Небесный гамбит

© Л. Толич 2021               
Детектив публикуется по главам
в сборнике: Небесный гамбит Глава 1 и т.д.

                Светлой памяти               
                Станислава Богдановича
                посвящается…

                НЕБЕСНЫЙ ГАМБИТ
                киноповесть
               

               
                «Звезды управляют дураками,
                а умные управляют Звездами…»

                Глава 1

Стас сидел на карнизе покатой крыши сталинской семиэтажки, плохо соображая, как сподобился на такой экстрим, и растерянно пытался вспомнить, что его туда привело…
…препаскудный день нарисовался с самого утра. Аля вчера домой не явилась, сказала, что заночует у подруги – к  зачету готовятся. Какой, к черту, зачет в начале семестра? «Ладно, сам за билетом съезжу, - размышлял он, - пора ставить точку. Так, детка, не любят, хотя, конечно, за этот год я к ней привязался, проблемки у меня еще только намечаются, а она в кусты намылилась…»

Скандал разгорался между тем не на шутку. В столичном опен-турнире за призы бились 15 гроссов, остальные боролись за места на строках таблицы.

Получив свой конверт и медаль в первой тройке, он решил сшибить пару сотен донатов в команде хозяев, куда его пригласили на почетную первую доску. Размах был рублевый, а удар получился… на все сто тысяч. Нокаут! Он вывел команду на 1-е место блестящей победой в последнем туре, и соперники пролетели «как вороны над Парижем» по всем статьям. Да… но проигравшей-то была сборная его родного царства-государства, которому он за двадцать лет добыл в шахматную копилку без счёта медалей и кубков.

 Никакого значения все это сейчас не имело, потому что «коричневые жилетки» родного Отечества собирались порвать его в клочья, то есть натурально «ликвидировать», занеся на известный свой сайт смертников, а для начала лишить наследного гражданства, как когда-то большевики лишили дворянских регалий его пращуров. В ответ Стас разместил на ФБ «обнимашку», предложил «жилеткам» жить дружно и напомнил, что шахматы - всего лишь игра интеллектуалов, притом по всем уставным правилам. Но суки завыли остервенело…

Итак, в то слякотное утро Стас держал путь в кассу Киевского вокзала, который каким-то непостижимым образом преобразился в дурдом Солнышко. «Карантин обещают!» - сообразил он, сопоставив этот бедлам с новостями из Китая, куда он успел слетать  месяц назад. Билет ему все-таки удалось взять. Спешить теперь было некуда, Алька наверняка дрыхнет после зачета. Он скинул маме смс-ку, соскучился, дескать, пусть пиццу испечет с грибами и оливье накрошит, пожалуй, ну да… Потом шлялся до позднего вечера по Тверской, копошился в людском муравейнике в одиночку. Стемнело…

Обрывочные мысли теснились в его воспаленных мозгах, словно перемешанные в кучу пазлы, и цельная картина никак не складывалась. То, что случилось накануне, все же не выветривалось из головы, он не мог поверить, что ему, гроссмейстеру-чемпиону, не нарушившему Устав шахматной федерации, посмеют  указывать как и где выступать, фактически лишая права выбора турниров, соответствующих его рейтингу и спортивной квалификации!  Больше всего бесило откровенное посягательство на его личную свободу.

 Заманчивые предложения поступали из многих стран с гарантиями стабильных доходов вне зависимости от результативности турнирных баталий, но Стас понимал: кто платит – тот и музыку заказывает. Там, у себя дома, он каждую копейку зарабатывал своими мозгами, трудом и талантом, посланным с Небес.
 
Между тем сайт шахматиста бомбила и троллила всякая сволочь. Накануне последнего турнирного вояжа его с матерью, кстати, ограбили дочиста, а они-то мечтали выбраться из однокомнатной малометражки. Но какие-то мрази вычислили день его приезда с «золотом» за 1-е место и шустро поживились. Вот как-то так непредсказуемо и теперь смотрелась перспектива возвращения в родимый город, который спал (в данный момент!) ещё спокойно…
                               
Сидя на крыше, Стас точно вспомнил, что, уходя на вокзал, закрыл дверь и на два оборота провернул ключ в замке. Память прокручивала перед глазами все пережитое: как возвратился домой, немного еще прогулялся у подъезда, затем промахнул два лестничных пролета и обнаружил, что дверь в квартиру приоткрыта… Какой-то приторный запах тянул из кухни. «Наверно Алька уснула», - подумал Стас, не придавая значения такой небрежности. Накануне они с Алёной отправились прогуляться и вовсе забыли вытащить ключ из замка, бывает же такое!

Он быстро вошел, заглянул в комнату – Алька в самом деле спала. На столе красовалась его любимая чашка с недопитым утренним чаем… Тогда он вернулся в прихожую, закрыл дверь, бросил ключи на тумбочку, затем разделся, в кухне проверил газ на всякий случай, но там почти не пахло…  Посуда в мойке оставалась немытой. Ему и самому захотелось спать. Он по-быстрому сполоснулся под душем, зашел в комнату, плюхнулся на диван и заснул…
 
Черт знает, что ему потом снилось! Привиделся какой-то лохматый электрик, который розетку чинил, Стас гнал его, ногами пинал… Тот шилом ткнул под колено… рядом с Алькой девка шары надувала, приплясывала вокруг… потом снилось, как с шарами летел куда-то, и так хорошо было, классно!..

«Ну и ладно - летел, летел… а зачем сдуру на крышу забрался? – добросовестно старался припомнить он все до мелочи, - я ж не ел ничего! Только чаю холодного отхлебнул из своей чашки… Лунатиком, что ли, стал? Приснится же такое!» 
Вдруг он сообразил, что сидит на карнизе, откуда и свалиться раз плюнуть. Хоть и крыша была покатой, но не настолько, чтобы шутя пробежаться… Да куда там! Он оглянулся вокруг, распластался и живо пополз к островерхому чердачному окну, затем как-то мигом занырнул внутрь, облегчено вздохнул, рассмеялся и с любопытством выглянул наружу…

За чердачным окном  уже во всю разгулялось тусклое мартовское утро. Стас машинально протер глаза, но ничего не изменилось вокруг: хмурый день «как бык лез в окно», - так говаривала мама, когда он дрых до полудня… В следующий миг он увидел маму, которая начиняла кремом его любимые заварушки, а в кухонное окно уже вовсю лились солнечные лучи, но тотчас вспомнился чердак… Да, он и в самом деле сидел в этом проклятом стойле!
 
Отчаявшись не на шутку, Стас каким-то образом просочился сквозь щелястую дощатую стенку, и снова оказался на лестничной клетке, возле своей двери… распахнутой настежь. Черт знает, что тут опять творится!..

На кресле в углу сидела мать его Альки, непонятно каким образом явившаяся сюда из Черноморска. Она стонала, закрывая лицо ладонями, а над нею кряхтел и копался в распахнутом на столе  саквояже мужик в белом халате. У дивана толклись полицейские, а там, у стены, лежала его Алёнка с каким-то парнем… Тот уткнулся мордой в её плечо, а она обнимала этого гада свободной рукой… Стас похолодел: на парне была надета его вьетнамская футболка и домашние штаны с надорванным сбоку карманом.

Он бросился к дивану, но заметил, что и сам стоит рядом в домашней одежде. «Это сон, дурной сон, просто я никак не могу проснуться!» - судорожно сообразил он, выскочил за дверь, метнулся по лестнице вниз и оказался на улице…

Возле подъезда толпились люди, почти впритык рядом стояли две скорые, а за ними полицейский фургон. Менты выставили вокруг входа в дом оградительную полосатую ленту на столбиках и, размахивая дубинками, принялись отгонять напиравших с разных сторон любопытных прохожих, а из окон всех семи этажей, между тем, выглядывали заспанные рожи соседей.

Стас стоял в самом центре натуральной киноплощадки никем не прогоняемый, ища взглядом съемочную группу и прочих статистов этого триллера, когда заметил в толпе Ксюшу, с которой давненько дружил по-братски. Он тут же вспомнил, что она обещала на днях  приехать к нему с Алёной, чтобы увезти и спрятать их в Мамонтовке на даче у тетки от обещанной «жилетками» расправы. Ксюшу до смерти напугали убойные угрозы всякой мрази, щедро иллюстрированные на его странице в фейсбуке после победного турнира в столице.  Однако Стас строго запретил ей соваться в его разборки с троллями, заметив, что много чести обращать внимание на пустобрехов, где-то за кулисами тычавших дули и надувавших щеки под его именем. «Если драка неизбежна – ударю первым!» - пообещал он подружке, собираясь вернуться домой в воскресенье.
 
Теперь же он шагнул в сторону Ксюши, невольно радуясь её приезду, несмотря на свой категорический запрет и отговорки. Но в ту же минуту Ксения кинулась к полицейскому, как из под земли выросшему между ними в мгновение ока, и крича во все горло, чтобы её немедленно пропустили к гроссмейстеру из Одессы, размахивала кулачками, грозя разжалованием, привлечением и прочими карами служителю правопорядка.

Стас закричал, что он рядом и кинулся к ним, но толпа, напиравшая сзади, опрокинула столбик ограждения с лентой, ринулась к входу, а полицейский потащил Ксюшу к распахнутой дверце фургона. Стас бросился между ними, но тот как-то ловко пропихнул девушку в салон и захлопнул дверцу. Не слушая окрики Стаса, размахивая дубинкой и оглушительно свистя, блюститель порядка стал отгонять нарушителей от парадного входа.

Наконец дверь распахнулась, зеваки шарахнулись в разные стороны, а из мрачной пасти подъезда вынесли на носилках Алёнку и парня… У Стаса помутилось в глазах – это был его двойник! Настоящий мёртвый двойник.

- Но я же живой, живой! – заорал шахматист, а всё вокруг вдруг померкло, только впереди вытягивался в струну яркий свет из заднего окна машины, увозящей его Алёнку и того, другого, - мёртвого парня…


                Глава 2

Детектив публикуется по главам
в сборнике: Небесный гамбит Глава 2 и т.д.

Луч света не угасал, а напротив – становился всё шире, в нем спиралью крутилась пыль, будто притягивая Стаса. Захотелось броситься лицом вниз, в этот серебристый мерцающий кокон, вытянуться изо всех сил и нестись, нестись за Алькой… Он уже не вспоминал про урода в его домашних штанах, про все мелочи, ерунду всякую… Даже то, что Алёна взломала его сайт, удалила все посты и фотки, якобы опасаясь  неприятностей и угроз. Но вдруг он все понял – это случилось!  Случилось то, чего она так боялась…
 
- Нет! – закричал Стас, - она жива, это сон, проклятый дурацкий сон, разбуди же меня, Алёнка…
Однако Альки не было рядом, а прожектор втягивал в свой ослепительный зрачок, поток воздуха уносил его все стремительнее. Наконец шахматист сообразил, что летит против воли и сам уже ничего не может сделать...
 «Это сон, сон, сон!» - твердил Стас упрямо, и вмиг оказался… на залитой светом лужайке, покрытой зеленью и цветами. Он вскочил, отряхнулся, огляделся вокруг и уже совершенно точно решил, что бесконечный дурной сон наверняка закинет его ещё куда подальше…

«Во Вьетнаме я, что ли? – подумал Стас, - вот так фокус! Собирался домой, а залетел к своему тренеру в гости».
Михаил Давыдов вёл его к шахматному Олимпу с первых шагов и по секрету сообщал всему свету, что Стасик - его внебрачный любимый сын. Любовь эта росла и крепла много лет и теперь, когда Стас стал гроссом, вошел в десятку сильнейших блицоров мира, тренер громогласно заявлял с апломбом:
- Ты будущий чемпион мира! И не вздумай мне возражать.
- Ну, поглядим, поглядим… - тормозил предсказателя Стас, однако во всем остальном они были единодушны…

Все эти мысли промелькнули в голове так ясно, будто он и не спал вовсе, а в самом деле перенесся из мартовской слякотной Москвы в жаркий солнечный Ханой, прямиком на спорт-базу, в бассейн, где сам тренер плескался с азартом. Однако это был всего лишь сон, привидевшийся как бы в компенсацию недавних кошмаров.
 
«Вроде пора проснуться», - мелькнуло в башке, освеженной приятным воображением, но тут же рядом откуда-то появился статный мужчина в белом костюме, выряженный как президент шахматной федерации… Стас уставился на него и вздрогнул: лицо мужчины казалось знакомым. Не просто знакомым, а притягательным... Его взгляд завораживал, гипнотизировал, но был в то же время приятным. Он заговорил первым.
- Не узнаешь меня, Стас?

Тот взмахнул рукой, как бы сметая с глаз наваждение, затем отрицательно качнул головой и отступил на шаг... Но он солгал, потому что узнал этого человека и вздрогнул. Лицо Стаса исказил страх, ноги не слушались, он не мог сдвинуться с места.

«Отчего так жутко? Это же сон, просто сон!» - твердил он про себя, а перед глазами стояло бесценное фото, хранимое мамой среди самых дорогих семейных реликвий. С фотографии, смеясь, смотрели на Стаса три друга-шахматиста, мастера спорта далеких 70-х кровавого прошлого века, в 90-х которого родился и он сам. Справа – будущий тренер республиканской сборной, слева 20-летний Михаил Давыдов, а посредине, обняв за плечи обоих, его родной дед Валентин, умерший от разрыва сердца в разгар все тех же девяностых…

- Ну да, - как бы прочитав его мысли, подтвердил Валентин.
 Он улыбнулся, а глаза… глаза его были мамины, словно она сейчас смотрела на Стаса.
- Пойдем, погостишь у меня, осмотришься, -  все путем, братец, еще как рыба в воде поныряешь в моих озерцах, - обещал дед, не сводя глаз со своего измученного внука.
«Чем-то сейчас он смахивает на Певцова, - заметил про себя Стас, - разве что покрасивей и пошире в плечах будет».
 
Наконец волнение улеглось, он даже взбодрился и прикинул, как вставит сейчас Валентина в шахматы, тот же стоклеточными шашками занимался всерьез, до полуфинала страны дошел, вчистую замочил всех соперников за тур до финиша, но его жестко и беспощадно убрали - дескать, не по коню корм. Пришлось  в команде запасных отдыхать после сотрясения мозгов, а дальше включилась руководящая вертушка и замотала его до разрыва сердца.

Припомнив все эти семейные хроники давнишних событий, Стас как-то машинально шагнул к Валентину, они обнялись и, наконец, настоящий сон (во сне!) все-таки его сморил.
Проснувшись в спальне, на шикарной постели под  легчайшим шелковым одеялом, Стас вскочил, не понимая, где находится и что с ним происходит. Вспомнил, как оставил на столе у Альки билеты, и сейчас же жуткая картина вчерашних приключений промелькнула перед глазами. Он занервничал, затопал ногами, но вокруг ничего не менялось. Тогда он стал звать Валентина, потом закричал:

- Мама, мама! Что же ты не идешь ко мне? – и… очутился дома, в Одессе…
А там вообще творилось черт знает что! Мать валялась на ковре у дивана, прижимая к груди телефон. Из горла её вырывались хриплые вопли, а рядом стояла на коленях Люлю, пыталась её удержать и орала в телефон что-то про скорую.
- Мальчик мой! Мальчик мой! – кричала мама, - это неправда, нет, нет! Он завтра приедет…

У ворот сигналила скорая…
Потрясенный Стас не мог сдвинуться с места и только когда увидал рядом Валентина, сообразил, что безумный проклятый сон продолжает его терзать… Валентин обнял беднягу, и в следующую секунду Стас снова проснулся. В комнате пахло цветами, а на постели рядом с ним сидел Валентин и держал в руках его любимую чашку с пахучим варевом.

- Выпей, прошу тебя, - попросил он.
Стас послушно глотнул. Напиток был ароматным, горько-сладким, тёплым и вязким на вкус. Он осушил чашку до дна и снова откинулся на подушки.
- Я умер? – вдруг спросил он с каким-то безразличием, истерзанный бесконечным сном.
- Нет, - спокойно отвечал Валентин, - твоя жизнь просто изменилась. Ты разберешься во всем позже, а сейчас набирайся сил, ты должен хорошо отдохнуть.

- Я правда умер? – отчаянно воскликнул Стас, - а Алька, где моя Алёнка?
- Бездушные биороботы отобрали ваши  скафандры, - ровным голосом отвечал Валентин, - но вы  оба живы. Мы ведь бессмертны, только у вас там не все люди знают об этом. Ты скоро вернешься туда, к ним, и увидишь, как биомусор сгорит в огне. Ничего не бойся, я научу тебя всему…

Валентин что-то тихо, но убедительно продолжал говорить, Стас слушал, закрыв глаза. В памяти мелькали цветные и черно-белые слайды его пройденной жизни, эдакий видеофильм про Альку и двойника, зачем-то убитых бездушными роботами, чьи «скафандры» сейчас зарывают в мокрую холодную землю…
 
                Глава 3

Детектив публикуется по главам
в сборнике: Небесный гамбит Глава 3 и т.д.

Представить себя в теперешней реальности Стас не желал и даже не пытался. Хорошо, что Валентин (дедом он просто не мог называть этого щеголя) куда-то испарился и, пожалуй, стоило осмотреться по сторонам основательно. «Буду называть его Лао», - решил он про себя и тут же услышал одобрительный смешок.

- Лао, так лао, - согласился Валентин, - по-китайски хорошо звучит, - я не против. Ты ведь и Людмилу, бабушку свою, называл лала Люлю.
- Откуда ты знаешь? – удивился Стас, к тому же самого Лао поблизости не было.
- Так ведь я всегда приглядывал за тобой и про то, как ты китайский выучил, знаю, и когда в первый раз влюбился, и как тебя с Сюинь разлучили.

Тут Стас и вовсе обалдел. Откуда Лао все это мог узнать? Он и сам свою первую любовь хранил в глубине души, на самом донышке. Уж очень горьким было расставанье. Сюинь – Прелестный Цветок! – училась в университете, играла в шахматы неплохо. Сумасшедшая влюбленность закружила их как-то сразу, с первых минут знакомства. Потом он стал разбирать с Прелестным Цветком турнирные партии, а она учила его разговорному китайскому, дальше иероглифы пошли. Играли, рисовали и разрисовались до первого поцелуя и первой, единственной ночи любви…

- А потом вас разлучили, - снова услышал Стас мягкий голос своего Лао, будто он прошептал эти слова ему на ухо.

- Старший брат Прелестного Цветка приехал брататься, подарки тебе привез, в гости зазывал и незаметно умыкнул сестрёнку в Пекин, а через месяц её выдали замуж. Сюинь ведь была веточкой императорских корней. Мао, правда, всех её предков расстрелял, но бабушка каким-то образом осталась живой и рассказала Сюинь, что в роду у них был мальчик от брака её сестры и мичмана корвета «Бесстрашный» из Гельсингфорса, сражавшегося в Японском море. Это был русский потомственный дворянин из рода Писемских, которого выхаживали в госпитале после ранения, где служила фельдшерицей её сестра. Мичман поправился, обвенчался на борту адмиральского флагмана с сестрицей бабушки Сюинь, провел с молодой женой брачную ночь, а в следующем бою погиб на своем затонувшем корвете, а сестра бабушки Сюинь родила сына. Вот такая история. Потому и твой Прелестный Цветочек от греха подальше увезли, чтобы семейная карма не повторила свой горестный иероглиф. Да только брату Сюинь не по зубам оказалось разгрызть кармический узел …

Стас молчал, он даже зажал уши ладонями, чтобы не слышать голоса Лао. Откуда он всё узнал? Семь лет прошло с той поры… Может, жил тогда где-то рядом, а врали что умер?..
- Умер я, братец, в самом деле сердце разорвалось на части, - прозвучал снова мягкий баритон Лао, - только здесь информационное поле получше вашего.
- Да отстань ты от меня со своим полем! – взмолился Стас, - что ты можешь знать про нас? Отвали от меня, не хочу тебя больше видеть и слышать!

Он выбежал в сад и забился в самую чащу, под иву, кажется… Ветви дерева клонились до самой земли и словно зеленой стеной отгородили его от всего мира…
- Сюинь! – прошептал он, - прости меня, Сюинь, я же любил тебя больше жизни! Днем и ночью искал… от других девок тошнило, просто видеть их не мог!.. Пять лет весточки ждал, в  Китай сколько раз летал, шахматистов на уши ставил…

Стас лежал, молча уткнувшись лицом в траву, но ему казалось, что он кричал и звал свою Сюинь – Прелестный Цветок, первую и единственную любовь… Она была хрупкой, как царственная орхидея на китайских, причудливо изогнутых ветвях. Он подарил ей такую, нежно-сиреневую, она обожала этот цвет…
- Сюинь, прости, прости меня, - повторял он и, вдруг, увидел её совсем рядом, за колышущимися листочками ивы. - Я сошел с ума, - окончательно убедился Стас и прошептал пересохшими губами: - мама, помоги мне…

Сознание медленно угасало, он погружался в молочно-вязкий кисельный туман, но и сквозь него увидел свою маленькую Сюинь с сиреневыми орхидеями в шелковистых смоляных волосах…
- Сыночек, я здесь, - услышал вдруг Стас родной материнский голос и снова беспробудно уснул.

Между тем, у изголовья обессилевшего шахматиста стоял Валентин. Он выбросил левую руку вперед, резко раскрыл ладонь, из центра которой сверкнул серебристый луч, и тут же сомкнул пальцы в кулак. Стас задышал ровно и улыбнулся во сне…

Впрочем, это не слишком обнадежило Валентина. Едва пережив шок от внезапной встречи с внуком, судьбой назначенный опекун не представлял, как теперь обустраивать Стаса здесь, в астральном, параллельном земному мире. Ему предстояло научить парня действовать четко и аккуратно, притормозив свои фантазии, которые еще недавно фонтанировали спонтанно и восхищали его поклонников, щедро осыпавших лайками приколы в дерзких и остроумных постах. Теперь каждая шутка могла дорогого стоить… даже, пожалуй,  намного дороже, чем там, откуда он пожаловал без приглашений.
 
Судьба запустила свой  нескончаемый сериал в формате 3d, где его шахматисту отводилась главная роль – роль гроссмейстера, разыгравшего свой Небесный гамбит! Боевик же это или триллер – было пока не ясно.
Откровенно говоря, Валентин и собственную роль представлял смутно. Предстояло еще навестить дочь, которая после разлуки с сыном не могла прийти в себя и не верила в то, что случилось. А что же, собственно, случилось? Разобраться в этом он и сам пока не смог.
               
                Глава 4

Прошло сорок дней. Всё это время Мария находилась в тяжелейшем послешоковом состоянии. Доставка из Москвы «груза 200», похороны, череда сочувствующих, друзей и родственников воспринималась ею  как мираж, как видение потустороннего мира, она искала, но не находила там сына. Искала, металась днем в горячечном бреду и успокаивалась лишь ночью, когда он приходил и спрашивал:

- Отчего ты плачешь? Всё же отлично. Мы едем в Крым!
И она собиралась наспех, бросала в сумку какие-то вещи, а он смеялся и говорил:
- Что за ерунда, у тебя все уже есть, - и доставал откуда-то купальники, платья, лакированные босоножки, даже соломенную шляпу и солнцезащитные очки, о которых она мечтала всю жизнь.

Сначала они оказались в Ялте, затем поселились в «Ласточкином гнезде», купались в море, гуляли по паркам и, наконец, пришли к водопаду, который с шумом падал со скал, распыляя радужные брызги в серебристом вуалевом шлейфе.  Тем временем из-за можжевельника вышел медведь, встал на задние лапы и двинулся на Стаса. Тот смеялся, махал руками и спрыгнул в воду… Мария закричала:

- Ты живой, живой! Возвращайся… 
Но у двери стоял теперь Валентин. Отец ей давно не снился, и она обрадовалась - сон продолжается, отец поможет ей отыскать Стаса!
- Где ты был так долго? – упрекнула она его и протянула руки, как бы желая обнять…
Но Валентин стоял неподвижно и улыбался своей притягательной улыбкой, которая досталась в наследство Стасу. Да и она сама была похожа на отца – те же волнистые русые волосы с ореховым глянцем, серые с поволокой глаза…

- Что же ты молчишь? – вскрикнула Мария, поднявшись с постели, - где мой Стасик? Он ведь живой, правда живой?
- Конечно живой, - отвечал отец, - указывая дочери на диван и садясь рядом, - перестань плакать, не огорчай его. Он сейчас в Арктике, а потом полетит в Канаду.
- С чего это вдруг? – удивилась Мария, - мы же собирались лететь во Вьетнам. Он холодов терпеть не может!

- Ну, так получилось, - Валентин усмехнулся, - теперь я им займусь, ты же не против?
Мария качнула головой, заглядывая Валентину в глаза.
- А ты знаешь, что нас обворовали? – вдруг спросила она, - всё-всё украли, что  Стасик заработал! Почему ты не наказал их? – голос её перешел в горестный крик, - будь они прокляты, пусть горят в аду! Он так трудился, ночи напролет готовился к этому турниру, а они всё-всё украли за несколько минут!

- Не проклинай их, - твердо сказал Валентин, - этих зомби прислали бездушные роботы, и каждый из них выпьет свою горькую чашу до дна, уж я-то позабочусь об этом.
Красивое лицо отца потемнело и гневная гримаса исказила губы. Мария утерла слёзы и тихо сказала:
- Мне Стасик снится каждую ночь. Я в зеркале его вижу. Сегодня в Крыму с ним гуляла…
- Вот паршивец, - усмехнулся Валентин, - я ж его в Канаду отправил!
- И меня отправь! – вскрикнула Мария, - забери меня с собой! Я тебя одного не отпущу к Стасику!

- Тебе пока с нами нельзя, - строго сказал отец, - ты должна набраться сил, чтобы наказать тех, кто забрал у тебя Стаса и вас разлучил.
- Как?! Что я должна сделать?
- Тебе помогут, я позабочусь, - пообещал Валентин и… исчез.
- Папа, папа… - шептала обессиленная дочь, сжимая руками края покрывала и падая на пол в слезах.
Наутро прибыл
а скорая помощь, вызванная перепуганной матерью, обнаружившей дочь на полу без сознания. Солидный, слегка заспанный эскулап нащупал пульс, всмотрелся в зрачки, измерил температуру Марии, дрожащей всем телом под одеялом, и заявил, что больную нужно срочно госпитализировать, поскольку налицо все признаки белой горячки на фоне шоковой психотравмы, которые добром не кончатся.
- Ничего не выйдет, - возразила мать, - месяц назад ваш коллега уже пытался отправить ее в психбольницу после похорон сына, но моя опергруппа достала его из туалета через три минуты.

- Да, помню эту неприятность, этот конфликт разбирал прокурор, но то был фельдшер на подмене, а я доцент с тридцатилетним стажем!
- Простите, профессор, - расплываясь улыбкой, продолжила мать, вкладывая доктору в карман зеленую купюру, - я не сомневаюсь в вашей компетенции.
Тревога доцента тут же улеглась, и он, оставив на столе рецепт чудодейственной микстуры с круглой печатью, отбыл восвояси. Мария проглотила аспирин, выпила чашку теплого молока с валерьяной и уснула, а мать отправилась заваривать овсяный кисель, грозясь не оставлять её одну больше ни на минуту.

Мрачный прогноз лекаря к счастью не подтвердился: на сорок первый день после трагедии, Мария пришла в себя. Даже не просто «пришла», а можно сказать ожила. Температура упала, озноб прекратился и все остальные симптомы, насторожившие врача, сошли на нет.

Она, наконец, принялась разбирать документы, привезенные из Москвы с «грузом 200». Вскоре  появилось множество вопросов по не просто запутанным эпизодам следствия, но даже вопиющим к разъяснениям, которые… некому было задавать.
Вдобавок ко всему, в какой-то момент раздался телефонный звонок:
- Не кладите трубку, Мария, и выслушайте меня внимательно. Ваш сын жив. Станислав жив и находится сейчас в Канаде, - отчетливо прозвучал над ухом спокойный, слегка хрипловатый мужской голос.

У Марии потемнело в глазах, мобильник выпал из рук, а на лбу выступила холодная испарина. Почти в ту же минуту позвонили в дверь. На пороге стояла Ксюша.

                Глава 5

- Какая все-таки сволочь довела Вас вчера до сердечного приступа? – возмущалась Ксения, распаковывая сумку с гостинцами в кухне. Сидя на краю диванчика, Маша только пожала плечами.

Ксения была ровесницей Стаса, да и шахматами занималась с детства, однако познакомились они уже будучи международными мастерами, и Стас, влюбленный в Сюинь, не оставлял ей никаких надежд, однако девушка так искренне и бескорыстно была верна их дружбе, что и ему общение с нею стало привычным. Когда же Сюинь исчезла, он замкнулся, забросил шахматы и, дважды превысив аттестационный рейтинг гроссмейстера на европейских турнирах, не стал оформлять высокое звание, пока федерация не присвоила ему титул гросса в день рождения.

Ксюша помогала ему в поисках китаянки, а потом смирилась и с появлением юной Альки, даже сестринские советы давала Стасу, когда он делился с ней чем-то личным. Но его не стало… Ксения не понимала теперь как жить дальше… Как могло такое случиться с  гроссмейстером, перед которым были открыты все пути?..

- Ну зачем ты, моя радость, такую тяжесть тащила? Мы ждали тебя, даже не представляешь, сколько всего передумали, каких планов настроили, - чмокая гостью в щеку, приговаривала Людмила, достав из духовки лист со штруделем.
- Дорогая Люлю, не волнуйтесь, ваши планы точно осуществим. Это мама моя передала из нашего курятника и огорода. Вам обоим сейчас надо усиленно питаться, чтобы восстановить силы.
 
Услышав домашнее «Люлю», бабушка Стаса расцвела, как апрельский пион. Так называл ее Птенчик… Однако улыбка сбежала с лица, когда она вернулась к вопросу Ксюши.
- Это ж каким нужно быть садистом, чтобы так издеваться! Я Машуне советую никому об этом звонке не рассказывать, ты не в счет, разумеется, потому что кто-то явно желает помочь ей окончательно свихнуться.
- Я с вами полностью согласна, но доверяя вам больше, чем себе самой, признаюсь, что с того самого дня, когда я оказалась у подъезда в Замоскворечье, я поклялась провести самостоятельное журналистское расследование и вытащить этих мразей на свет Божий, чтобы они сгорели живьем здесь, на земле.
 
- Успокойся, умоляю тебя, деточка, - прошептала Людмила, - ко мне Стас даже во сне приходил. Полы помыл. «Лежи, - говорит, - отдыхай Люлю, я всё сам сделаю», - она перекрестилась и умолкла…
- Пойдемте все в комнату, - вмешалась, наконец, Мария, - я покажу вам видеоряд, где Стасик играл за шахматным столом с Корчным, давал интервью и острил – жил, словом, обычной своей жизнью.

Но едва все перешли в комнату, снова зазвонил телефон. На этот раз визгливый дискант предложил Марии  провести международный турнир памяти Стаса. Пылкая речь пройдохи чем-то напоминала классический монолог Остапа Бендера о процветании Нью-Васюков. В какой-то момент Мария даже усмехнулась, но через минуту прервала эту словесную диарею звонившего.

- Хватит распинаться, ничего у тебя не выйдет. Моего сына обворовывали не один раз при жизни, не пытайся и теперь поживиться на его имени. - резко сказала она и отбросила в сторону смартфон.
- Слов нет, - подытожила Людмила, - давайте, девочки, смотреть видеоряд.
Маша открыла страницу памяти, и Людмила принялась комментировать фото и видео, а Ксения дополняла их своими воспоминаниями.

В последние дни Мария была абсолютно безучастна и к дифирамбам, и к грубостям разных мерзавцев. Ей сочувствовали и угрожали, оскорбляли и высказывали нелепые домыслы, несли всякую прочую чушь. Но сейчас она словно под гипнозом восстанавливала в памяти события тех страшных дней.
 
Мать Алёны вылетела в Москву накануне праздника, приближалось 8-е марта. Её встревожил отключенный телефон дочери, предполагали, что дети поехали навестить бабушку в Питер, но и там они не появились. Когда же, прилетев без звонка, она оказалась перед запертой дверью, которую открыла своим ключом, то было поздно…
 Она наверняка отказалась от расследования потому, что повторная экспертиза (со слов следователя) могла затянуться на полгода, во-первых, а во-вторых, она понимала, что угрозы Стасу и та анафема, которую озвучили на его сайте, касалась и её дочери, а теперь могла обрушиться и на всех членов обоих семей.

Удовлетворившись формулировкой «…смерть наступила при невыясненных обстоятельствах…», (а кто это должен был выяснять?)»,  она увезла тело дочери на родину отца и там похоронила, хотя прежде собиралась привезти тела детей в Одессу и положить рядом.
Ко всему прочему опера, прибывшие на место гибели иностранных граждан (ведь оба были гражданами Украины, а погибли в Москве), оставили все вещдоки на месте, включая телефоны, компьютеры, документы и призовые деньги Стаса, которых спустя неделю среди вещей не оказалось. Выдачу его тела задерживали, обещая сохранить в глубокой заморозке.

Известие о гибели сына Мария получила только на третьи сутки, приближалось 8-е марта.  Прибыть за телом она не смогла, - у нее случился удар, грозивший летальным исходом. Далее объявили карантин по КВ и отменили все авиарейсы и поезда.
Крёстный Марии (брат матери Павел), прибывший в Москву на 10-й день, потерял сознание на процедуре опознавания тела и был отправлен на скорой в реанимацию.

 Собственно тело опознала мать Алёны, поскольку погибшие от отравления веселящим газом  лежали в обнимку на диване. Что же до прибывшего сопровождать «груз 200» родственника, то он, хоть и бывший афганец, но увидеть парня-красавца в штабелях  трупов недельной давности, готов не был. Афганца пришлось откачивать прямо в морге.
На все вопросы и претензии ответы были получены по стандартной форме:
- Извините, что-то в морге напутали, при регистрации ошибка произошла… Праздники  же были, понимаете?

Слава Богу, что доставка «Груза-200» закончилась благополучно и, в конце концов, шахматист-мученик «…со Святыми упокоился…» на родной земле.
Все это промелькнуло перед глазами Марии за несколько минут, растянувшихся до бесконечности. И опять  сознание затуманила бездна такого безысходного отчаяния и тоски, что в пору было уйти за сыном… Но как, как могло это случиться?

- Я не понимаю, как могло это случиться?- словно озвучила её мысли Ксения. – Здесь же ясней ясного, что это заказуха - громогласно признанная на сайте «ликвидация». Меня 48 часов держали в КПЗ, потом выкинули к чертовой матери на улицу и даже не пустили к следовательше, мотивируя тем, что я не свидетель и не родственница. Тогда я связалась с журналистами, ток-шоу Малахова, консульством и даже частным детективом - никто пальцем не пошевелил.

- Ксюша, ну и к чему это привело? – вздохнула Маша, - я же объясняла тебе, что это убийство изначально списано «при невыясненных обстоятельствах», которые никто не собирался выяснять.
- Вы не дослушали меня. Стас презирал обдолбанных наркошей, а об Алёне я вообще молчу. Она была мамочкиной дочкой и шагу не ступала без маминых советов. Я повидалась с вашим афганцем, который сопровождал «груз 200»…
- Ну, что ж ты молчала? – встрепенулась Мария.

- Да, повидалась. Так вот он сообщил мне, что вещи Стаса оставались не опечатанными в  самой квартире, и больше того: сумка сутки провалялась на лестнице. Телефоны Стаса и Алёны были отключены одновременно, и я поняла, что их нужно искать на черном рынке. Накануне моего приезда Стас был очень взволнован, сердился даже, отговаривал меня, возражал, а потом сбросил мне «на всякий случай» код и пароль, по которому можно было определить, откуда он звонит, вот мой детектив и отыскал  этот телефон.
Ксения открыла сумку, достала смартфон Стаса, купленный им накануне отъезда в  столицу, и положила на стол.

                Глава 6

Проснувшись под ивой в гамаке, Стас больше не задавался вопросом: как я здесь очутился? Главное – он был теперь не один. Лао, правда, куда-то подевался, но это и к лучшему. Во сне он повидался с мамой, гуляли где-то в Крыму…

«С чего же начать?», - подумал он, выбравшись из-под ивы на поляну и оглядываясь по сторонам. Пейзаж был вполне сносным – какие-то сопки вдалеке, домишки виднелись в роще у озера, не слишком большого, по-своему живописного на фоне облачного неба. За озером по холмистым берегам до самого горизонта тянулся густой, отдающий махровой синевой по опушке, лес. Вокруг же привольно раскинулся луг, покрытый цветочным ковром. Трава была невысокой и мягкой, цветы тоже мелкими и росли какими-то шелковистыми волнами разной формы. Люлю наверняка бы назвала все растения по именам: голубые - незабудками, еще виднелись повсюду ромашки разных цветов, кажется кустиками по сторонам желтела календула … Эх, зря не запоминал, когда она ему лекции  по ботанике в саду начитывала…

Стас вдруг сообразил, что последние события начисто стерлись из памяти. Билет домой точно успел взять, а что было потом, как он здесь очутился? «Ни мобильника, ни интернета, черт знает что такое!.. Обворовали опять, что ли? Ну да, а потом наверняка с поезда выбросили, а Лао нашел… Амнезия! – догадался Стас, - точно! Но мать же я вспомнил! Не все, значит, потеряно».

- Лао! – закричал он и принялся бегать и прыгать по лугу, разминаясь. Прыгать было легко, он даже как бы пролетал по несколько метров, и ему такие фокусы весьма нравились.
- Слушаю тебя, - раздался над ухом голос Валентина, хотя его самого поблизости не было.
- Да где же ты? – замерев на месте, спросил Стас, оглядываясь по сторонам.
- На собрании воспитателей, - деловито отвечал Валентин, - тебя вот буду учить уму-разуму.

- Здрасьте, я уже всему научился, - фыркнул Стас, - ты забыл, сколько мне лет?
- А ты помнишь? – в свою очередь поинтересовался Лао.
Шахматист аж присел на корточки и схватился за лоб рукой. Амнезия! Ну? И в шахматы как теперь играть? Однако перед глазами тотчас появилась виртуальная шахматная доска, как в скайпе, и белая пешка скакнула на е4. Машинально Стас мысленно ответил е5 и… раскрыл от удивления глаза: слегка качнувшись, черная пешка заняла свое место, над доской вспыхнули часы, а за спиной раздался раскатистый смех Валентина.
- Уж доиграй, пожалуйста, - сказал он и придвинул Стасу удобное кресло.

Усевшись рядом, он азартно болел и даже охнул, сжав кулаки, когда на 37-ом ходу белый король опрокинулся, не дожидаясь мата.
- Ну ты и классно сыграл! – похвалил Лао. – Вот-вот полуфинал в Ванкувере начнется. Слетаем?
- Да ты что – шутишь? – Стас подскочил с места, а Лао откуда-то из-за спины выбросил ему баскетбольный мяч, - У меня ж вещи все сперли и бабки и документы… - ловя мяч, перечислял он свои неприятности, - как теперь быть? Понятия не имею. Лучше правду скажи, что случилось?

- Ты спал, - отвечал Лао, - а о том, что случилось, тебе пока вспоминать не нужно. Отдыхай, набирайся сил.
- Так мать же с ума сойдет! Она не знает, куда я попал. Оливье сготовила, заварушек напекла… Люлю панику поднимет, всех на уши поставит. Нет, это не годится, мне домой надо, - отбрасывая мяч Лао, горячо объяснял Стас.

- Успокойся, братец, твоя мама уже в курсе, я у неё побывал.
- Когда это? Мы что, неподалеку от них где-то живем? Давай, колись, от кого ты меня прячешь? – перебрасывая мяч, наступал Стас и вдруг заметил, что Валентин уже в спортивныз трусах и синей майке с номером 5 на спине.

Лао принял мяч и ловко повел его наискосок, где метоах в 20-ти стояла вышка с голубым щитком, на котором было прикреплено красное кольцо с сеткой. Стас проморгался, не понимая, как это он не заметил щиток раньше. А Валентин уже петлял по лужайке и, подпрыгнув, ловко закинул мяч в корзину чуть ли не из центра лужайки, а затем продолжил петлять вокруг вышки. Стас вспомнил, что Лао в юности был запасным в республиканской сборной по баскетболу… Ну и дела… он и сейчас мотал мяч по полю как заправский нападающий, закидывая его в корзину раз за разом…

- Кончай прыгать! – закричал Стас, - мы тут что – одни, как на необитаемом острове? Надоело всё, в город хочу, где мои вещи?
- Да ради Бога, - отвечал Лао, - пошли в дом, - и указал рукой в сторону гамака под ивой, за которой стоял двухэтажный кирпичный дом с мансардой и флигелем.
Стас снова разинул рот и даже тряхнул головой. Он мог бы на пари спорить, что за ивой ничего не было ещё час назад. Уже давно он заподозрил, что у него мозги фокусничают, но не до такой же степени!

Оба молча вошли в дом, Валентин указал на флигель, где Стаса ожидала уютная комната с эркером и полукруглым окном, выходящим в раскидистый сад. По алейке бегал бело-черный пятнистый дог  и, задрав симпатичную морду, лаял на Стаса.
- Фауст с тобой здоровается, - пояснил Валентин, - душевая слева, вещи в шкафу, кухня внизу. Сполоснись и спускайся обедать, после я выведу тебя в свет. Познакомлю с местным бомондом.

- Ну, даешь! – только и смог ответить Стас.
Валентин вышел, а ошарашенный шахматист прыгнул на матрас, который оказался супер упругим и классным. Рассматривая расписной плафон над головой, он вдруг вспомнил Шекспира: «Весь мир - театр, а люди в нём - актеры!», - и закрыл глаза, представив себя в смокинге и белых перчатках, входящим в ложу бенуар, с театральным биноклем в правой руке…

Роскошный бархатный занавес, расшитый диковинными золотыми и серебряными узорами, был опущен. Но сплетение сверкающих нитей притягивало взгляд и словно гипнотизировало Стаса . Чарующие звуки струнных инструментов неслись из оркестровой ямы, голову кружил пряный запах духов.
 
Зал был полон от партера до последних рядов галёрки, и все эти головы, плечи, руки вертелись и извивались как червяки в вишневых сотах бархатных кресел… Перед глазами Стаса всё кружилось и мелькало, звуки и запахи опьяняли его… В какой-то миг ему показалось, что на галёрке мелькнули лица матери и Люлю, но свет тут же стал медленно гаснуть, а занавес расплываться в разные стороны…

Ударили литавры, загрохотали барабаны и… черную бездну сцены прорезали перекрещенные лучи слепящих прожекторов. В центре высветилась гориллоподобная фигура монстра с  пылающими глазами и выжженной печатью на лбу…
- Во-о-от он! – взвыла поганая тварь и ткнула в сторону Стаса когтистой лапой…
Черви в партере завизжали и зашипели. Со всех бархатных лож, золоченых ярусов и галёрки тянулись к шахматисту пупырчатые гноящиеся головки членисторуких вонючих червей…

- Вот он, вот! Хватайте его, сосите кровь, наслаждайтесь! Он больше не наш король! Король умер! Да здравствует новый король!
И гадкие мрази поползли к оркестровой яме, затем по головам музыкантов на сцену и начали стелиться под ноги монстра, который давил их с хрустом, брызжа гноем по сторонам и размахивая окровавленными лапами…

Из этого адского театра Стас стал убегать по лестницам вверх, вверх на галерку, чтобы спасти мать и Люлю, но все двери были намертво заперты… Тогда по винтовой лестнице он полез под купол, к небу, к звездам…
- Пусть я умру! – закричал он в ночную тьму, - но вам меня не достать, не дотянуться, позорные мрази! Лао! Где же ты, Лао!
- Да здесь я! – мгновенно откликнулся тот, - хоть не отходи от тебя, право! Ну что на сей раз тебе приснилось?

Но Стас, очнувшись на кровати, молчал и весь дрожал так сильно, что Фауст, вертевшийся вокруг кровати, вспрыгнул передними лапами на постель гостя и улегся поперек Стаса, сунув голову ему подмышку. Тот сразу затих и стал гладить собаку свободной рукой по голове.

Валентин хмыкнул, напомнил, что обед остывает и вышел из комнаты. Честно говоря, он не совсем ясно представлял, с чего начать обучение внука правилам жизни (после жизни!), без которых ему несладко придётся обживаться здесь, в Тонком мире, откуда он наверняка скоро захочет вернуться на грешную Землю. «Не зря, значит, я похаживал на курсы воспитателей», - невесело подумал Валентин. Такова уж была его семейная карма – родители, да и бабушка, учительствовали и сейчас здесь, но он не стремился к ним, ему комфортно было находиться на уровне, близком к земным, физическим радостям жизни… К тому же он любил свою дочь, которая выросла без него, а теперь потеряла единственного сына… Словом, Валентин должен был действовать решительно и неотложно.
 
                Глава 7

Прошло полгода. Фэйсбук знобило от постов и комментариев. Каждый день Мария размещала фотографии, видео и краткие, обрывочные воспоминания о жизни сына… Они были светлыми, наполненными любовью и радостью первых шагов, приключениями и путешествиями. Но всё это было лишь канвой и фоном постоянного творческого труда, шахматных комбинаций и блестящих находок,       бессонницы, мечтаний, надежд и побед!..

В глазах пестрило от лайков и постов со словами сочувствия и поддержки, любви, восхищений гениальностью так рано, так непостижимо внезапно ушедшего гроссмейстера. Интеллигент и интеллектуал, в чьих жилах текла кровь ливонских рыцарей, греческих этеристов, российских потомственных дворян, обрусевших немцев и еще Бог знает кого в семи поколениях своих  предков, лежавших на всех кладбищах Одессы, Станислав наследовал такой генетический коктейль крови, что просто обязан был (помимо воли!) испить свою чашу талантов до дна… Да, гены пальцем не раздавишь.
 
Но спустя шесть месяцев после «…преступления века…», как открыто назвал убийство Стаса шахматист из Канады, друживший с ним по переписке, в интернете звучали и злорадные откровения.
Мария не успевала удалять угрозы, грязные оскорбления, гнусные версии не расследованного уголовного дела, закрытого с формулировкой: «…смерть наступила по невыясненным обстоятельствам…» А кто, спрашивается, должен был их выяснять?!
Столичные шоумены наперебой приглашали Марию на свои «разборки», предлагая материальную помощь, оплату перелётов и гостиниц, сулили журналистские расследования, бескорыстные услуги экстрасенсов и гипнотизёров всех мастей, но Мария жёстко и односложно отвечала: «Нет!» Он ушёл «…по невыясненным обстоятельствам…» Все. Точка!

Да, точка, именно так. Но всякую точку можно превратить в запятую. Это было мнение Люлю, которая звалась Людмилой. Она оберегала дочь всеми силами от жутких версий, предположений и догадок.
- Все тайное станет явным, но всему своё время, - говорила она, обняв свое измученное горем дитя, - шило в мешке не утаить.
- Оставь, мама, свои афоризмы. Стасика не вернуть, - прерывисто выдохнула Маша, - а на всё остальное мне плевать.

- А мне нет, - возразила Людмила, - пусть каждый из этих мразей смерти просит, а она от них отвернётся... Ты знаешь, что Павел вернулся в Москву? – мать резко сменила тему, - он звонил тебе вчера, но ты не взяла трубку…
- Дядя Пава? – Да ты что! Его же грозились выписать через две недели. Ну как он?
- Да шикарно. В министерском санатории реабилитируется. Разволновался опять, конечно, лучше бы я умер, стал бубнить, а я ему сказала, чтобы думать про это не смел, потому что только на него осталась одна надежда.

- Ну понятно, он теперь гайки закрутит на всех болтах…
Мария умолкла и вышла в сад, ей надо было обдумать, как сообщить крёстному обо всём, что знала сама. Ведь у неё на руках оставалась переписка со Стасом за все двадцать семь дней, прожитых у Алёны во время турниров. К тому же Ксюша привезла распечатку звонков с терефона Стаса и отметила тех абонентов, с которыми пообщалась, но ровным счётом ничего это не прояснило. Разве что с одного номера Стасу звонили трижды в предпоследний день, но этот номер был отключен.

В ушах звенело, во рту стоял какой-то гадкий сладковатый привкус, за забором гремел пустопорожний товарняк, а соседская сторожевая Дэзи, глупая, как сто свиней, разрывалась лаем и  таранила всем своим трехпудовым телом весьма ненадежный деревяный забор.

С Жеваховой горы вдруг полетели к морю чайки, отчаянно гортанно крича, и всё это как-то само собой успокоило Машу, освежило, придало  предчувствие перемен. «Должно все измениться, - подумала она, - крёстный любил Стаса, теперь дело его чести найти убийц, дело чести всей нашей семьи, нашего мученического рода, как мама любит говорить…»

Ей и в самом деле полегчало, она решила не огорчать крёстного и, напротив, не торопить – ведь полгода прошло и скоро всё тайное станет явным. «Оно проявится само собой!» - вдруг резанула сознание абсолютно чёткая мысль. Мария зажмурилась и тут же увидела Стаса: он стоял под сливой, которую они вместе посадили лет пять назад, и улыбался… «Не  уходи», - взмолилась она, открывая глаза, но Стас махнул рукой и исчез…
Маша снова зажмурилась, стиснув зубы, набрала воздуха полную грудь, затем медленно выдохнула, испугано осмотрелась кругом и вернулась в дом.

                Глава 8

Прогулки с Фаустом, раззминки с мячом чередовались у Стаса с занятиями и чтением книг. Он помногу и часто спал, совершая в снах какие-то фантастические пируэты. То навещал мать и звал за собой, но дома, в своей комнате, ему становилось тесно и душно. Тело его словно что-то сдавливало со всех сторон, как под водой, когда заныриваешь поглубже и тяжко становится дышать. Просыпаясь, он всегда оказывался с  Лао и Фаустом, без которых теперь и часа не мог побыть.

В Канаду Лао больше не предлагал слетать, да и не очень-то хотелось. Здесь в шахматы можно было играть до бесконечности, к тому же с любыми противниками. Они смутно маячили на виртуальном экране. Едва только Стас загадывал, с кем хочет сыграть партейку, – тут же включались часы. Однако связи как таковой не было. Соперник глядел, словно сквозь него, и играли они как бы вслепую: едва мысленно рисовался ход – фигуры на доске скакали, как в живых шахматах. Он выигрывал не всегда, партнеры словно считывали его варианты, но и Стас научился угадывать их просчеты и в мгновение ока менял стратегию.
 
Однажды Валентин напомнил ему, что они собирались выйти в свет.
- Скажи мне, - обратился он к Стасу, - кого бы ты хотел повидать из тех, кто ушел навсегда?
- Не понял, -насторожился он и невнятно пробормотал: - что значит навсегда?
Умер что ли?

- Можно и так сказать, - согласился Валентин, - только я уже не раз тебе говорил, что смерти нет. Ты же наверняка был атеистом, но когда с дедом Толей прощался, слышал, что поп сказал: «…тело есть гной, тлен и прах, а душа бессмертна…»
- Ну и в чем ты хочешь меня убедить, что я тоже умер? Держишь меня где-то на выселках, домой не пускаешь… Да, знаю: не надо было в Одессу спешить. Обещали же мрази на шнурки порезать, а я плевал на всех этих дебилов, вместе взятых. Хотя здесь им, конечно, меня не достать…
Стас вдруг умолк и как-то жалобно посмотрел на Валентина. Тот не выдержал и отвел глаза.

- Ты не умер и умереть не сможешь, потому что твоя душа бессмертна, как и моя, и всех тех, у кого она есть. Бездушные мрази – это биологические роботы, они подыхают и сгнивают на перегной. Так сдохнут и те, кто ввел тебе сыворотку под колени, когда ты спал в Москве на диване, и когда остановилось твоё сердце, они надели кульки на головы тебе и Алёнке, чтобы инсценировать передоз веселящим газом…
Стас застыл как соляной столб, он закрыл глаза и не дышал. Валентин уложил внука в постель. Раскрыв ладони у его висков, он буквально замкнул на себе энергетический контур Стаса. Лицо его оживилось, веки дрогнули, он уснул.

Облегченно вздохнув, Валентин оставил его под присмотром Фауста, а сам отправился на семейный сбор. Все уже ожидали их на большой поляне. Обе матери – его и Людмилы, - вопросительно заглядывая в глаза, общались с ним телепатически, не то на другом уровне эмоции бы зашкалили и поговорить не дали возможности. Дед Анатолий повторял только один вопрос: «Когда, когда же он выйдет к нам?!»  остальные степенно прохаживались и с любопытством поглядывали на крыльцо, ожидая появления Стаса.

 Несколько поодаль тремя группами расположились в шезлонгах пращуры нескольких поколений, не спешившие возвращаться на грешную землю. Наконец каждый, кто захотел, смог повидать спящего Стаса и восхититься красотой его лица,  находя сходства с собственными чертами. Однако Фауст держал уши востро и предупредительно пофыркивал, не допуская никого близко к постели. Скоро все удовлетворились первым свиданием и удалились восвояси.
   
  Валентин остался один, понимая, что период акклиматизации Стаса окончен. Он решил, наконец, ознакомить своего внука с законами бытия в Тонком мире. На астральной родине предков ему предстояло понять и оценить свою семейную кармическую судьбу под знаком Водолея, научиться исправлять ошибки прошлых воплощений и, вновь обретя материю, в грядущий час совершить на Земле свой звездный подвиг.
 
Учитель, вдруг явившись Валентину  воочию, открыл астральную карту Стаса и указал на взлёт после падения… Понять и принять это было не просто. Но падение произошло. Оно случилось на взлёте. Его сбили как жаворонка на рассвете. Значит теперь, «…смертью смерть поправ…», он взлетит!
Так думал Валентин, сидя на постели в ногах у своего единственного внука, в которого он готов был вложить свою собственную душу… всю… без остатка.

                Глава 9

Накануне череды несчастий, постигших семью сестры, Павел Анатольевич перенес ургентную операцию застарелой прободной язвы, а затем два инфаркта, последовавших практически один за другим.
Его любимая крестница Машуня, которую он носил на рурках в ясли, а после крестил и выгуливал практически все свои студенческие годы, была, к тому же, его единственной племянницей. Этот подарок ему сделала младшая сестра Людмила, выскочив замуж в семнадцать лет за его друга-красавца Валентина, мастера спорта по шахматам и стоклеточным шашкам, стремительно взлетевшим на республиканский чемпионат и, выбив 9 из 9-ти, с золотой медалью на шее возвратившийся домой.

Однако пить боржоми не пришлось. Бывший секретарь горкома комсомола, возглавлявший в те времена спортивный бомонт одесской «мастер-школы», быстро и чётко расставил все фишки по местам. На чемпионат Союза командировали… серебряного призера с весьма солидным подбрюшьем.

Валентин же, отлежав с сотрясением мозга две недели в больнице (гололед был, надо же!), по комсомольской путевке отправилсяся с беременной Людмилой на краснознаменную трассу Бухара-Урал «Дружба» и там, в романтической Домбаровке, засыпанной перекати-полем до горизонта, Людмила родила ему чудо-дочурку Машеньку.
Всё это было давным-давно…  Павел любил вспоминать молодое веселое времечко. Но то, что случилось полгода назад, задвинуло прошлое в дальний угол, а память засыпал жгучий пепел.

Однако он, служивший в Министерстве Связи не последним чиновником, был одним из разработчиков этой самой беспроводной мобильной связи и практически до недавнего времени находился под личной охраной в засекреченных списках ФСБ, почти как его кумир Никола Тесла сто лет назад.

По факту случившегося в Замоскворечье, сотрудники Павла уведомили кого следовало, однако привязки гибели молодого гроссмейстера из Одессы с невестой, к самому Павлу не просматривалось ни с какой стороны, к тому же Станислав не состоял в прямом родстве с засекреченным разработчиком узлов связи управления ракетоносной техникой.

 На всякий случай всё же прочесали «спящие ячейки» братской республики вокруг Москвы от Ростова до Ярославля, поставили кое-что на вид и избранным комедиантам, но те клялись, что, кроме трепа «на устрашение», не предпринимали ничего больше, а «жилетки» о ликвидации сообщили на сайте «для понтов». Забыли только об одном: тела несчастной погибшей пары «при невыясненных обстоятельствах» отправили на родину не единовременно. Девушку выдали матери, отказавшейся от расследования, а гроссмейстера пообещали хранить в глубокой заморозке и, официально уведомив Марию о смерти сына лишь на третий день, о заморозке позабыли. У Марии случился удар с последовавшими паталогическими осложнениями.

Когда прибывший на опознание Павел увидел тело своего внучатого племянника в штабелях полуразложившихся  трупов, пришлось вызвать скорую. Через час в «Склифе» его откачивали от повторного инфаркта. Всё проходит. Прошло и это…
Теперь же Павел разыскал старинного друга – полковника ФСБ в отставке, под предвыборный шумок открывшего сыскное ЧП. Он обрисовал вкратце все имеющиеся на руках факты, положил на стол половину своей солидной заначки «на черный день» и сказал:

- Спиридон! Расшевели этот гадюшник. Я завтра вылетаю в Одессу через Минск и буду с тобой на связи. Если понадобишься – встречу в аэропорту. Не экономь ни на чём.
- Можно возбудить уголовное дело повторно и продолжить расследование официально. Я же само собой буду копать…
- Без казенных вариантов. Работаешь только со мной и с теми, в ком мы с тобой будем уверены.

- Вопросов нет, - кивнул Спиридон.
Они пожали друг другу руки и расстались. Спиридон почесал макушку, раскрыл конторскую книгу из совковых заначек и стал на развороте чертить какую-то затейливую диаграмму.
Шел седьмой месяц после случившегося в Замоскворечье «преступления века».

                Глава 10

- Поговорим? – спросил Лао за завтраком Стаса.
- Сколько времени прошло, как я здесь? - вопросом на вопрос отвечал он.
- У нас времени нет, как на Земле: часовые пояса и все такое. Мы живем вне времени. Заснул – проснулся, а на Земле год, возможно, прошел. И напротив – слетал на Мадагаскар, заглянул в прошлое, к Алёхину, скажем, в гости, или к Корчному на ужин, с которым ты в 10 лет ничью забацал, он тебя поджидает, кстати, взять реванш собирается…

- Издеваешься? - прервал его Стас, - отправляй меня домой, слышишь? Не то сам сбегу.
- Успокойся и выслушай меня внимательно. Здесь поводырем твоим стало твое сознание, так что контролируй свои мысли, не то залетишь в черную дыру, и мне тебя будет не сыскать. Пока ты рядом со мной, в поле вибраций моего уровня, тебе ничего не грозит. Так что не экспериментируй попусту. Давай-ка начнем с курса основных здешних правил.
- Я хочу вернуться домой, - твердил Стас.

- Вернешься, когда научишься управлять своим сознанием и чистить карму, чтобы не наделать новых ошибок и прожить отпущенный тебе век счастливым и сильным. Ты не выполнил своей программы, потому что не сумел рассчитать силы, но твой гамбит – победный! И ни одна тварь удара молнии не избежит.. Сейчас энергия твоего эфирного тела очень слаба. На Земле плотная атмосфера, загаженная эйдосом разных частот, одни компьютеры и мобилы чего стоят, про это ваш дядя Пава побольше меня должен был тебе рассказать. Ты не сможешь долго находиться в таком плотном пространстве и максимум чего добьешься – это заскользишь как призрак в грязной земной атмосфере и запугаешь всех родных. Другое дело - встречаться, когда спит тот, кого ты хочешь увидеть.
Он сам явится на встречу.

Его тонкий  двойник устремится к тебе. Твоя Люлю в снах предвидела все прежние расставанья, включая разлуку с тобой, буквально накануне, за несколько часов до того, что случилось. У нее энергия сознания близка к нашим частотам, как и у тебя с мамой, кстати, поэтому ты и встречаешься с ней часто.

Стас молчал, в памяти проявлялись отдельные эпизоды, подтверждающие слова Лао. Прежде он был уверен, что смерть ставит точку всему – и хорошему, и плохому, дальше мрак, космос… Сказки про райские кущи и адские козни его вообще забавляли. И что теперь? Все это воздушное, виртуальное, живет себе, поживает до бесконечности, как на экране 3Д, а умирает человеческое, живое?
- Я хочу умереть, слышишь? Я не хочу больше здесь жить! – вдруг закричал он, бросаясь на Лао, сжав кулаки, но Лао словно пропустил его сквозь себя и оказался теперь за спиной.
 
- А свою Сюинь - Прелестный Цветок хочешь увидеть? – вдруг спросил он, отступая от Стаса на несколько шагов.
- Издеваешься… - прохрипел Стас и упал на траву лицом вниз.
Порыв ветра обдувал его светлые волосы и плечи, поскуливая выскочил из-за ивы Фауст, стал прыгать вокруг Стаса, мордой как бы приглашая подняться и следовать за ним, затем дог принялся лаять в сторону гамака. Сквозь свисавшие до земли тонкие ветви, опушенные нежной листвой, виднелся женский силуэт…
 
«Сюинь!» – вздрогнул Стас, словно подброшенный ветром с травы и перенесенный к прелестной девушке в фиолетовом кимоно, расшитом сиреневыми орхидеями, покачивающейся в гамаке...

                Глава 11

Поздно вечером каким-то транзитным рейсом с двумя пересадками Павел прилетел в Одессу, где не был лет десять. Личным связям это, впрочем, большого ущерба не наносило, скайпы, сайты-шмайты и прочая  дребедень множилась на бытовом уровне со скоростью света, обгоняя и его, в том числе.

Короче говоря, по прилету его встретил Славка, друзяка со школьной скамьи, подкатив (по спецпропуску!) на своем джипе прямиком под трап самолета. Павел не хотел грузить сестру и Машуню кухонными хлопотами, волнением и всем тем, что обычно связано было в их семье с радостями встречи. Он не сообщил о времени прилёта. Однако и без того сегодняшний вечер ожидался ими с большим нетерпением.

Слава был в их семье ближе ближнего. Он узнал первым о трагедии в Москве, и с той памятной ночи не оставлял женщин. После похорон он прилетал к Павлу в Москву несколько раз, навещал друга в больнице и в санатории, так что обо всём, что знал и предпринял сам, уже давно рассказал другу.
 
Что же до сестры Павла и племянницы, то у первой он, кстати, почти полвека тому был шафером на свадьбе с Валентином, а Машу со Стасиком забирал вместе с Павлом из роддома (на тот момент её муж бесследно исчез «в далёких степях Забайкалья…», задолжав Славе 40 тысяч рубоей на покупку квартиры «с видом на море и обратно».
Все эти семейные и дружеские узы переплелись так тесно, что их уже было не расплести и не разорвать никаким бедствиям…

Словом, объятия, поцелуи, радость сквозь слезы – все, как обычно, Славка разрулил за несколько минут и отправился с Людмилой на кухню распаковывать сумку столичных провиантов и помогать накрывать на стол, а Павел в обнимку с крестницей уселся на любимую бабушкину кушетку (раритет хранился в семье с нэпманской эпохи ХХ века …)
Когда он взглянул на Машу и прижал крестницу к груди, сердце его не разорвалось, слава Богу, спасибо кардиостимулятору и накапанных Славой в машине каплям, заранее  припасенным на всякий случай.

Её красивое лицо с выразительными глазами и сияющей прежде улыбкой словно погасло, а шелковистые пряди волнистых каштановых волос посеребрили нити седины. Вся она напоминала сейчас живой цветок, еще хранивший аромат и прелесть, но уже срезанный острым ножом под корень.

У Павла в горле застрял комок, он только гладил и целовал её холодные пальцы, а Маша всё говорила и говорила, вспоминала яркие эпизоды детства сыночка, вперемешку с поездками на турниры, первые медали и кубки…
Павел понимал, что ей нужно было высказаться, раскрыть душу и отпустить боль, терзавшую сердце, он готов был всю эту боль разделить с ней, испить самую горькую, большую часть… но сердцу матери эта утрата нанесла рану незаживающую…
- Да, да, - между тем говорил он, - я же провожал вас во Вьетнам, а помнишь, как вы катались на коньках по Красной площади?

- В Ханое было +40… Он  так любил тепло и солнце, а сейчас лежит в застывшей земле!.. Я с ним хочу быть…
- Так ведь он рядом с нами. Он видит, как ты плачешь, и тоже страдает,- успокаивал крестницу Павел, - ты послушай, что я тебе расскажу сейчас.
Маша затихла, прижавшись щекой к груди Павла, и он продолжил:
- Ты ведь знаешь, что меня увезли в реанимацию, когда случился второй инфаркт, но что было после, я никому не рассказывал…

- Павлуша! Давайте-ка с Машуней к столу, не то Славка съест все отбивные. Быстренько рассаживайтесь по местам, всё остывает! – позвала к ужину Люлю (именно так её и сейчас называли все ближние, отчего она радостно улыбалась и даже переставала сердиться, когда такое случалось).
- Пусть только попробует, я с него самого отбивную сделаю, - пообещал Павел, усаживая Машу возле себя…

В окно светила полная Луна, на стене, возле которой стоял шахматный стол Стаса, висел его портрет. Он сидел за этим самым столом, обдумывая очередной ход… Живые цветы, последний, очень красивый индийский кубок и морские камешки, собранные им в разных морях, будто бы пахли морем. Казалось, словно он сам вошёл в комнату, сел за стол и сосредоточился над решающим ходом…

После затянувшегося за полночь ужина Слава укатил домой, Павла уложили спать на бабушкину кушетку, Людмила отправилась в спальню, в Машиной комнате тоже была расстелена постель, но она присела возле крёстного и попросила:
- Расскажи мне то, что никому не рассказывал, ты же обещал…
- Конечно, кроме тебя я и не мог никому про это рассказывать, наверняка в дурдом бы упрятали…

-Так ведь и со мной то же самое было! – перебила Маша, - после похорон мама среди ночи скорую вызывала, и какой-то пьяный фельдшер меня в Александровку отвезти собирался…
- Ну-ну, - фыркнул Павел, - бедный фельдшеришка!
- Ага, ты шутищь, а у нас тут светопредставление началось: мама вызвала группу захвата с автоматами, а фельдшер забаррикадировался в туалете и своё подкрепление поджидал. Вообще не знаю, как я пережила все это…
- Фельдшеру повезло, - шмыгнул носом Павел, - если бы он Люлю так госпитализировал, то вряд ли бы сам в живых остался…
Маша согласно кивнула и улыбнулась.

- Да, так вот я, значит, оказался в реанимации, - продолжил Павел уже серьезно, - поначалу вообще ничего не помнил, черно как в ж…, зато потом сразу свет повсюду разлился, но я почему-то вверх ногами повис, а потом спиной к потолку прилепился. Внизу хирурги копошились над каким-то телом, током его пытали, а сами вопили разные глупости, потом притихли и говорят друг другу что, дескать, помер пациент. Накрыли беднягу простынёй и вышли перекурить. Мне висеть, однако, надоело, и я попробовал отлепиться, но тут же шлепнулся на какой-то белый эскалатор, и понес он меня вверх…
 
Ступени бегут, бегут, будто взлетают кверху и выбрасывают меня в небо. Лечу, а внизу океан аж до горизонта  волны катит, прозрачный до самого дна. В жизни своей я такой красоты не видывал… Рыбы плывут косяками, на коралловых рифах водоросли шевелятся, акулы мчатся, как торпеды, и над всем этим великолепием разливается такой удивительный свет, что как-то радостно и спокойно на душе сделалось...

Вдруг я оказался на чудесном пологом берегу, покрытом травой и цветами. Иду себе к лесу, благодать душу переполняет, взглянул на тропинку - Стас передо мной стоит…
Павел умолк, а Маша замерла, сжав губы и глядя на него широко раскрытыми глазами.
- Как из-под земли вырос, - продолжал крёстный, - а я оторопел и не могу вымолвить ни одного слова. Лицо его было злым, одет небрежно… В руках держал камни, затем бросил в меня один и закричал:

- Зачем ты пришёл? Ты здесь никому не нужен, убирайся отсюда…
Он стал кидать в меня остальные камни и убегать, продолжая кричать:
- Кто тебя звал? Уходи. Тебя мама ждет и плачет всё время. Люлю чуть не сгорела, я спас её. Убирайся!
 
И в тот же миг я снова очутился на эскалаторе, который понес меня вниз, в черноту, в бездну. Я очнулся на каталке, когда меня везли в морг. Санитары так испугались, что едва не скинули меня на пол. Я и сам ничего не понял, думал – приснился сон, но когда утром на обход пригласили всю склифасовскую профессуру и сообщили мне, что я вернулся «с Того света» и должен праздновать второе рождение, я едва ни помер с перепугу по-настоящему. Оказалось, что меня отключили от аппаратов через 13 минут после полной и окончательной остановки сердца, а в морг повезли еще через полчаса.

 - Вот что, моя дорогая, – Павел взял крестницу за руку, - Стас живее нас, измученных горем, так что нужно собрать в кулак всю свою волю и вернуться к нормальной жизни.
- Спасибо, - отвечала Мария тихо, но очень спокойно, - я верю каждому твоему слову, потому что он снится мне из ночи в ночь, я даже вижу его иногда рядом с собой...
- Пора отдохнуть тебе, доця, завтра у нас трудный день, у меня грандиозные планы… Всё, всё, надо спать…

- Спокойной ночи,  мы с мамой так долго ждали тебя… Хорошо, что Стасик тебя прогнал…
Мария чмокнула крёстного в щеку и ушла к себе.
Светало. Павлу очень хотелось спать.

                Глава 12

Сидя в гамаке рядом с Сюинь, Стас так радостно и светло улыбался, что даже Фауст, лежа у них подле ног, поскуливал от умиления. Валентин как всегда исчез, больше не беспокоясь за внука.
- Я искал тебя, где ты была так долго? Как ты меня нашла?..
Обычно сдержанный и немногословный Стас сыпал вопрос за вопросом, не дожидаясь ответов сияющей счастьем Сюинь. Они как дети  держались за руки да и выглядели сейчас совсем юной влюбленной парой - такой, как и семь лет назад, расставшись накануне с похищенной братом Сюинь.

- Семь лет! Девять раз я мотался в Китай, перепахал все сайты… Где же тебя спрятали от меня, мой Цветочек? Теперь я не отпущу тебя никуда, лучше умру…
- Не умрёшь, - наконец заговорила Сюинь, и голос её зазвучал так чарующе нежно, как будто звенел серебряный колокольчик, - мы никогда не расстанемся больше.

- Ты здесь где-то недалеко живешь, правда? Как ты узнала, что я у Лао?
- Лао Валентин привел меня к тебе сам, мы вообще-то живем на верхнем уровне. Он наш воспитатель, я уже почти готова воплотиться снова, но ждала тебя, потому что знала – ты придёшь, не бросишь меня здесь одну!
- Разве я хотел оставить тебя? Нас обманули и разлучили… А ты одна тут сейчас
как и я?

- Нет, нет, здесь нас много! И ты не один, разве твой Лао к тебе только меня позвал?
- Да он немножко сумасшедший, хотя и спас меня от каких-то бандитов… Но домой не пускает, всякие глупости рассказывает про карму, бессмертие и усыпляет, чтобы я не удрал от него, а сил набирался. Видно меня все-таки хорошо по башке стукнули, если я толком ничего вспомнить не могу…
 
- Хочешь, прямо сейчас полетим к твоей маме? – вдруг предложила Сюинь.
- Здрасьте, у меня ж документы и сумку стырили.
- А мы без них обойдемся, - беря Стаса за руку, сказала Сюинь, - закрой глаза и представь себя в своей комнате.
Он улыбнулся, послушно зажмурился и… тут же очутился  возле своего шахматного стола с компьютером.

Мама сидела рядом на диване, вокруг нее лежали их фотографии разных лет. Она брала в руки то одни, то другие, перекладывала с места на место, словно не могла насмотреться. Стас шагнул к матери и осторожно присел рядом, но она поднялась, словно не видя его, и выронила из рук альбом. Сюинь зачем-то приложила пальчик к губам, но все же он успел вымолвить:
- Мама! Я вернулся, мама!
 
Однако Мария прошла мимо, вдруг остановилась и замерла у зеркала…
 Стас встал у неё за спиной и, увидев из-за плеча матери свое отражение в зеркале, снова зажмурился…
Через мгновение он уже сидел в гамаке возле Сюинь.

- Твой дом здесь, рядом со мной, - говорила она своим серебристым голоском. - Это там, на Зеиле, мы умираем от болезней и несчастий. У тебя и Алёнки просто отняли твёрдые тела бездушные зомби, Но ведь мы живы потому, что у нас с тобой семь бессмертных тел: в эфирном - мы возвращаемся в плотную атмосферу и встречаемся с кем хотим, в астральном – путешествуем по всему миру, а в ментальном - можем слетать на Луну.  Потом мы воплотимся снова в живую материю плотных тел и вернёмся на Землю, чтобы сделать то, чего не смогли, не успели… Наша карма получила пробой, лао Валентин здесь всё поправит, мы скоро вернемся туда и пройдем свой путь до конца. Ведь у нас есть сыночек… я оставила его там, на Земле…

- Что ты сказала?! – приходя в себя, закричал Стас и тут же умолк, прикусив губу, а затем попросил шёпотом:  повтори…
- Сыночек наш там остался, в Гуанчжоу, а я умерла для всех после родов, но ожила потом здесь и каждую ночь приходила к нему. Он знает мой голос и запах… Когда он рос у меня в животике, я пела ему песенки и разговаривала с ним, рассказывала про тебя. Он нас любит… Ты скоро увидишь его и тоже полюбишь, он похож на тебя, очень похож…
- Сюинь, - Стас обнял её, - ты мне снишься? Это опять терзает меня бесконечный сон?
- Нет, нет, я рядом с тобой! Я не оставлю тебя никогда, никто нас больше не разлучит…

Она прижалась к Стасу, и ему стало казаться, что они оба превратились в одно целое, срослись, как сиамские близнецы… Он подумал, что если один из них умрет, то они погибнут вместе уже навсегда, и ничего больше не будет, ни снов, ни сказок…
Откуда-то наплывали ласкающие слух звуки, мягкий свет затапливал всё вокруг, и Стас, наконец, поверил…

«Я в раю», - думал он, слыша, как бьется в нем сердце Сюинь, родившей ему сыночка, который остался там, на отравленной, грязной Земле, где извергаются вулканы и носятся смерчи, где землетрясения и цунами погребают людей под водой и раскаленной лавой, а живые тела самых сильных уничтожают биороботы…

«…но мы вернемся туда… - вдруг вспомнил Стас слова Сюинь и, размышляя сам с собой, принял решение: - вернемся обязательно вместе с Сюинь, сын подрастет, и я сумею защитить его от всех мразей, Лао меня научит, мы его тоже возьмем с собой, и мама с Люлю присоединятся к нам потом!»

                Глава 13   

Встреча с братом придала Людмиле силы, которые, говоря откровенно, были на исходе. Гибель единственного внука и второй инфаркт Павла, несколько месяцев назад находившегося между жизнью и смертью, сжимали сердце страхом и болью, но выехать в Москву и оставить дочь в одиночестве, ни сейчас, ни тогда, она не смогла. Людмила была в отчаянии от того, что не бросилась за Стасом в столицу, как только на его сайте озвучили свои мерзости и угрозы проклятые тролли, что не была рядом, не заслонила собой…
 
Ей снился сон - жуткий, красивый сон:  раскинув руки, он плыл на спине в прозрачном озере с цветущими белоснежными кувшинками по краям, и чистая вода покрывала его лицо с широко раскрытыми глазами... Она упала на самый край берега, схватила его за руку и вытащила на траву. А он поднялся, повернулся к ней спиной и стал уходить… Ей бы крикнуть, догнать, стать на пути, удержать за руки, и не отпустить, но она онемела и застыла на месте как истукан, только смотрела вслед слепыми глазами…
Теперь оставалось молить силы небесные о спасении их обоих – одного на небесах, а другого здесь, рядом с собой и Машей…
С детства ей снились вещие сны, предсказавшие все утраты, однако она осознавала неизбежное с ужасом  лишь тогда, когда это случалось. Она боялась своих сновидений, но засыпать и видеть сны все-таки приходилось…

Людмила с юности была разборчива к своему окружению, и друзей в правильном понимании этого слова могла пересчитать по пальцам одной руки, хотя желающих приблизиться к ней на расстояние этой самой руки хватало сполна.
Самым незаменимым среди немногих друзей был Алекс Омельянович, биофизик (невыездной уже несколько лет), который чудом избежал «ликвидации» за отказ продолжать разработку аккумулятора волновой психотроники.

Павел, познакомившись с профессором на перестроечных «гастролях», заметил сестре, между прочим, что с таким экстрасенсом, парапсихологом и толкователем вещих снов нужно держать ухо востро, однако двадцатилетняя дружба доказала верность Алекса своим моральным принципам и духовным идеалам.

Ко всему прочему,       презентации фантасмагорических романов и выставка живописных постмодернистских полотен из личной коллекции принесли ему такпе успехи и популярность, о которых засекреченный изобретатель никогда не мечтал.
Людмила подготавливала к изданию несколько его монографий и  книг. С тех самых пор народилась и окрепла их дружба.
 
Итак, на длугой день после приезда, по настоянию сестры Павел и Вячеслав встретились с Алексом в его роскошной пятикомнатной квартире, где тот оборудовал на чердвке великолепный сводчатый кабинет с видом на Приморский бульвар и Думскую площадь.
Все трое сошлись на главной версии московской трагедии как заказное убийство. Однако то, что мотивом для такого преступления послужила несчастная «обнимашка», просто невозможно было представить.

Ясно было и что «коричневые жилетки» не могли осуществить такую изощрённую «ликвидацию» в короткий срок. Эти субъекты не располагали необходимой информацией и временем для  замаскированного под «невыясненные обстоятельства» убийства гроссмейстера - первое, а второе то, что 18-летняя первокурсница МГУ никак не вписывалась в их расклад. Но какие гнусные силы использовали их уголовный сайт и оказались «в нужный час на нужном месте», чтобы под шум и смрад беспрецедентной травли «ликвидировать»  гроссмейстера с девушкой, замаскировав «убийство века» под передоз веселящим газом, не удавалось разгадать даже опытным детективам, с которыми Вячеслав пересекался не раз.
 
Алекс согласно кивал, однако высказал и свои соображения по поводу особенностей характера Стаса – он был непредсказуем как в своих гениальных шахматных комбинациях и блестящих эндшпилях, так и в житейских буднях.
- Я понимаю, - подытожил Вячеслав, имевший сыскной нюх и врожденную интуицию,- что вы имеете в виду какие-то провокации, на которые Ствс клюнул?
- Я имею в виду другую версию с учетом состояния психики гениального интеллектуала, вываленного в грязи и колючих железных перьях сворой обгаженных дебилов. Полагаю также, что версий будет несколько с разными мотивировками. Поэтому предлагаю до начала дискуссии испить бразильский кофе.

Друзья не возражали. Через несколько минут хозяин подал гостям на серебряном подносе свежесмолотый и заваренный по особому рецепту ароматный бодрящий напиток. Но как только они  продолжили беседу,  крыша и расписной сводчатый потолок едва не взлетели в воздух от взрыва на Думской площади, прогремевшего у самых ступеней бывшего Екатерининского дворца (до которого императрица так и не доехала в своё время). Прильнув к закрытому на счастье окну, они увидели огненный столб на стоянке нескольких опрокинутых шикарных тачек местной элиты и  рассыпавшихся в разные стороны  от памятника Пушкину экскурсантов, визжавших под оглушительный вой скорых и полицейских автомобилей.

Вячеслав немедленно отбыл в аэропорт, поскольку такие «хлопушки» могли детонировать где угодно, включая объекты особой важности, охраняемые его парнями.
Павел также распрощался с Алексом.
- Завтра прилетает мой друг Спиридон. Он полковник ФСБ в отставке, а сейчас частный детектив. Я надеюсь, что ты не откажешься побеседовать с ним?
- Разумеется, отвечу на все вопросы. Но моя версия вряд ли ему будет интересна. Ведь я экстрасенс,- заметил Алекс.

- Тем более, - улыбнулся Павел, - у нас нехватка кадров твоей профессии. Я не шучу. Спасибо за кофе, очень вкусен!
Он тиснл Алексу руку и торопливо стал спускаться по мраморной лестнице.
Неприятный осадок все же остался от прозрачного намека профессора на что-то рефлексивное, но развивать эту тему в своём воображении не хотелось. Пусть уж Спиридон расставит всё по местам.

Так думал Павел и, сторонясь разборок на Думской, свернул на Ланжероновскую.
Он знал, что Спиридон уже пропесочил личную переписку Стаса по вайдеру и сделал определенные выводы: какой-то «Ледогор» из друзей по ФБ жаловался на «пауков», угрожавших лично ему крупной разборкой по земельным ресурсам, раскинувшимся вдоль побережья на три сотни километров. Затем Ледогор сообщил, что ждать больше нельзя, он намерен действовать незамедлительно и кардинально. На что Стас никак не отреагировал.

Спиридон собирался найти и стыковаться с этим неизвестным приятелем шахматиста в Одессе, потому что следы Ледогора  тянулись именно сюда. Он сообщил Павлу, что связи до завтра не будет, а с  самодеятельностью полковник в приказном порядке потребовал завязать. 

                Глава 14

Параллельные миры, известные Стасу по фантастическим романам и фильмам, не впечатляли его воображение настолько, чтобы проявлять к подобным темам маломальскую заинтересованность, однако сейчас, когда он, наконец, осознал то, что произошло, мысли путались основательно.  Сюинь пришлось потрудиться не на шутку, успокаивая его и разъясняя, какие возможности появились у них обоих.

- Мне всё кажется, что ты мне снишься, - признавался Стас уже в который раз, - да, снишься и опять куда-то исчезнешь!
- Когда я прилетела сюда в белом вихре, меня встретила моя лала, я говорила тебе о ней. Её любимая сестра была обвенчана с русским мичманом и родила ему сына. Моей лала сказали, что он бросил её сестру навсегда и, как меня, выдали замуж. Но потом оказалось все не так в самом деле. Мичман погиб на корабле, который подорвался на мине и затонул. Когда лала умерла там, на Земле, они встретились с мужем здесь, как мы с тобой, понимаешь?

- Ожили, что ли?
- Ну и так можно сказать. Лала ожила такой юной, какой была в ту первую и единственную брачную ночь, и мичман ожидал ее здесь таким же молодым и красивым. Теперь никто их не разлучит после реинкарнации - воплощении снова в тела плотные, земные, потому что Учитель их обвенчал – соединил венцом кармы. Ты знаешь, что такое карма?

- Понятия не имею, и про  вашу инкарнацию тоже, - фыркнул Стас, - но, если ты захочешь, – я согласен на этот венец!
Сюинь рассмеялась, прижала ручки к груди и поклонилась Стасу.
- Конечно хочу, мой любимый единственный муж! Я ждала тебя, я знала, что ты ко мне прийдешь.

- Как это так? А если бы я сто лет прожил на Земле?
- Для меня здесь они пролетели бы как сто дней. Ведь Тонкий мир параллелен земному, и время здесь не течет, а меняется… Твой воспитатель лао Валентин расскажет тебе об этом, он очень хороший.

- Да, да, и про карму я его расспрошу, что там за венцы такие?
- Тут все просто. Карма - это  твое расшифрованное ДНК на родовом древе. Мы ведь с тобой наверняка и раньше были вместе, в прошлых жизнях, Только наше сознание не всегда проявляет в памяти прежние воплощения...
- Ну, слушай, я знал, что ты большая оригиналка – императорских кровей как- никак! – но не до такой же степени…

- А ты каких кровей? Твой пра-пра - ливонский рыцарь короля Артура, ты же мне сам рассказывал! А рыцари тех времен все были королевичами. Может быть, твой лао-рыцарь в тебе и воплотился. Он же на коне сражался, а ты на шахматной доске топтал всех подряд своими конями!
- Фу! – улыбаясь, притворно скривил губы Стас, - знал, что ты глупышка, но не думал, что до такой степени…
- А вот я тебе сейчас докажу, - упорствовала Сюинь, - у вас в роду шахматисты были?
- Ну были, допустим, -насторожился Стас, - лао Валентин, например, только он пока что ещё не воплощался.
- Понятно, Лао твою лала Люлю ждёт, - не сдавалась Сюинь, - а до него, раньше, играл кто-нибудь в шахматы?

- Играли, конечно, моя Люлю рассказывала, что у них хранились в семье шахматы из лимонного дерева, которые остались после гибели старшего брата Георгия, он был инженером кораблестроителем.

- Что ты говоришь! – вдруг воскликнула Сюинь, - так ведь нашего сына зовут Георг…  Георг-Победоносец… Учитель крестил его здесь. Когда он спал там, дома, я принесла его сюда и окрестила в твою веру, чтобы он был таким, как ты…
- Он что – тоже умер? – прошептал Стас.
- Да нет же, нет! Никто не касался его серебряной нити, Он жив! Там, дома, у него другое имя, но он, как и ты, играет в шахматы!
Сюинь прижалась к груди мужа, Стас обнял её, и облако давно пережитых воспоминаний окутало обоих теплом и любовью.

                Глава 15

Дома Павла ожидал обед, запахи которого возбуждали аппетит уже на подходе к крыльцу. Он разделся, вымыл руки, подмигнул крестнице, принесшей из кухни салат,  шумно втянул носом обалденный запах и строго предупредил сестру:
- Прошу тебя, только без излишеств, ты же меня закормишь на убой!

- Успокойся, Павлуша, ничего лишнего, - отвечала Людмила, - три креветки на ложке морской капусты, чашечка юшки, один бычок, запеченный в сметане, а все остальное по настроению. Ты же сегодня больше никуда спешить не будешь, надеюсь, и наше застолье плавно перетечет в чаепитие и легкий ужин. Мог бы и Алекса со Славой пригласить, мы  с Машенькой всю вашу компанию поджидали.

- Да тут без группы поддержки не обойтись, - Павел чмокнул в запястье сестру, выставлявшую в центр стола блюдо с заливным, и повернулся к Марии, тыча пальцем в стерлядку, - а этой штучки хоть маленький кусочек дадите попробовать?
- Не волнуйся,  я сяду рядом с тобой и лично булду класть на твою тарелку всё, что пожелаешь, - отвечала крестница.
- Спасительница моя! –потирая руки повеселел Павел, но в ту же секунду в кармане  затрубил смартфон.

- Начинается! – поднося к столу вазу с ухой, резюмировала Людмила.
Однако Павел сразу нахмурился, подал знак рукой, чтобы она умолкла, затем кивнул Маше и попросил включить новости.
Людмила заслонила спиной теоевизор и, сложив на груди руки, взмолилась:
- Я вас умоляю, ну давайте хотя бы горячее поедим спокойно! Ты же не скорая помощь, - обратилась она к брату, ну что случится, если через полчаса ты услышишь очередной фейк?

И Павел неожиданно согласился, хотя настроение его сменилось буквально на глазах. Он, впрочем, пытался как-то разрядить атмосферу,  нахваливал уху и все прочее, но Маша тоже занервничала и. как только мать вышла на кухню, включила новости.

С Думской площади транслировали какой-то погром и суету, затем в студии появился собкор «Новостей дня», захрюкал в микрофон, а в правом углу суфлерша для глухонемых размахивала руками и стряхивала со лба прядь волос, наконец, звук наладился, диктор извинился  и, повторяя сказанное, сообщил что жертвами теракта на Думской стали Вениамин Соболевский, его личный охранник и шофер.
Маша побледнела и едва не упала, мать засуетилась с лекарствами, Павел собрался вызывать скорую, но всё как-то быстро утряслось, потому что Людмила выключила телевизор и объяснила:

- Веня был хорошо знаком с Машей много лет и, к тому же, дружил со Стасом.
- Почему «был»? Жертвы вполне могут очухаться, - возразил Павел, - Славка перезвонит, когда разберется. Начальник охраны Вениамина наверняка его человек.
 Однако братцу досталось теперь за то, что он ничего не сказал про взрыв, хотя наверняка всё знал, потому что они со Славкой торчали у Алекса до обеда, а оттуда со всех окон это треклятое место видно как на ладони.
   
   Павел покаянно развел руками, отправился на кушетку, прихватив смартфон, и принялся созваниваться со Славкой, чтобы понять, наконец, каким образом то, что случилось, может коснуться его семьи, а именно Маши и проводимого расследования гибели Стаса. На что друг, матерясь в сердцах, отказался обсуждать свои соображения по телефону, к тому же заявил, что занят по горло, потому что начальника охраны Соболевскому он рекомендовал сам лично, виделся с ним постоянно, - тот тренировался с парнями и качался на тренажерах в его подвале.
 
Павел почесал затылок и набрал Спиридона. Детектив сообщил, что уже приземлился, взял напрокат тачку, сейчас отдыхает в «Чёрном море», утром увидятся. Затем перезвонил и напомнил, чтобы по своей долбанной связи он не вздумал ничего ни с кем обсуждать.
«Теперь можно было бы часок и вздремнуть», - откладывая смартфон, с облегчением подумал Павел, но едва ли ни в ту же минуту позвонили у двери.

                Глава 16

- Добрый день! – раздался знакомый оперный баритон из прихожей.
 На пороге появился представительный силуэт потомка великих пращуров.
 - Ради Бога простите незваного гостя, оставил дома телефон и не хотел возвращаться, а увидеться просто необходимо, уж поверьте мне, дорогая Людмила.

- Алекс, ну как же тебе не стыдно, - принимая букет мохнатых хризантем и огромную коробку шоколадных трюфелей, – пожурила гостя хозяйка, - сейчас же мой руки и садись к столу, я сердилась на Павла за то, что он не привел тебя к обеду. Сегодня на десерт твои любимые буше и наполеон.

- Целую ваши волшебные ручки, - поклонившись, проворковал Алекс и в самом деле коснулся губами запястья Людмилы, достававшей из серванта вазу для цветов.
Наблюдая из-за неплотно задернутой шторы элегантное приветствие гостя, Павел едва не свалился с бабушкиной кушетки, но выдать свое присутствие и выйти в гостиную ему показалось неудобным, он твердо решил себя не обнаруживать. Однако сестра весьма кстати сообщила гостю, что брат отдыхает (перелет, бессонная ночь, ну и т.д.), а Машенька на успокоительных после последних новостей, и предложила Алексу отправиться на кухню, где все обедали в обычные дни, чтобы спокойно поговорить и никому не мешать. Алекс с удовольствием согласился, вероятно потому, что чувствовал себя здесь вполне комфортно в любой обстановке.

Прикрыв дверь и усевшись у окна с видом на пылавший осенними красками сад, Алекс сообщил хозяйке, что обедать не станет, поскольку разговор предстоит исключительно важный и времени на еду не останется.
Она вздохнула и села напротив гостя.
- Я собираюсь жениться, - после короткой паузы скороговоркой сказал он.
- Ну-ну, - подбодрила друга Людмила, - я тебя с любопытством слушаю. Твоя избранница, надеюсь, не гипнотизёрша из Люксембурга?

- Она киевлянка, - обиженно уточнил Алекс, - в Европе у них была последняя стажировка. Анна дипломированный и сертифицированный регрессивный гипнотизер высшей категории.
- Понятно… - вздохнув, потянула Людмила, - но судя по всему, ты пришёл не на свадьбу меня приглашать?
- Конечно же нет, об этом разговор будет отдельный, я располагаю интереснейшей информацией и очень рад, что мы говорим с глазу на глаз. Я ни на час не забывал о своём обещании озвучить вам свою версию того, что случилось со Станиславом…

- Прошу тебя, Алекс, - взмолилась Людмила, - не делай поспешных выводов, наши раны еще кровоточат в прямом смысле…
- Тем более, - настойчиво перебил ее профессор психотроники, - то, что я сейчас вам расскажу, до поры должно оставаться между нами. Во-первых, чтобы не волновать Машеньку, а во-вторых, чтобы не мешать расследованию вашего брата и его друзей. Вы меня понимаете?
-Да, конечно, - растерялась Людмила, - говори, Алёшенька, я выполню все, как ты скажешь.
 
-Я лично изучил натальные карты Стаса за последние три года.  Никаких предпосылок и даже намёков на трагедию не было. Более того – ведь он родился под знаком Водолея, притом ещё и в эпоху Водолея, уже вполне вошедшую в силу и обещавшую расцвет его интеллекту и талантам… Наконец, я попросил Анну проработать его данные заочно, по фотопортрету, и что же?.. - Алекс замолчал.
- Ты до инфаркта меня довести хочешь… - грустно заметила Людмила.

- Нисколько, вы мне обещали спокойно и молча выслушать всё до конца. Более того – вас, как я и предполагал,  ожидает очень важная информация…
Профессор достал  безукоризненной свежести шелковый платок, вытер абсолютно сухой лоб без единой морщинки, затем аккуратно сложил и сунул назад в карман.
- Да-а, - согласилась Людмила, - всё это нужно основательно осмыслить…
   Она включила электрический самовар, поставила перед гостем фарфоровую  тарелочку с вышитой гладью салфеткой и блюдо с пирожными.

- Не хлопочите, присядьте и дослушайте меня до конца, - попросил Алекс.
- Я тебя слушаю, затаив дыхание, -  садясь напротив, сообщила Людмила.

- Возвратившись домой, Анна  по моей просьбе рассмотрела все видео и фотоматериалы про Стаса, подготовленные мною с большой тщательностью.  Она не была с ним знакома, однако, на групповом снимке награждённых в Москве шахматистов,  сразу указала на него и спросила: «Это он?», - я кивнул, тогда она резко обернулась ко мне: «Ты уверен, что парень погиб?» - я отвечал, что не могу быть ни в чем уверен, потому что мертвым его сам не видел. Анна встала, походила по комнате и озвучила свой вердикт: «Твой Станислав очень талантлив, у него мощнейший интеллект и даже если допустить, что эфирный двойник покинул плотное тело, то он, возможно, реинкарнировался уже, то есть воплотился в материальное тело.

Людмила, опершись локтями о стол, закрыла лицо руками, не проронив ни слова.
- Выпейте воды, - предложил Алекс, подавая стакан с минералкой.
Но она отвела его руку и спокойно сказала:
- Какой-то псих звонил Маше и говорил, что Стас жив,  был увезен в Канаду и будто бы здесь, у нас, похоронен другой субьект…

- Это конечно же чушь! – возмутился Алекс, - Ведь его опознали три человека - мать девушки, афганец и, наконец, ваш брат. Анна говорила о другом. Она имела в виду реинкарнацию, то есть воплощение в материальное тело здесь, на земле, где есть места силы, не загаженные цивилизацией,  где эфирное тело материализуется на глазах. Однако, успокойтесь, прошу вас, я должен спросить ещё об одном.
Алекс умолк, взяв бережно за руку Людмилу. Она вымучено улыбнулась.
- Говори, Алексей,, не волнуйся, я справлюсь.
 
- Вы рассказывали мне, что у Стаса до погибшей девушки была первая любовь к китаянке Сюинь из древнего императорского рода? – глядя в глаза Людмиле, сказал он.
- Была, - тихо отвечала Людмила, - семь лет назад он влюбился в юную китаянку Сюинь – Прелестный Цветок, но её увезли на родину, как только узнали об этом…
- И более они не встречались?
- Нет… Стас искал её, ездил в Китай несколько раз, даже договор на тренерскую работу собирался заключить. Он ведь свободно владел разговорным китайским, да иероглифами исписал кучу тетрадей…
 
- Людмила, соберитесь с духом и выслушайте то, что я вам сейчас скажу, - глядя ей в глаза, попросил Алекс.
Не отводя своего взгляда, она молча ожидала продолжения разговора.
 - Вы сильная женщина, я вас люблю и очень ценю, - медленно проговорил он, - обещайте выслушать меня, обдумать то, что сейчас узнаете, ни с кем не обсуждая, а через несколько дней мы вернемся к этой информации, потому что я продолжаю серьёзно работать. Вы готовы?
Прослушав это загадочное предисловие, Людмила окончательно пришла в себя и утвердительно кивнула головой.

- В двадцать лет Стас впервые полюбил и был близок с китаянкой по имени Сюинь. Эта девушка принадлежала к роду последнего китайского императора Пу И, умершего не так уж давно, в 1967 году. История этого рода и самого Пу И потрясающе интересна. Я ведь геральдист и сообщаю ваи об этом с полной ответственностью.

К моменту рождения Сюинь все родословные ветви были основательно подрезаны и расчищены. Не уверен, что она знала об этом, однако я занялся всерьёз поисками не случайно. И в конце концов её отыскал, но слишком поздно. Сюинь родила от вашего Стаса сына, который полностью наследовал генетику отца и незавершенную им программу семейной кармы. Сама Сюинь умерла при родах, а ребёнок Стаса жив и продолжит род. Такова натальная карта кармы вашего рода в начальной фазе эпохи Водолея.

Алекс встал, поцеловал руку онемевшей Людмилы, раскланялся и отправился в прихожую одеваться. Через минуту дверь бесшумно и мягко затворилась за ним.

                Глава 17
 
– Очень мне интересно, Милуся, о чем ты секретничала со своим академиком? – спросил сестру Павел, заходя в кухню и потирая руки при радостном взгляде на нетронутое блюдо с пирожными.
- Академиком был его отец, - поправила она, - Алекс собирается жениться, - меняя тему, сообщила Людмила и предложила: - давай, Павлуша, чаениуса попьем, во рту пересохло, честное слово.
- Так я ж готов, моя дорогая. Завтра с утра к нам явится Спиридон с очередной порцией новостей. Славке тоже буду звонить, вот только Машуню не хочу волновать разговорами.

- Знаешь, если честно , я сама ума не приложу, чем завтра всё обернется, - размышляла Людмила, - ведь Соболевский был очень дружен со Стасом, особенно в последнее время.
- Сделаем так: ты скажешь доце, что я решил прогуляться, и мы не стали её беспокоить, а сам смотаюсь сейчас к Славке, он ведь сейчас разбирается с охраной Вениамина, наверняка что-то прояснится…
- Ну, заговорщики, и о чем это вы сговорились? - раздался вопрос Марии, в этот момент входящей в кухню.

- Доця! – заулыбался крёстный, - и кто же напёк столько вкуснятины? Ей Богу объемся, честное слово.
- Лучше признавайся, что ты затеваешь? – потребовала Мария.
-Иду к Славе, - честно ответил Павел, - тебя не возьму, там будет мужской разговор. А ты подготовься на завтра к допросу Спиридона.
- Уж прямо к допросу, - усомнилась Мария.

- Спирин – профессионал нашей школы, ему важна каждая  мелочь, на которую мы и внимания могли не обратить. Короче, чмокай меня сюда, - он ткнул пальцем в щеку, - и садись за работу, набросай план своих показаний и вопросов к моему Холмсу. Пока, пока! Я не задержусь допоздна, Славка меня привезёт.
Павел забыл про чай, прихватил из вазы пару заварных, набросил на плечи куртку и исчез. Женщины переглянулись, облегчено вздохнув.

- Давай ка, доця, сыщи по телеку какую-нибудь комедию, сил больше нет терпеть все эти страсти.
- Мама! С Вениамином Бог знает что, а тебе –комедию! Как не совестно…
- Да устала я, доця… Веню жалко, конечно, но он ведь после похорон вообще не общался с тобой, один лишь раз написал хорошее, доброе письмо, помощь прислал с курьером и залег в подполье.

- Ну что ты говоришь, мама! Он в Германии был, потом с земельной реформой задолбался…
- Да лучше бы он с доброй бабой долбался! – в сердцах возразила Людмила, - и Стасу голову морочил, то бассейн, то бильярд, то на яхте гонки устроили, едва не опрокинулись на Большом фонтане. К красивой жизни приучал. А за эту красоту он теперь своей жизнью расплатился!

- Ну не надо, прошу тебя…
Маша встала из-за стола и ушла в свою комнату.
- Доця, прости меня, - еле слышно сказала мать, выходя следом.
Через полчаса обе женщины сидели рядышком на диване. Люлю обвязывала ворот свитера, а Маша щелкала пультом, ища что-нибудь поинтересней. Внимание её привлекла какая-то передача про познавание Китая, и она, заулыбавшись, воскликнула:

- Мамуля, ну посмотри, какое чудо! Это же Гуанчжоу, мы там были со Стасиком в прошлом году. Смотри, смотри, наш чемпионат… Вот жалость! Показывают младших участников.
- Оставь, гляди какой малый среди них! Только на китайца он смахивает разве что разрезом глаз, да и то слегка.

- А, это местный вундеркинд. Мочит всех подряд до 12-ти лет. Стас, между прочим, на Европе в девять уже в первой пятёрке был.
- Конечно, конечно, но я не про это. Мальчишка-то светловолосый, он европеец?
- Да нет же, у него, кажется, мама сибирячка, а папаша–то мандарин – секретарь городского КПК.

- Почему это мандарин? – удивилась Люлю.
- Мандаринами у них раньше называли богачей, а сейчас они расплодились…
- Ну, тогда понятно, как мандаринчик стал вундеркинчиком.
- Возможностей у него конечно побольше, чем у меня со Стасом было в 90-х. Наш Давыдов через секретариат к его папаше сватался в тренеры сына. Во Вьетнаме Михаилу уже порядком наскучило, он там больше десяти лет сборную тренировал. Со всех чемпионатов золото привозили. Но его кандидатуру даже в тендер тренеров для мандаринчика не включили.

- Ясно… мальчик тоже золотым наверняка станет, - вздохнув, сказала Люлю, - а кроме шахмат он больше ничем не отметился?
- Были и другие успехи… - рассеянно отвечала Мария, - на трех языках говорит свободно и на скрипке играет.
- На каких языках?

- На китайском, русском и английском.
- Ты бы ему наверняка в тренеры подошла, - шутя сказала мать, - педагог с красным дипломом, воспитала гроссмейстера-чемпиона и языками владеешь не хуже китайских тренеров.

- Прекрати, мама, - вспыхнула Мария, - я видеть детей сейчас не могу… и о шахматах больше ничего не хочу слышать.
- Пойдем-ка пить чай, - откладывая вязанье в сторону, предложила Люлю, - мой наполеон так и не разрезали сегодня, надо же хоть попробовать.
- Давай, давай, - согласилась Мария   и отправилась на кухню заваривать чай.


                Глава 18

Дожидаясь обещанного звонка, Павел прогулялся по Александровскому проспекту и присел у памятника козаку с бандурой, приведшего на водопой лошадь, которая спускалась с холма, судя по опущенной книзу благородной голове и приподнятого кверху  металлического зада со вздернутым пышным хвостом, блестевшим в лучах заходящего солнца. Павел улыбнулся, припомнив летучую фразу друга: «Иди ты кобыле в трещину!», - но это был, конечно же, конь.

Отдохнув, он спустился по Базарной на Ремесленную, где на углу стоял Славкин дом с подвалом «боевых искусств». Однако ни в подвале, ни дома его не оказалось. Павлу пришло в голову только сейчас, что потеряна уйма времени и теперь на счету каждая минута, потому что та, последняя страшная минута жизни его любимца, безвозвратно уходит, и Стасик удаляется всё дальше и дальше… Он почувствовал на ресницах влагу и стал поспешно рыться в карманах, ища платок. Никого поблизости не было, слава Богу, и вообще - соринка попала… На всякий случай он рассосал таблетку валидола, и тут же подкатила знакомая тачка.

- Ты чего здесь ошиваешься? Я заехал за тобой, Люлю напугал, сейчас  доложу, что ты нашёлся.
Славка позвонил, припарковался, выматерил охранника за то, что тот не пригласил гостя в предбанник, и вообще действовал энергично и бодро, будто день не заканчивался, а только начинался.
У себя в кабинете он усадил Павла, развернул пакет с  пирожными, переданными Машей, и включил электрочайник.

- Я буду кофе с коньяком, а тебе - зеленый чай с молоком, - сказал он, доставая сгущенку и чашки.
- Здрасьте, а кто меня домой отвезёт?
- Найдем тебе колеса, не бзди. Слушай сюда: Веня ни-ка-кой, хирурги его по частям собрали и только плечами пожимают. Не уверен даже, что Спиридон его завтра застанет тёплым. Но! – он поднял указательный палец, - начальник службы охраны Соболевского жив! Не просто жив, а его вообще там рядом не было. Дмитрий на Думскую с ним отправил свежего парня. Жаль! Но кто же мог подумать, что долбанут прямо под окнами мэрии! Ну падлы! И никого не взяли, сечёшь? Пасли, пасли Ледогора и потеряли.
 - Кого?! – поперхнувшись, спросил Павел.

- Кого, кого, – Ледогора нашего. Это ж Венькин ник на ФБ был, он там свои посты размещал, со Стасом всякую всячину несли, приколами друзей развлекали, а шакалов оба дразнили по-чёрному…
- Давай не будем про это, - перебил его Павел, отдышавшись, - я же с Соболевским даже знаком не был, откуда мне знать его ник? Нам бы теперь завтра не напартачить.
- А я землю рыл, когда Спирину хотел помочь,  говорил же тебе, что мои парни за Машей присматривали после того, когда к ней какие-то мордовороты наведались. «Пока живи…» - разрешили, а Стаса через пару дней усыпили…

- Ты думаешь, все-таки «жилетки»?
- Нет, точно нет, кишка тонка. В Москве побоялись бы наследить. Да я и мосты наводил по своим каналам.
- Спиридон прилетел Ледогора искать. У него на его счет особая версия нарисовалась… он тоже перепахал все подмосковные точки. И если теперь Соболевский наводку не даст, то как тогда?

- Фантазировать не люблю, но я бы ещё там, в столице, окружение девочки прошерстил  тщательней и по полной программе.
- Что ты мутишь, Славка, она ж ребенок совсем…
- Ребенок не ребенок, а дожидаться, когда под венец поведут, не стала, доказательств любви желала вкусить. Он не очень-то и хотел, но без любовных утех подружка не отпускала. Ровно год подружили, хоть и редко встречались, на каникулах в основном. Она ж в МГУ училась. Стас упирался, отговаривал её, он был на девять лет старше, семью с малолеткой заводить не спешил. Девки за ним кипятком писали, но к развлекушкам он вовсе не тяготел.

- Ты что-то строг чересчур к девочке, - возразил Павел, - сам-то в десятом классе Анютку обрюхатил, и без венца обошлись. Алёнка любила его и безвинно погибла. При любом раскладе  греха на ней нет.
- А я тебе говорю как отец двух сыновей: все наши беды от баб с их любовями. Не удивлюсь, если Спиридон с дамскими козырями пожалует. Не зря он намекал, что знает, откуда ноги растут, сказал: «Одесса – большая деревня, - на Молдаванке свистнешь – с Пересыпа отзовутся».

- Это он как раз «ноги» Ледогора имел в виду, - усмехнулся Павел и отметил про себя, что Славка весьма прилично осведомлён в амурных делах его внука. «Надо Милке намылить шею», - подумал он, так как кроме неё посвятить друга в такие подробности было некому. Мария ни с кем не делилась откровениями сына, особенно после его драматической разлуки с китаянкой, в которую Стас влюбился по уши с первого взгляда, как говорится. К тому же он был интроверт и, скорее всего, однолюб.

Тоска снова сдавила горло. Почему? Почему он не забрал Машу со Стасом к себе? Ведь даже Людмила  намекала на это. Парню нужен был рядом мужик. А чему могли научить его две любящие женщины – бабушка и мать, с которыми он по-мужски не мог ничем поделиться?

- Над чем задумалась детина? – спросил Вячеслав,  ставя перед другом чашку с чаем, - ты не обижайся, братан, я чего-то натрепал лишнего? День сегодня какой-то безумный.
- Нормалек, Слав, это я, дурак, просмотрел парня. Надо было их в Москву забрать, а Люлю за тебя замуж выдать…
- Ну даешь! Это меня за Люлю надо было выдавать. Она ж капитан в юбке! Поехали, отвезу тебя, чтобы не заблудился.

Стемнело, город пестрел рекламными витражами, фантазийной иллюминацией, фарами мчавшихся куда-то автомобилей. Но этот город совсем не похож был на прежний, много лет назад оставленный Павлом, с  комиссионками, овощными лавками,  акациями в проходных дворах, шелестевший платанами и пахнувший морем.

                Глава 19

Ночью, когда сумбурный, переполненный событиями и новостями день наконец стих и угас за окном, Люлю попыталась уснуть, забыться хоть на пару часов, но…
Но когда ей не удавалось забыться, она читала «дневничёк» Птенчика (так называла она своего внука с рождения и до последней разлуки)… Впрочем, нет-нет, она и сейчас его так называет. Стасик писал письма своему виртуальному другу Компику с пяти лет, а тот аккуратно отвечал, как и принято у настоящих друзей!

Роль Компика добросовестно исполняла Люлю, пока Стасику не исполнилось девять лет. Он стал часто уезжать на турниры,  и тогда Компик улетел в космическое путешествие на планету Ялта, а дружескую переписку оставил на хранение Люлю. С тех пор она никогда не расставалась с «дневничком» Стаса и в тяжкие минуты перечитывала его раз за разом. Вот и сейчас открыла наугад:

«Привет, Компик!
Я, конечно, знаю, что ты по-своему говоришь. Что - я не слышу. Вот я выучу твой язык и буду всё понимать. Сегодня мы с бабушкой попрощались, она даже мне с балкона махнула рукой, а дальше я напишу потом, потому что это секрет.
 
Я сказал бабушке: «Пусть у нее будет в сердце Стасик, когда она мне шепнулала: «С Богом!» - но я надеюсь, что у неё в сердце я всегда, а повторил на всякий случай».

- Дорогой мой, любимый! – прошептала Люлю, - ты всегда живёшь в моём сердце, я вижу и слышу тебя каждый миг! Ты просто улетел далеко-далеко. Но ведь мы с тобой телепаты, скоро я телепортируюсь к тебе, и мы снова будем вместе с тобой навсегда!
Затем Люлю прочитала тревожное:

«Привет,Стасик, я по тебе ужасно скучаю. Что с тобой случилось? Почему ты так долго не играешь со мной в шахматы и наши любимые игры?
Где ты, Стасик?!»

«Я был с мамой в больнице три недели, и мне вырезали аппендицит. Сама операция – не больно, а только потом. Я боль собирал в кулак и выбрасывал за кровать, так меня мама научила.
 
Мне поставили подключичку и ещё делали уколы. Было больно, но я терпел. А доктор Пантелеевна тыкала в рану палкой, потом вставила трубочку. Я всё вытерпел и сейчас уже дома. Хожу с бабушкой на УВЧ, а она говорит: УЗИ. Путает, но я напоминаю».
«Стасик, вот я, Компик, записал твой рассказ, который ты мне диктовал. Теперь пиши сам. Я очень люблю получать твои письма и слушать, как ты рассказываешь о своих делах»…

И запечатлелись в «дневничке» Птенчика, который рос и окрылялся день за днем, турниры, победы и горькие поражения, приключения и размышления – всё-всё теперь оживало перед глазами Людмилы и согревало изболевшееся сердце… Она отыскала последнюю (Стасику 9 лет!), самую любимую запись:

«Мой сон в ночь на Петра и Павла в 2002 году.

Я пошёл в парк погулять. И тут произошло странное. Жара стояла невыносимая. Я прищурился и посмотрел на Солнце одним глазом. Смотрю: а Солнце светит всё ярче и ярче.

Вдруг оно стало на глазах расти. Я не понимал, почему это делается. Между тем, произошла огромная вспышка, и Солнце взорвалось…
Земля начала плавиться и гореть в разных местах. Делать нужно было одно: улететь на космическом корабле и спастись.
Я побежал в порт космических кораблей и объявил по радио всем людям, что на Солнце произошел взрыв.
 
- Бегите к космическим кораблям, иначе мы все погибнем. Земля расплавится и сгорит со всеми нами.
Тогда со всех сторон стали прибегать к космическим кораблям люди.
Кораблей было очень много. Тем людям, у которых, не было телевизора и даже радио, тоже стало известно, что произошла на Солнце колоссальная вспышка. Все мчались ко мне в космический порт.

Космические корабли были очень большими, и поэтому люди помногу размещались в каждом. Я тоже забрался на корабль, который стоял почти что в центре взлётного поля.
Этот корабль оказался главным среди всех кораблей, и я скомандовал: «На старт!»
Мой корабль покатился вперед и взмыл в небо, а за ним полетели и все остальные корабли.

Мы летели в темноте звёздного неба всё равно куда, лишь бы оказаться подальше от пылающего Солнца. Когда мы вышли в открытый космос, то Меркурия, Венеры, Земли, Марса, Юпитера и Сатурна уже не было видно. Оказались у нас на пути только две планеты, на которых всё погубил страшный ураган, и там жить было нельзя.

Я всем командирам кораблей скомандовал, чтобы они делали круги на одном месте, пока я не вернусь, а сам полетел на Плутон и взял там другой космический корабль, который колесил по Плутону уже восемь месяцев. Потом я вернулся и скомандовал всем остальным лететь на планету Ялта.

Мы бы не остались в живых, если бы я не вспомнил, что в заправдашнем сериале «Звездные войны»  видел планету Ялта, куда мы и полетели.
Всё, что могли, мы взяли на космические корабли с Земли.
Мы притащили с собой огромные бидоны, и в них было в совокупности больше двух тонн морской воды.
 
Там, на планете Ялта, мы выкопали своё море, точно такое, как наше Чёрное.
К счастью на этой планете была трава и всё, что росло на Земле, кроме моря. У нас теперь не было Солнца, а был здоровенный Белый Гигант.
Постепенно на планете Ялта начался дождь и море стало таким же глубоким, как на нашей Земле.

Мы на планете Ялта устроили деревню. Там все жили лучше, чем на Земле, и никто за всё время не умер, даже не заболел, а у звезды Белый Гигант было энергии на двадцать миллиардов лет.
Когда появилась звезда Новое Солнце, мы перелетели на Новую Землю, а Ялта оставалась в запасе на всякий случай, если Новое Солнце тоже взорвется».

Людмила отложила «дневничёк» и подумала, что Птенчик наверняка улетел на Ялту, потому что там есть море и никто не умирает…

                Глава 20

Взяв со стоянки  арендованный БМВ, Спиридон подкатил к Павлу около восьми, однако его уже ждали к завтраку. Он познакомился с хозяйкой и матерью Станислава, еще раз выразил соболезнования и сказал:
- Начнем прямо сейчас. Я возвращаю вам это, - и полковник поставил на стул сумку с компьютером Стаса.
Реакция присутствующих была вполне ожидаемой. Павлу пришлось даже ненадолго выйти с гостем на перекур.

- Мне в шесть утра звонил Вячеслав,  он сообщил, что вы вычислили Ледогора, а вчера на Думской тёрки взорвали его лимузин, и он  ночью скончался от травм.
- Мы предполагали такой исход, - отвечал Павел, - Вячеслав сейчас отрабатывает его охрану. После завтрака подъедем к нему в агентство.

- Понятно, что ничего непонятно. Половину моей работы вы сделали, Ледогора разморозили, осталось теперь поработать с покойником.
- Тут тебе уже никто мешать не будет, - заверил Павел.
- И на том спасибо. С Марией можно говорить?
- Думаю да, она готова ответить на твои вопросы.
- А сестра? Может  быть, ты располагаешь какими-то упущенными прежде деталями? Не хочется мучить женщин расспросами о пережитом.
- По дороге к Вячеславу я сообщу тебе всё, что мне стало известно. Давай вернемся к столу, глотнем хоть чаениуса по чашке, чтобы женщин не обижать.

Завтрак прошел вполне благополучно.
- Компьютер нашелся без особых трудов, - сообщил гость за чаем, - как только он включился, мой хакер обнаружил ноутбук в соседской квартире, рядом с той, которую не стали опечатывать наши доблестные оперативники. Хозяин клялся, что взял его на хранение, дорожную сумку с вещдоками, видите ли, для чего-то оставили на лестнице без присмотра. Затем мой парень оценил находку, сказав, что это новейшая китайская модель с множеством практичных наворотов, например таких, как автоматическое копирование альфа-dn рабочих файлов на случай хакерских атак. Взлом сайта Станислава, кстати, дилетантский, восстановить его посты было – раз плюнуть.

Мария извинилась и вышла из комнаты. Спиридон задал несколько вопросов Людмиле, но они касались исключительно окружения дочери, которую пока тревожить он не спешил.
- У меня есть рабочая версия, о которой я вам сообщу через несколько дней, - пообещал он, - не стройте догадок, потому что пазлы  сложились сами собой.

Что касается фэйков в прессе, то это не «ликвидация» и не передоз веселящим газом, как хотелось представить нашим либерастам «убийство века» гроссмейстера и его девушки за издевательский призыв жить дружно с «обнимашками». Ваши «жилетки» всего лишь раззявили смрадные глотки и воинственно распрямили свои горбатые спины, желая показать себя в качестве анонимных карателей.

Я подчеркиваю – это не трусливые «жилетки» в кавидных масках. В анамнезе, который вручили получателю «груза 200» не указано, что в подколенную вену погибшего был введен неопределившийся препарат, которым мог вероятнее всего быть кардиостимулятор, замедливший пульс до летального исхода. Это достоверные данные, полученные по моим каналам. Поэтому в вещдоках  не оказалось шприца и ампул, ну а девочке хватило веселящего газа и пакета. Обещаю вам: заказчика я назову, а исполнителей наверняка уже он сам ликвидировал, хотя клопы иногда успевают расползтись из-под хозяйских сапог на скользких от крови брюхах.

- Так пусть и заказчик за ними ползёт! - жестко пожелала Людмила, - будем ожидать ваших известий…
Она проводила брата и Спиридона к дверям, шепнув на прощанье:
- Берегите себя, и храни вас Господь! – затем перекрестила спины уходящих и вернулась к дочери.

                Глава 21
По дороге Павел рассказал всё, что знал о дружбе Соболевского с его семьей, и в который раз подосадовал на свой прокол с ником Ледогор. Теперь же «картина маслом» была дописана почти детально.

Итак, Мария с Вениамином познакомилась в шахматном клубе, куда его жена отвела пятилетнего сына. Мальчики подружились, как и их мамы, стали досуг проводить вместе. Затем несколько зарубежных поездок на турниры скрепили их дружбу, к тому же Стас охотно делился с Николкой своими шахматными задачками, атакующими «приёмчиками» и другими секретами. Николка был младше него, и роль тренера нравилась Стасу. Но через три года случилась трагедия. Жена Вениамина попала в жуткую аварию, она была за рулем и погибла с сыном в машине. Вениамин и сам едва не ушёл из жизни следом за ними, но… время лечит.

Когда же Стас стал подрастать, он заинтересовался его успехами всерьез, приглашал в гости сперва с мамой, устраивал пикники на природе, играли в бадминтон и прочие игры. Но Мария не могла забыть Николку и его маму, которых Вениамин очень любил. Ей казалось, что они всегда будут рядом с ним, и потому не оставляла ему никаких шансов. К тому же Стас набирал силу, ей приходилось постоянно ездить на турниры, решать все проблемы – от бытовых до материальных – командировочные расходы не оплачивались юным шахматистам официально, да и призы были весьма символичны.

Но чем выше поднимался рейтинг Стаса, тем серьезней относился Вениамин к его успехам. Он стал основным спонсором его поездок и на все вопросы Марии отвечал однозначно:
- Стас напоминает мне сына. Я буду делать для него всё, что сделал бы для Николки.
К тому же Вениамин не женился, вел «здоровый образ жизни» - моржевал и ходил на лыжах зимой, ездил в горы летом, бегал, плавал, а потом вдобавок сделался строгим вегетарианцем, чем и Стаса покорил окончательно. Мария также наконец оценила ненавязчивость и деликатность Вениамина и стала проявлять больше внимания к его растущей популярности в кругах спортивной элиты.
 
За последние пару лет он попытался заинтересовать Станислава своими бизнес-проектами, предлагал сделать партнером по застройке прибрежной зоны, заказал даже макет шахматного клуба с «Алыми парусами» международного класса… Но Стас ни о чем таком не хотел даже слышать и посоветовал Вене сыскать другого партнера.

- Твоя лирика мало что проясняет, - заключил Спиридон, - вопрос вопросов: кто и за что же все-таки «ликвидировал» Соболевского? Кажется так у вас здесь именуют теракт.
- Понятия не имею, - признался Павел, - я вообще с ним не был знаком.
Они подъехали к новому терминалу аэропорта, пустующему практически больше полугода. В административном крыле их уже ожидал Вячеслав.

                Глава 22 

Новый терминал блистал девственной чистотой и оглушал тишиной. Торжественное открытие градостроительного шедевра почти совпало с приостановкой авиационного сообщения международных и местных авиалиний в связи с пандемией кавида и общих панических настроений. Сейчас здесь было спокойно и тихо.

- Располагайтесь, друзья, - по-хозяйски предложил Вячеслав, указывая на кожаные кресла, - я набросал для вас кое-что интересное.
Он развернул лист расписания, на обороте которого была от руки нарисована схема с датами и именами.
- Ну-ка давай рассмотрим, что ты тут изобразил, - скомандовал Спиридон, расследование которого забуксовало и спрессовалось после выяснения личности ника Ледогор.
Слава принялся излагать свою версию одесских баталий Вениамина, любившего Стаса как сына.

Всё сводилось к тому, что Соболевский, едва ли ни с 90-х уверенно поднимался по административной лестнице вверх, занимаясь до недавнего времени распределением земельных ресурсов курортной зоны приморского города между хозяйствующими субъектами. Суды захламлялись гражданскими и уголовными исками с претензиями этих самых неудовлетворенных субъектов. С начала года замаячила на горизонте, покрытом грозовыми тучами, земельная реформа, и вокруг Соболевского запахло жареным. Ему откровенно угрожали отпетые сволочи под крышей некого Росомахина, заключавшего на подставных лиц договора долгосрочной аренды на прилиманском побережье от суши до моря.
 
На схеме Вячеслава были указаны места и даты нескольких покушений на Веню, что, кстати, аккуратно протоколировалось службой охраны, начальник которой был, как уже сказано, воспитанником Вячеслава.
Дальше раскруткой «рулетки» занялся Спиридон.
По датам покушений он просмотрел все записи видеокамер, отчеты охраны и опросы свидетелей. Всего покушений          было семь. Два предпоследних пришлись на февраль.
 
Вячеславу позвонили, он сообщил, что в холе ожидает начальник охраны Соболевского и просит Спиридона его не задерживать, поскольку по горло занят похоронами. Затем Слава представил друзьям мужчину неброской внешности лет сорока, спортивного телосложения, который молча присел к столу.

- Вячеслав Николаевич ценит вас и считает профессионалом высшей категории, поэтому буду краток. Вопросов по отчетам у меня нет. Попрошу только вспомнить хоть какие-либо незарегистрированные встречи Соболевского  после февральских покушений.
- Наверняка такие были, - отвечал Дмитрий, - но я должен озадачить этим вопросом секретаршу и охрраннников. Они назовут имена и укажут эти лица на видеокамерах. Двоих, кстати, и сам могу назвать. Это нотариус Розовский и заведующая отделом аренды земресурсов  Майя Красовская.

Дмитрий скинул координаты натариуса на телефон Спиридона, а всё, что касалось Красовской, пообещал сообщить в следующий раз.
- Спасибо за важную информацию. Теперь будем пахать эту ниву под урожай вместе, - сказал детектив, вставая и пожимая руку Дмитрию.

- Сметливый кадр, с полуслова включился, - заметил он, когда дверь закрылась.
- Других не держим, - согласно кивнул Слава, - так кого мы теперь отсканировать собираемся?  В окружении Соболевского одних руководящих перцев до хрена с хвостиком и баба одна вертелась на публике последнее время, - озадачил он Спиридона.
- Нотариуса сперва аккуратно пощупаем, а баба, вероятно Красовская, нарисуется сама, если никто не спугнёт. Соболевский отпарился, теперь важно знать, кому он свою курортную зону завещал.

- Зачем? Какое это имеет отношение к  Стасу? – спросил Павел, - мой внук вообще с ним этой темы не касался.
- Твой шахматист, в моем понимании, презирал аферистов, воров и ненавидел все формы черно-белого бизнеса, включая земельные ресурсы, потому и закрывал глаза на то, что было ему противно видеть.
- Ты на что намекаешь? – вмешался Вячеслав, - полагаешь, Веня втянул Стаса в свои аферы как подставное лицо?
- Едем к нотариусу, а там все намеки разъяснятся, - предложил Спиридон, надевая куртку.
 
Они отправились на парковку, где какая-то сволочь проколола Спиридону шину арендованного авто. Вячеслав выматерил охранника стоянки, приказал сменить колесо на запаску со склада, усадил друзей в свою тачку и погнал на Французский бульвар к Розовскому.

Припарковавшись у кованого забора за которым виднелась частная резиденция нотариуса, размещенная в бывшей конюшне графа Маразли на декоративной поляне нынешнего Ботанического сада, арендованной у Госуниверситета им.Мечникова на 50 лет, друзья согласовали дебют предстоящей партии «в слепую» с нотариусом: заходят все втроем одновременно, Слава выступает вперед, так как шапочно знаком с Розовским, затем он представляет Павла как родственника убитого Соболевского, и адвоката Спиридона Романова. Ударив по рукам, друзья с тем и направились в особняк.

Нотариус будто ожидал Вячеслава Николаевича: при первом же касании к кнопке домофона кованая калитка с глазком видеокамеры гостеприимно распахнулась. Дальше всё пошло по плану.
Феликс Эммануилович пожал визитерам руки, рассадил по местам в кабинете с видом на пальмовую оранжерею и спросил о цели визита. Ему уже было известно о гибели уважаемого клиента. Он выразил соболезнование Павлу и сообщил, что, к сожалению, написанное после двух покушений в феврале завещание в реестре отсутствует, так как оное было аннулировано им лично в марте полгода назад и других наследственных распоряжений не оформлялось.

- Теперь родственники  покойного всех рангов и степеней родства, как я понимаю, могут претендовать на свои имущественные права беспрепятственно? – уточнил «адвокат».
- И родственники, и совладельцы, и вообще все, кто захочет. Вы лучше меня это знаете. Но!

Фкликс Эммануилович встал и объявил во всеуслышание:
- У Соболевского более ничего нет.
Все трое, сидя в креслах, слегка откинулись назад и, казалось, перестали дышать.
- С вами всё в порядке? – обратился Розовский к Павлу.
- Да, да, конечно, - отвечал он, затем, не оглядываясь на друзей, вынул из кармана солидный конверт, положил на стол перед нотариусом и спросил: - позвольте задать Вам интимный вопрос?

- Уберите это, - поморщившись, сказал Розовский, - мои услуги оплачены клиентом с лихвой на год вперед, в том числе за консультации заинтересованных лиц после его смерти, к тому же ответ на ещё не заданный вами вопрос будет озвучен через несколько месяцев.
- Простите меня, - смутился Павел, прижав руку к груди, - мой вопрос касается не меня лично, а шахматиста, друга вашего клиента, смерть которого наступила «при невыясненных обстоятельствах» полгода назад…

Теперь наступила очередь самого нотариуса замереть с раскрытым ртом.
- Феликс Эммануилович! -  воскликнул Вячеслав, - давайте же, наконец, все объяснимся! Это я, грешным делом, Вас запутал. Не рубите голову, ради Бога, с грешных плеч.
- Грешна голова, негодник, плечи здесь не причём! – опускаясь в кресло и облегчено вздыхая, заметил нотариус. -  Колитесь, конспираторы, чего вам от меня нужно?

Феликс Эммануилович кликнул из кухни пышногрудую Настёну, попросил накрыть в кабинете чай для гостей и принялся выслушивать покаянную исповедь явившейся троицы.
Через два часа Вячеслав на своём драндрулете развез всех по домам: Спиридона в «Черное море», Павла к заждавшимся дамам, а сам укатил на Ремесленную угол Базарной и завалился спать, потому что за двое суток он не поспал даже трёх часов.

                Глава 23

Назначенные на третий день похороны Соболевского проходили в строгом соответствием с локдауном. Этот «даун» касался всякого рода ограничений при красном уровне заразной пандемии, то есть касательно злободневной ситуации - проститься в траурном зале крематория с покойным в закрытом гробу могли только близкие родственники. Кроме этого все входы на Центральное городское кладбище были перекрыты, полицией, а усиленная охрана контролировала едва ли ни каждый метр продвижения малочисленной процессии. Отпевание назначили на восемь часов утра, чтобы все процедуры завершить к девяти.

Близких родственников у покойного не оказалось, все присутствующие проходили по спецудостоверениям и пропускам мэрии.
Вячеслав обеспечил охрану и пропуски Марии и её родственникам. Спиридон же остался в закрытой служебной машине с мигалкой, откуда ему удобнее всего было обозревать кладбищенскую панораму.

У парадного входа в траурный зал, украшенный несколькими рядами прощальных венков, распорядителей в чёрных перелинах и малочисленную процессию встречал священник с певчими. Заместителя мэра и группу из депутатского корпуса плотно окружал взвод полиции, а сотрудники из администрации покойного шли в сопровождении личной охраны Соболевского, ещё остававшейся в полном штате при исполнении служебных обязанностей.
Всё закончилось чётко, оперативно и без осложнений, после чего Вячеслав сообщил, что они едут к Розовскому, который намерен огласить последнюю волю покойного родственникам своего приёмного сына.

На пути к нотариусу в служебном БМВ с мигалкой царило молчание. Шум мотора нарушил звонок Дмитрия. Он сообщил, что выполнил просьбу полковника и желает передать  конфиденциальную информацию ему лично.
- Сделаем так, - предложил  Вячеслав, - Розовский подождет, женщин отвезём домой, пусть приготовят ужин, а мы едем ко мне в офис, там ожидает нас Дмитрий.
 
Никто не возражал и, вероятно, каждый переваривал свои впечатления. Но едва высадив Марию с маатерью, Павел  разрядил атмосферу казённой тачки таким сочным красноречием, что друзья даже не решились ничего добавить. О покойнике, как говорится, или хорошо, или молча. Не нарушая этой заповеди, Павел высказался в том смысле, что Вениамин был птицей крутого полета, которая высоко летала, но соломки себе в гнездо не натаскала… вот и шмякнулась с высоты на брусчатку. Слава согласно кивнул, а Спиридон только спросил невзначай, не знает ли он, почему среди провожавших было всего несколько  женщин?

- Это вопрос к Дмитрию, он приготовил нам, как я понимаю, колесо обозрений с интригой: «Шерше ля фам», - как говорят французы.
За поворотом на терминал, их догнала машина Дмитрия и, остановившись у КПП администрации, он сам спрыгнул с подножки, козырнул Спиридону и сказал:
- Прошу личной аудиенции, есть информация персонально для вас.

Детектив переглянулся с Вячеславом, тот указал рукой на проходную, затем молча проследовал к своему кабинету, распахнул дверь, пропустил вперед Спиридона с охранником, затем почти бесшумно затворил за ними створки, перевернул табличку на ручке: «СОВЕЩАНИЕ» не входить! – и  отправился с  Павлом испить кофе в буфете.
Стоя у стола, Дмитрий предложил полковнику сесть, пояснив, что ему будет так удобнее изложить суть вопроса.

- Я приготовил вам опросы служащих, но обдумав ситуацию, понял, что зря потерял время. Я почти с уверенностью могу сейчас назвать того, кого вы ищете, - Дмитрий сделал паузу, теребя в руке карандаш.
- Вы уверены, что догадались о цели моего приезда?

- Практически да, потому что полгода назад Вячеслав Николаевич на уши поставил весь свой состав, просчитывая вместе со мной контакты погибшего в столице гроссмейстера. Я был одним из тех, кто отрабатывал лично окружение Соболевского, считавшего шахматиста своим приёмным сыном. Он проводил с ним практически всё свободное время, - Дмитрий снова замолчал, отвернувшись к окну.

- Я вас внимательно слушаю, - негромко напомнил Спиридон, заметив напряженность парня.
- То, что вы сейчас услышите, я сообщаю вам исключительно ради Вячеслава Николаевича, он мне ближе отца родного.
- Я всё понимаю, Дмитрий, - ни вам, ни ему ничего не грозит, потому что всё сказанное останется в этих стенах, если вы этого хртите. И больше того: ваша служебная карьера пойдет вверх, если вы поможете мне расставить точки над «е». Я даю вам слово офицера, не изменившего своей присяге.
- Тогда записывайте мои показания, - кивнул охранник.
Спиридон достал смартфон и положил перед ним на стол.

- Год назал в команде Соболевского появилась женщина – Майя Красовская . Она  зарекомендовала себя как толковый оперативный сотрудник, однако в мои функции входили исключительно вопросы безопасности Соболевского, поэтому я интересовался в основном её личными данными. Биография без сучка, без задоринки, родилась в Керчи, родители из местной интеллигенции, преподаватели. Но мне она почему-то не нравилась. Соболевский с момента моей службы личной жизни практически не имел. Единственный, кто рядом с ним  появлялся на даче, - это ваш шахматист. Я привык к этому парню, он мне проблем не доставлял. Но когда к нам  явилась  Майя, его будто подменили.
Кривая улыбка мелькнула на лице Спиридона.

- Нет, - заметил Дмитрий, - это не то, про что можно было подумать. В последний год шахматист познакомил нас со своей девушкой – той, что погибла с ним в Замоскворечье. Они стали приезжать на дачу вместе, и Соболевский устраивал им  морские прогулки. Однажды Стас приехал один, а хозяин срочно отбыл на объект. Почти следом примчалась Майя, нашла какой-то предлог дожидаться шефа и стала приставать к Стасу.

Но шахматист откровенно брезгливо отнёсся к ней, не постеснялся высмеять её тупость и вульгарность при Соболевском. Дело дошло до того, что хозяин запретил впускать Майю на дачу во время приездов Стаса. Не стоит говорить об этом, потому что шахматист имел авторитет не только в своих кругах, мы уважали его за порядочность, остроумие, мужское обаяние, в конце концов. Но когда Соболевский называл Стаса приёмным сыном, Майя бесилась не на шутку. Доставала она хозяина по всем статьям, и Соболевский решил с ней распрощаться, уволить, короче говоря.

Каким-то образом они всё же примирились. Майя занималась  договорами долгосрочной аренды земли , клиенты выходили на Соболевского через неё, она была как бы посредником сделок и не раз конфликтовала с хозяином по многим вопросам. Я был лично свидетелем их ссоры по поводу аренды прилиманских виноградников, обанкроченных Росомахиным, скупавшим земли в тех местах.  Но вернусь к Стасу, я заметил, что Майя сама стала его избегать, а когда он уехал надолго, взяла Соболевского за яйца – извиняюсь! - и влезла-таки к нему в постель, а после прижилась в его городской квартире. Ведь у него не было ни семьи, ни родственников.
 
- Ясно. Однако, ближе к телу, как у  вас говорят. Какое это всё ****ство имеет отношение к Станиславу?
- Да самое прямое, - отвечал Дмитрий, - на Соболевского было семь покушений…
- Прямо как на Александра II, - заметил Спиридон.

- Да, в самом деле, он ведь под земельную реформу проект готовил, и по слухам зарубил отвод колоссальной курортной полосы, той самой, на которой Росомахин обанкротил сортовые виноградники. Аппетит Росомахи явно пострадал от такой жёсткой позиции реформатора. Его серьёзно предупредили пару раз. Тогда он и написал завещание. Я не в теме, здесь вам Розовский наводку даст.

Однако сдаётся мне, что оно касалось вашего Станислава, и Майя знала про это завещание больше, чем я, потому что после гибели  гроссмейстера с невестой, Розовский к хозяину зачастил. Покушения прекратились, а Майя исчезла. Никаких её данных в кадрах не осталось. Телефоны отключены. На мои вопросы хозяин отвечал, что она уволилась, и просил больше не напоминать о ней. Я всё же предпринял кое-какие шаги и выяснил, что Красовская была любовницей Росомахи и погибла при аварии на канатной дороге в Крыму, куда отправилась с ним  после увольнения на отдых.
Всё, на этом можно поставить точку.

Спиридон поднялся, подошел к Дмитрию и сказал прямиком:
- Родина дается нам с рождения, а Отечество мы выбираем сами. Делай выбор, командир, пока не поздно, а во всем остальном я слово офицера сдержу.
На том расстались.

                Глава 24
 
Разыскав друзей в буфете, Спиридон сообщил, что своё расследование фактически сворачивает. Теперь очередь следаков ВСУ потеть над следствием  уголовного дела по факту «ликвидации» Соболевского, к которому автоматом следует припаять и трагедию в Замоскворечье, разумеется, если этого пожелает Мария. Затем он передал Павлу смартфон и предложил, чтобы он со Славой прослушал последнюю запись, а сам собрался перекусить перед визитом к Розовскому. Хлебнув чашку кофе с парой горячих бутербродов, оказавшихся на удивление съедобными, с вполне приличной колбасой, он возвратился в кабинет.
 
Оба друга сидели молча, уставясь в онемевший телефон.
 - Мужики, что скажете? Или мне дополнить услышанное? – Спиридон сунул смартфон в карман и опустился в пустующее кресло.
- А я говорил: ищите бабу, - напомнил Вячеслав, - наводчица, сука, – и снова никаких улик! Все концы в воду. Боялись, что у Ледогора приемник будет! Как рассчмтали, падлы, и момент выбрали: Москва, турниры, «обнимашки» всякие… «жилетки» весь интернет обосрали своими отрыжками, а под них втихаря  сработали шакалы, и девочку для конспирации убрали…

- Ты прямо спишь и видишь как дело было, - развел руками Спиридон, - а кто посмел парня заказать? Это ж не похищение ребёнка для выкупа, пусть даже земельных паёв… Это убийство века, элитный гроссмейстер!
- А ты сам обещал нам заказчика назвать, - напомнил Павел.
- Да вот не пришлось. Ваш Дмитрий меня опередил.
- Росомахин! – выдохнул Вячеслав, - возьму на живца падлу…
- Видать игра крупная на верхах идёт за ваши прибрежные земли, если на алтарь золотого тельца такие жертвы кладут, - заключил Спиридон.
- Теперь я свои каналы загружу, по наколке Дмитрия. Росомаху надо брать, пока место Соболевского пустовать будет, - сказал Вячеслав.

- А что по покушениям, за все разы никого не взяли? – спросил Спиридон.
- Двух киллеров Митя сдал ментам как положено, Ледогор мараться не хотел. Первого вообще отпустили, а второй до суда не дотянул – удавку сам себе на шею в КПЗ надел…
- Вот отпущенного и разыскать надо. Я, кстати, обещал Дмитрию не пускать в ход его показания, потому что он тревожится за тебя, Слава.
- Да я дам ему такой карт-бланш, что весь этот сучий потрох детонирует до Приморска.
- Слава, я тебя предупредил…

- На войне как на войне, Спирин, - заговорил Павел, - у меня здесь тоже кое-какой резерв остался. За моего Стаса рассчитаемся по полной, не сомневайся. Достанем и того, кто их здесь крышует…
Улыбчивое и приветливое лицо Павла исказила злобная ухмылка, он напомнил, что Розовский, пожалуй, заждался и наверняка им сегодня  ещё добавит головоломок.

                Глава 25

Ожидая звонка от Павла, Мария с матерью затеяли к ужину стряпню.
- Я займусь поминальными пирожками, - объявила Мария.
- Господи! – перебила её мать, - да мы каждый день Птенчика вспоминаем. У меня через его портрет уже круглосуточный астральный портал открылся. Сегодня он мне заявил, что желает с нами на лошадях кататься. Помнишь, как я его в зоопарке на пони посадила, обошли вокруг манежа попугаев, и он скомандовал:

- Сымай, уже накатался!
- Ну ты даешь! – улыбнулась Мария, - я же про Вениамина сказала.
- Ох! – схватилась за голову Люлю, - ну пеки, пеки пирожки, хотя он атеист и наверняка не крещенный, да Бог с ним! Только Веня погиб, а Ледогор в разработке у Спиридона и непонятно ещё, куда его ветер завеет.
- А никуда, что Стасу до этого? Они там встретятся и Ледогор сам ему всё расскажет.
- Стасику – да, а здесь надо убийцам глотки свинцом залить, - в сердцах буркнула Люлю.

- Мама, у меня тесто готово….
- Ну, умница, я к твоим пирожкам картошки испеку и грибов в сметане натушу - Стасик это любил, и мужчины съедят с удовольствием.

Работа на кухне закипела, а между делом хозяйки строили предположения по поводу визита к нотариусу Розовскому, о котором прежде они не слыхивали. Речь шла о каком-то поручении, которое должен был озвучить и выполнить нотариус.
- Не понимаю, - пожимала плечами Люлю, -  зачем нужно озвучивать нам поручения умершего человека? Вениамин разве не мог обратиться к тебе напрямую? Можно подумать, что это ты не захотела с ним общаться.

- Мама, не стоит об этом вспоминать, между ним и Стасиком были добрые отношения, он ведь в самом деле любил его и пытался заменить отца.
- Ну да, правда, он сам настрадался… Пусть теперь там, - Люлю указала пальцем на облачное небо за окном, - Веня встретит свою Иришу и Николку со Стасиком…
- Мама! – почти вскрикнула Мария, - прекрати, я тебя умоляю…
Но в тот же миг зазвонил телефон, она подхватила тоубку и услышала бодрый голос Давыдова:

- Машенька, дорогая моя, я так рад, что ты меня слышишь! Сейчас же включи новости, у вас там снова революция бурлит. Немедленно вылетай ко мне. Я выслал тебе вызов. У нас наконец-то пройдет чемпионат, который из-за кавида переносили двадцать раз. Притом это зрелище устраивают в Гуанчжоу, представляешь? В том самом, где мы со Стасичкой сто раз были. Ты слышишь меня?

- Слышу, Мишенька, слышу, но кто ж меня выпустит с нашим локдауном?
- Да наплюй на «даунов», лети через кого угодно, хоть через Иерусалим. Я связался с шахматной федерацией Китая и отправил тебе официальное приглашение. Ведь приближается Стасичкина памятная дата, а он столько раз увозил их призы. Здесь уже запланировали турнир его памяти, а затем и у нас, во Вьетнаме, проведут такой же, ты самым почетным гостем будешь. Я ничего слышать не хочу, баксы на билеты уже отправил тебе, получишь через пару часов. Жду дату встречи в Гуанчжоу. Целую тебя и твою мамулю.

Мария отложила телефон , вздохнула и посмотрела на мать.
- У меня нет слов,- объявила Людмила, - и что ты собираешься делать?
- Еще не знаю, честно говоря…
Разговор прервал звонок Павла, он сообщил, что все трое ждут их на Французском бульваре у Ботанического сада.

- Собирайся и вызывай такси, - сказала она Марии, - нас уже ждут у нотариуса.
Через полчаса Феликс Эммануилович принял у себя в кабинете мать Станислава и сопровождавших её лиц. Одет он был в строгий деловой костюм, всем своим видом желая подчеркнуть официальность и важность исполняемых им обязанностей.
Он попросил Марию присесть в одиноко стоявшее кресло напротив своего письменного стола, удобно расположив присутствующих на некотором расстоянии.
 
Феликс Эммануилович начал с того, что у него с клиентом Соболевским Вениамином Аркадьевичем был заключен договор об исполнении указанного поручения на случай его смерти, касающееся матери  вашего гроссмейстера, погибшего «при невыясненных обстоятельствах» в столице России.

- Вы имеете в виду завещание? – спросила Мария.
- Нет. Завещание было ликвидировано моим клиентом после смерти вашего сына.
- Вы хотите сказать, что в завещании было указано имя моего сына?  - перебила нотариуса Мария.

- Да, то есть я хотел сказать, что жизнь моего клиента была под угрозой несколько раз. Поэтому он распорядился своим имуществом вскоре после гибели приёмного сына. Квартира и дача, в которых он проживал на момент смерти,  ведомственные – Вениамин Аркадьевич был управленцем высшего класса, - так что теперь его жильё вернут в  фонд министерства.

- Я не понимаю, какое отношение ваше предисловие имеет ко мне? – сказала Мария.
- Самое прямое, - отвечал нотариус, - вы - то самое лицо, которое указал мой клиент в договоре на исполнение его поручения.
Присутствующие переглянулись, а Мария как-то невыразительно попросила:
- Говорите пожалуйста яснее, Феликс Эммануилович, и без многословных предисловий…
- Суть поручения моего клиента мне известна. В первую очередь я  должен вручить вам лично в руки вот этот предмет.

Нотариус открыл сейф, достал небольшой кожаный футляр и протянул Марии.
- Не бойтесь, возьмите в руки эту вещицу и подпишите акт о выполнении мною договора о поручительстве моего клиента. Мне известно содержимое этого футляра, и я вам объясню, что следует дальше делать.
Мария исполнила все так, как попросил Розовский.

- Этот футляр вы вскроете завтра или когда захотите, - продолжал он, - однако лишь в присутствии управляющего и двух сотрудников охраны банка «Черноморский». Вас может сопровождать  адвокат или доверенное лицо. После чего вы проследует в хранилище банка, где вскроете в присутствии ответственных лиц этот опломбированный футляр. В нём хранится ключ «на Предъявителя» к ячейке хранилища ценностей банка «Черноморский».

- Что это значит? –равнодушно спросила Мария.
- Это означает, что вы становитесь с этой минуты Предъявителем ключа на банковскую фирменную сейф-ячейку, – повторил Розовский и сменил тему: - вам следует немного отдохнуть, хотите кофе или зеленого чаю? Там накрыт для вас стол. Проводите же дам в гостиную,  Вячеслав, сделайте одолжение и возвращайтесь к нам, мне нужно сказать ещё несколько слов.

На столе в гостиной посвистывал самовар, в вазах стояли фрукты, бутерброды и сладкое, но Мария устроилась в мягком кресле и прикрыла глаза.
- Иди, Слава, тебя же ждут. Не волнуйся, всё нормально, мы через пятнадцать минут вернемся к вам, и ещё дома всё обмозгуем, ей нужно прийти в себя, - Людмила кивнула в сторону дочери и развернула друга за плечо лицом к дверям.
 
Едва Вячеслав шагнул за порог, как Розовский обратился к своим гостям:
- Молодые люди, - сказал он, - ничего страшного не случилось. Завтра мы едем в банк, где я завершу с Марией процедуру вскрытия и перевода ячейки в её полное распоряжение. Она сможет извлечь содержимое и использовать по своему желанию, либо  как Предъявитель переоформить ячейку на свое имя. Словом, карты в руки!
Павел растеряно поблагодарил Розовского, Спиридон пожал нотариусу руку, а Вячеслав осторожно сказал:

- Боюсь, Феликс Эммануилович, что Мария на завтра не будет готова принять решение… - он невольно сделал паузу, - ей нужно осмыслить события последних дней.
- Не возражаю, - несколько разочаровано произнес нотариус, - моя миссия исполнена. Теперь и без меня вы сможете всё завершить.
- Я готов отблагодарить вас, - заверил  Павел, - но и вы поймите состояние моей племянницы. Всё это неожиданно и как-то странно…
- Нет, никаких благодарностей не нужно, всё оплачено. Я к вашим услугам, господа, в любое время.

- Я тоже хочу вас поблагодарить за профессионализм и благородство, - выступил вперед Спиридон, - ведь теоретически, иной ваш коллега, окажись на вашем месте, вполне и сам мог бы стать «предъявителем».
- Теоретически мог, - фыркнул Розовский, - но только не нотариус, а шаромыжник с Большой Арнаутской.

- Простите меня, моя профессия не так благородна и клиенты, знаете ли, разных рангов случаются.
- Всё нормально, обращайтесь, если понадоблюсь, - смягчился Розовский.
Разговор как-то не клеился, но очень вовремя вышли из гостиной женщины.
Феликс Эммануилович поклонился, мужчины расшаркались, простились и, наконец, все отправились ужинать домой.

                Глава 26

На другой день решено было отставить все хлопоты, отдохнуть и поразмыслить над тем «что имеем». Впрочем, с вечера, после ужина, Вячеслав увез Спиридона к себе, шепнув Павлу, что их дожидается у него дома Дмитрий.
- Завтра подходи, есть что обсудить, - сказал он другу.
- Понял, - кивнул Павел, - сбегу пораньше, а то Милка следствие проводить начнёт, ты ж её знаешь…
- Ну и ладно, значит, будет ей чем заняться.

Распрощавшись с друзьями, Павел отправился к сестре на кухню и, приложив палец к губам, тихо сказал:
- Хочу с Машуней посекретничать, очень меня тревожит её молчание. Она за ужином трех слов не сказала. Футляр-то ты определила в надежное место?
- Да я ещё у Розовского его в свою сумку положила. Она меня даже не спросила где  этот секретный презент.
- Разберёмся, Милуся, я завтра пораньше к Славке отправлюсь, у нас там стрелка забита.

- Павлуша, я тебя умоляю - никаких резких движений. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Спиридон своё дело сделает, я уверена, и Славка за Стаса как за своих сыновей стоять будет, а ты нам с Машей нужен, побереги свое сердце, я ведь не выдержу, если с тобой что случится…

- Милуся, да успокойся ты, ради Христа. Парни с меня пылинки сдувают, а ты волнуешься… Ну как не стыдно? Давай вытрем слёзки.
- Папа крёстный, ты идёшь? Я тебя жду  на бабушкиной кушетке…
- Иду, Машуня, вот пирожки твои доедаю, - Павел чмокнул сестру в щечку, погрозил пальцем и отправился в кабинет.
Маша заставила его прилечь, а сама села на банкетку рядом. Он гладил её по головке, нашептывал как в детстве какие-то смешные ласковые слова, а она всё молчала и только вздрагивала иногда. Наконец Павел строго сказал:

- Доця, не сдавайся, тебе нельзя опускать руки. Мы ведь бьёмся сейчас не с убийцами, они уже трупы, хоть ещё и бродят где-то неподалёку. Мы бьёмся за честь твоего сына, и мы выясним эти обстоятельства, которые остались «невыясненными» до сих пор. Стас будет жить с нами всегда, и во многих сердцах тех, кто знал и любил его тоже. Обещаю тебе, что тех шакалов, которые скулили вокруг него, сгноят в клетках…
- Да мне как-то всё равно, - заговорила, наконец, Маша, -Стасика не вернуть, а я жить без него не могу…

- Живи ради него и борись ради него, доця! Он ведь частичка твоего сердца, и пока оно бьётся - он жив.
- Спасибо тебе, - обнимая и целуя крёстного, сказала Маша, - я постараюсь, я хочу, чтобы он там не страдал и гордился мною…
- Мы поможем тебе, доця. И Ледогора прости… он ведь наверняка даже представить не мог, что они своими когтями посмеют к Стасу дотянуться. Я думаю, он оставил тебе память о любви к своему приёмному сыну.

- Не говори ничего больше, я слышать о нём не хочу. Стас был бы жив, если бы не проклятое завещание.
- Но ведь он не отступил, не продался, не сдал ни одной пяди земли и сам погиб вслед за Стасом.
Мария молчала, но не ушла, а ещё долго сидела возле крёстного, держа его за руку и прижавшись щекой к плечу…   

                Глава 27 

Утро вечера мудренее, но не всегда. Иной раз  намудрит так, что целый день голова пухнуть будет. Именно такое мудрёное утро началось со встречи друзей в подвале у Вячеслава. Говорить не хотелось, пили пиво, лупили таранькой по столу и крутили Высоцкого на старом магнитофоне. Через пару часов Слава собирался везти Спирина в аэропорт, Дмитрий отбывал на объект сдавать по описи охранные атрибуты ревизорам, а Павел намеревался отправиться с Марией в банк «Черноморский».

Но все четверо думали об одном и том же: Росомахин шёл по трупам к цели, четко обозначенной на карте. Но не цель Росомахи, а загубленные жизни шахматиста и девочки жгли их сердца. Скрестив на столе руки и сжав кулаки, они молча, без слов, поклялись достать эту кровавую вонючку. Теперь он сам, Росомахин, стал целью двух солдат ХХ века, полковника Романова и десантника Мити, который вскочил и сказал, резко вскинув кулак вверх:

- Я с вами, батьки. За Стаса как за брата отплачу вонючке и его мразям.
Мужики встали следом, обнялись и с минуту молчали, опустив головы. Бог знает, что чувствовал каждый из них… Двое наверняка вспомнили своих отцов-победителей, родивших своих сыновей для мирной жизни на свободной великой Родине. Третий носил пулю на брелке в память о 93-ем, а Дмитрий – как хоронил друга, вызвавшего огонь на себя в сирийском Тадморе…

Они молчали… Это была минута молчания в память о Станиславе - двадцатисемилетнем гроссмейстере-победителе, приносившем своей стране медали и кубки спортивной славы, но она не спасла его жизнь…


На стене мерно тикали старинные часы с кукушкой…
- Вернусь через неделю, - пообещал Спирин, - ни шагу без меня в сторону Росомахи.
- Спасибо, братцы! – улыбнулся Павел, положив руку на грудь, - сердце как пламенный мотор стучит.             
На том утренний разогрев завершился. Павел обнялся со Спиридоном, Слава пообещал отзвониться, а Дмитрий предложил Павлу прокатиться на его БМВ домой.

                Глава 28

Дома, на удивление, сестра не приставала к Павлу с вопросами и даже не отругала за недопитый утром чай.
- Есть будешь? – спросила она и, понизив голос, указала рукой на комнату Маши, - не завтракала ещё и сидит у себя, даже боюсь её потревожить.
Павел кивнул, подошел к дверям и деликатно постучал.
- Доця, я уже припёрся. Выходи, расскажу, как со Спиридоном прощались. Он тебе кланяться велел.

- Заходи ты ко мне, - отвечала Маша, - мне с утра что-то голова болит.
- Болит от того, что ты наверняка плохо спала после всех вчерашних впечатлений, - пояснил Павел, проходя в комнату и усаживаясь в кресло напротив неё, пристроившейся с планшетом на диване.
- Ты уже попрощался со своим Холмсом? Он навсегда улетел?
- Нет, здесь ещё кое-что надо доделать. Но в Москве без него всё остановилось.
- Прямо-таки всё, - улыбнулась Маша.

- Так ведь кроме меня к нему ходоков очередь.
- От него наверное Ватсон сбежал.
- Вот-вот, шутница, теперь вижу, что ты в порядке.  Люлю твою любимую кащу в духовке парит, пойдём, перекусим и в банк прогуляемся. Мне ж не терпится узнать, что там в ячейке для тебя припрятано.
- Ну ладно, поглядим, чтоб тебя не томить, - неожиданно согласилась крестница, откладывая планшет.

Через пять минут градус настроения семейства поднялся, каша в глиняном горшке парила в центре стола, Павел шутил, Маша улыбалась, а Люлю вспомнила, что спозаранку звонил Алекс и сообщил, что явится после обеда с потрясающими известиями, которые изменят всю их жизнь.
- Не спешите хихикать, - предупредила она, - Алекс профессор психотроники, он видит перспективу как Эдгар Кейси, но «…нет пророка в своём Отечестве…» Вы отправляйтесь в банк без меня, там охраны хватает, а я буду его ожидать и и приготовляться к известиям.

Через полчаса, пройдясь пешком по парку Шевченко, где прошло детство трёх поколений семейства Павла, они подошли к роскошному фасаду банка «Черноморский».
Подбодрив крестницу и твёрдо взяв под руку, Павел поднялся по мраморным ступеням, кивнул швейцару и провел Марию в просторный зал ожиданий, устеленный ковровыми дорожками,  с кожаными диванами у стен, украшенных живописными копиями полотен Кириака Костанди.

Оставив Марию на диване привыкать к роскоши, усыпляющей бдительность клиентов, Павел нанес визит  управляющему.
- Как вас  представить? – спросила эффектная секретарша.
- Предъявитель, - отрекомендовался Павел, доставая из кармана красное удостоверение спецагента охраны Аэрофлота, заготовленное Славкой для друга на всякий случай.

Буквально через несколько минут Предъявителя с Марией в сопровождении и.о. управляющего и двух автоматчиков препроводили к входу в хранилище, где их встречал распорядитель в фирменном кителе с кобурой на ремне.
Подойдя к металлическим автоматическим дверям, и.о. попросил Предъявителя достать футляр. Тут выяснилось, что Предъявитель -  дама, а назвавший себя таковым – доверенное лицо.

И.о. попунцовел, но сдержался, и дальше процедура прошла без эксцессов.
С футляра в руках Марии и.о. отщипнул крошечную пломбу, Мария раскрыла защелку и достала ключ от ячейки.
Распорядитель набрал код, автоматические двери разъехались в стороны, и Мария с Павлом в сопровождении распорядителя вошли в хранилище. Двери плавно затворились, и.о. с охраной остались снаружи.

Внутри все стены от потолка до пола были обшиты металлическими дверцами с номерами и полированными пластинками размером с крупную мужскую ладонь.
Распорядитель попросил Марию назвать указанный на ключе номер и подвел обоих к ячейке в третьем ряду от пола, удобно расположенной на уровне  немногим больше полутора метра.
Распорядитель объяснил, что прежде, чем Мария откроет ключом ячейку, нужно приложить ладонь к пластинке на дверце, плотно прижав к ней пушечки пальцев.

- Не спешите, - сказал он, - вы откроете ячейку без меня, я буду находиться в конце хранилища на своём рабочем месте и видеть вас по монитору, но надеюсь, что вы справитесь сами. Ключ вам больше не понадобится, оставьте его себе на память. Ячейка будет открываться отпечатками ваших пальцев. Достав содержимое, вы можете забрать его с собой, оставить в ячейке Предъявителя, которым являетесь вы, на любой срок,  либо переоформить эту ячейку на кого угодно или воспользоваться любыми другими услугами нашего банка. Вот вам памятка, - распорядитель протянул Марии лакированную цветную брошюру из нескольких страниц, - желаю успеха, дверь хранилища изнутри при вашем приближении откроется автоматически, - распорядитель поклонился и оставил Марию с Павлом у закрытой ячейки.

- Может быть, прочитаем памятку? – предложил Павел.
- Не нужно, я всё помню.
Мария уверенно подошла к сейф-ячейке, приложила ладонь к пластине, затем вставила ключ, легко повернула и открыла дверцу.

Павлу казалось, что по всему хранилищу разносится эхо от его сердцебиения. «Чтоб мне пропасть, - подумал он, как в детстве, - в последний раз ввязываюсь в такую авантюру! - и улыбнулся: - ишь, раскатал губу, на другие разы нацелился!» А Мария уже извлекла наружу изящный небольшой дипломат белого цвета, захлопнула ячейку, положила ключ в футляр «на память!» и сказала:
- Тебе душно? Что-то ты побледнел, крёстный, пошли отсюда.
И она быстро, почти бегом направилась к дверям, которые в самом деле автоматически разъехались перед ними.

- Всё в порядке? – спросил и.о., – охрана проводит вас только до входных дверей. Если хотите, мы закажем бронированную машину.
- Вы что, с ума сошли? - обернулась к нему Мария, достав из сумочки целлофановый кулёк и опуская в него дипломат для конспирации, -  держи, папа, - она обернулась к крёстному, вручая кулёк с красным сердцем и надписью «Спасибр за покупку!», - как мне весь этот театр надоел! Спасибо, все свободны, -  развернулась  и пошла по ковровой дорожке прямиком к выходу.

Уже на улице Павел сообразил, что глубокая и длительная депрессия крестницы от неожиданных шоковых банковских впечатлений, возможно, наконец отпустила, нервная система взбодрилась, и к Марии вернулись нормальные человеческие эмоции.

- Фу! – выдохнул он, поспевая за ней, - и куда ты мчишься, хотел бы я знать? Мне разрешили только тридцать шагов в минуту делать.
- Прости, прости меня, пожалуйста! Что-то я мчусь, как угорелая, в самом деле, - замедляя шаг,  отвечала она, - и на черта мы этот дипломат домой тащим? Надо было там и оставить.
- Нет уж дудки. Ты его мне предъявила, так теперь слушайся крёстного папку. Дома отдохнем, успокоимся, в центр бабушкиного стола положим твой декоративный сейф в маскировочном кульке и распакуем. Это в конце концов то, что Ледогор наверняка Стасу отдать хотел.

- Не говори так, иначе я к нему вообще не прикоснусь!
- Машуня, не горячись. Ты разве не замечаешь, что всё как-то само собой случается. Мы вроде и не ждём ничего, а со всех сторон сыплются какие-то приключения.
- Это ты виноват, - улыбнулась Мария, - с тобой все наши приключения начались. Без тебя так тоскливо было, хоть вешайся.

- А вот скажи, что тебе снилось сегодня?
- Стас мне платье новое подарил, такое красивое, даже мечтать не могла...
- Вот видишь –  сон в руку. Глядишь, и мечта исполнится.
- А ты не устал? – спохватилась Маша, - мы уже полпути прошли.
- Да нет, доця, я б с тобой так и до Плисецка дошел, где моя станция в космос зонты запускала
- А что, может ещё и пойдем с тобой далеко-далеко… - как-то загадочно сказала Мария, улыбаясь и глядя вдаль…

Погода стояла на редкость тёплая даже для южной одесской осени, и вдруг стая грачей опустилась на пушкинские платаны и завела свой птичий базар по всей улице, сбивая на прохожих забронзовевшие листья. А они всё шли и шли, улыбаясь и думая каждый о своём…

                Глава 29

Оставшись одна, Людмила подхватила телефон и созвонилась с Алексом.
- Мои отправились по делам и будут после полудня. Приезжай прямо сейчас, если можешь, нам надо встретиться наедине.
- Вызываю такси и буду через полчаса, - обнадёжил её верный друг.
И в самом деле минута в минуту он стоял у порога.

- Как я рада, что ты приехал! – обняла его Людмила, - раздевайся и присаживайся к столу. Мы с тобой должны всё обсудить только вдвоём.
- Я думал об этом, но не посмел предложить, чтобы не обидеть членов вашей семьи.
- Члены должны узнать только то, что мы с тобой решим им сообщить, и ты догадываешься почему.

- В принципе это верное решение, потому что реакция на моё известие может быть непредсказуемой. В том числе и меня могут заподозрить в каком-то безумстве, особенно ваш брат.
- Не обращай внимания, он очень хороший, но закостенелый материалист, и твои исследования просто не в состоянии воспринимать адекватно. Рассказывай, умоляю тебя. Я после нашей последней встречи места себе не нахожу, особенно после того, как видела пердачу из Китая.

- Какую именно?
- После, сейчас не будем об этом. Я вся – внимание.
Алекс поправил узкую бабочку под воротом рубашки лилового цвета, раскрыл дипломат, извлек папку с тиснением геральдического герба своего княжеского рода, положил на скатерть и сказал, проведя по ней изящной рукой с отполированными ногтями:

- Я расторг помолвку с Анной.
- Ну! - выдохнула Людмила, - ты не мог мне это сообщить до приготовлений к своему известию?, - она кивнула на папку.
- Я только хотел сказать, что она не имела отношения к проведенному мною исследованию.

- Алекс, не томи, умоляю тебя, иначе я сама сообщу тебе то, чем ты хочешь меня поразить.
Профессор удивленно приподнял брови и развел руками.
- Тогда приступим, - согласился он и раскрыл папку.
Он стал извлекать наружу листы качественной бумаги с вензелями, печатями и прочими украшениями текстов, раскладывая их перед Людмилой на столе.
- Я сообщил вам при встрече, что род ваш продолжен, а здесь, в проведенном мною исследовании, доказательства того, что сын вашего внука живет и здравствует в китайском городе Гуанчжоу.

Людмила кинулась к Алексу на шею, он заключил её в объятия, и так они молча сидели, обнимая друг друга. Наконец Людмила опомнилась, вышла на несколько минут привести себя в порядок, затем вернулась, расцеловала Алекса, села рядом с ним и приготовилась рассматривать бумаги и слушать.

- Я разыскал вашу Сюинь, сопоставив натальные карты её и Стаса. Они пересекались в нескольких воплощениях, я рассмотрел только три последних, однако и этого хватило. Не буду вас утомлять математическими расчетами и прочими подробностями, однако сопоставив все данные, я понял, где нужно её искать, и не ошибся.
Сюинь выдали замуж за человека с высоким положением, однако многим старше её самой. Он был рад беременности юной жены и сделал всё возможное для благополучного разрешения. Однако Сюинь умерла при родах. Её кремировали, а сына приняла на руки его мать.

- Алекс!, - воскликнула потрясённая Людмила, - как ты узнал всё это?
- Вы разве забыли, что я автор «Справочника герольда», который вы сами же издавали?
- Боже мой, но ведь это же не славяне. И при чём здесь твой справочник?
- А какая разница? Принцип родословной у всех рас и наций один. К тому же у меня проходил практику психотроники китайский биофизик, который и помог мне составить родословное древо Сюинь, а древо её мужа составить было ещё легче. Он ведь тоже оказался смешанных кровей, к тому же его  дед по матери встречался лично со Сталиным, он налаживал связи с золотодобытчиками Юдомского бассейна Якутии, где, кстати, и вы побывали.

Людмилу бросило в жар, она чувствовала, что Алекс словно листает какую-то книгу, в которой записаны жизни и судьбы бесконечного множества людей, что его сознание расширяется всё больше и больше…
- Сомкните руки и прижмите к солнечному сплетению, - вдруг сказал он, подавая ей стакан с водой, - сделайте несколько глотков… Вам уже легче? – спросил он, складывая в папку бумаги.

- Да, да, - тихо отвечала Людмила, - прости меня, ради Бога.
- Это я должен просить прощения. Вы просто не готовы принять столько информации  одномоментно. Эта папка собрана для вас. Здесь все необходимые данные. Вы сами во всём разберётесь и сообщите Марии радостную весть.
- Алекс, ты просто гений! Я не знаю, как благодарить тебя…
- Это я вас благодарю за то, что вы есть у меня.

Алекс поцеловал Людмиле руку и спросил или можно ему удалиться.
- Не рассматривайте пока бумаги из этой папки. Вам нужно отдохнуть и хоть немного побыть в покое, уединившись от всех. Я не прощаюсь, потому что вы наверняка захотите позвонить мне ещё сегодня. Буду рад вас услышать в любое время.
С этими словами он откланялся и ушёл, а Людмила осталась сидеть у стола…

Вернувшись домой после успешно завершенной банковской операции, Маша пошла переодеваться к себе, а Павел обнаружил сестрицу в кабинете, задремавшую на бабушкиной кушетке с компрессом на голове и тиснёной папкой в руках. Однако при первых звуках его шагов она раскрыла глаза, села на кушетке, убрав со лба влажную салфетку, и спросила:

- Как дела?
- Дела идут, контора пишет, - отвечал братец, собираясь переодеваться в домашний спортивный костюм.
- Ну, ну, пусть пишет, - согласилась Люлю, загадочно улыбаясь и прижимая папку  к груди.
Увидев же на столе белый дипломат, она снова протёрла лоб салфеткой и спросила в пустоту:
 
- Это ещё что такое? – и не получив ответа, отправилась на кухню разогревать обед.
Наконец все трое уселись вокруг стола и, уставясь на дипломат, стали ожидать, когда Мария приступит к вскрытию наследия. Но она вдруг предложила:
- А давайте завтра отнесем его обратно в ячейку.

- А что? Вполне надёжная камера хранения, - согласился Павел.
- Вы шутите? – спросила Люлю, - мне и без ваших шуток сегодня предостаточно волнений. У меня уже побывал Алекс и сделал весьма важное сообщение.
- А у него других не бывает, - согласилась Мария, - он же у тебя профессор.
- Что-то настроение у вас, мои дорогие дамы, не соответствует моменту. Давай-ка Машуня, откроем эту штуку и завершим наши испытания.
 
- Ну, открывай, - разрешила она, подвигая к Павлу дипломат.
Павел, не раздумывая долго, щелкнул замками и откинул крышку. Сверху лежал в рамке под стеклом  цветной рисунок необычайно красивого памятника в форме фигуры шахматного короля. Он возвышался над площадкой из чёрно-белых мраморных квадратных плиток, за невысокой оградой из чугунного литья с шахматными фигурками по верху…
Все трое замерли, разглядывая этот прекрасный скульптурный проект.

Наконец Павел осторожно переложил картину в рамке на стол и достал папку с документацией исполнителя. Первым лежал договор, подписанный исполнителем в одностороннем порядке с пустующей графой заказчика. За ним следовал счёт на исполнение заказа под ключ, включая стоимость высококачественных материалов, доставок, монтажа и прочих расходов.

Наконец в самом низу, на дне дипломата, в прозрачном конверте была чековая книжка на Предъявителя с суммой один миллион долларов США.
Маше стало нехорошо и Павел накапал ей сердечных капель, Людмила плакала, а он сам ходил по комнате как неприкаянный, не зная, что говорить и делать.
И тут раздались позывные от Михаила Давыдова.

- Машенька, дорогая моя! – кричал он на всю комнату по громкой связи, - ты уже взяла билет? Тут такое творится, ты себе представить не можешь! Этот малый Гео, про которого я тебе говорил, замочил вашего гросса Горелкина. Но это всё чепуха, и совсем не главное. Ты слышишь меня?
- Да слышу, Миша, - отвечала она, приходя в себя от всех впечатлений.

- Хорошо, что слышишь, но ты сейчас просто упадешь: Гео как две капли воды похож на Стаса, разве только чуть-чуть смуглее. А теперь самое главное. Ты хорошо сидишь?
- Да хорошо, Миша. Может быть лечь, чтоб я не упала?
- Не надо падать! Слушай меня внимательно. Умершая при родах мать Гео вовсе не сибирячка – это бабушка, мать отца Гео, дочь золотопромышленника Николаева. А Гео родила Сюинь, наша Сюинь, понимаешь?

На сей раз Маша в самом деле грохнулась со стула на пол, Люлю и Павел стали её поднимать, а Михаил Дпвыдов всё кричал в скайпе:
- Ты когда выезжаешь? Турниры начинаются послезавтра, я в судейской команде, но всё равно тебя встречу. Куда ты пропала? Ни черта не видно по скайпу.
- Да здесь я, Мишенька, здесь, поднявшись с пола закричала Маша, - завтра летим все втроём к тебе. Позвоню из Москвы, ожидай…

Все втроём перебрались на бабушкину кушетку, плакали, обнимались, смеялись и говорили, перебивая друг друга. Опомнились только к полуночи и решили немного поспать, чтобы с утра спокойно собраться, пока Славка будет решать, как и откуда своих друзей поскорее отправить в Гуанчжоу, где их так ждёт Миша Давыдов! 
 
                Глава 30

Понемногу Стас начинал привыкать к новой жизни.  Он купался в сияющем свете любви Сюинь. Она показала ему сына, но не позволила пока общаться, чтобы не огорчить мальчика. Ведь Георг любил человека, который считал его продолжателем своего рода. К тому же Гео был счастлив, он улыбался во сне… Но как же сын походил на самого Стаса!

 Особенно в снах как наяву мчавшегося на  велосипеде по дорожкам сквера Полярников, распевавшего с дедом Толей солдатские песни, а потом обыгравший его первый раз в шахматы – большие, красивые шахматы, подаренные ему на день рождения в пять лет.

Вся прожитая жизнь на Земле теперь казалась такой короткой и праздничной, что он совсем не понимал, а главное – не мог вспомнить! – что же случилось в Замоскворечье тогда, ночью? Почему всё так быстро закончилось и ему с Сюинь не хватило там места? Обрывочные эпизоды прежней жизни вспыхивали в сознании четко и ярко, откуда-то валились в кучу призовые кубки, падали и разбивались застекленные в рамках тисненные золотом грамоты, со звоном сыпались медали… Стас расшвыривал их ногами – они были не нужны ему больше!..
          
Незаметно текло время… Валентин терпеливо обучал его как расшифровывать карму, распознавать вибрации и параллельные миры, но Стас вовсе не желал разгадывать эти астральные ребусы. Он слегка оживлялся лишь при термине «воплощение» и сразу требовал воплотиться вместе с Сюинь где угодно, хоть в Арктике или на Гималаях.

Тогда пришла пора учиться управлять своим сознанием, ставить перед собой задачи и выполнять их. Словно радужный занавес опустился над сценами прошлого, и  Стас оказался в другой, новой  жизни, окруженный родными  и любящими его близкими, с которыми он на короткое время расстался. Он сам учился теперь любить всей душой слабых и бедных, путешествовать с Сюинь во времени и пространствах, но вся эта жизнь не была настоящей, она словно снилась ему. Будто Кто-то оберегал их от зла, ненависти, предательства – защищая Собой от Тьмы, согревая и освящая сияющим светом радости и любви.

- Когда мы вернемся туда, - спрашивал он Лао, - кто нас защитит от отребья и мрази?
- Чистый Яростный Свет и Сила твоего бессмертного Духа станут вашим общим скафандром. Никто не сможет вас одолеть, - отвечал Лао. -  Твой сын вырастет и окрепнет. Жизни всех, кто будет рядом с тобой там, на Земле, защитит наш семейный кармический венец Водолея.

- Или я дурак, Лао, или ты разыгрываешь со мной Небесный гамбит, - сказал Стас.
- Нет, ты не дурак! – усмехнулся Валентин,- я тоже буду рядом с тобой и Сюинь, с твоей мамой, и Люлю, со всеми, кого ты помнишь и даже если позабыл, потому что:
 
Звезды управляют дураками,
а умные управляют Звездами…

Перед глазами Стаса всё вдруг смешалось и потемнело, «Сюинь!» - крикнул он и тут же ощутил её тепло и любовь, они слились каждой клеткой в одно целое как тогда, в самый первый, единственный счастливый по-настоящему миг его жизни. Страх исчез, мутный зеленый туман медленно рассеивался над головами, они очнулись в глубоком овраге на теплых камнях, по которым струилась живая сила эпохи Водолея…

Одесса, 2021

Настоящая повесть является эксклюзивным художественным произведением.
Всякое совпадение имён и событий случайно.