Кому помешали пруссы

 
Над широким берегом Дуна;я,
Над великой Га;лицкой землёй
Плачет, из Пути;вля долетая,
Голос Яросла;вны молодой…
Помните? Ну как же, Плач Ярославны из великого «Слова о полку Игореве». Знаем — проходили.
«Обернусь я, бедная, кукушкой,
По Дунаю-речке полечу
И рукав с бобровою опу;шкой
Наклонясь, в Кая;ле омочу».
Скажете, а при чем тут Ярославна и пруссы? Действительно… причем?
А при том, что эта славная женщина, кстати, звали ее отнюдь не Ярославна, как многие думают, а Ефросинья (Ярославной ее величали по батюшке) олицетворяющая на протяжении многих веков символ верности и любви, не только плакала на высоком Путивльском заборе, но еще, как любая замужняя женщина и детей рожала своему князю. А было у нее их аж семеро. К слову, в «Слове о полку Игореве» двое ее сыновей упомянуты, как « молоды месяцы — Олег и Святослав». А были еще и Владимир, и Роман, и Ростислав. Впрочем, из всех детей Ярославны нам больше всех интересен Святослав, и то опосредованно, потому как именно его единственная дочь — Агафья, выйдя замуж за польского князя Конрада Мазовецкого, повернула ход Истории и дала отмашку уничтожению целого народа…
Чем же этот народ так не угодил внучке Ярославны?
 Ну как же, судя по сохранившимся летописям (преимущественно польским) и княжне и ее мужу — князю Мазовии и Куявии Конраду эти языческие племена доставляли немало бед и хлопот своими постоянными набегами. Ну, просто житья от них не было. Хотя средневековые хронисты (за исключением, как я уже говорил, польских) особо больших войн, которые бы вели пруссы против своих соседей, не заметили. Наоборот — чаще сами пруссы становились объектом набегов. О чем нам поведали и Саксон Грамматик и другой арабский писатель еврейского происхождения Ибрагим ибн Якуба. А Адам Бременский, немецкий хронист и каноник, живший во второй половине 11 века, вообще утверждает, что «… пруссы, люди весьма доброжелательные. Они, в отличие от предыдущих, (имеются ввиду сембы),протягивают руку помощи тем, кто подвергся опасности на море или испытал нападение пиратов. …Можно было бы указать многое в нравах этих людей, что достойно хвалы, когда бы только они уверовали во Христа, проповедников которого ныне жестоко преследуют…».
Вот эта ремарка, сделанная Адамом Бременским, о том, что пруссы не веруют в Христа и жестоко преследуют проповедников, сослужила с ними злую шутку…
Но обо всем по порядку. Конечно же, не действительные или выдуманные набеги пруссов на польские земли стали поводом к их уничтожению… Тем более, что и сам Конрад не отличался особым добрососедством, и был не прочь прибрать к рукам близ и не только близлежащие земли, вступая для этого в союз то с русским князем Романом Мстиславичем Галицким, то с его сыном Даниилой Романовичем. Я уже не говорю о том, как он поступил со своим родным племянником Болеславом Стыдливым, чьими княжествами Краковским и Сандомирским, управлял, как опекун, до его совершеннолетия. А поступил он с ним очень некрасиво…. Как только Болеслав подрос и заявил, что отказывается от опеки, Конрад, недолго думая, заманил своего племянника и его мать Гремиславу в свой замок, как бы для переговоров, связал их и посадил под стражу в городе Сецехове. В общем, поступил по-родственному. И только благодаря тому, что на помощь Болеславу пришел его двоюродный брат, силезский князь Генрих Бородатый, удалось- таки Конрада изгнать из захваченных им земель.
Да, как видим, сам Конрад Мазовецкий, отнюдь не отличался честностью и благородством, считая, что для достижения цели все средства хороши. До конца дней его не покидала мысль — вернуть себе Краков. Для осуществления своей заветной мечты он не побоялся даже разграбить церковные деревни и сжечь епископскую курию…
Но еще больше ему хотелось покорить восточные земли: раскинувшиеся от Балтики, (впрочем, тогда море это называлось совсем иначе, хотя никто толком не знает как: то ли Мертвое, то ли Соленое, то ли Северное, то ли Свебское) и до непроходимых лесов и болот. Владели в то время этими землями дикие варварские племена, названные в последствии прусами. Чем же они так приглянулись Конраду? Ясное дело чем, тем, что уже на протяжении многих веков было главным богатством языческих племен. Тем, что столетия кормило, поило и одевало их. Тем, что сделало эти племена наиболее могущественными. Тем, что ценилось выше золота. Тем, что «породило страсть к роскоши»… Да, да — ЯНТАРЁМ! Этими невзрачными камушками, постоянно выбрасываемыми морем, которые при соответствующей обработке превращались в изумительные по красоте бусы, ожерелья, диадемы, кубки. За этими волшебными каменьями, так ценившимися истинными почитателями роскоши, особенно в Риме, сюда в Пруссию устремлялись купцы со всей Европы, проложив «Великий янтарный путь»…
Что и говорить, велик был соблазн завладеть несметными сокровищами пруссов… Вот почему Конрад Мазовецкий так жаждал покорить эти племена.
Под стать Конраду была и его женушка — Агафья Святославовна. Так, например, Великие Польские хроники утверждают, что внучка князя Игоря была обуреваема жаждой обогащения. Именно по наущению жены Конрад Мазовецкий с помощью наемников (в том числе тех же пруссов) за щедрое вознаграждение «начал опустошать Польское королевство». То есть грабить своих же собратьев….
Агафья всячески поддерживала стремление Конрада сблизиться с тевтонским орденом, рассчитывая с его помощью прибрать к рукам прусские земли. И добилась-таки своего! В 1227 году княжеская пара встречала при своем дворе ландмейстера Тевтонского ордена Германа Балка, пытаясь убедить его в необходимости жестоко покарать прусов, которые опустошают набегами их княжество.
— Эти язычники дикари не верят в Христа! — жаловалась ландмейстеру Агафья, — и даже убили Святого Адальберта…. (Кто такой святой Адальберт и почему его убили, я расскажу чуть позже).
Надо сказать, что приведенные княжеской четой доводы произвели на Германа Балка неизгладимое впечатление, он так расчувствовался, что чуть было не дал своего согласия на оказание военной помощи Конраду в его борьбе с иноверцами.
Но этот союз чуть было не был разрушен из-за слишком вспыльчивого характера супругов. В 1239 году при дворе князя произошло страшное преступление, которое могло погубить судьбу не только Конрада, но и Агафьи.
А все началось с того, что сын князя Мазовецкого — Казимир женился на дочери Генриха Набожного — Констанции, что не понравилось воспитателю княжеских сыновей епископу Иоану Херону. И он высказал по этому поводу свое недовольство, за что Конрад «охваченный дьявольским безумием, приказал схватить магистра и, сильно его избив, велел повесить как вора…» и не где-нибудь, а в кафедральном соборе Плоцка.
Казнь эта так потрясла местное население, что Агафью, стали называть второй Иезавелью. Утверждают, что архиепископ Пелка Лис не только наложил проклятие на Агафью и её мужа, но также запретил церковные службы по всей Мазовии. Два года жители княжества не могли ходить к мессе, проводить свадьбы и даже похороны… От Конрада отвернулись все его друзья и союзники. Тогда князь, поняв, что несколько погорячился, отправился в Лович, где находились загородные владения гнезненского архиепископа, и вымолил прощение и себе, и Агафье. История, правда, умалчивает — сколько ему это стоило…
Теперь можно было договариваться и с Германом Балком относительно военных походов против пруссов. И вновь в ход пошли «веские аргументы»: мол, эти злодеи — безбожники пруссы, не верующие в Христа убили святого Адальберта.
 Какого Адальберта? Откуда он пришел? И почему его убили именно здесь безжалостные пруссы?
А произошло это, как утверждают летописи, 23 апреля 997 года… поблизости от городка Фишхаузен (ныне поселок Взморье) через шесть дней, как Адальберт (тогда еще не святой) вместе со своими спутниками высадился на берегу залива. Свою миссию священник видел в том, чтобы крестить диких пруссов, обратить их в христову веру. Но местному населению эта идея совсем не понравилось, их вполне устраивали свои боги.
«Будь доволен, что ты добрался безнаказанно до этого места. И только быстрое возвращение даст тебе надежду остаться в живых. Малейшее продвижение в глубь страны принесет тебе смерть. Из-за подобных людей наша земля не приносит урожая, деревья не дают плодов, дети не родятся, а старики умирают. Убирайтесь из нашей земли!» сказали ему старейшины племени. Но вместо того, чтобы покинуть селение, где его так недоброжелательно приняли, Адальберт раскрыл Псалтырь и начал его читать. Тогда самый лютый из прусов с бранью набросился на священника и ударил его веслом. Удар не был смертельным, пруссы хотели просто напугать пришельцев. «Убирайтесь!» — твердили они. «А не то мы вас убьем!».
Путников посадили в лодку и отправили обратно. Но толи бедный Адальберт заблудился и не знал, куда ему идти, то ли посчитал, что миссия его не полностью выполнена, но он не очень-то спешил покинуть чужие земли, чем привел в ярость одного из прусских жрецов, который посчитал, что Адальберт польский шпион. (И на то у него был основания). По его приказу толпа язычников набросилась на Адальберта, когда он мирно отдыхал, и забила камнями до смерти. На этом заканчивается бренная жизнь священника Адальберта и начинается новая в образе уже Святого.
После того, как неудачливого миссионера убили, польский князь Болеслав пожелал выкупить тело мученика. За голову бедного Адальберта прусы получили столько золота, сколько весила сама голова. Случилось это под сенью большого дуба, на старом языческом святилище.
Спустя почти тысячу лет, в 1822 году на месте гибели Адальберта, у деревни Тенкиттен (Летное) был поставлен небольшой дубовый крест, обнесенный металлической оградой, а в 1830 году по заказу польской графини Випольска его заменили на чугунный высотой около девяти метров. Во время Второй мировой войны крест был утерян, но к 1000-летию со дня гибели Адальберта администрация Балтийска и мэрия Эльблонга (Польша) решили восстановить крест. И в 1996 году он снова был установлен на том самом месте…. (или примерно на том).
Что же касается самого Адальберта, то буквально через два года после гибели состоялась его канонизация. Почему так быстро? Потому, что Адальберт был другом римского папы Сильвестера II. К тому же канонизация происходила в 999 году, который, по мнению церкви должен был стать концом света. Ведь составляющие его цифры являли собой перевернутое число 666 — то есть Число; зве;ря — имя которому Апокалипсис. Вот и торопились. Но, как видим, напрасно. Настал 1000 год, а конца света не последовало. Тем не менее, посетив в том же году Гнездо, где покоились останки святого Адальберта, император Священной Римской империи Оттон III, повелел создать на этом месте главный польский церковный центр. Говорят, такая идея пришла ему в голову после того, как князь Болеслав, подарил императору руку святого мученика.
Напомню еще раз, что произошло это в 1000 году. То есть почти за двести лет до рождения самого Конрада Мазовецкого. Много ли пруссов в тот момент, когда он вместе со своей любимой женой Агафьей сочинял трогательное письмо римскому папе, обвиняя их в злодейском убийстве святого Адальберта, слыхали о таком мученике? Скорее всего, что никто. Тем более, что за минувшие годы не один Адальберт приходил в эти земли с желанием обратить языческие племена в христову веру. Всех разве упомнишь…
Но, тем не менее, прочтя это письмо, Римский Папа Григорий IX воспылал праведным гневом и пожелал отмстить неразумным пруссам. Его поддержал и Император Священной Римской империи Фридрих.
Мог ли в тот момент Конрад Мазовецкий предположить, что отныне судьба его княжества предрешена, что в тот день, когда он признал свое бессилие и призвал тевтонских рыцарей против Пруссии, он подготовил падение Польши? Наверное, мог. Но желание завладеть прусскими землями было столь велико, что о последствиях этого сомнительного союза Конрад тогда не задумывался. В результате этого опрометчивого поступка он не только не завладел пограничными прусскими землями, но и потерял свои. Ибо, пришедшие к нему на помощь тевтонские рыцари, имея на руках Золотую буллу, согласно которой все завоеванные земли становились их собственностью, в первую очередь поработили Мазовецкое княжество. А уж потом пошли на Восток.
Эта страшная война, как утверждают летописи, продолжалась 53 года. В результате ее был уничтожен целый народ. А Пруссия стала новым независимым государством — Тевтонским Орденом.
Вот только Конраду Мазовецкому и его жене Агафье в нем места не нашлось. Такова участь всех, кто охоч до чужого добра.