни предвидеть, ни планировать, ни организовывать, ни брать стратегическую инициативу на себя.
Впрочем, Чичагов, как раз, брал инициативу на себя. Но лучше бы он этого не делал. Плохо понимая азы сухопутной тактики, он считал ниже собственного достоинства совещаться со своими генералами. (Кстати, замечу, что генералы в его армии подобрались хорошие: знаменитые фон Сакен и Ланжерон, Ламберт, Каменский). При большом количестве неутомленной сытой конницы, он не осуществлял широкоохватывающей дальней разведки и не выставлял надлежащие (по пехотным наставлениям) дозоры. 8 ноября он был неожиданно атакован в Борисове гораздо более слабым, чем его силы, корпусом Удино. Напуганный слухами, что Наполеон надвигается со 100 тыс. войска, Чичагов спешно покинул город, являющийся важнейшим пунктом на красочно разрисованном санктпетербургском плане окружения Наполеона [план, как ни странно, оказался достаточно точным и вполне исполнимым], потеряв много убитыми и ранеными и весь обоз. На столе во дворце остались недоеденными блюда изысканной адмиральской трапезы – любимая фигура недоброжелателей и критиков, выставляющая надменного умника и аристократа в смешном виде.
Русских сил, находившихся в октябре-ноябре в относительной близости к театру Березины, было предостаточно. По разным подсчетам их состав и количество выглядят следующим образом.
1. По войсковым ведомостям и отчетам, по сводным историческим справочникам и Энциклопедии 1812 г.
Корпус Витгенштейна с присоединенным финляндским корпусом Штейнгеля (40 тыс.), крепостной гарнизон Бобруйска генерала Игнатьева (ок. 7 тыс.), мозырьский корпус Эртеля (10 тыс.), следующие непосредственно за французским войском казаки Платова (3 тыс.) и авангардные отряды Ермолова (5 тыс.) и Милорадовича (15 тыс.), и собственно объединенная Третья Западная Армия (в сентябре к ней присоединилась Дунайская армия) (60 тыс.). Всего ок. 140 тыс. Почти все они, за исключением корпуса Сакена, отряженного для прикрытия движения Чичагова от корпусов Шварценберга и Ренье, будут иметь реальную возможность принять активное участие в предполагаемом полном и окончательном разгроме врага. На Березинской переправе.
2. По подсчету компетентного генерала Вильсона, приведенном в его письме от 24.11.1812 (такие подсчеты входили в круг его резидентских обязанностей), указывается примерно такая же численность русских контингентов. Войско Чичагова он после боев под Березиной оценивает в 25 тыс, а всю Третью Западную Армию (Чичагов плюс корпус Сакена) в 54 тыс., в Мозырском корпусе Эртеля полагает 15 тыс.
Все вытребованные Чичаговым войска в итоге в разном порядке и с разных сторон явится на переправу, за исключением корпуса Эртеля (за что Чичагов отстранит его от командования и отдаст под суд). Но воевать по настоящему, в непосредственном контактном бою, лицом к лицу с самим Наполеоном, они окажутся не способны. Ни поодиночке, ни все вместе.
Кроме того, в зоне доступности двигалась основная армия Кутузова, которая теоретически могла прийти, в крайнем случае, на помощь. Ее численность с учетом авангардных и т. п. отрядов простирается по сведениям находившегося при штабе Кутузова Вильсона до 80 тыс. (то есть без отряженных отрядов Платова, Ермолова, Милорадовича – около 60-55 тыс.)
Максимум, с чем Наполеон мог подойти к Березине, это 25-30 тыс. более и менее боеспособных, не потерявших оружия воинов, отступающих с ним от Москвы.
ПРИМЕЧАНИЕ: на такое число наводят не только показания мемуаристов (ведомостей личного состава почти не сохранилось), но и простые балансовые подсчеты. Известно, что из Москвы Наполеон вышел с численностью войск ок. 100 тыс. Летом, двигаясь по России и Беларуси, в гораздо лучших условиях, почти без боев, он привел под Смоленск (пройдя порядка 600 км), ок 40% исходного количества. Осенью же основа французского войска (московский штат) претерпела на примерно таком же расстоянии гораздо большие невзгоды, связанные со снабжением, тяжелыми осенними дорогами, надвигающимися холодами, при утрате половины боевой и тягловой конницы, а так же вынуждена была принять участие в крупных сражения у Малоярославца и Вязьмы и подвергнуться двухдневному методическому истреблению русской артиллерией под Красным. Снимаемые по пути гарнизоны вряд ли составили в сумме 15 тыс. Свежий корпус Виктора встретивший ведомые Наполеоном колонны французской армии в Смоленске, тут же был отправлен в сторону Витебска и Полоцка, для помощи корпусам Удино (2 армейский корпус Великой армии) и Сен-Сира (6 ак) и обеспечения прикрытия основной колонны со стороны левого фланга
После взятия Витгенштейном Полоцка и Витебска "полоцкие" корпуса Удино и Сен-Сира должны были влиться в колонну Наполеона. Всего около 10-12 тыс. Последним подходил замыкающий движение корпус Виктора (9 ак), 11 тыс. Это обещало увеличение общей численности французской армии перед Березиной до 40-45 тыс [так примерно и случится – по другому направлению пойдет к границе корпус Сен-Сира, но в качестве неожиданного подарка к французам присоединится в Орше артиллерийский парк в 36 орудий, с полным комплектом снарядов].
В результате, 12-13 ноября, когда к реке начала подходить основная масса войска Наполеона и когда французский император решал сложные вопросы переправы (распространение ложных слухов, демонстрации, добыча материалов и средств, скрытное строительство действительных мостов), на сорока километровом участке возможной переправы (от дер. Веселово, дер. Студенки - на севере до центрально пункта - г. Борисова, и дер. Шабашевичи - на юге) оказался один Чичагов с половиной своей армии (часть оставлена в прикрытии), в численности ок. 32 тыс. Когда Наполеон, никем не тревожимый, 14 ноября начал переправу по мостам в Студенке, перед ним на западном берегу оказался небольшой отряд генерала Чаплица, который был расстрелян пушками с противоположного берега, а затем оттеснен первыми же перешедшими на западную сторону пехотными частями (из корпуса Удино).
Надо отметить, что положение сохранивших строй и дисциплину французских частей на этот момент отнюдь не такое бедственное, как его традиционно изображают. Вот как описывает свое состояние накануне переправы подполковник Лоссберг из Вестфальского корпуса Жюно (8 армейский корпус). Дневниковая запись от 14.11.1812: "в настоящее время я нахожусь впереди соснового леса, в котором мои люди устраиваются для бивуака, а я, сидя в моей коляске, пишу эти строки карандашом при свете свечи (взятой из Москвы).
... мимо меня прошла гвардейская артиллерия, имевшая еще хороший вид и запряженная по большей части польскими лошадьми.
Сопоставляя все виденное и слышанное с наиболее вероятными видами на будущее, я прихожу к заключению, что необходимо принять меры к спасению той части моего имущества, которую представится возможным сохранить. Я надел на себя мои лучшие вещи, все наиболее ценное уложил в чемоданы, а последнее в дорожные сундуки моей коляски. Я дал инструкцию Ивану, и солдатам, сидящим на упряжных лошадях: если не окажется возможным переправиться через реку - нагрузить чемоданы на лошадей, бросить коляску и разыскать меня ... по Березине плавают льдины, и берега реки покрылись льдом."
Еще 10-11 ноября положение для русских отрядов, казалось бы, складывается благоприятно и почти не оставляет Наполеону шансов вырваться из окружения.
Французский император проходит с основной армией Бобр (50 км от Борисова), с левого фланга (то есть с севера) движение армии прикрывает 9 корпус Виктора. В соприкосновении с арьергардом Наполеона идут казаки Платова, в одном переходе за ними авангарды Ермолова и Милорадовича. Прямо напротив Студенки находится корпус Витгенштейна, по прямой ему туда не более 60 км. 14 числа все они могут уже вести бои в районе Борисова и непосредственно у переправы (Студенка находится в 12 км от города).
Но ни 14, ни 15 на переправе никто из преследователей не появляется, хотя люди, скопившиеся на переправе, боятся, что это случится с минуты на минуту. На западный берег в давке и со множеством несчастных случаев переходят все сохранившие организацию и строй военные отряды французской армии, все желающие разрозненные группы (административных чиновников, маркитантов, отставших, мародеров), а также некоторая часть гражданских повозок с женщинами и детьми. 15.11 перешел на другой берег сам Наполеон.
Переправа спокойно работает и рано утром 16 ноября, но уже отчетливо слышны орудия наступающих русских, которые накануне штурмом взяли с левого и правого берегов Борисов (соответственно - войска корпуса Витгенштейна и армии Чичагова), а на левом берегу еще завершается окружение и ликвидация заблудившейся французской дивизии Портуно (4 тыс. чел. из 9 ак).
Подполковник Лоссберг, который не решился на переправу в первые два дня, перешел во вновь начинающейся давке в этот день на правый берег. Днем вокруг тет-де-пона, охваченного наступающими в полукольцо, разгорится яростное сражение - Витгенштейн сможет отрядить сюда от Борисова часть войск корпуса численностью 15 тыс.
Засевшие в укреплениях оставшиеся полки 9 ак (7 тыс.) удержат переправу. Русские отойдут вечером на рубежи исходного окружения.
В ночь на 17 ноября, по сведению Лоссберга, число переправляющихся сильно убавилось, а в отдельные часы мосты были и вовсе пустые. Он даже переходил обратно на восточный берег, чтобы отыскать там своего раненого товарища. Многие из оставшихся на левом берегу военных-одиночек и беженцев, не видя более непосредственной угрозы, успокоились и не хотели сниматься с насиженных мест, от костров и шалашей.
Новое нападение на тет-де-пон 17 ноября русских казаков и отрядов из корпуса Витгенштейна сопровождалось хаосом и гибелью большого числа гражданских лиц и непоколебимой твердостью солдат корпуса Виктора, которые, удержав переправу точно до срока, указанного императором, ушли, а перед тем взорвали и подожгли мосты.
На правом берегу очередным позором отметился прибывший, наконец, на место Чичагов. Спешные и плохо организованные атаки его армии на французов 16 и 17 ноября закончились пленением более 1200 русских пехотинцев, чего в русской армии не случалось в гораздо худшие времена и с более сильным противником.