Бабушка Арина приходилась мне уже прабабушкой и доживала век свой в семье дочери, маминой тётки Даши. Мне было лет семь в то время. Я любила бывать у них и счастливым событием считала день, когда мне позволяли остаться ночевать.
Помню один из тихих вечеров. Тётя Даша у лампы ставит заплатку на штаны младшего Костика. А милая моя старушка просеивает муку и долго месит тесто в квашонке на завтрашние хлебы.
Мне же, в шутку, приказано завтра не «своевольничать» и спать долго, пока не испекутся караваи. Но это только на людях она строгая. Укладывая в постель, бабушка Арина целует и крестит меня. Ей рано завтра вставать. Но я берегу недолгие минуты нахождения рядом с моей дорогой и, чуть свет, просыпаюсь и устраиваюсь, на низенькой скамеечке перед печкой. Бабушка укоризненно качает головой и кутает меня в пуховый платок.
Как пекла она хлебы! Мастерица!. Никогда не ела я потом такого изумительно вкусного хлеба.
В русской печи прогорают дрова. У бабушки на лице красный отблеск угольев. Заметает шесток веничком из куриного крыла и сажает хлебы. . Хлеб подовый, значит, без формы. Время от времени приоткрывает заслонку печи, оттуда – несравненный дух горячего хлеба. Потом, спустя время, особой деревянной лопатой вынимает караваи и перекидывает их, горячие, с руки на руку. Укладывает на чисто выскобленный стол. Сбрызнет сверху (умоет), укроет полотенцем ( чтоб отдохнули) и не забудет перекрестить.
Я жмурюсь от яркого солнца, отражённого в жёлтом крашеном полу, и ощущение безотчётной радости охватывает меня от удивительного аромата свежеиспечённого горячего хлеба, который будет царить во всём доме, во дворе и даже на улице.
Хлебы пекут!