История одного подражания
(необходимое вступление)
Полагаю, мне было 14-15 лет (следовательно, на дворе 1989-1990 год), когда, в очередной раз изучая полки родительской библиотеки на предмет «что бы такое почитать», я обратил внимание на старенькую потёртую книжку: Феликс Кривин. Калейдоскоп. (Запрос в сети — и вот оно на фото, такое же потёртое издание 1965 года!) Открыл её, вероятно, не особо рассчитывая найти в ней что-то увлекательное. Но уже со второй страницы книга вдруг захватила моё внимание, а вскоре поглотила меня совершенно. Коротенькие, порой всего на пару абзацев, истории из какой-то удивительной параллельной вселенной, где жили прямой парень Гвоздь, невинная Бутылка, Ноль без палочки, Инфинитив и другие персонажи, в чьих именах, характеристиках и взаимоотношениях угадывались глубокий смысл, житейская мудрость и искренний гуманистический пафос, которые словно светились сквозь иронический прищур автора. Пусть и не до конца понятные мне с небольшой высоты возраста, но достаточно очевидные мне уже тогда.
Книга меня так впечатлила, что я не удержался и вскоре сочинил несколько собственных миниатюр в подражание Кривину.
И вот теперь с изумлением раскапываю эти листки в коробке с личными архивами. Судя по тому, что я объединил истории в мини-цикл «Зерцало» и, явно для солидности, снабдил эпиграфом из гоголевского «Ревизора» («У, щелкопёры, либералы проклятые!»), чистовая копия рукописи отправлялась в газету «Пионерская правда» или журнал «Пионер». Впрочем, с публикациями в то время мне не везло.
Получается, что эти вещицы (после щадящего авторского «ремастеринга») обретают широкого читателя спустя 30 с лишним лет.
И ещё. До сих пор я был убеждён, что страстью к каламбурам и вообще играм со смыслами слов, которые стали неотъемлемой живой частью поэтики моих текстов (а порой непроизвольно проявляется даже в устной речи) я обязан, прежде всего, классическим переводам Шекспира (чего стоит один «Гамлет»!). Теперь очевидно, что всё начиналось куда раньше. И что произведения Кривина привили мне куда больше, чем любовь к нюансам языка.
Спасибо, Феликс Давидович!
Давление
Как-то в семье Морозов родился сын. Назвали сынишку Ветром.
Вырос Ветер, окреп, пора ему в жизнь выходить.
«Устроюсь на работу, глядишь, и жильё дадут», — решил про себя Ветер, попрощался с родителями и, покинув родные льды Арктики, полетел на Материк.
Устроился на работу, работает, старается, и с коллективом у него лады. Только, видимо, не понравилась его напористость кому-то в верхних слоях Атмосферы, оказывают на него сверху всяческое давление.
«Разве можно нормально работать в таких условиях? — жалуется Ветер сослуживицам мельницам. — Нет, уйду я от вас, на другую работу подамся».
Сказано — сделано. Пошёл на другую работу. И здесь администрация Атмосферы на него давит.
«Да разве можно так работать? — возмущается Ветер. — Нет, уйду я от вас...»
С тех пор всё перелетает с места на место. Ищет, где давление поменьше.
Сухарь
«Вот вы думаете, я просто чёрствый, жёсткий сухарь? — говорил Сухарь с любопытством обступившим его Печенькам. — А ведь когда-то я был мягким ломтем свежего хлеба. Но наступила война... Наш отряд чудом вырвался из самого пекла, мы едва выжили... Да-а-а, война здорово меня иссушила».
«Расскажите, расскажите! — просили его Печеньки. — Мы вас очень внимательно слушаем!»
Однако Сухарь ничего не хотел больше рассказывать. Он был упрямым приверженцем твёрдых убеждений.
Во всяком случае, так говорит о нём мягкий Рот, которому жёсткость Сухаря точно пришлась не по зубам.
Объёмность
— Глядите, глядите, — перешёптывались сестрички Чашки, показывая ручками на стоявший на соседней полке пузатый Кувшин.
— Какой солидный, объёмный!
— Говорят, он получил блестящее кухонное образование.
— Да что там, он вышел из муфельной печи с красным дипломом!
— И сейчас он на секретной службе и хранит что-то очень важное.
А самая маленькая Чашечка не удержалась и наивно обратилась к большому соседу:
— Скажите, пожалуйста, это правда, что вы родственник самого Графа Ина?
Только Кувшин ничего не отвечал, чтобы невзначай не растерять свою солидность, и только надменно поглядывал на глупых Чашек.
По правде говоря, Кувшин был совершенно пустой.
Альтернатива
Утюг был очень горяч в отношениях со своими подчинёнными. В конце концов, было решено его переизбрать.
После обсуждения на общем собрании из всех предложенных кандидатур на место Утюга трудовой коллектив единодушно избрал Скалку.
Предположительно 1989-1990 г., Якутия, г. Мирный
(авторский «ремастеринг» — февраль 2021 г., СПб)
Коллаж автора