Кузьмич нетвердыми шагами подошел к окну.
Лениво почесав у себя между ногами, старичок посмотрел на градусник.
Там, за стеной дома, текла другая жизнь.
Народ суетился, бегал по тропинкам в снегу.
Крещенский мороз не давал ему расслабиться.
«В такой мороз сопля замерзнет на лету. Сорок минусовых градусов, конечно, некритичны, но постоять не дадут!» – думает дед, приподнявшись на цыпочках.
Он смотрит вдаль, за угол дома, ждет.
Сегодня, с утра пораньше, его благоверная сбежала к матери.
Читатель, видимо, подумает, что его подруга от него сбежала.
А, вот и решайте, господа, как можно не бежать, а идти шагом.
Идти, когда Сочельник вас встречает лютыми морозами.
Ладно бы мороз подгонял.
А тут еще и снежная поземка прибавит времени бег.
Тут не расслабишься.
Вот и его старушка бойко побежала, махнув ему с улицы рукой.
Вчера Кузьмич солидно посидел за «рюмкой чая» со своим дружком.
Его Валюша им в том не была помехой.
Была она не прочь побаловать себя игристым винцом.
Но в меру. Для порядка.
Посидев с мужичками за столом минут сорок, она ушла в спальню.
Завтра ей рано вставать.
Кузьмич сейчас смутно помнит, что они пили и как.
Впрочем, голова его сейчас трещала и болела.
Запасы крепкого спиртного в доме они вчера с Петровичем свели на нет.
Расстался Кузьмич с дружком своим глубоко за полночь.
Расстался чинно, благородно, его порываясь проводить.
Вовка, конечно, отказался, пообещав ему тотчас же позвонить.
Позвонить, когда придет домой.
Прошло минут пятьдесят, когда за Петровичем хлопнула входная дверь подъезда дома Кузьмича.
Звонит телефон.
Все, он на месте. Не замерз и не упал в сугроб.
Сегодня нужно ждать его вновь в гости (с его спиртным).
Кузьмич стоит у окна кухни.
Смотрит.
Ждет.
А «трубопроводы» горят.
Башка трещит.
Дрожат руки.
Кузьмич не пьет «сухонькое».
Не пьет он и рассол.
Ждет, встав на цыпочки.
Ждет «подобное», крепкое.
И оно – у Вовки.
Наконец, дождался: из-за угла соседнего дома практически бежит Петрович.
В руках у него авоська.
Авоська – непустая: даже сквозь стекло окна Кузьмич слышит дребезжание стекла.
Пока Петрович спешит к дверям подъезда, Кузьмич метнулся в спальню.
В ней – дверь на балкон.
А на нем – ящик-холодильник.
А в нем – и сальце соленое, огурчики, капустка, помидоры…
Ну, как их не попользовать?
Чисто, грех!
Словом, несется пенс в спальню.
А в ней – две кровати, гардероб, журнальный стол.
На столе – телевизор-плазма.
По ходу дела, случайно, Кузьмич посмотрел на столешницу стола.
Посмотрел и обомлел.
Застыл в совершенном ступоре: на крышке стола ясно проступает след.
След ноги человека.
Придя в себя, Кузьмич понимает, что что-то тут не так.
Ведь нога, оставившая след на его столе, в разы меньше его ноги.
Впрочем, не это странно.
Пальцев на ноге той было, не пять, а шесть.
К тому же, там, где должна быть пятка, был хвост!
«Что, блин, за чертовщина завелась у меня в доме? Неужели домовой мне подает знак?» – почти бежит дед к двери балкона.
Открывает дверь и наполняет эмалированную миску квашеной капустой, огурцом.
Пока наполнял миску закуской, клубы морозного воздуха проникли в спальню.
Осев полупрозрачной влагой на столе, они проявили на нем еще один след.
И этот след Кузьмич отчетливо разглядел в пяти сантиметрах от «плазмы».
Непонятно, чьей ноги.
И, если первый след направлен был к балкону, то второй – от него.
Первая мысль его была, рассказать обо всем Петровичу.
Однако, зная, что правдоруб Володька способен упрекнуть его за пыль на мебели спальни, решил промолчать.
Вторая мысль, посетившая хозяина, была, стереть следы со стола и все позабыть.
Но все же что-то удержало его от этого поступка.
Едва успел Кузьмич почистить луковицу для салата, Петрович тут как тут.
Звонок в дверь предвещает дивное застолье.
А, главное, пришло так нужное лекарство!
Вовка зашел в дверь. От него пахнет морозом.
Но «пахнет» и теплом.
Теплом понимания, поддержки, дружбы.
Читатель автора поймет.
Пока суть, да дело, пошел застольный разговор.
Разговор, который души согревает, лечит.
Володька крепкого «вина» сейчас не пьет.
Пользует свое, в части приготовления чего прослыл совершенным асом.
Кузьмич налегает на «беленькую».
Первая стопочка, вторая, третья – пошел процесс.
Тем разговора у друзей – не счесть.
Вспомнили они не раз и про купания в мороз.
Не позабыли добро посмеяться и над крючком-злодеем, который Кузьмичу насквозь «прошил» большой палец правой руки.
Вспомнили и про проказницу лисицу, которая ночью утащила у друзей котелок с ухой.
За разговорами день близился к закату.
И тут, как будто невзначай, Кузьмич вспоминает след.
Ему уже не совестно за пыль: спиртным отпущены тормоза.
Тормоза приличия и самого ума.
Друзья заходят в спальню.
Высказывается ряд догадок на природу тех мистических следов.
Одна из них, озвученная Володькой, едва не рассорила друзей.
А как же было тут Кузьмичу стерпеть такую версию, в которой Петрович вспомнил Маргариту.
Ведь друг предположил, что его Валюша, словно героиня романа М.А. Булгакова, разминала мышцы тела перед своим полетом!
Сравнил, кстати, Петрович его старушку и с ведьмой из повести Н.В. Гоголя «Ночь перед рождеством».
Кузьмич едва удержался от оплеухи Петровичу, когда он пошутил: «Видно, сейчас твоя Валюша-Маргарита, как Солоха Гоголя, на метле гоняет звезды в небе!»
Судили, да рядили друзья еще битый час, кто же прошелся по столу.
След явно был не домового (как они посчитали).
Был явно больше.
Однако по сравнению с ногой мужской, был он явно меньше.
Друзья даже измерили линейкой его длину.
Тридцать шестой размер его совпал с ногой Валентины.
И, лишь успели «Пинкертоны» подвести итог своим полутрезвым предположениям, звонок дверной поставил все на свои места.
Лампочка на дверной площадке перегорела.
Открылась входная дверь, и в дверном проеме друзья похмелья ясно различили женскую фигуру.
Это была вернувшаяся от матери Валентина.
В руках у нее были метла и большущий веник.
«Чур меня! Чур!» – неистово замахал руками Петрович, отскочив от двери на два-три метра.
«Что, уже налеталась, моя птичка?» – спросил ее Кузьмич, пытаясь ей помочь раздеться, забрав у нее метлу.
Пригласив ее в спальню, он показал на столе следы.
Валюша сразу смекнула, что к чему.
Не раздеваясь, она стала учить подвыпивших старичков.
Учит их веником, учит: "Ишь что удумали, негодники! Ведьма? Как же! Имеет право дама поставить свою ножку на любой журнальный стол! Заметьте, на свой стол, не чужой!"
"Метла! А что, метла? Она мне еще может пригодиться. В ночь на Ивана Купала!" – смотрит старушка помолодевшим взглядом в зеркало, озорно подмигнув себе.
Старушка ждет нужного момента.
Почти три земных столетия ждал своего часа и Ларий.
Тело его все еще жило по своим законам.
Время для него почти ничего не значило.
Впрочем, для того, чтобы хоть как-то фиксировать изменения в природе, были созданы и для него часы.
Часы – не для его внешней оболочки-скафандра.
Часы – для его сознания-ума.
И этот датчик времени сейчас отражал земное время.
Третья планета, вращаясь вокруг желтой звезды, жила в этом времени.
Ларий же жил-существовал в другом временнОм интервале.
Спутник Земли, этот космический крейсер, сейчас был для него остановочным пунктом.
Был далеко не домом.
Стал он для него гостиницей.
И, если быть до конца честными, числа таких гостиниц у Странника было не счесть.
Обычай, называть своих чистильщиков именем материнских звезд, ему был отвратителен.
Лишь только Интеллект корабля принимал решение на трансформацию исследуемой звездной системы, сразу менялось и его имя.
Солнце, звезда, так названная аборигенами Голубой планеты, стала его именем.
Бортовой компьютер крейсера ему почему-то присвоил имя Лар-Сол.
И раз в его имени Ларий остался первый слог, оставалась небольшая, но все - таки надежда.
Надежда на то, что не все для желтой звезды потеряно.
Ларий устал «подчищать» огрехи Вершителей.
Иным из них не нравился путь, который выбирал разум на космических телах.
В этой галактике эксперимент Вершителей длился почти три столетия.
И теперь «песочные часы» Ларсола отмеряли последний временной интервал.
По сути, Ларсол должен был стать роботом-механизмом.
Но, создавая этого робота и наделив его искусственным интеллектом, Вершитель допустил ошибку.
Роковую.
Создал он квази – механизм, способный подорвать основы бытия.
Бытия самих Вершителей.
Всему виной – вспышка сверхновой в окрестностях Тельца.
Её чудовищный «оскал» привел к сбою программы.
Программы Лария.
Его «сознание» приобрело способность к эволюции.
Первый закон робототехники Вершителей (как и землян) не допускал нанесения вреда роботом.
Вреда своему создателю.
Свою экспертную оценку разума живых существ Ларий осуществлял, внедрившись в их тела.
Причем, его внешняя оболочка, принявшая вид огненного шара, до сих пор тревожит ум людей.
С каких-то пор человек на Земле перестал бояться шаровой молнии.
Нет-нет, конечно, люди опасались встречи с этим феноменом.
Но, тем не менее, отдельные из них пытались с ним вступить в контакт.
Первым контактером с ним стала земная женщина Валентина.
Таких людей на Земле называли экстрасенсами, колдунами, ведьмами.
Предметом вселенских забот Вершителя была Желтая звезда.
Но с каких-то пор он стал проявлять интерес и к ее планетам.
Эстафета разума Красной планеты теперь перешла на Землю.
Небольшая, почти затухшая искорка разумной жизни Марса, сейчас разгоралась в пожар на другом космическом объекте.
Пожар, способный истребить все живое во всех видимых мирах.
Всему виной – амбиции «разумной обезьяны» Земли.
Стремительный революционный рывок в развитии науки на Земле, как то ни странно, под вопрос ставил существование самой материнской звезды.
Пройдет две тысячи лет, и человечество, покинув «колыбель разума», будет искать ресурсы жизни.
Еще через десяток тысяч лет оно сумеет построить «солнечный пузырь», подчинив своим нуждам энергию самого Солнца.
Но сферу эту, как решил Вершитель, создавать было нельзя.
Суперкомпьютер крейсера, еще двадцать пять лет назад, просчитал все возможные исходы экспансии разума людей.
Итак, с некоторых пор, процессы, происходящие на Голубой планете, заставили Вершителя по-иному на нее взглянуть.
Со временем, ему пришлось убрать своих разведчиков-роботов с земной орбиты, оставив место спутникам землян.
Пришлось ему, к тому же, спрятать их вначале на поверхности своего корабля.
Это было нетрудно: вселенская пыль реголита «спутника» Земли их полностью скрывала.
Однако лунная миссия посещения землян заставили спрятать роботов глубоко внутри звездного корабля.
И, как бы между делом, Ларсол еще десяток лет назад «привез» на Третью планету малюсенькое существо, внедрив его в тела летучих мышей.
Это была не его воля.
Решение Вершителя – устранить вселенскую проблему, всему виной.
Проблема эта – человек.
А нет человека на Земле – нет и проблем с самим Солнцем.
Вирус-убийца пока спит.
Он ждет своего часа.
На первый взгляд, можно было подумать, что Ларсол спустился на Землю, чтоб инспектировать цивилизацию людей.
На деле же, все было гораздо проще, прозаичней.
Он, прибыв на планету в отраженном луче света от Луны, сейчас просто отдыхал.
Он давно знал, что, исправлять, если что, нужно будет не Землю, а ее материнскую звезду.
Его главная функция, цель, как робота-механизма, была однозначна.
Не дать эволюционным процессам звезд затушить искру разума на их планетах – вот эта цель и сверхзадача.
Нужно сказать, что Ларсол был на Земле уже не раз.
Первый его настоящий (рабочий) визит был свидетелем появления на Земле Спасителя людей.
Почти две тысячи лет назад, игнорируя принцип невмешательства, он сумел сгладить, «потушить» пожар разума цивилизации людей.
Пожар, катастрофу мира, связанную с верой человека.
Второй его «прыжок на луче» на Третью планету был связан с энергией ядра.
Ядра атома.
Его подопечный человек в двадцатом веке умудрился расщепить «кирпичики» материи.
Ему сподобилось обуздать энергию ядра такого "кирпича".
А чем может грозить самому разуму планеты эта дикая, неразумная сила ядра, читатель, верно, знает.
А этот же визит Ларсола к землянам был связан с пандемией на Земле.
Спящий «проказник», ощетинившись короной, стал угрожать жизни людей.
Первый и второй «эксперименты разума», за две тысячи лет, пока были не способны нанести Земле непоправимый вред.
Не смогли они пока еще изменить этот заброшенный во вселенной уголок пространства-материи и сам Млечный Путь.
Пандемия же коронавируса на Земле была в состоянии нанести урон всей безграничности вселенной.
Какие бы человек ни принимал попытки обуздать «заразу», венценосный проказник потихоньку побеждал.
Казалось, вот она победа: массовая вакцинация населения Земли покорит вирус-убийцу.
Однако пришедшая вторая волна пандемии, а за ней – и третья, не оставляли шансов на счастливый исход.
Исход в войне микромира с миром людей.
Вирус-проказник находил новых хозяев.
Притворившись спящим, коварно он мутировал.
И это было страшно.
Но был в этом процессе и ужас положения борьбы.
Весь ужас – в том, что, внедрившись в живые клетки организма человека, он изменял его геном.
Геном человека вирус умело подстраивал под себя.
Мутации людей приведут к появлению у них сущего монстра.
Ларсол знает, что эти мутации людей начались еще в двадцатом веке.
И в результате них, в лесах Амазонии и Сибирской тайги сейчас ждут своего часа левиафаны суши.
Они еще доставят множество забот не только Ларсолу.
Придет время, и самой Валюше предстоит их повстречать.
Читателя можно слегка успокоить тем, что у вирусных мутаций в геноме человека был и положительный результат.
В жесточайшей борьбе медицинских светил планеты с трехкратным заражением вирусом людей, «рожден» был «чудо-человек».
Помимо всего прочего, стал обладать он левитацией.
Усилием своей мысли способен он был победить силы гравитации, взлетев над землей.
Отдельным из них для этого был нужен подручный инструмент.
Впрочем, не каждому было дано знать, что инструмент этот – обыкновенная метла.
Метла дворника.
Итак, инструментом левитации таких людей была метла.
Была она способна «разметать» гравитоны, освободив от них Эфир.
И, если быть точнее, эта ее способность «разметать», не позволяет называть ее метлой, веником, шваброй.
Словом, самим Вершителем, как будто исподволь, был создан нужный инструмент.
Инструмент, который был способен победить ее величество гравитацию.
Собственно, и сам закон всемирного тяготения способен изменить сей дивный артефакт.
Сейчас на Земле этот чудесный предмет – в руках простой старенькой женщины.
«Эх, Коля, Николаша, мы не встретимся с тобой!» – звучит хрустальный женский голосок.
Женщина, дважды за бальзаковского возраста, кружит сейчас на паркете зала.
Несколько раз звучит одна и та же фраза, как будто «запинается» винил пластинки граммофона.
В руках у дамы – опять дворницкая метла.
Мысли стареющей дамы, включив «автопилот размышлений», ищут ответ.
«Эх, Кузьмич мой дорогой! Ошибку встречи нежеланной я исправлю, мой родной!» – наконец, видит она и выход из щекотливого положения.
Выход, счастливый исход результата этой встречи для нее (да и для друзей) – иллюзия.
Иллюзия обмана собутыльников-друзей.
Бабушка все продумала, не позабыв убрать свои следы с журнального стола.
Опять одевшись «по полной», Валентина выходит на балкон, притворив его двери.
Старушка ждет какое-то время, пока опустеет двор.
Наконец, одинокий припозднившийся прохожий исчез за углом соседнего дома.
«Пора!» – думает дама.
«Даме хотелось бы припудрить носик!» – оглянувшись в спальню, произносит она полушепотом.
Метла в ее руках начинает наливаться теплом.
Эти слова, «припудрить носик» – пароль к инициализации «метлы».
Слова, если быть точнее, имеют смысл – «Внимание! На старт!»
Нужно сказать еще: и "Раз, и два, и три" - , чтобы подать метле команду «Марш!»
Читатель, видимо, готов уже видеть Валюшу верхом на чудесной метле.
Отнюдь, уважаемые дамы и господа!
Нет у нас с вами той растиражированной метлы «Нимбус-2000» из «Гарри Поттера».
На ней летают сказочные существа, в сказке.
Валентина сейчас далеко не в сказке.
Ей предстоит в реалии бытия сотворить чудо, создав иллюзию волшебства.
С трудом взобравшись на перила балкона, она решает применить левитацию своего тела.
Дамочка, конечно, знает, что ее попытка может быть обречена на провал.
Ведь за прошедшие сутки запас ее антигравитонов иссяк.
Был он израсходован ею для полета в леса Дальнего Востока.
Святая же вода, которую в Крещение она набрала в свою «косметичку», смогла «оживить» лишь небольшую толику «элементов массы».
Они могли (пока) левитировать ее тело минут пять или шесть.
«Успею долететь! Была - ни была!» – лихорадочно думает женщина.
«Раз, два, три!» – произносит она отчетливо, громко щелкнув костяшками пальцев правой руки.
Автору сейчас придется раскрыть секрет артефакта Вершителя.
Метла сейчас самостоятельно стала совершать странные движения в воздухе.
Она стала разметать воздух!
Круговыми движениями своих не то березовых, не то ивовых прутьев, метла совершала замысловатые пассы.
Пассы – впереди лежащей на боку Валентины.
Женщины, парящей в воздухе.
«Ну что, милая! Поехали домой!» – звучит ее шепот-приказ.
Метле не нужен навигатор.
Маршрут проложит мысль.
Мысль заказчика "на чудо".
Метла, словно щетка-швабра в кёрлинге, создает нужное разряжение впереди Валентины.
И она, в морозном вихревом потоке воздуха, летит к подъезду дома.
У двери подъезда Валюша чинно приземляется, встает на ноги.
«Носик припудрили: раз, два, три!» – смеясь, почти поёт старушка.
От этих ее слов метла, уменьшившись до размеров зубочистки, находит место в косметичке дамы.
«Сим-сим, откройся!» – смеется Валечка, открывая кодовый замок двери.
Помолодевшая успехом своей «балконной экспедиции», старушка бодренько взбегает на площадку третьего этажа.
На кнопку дверного звонка не нажимает, не звонит.
Громко, настойчиво стучит она в дверь.
Дверь ее семейного гнезда распахивается настежь.
«Не понял, мать! Как так-то! И где же ты была? Кто нас с Петровичем гонял по квартире метлой? И где же твоя метла?» – разводит руки в стороны ее пожилой муженек.
Открыв в изумлении свой рот, перед ней стоит и Петрович, в совершенном ступоре.
«Пить нужно меньше, старички! Закусывать надо солидней, мужики!» – раскатисто смеется дама.
Заливисто смеясь, Валентина раздевается в прихожей, мимолетно взглянув в зеркало.
Кузьмич, потерявший дар речи от ее ответа помогает ей раздеться.
Пытается старичок поднять с пола кожаную сумку-рюкзачок, которую его супруга легко сбросила со своих плеч.
Он резко нагибается и, громко вскрикнув, тут же замирает: «прострел» сковал его тело.
Петрович помогает Валентине довести Кузьмича к кровати.
Уложив муженька в постель, Валюша идет в ванную, прихватив с собой рюкзачок.
Умывшись и поправив прическу, она спешит в зал, притворив в нем двери.
Ей предстоит еще «поколдовать» над иллюзией обмана.
Ведь старички, хоть и в нетрезвом виде, ждут объяснений дамы.
Они сейчас, словно сговорившись, смотрят на журнальный стол: Кузьмич, с трудом приподняв голову с подушки, а Петрович – свысока своего роста.
Петрович, сняв очки, протирает глаза.
Надев очки на нос, он пристально смотрит на стол: следы ноги с него исчезли.
Кузьмич указательным пальцем тычет на стол: «Ищи, мол, дорогой, следы! Смотри лучше!»
Петрович, наклонив голову к столешнице стола, смотрит, ищет.
Он даже дышит на глянцевый ее лак.
Нет следов, хоть лопни!
В отличие от пропавших следов таинства «колдовства» в спальне Кузьмича, полет Ларсола к Земле не прошел бесследно.
И этот его «отпуск за свой счет» наделал много «шума» в Дальневосточной тайге.
Еще в пятидесятые годы, «погостив» на Земле, Ларий, оставил на ней след.
Слив «пустоту скафандра» в один из ручьев озера «Зеркальное» Приморского края, сформировал «гость» землян еще одно Место Силы.
Этого не избежать было, ну просто, никак.
Любой полет сознания Ларсола в мирах подконтрольного уровня, требовал очищения его капсулы-скафандра.
В них именно вода была способна восстановить баланс материи и пустоты огненного шара.
29 января одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года – пример нарушения такого нужного баланса.
Тогда его напарник (дубликат) Карлсол пренебрег очищением скафандра.
В результате, жители Дальнегорска наблюдали его прервавшийся полет над высотой 611 Приморского края.
Практически беззвучный хлопок аннигиляции скафандра Карлсола, рассеял его «разум» по распадкам дальневосточных сопок-гор.
Три земных недели Чистильщики луны-корабля стирали след его беспечности.
Но, как они ни старались, молекулы воды ручья «Хрустальный» дальневосточного поселка «впитали» интеллект огненного шара.
Сейчас пойди сыщи их на камнях озера «Зеркальное».
Правды ради, стоит отметить, что остатки скафандра Карлсола найдет экспедиция землян.
Остатки – в виде небольших капель-горошин вещества, чем-то напоминающего свинец, по склонам распадков гор Дальногорска.
Впрочем, как ни странно, «разума следы» Карлсола довелось обнаружить и другому жителю Земли.
Им посчастливилось (может, и нет) стать молоденькой Валентине.
Ей, в ее тридцать два года, пришлось на себе испытать мудрость фразы земной песни.
«Ничто на Земле не проходит бесследно» – основной смысл бытия, была знакома матери троих детей.
Тогда, солнечным июльским утром, оставив младшую дочь дома, поехала она навестить своих старших сыновей.
Ее Витюнчик, восьми лет, и Санечка, десяти годов, готовились разменять вторую неделю середины лета в пионерском лагере.
В лагере спортивном, расположившемся на живописном берегу озера «Зеркальное».
И вот, 6 июля, Валюша, в семейном «Запорожце», пылит по серпантинам узеньких дорог.
Дорог между сопок Дальневосточной тайги.
Ее «железная лошадка» пыхтит, глотая пыль щебенки, уже второй час.
Наконец, шестьдесят пять километров позади.
До пионерлагеря – сущий пустяк, семь километров.
Этот отрезок пути железный конь Валентины еще пройдет.
Но молодая дамочка, как говорится, по оказии, решает проведать-посетить и свою престарелую мать.
Ну, как проехать мимо родных мест, не повидавшись с одинокой матерью?
Ведь, чисто грех!
Уже девять десятков лет живет Мария Львовна, матушка ее, в избушке на краю Земляничного распадка.
До пятнадцати своих годов, с шестью братьями и сестрами, жила в ней и наша Валентина.
По окончании восьмого класса, поступив на учебу в Горный техникум района, проживать стала Валюша в общежитии райцентра.
Годы учебы, пролетев незаметно, построили ее судьбу.
Здесь, в техникуме, объявился и ее суженый.
В очередной раз, приехав в отчий дом на "побывку", девушка серьезно оценила шутку матери.
В ходе ночной задушевной беседы подружек, матери и дочки, не стала Валечка хранить секрет любви.
Любви к своему сокурснику Николаю.
Узнав от дочери, что под ее горячим сердцем зреет плод неземной любви, мамаша немного помолчала, повздыхав.
«Ну, дай бог, доченька, чтоб суженый не стал бы тебе ряженым! А так, живите с миром. Чего уж тут рядить!» – произнесла она, со слезами на глазах, горячо расцеловав дочь в маковку.
Нужно сказать честно, что пол столетия совместной семейной жизни ни разу не давали Вале повода усомниться в верности супруга Кузьмича.
Однолюб Николай даже в мыслях допустить не мог примерить на себе костюм измены.
Бывает ведь такое и у людей в жизни!
Ну, да ладно.
Валюша в семье была старшенькой.
Со временем, братья ее и сестры выросли, оперились, «стали на крыло».
Они сейчас живут семьями по всей необъятной России, иной раз радуя свою престарелую мать встречей с внуками.
В основном, все посещают матушку летом.
Лишь Валечке не нужен летний график отпусков: живет она ведь рядом.
Жила мать Валентины второй десяток лет без супруга.
Ровно семнадцать лет назад, аккурат на Ивана Купала, ее супруг Прохор не вернулся домой с рыбалки.
Разбитую его лодчонку и обрывки сетей с его в них сапогами, нашли работники МЧС у Красного обрыва реки, когда его искали.
Так до сих пор батюшка Валентины и числится среди неприкаянных душ, пропавших без вести.
И, как ни просили дети мать пожить у них, хотя бы годок, она отказывалась наотрез.
Она, улыбаясь застенчивой улыбкой, всегда отвечала: «Спасибо, деточки! Могу я жить одна без вашей помощи. Ручей наш, словно «место силы», мне сил дает».
И, уже без улыбки, думала: «Могу жить, ПОКА. Да не иссякнет жизни сила Хрустального ручья!».
Избушку на краю распадка скрывают вековые кедры.
Раскидистый клен, отечески обняв деревянный домик, готовится пускать «пропеллеры» своих семян.
Пройдет еще полтора месяца, и его «вертолетики» продолжат его род.
Подъехав почти к окнам избушки, Валентина глушит мотор.
С последним «чихом» поршней железного коня, скрипит петлями и дверь входная дома.
На пороге дома дочь встречает лучезарною улыбкой не бабушка с клюкой.
Валя взбегает по крыльцу.
Объятия свои ей раскрывает статная женщина, на вид сорока-сорока двух годов.
В волосах ее не видно седины.
Не видно и морщин на ее «стареньком» лице.
Румянцем пышут ее щеки.
Огнем горят карие ее глаза.
«Все молодеешь, мамочка родная!» – целует Валентина мать, тепло ее обнимая.
«Входи в дом, моя радость! Поправим и тебе здоровье, дай только срок!» – в ответ улыбается «старушка», пропустив дочь в дом.
Закрывая за собой входную дверь, она пристально всматривается в начинающую уже парить излучину ручья.
«Все, время купания пришло. Нужно наполнить ванну!» – думает бабуля, плотно притворяя дверь.
«Вот и захлопнулась мышеловка!» – едва слышно шепчет странное существо у крыльца дома.
Это «чудо - юдо» поспешно завершает дефиле по периметру дома бабки Марии, обильно посыпая грунт конопляным семенем.
По его виду нельзя было понять: мужчина это, или дама.
Зверь это, или человек – также нельзя было различить, посмотрев на черную фигуру.
Казалось, горная горилла странно семенит вокруг палисада дома.
Подумаешь, обезьяну увидел человек в горах Сихотэ-Алиня!
Может, ее пресытила жизнь в Японии, в теплых источниках этого островного государства.
Вот и решила милая пожить в «субтропиках» дальневосточной тайги.
Так - то оно так!
Но странно было то, что эта «обезьяна» была в трусах.
На шее у нее висела сумка.
Из нее «темное существо» черпало семя, и, поплевав на него, обильно посыпало им все вокруг.
Читатель наш, конечно, заинтригован будет тем, что это существо – человек.
К тому же, он – мужчина.
Это – Бигфут Бобер.
Эту странную кличку он получил от сельчан его небольшого хутора.
До него было рукой подать от дома бабушки Марии.
Смышленый русский мужичок (конечно же, и баба) всегда сумеет каждому из нас прикрепить ярлычок-кличку.
Не просто так, чтоб обозвать его нехорошим словом.
Могут они четко подмечать все необычное во внешности (либо характере) подобного себе.
Кличку «Бобер» Васька Перов получил за два больших зуба, которые не скрывала его верхняя губа.
Вторую часть клички «Бигфут» мужичок стал носить уже в зрелом возрасте.
За «Бобра» Васек винил матушку-природу, свой геном.
Поделать с этим ничего не мог.
А вот за вторую, обидную часть его прозвища, Перов винил бабку Марию.
Ведь, именно, испив ее отворотное от алкоголя зелье, стал мужичок обрастать густой бурой шерстью.
И что бы он ни делал, как бы ни рвал волосяной покров эпиляцией, ни брил бы тело острой сталью, наутро просыпался в своей постели в шелковистой шерсти шкуре.
Его попытка, получить от бабки Маши компенсацию за ее «отворот», привела его к нежелательному результату.
Теперь мог он передвигаться лишь на четвереньках.
Уже во всем стал он винить бабку.
Ведь она, давая его супруге Людмиле отворотное от алкоголя зелье, не предупредила о его страшной силе.
Страх был не в том, что испив небольшой лафитник зелья, человек мог отправляться к праотцам, употребив даже грамм спиртного.
И неважно было, что это спиртное – вино, водка или коньяк, либо пиво.
Весь ужас был здесь в том, что человек превращался в зверя, приняв его вид.
Вначале он обрастал шерстью.
Затем вставал на четвереньки.
И, наконец, он начинал мычать, блеять, лаять, приняв облик живого существа планеты.
Но в голове его продолжал жить мозг человека.
Он все же мыслил, а значит, существовал.
Автор заранее вручит бабушке Марии в том «темном» деле индульгенцию невинности.
Ведь, в ее безобидное, как ей казалось, зелье отворота был внедрен «порочности порог» внеземного разума.
Ручей Хрустальный, своими берегами, буквально впитал мудрость цивилизации людей.
Она гласит, что алкоголь способен в человеке возродить скотину.
Карсол, ее немного «доработал».
Алкоголь действительно теперь превращал человека в «обезьяну» и загонял его в тайгу.
И вот сейчас разумная обезьяна, Василий Перов, посыпает грунт возле дома бабушки-ведьмы коноплей.
Мозги его еще пока «не высохли».
Он четко еще помнит традиции своих предков.
Чтит Васька и обычаи села.
Не может нечисть, нечистая сила, в ночь на Ивана Купала преодолеть «барьер» конопли.
Решает Бигфут Бобер семенем конопли «замуровать» женщин в их избушке.
Кто-то из нас может предположить, что Васька попытается спалить пленниц в доме.
Нет-нет, уважаемые друзья, хоть Васька и принял внешнее обличие скотины, но умом он далеко не животное, не скот.
«Зачем поджигать дамочек самому? Их сегодня вечером спалят сельчане! В крайнем случае, на рассвете Купальской ночи бросят их в воду озера. Не просто бросят поплавать-покупаться, а пустят в озерцо с камешком на шее. Вот, пусть и всплывут, доказав, что они не ведьмы!» – не спеша думает Васька - полузверь.
Традиции предков, обряды восточных славян чтут и наши бабушки.
Им еще нужно будет вечером выйти к кострам односельчан.
Выйти с тем, чтоб их за ведьм не посчитали.
На окраине хутора сельчане соорудили кучи хвороста.
Девицы подготовили Ванек (березки, наряженные мужиком).
Подготовлены и емкости для воды.
Плетутся дивные венки из полевых цветов.
Хутора и села славян ждут Купальской ночи.
Ждут они и 7 июля, Ивана Купала день.
Ждет этого дивного праздника славян и Ларсол.
Обложив себя зелеными кедровыми шишками, он сейчас никуда не спешит.
Он в отпуске.
Он спит.
Если быть точнее, гостю далеких миров не было знакомо это периодически возникающее физиологическое состояние у живых организмов на Земле.
Ларсол лишь замедлял быстроту мыслительных процессов его «безграничного» ума.
И тогда, коль пожелал бы это видеть очевидец его «сна», он видел бы свечение.
Излюбленным местом «отдыха-сна» Ларсола тысячи земных лет были самые высокие растения Земли.
Баобабы, пальмы, секвойи, дубы, кедры – приют «блуждающих огней».
Умело разум космического визитера скрыл от любопытных глаз жителей планеты своих разведчиков-пчел.
Этот космический «хамелеон» спрятал их в образе огней.
Блуждающих огней, не позабыв о шаровой молнии.
И вот сейчас, пока Бигфут Бобер дефилирует вокруг лесной избушки, Ларсол «спит» на макушке сибирского кедра.
Этот могучий царь тайги, своей вечнозеленой кроной, две тысячи лет дает ему приют.
Случилось так, что ядрышко орешка кедра, в земле у истоков ручейка в лесу, дало жизнь этому исполину.
Достигнув высоты семидесяти метров, он ждал своего звездного часа.
Наконец, дождался: он дал приют «правой руке» самого Вершителя.
Исполин растительного мира тайги сейчас горд тем, что в его кроне внеземной разум создал свой аванпост (секрет).
Ларсол переключил свое сознание в «спящий» режим.
От этого его скафандр - тело стал светиться Огнями святого Эльма: кисточки светящихся пучков электрических разрядов скрыли вершину исполина-кедра.
Всевидящее око Ларсола никогда не спит.
Видит оно и Ваську Бобра, и бабушек-старушек, сидящих у экрана «плазмы» в полстены.
Внешнему виду избушки не соответствовал ее внутренний интерьер.
Просторы комнат-залов заполнены не рядами полок-стеллажей, с нескончаемой чередой колбочек, реторт, чанов.
Нет здесь и деревенской каменной печи, от которой пляшут.
Нет каменных полатей, стареньких покосившихся кресел.
Вся мебель в доме, техника в его залах могли бы отвечать самым нескромным запросам ученого Земли.
Компьютеры, мониторы, многочисленные роботы-механизмы в шкафах – лишь небольшая часть интерьера домика.
И даже интернет в этой «божьей хатке» не смог бы удивить вас, господа.
Удивить так, как удивила бы вас душевая кабина, стоящая в центре зала.
Причем, на раздвижных дверях кабины увидеть мог бы любопытный взгляд два большущих дисплея.
И на одном из них можно бы было видеть прошлое Земли.
А на другом из них пугать вас будет, «вероятностью конца», будущность этой голубой планеты.
Практически невидимый оптический кабель-волновод соединял эту кабину с исполинским кедром.
Помимо кабеля, к кабине был проведен водопровод: влага Хрустального ручья давала жизнь не только его берегам, но и самой кабине.
Исток ручья от исполина-кедра – и есть то Место Силы, эффект разрушения скафандра Карлсола-дубликата.
Есть в зале и ванна.
Но ванна – потайная.
Не каждому живому существу удастся на нее взглянуть.
Тем более – и искупаться в водах Хрустального ручья, в этом непревзойденном артефакте жизни, суждено, увы, не любому.
Честно говоря, следует сказать, что ванна эта не была способна возвращать к жизни погибшее живое существо.
Однако отмотать назад пару-тройку десятков лет назад для него она могла «на раз».
Причем, купание в ванне в течение одной минуты сбрасывало с весов вечности для человека, купающегося в ней, целый год.
Теперь, умнейший наш читатель без труда поймет, почему бабушка Мария, прожившая на Земле почти сто лет, так моложаво выглядела.
Собственно, она не просто выглядела, а действительно помолодела телом на шестьдесят земных лет.
И эта ванна, наполненная влагой жизни, сейчас ждет Валентину.
Валечка же наша пока не хочет молодеть.
Пролежав в ванной секунд десять-пятнадцать, она встает из нее отдохнувшей, бодрой.
А время движется вперед, приближая блеск первой звезды.
Зарево костров на правом берегу таежной речки, своим очищающим огнем, уже зовет к бесчинству плоти.
Небольшой огненный шар сопровождает парочку подружек-женщин, покинувших без труда «заколдованный беленой» деревянный дом.
Шаги этих помолодевших дам до бесконечности невесомы.
Движение же шара на земле оставляет глубочайший след.
В лучах заходящего за горизонт дневного светила на выжженной земле горит рубином знак.
Знак вопроса.