- О чем вы задумались, Катрин?
- Вы своими разговорами заставили вспомнить смерть дорогих людей.
- Да полно вам, сколько можно грустить над покойниками.
- В них была вся моя жизнь.
- Катрин, ваша жизнь не может заключаться в двух мертвецах.
- Но ведь мне придется снова пережить этот кошмар.
- В который раз вы на этом острове?
- В седьмой или шестой, не помню точно.
- Вам не надоели наши скучные лица?
- Нет, конечно.
- Не лукавьте, Катрин. Представьте себе нашего милого кровожадного маньяка Джона – вы содрогаетесь каждый раз при встрече с ним, я же вижу.
- Он не самый приятный человек, согласна.
- А эта вульгарная Лиза, дикий китаец?
- К чему вы ведете?
- Да к тому, что именно здесь, на этом заколдованном острове, мы можем понять себя и изменить свою судьбу.
- И как это сделать?
- Что касается вас, Катрин, то, на мой взгляд, с вами все просто. Вы настолько скованы приличиями, что стоит вам их нарушить хоть однажды – у вас все изменится, - провокационно сказал мужчина, рассматривая женщину откровенно плотоядным взглядом.
- Нарушить приличия?
- Именно. Сбросьте с себя этот меланхоличный вид, засмейтесь во весь голос, закричите от тоски или страха, отдайтесь первому встречному, сделайте что-нибудь, чего вы на самом деле хотите!
- Отдаться первому встречному!?
- Вы выбрали самое заманчивое из списка, однако… Ну не обязательно первому встречному, их у нас и не бывает, можете отдаться мне, - намерения Серджио отчетливо проявлялись в его мягких интонациях и ласковых жестах. Он обнял Катрин намеренно небрежно, чтобы не спугнуть добычи.
- Вам?!
- А чем я не кандидатура? Поверьте, Катрин, я очень опытный и нежный любовник, недаром дамы оставляли мне свои состояния.
- Серж, что вы говорите?! Это какая-то мерзость. Вы же не любите меня!
- А это и необязательно. Достаточно того, что я вас нахожу очень привлекательной женщиной, и не прочь провести с вами время. В моем номере или в вашем – не имеет значения. Вам решать.
- Вы сошли с ума! – вскричала Катрин, вырываясь из объятий соблазнителя.
- Ну же, Катрин, не будьте так пугливы, - снова обнимая за плечи женщину, приговаривал ласковым тоном Серджио. – Я вас уверяю, что вы получите удовольствие. Позвольте мне вам преподать урок в так называемой науке нежной страсти. А взамен – ваша свобода от судьбы. Соглашайтесь, Катрин, - Серджио нежно гладил плечи и руки женщины. Осмелев, он прикоснулся к ее шее губами. Женщина находилась под гипнозом непривычных слов и ласк и совсем перестала сопротивляться.
Эту сцену и застал Александр, когда зашел в музыкальный салон. Невольный возглас возмущения вырвался у него при виде Катрин, принимающей поцелуи Серджио, которые становились более чем откровенными.
- Катрин, я искал вас.
Женщина как будто очнулась ото сна. Увидев близко от себя лицо Серджио, его влажные губы, она отшатнулась словно от привидения.
- Простите, Алекс, я не знала, что вы здесь.
- А, наш славный воин вернулся за своей добычей, - насмешливо протянул Серджио. Он слегка отодвинулся от Катрин, но не настолько, чтобы дать понять, что считает себя проигравшим. – Проходите, не смущайтесь, мы с Катрин как раз обсуждали вас.
- Меня? Не похоже.
- Хотите выпить. У нас есть отличное вино.
- Катрин, мне нужно поговорить с вами.
- Алекс, неужели вы уведете Катрин и оставите меня в полном одиночестве. Катрин, не покидайте меня. К тому же, чем он лучше меня, не понимаю?
- Катрин, пойдемте отсюда. Нам нужно поговорить.
- Но, Александр, это невежливо.
- Что невежливо?
- Вот так срывать меня с места. В конце концов, почему нам не побеседовать втроем? Мы все здесь приличные люди…
- Алекс, действительно, остыньте. Что с того, что я сорвал пару поцелуев с прекрасных губ Катрин? Ведь она все равно предпочитает вас? Или я ошибаюсь, Катрин?
- Серджио, да перестаньте вы!
- Катрин, не слушайте его.
Александр подошел к дивану, протянул руку Катрин.
Серджио с привычной ухмылкой наблюдал за сценой. Он опять вошел в образ наблюдателя человеческой комедии. «До чего же смешны эти двое. Он со своим порывистым, импульсивным напором, она – вечно сомневающаяся. Впрочем, он прав, сама она никогда ни на что не решится, поэтому ее надо не уговаривать, а подчинять своей воле».
- Катрин, пойдемте вместе, или я ухожу один. Я не хочу находиться рядом с этим жуликом.
- Алекс, не кипятитесь. Я не люблю оскорблений, хотя драться с вами тоже не буду. Ну же, Катрин, идите за ним, сделайте хоть что-нибудь! Или оставайтесь со мной. Решайте, черт вас возьми.
Катрин, оказавшись в ситуации выбора, оробела совсем. Она хотела пойти с Александром, но он был таким неожиданным и стремительным, честным и прямолинейным, а Серджио был старым знакомым, с ним было привычно и комфортно. Никто в жизни не заставлял Катрин принимать решения. Но Александр стоял и ждал, глядя ей прямо в глаза. Не в силах больше сопротивляться его страсти, желанию, любви, Катрин вложила свою руку в крепкую мужскую ладонь, поднялась и, не оборачиваясь на Серджио, вышла с Александром. Серджио остался сидеть в полумраке музыкального салона. Он нисколько не расстроился от того, что Катрин выбрала не его: «Поживем – увидим. Игра еще не закончена».
Серджио наслаждался звуками танго, когда в комнату ворвался лорд Чарльз. Его вид вызвал циничную усмешку итальянца. Британский лев, разъяренный отказом Алекса и возбужденный вином и страстью, являл собой зрелище необычайное. Без привычного смокинга и галстука, с расстегнутой сорочкой, с всклокоченными волосами и безумным взглядом – разительный контраст в сравнении с утонченным, прилизанным, надменным светским человеком, образцом которого он был пару часов назад.
- Где он? Где Катрин? – глухим голосом прорычал лорд Чарльз.
- Они бросили меня в одиночестве, - насмешливо протянул Серджио. – Похоже, вы утратили свое хваленое самообладание, достопочтенный лорд? Что, не удалось вам соблазнить Алекса?
- Это не ваше дело!- рявкнул в ответ британец.- Куда они пошли?
- Ей-богу, не знаю. Куда- нибудь, где можно побыть вдвоем. Я бы не советовал вам их искать. Алекс – мужчина горячий, он приревновал Катрин к моему скромному обществу, и, право, способен на поступок. Вам он не по зубам, Чарльз. Послушайте моего совета, оставьте кесарю кесарево. Хотите вина?
- Налейте, мне нужно выпить. Вы не понимаете, что Алекс – это мой способ сбежать отсюда навсегда!
- С чего вы это взяли? Вы, насколько я понимаю, уже попробовали его соблазнить, и у вас ничего не вышло – он оказался сильнее вас.
- Видите ли, Серджио, с этого проклятого острова можно сбежать только одним способом – здесь полюбить и полюбить взаимно.
- На счет взаимности с Алексом боюсь вас сразу огорчить – он без ума от нашей Катрин. А по поводу остального – не знаю, сдается мне - не в этом дело.
- А в чем же?
- Если вы перестанете метаться по комнате и будете так любезны выслушать меня, я с удовольствием поделюсь с вами своими наблюдениями.
- Хорошо, только налейте мне еще вина.
- Я боюсь за вашу печень, милорд, хотя извольте, допивайте бутылку – не самое плохое бургундское, не правда ли?
- Так как, по-вашему, можно избавиться от этого кошмара?
- Почему вы называете это кошмаром? – продолжал раздражать пустой болтовней Серджио. – Прелестное местечко, приличное общество, хорошая кухня, и, главное, ничего не стоит, ни франка, ни пенса, ни доллара. Ну же, не сердитесь на меня. Я начну по порядку. С вас. Вы - старейший член клуба неудачников смерти. Как, по – вашему, за какое преступление вы оказались здесь?
- Из-за любви.
- К кому?
- К Филиппу!
- Позволю усомниться. Любимых не насилуют.
- Вы не понимаете.
- Напротив, прекрасно понимаю. Если бы на месте Филиппа оказалась юная леди – ваши принципы не позволили бы даже прикоснуться к ней до свадьбы. А бедного Филиппа вы не просто соблазнили, но напоили и, воспользовавшись его бессознательным состоянием, изнасиловали. Простите, милорд, это не любовь. Так не любят.
- А что же мне оставалось делать?! Каким образом я мог его добиться?
- Вам не приходило в голову, что Филипп – гетеросексуал, и что он любил свою невесту, а вы, из своего извращенного эгоизма уничтожили его, его любовь к чистой непорочной девушке. Ведь почему он повесился? Неужели от любви к вам? Нет, он не вынес предательства. Да, именно предательства. Он вас любил, как отца, как старшего наставника. Он был к вам привязан, но в его чувствах не было и намека на сексуальную подоплеку. А вы, старый развратный насильник, думали только о себе, когда насиловали его, удовлетворяя свою похоть. Вот именно – похоть и эгоизм, а не любовь двигала вами!
- Не смейте так говорить! Я любил Филиппа! Я хотел оставить ему титул, все деньги!
- За то, чтобы он делил с вами постель? И это вы называете любовью?! Если бы вы любили юношу – вы бы сделали все, что бы он, а не вы, был счастлив. Вы бы устроили его брак, написали бы завещание в его пользу и оставались бы мудрым наставником. А для удовлетворения своих извращенных наклонностей использовали бы тех, кто умеет продавать свое тело, для кого это – привычное занятие, если хотите, профессия. Любовь не может сопровождаться насилием. Любимых не насилуют, лорд Чарльз.
- Я удивляюсь, как вы можете читать мне нравоучения, когда сами свели в могилу двух любящих людей?!
- Во-первых, я не читаю вам нравоучений, во – вторых, в моем случае к трагедии привела глупость и неопытность мужа, а не мое желание их погубить.
- Но вы же заставили бедную Генриетту пойти к вам в номер?
- Я просто предложил ей выбор. И она выбрала позор и бесчестие. Заметьте, выбрала сама.
- А как она могла еще поступить?
- Она могла бы выбрать бедность, разорение, но не захотела жить с горячо любимым мужем в нищете. Алчность двигала ею, а не любовь.
- Ею двигала любовь и желание спасти честь мужа!
- С каких это пор жена защищает честь мужа?! Милорд, это дело мужчины – защищать свою честь. Подозреваю, что больше всего его разозлило то, что я вовсе не собирался отказываться от этих денег из-за его нежно любимой супруги. Я ему сказал, что его жена не стоит этих денег, что с таким состоянием я куплю себе сотню настоящих проституток, которые лучше знают, как доставить мужчине удовольствие в постели. А просто лежать на спине, думая о жертве, которую приносишь негодяю, - это не удовольствие, не страсть, не наслаждение. Генриэтта аж зарыдала от моей оценки ее женской привлекательности. А муж – тот и вовсе потерял голову.
- Но вы цинично дважды обокрали его – обыграли в карты и обесчестили жену!
- Я обыграл его в карты, это не одно и тоже, что украл. Все маменьки и папеньки богатых мальчиков им внушают с детства: «Не играй в карты, не играй!» И все без толку. Мальчики, как только получают первые наличные деньги, бегут за зеленое сукно, и мнят себя этакими ловкими картежниками, которым улыбнется судьба. Мужа подвела его же наивность и отсутствие характера. Так что я еще и жертва в этой истории. Ну, не хочешь ты жить в бедности с фригидной женой и не можешь не отдавать мне денег – убей себя, жену, но при чем здесь я?!
- Как джентльмен, он не мог не отдать карточный долг.
- Лучше быть живым мошенником, чем мертвым джентльменом.
- То есть вы никак не хотите признать, что вы разрушили эти две юные жизни?
- Они сами запутались в паутине, и не смогли из нее выпутаться.
- Вы грязный, циничный убийца!!!
- Прошу прощения, милорд, если вы говорите и грязном, циничном убийце, то это скорее не я, а наш милый Джон. Не трудитесь обидеть меня словами, я не восприимчив к оскорблениям. Жизнь научила меня не реагировать на слова. Взывать к долгу, справедливости, чести и любви – удел слабых лицемеров. Тем более, когда воздух сотрясает мужчина – он демонстрирует только лишь свое неумение совершать поступки.
- Вас послушать, так мужчина должен только убивать.
- Я ничего подобного не имел в виду. Мужчина должен любить, жить в свое удовольствие, наслаждаться деньгами. Убивать – это крайность. Я не сторонник любых крайностей. Хотя допускаю, что некоторым людям это нравится.
- Вы говорите ужасные вещи!
- Вы реагируете на мои слова, как Катрин. В конце концов, всегда где – нибудь в мире идет война, и воевать приходится мужчинам. У некоторых вся жизнь потом превращается в войну, что поделать, люди разные по своей природе.
- Такими рассуждениями можно оправдать любое убийство.
- Наверное. Но нельзя оправдывать убийство любовью. Тот же самый миляга Джон убивал не из-за любви.
- А из-за чего?
- Из – за оскорбленного самолюбия и неумения контролировать свои поступки. Хотя сдается мне, он просто псих.
- Но он же любил свою девушку, а она ему изменила!
- Вам никогда не изменяла женщина, простите, мужчина?!
- Нет.
- Я скажу вам, что измена женщины, по большому случаю, только эпизод, ничего не значащий на самом деле. Нужно быть идиотом, чтобы хвататься за оружие, каждый раз, когда тебе изменила женщина. Представьте, если бы все обманутые мужчины убивали бы своих неверных жен, подруг, они бы остались в одиночестве. Ведь женщины – имя им неверность и коварство. Это необходимо помнить и не ждать от них ничего другого.
- Вы судите о женщинах предвзято. Исходя из своего неудачного жизненного опыта. Есть много достойных женщин, которые никогда не помышляли об измене.
- Милорд, я сужу о женщинах, потому что их знаю. А если вы говорите о тех единицах, которые свято сохраняют свою преданность мужьям, так это не сила, а слабость. Проще простого оставаться невинной и неискушенной, избегая встречи с соблазном. Другое дело – остаться верной своему мужу по любви, а не по расчету. К примеру, наша Катрин – почему было не отдаться своему любимому, а мучить обоих мужчин, и самой мучиться в придачу?
- Вы не понимаете, она была воспитана надлежащим образом, что делает честь ее семье.
- А что в итоге? Все умерли. Граф – от расстройства. Каково ему было узнать, что эти двое ждут не дождутся его смерти, чтобы упасть в объятья друг к другу? Молодой Вернон – по собственной глупости. Он не получил ни денег графа, ни Катрин, а пострадал одинаково со всеми. Дуэли – глупость, прикрытая романтической вуалью средневековья, не больше. Я не говорю о самой Катрин. Любить и быть любимой, и не позволить себе стать счастливой – это удел натур не столько возвышенных и утонченных, сколько слабых духом. Тем более, что в глазах света она все равно была виновна. Ну и что бы произошло, позволь она себе несколько раз встретиться с молодым любовником. Ровным счетом ничего, кроме удовольствия. А уж умирать на дорогих могилах – это не от любви, а от чувства вины. Она виновата в смерти их обоих, но и эти двое умерли не из-за любви к ней, по другим мотивам.
- Разбитое неверной женой сердце – недостаточный мотив, по-вашему?
- Граф просто осознал, что больше ей не нужен, что он никогда ей не был нужен, что она его никогда не любила. А это – сфера уязвленного самолюбия. Любовь здесь ни при чем.
- Но Вернон?!
- Он присвоил себе право защищать репутацию не принадлежащей ему женщины, это желание произвести впечатление, погеройствовать на глазах у публики, на мой взгляд. Это тоже – вопрос самолюбия.
- Вас послушать, все убийства происходят из-за раненного самолюбия.
- Полагаю, что чаще всего так оно и есть. Просто стыдно говорить, что меня обманули – поэтому я умираю. Принято говорить, что умираешь от любви. Так романтичнее. А любви, я имею в виду настоящую любовь, не нужны такие жертвы. Любовь – это счастье вдвоем во всем мире. Нельзя требовать доказательств любви, тем более жертв во имя любви.
- А как же тогда доказать свою любовь?
- Не надо ничего доказывать. Это же ясно как день, есть любовь или ее нет. Если женщина любит вас, вы это почувствуете в нежности ее поцелуев, увидите в ее сверкающих глазах. А если она вас не любит, никакая жертва не заставит ее стать более ласковой.
- Все – таки я вас не понимаю, как вы представляете себе любовь?
- Не надо громко клясться в вечной любви, не надо вскрывать себе вены – нужно просто любить, радостно, с наслаждением. И каждый день и час, как последний. Чтобы любимая ваша, ох, простите, милорд, чтобы любимая ваша видела в ваших глазах отражение свое, как целой вселенной, чтобы ваша объятья были для нее всем миром. Но чтобы завтра вы могли без боли с ней расстаться навсегда, если это будет угодно судьбе. Не плача небесам на свою горькую долю, не жалуясь всем знакомым, как вы несчастны. Судьба любит нас испытывать такими привязанностями. И, как правило, отбирает у нас то, что мы ценим больше всего.
- Поэтому она отбирает у нас любимых…
- Не только любимых, деньги, власть, друзей. Стоит вам только чуть больше увлечься чем-либо, как тут как тут – зловещий стук судьбы в окно: « Я здесь, не забывайся, я все вижу. Твоя жизнь не только для того, чтобы любить одну – единственную женщину, поди –ка попробуй, побудь одиноким. Страшно? Значит, в следующий раз, так сильно не люби. Я здесь».
- И все- таки я не понимаю вашей логики. Я согласен, что моя точка зрения – что все присутствующие здесь совершили преступления против любви- ошибочна, но не совсем.
- Да помилуйте, милорд, вы думаете, эта русская здесь из-за подобного пустяка? Да, она украла деньги у мужчины в отеле, тот умер. Но крала она эти деньги не для любимого мужа, а просто потому, что они плохо лежали. Поверьте мне, против такого соблазна редко кто может устоять. Когда огромная сумма денег лежит перед тобой, и никто не узнает, что взял ее ты – нужно быть ненормальным, чтобы пройти мимо.
- Эти деньги предназначались для лечения ее мужа. Если вы помните, он страдал алкоголизмом.
- Если бы она действительно украла бы их для лечения мужа – она бы его вылечила, дело благое. Но ведь деньги ей пошли не впрок. Только человек зря пострадал. Есть такая примета – для чего деньги пришли к человеку, на это и уйдут. Если вы хотите есть, бог вас не оставит без куска хлеба. А если вы просите милостыню, чтобы на самом деле выпить вина, а не на кусок хлеба, скорее всего вы не получите ни хлеба, ни вина.
- Ну, хорошо, допустим, что в Лизе сказались низменные пороки. Я не могу, в отличие от вас оправдывать воровство.
- Это потому, что у вас есть что украсть. Людям, не отягченным собственностью, моя позиция понятнее.
- Может быть и так. Но китаец, который отомстил за смерть любимой девушки, разве он не достоин лучшей участи, чем наша?
- Господь с вами, отомстил за смерть любимой девушки и отправил на тот свет всю команду? Он мстил не за девушку, а за собственные оскорбления. За то, что рядом с ними был человеком второго сорта. Он ведь и на Алекса сегодня кинулся только потому, что тот белый. Бросьте, он пару раз видел эту девицу, и сразу полюбил, скажите вы? Какая к черту любовь! Отравить сорок человек! Это не любовь, это ненависть. И месть здесь ни при чем. Любовь не требует мести. Даже погибшая. Она не оправдывает мстителя. Вообще, нет такого преступления, которое можно было бы оправдать любовью. Не может быть! Любовь – это то единственное, что дано нам Богом. Чего мы действительно достойны от рождения! Каждый из нас! Только не каждый умеет любить, как угодно это Богу. Без обмана, жертв, крови и смерти.
- Однако, Я не предполагал в вас такой чувствительности, Серджио. Вы производите впечатление отъявленного негодяя.
- Благодарю вас, но быть негодяем – это мое призвание, профессия, если угодно. Также как вам – быть светским человеком, Алексу – воином.
- Почему вы о нем заговорили, Серджио?
- Он единственный среди нас, кто поступает по велению сердца. А точнее, действует, не усложняя свою жизнь лишними рассуждениями. Не вдаваясь в рефлексию, философские диспуты.
- А почему же он оказался на острове Провидения? Такой образец настоящего мужчины?
- Полагаю, что в той жизни он не справился с одной задачей – он не завоевал своей девушки, позволил ей уйти к другому и стать несчастной. И поэтому сегодня он готов убить любого, кто встанет на его пути к Катрин. Он прав, а вам не советую вмешиваться, если хотите остаться в живых. Он, наверняка, умеет убивать голыми руками.
- Ах, если бы вы знали, какой он сильный!
- Не имею ни малейшего желания узнать. Мне достаточно было посмотреть, как он в два приема скрутил китайца – не хотел бы я оказаться на его месте. Забудьте об Алексе. Вам и так есть о чем подумать. Я устал, слишком шумный вечер. Пойду в свои апартаменты. Спокойной ночи, милорд. Рад, что мы впервые поговорили по душам. Прощайте!
- Прощайте, Серджио!