На похороны бывшего управляющего бывшего отделения совхоза, восемь лет как отошедшего от дел по случаю выхода на пенсию, прилетел из Москвы внук, двадцатисемилетний инженер одного из столичных заводов.
Было начало октября. Стояла тёплая, безветренная погода, на полях вовсю шла уборка урожая – слава Богу, было ещё что убирать. За большим поминальным столом, который был накрыт прямо во дворе, захмелевший москвич взял слово. В голосе дорогого гостя сельчане услышали горечь и обличение.
– Как вы здесь живёте? Это же третий мир. Это Никарагуа какое-то. Работы нет. А работы нет – откуда деньги?
Ему явно хотелось продолжить начатый уже, там, на кладбище, разговор. Перед, молча слушавшими его, молодыми ребятами и ровесниками он почувствовал свою правоту и теперь жаждал победного завершения в дебатах со старейшинами посёлка.
– Надо рабочие места создавать. Производить что-то. А вы вот ферму даже не смогли удержать! Я ведь помню, какое поголовье здесь было – и молочное стадо, и молодняк. А конюшня! Мы пацанами ночами коней угоняли покататься…
– Где всё это? Профукали!
Молчание длилось недолго. Вступил Пётр Васильевич, животновод по жизни, он и в поле наломал Слава Богу за свою долгую жизнь. Заканчивал трудовую деятельность заведующим фермой.
– А ты, Василий Сергеевич, кем там в Москве-то?
– Я инженером на заводе работаю. Хороший завод, мощный. Рабочие хорошо получают.
– А почто не здесь?
– То есть?
– Чего тебя в Москву-то занесло? Здесь руки некуда приложить? Ведь и школу ты нашу заканчивал, которую теперь закроют вот-вот. И институт наш, Алтайский. А чего не остался на родине?
–Так… а что бы я здесь делал?
– Как что? Рабочие места бы создавал, сам говоришь.
– Но я инженер. Простой инженер…
– А у нас вот инженеров-то и нет как раз. Дед твой последним инженером-механизатором и был в посёлке. Помер, Царство Небесное, не выдержал. Вот ты бы и подменил.
–Ну, это несерьёзно.
– Это ты чепуху сидишь городишь после стопки. «Как живёте!» «Рабочим места создавайте!». Взялся бы и создавал.
– Дед-то наоборот: в Москве выучился, а сюда хозяйство поднимать приехал. Отец твой тоже недалёко, в районе работает. Ну он не наш – это мамка твоя здешняя.
– Так его распределили сюда.
– Распределили. Правильно. Где родился, – как говорят – там и сгодился. А ты, умник, мотанул за лёгким рублём в столицу, бросил на произвол родную земельку, Родину свою малую, да ещё и попрекаешь тут: замшели, мол, обленились. Что мы тут, старики да старухи, свершить можем, когда все грамотные да хитрожопые, вроде тебя, смена, надежда наша – землицы надежда! – лёгкой жизни ищут. Да ещё при этом чуть не гениями себя мнят! В плане устроиться на этом свете…
– Раньше-то. Из центра, – вступили и другие старики, – из Москвы, из Ленинграда – в Сибирь, на Донбасс, на Дальний Восток шли. Промышленность и культуру продвигали.
– Чтобы множилась, расширялась земля наша, ещё богаче была. А вы теперь наоборот. Бросаете земли, а потом орёте, по телевизору и в печати: «Кита-айцы наступают!»
– Что ж ей пустой оставаться… Патриоты, мать вашу.