Прошла почти неделя с того субботнего, незабываемого дня, проведённого вместе с Лаймой, прекрасной по моим понятиям женщиной, приехавшей из когда-то братской Литвы, на заработки в Германию. Наконец-то звонит:
— Здравствуй, Калиночка!
— Здравствуй, Солнышко-Лаймочка!
— Извини, что мешаю; у меня такое счастье - я прабабушка! Внучка Цезарев родила!
— Мальчика? Назвали Цезарем? Поздравляю!
— Нет, девочку, через живот.
— Ааа... поняла. Кесарево сечение. Не разродилась, как положено?
— Да. Правильно меня понимаешь. Спасибо, моя милая.
— Не за что. С работы звонишь? Которую доченька, как ты выражаешься, наискала?
— Да. Восемнадцатого уже получка. Дедушка больной. 90 лет. Ухаживаю. Сахар большой. Шприц сейчас воткнула в живот, для диабета. Заснул.
— Вроде, говорили ему 86?
— Приврали чуточку. Тяжело он чувствует. Плохо смотрит.
— Слепой что ли?
— Не совсем. Один глаз только недавно открывает и смотрит на меня, как на чудо.
— Да, ты и есть Чудо чудное!
— Привезли из больницы его. Седьмой день, улучшение крупное; был залежавшийся, как картофельный мешок. Трусики надевал сегодня, помогла. Один не поддался, шатается. У него проблемки с мочевым пузырьком. Драгоценности ему надо обтирать после памперса. Я аккуратно всё делаю, гляжу с улыбкой. Попросишь попку поднять, стал улыбаться, за руку мою не отпускает. Говорит: "Ты - мой Ангел! Лучшая женщина моей жизни!" Дочь немка тоже довольна, обещает 40 евро в день.
— А еду дочь сама готовит или заказывает?
— Что ты; слабО против наших женщин немки. Только за собой ухаживает. Гимнастика, танцы, массажи лица и тела ей делают. Всё готовлю сама, держу порядок везде, холодильник надо прибрать, убираю на совести; красота должна быть. Я сливы копчёные в пять утра сегодня замочила, в кашку со сливками сварила. Покормила его ложечкой к завтраку. Довольный. Капризничает, если поворачивать надо. Я тон подняла: "Не будешь слушаться - уеду в Литву на Родину". Испуганно смотрит, как ребёнок.
— Ой, Лаймочка, у меня сердце кровью обливается; не такой жизни на пенсии ты заслуживаешь.
— А что делать? Это не то, когда мы советскими вместе жили. Сейчас в пенсию не проживёшь. 230 евро на месяц, а квартира, газ, водичка, отопление очень дороговато. Все фабрики разрушили. Мёртвые заводы, электростанции стоят. Даже есть рельсы железной дороги на тупиках.
— Прибалтика наша была раньше витриной коммунизма. Сама тому свидетель.
— Но это между нами. Все гордые, говорят, свобода движения по миру. А за что везде ехать? К маме-старушечке под Клайпеду и тоже дорого.
— Надеешься подработкой улучшить свою жизнь, а хватит ли сил?
— Куда деваться? Живи пока живётся... Сплела уже косички; негде подстричься это время, карантин. Не дай бог, мой парень меня увидит в смартфоне.
— Говорят, рядом с пожилыми сам пожилой станешь. Голосую за более молодого! Соскучилась по своему бесценному Антанасу?
— Конечно; во сне вижу бывает! Что-то скучаешь, неинтересно привязанной быть, я тут 24 часа на сутки. Даже на улицу не хожу, балкон только. Солнышко там бывает, кислородом подышать надо, чтоб не задохнулась, как рыбка без воды, что-то у самой заболит... Но если парень мой звонит, опять бабочки летают в животе. Жизнь в глазах вижу через зеркало напротив: "Я ещё ничего баба!" А мой говорит: "Похудела, а твои круглости ещё сохранились? Мы 150 лет будем вместе жить ещё!". Тогда я опять радуюсь красивые вещи, радуюсь жизни, любуюсь природой от окна, слушаюсь песенки птичек с балконом. Не поддаюсь на плохое, грустить не хочу. Даже песню пою; он прислал видосик:
"Пусть подольше листья кружатся.
Годы, годы - вы счастье моё!"
Жду его нетерпением громаднющщим! Скоро приедет; доченька нашла и ему работу.
— Так все границы перекрыты в связи с пандемией?
— Наши и поляки, как-то умеют пересечь границы. Сначала на Гамбург машиной. Потом морем на пароме от Киль, а там любовь моя - Клайпеда.
Начало здесь: http://proza.ru/2021/01/21/103
Продолжение здесь: http://proza.ru/2021/02/17/18.
На фото акварель автора.