Утром, уезжая в КДЦ, Марк поцеловал тихо спящую Дайану, затем, как всегда, встретил на пороге домработницу Двосю и дал ей инструкции. В Двосе доктор был уверен, как в себе – он лечил её и её сына, и вполне успешно. Затем отбыл в больницу и провалился в чёрную бездну приёмов, организационных хлопот, пятиминуток, консультаций и процедур. Но в обеденный перерыв он позвонил на виллу – подошла Двося.
- Марк, у тебя очень милая племянница, - заявила она вместо приветствия. – Но почему ты мне не сообщил о ней заранее?
- Честно признаюсь, она и мне свалилась точно снег на голову. Ева не предупредила, что ложится в косметологическую клинику. А Дайане требуется особый уход вдалеке от городского шума, она не вполне здорова, и Ева доверяет только мне.
Марк знал, что Двося не двойной агент, и не станет проверять, в какую такую клинику ложится его взбалмошная сестрица.
- Как бы там ни было, я приготовила завтрак по своему усмотрению. Желаешь, чтобы я дождалась тебя?
- Пожалуй. Хлопот у тебя прибавится, полагаю, так что не беспокойся, я увеличу оплату.
- А я и не беспокоюсь.
После разговора Марк сел к монитору и соединился с Нуанненом. Ему повезло – Тьер оказался на месте и ответил ему, экран высветил глухой угол кабинета с бесконечными стеллажами, и они с радостными возгласами поприветствовали друг друга.
- Тьер, у тебя вид старого ворона, страдающего бессонницей. Похоже, началась эпидемия психозов, – неловко и натянуто пошутил Марк.
- Зато ты сияешь – никак, Галатея вернулась?
Тьер взъерошил и без того взъерошенную, завитую мелким бесом шевелюру, казалось, на веки вечные запечатлевшую пожизненный памятник мочалке.
- Да… - махнул он рукой. – Очередная мучительная беседа с «правосберегающими» органами, короче – с полицией.
- А что такое случилось? – с деланным равнодушием и плохо скрываемым любопытством осведомился Кромлин.
- История неприятная, но очень надеюсь, что неприятностей удастся избежать. Из клиники сбежала пациентка.
- Что, муж пеняет, что конец свободе?
- Да мужу, откровенно говоря, плевать: он был наркоманом, бросил её ещё до болезни, вернулся домой, в Мексику. Нет, дело гораздо хуже. Корпорация, где она работала до болезни, объявила серьёзный розыск. Если не найдут, меня вздёрнут на вешалке в собственном кабинете – если не повешусь сам, конечно.
- Сочувствую. Каковы шансы на поимку?
- Посредственные. Дело в том, что она сбежала в критический для себя период – в полнолуние. По карнизу перебралась на крышу, потом перепрыгнула на другую, и – вниз, на дорожку сада…
- Разве у тебя нет охраны?
- В том-то и проблема – она убила охранника.
- А ограждения? Решетки? Стекло?
Тьер только махнул рукой и поморщился, что у него означало: "Я лопух, и знаю об этом".
- Сейчас, друг, я перешлю тебе её портрет – на всякий случай. Вдруг доведётся встретить.
«О, чёрт!» - ледяные мурашки одели Кромлина в омерзительную хламиду: на дисплее компа высветилось ясное, застенчивое лицо, немного усталое, как и у всех пациентов клиники, но приветливое. Волосы Дайаны были в точности такие, как сейчас – значит, в бегах она недолго, не более недели. Добраться сюда от Нуаннена, скрываясь от полиции – это при удачном стечении обстоятельств и при использовании общественного транспорта – не более суток. Разыскать Кромлина – несложно. Где она была остальные шесть дней? У кого пряталась? Чем питалась? Или же она добиралась до него пешком?
- Она… сознавала, что делает?
- Я не могу утверждать, что она сознавала, что делает, - с досадой сказал Тьер. – Но убегала она вполне осознанно. Конечно, когда её отыщут, у нас будет возможность выяснить это с помощью моего энцефалодетектора. Самое обидное, что перед побегом у неё почти месяц не было рецидивов, и полностью прекратились припадки. А теперь я даже не знаю, в чьём образе она убегала. Могу лишь предполагать.
- Тьер, у неё были деньги?
- Совсем чуть-чуть: на всякие безделицы в нашем магазинчике. На дорогу не хватит.
- Тьер, ты говоришь, что мужа у неё нет. Но хоть какие-то родственники должны иметься. Родители, к примеру, разве они не могли бы забрать её и последить? Почему она безвылазно сидела в твоей клинике?
- У неё нет родственников вообще. Она сирота, вышла из приюта. Её бывший муж сейчас разыскивается – вдруг она снова с ним, каким-то образом связалась и перебралась на его ранчо. Корпорация уже вышла на него. Но, боюсь, он будет бегать от нас.
«Отлично, пусть бегает подальше и побыстрее!» - подумал Марк.
- Тьер, но как слабая женщина могла убить вооружённого охранника?
- Во-первых, она не так слаба – занималась раньше ушу и капоэйрой, причём боевыми, а не танцевальными. Во-вторых, полнолуние, по её утверждению, вызывает в ней прилив новых сил.
- Потрясающе интересный случай! – Марк едва скрывал смятение, маскируя его профессиональным интересом. – Ты не перекинешь мне её историю? Пригодится для работы.
- Можно было бы и перекинуть, отчего же нет. Только картотека клиники временно опечатана дознанием Корпорации, электронная линия заблокирована. Лишние разборки мне ни к чему. Собственно, и наш разговор опасен.
- Ты позволяешь полиции копаться в историях?
- Конечно, нет. Но против судмедэксперта Корпорации я бессилен. Чувствую, он доставит нам массу неприятностей.
- Что за Корпорация такая, что против неё нет приема, и закон не писан? – удивился Кромлин.
- Извини, это отдельный разговор, - вздохнул Нуаннен. – Извини-извини, друг, мне некогда…
- Сочувствую. Держись! Если смогу помочь – зови. Если ухвачу информацию – сообщу.
Кромлин кое-как дотянул до конца приёма, сгорая от тревоги, несказанно удивил сестру и посетителей решительным отказом от дополнительных талонов. Оставив за собой шушукающихся «внеурочных» пациенток, дружные вздохи разочарования и хмурого сменщика, к которым пациенты «переходили по наследству», бормоча себе под нос нечто неприязненное о «благотворительности», Марк Кромлин покинул КДЦ.
За целый день, вернее, за оставшиеся после обеда полдня, он так и не выкроил время позвонить домой – а, может, не хотел звонить, боясь услышать голос Дайаны или, напротив, не услышать его – и то, и другое было чревато непредсказуемыми последствиями и неведомым ужасом. Ещё бы – он приютил у себя убийцу, не ведающую, что творит, мало того, он провёл с ней ночь. Сказочную ночь, прямо скажем, и – жив! И не раскаивается в этом.
…С тяжело бьющимся сердцем, хрипло дыша и хватаясь за грудь, Марк ворвался в прихожую – и обомлел. Посреди прихожей возвышалась гора старых вещей Марка, которыми он уже давно не пользовался, но продолжал хранить по инерции, не желая выискивать время на основательную зачистку. Здесь были: сломанная вешалка из настоящих оленьих рогов – охотничий трофей деверя. Не менее поломанные игрушки сына, уже давно не ребёнка, живущего с матерью – первой женой – далеко отсюда. Личные и очень древние роликовые коньки; колченогие самодельные табуреточки; мешок с пустыми банками из-под пива, извлечённый невесть откуда. Высоченная кипа старых медицинских каталогов, журналов и газет, большой побитый таз из ванной, в котором возвышалась горка разнородных носков, и любимая замшевая куртка – старенькая, но удобная. Из кухни доносились оживлённые голоса Дайаны и Двоси, с увлечением обсуждающих тонкости его собственного вкуса.
- Марк! – Дайана выскочила в холл ему навстречу в новёхоньком Двосином фартуке поверх своей легкой юбки.
Марк с трудом взял себя в руки, чтобы не обнять и не отругать немедленно.
- Двося, обед готов? – хмуро спросил он показавшуюся из кухни пышногрудую и пышнобёдрую, точно надувной шарик, Двосю.
- А как же, дорогушечка! Всё, как ты любишь – котлетки куриные, пюре картофельное, салат из огурчиков…
- А это что? – он указал на гору старья.
- Марк, это сделала я, – подала голос Дайана. – У тебя весь дом завален жутким хламом – я ещё только начала убираться, но в доме сразу стало чище и просторнее. Ты сам увидишь, как здорово. Хоть бегай!
Он глянул в её сияющие глаза, на её застенчивую улыбку, ямочки на щеках. Лунатик-убийца? Она? Так, не расслабляться.
- Маркуша, я тебе ещё нужна сегодня? – осведомилась Двося, нетерпеливо переваливаясь с ноги на ногу. – Сдаётся мне, уборку вы обсудите без меня?
- Ступай, Двося, - со вздохом ответил Марк. – И Натана не присылай пока. И сад, и дом в полном порядке. В полном. Поняла? В полном!
- Поняла, поняла, нечего кричать.
Пока Двося плыла с утиной грацией к выходу из дома, потом – по дорожке парка к стоянке машин, Марк нетерпеливо извлёк из груды любимую куртку, встряхнул, аккуратно повесил на стул. Ну и что с того, что она завалилась за диван? Только из-за этого выбрасывать?
- Тебя ищет полиция, - обронил он как бы между прочим, искоса наблюдая, как улыбка медленно сходит с лица Дайаны. Дайана отвернулась и пошла в гостиную. Марк нагнал её и, не выдерживая более, схватил в охапку. – Почему ты не сказала мне сразу? Ты знаешь, за что тебя ищут?
Кромлин тряс её за плечи, в отчаянии и досаде, попутно ругая себя за недопустимость подобных действий.
Дайана испуганно сжалась: - Я догадываюсь…
- Догадываешься? Ты хочешь сказать, что знаешь, что натворила?
- Да, – потухшим, безжизненным голосом тихо сказала Дайана. – Я убила охранника. Просто подпрыгнула неожиданно и ударила ногой сначала в пах, потом - в висок. Он не ожидал и не успел среагировать или вызвать санитаров с инъекторами. Потому что я была в халате уборщицы и несла мешок с мусором.
- Какой ещё халат? Какой ещё мусор? А где же ты взяла вот эту одежду?
- Одежду взяла. В кладовке. Оделась и вышла… оставила халат… - голос становился тише и глуше.
- Но зачем ты это сделала? – Марк едва не застонал, ему захотелось плакать. Дайана казалась такой растерянной, трогательной и беспомощной, но при этом продолжала оставаться убийцей, разыскиваемой полицией.
- Так велела Майенн, - её голос перешёл в шёпот.
- Велела Майенн?? – на смену удивлению пришла из памяти нужная информация: раздвоение личности. Вот что за монстр сидит внутри кроткой молодой женщины.
- Ах да, Майенн, я и забыл. Опиши мне её, Дайана. Скажи мне – кто она тебе? Подруга, возлюбленная, сестра, враг? Почему её нужно было слушаться?
- Я… не знаю, - шепнула Дайана потерянно.
Голос её совсем сел, глаза закатились, мелькнув белками, закрылись обессиленно – и тут же открылись вновь. Марку показалось, что глаза её несколько потемнели, в них светилась уверенность и насмешка, губы презрительно скривились, от испуга не осталось следа.
- Он встал между мною и свободой, - сказала она жёстко, голосом, на полтона ниже, чем прежде, однако при этом он стал глубже и чувственней.
Дайана подняла руки, потянулась, изогнувшись по кошачьи, отчего её сильное, гибкое тело словно расцвело.
- Ты боишься? – с деланным удивлением сказала Дайана и резко рассмеялась. – Я не опасна тем, кто не причиняет мне вреда. А ты, к тому же, мне нравишься… - и она положила руки ему на плечи, и провела по губам кончиком языка. Марк отстранился.
- Дайана, у нас серьёзный разговор.
- Зови меня просто Майенн… - шепнула Дайана, медленно расстёгивая его рубашку. Кромлин хотел схватить её за руки, но «Майенн» уже ускользнула.
- Эта рохля Ди не умеет за себя постоять, работать приходится мне. Как ты думаешь, зачем ей такое тело, если она не может им воспользоваться и дать в зубы насильнику?
- Какому насильнику? – Марк теребил воротничок расстёгнутой рубашки, не зная, что с ним делать дальше.
- Бобби. Охраннику Бобби. Он приставал к нам на прогулках, а в роще позволил себе распустить руки. И я ему отомстила. За нас обеих – только и всего.
- Дайана не сказала об этом.
- Она постеснялась. – Майенн хохотнула, закинув голову, и плавно повела бёдрами. – К тому же, она о многом и не подозревает.
- И я – тоже насильник?
- Боишься? Не трусь. Ты – возлюбленный. Ты любишь её, а значит, любишь и меня. И ты спасёшь нас от полиции и Нуаннена.
- Но что же делать? – Марк в отчаянии схватился за голову.
- Подумаем потом, Марк. Сейчас следи за мной – многие проблемы решаются в движении. Ты не хочешь потанцевать со мной? – она вновь резко рассмеялась. Легко и грациозно пританцовывая, женщина двигалась по широкой гостиной, неспешно раздеваясь. Вот она щёлкнула пультом, зазвучала музыка, и движения Майенн вплелись в ритмический рисунок. Кромлин заворожено следил за ней.
Прекрасная Майенн умело соблазняла и увлекала его, танцуя страсть и бесконечное желание. Она была энергична, порывиста, стремительна – и трепетна. Кромлин уже и забыл, когда последний раз видел женщину, соблазнительную хотя бы вполовину.
Когда быстрая музыка закончилась, зазвучала медленная. Майенн легко прошлась колесом – к этому моменту на ней остались только тёмно-фиолетовые плавки с алой окантовкой и короткая алая маечка…
…И танец повторился, но уже совместный.
Оба медленно остывали, задрёмывая, и вот уже Майенн, склонив голову ему на грудь, задышала глубоко и покойно. Марк старался не шевелиться и не думать о том, в какую историю вляпался, и потому не возражал против краткой передышки. Кто ждёт его, когда они оба проснутся?
Они проснулись, как от толчка. Дайана улыбнулась ему нежно и благодарно.
- Марк, спасибо тебе, что приютил меня, и не выдал.
- Не стоит благодарности, девочка, - Марк подавил горестный вздох.
- Марк, ты меня усыпил? Дал снотворное?
- С чего ты взяла? Какая глупость.
- Не глупость, - теперь горестно вздохнула Дайана. – Меня часто лечили таким образом. Почему же мы спали вечером?
Она внимательно посмотрела ему в глаза, а её рука скользнула по его бёдрам. Она начала ласкать его, припала к губам, постанывая. Марк прикрыл глаза, одновременно отдаваясь ласкам и – пытаясь сосредоточиться, чтобы определить своё отношение к ней и к ситуации. Твёрдо и наверняка он знал только одно: её надо защитить от полиции и от разбирательств. Спрятать как можно надёжнее. Дайана слишком ранима и беззащитна. Ей нужны только покой, стабильность, любовь. Иначе она снова наделает глупостей, страшных и непоправимых, ведомая этой взбалмошной, неуправляемой Майенн.
Может быть, увезти за границу? А для начала – совершенно точно – переодеть и достать паспорт.
- Малышка, давай-ка сначала примем душ и поужинаем – ведь не зря же вы с Двосей старались.
- Марк, ты… можешь ответить, не лукавя? Мы… занимались любовью? Только что? – растерянно спросила она.
- Неужели ты не помнишь? Не чувствуешь? – спросил Марк вместо ответа, боясь назвать её по имени.
- Я помню только, что крепко спала рядом с тобой. А чувства… - она прислушалась к себе. – Только усталость. Марк, скажи честно – ты ласкал её или меня?
- Ты ревнуешь? – неуклюже пошутил Марк. О Боги! Как можно их различать, если перед ним одно и то же лицо, один и тот же человек?
Дайана вздрогнула, отдёрнула руку и покачала головой: - К Майенн нельзя ревновать…
- Вот и ладно. Тогда поднимайся. У меня был чёрт-те какой суматошный день, а вы с Майенн меня вконец измотали.
Дайана послушно кивнула, вылезла из-под пледа, подобрала разбросанную по гостиной одежду. Марк обратил внимание на то, что движения Дайаны отличаются от движений Майенн – в них было больше мягкости, сдержанности, заторможенности. Видимо, вторая личность возникала как противовес вечной неуверенности и уязвимости, возникала, чтобы защитить – но происходило это неадекватно.
Неадекватно? Отмстить обидчику доступным способом – это неадекватная реакция?
Потом они стояли в душе, потом ужинали – Марк с жадностью, и Дайана – лишь вяло ковыряясь в тарелке.
- Теперь мы будем спать, да? Уже далеко за полночь!
- О, Марк! – в голосе Дайаны прозвучала тоска. – Ты не хочешь меня, я тебе не нравлюсь?
- Ну что ты, милая… - пробормотал Марк. Ночь, казалось, никогда не окончится…