Хорошие были земли у помещика Вана! Они занимали узкую долину между двумя высокими горами. Поля крестьян лепились направо и налево у самого подножия гор. Итолько на западном краю долины крохотный кусочек земли, немногим побольше одеяла, принадлежал не помещику Вану, а крестьянину Ло Фу-женю.
Каждую весну помещик Ван со злобой смотрел, как усердно трудится на своём поле Ло-Фу-жень с женой Гуань-ши.
— Где же справедливость? — ворчал Ван. — Если у человека есть осёл, то разумно ли, чтобы хвост осла принадлежал другому хозяину? Раньше или позже я сгоню с земли этого земляного червя и займу всю долину.
И вот настал год, когда мечты Вана чуть не исполнились. Это был для крестьян очень тяжёлый год. За всё лето ни разу не выпал дождь, а много ли можно собрать с пересохшей до трещин земли! Ло Фу-жень и в хорошие годы со своего клочка так мало зерна, что если бы он с женой вздумали есть гаоляновую похлёбку каждый день, запасов хватило бы лишь до половины земли. Поэтому они обедали не чаще трёх раз в неделю. А в этот неурожайный год Гуань-ши варила похлёбку всего только два раза в семь дней. Но и это не помогло. Когда настало время сеять, в доме Фу-женя не нашлось ни зёрнышка гаоляна. Хотел он занять зерна у соседей, но не только горестно качали головой, — у них у самих еле-еле хватило на посев. Пришлось Фу-женю идти на поклон к помещику Вану.
Идёт он к Вану, а сам думает: «Не даст Ван гаоляна, ни за что не даст. У богатого просить — всё-равно что выжимать воду из камня».
Думает так Фу-жень и всё-таки идёт к помещику. Пришёл, принялся кланяться Вану. Ван отвечает:
— Приходи завтра утром, дам тебе полмешка гаоляну.
Обрадовался Фу-жень, пошёл домой и сказал жене:
— Зря я считал Вана жадным. Он, оказывается хороший человек.
Тем временем «хороший человек» Ван говорил своей жене:
Набери-ка в амбаре полмешка гаоляну, — утром я дам его Фу-женю, а осенью заберу его землю.
— А вдруг он отдаст тебе долг? — испугалась жена.
— Не отдаст, — сказал Ван. — Гаолян-то мы поджарим, — он и не взойдёт.
Так Ван с женой и сделали. Только когда жарили гаолян, не заметили, что одно зёрнышко застряло в складке мешка.
Никогда ещё Ло Фу-жень не взрыхлял так старательно землю, как этой весной, — ведь надо было прокормить себя и жену да ещё отдать долг помещику Вану.
Засеял он поле и стал ждать. Уже у соседей зазеленели всходы, а у Ло земля так и оставалась чёрной. Наконец на ней показался один-единственный росток. Как ухаживали за ним Ло и его жена, даже рассказать трудно. Чуть задует с гор холодный ветер, они отогревают росток своим дыханием; чуть жарче припечёт солнце, они прикрывают его своей тенью. И стебель становился всё выше и выше. Сначала он перерос гаолян на крестьянских полях, потом перерос гаолян на землях помещика Вана и всё ещё тянулся вверх. К концу лета стебель поднялся высоко-высоко — приходилось задирать голову, чтобы увидеть его верхушку. А верхушка так и гнулась под тяжестью зёрен. Ло Фу-жень прикинул — с мешок, пожалуй, наберётся. Будет чем отдать долг помещику.
Однажды утром Ло Фу-жень пошёл в поле посмотреть не поспел ли уже гаолян, не пора ли собирать урожай. Вдруг он увидел в небе огромную птицу. Птица покружилась над его полем и камнем упала вниз. Ло Фу-жень замахал руками, но птица вцепилась когтями в стебель, вырвала его с корнями и полетела в сторону горного ущелья.
— Отдай мой гаолян, разбойница! — закричал Фу-жень и побежал за птицей.
Летит птица чуть пониже облаков, несёт в когтях гаоляновый стебель. Большая тень от её крыльев стелется по земле, а Ло Фу-жень бежит за тенью.
Много часов гнался за птицей бедняк. Вот уже и солнце зашло за верхушки гор. Устал Ло Фу-жень, но, видно, устала и птица, — всё медленнее машет крыльями, всё ниже опускается к земле. Совсем почти догнал её Фу-жень, как вдруг птица собрала последние силы, взмыла вверх и исчезла в большой пещере на уступе горы.
Ло Фу-жень и тут не пал духом, тоже стал карабкаться на гору. Пока лез, совсем стемнело. Что тут делать? И в пещере ничего теперь не увидишь, и дороги домой не найти. Осмотрелся Ло кругом — у самого входа в пещеру стоит высокая сосна, похожая на раскрытый зонтик. Решил он залезть на дерево, переночевать там, а утром попытать счастья, — может, не весь гаолян птица склевала, хоть немножко зерна да оставила.
Едва Ло Фу-жень забрался на сосну, как прибежал огромный волк и уселся прямо под деревом. Вслед за волком пришёл полосатый тигр, за тигром — бурый медведь, напоследок, откуда ни возьмись, длиннохвостая обезьяна.
Сели звери в кружок, завели разговор. Вдруг волк задрал голову, повёл носом и говорит:
— Р-р-ры! Мой нос чует человека. Р-р-ры! Содрать бы с него шкуру!
Обезьяна тонким голосом вторит ему:
— И мой, и мой нос чует человека. И я, и я хочу содрать с него шкуру!
Тут все звери стали втягивать носом воздух. В это время из пещеры вышла большая чёрная птица и заговорила:
— Полно, дорогие гости, — откуда здесь взяться человеку? Скажите лучше, сыты ли вы?
— Я бы съел чего-нибудь, — ответил тигр.
— И я сыт только наполовину, — сказал медведь.
— И я, и я бы поела ещё, — пропищала обезьяна.
Тогда птица поскребла когтями землю у корней сосны. Из земли показалось медное кольцо; птица схватила его клювом и вытащила за кольцо яшмовую шкатулку.
— Шкатулка, шкатулка, — проговорила птица, — стукну 2 разок по крышке, стукну я разок по донышку! Угости нас, шкатулка, вином и сладкими лепёшками.
Крышка шкатулки открылась, и звери принялись угощаться. Одна птица сидела чуть в стороне.
— А почему не ест почтенная хозяйка? — спросил тигр.
— Почему, почему она не ест? — засуетилась обезьяна.
— Не тревожьтесь, дорогие гости, — ответила птица. — Я сыта. Сегодня я далеко летала и увидела в горной долине хороший стебель гаоляна. Давно я такой подыскивала, — хочу себе метлу сделать, в пещере пол подмести. За триста лет, что я живу, много сору в ней накопилось. Да вот беда, — одного стебля на метлу не хватит. Зерно-то я склевала, а стебель положила сохнуть; пусть лежит, пока второй не найду.
Услышал Ло Фу-жень слова птицы и совсем огорчился, — пропал его урожай, нечем будет отдать долг Вану!
Тут откуда-то издалека послышался крик петуха. Птица схватила яшмовую шкатулку и снова закопала её под корнями сосны. Все звери разбежались в разные стороны, а птица ушла в пещеру спать.
Скоро взошло солнце. Ло Фу-жень слез с сосны, разрыл землю у корней, ухватился за медное кольцо и вытянул яшмовую шкатулку. Потом он повернулся к пещере, погрозил кулаком и сказал:
— Ты у меня весь урожай унесла, а я у тебя унесу волшебную шкатулку. Будем квиты.
Сказал так Ло Фу-жень, взял шкатулку под мышку и стал спускаться с горы.
Вернувшись домой, он поставил шкатулку перед женой и постучал два раза, приговаривая:
— Шкатулка, шкатулка, стукну я разок по крышке, стукну я разок по донышку. Угости нас, шкатулка, вином и сладкими лепёшками.
Шкатулка раскрылась, и Ло Фу-жень с женой увидели чайник, полный вина, и целую кучу сладких лепёшек. Никогда еще Фу-жень и Гуань-ши так сытно не ели.
Потом Гуань-ши сказала:
— Нельзя ли попросить у шкатулки полмешка гаоляна? Завтра ведь срок уплаты долга.
— Что ж, попробуем, — ответил Фу-жень и опять постучал по шкатулке. — Шкатулка, шкатулка, стукну я разок по крышке, стукну я разок по донышку! Насыпь мне, шкатулка, полмешка гаоляна.
Не успел он проговорить эти слова, как из шкатулки посыпались отборные крупные зёрна гаоляна — как раз полмешка.
На следующее утро Фу-жень принёс долг помещику Вану.
Помещика Вана даже скрючило от злости. Он-то уже считал своим поле Фу-женя. А Фу-жень поклонился и сказал:
— Спасибо, господин Ван, ваш гаолян принёс мне счастье.
— Я очень рад, — ответил Ван, скрипя зубами от ярости, — значит, сон мой не сбылся. А ведь мне приснилось, что гаолян не взошёл на твоём поле.
— Сон не обманул вас, господин, — сказал Фу-жень. — Из всего зерна, что я взял у вас, взошло одно-единственное зёрнышко. Оно-то и принесло мне счастье.
И Ло Фу-жень от чистого сердца рассказал помещику, как всё было. Этого уж Ван совсем не мог перенести. И днём, и ночью он только о том и думал, как бы получить такую же шкатулку.
От зависти Ван даже похудел за зиму. Своими руками он перебрал сто мешков гаоляна, чтобы выбрать самое большое, самое полное зёрнышко. А чуть настала весна, помещик посадил это зёрнышко на лучшем своём поле. Остальные поля он забросил, ничего на них не посеял. Вся деревня удивлялась, почему этим летом на помещичьей земле буйно цветёт только сорная трава.
А зёрнышко гаоляна пустило крепкий росток. К концу лета вырос стебель ещё выше, чем был у Фу-женя. Скоро Ван увидел, что гаолян созрел. Тут он совсем переселился в поле, под стеблем и спал, и ел, только бы не упустить большую чёрную птицу.
И вот однажды утром птица прилетела, вырвала гаоляновый стебель и понесла в горы.
Хоть и похудел Ван за зиму, а всё-таки жиру в нём порядочно осталось. Тяжело ему было бежать за птицей. Но жадность подгоняла его, и он добрался до пещеры на высокой горе. Тут он сразу же влез на сосну и стал ждать.
Всё пошло, как рассказывал Фу-жень. Прибежали волк и полосатый тигр, притащился вперевалку бурый медведь, а за ним вприпрыжку прискакала обезьяна. Вышла к гостям из пещеры и большая чёрная птица.
— Здравствуйте, дорогие гости, — сказала птица. — Хороший день у меня сегодня. Наконец, связала я метёлку, — можно теперь и подмести пещеру. Ведь триста лет не метено.
Тигр только разинул пасть, чтобы её поздравить, как вдруг волк поднял голову, повёл носом и закричал:
— Р-р-ры! Мой нос чует человека!
— И мой, и мой нос чует человека! — завопила обезьяна.
— Откуда тут быть человеку? — принялся успокаивать медведь.
Но птица затревожилась:
— А в прошлом-то году унёс же кто-то шкатулку. Дай-ка я всё кругом осмотрю.
Она взмахнула крыльями и поднялась вверх. Как ни прижимался к стволу сосны дрожащий от страха Ван, птица его разглядела. Она спустилась пониже, ухватила помещика за одежду и сбросила вниз как раз перед мордами зверей.
— А-а, — закричал тигр, — это ты украл нашу шкатулку!
— Это ты суёшь свой длинный нос в наши звериные дела! — рявкнул медведь.
— Так пусть же он станет у тебя ещё длинней! — завизжала обезьяна, уцепилась за нос помещика и принялась его тянуть.
Устала обезьяна — взялся за дело медведь. Устал медведь — его сменил волк. Все звери по очереди тянули нос Вана изо всех сил. Потом посмотрели на него и расхохотались, да так, что и злость у них прошла. А большая чёрная птица, насмеявшись вволю, сказала:
— Пускай убирается отсюда, — он достаточно наказан.
Помещик Ван попробовал сделать шаг и упал, потому что споткнулся о собственный нос, — до того он стал длинный. Пришлось ему перекинуть нос через плечо, обернуть три раза вокруг пояса, а остаток прихватить локтем. И всё-таки большой конец носа волочился за ним по земле.
До заката Ван и домой вернуться не посмел. Весь день просидел в кустах недалеко от деревни. Только когда совсем стемнело, он постучал в ворота своего дома. Открыла ему жена. Помещик вошёл во двор и закричал:
— Не закрывай еще, а то отдавишь мне нос воротами! Подожди, пока я весь пройду.
С тех пор помещика Вана никто не видал. Он сидел в самой дальней комнате и никуда, как говорится, носу не показывал. Да и как такой нос людям покажешь?