Студень и Серпень

Продолжение

                Глава 10
Тэсла

Эпизод первый
Двое

«Месяц на этой планете. Как её? Перикул, – думал мужчина. Он был молод, но  выглядел лет на тридцать пять. Волнистые, средней длины волосы, светлые. Кожа белая с голубым оттенком. Она просто как-то светится изнутри. Во всяком случае, те её участки, которые не закрывал комбинезон: лицо, руки. Цвет зрачков глаз был непостоянным. Что влияло на изменение цвета – дневной свет или настроение, – никто над этим не задумывался. Но в этот момент, когда он стоял на берегу высокого утёса и смотрел, как об его основание разбиваются и с рёвом откатывались волны, они были блекло-голубыми. – Что же здесь не так? Для  чего они нас вызвали? Или во мне что-то не так? Конечно, будет не так. Устал. Разлука с ней выбила меня из колеи… Любимая моя… Боже… Зачем ты меня оставила?.. За детьми сестрёнка присмотрит… Не хочу работать… Не хочу – и не буду! Без меня разберутся… Отдыхать! Скучно здесь!..» Он хотел прыгнуть в воду замедленным прыжком с облётом прискальной территории, но рация, встроенная в комбинезоне, подала признаки собственного присутствия.
- На связи, – он откликнулся.
- Немедленно возвращайся.
«Поплаваю я здесь завтра», – решил инопланетянин, так как голос его друга Валерии был очень строг, значит – никаких  возражений. Юноша на месте сделал несколько прыжков, затем  в прыжке развернулся на девяносто градусов и легко побежал к стоявшей  в пяти метрах от него посадочной капсуле. Её мощности вполне хватало, чтобы преодолевать пространство до межгалактического космолета «Астра» от поверхности планеты.
И не заметил, как во время прыжка чуть не задел ногою существо, похожее на змею, которая обитала на его родной планете. Она была красного цвета с треугольной  головой. Примечательным был рот. Две линии длиной по пять сантиметров, сходившиеся в центре под прямым углом. Очень близко к нему размещались маленькие, вдавленные в туловище, черные глаза. Змея возвышалась над поверхностью на две третьих туловища. Она находилась прямо за человеком и совершала телом волнообразные движения. Со стороны казалось, что она исполняет какой-то ритуальный танец перед тем, как напасть.
Взлетев, аппарат на мгновение завис над конусообразным холмом, возвышавшимся на равниной. Холм как холм. Только края его слишком ровные, правильные для естественно созданной возвышенности.
Герман на всякий случай задал программу, позволявшей сантиметр за сантиметром, увеличивая, делать видеосъёмку поверхности плато. Единственной площади, которая, в случае необходимости, позволила бы посадить «Астру» на планету. Эта-то видеосъёмка и засекла, как с обрыва, рывком, в воду слетела красная лента…
…Герман, можно сказать, был в ярости. Прервать его исследование планеты из-за какого-то местного вида фауны! Что из того, что это существо было за его спиной! Ему ничто не может повредить! А не понять, что происходит на планете, почему представители планеты обратились в МПОС (МежПланетная Организация Сотрудничества, инициатором создания, организатором и руководителем которой он являлся) в кратчайшие сроки, – по меньшей мере, легкомысленно. Перикульцы до сих пор прятались, не шли открыто на переговоры. А те, словам которых они поверили, примчались на «Астру» в кратчайшие сроки, чего-то боялись, оглядывались, переглядывались. Нет, он после ужина повторит свой визит на плато и обязательно искупается в море. Точнее – прыгнет в него из капсулы.
И прыгнул. Через три дня. Метеоритный дождь помешал: поранил несколько космических жителей, и пришлось оказывать им помощь.
Когда его капсула появилась над гладью вод, змея, словно прочитала его мысли и поджидала его в заливе. Его тело врезалось в воду. Она мгновенно оказалась рядом с ним. Он всплывал вверх – она за ним, он камнем  уходил ко дню – она за ним. Она плыла то над ним, то под ним. Словно высматривала место на теле, куда можно впиться ядовитыми клыками.
Герман как бы не замечал сопровождавшую его хозяйку планеты. Он заинтересованно рассматривал подобие кораллов на дне. Даже хотел  достать для образца. Но, приблизившись к ним и увидев скрученные кости мелких скелетов, отплыл. Затем его заинтересовал остов с чешуёй большой рыбины, отдаленно напоминавший акулу.  Он долго кружил над ней.
Вскоре пловцу надоело бесцельно плавать. Да и устал физически, очень устал. Он направился к берегу. На берег они вышли одновременно. Змея, прячась за валунами, следила за чужаком. Наблюдала, как он осторожно вступал на валуны, как обходил заостренные гребни, как поднимался почти по отвесной скале. Выставив голову из расщелины, следила за ним до тех пор, пока техника не покинула плато.
Затем осторожно спустилась меж камнями и вползла в чёрное отверстие в основании плато.

Эпизод второй
Совет

Змея, вползя в отверстие, свернулась, опустила голову на хвост и закрыла глаза. Она думала, анализировала
Месяц она следила за каждым из пришельцев, прилетевшим на ее планету. Особенно за этим, любившим ходить без скафандра. Пришельцы над его привычкой посмеивались: космосом привык дышать с подросткового возраста. А змея была уверена: к ним прилетел Темпвент, тот, чьего прилета так страшился Совет. Сказать ли о нем Совету? Или ничего не говорить? Это ей надо решить…
Она лежала на каменном отшлифованном поле и вспоминала свою жизнь. Ничего в ней было радостного. Мать убили, когда ей было два дня. Мол, колдунья, мор напускала. Ее саму держали в темноте. И только ночью, когда в море ревела буря, ей разрешали выйти на поверхность. Возможно, выпускали с надеждой, что ураган унесет ее вглубь и утопит. И уносил. Но она всегда возвращалась. И раз от раза становилась  сильнее, острее ее слух и зрение, точнее чутье и осязание. Ей было годиков семь, когда она заинтересовалась содержимым небольшого сундучка, доставшегося ей по наследству от матери, а ей – от своей матери. Она нашла в нем одеянье, серебристое, с переливом. Она им гордилась! Сто восемьдесят три сантиметра эластичны чешуек диаметров от трех десятых до семи десятых сантиметра. Оно выдерживала и жару и холод, давление и трение. Главное – она привыкла к своей шкуре, к своему убежищу. Окружающие давно забыли, что она особь женского пола, а те, кто знал, – сами от старости умерли. Друг за другом. С ней обращались, как с пресмыкающим, согласно ее одежде. Ей поручалась самая черная и грязная работа.  Как правило, слежка. Им нравилось, что она всегда подтверждала их предположения. Однажды ей поручили следить за Имамом. Жизнерадостный, веселый, добрый, высокий, стройный, с черной копною волос  парень. Он любил свою планету, старался ее изучить, говорил об исследовании ядра планеты, строил аппарат для спуска к его центру. После ее доклада он пропустил свою вечернюю прогулку по склону горы. Через час она увидела, как двое санитаров  волокли его безжизненное тело к воде на корм рыбам. Тогда она впервые почувствовала себя одинокой. В ее душу закралась ненависть ко всем, кто был счастлив, кто радовался. Она стала делать им больно, приносить слезы – ее стали бояться. Но Совет стал с нею считаться.
Так для чего им необходимо знать, прилетел ли Темпвент?
Змея развернулась и поползла по узкому темному проходу. Открыла люк кончиком хвоста. Вползла в ярко-освещенный коридор. Поползла по нему. Охранники отдавали ей честь. Страх – вещь отличная. Она вползла в зал совещания Совета и заняла свое место.
- Приветствую тебя, Тэсла, – сказал Гигантский Змеевик, председатель Совета. Все повернули головы  в ее сторону, и каждый по-своему ее поприветствовал. Послышались звуки шипения, свиста, скрипа. – С какими новостями вернулась?
- Сначала пусть доложат внешние наблюдатели. Я их, если надо, подправлю.
Гибраус, который отвечал за сбор информации о пришельцах, встал, учтиво поклонился председателю начал доклад. Его слова сопровождались фотослайдами или видеозаписью.
- Звездолет «Астра» – личная собственность председателя МПОС. Оснащен и вооружен прекрасно. На его борту десять чужих и один перикулец. Это Алоис. Мы уберем его, когда те улетят. О нас он ничего не говорил им: или не знает, или нас боится. Командует звездолетом Валерьян Максимо. Он прошел подготовку, не раз был космических перелетах. Такой же опытный Мишель Сильвак, он по связи. Считается его заместителем. Оба имеют опыт в установлении контактов с жителями иных планет. С ними химик Фу Лин, биолог Анна-Мария Томс, геолог Николай Томашевский,  геолог, навигатор Тра Вень, тоже навигатор, писатель Валерии Борнок, повар Роза Павлюк, строитель Айво Бру, механик Герман Тузюк. Это специалисты в своей области, но обладают знаниями в других науках. Хорошо бы кого-нибудь из них на свою сторону переманить.
- Неужели это возможно? – удивился Председатель. – Тэсла, что думаешь?
- Нет в них слабинки. Твердые они.
- А этот последний?
- Хандрит он. Женщина бросила. Здесь ему не нравится. Скучает. Очень эмоционален. Живет по настроению.
- Он тебе не симпатичен. Не в твоем вкусе. Но мы должны помнить о пророчестве Старой змеи. В эти годы на нашей планете может появиться Темпвент, способный видеть суть явлений. А мы должны быть сокрыты от верхнего мира. А того, кто нас увидит или постарается нас увидеть, должен покинуть… мир.
- Темпвент – это наше имя ему.  Там его могут называть по-другому, – заметило Черное  Расплывчатое Пятно.
- А кто может на него походить? У него должны быть сильная воля и любознательность.
- Такие качества присущи им всем. Но более, в них чувствуется власть – это Валерии Борнок и Валерьян Максимо.
- Тогда за ними и будем наблюдать. А ты, Тэсла, последи за этим влюбленным. Может быть, мы сможем к нему… свою дорожку… протоптать. Все…свободны.
…Тэсла стала растворяться в темноте. Она затаилась. Кто это Старая змея? Она ни разу не слышала о ней от других обитателей. Почему так стучит ее сердце? Так перехватывает дыхание?

Эпизод третий
Решение

Герман вернулся на корабль в плохом расположении духа. Быстро прошел в личный отсек. Приготовил себе коктейль. Выпил. Прилег на диван. Закрыл глаза. И вовремя. Нечто, что глубоко в нем, то, что его природы, стало овладевать им. Стала изменяться его кожа. Когда он открыл глаза – в них отразились скорость и глубина космоса. В таком состоянии он был недолго, минут пятнадцать. Приходил в себя очень медленно. Придя, сделал себя массаж, стимулирующий деятельность иммунной системы. Затем выпил воды. Сел и застыл в любимой позе размышления.
«Подведем итоги на сегодня. Планета как планета, наземные жители, подземные жители, обитатели в воздухе и воде. Словом, населена. Фауна не имеет большого разнообразия. Но чего-то боится перикулец? С нашего звездолета сходит только в нашем сопровождении и первым поднимается в перелетную капсулу. Значит, опасность есть. От кого или откуда? А если… если… захват «Астры»… Звездолет – это не только удобное и быстрое средство перемещение в вакууме. Это… Он оснащен оружием, которого многие планеты и знать не должны… На всякий случай…  Если кто-то пронюхал… Но как? Он – конструктор «Астры» и наиболее важные детали, узлы он делал сам. О наиболее… передовых… он даже ни с кем не говорил. Считка? Работа на информационном пространстве? Значит, есть подобные ему. Хорошо. Но здесь-то кто-то узнал? Следа от приемника информации нет. Предположим, приемник… погиб. Детектив какой-то… Из нас для них интереса никто не представляет… Никто…  А помешать осуществить желаемое мы можем… Разгадав их планы… Перикулец или трус, или предатель… Но с ним потом… А что он слышал?...Какое-то было имя… Тэсла… Не то особь мужского пола, не то женского, не то обоих. Пора познакомиться. Или сделать союзником, или обезвредить…»
Приняв такое решение, он резко поднялся. И вовремя. Нежный звук сообщил, что кто-то просится на радиосвязь. Герман сделал незаметное движение рукой – связь заработала.
- Слушаю.
- У нас экстренное совещание. Мы собрались в столовой. За чашкой чая, -  сообщила Анна-Мария.
- Перикулец там?
- Да. Мы хотим получить от него  пояснение на один вопрос.
- Об особи, напоминающую нашу красную змею с треугольной головой?
- Да, она ползала за каждым из нас, когда мы были на поверхности планеты. Сегодня мы засекли ее за вами.
- Я ее заметил в воде. Н, может быть, вы зря паникуете? Это может быть один из дружелюбных видов, как наши пингвины или дельфины.
- Коллега, мы просто собираем факты.
- Мне нравится ваш подход, коллега. Приду через несколько минут.
Его ждали, обсуждение темы не начинали, только рассматривали увеличенные фотографии. Герман прошел к своему креслу, находящемуся между креслами Валерии и Мишеля. Сел. Ему сразу передали пачку фотографий для детального рассмотрения. Он их перебирал медленно.  Затем положил на стол и обратился к перикульцу:
- Коллега, что вы стараетесь скрыть от нас? Вы боитесь собственной планеты.
- Я не планеты боюсь, а теней, что господствуют на ней.
- Интересно… А при чем здесь это… существо?
- Не знаю.
Вместо него ответила коллега Роза Павлюк, имеющую научную степень по фольклору планет:
- Я, коллеги, обратила внимание на частые предупреждения местного населения о том, что за нами ползает Красная смерть. Так они называют эту тварь. Они предупредили, что за кем она ползала, всех находили мертвыми, и чаще всего их тела сбрасывались в море, которое находилось у подножия плато. Косточек там, мол, много.
-Да, много, я их видел, – спокойно ответил Герман и вновь стал рассматривать фото. Даже попросил лупу.
  Собравшиеся переглянулись.
-Сначала я их принял за нечто вроде кораллов. Красиво лежали. А сама-то сказка где?
- Можно, расскажу. Только в своей манере: плавно.
- Просим, просим, – зааплодировали заседавшие.
Та поклонилась, пошла павою вокруг стола.
- В давние времена жила на этой планете девушка по имени Сягор. Что означает красный цветок, то есть очень красивый цветок. Лицом была как все: что природа дала, тому и радовалась. В тот год ей счастье привалило. Встретила она юношу, да и крепко полюбила. Любил ли ее юноша, народ не ведает. Только на свою беду приглянулась она другому. Сманил он ее от глаз людских и снасильничал. Дралась девчонка отчаянно, он ударил; губу ей разбил, два зуба выбил. Вырваться не смогла: силы неравные. Прибежала она к возлюбленному, в ноги его упала, защиты стала просить. Он ей  и сказал: «Змея ты подколодная, гадина ползучая, а не несчастная. Уйди с глаз моих долой». Повернулся к ней спиной. А когда  от его сердца гнев отлег, оглянулся, хотел извиниться – а за его спиной на хвосте змея стоит. Кожа на ней красная, что платье в крови. И рот углам, что губы разбитые. Понял парень, что наделал, сам камнем на колени повалился. Да поздно. Три дня слезы горючие лил, а затем исчез. И насильник исчез. Только видели добрые люди, что за ними незаметно красная змея ползала. С тех молва идет: как заприметит  красная змея парня красивого, так и ползает за ним. Если в нужный момент  он не скажет ей слово заветное – погубит. С тех пор люди стали эту змею звать Кугор, что значит – Красная смерть.
Выслушав сказку, молча попили чай.
- Что? Заветное слово надо говорить? – переспросил Герман. – Так его еще найти надо… Извините, коллеги, у меня болит голова и тошнит сильно. Видимо, эксперименты с воздухом планеты дают о себе знать… Но для дыхания все равно подходит… Извините, я пойду. А вы, коллега Валерии, меня не проводите? Что-то покачивает.
Тот согласился, даже встал, отодвинул кресло, помог подняться. Вдвоем они ушли.
- Что будем делать? – спросил командир корабля.
- Открытой опасности нет. Пока, – ответил коллега Мишель. Он, как и коллега Валерии, были членами Совета МПОС со дня ее организации. Как и он, опытный астронавт-навигатор. Его слово при решении вопросов было значимо. – У нас есть на любую ситуацию инструкция. В данном случае, продолжает действовать прежняя: в одиночку не ходим, докладываем о своем передвижении через каждые пятнадцать минут, дежурный со звездолета ведет видеозапись.
Все согласились. Разошлись. Мишель направился в комнату Германа. Когда он вошел, друзья лакомились фруктами и разыгрывали в ролях услышанную сказку. Потешались. Смеху тоже надо время.
- А если серьезно, други мои, то мы в ловушке. И западня вот-вот захлопнется, – сказал Герман.
- И что предлагаешь?
- Я хочу познакомиться с этой змеей. Точнее – с тем, что в тот скафандре.  А вы, господа, еще раз и, подробненько, тщательно, изучите отверстия на плато и у его основания, а также пять точек на планете, – он показал их на карте. – Думаю, отгадка этой загадки находится здесь. Или рядом. Торопитесь, друзья мои, торопитесь. Что касается перикульца – под домашний арест. Хотя – он этому будет рад. И, Валерии, готовь звездолет к отлету… по срочной эвакуации. Вплоть до уничтожения. Хотя, надеюсь, до последнего не дойдет.
- Мы понимаем, государь. Будет сделано, командир, – ответил, стал по стойке «смирно» Валерии.

Эпизод четвертый
Подслушивание


Дверь комнаты Совета открылась бесшумно. В зало вошли два человекообразных. Оба в коричневых плюшевых плащах. На голове того, кто повыше, коричневая шапочка с алым оттенком. На другом просто коричневая.
- Здесь никого, – заговорил тот, кто повыше, и Тэсла узнала голос Председателя. – Поговорим.
- Как Вы узнали, – по голосу в другом она узнала самое страшное существо государства Теней  Стирателя Река.
- Спрятаться негде.
- А щели?
- Инфракрасное излучение показала отсутствие шероховатостей.
- Если вы так уверены в безопасности, тогда поговорим. Первое: Вы не поверили Тэсле.
- Нельзя сказать утвердительно. Каждый может ошибиться. Перед ней стояла слишком обширная задача. Сейчас она сконцентрируется на одном объекте. И через три дня мы всё узнаем о нём.
- Вы ей доверяете?
- Так же, как и всем остальным. Вы тоже мне не доверяете. Это и понятно: менталитет нашего государства.
Река усмехнулся и продолжил свой допрос:
- Почему Вы выделили именно этого пришельца?
- Он похож на Темпвента.
Беседовавшие остановились друг против друга.
- Поясняю. Старая змея говорила, что особенностью Темпвента  являются ярко-голубые глаза, резко меняющие свой цвет на огненно-красный.
- И всё?
- У него отличная от других психика.
- И если это Темпвент?
- Мы его убьем. Захватим звездолет. И мы – властелины Вселенной. А эти, которые прилетели, останутся здесь навечно. Мои и Ваши планы совпадают? А пока пусть ходят, где желают…
- Господин, я так широко не мечтал… Но вы уверены в Тэсле?
- Что вы всё о ней? Пресмыкающее – и только.
- Но она дочь Старой змеи.
- Она этого не знает. Интересно, она унаследовала энергию биополя своей матери? Хотя она – не элита. Ее ждет то же, что и всех… Да, нам осталось подождать три дня…
Они расстались. Их тела стали принимать расплывчатые очертания.
Тэсла вышмыгнула вслед за ними.
«Нехорошо подслушивать», – решила она.

                Эпизод пятый
Строительство

Уже три недели перикульцы рьяно работали на строительстве мощного биоэнергического комплекса. С помощью его они надеялись покончить с господством теней на их планете. Руководили работами инопланетяне. Работали жадно, перекрывая все нормы. По мере того, как росли стены сооружения, жители становились веселее. Они поверили  пришельцам. Все видели, как за каждым из них ползает Красная смерть. Никто не испугался. Все живы! Знают слова заветные, если она их не трогает.
В обеденный перерыв местные жители окружают инопланетян, слушают их рассказы о других планетах, показывают им свои танцы, песни.
А самого молодого по имени Герман недолюбливали. Странный он какой-то. Как инженер-строитель толковый, всё покажет, расскажет. Но как только освободится от работы, уходит один и гуляет по местам, куда ни один здравомыслявший перикулец не пойдет. Как он живым-то оттуда возвращается? Точно знает какой-то заговор. Но его смелость безрассудна: привяжет его к себе Красная смерть. Убьёт она его.
Тот день был обычным. На стройке дежурили Валерии и Мишель. Мишель настраивал аппаратуру для концерта, Валерии давал инструкции инженерам. Со спины к ним неслышно подошла старая седая женщина в сером макинтоше. Ее голос был тихий, но Мишель от неожиданности вздрогнул:
- Ребятки, меньшой ваш слишком бедовый… Беды как бы ни было…
Мишель вскочил, поставил перед ней стул. Спросил:
- О ком вы, бабушка?
- Да какая вам бабушка. Мне и сорока нет. Молодая я. Красная смерть меня состарила. На сынка моего, на Лао, позарилась. Хотел людям тайну света подарить, и всё у него поначалу ладно шло. Ничто не предвещало несчастье. В один миг всё потемнело, ходуном заходило, будто гора с места сдвинулась. Всего  двадцать секунд – всё с плато исчезло: и сын, и его аппаратура. Будто никогда и не было.
- А как выглядел ваш сын?
- Неказистый такой. Ни стати в нем. Ни лица. Да не в этом деле. Не за лицом она охотится. А за мозгами. Своих у нее нет, и рук тоже нет. Вот и живет своими мозгами и руками. А Лао мой жив, я чувствую. Мучается где-нибудь в сыром подвале Красной смерти. Освободите его, прошу…
Что могли пообещать ей они, эти мужчины? Они смотрели на нее с сочувствием, старались ее успокоить. А сами были настороже: вдруг провокация. Им категорически запрещено отступать от инструкции, пока МПОС не заключит с руководством планеты договор сотрудничества.
Молодежь устроила вновь концерт, рады были веселью и старики. Устали уже все бояться. Все просто хотелось жить, просто работать, рожать и растить детей.
Девушки выполняли ритуальный танец планеты «Цветок». Мишель впился в танец, когда ему тихо в ухо сказал Валерии:
- Смотри. Змея.
- Где?
- За спиной Германа. Он сидит на краю плато на корточках.
- Встретились…
Парни, не поворачивая туловищ, глазами наблюдали за другом и незваной хозяйкой. Валерии подал членам своей команды условный знак «Опасность! Следи за «бычком». Те тоже наблюдали за странным танцем змеи, который она выполняла за спиной члена их экипажа. Более того, все они видели, как во время этих телодвижений из лобовой части гадины вылетали золотые короткие линии и пропадали в затылочной части его головы. Через некоторое время такие же черточки полетели из головы мужчины в ее голову. Затем змея качнулась, плавно опустилась на землю и исчезла среди камней и расщелин.
Герман посидел еще на корточках несколько минут, затем поднялся, размял ноги, повернулся и легким шагом пошел по направлению строителей. Точнее – своих друзей. Подойдя к ним, спокойно сказал:
- Всем быстро на звездолет! Я к инженерам!
Инопланетяне быстро покинули стройплощадку, чем немало удивили перикульцев. Неужели все-таки смогла напугать их Красная смерть?
- Кого напугать? – переспросил Герман спросившего. – У нас сегодня праздник, планируется телемост с семьями. Я же остался. А вам, господа, необходимо взять себя в руки, засучить рукава и до полуночи, под открытым небом, запустить реактор. Жить хотите? Работаем.
Слушавшие его впервые видели этого постоянно скучавшего мальца таким: властным, жестким, бескомпромиссным, безжалостным. Он смотрел на них так, что все поняли: парень не так прост. И надвигается нечто, что способно или помочь им, или погубить. А главное,  они на подсознании поняли, что этот парень знает цену слов, чувствует ответственность не только за себя. Поэтому его «Астра» улетит… ради спасения тысяч других миров, которые перикульцам представления не имеют.

Эпизод шестой
В подземелье

Длинный туннель в подвале, как ни странно, был освещен. Вдоль стен стояли решетки. При  прикосновении к ним они обжигали током или нечто подобным на него, поэтому приходилось долго потирать руку.
За решетками сидели перикульцы. Они были истощены, одеты в лохмотья. Время от времени открывалась дверь в решетке, в нее входила партия рабов и сразу падала на пол от усталости. Отдохнувших уводили.
Прошел час. Другой. Один из рабов открыл глаза, с трудом встал, растолкал соседа, тот – другого.
- Что? – спросил первый неизвестно кого. Все заключенные были на одно лицо: серое, вытянутое, иссохшееся.
- Попытка – не пытка, – ответил кто-то.
- А если вновь неудача?
- Лучше смерть, чем так жить. Главное – добраться до решетки.
Послышалось движение. Приближались двое. Первый тихо подполз к решетке, издал горловой звук. На него откликнулся другой, из-за решетки напротив.
- Приготовьтесь! Помните: клетки надо будет закрыть.
Стража подошла к притаившимся. Справа свистнули. Стражник повернулся вправо, и тут же сильным рывком был прижат к решетке. То же произошло и со вторым. Заключенные тихо сорвали с ремня ключи. Вывертывая руки, открыли замок. Втащили в клетки обоих стражников и оставили там. Двое переоделись в форму стражников. Встали спереди и сзади колонны. Как будто ведут на работы. Прошли весь коридор. Никого не встретили. Свернули направо. Дорога вела к электрошлюзу. На пути – энергический блок питания системы жизнеобеспечения.
- А если повредить?
- Сразу поймут неладное.
- Сделать так, чтобы постепенно сработало…
- Лао, ты мастер по этим щиткам. Сможешь концерт устроить?
- У меня всё заготовлено…
Дао подошел к щитку. Не вскрывая его, посыпал порошком сверху контакты и быстро отошел.
- Если всё сработает, то через полчаса здесь будет жарко…
- Нам тоже…
- Стой, ребята, движение впереди.
Беглецы прислонились к стене, их серые фигуры слились со стеной.
Движения приблизились и застыли в проходе. Густой бас произнес:
- А Тэсла умеет работать. Пошла на прямой контакт с этим Германом. Ни один из инопланетян не рискнул к ним подойти. Что же она узнала?
- Сейчас появится, – ответил другой, более высокий и неприятный, – и узнаем.
- Ее, если останется работоспособной, пока, думаю, следует оставить. Пригодится…
- Ползет…
Послышалось мягкое шуршание.
- Привет, Тэсла.
- Приветствую обоих, – произнес в ответ женский голос.
- Что скажешь?
-  Он на самом деле непростой член экипажа.
- А! Что я говорил! Это Темпвент?
- Не могу утверждать. У них монархический строй.
- Низшая ступень цивилизации? Интересно…
- На их языке – принц.
- Откуда ты узнала?
- От него самого. Одни танцы смотрели, а я пошла с ним на контакт. Все их начальники – пыль в глаза.
- Принц… Поэтому он и бездельничает… У них работать эта каста не имеет права…
- Но старая змея не могла ошибиться в сроках. Она и погибла, вычисляя их. Вся ее энергия ушла, – вновь заговорил бас.
- Что мне делать, Председатель? – спросил женский голос.
- Следить, выслушивать, змея ты подколодная!..
- Не волнуйтесь так, Председатель. Но низшая ступень не может дать интеллект Темпвента.
- Это не доказано. Я верю Старой змее.
- Но сроки можно уточнить у ее энергозапасах, – вновь произнес женский голос.
- Верно, Река, – вновь бас. – Мы же тогда… в память о ней… изъяли ее мозговое вещество. Оно было положено в коллоидный питательный раствор. Идем немедленно в блок питания.
Двое, забыв о присутствии третьей, поспешили в левый, затемненный коридор. Тэсла не знала, что делать. Она заметалась. Отдохнувший мозг мог выдать более точную информацию и – катастрофа. Она метнулась за уходившими, но вдруг кончик ее хвоста задел чьи-то ноги. Она быстро извернулась и вползла в неосвещенный коридор. Вдоль стен стояли… беглецы. Она сообразила быстро. И спросила:
- Лао среди вас есть?
- Я, – тень отделилась от стены.
- Бегите быстро на поверхность. Там космическая капсула. Найдите Германа. Скажите ему, что мозг есть и я пошла за ним. Бегите. Шлюз открывается черной кнопкой. Акулы не бойтесь. Это объект внешней слежки. Но ее можно уничтожить, нажав на глаза. Только отплывайте быстрее. Бегите. Опасность возросла.
Серые тени одна за другой исчезли в темном коридоре. А Тэсла полетела по коридору за ушедшими владыками. Нашла их по колебаниям воздуха. Они подходили к бронированному склепу, святая святых государства.
- Река, знаете шифр?
- Да
- Открывайте…
Река набрал код. Дверь заскрипела и медленно стала открываться. Тэсла осторожно спустилась сверху и легла на металлический край двери. Когда дверь за вошедшими стала закрываться, она перевалилась и прилипла к внутренней стороне двери, затем осторожно спустила по ней и поползла вдоль стены.
Владыки шли из комнаты в комнату. Коллоидный раствор окутывал их. Он же спасал следовавшую за ними Тэслу. Она думала, как украсть мозг, как доставить ее Темпвенту.
Судьба ей благоволила. Ее владыки замешкались с контролем питания. В доли секунды она схватила первый, попавший под руку мозг и заменила его на мозг Старой змеи. В следующие секунды она опустила его в хвост, залила его коллоидным раствором, заложила пластиной и поспешила к выходу. Но следующая мысль ее остановила: подмену Совет заметит… просто кто-то может вспомнить, кому принадлежать воспоминания,  сохранившиеся в изъятом мозгу. Если только всё уничтожить… Где автомат, который контролирует температуру помещения? Нашла. Нажать на черную кнопку. Температура пошла вверх… А теперь быстрее вверх, на поверхность. Темпвент сможет помочь мозгу матери.
Тэсла направилась к выходу. Но, вспомнив про беглецов, решила использовать другой проход.

Эпизод седьмой
Начало

Беглецы миновали шлюз без препятствий. Вышли в море.
Акула заметила их сразу.  Она приняла их за особей, купавшихся в море. А здесь купаться никому нельзя. Это воды флота. И ее накажут. Если заметят нарушение. Поэтому она решила  уничтожить нарушителей сама.  Она пошла в атаку.
Ее заметили. Два беглеца спрятались за торчащими из воды скалами. Им повезло: они нашли в камнях забытый кем-то металлический прут. И когда акула проплывала  мимо них, ударили  ее по брюху. Акула крутанулась на месте. Очень рассердилась на нерадивых рабов. Но нарушителей свободы вод она сможет догнать и на такой, низкой скорости. Она видела, за кем гналась. И не заметила двух, подплывавших к ней сбоку. Они сильно ударили ей в глаза – обожгло всё ее тело. Рыба стала терять равновесие, наклоняться на бок…Смельчаки быстро отплывали от нее, не дожидаясь ее агонии. Они спешили к берегу.
Вся компания собралась вместе.
- Где Лао? – спросил тот, кто руководил побегом.
- Он пошел в капсуле…
- И мы туда же… Ждать нельзя… Скоро сядет солнце, и мы вновь можем оказаться пленниками в подземелье. Поднимаемся спокойно. Будто гуляем.
Небольшой летательный аппарат они заметили, как только поднялись на плато. Поспешили к нему. И вдруг заметили ту змею, которую встретили в коридоре подземелья.
- Помогите, – тихо попросила она. – И быстрее. Всего двадцать минут солнце ослепляет гору…
Двое взяли ее на руки и побежали к технике, которая запустила мотор.
На звездолете их заметили. Герман быстро понял, что за шланг несут перикурийцы. Побежал к ним навстречу.  Взял с рук изможденных беглецов Тэслу, захватил в свое пространство других и всех перенес за посадочный модуль. Успели закрыть его дверь и поднять корабль над поверхностью отшлифованного плато, когда солнце село.
В ту же минуту над плато пошел гул. Он распространялся шире и шире, дальше и дальше. Это вступил в строй первый биоэнергетический блок планеты. Живительная искусственная биоэнергия встала на защиту и строителей, и части планеты. Но насколько времени ее хватит?
«Астра» готовилась к бою. Вести военные действия – это не ее прерогатива. Но могла дать отпор любому нападению. Команда астронавтов состояла из жителей трех планет из двух галактик. Все прошли военную подготовку, все были офицерами высшего порядка. Но в минуту Х командующим становился Герман, ее создатель. И следуя его приказу, «Астра» разрабатывала  план военных действий. Существам, путешествующим в ее чреве, отводилась роль десанта на планету.  Она же не знала, что они прыгали только с самолетов с помощью парашютов. А если бы и знала, ничего не изменилось: спускаться они все равно станут по лучу, за ними пойдут роботы. Девять полков вполне достаточно. Труднее было подготовить для них вооружение. Оно должно быть легким, прочным, в зависимости от выполнения боевой задачи принимать конкретные формы. А надо еще обучить живых существ, как ими пользоваться. Серьезная задачка на семь часов.
Атака «Астры» началась ближе к полуночи.
Наступление  «Астры» поддержало население: надоело дрожать.
Через три часа вся планета была зачищена от теней. Оставшихся собрали в небольшом доме, превращенном в объект временного содержания арестованных. Их было немного: пожилая пара и один подросток.
В живых осталась еще Тэсла, но она находилась на «Астре». По личному приглашению руководителя делегации Германа.
 
Эпизод восьмой
Мозг

«Астре» Тэсла понравилась. Спокойная, умная, готовить, правда, не умеет. Захочет научиться – она ее научит. Хорошими будут подружками.
Поэтому когда Герман попросил «Астру» подготовить его комнату к встрече с Тэслою, она расстаралась. Пейзажи природы с планеты Германа, фотография его семьи на стенах, на столе – удивительная скатерть, розы на столе, сервировка на две персоны. Хорошее вино, фрукты, сладости.
Этим удивила Германа. Вызвала беспокойство у Тэслы.
Он думал о деловой встрече. А она все-таки особь женского пола.
- Вы, Тэсла с планеты Перикул, понравились моей команде, – Герман пошел на встречу вошедшей, склонился над  рукою, поцеловал. Пригласил к столу. Отодвинул кресло, помог сесть.
- Учились при дворе?
- На нашей планете этому учат всех. Но не все этому правилу следуют. Как на любой другой планете.
- Вы на многих были?
- Я путешествую с одиннадцати лет.
- Неужели все планеты так похожи?
- По экологии – нет. Везде своя краса. Некрасивых планет нет, их просто не может быть. А социальные, как и политические, как ни странно, схожи. Я много думал над такой загадкой природы. Ответа пока нет. Есть гипотеза: внутреннее развитие доминирующего творения планеты. Странно: у всех проблемы… непризнания части вечности, божественного в себе, любимом.
Они долго смотрели друг другу в глаза. Что они обсуждали – «Астра» не смогла понять.
- Для чего Вы, Тепвент, меня позвали?
- Я расшифровал биотоки памяти мозга Вашей матери. Готов Вам их сообщить.
- Я внимательно слушаю.
- Нада, Ваша мать, узнала больше, чем сказала…
- Я догадалась.
-  Она им не сказала… о Вас, Тэсла. О Ваших способностях.  Знай они о них – Вы от своих владык получили одно-единственное задание: убить того, в ком они заподозрили Темпвента. И, как ни странно, этим спасла… меня.
Лицо женщины стало грустным, она опустила голову.
- Темпвент, даже лично никого не убив, я нарушила закон…  Они ее убили?
- Да. Приняли ее усталость от биосеанса за полное истощение.
- Знаю. Отработанный материал… лишний… Извините… Мне лучше пойти…
- Вы так думаете?  А я – нет. На столе – прекрасное вино, фрукты. Есть прекрасная музыка. Вы умеете танцевать?
- А что это такое?
- Прекрасно. Я Вам дам первый урок. Я Вас познакомлю с вальсом.
С этими словами он разлил вино в бокалы…

Эпизод девятый
Нападение

Герман нес вахту по звездолету. Его была очередь. Коллеги были на планете. Каждый из них занимался своим любимым делом. Тэсла улетала каждое утро с ними, возвращалась вечером. Она была довольна, что помогала своей планете, ее жителям.
Он попросил «Астру» установить видеосвязь со своей планетой, чтобы узнать последние новости.
«Астра», прокладывая путь в пространстве, наткнулась  на звездолет, державший курс к планете Перикул. О находке она сразу доложила. Герман удивился: перелет дорогостоящ. Кто так далеко забрался? Для очистки совести, он попросил просканировать приближавший аппарат, узнать о целях команды. После случившегося на Перикуле в нем сидела игла недоверия ко всему неожиданному.
Содержание отчета ему не понравилось. К этому времени с планетой была установлена связь. Ему сообщили, что захвачен один звездолет космического флота МПОС, техника построена на GZR.
- Пираты обнаружены. Они следуют собственному кодексу чести. Мы их встретим. Достойно, – в дальнейшем был семейный добрый разговор.
Вечером он собрал совет.
Выслушав сообщение командира, Валерии сказал:
- Пришла беда, откуда не ждали.
-  Я говорил о принятии в отношении этого капитана более жестких мер, – Мишель был разъярен. – За то, что он сделал на планете, в другие времена просто вздергивали на рее. Жалость и милосердие – понятия различные. Что мы теперь имеем? Военный звездолет с полным вооружением приближается к планете. Использовать вооружение  Перикула – подвергнуть опасности других. Там такая начинка! Они же могут о себе такое возомнить! Обыкновенный элемент мести.
- Мишель, извини. Я виноват. Надеешься, что человек поймет проступок, исправит свою жизнь, – сказал Герман. – Переоценил. Отложим  душераздирающие эмоции на другое, более спокойное время. Что мы сегодня можем противопоставить? Стоит ли говорить о грядущих событиях перикульцам?
Решили срочно встретиться с руководством планеты и выработать совместный план отражения  готовящегося нападения.
- А стоит ли его вообще подпускать к планете? - спросила Тэсла, когда они остались вдвоем с Германом.
Герман аж остановил танец. По мановению его руки музыка замолчала.
- Не… понял. Что Вы сказали? Как это понять? Вывести навстречу «Астру»?
- Нет. Нужна лишь небольшая капсула. На Перикуле такая есть. Модель семь. На одного бойца. Они для того создавались, чтобы на дальних подступах планеты уничтожить врага. Владыки были настроены только побеждать.
-  Видимо, я в чем-то до конца не разобрался. Что за капсулы?
Тэсла подробно рассказала о космических капсулах, об особенностях пилотов, о методах  ведения боя. Особого боя, биоэнергического.
… Герман думал… Всего один боец… А кого пошлешь? Всех перебили…
- Есть один. Подросток. Двенадцать лет. У нас обучают мальчиков ведению боя с семи лет.
- У нас доверяют оружие, когда достигается совершеннолетие.
- У нас тоже. Оно наступает в двенадцать лет.
- Вы говорите о Диего?
- Да. Не Вы же полетите?
Герман думал. Точнее устремился мыслями к подростку, проживавшему в доме. Мальчик не спал. Мальчик смотрел на небо. На звезды, с одной из которых прилетел Темпвент.

Эпизод десятый
Диего

- Диего,.– Тэсла окликнула мальчика, в одиночку забивавшего мячи в волейбольную корзину. – Я привела к тебе гостя. – Мальчик остановился, оглянулся на женский голос, звавший его. – Это Темпвент. У него к тебе есть серьезный разговор. Он надеется, что ты сможешь ему помочь.
«Она могла не представлять его», – подумал Диего. Мальчик продолжал стоять на месте и играть с мячом, ударяя его о землю. Герман пошел к нему.
- Удивлен? Привет. Сыграем? – спросил он у мальчика.
Тот в ответ пожал плечом – и игра началась.
Тэсла прошла в дом, помогла женщине накрыть стол. Через сорок минут пришли игравшие. Вымыли руки. Сели за стол.
- Какое будущее нашего народа, Темпвент? – спросил старик.
- Я надеюсь на лучшее.
- А я – нет. Телесных понять можно: столько лет бояться… Мне и жене осталось немного. А можно ли спасти их? – он кивнул на женщину и подростка.
- Я понимаю и близко к сердцу принимаю Ваше, сударь, беспокойство. Но сегодня меня волнует космический корабль, который приближается к этой планете. Его надо остановить. Остановить любой ценой.
- И Вы приехали за Диего?
- Да.
- Мальчик, – старик обратился к подростку, который слушал молча и очень внимательно разговор взрослых, – ты изучал военное дело?
- Да, но только пехотное, морское и взрывное.
- А приемы поглощения ты знаешь?
- Их мы должны были изучать в следующем году.
Старик обратился к гостю:
- Сколько у нас есть времени?
- Если мы хотим остановить их на границе Галактики, дня два, максимум – три.
- Диего – малец способный. Я обучу его по краткому курсу.
- Где Вы собираетесь это делать?
- Здесь. В доме.
- Чему Вы желаете его научить?
- Закончить  его обучение как бойца.
- Научить убивать?
- Можно не убивать. Можно – обезвредить. Просто надо знать, по какой точке бить.
- Знакомо. Подобный стиль боя есть и на других планетах. Хорошо, учите. На всех планетах существует понятие, что слова «защищать» и «убивать» могут быть, как и синонимами, так и антонимами. Всё зависит от целей. Диего, за тобой прибудут через пятьдесят часов. Через шестьдесят часов ты вылетишь на летательной капсуле.
- Но я никогда не управлял никакой техникой, – растерянно сказал мальчик.
- Хорошо, мы подумаем над этим. Поговорю с Валерии. Он отличный пилот и, надеюсь, уже разобрался в устройстве капсулы.
Он попрощался с присутствующими.
В назначенный срок капсула с двумя пилотами  (одно тело плотное, другое – держащее форму) шла по проложенному курсу в космосе. Ее технические характеристики были дополнены рекомендациями «Астры». Оказавшись в зоне действия локатора корабля GZR, включилась система-невидимка. К кораблю пристыковались мягко.
- Как, Диего, настроение? Если не сможешь – возвращайся, – напутствовал Валерии бойца.
- Я – военный. С семи лет. А Вы?
- Мы все здесь офицеры.
- И Темпвент?
 - Он – тем более. Он – главнокомандующий. Главный над всеми генералами.
- Убивать страшно?
- Отнимать чью-то жизнь – всегда страшно. Страшнее – привыкать к этому. Иди. Твои действия я буду контролировать. Будет видеозапись.
- Я знаю. Меня предупредили. Просто – это мое первое задание.
- Ты защищаешь свою планету.
- Да. Я иду.
Он растворился в обшивке обоих кораблей.
Диего знал расположение отсеков. Улавливая исходившие от объектов ультракрасные лучи, он невидимо передвигался от жертвы к жертве. На обезвреживание солдат потребовалась около полчаса. Когда Диего сообщил о выполнении задания, Валерии ввел капсулу в корабль, прошел в отсек управления, ввел программу автопилота направление к санитарной зоне. Затем вместе с Диего они покинули мертвое судно.
О выполнении задания знали и на Перикуле, и на «Астре». Но почему-то ни у кого не было радости. На Перикуле понимали, что на них охотились, что они сами могли стать легкой добычей более сильных, более подготовленных. Перикульцы теперь не знали, правильно ли они поступили, когда в пылу разборок уничтожили вторую, иную половину населения планеты. На «Астре» ждали Валерии с подростком. Диего был ранен, истощен, и никто не знал, дотянет он до звездолета или нет.

Эпизод одиннадцатый
Отлёт

Время отлета «Астры» переносилось несколько раз. Ждали выздоровления Диего, а оно шло очень медленно. Подросток словно не хотел возвращаться к жизни. Кто он в ней? Сирота, суперубийца?
Почти все свое свободное время  Герман проводил с ним. Он старался достучаться до закрытого сознания подростка. И не мог. Тэсла видела его старания, а как ему помочь, не представляла. Да и с планеты пришла новость: оба старика скончались. Ей тоже туда ехать не к кому. Тоже сирота. Тоже…
Из состояния задумчивости ее вывел Мишель:
- Тэсла, какие у вас отношения с Германом?
- Не поняла… Просто беседуем, танцуем, я учу ваш язык. А наш он знает.
- Да у нас здесь пари.
- Пари? Что это? Новый танец?
- Нет, не танец. Мы думаем, он сделал тебе предложение или нет?
- Какое предложение? Вы о чем?
- О свадьбе. Мы тут и строили, и учили, и воевали. Для полного комплекта установления дипломатического контакта необходима свадьба. Мы подумали: вы подходите.
- Вас какая муха укусила? – не то зашипел, не то загремел голос Германа.
- Ты чего, командир? Я просто спросил. И спросить нельзя? Недотрога, – Мишель дернул плечом и ушел.
- Он о чем говорил? – переспросила Темпвента Тэсла.
- О жизни.
- Тогда почему Вы так рассердились?
- Нос суют не в свое дело.
- Но Ваши коллеги оберегают Вашу жизнь.
Темпвент посмотрел на нее очень пристально и спросил:
- Вы на самом деле не поняли, о чем он говорил?
Она отрицательно покачала головой.
Пройдет еще неделя. Диего все-таки разрешит себе продолжить жить. В первый же день, когда он встал на ноги, он, Темпвент и Тэсла спустились на Перикул.  Мужчины искупались в море. Затем прошли по подземельям, родным городам Тэслы и Диего. Побывали в розарии на поверхности планеты.
- Такое чувство, что мы улетаем отсюда, – сказал Диего. – Навсегда.
- Возможно, ты когда-нибудь, когда вырастишь, сюда вернешься, – ответил Темпвент, – но ты прав. Мы улетаем. Ты будешь нашим, моим и Тэслы, воспитанником. Извини, что мы тебя не спросили. Но оставлять тебя одного здесь… нежелательно. Улетаем мы завтра в обед. А сегодня вечером будет праздник.
- Праздник? – переспросила Тэсла. – Чью победу будем праздновать?
- Не победу. А свадьбу. Нашу свадьбу, Тэсла.
- Темпвент, ты решил взять тень в жены? – удивился Диего.
- Диего, Тэсла и ты – часть моей семьи.
- Но почему Вы меня об этом не спросили? – удивленно спросила Тэсла, покраснев и опустив голову.
- Сударыня, ночью я Вам спросил, Вы ответили… Или мне напомнить Ваш ответ…
- Нет, не надо… Здесь ребенок…
- Вы целовались? – удивленно спросил подросток. – Здорово! И как это?
- Сейчас получишь подзатыльник, – Темпвент прошептал на ухо Диего.
- Класс… Такое пропустить.
… Свадьба была скромной. Веселилась только команда «Астры». Но это было уже ночью.
Герман так и не понял, кто выиграл пари. Возможно, оба спорщика проиграли.

Послесловие

А днём звездолёт взял курс на родину. До границ Галактики их сопровождали летательные капсулы Перикла.
Когда они отстали, Тэсла перевела взгляд вперёд. Что её там ждёт? 
- Интересуешься, что ждёт? – Герман подошёл к супруге со спины.
- Темпвент, это не честно читать мои мысли.
- Увы, это моя… слабая сторона. Вам, сударыня, придётся с этим смириться. И ещё… видишь ли, Тэсла,...  моя Нинно  увлечена разведением и ухаживанием за цветами. В моих резиденциях она развела оранжереи и теплицы. Она их слышит, разговаривает. И…
- Эти растения меня могут принять за неё?
- Да. Они тоже ждут.
- Я – не она. Не надо обманываться. Ни тебе самому, не вводить в заблуждение их. Хотя бы уже потому – что я не могу разговаривать с растениями.
- Но я, надеюсь, ты их полюбишь и будешь заботиться о них.
- Я чувствую твою печаль…
- Да. И моё сердце от неё кровоточит. Но это моё личное. А государям необходимо руководствоваться другими… ориентирами… Я дам тебе дар понимать растения.  Пожалуйста, будь снисходительна к друзьям… твоей сестры.
С этими словами иерогосударь возложил свои руки на её плечи. Тэсла ощутила тёплую волну по своему телу. Она услышала шёпот справа. Посмотрела в ту сторону. Бегонии обсуждали её наряд…

1982г.; 2014 г., ноябрь; 2015 ноябрь.


Глава 11
А В ТО ВРЕМЯ НА МУЗЪЕМ…

Семья Маросвель и узкий круг их друзей ужинали. Юнксы тоже были приглашены. Вместе с родителями прибыли регент и наместник. С ним – их команда: Степан с Луизой и Филипп с Альфией. И, конечно, с Сержем. Как-то этот бродяга с проезжей дороги успел стать проверенной и поверенной тенью этих вельмож. Ужин проходил в тишине. В тишайшей тишине. Хотя всех собрала одна тревога: женитьба Германа на перикулке Тэсле. Не то, чтобы музъемцы не доверяли иерогосударю в выборе им спутницы. Но…
И у кого хватит смелости начать разговор? Тема настолько деликатная.
И наступила секунда, когда все посмотрели на Юрия. Тот сглотнул слюну.
- Юрий Васильевич, – произнёс Александр, – всё-таки какое ваше предложение? Или мнение?
- Сложно всё это, государь. И пока мне не понятно, что им движет. Интересы той планеты или некое сочувствие к данному существу. Или… очень не хочется говорить… тоска. Тоска по… любимому плечу. Или… даже… побег…  Тяжело ему, это точно. Тяжело, как обыкновенному человеку. То, что он не таков, как мы все, только в тысячи раз усиливает его душевные страдания. Извините. У вас есть другие мнения?
- Вы, сударь, все наши мнения обобщили и максимально точно отобразили, – со вздохом ответил государь. – Перикулку как супругу мальчика мы, конечно, встретим и примем, как велит закон и этикет. А что дальше? Решит ли это проблему?
В ответ было молчание. Страшное молчание.
Мария медленно повернула голову в сторону Сержа и проговорила:
- Какие бы благородные желания тобою не двигали, результат будет погибельным. Позволь, я тебе покажу. – С этими словами наместник, словно по воздуху, приблизилась к Сержу со спины, положила свою ладонь на его голову, попросила: – Закрой глаза и следуй за информацией. Тебе так будет легче.
И Сержа понесло. Сначала секс Германа с его женой. И неоднократно. Герману как бы стало лучше. Но прямо на глазах сникает Светлана, её просто сожрала некая болезнь. Вскоре появились проблемы в семье. Она так же просто сгинула. Начались трудности у Сержа. И что-то вообще со всем окружающим миром. Он просто стал уничтожаться… До слуха Сержа донёсся голос Наместника:
- Хватит. Достаточно. Видишь ли, Серж, у ближнего и дальнего боя разные правила. Тогда… был бой… был ближний. Сейчас идёт дальний. И никогда не знаешь, в котором круче ставки. Тогда, – она погладила Сержа по волосам, – тебе, новичку, повезло. Но придёт час, и Первейший за тот твой реванш тебе предъявит счёт. Готовься, мальчик.
Серж от увиденного был ошеломлён. Мария прошла к своему креслу, села, попросила наполнить её бокал водою. Выпила. Теперь все смотрели на неё. Не удивлённо. А с каким-то сакральным страхом. Даже Юрий зябко повёл плечом, а тот-то привык ходить с этой женщиной или как это? музъемским воплощением Тайного… по краю пропасти. Прошло несколько минут прежде, чем  регент просил:
- И что ты предлагаешь?
- Довериться Мудрости Создателя. Сначала об иерогосударе. Да, его тоска по возлюбленной очень высока. Как и высока потребность в соучастии в его будничной жизни женского начала. Но его поведение подчиняется Закону развития Жизни. Я могу предположить, что в данной ситуации он… брат сблизится с Зу. При этом это сближение сохранит и чистоту, и цельность. Ибо данное чувство будет поддерживаться со стороны брата заботой, любовью к Валерии, со стороны Зу – любовью, стремлением к Валерии. Замкнутая кривая, которая приводит к прямой. Она поможет ему справиться с тоскою по заботе о нём его нежного создания, он – заполнит у неё пустоту от отсутствия мужского начала, что ей поможет продержаться до воссоединения со своим возлюбленным.
- Что?
- Зу очень тоскует. Особенно после сообщения о воссоединении брата с третьей женской сущностью. Возможно, она боится… за Валерии.  У сурийек не принято, чтобы их мужчины бросали. Она и так на планете посмешище. От расправы сородичей её защищает покровительство брата. Нам надо со смирением принять волю Создателя. Никакого своеволия. Но от имени своего брата прошу у каждого из вас милости. Возможно, его душевное состояние вынудит к кому-нибудь из вас обратиться за помощью. Будьте бдительны. Сторожитесь ловушек Первейшего и его рати. Хотя у нас есть и большая опасность. – На неё все смотрели, словно требовали немедленно выложить то, что она решила скрыть от всех. Чтобы тоже оставить на выбор. Только кого? – Мальчик. Как только он почувствует другую жизнь, которую дал Герман, его поведение станет неуправляемым. А та женская особь уже зачала. И эта новая развивающаяся жизнь восстанавливает утраченные перикулкой энергетические силы. Мальчик, господа, мальчик. Его выбор.

ХХХ

Герман, узнав о заболевании Омара, передаст управлении «Астрою» Валерии, на военной перикульской капсуле рванёт к родной планете. И успеет.
Первым на пороге родительского дома его встретит Ники.
- Дядя! Я говорил, что я тебя первым увижу!
- Первым в Бернске! – засмеялся Герман. Поднял племянника, посадил себе на плечи и побежал по лестнице. Ему навстречу бежали брат. Родители. Он на ходу, здоровался со всеми и бежал в свои покои. Перед дверями снял со своих плеч Ники, передал его Николя, со словами «Никому не входить!» перешагнул за дверь. И сразу к постели. Тело мальчика покидали последние микроны энергии.
 Герман сразу положил свою ладонь на лоб сына.
Тело малыша замерло. Вздрогнуло. Сделало первый полный вздох.
- Вот так-то лучше, – произнёс Герман. Устремился к Марии, поцеловал в щеку, сказал: – Подарок на «Астре». Пока только чмок в щечку. И в ванную.  Или душ. Выйду – мне еду. И папу Юру для отчёта.
Машенька в ответ глупенько улыбалась, хлопала ресницами.
Вошёл Юрий. Сразу посмотрел на мальчика. Тот был румян, ровно дышал.
- Где этот шалопай? – спросил он жену.
Мария указала в сторону ванной.
Герман принял водные процедуры быстро. Вышел. Он вырос, стал шире в плечах. Широкое полотенце было обмотано вокруг талии и закрывало его ноги почти до пола. Увидев Юрия, кивнул ему. Спросил:
- Ники видел. Подрос малыш. А где другие мои племянники?
- У родителей, – ответил Юрий. – Что ты хотел от меня услышать? Я очень устал за последние недели. Честно, хочу забрать жену, уехать домой и отдохнуть.
- Прекрасно. На симпозиум с собою возьмёте Диего. Передадите ему, что Темпвент, так меня называют на той планете, поручил ему наблюдение и контроль за всеми присутствующими на нём. Особенно за сурийцами. Наблюдать, запоминать и мне всё передать. Заодно пусть обеспечит и вашу охрану. – Герман подошёл к столу, сдёрнул полотенце, которым было закрыто нечто. Там оказалась посуда с едою. Осмотрев содержимое и оставшись довольным, Герман обнял свою Машеньку, поцеловал. – Хорошо. Идите. До завтра. – Не успел он закончить фразу, как на нём повис… Омар. Герман перехватил его со спины, прижал, поцеловал. Юрий был удивлён столь стремительному выздоровлению малыша. Но Герман уже трепал мальчика по волосам, садился за стол и пристраивал  сына на своих коленях. Супруги переглянулись и удалились. Герман начал кормить малыша. Но вновь открылась дверь его покоев, вошёл Юрий и сообщил: – Тебя хочет видеть Зу. Она у дверей. Что передать?
- Проводите в кабинет. Благодарю. Идите отдыхать. Когда покормлю и уложу мальчика, подойду к ней. Пусть ждёт.
Юрий вышел. Герман не спеша кормил ребёнка, который то и дело играл с ним. Мужчина шутливо отводил его руки, слегка сдерживал. Минут через тридцать мальчик успокоился, неожиданно положил голову на плечо  папочки и провалился в сон. Герман отнёс ребёнка на постель, укрыл его одеялом и жестом приказал Пусе охранять мальчика.
Сам направился в кабинет.
ХХХ

Зу, живая телом и мёртвая душою, сидела на диване. Она даже не сделала попытки встать при появлении иерогосударя, как того требовал этикет. Герман сел рядом с ней, прижал к себе, погладил.
Сколько прошло времени, они не засекли. Просто женщина подняла свою голову, повернула к нему лицо и посмотрела в его глаза. Они спрашивали: «Валерии? У него… там… тоже… другая… самка?»
«Другая? Девочка! Он там с ума сходил от мысли, что ты далеко, что он тебя не контролирует. Требовал ускорить отлёт. Утверждая, что у тебя появился другой самец».
Женщина смотрела на него, и по её выражению лица было ясно, что она не верит ни единому слову Германа.
«Не веришь? Он на той планете вырезал твой портрет и всем объявил: «Это королева небес». И сделал ритуальный поклон.  Перикульцы тоже стали кланяться так. Улетали, я видел, они там всё равно кланяются. Создал твой Валерии идола для поклонения из твоего изображения».
Зу не верила этим словам. Но они были приятны для слуха. Слабо улыбнулась.
- Будет передача с той планеты, специально попрошу показать. Для тебя. Сможешь сверить,  насколько штурман помнит твоё лицо, – сказал Герман, привлёк уставшую женщину к себе, погладил.
И что-то произошло, таинственное, загадочное, мистическое. Оба словно разомлели, засветились. Всё это действо длилось с секунду. Но женщина встрепенулась. Поднялась. Щекой потёрлась о щеку мужчины. И вышла.
Герман тоже поднялся с дивана. Вид его, напротив, был подавленный. «М-да, – подумал, – самый последний мой подданный, возлюбленный кем-то, счастливее меня. Его ждут». Вздохнул. Вернулся в свои покои. Мальчик спал. Кот тоже. Герман вдруг понял, что устал. Громко устал. Он сбросил с себя полотенце, лег, прижал к себе сына, кот тоже сам приблизился. И уснул.
Сколько он проспал – не ведал.
Мария пришла на следующий день утром. Приготовила еду. Не стала будить спящих. Оставила продукты на столе. Ушла.
Омар и кот проснулись одновременно. Тихо сползли с постели. Краткий туалет – и к столу. Всё съели, аккуратно, так, как и было, укрыли посуду полотном – и завалились спать.
Герман проснулся часов через восемь. Малыши спали. Нос к носу. Обнявшись.
Мужчина поднялся. Умылся. Подошёл к столу. Сдёрнул покров. Пустые тарелки. Усмехнулся. Посмотрел на своих озорников. Спят. Прямо ангелочки. Кот, словно прочитав мысли хозяина, помахал кончиком хвоста: правильно, правильно. Семейная идиллия.
Только почему так тоскливо, что выть хочется в это тёмное бездонное, что пропасть,  небо?
В дверь тихо постучали.
Герман переместился к двери, открыл. На пороге стоял Серж.
- Не спится или выспался? – спросил.
- Не то, не другое. Подожди. Я сейчас оденусь и выйду. Мои гаврики спят.
Серж кивнул и отступил в глубину коридора. Герман оделся очень быстро. Вышел. Тихо прикрыл за собой дверь. Полночь.
Глубокая полночь.
Ему ни о чём не хотелось думать.
- Благодарю, что подошёл, – сказал Герман, обняв Сержа за плечи. – У меня депрессия. Выйти надо быстро. Можешь встряску придумать?
- Был бы ты, как мы все, сказал бы: «Крепкую здоровую бабу». Секс для такого возраста – это нормально. Хорошее вино. Добрая закусь. Но ты, извини, Герман, не нашей породы. Ну, не совсем нашей. Хотя, знаешь, поехали в кафе.
- С охраной по периметру?
- В тихое, в дальнее. Где скрипка, романсы, танцы. Да и поесть нормально можно. Ты ведь голоден?
- В принципе, да. Поехали.
Они прошли в гараж, выбрали авто, сели, выехали.
- Расскажи новости, – попросил Герман, когда авто покинуло пределы столицы. – Основные знаю. Мне из тех, которые болтушки сочиняют.
- Сплетни о твоей женитьбе на перикулке? Болтают многое. Главное – боятся.
- Чего? Или почему? Из-за сурийки?
- Сложно. Слушай, Герман, извини, любопытно. Ты с тремя… близко… общался. С которой… приятнее, зажигательнее?
- Не знаю. Когда было с сурийкой, был мал. Остались неприятные ощущения. С… первой. Молод. Гормоны, как говорят. Сейчас бы, по истечении времени… С последней. Как-то получилось само собою.
- Так ты её хоть… немного любишь?
- Я её уважаю. Она умная. Серьёзная. Суровую школу жизни прошла.
- Только из-за этого?
- Нет, Серж,  когда-то её мать своей жизнью мою жизнь спасла. А на родной планете Тэсле не жить. Как и Диего. Из-за страха убьют. А в качестве кого мне её брать? Посла? Смех!
- А если она встретить другого? Влюбится?
- Останемся друзьями. Это тоже оговорено заранее.
- До?
- После. Но до беременности. Забеременела она тоже после официального заключения брака.
- Да. Влип ты, парень. Сентиментален до удивления. Как ты боевые операции-то проводишь?
- Одно другому не мешает. Говорят, многие убийцы – большие романтики.
Они подъехали к кафе. Странно – ни одного авто.
- Здесь вкусно кормят? – удивился Герман. – Или ты просигналил?
- Я – нет. Возможно, Наместник.
- Да, с неё станет. Пошли.
Странно, в кафе было тепло, вкусно пахло, посетители всё же были. Две молодые парочки, которые сидели в затемнённых углах, и не то обнимались, не то целовались.
- Ваши специалисты? – с улыбкой поинтересовался Герман у Сержа.
- Много чести, – буркнул в ответ Серж. Но не пояснил, кому: агентам или иерогосударю? И добавил: – Выбирай столик.
Герман осмотрелся. И выбрал в центре, при хорошем освещении, возможности подхода со всех сторон. Подошёл. Оставил два стула, остальные приставил к другим столам. Постоял. Подумал. И придвинул ещё два стола, расставив стулья к другим столам. Администратор кафе удивился таким поведением нового посетителя, но Серж сказал, что коллега вернулся из командировки, очень голодный и на стол надо поставить всё меню.
- А вино?
- Увы, нет. Я – за рулём, а коллега завтра вновь улетает. Нам, главное, хорошо подкрепиться. Перед дорожкой.
- Сударь, а разве иерогосударь ещё не прилетел?
- Прилетел.
- А этот господин… не с Перикула?
- Этот нет. С нашей.
- У него какой-то странный цвет кожи.
- У вас тоже будет такой же, если посидите в закрытом помещении под спецлампами. Вы нам, пожалуйста, стол побыстрее оформите. Времени у нас мало. Если можно, музыку. Душевную.
Часть помещения, где обычно размещаются музыканты, ожила. Неуверенно подала голос скрипка. Мужчина опробовал голос.
Герман откинулся на спинку стула, слегка потянулся. На столешнице появились первые блюда.
Герман ел мало. И не столько ел, сколько нюхал. Затем осторожно вкушал. На еду налегал Серж.  Со стороны было видно, что между мужчинами идёт оживлённые разговор. Причём не словесный, а скорее жестами, взглядами, отдельными звуками. И Серж вроде бы вёл в диалоге. Удивительно, но такое общение  вызвало у сотрудников кафе некий благоговейно-восхитительный трепет.
- Знаешь, – произнёс Серж, – сделай полный отчёт и поезжай в тихий уголок. Отдохни, разберись со своими мыслями.
- Да? А хвост куда?
- Рыжего только с собой.
- Легко сказать…
- Для моего душевного спокойствия.
- А-а-а, для твоего, – Герман усмехнулся. – Они здесь вкусно готовят. Ты здесь часто бываешь?
- Нет. Неделю назад у Роберта здесь рождение справляли. Запомнил. Как видишь, пригодилось. Но нам пора.
- Да. Скоро папа Юра Диего привезёт. Пусть принесут счёт.
Серж сделал жест. Принесли счёт. Серж расплатился.
- Вызови сопровождение. Скорость нужна. И пусть обеспечат коридор. Рассвет скоро. Малыш рано встаёт. Успеть надо. – Герман тихо приказал. Серж кивнул. Тут же по связи выслал условный сигнал и координаты.  Гости не успели выпить стакан сока, когда в помещение вошёл командир патруля. Серж, сидевший напротив входа, сделал ему знак рукою, тот кивнул и вышел. Следом поднялись гости, поблагодарили за обед и вышли. Хозяин поспешил их проводить. Увидел, что при появлении второго гостя весь наряд полиции встал по стойке «смирно», как второй гость кивнул им головой, махнул рукой, сел на заднее сиденье, как развернулся на капоте флаг иерогосударя, как с места рванул кортеж. Тогда только и поняли, кто ужинал в кафе.

21-22 декабря 2017 года.

НЯНЮШКА
Вкрапление в текст
(После Перикула, вторая ночь на Музъем)
Герман проснулся около полуночи. Кожа неприятно саднила. Герман приподнялся. Сын и кот спали. Точнее – Пусейчик нёс дежурство лёжа. Герман посмотрел на своего шалуна. Тот слегка качнул хвостом: мол, шагай, отмокай, я пригляжу за твоим котёнком. Мужчина  потрепал любимца по голове, вздыбил шерсть, на что тот недовольно тихо мяргнул. Герман усмехнулся, встал, накинул халат и вышел за дверь. Он направился в моечный отдел, объединивший душ, ванную, бассейн, сауну, парилку, зону отдыха (бар, стойка, гостиная). Весь комплекс был сделан с размахом и вкусом. Команда правителей здесь отдыхала, как правило, в ночные часы, поэтому бар и буфет проверялись и, если была такая необходимость, пополнялась ежесуточно. И сейчас, когда Герман открыл дверцы пищевых блоков, запас напитков и еды отличного качества был полон. Он выставил на стол  несколько бутылок красного вина, фрукты, овощи, сыр, зелень. И посуду. Бокалы, тарелки. Все они были сделаны из сверхпрочного материала, но имели конфигурацию столовой посуду, которой сервировали государевы столы.  Открыл бутылку, налил вино в бокал, выпил. Затем через пульт управления задал температурный режим в помещениях и воды. Включил музыку. Вновь выпил бокал, поел фруктов, сбросил халат, взял полотенце из стопки и ушёл в сауну.
Он уже полчаса наслаждался теплом. По коже стекал пот. И с этим выделением покидали его тело усталость и вся космическая грязь, что скопилась в нём  за истёкшую командировку.  Хотя, он понимал, – началось всё намного ранее, в тот тёплый день на берегу могучего океана. Сейчас он чувствовал себя хреново. Архихреново. Непосильная усталость от физического и психического перенапряжения спудом легла на душевную боль. И было непонятно, чего хотелось больше: выть, как одинокому, раненому волку на луну или напиться – и забыться. Но последнее ум отвергал напрочь: решения не будет – время потеряется. Да и Машеньке требуется смена. «Надо просто быстро привести себя в норму»,  – подумал Герман, поднялся с лавки, на которой он вольно лежал, обмотал нижнюю часть тела полотенцем и направился к столу. Налил вино в бокал. Поднёс ко рту и замер – в помещение, с шутками вошли, нет, вплыли четыре леди. Их торсы обнимали полотенца; длинные, до ягодиц, волосы воздушными то струями, то волнами подчёркивали выпуклости фигур, указывая то на шеи, то талии, то груди, то животы… Герман захлебнулся, закашлялся. Девы замерли на сиги, хором вскрикнули, в прыжок очутились вокруг Германа, окружили, стали ударять по спине.
Эти удары, разные по силе, женскими кулаками и ладонями, постепенно приводили Германа в себя. Туман из головы уходил. Наконец кашель отпустил, и он осмотрел дев, так бесцеремонно нарушивших его уединение, прошёл к бару, достал ещё четыре фужера, поставил на стол, налил в них вино. В свой тоже. Поднял его, сказал:
- За вас, девы! – выпил залпом, налил вновь и снова выпил.
Молодки переглянусь, словно по команде, взяли бокалы. Выпили неспешно, по глотку. Потянулись к фруктам.
- Вы откуда, красавицы? Что-то я вас не видел ранее?
- Мы здесь только месяц, – ответила Параскева, чьи волосы были цвета спелого колоса. – Свита для принцессы Агафьи.
Герман кивнул. Он понял, кто перед ним. Некогда он подобную свиту из десяти инокинь из разных монастырей велел собрать для Нинно. Сёстры отлично исполнили своё служение. Да, папа; сообщал на «Астру», что девочка растёт и что он приказал восстановить кортеж из монахинь для сопровождения малышки. Впрочем, как и для её обучения, и для игр с нею в свободное время.
- И вас только четверо?
- Нет, как и раньше, десять. Наша служба, моя и этих сестёр, заканчивается поздно вечером. И нам здесь как-то тяжеловато, непривычно. Вот мы и приноровились на часок вечером ходить в душ или бассейн. Мы нарушили ваши, иерогосударь, планы?
- Я бы сказал, неожиданно внесли коррективы. Ладно, девочки, выпивка, закуска, там, – он указал на бар, – есть сладости. Я греться. Желаете – присоединяйтесь, – с этими словами опрокинул в себя очередной бокал вина и направился в сауну.
Инокини переглядывались и молчали. Но за ним никто не последовал.
- Девочки, давайте сначала в душ, в бассейне поплаваем, а затем видно будет, – сказала старшая из них по возрасту. Звали её сестра Нонна. Её статная, но в то же время сочная фигура, выдавала, что она рожала. Отличалась женщина сдержанностью и терпеливостью. От всего её тела источалось тепло. Грустное тепло. – Он только что вернулся из командировки. Возможно, желает побыть один. Отдохнуть.
С нею согласились, и каждая из четырёх предалась тем водным процедурам, которые пожелала. Но музыка, выпитое вино, фрукты и сладости постепенно, минутой за минутой, сделали своё коварное дело. Когда Герман в очередной раз вышел из сауны, выпил вина и спросил: « Кто-нибудь из вас умеет парить? У меня сильно зудит кожа. Видимо, буду линять», дева лет двадцати ответила утвердительно.
- Хорошо. Я там замочил веник. Наверное, уже настоялся. Между прочим, я не знаю ваших имён.
- Я, – откликнулась та, что согласилась парить, – сестра Сусанна. – Указывая на других подруг, произнесла их имена: – Сестра Нонна, сестра Параскева, сестра Юлиана.
- В вашей группе, я имею в виду все десять, есть кто-нибудь из прежнего состава?
- Есть одна. Сестра Анна. Она приставлена для несения ночной службы. Сейчас она на послушании. – Герман кивнул, вновь налил вино, выпил залпом. Женщины переглянулись. Он же наполнил другие фужеры. А Сусанна осмелилась продолжить: – Ваш отец-государь не пожелал восстановить полностью тот состав. Мол, вам… всё… напомнит. – При этих словах мужчина замер, его мускулы напряглись, затем просто взял бутылку и опрокинул её содержимое в свой рот.
- Ладно, девочки, проехали. Бери веник и пошли. Малыш рано просыпается. Только сильно не ударяй. Что-то с моей кожей не то.
Они удалились в парную. Через несколько минут сестра Нонна, наполнив стакан чистою водою, тоже проследовала в парную.
Герман на лавке лежал обнажённым. Сусанна манипулировала над ним, не прикасаясь к телу, обоими вениками. Была обнажена. В принципе, и верно: было очень жарко. Дыхание её тоже уже было прерывисто.
- Государь, попейте воды, – сказала Нонна, – и передохните. Здесь очень жарко. Сестре лучше тоже немного отдохнуть.
- Хорошо.
Сусанна передала веник Нонне, сама, прихватив простынь, вышла. Нонна посмотрела ей в след. Опустила веник  в таз. Сама взяла ковш, почерпнула воды из бадьи и вылила на спину мужчины. Затем присела на край скамьи, опустила руку на  его тело и осторожно повела по нему. Нежно и ласково. Мускулатура мужчины напряглась. И жар ударил в голову. Как случилось, что произошло в следующие минуты, ни один из них не понял. Секс, словом. Для обоих – знакомый и забытый ощущениями. Для обоих остановилось и время. Только трепетные, огнедышащие ощущения, разрывавшие оковы грубого, покрытого омертвевшей коркой тела. С каждым всполохом эмоций трещины углублялись, трескались. Душевная боль и сладостная нега смешались. Не было чувств стыда и вины, лишь страстная жажда освобождения от плена чёрных ночей, от бездны одинокости: сначала всосала их семейную жизнь, теперь командовала каждым нынешним вдохом, отслеживала  каждый повседневный шаг. И сейчас два ороговевших тела слились, слиплись – боль, яростная и безжалостная, волнение, уносившее за небеса, разбивали панцирь и сбрасывали его куски, кусищи и кусочки. Дышать только стало несколько трудно. Требовался перерыв.
Они оторвались друг от друга. С сожалением. С жаждой повторной страсти во взглядах.
- Ты была замужем? – спросил Герман. И страх ответа сразу перехватил горло.
- Да. Муж и двое наших сыновей погибли. Вместе. И сразу. Авария. Я в то время доченьку вынашивала. Тут же сбросила. Извини.
- За что?
- Горе своё на тебя сбросила. Тобой воспользовалась. Господи, как полегчало-то. Извини.
- Извиняться мне, сестра Нонна, надо. Соблазнил я тебя. Сбросил с обета. Извини. Но мне тоже как-то стало легче. После моей Нинно… – он не договорил, сглотнул отсутствовавшую слюну. – Извини.
- Но как же та… с Перикула… как её… госпожа Тэсла? Извини за вопрос. Не надо было.
- Надо. Хотя бы для того – чтобы перед собой честным быть. Я устал. Она напугана. Вот и срослось. Два одиночества сбежались. С первого раза она залетела. Давно у меня никого не было, и я потерял над собой контроль. Расслабился. А на той планете её да ещё со своим ребёнком не оставишь. Глупость, конечно. Но так вышло.
- Ты её… не любишь.
Герман отрицательно покачал головой. Помолчал и добавил:
- Но уважаю. Умная. Понятливая. Хотя тоже, по-своему, очень несчастная. Извини. Слишком много слов.
- На всё воля Божья. И для меня. И для – вас. Для – всех. Слава  Тебе, Господи. У меня день сегодня такой. Ты мне жизнь вернул. Или – к жизни.
- Не понял.  Извини. Как понять: «У меня день сегодня такой»?
- Сегодня семь лет, как… моих… не стало рядом. Извини.
Слова женщины, словно студёной водой, окатили мужчину. Он поднялся. Облился водой. Подготовил воду для женщины. Она тоже облилась. И подняла глаза на мужчину. Тот внимательно её рассматривал, осматривал, всматривался.
Сестры заметили, что Нонна задерживается за закрытыми дверями парной, но войти, как она, ни у одной смелости не хватило. Поэтому они то угощались за столом, то грелись в сауне, то плавали в бассейне. Когда странная пара вышла из парной и проследовала вместе в душ, переглянулись, но каждая из сестёр продолжила заниматься своим делом. Те же приняли душ и подошли к столу. Тишина. Только музыка. Недолго посидели за столом, причём Герман не столько кушал, сколько пил вино. Наливал и невольным собутыльницам. Те не отказывались. Возможно, от страха. Что-то было в глазах, взгляде иерогосударя устрашающее. Затем мужчина резко поднялся, настойчивым взглядом, подтверждённый движением,  потребовал Нонне последовать за ним в моечное помещение. Женщине не потребовалось повторять. Видимо, вино ударило в голову.
Оба удалились в моечную. И как только за ними закрылась дверь – бросились в объятия друг друга, без лишних слов перейдя к сексу. И панцирь раскалывался на более мелкие части, которые отлетали, растворяясь в пустоте безвременья.

Х Х Х

Омар проснулся. Папочки рядом нет. Только рыжее чудовище, которое тут же приблизило свою морду к его лицу.
- Я хочу к папочке, – проговорил мальчик.
- Он пошёл в сауну. Отмывается после командировки, – доложил кот. – Спи.
- Нет. Я пойду сам.
Видимо, ответ удовлетворил животное. Он спрыгнул с кровати, направился, повиливая задом, к двери. Малыш за ним. В ночной рубахе.
Они вошли в водную зону отдыха. Три молодые женщины сидели около стола и что-то ели. Омар  подошёл к ним. Папочки не было.
- Где мой папочка? – громко спросил мальчик.
Так громко, что любовников мгновенно отрезвило. Они остановились, разделились. Он быстро омылся, накинул на себя простынь и вышел.
Сусанна сразу указала пальцем на появившегося мужчину. Мальчик оглянулся – и увидел, как из-за спины папочки выходила женщина. Она, как и папочка, была завёрнута в белую простыню. Хотя она и более пышная телом, но смогла с грацией лани обойти папочку, устремилась к мальчику, наклонилась, подхватила Омара на руки, прижала к себе, начала целовать и лицо, и волосы. И приговаривать: «Сыночек мой, маленький мой». Сначала мальчик оторопел, затем на секунды отстранился, осмотрел незнакомую для него женщину.
Она была странная. Почему-то плакала. И почему-то его, Омара, целовала. И папочка стоял рядом, на его лице было изумление, но он не протестовал против такого обращения чужой женщины с ним, его сыном. И от этой женщины веяло каким-то таинственным, сакральным теплом. Это огромная теплота поглощала мальчика, разворачивая в нём внутреннюю благодать. И тишину, которая изливалась ответной благодарностью Всевышнему и благословением всему сущему.
Наконец мальчик раскрыл руки, обнял женщину за шею и прошептал:
- Нянюшка.
- Да, сыночек, я всегда буду с тобою, – также тихо ответила сестра Нонна.
Кот меж тем занял место под кондиционером и потребовал подать ему угощения. Герман исполнил его просьбу. Заодно выставил на стол дополнительные кушанья и бутылки с красным вином. Откупорил. Разлил по фужерам. Мальчик за это время высвободился с рук обретённой им нянюшки, начал бегать по помещению. Заглянул во все комнаты, прыгнул в бассейн, чем перепугал всех женщин, проплыл под водою. Сёстры со смехом смогли вытащить его из воды.
- Омар, хватит бегать. Устанешь. Тебе пора покушать, – сказал Герман. – Иди ко мне.
Мальчик тут же направился к нему. Протянул к нему руки. Тот взял, но вдруг вскрикнул и разжал свои руки. Тело мальчика стало падать, но его перехватила сестра Нонна. Она прижала к себе мальчика и спросила у государя:
- Что с вами?
- Кожа. Видимо, слезает. Покормите ребёнка. Я в сауну, – ответил тот. Залпом выпил вино, взял бутылку вина и с нею удалился.
Когда он скинул с себя простыню, часть кожи широкой лентою отделилась от тела. На оголённом месте стали появляться выделения, более похожие на гной. Герман выпил содержимое бутылки. Затем провёл по животу, груди. И там тоже кожа сползала. Пластами. Вздохнул. Постелил чистое полотнище на скамью. Сел.
А в столовой части моечной дела были не менее чудные. Нонна, перехватив мальчика, прижала его к себе. Села, удержав малыша на коленях. Видимо, от испуга сильно прижала. Из её грудей обильно выделилась жидкость. Ткань, которая закрывала грудь и живот, быстро пропиталась. Женщина осмотрела себя. Из её грудей стало выделяться молоко. Все были удивлены.
- Господи, – проговорила она, – что происходит? Хотя… Малыш, хочешь кушать? – Омар кивнул. – Давай, я тебе покормлю. Лучшее лекарство – грудное молоко. Я своих деток им лечила. И глазки, и носик. Садись поудобнее, бери сосок в рот и соси, – и Омар начал сосать. Когда мальчик наелся, сестра Нонна передала мальчика  другим женщинам, а сама прошла в сауну.
То, что она увидела, её устрашило. Но преодолев себя, она поднялась по ступеням, подошла, спросила:
- Что это за язвы?
- Перикульская грязь выходит.
- А как же защитные костюмы?
- Я не носил его. Моему телу это не надо. Другие были обязаны.
- Как тебе я могу помочь?
- Не знаю. Я впервые с этим сталкиваюсь. Принеси мне вина и чистые простыни. Грязную – в отдельную корзину. Наместник разберётся сама.
Сестра Нонна, взяв использованную, вышла из сауны. Подошла к корзине. Открыла её и осторожно опустила в неё материал.
- Что с папочкой? – спросил её Омар.
- Шалопай он порядочный, – ответила сестра Нонна и встретила вопросительно-удивлённые взгляды и мальчика, и сестёр. Пришлось пояснить: – Кожа с него сходит. Сказал, что там находился без защитного костюма.
- Я – к нему, – сказал мальчик и побежал к двери сауны.
- Нет, малыш, стой. Он не разрешил входить. Я сама ему всё отнесу. Сёстры, вы мальчика чем-нибудь займите, – и, взяв вино и простыни, ушла в сауну.
А с Германа сползала кожа, и он покрывался язвами. Войдя, Нонна первым делом уменьшила жар. Затем приблизилась к мужчине. Заставила встать. Скинула с себя полотно, сложила пополам и положила на лавку так, что часть ткани, промоченной молоком, оказалось сверху.
- Ложитесь, – приказала. – Ложитесь. Это следы от грудного молока. Выделения начались из сосков. Оно целебное. Ложитесь. Я вашу спину оболью молоком. Лежите, – Герман послушался, а она  начала своё лечение.
Странно, но раны стали затягиваться. Тогда женщина попросила  мужчину лечь на спину. У её лечения стал проявляться побочный эффект: мужчина возбуждался. Потерпев некоторое время, Герман грубо усадил знахарку на себя и проговорил со смехом:
- Совместим приятное с полезным.
И время понеслось… Точнее, оба унеслись в поднебесную ширь.

Х Х Х

Елизавета с Анастасией Петровной утром вошли в покои Германа-Радимира. Никого. Даже настырного и ленивого кота.
- Где он может быть?
- С утра? Я бы была в ванной или сауне. Вряд ли он поведёт ослабленного мальчика в оранжерею или теплицу.
- Хорошо. Спустимся.
И они пошли в выбранном направлении. И что увидели? Полуобнажённых трёх девиц, в которых они узнали монахинь из свиты принцессы, играющих с Омаром. Кота, лежащего с комфортом под кондиционером, и водившего в воздухе лапами в такт музыки.
- Где иерогосударь? – строго спросила бабушка-государыня.
Игры мгновенно прекратились. Монахини присмирели. Омар подбежал к бабушке. Она его спросила:
- Где папочка?
Мальчик указал на дверь сауны. И сказал:
- С папочки кожа слезает. Нянюшка там с ним. Входить папочка не разрешил.
Тишина. Угрожающая тишина.  Но – странное дело – дверь из сауны открылась. Сначала, с головы до ног укутанный в полотно, вышел Герман. Светится, как солнце в полдень. За ним – женщина. Тоже – как полная луна. Увидев мать-государыню, Герман остановился. Секунда – и проговорил:
- С добрым утром, мама;. Это – сестра Нонна. Она помогает мне залечивать раны.
Кот мгновенно соскочил со своего лежбища, в прыжок оказался около ног хозяина, сел и уставился на него, прошипев:
- И как это она залечивает раны? И в какой части тела эти раны находятся?
Герман на него посмотрел и просто сбросил полотно. Женщины вскрикнули: оголённое мужское тело, тело атлета. Хотя и в неприятных для глаза ранах.  Анастасия Петровна возмутилась:
- Ваше величество, что вы себе позволяете?
- Я?  Ничего. Просто слезает кожа после космического загара. И лучше бы какой-нибудь регенерирующий крем. Сестра Нонна, подайте мне другое полотно. Это – на утилизацию.
Сестра Нонна выполнила приказ, но при этом с такой нежностью, с такой осторожностью опускала свежее полотно на плечи мужчины, что свидетели залюбовались. Интрига – и никакой конспирации.
- Мама;, – продолжил непутёвый старший сын, – пусть Серж слетает за кремом. И привезёт оттуда вино. Я на самом деле испытываю сильную боль. Пожалуйста, сюда – вино и еду. Вино – для меня. Еду – для дам. Сестры, вы занимаетесь с принцем.

Х Х Х

- Ники, – Серж звонил мальчику, старшему сыну наместника и регента, – меня посылают на юг за регенерирующим  змеиным кремом. Ты со мной?
- Да.
- Тогда я сейчас за тобою залетаю и – в путь. С собою панаму, чёрные очки.
Через три часа они уже сидели за столом директора змеиной фирмы. Серж получал последние инструкции от Германа:
- И пусть Ники отследит состав крема. Если тварь ушла мирно – берёте. Если там остались  шлейфы тех, кто ушёл… обиженным, крем или не брать, или Ники должен его очистить.
Серж: «Ники? Очистить?».
- Да. Ты не ослышался. Он – старший сын наместника, и любой шлейф уловить сможет. И убрать его.
Серж: «Да, государь».
Закончив разговор, обратился к мальчику, с наслаждением кушавшему местное мороженое и запивавшего его соком из местных фруктов:
- Желание иерогосударя понял? – Мальчик кивнул. – Действуй, малыш.
- Легко. Но при условии.
- Шантажист.
- О! Нет! Извлекающий выгоду! Итак, мои условия: общее фото. Я и все змеи, которые обитают в питомнике.
- А как их собрать-то? Как? Технически.
- Легко! Я им шепну время и место. Главное, открыть клетки. И чтобы морда каждой была чётко видна. Это тебе, дядя Серж.
- Для чего?
- Хочу узнать у дяди, эта его Тэсла на какую из наших похожа.
- С огнём играешь?
- Нет, обыкновенное любопытство.
- Твоему дяди его любопытство сейчас дорого обходится. Мало того, что облезает, так и язвы неизвестной этимологии прихватизировал.
- Это – не язвы. Это обнажается суть его новой пассии.
- Хорошо, что тебя сейчас ни отец, ни мать не слышит. Выпороли бы.
- Дядя Серж, спроси любую птаху, она тебе скажет то же самое. Только, возможно, или заковыристее, или обтекаемо, или хитроумно дипломатично. Но всё будет сводиться к одному: какого лешия он сюда тянет инопланетянку? Ещё и на трон посадить метит? Он – музъемец. Для инопланетного содружества – она сойдёт. Не тупая, коль дядя на неё запал. Дядя Серж, ты и сам так думаешь.
- Да, Ники, думаю. Но мы должны уважать желание или выбор иерогосударя.
- Мы и уважаем. Но не понимаем. Ну, умерла мама братика. Но государыня-то наша музъемка.  Да и братик очень расстроился.
- С чего ты взял?
- А заболел-то он так с чего?  Услышал новость – и сразу бултых с ног. Так будет у меня фото с земноводными?
- Будет, злодей. Даже – злодеюще.
Фото получилось. В центре – улыбавшийся Ники, вокруг змеи всех раскрасок, толщины, длины. Серж сразу переслал его на «Астру» и регенту: пусть полюбуются проделками своего принца.

Х Х Х

Омар весь день провёл с папочкой. Точнее – с женщинами, которые так удачно познакомились с его папочкой ночью. Конечно, папочка основное время провёл или в сауне, или в парилке, или в моечной. Сопровождала его чаще нянюшка. Когда она не могла: отдыхала после жары, кормила, играла, убаюкивала Омара – с папочкой были другие дамы. Они, как правило, ходили по двое.
В этот раз на запасной скамье сидела сестра Сусанна. Она была грустна.
- Сестра, что так приуныла? – спросила Нонна.
- Грустно как-то. Завидую, видимо, тебе, сестра. И замужем побыла, и деток родила. А я что видела? Лишний рот в родительском доме. В пятнадцать уже в монастырь отдали. Кастрюли, грабли да молитва.
- У тебя чудесный голос. Спой лучше.
- Не поётся, сестра, а стоны, причитания – кому они здесь нужны? Он в язвах весь, боль страшная – а молчит.
- Сестра, он свою боль сейчас другим снимает. Вином, к примеру.
- От вина только пот да тоска. Всю душу разъела.
- С тобой, что ли, Серж не говорил?
- Говорил. У него же инструкция. Только мы все этой ночью свою границу перешли.
- Смирись, сестра, и служи. Он ведь не зря около своей возлюбленной отделение монахинь собрал. Мы для него – последний оплот на нашей планете. Крайний патруль.
- Что бы ты сделала на моём месте?
- Я, сестра, могу сделать только на своём. И тебе, извини, не советчик. Ответь себе честно, что ты хочешь? Или чему ты завидуешь?
Омар сидел на коленях нянюшки и внимательно следил за разговором, хотя вроде бы что-то рисовал.
- Твоим глазам после того, как с ним одна побудешь. В темноте светятся. Извини, сестра, можно спросить?
- Да. Хотя я предчувствую твой вопрос. Отвечаю: «Да». Так получилось. И я рада этому. Я жизнь в себе почувствовала. Краски увидела, запахи почувствовала. Если желаешь испытать сладость – иди. Он сильный. Ему молодую, ядрёную надо. Сейчас сестры выйдут – и иди. Только там рот свой закрывай.
- Ты… не заревнуешь?
- Ревновать его только наместник имеет право. Она за своим братом бдит. Сестры выходят. Иди, сестра, если готова сию чашу испить.
Сестра Сусанна встала. Посмотрела на сестру Нонну, принца Омара, наблюдавшего за ней искоса, оградила себя оберегом и направилась в сауну. Когда за ней закрылась дверь, в помещении резко похолодало, что сёстры поёжились и стали искать тёплые халаты, Омар произнёс:
- Нянюшка, я хочу тебе подарочек сделать.
- Да у меня уже есть подарок сегодня. И он самый дорогой. Это – ты да твой папочка.
- Он маленький. Почти незаметный и невесомый. Если уйдёшь – даже в монастыре его сможешь носить.
- Что это за чудо?
- Дай мне твою правую руку, – сестра Нонна протянула руку, и  мальчик обмотал красную шерстяную  нить три раза вокруг её запястья. Поинтересовался: – Нравится?
- Очень красивый браслет, – с улыбкой ответила женщина: – Благодарю, сынок. Такого мне ещё никто не дарил.
- Такой – единственный на всей планете. Хотя – подобный папочка подарил своей  Машеньке.
В помещении тем временем температура восстановилась. Две сестры, закончившие дежурство, приняли душ, затем привели в порядок душевые, парную, маленький бассейн, в котором обычно была холодная вода,  и окунались в неё после сауны, и вновь приняли душ. Только присели к столу, чтобы выпить по стакану сока, как дверь сауны открылась. Герман отнёс женщину в душ, вымыл её, затем завернул в чистое полотно, отнёс на кушетку. Подошёл к столу, выпил бокал красного вина, сказал, что сюда бежит Ники, ушёл к бассейну и с размаху нырнул в хладную водицу.
Ники  и в правду вбежал через несколько минут. В руках у него был небольшая коробочка. Влетел и заорал:
- Братик! Братик! Я тебе гостинец привёз! И нас пригласили! Я сказал, что мы приедем, когда ты поправишься! Я на таких слониках катался! Там такие цветы растут!
Омар тоже сполз с колен нянюшки и побежал к  нему навстречу. Братишки обнялись. Как взрослые. Ники поставил коробочку на стол. Развязал. Там – аппетитные заморские фрукты.
- Ух ты! – произнёс с восхищением Омар и потянулся к фрукту, но сестра Нонна строго сказала:
- Сначала я его вымою!
Ники возмутился:
- Я его мыл!
- А что ты ещё делал? – строго спросила странная женщина, замотанная в простыню.
- Я? Много чего. Понюхал, поел, покатался, искупался.
- В чём или где?
- В океане, конечно!
- Океанов здесь поблизости не водится! Марш! Раздеваться и в парилку!
- Я? Вы кто?
- Это моя нянюшка, – скромно ответил Омар. – Точно, пошли в парилку.
- Почему?
- Папочка теперь болеет.
- Как?
- Кожа сходит.
- Это всё его шуры-муры с новенькой.
- А, ну, разговорчики! – строго оборвала диалог мальчиков сестра Нонна. – Что язык распустили? Кому сказала? В парилку! – Вид  женщины был грозным, да ещё она подшлёпнула по очереди обоих говорунов, развернула в сторону парной и подтолкнула. И пошла за ними следом.
Серж, входивший с ящиком вина в помещение, видел только последнюю сцену. Удивился. Но промолчал. Прошёл вовнутрь помещения, поставил ящик на скамью, выставил несколько бутылок. Спросил:
- Где государь?
Сёстры молча указали в сторону бассейна, разом выбросив руки.
Серж прошёл туда. Перед его глазами предстала… чёрная с зелёно-масляными разводами вода.
- Герман! Вон из бассейна! – крикнул, сам бросился к кранам с водою, под которыми стояли вёдра с чистою водою.
Герман появился над водою.
- Быстро! Вставай на край. Крепче держись! – и облил его водою. Накинул простыню. – Быстро в душ!
Мужчины прошли в душ. Серж учинил допрос:
- Ты, что, в дерьме плаваешь?
- Да я только вошёл.
- А из чего выходил, видел?
- Но такого не было! Только кожа сходила.
- Тогда что-то ещё другое выходит. Вспоминай, где был. Без комбинезона ходил?
- Да.
- Всё смыл? Дай осмотрю. Что это? Похоже на гнойник. Или нет. Так у тебя эта дрянь по всему телу. Дай посмотрю голову. И в волосах. Так. Все волосы сбриваем. Молчи! Ни слова! Новые вырастут. – Серж выскочил из душа, подбежал к встроенной полке, взял инструмент, мешок. Обернулся к оторопевшим женщинам и приказал: – Всю водку, спирт, коньяк в таз! Бросьте в жидкость несколько полотенец! Широких и узких! – Вернулся  в душевую кабинку. Рявкнул: – Так! Молчать!
- Да меня мать родная сейчас не узнает.
- Тебя и так никто не видит. А наместник потерпит.
Серж безжалостно сбривал роскошные волосы Германа и всё, что было на его теле, складывая их в отдельный мешок, и крепко завязал его. Ещё раз окатил раненого тёплым душем. Вышел. Женщины уже подготовили таз с замоченными полотенцами. Он взял его и бросил им через плечо:
- Там, в шкафу, мешки для утилизации. Все тряпки: и его, и ваши, и детей – в мешки. На сжигание. Быстро! Да! Ещё! – он резко поставил таз на стол, в один шаг оказался около пульта управления помещением, включил герметизацию сверху площади бассейна и его многоступенчатое обеззараживание. Вернулся, взял таз и поспешил в кабинку. Вновь прозвучал его голос: – Вставай на полотенца! Будет больно. Молчать! Кивни головой, если понял. – Герман кивнул. Серж начал обматывать части тела мужчины смочёнными в спиртном полотенцами. Когда было всё закончено,  сверху набросил на мумию ещё одну простыню и помог ей дойти до стола. Усадил. Затем, выложив свои документы и оружие из карманов комбинезона и закрыв их в одном из встроенных ящиках, прихватил чистый халат и мешок для утилизации, ушёл в парилку.
Мальчики уже вымылись и выходили. Розовые, пухленькие. За ними шествовала мадонна. Сочная ягода. Серж сказал ей:
- Государь болен. Мальчиков к нему не подпускайте. В бокал налейте вино, дайте трубочку. Я ему всё лицо забинтовал. Я быстро. Попарюсь. Окачусь и выйду. Минут десять.
Сестра Нонна кивнула.
Выйдя из парилки, она увидела весьма странную картину. Испуганных сестёр Параскеву и Юлиану, сидящую фигуру под белой простынёю, плотно закрытую поверхность бассейна. Фигура подала голос, и он принадлежал государю:
- Я приказал своим силам всё здесь очистить. Омар, если моё здоровье не позволит служить, в следующий раз вместе с наместником будешь ты. Наместник  слаба.
- Да, государь, – ровно и спокойно ответил мальчик.
- Где служить? С кем? – переспросила сестра Нонна. – Это ещё маленький мальчик!
- При чём здесь его музъемский возраст, – последовал ответ мумии. – Только для Ники он важен.
- А почему мама слаба? – испуганно спросил Ники.
- Она здорова, мой мальчик, но беременна, – вновь произнесла мумия.
- Братик, ты слышал? У меня появится ещё другой брат. Я богатый на братьев, – глаза Ники стали хитрыми-прехитрыми.
Омар склонил голову на бок, как-то загадочно улыбнулся.
В белом халате вышел Серж. Спросил у мумии:
- Ты как?
- Нормально. Может быть, лучше залить в ванную разведенный спирт и мне там полежать?
- Хорошая мысль. Но, возможно, прямо в этих тряпках. Молодую кожу не сожжёт.
- Ладно, давай так поступим. Омара с сестрою Нонною и Пусею, конечно, провожаешь в мои покои. Разбуди сестру Сусанну. Она, сестры Параскева и Юлиана идут с Ники и охраняют его в покоях регента до приезда родителей. После окончания ими службы сестру Сусанну возвратишь в её монастырь. Действуй.
- Да, государь. А ты чем займёшься?
- Я предамся миросозерцанию. Медитировать буду. Карнавальный костюм как раз в тему.
- Хорошо. Я беру свои вещи и провожаю всех по их местам.
- Я рад. Быстро соображаешь и лишних вопросов не задаешь.
- Хотя! Момент! Я не успел вам показать фото племянника среди ваших подданных, – с этими словами Серж достал свою технику, нашёл требуемое фото и показал Герману. Ники и змеи. И все с улыбками.
- Ники, что это значит? – спросил государь.
- Хотел узнать, на кого из наших пресмыкающих похожа госпожа Тэсла. Первое же её фото, доставленное на Музъем, – это красная змея с треугольной головой и слишком большим ртом.
- Мило, дорогой племянник. Вообще-то, это её комбинезон для выполнения боевых операций. А выглядит она совсем по-другому. Они очень похожи с Диего. Познакомитесь – поймёте. Всё! Всем – спокойной ночи!
Толпа удалилась.

Герман остался один. Да, влип. По полной. Вновь дал повод Первейшему посмеяться. Интересно, какую он мелодию на своей альтовой скрипочке выведет?

Ближе были покои государя. Поэтому Пуся галантно попрощался с дядей Сержем, проследил, чтобы котёнок со своей кормилицей вошли в комнату, и закрыл дверь. Всё! Пора ему тоже немного отдохнуть. Цветы! Где ваша колыбельная? Сестра Нонна поступила по-другому. Она уложила уставшего мальчика, рядом раскомандовавшегося  кота и начала петь свою колыбельную. Свою, которую давным-давно пела своим сыновьям.
Ники же  Серж внёс в комнату сонным. Стоило только уйти Омару, как мальчик буквально свалился с ног. Уснул. И было от чего!  Серж осторожно положил его сбоку на кровать родителей, укрыл одеялом и приказал насельницам глаз с мальца не спускать. Вышел.
Юрий и Мария вернулись за полночь. Первой вошла Мария и увидела целых трёх полуобнажённых дам в своей спальне. Задохнулась на вздохе. В это время в бреду начал метаться Ники. Юрий обогнул замерзшую жену, в скачок очутился рядом с сыном. Опустил руку на лоб. Горячущий. Он поднял вопросительный взгляд на Марию, но его оттолкнула полуголая женщина с длинными рыжими волосами. Она резко взяла мальчика на руки и стала убаюкивать. Оба родителя оторопели. Только тогда, когда дыхание малыша стабилизировалось, Юрий осторожно взял сына с рук незнакомки и отнёс в его кровать. Уложил, поцеловал. Вернулся на свою половину.
- Вы кто? – спросил он у женщин.
- Мы из свиты принцессы. Я – сестра Сусанна, – сказала рыжеволосая. – Извините.
- Сестра Параскева, – сказала те, у которой волосы спелого колоса. – Извините.
- Сестра Юлиана, – сказала третья, чёрная, как южная ночь. – Извините.
- Что вы здесь делаете?
- Государь приказал присмотреть за вашим сыном до вашего приезда, – сообщила рыжеволосая.
- А где сам государь?
- Он остался в сауне. Серж его забинтовал. Всего.
- В сауне? А кто с Омаром? Кроме кота.
- Сестра Нонна.
- Хорошо. Все свободны. Спокойной ночи. Мария, ты ложись.
- Нет. Сначала к Омару, затем – в сауну, – ответила наместник. – Надо самим разобраться.
- А мальчик? Столько впечатлений за день. Психику не сломаем?
- Пять минут.
Юрий покачал головой, но вслед за женой вышел из покоев, и супруги скорым шагом направились к покоям Германа.
Там их ждала странная семейная идиллия.  На постели Германа спал Омар, рядом с ним, с боку, прикорнула молодая женщина с полными грудями. Она нежно прижимала мальчика к себе. На запястье её правой руки в три раза была обернута красная нитка. Мария занесла над «браслетом» свою руку. «Браслет» засверкал золотом и драгоценными камнями.
- Кто это? – спросил Юрий.
- Пассия брата.
- Не понял.
- Любовники они. Спроси сам. Она просыпается.
Женщина и в самом деле просыпалась. И проснулась, увидев регента и наместника.
- Извините, – проговорила женщина. – Государь попросил присмотреть за сыном. Извините. А где Пуся?
- Спит в своей комнате, – наместник указала на смежную, женскую половину. – А что с государем?
- С него стала сходить кожа. Как после солнечного ожога. А затем Серж с чего-то обернул его проспиртованными полотенцами. Я не знаю. Я мыла мальчиков.
- Мальчиков? И Ники?
- Но он ведь куда-то летал с Сержем. Там где-то купался. Так лучше, госпожа.
- И он вас послушался?
- А куда он денется? Шлёпнула один раз, правда. А так мальчик шустрый. Сообразительный. Даже смелый. Чересчур смелый.
- А эта красная нить у вас откуда? – наместник пальце осторожно указала на «браслет».
- Эта? Чудная вещица. Малыш повязал. Сказал, что от него маленький подарок.
- Хороший подарок.
- Госпожа, он же ещё маленький. И, извините, я не согласна с тем, что государь приказал.
- Что он приказал и кому?
- Сыну. Что, если сам государь не сможет поправиться, то на вашу службу обязать поехать принц. Он же ещё маленький.
Супруги переглянулись. Юрий ответил:
- Сестра, всё будет хорошо. А вы, пожалуйста, присматривайте пока за мальчиком. Дорогая, – обратился к жене, – пошли.
Они вышли. Сестра Нонна поправила на мальчике одеяло и легла рядом.

Сержа же что-то подняло. Он посмотрел на часы. Два часа ночи. Встал. Оделся. Направился в комнату, в которой пребывали женщины из свиты принцессы. Сестра Сусанна была готова к отъезду. Другие с нею тоже успели попрощаться. Увидев Сержа, сестра Сусанна спокойно вышла за дверь. Они спустились в гараж, где стоял аэролёт механика. Сусанна взошла на борт. Аппарат взмыл.
Через полчаса аэролёт плавно опустился около монастыря. Странно, отметил Серж, ранний час, а весь монастырь выстроился и встречают… Кого? Сусанну, что ли?
Он посмотрел на монахиню. Она сильно изменилась за последний час-два. Заострился нос, кожа стала прозрачной. Женщина тоже смотрела на него. Затем молча сошла по трапу на землю. Оглянулась и сказала:
- Благодарю вас, господин. Вы дали мне шанс познать красоту жизни. Прощайте, – и пошла к ровному строю сестёр. Остановилась. Поклонилась всем в землю. Те расступились. Серж увидел открытый гроб. Сусанна подошла, легла в него, сложила, как требует закон, руки, закрыла глаза – и испустила дух. Сёстры закрыли домовину крышкой. Подняли и понесли в храм. Серж стоял, как вкопанный. Многое видел – но такое… И что ждёт других сестёр?

Юрий и Мария спешили в сауну. Когда они вошли, увидели чистое помещение, услышали звучание музыки и лысого Германа, сидящего за барной стойкой и через трубочку посасывающего вино из большого бокала.
- Что всё это значит? – спросил Юрий.
- Серж организовал жёсткую атаку на инопланетную инфекцию. Мне только пришлось чуть-чуть здесь прибраться.
- И долго ты собираешься болеть?
- Пока волосы не отрастут.
- Точное время. И что ты сейчас собираешься делать?
- В сауне погреться. Может быть, составите компанию?
- Хорошо. Провожу Марию и приду.
- Ага, – прошептал в след им Герман, – а я сейчас приглашу невестушек. Одному мне, что ли, скалиться с вашим кумом.
Но задуманное не получилось. И причина тому: Мария, которая категорически приказала мужу лечь спать. Завтра, то есть уже сегодня у него вылет на симпозиум да и она сама очень измотана. Так что даже не знает, кто будет охранять регента.
Тревога сестры смогла всё-таки пробиться к терявшему свою суть телу и всему, что придано ему, Герману. Тот подумал: «Верно. Раскис, как прокисший кисель».
Мумия встала, дошла до пульта управления зоной отдыха, сделала отбой гемертизации площади малого бассейна и направилась к нему. В водоёме была чистейшая вода, отражавшаяся блеском то на гребне волны, то на стенах. Фигура мумии подпрыгнула вверх, зависла над центром водной глади и медленно опустилась под воду. Вдруг изнутри её  вспышка света и огня – все полотняные путы разорвались, их лоскуты разлетелись по окружности и сгорели в пламени. Да-да, под водой горели в ярчайшем пламени. Сама же человеческая фигура приняла позу лотоса и замерла в воде, посередине, между дном водоёма и поверхностью. Везде погас свет. Полная темнота. Только странное волнообразное свечение, словно полярное сияние, вокруг водоёма, в котором пребывал мужчина.

Омар проснулся, как всегда – до появления на горизонте первого луча света. Осмотрелся. Нянюшка спала рядом с ним. Кота не было. Тихо встал, прошёл в комнату мамочки. Цветы тихо поприветствовали юного хозяина. Омар ответил им улыбкой. Посмотрел на кровать. Пуся разлегся во всю её ширь и похрапывал. «Умаялся», – улыбнулся мальчик. Подошёл. Погладил. И возвратился в папочкину комнату. Разбудил нянюшку.
- Зорюшка ты моя, – проговорила сестра Нонна, – ты так всегда встаёшь?
- Папочка за ночь устаёт, и моё время приходит ему помогать.
- А как он сейчас себя чувствует? – женщина была удивлена ответу малыша. Её просто стало разбирать любопытство.
- Он освободился от державших его оков. Провёл изначальное  служение на планете. Мне надо к нему идти, нянюшка. Пошли. И по пути тех двух сестёр возьмём.
- Сыночек, я, конечно, не понимаю, о чём ты говоришь. Но сделаю по твоему слову, – сестра Нонна быстро встала, привела себя в порядок и, взяв мальчика за руку, вышла из покоев государя.
Сначала они прошли в комнату, в которой проживали сестры, призванные для служения принцессе. Вошли. Ни одна из них не спала. Все стояли коленопреклонно на молитве. Увидев вошедших, встали. Молча поклонились.
- Здравствуйте, сестры. Мальчик просит, чтобы сестра Параскева и сестра Юлиана следовали с ним. Поспешайте, сёстры. Прошу вас. Подождём вас в коридоре, – сказала сестра  Нонна и вместе с Омаром вышла.
Две сестры же вышли перед оставшимися, поклонились им в землю, приготовили себя к водным процедурам и вышли.
Вся компанию прошло в зону отдыха. И, войдя в помещение, не узнали его. Всё блестело иным блеском. Музыка лилась со стен, и она была такая знакомая, и такая чудесная, такая дивная, но совершенно не планетная, не земная. На столе на скатерти, шитой золотой и серебряной нитью, стоял золотой поднос. На нём – кувшин дивной работы, тоже золотой. Рядом не менее изумительной работы чаша. Точнее две. Одна – большая, другая – половина высоты первой.
Омар высвободил свою руку из нянюшкиной и побежал во вглубь помещения. Ранее эта часть была наглухо закрыта, и сёстры даже не знали о существовании прохода. Поэтому переглянулись и последовали за проводником.
И вошли в огромную комнату, три четверти которой занимал глубокий бассейн. Причём – с вышкою. Остальную часть – лежаки, низкие столики. Молодой красавец плавал в бассейне. Омар же, спрыгнув на воду, бежал по ней к нему с радостным смехом. Его голос, звучавший огромным хором колокольчиков, гармонично вливался в музыку стен, музыку грёз и мечтаний.
Омар прыгнул отцу в руки. Оба засмеялись, завертелись в воде. Когда оба успокоились, Герман крикнул дамам, стоявшим на краю бассейна:
- Что вы ждёте? Прыгайте и плывите. Такой водой вы вряд ли где ещё омоетесь.
Сестры одна за другой сбросили халаты, прыгнули в воду и поплыли. Нонна первой приблизилась к отцу  с сыном, как-то по-бабьи, по-женски обняла обоих. Умудрилась, с эмоций-то, даже расцеловать.
- Нянюшка, почему ты плачешь? Всё же хорошо, – проговорил Омар.
- Женщины, порою, слишком много плачут. И по поводу, и без повода, – ответила та, прижала мальчика к себе. До дна было глубоко, и она просто опасалась за силы ребёнка. При этом подтолкнула мужчину к другим женщинам: – А ты плыви да поиграй с русалками. Застоишься, заскучаешь.
Герман хитро на неё посмотрел, сделал под водою вираж и ушёл в сторону подплывавших сестёр. Сколько там началось смеха и визга… Омар наблюдал за всем. Сестра Нонна перехватила его взгляд и сказала:
- Ничего ни с папочкой, ни с сёстрами не случится. Погоняются друг за другом, пообнимаются. Им на потеху. Ему в радость. Слишком много и долго он горе в себе держал, что гнить начал. Пусть резвятся, а нам с тобою пора на берег. Ты уже весь дрожишь. Замёрз? – с этими словами сестра Нонна подхватила Омара, быстро подплыла к барьеру, вышла сама и вытащила малыша из воды, завернула в одеяло, каким-то образом очутившемуся у неё в руках. Прижала свёрток к себе, прошла к ближайшему креслу, села и начала качать мальчика. Тот не вырывался, но пристально наблюдал за резвившимися в бассейне.
Девам прикосновения красавца были приятны и сладостны. И они с огромным удовольствием подставляли под его тело самые нежные участки собственных телес. Нонна тоже видела все их ужимки и крючки, но смотрела на всё, как мудрая черепаха на молодых птах.
Наконец младость и ле;;пота наигрались. Вышли.
Герман был великолепен и своей статью, и лицом. Сестра Нонна почувствовала своё яростное влечение к нему. Но удержала себя в руках. И не потому, что малыш лежал на её коленях. Просто в данной ситуации посчитала это недостойным. Наконец – есть и молодки. Ишь, как налились их животы и груди, как блестят глаза.
Самец тоже чувствовал зов самок. И не желал сейчас упускать ни одну. Он посмотрел  в глаза Нонны, кивнул в сторону соседнего помещения. Та встала вместе с мальчиком на руках – и удалилась.
- А теперь, – Герман сразу поймал обеих лебедушек, – я вас познакомлю с бездной мужских ласк. – Молодки было выставили груди, мол, кто кого. Увы, вскоре вторая завидовала первой, затем первая второй.
Когда весь кордебалет закончился, Герман обеих своих соблазнительниц  провёл в душ, сам вымыл их, помог накинуть простыни.
Прошли к столу.
Мужчина взял графин, налил в большой бокал себе, затем наполнил маленький. На минуту закрыл глаза, открыл и выпил. Омар тоже последовал за отцом. Отпил половину. Нонна обмерла, пересохшим голосом произнесла:
- Сынок, ты же маленький, чтобы вино пить.
Герман пронзительно посмотрел на неё. Перевёл взгляд на сына. Тот наблюдал за проговорившей с интересом и с любовью. Затем  поставил свой бокал на стол и попросил подать ему чайную ложку. Почерпнул из своего бокала жидкость и поднёс ложку ко рту сестры Нонны. Приказал выпить, но в его голосе было столько ласки, столько участия, что женщина с внутренним трепетом ему подчинилась. Проглотила жидкость не спеша. Не вино. Но бодрит. Омар почерпнул вторую и тоже дал выпить. Сладость, от которого изнутри тела, от живота, пищевода по всему телу расходилось тепло. Омар почерпнул третью и вновь дал выпить. Не вино. Но каждая клеточка встрепенулась, завибрировала.
Сестры с интересом наблюдали, как внешне изменялась сестра Нонна. Она просто молодела. Её кожа стала источать не только не понятное им тепло, но и свет.
- Папочка, – тихо спросил Омар, – можно я сестре Параскеве и сестре Юлиане тоже подам по одной ложке?
- Сам решай, – ответил государь. – Это и твои подданные.
- Сестры, подойдите, – сказал мальчик. И каждой, после того, как та проглатывала странную на вкус жидкость, говорил: – Благодарю за службу. Ступайте с миром.

Вновь Серж стал свидетелем последней мизансцены. Не оправившийся ещё от увиденного в монастыре, услышать такое… Но он нашёл в себе силы оторваться от стены и твёрдым шагом подойти к столу. Сказал спокойным голосом:
- Здравия желаю, государь. Здравия желаю, принц.
Герман в ответ наклонил голову. Чуть отвёл руку в сторону – в ней появился новый бокал. Герман налил в него из кувшина жидкость, молча подал Сержу. Знаком велел выпить. Что тот и сделал. Его слегка качнуло.
- Ты голоден? – спросил Герман Сержа.
- Не очень.
- Там фрукты. Перекуси. И проводи сестру Параскеву и сестру Юлиану в их обители. Благодарю за службу, сударыни.
Женщины спокойно улыбнулись. Поклонились и молча покинули помещение. В след за ними военным шагом вышел Серж.
Когда за ними закрылась дверь, Герман произнёс:
- Сестра Нонна, и вас вечером Серж доставит в вашу обитель. Этот день в вашем распоряжении.
Сестра Нонна молча кивнула головой. Какая-то безмятежная тишина, покой наполнили всю её суть. Это не было безразличие или одеревенение. Нет, вся её суть взывала и требовала жизни.  Это было спокойствие иного рода. Какого? – сестра не понимала. Но оно было в радость, несло огромнейшее блаженство. Отчего? – она тоже не знала. Она могла лишь догадываться, что вновь полюбила. Полюбила мужчину, обрела через него сына. Сестра Нонна улыбалась. Но вопрос Омара возвратил её к реальности:
- Почему, папочка, моя нянюшка должна нас покинуть?
- Малыш, вечером папа Юра привезёт Диего. Шестеро монахинь для Агаши вполне достаточно.
- Но это моя нянюшка.
- Вот именно. Диего – воин, был на боевых операциях. Как он поведёт себя в новом для него месте, я не знаю. Мне потребуется и твоя помощь. Нянюшка может дня три или четыре пожить в своей обители? Когда всё утрясётся – тогда и будем решать.
В это время в сауну вошли государыня-мать и Анастасия Петровна. Елизавета сразу подошла к сыну. Осмотрела его, спросила:
- Сынок, как ты себя чувствуешь?
- Слава Создателю. Мама;, три сестры, которые были со мной в прошедшие сутки, уже покинули дворец. Вечером Серж отвезёт и сестру Нонну. Мама;, так надо. А сейчас, пожалуйста, сынок, – он взял мальчика на руки, – ты пойдёшь с бабушкой. Переоденешься. И чем-нибудь займёшься. Или дедушке будешь помогать, или дяде. После обеда до отлёта твоя нянюшка будет в твоём распоряжении. Хорошо?
- Да, папочка, – грустно ответил малыш. – А Ники тоже увезли?
- Не знаю. Сам разберись, – и обратился к мама;: – Мне надо… поговорить с сестрою Нонною, – и почему-то отвёл взгляд.
Елизавета без слов поцеловала своего старшего сына. Внимательно посмотрела на женщину, явно старше его да ещё монахиню. Взяла внука за правую руку, Анастасия Петровна за другую, и все покинули помещение.
Прошло несколько минут. Мужчина и женщина смотрели друг на друга. Их взгляды говорили: мы теперь одни. Хорошо. И что дальше? Так и будем стоять? Тогда  присядем? Ты не хочешь меня обнять? А ты – прижать? А затем понеслось…

- Омар, малыш, – государь-дедушка спросил у внука, – что это за нянюшка появилась?
- Моя. И Агаши. Ники она тоже понравилась.
- Если и Ники она понравилась, то многие вопросы отпадают.
- Только не понимаю, почему из-за Диего мне надо с нянюшкой разлучаться. Диего она тоже понравится. И Диего ей. Ладно, три сестры. За ними Вечная Невеста пришла. Но не за нянюшкой же. И, – мальчик надул губки, – папочка обнаглел. Сам-то с нянюшкой сейчас, а я так – нет. «После обеда». Видите ли.
Дедушка и бабушка выразительно посмотрели друг на друга. Елизавета покачала головою. Пожал плечами Александр. М-да, сложная ситуация.
- Видишь ли, малыш, – начал было Александр, но Омар в сердцах махнул рукой и произнёс:
- Ладно, знаю. Секс. Что у коров или змей, то и у людей. У папочки это просто красиво получается.
- Что получается?
- Это. Эротические ласки.
- Ты откуда это знаешь?
- Видел. И в сауне, и в бассейне. А с какого возраста такие ощущения можно испытать?
- Только не в твои года. Лет с восемнадцати. Чем будешь старше, тем страстнее, – ответил Александр с усмешкой под возмущенные взгляды женщин. – А что? Мальчик большее время в селе проводит. Видит всё в естественных условиях.
Вошёл Николя;;. Осмотрел всех и спросил:
- Что за накалённая обстановка?
- А, – Омар махнул рукой, точно скопировав жест братика, – папочка сексом занимается, а меня на дедушку и с бабушкой сбросил. Дядя, пошли лучше поиграем. Или я сам Пусю поднапрягу.
У Николя; отвисла челюсть. Другие кто заморгал глазами, кто захлопал руками, то присел, чтобы не грохнуться в обморок. Омар вышел за дверь, за ним предпочёл последовать и дядя Николя;.;
- Вы должны с ним поговорить, – придя в себя, строго потребовала от супруга Елизавета. – И немедленно. И строго.
- Верно. Поговорить с ним надо. Но о чём? О том, что мальчик видел эротические игры. Но здесь ничего нет запретного. Тем более, что у нашего сына есть чему поучиться. Секс. Так у малыша такие способности, что стены ему ни к чему. Как, впрочем, и его папочке. О женщине или… этих… женщинах. Первым он не начнёт. О его вкусах. Главное, чтобы к его сердцу легло. Честно сказать, ни одну он сам не выбрал. Принимал то, что ему дают. И влюблён-то и верен-то согласно правил и этикета. Везде у него какой-то залёт. Посмотришь на его жизнь глазами простого мужчины – грусть и тоска. Да никакой мужик такого не выдержит.
- Но… эта… сестра Нонна… нянюшка…
- Серж прибудет – прикажу всё досье на неё мне предоставить. Тогда и поговорим. А сейчас, коль люба ему стала, коль притянула – пусть.
- Но она же…
- Он сам – почти то же самое.
- Так и старше!
- Дорогая, наш первенец намного старше нас с вами, вместе взятых. И не только. Сейчас главное – инопланетный гость. Как там его, Диего. Вроде имя знакомое. – В дверь кабинета постучали. Вошёл адъютант и доложил, что прибыл с задания Серж, что он просит его принять. Государь-отец приказал впустить и сказал дамам: – Сейчас и расспросим.
Серж вошёл. Он был белее снега, бледнее полотна. Государь сразу указал ему на ближнее кресло. Тот сел. Александр, достав бутылку коньяка, взяв рюмки, подошёл к офицеру для специальных поручений. Налил. Всем. Подняли. Выпили. Закусили подставленной Анастасией Петровной закуской.
- Что? – спросил государь.
- Они все умерли. Я приземляю аппарат, она сходит, её весь монастырь встречает, она им в землю кланяется, они расступаются. А там открытый гроб. Она подходит, ложится и умирает. Первый-то состав хоть не разом помер. Как бы всё было естественно. А здесь третья за сутки.
- Возможно, и четвёртая будет.
- Кто? Которая сейчас… Такая пышногрудая…
- Да, вот тебе и нарушение обета. И что будем делать?
- Надо поговорить строго с сёстрами и напомнить им о… нормах поведения.
У Сержа зазвонил телефон. Посмотрел: Герман.
- Да, государь, – ответил. – Я в кабинете государя-отца.
- Отлично. В сауну принеси свободное светское платье для сестры Нонны. И пригласите модельера. Пусть подумает над моделями униформа для женщин кортежа. Прежнюю не повторять.
- Да, государь, – Герман отключился. Серж посмотрел на присутствующих. Произнёс: – И что я могу найти? Сейчас в жёниных платьях пороюсь. А вы, ваше величество, модельера на себя возьмите. Честно, я бы сейчас напился. Тошно. Все молодые. Как зрелая клубничка. И – в могилу. Интересно, наместник с регентом знают?
- Наместник знает точно.
- Тяжко так жить. Может быть, где-то там, высоко, не у нас, это и нормально. Но у нас… тяжело. Груз серьёзный. Я, извините, пошёл, – Серж вышел, оставив в полном недоумении государей.

Но через двадцать минут был в сауне. Любовники сидели за столом, пили вино, закусывали фруктами. Появление Сержа несколько охладило их пыл. Герман налил в фужер вино из бутылки и жестом предложил Сержу. Тот кивнул, опрокинул, закусил и изрёк:
- Я на такой службе или с ума сойду, или сопьюсь.
- Ни для того, ни для другого нет причин, – ответил Герман. – Живи. Живи долго. Живи весело. Функционирование материального тела кратко. Тебе, брат, просто повезло. Тебе дано видеть то, что от других за семью печатями закрыто. Ладно, давай, что там принёс.
- Жены это. Когда на сносях была. По размеру, вроде, подойдёт. А форма, цвет – сами смотрите.
- Примерь, нянюшка. – Женщина надела, прошлась. – Ничего. Даже цвет к твоим глазам подходит. Вот в нём с Омаром и будешь. В обитель тоже возьми с собой.
- Взять-то возьму, – со вздохом ответила женщина, – только как я там без тебя, без сына буду. Ты сам-то будешь…  навещать? Извини… Или писать?
- Всё это уставом запрещено. Конечно, нет. Мы с тобой и так хмельного мёду через край хлебнули. Остыть обоим надо. У каждого своя служба.
- Потому что она на подлёте?
Серж замер. Затем тихо взял откупоренную бутылку вина, прихватил полотенце и смылся в сауну.
- Нет, точно нет. Но мне надо побыть одному и подумать. Зацепила ты меня. Крепко зацепила. Да и сын к тебе тянется. Какую истерику устроил. Дай время. Хотя… Сколько у нас сейчас с тобою? Иди ко мне… Когда ещё сможем вот так…
…Вечером шесть сестер также смиренно и тихо попрощались с сестрою Нонною.

Пройдёт три недели.
Дети гостили у дедушки Александра в селении. Они завтракали, когда до них донёсся шум с улицы. Бросились к окну. Селянки обступили иерогосударя, награждали его тумаками и кричали: «Что ты нам всякую мерзость тащись? Да ещё в государыни прочишь! На планете своих баб нету? У всех между ногами щели одинаковые! Ты нам свою, музъемскую, коли вдовцом стал, ищи! Со своими космическими тварями сами разбирайтесь. Толку от них! Ни рожи, ни зада!»
- Папочка прибыл, – сказал Омар. Возможно, он хотел сказать что-то другое, но получилось так.
- Да, прибыл, – ответил граф и скомандовал: – За мной, взрослые! Забьют парня бабы! И наказать-то их нельзя!
Герман тоже отбивался от кулаков, как мог. Одна радость в тот миг у него была: штурман не видит. Но когда над толпой баб возник Серж, радость померкла: донос скорее всего на «Астру» ушёл, и Валерии там зубоскалит. А, может быть, и нет: «Астра» докладывает обо всех событиях, связанных лично с Германом, непосредственно Тэсле. Высвободившись из тисков тел и рук, Герман отряхнулся. Одежда кое-где порвана, на теле синяки. Мило, очень мило. И никого не накажешь, ибо практически вся планета думает так. Одно дело – дипломатическая служба, другое – заявка на престол.
Под защитой хозяина, Сержа, мужчин, бывших в гостях у графов в данный момент, Герман поспешил в дом.
- Можно наказать бунтовщиц, – сказал граф, когда они вошли в его кабинет.
- За что? За то, что своё мнение имеют. Да, госпоже Тэсле надо будет завоевать их доверие и уважение. И она это сможет. Но не сейчас. Да и в другом, отец, они правы.
- Германушка, – граф обнял всё ещё вдовца, – назад ты её не вернёшь. А живёшь ты сейчас. И жизнь твоя проходит без женской ласки. Послушай старика: отключи ум – поживи сердцем.
- Я, отец, уже так жил. Целые сутки. Когда сейчас возвратился. Да только в сердце занозу посадил.
- Не понял. Ты о чём? Встретил, что ли, кого? Если ты нас стесняешься, то зря. Тебе будет по сердцу, мальчику нашему, примем, как дочь. Что ты терзаешься?
- Во-первых, она старше меня. Во-вторых, из кортежа принцессы. То есть монахиня. А главное, я не знаю, жива она сейчас или нет. Трое, которые были со мной тогда, умерли в течение этих же суток. Я просто боюсь, отец. Есть вещи, которые от меня не зависят.
- Но один из обетов уже нарушен. Другое дело – с кем.
- Отец, вы хоть в этот маразм не впадайте.
- Ты всё время говоришь, что наивысшее служение Создателю – это любовь. Та женщина от большой любви к Создателю ушла в монастырь?
- Нет, в одночасье погибли её муж, двое маленьких сыновей, сама она скинула дочь.
- А вы встретились… там… Как у вас?
- Там просто закрутилось. Голову обхватило – и понеслось.
- Тебя тянет к ней?
- Тянет. Но, что это? Очередная тоска?
- А мальчик её знает?
- Он её нянюшкой называет. И со мной из-за неё второй день не разговаривает.
- Почему?
- Обещал, что как с Диего всё уладится, её вернуть. А не решаюсь.
- Не решаешься узнать, жива ли, или не решаешься вновь оказаться в её объятиях?
- Смеёшься, отец. Увидь её сейчас – при всех бы ушёл с ней. Но… Отец, там… Там… очень жёсткие правила.
- Но Создатель милостив не только обыкновенной былинки, но и к тебе. Ты – тоже его любимое создание. Нет чего-то омертвевшего на земле. То, что омертвело, то ушло в прах, рассыпалось. А живое развивается само и развивает всё вокруг себя. Эти тонкости законодательные ты сможешь решить. Тебе надо сейчас просто позвонить в ту обитель.
- Я не знаю ни телефона, ни адреса. Отец, я боюсь.
- Приехали. Уж не влюбился ли ты, как мальчишка. Хотя ты и есть мальчишка. Сейчас, – граф вышел за дверь.
Он искал Сержа. Тот вновь был гостиной и допивал чай.
- Серж, ты знаешь, где находится обитель… – деду-графу Омар не дал договорить и перебил:
- Нянюшки?
- Омар, – нарочито строго Александр обратился к внуку: – что за манеры? Разве могут младшие встревать в разговор старших? Даже если ты принц? – И продолжил разговор с Сержем: – Можешь позвонить и узнать, в какое время с ней можно увидеться?
Все дети сразу превратились вслух.
Серж набрал номер обители, пригласил настоятельницу, через неё вызвал сестру Нонну. Мол, через пятнадцать минут перезвонит. Когда через пятнадцать минут в трубке прозвучал грудной голос сестры Нонны, Омар соскочил со своего места, вырвал телефон у Сержа и крикнул в неё:
- Нянюшка, мы сейчас к тебе прилетим! – и отключил связь. Посмотрел на дядю Сержа.
Ники и Агаша уже стояли у дверей. Серж, открыв рот, смотрел на Омара. Тот – на него. Строгим, не терпящим никаких возражений голосом, Ники прекратил эту дуэль:
- Дядя Серж, нам самим вести аэролёт? Или вы поведёте? Мы же всё равно полетим.
- Координаты-то знаете? – шуткою спросил Серж.
- Дядя Серж, – вновь Ники держал удар, – я – сын наместника. Вы забыли, что я шлейф от мухи узнать могу, не то, что женщины. А у братика свой дар. Просто дядю расстраивать не хочется. Его и так сегодня побили.
Серж встал:
- Хорошо, летим. Господин граф, передайте иерогосударю о нашем вылете. То эти сорванцы на самом деле аэролёт уведут.

Сестра Нонна жила в самом отдалённом и самом маленьком монастыре государства, которым правили Маросвели. Обитель была закрытая. Возврат сестры Нонны из кортежа принцессы сначала был сестрами воспринят, как наказание. Но, когда пришли сообщения из обителей, в которых скончались три другие инокини, разговоры поумолкли. Все стали ждать, когда представится сестра Нонна. Но она оставалась жива и через день, и три, и неделю. Теперь пошёл вопрос, почему жива, кто её так охраняет. От всех расспросов сестра Нонна уходила, ссылаясь на подписку о неразглашении каких-либо сведений, связанных с личной жизнью государевой семьи. Послушание и молитва – весь её день. Только сестры быстро стали замечать, что она почти ничего не ест и не пьёт, почти не спит, при этом её тело не ссыхается, складками не обвисает. Только  глаза её день ото дня наполняются грустью. Как-то настоятельница даже поинтересовалась:
- Не страдаешь ли унынием, сестра Нонна?
- Грущу. Очень скучаю по сыночку. Слабенький он ещё. А груз папочка на него наложил тяжёлый.
Настоятельница призадумалась и дала совет:
- Молись, сестра. Всевышний им поможет.
Так прошло три недели. Вроде бы боль стала стихать: смирилась, что прошлого не вернёшь, что одной старость встречать. И тут этот звонок. У сестры Нонны сердце зашлось. Еле дух перевела.
- Что, сестра Нонна, от тебя телохранитель этот хотел?
- Он – не знаю. Омар сказал, что они сейчас сюда прилетят.
- Омар? Это принц. Младший сын регента и наместника?
- Нет, матушка настоятельница, Омар – это сын иерогосударя и его супруги Нинно, нашей иерогосударыни. По воле нашего Создателя, его выносила госпожа наместник и выкормила.  Раньше так говорили, чтобы мальчика не ранить, что у него мама умерла.
- Надо же как всё чудно и скрытно. И с кем он летит?
- Скорее всего с братиком, с Ники. Это старший сын наместника и регента. Очень весёлый и подвижный мальчик.
- Но вы же были представлены к принцессе.
- Да. Но когда принц заболел и государь вернулся, я и три других сестры… заботились… об Омаре. Так иерогосударь повелел.
- Почему вы ничего нам не рассказали?
- Нечего было рассказывать. К чему туманить умы, порождать иллюзии.
- И то верно. Идёмте, надо встретить гостей.
- Да, и пусть в трапезной что-нибудь приготовят. Домашнее. Эти дети в еде не привередливы.
Обитель ожила. Когда в небе возник аэролёт, выстроились и стали ждать гостей. Они не заставили себя долго ждать. Первыми с трапа сбежали мальчишки с криком «Нянюшка!», за ним девочка. Сестра Нонна отделилась от толпы, побежала к ним навстречу, подхватила, прижала всех, стала целовать. Бесцеремонно и без устава. В конец вся эта группа повалилась на землю. Когда прошли первые минуты встречи, сестра стала внимательно рассматривать каждого и только кудахтала: «Да как вы похудели! Да вас не кормили, что ли! Худенькие совсем, прозрачные».
Серж степенно сошёл по трапу и сразу, обойдя катающуюся по земле компанию, направился к настоятельнице и сестрам. Поздоровался. Обмен любезностями, принятыми в данном случае.
- Извините, сестры, что потревожили ваше уединение, что эти детки, – он указал на мальчишек, – соизволили к вам прилететь. Соскучились.
- Почему только соскучились? – выкрикнул Омар. – Я прилетел за своей нянюшкой, и она улетит со мной, дядя Серж!
Серж сделал над собой усилие и ответил:
- Ваше высочество, покидать стены обители – это только компетенция вашего отца.
Ники сразу вмешался в разговор:
- Сейчас я его наберу.
И набрал. И кратко доложил ситуацию. Услышал ответ:
- Я рад, что вы навестили сестру Нонну. Но, мой мальчик, здесь задеты интересы иерогосударя и его сына. И только иерогосударь может решить данный вопрос. Лично я от него никаких инструкций по этому поводу не получал. Извини. Успехов в службе.
Ники посмотрел на Омара. Омар сжал кулаки. В воздухе запахло грозою. Сестра Нонна поспешила разрядить обстановку:
- Детки! Вы не о том думаете. Сейчас пойдёмте, и я вам покажу наш сад. Он вам понравится. И там много всяких жучков и паучков. Даже живёт семейство ежат. Потом в трапезную. Там готовят превкуснейший борщ.
Но дети не спешили идти. Они переглядывались. «Тебе надо поговорить с папочкой, – сказала Агафья. – Я права, Ники?». Он: «Да, дядя нужен». Омар: «Я без неё отсюда никуда не поеду».
Но сестра Нонна всё-таки смогла столкнуть с места упёртую троицу, и все зашагали в сторону сада. Он и в самом деле был изумителен. И причудлив.

- Серж, доложи обстановку, – попросил Герман.
- Дети гуляют по саду с сестрою Нонною. Но, государь, или она с ними, или они с нею останутся.
- Что?
- Бунт.
- И что теперь?
- Вам решать.
- И что теперь? – Александр спросил у Германа. – Как ты хочешь справиться с  этим гордиевым узлом?
Герман качал головой.
- Чего ты боишься?
- Вновь ошибаюсь.
- Ошибаются все. Ты хочешь, чтобы она тебе родила? Если бы ты был простым человеком, без венца?
- Она бы была хорошей матерью. Доброй женою.
- Что тебя вновь сдерживает? Её социальный статус? Так у неё его сейчас нет. Она просто служит Создателю. Ты – тоже. Но мальчику нужна мама. Или то, кто её может заменить.
- В этом-то, отец, и ловушка. Она будет близко от меня. А это уже было. И чем закончилось – мы оба, она и я, знаем.
- И боитесь повторения? С собой будь честен.
- Нет, отец, я хочу её ласк.
- Так что тебе мешает? Что могут быть дети? Так не стоит делить шкуру неубитого медведя.  Ещё неизвестно, сможет ли она забеременеть и выносить. И так ты уже начал обкрадывать себя.
- Господи, отец, вы плетёте вокруг меня какую-то сеть.
- Как ты принимаешь решения о судьбах людей и планет, когда для себя принять не можешь? Мальчик, просто – живи. Ведь все законы, в том числе и о монастырях, придумали люди. Так легче управлять, так легче приспосабливаться. И можно последний вопрос?  – Герман кивнул. – Если бы сейчас встал вопрос о том, останется ли с тобой твой сын, чтобы ты сделал? – Глаза Германа округлились, он начал вставать с кресла. Александр продолжил: – Понял, что до тебя дошло. А вопрос-то именно так и стоит. Что ты сейчас сделаешь?
- Я? На месте разберусь, – и исчез.

- Государь! – вскрикнула Агаша. – Прямо от дедушки. Даже костюм не поменял.
Мальчики встали. Как вкопанные.  Сестра Нонна тоже. Герман шёл к ним навстречу. И подошёл вплотную. Осмотрел детей сверху вниз и прошипел:
- Исчезните!
Ники подмигнул Омару, тот взял за руку Агашу – и все трое растворились в кустах.
- Здравствуй. Извини, дела.
- Здравствуй. Вижу. Рукав надорван, на лице ссадина. Такое впечатление, что бабы били. Их подчерк. Мужики так не бьют. Позорище. Иерогосударю в таком виде ходить по женской обители. Пошли в мою келью. Умоешься и переоденешься, – и она бесцеремонно взяла его за плечи, развернула и подтолкнула в сторону двери.
Герман хотел возразить, но передумал. Лишь позволил женщине идти впереди и пошёл за ней следом.
Серж всё видел. Жестом велел настоятельнице ни во что не вмешиваться. Только попросил:
- Найдите детей, отведите их в трапезную. Позорче за ними смотрите.
Сестры нашли детей быстро, благо они, также держась за руки, шли по той дороге, по которой сестра Нонна увела мужчину. Подойдя к настоятельнице, к мальчикам вернулась галантность и серьёзность. Своими манерами они уложили женщин на повал. Когда кто-то захотел их похвалить, Ники отпарировал:
- Учимся у вас, сестры. Поделитесь секретом, как в три счёта околдовать мужчину. Мне это пригодится, чтобы заранее распознавать ловушки очаровательниц.
Серж повёл плечами и обратился к настоятельнице:
- Госпожа, не стоит слова его высочества воспринимать буквально, – и строго посмотрел на Ники. Тот сразу ответил:
- Господин подполковник, а в чём я не прав?
- Вы правы, ваше высочество. Но в данном месте некоторые слова не произносят. Поэтому попрошу вас, господа, фильтровать свою речь.
- Госпожа настоятельница, а что за мужчина с сестрою Нонною? – к группе подошла одна монахиня и спросила.
Ники резко повернулся к подошедшей и ответил, как отрезал:
- Это не мужчина, сестра. Это – иерогосударь.
И какая-то странная наступила тишина. И все разом посмотрели на Сержа. Он пояснил:
- Идут переговоры между двумя людьми… Где будет в дальнейшем проживать сестра Нонна…  К ней привязался принц. Точнее – два принца и одна принцесса… А что, сестры, важнее: внутренний покой нашего государя и его уверенность, что его дети под надёжным присмотром, или неприступность стен вашей обители?
- Сложный выбор, господин. Мы когда-то выбрали познание мира в одиночестве и замкнутом круге, – ответила одна из сестёр.
- Но, сестра, ваш замкнутый круг или замкнутая территория охраняется заботами нашего иерогосударя.   Как вы думаете, ваша обитель, то есть вы, сестры, можете внести определённый, по своим силам, вклад в служение миру нашего иерогосударя?
Ники присвистнул и тут же закрыл рот. Но пояснил:
- Вы, дядя Серж, витиевато изъясняетесь.
- Учителя у меня хорошие.
А в келье шёл другой диалог. Хорошо, хоть дверь закрыли.
- Не знаю, как я этот месяц без тебя прожил, – сказал мужчина.
- Всего лишь прошло двадцать один день четыре часа четырнадцать минут, – поправила женщина.
- Что делать будем? Малыш без тебя отсюда никуда не уедет. Он так решил.
- Я могу поехать с тобою. Но как мы будем сдерживать себя?  Прятаться? От мальчишек не спрячешься. И это будет для них плохой пример. Одно дело тогда, когда получилось всё спонтанно. Но не сейчас.
- Я тебя понимаю. И, странно, поддерживаю. Но что нам делать? Тебе и мне?
- Ты мне предлагаешь найти решение или сделать собственный выбор? Я тебе уже сказала, надо – я покину стены монастыря и буду вне них столько, сколько это необходимо. Тебе или детям. Это моё решение. Но – не секс с тобою. Хотя одно твоё присутствие вызывает во мне желание.
- Ты меня просто загоняешь в угол.
- Согласна, тебе нужна женщина. Молодая, сильная. А я старше тебя.
- А мне ещё предстоит несколько лет прожить на Музъеме.
- То есть старость мы вместе не встретим.
- Старость – понятие относительное. Но мы отходим от пути поиска решения вопроса. Поехать ты согласилась. Хорошо. Мальчика можно обрадовать.
- Но не себя. Давай, смиримся с обстоятельствами.
- Мы-то смиримся. Зубы сожжём. Но не язычки, ни фантазии людей. Вот где будет ловушка. Так. Между нами должен быть заключен какой-то договор.
- Ради чего?
- Секса. Эротических игр.
- Это очень легко. Вызовем нотариуса. И точка.
- Мне нравится твоя игра. Но я предлагаю наложить на тебя бо;льшую ответственность. Своего рода брачный договор. Я возьму тебя в жёны. Ты – с этой планеты. Более того – с данного государства. Твои обязанности будут ограничены чисто семейным  кругом. Никакого допуска к госделам. Дети и я. Да, так и решим. Венчание проведём здесь и сейчас. Встань и подойти ко мне. – Женщина удивилась, но без слов подчинилась, повиновалась.
Встала перед Германом. Тот одну свою ладонь приложил к низу её живота, другую – параллельно, но со стороны спины. Женщина почувствовала не то жжение, не то жар в области этой части тела. И эти ощущения стали вызывать у неё негу, истому. Спросила:
- Что ты делаешь?
- Готовлю тебя ко второй брачной ночи. Всё. Теперь тебя дальше подготовят к брачной церемонии со мною. Я сейчас ухожу. Встретимся перед алтарём, – сказал и вышел.
Но в келье появились какие-то существа с закрытыми телами. Приступили к обтиранию тела, переодеванию.
Герман, укрыв себя покровом, приблизился  к стоявшим во дворе детям, Сержу, сестрам. Сообщим:
- Докладываю всем. И не говорите, что не слышали. Первое, сестра Нонна уедет с нами, – дети запрыгали, захлопали в ладоши. – Второе. В качестве моей супруги. Третье. Права её будут ограничены. Только семья. Никакого участия в государственных делах. Четвёртое. Госпожа настоятельница, келья, в которой до сего момента занимала сестра Нонна, остаётся за нею. Это будет  место для её отдыха. Соответственно, когда у неё появится потребность удалиться от светских и мирских хлопот, она возвратится в данную обитель. Пятое. Омар, твоя нянюшка всегда должна жить там, где живёшь ты. И ты о ней как сын должен заботиться. – Мальчик кивнул. – И шестое, мне надо сообщить о данном событии своим. Госпожа настоятельница, приготовьте обитель к встрече высоких гостей. Все свободны. – Обратился к Сержу: – За родителями и графами. Хотя, сначала в твой. Из него сам позвоню всем нашим. Пусть проработают детали. И ещё. Ты будешь моим свидетелем, со стороны невесты – настоятельница.
- А как обращаться теперь к сестре Нонне?
- Наместник придумает. Так же, как  и новое имя для новой невестки. Надеюсь, общий язык они найдут. Ты что-то хочешь спросить?
- Как она осталась жива?
- Омар взял её под защиту. У него Вечная Невеста в долгах. Это очень древняя история.
- В двух словах.
- Он спас ей жизнь. И – больше ни слова.
Часа через два собрались все: родители, Маросвель, Тузюк, Дехтерм, наместник, регент, Степан и Филипп с жёнами. Дети. Конечно, Серж. Странное у всех было чувство: ни праздник, ни поминки. Серёдка на половинку. Но одеты были все соответственно своего статуса и события. Эта обитель до сего часа никогда не видела такого блеска. Таинство шло своим чередом. Необычным было и то, что в качестве предстоятеля был Омар, ему прислуживал регент. Наместник на протяжении всей церемонии была грустна. Не проронила ни слова. Как впрочем,  и позже, когда вся группа разошлась по аэромобилям и взяла старт на Бернск. Сестра Нонна замешкалась при выходе из обители. Там, где ей было всё понятно и всё предсказуемо, ещё шаг – останется не только за стенами и воротами. Впереди – толпы зевак, всезнаек, которые будут стремиться повелевать мыслями, словами, поступками. Господи, дай силы на этот путь. Сестра Нонна, закрываясь от вспышек объективов с неба свалившихся репортёров (просочилась-таки информация!), прошла в аэролёт. Дети тоже предпочли  остаться с… ними. «Ними, – женщина поймала свою мысль на последнем слове и испугалась, – «с ними». Да, с ними. С ней и… с ним. Господи, неужели… она не одна. Вновь и муж, и трое детей. Господи!».
- Сестра Нонна, вы принесли клятву в алтаре. Обратного для вас пути нет, – тихо сказал Герман ей в спину. – Теперь – только вперёд. Молиться. Слушать себя. Выполнять принятые на себя обязательства. Вы – оберег мальчиков и девочки. И – ласки для меня. – И провёл своей дланью от её талии по ягодицам.
Нонна сразу напряглась и прошептала в ответ:
- Государь, нас контролируют. Во-первых. Во-вторых. Здесь дети. И должна вам, сударь, заметить, у них слишком зоркие глаза и чуткие уши. Потерпите, пожалуйста.
- Я и так три недели терпел.
- По собственной тупости.
- Ты хочешь сказать…
- Я – да. А ты?
- Молодожёны, – над их головами (стояли около трапа на земле) раздался голос Ники, – хватит шептаться. Так и быть, этой ночью сауна ваша. Так, дядя, летим? Стол для  встречи новобрачных накрыт.
Герман и Нонна посмотрели друг на друга. Быстро вошли в аппарат. Люк закрылся. Аэролёт взмыл.
Информация об очередной супруге иерогосударя распространилась. Всем потребовалось её увидеть, услышать…
- Герман, ты далеко? – Юрий вышел на связь.
- На подлёте. Что случилось?
- Репортёры. И надо подготовить заявление.
- Из моего кабинета в Бернске.  И я сейчас не готов. Кто-нибудь из вас.
- Тогда государь-отец.
- Мудро. А мы пока покружим над столицей.
Через несколько минут папа; вышел в эфир:
- Уважаемые мои родственники, кузены и кузины, мои поданные, друзья! Несколько часов назад в обители «Святого сердца» проведён обряд венчания моего старшего сына Германа, иерогосударя планеты Музъем, и сестры Нонны. Её биография будут опубликованы во всех СМИ планеты. По желанию иерогосударя его второй жене с нашей планеты определено право относиться бережно к детям супруга и поддерживать тепло семейного очага. Госпожа наместник определила обращаться ко второй супруге моего старшего сына как «сестра Нонна». В государственных делах, светской и мирской жизни сестра Нонна участия не принимает. Да благословит Создатель труды наша.
Аэролёт приземлился. Молодых встретили правители. В принципе – и верно. Дети уснули. Омара на руки взял Герман, Юрий – Ники, Степан – Агашу. Когда детей разнесли по комнатам, уложили, Герман с Нонной прошли в зало.
Вся эта обстановка для Нонны была в тягость.
- В будущем тебя никто не будет заставлять участвовать в каких-либо обедах, – сообщил Герман, – но этот ты вытерпишь. Традиция. Твоя задача: молитва, обиход меня и детей. А сейчас идём.
И сейчас она сидела рядом с теми, кому на глаза старалась не попадаться. Всё, что связано со словом «семья», отрезала несколько лет назад. И свыклась. Проявила слабость – и вот результат. От мыслей начала болеть голова. Она на минуту закрыла глаза – открыла: иерогосударь держал её за подбородок, его лицо было приближено к ней. Глаза смеялись, а в голове бунтарки  зазвучал его голос: «Сударыня, вы, видимо, не знаете, что я слышу не только слова вся и всех, но и мысли. В обители надо было говорить: «Нет», а сейчас вы – моя, вдовца для всех людей, вторая жена. Будьте верной мне, сестра Нонна». Женщина покраснела. Но это выглядело так мило и чудесно, что Мария, до сих пор равнодушно участвовавшая в церемонии, с интересом посмотрела на сноху. Переглянулись и усмехнулись правители. «Господи, – пронеслось в голове виновницы, – к такому я не готова. Дура какая! Что я себе возомнила?».
- Папа;, мама;, друзья, – Герман начал вставать, одновременно поднимать свою молодую, – благодарю за внимание, которое вы нам оказали. А сейчас позвольте удалиться. И! Сауна в эту ночь моя. Всем – спокойной ночи, – и бесцеремонно подтолкнул женщину к двери.
 Оказавшись за дверью, Нонна резко повернулась к мужчине:
- Сударь, что себе позволяете? То, что я хорошо не знаю дворцового этикета, не позволяет вам со мною так обращаться.
- А как? В первый же вечер нашего супружества ты умудрилась выставить меня на смех.
- А кто смеялся? Или кто посмел? Я? Я… в смятении. Но в моих и мыслях не было, что в этом кроется какая-либо насмешка. Нет, лучше я пойду к мальчику. А вы, пожалуйста, – куда сами желаете.
- Куда я желаю? В сауну, жена. Вперёд, супруга. Дорогу знаешь?
Нонна дерзко тряхнула плечами, повела бедрами, резко развернулась, что подол её платья задел ноги Германа. Затем она через плечо посмотрела на мужчину и скорым шагом направилась в сауну. Герман пошёл следом.
Ему нравилось, как шла эта женщина. Плавно покачивались  округлые бедра. Словно сложенные крылья, в такт шага двигались плечи. Вдоль  позвоночника покачивалась толстая коса. Хотелось со всех ног побежать, догнать, повалить.
Смешно было бы!
Герман прошёл в свои покои, переоделся, приказал коту следить за мальчиком и поспешил в сауну.
Женщина ждала мужчину в бассейне. Сочная. Лакомая. Желанная. Герман, скинув халат, прыгнул в воду. Подплыл к соблазнительнице, смотревшей на него дикой кошкой. Он усмехнулся…
…Резкая боль, пронзившая основание тела сестры Нонны, вскоре сменилась истомой и слабостью.
- Поняла, каково земле? – спросил государь свою женщину. – Сначала семя вольно лежит в её плоти. Но сверху пригреет солнце, вместе с ним пробьются живительные воды. Раздобреет зерно, раздвигая стены своей колыбели. Малая боль для земли. Затем семя пустит корни – побольше боли для земли. С силой от семени станет пробиваться росток – вновь будет плакать земля. Но вырвется на свободу, укрепится ветрами, прямыми солнечными лучами и водою – раскроется бутоном, который в своё время даст плод. Тот, в своё время, продолжит свой род и вид. Это первое, что должна принять всем своим сутью женщина, которая стала мне женою.
- Первое? Есть ещё и второе?
- Послушной будь наместнику, чтобы быстрее всё познать, – он ответил как можно ласковее и нежнее, продолжив свои эротические игры, от которых самка время от времени теряла представление и о времени, и о пространстве, и о своём видовом образе. Всё смешалось в её мировосприятии: от ничтожного музъемского микроба до огромного тела кометы, разрывавшая холодные воздушные пространства. А самец видел цель и шёл к ней прямой дорогой, порою твёрдо и жестко – и красиво, витиевато обходя все острые углы.
…Малыш проснулся. Нянюшки нет, папочки тоже. Где их искать, он знал. Поэтому покинул покои и побежал к сауне. Но подбежав к двери, остановился. Присел около стены на корточки и стал ждать.
Герман чувствовал присутствие сына. И понимал, к кому он пришёл. Довёл свою волшебницу до сполоха радости, завернул в чистые хламиды, положил на кушетку. Подошёл к двери и открыл её. Наклонился и взял сына на руки, растрепал ему волосы, поцеловал, отнёс его к нянюшке. Тот быстро прижался к ней. Видимо, замёрз. Затем дотронулся до груди, взял сосок и стал сосать. Женщина вздрогнула. Затем словно начала потягиваться, ёрзать телом. Герман наблюдал. Дыхание женщины стало прерывистым. Она скосила взгляд на мужчину. Облизала губы. И призывно посмотрела на молодого самца, который просто выжидал, когда самка дойдёт до спелости. Затем пристроился к ней со спины… Когда охота закончилась, тихо спросил:
- Каково матери-земли? С одной стороны ростки соки тянут, с противоположной – другие семена спешат прорваться.
- О всей земле не скажу. Но мои печень и селезёнка трепещут. Малыш заснул.
- Да, минут десять-пятнадцать у нас есть. Вставай и пошли в душ. Там поговорим.
Женщина с величайшей осторожностью поднялась, укрыла потеплее мальчика и вслед за мужчиной прошла в душ. Там ждал её весьма тёплый приём из каскада эротически ласк. И нежный шёпот:
- Ещё вчера ты, словно маленькая гусеница, питавшаяся нежно-зелёным листом. Сегодня  ты – кокон, в панцире, прикрепившийся вниз головою к стебельку или большому листу. А что будет завтра? Кто вылупится из этого кокона? Бабочка? Шелкопряд? Или ещё что-то?
- Неведомая зверюшка. Ты можешь без своих притч?
- Этот мир, в который тебя стремительно занесло, тебе не ведом.
- Ползала не спеша гусеницей по земле…
- …А теперь на высоте орла находишься. Голова с непривычки может закружиться.
- С тремя сорванцами не закружится. Времени не будет.
- Верно замечено. Для тебя сейчас главное – мои дети.
- Ошибка. Наши дети.
- Извини. Мне ещё это непривычно. И немного страшновато.
- Ты не опаздываешь?
- Задерживаюсь. Что я хотел сказать?
- Точнее – проинструктировать.
- Сколько шипов…
- Тебе надо продолжать ванны с молоком. Кожа какая-то… нежная. Молоко у меня есть. Надо каким-то образом его собирать. Где-то хранить, чтобы не испортилось, до твоей  ванны. И где ты был эти недели?
- Думал.
- Не ври. Ты обустраивал место для житья госпоже Тэсле. Во Мсте, в твоей резиденции.
- До обители и такие новости доходили? И это похоже на ревность.
- Я? Ревновать? Это право есть только у наместника. У меня, как у любой другой твоей пассии, тебя только сопровождать.
- Я рад, что ты это понимаешь.
- Но мне без тебя скучно. Влюбилась, видимо, как дура.
- Я это могу расценивать как признание?
- А для чего мне скрывать? Ты же сам сказал, что можешь читать мои мысли. Да, я – старая дура, влюбилась в тебя, мальчишку.
- Не такая ты и старая. Сочная ягодка, которую я бы пожирал. Господи, что ты со мною делаешь?
- Мужчину. Любимого мужчину. Ты когда в следующий раз появишься?
- Я ещё здесь. И... грубо выражаясь… тебя имею. Сейчас.
- ……
- Ты меня слышишь?
- Минутку.
- Сейчас я уеду к наместнику, завтра у меня суточная служба.
- Да, да…
- Останешься здесь. Быстрее научишься…
- Нас и так многому из вашего научили. Ходить, молчать, слушать, сидеть за столом…
- Это хорошо. Но  ты теперь не служанка. Ты – моя жена. И надо будет видеть, как орлихе.
- Вот и пернатый мир в твоём лексиконе появился. Хотя – а и так лечу. Но тело ли это, или душа – не знаю. Продолжай…  Нет, не отпускай… Красота…
… Омар проснулся. Один. Прислушался. В душе бежит вода. И тихий голос папочки:
- Держись детей. Они тебя любят. Они тебе помогут. Серж тоже будет рядом. Хотя эти два дня.
- Ещё какие будут приказания, мой господин? – голос нянюшки был настолько золотистым, бархатистым, что Омар  позвал:
- Нянюшка!
И тут же услышал голос папочки, в котором еле сдерживался смех:
- Твой повелитель проснулся. Я окатываюсь. Одеваюсь и выхожу. Ты – следом.
И вышел через минуту. Высокий. Статный. Уверенный в себе молодой мужчина. Серьёзный и строгий. Нежный и мягкий.
- Папочка, – удивлённо сказал мальчик, – а ты изменился. 
- Помолодел?
- Возможно. В тебе что-то изменилось.
- Всё развивается. Я – не исключение. Мне – пора. Ты присмотришь за своей нянюшкой.
- Может быть, – женский, переливавшийся, словно маленький ручеёк перебегает с камушка на камешек, раздался за спиной Германа, – я за ним присмотрю?
Герман обернулся. Мадонна  стояла перед ним. Спокойная, обнимавшая своей теплотой, заботой всех видимых и невидимых глазом тварей, простая музъемская баба. Или женщина. Она обогнула разглядывавшего её мужчину, наклонилась, взяла на руки мальчика, приблизилась к тому, кого в сердце назвала «любимым». Герман обнял обоих. Поцеловал сына в щёку, ей – руку. Произнёс:
-  А из нас могла бы получиться хорошая семья.
- Без «бы», государь, – ответила ему женщина. – У нас уже семья. И вас ждут дела. И мы будем ждать вас. Идите, с Богом.
Тот улыбнулся, помахал рукою – исчез за дверью.
Он спешил к наместнику.
Но супругов в покоях не было. Только Ники, который тоже уже просыпался.
- Дядя? – удивлённо спросил он и огляделся: нет, он в своей комнате. – А где отец и мама?
- Они в столице. Братик с нянюшкой в сауне. Хочешь – беги, – мальчик уже выскочил из постели и побежал к двери. Около неё его догнал голос  дяди: – про Агашу не забудьте, сорванцы.
Герман направился в собственные покои. Не дошёл. Мама; со своей компаньонкой его остановили. Елизавета с интересом рассматривала своего первенца. Что-то новое проявилось в нём. До этого ей неведомое.
- Ты изменился, – сказала она. – У тебя появилась женщина.
- Мама;, я давно уже не девственник.
- Я не об этом. Ты весь светишься… Ты счастлив? Сейчас?
- Да. По-моему, да. Я вас очень люблю. Сестру Нонну я оставляю на вас. На два дня. Мне пора.
- Но где она будет жить?
- Откройте «детскую», что рядом с комнатой Нинно.
- А межкомнатную дверь?
- Нет, она должна быть закрыта. Около этой стены стоят цветы. Не надо их волновать. Всё, дорогие. Я – во Мсту. Приеду через два дня.

Безучастность Марии начала тревожить Юрия.
- Мария, ты заболела?
Она отрицательно покачала головой.
- Но ты со вчерашнего дня ничего не съела и не выпила?
- Я не хочу.
- Ты беспокоишься о нём?
- Да. Вновь он сделал это ради кого-то. Теперь уже сына.
- А ты не можешь допустить мысли, что она ему тоже понравилась?
- Чем?
- Пока не знаю. Но он к ней неравнодушен. Я бы сказал, не спокоен. Возможно, его привлёк сексуальный контакт с ней.
- Да, он тогда от боли сам был не свой. И кожа слоями сходит. И тот гной. Или не гной? Черви? Серж так и не смог описать. А от страха ничего не сфотографировал. Серж – и испугался. Сложно поверить в такие стечения.
- Надо подождать. Всё равно сегодня связь с «Астрой». Он прибудет. Ему это важно. Там – его ребёнок.
- Да, его ребёнок. Ради него.
- Лучше поешь и постарайся уснуть.
- Не могу, – ответила Мария, натянула на себя одеяло. – Вы идите. Если я не смогу встать, и Герман будет источён, Омар должен приступить к служению. Готовьтесь.
- Ты не рано сдаёшься? Я не заметил в нём упадка сил. Хотя, возможно, физически после последней командировки он не совсем оправился.
- Он умеет хорошо себя контролировать. Предел может наступить в любой момент. Я устала.
- Может быть, позвать твоих любимцев?
- Я хочу побыть одна.
Юрий вздохнул. Его и самого беспокоил этот скоропалительный непонятный брак своего старшего воспитанника – но что-то требовало сохранять спокойствие и выдержку. Ждать, словом. Но его Мария… Он вновь вздохнул. Уйти на службу и оставить её одну он не рискнул. Но и работать тоже не мог. Поэтому сел на кровать и стал гладить любимую по волосам.
За окном что-то блеснуло и взлетело вверх. Юрий не успел проследить. Подумал, что показалось.
Но открылась дверь в комнату.
- Что здесь за тишина? Машутка, ты заболела? – Герман стремительно вошёл в спальню, прыгнул на кровать, чем удивил обоих супругов.
- Ты откуда? – невпопад спросил Юрий.
- От родителей. Ребятишек оставил с сестрою Нонною, – его голос был бодр. Да и сам он весел. – Машенька, извини, подарок после. Что у тебя за кислый вид? Ты простыла?
- Нет. Заразилась от тебя всякой космической инфекцией, – огрызнулась Мария.
Странно, но такой ответ даже порадовал Юрия. Он поднялся с кровати. Герман тут же занял его место. Не просто сел, а лёг. В одежде.
- Ты хоть обувь сними, – буркнула Мария. При этом она внимательно рассматривала брата.
Он был иным. Внешне тем же молодым, жизнерадостным мужчиной. Но что-то изменилось в нём самом. И это что-то почему-то начало задевать женщину. Её лицо стало строгим. Герман снял обувь, поудобнее улёгся на одеяле, обнял свою Машеньку и посмотрел прямо у её глаза. Чёрные, неморгающие, бесстрастные.
- У тебя на самом деле всё хорошо? – наконец проговорила она после нескольких минут изучения его лица.
Он кивнул.
- Она?...
- Да, Машенька. Кажется, я… счастлив. Счастлив за столько лет. И, знаешь, очень устал. И хочу спать.
- А ночь-то чем занимался? – усмехнувшись, вновь невпопад спросил Юрий.
- Тем, чем и все. Машенька, я испытал такой кайф, – и он прижался к сестре и что-то стал говорить ей на ухо. Та тоже также ему задавала вопросы.
По тому, какие эмоции стали появляться на лице жены, Юрий понял, что разговор идёт весьма откровенный. И даже заинтересованный.
- Уж не ночь ли вы обсуждаете? – спросил Юрий.
- А что такого? – ответила Мария. – Какие здесь могут секреты?
- Как понять,  «какие»? Вообще-то на эту тему не принято говорить. Мария, ты, случайно, о наших…
- Папа Юра, нашли от кого скрывать, – Мария уже была здоровёхонька, чему-то улыбалась, над чем-то похихикивала, Герман же продолжал ей что-то рассказывать.
- Я рада за тебя, – ответила Машенька, обнимая и целуя брата. – Я так за тебя боялась. Ты прямо на себя не похож. Что-то в тебе изменилось.
- Ты не первая это говоришь. Хотя – всё по-старому.
- Нет, Герман, – Юрий внимательно наблюдал за ним с некоторого отдаления. – Ты стал мужчиной.
- Папа Юра, бросьте. А кем я был до этого?
- Другим. Ты изменился, стал основательнее. Это может сделать только женщина, любящая женщина.
- Да. Вы не поверите, но у меня сегодня утром, когда прощались, возникло чувство, что у меня есть семья. Такая же, как и у всех. Только, возможно ли это у таких, как я?
- Почему нет. Ты сотворён из такой же глины, как и все обитатели данной планеты.
- Это красивые слова. Но я, честно, хочу спать. Часа два я здесь посплю. Затем – за дела.
- Хорошо, через два часа я тебя разбужу. Покушать приготовить?
- Да, Машенька, как всегда.
В резиденции регента у Германа была своя комната, поэтому он ушёл туда.
- Видишь, всё устроилось, – сказал Юрий Марии. – Хотя я не понимаю, как.
- Да, – подтвердила Мария, – не ожидала. Она простушка. Надо к ней присмотреться получше. Чем же всё-таки она его взяла?
- Сексом. Вниманием к сыну. Проявлением заботы непосредственно о нём самом. Но ты права, к ней надо присмотреться. Видимо, не так простодушна.
- Вы о ней что знаете?
- Только то, что в её досье. Даже наш вещун о ней ни разу не разглагольствовал в своих ораториях. Я вижу, тебе лучше. Разрумянилась.
- С моим братом я не только разрумянилась. Может быть, вы вернётесь в постель. Государь всё равно пошёл спать. Вам к чему торчать в кабинете? – и кошечка так призывно изогнулась.
«Если бы все вопросы так легко решались», – подумал Юрий. Но начал раздеваться.

В полдень команда правителей вышла на связь с «Астрой».
- Командир, что у тебя там за спешка, что нас не стал дожидаться? – сразу поинтересовался Валерии. – Только на детей не сваливай.
- Да как-то так получилось.
- Судя по твоей довольной физиономии, тебе можно с первой ночью поздравить?
- Я просто в резиденции регента и наместника хорошо выспался.
- Ты хочешь сказать, что и тут сбежал?
Валерии не договорил. В поле зрения за спиной Тэслы появилась фигура молодой женщины лет двадцати трёх. Внешность более музъемская.
 Герман:  Это кто? Новый член экипажа? Откуда?
Валерии: Эта красавица – детище «Астры».
Герман: «Астра»! Проясни!
«Астра»: Извини, создатель. Я проанализировала, что около  твоих женщин находятся для сопровождения другие самки. Тэсла одна. Ей тоже нужна подруга. Я её и сделала. Это биоробот. Я вложила в неё все знания, что мне стали доступны, о планете Перикул. Это может пригодиться и для бесед, и для оказания медицинской помощи. Например, родов. Или помощи с ребёнком.
Герман: «Астра», какая ты у меня умница. И как ты её назвала?
«Астра»: Имён красивых много. Я затрудняюсь. Назови сам.
Герман: Это право я передаю Тэсле. Её же напарница. Тэсла, тебе слово.
Тэсла: Я могу назвать?
Герман: Да.
Тэсла: Сягор. Да, Сягор.
Герман: О! Ожила древняя легенда. Прекрасно. «Астра»,  помоги  Сягор адаптироваться к нашей жизни. До следующего сеанса связи, друзья.

За полночь через сутки Герман появился в Бернске. Сначала  прошёл в собственные покои. Принял душ, переоделся. Направился в соседнюю. Омар спал. На нём была новая ночнушка. Рядом лежал золотистый озорник. Шерсть расчёсана, уложена. Герман наклонился над ними. Поцеловал сына в лоб, кота – между ушами. Тоже получается – в голову. Вышел. Повернул направо, неслышно открыл первую к нему дверь. Он здесь не был… Давно это было. В прошлой его жизни.
Дверь открылась.
Он осторожно переступил порог.
В большой комнате огромная новая кровать, около  окна обыкновенный стол. На нём лампа. Какая-то уж больно древняя, словно из деревни. Сестра Нонна сидела рядом. Шила. Мужчина подошёл к ней. Она оторвалась от занятия, подняла на него голову, сказала:
- Здравствуй. Я жду тебя.
- Здравствуй. Мне приятно. Чем ты занята?
- Штопаю. Еле с Омара сняла. Уже рваться начала. Ни в какую. Еле с Пусиком уговорили.
- Заходил. Спит. Розовенький. Щёчки пухленькие. А это что? – Герман взял в руки маленькое платье.
- Платье, которое Агаша сшила для своей куклы.
- Сшила?
- Да, сшила. Она старалась. – Герман с недоверием посмотрел на женщину. Та забрала от него шитьё и добавила: – Подправила я немного. Маленькая она ещё. Научится. Сейчас главное охоту не отбить. Кушать будешь?
- Не знаю. Ещё ночь.
- А мы тебе оставили.
- Мы?
- Мы: дети и я – стряпали сырники. Два тебе оставили.
Герман распрямился и осмотрел комнату. Да, на подоконнике под полотенцем что-то стояло. Женщина прибрала со стола своё шитьё. Со спинки стула взяла скатерть и покрыла ею столешницу. Затем сходила до соседнего подоконника, перенесла две тарелки. На одном  два маленьких, не совсем ровненьких сырника. Герман с удивлением посмотрел на женщину. Да хитровато развела руками:
- Все съели. Только не знаю, как разогреть.
- Не надо. Так попробую. Вода-то здесь есть?
- В термосе.
Герман покачал головою. Съел.
- Вкусно?
- Нормально. Что сюда добавлено?
- Ничего. Поел. Мой руки. И спать. Поздно.
- Есть, – шутливо ответил мужчина. Он и в самом деле почувствовал усталость. Ему хотелось спать. Разделся. Подошёл к постели.  Откинул одеяло. Осмотрел простынь. Взбил подушку. И рухнул. На живот. Мгновение – и уже спал.
Женщина покачала головой. Вздохнула. Разделась. Выключила свет. Подошла к кровати. Легла рядом. Укрыла его и себя одеялом. Приблизилась боком. Прижалась. Улыбнулась. Закрыла глаза. И тоже уснула. Ей уж скоро вставать.

Омар и в правду разбудил ни свет ни заря.
- Не буди папочку, – попросила его сестра Нонна. – Он устал и поздно лёг. Выспится – тогда и поиграете.
- Поиграете? Нянюшка, у него весь день уже расписан. Как и на неделю вперёд.
- У него сегодня будет – выходной.
- Что?
- Создатель шесть дней трудился, на седьмой отдыхал.
- Так то Создатель, нянюшка. А это – папочка.
- Тем более. Он всего лишь… слабый человек.
- Слабый? Папочка? Уж не влюбилась ли в него ты, нянюшка?
- А если и так, сынок. Встрепенулось во мне что-то… Всколыхнулося…
- Осторожна с ним будь, нянюшка. Сейчас он с тобой, завтра – ищи ветра в поле. В сердце-то особо не пускай, – и малыш резко сменил тему: – А творожные сырники остались?
- Нет, ночью папочка их съел.
- И как?
- Понравились, значит, – со вздохом ответила женщина и вдруг резко обняла мальчика и спросила его: – И тебе понравились? Днём с Агашенькой других сделаем. Пойдём, покормлю тебя, да к своим занятиям приступай. А я папочке спину разотру.  Не нравятся мне на его спине рубцы.
- Это следы от ожога магмой. Это когда мамочка ещё жива была.
- Слышала. Но жизнь-то, сынок, и него продолжается. Со временем любая рана затягивается. Пойдём-ка, пойдём-ка в твою комнату. Не то разбудим невзначай твоего папочку.
Они вышли. Через полчаса сестра Нонна вернулась. Подошла к лежавшему, присела на край кровати, опустила руки на спину, стала гладить.  Плавно перешла к массажу, нанеся предварительно молоко.
Герман проснулся от жесткого воздействия на его кожу. Открыл глаза. Приподнялся.
- Лежи. Вся спина у тебя в колтунах, – услышал он женский голос. Но тембр его был не любимой. Не Нинно. Он бухнулся лицом в подушку. Пальцы сжались в кулаки.  Застонал. В ответ услышал: – Тебе больно? Потерпи.
- Хватит, сестра Нонна. Время уже позднее.
- Для кого? Дел твоих не переделать.
- Наследник продолжит.
- А ты… куда?
- К ней. Мне пора вставать. Я к себе. В ванную.
- Да. Конечно. Я наполнила её молоком. Тёплым молоком. Полежи.
- Благодарю, – он встал. Накинул халат. Остановился у дверей. – Завтрак у папа; и мама; в восемь. Вам тоже надо там быть. Я зайду за мальчиками, вы – приведёте девочку, – и вышел.
У сестры Нонны перехватило дыхание. Она оперлась на спинку кровати. Поднесла руку к груди, начала ею тереть левую верхнюю часть.

Семья Маросвель всегда завтракала рано. В основном – только супруги. Чаще к ним присоединялся их младший. И крайне редко – их старший. В это утро на семью спустилась благодать. Все за столом. И дети. И даже избалованный донельзя кот. На отдельном кресле. Перед ним тарелка.
Всё проходило чинно, размеренно. Пока отец-государь не поинтересовался:
- Ваше священное императорское величество, какие ваши планы на сегодня?
Вместо него ответила сестра Нонна:
- У иерогосударя, ваше величество, сегодня выходной.
И тишина. Александр вопросительно посмотрел на старшего. Впрочем, смотрели все. Герман растерялся: бац! – и нет планов! Пустота! Полное безмолвие. На огромнейшем, выжженном то ли солнцем, то ли морозом, то ли ветром пространстве. Ни одного следа. Ни звериного. Ни насекомого. Ни человечьего. Только окаменевшие гребни то ли песка, то ли снега как свидетельство разгула ветров. Наконец фигура Германа ожила. Он кашлянул. Произнёс:
- Да, папа;. Я этот день хочу провести в семье. Или с семьёю.
Услышав это, Омар и Ники подскочили, закричали «ура!», чем нарушили  всякую торжественность вкушения пищи государевой семьёй.
Взрослые переглянулись, и папа; быстро наклонил голову, чтобы успеть спрятать от глаз домочадцев улыбку, предательски растянувшую губы и сбежавшую в усы и бороду.
- Тогда, сыновья, – он продолжил, – попрошу ко мне в кабинет.
- У-у-у, – возмутились мальчики.
- Спокойно, – остановил их Герман, – ещё утро. День и вечер впереди. – Встал. За ним другие. Папа; направился к двери, за ним Герман и Николя;. Женщинам пришлось взять на себя возмущённых детей.
А мужчины прошли в кабинет государя-отца. Александр указал сыновьям на кресла вокруг стола. Те сели. Хозяин же прошёл ко встроенному в стене шкафу, открыл дверцу, достал графинчик с вишнёвкой, три стопки. Поставил всё на стол. Разлил вишнёвку. Взял стопку, указал сыновьям. Мужчины приподняли руку с вином, выпили. И никто не начинал разговор. Просто слишком много было тем – и оказалось, что ни одной главной. Главной или важной для такого момента. Когда рядом отец и двое его сыновей. Его наследников. Его первопроходцев. И это каждый их трёх понимал. К чему тогда слова? На столе появилась лёгкая закуска. Герман наполнил стопки. Вновь подняли. Выпили.
Но и этому мигу суждено прекратиться.
Вошла Елизавета. Подошла к супругу. Опустила свою руку на его плечо. Посмотрела на старшего сына и спросила:
- Герман, ты сейчас счастлив?
В ответ – тишина. Такая напряжённая тишина, что сердце матери сжалось. Она побледнела.
- Папа;, мама;, что такое счастье? Особенно – моё? Да, рядом женщина, которая заботится по своим силам и обо мне, и о сыне. Во всяком случае – старается. Мне с ней спокойно.
- А…? – это папа;. – Пойми, ты молодой, здоровый мужчина.
- Секс? Может быть, будет и лучше. Пока изучаем друг друга. Время покажет.
- А дети?
- Что дети?
- Ваши общие дети. Дочь, к примеру.
- Дорогие мои, – Герман промедлил с ответом, – я… не задавался таким вопросом. Соответственно – нет ответа. – И вдруг резко встал, прошёлся по кабинету, возвратился к своему креслу, сел, сказал: – Летит Тэсла. Если Создатель благословит – родится девочка.
- Ты не хочешь детей?
- У меня нет уверенности, что я смогу их сам вырастить и воспитать. Даже тех, которые уже есть. А если им самим учиться – им не подняться. Планку, для них поставленную, им не взять самостоятельно. Если папа Юра не потянет их. А я и так много,  очень много, возложил на его плечи.  Сам-то он сможет ли выдюжить. Он простой, простой смертный человек. Со своими слабостями, со своими потребностями.
- А ты?
- Я в чём-то сверхчеловек.
- Вот именно – «в чём-то», сын. Но пристрастия смертного тебе тоже присущи.
- Папа;! Давайте ближе к суточному распорядку. Тратим зря время. Или – можно напиться. Мне вишневочка нравится. А тебе, брат?
Николя; кивнул. Герман вновь поднялся, дошёл до потайного шкафа папа;, достал четвёртую стопку, возвратился к столу. Разлил вино.
-  Самые дорогие  моему сердцу люди! Я знаю, вы очень любите меня. Знайте, я – вас. За любовь! – сказал и первый выпил. Другие – тоже. И вдруг спросил: – Так какие у нас, планы, родные мои?
- В 15.00 у меня запланирована встреча с преподавательским составом ГЛКИ, – сообщим Николя. – Надо обсудить вопросы реформы.
- Отлично. Значит, сейчас, по-домашнему, внесём коррективы. В ГЛКИ поедем все. В том числе и дети. А сейчас я подберу технику, которую необходимо установить в комнате сестры Нонны, – на него посмотрели с удивлением. – Да, в этой комнате необходимо в полном объёме монтировать кухню. Также установить швейную и другие машины. Ей с детьми надо заниматься. Шить, штопать, кроить, клеить. И, Николя;, мебель и тому подобное в её комнату на тебе. И сделать всё надо сегодня.
- Чтобы там что-то сделать, надо с тобой, – пожал плечами Николя;.
- Пошли. До 14.30 расстаёмся, – обращаясь к родителям, ответил Герман.
Оба брата вышли. Они уже подходили к комнате, отведённой сестре Нонне, когда Николя спросил:
- Ты же всё сам можешь… Пальцем повёл. Или плечом.
- Лишнее это сейчас. Для неё – лишнее. Она обыкновенная музъемская женщина. Не надо насильно втягивать её в наши энергии.  Она уже потеряла мужа и троих детей. Создатель дал ей второй шанс для бабьего счастья. Мы, мужики, можем только помочь поддержать иллюзию благополучия и стабильности.
Они вошли в помещение, некогда планируемую в качестве детской. Пять инокинь, трое детей что-то стряпали около стола.  Омар сразу обернулся. Смешной: в фартуке и муке. Закричал:
- Папочка! А мы стряпаем!
- Сейчас проверю, как соблюдаются санитарные условия, – со смехом ответил Герман. Сам подошёл к столу, кивнув Николя, чтобы он занялся своим делом. Сказал трудящимся: – Закругляемся с этим делом. Всё возвращаем на кухню и там продолжаем своё творчество. – На него все уставились, а он командовал: – Здесь сегодня будет ремонт. Монтаж оборудования. Сестры, переходите со своим занятием на кухню. Дети, в 15.00 у нас встреча в ГЛКИ. Сестра Нонна, пока занимайтесь с детьми. Как только начнут монтаж оборудования, вам придётся присутствовать.
- И что здесь установят? – спросил Ники.
- Сюпрайз, племянничек, – ответил Николя, – и будьте добры покинуть помещение.
Женщины стали быстро всё прибирать. Сестра Анна, несшая послушание ещё при иерогосударыне, случайно задела Германа. И замерла. Осторожно отошла от него. Осмотрела мужчину с головы до ног: также закрыт покровом, только шире в плечах, выше ростом. Подумала: «В принципе, так и должно быть. Он же растёт».
Работа в комнате продолжилась и после обеда. Сестра Нонна настояла и начала наблюдать за монтажом кухни, уголка для занятия рукоделием, как в прочем и Серж. Пришлось остаться и Николя;. С ним – Алекс. Как Маросвель без надзора и контроля Юнксов!

В ГЛКИ готовились к встрече с Николя;. Появление же кортежа иерогосударя порадовало и преподавателей, и курсантов. И сразу внесло коррективы. Короткий разговор с ректором, затем – встреча в актовом зале с теми, кто хотел поговорить.
- Я думаю, – сказал ректор, обращаясь к собранию, – лучше я сразу предоставлю слово иерогосударю. В прошлом, напоминаю юнцам, они с отличием окончили оба  факультета. Недавно вернулся из командировки на планету Перикул. Так что им есть, что рассказать всем нам. Прошу. К трибуне.
Герман подчинился. Начал рассказ:
- Здравствуйте, коллеги. Именно так я считаю нужным обращаться к вам. Но я не знаю, о чём вам конкретно рассказать. Информации о полёте достаточно. Поэтому построим наш разговор в виде диалога. Вы мне ваш вопрос – я ответ. Если он не потребует от меня раскрыть вам государственную тайну, то –  будет честным. Обещаю. Но, чтобы вы собрались с вопросами, предупрежу пояснением по волнующей всех теме. Это госпожа Тэсла. С кастовых позиций той планеты родительница госпожи была ведуньей. Это очень высокое сословие. И в своё время она спасла мне жизнь. Госпожа Тэсла мудра и умна. И я уверен, что её таланты регент оценит по достоинству, что они оба смогут сообща трудиться на благо нашего Содружества.
- А что обязательно нужна для этого инопланетянка? Госпожа с планеты Сур добровольно не прибыла. Прижилась госпожа Зу. Вот с неё бы и оформили отношения…
- Госпожа Зу? Близко ко мне?  Господа, второго ревнивца вряд ли у меня хватит сил выдерживать! – В зале смех. – Благодарю за такой совет – но увольте.
- А как же сестра Нонна?
- Этот вопрос спокойный.  Доброта, терпение и мудрость характерны для неё. Чуть больше семи лет назад она потеряла мужа, которого любила, и трёх детей. От горя она скрылась за стенами обители. Но в отношении её воля Создателя была иная. Сегодня её заботам доверены трое детей, которым в будущем будут вверена ответственность за развитие и нашей планеты, и всего содружества. А государыня у планеты остаётся одна. Имя её вы знаете. Но я напомню. Нинно. Только ей дано право слышать вас и помогать, если данная помощь вашему развитию будет во благо.
- А кого родит Вам сестра Нонна? Она уже беременна? Со своими-то, с родной планеты, наверное, проще.
Герман покачал головой, секунду качал и ответил:
- Хорошо, что на мне покров. Вы меня своим вопросом просто ввели в смущение. Проще – вогнали в краску. – И обратился к племяннику: – Ники, принеси мне воды. – Мальчик в секунду, с места, впрыгнул на сцену. Очутился около стола. Налил из графина воды, отнёс его Герману. Тот выпил. Так же прыжком мальчик возвратился на место. Этот акробатический трюк удивил зал. Герман продолжил: – В простоте данной ситуации много подводных камней, дорогие мои ровесники. По порядку. Первое: зачать, дать право на жизнь другому творению, малышу. Уверен, не все из вас об этом задумывались. Конечно, кто-то из вас интересовался сакральными правилами данного акта, знаете о нескольких взаимосвязях интенсивных энергий, невидимых для вас, и материальных частиц. Проще, ни в каждое время следует зачинать, если вы желаете, чтобы судьба ваших чад была доброй. Но, как правило, когда идёт охота, гон, об этом парочка не думает. – Смешок, хихиканье в зале. – А зря. Всё начинается с этих удивительных слияний энергий. Для вас, простых людей, это в глаза не бросается. Просто живёте, сохраняя терпение, скапливаете в себе уважение ко всему, что вас окружает, твёрдо придерживаетесь социальным законам, выработанным обществом. Именно эти законы  созданы для того, чтобы выстроить вокруг вас некий пояс защиты. Убивать нельзя. Воровать нельзя. Завидовать нельзя. Лгать нельзя. И так далее. Другое дело – мой уровень или уровень наместника. Нам здесь ошибиться нельзя. Да, мы считаем. И мы ждём. И сегодня я не вижу причин для волнения вам. В настоящее время на планете Музъем уже воплотились и растут две очень древнейшие сути. Обе имеют огромнейший багаж знаний и умений, чтобы поддерживать жизнь на данной субстанции. Я говорю о наших мальчиках. Нашем с иерогосударыней сыне Омаре и моём племяннике Ники;. Второе. Ответственность за то, как сложится жизнь рождённых вами детей. Вы сами замечали, бывает, что и у благополучных родителей дитя без тормозов и мозгов. Или наоборот. Я ведаю, что обоих наших мальчиков ждут очень серьёзные испытания. Но я не ведаю, как или кто из них их пройдёт. Придётся ждать. И надеяться, что обоим мальчикам хватит мудрости, мужества и стойкости их преодолеть. А сестра Нонна сделана из другого теста. То есть она из нашего социального среза. И что привнесёт её племя, род, соединясь с моим, я тоже не ведаю. Поэтому никакой её беременности не планируется.
Посыпались другие вопросы о его личной жизни. Отвечая на которые, иерогосударь больше шутил. Наконец произнёс:
- Я понял, что вас интересует только моя личная жизнь. Говоря дипломатичным языком: решили обойти статью 696 и получить информация из первых уст. Мудро. Честно, идя сюда, я думал, что вы засыпите меня вопросами о…, – и Герман полчаса перечислял текущие и предполагаемое развитие межгалактического сотрудничества, затронул ситуацию и на планете. В зале наступила такая зачарованная тишина, в которую ввёл тихий голос иерогосударя, что никто не дышал. Докладчик резко сменил тему: – Впрочем, если я и команда, работающая в настоящее время, с чем-то не успеем, то дело продолжит мой наследник. Его вы все знаете.
Время, отведённое для встречи, подходило к концу. Герман произнёс:
- Беседуя с вами, коллеги, у меня появилась одна идея.  Позвольте мне её осуществить. Так, Серж прибыл? – последовал отрицательный ответ, и он приказал Ники установить связь с Сержем. Тот выполнил приказ. Государь кивнул. – Итак, попрошу встать курсанта (звучит фамилия). Да, да, третий ряд, седьмое место. Также курсанта (фамилия). Да, шестнадцатый ряд семнадцатое место. И курсант (фамилия), двадцатый ряд шестое место. – Встала девушка. Отлично. Господин ректор, мой приказ. Этих трёх курсантов я назначаю пилотами аэролётов принцев и сестры Нонны. Курс ГЛКИ ими должен быть пройден за неделю. Через неделю они начнут стажировку под руководством Сержа.
- Дядя, – Ники возмутился, – а для Агаши? Мы должны быть на равных.
- Иерогосударь, – вставил слово Омар, – да и для сыновей правителей тоже. Руди можно не брать в расчёт.
- Вот как. Тогда попрошу встать, – и Герман перечислил ещё семь имён. И обратился к ректору: – Итак, десять курсантов. Сроки те же.
- Но, господин главнокомандующий, только семеро из них учатся на последнем курсе. Другие трое – ниже.
- Знаю. Хорошо, эти трое должны пройти полный курс за три недели. Время у нас есть.
- Это большая честь и доверие для нашего института, иерогосударь.
- И вы, как всегда, его оправдаете. Надеюсь. В любом случае даже на таких растянутых сроках мы успеем.
- К чему?
- Разве я не сказал? Странно. Значит, своими вопросами вы меня несколько сбили. Примите это как официальное сообщение. После того, как «Астра» возвратится из командировки, пройдёт санитарный контроль, а коллеги Валерии и Мишель адаптацию, состоится церемония принесения присяги его священным императорским высочеством Омаром Маросвелем и его высочеством Ники; Юнкс.  После этого они оба приступят к выполнению собственных задач на государственной службе.  Конечно, можно было церемонию провести и раньше, но я желаю, чтобы мои друзья присутствовали на этом празднике. Я думаю, что месяц-полтора у нас на подготовку пилотов для новой команды правителей есть. Если, конечно, регент не заставит всё ускорить. Что вполне в его манере ведения всех дел.
Зал ответил тишиною. Молчал минут пять. Затем разродился аплодисментами. Мальчики же, напротив, были спокойны.

Серж получил звонок от Ники, когда контролировал работы в покоях сестры Нонны. Не дослушав до конца, он поспешил в ГЛКИ. На ходу связался руководителем безопасности и командиром взвода спецназа, с которым сдружился за последние годы. Обрисовал ситуацию, попросил прибыть в ГЛКИ в актовый зал. Так что, в тот момент, когда Герман произносил последние слова, Серж бочком входил в конференц-зал. Герман увидел его, жестом приказал подняться к нему. Тот подошёл.
- Команду понял?
- Так точно, иерогосударь.
- Сначала – ГЛКИ неделя. Затем – ты. Экзамены буду принимать я. Любой их недочёт – спрос с тебя. Вопросы есть?
- Никак нет. Можно дать команду?
Герман сделал жест в сторону трибуны.
- Господа курсанты, чьи фамилии перечислил иерогосударь, после собрания останьтесь в этом зале для знакомства.
- Что ж, – произнёс ректор, – деловая часть нашей встречи закончена.  Ваше величества, согласно традиции,  приглашаем для встречи с преподавателями.
Ники; уже усмотрел в проёме дверей офицеров спецназа, толкнул локтем братика, кивнул для него в сторону дверей. Тот кивнул.
- Дядя, – Ники подал голос, – традиции ГЛКИ – отличная вещь. Но вряд ли они подходят для детей нашего возраста. Можно мы останемся с дядей Сержем?
- Для чего?
- Познакомиться с пилотами.
- Только ли? Может быть, главное то, что за дверями стоят друзья дяди Сержа, офицеры спецподразделения.
- Но, папочка, нам с ними будет интереснее.
- Хорошо, оставайтесь, два озорника. Принцесса Агаша, как я понимаю, тоже остаётся?
Агаша тут же улыбнулась и сделала реверанс.
Герман подошёл к детям. Поцеловал каждого и направился к дверям.
Вышел в коридор. Четыре офицера спецназа сразу встали по стойке «смирно».
- Вольно, господа. Рад вас видеть, – сказал Герман и каждому протянул руку для пожатия.
- Если так, – сказал их командир, – может быть, вечерком посидим в узком кругу?
- Можно. Когда Серж освободится, позвонит.
Он протянул руку третьему и задержал в своей. Спросил у него:
- Так как поживает супруга?
- Нормально. Небольшие капризы.
- Это не капризы, капитан. И это серьёзно. Вечером жди меня и Сержа в гости. Женщина должна быть дома.
Он подошёл к другому спецназовцу. Приветствие. Крайним стоял начальник госбезопасности. Герман также протянул руку:
- И вас, сударь, Серж от дел оторвал?
- Я так не считаю, иерогосударь. Обыкновенные методы обеспечения охраны. Охраны не только вас, но и ваших подданных. Второе – скорее и, по-моему, в данном случае важнее.
- Мысль верная. Но – идёте в этом направлении по лезвию меча. Введёте кого-либо в страх, столкнёте с предназначенного им пути – и вам в будущем придётся несладко. Для себя благодать потеряете.
- Благодарю, иерогосударь, за напоминание. Как всегда, будем внимательны и осторожны.
- Я рад, что мы поняли друг друга.


Вечером государи вернулись в свою резиденцию. Дети так набегались, что уснули в авто. Герман отнёс Омара в спальню. Папа; – Агашу. Ники же увёз домой дедушка Василий.
Герман прошёл в бывшую детскую.
Рабочие хорошо потрудились. Комната приобрела вид жилой комнаты.
- Тебе нравится? – поинтересовался он у женщины.
- Да, благодарю. Я и в мыслях не могла позволить себе такое иметь. Можно я тебя попрошу об одном?
- О чём? Хотя… – он внимательно посмотрел на женщину – Что? Причём  сестра Анна? Хочешь, чтобы я удовлетворил её? Причём здесь её гормоны и я? Или ты решила таким образом меня всем продавать? – от слова к слову голос Германа начал набирать силу.
Сестра Нонна отшатнулась. Прошептала:
- Ты о чём? Какая продажа? Возможно, я что-то неправильно сказала. Извини. Выслушай.
Герман взял себя в руки. Сел в кресло.
- Жалко мне её, – начала сестра Нонна. – Хоть и молодая она, но много причин, когда девушки отказываются от радостей мирской жизни. У неё своя есть. Она молодая, красивая. Не вина её, что она душою отогрелась здесь. К жизни потянулась. Неужели нет возможности ей помочь? Неужели толстые стены обители для неё домовиной станут? Почему ей жить не дать?
Повышенные голоса разбудили Омара. Он присел на кровати и слушал. Кот попытался его уложить, но получил отпор. И Пуся громко мяргнул. Молодожёны переглянулись и продолжили разговор тише.
- Её жизнь от неё никто не отнимает. Её срок далеко. Если она сама не ускорит. Сестра Нонна, ты много и двусмысленно говоришь. Мне трудно уловить суть. Можно яснее? И связнее?
- Что может быть яснее? Позволь ей покинуть монастырь. Позволь найти или сам найти ей спутника жизни. Пусть выходит замуж, рожает детей.
- Это всё?
- А ты что… подумал?
- По твоему вороху мыслей трудно подумать нечто разумное.
- Извини.
Напряжение диалога спало. От него было у обоих – и Германа, и Нонны – плохо на душе.  Вдруг до сознания Германа дошло, что это была ссора. Первая его семейная ссора. И из-за кого или чего? Монахини, в которой проснулась похоть. А, может быть, не похоть, а просто гормоны напомнили о себе. Не за стенами находится. С теми тремя было просто. А с этой? Герман встал, подошёл к окну. На него смотрела тёмная ночь.
- Что ты решил? – осторожно спросила женщина. До неё вдруг дошло, с кем шалунья-судьба связала её. Он, великолепный и манящий к себе, стоит у окна, смотрит на ночной город – и волею своею решает судьбу практически неизвестного ему человека. Дать или отнять. И нельзя совершить ошибки. Он – могущественнейший из могущественнейших, но и он не имеет права лишить жизни ни одно из тварей Создателя. Неожиданно для себя она осознала, что с ним происходило в ту, первую, ночь их знакомства. Почему его знобило. Почему так стремительно слезала кожа. Почему гнойными червями или змеями выползала из его тела мерзость, пакость. Возможно, пошёл на поводу слабых. Возможно, что-то нарушил. «Или? – проскользнувшая мысль уколола прямо в сердце. – Неужели всю их нечисть  в себя вобрал? Собою стал рисковать?». Кисть правой руки женщины потянулась к её сердцу. Она очень тихо ойкнула. Осторожно опустилась на краешек кресла. А сможет ли она быть с ним рядом, поддерживать, советовать что-нибудь? Они такие разные… очень разные… А надо ведь. Заведано. Супружницей его стала.
Она подошла, осторожно опустила кисти своих рук на его плечи. Но раздался стук в дверь. Женщина отдёрнула руки. Дверь открылась. Вошёл Серж.
- Да, я помню, – сказал Герман и обратился к сестре Нонне: – Завтра пришлю строителей. Они должны усилить звукоизоляцию на стене. Мальчика разбудили. – Серж переводил взгляд то на одного, то на другого супруга. – Сестра Нонна, вы ложитесь.  У меня дела. – Повернулся. Взял её руку. Официально поцеловал её кисть. Вышел из комнаты. Серж за ним.
- Сначала к послушницам, – сообщил он на ходу Сержу. – Мне надо мирское платье для сестры Анны. У твоей жены нет лишнего?
- Не знаю.
- Посмотри и принеси, что подходит. Желательно закрытое. Жду в их комнате.
Когда Серж пришёл к послушницам, те стояли перед иерогосударем, склонив головы.
- Сестра Анна, вы поняли мои слова?
Та покраснела.
- Возьмите у Сержа платье. Переоденьтесь. Свою мантию в пакет. Пакет с собой. Вы едете с нами. Прощайтесь с сёстрами. Ждём за дверью.
- Что случилось? – спросил Серж Германа.
- Да поругались.
- Первая семейная ссора. Поздравляю. Как у всех нормальных людей. А то я, грешным делом, думал, что вы никогда и не ссоритесь. Мы с моей сколько живём, а нет-нет да и не понимаем друг друга сразу. Главное – в горлышко не лезть. У нас-то масса житейских проблем. Сковородки да машины, пеленки да деньжата. А тебе каждую минуту такие делищи приходится проворачивать, такие проблемищи приходится решать. А тебе кто их подкидывает? Кто? Мы, конечно! Нам жить без страстей да капризов скучно как-то. Живём-то не то, что вы, сударь. И надо всё успеть в краткий миг ненасытной жизнюхи. За каждым нашим деньком твои сваты да кумовья приглядывают.  Вот и куражимся. Извини уж, брат. Наше существование есть песнь. И заметь! Нотка к нотке. Хотя и хрипим. И фальшивим. И тембр не тот берём, – странно, но полушутливый монолог Сержа несколько поднял настроение Германа.
Появилась женщина. Платье на ней несколько висело, но по длине было впору.
- Теперь по адресу? – поинтересовался Серж.
Герман кивнул.

Они подъехали к городку, в котором в основном проживали спецназовцы с семьями. Были здесь и общежитие, и гостиница. Савелий проживал в девятиэтажном здание, в третьем подъезде, на пятом этаже.
Хозяин ждал гостей у двери.
- Здравствуйте, господа. С миром принимаю.
- А как иначе, – после традиционного приветствия ответил Серж и указал на Германа. – Попробуй его без мира принять. В раз испаришься.
- Не пугай. Пуганы, – ответил Савелий ему в тон. В своём деле он был талантлив, но по службе продвигался медленно.
- Где жена? – спросил Герман.
- Извините, иерогосударь. Раскапризничалась очень. Отказалась вставать.
- Хорошо, проводи к ней. Серж и сестра Анна ждите здесь.
Они прошли в спальню. Усыхавшая в теле женщина лежала на кровати.
- Что говорят врачи? – спросил у мужа.
- Лживой надежды не вселяют.
- Всё началось после последнего выкидыша?
- Возможно, и раньше. А сутками на службе. Не заметил.
- Да, её жизнь подходит к концу. Твоя же продолжается. Поэтому поступим так. – Герман обратился к женщине: – Вы, сударыня, поняли, кто перед вами?
- Да, иерогосударь.
- Поднимайтесь. Одевайтесь. Серж вас отвезёт в обитель. Завтра вы там примите подстриг, через сутки схиму. Молитесь, сестра, за всех нас, – и вышел.
Савелий помог жене встать. Одеться. Помог выйти.
- Прощайтесь, – приказал Герман.
Супруги попросили прощение друг у друга, извинились сами.
- Серж, отвезёшь эту даму в обитель сестры Анны, – с этими словами он взял из рук сестры Анны  пакет с мантией и вложил в руки уходившей, – и передашь мой приказ. Через сутки подстриг, через вторые сутки – схима. Уедешь до дворца на своей машине, затем на своём аэромобиле, возвратишься на моей машине. Спросят о сестре Анне, ответишь, что я ей определил другое послушание.
- Да, государь.
Двое вышли из комнаты. В дверях столкнулись с Игорем, командиром отделения. Мужчины козырнули друг другу без слов. Игорь сообщил:
- Наши около авто.
- Да. Ты зайди. Поддержи.
Серж по ступенькам стал спускаться. За ним женщина.
Игорь, оградив себя оберегом, открыл дверь и вошёл в комнату. Вошёл в тот момент, когда иерогосударь говорил. Говорил тихо, чётко произнося каждый звук. Не то командовал, не то пел незнакомую Игорю молитву.
- Эта дева из числа кортежа инокинь, который я представил к своей любимой, иерогосударыне Нинно. Эта дева из числа кортежа инокинь осталось единственной живой из первой группы. Эта дева из числа кортежа инокинь, которые были недавно призваны для услужения принцессе Агаше, будущей иерогосударыни данной планеты. Так распределил Создатель, что в настоящий момент ей более подходит находиться вне стен обители, вне покрова мантии. Для этого ей необходима серьёзная защита. Я подумал о тебе. Ты сможешь её защитить от тех волнений и тревог, которые несёт в себе мир. А она сможет позаботиться о тебе, что необходимо тебе сегодня, да и в ближайшее время.  Я предлагаю вам на срок в сорок дней заключить мир. Ты обеспечиваешь деве охрану, она – берёт на себя заботу о твоём очаге, пока ты не встретишь женщину, которая разделит остаток твоего жизненного пути. Я понимаю, это для тебя неожиданно. Но – так. И ещё. Дева – девственница. Поэтому требую свои казарменные шутки при ней забыть. Игорь, прошу, чтобы вы познакомили своих жён с девою. Это позволит ей быстрее адаптироваться в чужих для неё условиях.
- Да, иерогосударь. Но как зовут деву? – Савелий был ошарашен, ошеломлён, но надо же было что-то ответить.
- Зовут? – переспросил Герман.
- Я – сестра Анна, господин, – осторожно произнесла женщина.
- Нет, – резко произнёс Герман. – Это уже в прошлом. И предыдущее тоже. Какое же имя тебе дать?
- Ани;, – предложил Савелий.
- Хорошее сочетание звуков. Пусть так и будет.
- Но, государь, – вмешался Игорь, – у нас здесь территория закрытая. Как с документами?
- Серж сделает.
Игорь развёл руками и сообщил:
- Раз так, тогда пошли. Стол накрыт. Там и поговорим.
- Да, – согласился Герман и обратился к деве: – Ани;, ты остаёшься здесь. Господин капитан – достойный и надёжный. Ты же обучена быть заботливой хозяйкой. – И обратился к хозяину: – Господин капитан, дайте Ани;; несколько больших мешков. В них она уберёт одежду ушедшей от нас. И, Ани;, вымой здесь всё.
Женщина по-монашески поклонилась иерогосударю. Мужчины вышли из квартиры.

Герман вернулся домой под утро. Омар и Пуся сидели на его постели в позе лотоса и медитировали.
- Браво! – сказал Герман. – А где мне спать?
- Через комнату, – промяргал кот.
Омар кивнул.
- Сговорились, цыплятки…

Через неделю Герман отвёз Омара с сестрою Нонною селение Нинно. Идентично оборудованная комната ей заранее была там подготовлена.
Родители-графы встретили женщину спокойно.
- Здравствуйте, граф-батюшка и графиня-матушка, – с поклоном поприветствовала пожилую чету сестра Нонна.
- Здравствуйте, сестра Нонна. Надеюсь, вы уже привыкли к фокусам и причудам наших мальчиков, – ответил Александр.
- Но они каждый день придумывают новые, – полушутливо произнесла женщина.
- Прошу к столу, – произнесла Маргарита, беря Омара за руку.
Семья направилась к входу.
- Герман, как я понял, – граф обратился к Герману, – сестра Нонна сопровождает везде Омара. Если он уезжает в Бернск, она с ним. – Герман кивнул. – В твоих резиденциях она жить не будет. – Герман кивнул. – Ты не думал о том, что за тобой селянки следят. И если что,  по их мнению, пойдёт не так, они вновь намнут тебе бока. – Герман резко остановился и в упор посмотрел на отца. – Не смотри на меня так. Я тебя просто предупредил. Так что, малыш, думай. Омар сестры не хочет?
- Она скоро у него будет. Если благоволит Создатель.
- Германушка, проснись и опустись на нашу планету.
- Отец, вы идите. Я сначала – в усыпальницу. Мне надо побыть одному. Меня не ждите. Я присоединюсь к столу, – и отошёл в сторону и спокойным шагом направился  к своей Нинно.
- Отец, что вы ему сказали? – поинтересовалась Маргарита.
- Попросил серьёзно подумать о сложившейся ситуации, – с усмешкой ответил Александр и жестом попросил дам следовать в дом.

Герман  вошёл в усыпальницу.
«Запутался, любимый, или за моим благословением пришёл?»
- Извини, что не уберёг тебя. Мне тебя очень не хватает. И я просто сдался.
«Следствие твоей командировки. Я же говорила, что не доверяю этим далёким звёздам».
- Мне ещё раз извиниться?
«Ты просто спасал своё текущее существование тела. А выбрал её  наш мальчик. Напрасно терзаешься. Это мне надо было тогда быть осторожнее и внимательнее. Извини, молода была. Бросила и тебя, и сына. Она… добрая женщина».
- Настолько добрая, что я начинаю ревновать.
«Ревновать? К кому?»
- К собственной страсти.
«Ты всегда был прекрасен в эросе. Сейчас стал годами старше. Потребности стали… настоятельными, требовательными».
- Как ты снисходительна.
«Мне было… больно наблюдать, как тебя колотили бабы».
- Ладно, от всей души смеялась…
«Ты в плоти мужчина. Сильный и здоровый».
- Я с тобой разговариваю или со своей совестью?
«Совесть не оправдывает. Совесть взывает. Я тебя очень люблю. Пожалуйста, живи и радуйся этой жизни. Сам ведаешь, второй раз тот же миг не повторяется. И пусть она родит тебе дочку. Наш сын привязался к ней. Нянюшка, значит».
- «Нянюшка», – Герман передразнил.
«Не требуй с неё много. Сгоряча не набрасывайся. Постепенно поймёт. Она любит тебя тоже. По-своему. Но любит».
- Себя успокаиваешь или меня оправдываешь?
«Таких гениев, как ты – единицы во Вселенной. А жить – с радостью, дышать полной грудью – хочется всем. Особенно – простым и простейшим. Ты слышал о теории агрессивного гена, который  стремится к воссозданию себе подобного?».
- Гены… Хромосомы… Ты к чему это?
«Воспроизводство различных форм и видов жизни».
- Ты к чему? Я плохо улавливаю.
«Конечно. В тебе уже разгорается страсть к самке. Иди лучше. Удовлетворишь себя и приди. Иди, любимый. Иди. Твоё тело живёт по иным законам».

Герман вышел. Голова гудела. Прошёл шагов десять – сельские бабы со скалками, половниками преградили дорогу. Окружили.
- Что пригорюнился, молодой? – спросила одна.
- Уважаемые женщины, давайте поговорим, – Герман спешно соображал, как вести переговоры с террористками.
Те же без слов окружали его плотным кольцом.
- Какие у вас требования? Что вы желаете? – он говорил, и молился всем святым и посвященным, чтобы об этом не узнал Валерии. Особенно сейчас.
Нападавшие сужали кольцо блокады и молчали.
Зловеще молчали.
- Вы, дамы, можете говорить? – Герман держался спокойно.  Он понимал, что эти женщины рассержены на него из-за его собственных непродуманных поступков. Спровоцировал, словом.  Дать сигнал охране, которая стояла вокруг этих музъемок, он не желал. Но и не знал, как перевести в шутку сие столкновение. Поэтому улыбнулся и  произнёс: – Я слушаю. 
- Какой непонятливый у нас молодой барин, – произнесла самая дородная из них.
Бабы закивали. И сузили круг.
- Здоровый. Умный. Красивый, возможно. Хороший самец. Добрый бычок. Для семени пойдёт.
- Женщины, – Герман перевёл дух и постарался говорить серьёзно, без смеха и улыбок, – подобное можно классифицировать как сексуальное домогательство. И вообще, я могу дать знак своей охране.
- Дай – вот хохмы-то будет. Мужик своё семя от баб пасёт.
- Так, дамы, я не намерен дальше выслушивать такой сленг. И выбирать ни одну из вас тоже не намерен. Да и не обязан. В конце концов – у меня есть женщина. Замечу, которая вполне детородна.
Бабы ещё сузили круг. Орудия их труда делали многозначительные движения. До Германа дошло, для чего организована данная акция. Усмехнулся.
- Дамы, на это должно быть обоюдное согласие и желание.
Женщины встали вплотную.
- Дамы, дайте мне пройти.  Поверьте на; слово: я вас понял.
- И?
 Герман поднял обе руки и произнёс, словно клятву:
- Посоветуюсь с регентом и наместником.
Резкий прыжок с места вверх. Блокада прорвана. Опустился около крыльца. Поправил стать и вошёл в дом.
- Что так долго? – поинтересовался Александр.
- Рота селянок задержала. Высказала претензии.
- ???
- Хоть их вид и был весьма угрожающим, действия нелицеприятны, но мысли чисты и сердцем добры. В конце концов, их действия продиктованы заботой о моей семье. Приходится считаться с мнением простых музъемцев.
- Чего они от тебя хотят?
- Если я правильно понял, пополнения в моём семействе.
У Омара сверкнули глаза, и он тихо высказал своё мнение:
- Папочка, в чём дело? И вы, и нянюшка молоды.
- Так, – Герман посмотрел на сына строго, – согласно вашего, принц, возраста, прошу вас смотреть в тарелку. Мал мне в таких вопросах советовать. Для нас, мой сын и наследник,  главное – поддержание гармоничного развития всех форм жизни на данной материальной субстанции. Поэтому, ваше священное императорское высочество, через час выезжаем в селение наместника. Вместе проведём вечернюю. Завтра в пять утра в храме роз – главное славословие. В девять – повторим его во Мсте. Там к нам присоединятся наместник, регент и их старший сын.   И всей командой отбываем на суточную планетарную. Вот так-то, мальчик.  Думай, малыш, в первую очередь о своей цели, которой ради ты здесь воплотился.
- Да, папочка. Но, может быть, у меня будет… сестрёнка?
- Разговорчики в строю!

Последующие часы прошли по чётко спланированному плану. И ничего не предвещало их нарушения. После службы во Мсте вся команда, взрослые и дети, вышли на улицу. Решили разделиться: женщины и дети могут свободно погулять остаток времени до вылета на планетарную, мужчины, их – четыре, над чем-нибудь подумать. На том хотели и разойтись.
 Но выходка Омара спутала планы. Он подошёл к папочке, взял его за руку и произнёс:
- Папочка, – и не договорил, так как Герман произнёс весьма назидательно:
- Омар, у меня сейчас другие, – сделал ударение на слове «другие», – дела.
Омар стал медленно опускать голову и прошептал:
- Другие дела для тебя важнее, чем я?
 Мужчины наблюдали. Мария наблюдала за всеми. Затем правители переглянулись. Юрий перекинул младшего на другую руку, словно покашлял и сказал:
- А, может быть, эти несколько часов проведём с семьями? Честно, я даже не помню, когда просто был со своей. Всё служба и служба. Мои парни тоже.
Герман посмотрел на затылок Омара, понял, что перебрал, и примиренчески сказал:
- Ладно, эти часы – семьям, – и тут же наклонился, взял на руки Агащу, которая умудрялась стоя спать. Девочка сразу опустила голову на его плечо и продолжила спать в более комфортном для неё положении.
 Герман повернулся к Марии и попросил:
- Машенька, проверь ворот.
Та сразу отдала второго меньшего мужу. Сама же приблизилась к брату, стала проверять ворот девочки.
И вдруг Диего взвился вверх, устремился влево, замер над приседавшим мужчиною. За бойцом, крикнув на ходу Ники;: «Прикрой отца!», Омар последовал. Ники уже вызвал Сержа, доложил о предотвращении попытки нападения на регента, потребовал подогнать спецгруппу и провести полную зачистку. А Омар завис в метре над убийцей,  и его тело преображалось. По всей высоте его роста мальчика постепенно окружила… шаровая молния, которая не только расширялась, но и призывала со всех сторон горизонта пречёрно-иссиня тучи с грохотом громов и разрезавшими небеса молниями.
Герман, оценив ситуацию, быстро передал спящую девочку на руки сестре Нонне, кивнул наместнику, и оба устремились к задержанному. Приблизились к находившемуся в гневе мальчику, Герман сказал ему с земли:
- Это дело наместника. Охлынь. Ко мне.
Тучи стали плавно  растворяться, от тела мальчика опадать фейерверком  маленькие электрические заряды. Омар переместился на руки папочки. Когда малыш успокоился. Герман щёлкнул его по кончику носа и со смехом произнёс:
- Зачем народ пугаешь?
- А чтобы знали, с кем дело будут иметь. Тебя, папочка, они любят. Страшатся дядю Сержа. Остерегаются отца. Немеют перед наместником. Но ты, папочка, для них в виде обожаемой одушевлённой вещи. Как сказочный волшебник.  Ручкою повёл – пряник получил.
- Не думал, что ты такой ершистый. У братика научился иголки выпускать?
 Омар в ответ пожал плечами, затем обнял Германа за шею и прошептал ему в ухо:
- Ты меня любишь?
- Извини, что позволил тебе в этом усомниться. Я очень люблю тебя, сынок. Очень, – Герман поцеловал мальчика. Опустил на землю.
Отец и сын подошли к ожидавшим их. Герман взял с рук сестры Нонны Агашу, продолжавшую спать, та – за руки обоих братиков, и вся команда пошла развлекаться. Диего следовал следом.

Потекли месяцы работы. Для Германа и его команды. Потекли месяцы созидания семейного очага. Для сестры Нонны. Потекли месяцы ожидания беременности второй супружницы иерогосударя. Для простых обывателей планеты Музъем.

Перед  командировкой в систему Ра13 – последней, как оказалось впоследствии, командировки – Герман три часа отвёл на прощание с сестрою Нонною.
… - Устала? – нежно спросил Герман.
- Ты когда вернёшься? – не ответив на его вопрос, в свою очередь спросила его женщина.
- Я усвоил урок, некогда преподнесённый мне родителями. Мой ответ: «На всё воля Создателя».
- Можно, я не поеду провожать. Разревусь. По-бабьи.
- Хорошо. Омар проводит. А слёз, точно, не надо. Тяжело улетать. Отдохни. Двух разбойников и одну разбойницу на тебя оставляю. Надеюсь. Скучать они тебе не дадут, – Герман наклонился и поцеловал супругу в губы.
Впервые.
Бабье сердце дрогнуло: и – последний.

Шесть дней Нонна тупо пролежала в постели. Без еды и питья. Почти не шевелясь. На седьмой встала очень рано. Привела себя в порядок. И пошла на раннюю в храм Роз. Исповедоваться. Причаститься. И уйти в домовину. Свой путь она закончила.
В то утро в тот час в храме не было никого. Почти никого. Только служители, которые должны были участвовать в служении.
Она подошла к священнику.
- Сестра Нонна, – произнёс старик, – я не достоин принять у тебя исповедь. Благослови тебя, Создатель. Я причащу тебя, сестра Нонна.
Служба началась в своё время и шла своим чередом. Открылись врата, чтобы священник вышел с чашею.  Но он так и остался стоять во вратах. Из них вышел Начальник стражи.  С Чашею.
- Сестра Нонна, – позвал он музъемку. – Создатель благословил твоё желание. Ты зачала. Будь послушна своему государю и его наследнику. Подойти. Причастись, приими  Огнь Жизни.
Женщина подошла. Приняла из рук Начальника стражи чашу, поднесла к губам, выпила. Теплота оживила каждую клеточку тела женщина. Она с удивлением осмотрелась вокруг себя. Всё как бы и раньше – но ярче цвет, но насыщеннее запах.
Резко распахнулась дверь – почти вбежали Омар и Ники;. И сразу к Начальнику стражи.
- Мальчик, – тот поклонился наследнику, – Создатель велел скрыть новость от твоего папочки. Но когда родятся дети, ты должен сразу сообщить об их рождении  папочке. Заботы же об этой женщине ложится на тебя. А ты, сестра Нонна, заботься о своих старших сыновьях и дочери, – взял из рук женщины чашу, накинул на её голову тончайшей работы плат, который, как фата, закрыла лицо, фигуру женщины,  возвратился в алтарь и исчез.
- Хорошая новость, – произнёс Омар. Взошёл на амвон, повернулся к присутствовавшим и жёстко сообщил: – Слышали, что было сказано?  Сможете язык за зубами держать? Или губы склеить?
 Пятеро активно кивали и мотали головами. Один из них спросил:
- Так люди же спросят, что здесь произошло. Так сияло…
- А надо поспевать им да самим на службу ходить. Тогда и знать будут, – также жёстко ответил Омар и обратился к священнику: – Отче! Продолжайте службу, – сошёл с амвона и встал справа от нянюшки. Ники; – слева.

Потянулось благословенное время. Плавно. Нежно. Всей планетой словно овладела, захватила шизофрения беременности. Хотя юридические силы, а также войска, исполнявшие охранные и защитные функции, регулярно тренировались и получали солидное месячное вознаграждение. Ибо на Музъеме продолжали существовать прекрасные творения, у которых не было достаточного количества мужества, чтобы терпеливо и самостоятельно преодолевать  ступени кармы, нажитой за прошлые минуты в седые времена и на древних территориях. Точнее – показывать блестящие результаты добровольного, свободного обучения собственного ментального тела.

В отведённый срок сестра Нонна начала рожать.
Экипаж «Астры» обедал, когда появился Вестник.
- Государь Господарь, – обратился он к Герману, – сестра Нонна разрешается от бремени. Создатель запретил тебе сообщать ранее о её беременности. Ибо ранее тебе был предначертан сей путь.
- Решил меня  уберечь от слабости, от ошибки. Благодарю. Но как же эти дети? Мальчик или девочка?
- Три девочки.
Валерии присвистнул:
- Командир, даёшь!
- Вот именно, – Юрий рассердился. – Если ты хотел, чтобы она тебе родила, почему не сделал это раньше, когда мы были там?
- Да так получилось.
- Герман, когда ты повзрослеешь? Ты понимаешь, что значат от тебя дети.  Ты не такой, как все. Что ждёт этих детей?
Мария в течение всего этого разговора сидела молча, опустив голову. При последней реплике мужа резко встала и обратилась к брату:
- Герман, нам надо там быть. И немедленно. Вставай! – И отдала команду «Астре»: – Курс и скорость не менять. На время отсутствия иерогосударя экспедицию возглавляет папа Юра.
После этих слов Герман подошёл к Марии, они взялись за руки, за их спину встал Вестник – и все исчезли.
Оба – Герман и Мария – объявились в доме с первым криком первой новорожденной. Чем удивили всех. Первым пришёл в себя Омар. Повис на папочке. Тот обнял сына, затем Ники и прошёл в покои роженицы. Чем тоже там всех ошарашил. Взял дочь на руки. Тёплый неуклюжий комочек. Вторую и третью сам принял и омыл. Затем оставил девочек под присмотром сестёр, врачей, а сам занялся физическим телом сестры Нонны.
- Устала? – спросил.
- Как ты здесь очутился?
- Наместник так решила. Она в зале. Тебе сейчас придётся немного потерпеть.
- Что ты хочешь сделать? Лучше, если ты будешь предупреждать о своих фокусах.
- Беременность ты называешь фокусами? Знаешь, как папа Юра рассердился?
- Он – регент. Ему это положено по статусу.
- Мне передать ему эти слова? – полусерьёзно спросил Герман, занося свою руку над животом роженицы.
Тепло и боль заполнили тело женщины. Но боль длилась недолго. Её сменила истома и усталость.
- Всё. Твоё тело приведено в прежнее состояние. Я позову сестёр, они помогут тебе привести себя в порядок и одеться. На сборы тридцать минут. Я жду тебя в зале.
- А что затем?
- Служба в храме Роз. Затем нареку и сопричту к жизни дочек. Это сделаю на роднике. Извини, что ускоряю события. Нам надо как можно быстрее возвратиться на космолёт, – поцеловал женщину в лоб и вышел.
Машенька сидела на диване в окружении собственных детей. И была очень грустна. Брат посмотрел на сестру:
«На Высшую?».
«Да. Наше время ушло».
«Они справятся?».
«Это их путь развития. Это их уроки».
«Ты слаба».
«Что ж, тебе придётся меня нести».
«Я рад. Наконец-то, как всегда».
«Мы и так всегда были вместе».
«Мы были рядом. А сейчас – едины».
Омар и Ники внимательно следили за диалогом. Омар понимал его суть, Ники же был растерян.
«Полным выходом?» – спросил Герман.
Наместник кивнула.
«Ты готова?».
«А ты?»
«Да», – ответил Герман, подошёл к Марии. Взял её на руки. Направился к двери, в коридор и на улицу. По мере его продвижения по обеим его сторонам стали проявляться воины в странных дорогих одеждах. Когда они вышли на улицу, толпа просто пала ниц: яркость света и симфония благоуханий были грандиозными. Простому глазу, носу это было выдержать трудно.
- Папочка, – обратился Омар, – я иду за вами следом?
- Да. Твоё воинство  около тебя с обеих сторон.
- А как же нянюшка?
- А твоя нянюшка пойдёт под моей защитой, – Герман вздрогнул от знакомого голоса. Оглянулся. За спиной Омара рядом с сестрой Нонной стояла… его Нинно. Молодая, желанная, благодатная.
Омар тоже оглянулся. Увидел мамочку. Бросился к ней. Обнял. И посмотрел на папочку.
Их глаза – двух повелителей-воинов – встретились. Дуги двух миров соединись.
Омар вернулся в строй на своё место.
Два музъемских женских воплощения встали за ним.
Процессия под таинственные славословия направилась к храму Роз.
Герман и Мария правили службу. Затем к ним присоединился Омар. Через какое-то время Герман и Мария удалились в закрытую часть алтаря, править закончил один Омар.
Когда стих его голос, процессия в прежнем порядке вышла на улицу. Иерогосударь и Наместник  переглянулись. Герман обратился к сыну:
 «Ты готов?»
«Да».
И Омар начал медленно с места подниматься ввысь. Герман встал точно под ним. И следил. Омар начал в воздухе делать определённые жесты и фигуры. Герман и Наместник бдили. Настал момент, когда Герман сам стал вертикально подниматься ввысь. По мере того, как он поднимался, более высокую точку занимал и Омар. Словно отец держал сына. И сиг – волна света вырвалась из Омара, разнеслась и возвратилась в него. Оба государя начали спуск. Причём, Герман поймал сына в воздухе и осторожно поставил его на землю.
«У меня получилось?»
«Да. Я горжусь тобой. Мамочка, уверен, тоже. А теперь мне надо ввести в этот мир твоих новорожденных сестёр».
«Папочка, ты ведаешь их жизнь?».
«Пока нет. Даже не знаю, из какого измерения их энергетические оболочки. Надеюсь, они пришли с намерением поддерживать налаженное развитие».
«Разве может быть иначе?»
«Женская природа эмоциональная, слово или случай сможет сыграть».
«Мужская как будто стабильна…».
«Причина слабости этой природы в другом».
«В женской силе?»
«Мужик – голова, баба - шея».
«Папочка, твой штурман по этому поводу про тебя анекдот ещё не сочинил?»
«Скорее всего, за зубами держит».
«Осторожный. Так что о сестрёнках?».
«Ты дрожишь. Замёрз?».
«Немного».
«Братик тебя ждёт».
«А тебя Жозефина. И уже сердится».
Отец и сын разошлись. К Герману сразу подбежала Жозефина, он взял её на руки, подбросил в воздух, та от радости завизжала – Наместник оказалась рядом. Мария услышала, как девочка спросила:
- Папочка, а я красивая?
В ответ Герман засмеялся. Прижал ребёнка к себе, поцеловал.
Омар же подошёл к братику. Ники ревниво спросил:
- И как там?
- Холодно. Очень холодно.
- Ты замёрз?
- Есть немного.
Ники снял с себя пиджак и накинул на плечи братика: «Заболеешь ещё…».
А Герман,  держа Жозефину на руках, стал вертикально подниматься вверх. Та заливалась смехом. Поднявшись километров на десять, он отпустил девочку. И та, кувыркаясь и смеясь, полетела вниз.
Мария захлебнулась собственным вздохом.
Девочка летела в свободном падении.
Омар и Ники услышала смех над головами. Подняли головы. Переглянулись. С места одновременно устремились навстречу девочке, визжавшей от радости. Подлетели. Встали по обе стороны. Осторожно взяли её за руки. Та воспротивилась: «Я сама!».
- Конечно, сама. Ты нас за пальчик подержи, – предложил Омар. Приблизившись к земле, тихо сказал: – Согни колени. Будет интереснее.
Девочка послушалась. И только тогда, когда все благополучно приземлились, девочка расправила ноги и встала на твердь. Тут же бросила пальцы подростков и побежала к папочке. Жаловаться:
- Они мне помешали!
Герман вновь взял девочку на руки, но Мария была рядом и прошипела:
- Только попробуй. Музъем – не Перикул.  Госпожа Тэсла, – наместник обратилась к подходившей женщине, – и ты ничего не скажешь?
- Госпожа, девочка к таким тренировкам готова, – ответ перикулки хрипловатым голосом удивил.
- Вот как? Тогда тренируйте ребёнка в безлюдном месте. А моих сыновей так не подбрасывать! Герман, слышишь? – Тот кивнул. – Сестра Нонна, а вы почему молчите? – Мария резко повернулась к подошедшей музъемке.
- Госпожа государыня, на эту тему наш разговор с иерогосударем состоится чуть позже, – ответила та смиренно.
- Сговор самок  в защиту самца, – резюмировала Наместник и добавила: – Иерогосударь, продолжим службу. К роднику. Пусть принесут новорожденных.
У родника развернулось не менее изумительное по красоте синтеза красок, звуков и благоуханий действо. Герман занял место на середине родника. Один из сияющего воинства брал девочку с рук сестры, стоявшей на краю источника,  передавал его иерогосударю. Тот под незнакомые звуки погружал дочерей в воду и произносил имя:
- Елска.
- Йеи.
- Мейли.
Покинув купель, Герман подошёл к сестрам, державших девочек. Изрёк:
- Вам, сестры, придётся помогать сестре Нонне поднимать малышек. Они будут расти  быстро. За три года достигнут физического и психического развития девятилетних детей по музъемскому времени. Дальше пойдёт как всегда. И Омар, – наследник стоял рядом и слушал, – эскорт для Агаши поменяй. Этих женщин придай сестре Нонне. – Омар кивнул.
В честь рождения трёх принцесс уже на улице были накрыты столы. Начались праздники и в других населённых пунктах.
- Господин Господарь, – Мария обратилась к иерогосударю, – я желаю побыть со своими сыновьями.
- Да, Госпожа, – кивнул Герман. – Мне со своими тоже надо побыть. Трёх часов хватит.
Госпожа Наместник кивнула.

Омар вызвался их проводить.
На фоне полной луны заискрилась новая звезда. Затем она распалась. Маленькая её искорка спустилась в сторону Музъем.
Ники ждал возвращения братика. Стоило тому коснуться тверди, как Ники набросил на него пончо.
- Благодарю.
- Да не за что. Днём замёрз. Сейчас дрожишь. Заболеешь. Пошли в дом.
- Нет. Я хочу побыть один.
- И куда ты? Ночь.
- К мамочке в усыпальницу.
- Там тоже холодно.
- Братик, я просто хочу побыть один.
Ники проводил Омара до усыпальницы.
…Сестра Нонна схватилась Омара под утро. Не найдя его в постели, поспешила в усыпальницу. Омар, свернувшись клубком и завернувшись в пончо, спал на сиденье. Сестра Нонна осторожно разбудила подростка, вывела, провела в свою комнату, накормила, раздела, уложила в постель. Но мальчик пролежал недолго. Встал. Оделся. Поспешил к папочкину аэролёту.

Когда аэролёт  с Омаром исчез в небе, сестра Нонна ойкнула и присела. Но Агаша успела подхватить её. Сказала:
- Нянюшка! Он теперь государь. У него есть и другие подданные, которые для нас не зримы, не ощутимы. Но и от их благополучия зависит гармония в галактиках и вселенных. Он вернётся. Сделает своё дело и вернётся.
Сестра Нонна вздохнула, погладила девочку по волосам и произнесла:
- Сиротинушки вы мои, сиротинушки. Дитятко ты моё, природа-то у вас человеческая. Хитри-не хитри, уводи разговор в сторону-не уводи, а женское сердце обмануть трудно. Помоги ему, Создатель, в этот час не сломаться.
- Он справится. Просто не хочет показывать слёзы. Как все мужчины. Он выдюжит.
- Да благословит вас, дети, Создатель разумом да терпением. Пойдём. Мне малышек кормить надо. Расти им быстро придётся. Силёнки им нужны.

Три дня, проведённых на папинкином острове, уравновесили чувства Омара. Умом он понимал, что пора возвратиться в будень и исполнять завет. Наступило его время. Но как вести эти дела? Ни у кого не спросишь. И резко отринул эту лукавую мысль. Искус слабого и неверного. Чью Волю пришёл торить – Тот и Советчиком станет. Главное для него, Омара, – быть послушным Его Закону.
Подросток поднялся с земли. Направился к аэролёту. За ним последовали и обе собаки, за которыми увязался весь их выводок. Но стоило Омара поставить ногу на трап, как один из семи заскулил и побежал к мальчику. Омар оглянулся и сказал ему:
- Куда ты, несмышлёныш? Здесь твоя родина, здесь твои родители, братья, сёстры. Там – чужой, незнакомый для тебя мир. И тот мир не всегда бывает любезным. Лучше оставайся здесь.
Но щенок начал скулить: возьми, возьми меня.
Омар качал головой:
- Тебе там будет одному скучно. Тосковать будешь.
От выводка отелился второй, увалень увальнем. «Ладно, я с ним полечу», – не то прорычал, не то пропищал второй щенок. Подошёл к первому, носом ткнул его в бок в направлении входа. Но стоило им только дойти до середины трапа, как все остальные пятеро, на ходу прощаясь с родителями, побежали к аэролёту.  Омар открыл было рот, но пёс лаял своим недорослям напутствие:
- Нашу честь держите, верно служите.
Омар вынужден был смириться с ситуацией. В конце концов, и Пусейчик, и Муха улетели. Без них тоже как-то стало скучновато. Вот и будет им мало-мальская смена. Да и меньшие то и дело просят разрешения взять кого-нибудь из питомцев.

Омар вернулся утром. Молодые правители ожидали его в селении, точнее – завтракали. Первым аэролёт государя заметил Ники. Сказал:
- Братик возвращается.
Команда поспешила во двор, к трапу.
Омар легко сбежал на землю. Высокий, стройный, подтянутый, для своего возраста мускулистый. От него несло свежестью океанских просторов. Кожа под влиянием щедрого солнца и водных испарений приобрела бархатистый загар. Сбежал с трапа, поздоровался с братиком, другими юношами. Обернулся к открытому люку. Скомандовал:
- Выходите! Что попрятались? Прилетели. Знакомьтесь, – это он уже сказал друзьям, не то посмеиваясь, не то серьёзно: – Это мой волкодав, – в проёме появился щенок, пухленький, неуклюжий. С распахнутыми от удивления глазами.  За ним в проёме возник другой. Недовольный, ленивый, при этом то и дело обнажавший маленькие клыки. Увидев его, парни крикнули чуть ли не хором: «Ники! Копия!», но что сам Ники усмехнулся. Но щенок сел, почесал за ухом. Встал. Отряхнулся. И принял вид такого очаровашки, что его молодой хозяин аж руками всплеснул: чародей! Но щенок уже ковылял к нему. Этот лицедей верно будет служить ему в командировке. На далёкой планете оставит доброе потомство. Как впрочем, и своё тело. Другие пятеро – два кобеля и три суки – быстро устроились в семьях встречавших. Последнего, зорко наблюдавшего за всем миром, забрал себе Серж.
Пока знакомились со щенками, давали им клички, не заметили, как мягко, что ветер по утру, который стелется низко по земле, подошла сестра Нонна. Скрестив руки на груди, она сначала внимательно наблюдала за мальчишками. Пока её не заметил Омар. Кивком головы с ней поздоровался. Она подошла к нему, схватила за шиворот, развернула и повела к дому, приговаривая:
- Тебе кто так разрешил себя вести? Распоясался. В мою комнату. И не упирайся. Ишь, моду взял капризничать.
Парни оторопели. Щенки тоже. Лишь Севги, пёсик Омара, побежал за хозяином, так бесцеремонно схваченным незнакомой человекообразной сукой.
Когда вошли в комнату, сестра Нонна отпустила ворот Омара, выслала всех сестёр за дверь. Усадила мальчика на диван, села рядом и сказала:
- Сынок, ты думаешь, другим легко? Другие не растеряны? Мальчик мой, – бархатистый голос вновь растормошил душу Омара. Он уткнулся в плечо нянюшки и заплакал. Как маленький мальчик. Заплакал в последний раз в своей длинной жизни. Его детство и отрочество закончились. Минуя юность, он сразу шагнул в зрелость. А сестра Нонна гладила и гладила этого подростка, на плечи которого слишком рано взвалилась вся ответственность за всех и вся. Гладила, вздыхала и приговаривала: – Рановато тебе вся эта власть, рановато. Маленький ты ещё, маленький. Да на всё воля нашего Создателя. – Когда Омар успокоился, накормила его, затем раздела и уложила в свою постель: – Поспи, сынок. Выспись хорошенько. А потом и правь. И пусть будет твоя рука тверда, а поступь мягка.
Часа через два зашёл Ники. Нянюшка продолжала сидеть на краю постели и гладить братика.
- Нянюшка, – сказал Ники, – у братика сегодня начинается планетарная.
- Вот и хорошо, – ответила женщина. – Сами идите и готовьтесь. Его технику пусть Серж подготовит.
Омар проснулся на вечерней зорьке. Его ждал ужин и чистая одежда. И Севги, сытый и умытый. Нянюшка кормила сестричек. Омар подошёл к ним. Посмотрел. Спросил:
- Какая из них красивее?
- Сынок, для меня они все красавицы. Хотя для всех других людей, возможно, – уродины из уродин.
- Скажешь тоже, нянюшка. Вполне как все, – он занёс руку над каждой из девочек, подержал, опустил и с сокрушением произнёс: – Странно, я не чувствую не в одной из них силу наместника.
На что сестра Нонна ответила:
- Для этого надо или родиться свыше, или много трудиться. Как телом, так и душой. Не стоит натружать себя ложной надеждой. Вырастут – вот и увидишь, на что они сгодятся. Будут просто добрыми хозяйками – и то дело.
- Нянюшка, увы, они, как и сестра Жозефина, принцессы.
- И принцессе простая любовь надобна станет. Человеческая у них натура.
Нянюшка вышла провожать молодого правителя.
Команда стартовала.

Когда Омар достиг совершеннолетия, во время ночного сна душа сестры Нонны легко покинуло бренное тело. Три сестрички – Елска, Йеи, Мейли – остались на попечении старших сестёр Ли и Жозефины, а также Агаши.
Омар распорядился упокоить тело своей нянюшки в её обители. Откуда была взята – туда и была возвращена.
Когда домовину укрыла земля и из неё поднялась стела, Серж с удивлением прочёл тут же выжженную огнём надпись со временем пребывания ушедшей с земли. Дата кончины была указана пятнадцатью годами ранее.

11 января 2018г. – 7 апреля 2018 г.