ГЛАВА 6
Ленка-командирша встретила их у дверей спортзала. Молча протянула Вовке путёвку с приколотым скрепкой червонцем. Повернулась и ушла, не сказав ни слова.
В путевке стояла отметка о пройденной практике. Такого поворота событий Вовка не ожидал. Он ошарашено смотрел то на путёвку, то вслед ушедшей Ленке. На душе скребли кошки и явно не домашние. «Минута молчания» длилась ровно минуту.
- Вот так Паша! Практика моя закончилась, чего я собственно и добивался. Деньги на проезд есть. Пойду я. Прости за принесённые тебе хлопоты. Ты славный человечек,- Вовка пожал Пашкину ладошку. Они встретились взглядами. У Вовки перехватило дыхание.
- Не обижайся на меня. Самому противно, что так всё получилось. С Палтусом, его коровой, медовухой, будь она не ладна,- сдавлено проговорил он.
- Ты уйдёшь. А кто будет меня лечить?- Пашка показал на сбитые в кровь ступни ног:- Я же кончусь без медицинской помощи, от какой-нибудь гангрены. Ты останешься виноват.
Действительно, после ночного кросса, его ноги представляли плачевное зрелище. Многочисленные ссадины кровоточили сквозь запёкшиеся коросты. Видимо, сандалеты были потеряны во время ночной гонки.
- Что же, придётся остаться. На время. Пока не залечу, полученные по моей вине, болячки. Только с Ленкой-командиршей, по этому поводу, будем разговаривать вместе,- вздохнул Вовка.
Собственно, разговора с «определяющей и направляющей силой» стройотряда, не получилось. Вовку презрительно обозвали «безголовым всадником» и «летучим голландцем», разрешили остаться, но до Пашкиного исцеления.
На прощение Вовка не рассчитывал. Удивляло одно, как быстро о его приключениях стало известно.
Больного уложили на кровать, в уже отгороженном закутке спортзала, представляющем двухместный спальный номер и медицинский кабинет - одновременно.
Раны обработаны, повязки наложены, и Вовка отправился искать магазин, прикупить Пашке обувку, на неожиданно доставшуюся в наследство десятку.
Дорога проходила мимо строящегося здания сельсовета. Издалека были видны фигурки библиотекарш, ползающих по строительным лесам и штукатурившим стены.
На крыше водонапорной башни, чёрными силуэтами, впаянными в синее небо, скучали вороны, с ленивым интересом посматривающие на творящуюся, на стройке, суету.
Светило давно миновало зенит, готовясь к завершению долгого июньского дня. Второго дня Вовкиного пребывания в этом богом забытом месте.
Выбор товара в сельмаге был не особенно долог. Среди упаковок серых макарон, диаметром в ствол береговой гаубицы (из которых и получались «макароны по-флотски»), трёхлитровых банок с маринованными кабачками, банок поменьше, с кабачковой же икрой, и совсем маленьких, с килькой в томате, нашлась пара добротных зимних ботинок фасона 1913 года.
Другой обуви на прилавке не имело места быть, и как горячо заверила продавщица, подкрепившая свою честность пионерским салютом, в подсобке - тоже. Поэтому, размер Пашкиных многострадальных ног уже не имел никакого значения. Лишь бы, не оказались малы, из-за приличного слоя бинтов. После лёгкой операции по удалению утеплителя, «чуни» действительно оказались в пору.
Вовка с чувством глубокого удовлетворения отметил, как из расхристанного босяка, Пашка превратился в регулярного бойца отряда, пусть и строительного. И если ходить, он пока не мог, зато возлежал, задрав ноги в глянцево-чёрных ботинках на спинку кровати. Его аквамариновые глазёнки светились неподдельным счастьем.
- Как немного человеку надо,- подумал Вовка, с удивлением ощущая разливающееся в груди блаженство, и ему не было понятно, кого из них двоих, он имеет в виду.
- Можно, я буду у тебя медсестрой?- покосился Пашка.
- Отработать подарок хочешь? Давай. Только, тебе сподручнее будет медбратом. Работу тебе поручу особой важности. Будешь бдить, кто и сколько раз сходил на горшок в течение суток. Какого качества стул, жидкий или оформленный. Ну и так далее.
- Фу, издеваешься,- Пашка прикрыл глаза:- Я здесь и так, как в женской бане жил. А ты мне такую работу предлагаешь. Не вынесу больше. Ноги вылечу и следом за тобой сбегу.
- Не нравится такая работа, поручим другую. Будешь каждое утро тестировать барышень на наличие алкогольного опьянения или похмельного синдрома, как шофёров проверяют,- смягчился Вовка.
Пашка «растопырил» глаза:- Им-то зачем? Они баранку не крутят. Да и не пьют.
- Сегодня не пьют, а завтра газировку с медовухой попутают. Как некоторые, не будем показывать пальцем, великовозрастные дебилы. Да и работают на высоте. Ладно, не напрягайся. Шутка. Найду я тебе работу по силам. Больничные листы будешь выписывать. Выздоравливай быстрее. Мне здесь торчать долго не хочется,- погрустнел Вовка и вышел на воздух перекурить.
Закатное солнце светануло по глазам, заставив зажмуриться. Картина, представшая перед ним, после восстановления зрения, заставила его повеселиться.
Во дворе толпились два десятка особей неопределенного пола и возраста. С невнятными лицами, покрытыми цементной «пудрой», а то и засохшими брызгами раствора. В заляпанных разноцветной краской кургузых одеждах, на некоторых, не только с чужого плеча.
В глазах читалось…, впрочем, ничего в них не читалось, кроме полного безразличия к своей дальнейшей судьбе. Они кидали в кучу свои мастерки и шпатели, словно изображали сцену разоружения пленённых немцев из Сталинградского котла.
Внимания на Вовку никто не обращал. Что его, немного, озадачило. С одной стороны, он терпеть не мог повышенного внимания к своей персоне, а с другой, повод для этого, как он считал, был.
- Мастерком махать, не листами шуршать. Книжные мои вы червячки,- пробормотал Вовка, собравшись незаметно улизнуть за угол.
Вдруг, откуда-то с боку, вынырнула Ленка-командирша и, указывая рукой на пытавшегося незаметно исчезнуть Вовку, поставленным голосом провозгласила:- Отряд! Внимание! Посмотрите на этого человека и запомните это лицо. Может, кому-нибудь, когда-нибудь, это пригодится. Для составления фоторобота, например. Теперь, серьёзно. К нам прибыл отрядный врач. Правда, он приехал, почти, два дня назад, но, за это время успел побывать в небольшой командировке для пополнения запаса медикаментов и спасти нашего Павла от верной гибели. Знакомьтесь - Владимир Николаевич Никитин.
Народ безмолвствовал, казалось, равнодушно посматривая сквозь Вовкино физическое тело.
- Чего они там, за мной, узрели? «Прекрасное далёко»- что ли, для которого, вот так, надо убиваться в течение двух месяцев?!- усмехнулся про себя Вовка.
Командирша продолжала ораторствовать:- У кого, какие болячки появятся, сразу к доктору на приём. Если есть вопросы к нему, обсудите потом, в частной беседе. Всем привести себя в порядок и через двадцать минут на ужин. После ужина, никому не расходится. Доктор прочтёт вам лекцию на любую тему, учитывающую наши совместные с ним интересы. Все свободны.
Последним словам Вовка внимал уже за углом школы, пыхтя безфильтрной сигаретой «Прима» и судорожно соображая, что же такого он понесёт, этой подростковой орде, «доброго и вечного». Да ещё и после ужина – «времени икс», когда у любого студента кровь до последней капли отливает от мозга в желудок со скоростью цунами, оставляя за собой пространство, подобное лунному пейзажу.
- Придётся повременить с ужином. Два дня терпел, пока не околел,- решил он, размышляя над двояким смыслом этого «пока».
Раздумья прервала, внезапно появившаяся повариха Лора:- Владимир Николаевич, ужин стынет. Извольте идти трапезничать.
От неожиданности происходящего, Вовка поперхнулся сигаретным дымом и закашлялся. Пребывая в полной прострации, он поплёлся за фигуристой поварихой, как баран на заклание.
При его появлении, сидящие за длинным столом, шумно поднялись. От обилия лиц, нарядов и их красок всевозможных оттенков, у Вовки закружило голову. Глаза разбежались, как у щуки, попавшей в плотную стаю краснопёрок, играющих на солнце перламутровыми боками. Он ошарашено смотрел на вытянутые к нему, вверх ладонями, руки и не понимал, чего от него хотят.
Словно с того света, в голове зазвучал голос Ленки-командирши,- Владимир Николаевич, проверьте пожалуйста, у всех ли чистые руки.
- Детский сад, детский сад,- бормотал в смущении Вовка, при подходе к очередной девице, делая вид, будто занимается осмотром её рук.
Он дышал ароматом каждого юного женского тела, орошённого лёгкими духами, запахом свежевымытых, ещё влажных волос в наспех уложенных причёсках. Он ничего не слышал, плохо видел и соображал. Он ощущал, как в сосудах его тела, кровь превращается в бурлящее пузырями шампанское. Ему казалось, что он парит над землей, и каждый толчок собственного сердца возносит его всё выше и выше.
Амбре, не мытого сто лет коня, сбило его в апогее полёта. Воскресшее зрение подтвердило догадки обоняния. Сначала оно зафиксировало, в грязных разводах и с траурной каймой под обкусанными ногтями, руки. А после и самого их обладателя.
Пашка виновато потупился и спрятал руки под стол. Девицы сдержано хихикали, прикрывая накрашенные губы ладошками с наманикюренными ноготками. Пахло солянкой, котлетами и компотом.
Студенческий желудок не имеет размера. Но, всему есть предел. Когда очередная котлета, запитая компотом, застряла в пищеводе, Вовка понял, что лимит вместимости этого, весьма эластичного органа, исчерпан.
Эйфорию, появившуюся в его организме в процессе принятия пищи, сменила полная апатия. Вовка сидел, поддерживая руками свой набитый вкусностями живот, по которому уже можно было подсчитать частоту пульса, и думал лишь о скорейшей эвакуации до кровати.
- Владимир Николаевич!- Ленка-командирша махнула дланью в сторону сидящей публики:- Люди ждут. Пожалуйста. Вам слово.
- Мёртвого из могилы поднимет. Быть ей партайгеноссе,- мысли Вовки с трудом выстраивались в логический ряд:- Надо же было так обожраться. Лекцию хочешь? Будет тебе лекция.
Продолжение следует: http://proza.ru/2015/03/23/1076