Дополнение к ранней статье:
http://proza.ru/2021/01/23/432
17 апреля 1882г. Резня в Эш-Флэт.
17 апреля 1882г. Резня в Эш-Флэт.
https://apacheria.es/la-apacheria-en-el-siglo-xix-4/
Во второй половине дня 16 апреля, апач Белой Горы прибежал в овечий лагерь Джорджа Гарольда Стивенса (тогдашний шериф округа Graham, и он имел ранчо с 10000 овец), расположенное в Ash-Flat (в 24 км от современного Брайс, штат Аризона). Работая когда-то конным почтальоном в форте Апач, он встретил апачку Белой Горы, по имени Nahlindestowhe, и сыграл с ней свадьбу по племенным обычаям апачей. Его жена приняла имя Франциска, она была дочерью Эскельтецела (Eskeltecela), вождя группы апачей-койотерос с Уайт-Маунтин. Его 12-летний старший сын Джимми Стивенс прекрасно говорил на языке апачей, выступая иногда в качестве переводчика, в некоторые моменты своей жизни.
Прибыв в лагерь, белогорский апач сказал, что видел много чирикауа (это было первое известие о их появлении в Аризоне), и предположил, что они вполне могут напасть на них. Бригадиром Стивенса был мексиканец по имени Викториано Местас, который в детстве был захвачен Джеронимо в одном из его набегов на Мексику. Он относился к нему хорошо, как апачи обычно и относились к усыновленным детям, но через некоторое время он отдал (обменял) его белому владельцу ранчо, и Местас вырос уже как мексиканец, и женился тоже на мексиканке. Он был бригадиром от семи до десяти мексиканских пастухов, и трех апачей Белой Горы, включая Биласа (Байлас, также Билаш, Bylas) (близкого родственника жены Стивенса), с женой и детьми, наряду с другими семьями апачей Белой Горы. С Местасом была его жена с тремя детьми, и еще двумя мексиканками. Местас и Билас перенесли лагерь на возвышенность, и потратили весь день на строительство различного рода укреплений.
Перед рассветом 17 апреля, Местас услышал голос Джеронимо, который говорил ему из темноты: «Это я, Местас, я - Джеронимо. Я пришел с несколькими людьми, которые голодны. Я не причиню тебе вреда, потому что я - Джеронимо, твой друг». Билас, чей дядя умер от рук Викторио, посоветовал Местасу не впускать людей Джеронимо, «потому что они убьют тебя». Далее, он сказал: «Ты лжешь, Джеронимо, ты хочешь убить нас. Ты всегда был лжецом».
Джеронимо проигнорировал слова Биласа и повторил свою просьбу, на которую так же ответил вождь Белой Горы. Но Местас сказал Биласу, что когда-то Джеронимо подарил ему жеребенка и седло, когда он был пленником апачей, на что Билас ответил, что «это было давным-давно. Ты тогда жил с чирикауа. Теперь ты работаешь на белого человека, Джорджа Стивенса». Он еще раз предупредил Местаса, «не впускай его, потому что он убьет тебя». Но Местас не захотел его слушать, и пригласил Джеронимо войти со своей группой, в которой были Найче, Чиуауа, Чато, Каатинай, Джеликин и другие. Джимми Стивенс вспоминал, что апачей было около 76 воинов, хотя военные отчеты утверждали, что их было.
Жена Местаса приготовила еду из лепешек и баранины. Однако Джеронимо не любил баранину, поэтому он убил двухлетнего жеребца, принадлежащего Джимми Стивенсу, сыну шерифа, сказав женщине приготовить его. Когда апачи закончили есть, Джеронимо сделал знак, и воины обезоружили шестерых пастухов, связав им руки за спиной. Местас был одет в мексиканскую рубашку с красивой вышивкой. Джеронимо попросил ее снять, чтобы не испачкать кровью, и Местас, дрожа, отдал ему (Джеронимо носил эту рубашку во время своего рейда в Сан-Карлос). Затем он приказал своим людям связать Местаса, его жену и двух его детей.
Билас, который сидел с Найче и Чато, упрекнул Джеронимо: «Почему вы собираетесь убить этих людей, после того как они накормили вас, и вы пообещали не причинять им вреда?». Найче предложил Джеронимо заплатить жене Местаса за еду. Чато согласился с Найче, спросив Джеронимо «почему ты хочешь убить их, когда ты обещал им не причинять вреда? Мы бы потеряли несколько человек, если бы попытались напасть на этот лагерь». Джеронимо ответил Чиуауа: «Эти люди-мексиканцы, и они наши враги. Мексиканцы всегда лгали нам и убивали наш народ».
Воодушевленный поддержкой Чиуауа, Джеронимо приказал своим воинам пропустить длинную веревку через ремни, связывающие руки каждого мексиканца, и понести их вверх по склону (сегодня известный как Deadman’s Tank), подальше от лагеря. Чирикауа стреляли в них, кололи, били кольями и разбивали им головы камнями, пока почти все они не умерли (шесть пастухов, Местас, его жена и двое маленьких детей). Каким-то образом один из пастухов отвязался от веревки и попытался сбежать, но апачи на ходу подстрелили его, хотя несколько пуль чуть не зацепили самого Джеронимо. Тот, взволнованный, пошел туда, где сидели Найче и Чато с Биласом. Годы спустя, Билас сказал Чарльзу Коннеллу (американец, который работал в Сан-Карлос), что Джеронимо хотел убить его. Однако Найче не позволил этому случиться. Громко, чтобы Джеронимо услышал, он велел двум племянникам убить его, если он что-то скажет. Джеронимо замолчал. Не только Найче и Чато отвергли поведение Джеронимо. Джеликин (по словам Джона Роупа он был англо, но по другим версиям – мексиканцем, захваченным в детстве сибекью-апачами, и женат на чирикауа. Мексиканцы называли его Чино (Chino), за его волнистые волосы) ничего не сказал, когда они убивали мексиканцев, и когда Джеронимо вернулся, он молчал, пока несколько чирикауа не заметили присутствие девятилетнего мальчика, который видел, как его мать и два брата были убиты (им разбили головы камнями). Затем они пытали его отца, прежде чем добить его ударом топора по голове.
Третий сын Местаса, Станислав, позже скажет, что жена Биласа умоляла Джеронимо пощадить ребенка. Джеронимо сказал: «Убейте его тоже», но Джеликин возразил. (Впоследствии в прессе будет опубликована история этого мальчика, который сказал, что видел, как его родители и братья были убиты, и что он был спасен благодаря мольбам жены Биласа). Джимми Стивенс не упомянул имя апача, но из его описания ясно, что это был Джеликин: «Это было, когда воин чирикауа угрожал Джеронимо. Этот воин был мексиканцем, который был захвачен в детстве и воспитан чирикауа (на самом деле это были западные апачи). Он был небольшого роста, но был великим воином и очень храбрым. (Jelikine, Dji-li-kinne (Pine Pitch House) – белый апач, бывший пленник, был отцом одной из жен- последней- Джеронимо, по имени Zi-yeh (1869-1904), предположительно, был убит мексиканским сстрелком, во время налета на Накори-Чико, штат Сонора, 21 июля 1883 года). Взяв копье, он держал его над сердцем Джеронимо, говоря: «Я воин, Джеронимо, я всегда подчинялся твоим приказам. Люди, которых ты убил сегодня, - это мои люди, но я почему-то думаю, их Бог должен спасти жизнь маленькому парню. Не трогай его, или я убью тебя, Джеронимо».
Затем он обратился к другим: «Я убью любого человека, который причинит вред ребенку. Вас много. Я один, но я заберу нескольких с собой». Мальчик не пострадал. Через несколько дней жена Биласа отвезла сына Местаса в Саффорд (графство Грэм, штат Аризона), где они встретили белогорских апачей, которые сбежали от чирикауа. Они рассказали Джорджу Стивенсу о случившемся. Они сказали, что Найче, Джеронимо, и несколько людей из старой группы Викторио, в том числе Katoronny, вероятно, имея в виду Каатиней (Kaahteney), были в овечьем лагере. По их словам, Ху не присутствовал. Чирикауа сказали, что они отправятся в Сан-Карлос, чтобы забрать своих людей, и готовы убить любого, кто встанет на их пути. Стивенс отправил письмо, чтобы предупредить командира форта Томас (графство Грэм, штат Аризона), прибыв туда в 15.30 вечера 19 апреля, слишком поздно, чтобы помешать чирикауа забрать группу Локо.
Когда группа покинула овечий лагерь и направилась в Сан-Карлос, они оставили двух апачей на попечении женщин Белой Горы, заставив Биласа и других белогорских апачей отправиться с ними в резервацию (они отпустили их через несколько дней).
В сумерках 17 апреля они разбили лагерь к югу от Эш-Флэт, где Джеронимо посоветовался со своей «Силой». Он спел четыре песни и был уверен, что рейд будет успешным. «Доступ Джеронимо к этой «сверхъестественной силе» был крайне важен перед его суеверными последователями. Вот как он стал лидером».
От Майкла Фармера:
https://www.facebook.com/wmichaelbooks/
Утром 11 апреля 1882 г. Джеронимо с семьюдесятью бойцами, включая самых лучших и знаменитых (Найче, Чиуауа, Чато, Каатиней, Мангас, Санчес и Джеликин), отправился в Сан-Карлос, чтобы вернуть Локо и его людей в Сьерра-Мадре. Они прошли через горы незамеченными и вечером 16 апреля прибыли в Ash Flat, что в сорока милях от Сан-Карлос.
Существует по меньшей мере четыре версии того, что произошло в Эш-Флэт. Следующая история, которая написана по имеющимся историческим фактам, плюс немного моей авторской редакции, рассказана от лица самого Джеронимо, и появится в моей книге «Одиссея Джеронимо». (М. Фармер).
Джеронимо рассказывает историю резни в Эш-Флэт.
«Эш-Флэт был на тропе, по которой мы ехали, чтобы освободить Локо и его людей из Сан-Карлос. Мы планировали взять их с собой в наши лагеря в Сьерра-Мадре, где, как мы верили, синие мундиры никогда не появятся. Мы думали, что там мы в безопасности.
Возле Эш-Флэт мы учуяли сначала запах, а вскоре и услышали блеющих овец. Я улыбнулся, когда почувствовал этот запах. Овцы всегда означали близость накаи-йи (Nakai-yi - мексиканских) пастухов, и это всегда было хорошее время, чтобы убивать мексиканцев, ибо я никогда не забывал того, что они сделали когда-то с моей семьей. Найче, Чиуауа и Чато ехали со мной впереди наших воинов и тоже улыбались, почуяв запах стада. Они сказали, что наши люди голодны, и поэтому пора было остановиться, и поесть.
К нам прибыли разведчики и сказали, что возле овец видно девять пастухов накаи-йи, и три апача с Белой Горы. Некоторые из накаи-йи и апачей имели там свои семьи. Двенадцать человек с семьями не представляли для нас большой опасности. Мы были большим боевым отрядом, где-то около семидесяти воинов. Мы тихо проехали сквозь кусты, и словно призраки, появились в их лагере, где работали женщины. Я оглядел лагерь. Это было безопасное место, где можно было спокойно поесть и позаботиться о всех имеющихся накаи-йи -мужчинах, женщинах и детях.
Главный подошел к нам безоружным, этот накаи-йи показался мне знакомым, и я быстро понял, что это был Бес-дас (Bes-das), когда-то мальчик, которого я взял в набеге на землю накаи-йи. В его глазах был свет. Он быстро научился говорить по-апачски и много работал в лагере, и я хорошо к нему относился. Я дал ему пятнистого пони, седло, отделанное серебром, и рубашку, чтобы солнце не жгло его кожу, но он не был доволен нами. Я думаю, что он был уже слишком большим, когда мы взяли его. Было бы лучше, если бы я убил его тогда, и навсегда покончил с ним. Я знал, что не могу доверить ему остаться с нами, поэтому обменял его на ранчо белоглазых за револьвер, коробку патронов, и двух пони. Владелец ранчо сказал, что мальчика зовут Викториано Местас, о чем Бес-дас мне никогда не говорил, хотя я хорошо понимаю испанский. Я не видел его с тех пор, как обменял. Он вырос сильным мужчиной, и его женщина сделала причудливые узоры из цветных нитей на его рубашке. Это была очень красивая рубашка. Мне понравилось.
Бес-дас подошел к нам, когда мы тихо сидели на своих пони, осматривая его лагерь и решая, что бы нам у него отобрать, но похоже было, что много он и не имел. Он махнул рукой параллельно земле в знак того, что все хорошо, и сказал: «Добро пожаловать в мой лагерь. Ты меня помнишь?».
Я соскочил с пони и подошел к нему. Все накаи-йи стояли неподвижно, наблюдая за нами, в то время как овцы шумели поблизости, а дети собирались вокруг юбок своих матерей, которые держали пальцы у рта, чтобы не кричать от страха перед нами.
-Я знаю тебя, Бес-дас. Я забрал тебя у накаи-йи, когда ты был маленький, чтобы вырастить тебя. Ты вырос в большого накаи-йи после того, как я продал тебя белоглазому фермеру, и я вижу, что у тебя есть женщина и трое детей, играющих вокруг нее. Ты вождь накаи-йи здесь? Они делают то, что ты им говоришь?.
Бес-дас склонил голову набок и кивнул.
- Si, я здешний вождь.
Воины подтолкнули овцеводов к повозке, где они заставили их сесть, а затем связали им всем руки одной веревкой, но женщин оставили свободными для работы. Я увидел, как из глаз Бес-даса начало просачиваться понимание.
- Я вижу еще один маленький лагерь викиапов вон там. - Я указал на них носом.
- Они похожи на апачей, и с ними женщины. Кто они?
- Это Билас и еще трое мужчин. Это белогорцы помогающие нам с ягнятами.
- Хммм. Я жил в Белой Горе. Мне кажется, я знаю этого человека, Биласа. Мои воины приехали издалека. Они голодны. - Я вскочил на своего пони и улыбнулся Бес-дасу.
- Мы можем взять несколько твоих овец?
Бес-дас улыбнулся в ответ, но я увидел растущий страх в его глазах, когда он повернулся к овцам и широко развел руки.
- Да, да, Джеронимо. Бери все, что тебе нужно.
Я повернулся к воинам и велел им взять овец, которые им нужны для еды, а затем повернулся обратно к Бес-дасу. Я видел прекрасного гнедого пони, пасущегося рядом с его фургоном.
-Это хороший пони, который пасется возле твоего фургона.
Улыбка исчезла с его лица.
- Пони принадлежит сеньору Джимми Стивенсу, мальчику, чей отец владеет овцами. Я просто катаюсь на нем время от времени. Это не мое.
- Enjuh (Хорошо). Я люблю конину больше, чем овец. - Я убил пони быстрым выстрелом в голову с того места, где сидел на лошади, не более чем в пятидесяти ярдах. Выстрел винтовки заставил связанных накаи-йи вздрогнуть от неожиданности и испуганно оглянуться, чтобы увидеть, кто стреляет. Я смеялся над ними. Всегда приятно было видеть, как накаи-йи вздрагивают от страха.
- Скажи своим женщинам, чтобы приготовили еду. Это что, викиап Биласа вон за теми деревьями?
Страх Бес-даса просачивался из его глаз на лицо. Он кивнул.
- Я знаю белогорцев. Я знаю, что у Биласа, наверное, есть немного виски. Я хочу пить. Может быть, он даст мне выпить. Давай поедем к нему.
Бес-дас велел женщинам приготовить все, что пожелают воины, и последовал за мной пешком, когда я подъехал к викиапу Биласа и спешился. Я сел у костра и стал ждать, когда он выйдет из жилища. Вскоре он пришел. От него пахло хорошим виски, и он не мог идти прямо. Я сказал:
- Я знаю тебя. Ты из БелойГоры, как и я. У тебя всегда есть немного виски. Дай-ка мне одну бутылку.
Билас покачал головой и присел рядом. Пятна от виски на его рубашке были еще влажными, а запах свежим и сильным.
- У меня больше нет. Я выпил все, когда увидел, как ты и твой отряд выезжаете из кустов.
- Хммм. У тебя больше нет бутылки? Ничего, что ты можешь мне дать?
- Виски все закончилось.
- Это очень плохо. Я надеялся выпить хорошего виски. Ты поедишь с нами. Теперь женщины готовят овец и лошадь. Возможно, ты после еды вспомнишь, где лежит еще одна бутылка.
Билас и его белогорцы шли позади меня, пока я ехал обратно к повозкам Бес-даса, где горели костры, а женщины готовили бобы, чили и лепешки вместе с мясом.
Я сидел с Биласом и его людьми, один из них был взрослый сын одного из мужчин.
- Ты все еще не помнишь, есть ли еще виски?
Он посмотрел на свои мокасины и покачал головой. Я заговорил о старых временах с Бес-дасом, который немного расслабился. Я попросил Биласа рассказать мне, стало ли лучше в резервации, пока воины набивали животы. После того, как он заговорил, я сказал, прищурив глаза, как будто не верил его предыдущему ответу:
- Взрослый сын одного из людей Биласа не настолько вырос, чтобы держать язык за зубами.
- Этот человек, Билас, - сказал он, - не мальчик, с которым можно так разговаривать и все время просить виски. Он не даст тебе виски.
Мне не нужен был мальчик, чтобы говорить мне, как себя вести. Он не был похож на апача. Он был похож на накаи-йи.
-Этот парень-чистокровный накаи-йи, - я взвел курок. Я был готов убить его, но один из белогорцев сказал:
- Он не накаи-йи. Он чистокровный апач-белогорец, и его мать из клана Черной Воды, так что он тоже из этого клана.
Я посмотрел на Биласа, потом на свою винтовку, лежавшую у меня на коленях.
- Кто он?
Билас с трудом сглотнул, а затем сказал хриплым шепотом:
- Он апач Белой Горы.
Мой гнев рос. Я не хотел убивать белогорцев, но у них было много разведчиков, которые работали на Крука. Возможно, им нужно было знать, что мы не шутим. Я сказал Бес-дасу:
- Ты носишь прекрасную рубашку, которую твоя женщина украсила вышивкой для тебя. Я думаю, что хотел бы иметь её. Почему бы тебе не снять её и не отдать мне, чтобы я мог держать её в чистоте?
Лицо Бес-даса застыло. Он встал, и его пальцы дрожали, когда он расстегнул рубашку и стянул её с плеч. Я видел, как он взглянул на свою женщину, его голова слегка покачнулась, но большинство этого не заметило. Она заговорила с детьми, и они забрались под повозку, присели там на корточки и смотрели, как отец отдает мне свою рубашку.
Я положил её на колени, и не торопясь аккуратно сложил, зная, что Бес-дас весь дрожит внутри. Он знал, что сейчас произойдет. Большинство воинов уже поели и, откинувшись на локти, отдыхали, но группа рядом с нами сидела на корточках, держа винтовки наготове, и гадала, что мы будем делать дальше. Я посмотрел на Бес-даса и усмехнулся, а затем сказал ожидающим воинам:
- Свяжите накаи-йи вместе с остальными, и убейте их.
Воины набросились на Бес-даса прежде, чем он успел сделать шаг ко мне. Они потащили его и женщин, которые кричали и умоляли пощадить их, к мужчинам, которые уже были связаны. Женщина Бес-даса закричала на детей под повозкой и велела им бежать. Они бежали быстро, как кролики, выбегающие из норы, проделанной гремучей змеей. Воины смотрели на меня, а я кивнул и сказал:
- Да, даже самые маленькие. Они должны умереть, как умерли все мои дети.
Они поймали двух из трех и бросили самого маленького на колючки большого кактуса. Он долго выл. Это был сильный ребенок, какими, возможно, были и мои дети. Другого ребенка они привязали над углями костра, чтобы поджарить. Он тоже долго кричал.
Воины разбивали камнями головы кричащих женщин и молотили некоторых мужчин своими боевыми дубинками. Они устраивали состязания по метанию ножей в тела некоторых мужчин, и два или три броска были точными и верными. Эти люди долго не продержались. Затем нашли заряженное ружье в фургоне Бес-даса, и принесли его мне. Я опробовал его на Бес-дасе, стреляя ему между ног. Он кричал и стонал совсем недолго, потому что потерял много крови, а потом я милостиво всадил ему пулю в сердце.
Воины нашли третьего ребенка, мальчика, спрятавшегося под юбками жены Биласа. Они оттащили его от нее, пока она умоляла сохранить ему жизнь. Когда они посмотрели на меня, я кивнул и сказал:
- Да, все должны умереть. Умереть от хорошей боли.
Джеликин сидел на корточках рядом, прислонившись к копью, наблюдая за происходящим и качая головой, говоря:
- Ничего хорошего.
Найче сказал:
- Нет! Здесь было достаточно убийств. Пусть мальчик живет.
- Он умрет! Все накаи-йи умрут, как умерли мои дети. Убей и женщину тоже. Она защищала его. - Я почувствовал, как острие копья Джеликина уперлось мне в грудь.
- Убей этого мальчишку, и ты умрешь, Джеронимо. - Я услышал, как курок щелкнул в ответ на винтовке Найче, и увидел, что ствол направлен на меня.
- Убей этого ребенка и эту женщину, и ты умрешь вместе с ними, Джеронимо.
Найче был хорошим воином, просто иногда мягкотелым. Возможно, моя жажда крови накаи-йи уже утолилась. Я не боялся Джеликина и Найче, но кивнул и поднял руки.
- Найче-вождь. Я повинуюсь Найче. Отпустите их.
Мы забрали из лагеря все припасы, какие могли, и Билас со своими людьми отправился с нами на Dewey Flat, и далее на Old Wagon Road.
Это был неожиданный подарок судьбы - так хорошо поесть, прежде чем мы совершили набег на резервацию, чтобы увести Локо и его людей.