Утро стрелецкой казни

               

      Сто лет не брал в руки эти альбомы, а ведь когда-то тратил на них треть зарплаты. Босх, Брейгель, Дали...музеи мира: Прадо, Лувр, Эрмитаж, Третьяковская галерея. Листаю атласные страницы с репродукциями великих русских художников: Васнецов, Перов, Айвазовский, Суриков.

      Взгляд останавливается на картине «Утро стрелецкой казни» и в памяти, непонятно почему, всплывает событие, не имеющее никакого отношения к изображённому сюжету.

      Перестройка. Миллионы советских граждан в один прекрасный день проснулись и поняли, что их бессовестно обворовало родное государство. Люди растерянно держали в руках жалкий фантик, именуемый «ваучером», а саму «конфету» съели другие.
 
      Богачи существовали и до перестройки, но, как подпольный миллионер Корейко, жили в обычных квартирах, добирались на работу пешком или на общественном транспорте, стараясь не выделяться из общей массы. «Новые русские», так их прозвали СМИ, напротив, демонстрировали свой достаток. Малиновый пиджак, золотая цепь и «шестисотый» превратились в символы начального этапа обогащения.
 
      Очень скоро стало ясно: настоящие «хозяева жизни» – олигархи. У них были свои мерила благосостояния – шикарные яхты, личные самолёты и недвижимость в разных уголках планеты. В родном Отечестве они строили дворцы и замки со штатом прислуги.

      В этот период стремительного обогащения одних и такого же стремительного обнищания остальных граждан я познакомился с Сеней. Он владел  зоомагазином, куда я частенько забегал купить корм для рыбок. Нужно сказать, что у Сени было отличное чутьё на современные веяния и запросы. Очень скоро его маленький магазинчик со всякой мелкой домашней живностью, вроде, крыс, хомяков и кроликов  превратился в солидный салон. Теперь Сеня  мог предложить богатым клиентам любую экзотику под заказ, включая редких животных. Кстати, помимо обитателей саванн и джунглей, по-прежнему, был немалый спрос на аквариумы. Не на те простенькие, со скаляриями и меченосцами, как у меня, а на очень дорогие, установкой и эксплуатацией которых занимались специально обученные люди.
 
      Бригада монтажников выезжала к заказчику и собирала аквариум нужных размеров,  затем трудились дизайнеры, создавая настоящее произведение искусства. Один такой аквариум с обитателями мог стоить половину моей квартиры. Это направление давало Семёну стабильный и очень неплохой доход.

      Я рассматривал лица стрельцов перед казнью на картине Сурикова и никак не мог понять, что связывало эту картину с неожиданным воспоминанием о Сенином бизнесе. Ни одеждой, ни лицами персонажи картины не были похожи на моего давнего знакомого. Государь верхом на лошади строго смотрит в сторону телег; на лицах стрельцов смертельный страх и отчаяние, сейчас их повезут на казнь...
 
      Внезапно я понял чем была вызвана странная ассоциация. Ну, да, конечно! Страх и отчаяние! Именно с таким выражением я застал Сеню в тот день.

      Глядя на его перекошенное лицо, я подумал, что какой-то хищник вырвался из клетки и разорвал посетителя. Помню, даже бросил взгляд на пол, готовясь увидеть следы крови и разорванной плоти.

      Сеня стоял с мобилкой в руке посредине магазина и повторял одно слово, которое я не расслышал, но решил, что умер песец и даже спросил его об этом.

      Он долго смотрел на меня, очевидно, не понимая, при чём здесь песец, и чуть не плача сказал:
 
- Я умер, брат, я!  Завтра приходи на похороны!

- Да скажи, в конце концов, что случилось?

- Убивать меня будут, вот  что случилось! Помнишь я тебе рассказывал о клиенте, даже фотографии показывал?

     Три месяца назад Сеня  хвастался новым заказчиком – очередным обладателем несметных богатств. Фотографии наборных полов в его хоромах я тоже вспомнил. Кажется, над ними работали художники-реставраторы из Петродворца или Эрмитажа. Сеня настолько подробно рассказал мне тогда, как всё происходило, что я запомнил технологию.
 
      Сначала была написана картина «Закат в джунглях». После того, как её одобрил заказчик, на станках с программным управлением из ценных пород дерева вырезали отдельные фрагменты в трёх экземплярах. Их пронумеровали и положили на стеллажи для естественной сушки. Через три месяца художники выбрали  лучшие и приступили к сборке на макете из толстой фанеры. Монтаж двухсот квадратных метров джунглей с водопадами, дикими животными и птицами занял ещё три месяца.

      Когда Сеня показывал мне фото, я ещё подумал, не каждый Людовик мог позволить себе такие роскошные полы.

- Ну, помню я те фотографии, - говорю Сене. - Так что случилось?

- Что случилось?! Мне пришёл..! (Сеня сказал то слово, что я не расслышал, войдя в магазин). Три месяца назад я поставил ему аквариум на тысячу литров. Двое дизайнеров создали там красоту, тебе и не снилась. Одних рыб и растений – на две штуки баксов! Плюс гроты, скалы, затонувший парусник...

- Сеня, не тяни кота за все подробности! Какие убытки? – спросил я, уже догадавшись, что произошло.

- Сто тысяч! Зеленью!!! Семён схватился за голову, раскачиваясь, как от зубной боли.

- За аквариум?!

- Аквариум – само собой?! Плюс ремонт пола. Тонна воды! Только что звонили, дали срок три недели. Если не принесу деньги, обещали сделать чучело и поставить возле парадной лестницы.

      Он снова обхватил руками голову и завыл так, что затихли  попугаи, а молодая рысь отпрыгнула в дальний угол клетки.
- Почему сто тысяч, а не двести или миллион?! Они за ночь успели оценить ущерб? И вообще, не очень верится, что полу нанесён такой ущерб.

- Это он на глаз определил. Окончательную сумму скажут после консультации с экспертом, дескать, сейчас трудно определить, как поведёт себя пол.

      Мне было искренне жаль Сеню, я посоветовал ему съездить туда и собрать осколки, на всякий случай.

- Да на кой хрен мне эти осколки?! – взорвался он. - Сдать в утиль?!

- Ты же сам говорил, что такие стёкла выдерживают десятикратные нагрузки! Может, его чем-то тюкнули?!

- Я об этом думал, но как теперь докажешь?

- Собери осколки, если их ещё не выбросили! В конце концов, есть  лаборатории. Кстати, они сейчас сидят без зарплат и хватаются за любую работу.

      Встретились мы с ним только через несколько месяцев.
Вхожу в магазин, Сеня навстречу с распростёртыми объятиями, рот до ушей:

- С меня ящик виски!

- Я думал тебя  давно опилками набили, - пошутил я. - Казнь отложили?

- Казнь не состоялась, - ржёт Сеня, обнимает меня и рассказывает.

      Оказывается, он  сделал, как я посоветовал. Поехали всем коллективом на место. Челядь с охраной сообразить не успели, только наблюдали, как увозят осколки. Договорился Семён с НИИ Судебной Экспертизы в Одессе и там собрали по кускам аквариум. Между прочим, среди камней и рифов нашли стрелу от арбалета. Когда склеили аквариум, было чётко видно место, куда угодила стрела. Из этой точки радиально расходились лучи.

      Вся экспертиза обошлась в несколько тысяч гривен, для него – сумма пустяковая, а для сотрудников лаборатории – месячная зарплата.

     Так что, вместо мешка "зелени", послал Сеня по почте заверенное государственной печатью заключение. Потом один из охранников по секрету  рассказал, как драл олигарх своё младшее чадо за аквариум, за угробленный паркет, а главное, за  оставленную  на месте преступления стрелу.

      Прежде, чем закрыть альбом с цветными иллюстрациями, я ещё раз оценил прекрасный шедевр Сурикова и представил себе другой сюжет: на белом «мерине»* мимо стрельцов едет «новый русский» в малиновом пиджаке, а Сеня, свесив с телеги босые ноги, показывает средний палец.

      Такая вот картина маслом!


*«мерин» - сленговое название шестисотого Мерседеса.