Вторым охотником – обладателем портативной резиновой лодки в нашем коллективе стал Павел Павлович Куштейко. Ему же – как ветерану отечественной войны – достался в военторге и первый мотоцикл «Урал». Поэтому, ведя разведку угодий вверх по течению Сырдарьи, он мог позволить себе совершать на нем более дальние маршруты, чем я. Так им был открыт для охоты расположенный в полусотне километров от Ленинска остров возле станции Кеми-Салган, где водились фазаны. И как-то раз в начале ноября Пал Палыч /так называли ветерана все охотники/, пригласил меня составить ему компанию на этот остров. Естественно, я с радостью принял его предложение, и в выходной день, перед рассветом мы были уже на месте.
Переправившись на остров, я осмотрелся. Всю его площадь, за исключением поросшего невысокой травой мыса, покрывали сплошные заросли ивняка. Причем, они казались совершенно непроходимыми. Поваленные и поломанные ледоходом во время весеннего паводка кусты, десятилетиями, а может и веками, наслаиваясь друг на друга и переплетаясь со свежими побегами, образовали сплошной завал высотой до полутора метров. Лишь с левой стороны вглубь острова уходила неглубокая, поросшая травой ложбинка, к которой сходу направился мой напарник, предложив мне огибать остров с другой стороны. И мне не осталось ничего иного, как лезть в эту чащобу напролом. Сняв ватник и вскинув на плечо ружьё, я решительно двинулся вперёд. Каждый шаг в этом буераке давался с трудом. Для преодоления очередного препятствия приходилось то и дело высоко задирать то одну, то другую ногу, а порой переползать через него на животе. Через каждые 10-15 метров «пройденного» пути необходимо было делать остановку для передышки. А вскоре к этим мукам прибавилась ещё одна: все кусты были покрыты слоем мельчайшей пыли /осадок из мутной Сырдарьинской воды/, и она назойливо лезла в органы дыхания, в глаза и уши. Помимо неприятных ощущений, эта пыль, попадая в нос, заставляла меня время от времени подолгу и мучительно чихать.
Вот в такой-то, не подходящий для выстрела момент, прямо из-под ног, сверкнув радужным оперением, с невероятным шумом вырвался из зарослей фазан. Застигнутый врасплох, я вздрогнул и оцепенел от неожиданности. Было такое ощущение, будто у меня под носом взорвалась мина. Надо ли говорить, что эта «жар-птица», которую, казалось, можно было схватить руками, ушла от меня под салют запоздавшего дуплета? Разумеется, я был донельзя расстроен, но в то же время и воодушевлен тем фактом, что фазан тут действительно есть, и можно, продолжая охоту, рассчитывать на успех. С удвоенной энергией, ломясь через кусты, я стал продвигаться дальше. И вскоре был вознагражден за усердие. Но, увы, опять лишь наполовину: петух взлетел снова рядом, но, оказав на меня точно такое же магическое действие, что и в первый раз, «заставил» снова промахнуться. С досады я готов был швырнуть ружьё на землю, но и в дальнейшем, стреляя по очередному фазану, продолжал безбожно мазать.
По ходу дела, конечно же, я пытался извлечь уроки из горького опыта. В частности, чтобы не запаздывать с выстрелом, при переходах между остановками я уже не клал ружьё на плечо, а постоянно держал его наготове в руках. А затем даже снял с него ремень, который то и дело цеплялся за сучки. И, разумеется, сдерживая нервы, старался более тщательно целиться, беря дичь на мушку. Но всё было тщетно – удача в тот день напрочь от меня отвернулась. Через пару часов такой охоты, в прямом и переносном смысле, у меня совсем опустились руки: опорная, левая рука под тяжестью ружья онемела, а правая уже с трудом поднимала его к плечу для очередного выстрела. Ружьё 12 калибра, из-за большого веса, было явно не по мне. К тому же оно не подходило к моей фигуре из-за короткого английского ложа, которое не позволяло быстро брать цель на мушку. В итоге, расстреляв весь патронташ, я повернул к привалу ни с чем. Мой напарник, вернувшись раньше, уже поджидал меня, приготовив чай для завтрака.
В отличие от меня, он не выглядел чрезмерно уставшим. А услышав о моих злоключениях, от души рассмеялся.
– Я уж думал, ты целый рюкзак фазана набил: такую канонаду устроил,– поделился он своими впечатлениями,– и даже тебе позавидовал.
– Ну, а как у тебя успехи?– больше из вежливости поинтересовался я.– Что-то выстрелов с твоей стороны совсем не было слышно.
– Это у тебя, наверно, в пылу азарта уши заложило: мне тоже скучать не пришлось,– ответил Пал Палыч и продолжил, роясь в рюкзаке,– Но только мне попадались одни курицы. На-ка возьми одну за труды.
С этими словами он вручил мне фазана. И этот трофей тогда хоть в какой-то мере скрасил для меня ту, первую и незадавшуюся охоту на эту дичь.
Но впереди нас ждало ещё одно, совсем иного рода приключение. Берег, где в кустах мы спрятали лодки, был обрывист и крут. Но чтобы не тащиться с ними к мысу острова, где мы причаливали, я предложил напарнику отплывать прямо отсюда, воспользовавшись небольшим заливчиком, по своей конфигурации напоминающим воронку от снаряда. Моё предложение его заинтересовало, но смущала крутизна склонов «воронки»: садиться в лодку здесь было небезопасно. Я постарался, как мог, развеять его сомнения, а затем и убедил личным примером. Спустив лодку на воду и сложив в неё охотничье снаряжение, я, ухватившись за склонившийся над водой кустик ивы, благополучно опустился на сиденье лодки, после чего, шутя, скомандовал:
– Порядок, Пал Палыч! Делай, как я!
Освобождая место под кустом, я отплыл немного в сторону, готовый, в случае необходимости, придти ему на помощь. Поначалу, при погрузке вещей, всё шло гладко, пока не наступил момент самой посадки. Ухватившись одной рукой за куст и зависнув над лодкой, охотник другой рукой подтянул её под себя и, отпустив куст, с высоты полуметра плюхнулся вниз, в расчёте угодить на сиденье. Но, на беду, глазомер в этот раз подвёл, и он «промахнулся», сместившись к борту, отчего лодка в мгновение ока опрокинулась. При этом, выскользнув из-под «седока», она отскочила в сторону, а мой напарник с головой погрузился в воду.
В первый момент я растерялся: кого в первую очередь спасать: то ли тонущего, то ли подхваченную течением лодку? Но в следующее мгновение ситуация прояснилась: из воды показалась голова Пал Палыча, и раздался его истошный вопль:
– Дер-р-р-р-жи лодку!
Медлить было нельзя. Я тотчас кинулся за «беглянкой», изо всех сил работая вёслами. Настичь её удалось, проплыв по течению с полсотни метров. Взяв лодку на буксир, повернул обратно. Выгребать против течения было крайне тяжело, но мысль, что товарищ в беде, прибавляла сил: я всерьёз опасался, что после случившегося он не сможет самостоятельно выбраться на берег. Но, подплыв к краю «воронки», был крайне удивлён, увидев, что тот и не пытается это сделать, а занят чем-то другим. Держась руками за куст, ветеран у меня на глазах с головой погрузился в ледяную воду. А затем, вынырнув и отдышавшись, окунулся снова. Спасая лодку, я не обратил внимания, что она пуста, и только теперь догадался, что при опрокидывании из неё выпали и утонули вещи.
Завидев меня, потерпевший скомандовал:
– Давай вылезай на берег, да ищи кол подлинней: ружьё никак не могу достать.
– А рюкзак нашёл?
– Вон за кустом лежит, забери в лодку.
Сознавая отчасти и свою вину за происшедшее, я беспрекословно выполнил указания своего старшего товарища, и вскоре общими усилиями ружьё было найдено и извлечено из пучины. Я предложил потерпевшему обогреться у костра, но Пал Палыч наотрез отказался от этой затеи и, забравшись с моей помощью в лодку, пояснил:
– У меня в мотоцикле плащ лежит: завернусь в него, и как-нибудь доедем до дома – авось обойдётся. А потом, уже отплывая от острова, добавил: – Хорошо, что ты лодку вовремя поймал, а то бы пришлось тут мне долго кукарекать. Вот тогда-то уж костёр бы точно пригодился.
Благополучно переплыв реку и добравшись до стоянки, Пал Палыч первым делом переобулся, вылив из сапог воду, а затем облачился в брезентовый плащ и сел за руль. Даже купание в ледяной воде не смогло вывести ветерана из равновесия, и он не обронил в мой адрес ни слова упрёка. Однако на предложение сесть в коляску и доверить мне вождение мотоцикла отреагировал скептически:
– А ну тебя к лешему! Залетишь с тобой ещё куда-нибудь!
Доехали домой мы уже без приключений, а здоровье «моржа» после «купания» никак не пострадало. Однако на охоту на своем мотоцикле с тех пор он больше меня не приглашал. Что касается моего ружья, то к следующему сезону я приобрёл новое ИЖ-16, и после его подгонки и пристрелки больше подобных стрессов на охоте не испытывал.