Щукой мы назвали Сашу Щукина. Он был единственным ребенком Паши Щукиной – одной из самых горластых и скандальных теток нашего шахтерского поселка. В то время она проживала с сожителем в своем частном доме и сыном от первого брака. Дом и хозяйство у Щукиных содержался в полном порядке. Один раз Щука показал мне свой подпол. Не подпол, а целый склад продуктов, состоящий из различных домашних заготовок. Сама тетя Паша была очень строгой и властной женщиной, но при этом не имеющей значительного влияния на воспитание сына. Сашка был на редкость непослушным, пакостливым ребенком. Возможно, что он помнил родного отца и при появлении отчима, что называется «отбился от рук». В свои 15 лет он уже шесть раз убегал из дома, исколесил на товарных и пассажирских поездах, наверное, полстраны. Сама тетя Паша не переживала по этому поводу и никуда за ним не ездила. В таких случаях говорила: «Привезут сами. Надоело мне уже за ним ездить по разным детприемникам».
Одно время мы с ним тесно сошлись. Ребята с нашего двора упрекали меня за дружбу с ним и в отместку перестали принимать в различные коллективные игры. Мама тоже была против того, что я пропадал вместе с ним на долгое время из дома. Мне тогда интересно с ним было. Он по своим склонностям бродягой был. Все окрестности мы с ним облазили. Отличался вороватостью. Ему всегда нужно было «стырить» что-нибудь. Придумывал всякие «подлянки», например, как бабку одинокую испугать, картошку под окно подвесить и подергать ее, когда темно за ниточку. Получалось, как будто стучит кто-то в окно. А мы тем временем со смеху помирали на крыше соседского сарая. Ну и лазили с ним по огородам, да чужим постройкам с целью чем-нибудь поживиться. Один раз я даже из дома вместе с ним убежал, но это отдельная история.
Сашка был немного изгоем. Его как-то неохотно принимали в компании. Телосложение было у него слабое. Он даже слабей меня был, хоть и на два года старше. Ребята постарше часто били его за вороватость и ненадежность. Мог украсть какую-нибудь мелочь у своих же знакомых.
Учился плохо, часто пропускал занятия. По этой причине его неоднократно оставляли на второй год. Тогда у нас в школе тройки никому просто так не ставили. Учителей не ругали за плохую неуспеваемость. Начиная с пятого года обучения, оставшихся на второй год было по трое-четверо в каждом классе. Из них ни одной девчонки. Сидели эти ученики обычно на задних партах и расстреливали из маленьких рогаток впереди сидящих отличников и хорошистов, сделанными из проволоки пульками. Было больно. Рвение к учебе быстро пропадало. Если начальную школу я окончил без троек, то начиная с пятого класса, по всем предметам получал тройки. Второгодники очень мешали нам. Им хотелось, чтобы мы были как они: курили, пропускали занятия и плохо учились. Они все, как правило, были уличными авторитетами.
Щуку я догнал в шестом классе, который он так и не закончил. Его снова, уже в третий раз оставили на второй год. Первого сентября мы все были удивлены, когда перейдя в седьмой класс, на задней парте снова увидели Сашу Щукина. Он раньше всех пришел. Первый урок проводила «ботаничка». Увидев Щукина, она приостановила урок и попросила его выйти и пройти в шестой класс.
- Так, а что тут Щукин делает? Тебя же на второй год оставили. Так, что иди, дорогой, в свой класс. Пока не выйдешь, я урок продолжать не буду!
Щука никуда не пошел, молчал и оставался на месте. Урок так и не начался. Нам было очень интересно. Чем дольше он упрямился, тем больше вызывал у нас уважение к себе. И учитель, и мы думали, что после первой перемены Саша уйдет из класса. Как бы не так. Второй урок снова не начался. Нас подняли всех и не разрешали садиться.
- Вот пока Щукин не выйдет из класса, будете все стоять.
Мы стояли. Но никто из нас не смотрел укоризненно в его сторону. Никто не просил и не требовал. Помню: я даже переживал за него: «Ну, сколько можно сидеть в одном классе!» Так прошел еще один урок. На третий урок пришел директор школы Ларичев. Мы все его боялись. Опять все стояли. Ларичев обратился к нам.
- Ну, неужели среди вас не найдется никого, кто бы встал и вывел его?
Кто-то из нас ответил.
- А вы то сами почему не выведете. Вы же вон какой большой?
Урок вела Эврика Павловна, учитель географии. Она была очень вспыльчивой и ранее сломала не одну деревянную указку о лоб нерадивого Саши Щукина. Да и не только его. Но в этот раз никто из взрослых физической силы к нему не применял. Боялись. Боялись неуравновешенного непредсказуемого поведения ученика и его скандальной матери. Все-таки в середине урока Саша не выдержал и выбежал из класса, громко хлопнув дверью. Эврика Павловна, облегченно вздохнув, начала урок. Только начала, как дверь от Сашиного пинка открылась и в класс влетела урна с мусором. Минуты через три влетела вторая урна. Третью урну у Щуки уже из рук вырвала завуч школы Ларионова.
Больше в школу Саша не вернулся. Пока снег не выпал, пас коров. Зиму сидел дома. Уже потом, по происшествии многих лет узнал у старшего брата, что Щука раза два был судим за мелкие кражи. Потом бродяжничал, спился и рано умер. У нас в поселке третья часть мужского населения судимы, а из моих друзей детства – больше половины.