24.06.15. Звонила Галя, рассказывала о трудностях с Максом – нет лечащего врача, который бы следил за ходом болезни в динамике, сравнивал результаты во времени, запрещал или рекомендовал какие-то процедуры и лекарства. Коля возвратился в Москву.
26.06.15. Разговаривали с Галей. Несчастная моя Галка! Мало, что у неё всё так плохо, она ещё и взвинчена – все всё не так делают.
У Макса дела действительно неважные. Практически, в результате всего этого лечения они вышли на размер опухоли, какой она была в январе. То есть они, по существу, начинают её лечить с того размера, который был в начале при диагностике. Потому что – промедление из-за каникул новогодних, потом из-за Берлинской клиники, переезды (Москва-Берлин-Москва- Лос-Анжелос), оформление виз… А она росла и росла. И только вакцина её остановила и стала уменьшать. Надо продолжать, а деньги истрачены. И ещё - в Томске нет врача, который бы взялся Макса лечить. То есть даже при наличии вакцины и лекарств Макс, фактически, остаётся без наблюдающего врача в отличие, как это было в Америке. А при обращении в наши онкологические мед.учреждения их в первую очередь спрашивают: «Сколько вам дали?» (то есть – через сколько времени прежние лечащие врачи прогнозировали Максу смерть). Макс, похоже, или уже не придаёт значения борьбе, или плохо ориентируется - весь ушёл в себя.
Галя в отчаянии. Затягиваются многие необходимые действия по организации применения вакцины в Томске, по поиску тут нужной квалификации и заинтересованности врача… Всё плохо. Или плохо в представлении Гали: она нередко сгущает краски, не доверяет исполнителям и подстёгивает их. И с нею, в итоге, перестают считаться и информировать о течении дела. Потом выясняется, что всё возможное делается, но помимо неё. Это и приводит её в отчаяние – что будет завтра?
29.06.15. После встречи с бывшими сослуживицами одна отвезла меня домой. По дороге поговорили. У неё сын лечился от лейкомии. Сейчас в стадии ремиссии. Вот о раке с нею и поговорили, в связи с Максимом, конечно.
Много слов о кризисных периодах. О болезни Макса – «без молитв матери и самого больного навряд ли выкарабкается. Рак – болезнь угнетения, мужчины переживают несколько кризисных периодов, если в кризис у человека исчезает ясная цель и смысл жизни, он может заболеть. Вылечивает только появление желания жить, острого желания. Забыть о болезни, окунуться во что-то жутко интересное, и опухоль исчезнет».
Ох, навряд ли! Сколько смертей у людей очень ценящих жизнь и имеющих смысл жизни – у Фриске малолетний сынишка, а Янковский, Абдуллов, вот Хворостовский...
И разве у Макса не было цели? Одни дети чего стоят, Галочка, родители.
Но собеседница подняла сына из рака крови.
Рассказывает – её очень престарелая бабушка лежала в ОКБ, там же где и сын, только на разных этажах. Оба были плохи. Пригласили священника соборовать. Он их соборовал в один день. Мальчик пошёл на поправку, а бабушка через три дня скончалась. «Это таинство, - говорит, - действует двояко: или поднимает со смертного одра, или провожает на тот свет».
30.06.15. Весь «Новый завет» наполнен притчами, Иисус ими говорит, чтобы было понятно – типа, всё в мире имеет одинаковые причины и следствия, надо только уловить взаимосвязь.
Вот в документальном кино вижу кадры – рыба попалась на крючок, рыбак её снял и опустил в ведро, она в панике тычется в стенки. Но она уже попалась, ей не выжить, а она не смиряется – это не естественный конец, когда замри и жди.
И вдруг внучка рыбака достаёт её из ведра и бросает в реку.
Чудо для рыбы!
А на самом деле – акт милосердия и стечение обстоятельств – ведь внучки могло и не быть рядом. Рыбе повезло.
Кто за неё молился?
Но именно акт милосердия – «жалко живого» - её спасло.
Как направить внимание милосердного к страждущему?
Звать, молиться – «приди и помоги».
Может, кто-то, кто эту рыбу любил там, в глубине (что мы об этом знаем?), молил о ней.
В сети прочла ещё одну статью про эту бластому. Там упоминается и эта вакцина.
Что в сухом остатке после прочтения?
Говорится следующее – с момента диагностики больные живут в среднем 40 недель (8 месяцев). Случаев выживания (исцеления) пока крайне мало и всё это не вписывается в Максимов случай.
Что химия- и рентгенотерапия показаны лишь после операции: они в силе лишь удалить оставшиеся клетки. Но против опухоли тех доз, что принимают больные, мало, а больше нельзя – больной не выдержит.
Эта вакцина, которая вроде спасает Макса, тоже применяется на второй стадии лечения, то есть – после операции. На первой не применяется – возможно, из-за крайней дороговизны и (кто знает) очень плохих побочных эффектов – у Макса всё время берут кровь на анализ после каждой процедуры введения вакцины.
То есть у Макса в настоящее время шансов нет. Его может спасти только чудо – придёт Кто-то милосердный и выкинет из ведра в воду.
А это молитвы и молитвы. И самая действенная – это молитва матери.
Галя же жалуется, плачет, готова костьми лечь, чтобы как-то помочь, а пересилить себя не может – пойти в церковь и помолиться, и встать на колени. Говорит: «Ещё в Москве заходила в один храм … и не смогла, нет веры»…