В 1832 г., за несколько дней до смерти, Гёте сказал:
…Я все Четыре Евангелия считаю подлинными, ибо в них нас поражает отблеск той высокой духовности, которая исходила от личности Христа.
Если меня спросят, способен ли я, по своей природе, благоговейно перед Евангелием преклониться, я отвечу: несомненно. Я преклоняюсь перед ним, как перед божественным откровением высшего принципа нравственности.
Если спросят, способен ли я, по своей природе, поклоняться Солнцу, я тоже отвечу: несомненно! Ибо и оно - откровение Наивысшего, самое могучее из всех явленных живущим на Земле. Я поклоняюсь в нем свету и творящей силе Господа, которая одна дарит нам жизнь, и заодно с нами всем животным и всем растениям.
Но если меня спросят, готов ли я преклонить колена перед костью апостола Петра или Павла, я отвечу: пощадите меня, весь этот абсурд для меня нестерпим!
*
…Очень уж много глупостей в установлениях церкви. Но она жаждет властвовать, а значит, нуждается в тупой, покорной толпе, которая хочет, чтобы над нею властвовали. Щедро оплачиваемое высшее духовенство ничего не страшится более, чем просвещения широких масс. Оно долгое, очень долгое время утаивало от них Библию. И правда, что должен был подумать бедный человек, принадлежащий к христианской общине, о царственной роскоши богато оплачиваемого епископа, прочитав в Евангелии о бедной и скудной жизни Христа, который ходит пешком со своими апостолами, тогда как князь церкви разъезжает в карете шестериком.
…Когда человек усвоит и постигнет чистоту учения и любви Христовой, он почувствует себя сильным и раскрепощенным и мелкие различия внешнего богопочитания перестанут его волновать.
*
Если послушать людей, то, право же, начинает казаться, будто Бог давным-давно ушел на покой, и человек целиком предоставлен самому себе. В вопросах религии и нравственности вероятность вмешательства Господа еще допускается, но никак не в искусстве и науке, — это, мол, дела земные, продукт чисто человеческих сил, и только.
Но пусть кто-нибудь попытается с помощью человеческой воли и силы создать что-либо, подробное тем творениям, над которыми стоят имена Моцарта, Рафаэля или Шекспира.
Да и повсюду, что мы видим? И что все это должно значить? А то, что по истечении шести воображаемых дней творения Бог отнюдь не ушел от дел, напротив, он и сейчас неутомим, как в первый день. Сотворить из простейших элементов нашу планету и из года в год заставлять ее кружиться в солнечных лучах, — вряд ли бы это доставило ему радость, не задумай он на сей материальной основе устроить питомник для великого Мира Духа. Так этот дух и доныне действует в высоких натурах.