В Кириллове жила моя тетка по матери тётя Лида. Ее большой деревянный дом стоял на улице Гагарина недалеко от пристани. Идти надо было мимо электростанции, о которой я всегда помнил, что она построена на бывшем кладбище, где до сих пор можно найти человеческие черепа. Возле дома был большой огород и постройки для скота. Держали поросенка, собаку, а главным был конечно громадный огород, требующий большого физического труда. Правда нас, гостей, старались не эксплуатировать. Помню только, что когда мы поливали грядки из громадного чана, в нем всегда можно было увидеть больших зеленых лягушек.
Не помню, чтобы тетя ходила на службу, а вот дядя Коля был вечным неудачником - председателем колхоза. Он то нечаянно топил моторы на лодке, то ломал мотоциклы, то получал выговора за свою работу, работал не щадя своих сил будучи бессребреником и в конце концов был разжалован из председателей и членов партии. До сих пор помню его гнусавый голос жестокого курильщика, выкуривавшего по несколько пачек сигарет и курившего даже ночью. В конце концов курение и погубило его, вызвав рак, от которого он и умер. Один год с сестрой Ирой мы пол-лета провели на родине дяди Коли в селе Глазове. Там мы впервые без седла катались на лошади. Здесь же в селе, я впервые близко увидел смерть. Умирала мать дяди Коли, старая женщина. Я слышал разговоры женщин шепотом, что надо положить землю на шесть часов, чтобы старушка долго не мучалась. Я видел, как изготавливался гроб во дворе - как обыкновенные доски под руками мастера превращались в страшное сооружение.
Город маленький, но поражал двумя вещами - своими многочисленными озерами и монастырем. Мы, пацаны, любили бегать купаться в разные озера и с утра выбирали, куда пойдем купаться. Самым любимым было Долгое - мелкое и потому теплое, а самым опасным - Сиверское, глубокое и холодное. По озерам мы плавали на лодке. Благодаря почти незаметным, сильно заросших травою каналам, можно было переплыть из одного озера в другое.
Все наши походы и прогулки были бы невозможны без наших двоюродных сестер и брата. Помню, как мы ходили за клюквой, как участвовали в сенокосе - делали копны и все время боялись возможных встреч со змеями. Помню, как ходили за вениками за город и нагибая гибкие березки, парашютировали на землю. Все вместе мы нередко ходили и в Топорню к бабушке и дедушке.
Монастырь поражал своей величественностью и красотой. Тогда не было большого наплыва туристов и по громадной территории монастыря можно было ходить почти в полном одиночестве. Старина очаровывала, пугала и привораживала.
Нередко идя по городу можно было обнаружить под ногами деревянные тротуары, имеющие одну неприятность для новичка. Если доски на одном конце оказались незакреплены, вылетели гвозди от старости), то вступив на другой конец, можно было неожиданно приземлиться.
Здесь, в Кириллове в местном кинотеатре я увидел "Кубанские казаки", которые потрясли меня своей масштабностью и музыкальностью.
Когда мы поженились с Шурой, наше свадебное путешествие было именно в Кириллов. Две недели мы жили в палатке на берегу Сиверского озера. А за нами стояло двухэтажное деревянное здание турбазы "Сиверское", вечно пропахшее туалетом - канализации в городе не имелось. Просыпаешься утром, распахиваешь полог палатки - и вот она, сказка. На том берегу стоит могучий белый монастырь и точно такой же отражается в чистейшей воде озера. Окунаешься в холодное глубокое озеро и весь сон пропадает. Если бы не походы с турбазы, то скромное питание и великолепный вид на озеро и остались бы в нашей память. Но нам повезло.
Первый поход был на лодках по озеру и каналу до Шексны. Возле Топорни мы сделали привал и на следующий день вернулись. Было интересно шлюзоваться. Поражал глубокий колодец шлюза, неспокойная вода под лодкой, открытие ворот. В Топорне мы с Шурой посетили кладбище, где нашли могилы дедушки и бабушки.
Второй поход был пешим до Ферапонтова. Шли с рюкзаками по живописным местам, похожим на карельские. Лагерем расположились у Бородаевского озера, где живописец Дионисий собирал камни для своих минеральных красок. Поразил храм, расписанный Дионисием. Мы зашли внутрь и ахнули. На чистейшем полу янтарного цвета на какой-то одежке лежали недвижимо бородатые мужчины и рассматривали роспись храма, заполнявшую каждый квадратный сантиметр от пола до потолка. Молоденькая, но очень знающая девушка-экскурсовод объяснила, нам, что на полу лежат художники из Москвы и Ленинграда. Рассказала историю монастыря, историю старообрядчества и связанное с ним пребывание здесь в добровольной ссылке патриарха Никона много другое.