Кому и конура - дом свиданий.
Пристрастие «Змея» к зелёному собрату позорило отдел. И в преддверье международного женского дня руководство решилось на рокировку. Опытного, но неустойчивого заменили на непроверенного, но трезвого. В качестве бонуса выдали стул и совет: «Не высовываться!».
Уже с утра я стал испытывать нарастающее внимание покрашенных, причёсанных, наманикюренных дам. Легкомысленно объясняя его предпраздничным настроением. Хотя…
Настойчивые комплименты и заигрывания всё больше и больше настораживали. В какой-то момент я почувствовал себя этакой молоденькой певичкой в заполярной воинской части. Единственной женщиной на тысячи километров ледяных заторов, среди сотен только что проснувшихся после полугодовой спячки, полных эротических сновидений, здоровенных мужиков.
Первыми начали приставать глупо хихикающие университетские «львицы» из отдела по связям и примкнувшие к ним фрейлины проректора по науке. Действовали умно. По-научному.
Разложив на полке пирожки с мясом, яйцом, луком и прочей требухой, демонстративно запружинили реверансами. Естественно, я не удержался и выскочил из будки с ответным поясным поклоном. За что тут же и поплатился. Был схвачен. Заключён в хоровод. Пущен по кругу. Троекратно в засос зацелован каждой, согласно русскому обычаю…
Распалившись, они хотели продолжения, но заспорили кто в этот раз будет первой. Воспользовавшись неразберихой, я бежал…
Увы, не далеко - прямо в резиновые лапы уборщиц. Синихалатницы с энтузиазмом принялись за дело: терли, трепали, щипали, расстёгивали пуговицы… «Выдав Витаса», я в молниеносном прыжке достиг будки. Заперся на засов.
-Всё, в домике!
Поняв, что швабрами меня не выковырять, уборщицы удалились, обещав вечером вернуться с инструментом…
Преодолевая головокружение, вызванное нехваткой воздуха после затяжных засосов, оттирая со лба, губ, носа, ушей, шеи…, пятьдесят оттенков красного, растирая лиловые синяки, еле сдерживал скупые мужские слёзы...
Обидно, когда все на одного! И вообще, с детского сада не люблю групповуху…
Максимально отодвинув стул к стене, пытался мимикрировать, соображая, как лучше противостоять коллективному харассменту?
Может притвориться больным гинофобией (боязнь женщин) или венустафобией (боязнь красивых женщин)? Второе, наверное, им будет приятней… Нет! Не стоит. Не дай Бог, пожалеют убогого. Уложат на лавочку и залечат до импотенции…
Может симулировать мизогинию? (Поразительно, сколько новых слов узнал в университете!) Нет, тоже не подходит. За мизогинию (женоненавистничество), чего доброго, прибьют… А что, если пойти проверенным способом и обратиться за защитой в профсоюз? Вон их начальница веники тащит… Позвольте… это же подарки, перевязанные, словно цветочные букеты, разноцветными ленточками!
Какое убожество!
Да подари я любимой в женский день веник! Она бы… Хотя, постойте, кажется, я обознался… И вовсе это ни веники, а самые настоящие мётлы! Ну, другое же дело! Точно- мётлы, только без палок. Видать профкому не удалось достать нужного количества палок… И каждая одаренная вынуждена будет самостоятельно обеспечить себя…
В будке я был в безопасности, поэтому и рискнул принять, от суетившихся у окошка дам, конфет с ликером, чай с афродозиаком, шоколад с перцем, другие подношения...
-Вот вам. Вам, вам! Только вам и дам...
Так продолжалось до обеда, когда вся женская рать, как по команде, покинула здание. А я спокойно приступил к поглощению даров. Впрочем, твёрдо решив не вылезать из убежища до прихода смены. Меня тревожило отсутствие в университете половозрелых мужчин. Лишь два старичка профессора прошаркали на кафедру палеонтологии и обратно. Но куда-же подевались остальные мужики? Неужели их всех переловили, приковали к столам, секут кожаными плётками? Или, навесив замки на… Стоп! Что за фантазии? Это не женская тюрьма! Хотя однажды мне удалось подслушать местных старожилов, смакующих воспоминания о грандиозных оргиях на филфаке в стародавние времена… У-у-у-х!
Из набега «амазонки» возвратились нагруженные добычей. Пакеты топорщились горлышками бутылок, хвостами селёдок... Проходя мимо, дамы плотоядно косились в мою сторону, кто открыто, а кто исподтишка…
У одной брюнетки во время нарочито замедленного движения глаз пополз по щеке, нырнул под скулу, обогнул ухо... Он перестал таращиться, лишь застряв в волосах на затылке.
От этих нескромных взглядов, раздевающих и ощупывающих, я покрылся каплями пота и краской стыда…
Тем временем в аудиториях захлопало и зазвенело.
Сначала, казалось, звенят пробирки и реторты, а хлопки – результаты химических реакций. Но вскоре раздался протяжный вой народных песен и стало понятно - опыты по смешению жидкостей разной крепости прошли успешно, дав предсказуемый результат.
Подкрепившись, дамы, призывно заржав, поцокали на улицу-курить.
Голые плечи, спины, низкие декольте, короткие юбки выставлялись напоказ и мороз. В начале марта ещё достаточно холодно (в тот день было - 7), и я бы побоялся обнажить грудь, хоть она у меня и защищена некоторой растительностью… А им хоть бы что, только разрумянились…
Тридцатипятилетняя девушка с личиком, усеянным угорьками и прыщиками или, как сказал бы Поэт: «В веснушках неутолённой страсти», зигзагами приблизилась к окошку и с придыханием молила спасти её сердце, «истекающее берёзовым соком». По витиеватости фразы и обилию «веснушек» я догадался о проблеме.
Но почему? У неё замечательная фигурка; стройные, небольшой дугообразности ножки, крупные ядрышки ягодиц, круглые мячики груди и подёрнутые зелёной ряской глаза. Разве этого мало?
«Вот с виду квакушка простая,
Но чмокнешь такую разок-
И всё, чего пожелаешь
Уже на столе и у ног!»
И чего мужикам нужно?
Навалившись грудью на полку, она пихала в окошко огромную коробку то ли конфет, то ли подарочных презервативов.
-Задаток, за спасение…
Я стал выпихивать.
-Слишком дорого, не могу принять...
-Дурачок. Пусть цена тебя не волнует…
-Но сегодня женский праздник…
-Вот и возьми… Угостишь какую-нибудь… У тебя есть другая?
У меня была другая и звали её жена. Но сознаваться в этом не следовало. Слишком хорошо я понимаю женщин, так как вырос и возмужал в женском коллективе. Поэтому, когда она, робея, переспросила есть ли у меня кто-нибудь для угостить, я распознав тоску одиночества, ответил то, что она и надеялась услышать.
-Угостить? Ну уж нет. Сам сожру!
Получилось грубовато… Зато зримо обнажилась -неприкрытая сущность прожорливого самца.
Она расплылась в благодарной улыбке и полезла в окошко будки… Застряла.
Замечательный вид открывался с тыла: нижняя половина зависла в воздухе, энергично дрыгая ножками… Спереди видок был не хуже. Прижатые к стойке груди выкатились из лифчика белоснежными шарами, надутыми столь сильно, что казалось дотронься до них кончиком мизинца и они тут же взорвутся, обрызгав с ног до головы благоухающей амброзией.
Девушка оказалась целеустремлённой; выпячивая губы, она настойчиво ввинчивалась в амбразуру, попутно освобождаясь от платья. Ещё несколько таких дрыг-дрыг и окажется внутри, голая, голодная… Панический ужас сковал мои члены. Вот сейчас вползёт…, обовьётся кольцами вокруг безвольного тела, опрокинет на пол и в пыли, в паутине, в антисанитарных условиях, без предварительных ласк, зажуёт насмерть...
Слава! Липофилингу! Троекратное ему ура!
Она вновь застряла, на этот раз, кажется, навсегда.
Не скрою, что несмотря на незыблемую верность жене, лишь только угроза изнасилования миновала, как тут-же сексуальные мыслишки полчищами озабоченных мурашек забегали по чреслам, разбудив нечто, напомнившего пьяного физкультурника, безуспешно пытающегося найти выход из зашнурованной палатки, тыкающегося лысой головой в разные стороны, растягивая брезентовые стенки. (Незабываемый образ, засевший в детской памяти, после похода шестого А класса на реку Вуоксу).
Следует быть твёрдым… В духовном смысле…
В конце концов, все мы грешны. Но не до такой же степени, чтобы воспользоваться невинным созданием? Приголубить и сделать несчастной… А в том, что я сделаю её несчастной, сомнений не было. Ведь я люблю Танюшу - единственную, неповторимую, навсегда прописавшуюся в моём сердце…
Хотя Поэт-циник утверждает, что со временем все жёны из сердца перемещаются в печёнку. Но это - его личное мнение…
Любопытно, что до женитьбы мысли о супружеской верности меня нисколько не тревожили. Только в счастливом браке я осознал - лучше переспать с проституткой, чем поцеловать влюбчивую девушку.
Маленькая секретарша, рванув дверь будки, вырвала металлический засов. Застрявшая ойкнула и осознав, что мы уже не одни, со звуком «пс-с-с», сдулась. Выдернув себя из окошка, умчалась к Неве, заливаясь смехом и слезами. Секретарша, увидав покорёженный металл, замялась, словно пятилетняя девчушка, сломавшая чужую игрушку. Не найдя слов, сунула мне очередную шоколадку и тоже убежала, смеясь и плача одновременно. Очевидно, это гендерная, поведенческая особенность. Жалко бедняжек…
Ещё одна симпатичная незнакомка, благоухающая шампанским, долго перечисляла пожелания: здоровья, благополучия, любви... Словно грезила наяву, мурлычет и мурлычет... Убаюканный, я забылся в полудрёме. Мерещились кошки…
Всегда удивлялся их коварной манере заигрывания; жалобно-просящее мяучат, приподняв хвост, а затем мерзким голосом орут, будто и не по любви вовсе... Ни собаки, ни коровы, ни даже скунсы так подло себя не ведут. Пушистые хитрюги…
-А ну, брысь отсюда!
Ой! Я что это вслух сказал?
- Постойте! Ну куда, ну куда вы побежали?
Закончился короткий предпраздничный день. Чаровницы с мётлами разлетелись по домам. Впереди их ждала праздничная ночь…
А я наконец-то смог покинуть будку.
Встав, обнаружил на брюках побочный эффект профессии…
Известно, что от улыбок станет светлей, но вокруг глаз появятся морщинки. Как вы думаете, что появится на брюках от постоянного сидения?
Теперь по щурящейся ширинке я безошибочно определю в толпе собрата-вахтёра.
Бреду домой, словно нашкодивший мартовский кот. Хоть и ни в чём не виноват, но в мыслях-то было! Наверно следует сознаться жене? Мы же клялись ничего не скрывать друг от друга…