ГЛАВА 14
- Ха!- веселился Пашка, специально пыля по дороге подарочными ботинками:- Сейчас мы им нос утрём. Представляю их лица, когда они увидят нашу рыбу.
- Может не стоит? Не по честному получается,- Вовке не нравилась эта затея.
- Это для хохмы. Пусть позлятся. Мы их на соревнование не звали. Сами напросились. А потом, я не люблю проигрывать. Тем более девчонкам. Не пойму, чего это Ветрова красивый жест в нашу сторону сделала? Рыбу отдала, да так, чтобы никто из девчонок не увидел,- Пашка косил на Вовку ехидными голубыми глазками.
- Вскрытие покажет,- пробормотал Вовка дежурную медицинскую поговорку.
Как показалось Вовке, отряд встретил их с некоторым разочарованием. Судя по взглядам девчонок, все были в курсе случившегося и теперь тайно переживали за неудавшуюся интригу.
Пашка, молча, водрузил пакет с рыбой на обеденный стол. Лора недоумённо заглянула в него и слегка опешила:- Сегодня у нас будет уха,- возвестила она, вопросительно глядя на окружающих девиц.
Девчонки недоверчиво заглядывали в пакет и озадаченно отходили, стараясь не выказать эмоций.
- Я что-то не пойму, когда вы успели наловить столько?- глаза Ленки-комиссарши приобрели фиолетовый отлив, а её прокурорский взгляд через Вовкины зрачки, проник куда-то очень глубоко, зацепил там что-то, отчаянно упирающееся и пытался извлечь это, помимо его воли и желания.
- Это вопрос или уже допрос, товарищ комиссар? Никто не говорил, что это наш улов,- Вовке стало не по себе.
Он никогда не мог смириться с допросами, сопровождавшими любого советского человека с самого «сопливого» детства. Допросы учиняли в детском саду, в школе, в институте. Было бы, в чём вольно или невольно провиниться, а за допрашивающими дело не заржавеет. Воспитатели, учителя, преподаватели, деканы, то есть люди, обременённые причастностью к воспитанию юных поколений, все считали своим святым долгом тебя допросить, причём, с явным рвением и пристрастием. Ещё лучше - уличить в содеянном. Совсем не важно, твои это проделки или мимо проходил. Достаточно было оказаться в нужный час и в нужном месте, чтобы обрести кучу неприятностей. Самой страшной карой была неотвратимость наказания. Прощать было не принято. Наказывали всегда и другим в назидание. Понятно, что наказание, непременно, должно было унизить твоё достоинство, для чего ему намеренно придавался неадекватный характер.
Будучи в детском садике, ещё в нежном трёхлетнем возрасте, Вовка поиграл деревянной катушкой от швейных ниток. Кто бросил её в унитаз, он теперь и не помнит. Зато, с тех пор, в душе занозило чувство полной собственной беззащитности и чудовищной несправедливости со стороны людей, его допросивших, уличивших и заставивших голыми ручонками эту неладную катушку вылавливать в присутствии детей группы. То была его первая публичная казнь.
По мере Вовкиного взросления и естественного увеличения количества окружающих его «воспитателей», процедура «окунания в отхожие места» продолжалась с завидной периодичностью. В силу юного возраста, он не понимал, откуда «растут ноги». Но, наблюдая, как «педагогический рубанок», с завидным хладнокровием и упорством, снимает стружку самоуважения, индивидуальности и здорового эгоизма с каждого члена младого поколения, подгоняя под установленный социалистической нравственностью шаблон, Вовка уяснил, что делается это не просто так. И дабы избежать очередных неприятностей, терпеливо старался: «Шагать в строю, равняясь в темя впереди идущего. На счёт: раз, два – вдыхать и выдыхать».
Периодически терпение кончалось и Вовку несло, не совсем в нужную сторону.
Встречались и другие люди: добрые, тонкие, понимающие и самое главное – прощающие, но это, как ложка мёда в бочке дёгтя.
- Нет, не допрос,- стушевалась Ленка-комиссарша:- Просто интересно, откуда у вас вдруг взялась рыба? Если не хочешь, не отвечай.
- Это не моя заслуга,- буркнул Вовка и ушёл переодеваться.
При входе в спортзал, он чуть не столкнулся с Кариной.
- Володя, прости меня за глупый поступок. Я не должна была этого делать. Я вижу, что доставила тебе неприятности. Будь она неладна, эта рыба,- Карина в порыве, по-видимому, искреннего раскаяния, взяла Вовкины ладони в свои и заглянула в его глаза.
Вовку не раз било электрическим током в 220 вольт, когда он в детстве проявлял неуместную любознательность к розеткам и оголённым проводам. Это было неприятным, но очевидно, необходимым следствием процедуры познания окружающего мира. Но сейчас тряхнуло так, что он ясно ощутил, в каких местах его тела периферическая нервная система переходит в центральную и обратно.
Очумевший от перенесённого ощущения, потерявший дар речи, Вовка секунд пять смотрел в её тёмно-карие глаза и не видел ничего, кроме бездны, прятавшейся за большими чёрными зрачками.
- Что там, за границей реального мира, таится в этой тёмной беззвёздной вселенной,- пугнула его шальная мысль.
- Уф!- выдохнул Вовка, с облегчением понимая, что наконец-то, сознание прояснилось.
Да ничего там. Это, как смотреть в «Чёрный квадрат» Малевича. Кому чего померещится. Я ничего не хотел, ничего и не увидел. А током садануло, это вследствие солнечного перегрева,- успокоил он сам себя, пытаясь избавиться от необъяснимой, и казалось, беспричинно появившейся в душе, тревоги.
- Не стоит по этому поводу так волноваться. Вы в первый раз рыбачили сегодня?-смущённо бормотал Вовка, пожимая её мягкие и тёплые ладошки.
- Да. До этого никто из девочек рыбу не ловил,- тихо ответила Карина, не отводя пристального взгляда.
- Гипноз какой-то,- Вовка почувствовал, что опять «уплывает».
Бездна перестала прятаться, она завораживала, притягивала, парализуя волю и уговаривая довериться ей. Объясняла, что у неё нет земных законов притяжения, нет ни стен, ни потолка, нет дна и упасть куда-то невозможно. Есть лишь свободное парение в бесконечном пространстве и времени.
Похожие ощущения Вовка испытывал, глядя на землю с большой высоты. Всегда возникало необъяснимо маниакальное желание прыгнуть вниз. Ощущение страха при этом не появлялось, хотя должно было присутствовать как естественная реакция организма. От прыжка останавливало лишь знание земных законов притяжения и осознание бессмысленности поступка.
- Интересно. Как это у вас лихо получалось. А удочки где раздобыли?- нёс Вовка, какую- то ахинею, чувствуя, как его нематериальная часть внутри тела готова оторваться и последовать в раскрывающиеся объятия манящей неизвестности.
- У местных. Они же и объяснили, как и где ловить,- Карина грустно улыбнулась уголками губ, словно прося прощения за какие-то, лишь ведомые ей, грехи.
Вовка, завороженный настолько, что не в силах был отвести глаз от открывающейся ему тайны, стремясь поближе рассмотреть, что же всё-таки это есть, невольно приблизил своё лицо к лицу Карины, на расстояние, вполне, достаточное для поцелуя.
Бездна уже не просила, она требовала – иди. И он готов был сдаться и сделать этот шаг, если бы не внезапно приключившийся оптический обман.
Глаза девушки слились в один. Вместо Карины, на Вовку смотрел прекрасноглазый циклоп. Нырять куда-то сразу расхотелось, несмотря на то, что одноглазый был хоть куда.
Вовка, зажав рот руками, сиганул за занавеску своего «кабинета», успев, проблеять извинения в адрес Карины и зашёлся в истерическом беззвучном хохоте. Скоро он стал задыхаться, из глаз потекли слёзы, хохот перешёл в рыдания, но приступ не проходил.
В таком состоянии его и застал Пашка.
- Не пойму, доктор, ты плачешь или смеёшься?- он озабоченно нагнулся, чтобы посмотреть Вовке в лицо.
- И то и другое,- внезапно успокоился Вовка, поднимаясь с колен:- Есть в жизни определенные моменты, когда не знаешь, как на них реагировать. Очевидно, организм сам определяет виды эмоциональной разрядки.
- Разрядки. Эмоциональной,- передразнил Пашка, подражая поучительному тону Вовки:- Умник нашёлся! А сам, согнулся в три погибели и сопли по полу размазал.
- Поскольку, ты насчитал во мне три погибели, а в тебе, всего лишь две, то изволь не хамить старшим. Когда у тебя вырастет третья погибель, тогда и будем на равных.
- Младшего нашёл? Желтоклювого? Я всё вижу. Всё понимаю. Без твоих поучений. Видел я, как ты сейчас ворковал с Ветровой. Сю-сю-сю! Голубки, блин! Чуть до лобызаний дело не дошло. Влюбился что ли? Или погибель, всем погибелям погибель, чешется?- вдруг рассвирепел Пашка. Углы его рта опустились, он махнул рукой и выбежал вон.
- Час от часу не легче,- Вовка озадаченно поскрёб темечко:- Чего взбеленился? Подождём, придёт в себя, сам расскажет.
Продолжение следует: http://proza.ru/2015/03/23/1113