Напротив нашего дома, возле дороги, стоял столб. Где-то там, близко к небу, под железной шляпой, горела лампочка пятисотватка. Горела-горела и сгорела. Наш сосед дядь Вить, все его зовут Штепсель. На настоящего Штепселя, который из дуэта с Тарапунькой, он похож не был. Звали его так, скорее всего потому, что росточка он был небольшого, чуть выше нас салаг, и работал электриком-монтером на хлебозаводе. Замена лампочки, которая висит где-то там, близко к небу, для нас пацанов, целое событие. С завистью смотрели мы, как Штепсель одевает на ноги кошки, в кожаную сумку с накладными карманами кладёт отвертки и пассатижи в один карман, а в другой лампочку на пятьсот ватт. Одевает видавшие виды рукавицы, обнимает столб страховочной цепью и начинает восхождение на свой, пусть маленький, но Пик Коммунизма. Нога-цепь-другая нога. Нога-цепь-другая нога. Видавшей виды рукавицей раздвигает облака, вот и железная шляпа. А под ней-висит груша нельзя скушать. Выкручивает. Кладёт в карман сумки. Из другого кармана достаёт новую грушу, вкручивает и она загорается. Нагрузка на пятки, подальше голову от столба: нога-цепь-другая нога. И вниз главное не смотреть, а то, как говорит дядь Вить, можно так скомуниздиться, что и костей не соберёшь. Штепсель спустился, снял кошки, пошутил про монтера, который сказал-да будет свет и перерезал провода. Сам посмеялся. Мы стоим рядом, и уже не завидуем. У меня в руках рогатка. Классная. Из ивы вырезанная. С инкрустацией на ручке. Резина от камеры старой, велосипедной. Кожаная латка. Вообщем все по науке. Не знаю, какой черт дядь Витю дёрнул, только он говорит:
-А спорим, что с трёх раз в лампочку, которая где-то там, близко к небу, не попадёшь.
Я стою на него смотрю, думаю-может он пьяный? Вроде нет, хотя иногда, после работы, может с мужиками возле Тараски (это наш магазин местный) пузырь раздавить.
Я его спрашиваю:
-На что спорим?
-Если не попадёшь, вы мне огород копаете.
-А если попаду?
-Каждому по бутылке ситро и кулёк конфет на всех.
-Шоколадных, - влезает Санек. Санек мой друг, самый закадычный.
-По рукам, - соглашается Штепсель.
Я выбрал камушек чтобы покруглее был. И чтобы не легкий, но и не слишком тяжелый. Левая рука, в которой рогатка, прямая, вверх под углом, кисть чуть на себя. Камень в латку вложил. Указательный палец правой руки-колесиком согнут-камень к нему большим пальцем прижат. Чуть не до плеча резинки натянул, вдохнул, чуток выдохнул, задержал дыхание. Вокруг тишина. Прицелился. Отпустил. Ба-бах! Грохнуло так, как будто пузырек с карбидом рванул.
-Ё-птыть! - схватился за голову дядь Вить. -Думал ведь, что не попадёшь. А ты вон, с первого раза хлобыстнул. Робин Гуд, бляха-муха.
Из дома, его дом через дорогу, напротив моего дома, Штепсель новую лампочку принес, поменял.
-Зато теперь знаю, - говорит, - с кого спрашивать, если лампочка, которая где-то там, близко к небу, будет битая.
Целую неделю ждали, когда дядь Вить должок отдаст. Потом мы его возле Тараски поймали, мы за хлебом пришли, а он с мужиками беленькой взяли и уже разливать собрались. Мы к нему, мол, не честно так, дядь Вить. Мол, должок за тобой. Мужики сначала прогнать хотели, а потом узнали что к чему, и скинулись нам на ситро и кулек конфет. Шоколадных.