Тем летом мы пытались встретиться, наверное, каждую неделю, но получилось это всего лишь трижды. Каждая из встреч – совершенно особенная по наполнению, но все они были удивительно похожи по настроению. Было хорошо. Хотя нет, слово «хорошо» - вообще ни о чём: я ощущала себя так, как не ощущала никогда раньше. Перебегая через мост и предвкушая нашу встречу, представляя, как он сидит и ждёт меня сейчас за столиком, мне казалось, что у меня сейчас вырастут крылья.
К третьей встрече ловушка захлопнулась.
Я помню тот день очень хорошо, как и каждое слово, что он говорил мне тогда.
Лето, терраса. Вино в бокалах.
Я смотрю на него, он задорно улыбается мне очень довольной улыбкой, и мне кажется, что её причина самая банальная: он чертовски рад меня видеть. Я улыбаюсь ему в ответ, невероятно довольная собой, ведь сегодня я, и правда, очень хороша: мне так хотелось ему понравиться, произвести сильное впечатление, - чтобы он подольше не забывал обо мне, когда мы расстанемся.
Тишина не напрягает нас. Она может продолжаться очень долго, нет необходимости заполнять паузы, потому что они и так заполнены под завязку: взглядами, улыбками, движением кончика языка по губам, лёгкой усмешкой, хитрым огоньком в его глазах. Я смотрю на него и получаю удовольствие от этого. А он также внимательно и со вкусом изучает меня.
После долгого созерцательного молчания я облизываю губы и решаюсь на дерзость.
- Мы договаривались о сегодняшней встрече примерно раз пять. Может о следующей договоримся заранее?
Он смеется, искры вспыхивают в его глазах, как и всякий раз, когда я говорю что-то подобное. Не рассказываю случайные истории или задаю любопытные вопросы, а нагло напрашиваюсь на его внимание.
- Я готова быть с тобой через две недели на этом же самом месте. Хочешь?
Он с сожалением вздыхает.
- Я буду в командировке.
Пару секунд он молчит, затем его лицо вновь озаряет улыбка.
- Может, чтобы не срывать нашу встречу, ты поедешь со мной?
Не знаю, на что он рассчитывал, задавая этот вопрос, ведь отрицательный ответ был очевиден. Но я вдруг снова ощутила прилив решительности. А почему, собственно, он так очевиден?
Он внимательно смотрит на меня, потом накрывает мою руку своей и с улыбкой говорит:
- Не отвечай, подумай.
Я не ожидала этого услышать и благодарна ему за эти слова. Пожимаю плечами и начинаю разговор на какую-то отвлечённую тему. Он улыбается, моя рука всё так же накрыта его ладонью. Я чувствую его тепло и понимаю, что превращаюсь в дурочку с каждой секундой этой невинной близости, моя голова заполняется ватой, все мысли разлетаются.
Смотрю на наши руки и решаюсь в этот раз всё-таки сказать.
- Ты всегда так делаешь, когда зовёшь девушек на кофе?
Он смеётся.
- Нет, не всегда. Крайне редко. Но мы ведь и не кофе пьём, верно? Тебе не нравится?
Он не говорит «Извини» и не убирает руку. Самоуверенный и даже наглый. Обожаю его таким, хотя я узнала эту его сторону совсем недавно, да и сейчас он показывает её крайне редко. Он чаще всего контролирует себя, старается поддерживать имидж сдержанного и слегка стеснительного мужчины. Прямо как я, когда сдерживаюсь и не спрашиваю, можем ли мы встречаться в менее людных местах.
Два сапога – пара.
Я перевожу взгляд с его ладони на глаза и, глядя прямо в их вязкую ореховую глубину, отвечаю:
- Мне очень нравится.
Он улыбается шире и ярче. Я улыбаюсь в ответ. Мы оба понимаем, что означают эти улыбки: давай не будем больше притворяться, наши карты раскрыты.
- При следующей встрече я буду делать только то, что тебе нравится. Если, конечно, ты мне будешь немного подсказывать.
Его ладонь начинает казаться мне не тёплой, а обжигающе-горячей, и мне очень хочется, чтобы он провел пальцами выше, по внутренней стороне запястья, а потом притянул меня ближе к себе.
Под его уверенным и глубоким взглядом, очевидно изучающим мою реакцию на каждое слово и действие, я начинаю сомневаться, что ему нужны будут мои подсказки.
Я облизываю моментально высохшие губы.
- Тогда мне и правда стоит поехать с тобой, чтобы мы никуда не спешили. Мне нравится очень многое.
Он что, читает мои мысли? Или они так явно написаны на моё лице? Не знаю, как он угадал моё желание, но после этих слов я чувствую движение его пальцев выше, по запястью. Затем он переворачивает мою руку ладонью вверх, подносит её к своим губам, целует, не переставая смотреть мне в глаза, и отвечает:
- Значит можно считать, что о времени и месте новой встречи мы договорились. Две ночи в поездке у меня абсолютно свободны.
Ага, я всё-таки умею смущаться. Румянец заливает мои щёки, и он, видя это, сжимает мою ладонь крепче.
- Кира, ты такая красивая. Если бы я знал, как тебе идёт румянец, я бы смущал тебя при каждом удобном случае.
Я выдыхаю, проваливаясь в его обаяние и покоряясь его уверенности.
- Это не единственный способ заставить меня разрумяниться.
Кажется, весь запас моей смелости ушёл на эти слова. Но оно того, определённо, стоило: произнеся их, я впервые увидела настоящий огонь в его глазах.