ОЖИДАЕМО.
Мы приходим разными дорогами к своим мечтам. Мы претворяем их в жизнь, заставляем обрастать плотью, наполняем эти сосуды кровью, утверждаем, что они живы и доставляют нам радость, приносят счастье. Мы забываем, что мечты обманывают нас.
Фурор. Теперь уже все равно. Только проем окна и городская толкотня, ночь, октябрь, желтые листья, вскоре зажгут фонари. Ночью ты будешь спать, мой же интерес в сигаретах, после выпью, затем напьюсь, и быть может, рухну в ванной ватным человечком с блаженной улыбкой на лице.
Я устал и крепко разочаровался, сценарий моей нынешней жизни достоин мусорной корзины, это счастье в избытке приелось. Ожидаемо все, кругом тошнота и некому больше прийти нежданно-негадано, день ночь пусты и плавают в стакане с алкоголем. Вернуться назад невозможно и этот путь страшен.
Вернуться в лучший из миров, где жизнь вечный карнавал нищеты, бесконечная революция, тщета, томление, парады мышей цвета хаки. Чего ты боишься, смерти или времени? Обозленные люди, которые питают ложные надежды вбитые гвоздями в головы, это ожидаемо, закономерно, предсказуемо, после победы останется пустота без горизонта. Дружба писаного дурака и возвеличенного глупца, хаос идей и страстей, надежды, мечты, за которыми проглядывают меркантильные интересы.
Ты теряешь человеческие качества, переходящие в животные инстинкты и повадки, воспитуемые системной дрессурой. Запрещается желание говорить просто и доходчиво, тарабарщина, абракадабра, крепкий кулак и мат бесноватого фанатика готового сжечь мир дотла и обратить все в пепел. Доступная идея одного дня и жратва с выпивкой, так покупается площадь и люди, которых все достало, хотя они не прочь вкусить революционного куража.
Митингуют больные душою, забавные лозунги отображают картину их внутреннего мира, сцена полна проплаченных заводил, они тоже не в себе с одним оправданием, это работа. Наш хрупкий мир губим мы сами, глупостью, ленью, потреблением. Человек обращается в биомассу кормящую сонм паразитов.
Дураки уверены, что их окружают одни дураки, те в свою очередь убеждены в подобном, замкнутый круг великой дружбы народов и семейного счастья. Ты спишь моя душа, я не вернусь обратно в бездну, мой путь предопределен. Стану пить с глухой тоски, наполняясь разочарованием. После может быть, ближе к утру позвоню старинному приятелю и поздравлю его с концом мира, он не ответит, он на войне.
Осенью душе становится тошно, она уходит или засыпает, жуткое осязаемое одиночество, тоска и скорбь приходят в мой дом, требуют выпивки, внимания, время превращается в замкнутый круг с дураками.
Душа, твой сон безмятежен и ровен, ты чиста, в тебе исчезли темные пятна и покупная обеленность. Спи. Остальной мир я забираю себе, обосновавшись в царстве кошмаров и грез, чистого неба, сорванных голосов молитв, где слезы полны дождем, где гром и молнии это всего лишь эмоции. Там в срединной глубине моего личного мира прочно на века обосновался мой разум, а тут осталась ты и ночь, может еще глобальное что-то, подобное эффекту и кривизне.
Спи милая, ночь длинна и будет бесконечной, пока не опустеет бутылка, не распахнутся порталы метро, мне все равно не зачем идти, потому что каждый шаг, порождает кровопролитие войн повседневности, я устал и хочу остаться на месте. Путь человека окончен, и знамена побед обернулись в кресты распятий, теперь я распродаю эксклюзивные места на свалке истории, прибыльное дельце оказывается.
Барабанит дождь по крышам домов, листва опадает шорохом вальса, грустный танец смерти в воздухе наполненном сыростью. Бродяги ищут тепла и немного выпивки, чтоб уподобиться листьям, они верят в весеннее воскрешение и скорое тепло, тогда-то вновь надежда станет ощутимой. Снова явимся невинными, зелеными, молодыми и жизнь будет любить нас и будущее будет в наших руках. После пелена дождя скрывает их серые силуэты. Они мертвы. Они старики их не балует жизнь.
Пустеет бутылка, зреет драма. Я пью и напиваюсь, начиная театр трагедий мелких, окровавленных и большей частью личных. Зал заполняют вершители судеб, палачи, мораль и совесть, галерка полна компромисса, бурлит речь лиц в полутьме. Реальность, сотканная из тысяч мелких деталей и противоречивых исторических фигур, ты не веришь в это, потому что спишь.
Фигура первая, человек с пулей в голове, который спрятан в шкафу, кровавые следы ведут в залу, где шумел пир. Главный герой пьян свиньей и ей же бесстрашен, он спит за столом. Слышен храп. Голос за сценой повествует, проясняя сюжет, зал притих и молча внимает.
Трагедия спящего за столом человека претворена в драму мертвеца в шкафу, финал и погасли свечи. Наступила минута тишины в подчеркнутой сюжетом темноте, где каждому дано подумать. Сцена пуста, исчезли кровавые следы, нарастают аплодисменты людям, сыгравшим свою роль. Наша жизнь всего лишь фрагменты, заученные реплики, а всей пьесы не помнишь. Кто-то с пулей в башке, некто пьян за столом, странный сюжет, осознать в нем свою роль.
Если ты выбрал свой сценарий и назначил себя на главную роль, лучше доиграть до конца и попытаться сорвать аплодисменты. Один знакомый тиран сказал – Амплуа не меняют, это роскошь доступная богу. Осень, желто-красная пора вальсирующих листьев, предчувствие, собранные пожитки, чемоданчик в углу. Время наступило, придя в подходящий час, я легок и готов к предстоящей дороге, я знаю куда идти. Ты спишь, душа моя, прощай навсегда, я невозвращенец и пожалуй точка.
Утром серым, утром хмурым он пришел без стука в дверь. Некоторое время он (человек в элегантном костюме черного цвета с отрешенным лицом и желтоватыми глазами) рассматривал чемоданчик с пожитками. После вошел в комнату, где спал пьяный герой за столом и вели кровавые следы принадлежащие трупу из шкафа. На самом деле было убийство, самое настоящее с выстрелом в голову и летальным исходом. Соседи, уже не зал, рукоплещущий твоему таланту, соседи, это голоса, произносящие твой адрес. Герой пробуждается, чтобы осознать с присущим ему мужеством совершенное и собственно уготованную ему роль.
Знаешь, там не нужна сменная обувь и чистое белье. Там довольно трудно замараться. Здравствуй гость ожидаемый, извини, что так встречаю. Признаться праздновал причем отчаянно, словно в последний раз. Многое успел, видел мертвеца в шкафу? Мерзавец, гиена, просто тьфу. Стол еще изобиловал остатками еды и выпивки. С твоего позволения я догоню гармонию и бесстрашие. Время терпит, время ждет? При условии, что ты избавишь меня от словесного нытья и самокопаний с чувством вины. Вчера ты был сверхчеловеком оставайся же им до конца, гений зла, отринувший бога.
Ну что ж гори вечно, гори ясно! Граненый стакан, в нем водка и пепел, ты обязательно выпьешь, все до дна. Когда ты приходишь, становится холодно и возникает чувство дискомфорта, почему? Ты просто трезвеешь и остро ощущаешь одиночество, напоминающее о вине, боли, смерти. Выпей еще, притупи предчувствие неминуемого и внутреннее волнение, страхи. Ночью ты правил пиром-миром, был больше чем человек, подобная одухотворенность редка в природе, она над разумом. Я дословно могу пересказать все тобою сказанное. Золото, а не слова. Презабавная пьеса, насыщенная действием. В комнату вошел мертвец с пулей в голове. Да, я мерзавец, заслуживающий смерти, ну а ты придурок и шизофреник, между прочим последнее это верный диагноз. Слушай сверхчеловек тебе пить нельзя, ты чертей боишься. Он увидел гостя и протянул руку. Гиена представился он.
Пустое, не волнуйтесь. Просто царапина, мягкая револьверная пуля и рикошет, он указал на лоб. Бывает. Знаете, а я порядком устал от постоянства этого (бывает) он ведь каждый раз откалывает подобные номера. Это мне кажется или как-то зябко? Позволите, я опрокину рюмашку. Нет, как-то не по себе, поежился мертвец. Под столом раздалась икота, в скором времени возникла маленькая взлохмаченная женщина с острым лицом и пустыми невыразительными глазами, икота принадлежала ей. Чума, ну как же без тебя! Давеча вы называли меня королевой фей и чародейкой, огрызнулась женщина. От вас трудно избавиться чума, хотя вчера вы намеревались посетить. Пошла вон! Гиена виновато развел руками он прав, он тут главный.
Ты оправдываешь мои ожидания, но время не ждет. Эта ночь на исходе, ее осталось совсем мало, а нам надо расставить все точки, избавиться от изживших себя персонажей и в путь. Позвольте, а мы? Вы мертвы, насколько я понимаю задумку автора, а чуме здесь просто не место, ее кто-то привел без приглашенья, но хозяин прогнал, дав понять, что гость она не желанный. Гиена усмехнулся, позвольте я мертвец, но я простите не мертвее остального мира, просто фантазии данного театрала пьяный прогон и обыкновенный абсурд. Часом ранее раздался выстрел. Теперь ты окоченевший труп. Хлопнула дверь, скорее всего чума, покинула обитель некогда веселья и чудес. Ты ведь покажешь мне, жизнь мою, как положено без прикрас, объективно и взвешенно, чтобы далее налегке продолжить путь?
Я много и безудержно болтал, наверное, нервы. Мялся в нерешительности, прикипая к теплому, доходному месту, оправдываясь, что решение, должно назреть и вызреть. Проживая века в этом царстве фантомной боли, среди теней, лекал героев и подлинно притягательных химер. Время терпеливо в отличие от остальных исторических персон. Трагедия моей счастливой жизни, что мечты ожидаемо стали явью и пришла чума повседневности, и явилась гиена пожирающая мертвую плоть ежедневного счастья. Я растворялся без остатка в любви и вере, за спиною слыша омерзительный хохот. Настало время, прошлое съедено это поганой тварью, сегодняшний день пуст как стакан, люди что пепел. Драма в грядущей тошноте нового дня без старых персонажей. Гиена должна умереть, кто пожалеет это тьфу?
Он закурил, я выпил, оставалось около получаса. День грядущий, который никак не нагнать. Моя бесконечная дорога открытий, путь к городу удовольствий, там есть чудо, есть ответы, есть источник тайн. Трагедии и драмы я оставлю здесь, в обители последнего пира жизни, который доедают гиены, мой граненый с водкой и пеплом не пропаганда спиртных напитков и алкоголизма, это просто символ испития чаши до дна, чаши чего догадайтесь сами. Я следую цели, делая шаг. Не все в этой вселенной можно измерить проверенным способом и не всему найдется ответ, некоторые метаморфозы оставим для бога, иные запишем в чудеса. Жгучее желание докопаться до глубинной сути, обязательно выведет на дорогу, которой не будет конца, всегда многолюдной и пестрой, щедрой на приключения и полной опасностей, где пребудешь вечность, ища свой Химерион.
Ладно, допивай и, пожалуй, пойдем. Стало тихо. Совсем тихо, тихо. Твои глаза закрыты, в них поселился сон. Утро прозаично, мистики и чудес нет. Испитая до дна чаша указывает, что опохмела не будет. Бдительная соседка, нервная маленькая мышь с худыми заострёнными чертами человеческого лица, участковый и опергруппа сплошь креатив. Труп гиены, тьфу, а не человек, паразит живущий этажом выше в его голове одна дыра, хотя прозвучало два выстрела. Первая пуля просто расплющилась о его лоб, вторая все же достучалась до его головы, я не отрицаю диалектику оперов, мне плевать на конформизм участкового, я уже далеко в пути.
Пир горой, как просто средство избавиться от скуки, скоротав вечерок в пестрой компании. Гиена, это Юрец-огурец временный безработный, но всегда за праздник в любой форме, позитивный субпассионарий, у этих людей особый нюх, они умеют вовремя попадаться на глаза и брать дело в свои руки.
Дело не хитрое, пить и курить, когда ты спонсор-хлебосол, быть тебе и барином, князем, царем здешней пир горы, но в какой-то момент я почувствовал его присутствие, увидел тень в зеркале, разыграл трагедию, уже предвидя драматичный финал.
Пьян я изрядно и тошно от пустоты, брателово Юрец-огурец, давай избавимся от жизненной скуки. Есть инструмент особый, поставим жизни на кон, как в былые времена? Пусть черти порадуются в аду! На столе оказался револьвер, я вытряхнул пули. Сыграем в эту простую игру? Не дрейфь Юрка, я дам тебе фору. Два патрона я вставил в барабан и крутнул на лихую удачу. Нажал на крючок раз, бог любит нас безумных мерзавцев! Два, жизнь продолжается, чертям придется подождать! Три, я так возомню себя сверхчеловеком! Лей убогий я пить хочу, четыре, бог терпелив и милосерден, всегда!
Пять и шесть можно ли считать выстрелами? По факту да, но тогда в угаре неведомо, что творили. Когда Юрец успокоился, до рассвета оставалось чуть менее получаса. Я продолжил этот нелепый, как все злое, спектакль в конечном итоге я убедил его. Ошалевший от выпивки и софистических чудес, эффект слабо, с пьяным индивидом приводит к роковым поступкам. Первый выстрел не остановил Юрца-огурца, рикошет разбудил в нем того самого страшного, смешного сверхчеловека равного богу, выстрел в висок успокоил его навсегда. Аплодисменты, занавес.