Кира села в машину, и они поехали, только вот куда и зачем. Кира все не могла переключиться после разговора с Владимиром Фомичом. В пакете на коленях лежали три папки, три уголовных дела, как три эпизода из жизни ее бабушки, а значит и ее жизни.
- Да, не ожидала, я такого поворота в моей истории. Чего угодно ждала, а такого нет. Даже и не знаю, как реагировать. Что делать. Одно правильно, что о своих поисках не сообщила своим детям – вслух подумала Кира.
- А ты, прежде времени не пугайся. Да, сидела твоя бабка, так это не уголовное дело, это просто на нее писали жалобы всякие через, чур бдительные люди. Это те людишки, у которых самих рыльцо было в пуху или нечистые на руку. В то время жизнь такая была, все доносы писали. А иначе на тебя напишут, а жить хотелось,а то могли и расстрелять. Я в то время здесь не жил, не знаю, а у нас это процветало и нашего батьку тоже сажали, но перед войной выпустили. Страшные времена были, страшные. Когда твоя бабка еще в Цыганской слободе была, то приходила работать на ферму. Цыган то выселили, а ихние дома остались, вот и давали их бездомным и погорельцам. Так и твоей бабке дали пожить временно, пока свой не выстроит, а моя Мария Кирилловна, с ней общалась по работе. Дюже ее наши бабы и уважали и боялись. Как скажет, так и будет. А как гадала? Всю правду вывернет, и к гадалке не ходи. Вот однажды я уже и не знаю, много лет прошло, когда наша дочка закончила школу. А закончила на одни пятерки. Медаль дали. Вот моя и решила к ней сходит поговорить. Она тогда по приговору должна была отрабатывать трудодни на ферме, скотником. А Пава ей с лету и говорит, не проси, гадать не буду, все и так видно – не отпускай свою дочь учиться, пропадет, потеряешь дочь, умрет. Тебя мать не пустила, ты с матерью всю жизнь прожила и ничего, живехонька и она пусть с тобой живет. Проклятье на вас. Нельзя вам от дома далеко уезжать. Ну, как же. Моя возгордилась тем, что дочь с золотой медалью закончила школу. Все поедут в Казань учиться, а наша Даша, с золотой медалью, останется коровам хвосты крутить. Решила, что та нарочно ее отговаривает. Ее дочь, т.е твоя мамка, даже 10 классов не закончила, когда пропала. Уехала с каким – то и сгинула, вот, мол, Пава и злится, и нашу Дашку не хочет, чтобы мы отпускали. Теща к тому времени уже умерла, Царствие ей небесное, и спросить не кого. Нет больше у нас родни. Подумали, подумали и отпустили. Поступила наша Дашка в университет. Стала учиться. Выучилась. Красный диплом получила. Мы были рады, радешеньки. Приехала в отпуск на побывку перед распределением на работу, а когда обратно поехала, попала в аварию. Все кто с ней ехали в машине - живы, а она - насмерть, хоть и серединке сидела. Как моя злилась на Паву, что та ее оговорила, а сейчас, задним умом понимает, что если бы ее послушала, то дочка жива была и внуков нам родила, и не куковали мы одни одинешеньки, было бы кому нас досмотреть. Вот так то. Много добра твоя бабка людям сделала, и только неумные людишки писали эти доносы. Тогда время такое было. Ну, вот смотри уже поворот на Юркуль. Еще минут 15 и на месте. Смотри, какая красота кругом. Весна. Травка растет. Скоро все зазеленеет, и жизнь продолжится, и может твоя старая груша расцветет и проявит себя – закончил свой рассказ Николай Максимович.
Николай Максимович притормозил, пропустил встречный автобус и повернул налево. На перекрестке стоял дорожный указатель - Русский Юркуль, Средний Юркуль, Татарский Юркуль 23км.
- Ну, вот, еще немного и мы на месте. В Русском Юркуле живет Нарисова Айнура Дамировна, ей уже 89 лет, но она еще в памяти. Вовка казал, что она хорошо помнит Паву. Вот там и адрес есть. Поехали… - сказал Николай Максимович, добавляя газку своей старенькой Ниве.
- Да, красивые здесь места. Какие ровные и огромные поля. А там проехали березовую рощу. У нас береза плохо растет, В основном сосна, ель, лиственница и осина. Поэтому у нас есть спичечная фабрика. Спички делают из осины. Хотя, есть и фанерное производство, а фанеру делают из березы. Я так волнуюсь. Мне, сейчас кажется, что все напрасно я затеяла. Жила себе и жила. Привыкла уже так жить и вдруг на шестом десятке круто все решила поменять. А что там найду? Страшно. Страшно узнать, что прожила не свою жизнь, но как выкинуть из памяти ту, свою жизнь. Любовь моих близких, удочеривших меня. Моих детей, хоть и от не любимого, но все же - мужа. Вот еду, а хочется, повернуть и уехать домой, закрыться в своем уютном мирке и жить спокойно, но, увы, сейчас это уже не возможно. Колесо судьбы повернулось и скоро я все узнаю, как бы страшно мне не было. Боюсь? Да. Но и хочу знать. Прямо раздвоение личности. В душе комок, какой – то, мне кажется, еще чуть - чуть и он взорвется, и все будет уже необратимо… - рассуждала вслух Кира, осматривая окрестности, пробегающие мимо автомобиля.
- Ну, что – ты, Кира. На перегоне коней не меняют. Раз приехала, нужно все узнать. Все равно потом вернешься. Кровь она не водица, а в тебе, как я понимаю, течет горячая южная кровь. А ты представь себе родителей и родню твоей бабушки, они ее потеряли тоже. Знают ли они о ней что-то, может тоже ищут, где – то, а может, до сих пор ждут. Представляешь, какой пласт новой информации может открыться. А ведь, недаром, тебе снится твоя бабка. Ох, недаром… - Ну, вот и Средний Юркуль. Налево – Русский Юркуль, а за средним Татарский. Все, сворачиваем – сказал Николай Максимович, поворачивая налево.
- Поехали… до Русского Юркуля 7км. Уже скоро приедем. Интересно, Айнура Дамировна дома? – спросила Кира.
- Вовка обещал созвониться с дочкой, чтобы предупредила, что мы едем. Куда ей бежать то в 89 лет? – улыбнулся Николай Максимович.
Машина шла ровно. Мотор монотонно гудел без посторонних звуков, а Кире казалось, что она летит, навстречу неизвестному и мистическому. Она, где – то внутри своего подсознания уже осознавала, что ее жизнь и ощущения уже меняются. Чувства обостряют. Интуиция просыпается. Руки стали горячими толи от волнения, толи от нетерпения, скорое узнать все и бежать отсюда, хотя ее интуиция говорила о другом.
- Все приехали. Вон этот дом с желтыми воротами. Сейчас поставлю машину и пойдем. Собирайся – предупредил ее Николай Мксимович.
Поставив автомобиль, Николай Максимович и Кира пошли к дому. Навстречу им вышла пожилая женщина. Маленькая старушка в ярком переднике, надетым поверх голубого платья из легкой шерсти с национальным узором по воротнику и белом платочке, повязанном на татарский манер, за два уголка.
- Здравствуй, здравствуйте. Рада вам. А я уже с утра вас жду. Участковый предупредил, сказал, что приедет внучка Павы. Спрашивал, помню ее или нет? Как не помнить? Такое не забудешь… Ну, пошли в дом. Чаю выпьем. Чак – чак и беляши поедим и поговорим… Это ты ее внучка? А что, похожа, пра похожа. Только ростом выше и глаза карие, а у нее зеленые были, прям изумруды сияли, а потом потухли… Да, наша жизнь… Проходите… Проходите. Собаку убрала. Она не тронет – как – то растерянно и скороговоркой говорила старушка, пропуская пришедших вперед.
Продолжение следует…