ГЛАВА 16
- Конечно, меня это коснулось в первую очередь. Как ни включай логику на самооправдание, в том, что случилось, моя прямая вина. Если бы сдержался при разговоре с Пашкой, последующих неприятностей можно было избежать,- казнил себя Вовка, лопатя, ставшим ему ненавистным, цементный раствор.
Время уходило по-английски. Он очнулся, лишь после того, как кто-то закрыл ладонями его глаза.
- Карина,- выдохнул Вовка, унимая зачастившее молотиться сердце.
- А что, кроме неё некому?- предстала пред ним, ехидно улыбающаяся, Жечкина.
- Вы не находите своё поведение несколько фамильярным?- еле сдерживаясь от желания закатать Жечкину в первую подвернувшуюся, достаточного размера, тару с цементом, процедил Вовка.
- Ничуть. Пойми доктор. Казённый тон уместен между неблизкими людьми. А я столько о тебе узнала, что даже неудобно говорить тебе – вы. Ты мне роднее дона Педро из «Рабыни Изауры» стал,- проворковала Жечкина, в бесцветных глазках которой, плескалась откровенная издёвка.
Не дождавшись от Вовки ответа, она продолжила:- И чего ты в ней нашёл? Институтка из Смольного. Привереда. Неженка. В общежитии жить не может. Гибнет, как моль в нафталине. Напросилась к Лорке на квартиру. Кстати, туда и направилась после травмпункта. Растянула связочку на ножке, несчастное дитятко. Прописали покой. Нет, чтобы на кроватке отлежаться, собралась лететь на свою горную родину. Так что, не скоро увидитесь.
- Из какого водоёма ты начерпала столько новостей?- у Вовки затряслись руки.
- Из проточного. Вдвоём с Лоркой сопровождали её,- хохотнула она:- Не строй иллюзий. Зачем тебе эта фифа, с вечно метущейся душой и заученными цитатами, вместо собственных мыслей? Оглянись вокруг! Мы здесь. По крайней мере – я.
Из ступора Вовку вывел, брызнувший бенгальским огнём, электрощиток. Насос, закачивающий раствор на третий этаж, дёрнул в предсмертной конвульсии шлангом и заглох.
- Уймись Жечкина. От твоего негатива щиток уже накрылся, а сейчас и солнце перегорит. Цепляй носилки, понесём,- Вовка закинул пару лопат раствора.
- Я не чистоплюйка, как твоя Карина, работу любую делаю. Слабо положил. Краёв не видишь?- разошлась, не на шутку она, надевая верхонки.
- Ну, коза, погоди,- рассвирепел Вовка, с остервенением набивая окорёнок серой жижей:- Сейчас тебе, не до трепотни будет. Говоришь:- Господин-доктор назвал тебя любимой женой? Давай, любимая, впрягайся.
Жечкина шла «паровозом». Пока передвигались по территории, из-за разницы в росте, масса раствора перемещалась в переднюю часть носилок. Жечкина пыхтела, пуская клубы пара в окружающее пространство, но терпела.
- Давай, давай. Может, от булькающей в тебе желчи, освободишься,- ехидничал про себя Вовка.
Дело приняло другой оборот, когда их «автопоезд» начал штурмовать лестничные марши.
- Сейчас лопну от натуги. Пупок вылетит и убьёт, на хрен, эту дуру. Только бы не промазал!- упирался сзади Вовка, вознося по ступеням и носилки, и обессилевшую Жечкину, весившую, по самому скромному «прикиду», килограммов девяносто с гаком.
После трёх заходов, раствор закончился. У Вовки дрожали руки, подгибались от усталости ноги. Жечкина стояла напротив, буравя его ненавистным взглядом. Она была похожа на перегревшийся, готовый взорваться, паровой котёл. Что, тут же и случилось.
- Вот так! Бронтозавр толстокожий!- Жечкина хрястнула о Вовкино лицо верхонками:- Может теперь до тебя дойдёт, зачем я всё это делаю.
Вовка глядел вслед, ковыляющей прочь, фурии, искренне сожалея о случившемся.
После уныло проведённого ужина, сведения о Карине, подтвердила Лора.
- Приехали домой. В ящике телеграмма. Родные сообщили, жених её из армии вернулся. Карина собиралась за билетом пойти,- изумрудные глаза девушки излучали неподдельное сострадание.
- У них всё серьёзно?- Вовка, вдруг, почувствовал всю силу земного притяжения.
- Сложно судить о серьёзности её намерений. Если бы не помолвка, состоявшаяся до его призыва…,- Лора потупила взгляд, прикрывая свои чудные глаза веером жгуче-чёрных ресниц.
- Как ты думаешь, у меня есть шанс?
- Понимаешь, женщины так устроены, что всегда сами выбирают спутника по жизни. Карина два года ждала его возвращения. А тут ты, как тень на плетень, явился. Один парень на двадцать пять девчонок. Какой женский мозг такое вынесет без последствий. Они наступили. Потом, помолвка. Для неё, это много значит и ко многому обязывает. Подобное мероприятие не бывает без участия родителей. Скорее всего, уже запланирована дата свадьбы. Дело не шуточное. Но выбор, в любом случае, будет за ней. Так что, сам решай, есть ли у тебя шанс.
- Какой, к чёрту, выбор?! Если выбирать, значит сравнивать. Зачем? Чтобы выбрать самца-производителя, покруче? Почему, без этого, не обойтись? Говорила, что любит, а сама полетела посмотреть, что же там, из армии пришло. Вдруг у него: «рога ветвистей, а х…вост мясистей!»- Вовка, обескуражено глядел вслед удаляющейся поварихе:- Что-то я, в своей жизни, не уяснил вовремя. Восемнадцатилетняя девочка вразумляет меня. Они здесь, все такие мудрые?
Утром, машина скорой помощи увезла Жечкину.
- Чего-то катафалки к вам зачастили. Правильный у вас доктор!- хохотал беззубым ртом Палтус, как ни в чём не бывало, шествуя мимо ограды во главе мычащего стада.
- Никитин!- у калитки Вовку перехватила Ленка-командирша,- Он правду говорит. Такими темпами, скоро в отряде, никого не останется. И не возражай. Ладно, Жечкина - дура, нашла способ завоевать твоё внимание. Но, ты то?! Хорошо, если с ней обойдётся, а если нет? Оставь свои симпатии и антипатии на потом. Не навреди больше,- понизив голос, она перешла на шёпот:- Советую тебе, выкинь из головы Карину. Её мало кто терпит на курсе и в отряде. Эгоистичная, тщеславная, сумасбродная натура, склонная к самолюбованию, авантюризму и аутизму. Да, красива. Но, не это главное в женщине.
- А остальные здесь, белые лебёдушки, можно подумать?! Скоро мы все разъедемся в разные стороны. Я исчезну из вашей жизни, а вы из моей, навсегда. Какое вам всем, дело до меня? Не устраивайте мою жизнь. Я, как-нибудь, сам соображу: с кем, когда и сколько,- рассвирепевший Вовка повернулся, чтобы уйти.
- Ты славный и добрый парень! Вы с ней, как плюс и минус, разные в абсолюте. Выбирай любую из нас. Кажется, в тебя все влюблены по уши. Любой из вариантов, будет лучшим, чем тот, на который ты рассчитываешь,- уже в спину Вовке добавила Лена.
- Ничего-то я в женщинах не понимал, и до сих пор, не понимаю,- переживал Вовка, плетясь на стройку.
Сутки тянулись, как резиновые. С утра забыться помогала работа. По вечерам, приходилось перевязывать Палтуса. Трудно было ночами. Мысли изгоняли сон. Их навязчивость выматывала душевные силы, похуже зубной боли. Вовка осознавал себя кругом неправым: с Пашкой, с Кариной, с Жечкиной.
- Не сдержался, позволил чувствам взять верх над рассудком. Ладно бы, не понимал, к каким результатам приведёт потакание своим страстишкам. На кого вину валить? На тлетворное влияние Ыб-Бобика? Смешно.
По-хорошему, надо бы Пашку навестить, извиниться за несдержанность….
Перед Жечкиной покаяться. Довёл девчонку до маточного кровотечения….
С Кариной следовало самому поехать. По дороге, выяснили бы отношения окончательно.
Поехал бы… а Палтуса кто бы перевязывал и водкой поил? Бетон месить, были желающие? Нет. Карина? Что же…, пусть сравнивает, выбирает. Видать, эта мудрость в женские хромосомы утрамбована природой. Её право… Но, корчить из себя «мачо», не буду. Пусть «павлины» хвосты распускают. Сегодня она моим хвостом впечатлилась, завтра чужим, и так до бесконечности. Примет меня, какой я есть - хорошо. Не примет: «печальной будет эта песня»,- Вовка крутился под одеялом, в тысячный раз, задавая себе одни и те же вопросы.
- К чёрту проблемы. Не туберкулёз, со временем рассосётся,- утешил он себя, промучившись несколько бессонных ночей.
Прошла неделя. Вовкины иллюзии, на самоликвидацию проблем, не оправдались.
Ни Пашка, ни Жечкина, ни Карина в отряде не появились. Сама возможность поездки в город исключалась. Подошло время подготовки объекта к сдаче, что повлекло за собой: удлинение рабочего дня: от зари, до зари и логичное отсутствие выходных.
По душе, будто, напильником елозили. Вовка чувствовал себя больным и старался понять, что же послужило тому причиной. Он вспомнил, подобное ощущение: «конца света», он испытал три года назад, во время разрыва отношений с первой институтской любовью.
- Угораздило. Опять влюбился. Звучит, как будто: «опять вляпался»… Что не далеко от истины. Не жилось спокойно. Захотелось большого и светлого чувства… Пожинай плоды… Приедет Карина, что скажет?
Подозрительно, что со мной такие вещи происходят не в первый раз.
Может, я не прав в своих установках и надо было, ещё там, на берегу реки, не ограничиваться поцелуями? Возможность была. Теперь не мучился бы вопросом: «Приедет, не приедет». Бегала бы за мной, как собачка, на шнурке.
Нет, я так не могу. Воспользоваться её нынешним состоянием влюблённости было бы подлостью. Я всю оставшуюся жизнь, величал бы себя, не иначе, как козлом…. А она - жизнь - штука пакостная и не предсказуемая. Сегодня ты король, а завтра - шут!.. Посему, крепкое мужское плечо – хорошо, а женское - лучше. Лишь, жена - любимая и по совместительству – друг, поможет - не упасть и не пропасть. Поэтому, женщина должна пойти за своим мужчиной сознательно и по доброй воле, и не под временным наркозом влюблённости, а с ясным ощущением любви,– бормотал Вовка, готовя очередную порцию раствора:- Так что, я был не прав. Возможность выбора должна быть - и я её Карине предоставил. Пусть выбирает. А если, выбор будет не в мою пользу? Такого быть не может. Она любит меня.
Каждый день, проведённый в тщетном ожидании приезда Карины, отнимал у Вовки значительную долю уверенности в благополучном исходе дела. Чем бы он ни был занят, перед глазами витал её образ. Каждую ночь, вместо экзаменационных кошмаров, снился один и тот же навязчивый сон: Карина исчезает из его жизни, теряясь на просторах необъятной Родины и все попытки, отыскать её, заканчиваются безрезультатно. Это было похоже на сумасшествие.
Чтобы как-то отвлечься, он попытался писать стихи. Это помогало мало. Да и сочинительство оказалось не лёгким занятием. За неделю поэтических терзаний удалось создать всего одно стихотворение. Второе - родилось лишь две недели спустя. Перечитав его, Вовка понял, что рукой его в этот раз водило, не что иное, как божье провидение, подписавшее ему, как поэту – приговор, окончательный и обжалованию не подлежащий:
Отчего же я не летаю?
В облаках не парю и не таю?
Мне бы сбросить земные оковы!
Глядя в небо, мычала корова.
Я хотел бы родиться поэтом!
И с талантом от бога при этом!
Я бы жил, красоту воспевая,
Гениальные вирши слагая.
Только как ни корплю, ни стараюсь,
Постоянно я с рифмой «лажаюсь».
И похожи стихи мои снова,
На блины от летящей коровы!
Продолжение следует: http://proza.ru/2015/03/23/1117