…На последней вечеринке у мудрой Милки Лора узнала то, что не давало ей сейчас спать. Всё началось с истории одной их молодой знакомой по имени Ксения.
Ксюша выросла в обычной рабочей семье на окраине большого города.
Родители, забитые беспросветным бытом шумного барака и тяжёлым трудом на заводе, не одобряли её «стремления к прекрасному» - Ксения грезила балетом с детского сада и до самого окончания школы ходила во всякие танцевальные кружки.
После школы мать убедила её, что «балет не про неё, дурёху» и что надо как все идти работать на завод.
Девушка, сглотнув слёзы, подчинилась.
Но быть всего лишь токарем ей тоже оказалось не судьба - поскольку даже шампиньоны в своей жажде жизни способны приподнять асфальт, стройную и грациозную Ксеню заметили люди из заводского ансамбля народного танца. Её радости не было предела, и за год занятий Ксеня стала солисткой.
Не успела она прокрасоваться и сезона на сцене заводского дома культуры, как однажды, когда она шла домой после второй смены, к ней пристали хулиганы.
Неизвестно, чем бы закончился для девушки тот вечер, если бы рядом не оказался спортсмен Витя из соседнего района, возвращавшийся с тренировки.
При его приближении шантрапа разбежалась, и Ксеня с улыбкой робкой благодарности взглянула на спасителя. Тот сразу признал в ней «местную приму», ухмыльнулся и велел «говорить всем, что она его девушка».
Ксене понравился Витя – он был рослым, широкоплечим, участвовал в показательных выступлениях десантников, эффектно крутил «петушка» и собирался стать тренером. Через некоторое время они поженились.
Ксеню Витя, как выразилась поклонница народного юмора Милка, «любил любить» - и на этом романтика их женитьбы заканчивалась.
Однажды Ксеня услышала в маршрутке шутку – «любовь нечаянно нагрянет, нажрётся, трахнет и уснёт». Она со стыдом осознала, что это про отношение Вити к ней, и впервые со всей отчётливостью поняла, что поспешила с замужеством.
Между тем Витя неплохо зарабатывал и разумно тратил деньги – по ресторанам не ходил, не пил, не курил. Для солидности покупал себе дорогие спортивные костюмы и кроссовки, мотоцикл, потом и машину, и видик, и не для ерунды – там, вшивого эм-ти-ви какого-нибудь - а для записи тренировок и соревнований.
Ксения, зная, как хорошо ему платят за участие в соревнованиях и выступлениях, сначала радостно ждала, что он даст денег и ей – на ремонт и новую мебель в их гостинке, на одежду и обувь подрастающему сыну; потом она надеялась, что, может, Витя даст ей денег не сейчас, а через месяц-два... и в итоге поняла, что должна рассчитывать только на себя.
Витя не утруждался ролью добытчика, тем не менее почитал себя главой семьи, кривился на вчерашний суп и подозрительно спрашивал жену, куда же она девает деньги, если котлеты подавались два дня подряд, а салат был капустный.
Если их сынишка пытался подойти к отцу с машинками, Витя недовольно цедил сквозь зубы Ксене, чтобы она «занялась, наконец, ребёнком», и она испуганно хватала мальчишку за руки и уводила на прогулку, пока Витя не засыпал около работающего телевизора.
Через пару лет после начала перестройки Витя с друзьями решил открыть фитнес-студию и заставил Ксению взять кредит. Кредита не хватило, и Витя занял денег у знакомых бандитов. В результате в его «качалке» день-деньской толклись плечистые парни ярко выраженного типа, другие клиенты постепенно ушли, а на долг Ксени в банке накручивались проценты.
От тревоги Ксеня почти перестала есть и стала хуже спать.
Зарплату на заводе задерживали, выездных выступлений становилось всё меньше.
В этот раз их вообще пригласили выступать на лужайке на турбазе, где зрителями были десятка три парней в спортивных костюмах, с цепями на шеях и печатками на растопыренных пальцах. Они благоухали одеколонами на весь периметр участка и источали снисходительно-ленивые ухмылки, открывающие золотые «фиксы», демонстрировавшие особый жизненный опыт и превосходство над присутствующими.
Похоже, гонораром танцовщиц в тот вечер должно было стать застолье с братками, поняла Ксеня.
Некоторые девушки разозлились, увидев, что их кинули, а те, что поумнее – испугались. Но, как ни странно, многие всё же решили остаться и поесть: к концу дня их здравый смысл был притуплен усталостью и голодом.
Это был третий состав ансамбля, и Ксеня знала большинство недавно набранных девчонок только по именам. На правах старшей солистки она попыталась тихо сказать им, что ситуация неприятная и угрожает быстро перерасти во что угодно, но девчонки не стали её слушать, и под гремящий "музон" одна за другой потянулись к столику, уставленному пластиковыми стаканчиками с шампанским.
Ксене тогда вспомнились обстоятельства её знакомства с мужем, и они вдруг показались ей безобидными и весёлыми по сравнению с этой агрессивной от праздности толпой половозрелых особей, возжаждавших испытать на себе волшебные силы искусства.
На своё счастье, в садовнике, подстригавшем кусты у забора вдалеке, Ксеня узнала дедушку школьной подруги, и зажав свою сумочку под мышкой, осторожненько, бочком вдоль стола прошла как бы в туалет.
Старик не сразу признал в ней подружку внучки, а когда Ксеня назвала себя, смерил её недоверчивым взглядом: что, мол, не знаешь, зачем девиц без мужей на дачи приглашают?
Дрожащими от предвечерней прохлады и страха руками Ксения развернула перед ним рекламную програмку их ансамбля, где на фото прямо в центре была она в ярком гриме и эффектном украинском национальном костюме, и пояснила старику, что раньше за такие выступления им неплохо платили, как обычному эстрадному коллективу, что ехала она не на дачу, а на турбазу, и что на этот раз их обманули.
Дед помолчал, неодобрительно посмотрев на ее нарядное платье, и сказал, мол, хочешь, вон там за баней велосипед старый валяется, ещё прошлой осенью бросил кто-то, возьми да гони до большака, километров пять-шесть, а там глядишь, попутку до города поймаешь.
При слове «баня» у Ксени подкосились ноги.
С трудом заставив себя успокоиться, она прикинула, что, в принципе, водитель попутки тоже может с ней справиться, но у неё есть хотя бы надежда, что ей повезёт на хорошего человека, а здесь, на даче, шансов отбиться у неё нет.
...Ей повезло тогда.
Велосипед не сломался, ногу не подвернула, и до города её подвезла пожилая пара, возвращавшаяся с огорода на своём стареньком ушастом «Запорожце»...
( Продолжение здесь: http://proza.ru/2021/02/03/350 )