Полная повесть Снежана

               
                Снежана
               
                Глава 1
 Снежана стояла на остановке, в ожидании автобуса, от нечего делать читала объявления, но даже не вдумывалась, что там написано. Но заинтересовало содержимое одного листочка, приклеенного скотчем поверх всех объявлений.
«Я долго стоял, любовался на звёзды, среди них появилась ты. Старался разглядеть тебя, и думал. Не помню, что думал. Я слушал таинственный хор звёзд. И понял, какая-то связь между нас родилась. Прошу, отзовись моя незнакомка»
– Интересно. Кому это такое послание? Да ещё на доске объявлений.
Тихо произнесла Снежана, и стала читать дальше.
«Моя нежная незнакомка, буду вечно любить тебя. Я помню тот пончик, что угостила меня. В тот вечер я был очень голоден, но словно ветер свободный. Даже имени твоего не помню, а называла ли ты его мне? Я пройду и огонь, и воду, но найду тебя. В тебе я открыл небосвод огромный. Но в сумерках, лица твоего не запомнил. Отзовись незнакомка!».
Старенький автобус, равномерно урча мотором, забрызганный грязью, подкатил к остановке.
– Кто на Кошелевку? – Спросил шофёр в открытую дверь. –
Снежанка, ты долго будешь раздумывать? Сейчас уедем без тебя. – Услышала Снежана.
– Дядя Федя я сейчас.
И осторожно сорвала это послание, ещё не осознавая зачем, лишь подумала, «прочту дальше». Сунула в карман и села в автобус.
Здесь были все пассажиры из деревни, с хутора никого небыло. Значит, на хутор идти пешком, автобус не повезёт одну. Подумала Снежана. Но это не испортило её настроение, сразу погрузилась в общение с сельчанами. Всех она знала так, как десятилетку заканчивала в местной школе, и жили там, пока училась в школе. После поступления в институт, переехали на хутор, уже на постоянное место жительство и где было постоянное место работы папочки. Он всё продолжал работать, хотя и можно уже просто наслаждаться жизнью.
Село не так уж и большое, все друг друга знали. А на хуторе жило всего три семьи, да и только пенсионеры.
За разговорами узнала, что к ним вновь понаехало гостей. Папины сослуживцы часто навещают его, друзья. И старые, и новые. Иногда приезжают с семьями. Их всех Снежана знает. И её они называли лебединая песня Белизара Бальда. Почему они так называли папу, так и не знала. А папа Елизар, а почему его называли Белизар-Бальд? Даже письма их шли на имя Белизара-Бальда. Ну, меня-то понятно, почему лебединой песней называют. И папа зовёт часто, когда ему грустно. И вспоминал маму. Долго небыло детей, и уже в возрасте, ближе к пятидесяти папиным годам появилась я. Ждали, радовались, и Снежаной назвали оттого, что в день её рождения падал снег. Как папа рассказывал, пушистый большими хлопьями. Зима очень снежная была, машина часто застревала, даже папин вездеход. И выручала лошадка.
Папа любил лошадей и держал для удовольствия своего. В тот раз ехали из гостей, на санях, и я вздумала родиться. Папа смеялся, захотела воочию увидеть белый снег, пощупать ощутить. Доехать до дому не успели, а что говорить о больнице.

Родилась в санях, и как папа не закрывал от снега, а снег ложился и ложился. На меня новорожденную, пока папа снимал свою одежду. И сразу завернул в рубашку, и шубой своей укрыл нас с мамой.
И вот удивительное явление все двадцать лет, на день рождение падает снег. Удивительно!
Папа часто рассказывал о рождении моём, как падал снег, а Снежана представляла этот снег, и порой ей казалось, что на самом деле видит и ощущает его на себе. А когда мне было пять лет, мамы не стало, остались вдвоём с папой. Так и остался папа один, хотя мог вновь жениться, но очень любил маму и всегда говорил, моя лебединая песня при мне. И, как его не уговаривали друзья. Ладно, всё о грустном, всё, вот уже деревня. Подходя к выходу, услышала.
– Снежанка, не торопись, подвезу тебя почти до хутора, мне надо ещё в Вишенки съездить. А там тебе недалече будет. Пробежишься от развилки.

– Ой, дядечка Федечка спасибо большое.
– Да что там, на здоровье. – Помолчал немного, продолжил. – Жениха бы тебе хорошего. Ты вот, что, присмотрись-ка, милая к моему Серёжке-то, он ведь глаз с тебя не сводит.
Он смотрел на неё своими искристыми глазами, в них радость и задор.
– Ой, дядя Федя, я об этом и не думаю, мне учиться надо.
– Учись, кто ж тебе не даёт, я говорю, присмотрись, а не вот бегом замуж. Оглядываясь на неё, с улыбкой произнёс шофёр.
Снежана засмеялась, посмотрела в глаза шофёру, такие добрые, лучистые, и смотрел он на неё по-отцовски заботливо.
– Я подумаю, как будет время, а пока учиться надо, незаметно и сессия наступит. Ау меня экзаменов много.
– Больно уж профессию выбрала мудрёную и зачем такая в деревне нашей?
– Пригодится. Улыбнулась Снежана.
– И зачем тебе сразу столько профессий? Учишься на учительшу и достаточно, а зачем тебе психо, как дальше то?
– Психоаналитик. – Ответила Снежана.
– Во! А зачем тебе психи-то?

– Не психи, а обычные люди, а я буду детским психологом. Интересно, дядь Федь. Здесь открывается весь удивительный мир. Я ещё после, как закончу, пойду в медицинский, а может раньше, если педагогический экстерном закончу. Постараюсь.
– Во, во, так всю жизнь и будешь учиться, а жить, когда?
– Это и есть жизнь, дядя Федя. А медицинский нужен мне будет, я чувствую.
– Ты сейчас в двух учишься, и когда успеваешь? Поди, и на танцах не бываешь?
– Мне легко учёба даётся.
– Это так, родители наградили тебя талантами. Но, я так, думаю, тебя мой Серёжка и не дождётся, состарится. – И покачал головой. – Ну, всё студентка дальше сама топай, до самого хутора довёз тебя. Эх, а ты чего это в ботиночках? Здесь сапоги резиновые нужны, разлив же, ишь привыкла в городе по асфальту-то ходить.
– Дойду, дядь Федь.
– Дойдёшь, а как переходить будешь? Там же ручей всегда разливается.
– Позвоню или крикну папу, выйдет, встретит, сапоги вынесет.
– Ну да, там же гостей немерено, на руках перенесут. – Засмеялся шофёр и поехал, но остановился и сказал. – Снежанка, смотри у меня, не влюбись в кого-либо, Серёжка ждёт. И погрозил пальцем.

– Дядь Федь, мы с ним и ни разу не разговаривали, не общались, однажды только на танец и пригласил, на новый год. И всё.
– Вот я и говорю, присмотрись. Не смелый он у меня. Не в меня, нет, не в меня, в мать, та была не смелой, еле уговорил пойти за меня. – Засмеялся и поехал дальше.
Хутор не большой, всего-то несколько домов, но её дом был самый последний, ближе к лесу и лаборатории заповедника.
Дорога была почти сухая, но ближе к дому, поворачивал ручей, что протекал из леса и тёк вдоль хутора. Летом перешагнуть можно, а весной, разливается так, как будто река полноводная, и мостик сносит.
«Ничего как-нибудь пройду». Думала она, подходя к дому, осмотрелась не пройти, не обойти.
– Папочка! – Закричала она, увидев, во дворе стояли люди. На зов обернулись, она помахала рукой и попросила. – Позовите папу.
– Снежанка, приехала, Белизар лебединая песня вернулась.
– Сейчас доченька, сапоги большие надену.

Но тут вышел вперёд молодой человек и пошёл ей навстречу.
– Тимош, я сам, ноги замочишь ещё, сапоги коротки у тебя. – Произнёс отец Снежаны.
– Ничего, он молодой справится. – Со смехом произнёс ещё чей-то голос.
Этот молодой здоровый человек в сапогах шагнул в ручей, вода и в правду не залилась, и в несколько шагов перешёл его, подхватил Снежану, словно ребенка под мышки и понёс.
От неожиданности она вскрикнула и сказала.
– Что вы делаете? Я папу просила сапоги мне принести.
Он держал её так, что глаза их были на одном уровне. Под водой был лёд, он качнулся, и их губы встретились. И этот человек поцеловал её, словно слизнул что-то на губах.
– Что вы делаете? Немедленно отпустите меня. Поставьте меня на землю. Негодование закипало в ней.
– Пожалуйста. – Ответил этот здоровяк и поставил её, и оказалось прямо в воду. Холодная вода моментально заполнила её коротенькие модные ботиночки.

– Кретин, урод! – Вскрикнула Снежана.
Он её вновь подхватил, поднял, но она оттолкнула его, а под водой, всё же, был ледок, и упали оба, она быстро поднялась, но вновь угодила в ямку, упала и уже сразу намокла по пояс. И дальше уже не разбирая, побежала по воде домой со слезами.
– Тимох, ты чего это? Девицу не смог удержать? – Удивились все стоящие во дворе, папины гости, услышала она. И от этого ещё обиднее было.

– Снеженька, не волнуйся, с кем не бывает, сейчас в баню и согреешься. Обнимая и целуя мокрую дочь, произнёс Елизар.
Навстречу вышла мамина старенькая тётушка. Которая всегда жила с ними.
– Детонька, скорее в баньку, она уже натоплена, беги, беги, я тебе сейчас принесу одежонку-то.
– Не плач Снеженька, не плач. Всё хорошо, поскользнулись, так что же, бывает. – Успокаивал, провожая дочь в баню.
Лежа в баньке на полке, млела от жары, и от веника, которым её прохаживала тетушка.
– Нянь Клав, а откуда они приехали? Я чего-то всего троих знакомых успела увидеть, а остальные незнакомцы.
– Какая-то проверка, да охотники, целый день были в лаборатории и по лесу ходили, что-то всё смотрели. Они уже уезжают, эти пришлые, не волнуйся.

– Ааа, а этот кретин, откуда-то мне знакомым показался. Он, чей-нибудь сын? Может, забыла? Может, в детстве виделись?
– Да, не знаю я, детонька, кто там у них родственники или просто друзья знакомые.
– Нянь Клав, я полежу ещё в баньке. Никому она не нужна чать срочно? Хотя тот идиот тоже намок, но потерпит.
– Лежи, нежься, подождут. Успеют, дровишек подкину, и им хватит.
– Хорошо-то как! Давно в баньке не была. – Снежана лежала, нежилась, и слегка была в полудрёме. И ей пришло воспоминание.
Подруга Зоя Безгинова, вместе учатся, вместе живут, в одной комнате, подружились сразу, как только увидели друг друга. Как будто всю жизнь знали, подружками верными стали, на века.
И пригласила она к себе в гости. Снежана позвонила папе, предупредила, что поедет к подруге. Ехали на поезде, и приехали на станцию в сумерках, бегом бежали к автобусу. Ещё очень удивилась, когда поезд ещё не остановился, а люди спрыгивали и бежали, бежали. «Куда это они? Что случилось что ли?» Думала Снежана, но спросить не успела, Зоя торопила, и тоже тянула спрыгнуть, но здесь уже совсем медленно ехал поезд и остановился.

– Снежанка, быстрее, быстрее. Надо прибежать в числе первых, а то потом ждать целых полчаса, а то и больше, как придёт другой автобус.
Бежали, запыхавшись, всё же влезли в автобус. Толпа была большая, и никто не спрашивал Снежану, которую Зоя держала за руку и тащила за собой. Всё же толпа их разъединила, и хочет Снежана или нет, в этой толпе попасть в автобус. Попала. Как попала в толпу, так и внесли её в автобус, затащили, как говорится, даже задом наперёд, спиной. Такого с ней никогда не было.

– Зоя! – Крикнула она. – Ты где.
– Я здесь. - Ответила та с середины автобуса. - Снежка, лучше плохо ехать, чем хорошо идти, через полчаса дома будем, терпи неженка. Стой там. Это тебе не в папиной машине ездить. – Хохотала оттуда Зоя.
– Я пошевелиться, не могу.
– Вот и хорошо, значит, не упадешь. – Отвечала ей хохотушка Зоя.
Автобус качнуло, маленький пазик полутёмный, светило два фонаря в салоне и то возле водителя. И столько народа в нём!

– Куда я попала? – В испуге тихо произнесла Снежана.
Перед Снежаной стояли на ступеньках два молодых человека. Один на нижней, другой повыше. Лицом к Снежане.
Автобус качнуло, и Снежана старалась увернуться от лица молодого человека, чтобы не удариться лицом в его лицо, ударилась лицом о стойку поручня, разбила губу. За него можно было держаться, но в руке сумка, которую так зажали, что не вытащить. Другая рука зажата между двумя здоровыми тётками. Стало так больно, что и слёзы выступили в глазах и капелька крови на губе.
– Зоя, я так больше не могу стоять.
– Терпи неженка, ещё чуть, чуть, ещё, две ямки и мы дома.
И тут произошло неожиданное. Парень, который стоял перед ней, лица не разобрать, только глаза сверкали да улыбку видно. Улыбнулся и своими губами захватил её губы и слизал губы кровь.
Снежана от такого нахальства чуть не задохнулась в возмущении. А тут ещё его товарищ, или кто-то там, подлил масло в огонь.

– Тим, а ты не растерялся. – Засмеялся позади него стоящий.
– Нахал! – Ответила Снежана, отдышавшись. – Пользуешься тем, что руку не могу вытащить и раскорябать вам физиономию.
Слёзы текли по её лицу, слёзы боли и унижения.
«Такого со мной небыло. И почему со мной такое? Папочка, я домой хочу». Мысленно подумала она.
– Извините девушка. – Произнёс, этот парень смущённо. Но вы такая…, он помолчал и продолжил. – Ваши губы, и они так близко, а вы так ароматны и вкусны. – Помолчал ещё, продолжил. – И сладкая.
– Прекратите. Иначе я вас укушу, и нос вам откушу. – Очень тихо, как бы прошипела Снежана. – И старалась отвернуться, но никак не удавалось. Плотно прижата к нему, автобус качался, и народ ещё сильнее прижимал её к нему. И лица не уберёшь.
– Зоя, долго ещё ехать?
Делая движение хоть как-то повернуться, но не получалось.
– Нет Снежка, подъехали, не упади, когда сходить будешь.

– Освободите мне дорогу. – Строго сказала Снежана, и стала выдёргивать сумку, но толпа её вновь вытолкала на свободу, что чуть не упала. Этот же парень помог ей сойти и освободится от толпы. В темноте не разглядела его лица, лишь аромат его до сих пор ей чудиться.
– Зоя ты где?
– Здесь я. – Тихо на ухо сказала хохотушка Зоя. – Идём, теперь не далеко мой дом. Жаль на танцы сегодня не попадём.
– Зоя, какие танцы? Меня выжили словно лимон. И вообще я домой хочу.
– Ну, домой только через три дня поедем, как автобус придёт.
– Ты куда меня завезла? У вас здесь, что нет цивилизации вообще?
– Не волнуйся, есть у нас всё, просто мост через реку ремонтируют, и поэтому отрезаны. А так через мост, давно бы дома были.
– И давно у вас такой ремонт?
– Порядком, самим надоело.
– И как вы здесь живёте?
– Так и живём. Да всё хорошо у нас. Просто сегодня нам немного не повезло, не в тот день приехали. В этот день автобусы редко ходят. – Посмотрела на Снежану, Зоя засмеялась. – Вот так-то неженка, это тебя папочка везде возит, а нам самим приходится.

– В этом я повинна?
– Нет Снежка, это я так, просто сказала, ты моя подружка дорогая, такой я ещё не встречала. И у тебя удивительный отец. Мне нравится у вас бывать.
– Отец, как отец. Разве есть другие?
– Есть разные, Снежка, разные, но мой тоже меня любит. По-своему. У нас в семье тоже хорошо, родители добрые.
И они свернули на не освещённую улицу, лишь факел, стоящий далеко за деревней освещал заревом немного эту улицу.
– Дааа! Как в пещерное время. Произнесла Снежана.

– Снеженька, девонька, ты задремала? – Услышала она голос тетушки.
– Сейчас выйду, нянь Клав. И подумала.
«Этот идиот, что меня решил перенести, чем-то напоминает, того идиота. Даже аромат такой кажется. И за что мне такое? Я чем-то притягиваю, что ли этих идиотов? Вот мне этого не хватало. Думала она одеваясь.
Идя по дорожке от бани в дом, на полпути встретилась вновь с этим идиотом. «Вот этого опять не хватало мне, встретится сейчас».
Подумала Снежана. Он и ещё двое папиных друзей спеши в баню. Он улыбнулся нежно и даже как-то застенчиво, произнёс.
– С лёгким паром, красавица.

– Снеженька с лёгким паром. – Поздравили её папины друзья, дядя Лёня и дядя Олег, которых знала с раннего детства, как себя помнить начала, так и их. Ежегодно приезжали, а то и по несколько раз за год приедут, да ещё с семьями. Наслаждались природой. Но этого идиота, впервые видела, но отчего-то казалось, что где-то встречались с ним.
– Спасибо, спасибо, благодарю. – Ответила она.
Войдя в свою комнату, которую постоянно, даже когда не было Снежаны дома, содержали в стерильной чистоте, и тетушка, и папа. На столике увидела содержимое карманов из пальто и сумочки.
«Пальто чистить и сушить надо», подумала Снежана, но папочка, наверное, уже сделал, раз всё, что было в кармане на столе, и содержимое сумочки тоже, промокнуть не успело.
– А с сумкой не знай, что будет. – Произнесла она. – Сумка эксклюзивная, кто-то из папиных друзей привёз в подарок. Ручная работа.
– Не волнуйся, всё в порядке, она не испортится. – Услышала голос отца, несущего ей чай. – Вот смородиновый чай с малиной, как раз то, что нужно тебе. И пирог, Клавдюша пекла, ещё теплый. Поешь, а ужинать позже будем. Пока отдыхай, насладись чаем домашним.
                Глава 2 Остановка

 Отец ушёл, а Снежана взяла листок, что сняла с доски объявлений, разгладила и вновь стала читать. Бегло пробежала, то, что уже читала, и остановилась где продолжение.
«В этом мире так устроено, жизнь наполнена иллюзией, так проходит жизнь у многих, но не у меня, она ко мне повернулась счастьем. Повернулась тобою, милая моя незнакомка, вот уж год, как ищу тебя. Пусть судьба не благосклонна, но все равно я найду тебя. И судьбу благодарю, за то, что я живу в этом мире, здесь и ты живёшь. Значит, с тобою я дышу, и каждый миг ценю, он наполнен тобой. Моя незнакомка, а пончик был вкусен, и глоток воды, что поделилась со мной ты.
Интересно. Такое послание открытое, кому адресовано? В мыслях спросила. И ей из глубины сердца, из самой души пришло. Тебе, вспомни тот вечер, на остановке, и к подруге поездку. Сложи воедино, поймешь, кто это пишет.

– Фууу! Лучше я спать пойду, чем вспоминать. Да и зачем мне такое. А было ли? Или чьё-то воображение? Нет, к Зое, тогда ездила это точно, в прошлом году это было. И вновь она приглашала, но что-то меня больше не прельщает такая поезда. Семья у неё замечательная, все приветливые, веселые, добрые. Меня приняли словно родную, но добираться до них, проблематично. А причём здесь пончик? А может, и кого-то угощала пончиком. Но когда? Что, всё помнить, что ли надо?
Прилегла на кровать, и мгновенно уснула.

Снежана бежала с остановки трамвая в свой любимый скверик. Солнечный день, солнце так ласково светило, что у неё в сердце зародился восторг. И она на бегу раскинув руки, подставляла ладошки солнцу, да ещё и кружилась. Сумка, висевшая через плечо, мешала, она бы её подбросила вверх, но там ноутбук. А ей так радостно было, даже не знает, от чего у неё такая радость наружу льётся. Прохожие на неё оглядывались , смеялись, шутили, один мужчина, взяв её за руку, и стал, с ней закружился.
– Девушка вы такая счастливая! Вы влюбились? – Спросил он.
– Нет. – Отвечала она. – У меня нет ещё любимого.
– Значит будет. Возможно, встретите сегодня. – Ответил он.
И протанцевав с ней целый квартал. Друзья его, и мужчины, и женщины стояли и ждали его, и радостно хохотали, что-то говорили, кричали ему.
– Молодец Максим!
– Отошёл, слава богу!
Она спустилась к набережной, нашла свою скамеечку, благо не занята она была. Сидела в тиши, и в тени деревьев, в маленьком сквере на набережной, и готовилась к экзаменам. Чуть ниже протекала река, от неё веяло прохладой.

Писала реферат по психосоматике. Мысли летели, откуда даже не осознавала, может, когда-то и где-то читала, но, то, что написала, сама впервые читала. Вот это да! Откуда? А примет ли профессор? И, как ему предоставить факты? И стала вновь писать, печатать в ноутбуке. И вот уже вечер, солнце заходит последние лучики, землю щекотят, скользнув по Снежане, словно говоря этим,
«хватит заниматься, отдохнуть пора».
– Закончила. – Произнесла она и с наслаждение потянулась.

Погуляв по набережной, прошлась вдоль реки, в вечернем закате, темнела вода. Полюбовалась течением, и пошла к остановке, надо до общежития добраться вовремя, пока не закрыли двери.
В желудке заурчало, вспомнила, что и не обедала. По пути в кулинарию забежала и купила пирожок и пончик, да маленькую бутылочку воды, поспешила на остановку.
Было уже порядком темно и на остановке никого.
– Странно, отчего же так быстро темно стало? – Произнесла она. Просвечивался свет фонаря сквозь стеклянные стены, «вот это я засиделась», подумала Снежана. И тихо произнесла, что всегда произносила в трудных ситуациях.

– Мамочка родная, будь со мной сейчас рядом. Посидела, подумала и добавила. – Доведи меня до двери общежития, пожалуйста.
Произнесла и так спокойно стало ей, и почувствовала, словно крылья зашелестели, воздух качнулся.
– Мамочка родная, ты со мной я знаю, благодарю тебя, мой ангел. –
Тихо прошептала Снежана.
Снежана верила и знала, мама её всегда защищает и охраняет. И всегда появляются люди, которые ей помогают.
И действительно к остановке подошёл молодой человек. И спросил.
– Давно нет транспорта?
– Да уже минут 15 прошло, как я здесь, и ничего нет. Хоть пешком иди. И почему-то фонари горят не все.
– Посидим, подождём. А хочешь, на светлую остановку пройдём? Эта остановка по требованию.
– Как по требованию? По какому? И по чьему требованию?
– Кто захочет сойти или войти.
– А где нормальная остановка? Не осознавая, толи с испугом, толи ещё нет. – Спросила Снежана. – А кто захочет? Что-то и ничего нет, ни трамвая, ни троллейбуса и людей нет.
– Вы не бойтесь, с вами ничего не случится. Я не позволю, вот только я голодный.
– Угощайтесь, у меня есть пирожок и пончик, правда пирожок уже доедаю, а пончик подарить могу вам. Хотите?

– Да очень. – И взял из протянутой руки Снежаны пончик. –
Ум, какой вкусный, давно ж я такое вкусное не кушал. С наслаждением сказал он.
– Да? А вы кто?
– Вольный ветер, сейчас я здесь, а потом и не заметишь.
– Как вы разговариваете интересно.
– Да? Вам нравится? Мне б глоток воды, и я вам почитаю стихи.
– Да? А у меня есть вода, вот попей, пожалуйста. – Улыбнулась Снежана.
Незнакомец пил воду, но лица его не видно, как в сумраке, и сам он был такой не обычный, уставший. Словно, шёл он пешком очень долго, долго и одежда его потрёпанная. Но на сердце у Снежаны, тепло светло и уютно. Ей нравилось с ним разговаривать. И он начал читать.

– Ты рядом и это прекрасно, пылаю страстью к тебе. Всю жизнь иду я по ветру, искал тебя по всей планете. Однажды почувствовал тебя, и вдруг растерялся, задумался, забылся, и след твой упустил. А знаешь, земля круглая, как блюдце, хожу и летаю, и знаю, с тобой повстречаюсь. Я пошутил, земля овальная. – Увидел удивлённые глаза Снежаны.
Вспыхнет любовь земная и свершится чудо, а это ты в нём будешь. Возможно ли, возле тебя молчать? Тут выбор не большой. Помолчать и просто всё понять, соприкоснутся с душой. Родная душа, её выбирать наугад не нужно, она приходит сама, ты не осознано, но чувствуешь, моя прекрасная незнакомка.
Не бойся завтрашнего дня, свой экзамен сдашь, и примут твой реферат. Профессор подивится, Бог силу тебе посылает и мудрость.
А у завтрашнего дня своя забота. И будущим себя перестань напрягать, живи сейчас, гармонию в душе сохраняй.
А вот и твой автобус. Прощай прекрасная незнакомка. Может, свидимся.
А знаешь?
Так хочу тебе сказать, давай не разлучаться никогда. Но не время сбыться желанию сейчас. Ты пленительна. Но в чём причина не остаться здесь? Ветер вольный зовёт, душа – она птица, познай своей души природу, любви красоту, ох и станет ясною для тебя, для чего же, и зачем, создана людям земля.

Подошёл автобус, и незнакомец за руку Снежану подвёл к двери, подсаживая её, обратился во внутрь автобуса, произнёс,
– Остановка по требованию, дружок, общежитие педагогического института, гони, скоро закроят дверь, а ей надо успеть.
Прощай моя незнакомка, я найду тебя, как время придёт, а пока забудь.
И не смотри назад, там боль и печаль, а в тебе гореть должна любовь.

Автобус тронулся, а он держал её за руку, и уже на бегу поцеловал и дверь закрылась.
Она оглянуться не успела, и уже возле входа в подъезд, а автобус просто исчез. Снежана стояла и смотрела в след.
А в какую сторону? Нигде его нет. И услышала голос вахтёрши бабушки Насти.
– Ты думаешь заходить? Снежанка! Или нет? Сейчас закроюсь.
– А, да, да, бабушка Настя, бегу.
Поднимаясь по лестнице, думала.

«Кому рассказать, никто не поверит. Чем-то незнакомец похож на того, что рядом в автобусе стоял, когда ехали к Зое. Нет, тот нахал был, ни с того, сего, взял и поцеловал. Воспользовался моей беспомощностью, а этот стихи читал, красиво и вдохновенно.

– Снеженька! Ты спишь, моя лебёдушка. Услышала она голос папы. Кушать пойдешь?
– Аааа, что это? Это что, был сон?
– Не знаю родная. Тебе что-то снилось?
– Снилось, папочка, что-то такое интересное, чудное и мудрёное и для души моей веское. Но пока не осознать, подумать надо. Потом на досуге подумаю. Она встала и уронила на пол листок. Отец его поднял и стал читать.

– О, солнышко ясное, и кто же прислал это тебе такое письмо послание? Видел давеча его, но не читал, а здесь, извини, немного прочёл.
– Нет, папочка не волнуйся, это не мне письмо. Увидела на остановке, на доске приклеенным, интересно стало, сняла, положила в карман, автобус ждал, дядя Федя позвал, обещал без меня уехать. – Засмеялась она. – Сейчас я оденусь и выйду к вам.
– Обязательно доченька родная, в халатике не прилично быть при гостях. Надень платье красивое, то последнее, что тебе купили. Ты в нём такая красивая, на маму похожая, копия, лебёдушка моя милая.

Снежана, немного задержалась, пока прихорашивалась. Платье надела, почти до пят длинное, по бежевому полю сиреневые колокольчики, к низу они разлетались и при ходьбе колыхались. В талии поясочек, вырез глубокий и надела мамин кулончик. Причёску соорудила высокую, и свисал на шею, красиво один локон. Не девушка, а богиня, посмотрела в зеркало, улыбнулась, отчего-то сердце встрепенулось, что-то там перевернулось, словно смех из нутрии послышался, и прозвучала мысль. «Красивая!» румянцем залилась, и произнесла.
– Мамочка, спасибо! И… я пошла, покорять сердца. – Улыбалась она зеркалу. – Нет, мамочка, буду скромной. Краснеть не придётся. И вышла из комнаты.
Когда вошла в комнату-столовую, где был накрыт большой стол для гостей. Все гости сидели и трапезничали.

– Вечер всем добрый! – Произнесла Снежана и пошла на то место, где стоял свободный стул возле отца. – И приятного всем аппетита.
На другой стороне стола, сидел тот идиот, что не удачно её переносил, оказался напротив неё. Он нёс ложку ко рту, но так и застыл, и содержимое полилось. Восхищённые глаза его сияли, и смотрел он на Снежану.
А вокруг все улыбались.
– Тимоша, очнись. – Шептал ему на ухо дядя Олег. Ты что делаешь? Орошаешься жульеном, льётся тебе на брюки и ко мне попадают брызги, это же суп, а не шампанское.
– Извините. – Краснея, ответил он.
– Конечно, такая лебединая песня вышла. – Смеялся дядя Лёня. Снеженька садись рядом.
Нет, дядя Лёня, я с папой.
– Какая же вы красивая. – Запинаясь, выдал идиот, и все засмеялись.
Снежана смутилась, не столь от его взгляда и слов, сколько от смеха папиных друзей, хотя ясно смеялись они над ним.
«Как они назвали его? Тимоша? Красивое имя, Тимофей, да и сам-то он вроде ничего, тоже красивый». Мысленно подумала Снежана, села рядом с отцом, но никак не могла взять ложку или вилку в руки, отчего оробела, сама не осознавала отчего, смущение нашло, даже глаза не могла поднять, чувствовала на себе его взгляд.

«В конце-то концов, я у себя дома, отчего я стесняюсь, пусть он и стесняется и робеет». Подумала Снежана и решительно взяла вилку и пододвинула ближе к себе свою тарелку с её любимым кушаньем, которую поставил отец, как только она вошла. Её любимое кушанье, лагман, и отец сам всегда его готовил для любимой доченьки. И стала кушать, не обращая внимания.
– Детонька, я запамятовала сказать тебе, там тебе письма лежат. – Сказала тётушка Клава. – На книги тебе их положила.
– Ты покушай вначале, успеешь, прочтёшь. – Произнёс отец, видя, как Снежана встала. – Сядь и кушай, позже прочтёшь. Поди, от Серёжи Котова. Там целая стопка лежит. Молчун великий, а пишет. –
Засмеялся Елизар При разговоре о письмах, незнакомец, вновь вскинул на неё свой взор, и посмотрел так тревожно, но затем улыбнулся и опустил глаза.

– Снеженька, споёшь нам что-нибудь? Попросил её дядя Олег, а я тебе подыграю, я в этот раз привёз свою гитару , а то Белизар-Бальд не следит за своим инструментом.
– Ой, нет, нет, дядя Олег, не сегодня.
– Снежка! Ты что тушуешься? Да брось ты, здесь свои. Разве Тимошу увидела впервые. Так он будет рад послушать тебя. Правда, Тимош? Знаю, тебе понравится пение Снеженьки нашей.
Тимоша, этот поднял глаза, посмотрел на Снежану искрящим взглядом, улыбнулся застенчиво, словно девушка. Нагнув голову, опустив взгляд в тарелку, разглядывая содержимое.
– Нет, дядя Олег, не сегодня. Вновь произнесла отказ Снежана.
– Снежка, и чего нам тебя упрашивать? Все просим же.
И все папины друзья, сидевшие за столом, произнесли.
– Просим, просим, Снежаночка.
Олег толкнул в бок Тимофея, шепнул ему.
– Тимош ты, что ли попроси. Отчего молчишь?
Тимофей поднял на неё глаза и с улыбкой тихо, если слышно, попросил.

– Я вас тоже прошу, пожалуйста, исполните вместе с Олегом Ярославовичем.
– Давайте все вместе наведём вначале порядок на столе. –
Вставил слово её отец. – Давайте к чаю стол накроем, а то там, у нас ещё Клавдюшины пироги ждут нас, когда на них обратим внимания.
Пока мужчины колдовали над столом, что-то уносили, а что-то приносили, Снежана потихоньку ушла в свою комнату, только услышала голос дяди Лёни, при закрывающей двери.
– Снежка! Всё же сбежала, шалунья. – И послышался общий смех.

– Оставьте девушку в покое, пусть отдыхает, произнёс кто-то.
«По видимому дядя Георгий, подумала Снежана, голос его».
И вспомнила он сидел по другую сторону этого нахала Тимоши. Да но здесь он уже был не нахал, а такой тихий и стеснительный. И голос, голос его очень походил на голос того нахала в автобусе. Тоже извинялся таким тоном. А почему я тогда Зое не рассказала о случившимся? Побоялась, хохотать будет. Может она знала его. Всё же ехали в её местность.
Ладно, всё в прошлом. Подошла к шкафу, взяла письма.

Да, порядком! – подумала она. Этот Серёжа пишет ей с нового года, и всё, одно, и тоже объяснение в любви, и одинаково, словно копирует. А сам даже не подходит, когда бываю в селе на танцах или в кино. А ну его, думала Снежана, он вообще-то мне не интересен. Хоть и подружки, говорят о нём хорошее, и какой будет муж прекрасный. Ой, вряд ли. А нужно мне это? Тем более мне ещё учиться, и учится. Да и нет той струнки в сердце моём, которую бы задевал он, полное молчание. Значит не моё это, не моё.
И зря дядя Федя, меня ты сватаешь, другую ищи для своего Серёжи мямли-слюнтяя. Мысленно обратилась она к шофёру.
Перекладывая письма не читая, аж девятнадцать штук за месяц написал, и наткнулась на другое письмо, в измятом конверте. Это её заинтересовало. Открыла и стала читать.

«Милая моя незнакомка, наконец-то добрался я до твоего дома, но тебя не застал, а жаль, тебя увидать бы мне хоть разочек надо. Мне ты взглядом своим силы прибавляешь, а мне, немного, осталось бродить по свету, знаю тебя обязательно встречу. век интернета и телефонов, но мне не положено. Даже письма написать нет возможности, попалась машинка на ней и печатаю, пока не отобрали. Когда случается против нашей воли. Здесь говорю о себе, жизнь бежит и течёт себе, в надежде весною жду с тобой встречи. И до сих пор помню глоток воды, подаренный тобою, словно свобода мелькнула предо мной. Свидания наши так были случайны, но это судьбою они подарены. А ваше имя даже не знаю. И что там подруга вам кричала, как она вас называла? Звенело в ушах, и не давало имя твоё познать, и сумрак был, что лица не разобрать, лишь яркие губы предо мной, прости моя незнакомка, не смог совладать я в тот раз с собою, и поцеловал тебя. Поцеловал против воли твоей, и против закона и кона, забыв свою отработку. Но ты так рядом была, дышал я тобою, хотел раствориться в тебе. Как долго искал тебя, бродя по свету. Хочешь, верь, хочешь не верей, но это так».

Снежана оторвалась от чтения, посмотрела в сторону окна, там звёзды мерцали в вышине. А ей вновь вспомнился тот автобус, поездка к Зое. Стала вспоминать. Действительно не могла различить его лица, только иногда блеск глаз, когда проезжали мимо фонаря, и отблеск мелькал в его глазах, да губы в улыбке не смелой.
– Кон, закон, отработка, это что? О чём это? Свобода, воля неволя, не понятно. Произнесла она и начала читать дальше.

«А ладошку твою держал в своей руке, я был счастлив, благодарен судьбе. Даже не ведал и, не ждал, что появлюсь на остановке по требованию, а ты там ждала меня. Как же радостно мне стало».
– Значит это один и тот же? С удивлением произнесла Снежана.
И в поездке к Зое, он был и в городе на остановке?

Сколько раз потом её искала, эту остановку, нет её, такой в городе, всю весну до экзаменов искала. Сколько раз, тот же путь прокладывала, как в тот день и никогда эта остановка не возникала. До кулинарии доходила, пирожок покупала, а дальше, как в сказке, не вернуться назад, всё было как всегда, отчего же в тот день остановка была другая. И куда потом делся автобус?

А он не обманул, все экзамены сдала на отлично. И реферат тот профессор принял, и действительно был удивлён. Но и там экзамен отлично сдала. Откуда шли знания? Как сами из головы звучали. Мысли в голову летели и летели, только записывай и не ленись, сама удивилась. И продолжила читать дальше.

«Незнакомка моя милая, ты светлая сильная и красивая. Как красива твоя душа, и я рад, когда парит она рядом со мной иногда. Я хочу, до неё дотронутся, но исчезает видение, а как хочется о любви тебе сказать. Как хочется быть рядом с тобой, но ещё срок не подошёл, но и это не страшно. Лишь бы знать, что от любви ты не откажешься. Вот и заканчиваю, аппарат у меня отбирают.
 
                Глава 3 Утро в бору

«Незнакомка моя милая, ты светлая сильная и красивая. Как красива твоя душа, и я рад, когда парит она рядом со мной иногда. Я хочу, до неё дотронутся, но исчезает видение, а так хочется о любви тебе сказать. Как хочется быть рядом с тобой, но ещё срок не подошёл, но и это не страшно. Лишь бы знать, что от любви ты не откажешься. Вот и заканчиваю, аппарат у меня отбирают.
И далее как-то всё смазано, и как бы вырывали листок откуда-то, разрез по краю. Рассматривая листок не большой, даже меньше чем а-4, и сделала вывод. Печатано.
И где это печаталось? Нет, это не сканирование. Нет, это печатание шло, как на машинке печатной. Помню с детства, у папы была, на ней он работы свои писал. Пока не приобрёл компьютер и принтер. Странно, а как это письмо попало? На конверте нет адреса, только надпись «тебе моя незнакомка» странно и папа ничего не сказал. Может, подумал от Серёжи тоже? Мне письма больше никто и не писал.
Время позднее, и пора уже спать, и утро вечера мудренее, как папа и Клавдюша говорят.
Утром, проснувшись, произнесла.

– Здравствуй утро, волшебное моё, здравствуй! Солнце, солнышко здравствуй! В новый день я возьму с собой счастье.
И выходя из комнаты своей, никого не увидела. Прошла на кухню, там слышался разговор мужской и смех Клавдюши.
– Доброе утро всем. – Произнесла она.
– Снежка, проснулась!? – Услышала она голос дяди Олега. Проходи-ка солнце наше ясное, садись, вот здесь. – Он взял её за руку, усадил за стол возле окна.
Как спалось красавица? Вижу прекрасно, настроение веселое. Уж не жених ли снился тебе? – Смеялся дядя Олег. – Не тот ли, что письма пачками шлёт?
– Дядя Олег, перестаньте, никто мне не снился. Я спала без сновидений.
– И почто пристал к девушке?
Отозвался дядя Георгий, колдуя над каким-то изобретением блюда.
– Ребята давайте всё же, помогу вам. – Попросила Клавдюша.
– Сиди Клавдюша, сиди, вон развлекайся с молодью, а мы здесь сами управимся. И вообще готовка еды это чисто мужское занятие. Продолжил Георгий. – Жаль только у настоящих мужчин времени мало остаётся на такое волшебство.
– Тимош, а ну, развлеки девушек. Снежке чаю предложи.
– Да не предложи, а сразу принеси. На вот, подай. – Сказал дядя Георгий, подавая ему чашку с чаем. – А себе сам нальёшь.
– А папа где?
– Ещё ни свет, ни заря ушёл в лес, а потом в лабораторию. Сторожит. Брачный сезон наступил, как бы женихи не передрались из-за новой самочки. Тебе он говорил, что приобрёл новый вид лани?
– Да, как же, конечно рассказал, он так увлеченно рассказывал. – Улыбнулась Снежана. Такие виды давно вымерли, только я так не поняла, откуда он её выписал. А дядь Олег?
– О, Снежка лучше и не спрашивай, я сам не понял, Георгий с Белизаром-Бальдом такие заговорщики. Уходят от разговора, но говорят криминала нет. Поверил им, как же, как им не поверить. Эх, Сенечки нашей нет, посмотрела бы, какая ты стала красавица. Ласково смотрел на Снежану Олег и обнял её.
– Дядя Олег, почему ты всегда маму Сенечкой называл, и называешь её до сих пор, всё хочу спросить, да как-то никак. Она же Елена. И папа её звал Сенечка-Леночка.
– Елена, да Елена. По паспорту Елена и родители дали ей имя такое. А она Есения.
– Есения? Удивлённо переспросила Снежана. Не знала. Так это, как бы, не русское имя.
– Нет, солнце ясное, вот, как раз Елена то и есть имя не русское, а Есения древнее, древнее из глубоких времен идёт и оно имя русичей. И означает оно солнечное. Елена и Есения, имеют одно значение, но, по вибрациям разные, звучание букв, разное, поэтому Есения выше.Ты тоже солнечная, и твоё имя древнее из глубоких времён, означает оно чистая, белая, как снег, а вдобавок и родилась-то ты в снегу, так по праву имя это твоё. – Смеялся Олег. И продолжил. – Душа у неё такая, что откликалась только на имя Есения. А я любил твою маму, очень любил, помнишь Клавдюш?
– Как не помнить, всё, как вчера было. – Вздохнула она.
– Но, она. – Щелкнул языком дядя Олег и развёл руками. – Но она любила твоего отца, солнце ясное. Ох, как любили они друг, друга. Не мог же встревать в любовь своего друга. Нет, не мог я разбить их счастье, тем более оно обоюдное. А он её и сейчас любит, однолюб. Да и я тоже. – Вздохнул Олег, отвёл взгляд в сторону, часто моргая глазами.
– А я её чувствую почти всегда. Она рядом. Папа говорил, что души не умирают, они живут в своём мире, и посещают нас, в гости прилетают.
– Это так Снеженька, это так. Они там все живые.
– А почему вы не женились? Дядя Олег?
– Потому и не женился, солнце моё, я тоже однолюб. И приезжал к вам постоянно, чтоб хоть подышать с ней одним воздухом, увидеть её улыбку.
– Так это тяжело, наверное, дядя Олег?
– Нет Снеженька, я радовался, что она счастлива была, очень рад. Когда любишь, то для любимой всё сделаешь, чтоб счастлива была. Да и не знал никто, кроме Клавдюши.
– Знал Елизар, знал с самого начала, как ты приехал в Заозёрск. Видел и чувствовал. Ты же знаешь, что он умеет, как-то видеть, как-то сверху, от него ничего не утаишь.
– Да, знаю, но всё же думал, не замечал.
– Он и тебя любит и как друга, и как брата.
– И это я знаю Клавдюша. Мы с ним во все времена были друзьями. Ладно, пройдусь, пойду, воздухом подышу. – И вышел из кухни.
– Разбередили ему сердечко. – Тихо произнесла Снежана.
– Нет, девонька моя, нет, он счастлив. И тебя ему видеть радостно. Любит тебя как родную дочь, ты же копия Леночки. А как он рад был, когда тебя крестили солнцем.
– Я знаю, мне папа рассказывал. Я хочу реферат написать на эту тему.
– Снеженька, рановато такое на всеобщее людское обозрение, твои профессора не поймут это. – Отвлёкся от готовки Георгий.
– Нет, уже время. – Вставил слово Тимофей. – Люди другими становятся.
Снежана перевела на него удивлённый взгляд, глаза их встретились, в его глазах засверкало солнце, но он вновь словно девушка опустил глаза.
«Какой стеснительный, робкий. И откуда он тоже всё знает? Всё же кто он? Надо у дяди Олега спросить. Чем-то он напоминает мне того, что был на остановке по требованию. Но если, как я прочла и поняла по письму, то те два, один и тот же, человек. А этот Тимофей? Имеет отношение к тем двум, или одному?
Фу всё! Запуталась в них.
– Пойду, подышу на свежем воздухе, к папе схожу. Нянь Клав, а сапоги резиновые?
– В шкафу, на месте, вчерась Елизар вынул их, а я на место положила за ненадобностью.
– Хорошо, благодарю за чай, дядь Геор.
– На здоровье, солнце ясное.

Переодевшись, в джинсы, свитер и куртку, натянув резиновые сапоги, вышла и пошла по тропинке через сад, в сторону леса. И почувствовала минут через пять, за собой бегущего человека. Даже не оглядываясь, она почувствовала, что это Тимофей. Его аромат настигал её. Всё-таки верно будет, его третьего прибавить к двум тем, это тоже одно, и тоже. Не может от троих такой одинаковый быть аромат, и тем более это не дезодорант, и не туалетная вода.
А именно аромат самого человека, он издаёт аромат чистоты и что-то внутреннего, толи силы и гармонии или счастья или любви той высокой, которой очень мало в людях. Но всё же, в нём было всё сразу, этот букет. Кто он, этот робкий Тимоша?
– Можно, я с вами прогуляюсь тоже, подышу с вами единым воздухом?
Спросил он, догнав её.
– От чего же? Конечно можно, я не собственница. Тем более воздух общий, да и земля для всех.
– Вы не довольны, что я пошёл за вами?
– С чего вы взяли?
– Ваш тон выдаёт ваше настроение.
– Да? Извините.
– Это вы меня извините, за вчерашнюю свою не сдержанность. По моей вине вы промокла.
– Ах, оставьте, пустяки, что там вода половодная, она природная, зато в баньке первая попарилась и насладилась.
– Вы любите баню?
– Я люблю жизнь, и жить в ней, и люблю все, что в ней есть.
– Мудро. Я тоже люблю жизнь. И чувствую, вас жизнь любит, очень.
– А вас?
– Хм, меня? Меня тоже, только по-особому.
Улыбнулся он, нагнув голову, заглядывая ей в лицо.
И только сейчас она увидела, какой он высокий, себя она не считала низкой, а здесь, наверное, он ещё выше папы. А, как же так? Если он был в автобусе, и лица наши были наравне? То как? А, так он был ниже, стоял на ступеньках, но всё равно, не совпадает рост. Всё же, наверное, там был кто-то другой. И письмо писал другой, тот, который на остановке был.
Голову сломать можно. И чего это я задалась эту задачу решать? Сама решится, как время придёт.
Взглянув на него, он шёл такой счастливый, как говорит Зоя, «мильён в лотерею выиграл» и в это время он так счастливо засмеялся.
– Что это с вами?
– Да, так. Просто, воздух хороший, хвойный лес, озон, чистый кислород.
И чуть слышно добавил с нежностью. – И вы рядом.
«А может он мысли читает мои? Знаю, папа умеет, дядя Олег и другие его старые друзья-товарищи. Посмотрела на него, он отвернулся, но она чувствует, он внутренне смеётся и скрывает улыбку и никак её не уберёт. Она у него расплывается и расплывается. И она не выдержала, побежала по пролеску, разбрызгивая лужи.
– Куда же вы Снежаночка?
Но она не отозвалась, забежала за огромную густую ель остановилась и залезла в лапы ели и оттуда смотрела на него. Он прошёл немного и остановился, постоял, посмотрел по сторонам и тихо произнёс, но до неё донеслось.

– Чувствую, ты боишься меня незнакомка моя милая, ты мне снишься каждую ночь. И сегодня с тобою летали, но забрезжил рассвет, и не превозмочь мне, тебя удержать, словно птица всегда улетаешь.
Он сел на пенёк, что остался от спила, эту сосну ещё летом спилили, могла уже упасть и её убрали. Сел поставил локти на колени, помолчал и продолжил.

А кто сказал, что люди не летают? Ещё, как летают, ведь душою стремимся мы ввысь. Мы, как птицы в полёте летим на солнце, как душа стремится к свету. Ты зажгла меня своим сердцем. Когда я тебя на яву увидел, даже не ожидал какая же ты красивая, а вот здесь тебя повстречал, даже речь потерял, все слова застряли. Ты действительно красивая. И ты точно та, с которой летал. Мы едины с тобой, наши души близнецовые. Ох, как долго тебя искал. Ты ведь слышишь сейчас меня, ты здесь не далеко, я знаю. Да, я слышал мысли твои, но только сейчас. Раньше старался не слушать, да от меня тебя закрывали, лишь образ оставляли, и то не полный.
Ты прости меня, что подслушал тебя и этим напугал. И, как счастлив же я, что Есения. послала к тебе меня.

– Есения? Мама, что ли? – Тихо прошептала она. – Если дядя Олег сказал, что она Есения, то верно, она тогда.
Он посмотрел вперёд, и ей показалось, что смотрел прямо в глаза её. Она отпрянула назад, а он улыбнулся и продолжил.
– Не пугайся меня, пожалуйста, я не стану тебя торопить, буду ждать столько времени, сколько понадобится. Ты любовь моя вечная.
Он поднялся, повернулся и пошёл назад. Остановился и повернул голову и произнёс. – Я люблю тебя и буду любить вечно и дождусь тебя моя любимая. Нагнул голову, улыбнулся, затем вновь повернулся к ней. – Моя милая незнакомка. Снежана, Снежаночка, Снеженька. Вот и имя твоё уже знаю.
И быстрым шагом пошёл назад к дому.

– А вдруг он уедет? И я так и не узнаю всего. – Тихо прошептала она. – А чего всего? Так верно, меня интересует, кто он. Думаю, всё же, он останется. А я ещё целую неделю, буду дома. Ой, потом об этом подумаю, потом. Мысли лезут со всех сторон, словно рой. Что интересно, в городе я была спокойная, а здесь, что-то на меня нашло, а дома должна быть спокойной. Но отчего так происходит? – И услышала голос отца.
– Снеженька! И чего ты там, в хвое увидела? Зайчика или белочку?
– Папочка?! – Оглянулась она. – Вышла прогуляться, подышать озоном.

– Подышала? Вот и домой пойдём, пойдём. Много озона в один миг не стоит вдыхать, вчера только из города. В саду лучше побудь, туда тоже долетает хвойный озон. Обнял за плечи её и пошли вместе домой. И продолжил. – Что солнце моё, лебёдушка моя, напугалась его?
– Да не то, чтобы напугалась, а как-то не ожидано. А что ты его знаешь?
– Кого?
– Пап, что за вопрос? – Улыбнулась она. – Он кто? И с кем приехал?
– С Олегом и Георгием и Лёней.
– И давно приехал?
– Да с месяц уже, второй пошёл. Он здесь с нами будет работать.
– В заповеднике или в лаборатории?
– И там и там и ещё в одном месте. Здесь его теперь место определено..
– А для чего он тогда письмо на остановке приклеил?
– Вот это, солнце моё, не ведаю. Тебе, наверное, приятное решил сделать. – Улыбнулся Елизар, прижимая дочь к себе. – Но вчера он, – Елизар засмеялся. – Как увидел тебя на том берегу ручья, аж вспыхнул. Никто не ожидал, что пойдёт тебя переносить. Но, что там случилось? Что уронил-то тебя? Такой парень немереной силы, и вдруг такое случилось. С улыбкой спросил.
– Ааа, там я сама виновата, оттолкнула его.
– От поцелуя что ли? – Отец засмеялся.
– Пап, ну, что за вопрос? А что все видели?
– Все не все, но я, Олег, Георгий и Лёня, видели. Это точно.
– Могли бы отвернуться.
Дочь, как? Когда это нам видно и с закрытыми глазами. Не тушуйся ты, всё будет хорошо, вы успокоитесь, привыкните, и всё нормализуется.
– Я лучше уеду. Ещё будите подсматривать. И что за привычка у вас?
– С чего это? Приехала отдохнуть, отдыхай, и не заморачивайся. Ты дома, в родном гнёздышке, под моим крылышком. Подсматривать не будем, да и не всегда видим, только интересное. Засмеялся он, помолчал, продолжил. – Там на другой полке, в шкафу, есть ещё его письма, почитай.
– Папочка!
– Что папочка? Письма я не читал, нет доченька. Как ты могла подумать? Просто знал, чьи они и убрал, оставил тебе одно для размышления. И смотреть тебя не станем, не волнуйся. Георгий всегда против этого, да и я. Это Олег и Лёня, трясутся над тобою. Так что наслаждайся отдыхом, и никто не станет неволить. Жизнь то она прекрасна, лебёдушка моя.
– Ага, а платье? Вчера новое платье, ты мне подсказал надеть, а я хотела джинсы. В них легко и просто.
– Так и я думал, что впрыгнешь сейчас в джинсы и джемпер, а ты же девушка, лебёдушка. Платья надо носить и красивые. – Ласково ответил отец и сильнее прижал её. и продолжил. – Фурор, так фурор ты на него произвела, что дар речи потерял. – Смеялся Елизар.
Во дворе дома, увидели, Тимофей колол дрова, а дядя Олег и Дядя Лёня складывал в поленницу.
Снежана не смотрела, но чувствовала его взгляд на себе, и чувствовала, его глаза улыбались. Да и не только глаза, прямо чувствовала, как его губы растягиваются в улыбке. Может мы и правда, близнецовые души? Как он сказал там, в бору. И о том, что мама послала его, интересно. Очень. Узнать надо. А ведь моё сердечко трепещет от его взгляда, от его присутствия. Никогда не было такого раньше. Сколько парней подходило, и моё сердце было безразлично к ним. При этих её мыслях Елизар тихо засмеялся, прижимая дочь к себе. И нежно прошептал ей.
– Любовь возгорается, лебёдушка моя, не волнуйся доченька.
               
                глава 4 Письма

В своей комнате она открыла книжный шкаф и действительно нашла стопочку писем, она их перебирала, осматривая их, на которых был адрес и почтовый штемпель. И удивительно из разных мест, а на которых адреса не было, пустой конверт и лишь надпись «незнакомке».
– Странно, а они-то, как попали?
И в уголочке конвертов увидела цифры. – А это уже папиной рукой, он написал дату, повидимо день, когда они попадали к нам домой. Как же так? письма шли целый год, и папа молчал. Ничего не говорил, и прятал их от меня. Почему? А сейчас решил отдать? Почему?
И откуда-то из нутрии её прозвучало.
Они всегда там лежали, ты их не замечала. Произнёс её внутренний голос. Время ждало, без времени они и не попадают.
Ну, собственно да, я в шкаф и не смотрела, там мне ничего небыло нужно. Ответила она сама себе. Она держала в руке эту стопку писем и раздумывала. «Читать или не читать?» С улицы послышалась музыка. Снежана посмотрела в окно. И произнесла.
– Ооо! Сегодня ожидается концерт, раз уж дядя Георгий взял свой аккордеон, то зазвучит и его голос. Вечер воспоминаний будет у них в песнях и разговорах. Значит, я могу быть свободной. Знала с детства, если зазвучат песни, разговоров будет много и все ей не понятные, где и когда летали и что предпринимали. И смех их счастливый звучит и песни. В это время они светящие какие-то. Солнечные, и любила сидеть на коленях у кого-нибудь. У папы или дяди Георгия, а дядя Олег переманивал, и сердился если ему меня не отдавали, теперь понятно почему, считал тоже своей дочерью. И подумала. «А они все меня считали своей дочерью, ещё есть дядя Свирид, или как его иногда называют Свиридон, почему-то он не приехал. Весёлый дядечка, здоровый, выше всех, наверное, будет выше и ихнего Тимоши. Занят наверное, постоянно в работе в поездках. Возможно в полётах, он о них тоже рассказывал.
Она смотрела в окно и улыбалась. Дядя Георгий заиграл и запел,
– Я любить научился, как только увидел тебя.
Песню подхватил дядя Олег. Снежана открыла окно и облокотилась на подоконник, смотрела на них. «Такой красивый дуэт у них всегда. Всё-таки красиво поют». Подумала Снежана. И увидела, как дядя Лёня, как галантный кавалер подошёл к Клавдюше и пригласил её на танец. Та замахала обеими руками на него, засмеялась, но всё же, подала свою руку ему и они пошли в танце.
«Клавдюша у нас ещё молодо выглядит в свои года. Она хоть и тётя мамина, но была почти её ровесница, на пять лет всего лишь старше, и всю жизнь прожила в нашей семье, так и не обзавелась своей.
Почему?
Думается мне, она влюбилась в Георгия, а он женат. Так и любила всю жизнь, никому не показывая свою любовь, лишь мне всю её дарила. Заменила маму, после её ухода. А он? Он тоже любил её, но был вежлив и осторожен, ничем не выдавая себя. Слышала как-то разговор папы с дядей Олегом, о том, что Георгий любит Клавдюшу и молча страдает. Как, наверное, тяжело это. Думала Снежана. Но утром дядя Олег сказал, легко, лишь бы любимая была счастлива. Но Клавдюша!? Всё так запутано с этой любовью. Не зря меня потянуло психологию изучать. Но в любви она совсем другая, какая-то космическая, как папа говорит.

«Любовь она разная, доченька, вглядись и изучи». Почувствовала, как в себе, прозвучала мысль отца.
Вот они, как на ладони, изучай. Мне бы ещё познать квантовую психосоматику и физику. Да и химия интересна. Может вначале их, а потом медицину? Ладно, подумаю. Может само придёт, как в психологии. И откуда знания идут?
– Снеженька! – Крикнул дядя Лёня, они кружились возле окна. – Выходи к нам, с нами весело. Потанцуем, кавалер простаивает. Идём, а то в окно вытащу. Идём, идём.
Снежана покивала отказ, засмеялась и стала закрывать окно. В другой раз бы сама без приглашения выпрыгнула в окно и стала бы танцевать. Любила своих весёлых дядей. Но сейчас, ни за что, и мельком взглянула на Тимофея. Тот стоял с поленом в руках, смотрел на неё и улыбался. Снежана прикрыла окно, оставив немного, «пусть проветрится комната» подумала она, но задёрнула ажурную штору.
Сказав себе. – Я лучше письма его почитаю. И разложив по датам, открыла первое письмо. Оно было коротеньким.

«Пишу тебе моя незнакомка, узнал твой адрес. И возможность выпала написать тебе. Мои странствия продолжаются, но верю, их остановят, закончится срок. В чём смысл ходить по дорогам седым, ночевать то у рек, то у скал? Словно птица перелётная, сегодня здесь, а завтра там. Для духовного прозрения, чтобы быстрее взлететь к небесам. Нет, не в прямом смысле, а возвысится знаниями, познать их. Объяснения ждал у волхвов, но лишь слово одно услышал от них, Любовь. И понял, осознал, любовь во всём должна процветать. Тебя повстречал. Не ожидано?
Нет, так дали мне познать, чтоб сердце запело, а тот поцелуй увеличил срок. Срок моего странствия. Но за это трепетание и восторг сердца, что увидел тебя воочию, на яву. За твои удивлённо испуганные глаза, согласен и больше.
Незнакомка моя, как тебя вновь хочу повстречать. Хоть на миг увидеть твои глаза, в них звенит твоё сердце, но думаю, ты ещё сама не поняла, не осознала…».
Письмо закончилось не ожидано.

– Чего не осознала? – Спросила сама себя Снежана, посмотрела на штемпель «Нижний Новгород», аккуратно сложила и открыла другой конверт по дате пришедший сюда. На штампе Винница. Ого, куда его крутануло.
И далее стала смотреть по датам. Потом, Нижний Тагил. Затем Саратов, и затем Выборг. Алабердино, Северная Слобода, Омск, Пазарджик. А это где? Сама себя спросила Снежана, штамп дальше смазанный.
И покрутило же тебя дружочек. И за что тебе такое? Что такое совершил, что тебя в странствия отправили? Сложила письма и подумала читать или не читать? Одно ещё прочту. И наугад взяла, открыла письмо, Междуреченск Забайкальский прочитав на штампе.

«Милая моя незнакомка, я грущу, и тоскую, от меня ты далеко, сколько вёрст исколесил, приходилось где-то ехать в товарнике. Мне не холодно было, согревали твои глаза, какие запомнил я в автобусе. Родные души, я вытащил поистине счастливый билет, тебя повстречал. Блуждаю до сих пор, но помню тебя и люблю. Храню образ твой в себе, моя незнакомка, любовь всё сильней разгорается во мне. Смотрю в чистое звёздное небо и вижу тебя. Я вылечусь странствием и временем, чтобы чистою любовь стала во мне. Направление верное прокладываю к тебе, но вдруг заворачивают меня и говорят не время, не всё ещё осознал. И дальше дороги, дороги, а без любви очень холодно, но во мне не затухает костёр. Что создался в моём сердце, в автобусе.
Да ещё на остановке по требованию. Как я счастлив был увидеть тебя, и вот я оттуда попал в Забайкалье. Судьба это? Или закалка?
Люблю тебя, и ласкаю взглядом, а может это мираж, но помни моя незнакомка, люблю тебя очень. Душа, как песня в счастье льётся, с тобой парим в небесах.
Задача ясною мне стала, и пошло осознание. и предопределение, но смог его переиначить. Смог! Заработала, творением моя душа. И скоро встретимся с тобой моя милая незнакомка. Вот адрес твой знаю, а имя не сказали. Как же тебя зовут? И душа твоя молчит, улыбается и не отвечает».

Снежана свернула лист и вновь положила в конверт. Убрала письма в шкаф.
– А романтично читать письма, а не смс-ки, увлекательнее, и сразу образ воспроизводиться. Видение, где он бывал. Испытал то он многое. А всё же, случайность была, что встретились мы в автобусе?
Папа всегда утверждает, случайностей не бывает.
Но, как не бывает?
Я же сама собой располагаю. Да, мне это ещё изучить предстоит.

Вот так-то дядя Федя, не дождётся твой Серёжа меня, состарится, пока учусь. – Хахах. Она засмеялась. – И чего это вспомнился мне дядя Федя? И ещё сказал,
"Не влюбись!"
А я, что влюбляюсь? В кого? В идиота Тимошу того?

Да нет. Нет и нет. и ещё раз нет.
А почему он идиот?
Нет совсем он не идиот. Нет, идиот. Возражало, что-то ещё в ней. Да всё это глупости, а мне учиться ещё надо. Столько всего интересного познать надо, но где-то внутри неё засмеялось.

Но услышала голос дяди Лёни, и прервались её размышления.
– Снежка! Снеженька, поди, сюда красавица.
Снежана вышла из комнаты, пошла на зов. Дяди все были на кухне.
– Снеженька, оцени наш шедевр, попросил её дядя Георгий.
– Торт? Дядя Геор, у кого-то день рождение? Не помню. У всех же не скоро.
– Обязательно день рождение должно быть, чтобы покушать тортик?
– Нет, не обязательно улыбнулась она, но всё же, украшение как будто для именинника. Так кто у нас именинник? Это тот? И показала рукой в окно, тот, кто колет дрова?
– Снеженька у него имя есть. – Произнёс дядя Лёня.
– А меня с ним никто не знакомил, и имя его мне никто не называл.
– Ах, Снежка, ах егоза, совсем как в детстве, любишь прикинуться незнайкой. – Засмеялись дядьки.
– Почему же в глазах твоих засветилась грусть? Почему? Объяснишь нам, почему? Может что-то гнетёт тебя? – Спросил Дядя Лёня.
– Ничего меня не гнетёт. Выдумываете, как всегда. Здесь я у вас одна и поэтому вы так стараетесь расшевелить меня, а мне это надо?
– Нет, вы посмотрите на неё, с чего это она сорвалась?
– Верно, любовь замешена. – И все рассмеялись
– В сердце благость идёт, а она её скрывает, не дает ей развернуться.
– Перестаньте донимать девочку. Сколько можно? – Произнёс Георгий. Так как тортик? Я старался, Снеженька.
– Красиво, дядь Геор, если такой и на вкус, то будет обалденный.
– Обижаешь. Это когда у меня торты не получались?
– У тебя талант, дядь Геор, и почему ты не выбрал профессию кулинара?
– Это хобби Снеженька, а с нашим заданием здесь на Земле, другая профессия без надобности, лишь хобби должно быть временами, чтобы времени меньше отнимало на основное, да душу радовало, и тебя солнце моё.
– И свечи будут? И сколько? Штук сорок будут?
– Нет Снеженька меньше, меньше. На много меньше. Он ещё молодой, но прошёл много, поэтому и выглядит мужественно и чуть старше своих лет. Он ещё отдыхает, как сюда прибыл. Вот немного времени пройдёт и организм восстановится и помолодеет.
– И для чего мне это рассказываете?
– Да, так. – Пожимая плечами, ответил Олег. – Чтоб в курсе была.
– В курсе? Ага.
– А надо? Свечи надо, Снеженька? – Спросил её Георгий.
– Нет, не стоит засорять такой шедевр свечами, дядь Геор, прекрасно. Мне нравится. А что и подарок приносить?
– Ты сама подарок для всех нас, а уж для…. обнимая ее, произнёс Олег.
– Дядь Олег, перестаньте. Всё я пойду.
– Снежка, наряд праздничный. К двум часам будь готова.
– У меня есть прекрасные джинсы, и они новые, дядь Лёнь.
– Ты, что, Снеженька? Только платье, можно и вчерашнее, я и сам восхищён был, как же ты на Сенечку похожа. – Произнёс Олег.
И у меня есть для тебя подарок, вот, поди, примерь, а на обед в нём покажешься. И подал свёрток, пакет. В пору будет, и как обычно прекрасно.

– Балуете вы все меня, подружкам на зависть.
– А ты раздавай, что уже поносила, чтобы новая энергия прибыла.
– Раздаю дядь Лёнь, раздаю, но вы часто дарите, что не успеваю, и порой хочется самой поносить. Ведь красивые вещи.
– Не жадничай Снеженька, у тебя подружка есть, она из большой семьи. А что же она не приехала в этот раз?
– Домой тоже поехала, меня звала.
– Да? А ты почто не поехала?
– Ой, нет уж, нет, хватит мне одного раза, а там ещё мост так и не починен. Вы бы хоть посодействовали.
– Не наша задача в такое вникать. Но подумаем, что можно сделать.
– Значит, побоялась вновь переполненного автобуса? – Засмеялся дядя Лёня.
– А вы откуда знаете? А, что я спрашиваю? Отстаньте от меня. – Махнула рукой и повернулась и ушла, захватил с собой подарок. И на ходу продолжила. – Пакет красивый, посмотрим, что там внутри.
– Нет, вот егоза! А? Снежка! – Удивились в три голоса дядьки.

Войдя в комнату, положила свёрток на кровать и увидела на подушке открытку. Удивилась, взяла в руки.
– Откуда она здесь появилась? – Посмотрела в окно. Тимофей по-прежнему колол дрова. Клавдюша стояла поодаль. А папа возле поленницы.
Красочная открытка, вырезанная сердечком. Открыла её, зазвучала музыка, нежное звучание флейты и удивительно, при раскрытии открытки ещё вырастает роза. Нежно розового цвета с белым окаймлением, словно живая, даже благоухает. А по сторонам розы была надпись. Написано красивым почерком, почти каллиграфическим. И очень похожим на подчерк в его письмах, вернее один и тот же.

«Блеск очей твоих устремлённых в небо, я сегодня увидел. И почувствовал твою нежность, как же нужен мне взгляд твой весёлый и нежный, слышать смех твой. Предвкушаю, как подашь мне свою руку, я помню тепло ладошки твоей, даже чуть слегка, коснулся щеки твоей, и касание предавало мне силы в странствии по свету. Представляю тебя рядом со мной, наполни меня собой. Приглашаю на свидание, днём. На прогулку, ты придёшь? Буду ждать под твоим окном, в полдень. Ты стала моей мечтой. Знакомая незнакомка моя. Жду тебя».

– Хм, интересно! Когда успел и как? – Отодвинув штору, посмотрела, и увидела, что створка окна прикрыта, как и была, но на подоконнике осталась щепочка. Видать свалилась с рукава. А кровать возле окна, легко достать.
– Ага, значит, отсюда проникал ты, понятно. Так, значит, дядечки мои меня отвлекали. Шедевр кулинарный оцени. Ага! Понятно.
Так, и, что же делать мне? Полдень наступает.
Хотя сам же утром сказал, что не станет торопить. Идти или не идти? Что гадать, конечно, не пойду.
И дядьки, тоже мне, заговорщики. Но внутри, в сердце смеялось.

Она села в кресло возле другого окна, взяла конспект и стала читать, но не видела ни одной строчки, буквы прыгали, расплывались, и казалось ей они смеялись. Но и в ней самой творилось непонятное. Так ей хочется, вскочит и бежать, бежать, хохотать, петь, танцевать.
– Да, что же это со мной? – Сурово произнесла, задав вопрос сама себе.

Какая ещё любовь? Мне учиться надо, к сессии готовится, у меня рефераты, зачёты. Курсовую писать надо. И зачем я приехала? Сидела в общежитии и занималась. Так нет же, приехала. Ни с того, сего потянуло домой, даже папе не звонила, чтобы встретил или приехал. Бежала на ту остановку, для чего? Что бы на доске объявлений письмо прочесть? Собственно остановка та всегда там, а как же в деревню то поедешь мимо неё и никак.
Но внутри продолжало, смеяться, и внутри хохотало, ликовало. Такой восторг поднялся в сердце, так и полыхает и разгорается, как утренняя заря.
И неведомо, зачем и почему, её толкало и подмывало, встать и танцевать кружится, даже кричать.
– Что это?
Это действительно, так любовь приходит? Так вот прям так, раз и пламя в груди?
Да не может такого быть.

Мамочка моя, как мне тебя не хватает. Мама мамочка. А как может быть? А как у вас с папочкой было? Тоже пламень сразу загорелся?
И словно ветерок по комнате прошёлся, овеяло её ароматом мамы. А она его помнила, аромат мамочки.
Ликование нарастало. И сжав кулаки, отчего ногти впились в ладони. Почувствовав боль, но боль не уменьшала её ликования. Но она жёстко держала себя, стала делать глубокие вдохи и выдохи. Чуть успокоилась и как приклеила себя к креслу. Посмотрела на часы, двенадцать, уже полдень.

– Хм, всё равно никуда не пойду. – Стукнула кулачком по столу.
Надо заняться курсовой.
Твердо произнесла Снежана. Разложила на столе конспект, открыла ноутбук. И тупо смотрела на него, пальцы ничего не хотели делать. Посмотрела на окно, которое выходило во двор. Возле окна замаячила фигура Тимофея.
– У, всё равно не пойду. – Вновь твёрдо сказала она. – Заниматься!
И решительно нажала на кнопку запуска ноутбука.
И вдруг послышалось тихо в приоткрытое окно.
– Я любить научился, как только увидел тебя.

Снежана сжала кулаки, потом зажала уши и смотрела в ноутбук.
– Фу, наконец-то тишина. – Разжала уши и вновь услышала.
– Ты послушай, как плачет моя душа, и меня позови.
Она вновь зажала уши и тихо произнесла.
– И поёт-то он красиво. Ну, что же это такое? Мне заниматься надо. Курсовая, у меня курсовая за два курса, её сдать надо, иначе мне не видать экстерна. А она ещё не доделана.
Чуть ли не со слезами произнесла она. Смотрела в ноутбук и ничего не видела. Там во весь экран, отчего показался Тимофей и улыбался.
– Это, что за наваждение ещё? – Произнесла она, поморгала глазами, нет там курсовая её работа. –
Всё, продолжить надо. – Дотронулась пальцем до клавиатуры и вдруг вскочила и бегом выскочила из комнаты, в коридор, на одном дыхании натянула резиновые сапоги и схватила куртку и побежала к двери.
– Шарфик, Снеженька. –
Подал ей шарф Олег, она оглянулась, все дядьки стояли почти рядом и мило улыбались. Это её немного отрезвило, но возникло чувство досады, «увидели дядьки её в смятении».

                глава 5 Гребень волны в судьбе

– Спасибо. – Ринулась из дома. Во дворе пролетела, наверное, со скоростью звука, мимо отца и уж точно мимо этого нахала Тимофея, помчалась в бор. На крыльцо следом вышли дядьки.
– О, вот это зажглась! – Засмеялся Лёня. – Узнаю Сенечку. Белизар? А? Видел? Вот это пыл! Тимоша! Не надо. – Увидел, как он побежал за ней.
– Почему? Я же её пригласил. – Остановился Тимофей.
– Подожди. Ты что не видишь? Что с девочкой твориться. Ты же не двадцатилетний юнец, понимать должен. – Произнёс Георгий. – Что у тебя мы видим, а с девочкой до этого не было никаких влюблённостей.

– У меня это не влюблённость. – Возразил Тимофей. – Я её всю жизнь искал.
–Знаем Тимоша, знаем. Но сколько тебе лет и сколько ей. Подумай. Кто должен быть выдержаннее?
– И потом, ты сам обещал ей, не торопить её. – Произнёс Георгий.
Тимофей посмотрел на него удивлённо, улыбнулся, махнул рукой, произнёс.
– Чему я удивляюсь? – Привыкнуть давно пора к вам.
– Отчего поторопился и назначил свидание?
В ответ лишь увидели, Тимофей пожал плечами. Потом произнёс.
– Сам не ожидал, она рядом, и такая не обычная, мне многое ей надо сказать и не выдержал.

– Молодь! – Засмеялись дядьки.
Что закалки мало, повторить решил?
– Письма вновь пиши. – Смеялся Лёня. Она ещё не все прочла. это же так романтично, писать письма. А, что сегодня молодёжь? телефоны, коротенькие смс-км. никакой романтики.
– Ей понравились письма?– Смущённо и радостно спросил Тимофей.
– Ну, так ты же видел.
– Нет, я не смотрел, когда она читала..

– Скоро обедать будем, к этому времени она успокоится и вернётся.
Не торопи время. Время всегда должно работать на нас. – Вставил Елизар. – Лучше потрудись, чем нибудь, труд успокаивает нервы и страсть и мысли в нужное русло направляет.
– Дрова я уже переколол все.
– Идём запруду разгребём, валежника нанесло из леса, огород затопляет. Да в саду ещё не все деревья обрезаны.
– Идём, дружище, и я с вами. – Произнёс Олег. –
Там, на кухне и Лёня с Георгием справятся. Белизар-Бальд орудия труда нам в руки, подай, пожалуйста. – Смеялся Олег.

Снежана вернулась домой через час. Радостная, успокоенная, надышавшись чистого кислорода. Повстречала своих любимых друзей белочек, не забыли её, учуяв, спустились к ней, а угостить нечем. В кармане только конфеты, но угостила их. Станут ли они это кушать? Не знала.
Но они, так возле неё вились и на плечи садились, словно чувствовали её тревогу в серце, испуг, смятение. Лицо её лизали, носиками тыкались, опережая, друг дружку, наверное, со всего бора собрались. Интересно верещали, словно щёлкали язычками, получалось, «ты здесь».

Ты здесь, ты здесь, неслось отовсюду, что внутри у неё все нормализовалась. спокойствие и радость заполнили её. И уже ей самой смешно было со стороны смотреть на себя, что засмеялась. Смеялась и кружилась, за нею белки и по земле и по деревьям прыгали летали. В сердце её всё утихомирилось, и она пошла домой, провожаемая до опушки бора, белками. Напоследок они щёлкнули. «Ты здесь, ты здесь, и мы здесь с тобой». Так послышалось ей, и они помчались по веткам деревьев, вглубь бора.

– Представлю, как мои любимые дядьки смотрели на меня.
Вошла в дом, никого не встретила, ушла в свою комнату, на подушке лежала живая роза, алого цвета. Из папиной оранжереи, что ли? Подумала она, улыбаясь.
А там уже распустились?
Папуленька всегда мамочке розы дарил, как помню. А потом и меня баловал.
Но под розой была записка.

«Знакомая незнакомка, Снеженька! Вновь тебя напугал, извини, прости. Ты расцветила жизнь мою. На гребень волны подняла меня, судьба мне подарила встречу. А что из этого выйдет? Пока знает один Всевышний. Во мне любовь не угасает, и жизнь становится другой, где есть покой рядом с тобой. Наслаждение для меня, быть рядом с тобой. Доверь мне наше будущее раскрасить ярко любовью и счастьем, с тобой по жизни шагать в творении.
И подпись такой интересный вензель заглавная буква «Т» переходящая в «А» и солнцем раскрывается.

– Посмотрим. – Тихо и спокойно ответила она письму. И посмотрев на подпись, произнесла. – Интересно, интересно, это что за вензель? Где то я такое видела, как что-то из какого-то герба. А чьего рода? Ладно, пока не вспоминается, потом подумаю надо ещё одеться к обеду. Посмотрим что там дядя Олег мне привёз? Раскрыла пакет. Увидела платье и туфли в тон платью.

– О, красивое платье. – У дяди Олега есть вкус, да у всех моих дядек есть, красивые вещи мне привозят. Как и папочка. У дядюшек все сыновья, даже племяшек нет девочек, я одна у них на всех, а дядя Олег и не женат во все. Но отчего-то расхотелось ей примерять сразу платье, посмотрела на часы, время ещё есть, можно и письмо ещё одно почитать. И подошла к шкафу, не глядя взяла из середины стопки одно письмо. Посмотрела на штамп, отчего-то не разобрать,
А какая разница откуда, главное содержимое этого письма. Открыла, опустилась в кресло и начала читать.

«Милая незнакомка, тебя помню, твой образ всегда со мною. И часто снишься ночами, и днём бреду я по дорогам седым и пустынным, твои глаза передо мной. Они ведут меня, словно звезда путеводная. Сегодня ночевал в лесу, думал из него не выйду. Отчего-то кругами ходил по лесу, путали след мой и путь. Но появились твои глаза, и они вывели меня. Порой, высвечиваются твои губы и тот твой взгляд испуганный, как в автобусе. Помню тебя, как ты, сложив ручки на коленях, слушала меня на остановке. И смешно, сколько уже прошло, чувствую вкус того пончика. Такой вкусный, повидимо вкусен был, оттого что из твоих рук.

А я всё ещё странник, лишенца в себе осознал, растаял, он во мне исчез, то заслуга твоя, я знаю. Ты силы во мне увеличиваешь. А я продолжаю, набираюсь знаний, это легко, они просто вспоминаются, ведь они в самом себе. Главное раскрыться. Немного осталось, чтобы мечте сбыться. Стремление идти вперёд и ты меня подбадриваешь. С каждым шагом к тебе приближаюсь, вроде я иду в обратном направлении, но знаю этим и приближаю нашу встречу.
Был на Урале, отрабатывал профессию, тебе рассказать, будешь смеяться, но встретил я там Данилу мастера. Как в сказке, хозяйку изумрудной горы видел. Я не ошибся именно изумрудной, а не медной, как в сказке. Видел, но не вблизи. Может, прочтёшь, посмеёшься, один брожу по свету, что-то и будет мерещиться, но это не так, это на самом деле, обычным людям и не осознать, да и сам я раньше бы и не поверил, посмеялся. Соль земли не просто познать. Иногда она горька до не возможности, а иногда так сладка, как встречи с тобой.
Снежана оторвалась от чтения, решила потом дочитать.
– Да над тем, что прочла, там, что-то между строк проскальзывает, подумать надо. Осознать. Ого, время уже подходит, надо одеться, и платье примерить, дядюшка старался.
Она взяла, платье, и у неё восторг пошёл,
Ой, дядя Олег, какое платье! Красивое!
Амарантово-розовый и низ широкой каймой с какими-то узорами античный амарант. Снежана быстро сняла с себя джинсы, джемпер, надела халатик и побежала в ванную.
«Успею, подождут», подумала она.
И уже затем надела красивое бельё и с удовольствием надела новое платье. С наслаждением почувствовала, как скользил тонкий натуральный шёлк с шифоном.
– Ой, неужели я мещанка?
Как порой меня Зоя в шутку называет. А может и не в шутку? Но, что поделаешь, люблю красивые и качественные вещи, и тем более мне их дарят. Сама возможно бы и не купила. Но в чём я повинна? В том, что у меня много дядей, и родных и как, говорит, та же Зоя, приёмных. Но кто же, их не любит, красивых вещей? Все любят, не все могут позволить себе, но я, то в этом не повинна. А я ещё и дядей своих люблю и обожаю. Как и они меня. И что же тут такого? – Посмотрела на себя в зеркало.
Мамочка я мещанка? – Спросила Снежана пространство. И услышала, как бы смех и как издалека пронеслось в мыслях,

«Нет милая, ты просто красавица». Повернулась, взяла пояс, застегнула его. – Так это длинный пояс для чего? Или шарф? Нет слишком узок для шарфа. О, придумала!
Снежана подошла к шкатулке маминой, достала из неё, маленькую брошь-заколку, и пристегнула кончик другого длинного прозрачного пояса или как его назвать, неизвестно. А на другом конце сделала бант и нашла в шкатулке мамину брошь, поместила её в середину банта, и пристегнула чуть ниже плеча. Летящий бант и летящая юбка соединялись. Сотворила вчерашнюю причёску, чуть опустила локон.
– По-моему, ничего так вышло. – Оглядывая себя, произнесла, а в серце прозвучало. – Здорово! Посмотреть в большое зеркало в коридоре.

Она надела ещё туфли и вышла в коридор. Идя к зеркалу, она услышала голос, как будто захлебывался кто-то.
– Ааааах! И звон разбивающих хрустальных фужеров. Она посмотрела в сторону столовой, в широкую арку и увидела Тимофея удивлёнными глазами и с открытым ртом.
– Ты чего это Тимош? Так всю посуду переколешь. А это ещё Сенечка покупала. – Послышался голос дяди Лёни. – Чего ты там динозавра, что ли увидел? Что стоишь с открытым ртом? И подошёл к нему. За ним остальные дядьки.
– Ого! Вот это? Это не динозавр, это фея, Лёня ты ошибся. – Произнёс Георгий, ласковым голосом. – Что Тимоша, онемел? Стукнул его по спине.
– Я, я, я, я такой, я такой уже видел тебя, незнакомка моя. – Тихо пролепетал.
– Что? Я что - то не так сделала? Не то надела? Вы чего?
С обидой спросила она. Дядьки и папа стояли и широко улыбались и молчали, лишь восхищённые взгляды.
А ну вас!
И Снежана повернулась и ушла в комнату. И закрылась на ключ.
Что это они? Обалдели? Как будто ни разу не видели меня. Что это с ними?
В дверь постучали, послышался папин голос.
– Снежаночка, доченька, отчего же ты убежала, выходи солнце моё ясное.

– Папа, пожалуйста, подожди.
У неё стучало сердце, билось как набат, она взяла вновь письмо, даже не осознавая, отчего начала читать, продолжила, то, что не дочитала.
«Иногда слышу твой голос, ты поёшь. Не осознал ещё, это мне снится, мерещиться или на самом деле вселенная передаёт.
А красиво ты поёшь.
Хочешь? Опишу твоё платье, в котором ты стоишь и улыбаешься. Оно такое летящее, если верно мне передает вселенная. А цвет, что-то такое, как персик с сиреневым, толи антик амарантовый, скорее и то и другое, как-то они соединены, и ты в нём переливаешься. Поясок на талии. Красиво! Ох, и прекрасна ты в нём. На плече брошь и бант, и локон свисает рядом. Как мне приятно смотреть на тебя сейчас, любоваться. Ты такая летящая, поёшь и словно летаешь. Но вот пространство заколыхалось, и ты пропала, как хотелось поцеловать тебе, хоть руку, помню аромат и вкус её, когда провожал в автобус, пахло пирожком и я его часто вдыхаю».
Письмо закончилось, и Снежана отложила письмо, да, действительно, платье походило на описание.
– Интересно, интересно. – Произнесла она, начала снимать всё с себя.
Расстегнула брошь и пояс, и послышался голос дяди Лёни и ему вторил Олег.

– Не вздумай снимать этот наряд, мы просто удивились, ведь ты вышла, словно пред нами Есения появилась. Ты копия её, вы одинаковые, солнышко ясное. Прости нас, а Тимоша, но что взять со странника, он ещё не совсем отошёл от мытарств, урок он исполнял, и соль познать и кощеев. И здорово он их обходить научился, и копья вонзать.
– Чтооо? Какие кощеи? Какие ещё копья?
– Иносказательные, много пришлось ему пережить, и оставь эти джинсы.
– Как вам не стыдно, смотреть, как я переодеваюсь.
– Ты ещё не переодеваешься, всего лишь готовишься, а Тимошу прости, видишь, какую аллегорию показала ему вселенная, за целый год раньше показала ему сегодняшнее явление. Ох, но и красивое! И слово «красиво» произнёс с восхищением. И уже добавил. – Я восхищён! Снеженька.

– Красивое! – Вставил Дядя Олег. – Снеженька выходи к нам в этом наряде. Мы же не динозавры и не мамонты, и нам так хочется с красотой и любовью в твоём сердечке соприкоснуться. Выходи не обижай нас. И обед уже готов, на столе стоит, стынет.
– Хорошо, дядя Олег, вы садитесь я, потом выйду.
– В этом наряде. Слышишь Снеженька?
– Хорошо, хорошо. Так и быть выйду в этом, положив джинсы в шкаф, и закрыла его.
– Вот и прекрасно солнце ясное, Снеженька. – Произнёс Олег и отошёл от двери, вошёл в комнату, продолжил. – Ну, друзья, это надо же? Ведь она копия Сенечки…,
– Ты, что только заметил? – Улыбнулся Георгий.

– Нет с рождения её, а сейчас, как в этом платье вышла, я аж подумал, сама Есения вышла. Ты чего, Белизар-Бальд? Взгрустнулось?
– Да. Выросла моя девочка. Как-то и не заметно. Так и думаешь, сейчас кого-нибудь приведёт за руку, и скажет, «Вот папа, мой любимый».
– Так же, как и тебя когда-то Леночка. – Тихо произнесла Клавдюша.
– Рад был бы, если хоть на одного моего парня внимание обратила, нет, сколько они за ней не увивались. И главное по очереди каждый пробовал ухаживать, и всё мимо. «Мне учиться надо и всё». – Смеялся Георгий.

– Ну, твои парни хоть женились и детей имеют, а вот мои оба и не шевелятся. В этот раз звал с собой, «ага», отвечают. «Снежка всё равно ноль внимания на нас обоих, а больше чего там делать?» Вот и всё. – Продолжил Лёня.
Тимофей смотрел на них, и в груди щемило, «Как так? А может моей мечте не сбыться? Что обманулось мое сердце? Моя душа? Нет, такого быть не может, мы же едины, мы одна душа на двоих. Неужели они не видят? О чём они говорят? Какие ещё парни?
Послышался звук открываемой двери, и Георгий произнёс.
– Всё, всё, как прежде, ничего не изменилось, все улыбаемся, грусть исчезла.

«Нет, не будет по-прежнему. Мысленно произнёс Тимофей. – Я её столько искал, и в этой жизни, что бы было всё по-прежнему? Нет, всё меняется». И решительно встал, как только услышал звук её каблучков, пошёл на встречу.
– Ты гляди, гляди! – Толкнул в плечо Белизара, Лёня. – Как изменился наш, мальчик. А? Молодец! В одну минуту превратился из застенчивого и робкого тихони в смелого и решительного героя.
– Смелым и решительным он всегда был. Героем стал ещё когда, чуть ли не с рождения. Вон, какой урок прошёл. с самого рождения. Не растерялся, выбирался из любых передряг, да ещё людям помогал, хотя сам в помощи нуждался. – Ответил Белизар. Таких, как он раз, два и обчёлся. – Помолчал, продолжил. – А перед женщиной любимой трусим. Трусим, трусим и вы в том числе. А уж ты Георгий, – помолчал, продолжил. – Пора и вам отношения разъяснить, ведь больше ничего тебя не держит, жены уже нет, а сыновья только рады будут твоему счастью. А ты Олег ему не признался?
– Нет, пока нет, не нахожу слов для оправдания, почему я его на воспитание не взял сразу.
– Вот, вот отсюда и всё завихряется. недомолвки да тайны.

– Да, и если бы и с нами был сразу, все равно ему суждено было пройти эти испытания. – Произнёс Георгий – Даже ещё тяжелей, из тепличного окружения. и это хорошо, возмужал, не юнец а МУЖ.

Снежана, прошла к зеркалу, хоть посмотреть на себя в большом зеркале. Чего они во мне такого увидели, отчего удивились. Поправила створки зеркала, чтобы видно со всех сторон, включила свет над зеркалом. Три бра освещали, да еще верхний свет. И увидела, на неё смотрела мама, такой запомнила она её навсегда. Смотрела и улыбалась.
– Это я улыбаюсь? Или отражение, или всё же в нём мама, а не я? И услышала нежный ответ.
«Это ты доченька моя».
– Мама, мамочка моя. – Тихо прошептала она. – Но почему же, нет рядом со мной тебя? И вновь послышалось.
«Я с тобой девочка моя, с тобой, но у меня есть и другие дела, другое творение, вселенная мне доверила. Я прилетаю к тебе каждый раз, как только почувствую, что нужна тебе. Вот и сейчас я здесь, не волнуйся доченька моя, смело по жизни иди, знай, тебе всегда придёт помощь.
И у тебя прекрасная опора. Твердое плечо, и оно надёжное.
               
                Глава 6. И снова каприз.

Тимофей вышел, но вернулся к столу, взяв розу из вазы, обтёр салфеткой её стебель и пошёл на встречу Снежаны.
– А розы то откуда? В оранжереи ещё не зацвели.
В город он ездил, ещё в начале недели и купил целый ворох. В кладовой старом холодильнике стоят, улыбнулся Елизар.
– Белизар, не ворох, а охапку.
– Какая разница, ворох или охапка. – Смеялись друзья. И когда это было, что мы не видали?
– Вы в лаборатории были. Зато Клавдюша удивлялась.
– Да, это так. – Ответила Клава. – Никогда столько роз в руках не видела, целый сноп. Вот куда их столько? Ведь испортятся, завянут.
– Нет, будут стоять долго, любовь знает, как продлить им жизнь.
А Снежана перед зеркалом кружась, думала, что она одна здесь в коридоре, но в зеркале, там позади себя Тимофея увидала. С розой. В ярком свете, роза сверкала и переливалась, а Тимофей улыбался.« Как в ноутбуке что ли?» Подумала она, поморгала глазами, видение не исчезало. Всё же глаза у него солнечные, хоть и голубые. Чистые что ли? Или как назвать? А он светился, и протягивал ей розу.
«Как же она обворожительная и пленительная, словно богиня Зари». Но не сказал это, не стал вновь пугать её, вдруг убежит, произнёс другое.
– Милая незнакомка, разрешите вас проводить до стола и помочь вам?
Снежана удивилась, не ожидала, что выйдет её встречать. Посмотрела ему в глаза через зеркало. В них по-прежнему светило и искрилось солнце. Но уже вместо робости чувствовалась решимость, сила, и любовь. И улыбку он сдерживал, ту широкую, которая расплывалась ещё днём, во всё его лицо. Улыбался глазами и чуть уголками рта, а чувствовалось, что и сердце его улыбается, в нём бурлит восторг.
«Верно, всё же, мы одна струна, близнецовые души, так чувствовать стала его я, просто удивительно».
Она обернулась, улыбнулась, взяла розу из рук его, и услышала его вдох облегчения, и улыбка его всё же расплылась.
Она улыбнулась и подала ему свою руку в его ладонь.
– Благодарю вас, путник, с удовольствием с вами пойду к столу. Вы надолго к нам прибыли? Или чуть погостите и вновь в путь? Вновь дороги позовут?
– Навсегда.– Ответил он, целуя её руку. – Как долго мечтал об этом.
– А почто это она его путником назвала? – Услышали в столовой её ответ. – А? Георгий ты не знаешь? – Спросил Лёня
– Пусть называет, как ей хочется, она ещё не успокоилась. Сердечко её трепещет, она защищается так.
О, да! – Засмеялся Лёня. – Защита тает. Приходит в себя.
Нет, ещё не тает. – Ответил Георгий. – Там такие ежи стоят, прям таки противотанковые.
Обед проходил тихо, мирно. Убрав со стола лишнее, сидели и общались.
– Снеженька спой, пожалуйста. Попросил дядя Олег, беря гитару. Стал перебирать струны.
– Дядь Олег, вы прекрасно сами поёте, а у меня настроения нет для пения.
– Куда же оно делось? Не отлынивай, вчера убежала. Сегодня исп…
Снежана прервала его.
– Мне сегодня отчего-то, хотелось бы молчать и послушать вас, наслаждаться вашими песнями и воспоминаниями, как прежде. Люблю такие вечера. – И встав со своего стула, подошла к отцу. Он отодвинулся от стола и посадил её на руки. Почувствовал себя в защите, успокоилась, продолжила.
– Я жду продолжения банкета, как и прежде.
И действительно стало, как всегда, когда съезжались дядечки, шумно весело, много песен и разговоров. Она подпевала с ними песни, на Тимофея не смотрела, хотя чувствовала его взгляд на себе и ту улыбку во всё лицо. Старалась не смотреть, но взгляд сам тянулся в его сторону. Заметив за собой это, она стала себя контролировать.
«Это путник, всего лишь путник, странник, зашёл отдохнуть на огонёк. – Убеждала она себя. – Завтра он исчезнет, и следа не оставит».
И мельком посмотрела на него, увидела его грустное лицо, и он покачал головой, как бы говоря, «нет, не исчезну».
«Что это я? Он же может читать мысли. – И он улыбнулся, опустил голову. – В его мысли я не смогу влезть. Как это ещё делается? Не разрабатывала, не тренировала, да и зачем? Мне и так живётся хорошо. зачем мне чужие мысли? И папа и дяди ставят защиту надо мной, почему её сейчас нет?»
И почувствовала похлопывание руки папы на своём плече.
– Всё хорошо доченька. Произнёс тихо еле слышно, он ей в ухо.
Посидев ещё чуть, чуть, на коленях у отца, тихо на ухо ему произнесла.
Всё хорошо папочка, я пойду, сяду на место.
Дядя Лёня вновь попросил её спеть. И ни с того, сего, в ней загорелись протест, противоречие. Вновь вспыхнула, произнесла.
– Дядечки мои любимые, дядечки, вам, что действительно нужна песня мною исполненная? Или хотите мною покрасоваться перед незнакомцем?
– Снежанка, ты сейчас нас обижаешь.
Но в Снежане, что-то такое возникло, и не отпускает её, знает, что обижает дядек своих, но, то поперечное, грузом легло и не отпускает её.
– Хорошо, вам хочется песни? Спою. – И, забарабанила пальцами по столу, словно на пионерском барабане, запела
Трам, пам, пам, парам, в мире зной и снегопад, мир и беден и богат, с нами юность всей планеты, наш вселенский строй отряд. Пам, парарам, парам пам, пам! И вновь продолжается бой и сердцу тревожно в груди....
– Стоп, стоп, Снежка прекрати, прервали её хором дяди.
– Ты бы ещё спела нам, "мы пионеры дети рабочих". – Продолжил дядя Лёня.
– А чем вам эти песни не нравятся? Хорошие песни.
– Хорошие, Снеженька, хорошие, но только ты бунтуешь. А против чего? Нам не расскажешь?
– Нет, не расскажу. – И встала из-за стола, ушла из комнаты, и только платье разлеталось, как будто оно само хотело остаться, или лететь, лететь.
– Что это с ней?
– Друзья мои, не трогайте мою девочку, вы же видите, что с ней происходит.
– Она не хочет себе признаться. – С грустью произнёс Георгий.
Тимофей поднялся. Но Георгий его остановил. –
Тимоша, сиди, и ты Белизар не волнуйся.
– Я не волнуюсь, я её понимаю. – Ответил Белизар. – Пойду к ней, успокою.
– Нет, Белизар, тебя увидит и ещё расплачется. Я сейчас. Меня она услышит. Произнес Георгий и вышел. Этот добродушный дядечка из всех дядей легко и свободно находил с ней общее и в любых ситуациях возвращал её в состояние покоя и любви.
Тимофей сидел взволнованный, раздумывал,
«Отчего всё так происходит? Ведь всего минут тридцать, сорок назад всё же было нормально, и розу приняла и улыбалась, позволила себя взять под руку. И обед проходил тихо, мирно и в разговорах. Всем весело отвечала, лишь на меня старалась не смотреть. Что же произошло? Может, что я сказал не то, вспоминая свои реплики к ней. Может я поторопился? Да действительно поторопился, утром сказал, не буду торопить, а в полдень пригласил на свидание.
Да нет же. Нет! На прогулку! Всего лишь на прогулку. Отчего она испугалась? Хорошо, буду ждать. Теперь-то она рядом, видеть буду её часто, как только будет приезжать домой. Пугливая, как лань, моя милая знакомая незнакомка. В тайге ко мне лани приближались, угощались с моих рук. Улыбнулся он. Да, но то животные, а это же человек. Прости, моя незнакомка, если чем-то вновь задел твоё трепетное сердечко. Видеть тебя на яву, это счастье, а не образно и ждать когда вселенная тебя покажет. Послышался её смех и говор Георгия.
– Давай, солнце ясное, начинай, и я с тобой. Произнёс, заходя в столовую. Он держал за руку, галантно ведя её. И она, в вполоборота повернулась к нему, смотрела ему в лицо, шла счастливая . Улыбнулась, посмотрев на всех, кто сидел за столом, и запела.
– Снова замерло всё до рассвета, дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь. Только слышно на улице где-то, одинокая бродит гармонь.
– Сенечкина песня. – Произнёс Олег, и быстро взяв гитару, стал аккомпанировать ей. За ним и Георгий на аккордеоне.
Тимофей сидел не шевелился и с улыбкой слушал её. В груди у него смеялось и пело, пело вместе с ней. Эту песню он слышал в тот раз, год назад, когда увидел в пространстве её, вот в этом платье. И сам её пел, как видел её глаза. Всю песню не знал, а немного несколько строк, то, что услышал и запомнил. Сейчас же, он с восторгом слушал её. Закончилась песня, Снежана улыбнулась и произнесла.
– Дядечки мои любимые, простите меня, что повела сегодня себя так. Для меня самой моё поведение, какое-то неожиданное. Я люблю вас, дядюшки мои хорошие, добрые, мои дядюшки. И пошла по очереди целовать и обнимать их. И отца и Клавдюшу.
– Путник! – Обратилась она к Тимофею. – Я вас сегодня опечалила?
Тимофей вспыхнул, сердце его в восторге, она обратилась к нему, именно к нему и не через кого-то. Глаза засветились, снова улыбка посетила его, во всё лицо и он её уже не убирал, и произнёс.
– Нет, что вы, нет, я рад, что нахожусь рядом с вами.
«Боже единый, а глазищи то у него, утонуть можно!» Подумала она, забыв, что её могут слышать не только дядюшки, если захотят, но и путник, их Тимоша. А уж он то, верно всегда хочет слышать мои мысли.
Тимофей рассмеялся радостно, вновь в робости опустил голову, щёки зарделись, помолчал, но ответил.
– Обещаю вам, никогда не стану пользоваться своим даром, прослушивать ваши мысли, моя незнакомка. Вы разрешите называть вас Снежаной?
– Да, конечно же, можно. – Улыбнулась она, смотрела в его ясные глаза, продолжила. – Как вам будет удобно, так и называйте, я даже привыкла к незнакомке. Так мило. – Улыбнулась она.
В доме стояла тишина, все сидели, чуть дыша, боясь спугнуть перемирие. А это перемирие? – Думал каждый из дядюшек. Во что это далее выльется?
Олег был в думах, как теперь рассказать Тимоше, что он его сын, и ответить, почему его не забрал к себе, когда узнал о нём. Прикинулся дядей и поместил в интернат, хоть и лучший. А ведь Белизар советовал привезти его сюда, к ним в семью. И было бы всё просто, рос бы при нас, и было бы кому присмотреть за ним, когда был занят, но получилось, так как получилось. Из дум его вывела Снежана
– Дядя Олег, ваш выход, просим.
Олег внутренне сжался. «Так быстро? Я еще не осознал, что и как говорить, вот что я ему скажу? Да и ещё при Снежке? Она меня, верно не поймёт. Смотрел на Снежану не понимающим взглядом. Она расхохоталась.
– Ваш выход, дядя Олег. – Вновь повторила она.
– Какой выход? Понимаешь Снеженька. – Начал он, выдохнув из себя весь воздух, и собирался духом, чтобы сказать, рассказать. Мысли не приходили, Снежана вновь расхохоталась.
– Песню, дядя Олег, песню.
– Ах, песню? И выдохнул с облегчение весь воздух из груди.
– А ты, что думал, дядюшка? Я тебя вновь гопака заставлю плясать? Как в прошлый раз? Но, тогда мы играли в фанты. – Хохотала она.
– Песню? Это всегда, пожалуйста, Снеженька. С радостью, исполню.
Беря гитару. – Какую песенку исполним с тобой? Что на сердце у тебя?
– А. – Махнула рукой Снежана. – Любую, что заиграешь то и споём.
Олег заиграл «миллион алых роз», сказал.
– Сенечка её любила.
– Ну, я не актриса и не певица, попробую исполнить. Так, как автор исполняла, не получится. – Улыбалась Снежана, и смотрела в глаза Тимофею. – Но как-то вот так. И запела.
Когда запела припев, Тимофей вдруг сорвался со стула и бегом выбежал из комнаты.
«Что это с ним? Подумала с удивлением, Не понравилось?» И запнулась.
– Продолжай Снеженька. – Произнёс папа, а за ним все дядьки. – Мы слушаем тебя, солнце ясное.
Но у Снежаны и настроение исчезло.
«Надо же в письме писал, нравится, а здесь убежал. Ну и пусть его! – Подумала она, отгоняя мысль обиды, заодно и Тимошу идиота. Услышав, дядя Олег стучит по гитаре, вновь заиграл, и продолжила петь. Но как-то уже без энтузиазма, словно ресурсы энергии закончились.
– Миллион, миллион алых роз.... – вяло и тихо продолжила она.
И в это время вбежал радостный Тимоша, в руках он держал охапку роз. Снежана увидела его, такого радостного да ещё и с цветами, внутри неё появился восторг, словно она стала взлетать, высоко, высоко, как с папой в медитации, когда она восхищалась новыми мирами. Вот и в сей миг сердце заполнилось восторгом и чего-то ещё. Что-то такое особенное присутствовало в её сердечке. И с напором продолжало усваиваться там в её сердце. От такого чувства, ещё неизведанного, восторг засверкал. Она радостно смотрела на Тимофея и продолжала петь. Здесь уже пришла раскованность и пела, не осознавая, что она и танцует. То чувство, которое ещё неизведанное, всё больше и больше охватывало её, она кружилась, держа почти за низ платье, он такое широкое в юбке, воздушное и летящее, крутилось само по себе и даже её ножки не оголялись. Всё было закутано и пронизано энергией счастья восторга, и того чувства. Какое оно? И как его назвать? Любовь? Или ещё нет? Но эссенции любви проникали и проникали в сердце. Душа её восторженно принимала их. Пошла реакция, словно сам Единый спустился и проник в душу, обнимал её своей энергией любви. Она засветилась, словно солнце здесь в этой комнате, хотя оно и заглядывало в окна, но в этот момент было здесь полностью, как будто и в ней оно, само солнце зажглось в сердце. Тимофей видел в ней перемены, отчего сам вспыхнул, что Георгий помахал рукой в воздухе, делая какие-то заковыристые движения, и тихо прошептал.
– Сейчас сожгут и себя и всё. Успокоить надо.
Елизар и дядюшки с интересом наблюдали за ними. Тимофей порывался подойти к ней, но сдерживался.
– Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен и всерьез. Свою жизнь для тебя превратит в цветы. Закончила Снежана петь и развела руками от груди и протянула их к Тимофею, чуть задержав их и развела в стороны, опустила в низ, вместе с этим сделала чуть поклон головой.
– Снежка, браво наперебой, разом заговорили дядьки и Клавдюша.
Она перевела взгляд с Тимофея на отца, тот улыбался, и как бы говорил этим. «Всё в порядке, доченька».
Тимофей на столе взял салфетку, обернул стебли роз, и уже тихо и степенно подошёл к ней, протягивая огромный букет, произнёс.
– Незнакомка моя. – Встал на колено. – Тебе эти розы, они прекрасны, но ты прекраснее их,,,..
Он многое хотел сказать ей, но слова застряли, и горло сдавило, не мог больше выговорить, ни одного слова. Чувствовалось вмешательство кого-то. Кто-то не хотел, что бы он продолжил свой монолог, а возможно и объяснение. Да, он и сам не знал, что бы сказал ей. Он посмотрел на Елизара, тот покачал головой, говоря этим «НЕТ». Тимофей вновь стал робким, и стеснительным, засмущался, горло отпустило, он, проглотив все слова. Вздохнув свободно, и лишь произнёс.
– Тебе, моя незнакомка.
И посмотрел ей в глаза, увидел, глаза её сверкали солнышком, увидел её радостную улыбку на лице, такую восторженную, что несмело улыбнулся тоже. За столом все захлопали в ладоши. Сердце Снежаны трепетало.
«Да что же это такое?» Подумала она надо успокоиться и вслух произнесла.
– Так! – Осматривая розы. – А письмо где?
– Письмо? – Спросил удивлённо Тимофей. – А письмо!? Не успел, простите. Можно позже я вам напишу?
– Согласна. – Ответила она. – Но обязательно напиши.... , и через секунду добавила, те. Напишите. Буду ждать. Благодарю вас путник, розы действительно прекрасные.
– Благодарю, держа её руку в своей руке, целуя и всё же, продолжил –
Я уже не путник, не странник, и ни лишенец, а возвращенец. Я вернулся.
– Путник, мне больше нравится. – Улыбнулась она. – Да и кто знает? Может вновь в путь вас потянет. И вы исчезните.
– Нееет. – На распев, с улыбкой ответил. – От вас? Нееет.
И снова сдавило ему горло. И мысленно произнёс.
«Хорошо, буду осторожен в словах, торопиться не стану больше».
И ему стало легче. И лишь произнёс.
– А я вас помню маленькая фея.
И снова ждал реакции того, кто закрывал его. Но нет, ничего не последовало, всё тихо. Снежана удивлённо посмотрела на него, хотела его переспросить, но в это время дядя Георгий внёс свой кулинарный шедевр, торт красиво украшенный фруктами и ягодами, и произнёс.
–День заканчивается, а мы так и не поздравили человека с его возвращением. Возвращением в единый Род, с наполнением знаниями и получением Даров. Вот теперь настаёт время, Тимофей, идти тебе по свету и нести свои знания.
– Ну да, я так и знала. Путник! Вы всё же, путник. – Тихо, еле слышно проговорила Снежана, с каким-то непонятным чувством и не осознавала, что её сердце посетило в этот миг, оно сжалось, словно мировая скорбь наступила. Разочарование, огорчение ли? Или начинающая фрустрация? Нет, нет какая ещё фрустрация? Отчего она возникнет? Простое отрезвление, от мечты, которую еще даже не успела помечтать, а уж осознать… тем более.
Отрезвление пришло. – Произнесла она уже громче, повернулась и вышла из комнаты.

– Куда же вы, Снежаночка, незнакомка моя? – С удивлением спросил Тимофей. Он и не слышал её мыслей, раз дал обещание не слушать ее мысли, так и произошло. И он растерянно смотрел ей в след. – Какое отрезвление? – Переспросил он.
Снеженька! – В три голоса произнесли дядьки, – Снеженька ты неверно поняла, всё не так, но лишь услышали звук закрываемой двери.
– Что с ней сегодня? – Спросила Клавдюша. – Всегда весёлая, но тихая и смирная, а сегодня прям бунтарка.
– Так друзья, ничего не случилось, она вернётся, я это чувствую. – Произнёс Елизар. – Сейчас моя доченька подумает, осознает и вернётся. Пусть побудет немного одна. Переизбыток энергии в ней сегодня, и разных.
– Да новое чувство возникло в ней, она его ещё не осознала, поэтому бунтует, отсюда каприз. Успокоится. – Произнёс Георгий, сейчас письмецо прочтёт и ежи расплавятся.
                Глава 7. Признание

Снежана села в кресло, чуть посидев, спросила сама себя и даже с удивлением.
– Что это я сорвалась? Отчего ушла? Он, что? Пуп земли? И что там говорили дядюшки? Неверно поняла? Возможно.
Всё же я избалованная вредная девчонка, наверное. Хотя раньше со мной такого не было. Живу ко всем в уважении, всех принимаю, люблю, нет различий, всех людей одинаково принимаю. Всем счастья желаю. Что же сегодня-то со мной? Виновен ли здесь их Тимоша? Или вредность моя откуда-то взялась? Ведь я не вредная и не была ей никогда. Вот только в сердечке моём что-то не понятное творится целый день.
И не осознавая, отчего и почему потянулась к шкафу, открыла дверцу и не глядя, вытащила одно письмо на ощупь, до которого достала, на угад, раскрыла и стала читать.

«Говорят, с судьбой не спорь, а я поспорил. Поспорил, и у меня получилось. Ведь жизнь прекрасна, и надо постараться, чтоб поймать свою струю, войти в неё, в гармонии. И осознал, что душа не думает, она чувствует и знает, и не ошибается, а наши души с тобой едины, мы одно целое и, как встретимся с тобой, ты тоже почувствуешь. Почувствуешь родство и единство. Наше пламя близнецовое, мы в нём, моя незнакомка. Наши души в любви, просто умом это не осознать, раскрыться надо. А наши души любят, не смотря ни на что, только мы ещё не знаем. Нет, я-то знаю, люблю и любил тебя всегда, и как же долго тебя искал. Оказывается, ты была почти рядом, маленькая фея, милая незнакомка моя».

– Какая ещё фея? – Спросила она. – И там, в столовой тоже говорил о ней, не понятно. И стала дальше читать.
«Моя незнакомка, сегодня познал, как разговаривают скалы. Ночевал возле реки, не знаю, как она зовётся, вообще не знал эту местность, и где нахожусь я. Знаю во вселенной и на земле. И слышал разговор её со скалами. Это удивительно состояние, когда начинаешь слышать природу. Вот сегодня впервые раскрылась во мне такая способность, дар подаренный Единым. Стал под ноги смотреть, сколько живых существ бывает под ногами. Всё вокруг разговаривает. Все в трудах и заботах. Как интересен мир, он стал ещё ярче. Незнакомка моя, ты значишь для меня много, очень, очень. Ты моя жизнь, ты моё дыхание. Моя незнакомка! Я чувствую, и наши сердца стучат едино в унисон. Иду, бреду по дороге, порою просто роняю в пыль израненные ноги. Тяжело? Нет, нет, мне важнее познать чистоту души. Пройдут года, или века, минуты иль секунды. Для души и для вселенной лишь миг. Где найти или прочитать тот способ, чтоб сбросить с тела, а главное с души все путы бренности земной, забыв про голод, холод, суету и страх. В моём пути познания, они уходят, уходит и тревога. А что в ней толку? Познание пошло, услышал ясно,

«Ты от любви рождён и для неё. И только в ней найдёшь дорогу, познанием себя своей души. Познаешь себя, познаешь Бога».
А ведь и верно, к нему находится дорога в душе, не в храмах, и церквях, хоть названы они божьим. Милая незнакомка, это мне пришло, когда увидел тебя рядом со мной. Твой образ всегда со мной. Я не знаю, как это происходит? Но это так. Душа стремится ввысь по прямой дороге, без маятника, лишь шаг, шагнув, а иногда приходиться отступать. Пусть на шаг, порой и на два отступишь, но вновь стремление вверх, зовет душа, и ноги идут. Меня зовёшь ты, путеводная звезда. Она сияет в вышине, за ней, за тобой иду и поднимаюсь я. И жизнь становится интересней, и мир иной.

Вчера шёл через лес, возникло, то чего никак не мог понять, не осознавал. Сделать тот совсем маленький пустяк, совсем незначительный. Наполнится добрым и высоким смыслом. И сделать, то чего и сам не ожидал и никто не ждёт.
А знаешь, получилось.
В осознании растворился во мне лишенец, растворилось чувство безнадёжности. И знаешь, солнце засверкало. В темнеющем лесу, ведь давно закат погас, и вдруг снова солнце, и дождь закапал, а я стоял средь поляны и жадно вдыхал тот маленький кусочек свободы и желал, чтоб разрастался он.
Из круга выйти на простор.
Это, как не глядя впрыгнуть в поезд и через миг мир уже другой.
А жизни говорю спасибо, благодарю Единого, за то, что Он позвал меня в такое удивительное, хоть и трудное путешествие, познание Его и как самого себя.

Тебя мне подарил и скоро будет наша встреча. Окружил меня удивительными людьми. Среди них есть тот, что дороже всех, как ты. Пока в разлуки мы, пройду, весь путь и с ними встретимся, а главное с тобой.
Научил меня Он доверять людям без упреков, без обид. Сам удивляюсь порой, откуда у меня берутся силы. А я просто живу уже в Нём, как Он во мне. И просто люблю, раскрывая объятия жизни.
Вот здесь и получил тот дар, что слышать стал, всю природу, и фауну и флору. Казалось бы, не одушевлённые предметы или нагромождения, а говорят меж собою. Говорят. А ещё главное ещё и со мной.
Может, ты скажешь, вновь от одиночества мерещится. Нет, я не один, со мною ты и Он, самое родное, Единый Источник Любви, и вся природа. Сегодня на рассвете вышел из леса. Тебе писать хотел, но нечем было писать, заканчивается карандаш, чуть осталось. Дописываю, пойду, жду, надеюсь и верю, выйду на какой-нибудь посёлок, повезет, раздобуду карандаш или ручку, допишу и отправлю тебе письмо.
В посёлке задержался, пришлось остаться, помочь, тем, кто в помощи нуждался. Даже не сразу письмо тебе послал, решил ещё дописать.

Что происходит? В одном месте пожары, в другом потоп иль наводнения, какая земля наша разная. И везде всё разное, вот здесь ещё не осознал, по мыслям им их испытания, или наложенное кем-то вето на счастье?
Здесь ещё потрудиться надо с осознанием. Но над природой потрудился злостно человек, и продолжает. Себя я не жалею, мне стало радостно, что помощь мою приняли, и даже подарили крепкие ботинки.
И так желаю, чтобы людям повезло, познав в себе себя самого. Мне раньше казалось трудно войти в самого себя и посмотреть себя же из нутрии сознания. Что в моём внутреннем сознании творится на планах Бытия.
Ан, нет, сумел, проник и повстречался с ангелом.
Таким сияющим, похожим на тебя. Тогда ещё не ведал, кто он, а сейчас часто с ним встречаюсь, и скажу тебе при встрече, моя незнакомка.

– Интересно, какого ещё он ангела повстречал, да ещё на меня похожим? Как-то надо спросить об этом. – И продолжила читать.

«А я ещё вспомнил, вспомнил тебя, маленькая фея. Вспомнил, как мы с тобою кушали мороженое. Но ты ли это была? Пока вопрос, но идёт из сердца, это ты и мне ещё радостнее от этого, а выясню при встрече.
– Вновь фея, да ещё мороженое, не помню, что бы раньше мы встречались, а может, забыла?

«Такое длинное письмо тебе написал, это от того, что я не шёл, оставался в посёлке и дописывал каждый раз перед сном, урывками, то, что писал в дороге. Здесь уже помощь моя безнадобности почти все устроилось у них. И завтра на рассвете пойду дальше. Куда?
Ещё не знаю, куда ноги поведут, да путеводная звезда. По-прежнему скучаю, так хочется тебя за руку подержать, но лишь видел твои глаза, они меня направляли, туда, где не возможно человеку справится, а с тобою вместе справлялся.

Походил я по земле перед встречей с тобой первый раз в автобусе, примерно уже три года, а может больше не считал, а сколько ещё? Не знаю, как и куда меня поведёт дорога. Как жизнь сложна, но она и прекрасна, познание и осознание порою горько, жёстко, но согреваюсь ласковым твоим взором. И осознал, жизнь прекрасна, всё зависит от самого себя. И я полюбил жизнь. Верю, ещё немного и с тобою встретимся, порой встаёт вопрос.
А примешь ли ты мою любовь?
Лежу под звёздным небом и мысль пришла, а вдруг у тебя уже есть любимый. Ведь я не знаю, доходят ли до тебя письма, а вдруг ты ни одного и не прочитала, отбросила, как мусор.
И вот при этих мыслях загорелась звезда, и сердце моё сказало, нет, она просто ещё не знает меня и обо мне. И так легко мне стало, и появился образ твой. Мне небо всегда теперь даёт подсказки, научился читать, видеть приоткрытые двери, и людей с душою.
А души, не видимые души, стали мне видимые, и как же они прекрасны, порой в оболочке замусоренной и страдают, но всё же светят, светят наперекор всему. Позвать бы их с собою, но такое каждому пройти бы одному, наедине, тогда осознание ярче будет проходить.

Письмо закончилось, Снежана посидела в молчанье несколько минуток.
– Дааа, здесь осознать надо само письмо и то, что ещё и между строк льётся у него. А я капризная девчонка, привыкшая, всё сразу подавай. Надо пойти и извиниться. Положив письмо на стол, встала пошла в столовую.
Вошла и остановилась в проёме входа, спросила.

– А, что, тортик ещё и не разрезан? А я пришла полакомиться.
Улыбнулась виновато, продолжила. – Простите меня, пожалуйста. Меня капризную девчонку, простите. А?
– Снежка, озорница! Проходи за стол, тебя ждём. Самовар остыл уж. – Заговорила разом все и дяди и отец.
– Мне пришло здесь. – Она постучала пальчиком по голове. – Наверное и каприз мой был от того чтобы я ещё одно письмо прочла. И я прочла.

А вы, путник? – И посмотрела ему в глаза, где сияло счастье. Свет шёл изнутри, как у папы и дядюшек. Только ещё сильнее, как-то исключительно солнечной синью, как видела его на ментале при прочтении письма. Впервые его увидела там, и так ясно. И вот такие же глаза. – Вы меня простите?

– Я чувствую вас каждой клеточкой своей, мы едины, возможно, вы ещё не совсем осознала, не почувствовала так, как я. Как я могу не прощать вас? Судить не мой удел, об этом и разговора нет. Мы одно целое, и я вас понимаю. А можно мне узнать? Какое письмо прочли?
Подходя к ней и беря её за руку, и прежде чем подвести к столу, поцеловал ей руку.
– Отчего нет? Конечно можно. А вы все свои письма помните?
Он лишь улыбнулся и кивнул.
– То, длинное, в котором вы писали, что получили дар слышать.
И он, как-то вздохнул с облегчением и предложил,
– Давайте вместе разрежем торт?
– Ой, нет, такой привилегии у меня нет, и вряд ли будет.
– Отчего же? Я прошу.

Снежана посмотрела на отца, тот лишь таинственно и хитро улыбнулся и опустил глаза, в мыслях её прозвучало. «Можно доченька».
– Олег, Клавдюша, и вы молодь сотворите-ка нам всем чай к торту.
Попросил Георгий, и мы его съедим всё же, наконец.
– Белизар, а как с соборной душой? Не пришло время активировать её? – Спросил Лёня.
Елизар посмотрел на Лёню, и просто покачал головой.
– Не время ещё. – Произнёс Георгий, здесь столько тайн, не проясненных тайн с Тимошей. Он чист и светел, но то, что Олег скрыл от него, может повлиять на дальнейший ход событий. А у нас далеко идущие свершений прагмы вселенской.
– Да. Начался процесс утилизации миров. Миры схлопываются. А, что будет с теми цивилизациями, которые не роднятся с нашей? Они просто исчезнут, за ними может пойти и наш мир, они потянут его за собой, и это надо предупредить.
– Но как? Мы же уже пробовали.
– Не до конца дошли мы, продолжить надо.
– Мост, мост, всё же уничтожить надо. Иначе отступники соединятся.
– Да. тогда он ещё только начинал его строить. В то время мы и не смогли бы помешать. И если они соединятся, деструктивные станут сильны, а этого допустить нельзя. Должна быть гармония или перемирие хотя бы.
Пусть остаётся его брат, там, где и находится.
– А справится наш парень? Он ещё такой молодой.
– А ты? какой был ты? Когда начинали, ты ещё моложе был.
– Да, намного моложе, совсем пацан ещё был. – Ответил, улыбаясь, Лёня. – Вспоминаю себя, порой смешно становится, как рвался мечом помахать, а ты Белизар останавливал. «Постой торопыга» имитировал голос Елизара. Все рассмеялись.

– В самый раз. Путь меча уже пройден, путь Духа, вот в самый раз. Дух его, ого! Я вижу. – Ответил Елизар. – Уровень Духа его, заполненный энергией любви Единого, очень высок. Он справится и берегиня ему поможет. А потом мы для чего? Мы тоже там будем. Но главная прагма его. Он соединён с Единым Источником Любви.
– Время махать мечом прошло, хоть многие машут, машут. А толку, что?Наступило другое время, совсем иное.
– А нельзя отсюда послать вал любви?
– Нет, он может смести то, что должно ещё жить.
– Действительно слабый не пошлёшь, что в нём толку, а сильный всё сметёт, не раздумывая.
– Надо подумать, как ему рассказать, чтобы безболезненно было для него и без потрясений Снежки.
– Может просто оставить всё, как есть? Дядя он ему и пусть останется им. Ведь он его любит и обожает. И больше чем уделял ему своего времени и себя, вряд ли удалось бы сделать ему, при его загруженности.
– Нет. – Ответил Елизар. – Все тайное со временем становится явным. И дело вовсе не в том, сколько он уделял ему времени, а в недосказанности. Нет и не должно быть месту иносказания. Обман и ложь видно сразу. И он уже не тот юнец, он видит сам всё, с таким то духом.

– Не надо было ему оттягивать. Раньше надо было Олегу сделать, рассказать до странствия Тимоши. Вновь произнес Лёня.
– И каким бы он пошёл? Что бы приобрёл? – Добавил Георгий.
– Я чувствую, Олег не решится, и не столько реакции Тимофея страшится, а реакции Снеженьки. Тимофей что? Он теперь закалён, он Дух Светлого Воина Любви Божьей, Радим. И чувствую, он знает. Каким образом он узнал, ещё не знаю. И вот чувствую, он в письме Снежке написал об отце.

– Белизар, ты читал письма? – Удивился Лёня
– За кого ты меня принимаешь? Никогда Снежкины дневники и письма не читал и мысли то старался не воспринимать её. Я же сказал, чувствую. Думал, в последнем письмо, что сейчас прочла, попадётся ей, нет там ещё про странствия. Она их берёт не глядя, какое попадает в её пальчики.
– Ты видишь письма, Белизар?
– Воспроизвести можно, но не стану этого делать. Нельзя вмешиваться. И там энергия для неё. И это личное.
– Всё же, думаю соборную душу активировать надо, вновь произнёс Лёня.
– Не торопись торопыга. – Улыбнулся Белизар. – Она сама активируется, как полностью осознает близнецовое пламя, как прочувствует его на уровни души. А это скоро случится.

– Чай готов, и торт разрезан, подсаживайтесь друзья. – Произнёс Олег. – И о чём вы это там секретничаете? Что куберт в бездну? – Изменился в лице Олег.
– Да всё о нас, о жизни и деяниях творениях предстоящих. О прыжках, кубертах, капризы, выходки, причуды, сегодня всё здесь собралось. И ещё зреет. Не волнуйся раньше времени. Тимошу надо вот поздравить.
– А что же Тимоша, тебя поздравления будут трогать? – Спросил Георгий, и все рассмеялись.

– Нет, нет, я прошу слова, а поздравления опустим, оставим. Что же я маленький? – Произнёс, Тимофей чуть смущаясь.
– С удовольствием слушаем тебя и внимательно.
Тимофей молчал, наступила такая тишина, что даже в доме стало слышно журчание ручья за домом, да равномерное тиканье часов.
– С чего же начать?
– Как всегда, начни сначала. – Подсказал Елизар
– Ты уже чувствуешь, дядя Елизар, что я хочу сказать?
Елизар улыбнулся, подбадривая взглядом, и ответил
– Не волнуйся, мы все с тобой.
– Только я вначале обращусь к Снежане. Хорошо?
– Давай. – Весело ответил Елизар и махнул рукой.

На Елизара все друзья удивлённо посмотрели. А Снежана повернулась к нему, открыв рот как будто что-то сказать, хотела, но отец показал ей взглядом,
«Всё в порядке, дочь».
– Хорошо. – Ответила она.
– Незнакомка моя, Снежана, ты не прочла ещё, то письмо. И хорошо. Прошу, выброси его, и все их, сожги, я другими слова скажу, то, что там писал, веселее будет.
– Что это с вами, путник?
– Снеженька, всё, что услышишь сейчас, не волнуйся, обещаешь?
– Хорошо, мне-то что? – Передернув плечами. – Это меня касается?
– Нет. Но ты можешь вспылить, разволноваться. Ты словно пугливая трепетная лань.

– Экое сравнение. – Улыбнулась Снежана. – Я не Белоснежка и жизнь моя не киноплёнка. А может и да, а ладно, не та степь, и не существенно. Вот наговорила, самой смешно. – Увидела счастливые смеющие глаза Тимофея. – Продолжайте путник.

– Так вот, в данный момент основное. Дядя Олег, я знаю, что вы мой отец. Я слышал и чувствовал и ваши мысли, и вас друзья мои дорогие дяди. Не стоит волноваться о том, как вам это сказать, чтоб не разволновать Снежану. Но об этом узнал я ещё там, в странствии. Мне показало пространство.
Он несколько секунд помолчал и продолжил.
Не скажу, что сразу этому был рад. Вначале ошарашен был тем обманом. И от неожиданности, физически чуть не сорвался со скалы, сработал защитный инстинкт. Затем наступила тишина. Замолчало всё, и сердце, и душа, и пространство. Ничего, лишь пустота и такая огромная пустота, словно пропасть, и я падал и падал в неё. В чувство меня привёл шепот Снежаны.

                Глава 8. Воспоминание

Снежана удивлённо посмотрела на него, вообще ещё не осознавая сказанного им. А он продолжал.
«Укушу», она мне сказала. – Улыбнулся он и смотрел ей в глаза. –
Помнишь?
Милая незнакомка, как было в автобусе?
«Сейчас укушу и нос откушу». Вот этим ты вернула меня в жизнь.

Долго сидел там, на скале, сутки или больше, помню и ночь, и рассвет, и солнце жарило, и вновь ночь с дождём. Прочувствовал. Заработало сердце, пропуская информацию, что продолжала стоять передо мной в пространстве.
Осознал и пришел к выводу.
Я очень рад, что есть у меня отец, и был всегда. И это прекрасно. Только сам он не смог всего тогда понять.
Как же, здорово.
И я люблю тебя, мой отец. Не надо страдать и плакать, всё хорошо и Боже Единый с нами, как Снеженька его называет. Он обнял Олега.

Успокойся отец, я не требую рассказывать той правды, которая и не нужна. Что было, то было, а мы здесь вот и сейчас.
И прекрасные были мои учителя, благодарен им  всем. И это правда.
И правду знаю, и знаю, отчего же, я остался один на этом свете один с самого малого возраста.
Походил, осознал.
Одинаково всё  даётся близнецовым пламёнам, все знания в них.
Одним  душам надо пройти путь, какой либо, может такой, как мой, или иной, у каждого своя задача.   Но им надо усилить Дух, чтоб вспомнить, то, что и им дано.

Другие душам с рождения нужны любовь и поддержка, чтобы не потеряли, всё то, что им уже дано при рождении, у них другая миссия, и белее сложная.
И посмотрел на Снежану, улыбнулся ей, видя её удивлённое лицо и внутри неё готово вспыхнуть пламя протеста. Продолжил, обнимая отца.

Хотел рассказать тебе отец, по приезду, но как-то тоже, не знал, как сказать, и тоже подумал, пусть остаётся всё как есть, любовь лишь возрастала. Услышал, как вы все ищите ответ, и решить этот вопрос. Вот и рассказал.
Снежана сидела рядом со своим отцом, напротив Тимофея, и с удивлением слушала его, переводя взгляд с него на дядю Олега, тот вначале понурый сидел, его по лицу текли слёзы, и словно постарел
 
«Нет, о чём это он? Что за, правда, такая, от которой так грустно? Надо, что-то сделать. Нельзя чтобы моего любимого дядю обижали.
А его обижают?
Нет, он говорит ему ласковые слова.
Он его сын? Сын? Не знала, что они родственники.
А мне его кто представлял? Нет.
Удивлению её не было предела, видя, как этот Тимоша, лаского обнимает, дядю Олега. Все смеются, хлопают в ладоши.
Отчего же у меня шум, звон и кавардак в голове?»
Почувствовала руку отца на плече и шепот его, в самое её ухо.

–Доченька, всё хорошо, нужно радоваться. Ведь это прекрасно.
Снежана очнулась, что-то жёсткое вошло в неё.
«Что прекрасного в том, что его обманывали, меня обманывали? Или, как это называется?»
И произнесла твёрдо, жёстко.

– Ну, дядя Олег, такого я от тебя не ожидала. Мне любви с лихвой дарил, а сына отгородил. Она резко встала, но отец удержал её и держал за руку.
– Снеженька, родная! – Произнёс Олег. – Да, сам как-то, не знаю. Начал он бессвязно. Как-то  всё получилось.
– Как это не знаешь? Не знаешь, как и отчего рождаются дети?
– Сядь Снеженька, сядь, на то много было веских причин.  Не всё так просто. Тянул её за руку отец.

– Это уже не лань. Это уже раненый изюбр. – С улыбкой произнёс Тимофей.
Снежана посмотрела на него, хотела вспылить, но увидела, как сиял Тимофей, засмеялась.
А Олег продолжил.
Снеженька, прости, я всё думал потом, да потом, так и вырос он. Я и узнал то о нём, ему было уже четырнадцать лет, но всё же мы не бросили его. Белизар требовал, советовал, что бы привёз его сюда. Но я вновь отчего-то откладывал. А позже самому пришлось уехать. Появился, а он уже взрослым стал. И не знал, как и рассказывать ему.
– Папа, так было надо, и не зря. Я прошёл то, что мне было суждено пройти, так душа моя мне сказала.
Путь Духа в Любви.
А сейчас и жизнь ярко засверкала. В тепличных условиях возможно и не стал бы таким, каким я есть, и благодарен тебе.

– Аааа, я тебя вспомнила, вспомнила. Смутно, но вспомнила. – Радостно закричала Снежана и захлопала в ладоши. – Так это тебя мы с папой часто навещали.
А я-то думала, куда тот большой мальчик пропал?
Гуляли по парку, катались на аттракционах, а ты меня на плечах таскал.

– Да. Ты была для меня солнцем и похожа на него. Запомнил тебя с первого раза, с первой встречи, как только увидел тебя.  Светленькие кудряшки, желтенькое платьице. Белые носочки и туфельки такие крошечные. Было тогда тебе три годика. Ты уронила мороженое и так плакала, а дяди Елизара не было, он ушёл куда-то, мы вдвоём оставались. Тебе отдал тогда своё мороженое, но ты делилась со мной.
У тебя уже тогда было сердце солнечное и сияние небесное.  В последний раз тебя видел, тебе было лет семь или восемь.

– В военной форме. – Выкрикнула Снежана и протянула руку к нему. – Высокий, стройный и вновь меня носил на плечах. – И засмеялась.
– Да, я тогда учился в военном училище, а ты солнечная девочка с косичками и с белыми огромными бантами.
– Ну, надо же! Как тесен мир. Ты тогда был не отразим, в моих детских глазах.
– А сейчас? – Тихо спросил он.

Снежана затихла, и улыбка слетела с неё.
«И что мне ответить? – Думала она. – Ну конечно и сейчас неотразим, ещё более, но не могу, же я признаться, сказать это ему сейчас, да ещё и при всех.
Нет уж, нет уж, ни за что».
В доме вновь наступила тишина. Все ждали, ответит ли она.
И Олег решил помочь ей и через несколько секунд произнёс.

– Ещё бы не быть ей солнечной. Она поистине солнечная. Дочь Соборной Души и Бога Мгновения. Как же, не быть солнечной?
– И это я тоже уже знаю. – Улыбнулся Тимоша. – Там ещё в странствии, когда полностью научился и вошёл в себя и увидел светящего ангела.
– Об ангеле я читала. А кто это? Ты при встрече рассказать обещал.
– Великая Соборная Душа.
– Мне это вообще ничего не говорит. Кто это?
Она радовалась, что с неё снялся ответ, «спасибо дядечка Олег, я на тебя не сержусь более и очень люблю».
– Это твоя мама. – С улыбкой ответил Тимофей. – Есения, и рядом с ней был ещё, но он тогда ещё расплывался.

– А мы будем сегодня пить чай? Самовар остывает. – Произнесла Клавдюша.  Я уже его вновь включила и свежий чай снова заварила.
– Давайте насладимся шедевром дяди Георга и продолжим разговор. Он ведь так старался, а у меня слюнки текут. Обожаю дядюшкины десерты. – Улыбнулась Снежана. – И горечь растворим сладеньким.  Путник! А кто второй ангел? Путник вы расскажите?

«Какие же у него глаза, ох, ты! Надеюсь, не соврал. Правду сказал, что не будет слушать мои мысли. Ааааах! А душа то какаяяяя! Ух, ты Божечка мой единый, аж сердечко моё ухнуло. Куда это оно полетело? Сердечко моё угомонись. – Почувствовав что-то сладостное, приятное вошло в её сердце. Смотрела ему в глаза,  не моргая, и не замечая никого.  А он улыбался. И возникло чувство соединения, как будто его поцелуй на губах почувствовала. У Снежаны даже губы приоткрылись, но почувствовала руку отца  на своей руке, она очнулась. И уже произнесла обычно.

– Но, учти путник, письма я вам не отдам, они мои и ты, вы, ты, вы…
Все засмеялись, а Елизар произнёс.
– Пора общаться просто, чать не недруги. Единое близнецовое пламя.
– Да верно. – Продолжила она. – Не отдам. Ясно? И ты не вправе их требовать у меня. А ты всем письма писал?
И Снежана сделала жест рукой, обвела всех сидящих за столом.
– Нет, писал только тебе и то не всегда получалось. И смотрел ей в глаза

«Ой, что же за взгляд у него? Вчера смущался, а сегодня не отводит глаза. Как это выдержать моему сердечку?» а вслух продолжила.
– Так, кто же второй ангел? Расскажешь?
– Его осознал позже, как об отце узнал, когда всё прочувствовал, осознал, многое открывалось, что и почему. Пришёл к примирению к принятию, а затем и в любовь окунулся.
Вот в тебе эти энергии были всегда, только я в то время не осознавал, девочка в солнечном платьице. А мне чтоб получить их и наполнится, да ещё удержать и на постоянно, научится любить, любить всё, пришлось пройти весь этот путь.

– Не знаю, не обращала внимания, какие энергии во мне. Я  просто живу, и  радуюсь, люблю всех, радость дарю, меня любят. Думала так у всех. Помнится, Зоя мне говорила, о том, что не у всех. Я смеялась, не предавала тогда значения. Зоя, это подружка моя. – Обратилась она к Тимофею.
–Я помню её в автобусе, она и имя твоё, там называла, но почему-то закрылось оно от меня. Не смог воспроизвести, и что она говорила, не помню, только тебя помню.

– Да? Так ответишь мне, кто этот Ангел? Мне интересно, ни разу ангелов не встречала, и не видала.
Вновь спросила Снежана, не осознавая себя, и что с ней происходит.
– В зеркало посмотрись, и увидишь. – Произнёс Тимоша.
– А ты шутишь, совсем, как дядя Олег, а я серьёзно спрашиваю.
– И я серьёзно отвечаю, в тебе он тоже есть, как и во всех.

– Конечно! Ааа, что там, про Бога Мгновения,  дядюшки,  говорили?
Кто Бог Мгновения?
Это, что? Папочка мой,  Бог Мгновения? –

До неё начал доходить смысл сказанного дядей Олегом. И от удивления у неё пошли такие энергии, что воздуха не стало хватать. И начала вдыхать и вдыхать, наконец, вздохнула, вдохнула в себя полные лёгкие, выдохнув, произнесла. –

Ну, вы даёте! Не могу представить себе даже. Фууух. Посидев, вдыхая и выдыхая, произнесла. Надо в бор сходить подышать. Ах, русское солнце, великое солнце, родная земля. Земля моя родная, сторонка дорогая. Фууух!
Произнесла она, вставая со своего места и вновь села.
Ну, вы даёте, дядечки. Отчего-то ноги не держат. А пойти надо.
Все засмеялись и она засмеялась.
– Да, этого озона с лихвой даже в доме аромат хвои. – Смеялся дядя Лёня.
–  Там лучше думается, дядечка Лёнечка, и там мои друзья. Ещё вопрос…

– Вы будите чай пить? – Снова спросила Клавдюша. – Больше не стану свежий заваривать, и торт растает, крем слабый стал. В бор она пойдёт, и здесь вакуум развернётся.
– Клавдюшечка, что? Не поняла, что ты сказала?
– Чай помоги разлить.
– Да, Клавдюшечка, я помогу разлить чай. –  Вскочила Снежана.
– Маски сняты, и мы есть те, кто есть, и живём в любви в принятии, и у нас ещё впереди столько всего, кубертов разных. Давайте всё же, торт попробуем. – Произнёс Елизар.

– А письма, я не отдам. Так и знай, и все прочту. Ясно?  – Проходя мимо Тимофея, и положила свою руку ему на плечо, резко отдёрнула.
– Стреляют! – Рассмеялся Георгий. – Вот это электричество развили. Живая динамо-машина. Себя не выдерживают. Раскрывается вакуум.
– Какое динамо, вакуум какой-то, о чём ты дядюшка?  Так, как же, путник? Всё же хотелось узнать второго ангела. Кто же он?

– Я Есмь Присутствие Единого Истока, И он в каждом, но его ещё познать надо. – Ответил Елизар за Тимофея.

– Интересно познать. – Произнесла Снежана поднося чай. – Ой, что-то у меня всё завертелось тут. –  Она показала пальчиком на голову. –
О, а сейчас тишина, и, правда, вакуум наступил.
Нееет, мне надо идти курсовую писать, пока тишина наступила. – И направилась из столовой.
– Снежка, всё равно ты, ни сегодня и ни завтра не сможешь писать курсовую. Друг за другом произнесли дяди. – Отдыхай, напишешь ещё, не опоздаешь, всё придет само собой.
–  Да? Вы так все думаете, дядечки? Пожалуй я останусь. И торт, с утра хочу торт.  Села на своё место и пододвинула свою тарелку с кусочком торта.
Как же я люблю десерты дяди Георга. Ум, вкуснятинка, просто наслаждение, дядя Георг, спасибо.
– А какой вопрос возник у тебя, Снеженька? – Спросил Елизар.

– Уже никакой папочка, вылетел, вместе с остальным шумом и звоном. Вспомню, спрошу. Кажется, что-то о маме. О, вспомнила, но не вопрос, а просто, я где-то читала, может, слышала о боге мгновения. У него.., а ну-ка папочка глазки свои покажи. – Елизар с улыбкой смотрел на дочь.
– Да глаза твои небесно-синие, сияние излучают. Похоже как у него.
– А ты видела Бога Мгновения? Нам интересно, и отчего мы этого не знаем?  Спросил Георгий.
– Не знаю. Его ли? Но его, Бога Мгновения, звали Александр. А отчего папулечка тебя называют Белизар, да ещё и Бальд.
– Солнце ясное, ты хочешь именно сегодня это узнать? А как же тортик? Давай, позже вместо сказки расскажу тебе на ночь. Согласна?
– Как в детстве?
Снежане стало весело, отчего сама ещё не осознала. – И я всё узнаю? Даже то, что спрашивала, но ответ до сих пор жду.
– Если раньше не уснешь, узнаешь.
– Не надо папочка, в детстве все твои рассказы и сказки до конца слушала, не засыпала, даже ещё просила рассказать.
– А ответы тебе пришли, вспомни. И подумал. «Дочь влюбляется, и делает отвлекающий маневр. Лучше пусть постепенно всё осознаёт, чем сразу обрушится и любовь и знания.


                Глава 9. Любовь это тишина


– Снежка, ты что делаешь? Почто сама не спишь и нам не даешь! Высунулся из окна дядя Олег. Он проснулся от скрежета и стука чем-то тяжёлым по земле.
– Доброе утро дядя Олег. – Улыбнулась Снежана.
И подняла счастливое лицо вверх, где из окна второго этажа была взлохмаченная голова дяди Олега.
– Какое утро, Снеженька? Ночь ещё на дворе.
– Уже половина пятого, утро.
– Спала бы и спала, в это время сладкие сны видятся, и женихи снятся, самый девичий сон. Темно же ещё.
– Фонарь горит же, дядь Олег, светло как днём. И луна ещё светит ярко.

– Так и скажи, луна тебе спать не даёт. – Засмеялся Олег. – А зачем долбишь лёд? Почто землю беспокоишь в такую рань?
– Там нарциссы надо освободить? Тепло уже, трудно луковицам.
– А не могли твои нарциссы подождать часика два?
– Могли, но мне всё равно не спалось.
– И ты решила и нам не дать поспать.
– Как-то не подумала об этом, я думала тихонько стучу.

– На заре ты её не буди, на заре она сладко спит. – Пропел Георгий из другого окна. – Снеженька, доброе утро!
– Да, да, сладко спит. Она сладко спит, точно, с пешнёй в руках. – Смеялся Олег. И увидел вышедшего на крыльцо Елизара, продолжил. – Белизар! Ты какие ей сказки вечером рассказывал, что она не спала всю ночь? Чем стращал ребёнка?
–Доброе, доброе, дядя Георг, но вижу не всем оно по душе. Ответила она.
На крыльцо вышел Тимофей, подбежал к Снежане.
– Доброе утро, незнакомка моя. –
Забирая у неё ломик, с приваренным к нему топориком. Разве можно тяжёлые вещи в таких маленьких ручках держать.
– Путник? Доброе утро и вам не спится?
– Где твои нарциссы? Где лёд расколоть?

– Не спится?! – Проворчал дядя Олег. – Весь дом уже не спит.
– Под окном, вот здесь, только осторожнее сверху лёд ломай, по земле не стучи. Пробьёшь, луковички повредишь.
– Хорошо, так и сделаю, не волнуйся.
– Снеженька, лучше бы в бор пошла, погулять, вчера собиралась подышать. Чем долбить спозаранок. – Произнёс третий дядя.
– Я гуляла дядь Лёнь, целый час гуляла.
– Белизар, и что ты ей такого рассказал, что ребенок всю ночь не спал? Спросил Олег. – Про Бальда что ли?
– Нет, ничего вообще не рассказывал, просто пожелал спокойной ночи. Улыбался Белизар.

– Оно и видно, какая она спокойная была, всю ночь ребёнок по лесу гулял. Снежка, не страшно ночью в бору?
– Нет. Дядь Олег. Луна. Светло. И меня все животные знают. Чего мне их бояться? А, как хорошо-то там. Весной пахнет.
– Ага, знают, сейчас сезон такой, что пришлого гонят.
– Дядь Лёнь, я же не самец. – Засмеялась Снежана. – Зачем меня гнать? И потом я человек, и не пришлый. Домашний, местный. А я вглубь не ходила, здесь на опушке, да до полянки дошла и назад. Весенний аромат вдыхала.

– Да? И что, там тебе нового показали?
– Да так, ничего, в общем то. Анализировала кое-что, дышала счастьем.
– Смотрю, надышалась, что за пешню взялась.
– Знаете, дядечки счастье в мелочах, это уже не мелочь.
– Это уже не мелочь? Пешня не мелочь, конечно. – Смеялись дядьки.
– Там такой простор, словно в небесах. – Она развела руками, опустила свои глаза с уровня второго этажа и встретилась с взглядом Тимофея, – Это простор, такой прост…. И замолкла на полуслове.
Он уже закончил разрушать лёд и хотел спросить, а что хотел спросить, вылетело сразу, как поймал её взгляд.

Что мы испытываем в любви? Может это и есть наше нормальное состояние? Остальное всё наносное. Состояние любви указывает человеку, каким он должен быть. Вся трудность в том, что удержать это состояние любви удаётся лишь единицам.
Любовь — это тишина. Это такая особенная тишина, что слышишь своё сердце, душу, весь негармоничный мир отключается, слышишь действительный мир, мир без иллюзий, в любви.

Но, где дисгармония в любви, там нет любви, всё, что ранит душу, заставляет её страдать, это не любовь, это какая-то болезнь. Болезнь, в которой один должен получить всё. Нет, это нелюбовь. Пародия её, болезнь .
Они встретились глазами, и величайшее творение любви их душами пошло, открылись двери, и ангелы запели, небесный хор чуть слышен их душами. Музыка любви всё ярче нарастает. Она закручивается, и расширяется в свободном парении.
Красивые слова? А душам они нужны?
Порой они их сами воспроизводят.

Порой ведь сложно описать, что в душах происходит и, что испытываешь сама, видя, как души в любви. Здесь не поможет многовековый опыт, чтоб описать феерию. Какое волшебство идёт в любви душ, кружа над своими храмами, олицетворяя человеческое существование.
Универсальная энергия любви способна превратить все низменные и злые страсти в творение высочайшие.

Две ноты, зазвенели, они составили аккорд, верный нежный и полный, сильный, во всю вселенную. И замерла вселенная на миг, услышав и увидев их, как они, раскрылись, парят. Парят, словно собою обнимают и вселенную
А человеческие руки одного, ищут другого. Он взял её за кончики пальцев, не отводя взгляда, и разлилась энергия двоих, соединилась, переплелась.

Разлились чувства, и расцветили мир, вселенная засверкала. Тела застыли словно изваяния, не слышали ни разговора из окна и во дворе, что там разговаривали, отцы и дяди. О чём они кричат им, и смеются. Они не видели ничего и никого. В пространстве они летали. И поднимались высоко.
А, что бушевало в их сердцах?

– «Знаешь, как чудесно мне рядом с тобой. Говорил его взгляд.
– «Анализируй», пронеслось в её уме, «дыши счастьем», пропела её душа, проникни и услышь его, он говорит мне радостное и приятное. Пусть ум услышит, успокоится»
Нет слов, разговаривают души меж собой без слов.
А душам нужны слова?
Нет, они знают и понимают, и общаются по-своему.

– «Каждый день, рядом с тобой, согревает меня, дарит радость, может, скажешь так мало времени прошло, но для меня это вечность. Так давно знаю тебя, и наша любовь поможет нам стать счастливыми на много, много лет, на века. Пусть у тебя любимая сбудутся любые желания. Если скажешь уйти, буду любить издали. Что говорить о крылатых фразах, зачем? Хотя многое сказать тебе желаю. Не слышу мысли твои, запретил себе это, но надеюсь, ты слышишь мои».
Восторг пошёл в её сердце. Она мысли его услышала.

Какое счастье! какой восторг! Зачем энергию тратит на слова? Когда можно общаться так вот.
Дыши счастьем, вновь промолвила душа.
Ага. Ответил ум. Если бы я понимал.
Пред тобой весь мир вселенной, ты видишь? Спросила душа.
Да. Ответил ум.
Так вот и молчи, молча, наслаждайся. Да что ты можешь знать о любви? Ты примитив, всего лишь программа. Сиди и наслаждайся, и не мешай нам в творении любви. Расслабься и дай услышать сердцем его слова.

– «Наша встреча после долгой разлуки произошла, и как мне хочется обнять тебя. Услышала она его слова в своём сердце. Вдыхать твой аромат, быть рядом, позволь мне милая моя незнакомка, Снежаночка. Нет, слаще ничего, как обнять тебя душой. Ты слышишь меня? Снежана милая моя?»
– «Слышу. Ответила её душа, услышь и ты меня. Слышууу!
И вселенная засверкала, всё выше и выше души взлетали. Они держались друг за дружку, энергией переплетались.

– «Гораздо легче мне было путешествовать в познании пути моего, чувствовал тебя там постоянно, хоть ты и не знала об этом, а какое это счастье видеть образ твой, и вот свершилось, здесь на яву, мы вместе и в любви, и верю навсегда. Ты всегда в моем сердце, только ты».

Как странно, что в первую встречу в автобусе, во мне лишь были, боль обида и раздражение, готова разорвать его, если бы руки позволили. И понятия не имела, что вновь встретимся. А здесь я растворилась в нём.
Он слышит меня? Или всё же нет. А, что теперь скрывать, я люблю и это такое счастье. Я люблю?
Да. – Неслось ей отовсюду. – Вчерашний день уже история, а завтра неизвестное и не изведанное. А вот сегодня, да, подарок.
Люби! Неслось со вселенной. И это протяжное «и» звенело в её сердце.

– «Однажды мне сказал отец, тогда его ещё знал дядей. Он сказал, не разводи слякоть, не дай своей любимой плакать. Пусть слезки радости только будут у ней, восторг создай на вечность. Я ещё не знаю, как у нас всё будет, но любимая поверь мне. Мы будем счастливы. Это счастье жить для тебя моя милая незнакомка. В наших душах нет тайн от нас самих, и друг от друга. Единое соединяет нас. Ты моё счастье в жизни моей. Я чувствую твои губы.

Анализируй! Вторгся ум.
А ну тебя, не вторгайся, отстань. – Ласково ответила ему душа. – Я в любви, а ты как хочешь, сиди, смотри. Программа наблюдателя.
Она почувствовала объятия, а как приятны ей и поцелуй на тонком плане, в энергетическом теле, «да, как же сладко», что почувствовала и физически.
Хоть стояли словно изваяния, не прикасаясь, лишь он её держал за пальчики, не отрывая взгляда.

Признаться в тот раз, в автобусе он тоже был, как бы сладок, лишь неожиданность и незнакомство испортили тот миг. Кто он? Его тогда не знала, а позже вспоминался тот поцелуй, его прикосновения, но старательно его стирала, и забыть старалась и подруге не рассказала. Да чушь все это, думала в, то время. Стереть и позабыть, что и сделала. Сейчас же в сердце вошла истома, и она мысленно произнесла.

– Жизнь моя мне предстала в новом свете, путник. Словно в розовом малиновом звоне. Мой путник, знаю, ты меня поймёшь, а может, мне ответишь? Что со мной?
– С тобой всё прекрасно, незнакомка моя, Снежана. Любви полна душа твоя, я ощущаю, заряд квант энергии Духа в любви углубляется, прорвался в душу разум, заполнил сердце твоё бездонное.
– Оказывается, в жизни так бывает, ещё днём раньше тебя не знала, сейчас же душа моя пылает. Не знала, что так возможно, и чувствую, в тебе я растворяюсь. Так бывает?

– Бывает, я чувствую тоже. И это прекрасно, Снежана милая, готов и в тебе в сей миг растворится. И растворяюсь.
– А вдруг погаснет и любовь пройдёт? И в сердце будет пустота.
– Никогда. Верь мне, это навсегда. Наша любовь всё вынесла, все разлуки расстояние и время, здесь мы появились не случайно, так мы решили раньше. Как же долго я тебя искал. И как же, почему? Я раньше не узнал в тебе в той маленькой малышке, что это ты любовь моя вечная.
Любовь моя нежная.

– Как важно знать дорогу жизни. а ты уже познал.
– Да. И я знаю, что такое счастье, это ты. С тобой сбылись мои мечты. С тобой легко дышать. И воздух, словно сладкий медовый аромат, с тобой легко летать.
– Летать? Не пробовала, не знаю.
– Так мы летаем, посмотри, ты окрыляешь, вдохновляешь
А вокруг ходил отец и улыбался, и думал, как их вывести из этого состояния, не нарушая гармонии их душ.

– Белизар, не трогай их, пусть наслаждаются. Познают то состояние, что льётся сейчас им от Единого Истока. Они так высоко, что мы успеем и чайку попить и для них, что-то вкусное сотворить. А он малыш наш, прекрасный парень не позволит большего и даже поцелуя. – Произнёс Георгий из окна.
– Да они и так целуются. –
Добавил Лёня, облокотясь на подоконник, подперев ладонями свою челюсть, вниз смотрел на них, и видел их там, в высоте безбрежной, и улыбался широко и радостно. Затем встал и вышел, вернулся он с охапкой роз, что стояли в вазе на столе.
– Лёнь, ты что делаешь? Для чего розы распатронил, зачем на лепестки порвал. Спросил Георгий.
– Э, тут такое дело, в чувство надо их приводить.
– Лепестками?
– А больше их ничем не вернёшь, залетались. А они уже давно стоят, поди, замерзли. И взяв в пригоршни лепестки и стал сыпать сверху на стоящих Тимофея и Снежану. Старался, чтоб лепестки попадали им на лицо. Скользили по щекам.

– Интересно сколько бы они вот так простояли бы, если их не трогать? Спросил Георгий
– Да вечность. Вечность ждали друг друга, и теперь вечность будут смотреть друг на друга.
– Нет, это долго. – Засмеялся Лёня. – Сидеть у окна и ждать, я не вытерплю. Ау, ребята! Снеженька, Тимоша. –
Позвал он их, потихоньку сыпал на них лепестки. Белые, розовые, красные. Взошло солнце, и ещё в низких лучах лепестки сверкали. Лепестки падали на лицо. Они встрепенулись.

– Люблю тебя, ты смысл моей жизни. – Прошептал Тимофей.
Я по тебе уже скучаю, и никому тебя не отдам, моя незнакомка.
– И мне без тебя не интересна жизнь, я точно знаю, о тебе всегда мечтала, только ещё не знала этого, ты моё счастье.
– Кажись, приходят в себя. – Произнесла Клавдюша.
– Ничего прекрасней нет и небыло в мире этом, только ты и любовь наша, в глаза смотрю и вижу счастье. – Прошептал Тимофей.
И их губы соединились в сладчайшем поцелуе.

Лёня старался растянуть лепестки, сыпал понемногу. Охапка таяла.
Елизар и Олег сидели на крылечке и на детей своих смотрели. Земное не земное счастье детей их радовало.

Что есть любовь? Наверное для каждого своё. Высокие чувства, а может помутнение рассудка? Вопрос извечный. Но точно уж не страсть. А это безконечность, познать, принять и раствориться во всём и вся.

«Анализируй!» Ум кричит.
«Отстань, я живу в счастье. Ответила ему душа. Тебе бы познать любовь вселенскую, доподлинно прекрасную безмерную, спокойную и тихою, порой взлетает, как девятый вал, на гребне волны паришь в любви».

– Иголок сосновых, что ли на них посыпать? – Смеялся Лёня.
Или шишками кедровыми? Нет ими будет больно.
– Лучше водицей. – Добавил Георгий.
– Что смотреть пора их в чувства приводить. – Промолвила Клавдюша, и вылила из огромного кувшина водицу им на лица. Но не остудила их пламя вода, но всё же в чувство привела. Очнулись, огляделись.

–А отчего это вы так смотрите на нас? Спросила Снежана с удивлением. Что удивительного в том, что лёд кололи.
– Да, да, кололи. – Промолвил сверху Лёня. – Пешня и сейчас валяется на грядке. Ах, бедные нарциссы, не выбраться вам из-под неё.
Дядьки смеялись.

– Как просто затеряться в мире, когда паришь в облаках, раскрасили вы их здорово. Сияют. Вишь вон как?
– Выдумываешь, дядя Олег, зачем облили водой, холодная и вся теперь промокла,
– Сошли с небес? – Смеялись дядьки из окна.
– Переодеваться и за стол, чай готов.
               

                Глава 10. Любопытство Зои


– Что это с тобой? – Спросила Зоя, оторвавшись от книги, которую читала, лёжа на кровати. И с интересом наблюдала за Снежаной, как та тупо смотрит в ноутбук и не применяет никаких действий.
Снежана сидела за ноутбуком, писала, вернее, заканчивала курсовую. Её удивлению не было предела, за все дни, что была дома, и всё, что с ней случилось, никак её умом не осознать, но сердце ликовало.
То и дело возникали глаза Тимоши, его взгляд с нежностью, иногда, как в первый день он улыбался застенчиво, но и с нежностью.
Она не замечала его нежность в первый день. И не хотела о нём и слышать. Идиот он, и всё тут. А, что потом случилось?
Как посмотрела в его глаза, и как её сердечко затрепетало.
Папочка, верно, всё понимал. Он у меня всегда всё понимает и видит и знает.
И не раз за столом трогал её рукой, то на плечо положит, то за руку возьмёт, приводил в чувство. И вот сейчас сидит и отчего-то все слова и знания улетучились.

А осталось немного дописать и ничего не идёт. А дома так быстро всё шло. Правы были дядечки только к концу недели смогла сесть за курсовую.
В тот день все куда-то уехали по делам, не вникала куда, и Тимоша с ними. Конечно с ними, раз он здесь теперь живёт и работает.
Помнится, начала писать, как вдруг всё ушло и не вспоминается ни одной фразы, и ни одного слова. Так и сидела до обеда, ничего и не получалось, лишь во весь экран улыбающее лицо Тимоши.
Ну, что за наваждение?
Сидела и думала о нём.
И вдруг осторожный стук в дверь.
Интересно кто это?
Дяди ещё, как подходят к двери, кричат её по имени, папочка стучит по-другому.
– Войдите.
Произнесла она и обратила взор на экран, сделав вид, что работает. А вошёл Тимоша, так осторожно и не смело.
– Извини Снеженька. Я помешал?
– Нет, нет.
Ответила она, и хотела признаться, что всё равно ничего и не пишется, как, словно по волшебству, в голову пошли мысли, и она быстро начала печатать, даже сама не осознавала, что случилось.

– Я просто посижу рядом, незнакомка моя?
– Сиди, можешь здесь вот в кресло сесть возле окна.
Хотелось добавить возле меня, но промолчала, лишь взглянула мельком на него, не отвлекаясь от печатания. Тимоша сел возле окна и так целый час он сидел и молчал, лишь с улыбкой и нежностью смотрел на неё.
А Снежане давно уже хотелось отвлечься и побеседовать с ним.
О чём? Да о чём угодно, лишь бы слышать его бархатистый нежный голос. Но он молчал, и повидимо, не хотел мешать.
А мои мысли неслись, наверное, со скоростью звука, и в разных направлениях, успевала, и печатать и о нём подумать. Словно в объятиях его находилась. И удивительно, что позже перечитывала текст и ни одной ошибки, ни описки, то порой нажимаешь ни те буквы, а здесь всё прекрасно летело. И текст меня удивлял. Откуда во мне такие знания? Интересно! Думала она.
Он слышит мои мысли? Обещал не слушать. Нет, не слушает, видно сразу, чувствую его очень.
Ах, любовь матушка!
Какая же ты прекрасная, так и хочется парить, летать и чувствую, вот сейчас всё же наши души летают, они вместе, и в слиянии. И чувствую, он меня обнимает, это даже физически ощущаю, хотя он от меня в полуметре. Повернула к нему взгляд, он так и вспыхнул, засветился улыбкой, но молчит, а я сделала ошибку от его улыбки. Всё, всё и всё, не смотрю, пишу дальше. Оказывается и не надо прикасаться физически. Там в энергетическом теле он обнимает меня, и я чувствую, я чувствую физически его поцелуй в щёку. Он обнял меня со спины и целует в затылок. И я ясно услышала, он говорит:
«Незнакомка, ты ошиблась, предложение строить надо по-иному, мысль яснее пойдёт, перефразируй». И действительно так.
О, Божечка единый, как же это всё приятно. Но ведь он просто смотрит на меня, а ощущаю совсем другое. Прекратить, его ласки или прекратить писать?

Ах, Тимоша, мой Тимоша! Она повернулась к нему, и посмотрела в глаза, и не смогла более отвести взгляд. Так и сидели в полуметре друг от друга, смотрели в глаза и ничего не слышали. Только улыбки сияли, разрастаясь на лице,
Наши сердца и души были в слиянии. Я чувствовала его сердце в себе, как оно стучит во мне, так интересно, чувствовала его всего. Весь мир отключился. Только широкий простор пространства и мы кружимся в танце. Кружимся, кружимся, кружимся. Ааааах!
Пока не почувствовала на своём плече руку. Очнулась, а рядом стоит дядя Лёня, хлопает обоих по плечам и говорит.
– Ребята! Вы где? И далёко летали? Я вас минут пять и больше, зову, зову, пришлось физически вернуть вас. И стучал и звал вас.
Два херувимчика сидят и улыбаются. Надо же!
Эх! А я за всю жизнь эту, не познал такого. Дааа! Стол накрыт, ребята, ждём вас. – И вышел, улыбаясь, качая головой.

А мы хохотали, хохотали, встали одновременно и столкнулись, в хохоте я упала ему в руки. Но оказывается, физическое пребывание в его объятиях не так волнует, как в энергетическом теле. Странно. В фильмах показывают такую страсть. А может, только и страсть, а не любовь? Низменные человеческие чувства?
А вот здесь, в общежитии, никак, не идут мысли, хоть возвращайся назад домой. Как же не хотелось уезжать, но надо.
А там Тимоша. Там прекрасно. Снежана вздохнула.

– Ты чего это какая? – Вновь спросила её Зоя. – Какая-то заторможена, не знаешь о чём писать? И это отличница!? А, что мне придётся. Я надеялась ты мне поможешь с курсовой. Ты чего молчишь? И Зоя кинула в неё подушкой.
– А? Что? Зоя, ты, что-то спросила?– Поймав подушку, и бросила обратно.
– Ты где? Ау, Снежка? Что это с тобой? Ты какая-то приехала не такая. Ты, что, влюбилась? У вас вроде бы и влюбляться не в кого. Я всех ваших парней знаю. Неужели в тюхлю Серёжу, в того увальня? Подскочив в кровати, Зоя села на колени.
– Да ну, тебя, Зоя. Какая любовь? Думаю над курсовой.
– Ты мне сказки-то не рассказывай. Курсовая, то курсовая, но что-то с тобой произошло. Ты где-то далеко, не здесь. Ну-ка, давай рассказывай.
Снежана молчала, и начала печатать.
Чего молчишь? Долго мне ещё ждать? Рассказывай подружка моя, рассказывай. Эх, зря с тобой не поехала, всё бы знала.

– Зоя, не о чем рассказывать. Все дни дома была, всё как обычно, дяди приехали, кстати, тебе подарок, платье возьми, на кровати в пакете.
– Да ты чё!? – Подскочила она. – Ну-ка, ну-ка, посмотрим. Ой, Снежка, красивое какое, а ты его одевала хоть?
– Да, один раз, театр, когда ездили.
– Это который из дядек купил тебе?
– Нет, папа купил это платье.
– У твоего отца тоже хороший вкус, был бы моложе, завлекла бы его. Но это беЗполезный номер, твоего отца никто не интересует, я заметила.
– Видела, как ты сверкала своими глазками перед ним. – Смеялась Снежана.
– А сколько было твоему отцу, когда ты родилась-то?
– Сорок восемь.
– О, хо-хо-хо! У моего уже в это время внуки были, они старше меня.
– У меня есть ещё и дядя не женат, но тоже будет для тебя староват.
– Да, что ты понимаешь в мужчинах, Снеженька-неженка? Купаешься в любви ихней и обожании. Всё для тебя, молчи, молчи, это я так. – Увидев, что Снежана хотела возразить. – Знаю, знаю, ты ни в чём не повинна.
– Возможно, и не понимаю, поэтому не тороплюсь влюбляться.

– Ага, торопись не торопись, Снежка, любовь если нагрянет, то всё! Хоть как от неё закрывайся, всё равно проникнет в сердце. Как в песне:
«Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь. – Вертелась Зоя перед зеркалом, приложив к себе платье. – И каждый вечер сразу станет так удивительно хорош! – Пропела она и продолжила. – Ой, Снежка спасибо, спасибо. – Целуя подругу. – У прохожих вызову улыбки. – Хохотала Зоя.
– На здоровье, носи и радуйся.
– Радуюсь Снежка, радуюсь, балуешь ты меня. А хотя, чего тебе это стоит? Столько дядек на одну тебя. А любовь такая штука как нагрянет.
– А ты откуда знаешь? Влюблялась?
– В кого? Нет, в книгах читала. Есть умные книги. Да и влюбляться не в кого. Это я по тебе сужу, вижу, вон какая приехала крылатая.
Хоть ты, как партизанка в засаде, сидишь и молчишь, но я, же вижу, ты влюбилась. Только в кого вот? Вот вопрос.
Здесь ни с кем не общаешься, да и не успела бы, только что приехала. За день не успела, и не ходили мы никуда.
А там? Неужель в тюхлю Серёжу?
Колись Снежка. Нет, ну есть ещё парни у вас. В прошлый раз была у вас, в клубе-то видела всех. Так все они, кто моложе, кто занят уже, у всех местные, сплошной лямур там у вас.
Но этот тюхля смотрел на тебя телячьими глазами, и слюни пускал, это я заметила.

– Вообще-то он хороший парень. Умный, институт заочно заканчивает, работящий, с уважением ко всем относится.
– Снежка! Всё-таки влюбилась в него, а ну давай, рассказывай.
– Да, отстань ты от меня. Ни в кого я не влюбилась. А уж в Серёжу? Да ни за что и никогда.
– Ой, ой, не говори так, а то раз, и влюбишься. Ты знаешь, я тебе всё забываю рассказать. И она захохотала.
– Чего рассказать? Зоя, хватит хохотать, как будто выигрыш получила мильён. – Тоже смеялась Снежана.
– Это тебя надо спросить, а я всё забываю, дома помню, приезжаю, забываю.
– О чём это ещё?
– Когда мы ездили с тобой ко мне в гости, что произошло в автобусе?
– А что произошло? Давка страшная, как кильки в банке были, что меня больше не прельщает поездка такая.
– Ой, ли? А может другое?
– Что может быть другим? Зоя?
– Рядом с тобой стояла тётка здоровенная.
– Ну и что? Руку мне прижала не вытащить. И откуда такие мощные берутся?

– С деревни. – Хохотала Зоя. – Она с нашей улицы, тетя Лариса, и ещё одна не менее, здоровее её, тётя Полина, вот они и рассказали, они всё видели.
– Что видели? Что могли увидеть твои тёти?
С каким-то толи не довольством, толи смущением спросила Снежана.
– Аааа! Щёчки-то зарделись. Ух, ты! Ну-ка давай, рассказывай. Партизанка.
– Отстань, чего рассказывать?
– А, как тебя парень поцеловал. Рассказывай.
– Меня? Ты, что, Зоя? Приснилось, что ли твоим тёткам в давке и качке.
– Ой, только не надо врать. Ты это не умеешь. У тебя всё на лице написано.
– Ну и читай раз написано.
– А я хочу в подробностях, рассказывай. Ты его знаешь?
– Кого?
– Того парня. Не прикидывайся, рассказывай. Тихоня, партизанка.
– Не было никакого парня.
– А мы сейчас это посмотрим.
Зоя, вскочив с кровати, схватила телефон Снежаны. – Сейчас проверим, есть ли новые контакты. И Зоя стала смотреть её телефон.
А Снежана успокоившись, начала писать в ноутбуке.
– Чё правда, что ли нет? У тебя абонентов, раз, два и обчёлся. Папа, мой, дядя Лёня, дядя Олег, дядя Георгий. Подружки общие, Клавдюша. В звонках тоже ничего нового. Даже телефона тюхли нет.
– Зачем он мне, интересно?
В это время зазвонил телефон. Зоя нажала на кнопку и ответила.
– Вас слушают. – В телефоне молчали, затем послышалось.
– Извините, не туда попал. – Ответили на другом конце.
– Ничего себе! Снежка, это кто тебе звонит, с таким приятным голосом?
– Я откуда знаю? Ты же слушала.
– А там сказали, извините, не туда попал. Но голос, Снежка голос. Ооо, в один голос влюбится, можно. Она покачала головой, подняв взгляд верх. Кто это Снеженька? А?
– Ну откуда я знаю, посмотри номер,
– Снежка номера такого в твоём телефоне нет. Посмотрев, ответила Зоя.
– Значит, ошиблись, сказали же тебе.
– Ой, Снежка, я хочу влюбиться. Хочу, хочу, хочуууу!
Произнесла Зоя и плюхнулась на кровать.
– Весна что ли действует на тебя так? Курсовую делай.
– Да сделаю эту курсовую, ты поможешь, а я влюбится хочу – раз и на всю жизнь. Чтоб было так вот – ооох! Не скажу как.
– Угу, как у Наташи Ростовой.
– Пример не очень подходящий, но все, же она влюбилась потом в Пьера, хотя в подсознании моём, она просто решила стать женщиной замужней и матерью, а Пьер хорошая кандидатура, и прикрыл все её разные похождения.
– Ну, ты сильнее Толстого, как будто ты писала книгу. Или там была.
– Да, что там, это же видно, хороших мужчин поубивали, а из того кто остался, выбора нет. Пьер самоё то.

– Ой, Зоя и балаболка же ты, мечтай, а я буду писать, и не мешай, а то ещё тебе делать, и отдай телефон.
– Да, на. Он мне и не нужен, ничего нет там интересного, может в ноутбуке есть. И в это время вновь зазвонил телефон.
Зоя, соскочив вновь с кровати, подбежала к ней, приложила ухо тоже к телефону. Но Снежана отвернулась и сказала в телефон, я перезвоню через несколько минут,
– Дай телефон. – Попросила Зоя.
– Зоя, не наглей. А? Что с тобой сегодня?
– Да мне покоя не дает твоя таинственность, а ещё я тебе не всё рассказала, говорят тот парень, что поцеловал тебя в автобусе, очень хорош собой, только в потрёпанной одежде был, словно бомж. Витька, говорил, что он странник какой-то.
– Какой Витька?
– Тот, что был с ним рядом, он наш, с нашего посёлка, они откуда-то ехали вместе, познакомились. Этот парень переночевал у Витьки, утром исчез. Даже не знает Витька, когда и куда уехал. Утром проснулся его уже нет. А в тот вечер о тебе его расспрашивал, а Витька-то тебя и не знает, даже на танцы ходили с ним, тебя он искал. Видать, ты понравилась ему.
– Ну и что. Вот ещё на всех внимания обращать.
– Так всё же целовал он тебя?
– Автобус качнуло и всё.
– Ага, качнуло, тёть Лариса рассказывала, как твою руку прижала к тётке Полине, чтоб ты его не ударила и раскорябала ему лицо. Ей отчего-то стало жалко парня. Рассказывала, «малахольный какой-то, стоит улыбкой сверкает, с нежностью смотрит и извиняется.
– Больше выдумали, чем было на самом деле. И как они это все разглядели в темноте то?
– Так Витька то рядом стоял, он потом дополнил, то, что не увидели.
– Понятно, как дополнил. Я пойду, пройдусь.
– Подожди я с тобой,
– Извини Зоя, я одна пойду. Мне над курсовой подумать надо.
– Тайны появились? Да? Ну не ври хоть, не умеешь ты врать, так и скажи, что тот бархатный голос позвонил? Ну, и кто он? Кто?
– Не знаю, о ком ты? Да мне позвонил один знакомый. Но я хочу просто прогуляться.
– Ой, Снежка, все-таки ты влюбилась и молчишь, как партизан на допросе. Расскажешь?
– Будешь вести себя умненькой девочкой, может, и расскажу, а сейчас дай пройти, освободи дверь. Зоя!
– Буду, буду, буду, Снеженька буду, вот честное пречестное.
– Хорошо, ужин приготовь, приду, покушаем.
– Ну, Снежка! А ладно, хорошо приготовлю, но ты не отвертишься, всё мне расскажешь. А что готовить-то? Всего навалом же есть, столько всего привезли из дома. Разогревай да ешь. Я блины разогрею, мамочка с начинкой разной накрутила нам с тобой. Чать и Клавдюша тоже вкусняшек всяких наложила.
– Дядя Георгий, не Клавдюша. Когда он приезжает в Заозёрск к нам, для меня готовит только он, ещё дядя Лёня.
– Ладно, иди, а то заждался тебя твой бархатный голос. И я буду ждать.
– Жди. – Засмеялась Снежана и вышла, подумав.
«Хорошо хоть письма не взяла с собой, как чувствовала. Ох, уж эта Зоя!»

                Глава 11. Я тебе говорил, что люблю тебя?

– Я тебе говорил, что люблю тебя?
– Не помню. А ты говорил? – Со смешком спросила Снежана.
– Тогда слушай, люблю тебя, с тобой могу весь мир покорить. Ты уехала, и пусто стало, а отчего на звонок не ответила сразу?
– Телефон у подруги был.
– Смешная она такая.
– Ты видел?
– Не специально, так бросок взгляда был не ожидано, как не твой голос услышал. А ты космос, нежность безконечность, ты вдохновение моё.
– Тимоша, ты здесь?
Он молчал. Снежана стала оглядываться, произнесла.
Не прячься, я же чувствую тебя, ты здесь, и идёшь позади меня, только, почему-то я не вижу тебя. Она свернула на бульвар. Ты вот где-то здесь я чувствую твоё тепло. Что в городе у вас дела? Ты один или…

– Один, соскучился, я по тебе скучаю, пусто, без тебя мне пусто, Снеженька, хочешь, тебе на ушко прошепчу.
– Ты и так мне шепчешь в ухо через телефон. – Улыбалась Снежана.
– Ещё, ещё, тебе я жизнь свою дарю, с тобою разговаривать люблю, но лучше молчать, и в объятиях своих тебя держать. Мир становится богаче в слиянии с тобой. Ты яркая чудесная, солнышко из юности моей.
– Ты где? Покажись, – Снежана оглядывалась по сторонам. – Ну, всё хватит, я знаю, ты умеешь быть не видимым, давай показывайся, я же тебя чувствую. – Она почувствовала объятия физические.
Знаешь, я бы тебя обняла, но что подумают прохожие? Ещё психушку вызовут, девушка стоит и воздух обнимает. – Снежана захохотала.
Ну, хватит, хватит, отойди и проявись в стороне, не стоит шокировать людей. Ты, что хочешь, чтоб ещё и неотложки одна за другой пришли, а здесь старушки-бабушки отдыхают.
– Как-то об этом не подумал, подожди. – И он исчез, телефон замолчал.
– Ты где? Фуу. – Подула в трубку Снежана. Но он не отвечал. И сразу пусто стало, какое-то разочарование наступало. И услышала на яву.

– Снеженька!
Впереди показался Тимоша, с улыбкой во всё лицо, помахал ей рукой, бежал на встречу. Её порыв бежать на встречу, но осталась на месте. Он подбежал, обнял. Закружил, прижимая к себе.
– Стоп малахольный, ты почему не в куртке?
– Так я дома был, в комнате, зачем куртка.
– Тимоша! Ты вообще-то человек?
– Естественно, этот дар у меня открылся совсем недавно.
– Да, знаю когда, когда вы все якобы уезжали по делам.
– Ты почувствовала?
– Да, я не могла работать в ноутбуке, во весь экран был ты.
– Да? – Он рассмеялся радостно по-детски. – Твоя энергия мне помогала. Присутствие тебя везде, где я. Незнакомка моя.
– Ну не зря о тебе говорят «малахольный»
– Да? Интересно. Кто это говорит? Кто заметил, что я малахольный?
Смеялся он.
– А все, кто был в автобусе, особенно тётки рядом со мной стояли, руку-то мне специально зажали, а то бы на твоём лице были глубокие шрамы.
Он захохотал, запрокинув голову, ответил.
– Шрамы украшают мужчин, особенно нанесенные такой вот девушкой. Тогда бы яснее образ твой со мною был в моём путешествии. Ты нежность и любовь моя. Взрыв чувств, души полёт.
– Сумасшедший, ветер холодный, а ты без куртки, в одной тенниске.

– На куртку энергию тратить надо и она бы замедляла. Любимая, можно я тебя поцелую? Твой поцелуй. Ооо! Ты согреешь им меня, и озаришь весь свет. Это такое счастье ощущать тебя.
– Идём к нам, чаем напою.
– Нет, Снеженька любимая, сейчас ещё время ограниченное. Вернуться надо, или ты со мной. Но у тебя занятия, ты сейчас вернёшься и напишешь всё, что надо. Идём от посторонних глаз.
Сияние его глаз, увеличили солнечный свет.
– Да, да. Малахольный, на тебя оглядываться стали. Скажут, какой-то чудак выскочил полуголый.
– Ах, солнечный лучик, юности моей, люблю тебя всей душой.

– Ой, Тимоша, какой ты в первый день был смущённый и несмелый, глаза поднять на меня стеснялся, а сейчас….
– Тогда не знал ещё, как воспримешь мою любовь. И слышал твои мысли, а в них были порой уж очень не лестные слова обо мне. Я волновался чуть, чуть. Но в тот, же вечер я уверился, что ты, вернее твоя душа проявится. Проявится наша любовь, она всегда была у нас. Ты ещё не вспомнила?
– Нет, и не вспоминала. Зачем? Мне и так хорошо с тобой. Знаю, я просто знаю, что мы единое целое.
– К тебе стремится мое сердце и душа моя. И он её поцеловал. Но не долгим был поцелуй его. Оторвавшись, смотрел в глаза,
Время, Снеженька родная, оно со временем путешествия мои такие вот, будут увеличиваться. Перемещения мои, пока ещё тренировка. А сейчас пора мне.
И стиснул её в объятиях на миг, оторвавшись, побежал. Снежана стояла, смотрела ему вослед, пока он не исчез, ещё чувствовала его поцелуй, сохраняя его, прислоняя к губам пальчики. И услышала его голос, летевший с пространства.
«Я позвоню, или так поговорим? Но я обещал не слушать мысли твои любимая, лучше позвоню, чтоб не нарушать гармонию обещания.
Звони, прошептала она. И услышала в пространстве.
«Он позвонит». Повернулась и столкнулась с Зоей.

– Зоя? А ты, как здесь?
– Прости Снеженька, прости. Не утерпела я побежала посмотреть, за тобой.
– И что? Увидела?
– Красавец! Он здесь поблизости, в этих домах живёт? Вот это любовь! А? Наверное, выбежал, как услышал твой звонок и так спешил, так спешил, что без куртки прибежал. Он в каком доме живёт? Адрес знаешь? Когда же ты с ним познакомилась? Когда успела? А? Снежка расскажи. Расскажи Снеженька.
– А, что ты видела?
– Да собственно ничего, видела, ты говорила по телефону, потом он бежал тебе навстречу, потом обнял. И всё. А в гости не приглашал?
– Нет, зачем? Он знает, я бы не пошла.
– Ну, ты у нас девушка строгих правил. А я бы пошла. Пошла, если бы позвал. – Мечтательно произнесла Зоя. –
А, как его зовут? А? Снежка, чего молчишь? Разочарована, что свидание короткое? Но если любит, будут ещё. А он случайно не женат? Ты не узнавала? Может, выскочил на минутку, пока жена отвернулась? Снеженька не волнуйся. Ну что ты так смотришь на меня?
– Я не волнуюсь, Зоя. Меня удивляет твоё поведение. Зоя, это что такое? Любопытство? Слежка? И не стыдно?

– Прости, Снеженька. Прости, прости, стыдно, стыдно. Но любопытнооо! Ой, как любопытно! Очень. Сколько лет уже вместе, здесь учимся и живём, и ты впервые на свидание пошла. Это же надо! Есть на свете любовь. Есть! Есть, о которой пишут в книгах. Раз уж Снежка влюбилась, то точно есть. Тормошила Зоя Снежану, обнимая и целуя её в щёку.
– Отстань.
– Ой, Снеженька, извини, я своим прикосновением порчу и стираю его прикосновения.
– Балаболка, пошли домой, я есть хочу.
– А говорят, любовью сытыми бывают. – Смеялась Зоя. – Или любовь в желудке? – Хохотала Зоя.
– Любовь энергия, а физическое тело питать надо физической едой но не чем попало. Что ты там приготовила? Хотя когда? Ты с самого начала следила, Зоя?
– Нет Снеженька, только с того момента, как к тебе он подбежал.
– А откуда ты знала, куда пойду?
– Так ты сказала, прогуляешься, а мы всегда здесь по этому бульвару гуляем. Что здесь-то удивляться?
– Да, логично.
– Слушай, но он не красивее, Садчикова, а тот за тобой два года ходит, а ты ноль внимания. А?
– Зоя! Впервые слышу, чтоб влюблялись в красоту.
– А во что? Первый запуск в любви это красота.
– Ага, да, да, красота, но красота души, красота сердца. Первый запуск, любви искра из сердца из души.
– Так это всё глубоко, и не узнаешь сразу.
– Так и не надо влюбляться мимолётно, от такой влюбчивости лишь страдания.
– Ох, а твой красавец! Не рассмотрела его, близко не подходила. А как его зовут? Но кажется Садчиков красивее.
– Тимофей. А Садчиков твой, слащавый, оставь его себе.
Надо же имя, какое старое.

– Почему старое, а какое не старое? Имя как имя, просто в народе поветрие и мода, назвал один своего ребёнка и остальные ринулись, у нас на курсе, сколько Наташ, Настей. Хорошо хоть фамилии разные.
– Да, собственно Садчиков мне он тоже не нужен, он ко всем клеится, чтобы рефераты ему писали. Тоже себе на уме, хотя весь курс от него без ума, одна ты ноль внимания как всегда и на всех. Вот он и нарезает круги вокруг тебя.
– Ну, и выражения у тебя, Зоя. Хорошо хоть что-то в нём распознала. Его сразу видно, какой он.
– А твой Тимофей не такой?
– Он вообще другой.
– Говорят, в любви ничего не видят и не слышат, смотри Снежка, побалуется и бросит.
– Угу, это точно, но этот случай не со мной.
– А хочешь, проверим? Я у тебя его завлеку, и он уйдёт от тебя.
– Завлекай. – Засмеялась Снежана.
– А что, ты так уверена в нём?
– Я в себе уверена и это точно. Всё об этом. Поднимаясь впереди Зои по лестнице. Ключ где, на вахте? Вернуться надо?
– Нет с собой. Ух, ты, какая уверенность, привыкла за папочкиной спиной жить принцессой. А вот будет облом принцессе, как её бросит красавчик.
– Плакать не стану,
– Снежк, ты действительно уверена в себе?
– А почему я должна сомневаться в себе. Всё закончим этот разговор раз и навсегда. Надоело. И ты репей.

– Прости Снеженька, прости. Всё. Мир?
– Мир. – Улыбнулась Снежана. – Но на эту тему молчи. Хочешь глазки строить строй, но со мной не говори больше об этом.
– Всё, поняла, хорошо. У тебя смс-ка пришла.
– Слышала.
– И не посмотришь?
– Посмотрю. – Открыла, стала читать, и через её плечо Зоя читала вслух.

– Такое счастье, как сейчас, об этом лишь мечтал, оно мне снилось по ночам. А завтра вновь будет новый день, во сне это или не во сне, но ощущение тебя мне доставляет радость. Люблю тебя и жизнь полна тобою, с тобою наступил прекрасный и волшебный рай.
Ой, Снежка, да он стихами пишет, сам сочиняет или откуда-то берёт? А какая разница, всё равно красиво сказано.
– Тебя мама не учила, что читать чужие письма не красиво и не прилично?
– Ой, Снеженька, не сердись, дай мне насладится твоей радостью, только я не вижу её в тебе, а нет, глазки-то сверкают. Снеженька, ты моя лучшая, скорее единственная подруга. Ты мне, как сестра. Я, правда, рада за тебя. Но кто он? Ты хоть его знаешь? А вдруг и вправду он женат.
– Нет, не женат, но больше ничего не скажу. Хоть пытай, ты сама сказала, что я, как партизан на допросе. Всё не скажу. Готовь чай, а я попишу, пока в голову мысли идут. И села за ноутбук. Открыла, а на экране его послание.

А это-то, как он умудрился? Тихо прошептала она.
«Пространство, милая моя незнакомка, ещё и не такое может. Не удивляйся ничему, тебя я долго ждал, пиши сейчас свой реферат, а перед сном тебе я позвоню. И полетим встречать рассвет, за звёздами последим с тобой. Там интересно. И сверху посмотрим, как лопаются почки на деревьях, и как по ним течет их кровь, они ведь тоже в своём мгновении и у них любовь. Такое чудо и без лишних слов, тобою вечно буду восхищаться, тобою милая моя любовь. Настанет время, и мы не будем разлучаться, мечтаю я об этом. Хотя, а, что для нас расстояния? В них заложен глубокий смысл для нас с тобой.
На экране появилась новая запись. Буквы проявлялись, одна за другой, как будто она сама их печатала.
Я прилечу.
Не надо. Прошептала Снежана и напечатала это слово. Мне заниматься надо.
«Хорошо, отставить, пиши свой реферат, я позвоню, что бы услышать твой голос перед сном. Хорошо?
Звони, я буду ждать, и мне хочется слышать тебя, хотя мысли слышу и слова читаю на экране. Как тебе это удаётся? Я удивляюсь.
И послышался смех Тимофея.
«А отчего ты письма не взяла?
Не хочу, чтобы Зоя их читала. Они мои и только мои. Прочту позже, как приеду. С наслаждением. Главное ты есть и любовь наша.
«Да, моё солнце ясное.
Так называют меня дяди и папа. Мне незнакомка больше нравиться.
Прекрасно, моя незнакомка. Отключаюсь, меня зовут, занимайся, не буду тебя отвлекать.
И все написанное и им и Снежаной исчезло с экрана.
– Интересно всё же. – Тихо прошептала она. – Какой удивительный мир открывается.

               
                Глава 12. Сергей и Зоя

Как-то по прошедствию времени, наступило тепло, на деревьях лопались почки, многие деревья стали распускать свои нежные пахнущие свежестью и зеленью листочки.  Аромат чистоты и нежности царил повсюду. Зоя, днём всегда веселая, но после института постоянно грустила.  Однажды вечером, уже лёжа в кровати, приготовившись ко сну, Снежана спросила Зою.

– Зоя, отчего ты в последние дни грустная? Всегда хохотушка, балаболка, язык на замке не удержишь, и вдруг молчишь и грустишь. Влюбилась?
Зоя заворочалась в постели, включила бра над кроватью и повернулась к Снежане. Смотрела на неё грустным взглядом, потом произнесла.
– Снеженька, пригласи меня к себе домой. А?
– Что вновь хочешь попробовать завлечь моего отца? Или дядечку?
С улыбкой спросила она, стараясь прочувствовать, то, что же с ней происходит. И как ей помочь.
– Пфф! Скажешь тоже, я не настолько дура, чтобы глупости совершать. Заешь Снеженька, я вот раньше молчала, не говорила тебе, думала, что это твоё. И не могла же я вмешиваться в счастье любимой и единственной подруги. Ты мне, как сестра, да что там как, ты есть сестра мне. Снеженька.
– Зоя, короче, чего ты издалека заходишь. Говори.
Зоя, помолчала, а затем тихо и медленно спросила.

– Снеженька, а как ты к Серёже относишься?
– К Котову? Да никак.
– Я видела, как Серёжа смотрел на тебя, поэтому и не подходила к нему. А он мне понравился, Снежка.
– Кто? Наш Серёжа Котов? – Удивлённо спросила Снежана.
– Да.
– Хо! Я, я не знала. Так ты его сама прозвала тюхлей.
– Надо же себя как-то было убедить, чтобы тебе не мешать.
– С чего ты взяла, что я питала к нему какие-то чувства?
– Я видела его чувства, а как нарушить?
– Зоя! Ты, правда, влюблена в Серёжу?
– Да, Снежка. Порой так грустно мне, что плакать хочется.
– Вот это новость! – Снежана помолчала, продолжила.
 Но почему ты мне не сказала, я бы вас познакомила и всё бы образовалось.
– Я думала всё же, у тебя тоже к нему что-то есть. Только скрываешь. Ты же никогда ничего не рассказываешь.
Зоенька, а о чём я могла рассказать? Мало ли кто и на кого смотрит. Взяла бы и спросила, чем мучиться.
– А тебе точно не нужен Серёжа? Я смотрю, ты и с Тимофеем не встречаешься. Вы что поссорились?

– Нет, Зоя, мы не ссоримся и никогда не будем, Любовь, Зоя это счастье. Вдохнула полные лёгкие воздуха, выдохнув села на кровати и произнесла.
Ой, Божечка единый, без любви  себя чувствуешь, словно в изгнании. Любовь это не объяснимое чувство, Зоенька. Любовь это растворение во всём. А в действительности,  любовь человека, это призвание, но не всем это чувство взрастить удаётся, оказывается. Всё, напыщенность и сомнения, зависть, отрешённость, погоня за имиджем. Отбросить бы всё им, ведь это несложно, стоить только захотеть, своё сердце для любви раскрыть. А любовь это тишина и свобода. И любовь за собою зовет, возвращает душу к истокам, в ней спокойствие, радость царит. Научится не сложно любить, это так, если сердце раскрыто, это то, что познать мы пришли.

– Эко, тебя тряхануло. – Засмеялась Зоя. – Стихами заговорила. Это твои? Или тебе голос бархатный слагал по телефону?
– Зоенька, так это прекрасно! Поехали.  Поехали к нам, завтра позвоню папе, он приедет за нами. А, что откладывать, время ещё не такое и позднее, позвоню сейчас, а с утра приедет. Правда, завтра лекция по психологии, но у нас-то всё готово, а остальное догоним,
– Да. – Радостно ответила Зоя. –
С тобой ли не догнать? Слабо верится. Догоним, конечно, можно и пропустить. Иной раз думаю, откуда в твоей маленькой хоть и красивой голове, такие мысли бродят, откуда ты всё знаешь? Вроде и книг не больше моего читаешь.  А, как у тебя получается?
– Да, сама не знаю, мозг, наверное, ловит оттуда. – И Снежана показала вверх пальцем. Такое случается со многими.
– Точно, связь у тебя с ним, с Всевышним, как ты его называешь? Боженька единый?

– Только Зоенька, ничему не удивляйся, когда, когда приедем к нам.
– А я должна чему-то удивиться?
– Есть один момент, может удивить.
– Какой?
– Завтра увидишь. А сейчас спать.
– А позвонить?
– А, сейчас, надеюсь, не спит ещё папочка. –
Взяв телефон с тумбочки, позвонила.
– Алло! Папочка, я домой хочу, можешь забрать? Нет, не сейчас конечно, завтра. Отлично. Всё Зоенька. Завтра  к девяти утра быть готовыми. А сейчас спать.

Утром увидела в окно машину отца, они быстро собрались и вышли. Подходили к машине, из неё вышел Тимоша, протягивая Снежане руку,
– Незнакомка моя, я так рад тебя видеть. Розы ещё не зацвели, только тюльпан. – Протягивал ей цветок.
– Тимоша, ты? А папа где? – Беря из рук его тюльпан.
– Тебе не понравилось, что я приехал, а не дядя Елизар?
– Нет, что ты, Тимоша, очень рада видеть тебя, путник мой. Сам знаешь,
– Чувствую. – Ответил он, и глаза его засветились.
– Знакомься Тимоша, моя подруга Зоя, она едет к нам в гости, думаю, ни у кого возражений не будет.
– Нет, не будет, вас уже ждут. Добрый день Зоя, я Тимофей. Как бы мы заочно знакомы. – Помогая девушкам сесть в машину.
– Да, да. – Произнесла Зоя, и шепотом обратилась к  Снежане.
Снежка, я этому не должна удивляться? Он, что ваш деревенский? Я думала, он в городе живёт. А-а-а, как же он тогда был без куртки? – Шептала она. – Аааа, в машине оставлял. О, какой жаркий. – И она тихо рассмеялась.
– Да, и этому, возможно будут другие, пока ещё не знаю. Потом объясню. И они поехали в Заозёрск. Дорога на хутор была через село

Проезжая по дороге, уже на краю села увидели Серёжу Котова. Он стоял посреди дороги, словно ждал их. И не уступал, не давая объехать его. Тимофей остановился. Сергей упёрся руками в капот и молча смотрел на Тимофея, так постоял несколько минут, смотрел и молчал. Затем так же молча, отошёл в сторону, уступая дорогу. Тимофей с улыбкой смотрел на него. Снежана видела, сияние глаз его, да такое, что Сергей, загородил глаза рукой, затем махнув, пошёл в сторону.
– Что это с ним? Пьяный? Никогда не бывал пьяным. Зоя, и это Серёжа.
– Я вижу. – Грустно ответила Зоя.
Тимофей продолжил путь и минут через двадцать, все сидели за столом и с удовольствием поглощали пищу, приготовленную дядьками. Разговаривали на разные темы, этот случай и не вспоминали. И вдруг за окном раздалось  –

– У любви, как у пташки крылья. – Услышали все голос Сергея.
Снежана! Снежана! Выйди, пожалуйста, я прошу тебя.
– Он же никогда не пил, даже на выпускной к нам приходил,  и на новый год. Сколько встречались в компании друзей,  даже шампанское не пил. Говорил,
«я не приветствую это», что это с ним?
– Любовь. – Ответил Елизар. – Или что-то похожее на неё.
– Снежана! Я всегда тебе хотел сказать, ну и что ж, что сегодня выпил, это рану я заливал.  Мое сердце полно любви. Снежана. А любовь, она словно пташка с крыльями, раз и улетела. Улетела ты от меня. Снежана! Не поймать тебя мне, не поймать. Снежанка, выйди, пожалуйста, прошу тебя Снежана. Всё прошло всё умчалось, даже так и не началось. Грациозно танцевала ты, каблучками стуча, Снежана.
– В школе ещё училась, исполняли танец с ним из Кармен, устраивали концерт, в клубе выступали.
– Я выйду к нему, Снежечка?
– Зоя, он пьян, идём лучше вместе.
– Ну и что, я всё равно пойду. Я одна, ладно Снеженька? Он ведь не буйный? Улыбнулась Зоя.
– Как знаешь, Зоя. Не знай, он никогда же не выпивал. Откуда я знаю, что произойдёт сейчас?
– Всё будет нормально, пусть покуражится, выйдет всё из него. – Произнёс Елизар.

– Снежанаааааа! Ты выйдешь? О, а ты кто? Ты явно не Снежанка.
Увидев Зою перед собой.
– Зоя я.
– Зоя? А ты кто? Зоя.
– Подруга Снежаны.
– Это она тебя прислала? А сама, отчего не вышла?  – Оглядел себя и развёл руками. – Ну да, на такого вот меня стоит ли смотреть? А я всю жизнь хотел ей сказать, да не осмелился.
– И сколько твоей жизни?
– Моей? Хм, 24,
– Не так уж и много
– А ты кто?
– Зоя.
– Ах, да Зоя, вспомнил, Вот набрался смелости, хотел сказать ей, а она не вышла. Пфф, и не откликнулась даже.
– Хорошо же ты набрался смелости. Сколько набирался?
– Пол-литра и ещё чуть, чуть. – Показывая пальцами.
– И, как? Смелости хватило?
– Да. А ты кто? А Зоя, да Зоя. Я пойду, пойду, Зоя, домой пойду, извините за мою наглость и вид мой. Мне ещё перед отцом отчитываться предстоит. Ааа! Махнув рукой Сергей, пошёл от дома, проходя через мостик, проложенный через ручей, каким-то образом свалился в него.

– Осторожней. – Даже не успев сказать, видя, как он качнулся, а он оказался в воде. – Ой, дядя Елизар! – Закричала Зоя. Помогите ему, захлебнётся ещё.
– Не захлебнётся, там мелко, зато протрезвеет. Хлебнёт немного, вода с гор течет через бор, полезная. Шутил Елизар, выходя на крыльцо.
Из дома вышли дядьки и бегом кинулись к ручью, вытащили Сергея из воды, повели к дому, все уже вышли и стояли во дворе.
– А тётушка Клавдюшечка, здравствуй тётушка, здравствуй. А Снеженька так и не вышла. – Произнёс Сергей, как провели его мимо неё.
– Это, что за  представление? Карнавал с Кармен? – Спросила Клавдюша.
В баню его пусть погреется.
– Его бы ещё подержать в ледяной воде, да ещё простынет.   

– Ааа!  Вот и он, этот жених-то.
Произнёс Сергей, сделал жест рукой, показывая на Тимофея. – И откуда ты,  жених, на мою голову свалился-то?
И увидел Снежану, обратился к ней.
Снеженька, ты всё же вышла, а я кричал тебе, кричал, звал, вот сам не ожидал, как в ручье оказался, а он холодныыый. Снеженька. Брр. И передёрнул плечами.
– Ничего, тебе на пользу пойдет.
– А я попрощаться приходил, Снеженька.
– Уезжаешь? И далеко?
– Нет. Куда я уеду?  С тобой, со своей мечтой несбыточной прощаться пришёл. Эх, Снеженька, а ведь я эзотерику изучал.
– А для чего тебе она? Ты же агроном?

– Чтобы быть с тобой в общем познании. Я ведь чувствовал, ты не такая, как все, так много знаешь, ещё в школе удивляла нас всех. И, вот многое познал.
– Я не изучаю эзотерику, ошибся ты. Что же ты такое познал, Серёжа?
– Познал, увидел, что ты в высокой любви. Высоко, ой, высокоооо, летаешь. Поднял руку вверх. – И не со мной, а с ним вот. Повезло же тебе парень. Снежаночка, счастья вам.
Поклонился, и упал, уткнулся лицом в ноги Тимофею.
– Сколько же он выпил? И что делает водка с человеком? А?

– Да, много ли надо ему? Человек никогда не пил, а тут самогона, да, поди, первача неочищенного, у Елизаветы, что ли брал? – Спросил Елизар у Сергея, как подняли его. Он мотнул головой и произнёс.
– А водка меня не взяла, дядь Елизар, я самогона тогда добавил. Фуу, какой он гадкий. Вспомнить, фууу! Но, пришлось выпить, чтобы прийти к вам.
– Может его ещё в ручей?
– Не стоит, переодеть его надо.
– А может в баню, спросила Клавдюша.
– Нет, нельзя.
– Отдайте его мне. – Осмелилась Зоя и вставила слово. – Дядь Лёнь,   отведите его в баню, я прослежу, чтобы с ним ничего не случилось.
– Зоя! – Вскрикнула Снежана. – Ты что?

– Снеженька, я знаю что делаю. И, что вы смотрите на меня? Ничего плохого не будет, я знаю себя, и честь свою храню и мораль соблюдаю
– Никто и не думает о тебе дурного, Зоя. – Произнёс Елизар. –
А справишься?
– Справлюсь, питья ему надо будет, но не воды.
– Рассольчика капустного или огуречного. Обычно люди так пьют. Нет лучше квас. Сейчас принесём. Такое есть у нас.   – Произнёс Георгий.
– Снеженька, халатик дай мне, чтоб быть в нём там, в бане. – Попросила Зоя.
– Конечно, дам. А с ним ничего не случится? Всё-таки горячая баня.
– Облейте его водой холодной, ведра три вылейте на него, даже больше можно. От воды ничего не случится, тем более он уже побывал в ледяной воде. – Попросила Зоя.  – А потом в баню, я сейчас переоденусь.

– Зоя, откуда у тебя познания такие? – Спросила с удивлением Снежана. Вы меня оба удивили сегодня, один напился, как алкаш, другая в баню с ним.
– У нас сосед пьёт, так его жена таким манером вылечивает, года на два хватает. А она маме рассказывала, как делает. Я слышала.  А этому, думаю, навсегда отобью охоту даже смотреть на спиртное.
– Да он и никогда не смотрел на спиртное, говорю же, даже шампанское не пил вообще, сок или воду на праздниках. Вот тебе и тюхля, Зой. Зоя, ты его чувствуешь? Его сердце, его душу?
– Не знай, как это объяснить. Почему-то я знала, что ему очень плохо. Отчего и почему не поняла.  Я и попросилась к вам в гости. Чувствовала, стонет он, больно ему, а здесь оказывается, твой Тимоша. Он здешний, конечно он видел ваши отношения.
–  Он не мог их видеть, просто почувствовал. Тимоша приехал месяца три или четыре  назад, я его сама увидела только в тот раз, когда приезжала домой в начале весны. До этого не знала его и не видела. И Тимоша, он впервые здесь.
Вот это Серёжа тюхля!
– Не волнуйся Снеженька, всё будет хорошо. Из тюхли он превратится в настоящего мужчину. Улыбнулась Зоя и решительно пошла в баню.

– Смелая девушка, подружка твоя. – Произнёс Тимоша, обнимая за плечи Снежану уже во дворе, видя, как пошла Зоя в баню.
– Она его любит и повидимо давно и мне не говорила. Призналась, когда о тебе узнала. Наверное, подумала, что свободен, и можно действовать. – С улыбкой продолжила. – Думала она, что у меня тоже чувства к нему. А их и никогда не было.
– Это мы увидели. – Произнёс Георгий. – Хорошая пара образуется. Она твёрдая, подтянет его. Гармония полная будет.
– Он будет не только любить ее, но и обожать. – С улыбкой произнёс Тимофей. Снежана смотрела на Тимофея, ох уж эта его улыбка светящая.
Олег с Лёней обливали Сергея холодной водой.

– Может, хватит, восьмое ведро всё же. Колодезная вода же, почти ледяная. Он же дрожит-то как, замёрз. Мне и то холодно стало, просто смотрю на эту экзекуцию. Перестаньте, я замёрзла смотреть на это. Что вы из него Карбышева делаете?  –  Произнесла Снежана.
– Зато трезвеет, сейчас ещё пару ведер и в баню, в руки банщицы, она вправит ему мозги. – Смеялись дядьки.
–  Неизвестно, что она ему там приготовила. Интересно, интересно, как она его будет приводить в чувство?
–  Тебе это не понадобиться. – Произнёс Георгий. И все рассмеялись.
И она услышала шепот.

«Ты моя, тебя никому не отдам, моя незнакомка. Посмотри светлый миг, яблонька распускает цветок для тебя», и почувствовала поцелуй в затылок. Она положила голову ему на плечо, подняв глаза, встретившись взглядом, улыбнулась и спросила.
– Куда смотреть?
– На яблоню. – Ответил он. – Сейчас распустит тебе бутон. Подойдём?
– Так рано ещё же, заморозки ещё идут.
– Она один цветочек  распустит, всего один, а может два, и для тебя. Когда я обрезал её, с ней разговаривал, она так легко и радостно откликалась. Здесь удивительный сад, наполнен тобою.
– Выдумываешь, путник. Интересно, это какая же яблоня?
–  Та, что под твоим окном, которое в сад выходит.
–  С удовольствием пойду. Пойдём, посмотрим.
– Эй, ребята, вы не улетайте. Куда направились? Успеете, полетаете ещё.
– Мы только посмотрим.
– Знаю я вас, херувимчики. – Улыбнулся Олег.

Они подошли к яблоне, что недалеко от окна Снежаны росла. Набухшие почки вот, вот взорвутся ажурным белым сиянием, с едва заметными вкраплениями зелени листьев.
– Вот, смотри на этот цветочек. – Показал Тимофей, дотронувшись до почки. Сейчас увидишь миг творчества яблони и Боженьки единого. Тебе дарю этот миг, моя незнакомка, Снежаночка, давай твори, присоединяйся.
– А ей не будет плохо? Оттого что заставляем её?
– Нет, она с удовольствием сейчас один цветок подарит, а позже ещё одарит и цветами и плодами. Она же тоже любит тебя.
– Выдумаешь всё, путник мой. – Улыбнулась Снежана.
– Нет, смотри, смотри, не то пропустишь тот миг волшебства.

– Аааа! – Удивилась Снежана, увидев, как постепенно начал раскрываться бутон. Сначала лопнула почка, затем вторая, так, что несколько брызг полетело на Снежану, ей в лицо, да ещё был такой звук, «ПК», звонко, что показалось звук, шёл отовсюду. И медленно, медленно началось рождение цветка.
– Аааа! Вновь произнесла Снежана, и с нежной радостью смотрела, как природа дарит ей такое волшебство. – Такое я видела только в  замедленной съемке, по видео. А здесь на яву. Чудо, ой какое чудо!
Ещё миг и два цветка полностью раскрылись, и зашевелились лепестки на едва заметном ветерке.
– А сейчас, давай, срывай, чтобы не стало яблоне трудно, чтобы не тратила энергию на его сохранение. Произнес Тимофей.
– Я? Мне жалко такую красоту.
– Позже придёт время, она полностью распустит много цветов, вся будет усыпана цветами. Давай я сорву.

Он осторожно вытащил всю почку с цветоносом, на ранку положил ладонь и через несколько  секунд, ветки яблони заколыхались.
Всё, ранка зажила, и она благодарит и радуется, от того, что тебе понравилось её творение. Снеженька, незнакомка моя.
А цветочек поместим вот сюда.
Тимофей поместил этот цветочек ей на голове. В заколку, для волос.
– Он же завянет. – Улыбнулась Снежана.
– Нет, он сохранится, до тех пор, пока ты будешь помнить этот миг. А позже он станет словно восковым.
В стороне стояли Елизар и все дядьки.
– Маг, настоящий светлый чистый маг. – Произнёс Олег. Представляю, какие он прошёл испытания, что получил такие дары и знания.

                Глава 13. Сожаление или радость дяди Феди

– Снежанка! – Услышали все, Снежанка! – Просил же тебя не влюбляться. Эх, Снежанка, Снежанка.
Все увидели, по дорожке к дому шёл отец Сережи, Фёдор. Занятые своим творением, и не слышали, как подъехал автобус и стоял по ту сторону мостика. Он шёл грустно улыбался, продолжил.
А ты влюбилась. Эх, Снежанка, Снежанка. А я, так мечтал о дочери такой вот, о тебе.  А ты взяла и влюбилась.
– Дядя Федя я не влюблялась.
– Да, где ж не влюблялась, что же я не вижу?

– Я люблю, и любила всегда, дядя Федь. Извините, увы, не вашего сына.
– Вижу уж, что не Серёжку. А где мой Серёжка? Говорили, он к вам сюда ушёл, в таком состоянии, в каком никогда не был. Сильно пьян?
Спросил он Елизара, пожимая всем по очереди руки.
– Для его первейшего принятия спиртного, да ещё с наслоением, прилично.
– Вот оболтус, говорил ему, раньше надо было действовать, а он тянул.
Пожимая руку Тимофея, он посмотрел ему в глаза и вздрогнул от яркого света, и в тот миг разлилось спокойствие и расслабление.
– Фёдор, здесь всё не так просто, они бы никогда не стали парой. Снеженька и Сергей, они разные. У него другая девушка, его половиночка.
– Где он?
– Скоро увидишь. Идёмте все в дом, прерванный обед продолжим, и ты проходи Фёдор. Они скоро придут.
– Кто они?
– Сергей твой и его Зоя.
– Откуда она взялась? – С удивлением спросил Фёдор.
– Проявилась. – Засмеялись все дядьки.

– Идём, идем, нет здесь никакой мистики. Девушка приехала к нему, которая любит его и серьёзно. Увидишь.
– Кто же такая будет и откуда она? – Уже с интересом спросил.
– Подруга моя, дядь Федь, возможно, видели её, она ко мне несколько раз приезжала. Прекрасная девушка. Дядь Федь, не волнуйтесь.
– Эх, Снежка, а я ведь тебя полюбил, как дочку свою, а ты взяла и сбагрила Серёжку моего подруге своей.
– Ну, дядь Федь, скажите тоже. Сбагрила. Как это? И что за слово то такое?
– Проходите, позже разберётесь, уверен, все будут счастливы.
Произнёс Елизар, открывая дверь в дом и пропуская вперёд Фёдора.– Подождём их в столовой, проходи Фёдор.
Первым вышел из бани Сергей и направился к выходу со двора, но Георгий остановил его.

– Постой парень, зайди в дом, остынь, обсохни и там тебя отец твой ждёт.
– Так и знал, теперь начнутся нотации и нравоучение. –
Тихо и с недовольством произнёс Сергей.
– Всё будет хорошо, парень, не волнуйся, а с лекарем твоим не хочешь познакомиться?
– Знаком уже, что не знаю, куда деться от стыда.
– Иди, иди в дом. Подтолкнул его к двери и следом сам вошёл.
В доме Сергей ожидал упрёков от отца, но их не последовало, он лишь  засмеялся, посмотрев на сына, покачав головой. А Сергей свободно вздохнул и сел неподалёку от него в кресло.
                ***
Зоя после бани, завернутая в полотенце поверх мокрого халата вошла в комнату к Снежане.
Зоя, ты вся мокрая, почему сразу смену не взяла с собой?
– Что-то заторопилась и не подумала. Снеженька мне бы переодеться.
– Конечно, переодевайся и скорее
– Снежка, в моей душе любовь. Ты представляешь, я ощущаю здесь вот. – Зоя показала рукой и прислонила ладонь к середине груди. – Там такое происходит, Снежка! Ты веришь? Там, как будто птица живёт. Она крыльями машет, машет,  я чувствую. Наверное, не зря пел Серёжа, у любви, как у птицы крылья.
– У пташки. – Улыбнулась Снежана. И посмотрела в глаза Зои, в них светилось счастье. – Снимай скорее мокрый халат и бельё.
– Не веришь?  Да?

– Что ты Зоя верю, просто я по инерции поправила, Серёжа пел, как у пташки крылья. Но это не важно. Что ты с ним там делала?
–  Извини, Снеженька, пока не расскажу. Но не думай, ничего не было, ничего такого, от чего бы стыдно стало и уж тем более никакого секса. Он даже боялся на меня смотреть.
–  Я и не думаю, я знаю, ничего не было. Просто интересно, будет смотреть он на спиртное?
–  Нет, он даже квас теперь не станет пить, только чистую воду ну ещё сок или компотик.
– Угу, тобою приготовленный. А мамин то компотик будет пить? Или хоть какао?
–  Мамино: и сок и морс, и компот будет пить и чай и какао. –  Засмеялась Зоя. – Всё, кроме спиртосодержащего.
–  Как тебе будущий свёкор? Ой, ой, что это раскраснелась-то?
–  Снежка, не выдумывай, это ещё от бани жар идёт. – Помахав рукой словно веером, смущённо ответила Зоя. – И я его ещё не видела. Где у тебя фен?
– Угу, конечно от бани, и ещё от того, что Сережа в твоих руках побывал. Как ты ему на энергетические точки нажимала, поди, стонал, по меридианам прошлась. – Смеялась Снежана. –  Всё здоровье восстановила?
–  Снежка, а ты откуда знаешь? Что подсматривала?
–  Так случайно, извини.

–  Ты заходила в баню? Я не слышала. Что не вытерпела? Да? Подсмотреть решила? Не развратничаем ли, мы случайно. Да?
С возмущением спросила Зоя.
– Нет, Зоя, нет. Ты что? Как ты могла подумать? Не была я в бане, просто  увидела в пространстве.
– Чего? Как это?
– Ты понимаешь, я, когда рядом с Тимошей, могу видеть не видимое. Со мной и раньше так случалось, когда с папой разговаривали, там на эзотерические темы.  Да и одна когда, бывало тоже.

– А, так ты всё же, изучала эзотерику?
– Зоя, что такое изучение? Нет, это просто жизнь в полной жизни, без иллюзий. Мне не надо изучать всё само идёт. Но, как-то на это не обращала внимание, приходило, уходило. Мне было интересней психология, хотя одно от другого недалече. Знаешь, а сегодня  стало так ярко, подумаю о человеке и он сразу, как на ладони у меня, как будто в телевизор смотрю, и вижу его. Но, не думай, я сразу смахнула всё и не смотрела, а потом мы с Тимошей пошли в сад, смотрели яблони, как распускаются, а затем дядя Федя приехал. – Снежана засмеялась, – Упрекал меня, что тебе его сыночка сбагрила. Ну, и о чём вы разговаривали?

– А мы и не разговаривали. Он протрезвел и стал вновь, таким, как был, тюхлей. Всё время молчал, хорошо хоть команды мои исполнял, наверное, понял, что это же для его организма полезное.  Лишь, когда уходил, произнёс, сначала, «извините меня», а потом, «спасибо». И ушёл.
– Но, это временное явление. – Захохотала Снежана. – Это в нём ещё всё наперекосяк. Заволновался, что предстал пред тобою в таком виде.
Один на полке, пред девой предстал, в таком неприглядном виде, моё обнажённое тело ласкает она, ой и больно пальцы свои вонзает. Да ещё локоточком пронзила насквозь. А ещё веничком хлёстко прошлась потом. Ещё, как разглядел он тебя. – Расхохоталась Снежана.

– Я в одежде была, не мог он меня видеть.
– Не мог, да мог. А воображение на что? А, потом он, по-моему, тоже видит невидимое. Вот не знай, сквозь одежду как. Но, а воображение-то на что?
– Ты думаешь? – Удивлённо спросила Зоя
– Уверена, раз изучает эзотерику, то вполне возможно.  Раз он сказал о высокой любви моей в полёте, точно. И  я уверена, у него и без спиртного теперь прорвётся. Воспылает к тебе любовью, если уже не воспылал. Завтра узнаем, как запоёт песню, значит воспылал. А может ещё сегодня. Нет, сегодня нет, ему ещё все в себе понять осознать надо.

«Творение   Тимоши, а может и дядюшек и с папой, поможет ему, с улыбкой подумала она. Но оно началось ещё, как Тимоша взглянул ему в глаза»
– Где фен?
– В ванной, принести? Или сама пойдёшь?
– В таком виде? Опять при всех идти? – И стала надевать джинсы.
– Зоя, ты, что? Зачем джинсы? Платье, платье. Обязательное надо шикарное платье. Сражать так, сражать.
– Так я не взяла с собою платье. Только джинсы да две блузки. Ненадолго же приехали. Зачем набирать много вещей?
– Сейчас исправим, дам тебе платье, соверши подвиг, обворожи обоих, Серёжу, чтоб влюбился, а дядю Федю, чтоб признал в тебе дочь любимую.

– А у них, что нет дочерей?
– Нет, только трое сыновей, и ты будешь первой дочерью.  Бери вот, это платье. Дарю.
– Снежка, оно же тебе самой нравиться, помниться Лена Кирюшина просила его, ты сказала, что сама ещё не носила.
– А, всё равно оно уже прошлое, а надо жить настоящим. Бери, бери,  или Ленке подарю.
– Нет, я возьму. А точно не жалко?
– Я была жадиной?  У любви, как у пташки крылья, пам парам, парарам, пам, пам. Папа и дядьки ещё подарят. – И пошла в танце Кармен вокруг Зои.
– Снежка, ну ты чего? – Смеялась Зоя.
– Ничего, одевайся.
– Где фен?
– В ванной, принести? Или сама пойдёшь? Ладно, сейчас принесу.  Взмах крыла и она в облаках. – Продолжила Снежана.

В дверь постучали, и послышал голос Тимофея.
– Девушки. К вам можно? Вы танцуете?
– Нет, путник, нет, нет, нет. – Ответила Снежана. – Не подглядывай путник, мы переодеваемся. Тимошенька, будь добр к нам, принеси нам из ванной фен, пожалуйста. В шкафчике  он. Тимоша. – И уже вновь обернулась к Зое, продолжила. – Любовь, любовь, сердце растаяло вновь. Как я тебя люблю, пусть все об этом знаюююют.
– Снежка я что-то боюсь. Я не пойду.
– Здрасте вам! Наше вам с кисточкой. С чего это?
– Снеженька, фен. Послышалось из-за двери.
– Минуточку путник, я сейчас. Давай. – С грацией изящной пантеры прыгнув к двери, и просунула в дверь руку.
– Ух, ты! Конечно, незнакомка моя, я понимаю, женщины всегда наводят красоту долго, но мы с нетерпением ждём вас. Можно поторопиться?
– Я же просила путник, не подглядывай.
– Я не подглядывал, просто увидел твой прыжок.
– Папе скажу, чтоб закрыл меня навсегда от тебя.
– Не получиться у него, от меня не закроет тебя уже никто.
– Путник, Серёжа с дядей Федей, ещё там?
– Да.
– Не отпускай, мы мигом.
– Хорошо. – Ответил со смехом Тимофей.

– Почему ты его путником зовёшь? А? Снежка?
– Потому что, он путник. Хотя, он уже возвращенец, и полноправный…, а когда нибудь расскажу. Давай одеваться, мы хоть и девушки, но всё же, не прилично, так долго заставлять ждать стольких мужчин, и Клавдюша будет сердиться. Она у меня не приветствует долгое верчение возле зеркала.
– А он-то, почему тебя незнакомкой называет?
– Такое у нас было интересное знакомство однажды. Туфли вот эти надень.
– Снежка, удивительно мы с тобой одинаковые, по фигуре и ножки тоже. Надо же! Я часто думаю, а может ты мне сестра? Что-то перепутали в роддоме. Ты где рождалась? В каком городе?
– В санях, в снегу. Никто меня перепутать не мог, я в руки папочки родилась.
– Как это?
– Потом расскажу, идём, нас ждут.
– Снежка, а ты мне расскажешь, как начать изучать эзотерику?
– Идём, идём, всё позже. Нас ждут.

Девушки вошли в столовую, стол накрыт, но за столом никого небыло, все сидели поодаль на диванах и креслах.
– А вот и мы! – Произнесла, Снежана радостно улыбаясь. –
Дядя Федя, представляю вам изумительную, красивую и смелую девушку, мою подругу Зою. – И тащила за руку, упирающую подругу. –
 Это она вернула вашего сына в жизнь, вылечила полностью, на водку он не сможет смотреть, а уж на самогон то и подавно. Знакомьтесь. Зоя.
И посмотрела на Сергея. Как она и предполагала, он встал с кресла и смотрел с открытым ртом. Творение вселенной пошло, а Зоя в действительности была обворожительной девушкой, да ещё в смущении. От неё глаз не отвести. Не менее удивлён был и восхищён сам Фёдор.

«Вот это девушка? – Подумал он. – Она полюбила моего сына?
Такого не смелого и слюнтяя?
Да поистине есть бог, которому я молился, чтоб нашлась пара.
А именно половиночка сыну.
Думал, всё же Снежанка станет мне дочерью любимой, но здесь, и эта девушка, не менее эффектнее Снежки.
Ох, и повезло моему сыну, чем-то она похожа на мою Агату, но Агата характером не такая. Эта ох, и пылает!
Сильная, очень сильная. Будет счастлив мой сын, будет.
Мысли его неслись, не успевали внедряться. Хороша, ох хороша!»
И первым шагнул к ней.
«Пока этот ещё отойдёт», посмотрев на сына. Взяв её за руку, представился.

– Фёдор Ильич. Отец вон того оболтуса, и кивнул на сына.
И впервые в жизни поцеловал руку девушки. Целовал лишь руки своей Агаты и то, когда оставались на едине, вдвоём.
– Дядь Федь, не такой уж и оболтус Серёжа. – Произнесла Снежана, увидев, как покраснел Сергей. – Что вы такое говорите? Он прекрасный парень. Только несмелый, но это пройдёт. Серёжа, это моя подруга Зоя.
– Да, да, мы уже знакомы. – Еле слышно пролепетал он.
И так засмущался совсем, что плюхнулся в кресло. Зоя, удивлённо посмотрела на Снежану.
– Не волнуйся, всё хорошо. – Шепнула ей та на ухо. – Он просто в смущении, видишь, лоб вытирает.
– Да, это он ещё от бани. – Шептала Зоя
– Нет, мы вошли, он был совершенно сухим. Я заметила. Не волнуйся, всё хорошо, не торопись.
Наступило полное молчание, и Клавдюша пригласила за стол.
Стол накрыт, присаживайтесь все за стол. И вы гости дорогие, все к столу.

– Нет, нет, мы домой. – Произнёс Сергей, вставая со своего места, но встретился с взглядом Зои, вновь сел в кресло, да непросто сел, а плюхнулся, словно без сил. Подумал.
«Да, что такое со мной? Себя не пойму. Был в Снежану влюблён, а сейчас Снежану и не вижу, расплывается она. А эта Зоя! Ну, как посмотреть ей в глаза? Она чародейка? Колдунья иль волшебница?
Наверное, волхватка, чудесница. Читал о таких. Но прекрасная девушка. Очень! От её взгляда упал и не сдвинуться мне с места».

«Счастливое дыхание любви, любовь обитает лишь в Боге, его творении и на небесах, и на всех землях в человеках. Во всех мирах, что веером идут от оси, через который стремится лучиться и льется любовь в божественные творения. Ох, и ничего нет слаще и прекраснее, и такой объёмной любви. Садясь за стол, Снежана уловила взгляд Тимофея, его сияющую улыбку, в которую её потянуло. Так и понеслась бы с ним ввысь, лишь услав мысль его.
«Моё сердце занято тобой, ты разожгла в нём любовь и пусть ничто нас не тревожит»
Снежана чувствовала на своём лице, счастливую улыбку, которая ну никак не хотела сжиматься и никому не показываться, нет, она расплывалась шире и шире, осветила весь мир. И услышала дядю Олега, который стучал по тарелке и произнёс.

Э-э-э! Херувимчики! Мы здесь, и у нас гости.
Дядя Олег, мы тоже здесь. – Ответила Снежана и отвела взгляд от Тимофея.
               

                Глава 14. Новость для Зои

Позже проводив гостей, Тимофей обратился к Снежане.
– Снеженька, пойдем, прогуляемся?
Тимофей, сиял своими глазами, да ещё с такой улыбкой. – Снеженька, незнакомка моя. – Повторил Тимофей. Снежана очнулась от своих грёз, с улыбкой подавая ему руку, и ответила.
– С удовольствием. Зоя ты не обидишься, если ты останешься одна без меня.
– Нет, гуляйте, а я книгу почитаю.
Зоя смотрела на них и ничего не понимала, что это с ними происходит, они, как бы здесь ещё, и уже их нет. Какие-то пространные.
Тимофей со Снежаной вышли. Зоя, посидев вместе со всеми и тоже извинившись, ушла в комнату  Снежаны. Там она открыла книжный шкаф, выбрать книгу, и увидела две стопки писем. Одна, как она посмотрела, была от Серёжи и ни одно даже не распечатано.
– Неужели ей не интересно было узнать, что он ей написал? Надо же! Снежка, ты даешь! Я бы ради любопытства прочла.
И взяв другую стопку, посмотрела, среди всех писем, также были и нераспечатанные, и даже большинство. В адресной строке фамилии было написано «Незнакомке» –

Интересно! А, эти наверно,  от Тимофея. – И повертев одно раскрытое письмо, возник соблазн, прочесть. Но она со вздохом положила на место. –
Снежане не понравится это. –  Произнесла она.
«А тебе бы понравилось?» Пропело у неё в груди и ей стало так стыдно, от того просто соблазнительно было. Быстро схватила первую попавшую книгу и закрыла шкаф. – Фу, даже сердце заколотилось, что это я? Как сказала бы Снежка, в низменность впала.
Села в кресло под окном, мельком взглянула, в окно. Снежана и Тимофей, стояли друг против друга, держались за руки, смотрели друг другу в глаза. Разговаривали? Не слышно. Зоя открыла осторожно окно, послушала. Ничего не доносилось, ни шепота, тишина, лишь в свете, только что взошедшей  луны, их блестящие глаза.
Хм, интересно, что это они? Я думала, они целуются, а они просто смотрят и всё. Надо же!
Снежка совсем другая стала, какая-то скрытная. Хотя она и была скрытная и ничего о себе не рассказывала, но как-то именно этим она привлекла меня, как приехали поступать в институт. Что-то в ней такое, не понятное, которое притягивает.
С ней даже в молчании чувствуешь себя в восторге. А отчего? Не разобралась.
Положив локти на подоконник, смотрела на них.

Смотрела долго, надоело, села и открыла книгу. Оказался учебник по психологии.
«И читать-то нечего, не то взяла».
Подумала она, как услышала голоса во дворе.
– Эти херувимчике вновь всё ещё в полёте. – Услышала она голос дяди Лёни.
– Пусть летают, Олег, не трогай их. – Произнёс голос Елизара. Тот подходил к Тимофею и Снежане.
– Да, волнуюсь я, Снеженька замерзнет, прохладно, температура падает. Так давно уже стоят без движения.
– Тимоша знает, когда им вернуться. Пусть тренирует её, чтобы всё вспомнила. Они на ось полетели, на веер посмотрят, как обстоят дела. Я-то её берег, мало занимался с ней. Только, то разъяснял, что спрашивала. После случая с Сенечкой.
– Она и так всё знает. И не равняй, Снежка уже другого уровня. Сенечка и приходила, чтобы она родилась. Конечно, мало она здесь побыла, но так надо Белизар. Ты же видишься с ней.
– Вижусь, Лёня, вижусь, но мы должны быть вместе всегда. Должны. Мы же тоже едины, а в этой жизни нас развели.
– Ещё будите вместе, недолго уже остаётся. Белизар, что для нас время? Миг.

– Миг. О чём ты? Лёня? Миг.  Иногда этот миг так тянется и тянется.
«О чём это они разговаривают?» – Вновь посмотрела в окно.
– Не трогайте детей, пусть будут так, как есть. – Услышала  Георгия.
Они все четверо остановились, не подходя к  Снежане и Тимофею.
– Дети! – Тихо засмеялся кто-то из них. – Дети, которые, я чувствую, сильнее нас. А у Тимоши знания, не сравнить с нашими. Чувствуется могущество, пронизано энергией любви Единого Истока.

«Это то, о чём предупреждала Снежка, когда собирались ехать сюда? Об этих странностях? Чтобы я не удивлялась? И вновь прислушалась.
– Он пришёл, чтобы дополнить наши и усилить многогранность действия. За несколько лет всего лишь несколько лет, а получил такие знания и дары.
– За несколько лет, но какие года и какие в них испытания.
– Прошёл бы раньше, если ты бы привёз его раньше. Рос бы здесь, как тебе говорил. Хотя он сам признал, тепличные условия ему бы не дали того, что имеет сейчас. Молодец парень!
– Вновь Белизар на меня наезжаешь?
– Всё идёт своим чередом, друзья. И всё во время, и Снеженька подросла.
– Да, Тимоша, уже полноправный….  Недоговорил Олег, повернулся к окну, увидев Зою. Замолчал. А потом тихо произнёс. – Зоя смотрит и слышит.  Для девушки будет шоком.
– Не будет. Её видно, она в знахарстве, что тебе волхв. Видно, не знает ещё сама себя. Познает, сильной будет.
И Зое, как издалека послышался голос Снежаны, как в тот раз в общежитии.

«Тебя мама не учила, что подслушивать не хорошо?»
– Снежка не буду. – Тихо прошептала она и закрыла окно. Села, в кресле осмысливая происходящее. – Ну и ну! Досадно, но не так просто разобраться ещё во всём этом. Себя не знаю? Как я себя не могу знать? Вот она я. Даа! Ну и дела! Всё же завтра Снежку надо расспросить, чтобы объяснила.

Ещё не знаю, как будет с Серёжей. За всё время, пока они были здесь, сидели за столом, не проронил, ни слова. К еде не притронулся, как его не угощали, только изредка пил воду, да смотрел неотрывно на меня. Уходя, как и в бане проронил, «извините» и «спасибо». Надеюсь из тюхли и мямли он всё же превратиться в нормального человека. Зато его отец и шутил и разговаривал со всеми сразу. На сына и внимания не обращал, а мне улыбался мило, ласково, словно дочери, по-отечески.  Но всё же, ничего не ясно.
Снежка сказала, «не торопись»,
а Тимофей сказал, улыбаясь ей,  «всё будет у вас прекрасно». И при этом глаза его сияли, словно свет из них лился, как будто солнце в них.
А вот, он-то кто?
Как узнать?
Снежка не говорит. Чувствую, о нём у неё не выспросить. Да, блин сдобный, что же это такое? Мысли зароились, даже голова разболелась. – И решительно открыла шкаф. –
Обидеться Снеженька или нет, но всё же, прочту одно, хотя бы раскрытое письмо.
И взяла в руки первое, что попалось. Оно было не совсем  раскрытым, чуть надорванным.
«Значит, она его ещё не читала». – Думала Зоя, свернув письмо трубочкой в конверте, и осторожно вытащила письмо.

На душе было противно, что даже в желудке свело, от того, что вторглась в чужое. И услышала в мыслях или в самом сердце, не понятно, но оттуда из глубины себя.
«Зоя, ты бессовестная». И другое, со смехом. «Пусть читает, может успокоиться и начнёт понимать, себя осознает».
– Ага, всё же разрешение есть. – Прошептала, слабо защищалась Зоя от самой себя. И развернув начала читать.
 
«Продвигаюсь по тайге, она такая огромная, даже не объять, и на яву, и в ментале. В ментале ещё больше и она чистая, новые деревья растут, здесь же пока остаётся желать лучшего, но верю, человек осознает. И время возьмёт своё, будет и в яви такое. А ещё я узнал для себя важную новость. Теперь-то  я успокоился, время прошло, и у меня прошло, успокоилось, приняло.

Эта новость прошла  через сердце и душу. Осознал всё, и позже ещё получил дар.  Могу об этом спокойно говорить и писать. Вот только, как её проверить сейчас, нет возможности. Но уже нет надобности  проверять, я и так знаю и рад, очень рад этому. Но всё по порядку. Я увидел отца своего, земного, и очень удивился. Удивился и, что от неожиданности споткнулся и чуть не сорвался со скалы, на которую уже вошёл. Хорошую новость и так во время показало мне пространство для закалки моей, на скалах.
Мне надо было горы пересечь, не обойти, а именно пройти по ним или сквозь них, или как получится, но главное не обходить. Почему? Позже осознал.
И далее, вот здесь и сам скажу. Может моё воображение?
Вот, где, правда, а где ложь?
Не понять. Может действительно моё воображение.
Но пространство стало мне многое открывать, лишь имя твоё закрывает. Пока ещё не осознал почему.
Кому же верить? И чему?
В висках застучало, а душа молчит. А отчего? Ждёт, когда мой ум успокоится?

Просидел на скалах, словно из жизни уходил. Всё потекло мимо меня. И дождь пошёл, не оживил меня, лишь стал замерзать. Такое оцепенение нашло, ни думать, ни пошевелиться не мог. Что-то такое, как безразличие ко всему наступило. Совершенно ко всему, и уже не думал и миссии своей. Всё ушло, оставалась пустота и ничем не заполненная. И вот в неё я падал, падал, и  мне безразлично было, что и почему, куда я падаю. Жизнь остановилась.
Но появился образ твой, твои глаза удивлённые, и губы, они шептали.
Что? Не разобрать. Вначале и на них не реагировал. Но они как словно коснулись меня, твоя энергия по мне пробежала, словно включая меня.

Твои губы были вновь, как тогда возле моего лица, возле моих губ, что я встрепенулся, захотелось самому их коснуться. Так влекли они меня, возле моих глаз шевелились твои красивые губы, что я очнулся. Твой шепот вселил надежду в меня, и счастьем жизнь засверкала.   Ты для меня всё! И разобрал твой шепот.
А знаешь, что ты мне шептала?
Я потом, когда всё отошло и прояснилось, долго хохотал. Так хохотал, что раздавалось повсюду.
Ты прошептала, как в автобусе, тогда, помнишь?
«Сейчас укушу и нос откушу».
Я счастлив был, как услышал эти твои слова в пространстве.

– Так это, что? Это тот парень, который в автобусе был? – Удивилась Зоя. Это о нём рассказывали и Витька, и теть Лариса с тёть Полиной? Ну и дела!
Вот это да! И читала дальше.
«А за тобой вновь увидел своего отца, он так смотрел виновато и слышу его слова, прости сын, что прикинулся дядей. И все-таки я ему очень благодарен. Я подумал над этим всем, просидев на скале целый день и ночь, и вновь день и ночь с дождём. В сердце всё надо искать, вглубь проникать.  И я проник, отыскал тот путь, где свет и любовь.
Дядя Олег, он прекрасный дядя, очень занят был тогда, да и не знал он долго о моём существовании.
Для него самого был шок, как мне пространство показывало.  Когда всё осознал и я, после осознания этого ещё лучше слышать стал.
Порой и человека слышу, но мне это не надо, зачем мне чужие мысли, если нет опасности. А слышать и видеть очень ясно стал, всех.

Пишу, продолжаю, присел отдохнуть, скоро закончится путь мой, но ещё осталось мне проработать немного в себе. Знания входят, как чистота появляется, наслоения растворяются осознанием.
Тебе это не надо, ты сразу чистая была и ей осталась. Солнышко, маленькая девочка в солнечном платьице. Ведь после пожаров в поселке, где вместе с тобою, с образом твоим, помогал, мне влилось чувство такое и не знаю, как назвать.  Его не объять, не увидеть, это только почувствовать можно.
Это, как звёздами любуешься, это, то отчего приходит радость и счастье.
Это то, чем обнимаешь необъятное.

И получилось, я тоже обнимаю необъятное. Полная любовь. Я полюбил всех. Полюбил и отца, это же счастье иметь такого отца, и что от того, что я его раньше не знал, но теперь-то узнал и это счастье.

Родители нужны во все времена и в любом возрасте. Всем бы это познать, своих родителей.
 Моя незнакомка, вот вернусь, будем вместе. Верю, и мы с тобой. Думал раньше, ты не досягаема, но душа другое мне сказала.
«Любви нашей ничто не помешает».

Знаешь на маленькой затерянной во вселенной нашей планете, мы встретимся, и будем любить всегда, и нет иных чудес, как наша любовь.
Ты вспомнишь, моя незнакомка. Узнаешь меня.
Я люблю жизнь, а в ней тебя, и никого дороже нет у меня. Ты повсюду со мной, прекрасный образ твой.
И твои глаза, какие они были  от моего поцелуя. Порой и сейчас хочу поцеловать тебя, твои глаза, но ускользаешь от меня.

А сейчас осознал, не в поцелуе дело, а в слиянии.
В слиянии душами, духом, познанием, творением.
Поцелуй, так же, второстепенное действие физических явлений и влечений.
Как без любви прожить?
Хоть один миг?
Не знаю и знать не хочу, теперь-то я люблю.
Любовь это дар!

Этот дар сам приходит, когда ты готов принять его и раствориться в нём. Любовь это тишина и покой, чтобы чувствовать всё Сущее и раствориться в нём. Почувствовать всё сущее в себе. Единение полное.
И скоро мы встретимся, и чудо заполнит нас обоих.
Ты давно подарила мне огромные крылья, на которых лечу к тебе милая моя незнакомка. Ох, а ты какая, искришься вся.
 Знаешь ли ты на самом деле о себе всё это? Верно, знаешь.
У такого отца, да не знать. Знаешь.

– Ну, Снежка! А ещё говорила, не было, ни какого поцелуя. Вот ведь, а я тогда далеко стояла и ничего не видела, да там и полумрак стоял. Действительно не разглядеть было, и как тётки разглядели?
А дядя Елизар кто?
И отчего его называют Белизар, да ещё Бальд прибавляют. Раньше думала в шутку. Но здесь, какая-то тайна кроется. Кто они все?
Ох, ну какие слова он ей пишет, даже мое сердце колышется.
И продолжила чтение.
Цветок весною расцветет, и наша любовь сильнее станет. И нет преград для неё. Ох, и глаза твои, как я их люблю. Всё незнакомка моя, продолжить путь надо, чуть отдохнул и в путь. Разговаривать продолжу я с тобой в пути.
Письмо закончилось. Зоя, посидев в молчании, опомнилась, быстро сложив  трубочкой, и вложила назад в конверт. Распрямив, разгладив, понюхав свои руки, произнесла.

– Вот ведь, руки-то пахнут моими духами,  Снежкины другие, сразу узнает, что читала. Положила в самую середину стопки писем. Заметит, оно сверху лежало. Побрызгать её духами? Но тогда сильный аромат будет. Нет, я ей признаюсь. Расскажу, сразу, как вернётся она.  – И на душе стало спокойнее. Ох, но какая любовь из этого письма идёт. Да, хотелось бы мне получать такие письма от Серёжи, пусть о мелочах будут, но так хотелось бы их читать и читать.  Уже хочу. Читала бы, читала, перечитывала.

Села вновь в кресло повернулась к окну. Тимофей и Снежана так и стояли. Дядек её, или как теперь считать они обоим дяди? Их рядом не было. Лишь слышен их разговор издали.
– Интересно и долго они так будут стоять? – Спросила Зоя. Кого? Не знает, саму себя, но в раскрытое окно слышно, ей ответил один из дядей.
– Возвращаются. Сейчас очнуться. Эй, херувимчики! Налетались? Приземляйтесь. Что в мире нового увидели?
Тимофей пошевелился и приник к губам Снежаны.
– Обознатушки. Ещё не совсем приземлились, ещё в полёте. –
Услышала Зоя голос дяди Леня.
– Идёмте в дом, оставьте детей, не мешайте им. Они проделали большую работу. А сейчас и для себя пусть уделят энергии. –  Произнёс Елизар.
Послышался голос Георгия, он тихо пропел
– В сердце звонко звучит струна, то поёт душа.
Как в слиянии в единении летали по вселенной. И любовью нежно одариваешь, мечты из сказки в жизнь претворяешь.
Нет, не слышат они, не надышались друг другом ещё. Тихо засмеялся он.

– Дядя Георг, слышим, уже слышим. – Зоя услышала счастливый голос Снежаны, и увидела, как они сдвинулись с места, пошли к дому.
И она быстро положила на место книгу и взяла другую, посмотрев, увидела: «Сказки русского леса» Детские сказки, что ли почитать? Подумала она, села в кресло и стала ждать Снежану, и вдруг услышала её голос.

– Папа, папочка, ты знаешь, я видела настоящий мир.  Настоящий, папочка, как однажды с тобой. Чистый, без иллюзий и приземлённых наслоений и фантомов. О, как там много всего! Фу, вот фантомов вокруг тоже много.
А там! Какой простор, а творений разных, папочка я видела тебя там. –
Радостно с вдохновением говорила Снежана.
Зоя, отбросив книгу, побежала на крыльцо.
Папочка, я видела Александра. Хотела остановиться, но Тимоша прошептал.
«Оставь. У него другое». И потянул дальше.
Ведь это ты? Ты был сейчас там? Я точно знаю.
– Снеженька, ты точно видела Александра? А может Белизара?
– Папину улыбку и его сияние глаз ни с кем не спутаю. Не надо дядя Олег, меня провоцировать. Я уже поняла, Белизар и Александр это одно лицо, одна душа Елизара. Все засмеялись. Вот Бальда я ещё…

– И когда ты поняла, что это всё, один твой папа? – Спросил Георгий.
– Постепенно, но однажды на лекции.
– На прошлой лекции по методике конфликтологии. – Вспомнив один эпизод, вставила Зоя. – Когда твой отсутствующий взгляд заметил Иван Григорьевич, и спросил тебя. А Садчиков начал подтрунивать.
– Да, да. – Ответила со смехом Снежана. – Теперь-то я держу себя в руках.
– Ага, и стала ещё таинственней и скрытной. – Добавила Зоя.
– Всё ты замечаешь, Зоенька.
               

                Глава 15. Утренняя прогулка


– Не всё пока, но с кем поведёшься. Но, что здесь у вас увидела и услышала сейчас, заставил мой ум совершить не пристойное. Снеженька, прости меня. А? Я не выдержала и прочла одно письмо адресовано незнакомке. Простишь? Снеженька? Пожалуйста, прости, прости, прости.
– Зоя, твоё любопытство доведёт тебя однажды до серьёзного конфуза. Что тебе будет, не столько стыдно, сколько будет, больно душе твоей. –
Ответила Снежана. – И что узнать хотела?
– Кто твой Тимоша, как услышала разговор их о нём. – Махнула в сторону дядек рукой. – Так интересно же мне. А вы здесь все такие оказывается.
– И какое же письмо прочла?

– А то, что ты не совсем распечатала, и повидимо не прочла, где он, ой, я ещё под впечатлением этих слов, как бы мне хотелось, что бы и мне такие слова говорили. Где он узнал об отце. Простите меня все, пожалуйста, простите, простите, простите. Да, да, да, чужие письма читать грешно. Знаю, знаю, больше не повториться. Обещаю. Умерю своё любопытство и буду спрашивать тебя Снеженька, все, что меня интересует. А ты мне будешь разъяснять? – Залпом выпалила Зоя.
– Время хоть и позднее, но чай на столе. – Вышла на крыльцо Клавдюша. – Все равно ещё спать рано. Проходите за стол.
– Куда от тебя денешься, конечно, буду, подружка моя. – Обнимая Зою, ответила Снежана. – Идём в дом.

– Снеженька, а с Серёжей, как у меня сложиться? Хоть встречаться буду с ним? Посодействовать можешь? – Зашептала ей в ухо Зоя.
– Для чего содействовать там, где любовь уже зародилась? Конечно же, вы будете встречаться. Завтра после работы примчится сюда, а возможно ещё и до работы. Сев начинается. Примчится! По полям поедет и к тебе заедет. Это точно. Хочешь с ним пролететь на мотовездеходе? У него спортивный «СамСерж»
– Название интересное. Это что такое?
– Мощный мотоцикл, такой большой и навороченный. Сам его собирал, все детали там и от ИЖ-САМСОН, от Планеты Ротакс, и ещё какие-то. И назвал его так, «СамСерж». Смеялись над ним в селе, но, как собрал и поехал, все замолкли. Стали хвалить. Он парень, что надо всё умеет делать, только стеснительный очень уж, как девушка смущается всегда, даже больше. Удивительный мямля и тюхля.
– Тебе он сам рассказывал? А ты каталась с ним?

– Нет, Зоя, я не каталась с ним. Я больше лошадей люблю, чем мотоциклы. Запомни раз и навсегда, не было у меня с ним свиданий. Бывали вместе с друзьями. На едине, только в танцах и то, какое же это единение. Когда народа полон зал. Это в письмах мне писал он об этом. Ещё раньше. А эти, что ты видела, это были за последнее время, я их не читала. Не интересны мне они, поэтому они и не вскрытые.
– Ты знала, что я смотрела? Как ты видела? Тебя же здесь не было как бы.
– А с высоты всё видно. – Захохотала Снежана.
– Ах, да, ты же днём ещё сказала, что видишь. Снежана, а отдай мне его письма. Пожалуйста, Снеженька.

– Зоя, ты, что? Не сходи с ума. Зачем же они тебе? Там моё имя, и есть воспоминания даже о школе, о совместных выступлениях на концертах. И как он… , ой, ну, там его фантазии обо мне. Нет, Зоя. Зачем развивать ревность в себе? Лучше мы их сожжём. А тебе он напишет. Именно тебе. И будешь наслаждаться своими письмами, адресованные именно тебе.
– Ты думаешь, напишет? Ведь он даженьки и телефон не попросил.
– Зоя, ты хочешь, чтоб в один день всё произошло? Он и так ошарашен, тем, что уже произошло за весь день, и то, какие яркие фантазии его были обо мне, и вдруг расплылось всё и растворились. Да ещё баня прибавила ему, я говорю же, он стеснительный и ему так неудобно, что оказал пред тобой в таком виде, пережить ему это надо.
– А, что? Там он был тоже в плавках.
– Ну, естественно, но это был шок, для него. Ещё бы без плавок, тогда бы ему всё, конец, так и растворился бы от стыда. Но всё же, он покорился, вошёл и лёг на полок. – Снежана захохотала. –
Хотя не покориться в энергиях дядечек, сложно, вот он и удивлялся, осознавая. Что же это такое произошло с ним? Не может воспринять, как он оказался в бане с тобой. Ой, не могу, хахах.
– О чём смеётесь, так заразительно? Девицы-красавицы? – Спросил дядя Лёня.
– О своём, дядь Лёнь, не подслушивайте. –
Ответила Снежана и продолжила на ухо Зое. –
Там сейчас ты перед его душой, ему надо осознать это. Потерпи. Напишет. А ты ему скажи. Завтра придёт и скажи, что хочешь получать письма от него. Завалит, ежедневно будет писать. Я его знаю.
– И не собирались, если бы подслушивали, не спрашивали. – Ответил он, подавая им обеим чашки чая.
– Благодарствуем. – Ответила Снежана, наклонив голову с улыбкой. В глазах её смотревшие в глаза дяде, мелькали таинственные смешинки с лукавством.
– Нет, ну вот егоза! А? Снежка! – Засмеялся Лёня.

Утром и шести часов не было, услышали сигнал мотоцикла. Прогудел три раза. Помолчал и ещё длинный гудок. В тишине так сильно раздавалось, потом, быстрый топот по мостику, что слышно было в открытое окно. Снежана давно уже проснулась, но лежала в постели. На другом краю спала Зоя.
– Я же говорила, что подъедет на своём навороченном СамСерже. Слышишь? Зоя, вставай, Серёженька приехал. Чуть с лукавством произнесла Снежана.
– Слышу. – Ответила Зоя, потягиваясь и радостно улыбаясь. –
Ты предвидела? Снеженька? Или видела?
– Да, ладно, всякую чепуху смотреть. Энергию тратить. Это же предсказуемо. И потом Сёрежа влюбился в тебя.
– Правда? – Подскочив в кровати Зоя. И услышали осторожный стук в окно и его тихий вопрос.
– Снеженька! – Зоя резко повернула удивлённое лицо к Снежане и опечалилась. Такие глаза у неё стали, что Снежане стало жаль её.
– Что тебе Серёжа?
– Скажи, а Зоя спит?
– Почти. А тебе она нужна? – Удерживая Зою за руку, спросила его Снежана. Та яростно отбивалась от Снежаны, вырывалась и шептала.
– Пусти меня, Снежка.
– Мы ещё вообще-то спим. Серёжа, рано ведь ещё.
– Да, я понимаю, но мне её увидеть надо.
– А зачем она тебе?
– Я ей сказать должен.

– Говори, она просыпается, услышит.
– При тебе? – Послышался удивлённый его голос.
– А, что я мешаю? – Он молчал. –
Серёжа, ты стесняешься? Тогда знаешь ты кто?
– Кто? – Печально спросил он.
– Тюхля Сережа, мямля и слюнтяй. Да и наедине вряд ли скажешь ей.
– Ты такого мнения обо мне? Да Снежка? Я знал это. Почти такие же слова мне самому на ум приходили.
– Так будет и Зоя думать, если сию минуту не скажешь об том, чего хотел сказать ей.
Сергей вздохнул, слышно было через раскрытое окно, но молчал.
– Ждём, Серёжа. Ждём. – И держала Зою, которая ещё яростнее вырывалась. Снежана зажала ей рот. – Молчи дурочка. Молчи. – Прошептала она ей. Сейчас или никогда он превратится в настоящего смелого парня из тюхли.
– Зоя. – Начал Сергей и замолчал.
– Дальше что? Серёжа? – Спросила Снежана.
– Зоя, я всю ночь думал, не спал. И вновь замолчал.
– А короче можно, Серёжа? Или ты слюнтяй, Серёжа?
– Нет, я нормальный, Снежка. Зоя я понял,
– Ещё короче Сережа.
– Я люблю тебя Зоя. – Выпалил тихо, как бы с ветром, что вырвался вместе со словами из груди его. Он вздохнул, и стало свободно и радостно ему, в груди запело.
– Вот это другое дело.

Снежана встала, накинув халат, и открыла штору, высунулась в окно.
Доброе утро Серёжа. Тебе срочно Зоя нужна?
– А где она? Очень срочно Снежка, очень. – Засмеялся он. –
Снежка ты представляешь, какая она?
– Представляю немного. Она одевается.
– Я её хочу пригласить прокатиться со мной.
– По полям, что ли? Эка невидаль трактористов и сеяльщиков смотреть. Улыбнулась Снежана.
– Сеяльщиков ещё нет, культивация идёт. Снежка, что ты понимаешь.
– Угу, где уж мне понять. – Смеялась Снежана.
– Снежка! Посмотри, какое небо, какой воздух, какой простор в полях.
– О, выздоровел. Серёжа, ты молодец! Чуть с насмешкой произнесла она.
– От чего? Снежанка? Я не болел.
– От тюхли, мямли, Серёжа, от стеснительности, от робости.
– Ааа, выздоровел. – Он вновь засмеялся.
– Зоя, куртку мою чёрную надень, крикнула вглубь комнаты, она в прихожей, а то в ветровке-то твоей, да на мотоцикле, на ветру замёрзнешь.

– Доброе утро, Тимофей ведь? Верно? Произнёс Сергей, повернувшись к подходившему Тимофею.
– Доброе, доброе. – Ответил Тимофей на рукопожатие. – О, Сергей, ты знаешь ведическое рукопожатие?
– Да, так, читал, но никогда не применял, а сейчас само вышло. –
Смущённо ответил он.
– А сегодня поистине прекрасное утро.
Зоя вышла на крыльцо, сияя глазами и едва смущённой улыбкой, подошла к Сергею. Тот взял ей за руку и молчал, потом улыбнулся и просто произнёс.
– Прокатимся? – И повёл её к мотоциклу.

– Вот так как-то, ни здрасте тебе, ни до свидания. К завтраку возвращайся, Зоя. – Крикнула ей Снежана. – Серёжа, смотри у меня, чтобы не пришлось вас искать. К завтраку верни её.
– Снежка, будь спокойна, всё будет в порядке.
– Это ты посодействовал, чтоб он признался? – Обратилась она к Тимофею.
– Нет, я только сказал через его душу, будь смелее и всё решится. Волнуется очень. – Целуя её, как в первый день, как будто слизывая, что-то на губах, ответил он и продолжил. – Одевайся, пойдём, прогуляемся.
– На веер слетаем? А? Путник? Я там ещё не всё рассмотрела, так интересно миры выходят. Удивительно.
– Это позже. Тебя приглашаю на озеро в бору, там уже много прилетело птиц. Посмотрим журавлей, чаек, может лебеди уже прилетели. Послушаем природу.
– Там сыро ещё? Что обуть?
– Я тебя понесу, где грязно, если разрешишь, везде и всегда буду носить тебя незнакомка моя, постоянно.
– Скажешь тоже, путник.
– Тогда сапожки не помешают, хотя и в кроссовках можно. Одевайся, а то в окно вытащу, вот так, какая есть. Заверну в одеяло и понесу. Природа ждёт нас. Прогуляемся до завтрака.

Шли по тропинке, не стали выходить на дорогу. В лесу сухо, лишь роса на траве, и аромат хвои. Весенний пересвист птиц начался с восходом солнца. Тимофей, зашёл вперед, смотрел в глаза Снежаны и шёл, как говорят, задом наперёд. Произнёс улыбаясь.
– Я люблю эту девушку, мой диагноз точен, люблю девушку эту очень. Без неё всё не так, без неё и птицы не поют, без неё грустно и пусто.
– Путник, ты упадёшь так.
– Никогда. Рядом с тобой? Если я со скалы не упал, то здесь и подавно. От любви и в любви не падают.
– Ты преувеличиваешь, путник, зачем?

– Я не знаю зачем, и не знаю почему, да и за что, тоже не знаю. Люблю и всё. Улыбнулся он, и продолжил. – Просто так. Где ты раньше была?
Он шагнул ей навстречу и обнял и закружились.
– Дома. – Засмеялась Снежана.
– Перепутались мысли и ночью, и днём, думы приходят отчего-то. Почему лишь сейчас? Но вселенная! Заявляю открыто, я люблю эту девушку очень. Ведь она волшебство, и она рядом, до неё и дотронуться можно.
– Путник ты стихотворец.
– Не замечал за собой такого, нет, нет, я стихами не увлекаюсь, но смотрю на тебя или думаю о тебе, то что-то и возникают. Слова сами льются, душа разговаривает. Ты в глаза мне брызнула улыбкой, и смех зазвучал твой красивый. С тобою вся жизнь изменилась.
– Тимоша, а откуда ты узнал меня? Я не считаю то детское.

– Я тебя всегда знал, вот только не узнал тогда в том маленьком солнышке ребёнке тебя. Возможно, рано было, вселенная закрывала. А может дядя Елизар, я в подробности не вдавался. Ведь он знал кто мы.
– Наверное. Сейчас думаю, знал, я не спрашивала.
– Знал, я точно знаю, пространство все показывает, задав ему вопрос. Я проходил по вопросам.
– А дядя Олег? Он не знал?
– Нет, кто мы с тобой, не знал. Он обо мне-то узнал, уже мне 14 лет было. И как пространство мне показало, ему Белизар рассказал. Сам он не знал. Он так был занят любовью к Есении, а позже к тебе, всё старался, что бы ты его полюбила, как отца. Тебя он очень любит.
– Ты и это узнал? Я знаю, меня все дяди любят.
– Да. Я же рассказывал, мне в пространстве показали. В пространстве можно всё прочесть и увидеть.
– И тебе не было грустно или обидно?
– Вначале, было, как узнал-то, было, я же рассказывал и писал. А ты же это письмо ещё не читала. Забудем всё грустное, жизнь продолжается. Ты моя нежность, моё вдохновение, самый любимый человечек на свете.
И всё пережить могу, всё принял и люблю.
Ты будь только рядом со мною.
Чтоб не случилось, что произойдёт ли, вселенная такая огромная. Быть мне рядом с тобой позволь.
– Путник, что за настроение. Ты что-то такое знаешь, чего я ещё не могу знать? Тимоша, что-то должно произойти?
– Нет, нет, моя незнакомка, Снеженька, всё хорошо и будет ещё лучше. Возможно, нам предстоит пройти через что-то, я говорю, возможно.
Увидев её испуганный взгляд. – Нас не разлучат. Уже нет и никогда. Нет, не волнуйся. Мы с тобой надолго, навсегда. Лишь трудности будут, но не беда, их мы решим всегда.

– Я не хочу расставаться, Тимоша. Даже на миг не хочу, но мне надо учиться. Но это ведь не помеха нам? Правда? Мы рядом всегда.
– Это так, Снеженька, мы можем, видеться, когда захотим, как скажешь, родная моя, милая незнакомка и прилечу, в тот же миг прилечу. Оставайся со мной навсегда. А разлука, лишь мгновение.
– Тимоша, а мы случайно встретились тогда в автобусе?
– Нет, моя милая, я ехал туда, на встречу к тебе спешил. Знал, что ты там будешь, но тогда тебя знал ещё энергией. Для тебя это случайность была. Думал, опоздал, увидев толпу возле автобуса, почувствовал твою энергию, стал тоже протискиваться ближе к тебе.
– Откуда знал-то?
– Пространство показало мне тебя, показало место, где ты будешь. А когда тебя увидел, да так рядом, восторгу моему, небыло предела. –
Засмеялся он вновь по-детски радостно. –
Наши тела соприкасались в этой давке и качке.
А ты, так старалась убрать своё личико от моего. Я чувствовал твоё смятение. Видел, ты боялась, даже сердилась, что соприкасались наши лица. Да такие гримасы строила. Ещё стояла ты так, словно распятая. Руки в разные стороны зажатые. И слёзы в глазах от такого не удобства.
А мне было и жаль тебя.
И в то же время во мне радость нарастала, моё сердце ликовало.
Я почувствовал тебя.
А уж когда ты в очередной раз стала уворачиваться от моего лица, а автобус так качнуло, что ты разбила губу. И слёзы потекли у тебя и мерцали в полумраке, освещались уличными фонарями, когда проезжали. И кровь выступила на губе. Так хотелось утешить тебя, но сам не осознавая, почему, поцеловал тебя.
С тобой душа моя ожила, я ощутил полный восторг.
И в то же время мне было жаль тебя, очень.
От твоих слёз и тех унижений, что ты испытала, мне больно стало в сердце моём. Вот тогда осознал, что точно мы единое целое, я чувствовал твою боль. Чувствовал все твои чувства и эмоции, словно они во мне, словно они мои.
Ты удивительная, ты, как воздух мне необходима.
В моей ещё юной жизни было столько бурь и испытаний было, но всё растворилось, как увидел тебя, незнакомка моя милая.
А вот вторую встречу я даже не предполагал, это мне вселенная сюрприз сделала.
Я шёл, шёл, вроде бы в поле был, лес прошёл незаметно.
Лишь о тебе мечтал, шагая по земле, просил, чтоб послали встречу с тобою небеса. И не заметил, как в городе очутился, лишь услышал в мыслях остановка по требованию. И увидел тебя.
Я знал, что ты меня не узнала. А я глаза твои узнал.
Ощутил вначале энергии твои на подходе к останове, что я побежал.
Оказалось, действительно ты рядом. Какое же счастье было. А когда ты угостила меня, я так голоден был тогда. Во мне сами зазвучали стихи. И он вновь рассмеялся, прижимая Снежану к себе. Увидел тебя на закате. Ты была в красивом платье. И сумрак наступил, звёзды засверкали, смотрели вниз на нас. Мои сомнения совсем растаяли, ты это, ты, незнакомка моя.

– А имя-то мое, отчего тебе не показывали?
– Порыв и страсть убирали, нам это совсем ни к чему, в любви должны быть тишина, полёт и покой. Там где ты, мне больше ничего не надо, лишь любви нашей рассвет в весне и в нежности твоей.
И он осторожно приник к её губам. Поцелуй был долгим и сладким. Очнулись они от того что вокруг них заверещали белки, прыгали по веткам, щёлкали язычками. И звучало, «Ты здесь». Ты здесь, неслось отовсюду. Белки прыгали им на плечи. Уселись на плечах Тимофея и смотрели на Снежану, «ты здесь то и дело щёлкали они.
– Ой, а угостить их? У меня, наверное, карманы пусты.
– У меня есть кедровые орешки, я захватил с собой. Полон карман.
– Тимошенька молодец.

                Глава 16. 

 Покормив белок, пошли к озеру. На подходе к озеру Тимофей подхватил её на руки и произнёс.
– Закрой свои глазки лучистые, доверься мне, я пронесу тебя по небу чистому, и говорю тебе не тая, люблю тебя, за счастье, что ты мне уже дала, а сколько будет ещё мгновений чудных. Не подсматривай, незнакомка. Ах, дрожат её ресницы на свету, глазки лучистые хотят посмотреть, как по лесу к озеру её несу. Не подсматривай в пространстве
– Тимоша, скоро? Можно открывать?
– Нет, нет, ещё немного, ещё миг.
Остановился, поставил её на землю.  Повернул её приговаривая.
Глазки свои держи закрытыми и повернись лицом на восток.

– Где восток-то. – Смеялась Снежана. Он повернул и продолжил.
– Подними свои ладошки вверх, бабочек ещё нет, но росинки упадут из заветных снов. Заиграет солнышка луч на твоих  ресницах. Как они трепещут в солнечном свете. Ох! Нежность разрушит границы снов. И вот этот первоцвет сам тебе в ладошку лёг. Ароматом с горчинкой овеют тебя цветы. А вверху сквозь солнце сверкает звезда. К тебе в гости собралась она. Открывай свои глазки скорее, красавица. Незнакомка моя.
– Тимошенька, ты всё же поэт и сказочник. –  Оглядывалась Снежана.
Она стояла чуть выше озера на пригорке, усыпанной мелкими белыми цветами. А на ладони лежал адонис.
– Тимошенька ты волшебник! Ааа, вся поляна в цветах.
Это не я, это природа, милая незнакомка. Разве ты раньше не видела эти красивые Анемоны?

– Не помню. – Смеялась она. – Кажется, они росли здесь всегда. А горицвет-то откуда? Этот   цветок в этом месте не растёт.
– Раньше по пути, ты не заметила на солнечной полянке, он только что вышел, потянулся к солнцу, бутон, наливая, а распуститься его попросил я. Это для тебя.
– Сказочник, ты Тимоша и поэт. – Радостно смеялась Снежана.

– Незнакомка моя, что значит поэт? Это творит душа, я лишь озвучиваю, что есть в пространстве.  А сказку творит природа. Сегодня всё для тебя. Смотри, сколько птиц прилетело с тобой повстречаться.
И Тимоша издал какой-то необычный звук горлом и с озера взлетели лебеди. Сделав круг, опустились вновь на воду. Белые, белые, пара белых лебедей.
– А, что уже лебеди прилетели?
– Весна ранняя у нас. Это для тебя.
– Ой, какая же любовь у них. Тимош, посмотри. – Увидев, как прислонились длинными шеями, едва не переплелись, и поплыли по озеру.
– И у нас такая. Верно?
Обнял её и повернул её лицом к себе, смотрел ей в глаза с нежностью.

– Выдумываешь всё путник, но я очень ра…. Она не успела договорить, её рот закрылся поцелуем. Оторвавшись от поцелуя, он подхватил её, покружил и посадил себе на плечо, быстрым шагом пошёл от озера.
– Путник, ты что? Путник, ты юность вспомнил, на плечах меня носить. Тогда я хоть крохой, малышкой была. – С удивлением смеялась Снежана.
– Детство, первую нашу встречу. Солнечную девочку.
Тихо произнёс он. И побежал. Он бежал, периодически снимал её с плеч, держал в руках, прижимая её к груди, кружился вместе с ней, затем вновь сажал на плечо, и вновь бег, временами подпрыгивая. Молчал, лишь радостно смотрел ей в глаза, когда снимал с плеч.

– Ты уронишь меня. – Смеялась Снежана. –
А при падении я тебе голову оторву.
– Тебя? Никогда. Как я могу уронить своё счастье?
–  Тимоша, как в детстве. Ты тогда тоже так бежал и подпрыгивал, только по парку, по аллейке к аттракционам.  Я помню.
– Помню и я, а ты так смеялась, голосок твой звучал весёлый. Он звучал, сопровождал часто меня, когда я осознал в странствии, что это ты. Ты там была, солнечная девочка и ты это одно.
Уже выйдя из леса, он опустил её, она разжала ладошку.

– Ой, цветочек раздавила, от неожиданности сжала ладонь.
Тимофей, взял её ладонь и накрыл своей, потом приоткрыл свою ладонь и подул, убрал ладонь, цветок, сиял на солнце.
– Тимоша, всё же, ты волшебник.  Ты действительно слышишь всю природу?
–  Да, незнакомка моя, я слышу и чувствую и не только на земле, но и во всей вселенной. Снеженька, прошу тебя, чтобы не случилось, будь спокойна. Волшебство или что-то другое. Противоположное.
–  От тебя?
–  И не только.
– Ах, мой волшебник, ты говоришь, как будто … – Она замолчала, и продолжила радостно. – А я рада, очень рада, что ты мой волшебник. Тимошенька. Только мой.
И сама его поцеловала.
– Эй, херувимчики! – Услышали голос дяди Лёни. – Гуляете или летаете?
– Дядь Лёнь, доброе утро. Нет, мы гуляли. На озеро ходили.
– Угу. Или носили тебя, солнце ясное?
– Дядь Лёнь, а подсматривать стыдно.
– Да, не смотрел я вас. Просто случайно попали в поле зрения моего.
Идёмте, наверное, завтрак уже давно готов. А так, за вами глаз, да глаз нужен.
Он засмеялся и продолжил. –
Одна рассекает на мотоцикле по полевым дорогам, да ещё сама за рулём. Другая, на озере цветами окружённая, лебедями любуется.

– А говоришь, не смотрел, дядь Лёнь? Не стыдно?
– Нет, не стыдно. Я действительное другое смотрел, а вы на пути были, попались, но не мог, же я, не полюбоваться вами. Моё сердце радовалось.
– Тимошенька, следующий раз закрывай нас. Ох, дядюшки и любят подсматривать. Ты их ещё не знаешь.
– Нет, незнакомка моя. Нам нельзя закрываться. Тогда процесс прервётся.
– Какой процесс?
– Процесс свечения, мы должны светить всегда и везде. Светить отражать радость в пространство. Пространство подарило нам счастье, а мы должны усилить его и подарить свет радостью и счастьем своим и благодарением.
Мало радости на планете нашей, больше страданий.
– Да? А почему людей много, которые страдают?

– А они начали с того, что прятали радость. Кто-то когда-то сказал, что радоваться грех, за радостью идёт беда. Подумали, усилили. Негатив внедрялся. А душе нужен простор, что бы и дух вырвался из плена, весёлым огоньком. Радостью и светом. Подавление радостных эмоций, приводит к очерствению.
Души черствеют. Начинают страдать. Остановили радость, и пошло поехало, начинают прилипать негативные действия, а за ними и беды.
Деградация духовная идёт. И вроде бы такой пустяк на первый взгляд. Но ведь Солнце Бог – Единый Исток, светит всем, без разбора, просто светит любовью и светом. Но идёт познание себя, каждым человеком, должно так быть, а выходит, лишь здесь идёт только потребление. Люди привыкли просить, только просить дай, дай. Даже свое личное пространство не насыщают радостью светом, любовью.
Угрюмый человек у него и дом угрюмый и пространство. Откуда радости там взяться. А любви и подавно.

– Как-то не задумывалась об этом.
– А чего тебе задумываться? Ты всегда в радости и любви. Видел, как твоим светом объято всё общежитие, институт, да весь город, у тебя большой потенциал, но одно удивило однажды, отчего ты не пришла на танцы?
Весело улыбался Тимофей, и посмотрел ей в глаза, что возникло ощущение, будто солнце ослепило
– Когда?
– У Зои в деревне.
– Так ты, правда, меня там искал?
– Искал. – Засмеялся Тимофей. – Искал, хотя знал, что тебя не будет там. Но надеялся, так хотелось увидеть тебя хоть ещё раз. Потом осознал, что встречу продлить, пока нельзя было. У нас путь любви, вот мне и надо было познать его. Путь воина мы проходили раньше, в прошлом. Сейчас же путь любви света радости. И только этим мы можем наполнить пространство в целом, и у людей окружающих нас пойдёт осознание.
Нас окружают только папы и дяди. Засмеялась Снежана.
Окружение повсюду, в селе в городе, в нашей державе.
– Так долго? Когда это будет? И будет ли?

– Почему же нет? Обязательно будет. Ты обычно не замечала, а за тобой много твоих сверстников тянулось, они пока не признаются, но многим интересуются, и в том числе эзотерическими знаниями. Они-то не знают, что это обычная твоя жизнь. Жизнь в полной жизни. Они думают, ты изучаешь, и им интересно, для многих, не что иное, как, чтобы не отстать, другие как и Сергей глубоко в познаниях идут уже. И даже с лёгкостью.
– Да, ты что! Тимоша, ты, что уже и всех знаешь?
– А, что тут знать, видно всех, как на ладони. Души их соприкоснулись с душой твоей. А творение душ в познании пойдет цепной реакцией.
– Не знаю. Я, как-то никогда не смотрела и не смотрю. Так иногда само влетает. Порой отмахиваться приходится.

– Я тоже специально не смотрю, всего лишь, когда приехал, осматривался. Наблюдал. С пространством осваивался, ведь мне здесь всегда предстоит жить, трудиться и творить. Ты ведь не против? Незнакомка?
– Путник, что ты говоришь такое? Конечно, я не против, а даже за. Путник мой любимый, путник, с тобой по жизни шагать я рада всегда, постоянно, и не разлучаясь. Но придётся, завтра я уезжаю, так не хочется. Как нам быть?
– А пространство? Оно же с нами, мы в нём, оно в нас. Оно поможет, ты только подумай и прилечу.
– А если ты будешь занят?
– Найдётся выход из любого положения, тупиков у нас нет.
– Путник. Мой путник. – Обняла его Снежана. – Как же прекрасен миг с тобой рядом. Но что-то чувствуется сердцем моим, ты путник.  Это так? Ты путник? Ты не закончил свой путь?
–  Снеженька, свой я закончил, создаётся общий наш путь. Как ты готова?
–  Готова ли я? К чему путник мой?
–  Идти по земле, по её мирам.
– Ты какой-то сегодня серьёзный, Тимоша. – И прислонила голову к его груди. – А, что это? – Убрала голову. – Что это? Я думала у тебя в сердце. А раздаётся везде. Это твоё сердце так поёт? Путник? Вот это да! – Тимофей засмеялся.

– Услышала звуки скрипки?
Снежана стояла заворожено смотрела ему в лицо, и лишь кивнула.
Красивая мелодия? – Она вновь кивнула.
Это вселенная, пространство дарит нам, прислушайся к себе. В тебе тоже звучит мелодия такая же. Снежана затихла, и вдруг засмеялась.
Услышала?
– Да путник, мой путник. Тимошенька. Здорово, как это?
– Все звуки можем воспринимать. В пространстве много всего. Но мы в слиянии любви и слышим сейчас только прекрасное.
Улыбнулся нежно и такой улыбкой, как в первый день, стеснительной и робкой, продолжил.
– Девушка, незнакомка моя, вы танцуете?
Снежана рассмеялась и ответила.
– Ой, Тимоша, ты с такой улыбкой похож. – Махнула рукой, продолжила. – Не буду озвучивать. Конечно, я танцую, даже и не умела бы, но всё равно танцую с моим прекрасным путником.  Танцуем, Тимоша, танцуем.

Лёня, шел, чуть отстав от них, замедлив шаг, смотрел на них, как они медленно и красиво стали танцевать. И радовался.
– Действительно красивая мелодия звучит в пространстве. Тимоша ты кудесник. Волшебник.
А возле дома встречал Олег. И мысли их были одинаковыми по отношению Тимофея и Снежаны.
«В каком слиянии они находятся, удивительно и изумительно.  Не различить, не отделить их на энергетическом тонком плане.  Сплошная энергия, и так закрученная в спираль, что их теперь ничем не разъять, лишь на физическом, могут быть в разных местах, но слияние ещё мощнее станет. Гармоничная пара. Боюсь и думать, что им предстоит. Но верю, знаю, выдержат они в служении Единому Истоку и в Его творении с ним сольются. Да, что там,  они уже слились, сплошной свет в них. Соборная душа собирается, уже  молекулы структуры находятся в сверхпроводящем состоянии и готовы соединиться. Прекрасная берегиня у тебя, мальчик мой. Спокойно куберт в бездну сотворишь, тебя держать будет она сильно смело до победного конца, пока любовь и свет заиграют красками, наступит рассвет и процветание во всех мирах. Это будет позже, пока же наслаждайтесь миром вокруг вас.

– Лёнь, улетят? – Спросил Олег.
– Нет, они в слиянии и уже научились не улетать, полностью в яви, но и там во всех энергетических телах идёт ими творение. И ими и Родом, и повидимо Единым ещё. Ого! В неё вливаются все качества соборной души. Ох, Олег, она охватит не только в России, но всех Русов за пределами России.
– Так там разные души хоть и русских генов. Есть и гнильё.
– Гнилья хватает везде и в России тоже, столько намешано. Здесь Дух России работает, он сблизит истинных.
– Пока ещё не заметно всё это.
– Это не вот сразу, но проявится. Всего лишь, ещё идёт проверка, насколько души застряли в негативе и златах. Посмотри, что в мире делается, паника, но у истинно божественных душ спокойствие.

– Да. Спокойствие. А посмотри, какая тишина в их сердцах, хоть там и музыка звучит, но тишина хрустальная.
– Для них достаточно уже быть рядом, за руки держаться и молчать. Это же надо! Олег, я такого и не познал в этой жизни. С Илларией у нас гармония, но такого чистого слияния не познали.
– А вот Георгий сможет ещё познать с Клавдюшей, чистая душа и так долго ждёт его. Как вроде дождалась уже.
– Это да, но Георгий с ней на едине, как тот мальчик, Сергей, стеснителен и робок. Вот уж не думал, что наш Георгий, славный наш Геор-Гор, сильный и могущественный  Дар-Садко и вдруг робким стал. Робеет как юноша. Тимоша и то так не робел в первый вечер, Олег.
– Тимоша очень робел. Да. Да. Он ведь слышал её мысли. У неё их тааам о нём было-то, ого, я тоже слышал.  Всячески хотел её отвлечь.

Послышался звук мотоцикла, повернулись,  увидели, как подъехали Зоя и Сергей. За рулём была Зоя. Счастливая улыбка во всё лицо, и крикнула.
– Снеженька! О, а они танцуют. Снеженька, Снежка!
– Зоя, вижу, вижу. – Ответила, улыбаясь Снежана. – Вижу, прогулка на «СамСерже» удалась. Прошла изумительно и с пользой. Сколько раз падали?
– Нисколько, Снежка, ни разу не упали. Правда, правда. Серёжа сказал это, как на велосипеде, только скорость другая. Я попробовала и получилось. Только скорость ещё переключал Серёжа.
– Подстраховывал? О, ты прямо мотоциклист-гонщик настоящий и шлем тебе Серёжа припас, новенький. Когда приобрёл? Серёжа. Когда успел.
– Ну, как сказать? Позади меня сидел. – Радостно отвечала Зоя. –
А со шлемом он сразу приехал.
– Естественно сразу. Серёжа, ты хоть свою-то работу сделал? Осмотрел поля? Все работают. Или только дороги были у вас?

– Снеженька, не смейся над нами. – Обидчиво произнесла Зоя.
Всё мы успели.
– Угу, мы! Уже мы. Надо же. Молодцы! Я и не смеюсь Зоя, не смеюсь. Серёжа перестань смущаться, ребята всё хорошо. Жизнь, такая прекрасная жизнь! Я люблю тебя жизнь!
Снежана раскинула руки вширь, ладонями вверх, подняла лицо в небо, и закружилась.

Как же прекрасен мир! А? Вы посмотрите только, какое чистое хрустальное пространство! Замечаете? Аромат счастья. Аромат любви! Вы чувствуете? А? Скажите, скажите. Чувствуете? Посмотрите мы летиииим! Наше время ускорилось враз. Любить, любить! Вот так бы любить, как любили и любят боги. А? Без разлук и расставаний и расстояний, разных там, километров, парсеков, просто так вот, раз и в объятиях любимых. Величие любви, вы видите? Какое величие любви!  Нам весна подарит цветение природы. Ах, воистину так! Смычком скользнула по струнам души, и истина проявилась.
Ооо, какие же прекрасные энергии посылает всем вселенная, почему же их люди не замечают?
Людииии! – Пропела она. –
Люди!
Посмотрите люди, посмотрите, как красиво! Как мир прекрасен, и хочется любить и жить, жить и любить. Любить! Пусть жизнь приносит людям счастье – в моей душе любви весна. Любовь, любовь.
– Снежка, что это с тобой? – Удивлённо спросила Зоя.
– Улыбнись Зоя, отчего ты такая? – Отчего в удивлении?
– Снежка я никогда такой  не видела тебя.

– Я и сама не видела себя такой. Наверное, впервые я такая. Зоя, это от любви. – Ответила Снежана, подбежав к Зое, и закружила её.
– О-о-о, устроили танцы, словно в клубе на дискотеке.
– Клавдюшечка. – И подбежала к ней закружила её. Клавдюшечка, тётушка моя родная. Как же мир прекрасен.
– Прекрасен. Кто же спорит? Оставь меня. Вот егоза. Что я молоденькая, что ли? Совсем закружила меня. –
Улыбалась Клавдюша, слабо отмахиваясь от Снежаны.

– Любовь имеет свои законы, у неё всегда роскошная весна. Одаривает всех своей искрою плодотворною, чистой и светлой по истине Огонь!

– Дааа! Бурно реакция у неё пошла на вливание. Тихо проговорил Лёня. А ты почто не танцуешь, Тимош?
– Я любуюсь. И я счастлив. А примерно такое, я получил раньше, ещё там, в пути, в самой глуши. Тоже так тряхнуло и ошарашило в первый миг, мои мозги набекрень пошли, и закружилось всё, что думал не выйду из тайги. – Улыбаясь, ответил Тимофей. – Такие круги были по тайге. Только с помощью Снеженьки и вышел.
– Тимош, ты постоянно её там чувствовал?
               

                Глава 17 Любовь, любовь энергия!


 – Не сразу. Но почти всегда, за редким исключением, где надо было самому.
– И вот интересно-то, Снежка-то не знала о твоём существовании. Хотелось бы узнать у неё. Как-то однажды хотел, но Белизар запретил.
– На уровни души, естественно знала. – Улыбнулся Тимофей. Душа её знала, не все аспекты, но в основном. Иначе, как бы.
Когда впервые энергии почувствовал, не понятно мне было, что это. Вот, чувствую, такое очень родное, что даже боль почувствовал, когда энергия отдалилась.
Я чувствовал энергию её души, а когда мне встречу подарили в автобусе, вот тогда после встречи,  она была со мной, но не сразу, постоянно она стала быть со мной после второй встречи.
А в автобусе, она просто не осознала, и ещё такие неудобства были ей предоставлены, что не почувствовала.

– Ей их и предоставили, чтобы не почувствовала. – Произнёс Лёня.
– Зато я сразу ощутил её, и боль и страдание её и все эмоции, как будто мои были. Всё во мне было. – Тимофей смотрел на Снежану, на его лице играли все оттенки радости и счастья.
– Дааа! Но Снежка-то ведь, ни сном, ни духом и не ведала. А ей ещё Белизар запретил выход в ментал. И под честное слово. –
Произнёс Лёня, улыбаясь, и смотрел, как Снежка радостно танцует возле Зои и Сергея, напевая.
- Музыкой разбавлю тишину, у прохожих вызову улыбки. Но, что, же вы застыли словно мумии, сбежавшие из Египта.
Я чувствую, случится чудо. Давай же, чудо приходи! Я жду тебя! Синь неба, солнце луч пронзает, дыхание любви дар божественный, восторгом душу напоила. У этой жизни нет конца, весна любовью расцвела.

– Посмотрим. – Продолжил Лёня. – Как будет проходить самосборка душ в единение России, да и по всей земле в трёхмерье. Это не обходимо. Хорошо бы больше молодёжи пробуждалось, да шли светлым, истинно светлым путём. Сейчас там много всяких лидеров, мутят, а молодь не осознает. Мудрости бы им влить. Но есть, есть, среди молоди прекрасные вожаки, поведут за собой. Главное различать научились бы чистый свет в любви от белесого со всеми примесями.

– Зоя ты боишься? Что сжалась? Боишься выглядеть иначе? Не такой, как все? Зоя, теперь так и будет, ты соприкоснулась. А, как почувствуешь всю планету, природу, да и людей-человеков, будет взрыв Зоя. Готовься! А здесь все свои.
– Сережа, а о чём это она?
– Я пока мало, что сам понимаю, но думаю, будет необычно и прекрасно. Снеженька просто так ничего не говорит. Обычно молчит, а если скажет, то веское, нужное и полезное. С детства такая она, а что с ней такое происходит сегодня, не понятно, наверное, влюбилась.
– Так она давно уже в него влюбилась. Наоборот, когда влюбилась, молчала, а здесь вон какой взрыв. Мне говорила, будет взрыв, у неё самой взрывище.

– Наверное, так сильно, что душа и дух пошли вверх. Я ещё мало что соображаю,
– Серёжа, а ты видишь на невидимом уровне? Как Снежка? –
Тихо и застенчиво спросила Зоя.
– Не всегда, но бывает, и вижу, Снежку вижу. Часто видел. Я к ней, а она от меня отворачивается.
– Интересно, интересно, расскажи.
– А что рассказывать? Нечего и рассказывать. Пробовал к ней прорваться там, но она всегда отворачивалась, а я натыкался на преграду.
– Интересно, а на какую преграду?
– Да, не знаю я. Как вроде бы невидимая прозрачная стена. Всё видно, но не пройдёшь. Вот и сейчас, там над ней такое идёт.
– Подожди, подожди. А рядом с ней кто там был?
– Не было никого. Она, да ещё какая-то невдалеке была энергия, похожая на неё. Думал, может её отец, или мать.
– А сейчас? Как там? Возле неё кто, Тимофей?
– Не могу объяснить. Там столько энергий разных. Он перевёл взгляд на Тимофея и ответил. По-моему они в полном. Как это объяснить? Вообщем они одно, их энергии друг в друге, что ли, не знаю. Но очень, очень много и так… –
Он замолчал, потом ответил. –
 Я же сказал, мало, что знаю. Не могу объяснить. Я же, так самоучка. Книжки разные покупал, читал, изучал. Снежку спросить робел. К дяде Елизару обратиться тоже, как-то не получалось. Но смотреть на это так радостно.

– От её вида только радостно становиться. – Произнесла Зоя. Мне бы так.
– А мы будем учиться Зоя. Ты согласна?
– Согласна.
– Ты согласна быть со мной?
– В каком смысле?
– Ну, пока будем встречаться, ты учишься, я в этом году защищаюсь.
– Снежка экстерном заканчивает. Я её попросила, помогает мне. Может, и я закончу в этом году.
– Вот и прекрасно. Сегодня пойдём в клуб?
– Не знаю,
– Пойдём и Снежку с Тимофеем позовём. Он, парень хороший, глаза-то какие у него, чистые и свет из них идёт. Впечатление такое, что он всё видит и знает о тебе. Ему не соврать, сразу видит. Ох, и завидовал ему, как он появился здесь. Я ведь сразу догадался, кто он. И зачем здесь появился, к Снежке приехал. Сердце моё болело.
– А я чувствовала Серёжа, что тебе тяжело было.
– Зоя, правда?
– Да.
– Они стояли возле мотоцикла и смотрели друг на друга и уже ничего не замечали.

Снежана почувствовала, что происходит действительное чудо. Чудо Любви.
Высочайшие энергии уже стремилась внедриться. Это любовь не по методикам, и не простое влечение человека к человеку.
Здесь уже чувствуется души творение.
Мозг влюблённого работает быстро и креативно. Но здесь в этот момент, у Зои и Сергея он полностью отключён. Здесь идёт творение, не умом, а душами и духом. Они, души раскрываются, раскрываются, возносятся ввысь, впитывая и впитывая это чувство, от которого их дух захватывает и души сливаются.
Снежана остановилась и с улыбкой смотрела на друзей.

«На конец-то их страдания и саморазрушения вытиснулись из них, сгорели в этой энергии. Но стеснительность ещё осталась, всё же, ум сумел вторгнуться и туда. – Подумала она. – Видно, как они потянулись друг к другу, но Сергей лишь прижал Зою к себе и прислонился губами к её голове. Поцелуй был в голову.
Снежана улыбнулась, подбежала к ним. С ней прикоснулась и её энергия.

Будьте смелыми и сильными друзья мои, мысленно послала им энергию, принимайте любовь свою. Она прекрасна».
И при этих её мыслях Сергей скользнул по лицу Зои и поцеловал в губы. Зоя подалась к нему вперёд, но вдруг отстранилась, опустила голову и отвернула лицо, засмущалась.
Испытать полноценное счастье без любви невозможно. Эта энергия индикатор чувств человека, врывается в души, или, скорее всего душа вырывается вверх, в полёт. И будет парить над землёй.
В этой энергии растворяются все низменные чувства и даже ненависть, если действительно душа приняла, и ум воспринял это, как блаженство.
Как и отчего, и почему, раньше не понимал, не осознавал этого.
Что мешало?
Понимание и осознание позже приходит, и если это истинная любовь и именно любовь двух единых душ, то и мудрость мгновенно вливается, которой иногда просто не хватает влюблённым сердцам.
Простым влюбчивым влюблённым принять так, как есть, не развивая в себе ненависть.

Любовь ведь это не зависимость, это полная свобода двух душ и сердец.
Порой бывают не свободные сердца, а встретилась именно та, твоя половиночка, твоё именно твоё близнецовое пламя, которое затерялось во вселенной, по разным причинам. Не станут сердца в истинной любви приносить боль друг другу и близким. Быть счастливым, лишь только знать, что у твоей половиночки, твоего близнецового пламени, всё хорошо, и дышать с ним, просто дышать, одним воздухом, насыщенным энергией их любви.

Но в этом, же моменте души свободны и встретились. Здесь любовь истинная и без розовых очков на глазах. Сильная и мощная энергия вливалась, раскрепощая физические сердца, превращая их в огонь, в вечное пламя энергии любви. И это любовь не с первого взгляда, хотя они встретились вчера.
Нет, здесь более глубокая любовь.
Возможно от самого первоначального сотворение близнецовых душ. И они встретились после долгой разлуки. Здесь, в такой любви, не проходит мимо и патриотизм к родине, к народу, вообще ко всей планете и всему разнообразному населению, не разделяя их на ваших и наших.
Снежана смотрела на смущение друзей, которые не знают, как повести себя. Уединиться или остаться с присутствующими.

– Друзья мои, а идёмте-ка всё же, позавтракаем, подарим своим физическим телам вкусные и полезные физические энергии. Зоенька, отчего ты засмущалась. Любовь это же прекрасно. Ты застеснялась нас, и дядюшек моих? Зоенька, они и не смотрят, они заняты своим, не смущайся. Идёмте.
– Нет, Снежа, я домой, улыбнулся Сергей. –
И отвернул лицо, которое залилось румянцем, тихо продолжил. –
Так много всего произошло и всего лишь за сутки. – Посмотрел Снежане в глаза. – Снеженька, тебе, да и всем вам, благодарен. Очень, очень.
– Что спала пелена с глаз? – Засмеялась Снежана.
– По-видимому так. Вчера с утра было всё другое, к вечеру всё изменилось, а сегодня вот такое. Вечером увидимся Зоя?
Зоя посмотрела на Снежану, немым вопросом.
– Конечно, увидитесь. Мы сегодня собираемся в село вечером, развлечёмся.

– Куда собираемся, незнакомка моя? – Спросил подошедший Тимофей.
– В село. А ты против?
– Нет, я за. С удовольствием. Поедем.
– Жди нас, Сергей.
– Я бы и сам мог приехать.
– За Зоей? Приезжай, а сейчас мы завтракать время скоро уж обед будет.

Пока шли к дому, Снежана почувствовала перемену в Тимофее. Какой-то он настороженный стал. Они шли, обнявшись, вдруг он сильнее её прижал к себе. Снежана посмотрела на него и увидела его серьёзное лицо, глаза, смотрящие куда-то в пространство. Она проследила взглядом, вдруг пространство над ними, над домом заколыхалось, колыхание объяло и весь бор. Но Снежана не успела, не смогла разглядеть, как будто что-то её загородило. А Тимофей провёл рукой по её лицу, закрывая ей глаза, затем повернул к себе её, тихо произнёс.
– Снеженька, чтобы не случилось, будь всегда спокойной, обещаешь?
– Что случилось? Путник, отчего ты меня закрыл? Что там такое? Что-то назревает не хорошее?
– Хорошее или плохое это всё относительное. Трудно пока определить. Всё у нас будет прекрасно. И мы справимся.
– Тимоша, ты за утро уже третий раз такое говоришь. Уже что-то случилось?
– Нет, солнце ясное, незнакомка моя. Пока всё идёт своим чередом. Но мне предстоит, возможно, предстоит уехать. Я знаю, твоё присутствие будет со мной всегда. И с любыми трудностями справимся.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза, Тимофей улыбался, и так же светились его глаза, сияние солнца было даже сильнее, но сквозь улыбку и сияние просвечивалась и грусть.
– Путник, мой любимый путник, возвращайся скорее. Я знала, ты путник, хоть меня уверяли в обратном. Всё же ты путник, ты странник, но прошу тебя, возвернись. А можно я с тобой пойду? Вместе мы сильнее. Путник.
– Вы чего остановились? – Крикнул Олег. – Ждём вас.
– Оставь их, Олег. – Тихо произнёс Белизар. – Подождём, ничего с нами не случится, скоро подойдут. Георгий, ты разговаривал с Клавдюшей?
– Нет. – Ответил тот. – Собирался сегодня.
– Время наступает, а ты не готов. Конечно, Тимоша, знаю, справится сам, но нам следует подстраховать его. Чтобы не получилось, как с Сенечкой.
– Ты думаешь, она ринется за ним?

– Уверен, я свою дочь знаю, да и вы тоже. Она же копия Есении, и характером и всем остальным. Если он её убедит остаться здесь и помогать отсюда, будет прекрасно. Но вряд ли.
А может ей не стоило говорить?
– Вновь недомолвки и ложь? Не то время, здесь видно всё. Путь любви обмана не потерпит, даже во имя спасения. Да и Тимоша сам не сможет скрыть, они чувствуют друг друга и на расстоянии. Всё в них.
– Но она такая хрупкая. – Тихо с горечью произнёс Олег.
– Она сильная, не говори ерунды, ты видел, что происходило с ней совсем недавно, всего лишь с полчаса назад, какую силу получила. – Произнёс Лёня.
И сразу почувствует появление «фигур умолчания» с магическим потенциалом.
– Тимоша давно почувствовал. Он уже несколько раз отводил от неё их. – Заметили дочь соборной души, что ни говори, а напугались. Напугались её силы. Теперь будут предпринимать попытки устранить.
– Не столь её самой, сколько слияния, ведь вдвоём они стали непобедимые.
– Благо они всё же опоздали. Дети наши уже слились. Но нам надо быть наготове. Они справятся, но ...

– Нет, помешать они не смогли бы им, как не прыгай, но единение с Единым Истоком многое значит. У них получится, я знаю. –
Произнёс Елизар. –
Получится, а нам лишь подстраховать их. Сделаем отвлекающий маневр. Но давайте после завтрака обговорим. И вместе с Тимошей.
И хорошо, подружку она собой взяла, та отвлёчет её. –
Белизар посмотрел на часы, стрелки, индикатор, порозовели. – Да совсем близко «СС» подобралась. А Тимофей ещё несколько дней назад сказал мне об этом. Служба слежения не дремлет. Но всё равно они ничего сделать не смогут.
Надо было закрыть родничок.
Как ты его закроешь? Да ещё мы находимся здесь, в самой середине родничка.
– Какого родничка, папа? – Спросила Снежана, они подошли с Тимофеем. От нас родник далеко, а ты говоришь в середине?

– Дочь, лебёдушка моя, солнце ясное, пора и тебе узнать. Родник это образно сказано, это место, наш дом, лаборатория и почти весь бор, здесь находится пространство, которое связывает наш мир со всеми мирами. Единая вертикаль.
– Трудно представилось, это как на веере?
– Нет, веер это соединение миров, а здесь портал.
– Так бы и сказали, улыбнулась Снежана. Какие вы все серьёзные, что это улыбки слетели с вас.
– Верно, кем-то было сказано. – Произнёс Лёня. – Счастливые ничего не замечают.

– Дядь Лёнь, представь себе, заметила, заметила ещё, когда с папой разговаривала по телефону, прося меня забрать. Голос у него не такой был. Как бы нехотя согласился. Заметила, что, что-то у вас происходит, хоть вы были и вроде бы, как всегда, обычные. А сегодня Тимоша, вообще не такой. Шутил и смеялся, стихи читал, но верно забыл, что я его чувствую так же, как он меня.
Зачем скрытничаете?
Здесь всё просто. Отдаться, слиться с Силой Боженки Единого.
В чём проблема-то?
– Вот непосредственность молодости. А? – Произнёс Леня. Дядьки засмеялись. – Махну рукой, как Василиса премудрая и восстановлю мир. Молодец Снежка!

– Да. – Засмеялась Снежана. – Как-то так вот. И хватит меня оберегать, пора и мне знать всё. Чтобы сегодня же рассказали всё, что происходит. Я вполне осознаю, что человек имеет величину такую, что даже ещё не осмеливался мечтать. Я уже заглядывала туда. Не сомневайтесь.
– Снеженька, и когда это ты успела заглянуть в будущее? – Спросил Георгий.
– Не скажу. – Засмеялась она. – Вам завидно будет.
– Завидно, завидно. – Пропел Георгий. – Ох, завидно. Эх, где моя молодость? смеялся дядя, но глаза были серьёзными.
– Уже наступила, дядь Геор, вон вышла, вновь на крылечке стоит, ждёт.
– Всё же скажите мне? Вы собираетесь на завтрак идти? –
Спросила Клавдюша.

После завтрака, девушки ушли в комнату Снежаны.
– Надо позаниматься, может, закончу я эту курсовую, в конце-то концов.
– А ты, что ещё не закончила? – Спросила Зоя.
– Свою-то, я закончила, твоя что-то не идёт, всё же думаю, пиши сама. Не просто так, мне не даётся, ничего не вырисовывается в пространстве.
– Ой, Снежка, да, как же я без тебя?
– По плану, его-то я составила вот и пиши.
– Да не могу сегодня думать об учёбе. Плюхнулась на кровать Зоя. –
Я в мечтаниях. Не могу не думать о Серёже.
– Ну да, ну да, такие проблемы глобальные. Ах, Серёженька!
– Да. Тебе вот хорошо, у тебя, наверное, уже и свадьба скоро. Наметили?
– Угу, чувствую, прям скоро. Так скоро, что мир перевернётся.
– Что за мандраж у тебя Снеженька? Тебя Тимофей любит, это так видно, он же тает, когда смотрит на тебя.
– Любит.
– Ты, что сомневаться стала? – Удивлённо спросила Зоя.
– Нет, ни в чём я не сомневаюсь. Ты, как хочешь, а я поработаю.
И открыла ноутбук, а там во весь экран лицо Тимоши.

– Началось! Так путём и не объяснили мне. – Тихо произнесла она. –
А сказали, вечером объяснят. Она смотрела в глаза Тимоши на экране. И мысленно произнесла «Я с тобой, путник мой»
Зоя, прошу тебя, ничему не удивляйся, и ничего ни у кого не спрашивай. Будь дома до моего возвращения. Общаться можешь только с Клавдюшей.
– А Серёжа? А танцы? Мы пойдём?
– До танцев я вернусь. Будь в комнате и на звонки не отвечай.
– Да, Серёжа ещё и не знает моего номера. Что-то ещё не обменялись. Удручённо произнесла Зоя
– Вот и хорошо. Хотя папа поставил замок на пространство. Всё равно никто не войдёт в это пространство, как бы, не старался, и твой Серёжа тоже.
Произнесла она, оглядываясь по сторонам.
– Ты чего вертишься? Какой замок? Почему?

                Глава 18. Путешествие по мирам

 
 – Ничего. Пиши курсовую, вернусь, проверю. – Всё.
И выбежала из комнаты
– Ну и ладно, беги. Только куда, интересно? Зато твой компьютер посмотрю. – Тихо произнесла Зоя, оглядываясь на дверь. И внутри её прошептало.
«Стыдно девушка, стыдно»
Стыдно, сознаю. Но интересно-то как! Ладно, не буду, обещала же быть благоразумной. Что это я? –
И посмотрела в окно. Снежана стояла в саду, где обычно стояли с Тимофеем и вдруг исчезла. –
Интересно, куда она делась?
Она просила не удивляться. Чудеса, да и только!
Хотя она кричала два часа назад, просила чуда. Вот, наверное, и произошло.
Да, здесь точно мозги крякнутся. –
Произнесла Зоя и отошла от окна и легла на кровать. – Лучше усну, посплю, чтоб и не видеть, и не слышать ничего, аж сердце заколотилось.

Снежана выбежав из дома, на полянку под своим окном, где они часто стояли в единении, и громко крикнула.
– Я с тобой, подожди! Возьми меня! Возьми!
С силой в голосе произнесла она, как приказала.
– Бери её. – Услышала она голос отца.
– Она же без экипировки.
– Бери, бери, выдержит. Поможешь ей адаптироваться. Всё равно рванёт, и ещё заплутается, след потеряет и всё, захватить её многим хочется. Держи её, прижми к себе. А вместе вы всё. Защиты твоего костюма хватит на двоих, плотнее прижимай, поле будет действовать и Рамаг поможет.

Снежана почувствовала, как её рванула вверх рука, не видела, знала Тимофей. Руки её скользнули по гладкой, словно шёлку, одежде и увидела, Тимофей одет в голубовато-серебристый, словно спортивный, костюм. Он облегал всё его тело.
– Ай! – От неожиданности вскрикнула она.
– Тише, незнакомка моя, слышимость здесь, раздаётся на много миров. Нам надо тихо пробраться. – Услышала она шепот Тимоши в самое ухо.
– Ты почему не сказал? Ведь просила же. –
Обняв его, и шептала она ему в ухо. Он держал её за талию и крепко прижал к себе, так тесно, что казалось, поместил её в себя. И костюм его, словно расширился и полуприкрыл немного Снежану. И он произнёс спокойно, без эмоций.
– Рамаг.
И огромная птица, Снежана даже рассмотреть успела, сокол. Красивый огромный коричнево - бело-серебристый сокол. Оказался впереди их, и они плавно пошли или полетели за ним.
– Ух, ты! Я таких соколов огромных не видела. А папа с дядями где? – Шепотом спросила она.
– «Говори мыслями». Услышала она его мысль.
– «А ты меня услышишь? Ты же запретил себе».
– «Здесь услышу, здесь любой звук разносится очень далеко. А они в другом месте должны быть. Не волнуйся. У нас разные процедуры встречи с нечто. Мероприятие одно, но проведение событий разные. Там несколько сущностей будет. Они справятся. Есения появится, поможет.
– А мы куда?
– В промежуточный мир.
Снежана хотела спросить «зачем?» Но к чему этот вопрос? И так ясно, не на прогулку же они полетели и не прохлаждаться. Осознала, что будет что-то такое очень трудное и от неизвестности по спине пробежал озноб.

«Что это я? Я ведь не боюсь, во мне нет страха. И почувствовала, как Тимофей ещё сильнее прижал её к себе и в самое ухо, мысленно произнёс.
«У нас всё получится, незнакомка моя, вместе мы сильные и с нами боженька единый». От его слов стало легко, и хотела освободиться, и быть просто рядом в полёте, держась за руки, но услышала.
«Будь так и держись крепче за меня. Так легче мне будет перемещать тебя, пока твоё тело адаптируется. Не волнуйся, в скором моменте оно освоится».
И она притихла, и интересом разглядывала сквозь, что они проносились.
– Рамаг, попробуем сами. –
И сокол отлетел назад. Тимофей отвернул Снежану и произнёс.
– Терпи незнакомка, чуть больно будет. Удар обо что-то твёрдое плечом Тимофея, но ничего не видно, всё прозрачно, но чувствовала она, что проходили через что-то, протаскивал её Тимофей. Как скрипело и рвалось, словно слюда, и прогибалось пространство. У неё зазвенело в голове. От неожиданности она вскрикнула. Тимофей загородил свободной рукой её голову. Снежана оглянулась, сокол летел за ними.
Терпи Снеженька, трудно понимаю, в спецкостюме легче бы было. Но тебя мы не собирались брать с собой. Ещё немного и адаптация завершится. Сейчас на тебя костюм тоже наденут.
– Кто?
– Боженька единый. – Улыбнулся Тимофей. – Ты так его называешь ведь.

– Да. А, как папа и дяди будут проходить?
– Род тебе поможет сейчас. А они уже там, им не впервой, столько-то веков, свободно ходят. Снеженька думай красивые мысли, сейчас пролетаем такое пространство, здесь хватают любую мысль и воплощают. Сейчас будет новый хронопереход. Здесь перенасыщено магической энергией. Рамаг, ты где? Ты нам нужен вновь. Позвал Тимофей.
Волна теплого воздуха энергии розового с белым цветом и возник серебристый сокол.
– Рамаг, сопротивление возникло. Не волнуйся Снеженька. Сейчас попадём в хрон Яросвета. И там лежит то, что нам надо. От его спокойного голоса Снежане стало удивительно спокойно и даже радостно.

– Когда-то с Белизаром за час долетали, а сейчас время сдвинулось, ускорилось. Миг и мы прошли.
– Он разговаривает? Удивлённо спросила Снежана.
– Естественно, все живые существа разговаривают, да и не живые тоже. Ответил мысленно Тимофей.
– И Снежана услышала какой-то гортанный звук сокола, как на человеческом языке оно бы обозначило презрительное «Пфф, что взять с молоденькой девчонки, что впервые вылетела в настоящие миры»
– Стой здесь, я сейчас, Рамаг будь с ней.
Сокол опустился на землю, сложил свои крылья. Даже на земле, со сложенными крыльями он был выше Снежаны. Его мощные лапы оказались рядом со Снежаной, что она, отчего-то поёжилась и сразу сбросила с себя этот миг страха, произнесла мысленно.
«Я свет и любовь, а любовь и свет без страха».

Она немного огляделась, сумрачное место, вроде местность, как и в нашем мире, но солнце тусклое. Или ночь здесь? – Подумала Снежана. – Трава голубоватая, интересно, не зеленая. Надо же!
– Здесь не вырабатываются хлорофиллы. Солнца мало здесь.
Ответил Сокол. Снежана удивиться не успела, появился Тимофей, вновь обхватил Снежану и прижал к себе, произнёс.
– Не там, здесь тоже трёхмерье, надо выше. Это низкий слой хрона Яросвета.
– А что, путник мой, трёхмерье есть не только у нас?
– Естественно, кроме нашего мира есть ещё миры, помещённые в трёхмерье.
– Надо же, я, как-то не задумывалась, меня папа редко пускал в астрал, и под строгим его присмотром только.
– Мне вас нести, или за мной? – Спросил сокол.
Снежана вновь удивилась его разговору. Хотя просто раздавались его мысли в голове.

– Сами, за тобой. Надо Снеженьке адаптироваться полностью, пока летим. А здесь всё в заклятиях. Ууу, снимать надо, но отсюда не снимешь, на уровень кварка выходить надо.
Снежана удивлённо посмотрела на Тимофея и спросила.
– Куда?
– Внутриядерные процессы снимаются на кварковом уровне, а это гораздо выше. Здесь даже не на три-пять мерностей выходить надо, а выше и выше. Но это пока не наше дело, у нас другое. Этот мир ещё подождёт. Держись крепче Снеженька. – Обхватил её обеими руками, произнёс. –
Саммай.
В глазах зарябило от цифр, Снежана даже смотреть не стала, не осознавала, что это такое, и почему пошло исчисление, длинные ряды цифр.
Сердце от такой ряби цифр ухнуло вниз, голова закружилась до тошноты. Так уже было однажды, когда выходили с папой в какой-то мир.
Затем цифры вспыхнули в яркий свет. Возникла невесомость такая, что показалось всё тело ее, расслоилось и каждый орган, плавал отдельно, и сознание где-то в стороне. Разделение на клеточки.

Но она удивиться не успела, произошёл удар в ноги, в голову, в сознание. Лишь мысль у неё произвелась.
«Что это? Вновь какие-то стены пробили? Вот это барьер? А я живая?»
Ещё удар, сознание совсем помутилось, она обвисла, но Тимофей её крепко держал. Ещё удар. Вновь свет и проникли во вневременное пространство.
Здесь Снежане стало легче. Пролетев по узкому коридору света, сознание возвращалось, но вновь удар и вновь темнота. И яркий свет озарил их. Стало легко. И сознание Снежаны вернулось.

– Ух, ты! Произнесла она. Фууух! А что это было? Что-то у меня внутри всё трясётся, дрожит. Ух, слабость до тошноты.
– Всё хорошо, незнакомка моя милая, мы почти на месте.
– Тимоша, ты раньше проходил по таким мирам?
– Да. Много раз. На последнем месяце в странствии приходилось, и здесь у Белизара плотный график тренировок был, меня уже тренировали в хронах и мирах. Поэтому мы и не хотели брать тебя с собой, ты могла мне помогать и из дома, смотрела на мой образ и всё.
– Ага, сами где-то, а я дома закрытая на замок. Ещё чего!?
– Белизар так и думал, что ты всё равно рванёшь за нами. –
Произнёс Тимоша, опускаясь на красивую поляну в неизвестном для Снежаны мире.
– Надо всё давно было мне рассказать. Хитрюга ты, Тимоша, я только сегодня в танце и за обедом, смогла кое, что понять о тебе, и кто ты на самом деле. А нет бы, ввести меня в курс всего, приходится догадываться самой.
Снежана чуть не упала, ноги её не держали. – Ой, что это со мной?
– Сейчас адаптируешься.
– А что это? Здание?
– Да, очень древнее здание.
– Какое высоченное. Ого! Окна, какие, а двери-то огромные. –
Снежана стояла и осматривалась. Красивая поляна в цветах, деревья могучие чуть дальше.  – Вот это да! Здесь что великаны живут?

– Нет, обычные боги, наши предки. Естественно они выше сегодняшних человеческих структур в нашем мире. Но в этом здании нет никого, здесь хранилище. Так, вспомнить бы, как открывается дверь.
– Просто. Улыбнулась Снежана и, подбежав, почему-то, как ей показалось, словно на ватных ногах. Ноги не слушались, словно сильное онемение ног было, как от долгого сидения или лежания в неудобной позе. Осмотрев дверь, нажала на углубление возле выраженной петли. Дверь открылась.
– Ты вспомнила? – С удивлением спросил Тимофей, улыбаясь.
– Ничего я не вспоминала, просто рука сама потянулась.
– Естественно, инстинкт знания вечного просыпается, Снеженька. –
Засмеялся радостно он. – Надо найти компьютерный зал. Там должен быть большой монитор, видно будет не только здание, но и, то, что нам надо.   

Они вошли в здание. Перед ними расстелилась ковровая дорожка, которой только, что не было.
Здание узнало нас. Веди нас. – Обратился он к дорожке. Направление главный компьютерный зал с большим монитором.
И дорожка постелилась впереди них, и так быстро, что Снежане пришлось просто бежать за Тимофеем. А ноги плохо слушались.
– Путник, а нельзя ли лететь?
– Нет. Здесь не стоит перемещаться полётом.  Тренируй мышцы, это у тебя после невесомости, сейчас восстановишься.
– Как ты быстро разобрал и собрал наши тела?
– Твоё только, сейчас легче будет. В этом здании восстановишься.

И действительно, по всему телу, пошли, словно электрические заряды, как обычно бывает после онемения, восстановилась пульсация всей жидкости в организме, и мышцы вновь стали упругими и эластичными. И она уже не чувствовала усталости, а наоборот прилив сил. Вошли в огромный зал, где на подиуме стоял трон.

– Ух, ты, трон! Путник, настоящий трон. Вот это да! Можно я чуть посижу на нём, отдохну? – Она засмеялась и продолжила. – Может, поумнею, что-нибудь вольётся в мои мозги. А?
– Сиди. – Засмеялся Тимофей. – Можешь отдохнуть, а я пойду, поищу. Рамаг будь с ней. – И мощный сокол вошёл в зал. А Снежана подбежала, если эти шаги можно было назвать бегом, к трону. И нужны ещё усилия, чтобы забраться на него.
– Это, что же за предки наши? Какими же они огромными были.
Она всё же забралась на кресло или действительно это был трон. Спинка выше её роста. –
Интересный мир, вот бы осмотреть всё здесь. Побывать в гостях.

Над троном висели мечи. Такие огромные, подержать их в руках, и не было даже мысли.
«Сколько же кг они весят? Подумала она. А нет, не кг, здесь другая мера была». Снежана дотронулась пальцем до одного из них. Меч засверкал, словно оживая, даже зазвенел, как бы просился в руки. Но вдруг она услышала тихий голос с печалью.
– Зло мечом не победить, лишь оно ещё больше озвереет.
Снежана резко повернулась, никого в зале нет кроме Рамага.
– Рамаг, это ты мне сказал?
– Святогор тебе ответил. – Ответил Рамаг мыслью.
– А где он?
– Его здесь нет, но он везде, как и Яросвет. Везде.
– Он не доволен, что я залезла на трон? Да ещё в обуви. –
 И стала быстро спускаться, и произнесла. – Извините, извините.
– Нет, это его не волнует. Его волнует ваша миссия. Наблюдает за ней.
Снежана остановилась возле трона, осматривая зал, и тихо произнесла.

– Тимоша тоже говорил, зло борьбой не остановить. Здесь надо другое. А что другое? Путь души и любви? Мы идём этим путём. Свет и любовь главное.
Нет, что ещё главнее есть, а что?
Снежана опустилась на пол, села и с наслаждением вытянула ноги. И продолжала думать.
Ведь должно быть средство, как нейтрализовать зло. Должно. Нейтрализовать все петли, закинутые в будущее. Ох, там такая величина. Интересно, где папа с дядями? Тимоша говорил о какой-то встрече с какими-то сущностями нечто.

Она прислонилась головой к ножке кресла и почувствовала теплую ногу, как бы человеческую, но больших размеров. Она отпрянула, так резко, что заскользила по гладкому полу.
Испугалась? – Спросила сама себя. – Да нет, сама ещё не знаю, скорее всего, нет, просто всё неожиданно и удивительно.
Скольжение прекратилось, и она поднялась, повернулась к трону.

– Кто здесь? – Спросила, выдохнув весь воздух из лёгких. – Рамаг, ты где?
– Не пугайся девочка, в этом здании тебе ничто не угрожает. Здесь почти твой дом.
– Я не боюсь, просто неожиданно и не вежливо с вашей стороны, так поступать, в прятки играть. Рамаг! – Позвала она вновь. – Странно, сокол ослушался Тимофея? – С удивлением спросила, себя или кого-то. –
Покажитесь! –
Требовательно произнесла она. Обратив взор свой в сторону, откуда исходило тепло и спокойствие.
– Сокола позвал Тимофей, а я вот он, я, показываюсь.
И на троне стал проявляться человеческий образ.
Седовласый?
Может седовласый, а может такие светлые волосы и борода, словно выбелены вечностью.
Человек с чисто светло-русыми волосами, с бородой, с голубыми, как чистое небо, глазами с теплой, ласковой улыбкой, высокий и видать стройный человек.

Его можно назвать и молодым, и пожилым, но с очень большой мудростью.
Человек?
Конечно человек.
Человек-бог.
От его улыбки и от глаз шло сияние.
Снежана почувствовала в сердце расширение и свободу. Возникло желание обнять его, но удержалась. Она узнала этого человека-бога. Никогда не видела, но узнала, протянув руку в его сторону, воспрощая и утверждая ею, и произнесла.

– Святогор? Да? Так ведь? Да, да, точно Святогор.
Но он молчал и смотрел с улыбкой.
– Ах, извините, что это я размахалась пальцем, извините.
– Святогор, верно девица, верно. И что там далее? Ты продолжила думать? Или всё улетучилось от неожиданности?
– Что? Ах, нет, нет, не улетучилось. –
Засмеялась Снежана, вспомнив, о чём думала, перед тем, как почувствовать невидимого Святогора.
– И, что тебе пришло в твою светлую головку?
– Да, разные мысли, их ещё соединить надо в одно.
– И, что не соединяются?
– Отчего же сейчас соединим. Как меня дядя Лёня назвал? Непосредственной молодостью. Вот и отвечу непосредственно.
Надо идти непосредственно путём Духа. Действовать без долгих раздумий и сомнений, искренно и по внутреннему влечению сердца и самого духа. Воля вольная духа русского.
Святогор сидел и молчал с едва заметной улыбкой на лице, и добрыми глазами смотрел на Снежану.
– Я разве не права?
– Права.
– Надо нейтрализовать всё зло.
– И, что для этого надо сделать? – Спросил Святогор.

– Любить, но подставь щеку, это уже не пройдёт.
Беспредел надо менять дроблением масштабов в плазменно-полевых структурах на обнулении и растворении с заполнением энергией чистой, светлой. Со знанием, нет с облучением, нет, не так, с дарением, или лучше посылом заполнением энергией любви. Менять топологию время ушло.
Это уравнение должно быть решенным эссенцией любви. Темп роста плотности потока энергии пучком, должен быть велик. Увеличивая безразмерные величины. Вот тогда эссенции будут вливаться, и растворять зло, любой негатив.
Но колебательный характер плохо влияет на человеческие структуры.
– Увлекаешься математикой?
– Я? Нет. Нет, нет, математику, как таково и не очень-то люблю. Наука точная и сложная, одна неверная цифра, и уравнение другое, и полетело в пространство искажение. Мне больше нравиться изучать психологию.
 
                Глава 19. Путь мысли. или встреча с чудищами.

В дальнейшем хотелось изучать квантовую физику, возможно химию. Медицина тоже интересна. Я не знаю, отчего мне пришло такое.  О, а сейчас ряды цифр пошли у меня перед глазами. Это что?  Снежана рассмеялась и продолжила. – Перед тем, как залезть на кресло я пошутила с Тимошей, мол, посижу на троне, может, поумнею. Это, что иллюзия?  Столько цифр, аж сердцу как-то, не понятно, как назвать, в мозгу щекотно, прыгает и скачет. Снежана вновь рассмеялась. 
–  Нет, это не иллюзия,  в этом здании нет иллюзий. Это глубинная память вскрывается. Ты знала это. В тебе много чего изначального сокрытого. Потребуется, будешь вспоминать. Именно в тот момент, когда знания тебе будут нужными. Раскрывается твой потенциал.

– Удивительное явление. Может мне придёт, как зло обезвредить?
– Оно пришло тебе, ты его озвучила и в разных формах. Осталось за действием. Действие тоже проявится, ты даже не заметишь, как всё случится.
На последнюю фразу Снежана не обратила внимания, так как её отвлекла лягушка.
В это время, как будто ниоткуда появилась лягушка.
Она появилась напротив Снежаны.
И почувствовала её взгляд, лягушка внизу, а Снежана чувствовала она, как она посмотрела ей в глаза, затем припрыгала к её ноге.   
Лягушек Снежана не то, чтобы не любила, просто как-то, всегда при виде лягушек, у неё возникало содрогание. Отвращение из-за облика их. И всегда мысленно говорила.
«Я люблю тебя, но пожалуйста, будь в стороне от меня» и вот сейчас возле её ноги лягушка.
И откуда она взялась?
Да ещё такая большая, и   легла на ногу передними лапами.
Но, что-то удивительное произошло со Снежаной. Она не вздрогнула, не оттолкнула её и не пошло в ней отвращение, а наоборот, какое-то умиление пошло. И уже после, как наступило умиление, внутри её зазвучало «принятие». Принятие, а затем любовь и помощь. Принятие, любовь и помощь!
– Ой, какая прелесть!
Произнесла она и сама себе же удивилась. Она нагнулась и погладила её. Лягушка уркнула, и вытянула передние лапки. Снежана взяла её в руки и увидела, как её лапки перетянуты очень прочной и тонкой толи нитью, толи волосом какого-то животного.
– Бедняжка, намучилась, сейчас я тебе помогу. –
И стала разматывать, эти нитки или волос, а они не очень-то поддавались, и не рвалось, но всё же, сумела убрать с лапок, приговаривая. –
И где такое ты собрала, где прыгала, скакала, что так запуталась?
Святогор молча, наблюдал. Закончив, Снежана отпустила лягушку, сказав. Беги, прыгай дальше.
Лягушка издала звук, не совсем похож на кваканье или урканье, как бы в знак благодарности. Снежана улыбнулась, услышав в мыслях своих
«благодарю девица»         
Святогор посмотрел ей в глаза, взгляд его был теплым и ласковым, словно родительский, в его глазах, как и у Тимоши, светилось солнце чистой небесной голубизны. Он улыбнулся и произнёс.

– В следующем мире, куда вы попадёте, будет много иллюзий и обмана, будь девонька внимательней, не попадись. А сейчас отдохни. Верю, у вас всё получится. С такой-то берегиней, Радим, мальчик тебе ничего не страшно.
– Какой берегиней? – Переспросила его Снежана. – Я девушка, а не мальчик
Но трон был пуст. Снежана подошла, потрогала его, нет, точно пуст. Удивляться или нет, не успела подумать, появился Тимофей.
Путник, наконец-то появился. Отчего так долго? И Рамаг исчез.
– Он со мной был. Летали в соседний хрон, незнакомка моя. –
Улыбнулся он.
– Без меня? – Удивлённо спросила она.
– У тебя прекрасный собеседник был. Ты с пользой провела время и восстановилась и познания пришли. И, как тебе Святогор?

– Ой, Тимочка, такое величие!
Такое величие! Это же, благородство! –
Снежана от восторга даже задохнулась, подняв руки, развела ими. Перед её глазами предстал Святогор.
Он стоял на холме, по колено в траве и смотрел на поле, простирающее до горизонта, колосящаяся нива.
Она замолчала, на лице девушки последовательно отразилась целая гамма чувств: вопрос, удивление, улыбка, понимание, интерес.  Лишь подумала.
«Это прошлое или будущее?»
Потом подумаю и продолжила с восторгом.
– Тимочка, это же такое величие, величие бога, и в то же время так всё запросто, как будто папа родной. Здорово!
Это же… – и она вновь замолкла, увидев перед глазами прозрачный до дна ручей, опушка леса, сосны, мостик через ручей. Как будто бы её дом родной там в том мире, где жила. – «А это где? Здесь или там дома?» – Подумала она, но вслух произнесла. –
Здорово! А ты нашёл, что искал? – Подошла, обняла его.
– Нашёл, но надо туда ещё добраться. Идём моя незнакомка. Вижу, впечатлил тебя Святогор.
Вновь по ковровой дорожке вышли из здания, дверь тихо за ними закрылась, и щёлкнул замок.
– Удивительное место, такое ощущение, что всё здесь родное. – Произнесла Снежана. – Мы куда сейчас?

И у неё возникло перед глазами что-то неясное и абстрактное. Словно буйство красок, белой и темной всеобразных их оттенков. Затем проявилось, как бы смещение тьмы и света, смещение форм, словно играло пространство. –
Инфравлияние что ли?  – подумала она.
– Сейчас минуточку, ты, что-либо ощущаешь?
– Как бы лёгкость, такое парение.
– Непосредственность. – Засмеялся Тимофей. – Ты в разговоре со Святогором не заметила на себе костюм.
Снежана оглядела себя, увидела вместо привычных джинсов и свитера, поверх их серебристо-голубой костюм, как и у Тимофея.
– Ой, когда это произошло? Не видела.
– В тронном зале и произошло, когда ты занималась лягушкой.
– А, она случайно не царевна? – Засмеялась Снежана.
– В точку угадала.
– Да, ладно, путник, я же посмеялась, пошутила.
– А я нет, она действительно царевна в их семействе.
– Урааа!!! Я попала в то место, где сказки имеют быть былью. Только короны не заметила на ней. – Хохотала она. – Ой, а здесь можно громко разговаривать и смеяться? Что-то я разошлась, сама себя не узнаю.
И что со мной происходит? Это от того, что со Святогором пообщалась?

– Возможно. – Улыбнулся Тимофей. – Возможно, родные энергии так подействовали. – При этих словах перед её глазами засияло солнце, и она ощутила такую благость, что непроизвольно произнесла.
– Благой век – Крита юга.
Тимофей улыбнулся и продолжил.
– А смеяться и разговаривать здесь можно. Это наше родное место. А вот куда мы сейчас полетим, там следи за мыслями. Там иллюзорный мир. Вот здесь предстоит пройти путь мысли. Ты смелая, незнакомка моя, смелая и сильная. – И Тимофей, обхватив её, вновь прижал к себе, да так словно расставались навсегда.
– Меня Святогор предупредил про иллюзорный мир.
– А короны в действительности здесь не афишируются. Это они в нашем мире афишируются. Эго и власть, как будто действительно они, цари и короли, выше всех остальных людей.
– Может, я сама полечу? Буду держаться за руку.
– Нет, тяжёлый барьер хрона. – Произнёс Тимофей, и продолжил. – Рамаг.
Прошёл какой-то миг, и они оказались совершенно в другом месте. Полёт за Рамагом и в объятиях Тимофея, да костюм теперь защитный, Снежана ничего не почувствовала никакого трения и сопротивления. Местность была не приятная. Тёмные скалы.

«Пространство сумрачное». Подумала Снежана, и сумерки стали ещё сильнее сгущаться. «Солнышко», мелькнула мысль, и разъяснилось, небо стало серо-голубым и где-то высоко просвечивались лучи солнца.
– Так, незнакомка моя, Снеженька милая, побудь вот здесь. Он поставил её в углублении между скал, и продолжил. – Не выходи отсюда, пока я не вернусь. Вернусь, произнесу заветное слово.
 – Какое?
 – Ты его знаешь, назову, узнаешь, а пока стой и думай о красивом. И прошу тебя, не выходи не под каким предлогом. Рамаг за мной.
И они исчезли, оставив Снежану одну. Она осталась не довольной.
«Вот ещё, опять оставил. – Подумала она и, увидев, как сгущаться стали тучи, улыбнулась, произнесла вслух.
– Что это я?
 И сразу это отразилось и полетело по пространству её голосом.
– Что это я, что это я, что это я, я, я, я-я-я-я. – Неслось.
– Ой! – Уже мысленно. – О чём же думать? А не думать не получается, как будто кто-то вызывает мысли.
В мыслях, возникла конница, отчего неслись античные бои. Произвелась пустыня, битва. Много людей пеших с копьями, и на лошадях. Как фильм воспроизводился.

– Ну, их! Пошли вон. – Строго помыслила Снежана.
И античность ушла, но произвелось другое.
Русская земля, 20 век, но вновь битва. По степи неслась конница. Огромные полки русской кавалерии летели, в буквальном смысле, друг другу навстречу.  Пространство перекосилось, слышался стук копыт, ржание лошадей и виделся натуральный бой. Клич ура, как издалека слышался с обеих сторон.
Русские?
Точно русские. Война что ли гражданская?
И для чего воспроизводилась эта битва?
Еще в детстве, себя не осознала, зачем и почему? Когда смотрела фильмы,
она переносилась туда, в натуральную битву. Старалась помочь лошадям. Так ей было жалко животных. Людей ей не особо было жалко. Люди сами придумали войны, сами решились убивать и убивают.
А животные?
Эти сильные гордые статные изящные скакуны, верные своим седокам, старались вытащить их из боя, защитить. Видела, как кони уворачивались всячески, сливаясь с седоком, Часто после фильма она говорила,
«Неправду показали, там не так было.

Да, откуда им знать, как было, и какой был Александр Македонский, или Невский, даже герои гражданской войны искажены. Совсем они не такие, как показывают в фильме». Правды совсем мало. И от такого знания ей было не по себе. Над ней смеялись, говорили.
«Слишком уж ты грамотейка, от стола два вершка, а тоже себе на уме». Позже отец перестал пускать её на фильмы, приводя ей довод.
«Ты и так знаешь всё, а через фильм можешь затеряться».
И в этот раз, смотрела, как неслась кавалерия, и не заметила, как вышла из убежища, куда поместил её Тимофей.
Лошадь упала возле её убежища. Снежане стало жалко животное. Голова была рядом с ногами Снежаны. Она увидела во взгляде лошади, боль и страдания, и как слеза скатилась из глаза её. Снежана нагнулась и погладила по голове, приговаривая.
– Милая, тебе с любовью дарю обезболивающее, твоей душе. Сейчас всё закончится, и ты уйдёшь в свой мир.
– Конечно, закончится. – Ответило ей.
Кто? Лошадь ответила?

Снежана не успела осознать, увидела, как лошадь превращается в уродца и этот схватил её за руку и потащил из убежища в самую середину сумрачного пространства.
– Как же так? – Подумала она. –
Жалостью взяли меня? Ведь говорил мне Тимоша, быть в скалах, а я вышла на край. От нетерпения, когда же он вернётся? Или любопытство моё вытащило меня? Зое говорила, что любопытство погубит её, а сама попалась. Она ушла в себя, страха не было,  воспроизвела образ Тимофея, и держала его образ, произнесла.
– Тимочка, путник мой, люблю тебя. Я с тобой, моя сила для тебя.
И вдруг появился попугай.
Откуда он взялся? Не осознавая, отчего и почему, вдруг в мыслях её прозвучали слова песенки.
«Только в клетках говорят попугаи, а в лесу они язык забывают».
А, где здесь лес? Здесь скалы. – Произнесла она.
Скалы стояли высокие, и вдруг стали рассыпаться и оказалась равнина, заполненная лесом. Иллюзии менялись одна за другой.

Стоп! Остановись мысль! Приказала она сама себе.
Предупреждал же Святогор «не ведись на обман» надо вернуться в ту мысль с чего всё началось. Тимоша вернётся, а меня нет. Образ Тимоши был виден ясно. Он улыбался ей.
Почему он оставил меня в скалах одну? А сам с Рамагом улетел. Отчего не взял с собой? Что-то здесь завуалировано? Что сокрыто? Наверное, так надо. А для чего? Я могла быть с ним там, куда улетел. Что-то здесь не так. Для чего? Для чего? Для чего оставил меня одну? Для чего я здесь одна?
Она осмотрелась, оказалось, она стояла одна на пяточке, словно ровно срезанная скала, и пространство не большое, везде скалы и заканчивалась эта ровная площадка обрывом или пропастью, близко не стала подходить, оттуда несло как смрадом. Она прошептала.
Я сильная, я справлюсь! Лишь бы у Тимоши всё получилось. Он найдёт тот нейтрализатор, найдёт. – Перед глазами вырисовывался боевой меч, затем гиперболоид, плазменный луч. Так, так, путь мысли, Тимоша сказал путь мысли и ещё он произнёс как с печалью, а я не обратила внимания.

«Ты смелая, незнакомка моя, смелая и сильная» да, да так он сказал, значит всё, что происходит со мной…. А, что происходит? Пока ещё ничего не происходит. Я должна что-то произвести? Произвести деяние, как сказал Святогор. Какое? Ведь я должна знать этот нейтрализатор. –
Перед глазами появились ряды цифр. Побежали строкой.
Стоп! – Опомнилась Снежана. –
Нельзя думать об этом. Не буду думать об этом. Мои мысли здесь слышат, их читают. Боженька Единый, что было в моих мыслях, не дай прочесть чужим, передай это Тимофею. Они ему очень нужны. И проявила образ Тимофея, передавая ему цифры, полыхающие в огне.  Затем потушила огонь с цифрами, хотела забежать в убежище, которое ей создал Тимофей, получила удар в плечо.

Словно холодный разряд электричества проколол плечо. Вновь усилила образ Тимофея и послала ему свою энергию, и повернулась.
Что это было? – Спросила сама себя.
Она чувствовала удар. Удар в плечо, и так сильно, что, как будто, получила в самое сердце. – Больно, но терпимо, всё же, костюм на мне. – Подумала она.
Боль потекла до шеи, взвилась в затылок, растеклась по позвоночнику парализующим холодом по всему телу, что дрожь пробилась.

Раздался чей-то грохочуще-гулкий голос везде и снаружи, и внутри. Как показалось, в костях всего тела, позвоночника, в черепе произвелась вспышка, молния и ярким светом залилось на мгновение.   И всё прошло. Осталась только слабость в коленях и затихающий звон в голове.
Что это?
Это от удара?
Или защитная реакция? – Спросила сама себя.
Она оглянулась и вовремя, надвигался страшный монстр. Человек не человек, но что-то такое раздутое объёмное и, как показалось с множеством рук. Такая объёмная туша, на пружинистых, словно железных ногах.

Ой, что это! Монстр? Голем? –
Но мысли ушли к Тимофею. Его образ вновь усилила. –
Тимочка успей только, успей достать нейтрализатор, сказал «минутку», а прошло сколько? Да нет, и прошло мало времени. Просто, это же очевидно, у страха глаза велики.  А во мне есть страх? Нет. – Утвердила она.
Нет!
И распрямив плечи, выпрямилась, подняла голову, и показалось ей, что она сама подросла. Сбросив с себя боль и отупение, что произвёл тот уродец.
Интересно чем это? Электрошокером? Не заметила ничего у него, электрошумовкой? Видела у папы такое, грозное оружие, но меня бы свалило.  Так костюм же на мне.   Благодарю Святогор, благодарю с любовью. А кто мне его надел? Или лягушонка, вся запутанная в волосёнках? Какая разница мне помогли, и благодарю за это. В груди пошло расширение.

«Улыбнись ему, Снеженька, услышала она в мыслях Тимофея. Улыбнись, как улыбаешься мне. Направь на него сияние своих глаз с улыбкой.
– Фу, как такому улыбаться? – Подумала она.
– Снеженька скорее. Представь, что это я к тебе спешу, родная, улыбнись. Снежана закрыла глаза, чтобы не видеть это чудовище, хоть миг какой-то, но не получалось. И вдруг перед глазами увидела Тимофея. И в мыслях произвелась песня голосом Тимоши, пропетая им ещё во второй день, как встретились с ним.
Песнь души Русича, которая словами с нежностью и любовью, поселилась в её сердце. Как и его сияющие глаза.
«Я любить научился, как только увидел тебя. И в глазах твоих ясных увидел любовь».
– Путник, мой путник, ты здесь. Мой любимый.
Радостно улыбнулась Снежана и открыла глаза свои, сияющие счастьем. Но вместо Тимофея увидела вновь это чудовище, как бы получеловек полузверь.

Она и ничего не успела подумать, и даже улыбка не успела слететь с её лица, как неожиданно это чудовище получило уже сам удар. Хотя ударом такое не назовёшь. Просто получил порцию любви счастья и радости из её глаз, хоть и адресованное это всё не ему. Облучила, озарила его её улыбка, а открыла глаза, сияние глаз завершили дело. Оно лопнуло словно воздушный шарик, даже звук такой же был. Лопнуло это чудище, но оказывается не до конца. Снежана с удивлением смотрела на то, что происходило.– Аааах, как в фантастическом фильме. Боженька единый, это, что на самом деле? Или, как это назвать?

                Глава 20. Как в фантастическом фильме

Увидела, как из лопнувшей оболочки стали появляться новые копии этого чудища и расти. И услышала хохот мощный звериный или назвать то неизвестно как, что-то похожее на громовой хохот, раздавалось везде. Вначале хохот, затем этот голос произнёс.
– Вот она. Она! Она! Онаааа! – Радостно кричал гулкий леденящий голос. – Попалась птичка!
И резко громко крикнул, раздалось, как бы на всю вселенную. –
Белизар! Хахахах! – Вновь раздался громовой хохот.
Вот это удача! Белизар! Ты где? Ты где-то здесь ведь тоже, я знаю.
Чувствую Бальда. Хватит в молчанку играть. И тебе не жалко дочерь?
Белизар!? Да, где тебе!? Тебе присуща жалость? Белизар!? Нет. Жалости в тебе нет. Ты не пожалел любимую жениму свою, а теперь и дочерь. На, что ты надеешься? Белизар? Тебе меня никогда не победить. Я уже иду, мост уже готов. Ты долго мне не давал его закончить.
Но всё! Твоё время закончилось, Белизар-Бальд. Никто тебе не поможет, сокрушу всех. И тебя в том числе, а дочерь твою возьму себе. Ха-ха-ха. Вновь загремел голос.

Снежана смотрела, и осознала, что почкование чудовища, отвлекающий маневр. Стоит на это тратить энергию? Да не стоит сам лопнет. Это иллюзия. И только произнесла слово иллюзия, почкование прекратилось. И эти маленькие монстры стали лопаться один за другим, словно мыльные пузыри или воздушные шары с шумом и хлопками.
– Что и требовалось доказать. Теперь надо найти Тимошу.
И только хотела повернуться и уйти, как увидела мост. Мост над бездной. Он выдвигался из глубины бездны, из темно-серой мглы, из неизвестности.
– Вновь иллюзия? – Произнесла она.
– Нет, девочка, это уже не иллюзия.
Услышала она тот же громовой голос, но он стал тише. И увидела маленького человечка, шагающего по мосту. Ноги его маленькие, но шагал широко. А мост рос, продвигался.

Видела она в фильмах, как прокладывали железную дорогу, как впереди себя кран укладывал готовые рельсы уже связанные со шпалами. Происходило быстро. Так и здесь, невидимое что-то прокладывало мост, из бездны из самого суфэтха, по которому шёл этот маленький человечек.
– Карлик какой-то красноглазый. – Произнесла она тихо и спросила громко. – А, где тот, кому принадлежит тот голос, что хохотал?
– Он мне принадлежит. – Ответил он
– Тебе?  – С удивлением спросила она. – Ха!
И Снежане стало так смешно, что она не выдержала и сама захохотала.
– Зря смеёшься, девочка, лучше бы поберегла свою душу, высосу всю до капли. А превращаться я могу в кого угодно.
– Но, вот здесь, ты точно врёшь.
– Фу, вульгарно разговариваешь девочка и это соборная душа? Дочерь Белизара? И дочерь соборной души?

– Отчего же? Я сказала правду. В истинную любовь в истинный свет ты не превратишься никогда, как бы ты не сверкал лучами своими. Так же и твой брат. Они у вас искусственные. Дурите народ во всех мирах. Никогда вам не стать мощным светом и не наберёте потенциала любви, сколько бы душ себе не забрали. Сквозь ваше сияние видны и ложь, и обман, и все пороки. Грязью ваш свет отдаёт.
– А вот здесь, ты нам и поможешь. Не зря мы тебя заманивали.
А пустозвон Белизар вновь остался с носом.
Поверь девочка, это конец. Конец вашей игры.
Конец всей игры.
Ты знаешь, сколько цивилизаций в вашем мире печально закончили своё существование? И только при нашем участии, в нашем высочайшем порядке.

Ты слышишь, в нашем порядке и в нашем прогрессе. Потеряли всё и самое главное.  Девочка, ты слышишь? По всей вероятности, тебя Белизар не просветил. Прогресс и порядок именно нашей дисциплины. Наступает наша игра, наша. Прогресс!
О, великий прогресс! Он пришёл и вытеснил вашу любовь. Кому нужна ваша любовь? Наш прогресс вытеснил знания Истока и Веру ему. Теперь мы устанавливаем, и будем устанавливать свои правила и над людьми, и над вами. Слышишь? И даже над вами, кромешниками. Хахахах!
Любовь! У вас не получится вернуть её. Не получится, людишки не принимают её. Не видят. Хахахах!
– Конечно, так я и поверила. Прогресс! – Скептически она добавила. –
Прогресс!  Ха, да естественно, прогресс. Если бы! Смешно, но ваш примитивный прогресс ничто по сравнению с настоящими знаниями. Как же он разваливается у вас, ваш прогресс. Разваливаются миры в вашем прогрессе.
В ответ он захохотал, а замолчав, ответил.

– В том числе и ваш. – И вновь громко раздался его бушующий хохот. Мы построим своё, надоело вас перестраивать, снести надо всё.
– А вот это у вас не получится. Дестабилизационные процессы на Земле пройдут, пройдут нарушения, схлопывание хронов остановим и залечим, всё сгладится и восстановится процветание.
Хоть и создали вы и вам подобные сеть криминальных пирамид и психологической кабалы, у вас всё же ничего не выйдет.
Лопните.
– Ты мне не веришь? Напрасно.  Мы в вашем мире уже, сколько  государств развалили.  Ещё немного и всем конец. Ты думаешь, мы не выжмем из тебя знания? Ты думаешь, тебя спасут? – Ты так думаешь? Тебя спасут? –
С удивление спросил он.
– Зачем меня спасать, со мной и так всё прекрасно.
– Уразумела девочка. Естественно от меня ещё никто не уходил.
Хотя твоя мать ушла, ушла сама, не дождалась освобождения Белизаром.
Сильная она структура, мне даже нравится.
Однажды он её спас, когда был Александром. Ты хоть девочка, знаешь? Кто на самом деле твой отец, твоя мать?
– Знаю, можешь не стараться мне объяснять. Не трать время, а то ещё споткнёшься, покатишься, как глиняный ком, да в бездну свою окунёшься, представляю, что будет там с тобой. Голем. Ты сам-то бывал там?

– Мне бывать там не обязательно, на это есть другие, я лишь руковожу и выдвигаю условия. Не дерзи мне девочка, я обид не прощаю.
– Твои проблемы. – Улыбнулась Снежана, смотрела ему прямо в глаза.
– Убери улыбку. Приказал он.
– А если не уберу, что будет?
И вдруг услышала звук похожий на выстрел, ещё и ещё. Она удивилась.
«В этом пространстве ещё и стреляют? Ведь схлопнется хрон».
Но увидела, как этот карлик, ловко орудуя бичом, словно джигит, да ещё вдобавок стал расти.
– Ох, а от тебя пахнет-то как. Убери улыбку.
– Что, я так уж и плохо пахну?   
– Нет, приятно и вкусно. Хм, хорошо! Человеком, Русом. Русским Духом.
– А чем же я ещё должна пахнуть? Гнилью вонять не мой удел, а ваш.
– Не дерзи мне девчонка, знавал я таких уже. Помолчав, продолжил.
Возможно, и достаточно мне будет тебя, но не помешала бы и твоя мать. В вас знаний, столько, что заменит…
– Весь ваш прогресс. – Засмеялась Снежана
– Да, знания Истока не помешали бы нам.
– Ой, рассмешил. Да кто же вам их доверит?
– Рассмешил, говоришь? А знаешь ли ты, что вы ещё и кромешники? Мы и в вас поселим наши законы.

– Закон подлости?
Вряд ли вам теперь удаться, да ещё над нами. Мы пришли уже сюда, и ваш закон подлости нарушил все Коны во всех галактиках и во всех вселенных. И подлежит переформатированию в чистый свет, для чего пропадать энергиям и блуждать по хронам, и мирам?
– Что? Подчиняться кромешникам?  Кромешникам мы не подвластны. Много раз пытался Белизар, но ещё пока ничего не вышло. Убери улыбку. –
Строго произнёс он, щелкая бичом.
– Это пока. Но сейчас наступило другое время. А кромешники? Это что-то новое. А что это такое?
– Хахахах. Ты и не знаешь!? Ароматная, со знаниями, а не знаешь кромешников?
– Раз не знаю, значит неважно это. Но если просветишь, буду признательна.
И вновь улыбнулась, так, как бы она улыбнулась Тимоше. Поставив его образ перед собой. Но в мыслях прозвучал Тимоша.
«Принятие, моя незнакомка».
Что это я? Принятие, принятие, иначе не получится. Подумала она, и образ Тимоши стал прозрачным, и она вновь улыбнулась ярко и с любовью и тут же подумала.
«Надо же получилось». – Увидев, как карлик закрылся рукой от неё.
– Проясню, незнайке. Хахахах! Удивительно!
Дочери Белизара объяснять мне. Хахахах. Престижно!
Она не знает кто кромешники? Хахахах.
Хм, слушай, это человек, или люди, вашей структуры, живущие на кромке сразу нескольких миров. Им подвластно бывать и в яви и нави, в любом мире, любой реальности, и в мире богов. Даже к нам заглядывают. Например, твой отец. И везде-то ему всё надо, и до всего-то дознаться ему надо. А ты, наверное, и не познала ещё этого? Ты, явно ещё ребёнок. И, как тебя Белизар взял собой. И главное для чего? Убери улыбку. –
Строго произнёс он, щелкая бичом.
– Для престижа. – Засмеялась Снежана.
– Ха-ха-хаах. – Загрохотал голос. – Для престижа. Рассмешила.

– Это я знала, просто не знала, что вы нас называете кромешниками.
А папа бывал у вас? – Удивлённо спросила она. – Я считаю, да и читала где-то, что побывавшие в вашем мире уже заражены.
– Это так и есть. Никто от нас не выходил, не заразившись. У нас такие монады бывали. Ооо! Всё хотели нас перевоспитать. Хахахах.
Но, обычно заражаются и становятся в новых жизнях злодеями. – Радостно с какой-то весёлостью произнёс карлик. –
Но, увы! – С печалью уже продолжил он. – На твоего отца это не действует. А жаль, как нам хотелось его обратить в свою веру. Но теперь ты у меня, и ему никуда не деться. Сейчас тебя спеленаем и унесём к себе. А тебе там понравится, захохотал он, а может, и нет, но привыкнешь.
– К себе это куда? В тартар что ли?
– Есть и другое место. Мой мир, он более комфортнее. Для меня комфортнее.
– Кто бы сомневался. Произнесла Снежана, и улыбнулась.

Увидев, как начинался полный коллапс. Процесс разрушения или переформатирование, более подходит и он уже начался.
Его остановить нельзя.   
И никто не сможет, разве только Единый Исток.
Но это же, Им всё задействовалось.
Она увидела вначале вспышку, яркий свет и появился Тимофей. Он сиял весь, и своей улыбкой, и сиянием глаз, всё его тело сияло. Он был такой огромным и на его фоне, это карликовое существо вообще стало букашкой. Он шёл над бездной, и не по мосту, а в пространстве. Шёл и сиял. От этого сияния ярким белым светом, разрушался мост. И это карликовое существо в последний момент уже заметил, что впереди и позади него, мост разрушен, и шагать не куда, он повис и прежде чем лететь в бездну, взмахнул бичом и обвил ноги Снежаны.

– Заговорила ты меня, девчонка. – Со злостью проворчал он. –
Подался на провокацию, а ведь должен предвидеть, раз предо мной дочь самого Белизара.  Радим!? Не приближайся ко мне Радим. –
Обернулся он к Тимофею. –
Аааааа, вы уже одно? Когда успели-то?
Стянул к краю бездны Снежану и схватил её за руку. –
Вот значит, кто Дух Светлого Воина Любви. Радим! –
С раздражением и злостью продолжал. –
Воин Любви Истока Любви и Света.
И, как это я тебя просмотрел, не обезвредил вовремя?  Как же мои вселенцы просмотрели тебя? – Удивлённо спросил сам себя или всё же Тимофея. –
Очевидно, весьма, весьма очевидно, Белизар закрывал тебя. Но тебе не удастся меня уничтожить, а брата и подавно.
Дай мне уйти, и с ней ничего не случится. Я так думаю, а может и случится.
И захохотал.
Тимофей смотрел на Снежану, его сияющий взгляд говорил.
«Всё будет хорошо незнакомка, любимая моя».
А в ней и небыло страха, наоборот уверенность и любовь расширяло её и расширяло. И Снежана смотрела в глаза Тимофею, сама того не ожидая, запела. Он утвердительно кивнул, и она перевела взгляд своих лучистых глаз в красные глаза карлика.

– Я любить научилась, как только увидела тебя, и наполнилась любовью, как только почувствовала тебя.
Карлик от неожиданности выпусти из рук Снежану. И она начала падать в бездну. Она не почувствовала страха, она не почувствовала вообще ничего, кроме расширения и парения. Раскинув руки вширь, плавала. Вспомнить прыжок с колен, подумала она, как услышала.
«Рамаг!»
И яркий свет проник в тёмную бездну широким лучом, обхватил Снежану по талии и потянул вверх. Поднимаясь над краем бездны, она вновь запела.
– Я любить научилась, как только увидела тебя.
Она увидела, схватку Тимофея и этого карлика. Карлик направил на Тимофея, что-то подобие на меч, светящие мечи, они удлинялись, старались достать Тимофея. Но сильная энергия световая закрывала Тимофея.   И он продолжал продвигаться к карлику. И сделал одно сложное, гибкое движение. Волна чистого света пошла на карлика, и словно обвило его. Движение на восемь сторон, словно змея в движении.

Видела она змей, как улепётывали от взгляда отца или дядюшек, и к ней не приближались.
«Концентрация внимания и напряжения» – Учил папа.
Но у Тимоши величина объёмная. И путь меча проходил великолепно, и видать ещё давно. Какой же он в этой жизни проходил путь обучения? Сверхъестественности, магические? Что он маг она догадалась ещё впервые дни.
И по силе равен папе, разве чуть превышает.
Может, нет, всё же равны, а может даже и превышает.
Наверное, такой же, но у них разные направления.
Одинаково одно. – Эффект чудесного деяния.
Закон жизни. Освобождения Духа.
Снежана направила обережные энергии и всю свою любовь на Тимофея. И только, что ничего не было в руках Тимофея, как, словно продолжение его руки возник светящийся меч.  Не видно, чтобы рукой он держал его, это и было продолжение руки.
Здорово! Подумала Снежана.
Вообще-то мастерства Тимоши она ещё и не видела, кроме перемещений в пространстве и по вееру миров во вселенной.
А сегодня почувствовала его в танце, который и танцевали утром под его магическую музыку. Как он её воспроизвёл? Не знает, но танцевал он мастерски, будто профессиональный танцор.
Эффект несгибаемой руки в танце идёт изумительно. Мягко гибко, без напряжения, словно кошка в прыжке. Словно вода, льётся само по себе.

Снежана ходила в кружок танцев, пока училась в школе. Дядюшка Георг в сельскую школу привёз настоящего профессионала.
И, как он его уговорил?
Городского жителя, из самой столицы, артиста танцев и балета остаться деревне и обучать меня, а заодно и сельских детей. Многое чего было Снежане не понятно, на то и не обращала внимания.
Привыкла, что все дяди и папа сделают для неё все, что она захочет.
Но танцам не очень-то и хотелось обучаться, особенно тем, где были вплетены энергетические боевые приёмы.
Нудно и времени надо много уделять было.
Тренировки, тренировки, и тренировки. Даже подруги её считали задавакой, что мало времени с ними проводила. Мгновенно неслось у неё в мыслях. Надо же всё успела вспомнить и удивилась происходящему.

– Финист? – Удивлённо произнесла Снежана. – Я думала, только в сказках он существует. Этот гиперболоид. Это именно тот меч? Меч Святогора? За ним отлучался Тимофей? Но он боевой же! И только, что его небыло в руках у него. Он шёл без него. Всего лишь сияние его стало сильнее.
Подумала она, как ей в голове произвелась мысль, теплая и ласковая.
«От любви он станет ещё сильнее. И это не тот меч, которым убивают, это луч любви, от него засияет мир.  Это тот меч, что вы вдвоём спрятали именно для этого момента. Он у вас уже был готов. Он переродился от вашей любви из меча воина в луч любви.
И Снежана всю свою силу любви до истомы послала Тимофею.  – Нейтрализатор! Он нашёл его.
Тимочка, путник мой, ты справишься. – Прошептала она. Сияющий луч охватил всего Тимофея, и он уже стал, словно яркое солнце. Полностью сияние слилось в единый, толи шар, нет скорее луч огромный.
– Люблю!  – Громко произнесла она.
И почувствовала, что-то происходит. Слово, озвученное воспроизвело что-то новое. И вновь повторила.
– Люблю! Рамаг поставь меня на площадку.
И вовремя её Рамаг опустил на площадку. На помощь карлику летела не известная сущность. Многорукая и не приятная на вид сущность, даже как назвать, нет слов таких, как обозначить это чудовище.
– Фу, у этого карлика все, что ли помощники такие мерзкие и гадкие до безобразия?

И вот здесь она оценила эти энергетические танцы. А сейчас рада, что это она знает, всё, чему её учил и учитель, и дядя Геор.
Эту взрывную волну танца, которая переходит в оборону.
Помнит, как прыжки с колен были ей не приятны, а вот сейчас пригодилось.

Сконцентрировалась на дистанции, измерив взглядом угол и ритм, с каким противник вылетит на неё, она предугадывала, и уже видела полёт его в замедленном темпе, сконцентрировалась, увеличивая свой полёт во времени.

                Глава 21. Люблю тебя жизнь!

«Благодарю дядя Геор, что занимался со мной и когда уехал учитель. Ты многое выдал мне в пути учёбы. Вот теперь оно пригодится».
Произнесла Снежана мысленно благодарность, летя над пропастью, и эта благодарность её ещё больше усилила, предала ей такую силу и свет, свет не произвольно вылился из её груди.
Она же, повторив движения Тимоши на восемь сторон, обвила светом все мечи, что летели в Тимошу, от летящего чудища.
Тимоша разбирался с красноглазым карликом, который падал в пропасть и вновь возвращался. Падал и возвращался. И вновь и вновь. Боевые мечи зазвенели так жалобно, будто живое существо и рассыпались в пепел. Многорукое существо вновь запустило мечи.
«Да сколько же у него их? – Подумала Снежана. – Словно кузня прямо в нём. Обвив мечи, она подняла свои глаза и ласково произнесла,
– Маленький, такое маленькое чудовище. Ты давно не видел ласки, не ощущал. Тебя так давно не гладила по головке твоей, мамочка. Иди ко мне я приголублю. Иди, иди сюда.

Она улыбалась естественно и радостно с сиянием света. Сама удивилась, как у неё получилось на ходу вспомнить уравнение с решением эссенцией любви, которое ей пришло у Святогора. Увеличив потенциал, темп роста плотности потока энергии, он увеличился, расширился.
Это чудище от удивления, подняло свои глаза, а их у него несколько пар, и все поднялись на Снежану. Забыв, наверное, о концентрации, и движение его замедлилось. И он попал в свет и в улыбку Снежаны, с производимой эссенцией уравнения. Она же спеленала его, как младенца световой пеленкой, сущность замолкло.  Снежана движением волны рукой качнула, произнесла.
– Не мой удел вершить. Пусть с тобой разбирается сам Единый Всевышний, мой Боженька единый. У него к тебе много вопросов возникло. –
И колыбелька из пеленки улетела, растворилась так быстро, как будто засасывал её мощный пылесос. –
Фу, многорукое существо обезвредили. Так этот карлик остался.  И сколько же у него жизней?
– Мильён загрохотало в ответ с пространства.
– Посмотрим, может быть, может быть и мильён. Но они могут быть коротенькими, сейчас просветим и посмотрим.
В небывалом темпе она пролетела над пропастью, произнесла,

Рамаг! Подстрахуй меня.
Она сама ещё не осознавала свои дальнейшие действия, вспомнив, как Рамаг, обхватил её широким поясом света по талии, выносил из пропасти.
Но здесь этого не потребовалось, она уже сама летела над пропастью, в движении на восемь сторон света. Снежана вновь пропела.  – Люблю.
И сразу на восемь направлений стали распространяться от неё яркая энергия,  лучи белого цвета с чуть розоватой энергией.

Сияние усилилось и так громко зазвенело это слово, «люблю» в этом пространстве, словно хрусталь. Такой звон обычно бывает, когда по хрустальному бокалу ударили серебряной вилкой. Но он звенел усиленный. А кем усиленный?
Подумать не успела. Пространство задрожало. Начались перекосы. А она поднималась всё выше и выше. – Люблю. – Вновь повторила она. –

Люблю тебя жизнь! Люблю тебя Мир! Ты прекрасен и станешь ещё прекрасней!
Она хотела раскинуть руки, но осмотрев себя, они уже раскинуты, и из груди шёл огромный сияющий луч. Из рук, с ладоней из каждого пальчика, кристаллы излучали свет. И как ей показалось из всей неё шло свечение.
И вот здесь начался великий коллапс. Хрон над бездной сворачивался.
Что происходило там, на самом дне бездны, неизвестно, но оттуда вырывалось пламя. Даже почувствовала смрад.

– Фууу! А, что полностью весь хрон свернётся? – Спросила она сама себя или кого-то неизвестного ей, но здесь присутствующего. –
А, как же все остальные миры в нём? Как его папа называл?
Там такое сложное исчисление, столько цифр и не запомнить. Столько там разноматериальных слоёв, что даже бегло не осмотришь.
А уж запомнить? Фууу!
Иных пространств и иного времени. По-простому вроде бы, как-то Шаданакар, нет, нет, по-другому как-то. Этот мир в другом месте, а может он. Что-то в голове перемешалось, кажется, фу, ну его. Нет, нет, это другой мир, вот, этот мир зла. Он и повидимо сворачивается. Но в этом хроне, там много изучений, хотелось бы мне изучать светлые миры, а в каждом слое столько миров. Ох, и богата и обширная вселенная!
Как там Тимошенька? Люблюююю! – Произнесла она, направив вновь энергии любви на образ Тимофея.
Рамаг!
Увидела огромного сокола, появившего на фоне выплывающего солнца. Сокол, серебристый и светящийся, отражался на солнце, сокол сейчас летел над Снежаной, подстраховывал её своим светом.
Ура! Свет! Боженька Единый!
И в последний миг она увидела, как из коллапса вылетел Тимофей. А всё остальное свернулось схлопнулось, лопнуло, как мыльный пузырь. Как будто ничего и небыло.
Ого!
А она летела и летела. Не делая никаких движений, лишь видела изменение пространства. Впереди сокол, пробивая и смягчая удары проникновения через хроны всех миров. И вдруг подумала,

А я живая? Я в человеческом теле? В земном? Или всё же вылетела из него? И где встретимся с ним? Что-то вылетело всё из головы.
– Живая, естественно живая, услышала она мягкий женский голос.
– Мама? – Удивлённо спросила Снежана.
– Нет, Есения занята ещё. Она в соседнем хроне с Белизаром, заканчивают там очистку, опуская, распространяя свет Истинного Истока. Там теперь разрастается Свет. Процветание миров пошло. Остальное за жителями тех миров. Будут сотворять любви пространство, будет и мир процветать. Главное, хроны укреплены и залечены.
– А вы, ты, кто?
– А разве ты не видишь меня?
– Я вас вижу яркой и светящейся, как маму видела. О, сейчас проявляется образ человека. Снежана отчего-то рассмеялась.
– Значит, будем знакомиться. Ещё узнаешь и меня, сейчас вот опустимся и познакомимся.
– Ой. Что это со мной? Отчего расхохоталась-то?
– Пережитые последствия смехом выходят. С тобой всё хорошо. Впервые по вселенной путешествуешь?

– Да. В такооом, ох впервые. – Вновь рассмеялась Снежана.
– Сразу видно. Но всё у вас впереди. Налетаетесь. Держись, сейчас будет чуть, чуть сложнее. В этом месте сразу много стен и барьеров.
– Расположение и соприкосновение миров на оси веера я видела, и как миры располагаются, тоже видела. На веер мы с Тимошей несколько раз летали.
– Видели вас там. Рамаг вперёд!
И Снежана увидела, как огромный сокол вновь появился и пролетел, обогнав их, и своим телом протаранил сразу несколько миров. И в свободном парении уже без давления, стали опускаться в красивое пространство.
– Где мы? Это что? Что за местность? Красиво, как на земле у нас.
– Это и есть на земле вневременное пространство на оси. Ты несколько раз пролетала с Тимофеем мимо, не замечала.

– Нет, я заметила свет изумительный, и просвечивалось красочное пространство. Но не успела попросить путника, чтобы войти сюда. Думала, ещё слетаем, Тимоша обещал позже, но тут всё завертелось.
– Даже с танцев пришлось уйти. – Рассмеялась женщина.
– Нет, на танцы мы только ещё собирались вечером пойти. Но, по всей вероятности, не попадём сегодня. Очевидно, так и будет.
– Да? Как и мне, когда-то, чтобы спасти любимого пришлось и праздник бросить и танцы. – Засмеялась женщина. Плавно опустились возле реки и продолжила. – Так его закрутило в своё время.
Но у вас ещё сложнее получилось.
У нас, для него было лишь учение да очищение, а у вас настоящая битва с тьмой. Не волнуйся, всё хорошо уже и будет ещё лучше.
На танцы если захотите, попадёте. Что значит время на веере? С вашим временем  оно сильно разнится. А ты здорово помогла ему. Своему любимому.
А в конце я даже не ожидала, что ты так поведёшь себя. Уже сама искала, как помочь этому славному воину Любви, Радиму.
А здесь истинная любовь сама пришла в слияние, чтобы осветить всё, светом залить. А вот, как ещё и запела. Ооо!

Голос любви резонанс большой даёт. А твой танец, это, как на земле в вашем мире бы сказали? Круто! И нейтрализатор показала.
– Нейтрализатор он сам нашёл.
– Без твоих формул не нашёл бы. Ты знала, что он Радим?
– Нет, а кто это?
– Ой, девочка, ты и не знаешь, кто твой любимый? Ты не вспомнила его?
– Я и не вспоминала, знаю, что мы единое целое и любим. Что нам прошлое? На что оно? Сегодня, вот сейчас надо жить. Ведь главное-то любовь, а не прошлое, что и когда-то было.  Зачем,  отчего и для чего искать то, чего было или не было? Все прошло ничто перед сегодняшним. лишь бы была и сияла любовь. А у нас она есть.
– Молодец Снежана, молодец!
– Вы знаете моё имя?
– Кто же не знает имя дочери соборной души? А Радим это воин, защитник, любви, твой Тимофей, но он воин особый он не убивает. Этим он чист. Он чистый свет, магический свет Истока. От его энергий любви и от его сияющего света растворяется зло. Переформатируется в свет. Он несет и распространяет любовь свет радость. А в паре вы непобедимы. Идем, отдохнешь у нас.
– Нет, нет, мне надо вернуться, мне надо помочь Тимофею.
Как вернуться туда назад? Рамаг! Рамаг! И, как я сразу не подумала, надо было остаться.
– Всё уже закончено, ты же видела, сворачивание.
– И он вышел из свёрнутого пространства, девочка, ты же видела.
Услышала она мужской голос, чем-то напоминал папин голос.
– А вы откуда знаете?
– Нам ли не знать хранителям.
Произнёс мужской голос, чем-то похож на голос Тимофея с таким же мягким бархатистым баритоном. Она оглянулась, к ним не спеша подходили двое молодых мужчин.  Высокие стройные один с тёмно-русыми волосами, у другого чуть светлее волосы. Синие словно чистое небо глаза. Они, сверкая улыбками, галантно поклонились Снежане. И один, что с синими глазами со звёздочками подошёл к женщине, беря её за руку, целуя, произнёс.
– Успела любимая? Зря волновалась.
– Они сами всё завершили. Мне лишь берегиню сопровождать сюда осталось.
А другой обратился к Снежане, произнёс.

– Так вот она, какая красавица, близнецовая половиночка Радима. Сильная и смелая, самого Даттыррга не испугалась. Даже таран кромки не свалил её.
– Ничего не помню в таране. – Засмущалась Снежана. – Кажется, в сознании всё же отключалась. А какого Даттыррга?
– Она даже не осознала, что с ней произошло. И, что она совершила.
Улыбались оба пришедших.
Сияние их глаз такое же, как и у папы, и Тимофея. Подумала Снежана.
– Позже всё вспомнишь. Мозг ещё не воспринял всего происходящего. Если тебе нужно будет проанализировать, вспомнишь. Но провели вы замечательно, даже исключительно верно и относительно, и с принятием.
– Мне надо вернуться.
– Не волнуйся, скоро все здесь появятся, Есения их сюда приведёт и Тимофея тоже. Здесь встретишься со всеми. Все они живы и здоровы.

– Мне к Тимофею надо. – Возразила Снежана.
Тимофей видел, как тебя Рамаг сопровождал, и девочка моя вовремя появилась. Будь спокойна. Держишь, усиливаешь его и отсюда.
«Незнакомка моя, я скоро буду там. Жди. Мы скоро, чуть осталось». – Услышала она.
– Все пути через ось миров.
– Вы всё знали?
– И видели.
– А от чего же не помогли им?
– Вы сами справились на отлично, и потом, каждый должен сам заниматься своим делом. Именно своим. А с вами был ещё и Белизар-Александр-Бальд.

Нельзя вмешиваться в модель мира, иначе исказится до неузнаваемости. Природное равновесие сохранять надо. То, что намечено Единым Истоком, вы исполнили.
– Я не о нас, мы с Тимошей справились бы, это так. И уверена, я бы, не упала в бездну дна. Чувствовала не падение, а парение и полёт.
– Им и не надо помогать. – Улыбнулся он знакомой улыбкой. Белизар и Есения тоже едины, да остальные их спутники не лыком шиты.
– Смешно вы разговариваете, диалект старинный. Вот ведь, я знаю вас, но не могу вспомнить, откуда? Откуда я вас знаю?
– Меня все знают, солнце ясное. Во всех вселенных.
– Яросвет! – Пришло ей, в мыслях, откуда-то изнутри. – Конечно же, Яросвет! Вспомнила, ты, вы, Яросвет! Как же мне повезло. И самого Святогора повидала и вот сейчас самого Яросвета.
Радостно засмеялась Снежана и захлопала в ладоши, словно ребенок, даже подпрыгнула несколько раз.
– Конечно, конечно, а с самим Александром-Белизаром-Бальдом бок обок жила и не ведала, кто он.

Тоже рассмеялись все присутствующие на полянке возле реки. А у Снежаны, отчего вновь пошли перед глазами ряды цифр, и вновь увидела Святогора.

Он стоял как бы на краю земли, или ей казалось на краю. Возможно на возвышенности какой-то. Точно на возвышенности, позади него была вода. Море? Или океан? Или наводнение? Нет, вода спокойная, лишь тихая рябь на ней.
Снежана спокойно вздохнула и продолжила смотреть.
Святогор стоял и смотрел на Россию. Над ней была яркое солнце и огромная радуга. Такое впечатление, радуга двигалась, и Россия входила в эту радугу. Расцвет действительно не за горами он наступает. Наплывает, опускается.
Святогор повернул голову, посмотрел ей в глаза, улыбнулся, и она услышала его мысль. «Осознала?»
И вновь ряды цифр, полыхающие в огне. Она сумела их прочесть, и это её ошеломило, и она несколько секунд стояла, словно окаменев, в молчании, осознавая.
Затем выдохнув, произнесла с удивлением и утверждением.

– Так, так, теперь всё встало на свои места, в моих вопросах и ответах. Там. Снежана взмахнула рукой,  не определенно показывая направление. –
В том мире я была приманкой, дочерью Белизара. Так ведь?
– Извини девочка, прости нас, Белизар долго не соглашался, а Тимофей особенно не соглашался. И он спрятал тебя в скалах, надеялся, ты будешь его ждать там.
А здесь уже твоё любопытство и восприятие мыслей тобой нам на руку сыграло.
Путь мысли.  Но ведь, как получилось-то прекрасно. 
Яросвет держал её руку и поцеловал, продолжил.
Богиня, натуральная соборная душа. Дочь своих знаменитых родителей, близнецовое пламя Радима.

– Лучше бы мне всё объяснили ещё дома. – Недовольно произнесла Снежана.
– Этот план созрел на месте. Тебя и в мыслях не было брать с собой. Но Белизар был уверен, ты помчишься за Тимофеем. Святогор был против   всей этой затеи.
И зная всё, неизвестно, как бы всё обернулось для всех.
А здесь ты спасала любовь, помогала Тимофею.
Ты поистине любовь. Твоя любовь и сокрушила зло, растворила.
Ты выиграла время и показала, где лежит нейтрализатор.
Тебя сразу вспомнило хранилище, да и сама ты почувствовала себя дома. А беседа с Святогором вскрыла твою память.
И сейчас они закончат устанавливать световую кристаллическую сетку. Основной каркас, через который будут модернизироваться миры в этом хроне, да и для трёхмерья земли матушки это тоже будет большим подспорьем. Пора, пора модернизировать и воплощать высокие слои, 55511.04.2020? B, DSIT. А может местами и выше.
Для творчества нет предела. С этим ещё придётся заниматься, чтобы для человечества постепенно шла перестройка их тел и безболезненно. Главное человеческие структуры вывести на более высокий уровень, чтобы досконально растворить низменные низкочастотные вибрационные энергии. Фантомы, да и следы фантомов.
– Стоп!
Произнесла Снежана. Дайте мне успокоиться. Осознать всё что произошло. А вы добавляете мне новое. Это что за шифр произнесли?

– Сегодня ты, девочка, имела успех видеть и сам успех такого великого дела в самом начале, но и дальше будешь видеть происходящие изменения и в том мире, где живёте. Пойдёт, пойдёт великое пробуждение человечества, пойдёт. А твои глазки транслируют трансформацию живого света, ты сама не замечала. – Сверкал улыбкой Яросвет.
– Естественно. – Вставил другой мужчина. – От взгляда такого ангела будет идти трансформация. И в том числе Звёздного Семени.  Будут просыпаться будут.
– Вы меня совсем запутали. Я ещё не осознала, что происходило, а вы тут, что-то ещё говорите. Мне надо к Тимоше, остальное всё подождёт. В том числе осознание произошедшего и вашего шифра. А Святогор меня ведь предупреждал, только не осознавала тогда. – И она погрозила пальчиком.    
Ах, какие же вы заговорщики, воспользовались моментом. 
Все рассмеялись.
– Ах, девочка тебя ожидает награда.

                Глава 22. Награда, встреча

 – Какая ещё награда? Я исполняла свой долг. Долг служения Истоку
Истоков, Творцу Первозданному всего Сущего, моему Боженьки любимому.
– Да, да, долг служения Единому. – Смеялся Яросвет, с ним смеялись и все
 остальные. – И тебя в сей миг ожидает самая лучшая и неожиданная на свете
встреча. – Произнёс Яросвет.
 – А, ладно мир прекрасен! – Снежана засмеялась, махнула рукой. –
 Вы меня заразили смехом. И мне так радостно. А какая встреча? И вот
 интересно знать? Ну, что может быть интереснее, чем встреча с моим
 путником? С моим любимым Тимошей. 
 Радостно произнесла она, и повернул голову, увидела, как проявлялись один за другим все участники этой экспедиции. Первым появился Тимофей.
– Тимочка, путник мой! – Чуть отодвину в сторону руку Яросвета, побежала навстречу ему. И вдруг увидела Есению. В полном здравии и цветущим видом, в таком же костюме, как и все остальные. Она радостно улыбалась и протягивала к ней свои руки.
 – Доченька моя!
 Произнесла так тихо, но раздалось по всей вселенной.
 – Мама!? –
Удивлённо произнесла она, остановилась возле Тимофея. И взяв его за руку, приготовилась уже обнять его, но остановилась в изумлении.
Какие чувства нарастали в ней? Она ещё не осознавала.

Промелькнуло видение. Она на лошади. Верхом на папиной лошади, папа ведёт её под уздцы, Ей было пять или шесть лет. Снежана в тоске по мамочке. Чувствует мамочку, но не видит её.
 – Папа! – Спросила она. – А куда уехала мамочка?
 – Снеженька, лебёдушка моя, наша мама на небесах, за чертой. Тебе же
 рассказывал. Солнце ясное ты забыла?
– Нет, не забыла. А скоро она вернётся назад к нам? Так грустно без неё и плохо. – Печально спросила она.
 Папа молчал, наверное, не знал, что ответить дочери.
А Снежана продолжила.
 Не волнуйся папочка, я немного подожду ещё. Чуть, чуть подрасту и пойду за ней. Позову её, попрошу вернуться домой.
 – Что ты, солнце моё ясное. Зачем же так? Вы меня обе в этом мире хотите оставить? А как же я? Лебёдушка моя.
 – Хорошо папулечка, я останусь с тобой навсегда. А к маме слетаем? И  может она вернётся к нам, так грустно без неё.
  – Будет момент, навестим её доченька. А пока, нам здесь трудиться надо. – С  тяжестью вздохнул Елизар.
 
И уже всегда отец зорко следил за ней и в ментал не выпускал её, закрыл его от неё. И только изредка с собой брал. И он и дядьки следили за ней строго.
– Ну, что же ты? – Произнёс Тимофей. – Беги, обними её. – Он держал её за руку и потряс за плечо, приводя её в чувство. – Беги, беги к маме. Ты столько лет не виделась с ней, и вот наступил момент. Беги же, обними её скорей.
Тимофей подтолкнул её вперёд к материи.
– Мамочка моя! Моя мамочка!
Побежала Снежана, и сама того, не ожидая от себя, разрыдалась.
Наконец-то можно обнять. Действительно обнять. Обнять не воздух, а
натуральное тело. Почувствовать тепло, биение сердца. Хотя тепло и любовь Есении она чувствовала постоянно.
И утонула в сильных и нежных объятиях матери.

Остановись мгновенье!
Дай почувствовать силу любви. Как много ещё она не сделала, дай досказать, дай раскрыться, дай пожить в чистой любви матери и наполниться ею. Ведь в
жизни всё так временно. А ведь жизнь не бывает черно-белой, она радуга, и
всегда цветная.
Порою не воспринимают люди и стирают её краски своей собственной
рукой, добавляя черноты, а жить надо бережно. Не смейте умирать душой,
как бы больно небыло бы в сердце. Жизнь прекрасна!
Но здесь другой случай.

Наполнив жизнь глубоким смыслом, чтоб не проникало в любовь ни капли зла, она ушла. Ушла, чтоб вершить, дарить Свет Истока, меняя в плазменно-полевых структурах опущенный на землю, и тут же усиленный земным негативом людей и ими вознесённый негатив зла и пороков структурам зла. Она же, облучая его любовью Истока, продолжала творить.
Да, это уравнение на уровне очень высоких вибраций, но это подвластно и на земле каждому человеку.
 Ему решать как жить, в свете и любви или в темноте и низменности, хоть им
 и светит солнце одинаково.
 
Осознание штука тонкая, по осознанию идёт и чистота радости и самой жизни. По осознанию и всё даётся. Кому вливаются эссенции и любви сразу, а кто-то и не чувствует их, продолжает жить, ворча и плача.
 
Человек!
Пока ты жив, жива твоя душа и не потухла, а рвётся в творчество себя познаний, и развернуться дай душе, чтоб дух воспрял, поднялся ввысь, наполнялся твоим осознанием.
Ты значишь очень много. Не сомневайся человек.
Оставь свою вечную тревогу, войди в любовь, познай её, наполнись.
И только в ней найдёшь дорогу к Богу, к самому Истоку.
 
Года, века ли, секунды иль минуты, не важно, ты в летописях вселенной записан. И эти книги не забыты, порой они раскрыты в твоих снах.
Читаешь их, но забываешь, проснувшись поутру. Душа твоя ищет, как сбросить путы, чтобы познать себя изнутри.
 
Как жизнь сложна и как она прекрасна.
 И вот он, этот миг слияние душ – матери и дочери.
А они обе дочери Любви и Света. Смелые и сильные и вот встретились в одинаковом возрасте.
 Снежана почувствовала родные энергии и аромат мамочки. Она его помнила всегда. Как же прекрасны объятия мамочки, о которых мечтала всегда, не энергетические, а именно почувствовать физически.
 Почувствовать родное тепло и мамин ласковый взгляд, её поцелуй и услышать её слова. Как это сладко!

– Мамочка моя!
– Доченька моя, крошка, как ты выросла! А я с тобой всегда была. Прошептала Есения.– За исключением, когда у меня творения совместные с
 Истоком и Родом были.
 Да, она чувствовала маму постоянно.

И вспомнился ей случай, разбив нечаянно мамину чашку в четыре года. И горько плакала, подумав, принесла маме огорчения и как мамочка смеялась.
«На счастье, доченька!
Не стоит чашка твоих слёз, лучше мы слетаем в страну грёз, и чай попьём в том в мире красочном, где разговаривают все на человеческом языке. И чашки, чайник, и травки, которые наперегонки бегут, чтоб их заваривали. В страну, где все старались счастье человеку принести. Всё было забыто, а сейчас вот вспомнила, как прикоснулась мама к ней
И, как она проходила с ней по древним чудесам света. Не по тем, что остались на земле, их можно и физически осмотреть, но что там можно почувствовать, лишь смешанный негатив с любопытством. Разрушенные, они уж не несли той энергии, что была предназначенная для человечества.
А в настоящее уходили, ещё оставшимся там, в тех мирах в полной сохранности. и от туда всё же излучали энергии истинного света. Ловушек много понаставлено на земной поверхности трёхмирья, чтобы через души чистые живущих на земле собирать энергии для негативного астрала.

Случайностей на свете не бывает, а тот, кто их посылает в любви и радости, хочет, чтоб мудрее стали, в себе Его раскрыли, себя познали, осознали. Чтоб свою же человечность божественную познали. Душе раскрыться дали, без применения масок. Быть, а не казаться.
Быть, а не казаться!
Ложь везде заметна. А все вопросы в нас закрыты в глубине души. Там ответ и он очень прост, как полюбить весь мир.
– Мамочка моя родная. – Шептала Снежана. – Положив голову матери на грудь. Как же мне тебя не хватало. По тебе я так скучала, а мне хотелось к
тебе прижаться. –
 Оторвавшись от матери, посмотрела ей в глаза. –

Нет, не думай, мне любви и ласки хватало. Меня любили и любят папа и Клавдюша, а дядюшки души во мне не чают. Но мне хотелось, на колени к тебе забраться, ощутить тот покой, когда ты меня на руках держала. Я чувствовала твой аромат, энергии твои, но ощутить физически – никак.
Ты была так далеко, за той чертой, она и не давала, та черта, что разделяет землю и небеса, не позволяла встретиться нам. И мне казалось, ты так далека от
 меня. Мамочка моя.
 
И знаешь, разделилась жизнь моя. К тебе рвалась, взлететь повыше, хотелось
 взглянуть на тебя, но папа не пускал.
А я чувствовала, ты рядом, лишь пробить черту. Мамочка моя родная всё же, как трудно было без тебя.
Оказывается, всё подвластно, лишь постараться. Почему же я раньше не догадалась? Я слышала разговоры твои, в мыслях они шли. Мы разговаривали обо всём, но так хотелось видеть тебя и обнимать тебя, прижаться.
Есения улыбалась, прижимая дочь, потом в лицо взглянула, вытирая слёзы, не разжимая губ, промолвила.
 
– Я знаю, родная моя. Ты поймёшь, и я, как долго ждала встречи с тобою. И
 вот свершилось, подарили нам с тобою встречу.
 А то было словно грёзы.
– Мамочка, ну скажи словами, в мыслях же, я слышу тебя всегда, скажи словами. Мне поверить надо. Ты это, мамочка? –
 И вновь разрыдалась.
– Доченька, отчего же плачешь? Родная моя, естественно я. Мои руки
 обнимали тебя. Они всегда могли тебя обнять. И ты была и есть в моём сердце, обнимала своими молитвами. И счастье твоё было настоящим.  Тебе удалось пробить черту.
 – Да. С помощью Тимоши, с его помощью всё же прошла
 – Ты бы и одна прошла, папа твой осторожничал.
А здесь и время настало. И тебе многое ещё другое удалось. Моя девочка, ты умница. И я так счастлива, что ты у меня такая. Всё, свершилось.
 Мы теперь часто можем видеться. Здесь во вневременном пространстве. Сюда ты можешь проходить, а настанет время, и я вернусь.
Девочка моя!
Гладила Есения дочь по волосам, и продолжила.
 
Взрослая дочь! Удивительно даже. Взрослая дочь с такой нежной улыбкой,
что земля из-под ног улетает у меня.
Засмеялась вслух Есения.
Что ещё нужно?
Вот оно безграничное счастье, держать дочь свою в объятиях. Безграничная связь с тобой была всегда, но вот так держать тебя. Это счастье, безмерное счастье. И я не одна в нём купаюсь. Растворились минуты, когда было больно, но всегда вдыхала в твою жизнь свежий счастья глоток. Чтоб блестели твои глазки, словно утром на траве росы капли. Чтоб любовь в твоём сердце цвела, распускаясь, расцветала постоянно. Чтоб всегда улыбалась, легко жила и люди купались в твоём очаровании. И вот не зря мы с тобою так долго этого ждали.

Взрослая дочь, какое это счастье!
 И как я по тебе скучала, солнце моё ясное.
 Есения много шептала дочери, к груди её прижимая.
– А с папой ты виделась мама?
– Да, доченька родная с папой у нас много было встреч в творениях в трудах
для вселенной.
 Она, подняв лицо от дочери, посмотрела на Белизара, улыбнулась.

Белизар подошёл к Есении с дочерью, стоящими в объятиях. Обнял их обеих, прижимая их к себе. Утопил лицо в волосах Есении, поднял лицо вверх, смотрел в небо, затем опустил вновь, и так стояли втроём в полной тишине.
Даже птицы замолкли, замерло всё пространство.
Минута тишины.
И создал её Всевышний Исток Первозданный. Сам умилился встречи дочери и матери, воссоединению семьи.
Яросвет смотрел на Белизара с интересом, у самого подступал ком к самому основанию горла. Сглотнув тот ком, иль вздохнув, пошёл к ним, протягивая руки.

– Здравствуй брат, мой. Вот и вы вновь вместе. Семья соединяется.
– Яросвет, не смейся, Яросвет. – Оторвавшись от Есении, произнёс Белизар,
 и обнимая Яросвета, продолжил. 
 Где же соединение? Она по-прежнему остаётся за чертой. А я там. Знаю ещё не время возвращаться в это пространство. Ещё там много труда по восстановлению.

– Будем надеяться, что всё свершится скоро.
Ах, если бы русский народ поведал и раскрылся в духе и душой.
Но нас они считают не из плоти, мы сказочные для них персонажи и герои, или духами природы нас величают. Но здесь у нас так много места, для продолжения и начала родов, и открыты пути в Державу Света в Небесную Русь.
 Но русский Дух он ведает и людям бы вынести урок и не упав духом, нести свет той Звезды, что заложена у каждого в сердце. Она роднит со всей вселенной, с той Звездой, что свет свой посылает для солнечного творенья.

Спасенье всей державы в Русичах, лишь только в них вольный дух и им нести для всего народа для всей планеты свет. Нести им Веление Света, чтоб вывести их к побережью Света, а здесь вновь выбор. Как мало слышат наши голоса и мысли.
 
А где ж поэты? Что слагали наши мысли в рифмы, свет истинный по миру разнести. Я жду, зову, растворяем преграду отупенья.
Но что ж напрасно? Нет! Нет, не напрасно, все наши усилия и человечества, моего народа. Верю.
Эх, народ мой, проснись!
 
Пора, пора уж люди, да хватит спать, пора, пора уж жизнь свою менять.
Человечеству самому бы заглянуть в душу свою, а там всё, как по полочкам, подсказки каждому по всем вопросам, не слышат сердца своего. Весть Истины.

А где же единение?
Не слышат Дух народов, зовущий в мудрость. Всё просят злата, блага. А, что же? Всё у них в руках, лишь в отупенье меж пальцев пролетает.
– Яросвет, слышат люди, не все, но слышат.
 
– Да знаю, вижу, как слышат. Мощь солнца увеличивается, набат гремит по
всем вселенным. А они все чего ждут.

Где путь к единству?
 
Все в разноброд. Гремят колокола, но они слышат их лишь в церквях.
А там шлак отстоя и держит их во мраке. Уловки тьмы загнали зеркалом лика Христа дух Русичей в подполье.
 
Но верю, свет ярко светит, согреет всех. Лишь тех, кто зажёг своё сердце, чтоб осветить им путь не затоптали бы в толпе разъяренной, когда увидят ворота в рай. А там ведь пусто. Чистое пространство, возможна и разруха. Рай ещё построить надо. А им, как всегда сразу подавай и всё сразу.
– Яросвет чего ты разошёлся? – Смеётся Белизар. – Исход всех дел виден изначально.

– Мы видим, да, а народ трёхмерья? Что выйдет из этого? Хотелось сохранить весь народ. Но как будут поступать каждый человек? Проснётся ль разум в нём, слышит ли он свою душу?
Возьмут ли в руки своё право? Когда же выйдут из тенёт? К чему руки их потянутся? К строительству рая, иль вновь грабить и лишь наслаждаться.

Вижу, путь к свету не будет пустовать. Разгорится огонь в моём народе. Русские ещё покажут себя, свою причастность и столь мощно, что не будет никаких преград.
Яросвет смотрел в пространство и тихо произнёс. тихо, но раздалось во всей вселенной.

Народ!
Я верю в тебя мой народ, и возвышаю силу вашего стремления. Сливайтесь в единство мощного мировоззрения и взаимоозарение.
примите ясный Свет Всевышнего Истока Первозданного.
 Сливайтесь!
Это сделает вас непобедимыми. На многие века и тысячелетия.

О, Русы, Русичи Росы, Славяне всех разрозненных национальностей, растворяйте преграды, ведь вы единые.
Вы вновь вошли в свой истинный удел, и Россию ждёт успех. Свет без предельности и любовь истинная раскроет небесную синь.
 
А лик у России будущей прекрасен и путь народа ясен, в творчестве, в трудах, с радостью гармонично и в любви.
 Общая радость ключ всех будущих успех в победе в строительстве своей жизни райской.
 
А сегодня, Белизар, о, сегодняшний день был удачен.
Тимофей настоящий маг, созрел, созрел и показал чистоту сердца, истинный свет, истинная любовь. Смог принять и передать Свет Истока Всевышнего.
Да и Снеженька, молодец, о деле ничего не знала, а вышла победительницей. Раскрылся её изначальный внутренний мир.
– Вот уж не ведаю, что бы получилось, если бы она знала заранее. Но верю, всё было бы прекрасно, свою доченьку знаю, моя лебёдушка, в экстремальном состоянии она сильна, быстро находит ответ.
 Посмотрел на дочь, что стояла рядом с матерью и Тимофеем, держа их за руки, словно боялась, что они исчезнут.

– Дикий мёд. – Улыбнулся Яросвет, пронизывая светом Снежану. –
Чем-то она похожа на мою девочку, доченьку  старшенькую.
– Как бы кровь одна, родство наше никуда не делось. А берегини они такие! – Улыбнулся Белизар.
 –Даааа! – Мечтательно произнёс Яросвет, –

С такими нашими детьми свежая живая волна пойдёт, пойдёт  в миры.
И в трёхмерье таких детей стало много. Разбудят и поведут за собой народ. Смотрел однажды как за дочерью твоей, тянется молодёжь.

А ты ещё не видел Белизар, моих остальных детей, теперь у меня их много, а внуков! Ооо! Белизар, брат мой, догоняй.
– Как же, тебя догонишь! да и во времени мы  разном. Со всеми так же носишься, как  носился со старшей дочерью?
– А как же, детей надо  пестовать, хотя моя ладушка, говорит, что старшенькой девочке моей до сих пор уделяю больше времени.
                *******
Тимофей и Снежана распрощались и первыми покинули гостеприимное вневременное пространство. Сославшись на то, что Зоя одна и её обещали сводить на танцы. Видели, как Серёжа мечется на СамСерже вокруг да около закрытого пространства, и никак не попадёт. Дорога уводит в сторону. Который раз уж круг вокруг ручья проезжает.
Они опустились возле лаборатории, там застали Клавдюшу.
– Клавдюшечка, родная не волнуйся всё хорошо, дядя Геор и остальные скоро прибудут. А папа с мамой там ещё побудут.
– Ты виделась с Леночкой? Снеженька?
– Да Клавдюшенька, вот так как с тобой и обнимались и разговаривали. Я так счастлива, тетушка, нянюшка моя. Обняла её Снежана
– Ну, будет, будет. Успокойся. Совсем раздавила меня, удушишь егоза. Отпусти меня. Вытирая слезы, произнесла она. Бегите домой, там Зоя балаболка, одна. Столько вопросов задала, что я ушла сюда. А я здесь подожду Георгия и остальных. Да и есть еще у меня здесь работа, а вы бегите, бегите. Костюмы-то оставьте, я их в хранилище отнесу.
Забрав костюмы, Клавдюша уходя в лабораторию, произнесла.
Слава тебе Боже Единый, все живы и здоровы, вернулись, благодарю.
Снежана и Тимофей пошли к дому.
– Зоя ты чего это делаешь? Зачем сухую траву рвёшь и без печаток?
– О, появились и где пропадали?
– Гуляли, Зоя мы гуляли, в бору сейчас там так красиво.
– У меня от ваших гуляний мозги набекрень встали. Так и идиоткой недолго стать. Может, расскажите?
– Зоя, для чего тебе забивать уже ставшие набекрень мозги. – Смеялась Снежана. – Тебе ещё курсовую писать. А на танцы хочешь?
– Эх, конечно хочу, что-то Серёжи ещё нет.
– Скоро появится. Вон он лёгок на помине. – Услышали они звук мотоцикла. Пространство раскрылось, и Серёжа смог въехать и вскоре подъехал.
 Оставив его разговаривать с Тимофеем, девушки ушли в дом переодеваться.

                Конец.

   Таисия-Лиция.