Мия подбегает к машине. Садится за руль. Ищет ключ. Справа садится Карин. Мия судорожно шарится по карманам, но ничего не находит. Выходит из машины и идет в сторону леса. Её окрикивает парень, лежащий на асфальте.
Не это ищешь?
Парень держал в руках и тряс из стороны в стороны связку ключей от машины. Мия дернулась и побежала в его сторону. Он резко опустил руку и затолкал их в рот.
Мия не добежала несколько шагов. Остановилась. Вскинула ружье. Он приподнялся и открыл рот, демонстрируя простреленный язык. На его бледном, испещренном дробью лице, с заиндевевшими ресницами, не просматривалась ни одна эмоция. Мия выстрелила ему в голову. Половина головы расплескалась на машину, стоявшую позади. Но он все равно что-то говорил. Его связки и челюсть шевелились. Розовые извилины вываливались из черепной коробки и падали на плечо. Мия выстрелила еще раз.
Осталась только нижняя челюсть и длинный свисающий сбоку разорванный язык. Мия пнула тело ногой, схватила нож и вонзила его в живот, несколькими движениями распорола брюхо. Достала из живота длинные сиреневые кишки, разбросала их, вытянула гортань с языком и начала прощупывать каждый сантиметр пищеварительного тракта. Когда дошла до желудка, разрезала его. На труп вывалилась красная фасоль в томатном соусе. Она водила руками в гуще непереваренной еды, но ничего не нашла.
Машина завелась. Мия вскочила и посмотрела на сестру. Она сидела за рулем машины. Мия подошла к ней, но Карин вцепилась в руль и плакала.
Карин, ты чего?
Прости. Прости меня.
Карин подняла пистолет и навела на сестру. Мия попятилась назад.
Два четких выстрела. В сердце и в голову. Мия без чувств упала на припорошенный снегом асфальт. Карин вывернула руль и проехала по её ногам. Мия не могла пошевелиться. Боковым зрением она увидела, как к ней подполз обезображенный труп, взял её за голову и оттащил. Положил её голову к себе на бедра и начал ласкать её окровавленные волосы. На лице Мии, не выражающем никаких эмоций, появились слезы. Труп закрыл её лицо руками и большими пальцами выдавил глаза, забрался кистями в рот и разорвал челюсти.
Мия открыла глаза. Машину трясло так, что все мешки подскакивали от малейшей кочки. Было очень шумно, железный скрип и постоянные толчки не давали собраться с мыслями и осознать, что происходит. Мия резко перевернулась на живот и вырвала на пол все, что находилось в желудке. Он, казалось, прилип к спине. Тело в судорогах пыталось вырвать еще хоть что-нибудь, мышцы свело. Мия мокрыми руками опустила правое окно и её вырвало еще раз желтой горькой желчью.
Сбавь скорость! Мы убьемся так!
Мы проехали всего пару сотен миль! Нельзя останавливаться.
Карин, остановись, иначе мы угробим машину!
Карин сбавила скорость и остановила авто. Девочки вышли на улицу. Мия включила маленький фонарик и посмотрела на колесные диски. Они были покорежены, порваны.
Мы не сможем дальше так ехать. Нам надо найти колеса.
Мия. Постой. Больше всего на свете я хочу сейчас остановиться и поговорить с тобой. Я понимаю, что за последние пару недель мы пережили очень многое. Мы каждую секунду можем умереть. Подожди, пожалуйста. Давай поговорим.
Да как мы можем говорить? Вдруг они едут следом за нами! А мы ползем как черепахи с этими колесами кончеными! Я не хочу умереть, Карин. Я не хочу умереть. Мы бросим машину, возьмем самое необходимое и пойдем пешком, потому что если останемся тут или пойдем искать резину, то мы умрем. Я не для того рисковала жизнью, чтобы умереть как тупая овечка, плачущая, что порезала лапку. Мне даже насрать, что ты хотела меня пристрелить. Бери вещи. Поговорим по дороге.
Мия открыла заднюю дверь, взвалила на себя большой рюкзак и сумку с оружием, в свободную руку взяла несколько пакетов с едой и ружье. Карин взяла свой рюкзак и также столько пакетов, сколько возможно было унести.
Пробираясь сквозь сухие почерневшие стволы облученных деревьев, Мия заговорила.
Три. Три ублюдка за десять минут. Никогда бы не подумала, что способна на такое.
Мия, ты спасала нашу жизнь. Это была вынужденная мера.
Карин, перестань пожалуйста с этой херней! Ты спасалась, это было надо! Да я знаю, что это надо! Иначе мы бы с тобой сейчас тут не шли. Я просто еще до сих пор не пришла в себя, что убила сразу трех людей. Ты убивала столько? Нет! Поэтому прекращай, дай я просто осознаю это. Мне надо просто прийти в себя, принять эту цифру.
Знаешь. Мне иногда кажется, что не я тебя веду, а ты меня. За последнее время ты стала «старшей» сестрой. Ты проявляешь инициативу, пытаешься руководить, принимаешь решения. Это хорошо. И пока что твоя чуйка нас не подводила. Но мы сейчас подобрались к черте. Ты еще не ощущаешь этого, но только представь, если бы в машине оказался не один человек, а четверо, например. Как бы ты их всех положила? Не думаю, что ты сумела бы за пару секунд убить двух взрослых мужиков, перезарядиться и положить еще двоих. А на секунду замешкаешься и теперь убьют тебя. Ты, я надеюсь, понимаешь, на какой риск пошла тогда? Подставляя свою жизнь опасности ты сводишь на нет всю идею нашего рискового путешествия. Вся эта затея, все эти жертвы будут напрасны, если ты погибнешь. Впредь мы будем пользоваться холодным расчетом и смотреть на несколько шагов вперед, хорошо?
Хорошо, но при условии, что ты не будешь отставать и целиться в меня пушкой.
Я растерялась тогда! Мне было не пошевелиться. К нам направлялись два здоровенных мужика. У меня один патрон. Я хотела спасти тебя от мучений, сохранить честь.
Думаешь, если бы у меня была прострелена голова, это помешало бы им надругаться надо мной? Не думаю. Боже! Да ты сама рассказывала легенду про двух лягушек! Одна упала в стакан с молоком и утонула, а вторая барахталась и взбила масло. Рядом с тобой лежало заряженное ружье. Ты могла одним выстрелом в окно их ранить, вторым обездвижить.
Это не я заснула за рулем и убрала машину в канаву.
А ничего, что я всю ночь не спала?! Я дала тебе поспать, а эти шипы ебучие, их вообще не заметно было! Они лежали под снегом и хрен ли мне было знать, что это не очередной разломанный кусок асфальта, а гребаные полицейские шипы! И тем не менее я не растерялась и боролась за жизнь. Он повалил меня и хотел изнасиловать, а я схватила кусок чего-то острого и ударила его. Ударила по яйцам, выхватила пистолет и убила его. Потом я не помню как, но запрыгнула на второго и заколола его ножом. Я никогда этого не делала. Это все стресс. Ты не задумываешься над тем, что сделать или как поступить. Руки, тело — все само работает, по каким-то схемам. Карин, пойми, я не переживаю за то, что убила эти мешки с дерьмом. Мне наоборот это даже приносит какое-то удовольствие, что я избавила мир от таких ублюдков. И мне плевать абсолютно на того парня, которого я бросила в лесу, мне плевать на того глухого пацана. Хрен с ними со всеми. Меня больше всего волнует то, что мы остались без машины, а пешком мы через эту сраную Канаду не перейдем. Мы сдохнем в этих горах. И нам срочно надо искать машину.
Ты ведь понимаешь, что мы не прошли и четверти пути. И то, что мы нашли транспорт — это просто чудо Господне. Он просто ткнул пальцем на решение проблемы, именно тогда, когда это было нужно. Второй раз подряд. Я, конечно, не знаю, но мне что-то подсказывает, что удача иногда заканчивается. Ты всерьез думаешь, что мы дойдем?
Думаю, что да.
Нам надо где-нибудь устроить привал. Иначе мы сойдем с ума.
Нет, Карин. Я тебе могу сказать, что мы уже сошли с ума. Мы сошли с ума, когда решили, что сможем пройти через весь этот гребаный континент ради какой-то призрачной надежды! Не имея с собой ровным счетом ничего. Ни машины, ни еды, да ничего. У нас ни черта не было. Этот поход был обречен на смерть. И ты это знала с самого начала. Ты знала, что у нас ни черта не выйдет. И уже не надеешься. Ты сдалась еще тогда, в трейлере. Я видела, как ты хотела остаться там жить. Но я верила в успех до последнего. Ты об этом хочешь поговорить?! Давай поговорим, Карин. Давай поговорим! Давай поговорим о том, что никакого лагеря на Аляске нет. Да, сейчас я уверена в этом. Я тупая малолетка, верующая в сказки. Да, это так. Но мне сейчас хватает мозгов понять, что это не более чем бред.
Карин остановилась, села на землю и зарыдала.
Вставай. Пошли. Пути назад у нас тоже нет. Мы могли бы вернуться еще в Сиэтле. Но перебравшись через границу мы сожгли мосты.
Карин рыдала и держалась за голову.
Мия. Прости. Я понимаю, что мы не дойдем. Мы физически не сможем этого сделать. Рано или поздно мы умрем. У тебя почти закончились лекарства. Еда. Мы просто не выживем. Ты права. Прости. Надо было просто остаться в лагере и спокойно там жить. Я ведь даже не знаю, есть ли тут поблизости такие же лагеря.
Ничего тут нет. Мы оказались в невесомости. Конечно, развернуться и прийти обратно в лагерь будет куда более разумным решением, но тогда зачем все эти риски? Если пойдем назад — обязательно встретим кого-нибудь из тех людей, которым мы неоднократно перешли дорогу. Я уверена, что они нас ищут. Пойдем дальше. И будь что будет. Мне уже не так страшно умереть, зная, что с собой я забрала пачку подонков.
Мия подошла к сестре и взяла её за плечо.
Но я хочу быть уверена в том, что ты не сдашься. Что мы будем идти до последнего. Что бы ни случилось.
Карин встала и обняла сестру.
Бери сумки, пойдем. Нам предстоит еще очень долгий поход.
Продолжение: http://proza.ru/2021/01/27/835