Каспийский шторм. Часть 1. Дорога в Ад

     Май, 2023 год. Вся страна безмятежно жарит шашлык на природе, весело отмечает майские праздники, даже не подозревая, что на южных рубежах нашей страны разгорается новый очаг гражданской войны. Царящая десятилетиями тишина словно по щелчку опытных кукловодов моментально превращается в беспощадный бунт, охвативший некогда мирную и гостеприимную Прикаспийскую Республику.  У застигнутого врасплох правительства нет иного выбора: молодые парни со всех уголков России, сжимая цевье автоматов, отправляются в опасное путешествие в Хазар-Калу, столицу мятежной республики...




Утренние лучи майского солнца наполнили светом спальню одной из квартир нового жилого комплекса. Солнечные зайчики, отражающиеся от зеркальной поверхности мебельного фурнитура, играли яркими бликами, медленно вызволяя из объятий сна двадцатилетнего Николая, и молодой парень пробудился в то светлое утро намного раньше запланированного. Вставать Николаю в такую рань было совершенно незачем. Наслаждавшийся заслуженными выходными на майские праздники, парнишка лениво приподнялся с кровати только ради того, чтобы задернуть штору широкого окна спальни,  а затем обратно залезть в мягкую  кровать. Николая даже не расстроил тот факт, что он спросонья по неосторожности опрокинул на мягкий ковер с пушистым ворсом стоящий на полу у кровати недопитый бокал красного вина, тем более, утро у парня, несмотря на бессонную ночь было самым что не есть добрым.

     - Ники, и чего это тебе не спится в такую рань, особенно после нашей бурной ночи? - тихим сонным голосом спросила у парня лежащая на кровати одетая в кружевное белье молодая девушка.

     - И тебе доброго утра, Аня, - улыбнувшись, ответил Николай, - странно, что мы не додумались зашторить окно перед, хм, сном.

     - Ну, дедушка с биноклем из дома напротив получил шанс вспомнить свою молодость, - кокетливо подметила Анна, симпатичная девушка Николая, - тебя опять разбудило солнышко, или как обычно, встал по привычки еще засветло?

     - Ой, ну ее, эту привычку, - отмахнулся Николай, - у меня такая привычка сохраняется только в первый выходной после рабочей недели, но обычно бокал вина быстро исправляет сие недоразумение... А вино, кстати, вчера было классным, впрочем, как и жаркое продолжение нашего вечера.

     - О, да, ты был хорош, мой милый. Чего же ты не ложишься?

     - Да не знаю, чего-то мне не спится совсем, - натянув поднятые с цветка на подоконнике трусы, ответил парень, - знаешь, зая, у меня какое-то дурное предчувствие.

     - Успокойся, мой сладкий, я пью таблетки.

     - Да я не об этом даже, - закуривая сигарету, улыбнулся Николай, - тем более реакция меня не подводила. Вот у тебя не было ощущения, что вот прямо сейчас все настолько хорошо, но твое нутро прям таки чует, где-то тут таится нихреновенький подвох...

     - Ой, милый, у тебя от твоей, с позволения сказать, работы разыгралась паранойя, - рассмеялась Аня, - но я знаю, как можно ее излечить. Бросай сигарету и иди ко мне!

     Не успел выброшенный в окно пятнадцатого этажа тлеющий окурок долететь до ухоженного газона, на котором валялся использованный парой вчерашним вечером презерватив, нежные губы девушки  уже страстно целовали худощавое тело Николая, плавно спускаясь все ниже и ниже. Моментально возбудившийся парень готов был забыть обо всем, когда его возлюбленная стащила зубами недавно надетые им трусы, и радовался каждой секунде их увлекательного времяпровождения.

     - Вот это я называю "Доброе утро", - нежно в порыве наслаждения прошептал Николай, но вскоре его тихие стоны на мгновение прервал сигнал СМС-сообщения.

     - Да и черт с ним, продолжай, милая! - в порыве похоти отбросил смартфон молодой герой-любовник, но определенная доля любопытства все-таки заставила его, не отвлекаясь от приятного процесса,  прочитать сообщение, после чего добрую половину квартир подъезда озарил его недовольный крик: "Да, вашу ж мать!"...
Утро Вадима, в отличие от утра нашего шалунишки Николая, было далеко не таким добрым. И если Коля встал с кровати в то майское утро, разбуженный в объятьях любимой нежными лучами солнца, то двадцатидевятилетнего Вадима разбудил резкий гудок проезжающего мимо его дома мусоровоза.

     - Да чтоб у тебя хрен во лбу вырос, - хриплым голосом произнес Вадим, случайно перевернув на одеяло тазик с собственной блевотиной.

     Состояние у Вадима в то утро было точь-в-точь по Булгакову. Как писал великий классик, если бы к парню в комнату вошли бы трое вооруженных наганами комиссаров и немедленно приказали бы подняться с кровати под страхом расстрела, Вадим бы махнул рукой и тихо прошептал: "Расстреливайте".

     Вадим окончательно понял, что прошедшие майские пролетели у него слишком уж весело, когда его свисающая до пола рука нащупала пустую пластиковую бутыль, в которой вчера цветом прокисшего советского компота нежно плескался дешевый приторный  плодово-ягодный, а скорее "плодово-выгодный" портвейн.

     - И нахрена я после шашлыков и домашнего самогона шлифанул вечер этой дрянью... И как вообще я попал домой? - закрыв ладонями опухшее от лютого похмелья лицо, причитал Вадим, и собравшись, все же нашел в себе силы доползти до душа и до аптечки с заветным аспирином...

     Раскалывающаяся от пьянства голова Вадима после нескольких таблеток аспирина начала проходить. Осмотрев комнату  остекленевшими глазами, парень даже не особо удивился, когда обнаружил саперную лопату, торчащую из крышки старого фортепьяно подобно мечу короля Артура, и осуждающе помотав больной головой, лег обратно на кровать с единственной мыслью, когда ж его отпустит. У Вадима, как и у Николая, шел третий подряд заслуженный выходной, о чем косвенно нам и говорит его утреннее состояние алкогольного слипнота. В отличие от Коли, у которого было запланировано множество совместных мероприятий с его девушкой, у Вадима все было намного прозаичней: парень в тот майский день с самого раннего утра твердо решил кардинально ничего не делать. Нет, он не то что бы не хотел что-либо делать, а именно желал ничего не делать, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Резкий сигнал пришедшего СМС-сообщения ржавым лезвием прошелся по больной голове Вадима.

     - Да, вашу ж мать! - громко выругался парень и, больно ударившись о косяк прикроватной тумбочки, второпях побрел брить проросшую за время двухдневного запоя щетину.

     Несмотря на крайне различное провождение своих законных выходных, что Николаю, что Вадиму обрушило все планы отправленное на рассылку СМС-оповещение следующего содержания.

     "Построение всего личного состава полка на плацу в 10 часов. Привлекаются все, вне зависимости от выходных и отсыпных. Капитан Дорохов".

     В спешке натянувший форменные штаны раздосадованный Николай в легком недоумении от новости о предстоящем менее чем через час построении даже не успел попрощаться со своей возлюбленной, не говоря уже о том, чтобы закончить начатое, и уже через считанные минуты в спешке натянул черный берет поверх взъерошенных волос. Армейские ботинки бегущего вниз парня на весь подъезд тяжело грохотали по бетонным лестничным ступеням. Чудом увернувшись от поднимающейся на второй этаж старухи с клюкой, краем уха услышав от нее вслед типичные бабушкины фразы "не молодежь, а наркоманы и проститутки сплошные", Николай выбежал из подъезда. На бегу докурив последнюю оставшуюся сигарету, ощущая в себе чувство полнейшего облома, парнишка запрыгнул в первую подходящую маршрутку, на которой благополучно добрался до территории своей войсковой части, к контрольно-пропускному пункту которой уже подъехал серый автомобиль такси.

    Торопившийся на построение Николай даже не обратил внимания, что из машины, проклиная все на свете и предстоящее построение в частности, а также себя, перебравшего накануне забулдыгу,  вышел, а скорее даже вывалился приехавший на такси Вадим, его сослуживец. Отдав таксисту обозначенную сумму денег, и даже любезно оставив ему щедрые чаевые, парень, проклиная постоянно дорожающие тарифы городского такси, закинулся несколькими пластинками мятной жевательной резинки, тщетно пытаясь перебить источаемый им запах перегара, вслед за Николаем двинулся в сторону КПП.

     - Что, Чернышевский, опять позвонили и вызвали в неподходящий момент? - задал вопрос Вадиму дежурный по КПП.

     - Что, прям сильно палевно? - заранее зная ответ на вопрос, но желая лишний раз убедиться, уныло переспросил все еще не отошедший от похмелья Вадим.

     - Да, душман от тебя, как от винокурни моего дедушки, ну ты и алконавт, - смеялся дежурный по контрольно-пропускному пункту.

     - А не хрен вызывать было, - гневно ответил Вадим, - у меня выходной, вашу мать! Что  еще за сверхважное построение? Опять нужно разогнать очередной гей-парад?

     - Да хрен его знает, ты уже десятый, а нет, двадцатый, блин, человек, который спрашивает об этом именно меня.

     Погладив  опухшее от похмелья лицо, вдобавок еще и порезанное на подбородке во время поспешного утреннего бритья, Вадим, стараясь не попадаться на глаза начальству, незаметно встал в строй, в последнюю шеренгу, вопреки требованиям строевого устава подвинув вперед себя трезвого солдата-призывника.

     - Чего это ты вынюхиваешь, солдат? - гневно обратился к своему подчиненному Вадим.

     - Не волнуйтесь, товарищ сержант, я вас не спалю. Да и вы далеко не единственный в таком состоянии.

      Выплюнув мятную жевательную резинку, которая вопреки желаниям Вадима только усиливала, а не глушила крамольный ацетоновый запах перегара, сержант, прикрыв глаза от майского солнца,  молча стоял в строю на плацу в расположении Междуречинского Отдельного Оперативного Полка Войск Национальной Гвардии.

     - Равняйсь, смирно! Здравствуйте, товарищи гвардейцы! - басистым голосом, с трудом скрывая волнение, приветствовал личный состав полковник Зайцев.

     - Здравия желаем, товарищ полковник! - с трудом скрывая недовольство от назначенного в один из немногих выходных дней построение ответили бойцы Национальной Гвардии.

     - Надо же, как помпезно нас приветствует, - шептались в строю солдаты, - интересно, к чему бы это?

     - Товарищи офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты! - начал свою речь полковник Зайцев, - прекрасно понимаю вас, но построил я весь личный состав нашего полка, чтобы довести вам, товарищи бойцы, поступивший приказ от окружного командования...
    
     - Вот неужели нельзя было довести его чрез пару дней и не срывать нам выходной, - тихо ворчал под нос Николай, - ты мне такой кайф обломал!

     - Спасибо армии родной, мандой накрылся выходной... - сетовал все еще пребывающий в состоянии свободного похмелья Вадим.

     - Товарищи бойцы! Зачитываю текст приказа, прошу отнестись к этому серьезно и с пониманием, - продолжал полковник Зайцев, - Во исполнение Указа Президента Российской Федерации от ... мая 2023 года № ... "О принятии неотложных мер по восстановлению конституционного порядка, законности и  безопасности на территории Прикаспийской Республики" ... приказываю соединениям и частям округа выделить необходимое количество личного состава, вооружения и военной техники, сформировать сводные отряды войск и в кратчайшие сроки отправить их воинскими эшелонами в столицу Прикаспийской Республики, город Хазар-Калу в целях дальнейшего обеспечения на указанной территории общественного порядка и общественной безопасности...

     Слова командира полка полковника Зайцева военнослужащие заслушивали как собственный приговор. Практически не осведомленные о неспокойных событиях в Прикаспийской Республике, бойцы продолжали гадать, что же их ожидает там в ближайшей перспективе. Зачем ехать? Куда ехать? Что мы там забыли? Интересно, много ли нам заплатят? - эти и многие другие вопросы были так или иначе озвучены бойцами на неофициальном собрании после построения, которое они дружно провели в курилке.

     - Утро у тебя опять началось не с кофе? - услышал колкий вопрос в свой адрес молчаливо раскуривавший стрелянную у призывника сигарету Вадим.

     - Ой, Коля, пошел к черту!
    
     - Да я сам из-за этого построения нихреново так обломался! - ответил Николай, - а тут такие тревожные новости. Что опять творится у нас в стране? И в новостях же об этом не было ни слова.

     - А не хрен смотреть новости по зомбоящику, - выдыхая табачный дым, явно недружественно ответил Вадим, - я наслышан о тамошней заварушке, но сам даже не подозревал, что вся тирада командира нашего полка, насыщенная патриотической блевотиной, будет посвящена именно этому.

     Сослуживцы еще долго обсуждали речь полковника Зайцева, то и дело, посмеиваясь над его речами о долге перед родиной и о стоящей задаче, пока разговор молодых парней не прервал голос командира их роты, капитана Дорохова.

     - Сержант Чернышевский и младший сержант Кузьмин, - услышали Вадим и Николай свои фамилии,  - подойдите ко мне.

     Сослуживцы, несмотря на крайне подавленное в то утро состояние,  осознали сразу: достаточно официальное обращение в их адрес со стороны командира не сулит им ничего хорошего...

     - Да как так, неужели, больше некому? - раздосадовано переспросил командира роты Николай, -  у меня так то были иные планы на лето, да и вообще, какой от меня толк там? Я же большую часть службы провозился с бумагами и прочей канцелярщиной...

     - Это не важно, Николай, - смягчив голос, ответил капитан Дорохов, - ты и сержант Чернышевский  - одни из немногих контрактников с вашего взвода, которых я могу отправить в эту командировку, тем более, командование сразу предложило ваши кандидатуры. Вы молодые, несемейные...

     - Вот из-за такой службы мы и не семейные, и я в свои двадцать девять бухаю, как в сорок, - насмешливо ответил Вадим, - ну, товарищ капитан, разрешите уточнить, чем еще был обусловлен выбор наши кандидатур?

     - Не знаю, Вадим. Но думаю, ты сам прекрасно все понимаешь. Да и что тебе волноваться, в первый раз что ли? Чего тебе бояться, там наверняка такой же кипеш, что был в Москве в том году. Местные побуянят, разбегутся, ты поедешь обратно домой, а командировочных выплат и выходных, которые я тебе обещаю выделить, и на этот раз, в отличие от предыдущих, я постараюсь сдержать обещание, с лихвой хватит, чтобы опять нырнуть в бутылку.

     - Да, кстати, если вы считаете меня настолько пьющим, то чего сами не поедете вместо меня? - сплюнув на пол переполненную никотином слюну, интересовался Вадим.

    - Вместо тебя, Вадим, я, увы, не смогу, - закурив, ответил командир роты, - я сам вынужден бросить жену и сыновей, и ехать с вами. И это приказ. Не боитесь, бойцы, мы там быстро все уладим и вернемся домой...
Узнав, что их командир был назначен командовать сводной ротой, отправляющейся в Хазар-Калу из Междуречинска, Николай и Вадим перестали задавать неудобные вопросы. Взволнованные парни, узнавшие, что на сборы им выделили всего один день,  молча направились в сторону КПП.

     - Чего думаешь делать, Вадим? - начал разговор Николай, - как думаешь, что нас ждет в Прикаспийской Республике?

    - Не волнуйся, пацан, - успокоил товарища едва отошедший от похмелья Вадим,  - мы туда едем ради правоохранительной массовки. Скорей всего, мы и многие наши коллеги из других подразделений массово съедутся в Хазар-Калу, и у местечковых бунтарей сразу отпадет желание крушить и ломать.

    - Верно, кто попрет против вошедших в город войск, только сумасшедший! - согласился Николай.

    - Ну, может даже получится позагорать на берегах теплого Каспия, - оптимистично подметил Вадим, - что планируешь делать сегодня? Может, пойдем, выпьем немного?

    - Прости, Вадюха, мне надо попрощаться с Аней. Хрен знает, сколько я еще ее не увижу...

     Попрощавшись с товарищем, Вадим тяжелой походкой побрел через кварталы весеннего Междуречинска. Не постеснявшись, прямо в своей форме цвета городского камуфляжа сержант Национальный Гвардии взял в ближайшей "Шестерочке" бутылку холодного пивка и, распив сей чудодейственный напиток, поправивший состояние его здоровья, Вадим продолжил свой путь в сторону железнодорожного вокзала. Срезав путь через дворы привокзальных домов, Вадим продолжил свой путь. Думы сержанта накрыли мрачные и печальные мысли, усугубленные видом облупившейся штукатурки, а также пейзажей обоссанных подворотен, заставленных автомобилями, припаркованных прямо на изъезженных и превращенных в грязь газонах. Печальное зрелище увенчала красующаяся посреди двора окруженная завалами мусора помойка, в который в поисках просрочки из ближайшего магазина яростно рылась проживающая неподалеку бедная пенсионерка.

     - Вот это мрак, - пробурчал под нос Вадим, допивая пиво и выбросив бутылку в переполненную урну у тротуара, - что то мне кажется, я жителей Прикаспийской Республики прекрасно понимаю. И зачем туда едем мы? Что такого доброго, вечного и светлого мы сможем принести ее людям? Помойку и разрху, а также вкус полицейской резиновой дубинки? Ох не к добру это все. Ладно, пошел я на электричку, пора ехать домой...

                * * *

     Воинский эшелон был полностью сформирован спустя всего лишь несколько дней. Бойцы, трудившиеся в поте лица все это время, второпях закрепили всю специальную технику, в том числе БТРы и бронемашины на железнодорожных вагонах-платформах, и теперь сводная рота войск правопорядка, усиленная брошенными на подмогу специальными отрядами  Армии России, стояла на грузовой железнодорожной станции в ожидании отправки, то и дело, всматриваясь вдаль в ожидании, когда их эшелон подцепит локомотив. И пока многие солдаты смотрели в глаза неизвестности, в ожидании беды, другие их товарищи прощались со своими родными и близкими.

      - Обещай мне, что скоро вернешься, - чуть ли не в слезах, обнимая стоящего с автоматом за спиной Николая, просила его девушка Аня.

      - Я вернусь к тебе, моя милая. Очень скоро мы снова будем вместе...

     - Но там же творится полнейший бардак, - взволнованно говорила Анна, - я читала новости, Коля, я за тебя очень волнуюсь. Я боюсь.

     - Ну успокойся же, милая, - пытался обнадежить свою подругу Николай, - нам сказали, что ничего страшного нас не ожидает. Наш эшелон далеко не первый и едет на подмогу другим подразделениям, которые к нашему приезду уже наверняка нанесут сокрушительный удар мятежникам. И мы приедем домой. Я вернусь к тебе. Я к тебе возвращусь, только верь, я обещаю!
 
     Николай, закончив свой трогательный монолог, в слова которого сам до конца не верил, крепко обнял и поцеловал возлюбленную, и после мучительного вынужденного расставания вернулся обратно на свой пост, всячески высматривая на железнодорожных путях то и дело подходящих к воинскому эшелону посторонних гражданских.

     Вадим стоял на платформе молча в ожидании отправки. С немногочисленными друзьями он распрощался еще накануне, и в силу этого провожать его на железнодорожную станцию его никто не пришел, а после шумного прощания у парня все еще болела голова от выпитого вчерашним вечером деревенского самогона. Вадим оглядывал окрестности станции. Периодически его взору открывалась картина, как его товарищи из оцепления прогоняли от места погрузки эшелона блогеров и журналистов, то и дело пытающихся заснять на камеры готовящуюся спецоперацию. Но намного чаще сержанту открывалась совершенно иная картина, а именно царящая вокруг эшелона анархия, вызванная почти сутками простоя в ожидании отправки. Многие из его сослуживцев то и дело бегали в ближайший ларек горячительных напитков и устраивали рейды по магазинам сети "Темное и Светлое", и особо не скрываясь ни от начальства, ни от вышеупомянутых журналистов, устроили своеобразные проводы за углом ближайшей полузаброшенной постройки , распивая купленный алкоголь.

     Вадим, долго не раздумывая, с радостью присоединился к сослуживцам, спокойно потягивая светлое ячменное. Но его все еще не отпускала мысль, что вся окружающая обстановка: железнодорожная платформа, спецтехника и сам эшелон, прощающиеся со своей родней сослуживцы, вооруженный караул, оцепление и многое другое вызывало у него нехорошее предчувствие. Сержант, раскуривая очередную сигарету, с тихой грустью осознавал, что все окружающее его - самый настоящий портал в Преисподнюю.

     - Эй, бойцы, я все конечно понимаю, но помогите загрузить ящики, - скорее прося, нежели приказывая, произнес один из подошедших к распивающим пиво парням офицеров, и солдаты, неохотно отложив бутылки, пошли к подъехавшему КамАзу.

     - Осторожнее, олухи, не дай Бог уроните, весь окружающий станцию поселок изрыдается до смерти! - сетовал на неаккуратные движения подпитых солдат офицер, там пять ящиков с гранатами со слезоточивым газом. А они вам, дай Бог, пригодятся.

     - Походу что-то нездоровое там намечается, - делился мыслями подошедший Николай, - мы только что загрузили еще несколько ящиков с патронами!
Не бери в голову, это так, на подстраховку, на юг России едем, пацаны, как никак! - воодушевил подчиненных капитан Дорохов, - не волнуйтесь и выполняйте приказы, и все будет нормально. Располагайтесь по вагонам, скоро, говорят, отправка.

     Запихнув тяжелый вещевой мешок и дорожную сумку с личными вещами под сидение, Вадим улегся на жесткую полку плацкартного вагона. Открыв замок-молнию дорожной сумки, сержант сразу обнаружил в ней пару сюрпризов.

     "Братишка, прости, что не смог тебя проводить, сам понимаешь, работа, а потом еще надо с Ксюшей повидаться, мой сосед по комнате как раз свалил домой из общаги на праздники. А это в дорогу, стащил для тебя из "Восточного сада", пока работал там в вечернюю смену. Хозяин этого ублюдского ресторана все равно мне денег должен за тот месяц. Удачи! Твой младший брат Сережа", - прочитал Вадим записку, приклеенную скотчем на черный пакет, внутри которого сержант к великой радости обнаружил литровую бутылку выкраденной младшим братом из кавказского ресторана чачи.

     - Поберегу я ее, пожалуй, еще понадобится, - подумал Вадим, извлекая из сумки контейнер с жаренной курицей, но тут же наткнулся там на еще один посторонний пакет.

     "Товарищ сержант, вы там берегите себя, без вас будет скучно. Скидывались вам всем взводом", - было написано на второй записке поверх белого полиэтиленового пакета. Внутри пакета сержант обнаружил подгон от солдат-призывников, а именно целый блок сигарет из армейского магазина.

     - Вот это мне точно понадобится! - обрадовался парень и, налив себе горячей воды  для чая из самовара плацкартного вагона, с мыслью об острой необходимости закусывать, приступил к ужину.

     Тронулся эшелон только после полуночи. Расположившиеся в плацкартных вагонах бойцы в силу значительного опьянения даже не заметили сильного толчка, когда локомотив с грохотом сдвинул с места навьюченный тяжелыми бронемашинами состав, и наши герои медленным ходом под тяжелый стук колес двинулись в бесплодные просторы прикаспийской степи.

     Воинский эшелон уже четвертый день еле плелся по длинным железным дорогам нашей необъятной России, то и дело часами простаивая в отстойниках на крупных развязках близ  каждой более менее крупной станции. Артем, Константин и Андрей, товарищи Вадима из полка и по совместительству - соседи по плацкарту, крепко спали после плотного завтрака и бессонной ночи, когда бойцы вынуждены были ехать верхом на грузовых платформах в ожидании налета цыган из близлежащего табора, которые прямо на ходу успешно обчистили предыдущий эшелон с военным грузом, лишив армейские УРАЛы и КамАзы аккумуляторов. Непрошенных гостей на горизонте не показалось, и это стало очередным поводом выпить рюмку другую...

     Вадиму не спалось. С сигаретой в зубах и с металлической кружкой крепкого чая в руках парень стоял в тамбуре вагона, рассматривая мелькающие за окном редкие здания, грузовые составы и деревья.

     - Чего опять приуныл, Вадюха? - подошел к сержанту Николай, раскуривающий сигарету с необычайно нетипичным для табака запахом.

     - Да я, так... Любуюсь пейзажами. Поганые березки постепенно сменяются еще более погаными степями, наверное, скоро приедем. И опять ты за старое?!

     - Не могу расслабиться без старой доброй травушки, но это только в дороге, в командировке буду сухим как лист.

     - До первого потрясения. Эх, самому бы не сторчаться там...

     Эшелон стоял под Волгоградом почти целые сутки. Лишенные постоянной подзарядки аккумуляторы плацкартного вагона моментально приказали долго жить, и несколько плацкартных вагонов постепенно начали превращаться в лютый бомжатник на колесах. Кочующие словно цыганский табор или цирк-шапито солдаты томились в душных вагонах с вырубленными кондиционерами, и без того спертый воздух которых наполняли ароматы потных носков и ботинок, заваренной лапши быстрого приготовления и чадящего в тамбурах плотным смогом табачного дыма.

     Ясное дело, что туалеты в вагонах перестали функционировать как только подошел к исходу заряд электроэнергии и запас воды, и бойцы бесцельно простаивающего под ярким солнцем эшелона постоянно рыскали в поисках уединенных мест промеж стоящих на соседних путях железнодорожных вагонов. Железнодорожные пути благополучно засыпались пустыми упаковками от сухих пайков и пустыми пивными бутылками, благодаря которым Вадим вспомнил, что пока он с товарищами жарится как шпроты в банке на подступах к бескрайним степям Прикаспийской низменности, вся страна упорно нажирается, отмечая годовщину Великой Победы.

     - Да, мы вскормлены пеплом великих побед, - тихо размышлял парень, смывая пену для бритья с одноразового станка водой из фляги на пахнущие креозотом деревянные шпалы.

     - А что ты имеешь против нашей победы? - с недоумением спросил Вадима курящий рядом с ним старший лейтенант Сдержиков, недавно назначенный на должность замполит его роты, - тебе и это не нравится? Непатриотично как-то, товарищ сержант. У тебя что, деды не воевали?

     - Воевали, и не просто воевали. Даже награды имели, и не самые последние. А потом, после победы те, кто выжил из них, до старости влачили жалкое существование в кишащих клопами бараках вместе со своими семьями.

     - Вы, поколение девяностых, не говоря о ваших более младших сверстниках, совсем не цените наших побед, и нашей истории в целом. Только сеете упаднические настроения. Неудивительно, что вы все потеряли! - не унимался явно подвыпивший замполит.

     Вадима подобное обвинение не оставило равнодушным, и парень не удержался, чтобы не ответить разгневавшему его офицеру.

     - Мы, значит, потеряли, ха! - начал свой гневный монолог Вадим, - и мы не чтим памяти предков. Да от таких почестей, которые сейчас оказываются ветеранам той войны мой прадед, один из них, в гробу бы перевернулся! О какой памяти может идти речь? Вы вообще о чем, товарищ старший лейтенант? Может быть о том, что все достижения победы наших предков были успешно утрачены еще лет так тридцать назад?

    - Это еще как же?
 
     - А вот как! - не унимался Вадим, - не мы, а именно те самые дети фронтовиков, эти старые ведьмы, что целыми днями смотрят зомбоящик и сидят у подъездов и ворчат вам вслед всякие гадости, все потеряли. Наши прадеды им страну спасли, а эти болваны за одно поколение все просрали и все запороли, в итоге развалив страну. А теперь, видите ли, требуют уважения к своей старости и мудрости... И на каждое, мать его, девятое мая выходят на улицы и, нацепив на себя чужие медали, собирают поздравления от ничего не подозревающих в стельку пьяных так называемых "патриотов", которые об истории той войны и слова не знают!

     - Грубо вы, товарищ сержант, высказываетесь о ветеранах!

     - Каких ветеранах?! Ветеранов можно по пальцам пересчитать. Прошло уже семьдесят восемь лет со времен победы. Семьдесят восемь! А сколько лет массово шастающим по проспектам пенсионерам  с липовыми медалями, семьдесят? Или восемьдесят. Да большинство из них не то что не воевало, а и не жило даже во время войны! И кому нужен этот спектакль? Кому нужны эти черно-оранжевые ленточки на каждом шагу, которые каждый май не вешаются разве что в общественных туалетах, а по прошествии праздника ими кишат все городские помойки? И кому, да черт бы их побрал, пришла в голову идея разработать мерзопакостные наклейки на лобовые стекла?

     - И наклейки тебе не нравятся!

     - Наклейки из всего вышеперечисленного - самое мерзкое. "Можем повторить"... Да что ты можешь повторить, бестолочь? Тебя заставить окоп для стрельбы стоя рыть или стоять в карауле под холодным проливным дождем, ты весь на говно изойдешь! Повторить они могут. Да если бы мой прадед... - в гневе закурив сигарету, на более спокойный тон перешел Вадим, но под конец вновь повысил голос, - да если бы мой прадед увидел бы автора этой ублюдской картинки, желающего повторить все то, через что он прошел, он бы эту гниду лично бы пристрелил как собаку!

     - Ну это да, но все же память, как никак, патриотизм и все прочее, национальная идея в конце концов, - ощутив свое очевидное поражение в споре, замялся старший лейтенант Сдержиков, - и так у нас кроме гордости за победу ничего святого не осталось.

     - Патриотизм...  Если люди вместо того, чтобы работать, будут ходить по улицам с флагами и кричать "ура" на синюю голову, то не удивительно, что у нас все будет настолько потеряно. Лучше бы были патриотами на своих рабочих местах, а не кричали посреди каждой обоссанной ими же подворотне о победе страны, которой уже и вовсе не существует.

     - А нам больше гордиться нечем, вот и празднуем этот праздник с каждой годовщиной все с большим размахом, - поддержал Вадима подошедший Константин, - чего мы достигли то за все новое время?

     - Ничего, - угрюмо добавил Вадим, - вот и прикрываем собственное ничтожество героизмом предков. Вздор!

     - А вас, ефрейтор Семенов я вообще не спрашивал, - рассержено произнес замполит, явно недовольный своим поражением в споре, - и вы, товарищ сержант, перед офицером лучше бы придержали свой длинный язык! Я доложу командиру роты, а вообще за ваши пропагандистские высказывания, о которых я давно наслышан, по вам плачет гаубтвахта! И кто вы такой, чтобы перечить мне?!

     - То что у меня три лычки, а у вас три звезды, еще не делает вас правым, - спокойно ответил Вадим.
Градус спора накалился бы еще сильнее, как и желание участников прений набить друг другу морды, однако долгий сигнал тепловоза дал понять, что эшелон в скором времени отправится в путь.

     Поднявшийся по металлическим ступенькам в тамбур Вадим даже не захотел заходить внутрь душного вагона. Разговор с мерзопакостным по характеру новым замполитом, которого он, как и многие его товарищи ну совсем не переваривал, пробудил внутри него гнев, плавно перешедший в дикое желание отведать припрятанной в  дорожной сумке чачи. Пройдя сквозь знойный салон плацкартного вагона мимо торчащих с верхних полок ног с запахом козьего сыра,  Вадим втихаря вытащил бутылку, но возросшее внимание к нему со стороны замполита заставило его одуматься от долгожданного распития щедрого гостинца от младшего брата. От распития в купе, по крайней мере. Аккуратно позвав Николая, который часами напролет переписывался со своей подругой в социальных сетях, Вадим вынес ценный груз, спрятав бутылку под кителем, и друзья вышли в прокуренный тамбур вагона.
Дверь вагона все еще оставалась открытой. Как и пластиковая бутылка с чачей, которую Вадим наконец-то попробовал на пару с сослуживцем.

     - Слышал краем уха ваш разговор с замполитом, - отпив крепкого напитка и поморщившись, вспомнил Николай, - классно ты его так опустил.

     - Я и не таких осаживал, но тут, увы, погоны. Если б не его сраные звездочки, с превеликим удовольствием прямым текстом послал бы его на хер, - ответил Вадим, - дай-ка мне чачи.

     - Ты пьешь эту сивушную бормотуху словно воду.

     - Вот, выпили, и поезд тронулся кажись.
Резким толчком локомотив сдвинул с места многотонный состав, и эшелон медленным ходом покатился по рельсам в сторону юга, сторону пункта своего назначения. Поезд уже начал набирать ход,  но Вадим не торопился закрывать дверь вагона, особенно когда увидел бегущих к нему с полными  дорожными сумками двух крепких мужчин.

     - Слышь, Никол, а это еще кто? - пытался разглядеть Вадим силуэты людей, подбегающих к двери вагона.

     - Не знаю, но по мне так лучше прикрыть двери.

     - Не закрывать! - задыхаясь от незапланированной пробежки, выкрикнул один из мужчин, - стой! Нас забыли! Антоха, шевели своими жирными булками, эта падла набирает скорость.

     Крепкий мужчина с выбритой головой и рыжей щетиной пытался на ходу забраться в вагон, и Вадим, догадавшийся, что опаздывающие  на поезд  - тоже пассажиры воинского эшелона, бросил на пол бутылку и протянул  бегущему руку. Преследователь моментально запрыгнул в тамбур,  а затем  вместе с Вадимом и Николаем затащил туда своего более упитанного товарища, который к тому же был навьючен тяжелыми дорожными сумками.

     - Спасибо, мужики, запирайте двери, - смахнув капли пота со лба, поблагодарил парней тридцатитрехлетний мужчина с рыжей щетиной, - Дмитрий Карпов. Для вас просто Дима. Вот и познакомились сразу. Слушай, Толстый, задолбал ты копаться в своих сумках, лучше бы пацанам спасибо сказал!

     - А вы вообще откуда такие нарядные? - рассматривая новых знакомых, интересовался Вадим.

     Видок у новых знакомых был немного нестандартным для военнослужащих российской армии или бойцов Национальной Гвардии. Оба ворвавшихся в тамбур на ходу бойца были  в усиленных всякими наколенниками и налокотниками масхалатах расцветки "мультикам", надетых поверх тельняшек в голубую полоску, а на ногах красовались бежево-зеленые кроссовки, больше характерные для любителей горного туризма, нежели военнослужащих. От Николая и Вадима, как и от всех бойцов Национальной Гвардии, Дмитрий и Антон отличались  недельной небритостью. Но еще больше поразили друзей их необычные стрижки. На выбритой  по бокам голове Дмитрия проглядывался короткий ирокез, а не по уставу длинные волосы Антона были собраны в небольшой хвостик, и слегка полноватый парень, ровесник Вадима, смахивал в нем на  адаптацию викинга для двадцать первого века.

     - Отдельная мобильная рота N-ой армии, Вооруженные Силы России, прибыли к вам на подмогу из Архангельской губернии, - с гордостью ответил Дмитрий.

     - Вот это, Скин, ты официально и пафосно, - рассмеялся Антон, продолжая рыться в сумках, - да, мы почти спецназ города ангелов!

     - А вы за нашим эшелоном бежали тоже прям от города ангелов? - улыбаясь и недоумевая, уточнил Николай.

     - А это мы в баню ходили, - вслед за Антоном рассмеялся Дмитрий, - правда, Толстый, цыпочки там классные!

     - И заодно успешно закупили хавчика в местном супермаркете, - радовался Антон, все еще перебирающий покупки, которыми была до отказа забита одна из дорожных сумок, - а то от сухих пайков меня аж воротит!

     - Я  вижу, особенно когда ты их жрешь сутками напролет, - пошутил Дмитрий, - ты и так уже в дверь вагона еле пролез, и то боком!

     - Вот это беда, Скин, беда! - бросив сумку на усыпанный сигаретным пеплом пол тамбура, воскликнул Антон, - ой беда!

     - Забыл взять то отвратительное сало?

     - Да нет же, водку то мы не взяли!

     - Вот зараза!

    - Да как так то!


     Парни еще долго спорили, кто из них виноват в непредусмотрительности и по какому-то совершенно нетипичному для России стечению обстоятельств забыл положить в ломящуюся от продуктов тележку супермаркета самое ценное, а именно три бутылки водки, которые Антон минут десять рассматривал  и выбирал на мерцающей витрине, пока в их спор не вмешался Вадим.
    
     - Ребят, у вас же полная сумка с банками пива?

     - Да этого нам на пол часа хрен хватит, - не унимался Скин, но глазам Антона пригляделась валяющаяся на полу бутылка чачи, к уничтожению содержимого которой Вадим и Николай даже толком не успели приступить из-за внезапного абордажа эшелона солдатами мобильной роты.

     - А че это вы так, не по-человечески прям, здесь, в тамбуре и одни? - поинтересовался Дмитрий.

     - Начальство в вагоне, - в один голос ответили друзья.

     - Сами бухают, а вам не дают, хех, знакомо, - подметил Антон, - но это решаемо. Берите бутылку и пошли с нами, думаю, мы поладим.

     - Ну погнали, а то с нашим замполитом я даже в одном вагоне находится не хочу.

     - Вот и расскажешь ребятам, будем рады.

     Вадим и Николай, обрадованные неожиданным приглашением, последовали за новыми знакомыми в другой вагон воинского эшелона.  По дороге их хотел остановить начальник караула, все не хотевший пропускать посторонних через плацкарты с караульным имуществом, однако вскоре был в грубейшей форме послан к чертовой матери Дмитрием и Антоном. Оттолкнув в сторону перегородившего дорогу солдата из караула, бойцы вскоре оказались в купе, где помимо них уже во всю устраивали застолье Евгений и Богдан, сослуживцы наших новых героев.

     - Музыкант, Чума, мы прибыли, знакомьтесь, это Колян и Вадюха из нацгвардии, пацаны вроде ровные, с нами едут в Хазар-Калу, - представил парней своим сослуживцам Антон.

     После недолгих знакомств и добрых рукопожатий все бойцы уселись в купе. В вагоне намечалась крутая пьянка. Ящик пива был приговорен менее чем за час, и в ход пошла прихваченная Вадимом чача.

     - Курить можете прям здесь, я договорился, - обрадовал друзей Женя "Музыкант", сравнительно  с остальными более щуплый боец мобильной роты.
    
     - А ваш замполит лютая сволочь, походу, - выслушав рассказ о причине недовольства Вадима, поддержал нового товарища Антон, - но это решаемо. Помнишь, Чума, как на нас на прошлом полевом выходе один такой же начал катить бочку? Скин его за это в бочку и запихнул, как в консервную банку. Хотел еще и по склону пустить, но Чума его остановил. Потом шакал и слово боялся в наш адрес сказать!

     - Да, я помню, - ответил Богдан.

     - Мы вообще те  еще отморозки, - опрокинув стопку чачи, хвалился Дмитрий "Скин".

     Скин снял и бросил на верхнюю полку промокший от пота китель, и новые знакомые отморозков прекрасно поняли, чем он заслужил себе такое прозвище. Мускулистое тело Дмитрия было усеяно многочисленными языческими и руническими татуировками, а на груди проглядывался хорошо замаскированный, а скорее, как подумал Вадим, уже впоследствии забитый сверху другими татуировками четырехсторонний солнцеворот.

     - Наш замполит, тот еще поборник победобесия, только при виде бы обосрался от страха, - прокомментировал татуировки Скина Николай, - и как начальство на это реагирует?

     - Как вы можете догадаться, достаточно лояльно, - откусив огромный кусок куриного окорока, объяснял Антон, - наше подразделение - своего рода казачья вольница. Ну, только современная. Нас постоянно кидают в самую  жопу, но при этом в повседневной деятельности многое нам прощается. И коллектив у нас нормальный, и начальство понимающее. Только вот командование повыше нашего батьки-ротного постоянно завинчивает гайки. Слишком уж автономное у нас подразделение, так получается, а начальникам всевозможных штабов это не нравится.

     - Это потому что мы им задницы не вылизываем, - добавил Чума.

     - Я вот одного не понимаю, - держа гитару в руках и хаотично перебирая струны, расспрашивал Вадима и Николая Евгений, - на кой черт вообще нужна ваша "национальная гвардия"? У нас что, ментов не хватает? Вы же вообще, по факту, опричники? Охрана царя, вот вы кто. И какого это, дубинками людей своих же месить?

     - Когда эти люди после очередного протеста или футбольного матча разобьют, а что еще хуже подожгут твою машину, тогда ты поймешь, зачем, - не очень дружелюбно ответил Вадим, но внезапно смягчив тон, добавил, - а так согласен, что войска правопорядка сами перегибают палку, а государство то и делает, что нас ставит с людьми по разные стороны баррикад.

     - И что вы забыли в этой,  ох черт, как называется эта дыра... Прикаспийской Республике? - продолжал интересоваться Евгений.

     - Пацаны, без обид, но Музыкант прав, - добавил Скин, - неплохо бы сейчас обсудить, что же нас ждет впереди, потому что нам, как обычно, хрен что объяснили.

     - И нам так же! - допивая пиво, согласился Николай, - в интернете пишут всякую дичь, и не поймешь, где правда, где ложь... А, Вадюха?

     - В очередной провинции массовые протесты, местные силовики разгонять их желания не имеют совершенно никакого, ибо в большинстве случаев с протестующими согласны. Власти сгоняют  силовиков целыми поездами из других регионов. Вот мы, например, явно же не поддерживаем прикаспийских мятежников, поэтому и разгоним их без зазрения совести. Ну почти, - постарался объяснить Вадим, - не в первый раз, уже...

     - Ха, очень интересно, - с сарказмом прокомментировал Музыкант, - а я слышал, что там все протестные движухи начались из-за того, что мусора насмерть пацанов с района избили. А местные пацаны ровные, не то что наши, блин, погнали толпами ментов валить. Те не ожидали такого размаха, и жидко пообсирались. И нацгвардия очконула идти против них. Это же вам не русских мочить на Манежке, южане в Хазар-Кале и навалять вам могут!

     - Да задавить этих гадов надо, чтоб даже не рыпались! - сквозь зубы проговорил Скин, которого тут же поднятым пальцем вверх поддержал набивающий щеки шаурмой Антон, - они там уже и лозунги исламистские выкрикивают, русских обещают из республики выгнать. Что мешает размазать их по стенке и дело с концом?!

     - Черт их знает... В Москве боятся, наверное, как бы это местных против нее не настроило, пытаются уладить все мирно, - рассуждал Николай.

     - Нет уж, я мирно там решать ничего не желаю! - с набитым шаурмой ртом грозно бурчал Антон, - и дань платить еще одной чуркобесии не собираюсь. Пусть только дернутся, не посмотрю, кто это, пристрелю на хер! Ни пола, ни возраста враг не имеет.

     - Да успокойся, Антох, - пытался разрядить обстановку Вадим, - я не знаю, зачем вас туда отправляют, скорей всего так, ради подстраховки, но стрелять вам, вероятно, не придется. У нас целый грузовой вагон всяких спецсредств, и я лично с пацанами загрузил туда несколько ящиков со слезоточивым газом. Пусть, - прервался Вадим, опрокинув рюмку чачи и запив ее остатками пива, - пусть местные скачут себе спокойно. Часть из них сама успокоиться. А ту часть, которая не успокоится, мы быстро угомоним.

     - Главное, чтобы вам отдали приказ это сделать! - грозно поддержал Вадима Скин, - но зная то, как сюсюкаются с национальными окраинами наши власти, они ведь реально могут дать заднюю. Эх, Музыкант прав, все таки, наших, русских пацанов нацгвардия бы не пожалела, а с этими, прям, заигрывает...

     Вадиму хоть и было немного обидно за местами жесткие высказывания в адрес своего ведомства, однако он сам понимал, что в словах бойцов мобильной роты даже больше истины, чем они сами об этом подозревают. Несмотря на всю пьяную браваду о том, как он с сослуживцами с лихвой разгонит толпы погромщиков, словно римский легион -  орды варваров, сержант осознавал, что не исключен момент, когда его и товарищей поставят где-нибудь в центре Хазар-Калы как пугало, пока погромщики будут посылать в их адрес плевки, оскорбления и  проклятия, а самим запретят что либо предпринимать в ответ.

     - Эх, как бы не сдало нас наше начальство с потрохами, как пацанов в Киеве лет десять назад... - размышлял Вадим.

     - Чего приуныл, Вадимыч, не уж то обиделся? - пытался ободрить его Антон, - да все будет нормально, вы с пацанами там все порешаете. Ну, а если нет, то мы на подмогу придем, и тогда уж держитесь, обреки чертовы! Женя! Музыкант, сбацай нам что нибудь на гитаре!

     - Вот это здравая мысль, - взял в руки гитару Евгений и начал вспоминать аккорды, - мы тут так то отечественный рок любим.

     - О, это по мне, - приободрился Вадим.

Проворные пальцы подпитого Евгения ловко взяли нужные аккорды, и весь плацкартный вагон наполнился звоном струн акустической гитары. После следующей выпитой товарищами рюмки к живой музыке добавилось еще и пение, а все происходящее в вагоне стало напоминать советский квартирник эпохи восьмидесятых, где полуподпольные рок-музыканты играли и пели своим поклонникам, рискуя за это угодить в руки милиции.

"Кто-то бьется в поле,
Кто-то - в грязь лицом,
Случай правит пулей,
Ворон - мертвецом,
Место лютой сечи
 Поросло травой,
Больно жгучи речи,
Бой не за горой..."

 - достаточно выразительно пел и играл Музыкант, и некоторые сослуживцы ему даже старались подпевать.

     - Хм, хорошая песня, достаточно актуальная, я бы сказал, - подметил Вадим, - хотя сколько лет прошло уже...

     - И Женек играет хорошо, хоть я такое и не слушаю, - добавил Николай.

     - Это тебе не геев всяких слушать современных - перед припевом добавил Музыкант, после чего продолжил петь и играть дальше:

"Кто смел снять с нас чувство вины?
Кто примет огонь на себя?
Кто слышит поступь грядущей войны?
Что оставим мы после себя? 
Эх, чую гибель!
Чую гибель!"
 - все громче пел Евгений, пока его не прервало замечание, раздавшееся из соседнего купе.

     - Да хорош брынчать там! Хоть репертуар смените, тоску нагоняете!

     - Идите к черту и цените классику, - резко осадил недовольных соседей Скин, - Музыкант, продолжай шабаш!

"Кости на погосте,
Луч на алтаре,
Страх пылает злостью,
Как звезды на заре,
Распрямлюсь пружиной,
Соберу народ,
Вольная дружина
Собралась в поход!"

     - Во, вот это уже куплет получше, прям про нас! - почти единогласно поддержали Музыканта товарищи, - эх, дай Бог, наша вольная дружина еще покажет басурманам Кузькину мать...

     - Слушайте, а ваш командир роты, или батя, как вы его называете, не заругает нас за нашу шумную посиделку? - интересовался Николай, - все таки ночь на дворе.

     - Кто, майор Булгаков? Ха, наш батяня только рад бы присоединиться, - рассмеялся Скин, - только он с кем-то переговаривается в боковушке в другом конце вагона, кажись, с кем то из ваших.

     Пока новоиспеченные товарищи весело проводили время, распевая рок-н-рольные песни и распивая горячительные напитки, их командиры совмещали приятное с полезным. А именно, в купе на другом конце этого же вагона приговаривали фляжку с разбавленным спиртом, попутно устроив некое подобие  неофициального офицерского совещания.

     - Ох, жестко пошла... Спирт что ли? - морщась и закусывая ядреный напиток долькой лимона, спросил у собеседника командир сводной роты нацгвардии капитан Дорохов.

     - Ну да, Серега, он самый. В такие командировки выгоднее брать чистый, а разбавлять уже на месте, - улыбнувшись, ответил командир мобильной роты майор Булгаков, - пока можно, скоро уже приедем, и понеслась...

     - Ближе к теме, товарищ майор, - отложив стопку, начал разговор капитан Дорохов, - нам кто-нибудь собирается рассказывать о подлинных причинах нашей поездки?

     - Серега, давай просто Юра, - ответил майор Булгаков, - а нам подлинные причины введения войск никогда и не расскажут. Даже не жди. Наплетут очередную чушь, и на том спасибо. Но я кое-что вынюхал от знакомых, благо, наверху в штабах среди прочих канцелярских крыс остались достойные люди, уважающие нас, простых вояк.

     - Что-то сомневаюсь, Юрий, что вы и ваши, как бы это помягче выразиться, отморозки, - простые вояки, - задумался Дорохов.

     - Ну, отморозки - это да, но пацаны у меня неплохие, - продолжая улыбаться, ответил майор Булгаков, и сделав более серьезное лицо, начал делиться раздобытой информацией, - в общем, краткое описание ситуации такое. Там много политики, где черт ногу сломит, но без этого не разберешься.

     - Хорошо, вы только рассказывайте.

     - Не так давно в Прикаспийской, мать ее, республике, прошли выборы республиканского главы. Поскольку правящий там ставленник Москвы, как его, черта, звали то...

     -Энвер Байромов? - подсказал Дорохов.
 
    - Да, он самый! Да и мне плевать, для меня все их имена звучат одинаково, - сжав кулаки, злобно проговорил Юрий, но затем продолжил рассказ, - в общем Байрамов, чет бы его побрал,  в "гордой и непреклонной" республике  все разворовал, разорил и запорол. Работы там как таковой нет, одни торгаши на рынках и пастухи в селах, раньше рыбный порт был преуспевающий, на берегу то Каспия, и НИИ даже. Так он и их развалил к чертям собачьим. Они там блин девяностые пережили, а он... В общем не важно. Как понимаешь, население Прикаспийской республики эту сволочь заслуженно ненавидит.

     - Я не понял, так мы за или против него едем в Хазар-Калу с кучей снаряги и оружия наперевес? - не до конца понял суть объяснений капитан Дорохов.

     - А ты слушай дальше, - закурив сигарету, продолжал майор Булгаков, на лбу которого капитан Дорохов заметил слегка прикрытый длинный чубом светло-русых волос шрам, - да, несмотря на его преданность Москве, а во многом и благодаря ней, Байрамова, которого местные в шутку называют "Великим Чабаном", то есть пастухом баранов, люди там люто ненавидят. Ну, кроме прикормленных чинушек и его братвы, которая держит все нефтегазовую сферу в тех краях.

     - А выборы там причем? Я вообще думаю, что везде, ну разве что кроме Москвы и Питера, в России всем откровенно на них по хрену, вот в двух столицах в прошлом году было жестко, но мы с пацанами все уладили... - не унимался капитан Дорохов,
- но, прости, что перебил, Юра...

     - Вот в том то и дело. Даже полному дураку было понятно, что данный персонаж, ой, как его фамилия?!

     - Байрамов.

     - Да, он самый, спасибо, не выиграет выборы. Честно, я имею ввиду. Против него выдвинулся некий Имран Курбанов, вот имя этой сволочи я запомнил хорошо, известный в узких кругах диссидент, бывший профессор местной шараги, и как это ни странно, человек крайне религиозных взглядов. Что и сыграло решающую роль. У прикаспийского духовенства с действующим главой был конфликт, и они сделали ему нехорошую подлянку, начав топить за, с позволения сказать, профессора, да так нассали в уши тамошним сельским набожным болванам, что они ломанулись голосовать за него, как за мессию, пообещавшему людям спасения.

     - Да, людям наобещай, они до сих пор будут надеяться и верить.

     - Вот именно. До московских кураторов доперло, что победу Курбанова допускать ни в коем случае нельзя. Его даже пытались за призывы к сепаратизму закрыть за решеткой, но это подняло ему популярность. Язык у профессора подвешен, ох, пристрелил бы, интеллигентишку, гада бл... В общем, ничего не вышло, пришлось серьезно подтасовывать выборы.

     - Ха, меня это даже не удивляет, в Москве было точно так же! - вспомнил свою прошлую командировку Дорохов, - повылезало после выборов на улицы с плакатами всяческого чма, мама не горюй. Белый дом хотели штурмом брать, и МКАД перекрыть пытались. Пара десятков светошумовых, разбежались по домам.

     - Тут дело куда страшнее, парой десяткой хлопушек ты со своими гвардейцами не отделаешься. В республике добывается нефть, деньги, сам понимаешь, а в добавок - восточный менталитет, который поверь мне, доставит нам столько хлопот, что по возвращению домой месяц просыхать не будем.

     - Я уже привык к неблагодарной работе, - с ноткой иронии ответил Дорохов, - защищаешь жулика-чиновника во имя общего благополучия от своих же граждан.  Но что мы в Хазар-Калу так намылились? Пусть рулит там диссидент, все равно все Москва решает, ничего в захолустной дыре не изменится. Купить его на худой конец, а на совсем худой - вообще грохнуть...

     - А вот тут ты совсем ошибаешься. Я в политике не особо шарю, но ясно понял одно: лучше иметь дело с жуликом, чем с фанатиком. Курбанов почуял влияние и вкус власти, а главой республики не стал. Вот и вывел, словно поп Гапон, людей на улицы, под наши пули и ваши дубинки. Если профессора завалить, его последователи нам священную войну объявят. Он же у нас набожный. Третья Чечня, только в меньшем масштабе. Поэтому туда пригоняют тебя и твоих коллег, чтобы вы, так сказать, задавили протест максимально мягко и без последствий. Готовься, Серега. Вас будут провоцировать по полной. Но я уверен, что очень меня огорчает, вам не разрешат дать бунтарям достойный отпор. А следовало бы!

     - Ох, я  все больше не понимаю, в Москве школоту разгонять дубинками и водометами не жалко, а там жалко!  - возмутился Дорохов, - и чего они с ними сюсюкаются так? Раздавить мятеж и дело с концами!

     - Вот, такой настрой мне нравится. Видно, Серега, сработаемся, братишка! - обрадовался и налил еще спиртику майор Булгаков.

     - Я свою задачу примерно понял, надеюсь, мои парни не подведут, - задумчиво рассуждал Дорохов, - а вот зачем к нам отправились вы, из такой то дали?

     Майор Булгаков внезапно помрачнел и сделал задумчивое лицо, потянувшись за очередной набитой горьким табаком папиросой, которые он брал с собой в командировки чуть ли не ящиками, и капитан Дорохов заметил на его лице еще один едва заметный след от шрама. Старый рубец дал офицеру Национальной Гвардии примерное понятие о причине весьма необычной улыбки командира мобильной роты, ибо майор Булгаков улыбался довольно часто, но мимика левой части его лица была крайне невыразительной. Дорохов все больше убеждался, что бойцы из мобильной роты совсем не из робкого десятка, а их командир, которого они ласково называли батяней или батькой, имел немалый боевой опыт.

     - Так почему они вас ко мне приставили, Юрий Дмитриевич? Не доверяют мне что ли в верхах?

     - Это вряд ли, - сразу перебил капитана Дорохова командир мобильной роты, - ну, во-первых, так реально будет спокойней, в том числе и вам. Во-вторых, что мне удалось узнать из своих источников, в Хазар-Кале могут понадобиться люди, которые без зазрения совести, а главное - без страха получить по шапке от прокурорских, правозащитных, штабных и прочих сволочей выполнят грязную работу...

"Смутные дни - время кропить масть,
Смутные дни - время кривить рты!
Смутные дни - время делить власть,
Смутные дни - время решать, с кем ты!"
- продолжали петь под гитару бойцы в другом конце вагона, да так разошлись, что капитан Дорохов, узнав голоса своих подчиненных, привстал с нижней полки плацкарта и полез в сторону шумной компании, но его остановил собеседник.

     - Остынь, Серега, пусть играют, - заступился за солдат батька, - и им веселей, так сказать, боевой дух пацаны поднимают, и нас подслушивать меньше будут. Так вот. По поводу грязной работы. За годы службы я зарекомендовал себя как человек, который ее не чурается несмотря на последствия. Многих начальников такое наше поведение крайне не устраивают. Сам понимаешь, звездочки они свои потерять боятся! Но я служу России, а не всяким штабистам и кабинетно-паркетным крысам, что росчерком пера посылают простых солдат на смерть, а сами гуляют с собачками на Чистых Прудах... Как бы это им не нравилось, порой лучше замочить пару десятков уродов без приказа, суда и следствия, чем потом расхлебывать последствия их дальнейших враждебных движений. И как это не удивительно, штабисты это тоже прекрасно понимают. Так и возникает необходимость таких отмороженных как мы

     - Вы что, еще и киллеры что ли? - удивился Дорохов.

     - В Хазар-Кале, не знаю, в курсе вы или нет, криминогенная обстановка. К тому же местный блатной мир с Байрамовым тоже в контрах. Многие криминальные авторитеты нехило так поддерживают протесты и подливают масло в огонь, на фоне общего бардака отжимают бизнес и бабки.

     - Как же там все сложно, - не переставал возмущаться капитан Дорохов, - не удивлен, что  прикаспийские органы не смогли навести там порядок. А в прочем, не сильно и хотели. Даже поспорить готов, сами многие в доле, либо зассали...

     - Вот именно, - твердым голосом выразил согласие майор Булгаков, - и как ты не зассышь, если арестуешь ты на базаре одного из барыг или бунтарей, придешь домой, снимешь ментовские погоны, и обнаружишь, что тебя во дворе поджидает толпа его братишек. А в худшем случае посадят на перо твою родню. У тебя же нет в Хазар-Кале родных и близких?

     - Нет.

     - Вот и действуй уверенно и в меру жестко, но не перегибай палку, а то еще взыскание сверху прилетит. Это мне плевать и терять особо нечего, и если бунтари не утихомирятся, я ей Богу, поступлю  с ними так же, как поступил с топтателями верблюжьего дерьма в Сирии!

     - Юрий, успокойтесь, - пытался утихомирить Булгакова капитан Дорохов, - а что же было в Сирии, если не гостайна?

     - Официально этого не было, так что и тайной быть такое не может. Наливай еще и дай огня, сейчас я тебе все поведаю. А история эта ох какая показательная, что я ее и не скрываю. Дело было лет шесть назад, я тогда еще в старлеях ходил, был взводником в моем же подразделении. Стояли мы в одном из городов на "идлибщине", в качестве усиления. Город уверенно держала в руках правительственная армия, но военным патрулям постоянно докучала бандитская шайка, обосновавшаяся в деревушке неподалеку. То мину подложит, то конвой обстреляет. Сирийцам мочи от них не было.

     - И что вы с ними сделали?

     - Нам на них было, мягко говоря, насрать. До первого русского солдата, у которого на наших глазах извлекали осколок от мины из шеи в сантиметре от сонной артерии.  И тут я понял, что дело надо брать в свои руки. За пару сотен баксов местные торгаши мигом, в тот же вечер сдали мне городского барыгу, который толкал боевикам взрывчатку, оружие и сливал еще много информации за небольшое вознаграждение. Не прошло и нескольких дней, как в темном сирийском подвале барыга сидел голый привязанным к ржавой канализационной трубе.

     - Оперативно, мне прям нравится такой метод, - улыбнулся капитан Дорохов.

     - Прочувствовав на себе весь гнев электрического заряда шокера, лишившись целостности нескольких пальцев и ребер, а также половины гнилых арабских зубов, барыга слил подельников с потрохами.

     - Жестко вы прям... Это и есть та самая грязная неблагодарная работа?

     - Не только. Да, пару международных конвенций мы нарушили. Зато узнали местоположение лагеря боевиков. Предоставили все данные правительственным войскам.

     - Ну, это правильно, пусть сами с бандитами разбираются, вы и так им нихреново подсобили.

     - Черта с два! - с размаху выбросив окурок, продолжил майор Булгаков, - садыки притащились чуть ли не ротой в указанную захудалую деревушку , и  по их словам, деревня была обычным пристанищем мирных верблюдоебов! Недели не прошло, как конвой в городе опять чуть не подорвали. И барыгу, их сдавшего, боевики обезглавили на свалке на окраине.

    - Зверье...

    - Не то слово! Один из наших пацанов отжал у местных квадрокоптер из Китая. Решили мы им воспользоваться втихаря. И в мирной деревне были замечены такие движухи, что мы через пару дней в сопровождении местных направились на внедорожниках в сторону деревни, "разоружить местное ополчение", если официально.

    - Разоружили?

    - Если бы! Нас было семеро. Я и шесть моих солдат. Нас отправили в помощь целым двум мотострелковым взводам сирийцев, у которых было аж четыре БТРа. И чего мы увидели? Как сельский староста клялся всевышним, могилой своего отца, который в следующей его отмазке оказался старым человеком с больным сердцем, божился и говорил, что никакого оружия в селе нет. Не успели мы заткнуть ушлепка, как навстречу к нам вышел еще и сельский священнослужитель, который начал в перерывах между молитвами проклинать нас, называть нас шайтанами и шурави, и впоследствии заявил, что оружие деревенскому ополчению нужно для защиты от солдат-мародеров, типа нас.

     - Вот это наглость, и врут ведь в лицо!

     - И не краснеют. Вообще, наглость - второе счастье. У южан это правило работает десятикратно. И работает! Знатно охренев от напора старосты деревни и проповедника, который, как мы догадались, рулил всем происходящем в округе дерьмом,  командир правительственных отрядов даже подумал отказаться от зачистки деревни. Я обернулся в сторону и решил закурить, пока продолжался тяжелый диалог, как вдруг заметил в одном из окон промелькнувшую фигуру с автоматом в руках.

     - Зубы заговаривают, как торгаши с базара! Мне что-то кажется, в нашем пункте назначения будет примерно так же... И что было дальше.

     - Пока верблюдоебы мямлили, я мигом выпустил длинную пулеметную очередь из "Печенега" по подозрительному сооружению, а мой боец по моему сигналу тут же увековечил сельское начальство. Автоматная очередь быстро заткнула наглых крикунов, ха!   После нескольких перестрелок и взрывов, в результате одного из которых кишки  местного боевичка повисли на заборе из  полусгнившей арматуры, коллеги по цеху этого фарша быстренько поняли, что если они не сдадутся своим соплеменникам из армии правительства, то мы всех пустим на удобрение для фиников. Мигом все оружие сдали, молили о пощаде. Хотя, если бы не сирийцы мы бы с пацанами всемером отправили всех боевиков к их любимому шайтану прямиком в ад!

     - Да вы же герои! - с интересом выслушал рассказ капитан Дорохов, - вас за это к наградам должны представить.

     - Представить то должны были, а в итоге чуть не уволили, - раздосадовано ответил майор Булгаков, - и в итоге вместо благодарности, ты, Серега, будешь дивиться, на нас с ребятами завели расследование. Что там только не пытались впаять за то, что мы применили насилие к мирному гражданскому населению! Ох, штабная сволочь! Благо, нашлись в той далёкой стране и достойные люди, которые подтвердили, что мы оказали им помощь в ликвидации ячейки боевиков. Дела против нас тут же замяли, по приезду домой я трижды лично хотел представить своих бойцов к наградам, но окружное командование не оценило размах, намекнув, что не потерпит самовольства и самоуправства в зоне боевых действий. Вот вам и благодарность!

     - Армия, как мне ещё говорили в те времена, когда я был наивным курсантом, - самая неблагодарная организация, - с ноткой досады на лице согласился Дорохов, - и тем не менее, в Хазар-Калу отправили снова именно вас. Ну, мне остаётся пожелать, чтоб вам опять ничего не приплели...

     - А меня для этого сюда и послали. Это как раз третья причина, которую я ранее не озвучил. Убрать меня давно хотят

     - В смысле, убрать? - с удивлением интересовался Дорохов.

    - Ну, Серега, не угодил я командованию. С каждым годом моей службы я все больше убеждаюсь, что на каждой новой войне я сражаюсь на два фронта. С одной стороны - враги, а с другой - собственные командиры. И не известно, кто из супостатов страшнее. Как говорится, худший враг солдата на поле боя - своя авиация, своя артиллерия, своё командование и противник по ту сторону фронта.

     -Хм, а смысл в твоем изречении определенно есть, ха ха!

     - С врагами все проще. Как бы то ни было, какие там не придумывали бы правила войны, ну знаешь, гуманитарное право и все дела, на войне все просто. Либо ты, либо тебя. Точка. Для меня поездка в Прикаспийскую республику тем сложна и необычна, что здесь и врага как такового нет. Во всяком случае, официально. Как никак, прикаспийцы - наши сограждане, дорогие россияне, как и мы. Тут попробуй действовать эффективными методами. Любое твое действие при желании подведут под статью, а те люди, которые отдали тебе приказ, сразу врубят заднюю, сказав, что совсем не это имели в виду...

    - И что теперь нам, а скорей всего, вам делать?

     - То, что должны! - твердо и решительно ответил майор Булгаков, - я служу России, а не политикам и штабистам. Долбанные пиджаки... Но, как говорится, делай, что должен, и будь, что будет! Давай ещё по одной на боковую, уже далеко за полночь...

    - И правда, - взглянув на наручные часы, согласился капитан Дорохов, - ну, за службу нашу, любимую, опасную и неблагодарную!

     - Лучше и не скажешь...

     Выпив последнюю стопку разбавленного спирта, капитан Дорохов крепко пожал руку командиру мобильной роты и, попрощавшись, побрел сквозь коридор потных ног и зловонных носков мимо спящих на плацкартах солдат, и обнаружил в первом купе своего замполита, который с радостью сдал ему выпивших с новыми товарищами Вадима и Николая. Замполит развел самую настоящую тираду, в красках описывая всю тяжесть проступка друзей и обращал внимание на крайне неподобающее и недисциплинированное поведение сержантского состава, но капитан Дорохов даже не хотел его слушать.

     - Сержант Чернышевский, младший сержант Кузьмин, отправляйтесь спать согласно схеме размещения! - спокойным голосом приказал командир роты, и сослуживцы молча удалились, и только потом офицер добавил, - и бог с ними! Мои двое пьяные ваших десятерых трезвых стоят...

     Капитан Дорохов отправился вслед за подчинёнными, толком не обратив внимания на озлобленный взгляд прикомандированного замполита, но даже в его подпитом сознании промелькнула мысль, что случись чего, этот поборник "достойного поведения" его солдат первый их всех сдаст...

     И пока наши герои отправились спать, а новые товарищи из мобильной роты относительно тихо продолжали застолье, эшелон, набрав ход, двигался вперёд, в глубь жарких прикаспийских степей. Ночную прохладу постепенно сменили дуновения тёплого и влажного морского воздуха, и отдыхающие бойцы гремящего колесами эшелона даже не заметили, как за окном промчалась неприметная вывеска. На вывеске большими буквами в восточном стиле была выполнена надпись "Добро пожаловать в Прикаспийскую Республику"...

     Эшелон катался по кажущимся безжизненными степям еще целые сутки, и его пассажиры сидели в предвкушении предстоящей работы. А работа предстояла им нелегкая: нужно было максимально быстро разгрузить железнодорожный состав и скорыми темпами отправиться колонной техники к месту дислокации. Караул держал ухо в остро, но многие из солдат изнывали от скуки, особенно обнаружив полное отсутствие интернета на подступах к Хазар-Кале.

     - Что грустишь, Коля? - проветриваясь в тамбуре, интересовался курящий там Вадим.

     - Да так, не могу отписаться своей, у меня вообще со связью беда, - сетовал Николай, - а я обещал ей, что сразу сообщу, как приедем. Волнуется, бедняжка, а я так уже скучаю.

     - Привыкай, связь здесь заглушили по самое не балуй, - объяснил Вадим, - все таки неспокойное положение, во глянь, как на нас смотрят.
Вадим обратил внимание на взгляд пожилой пары, которая поливала грядки с помидорами в огороде у железной дороги, по которой медленным ходом шёл эшелон. И тогда сержанта объяла некая тревога. Не страх при виде многотонной махины с вооружёнными солдатами на борту наполнял глаза престарелой пары. Не страх, а только презрение. Презрение, ненависть и злоба.

     - Вадюх, нам походу тут совсем не рады, - обратил Николай внимание товарища на пасущего овец ребенка, показавшего средний палец в сторону состава.

     - И откуда, скажи, такие странные дети, с этим волчьим свинцом в глазах? - скорее цитировал известного музыканта, нежели задавал сам себе вопрос сержант Чернышевский, - чего, Ники, боишься?

     - Ну, волнуюсь, конечно, - призадумавшись, ответил Николай, - на нас тут смотрят, как на врагов народа...Ники? Меня так только Аня называет!

     - Я знаю, всю дорогу слушал ваши сопливые разговоры, - пошутил Вадим.

     - Ну да, ты у нас настоящий суровый вояка, которого дома ждет только бутылка! - в ответ сделал выпад Николай, но чуть не ударился головой, когда эшелон начал резкое торможение.

     Состав встал на крохотном полузаброшенном полустанке неподалеку от села в окрестностях Хазар-Калы. Караул тут же занял посты, пока остальные бойцы только гадали о причине очередной достаточно резкой и относительно продолжительной остановки.

     Вадим даже успел заварить несколько кружек крепкого до горечи чая, от которого у Кости, Коли и Артема чуть не начало вязать во рту, и пока бойцы Национальной гвардии пили чай с пресными галетами и повидлом из сухого пайка, офицеры эшелона засуетились, впопыхах следуя на совещание, проводившееся в виде перекура в тамбуре одного из вагонов.

     - Дальше поезд не пойдёт, - довел печальную информацию до офицеров прибывший к эшелону по гражданке на автомобиле человек, который оказался представителем республиканского управления МВД, - понимаю, товарищи, ваше недоумение, но это так. Дальше не проехать. К слову никак. Да, вообще никак.

     - Что за напасть? - спокойно уточнил капитан Дорохов.

     - Не знаю откуда, но местные бунтари были в курсе о вашем прибытии ещё несколько дней назад, - с незначительным южным акцентом объяснил представитель МВД.

     - И что с того?! - грозно спросил майор Булгаков.

     - Кто-то выломал почти сто метров железнодорожного полотна в паре километров отсюда.

     - Так почините его!

     - Мы пытались, но ремонтников прогнали жители села, а когда я прибыл на место с нашими сотрудниками, дорогу нам перегородили женщины и дети. Толпой. Лично, клянусь Всевышним, видел, как одна из них с младенцем в руках легла на рельсы, преградив путь ремонтному составу, - объяснил сотрудник МВД.

     - Дикари, - тихо выругался Булгаков.

     - Что предлагаете делать? - более спокойным тоном спросил капитан Дорохов.

     - Все прекрасно понимаю, как это сложно и непредвиденно, но дальше вам нужно двигаться своим ходом.
 
     - А технику, вы, умные такие, предлагаете бросить прям здесь? - не выдержал офицер, - её же пожгут к едрени матери!

     - Ни в коем случае. Разгружайте эшелон, сгоняйте боевые машины с платформ прям здесь. Это официальное решение.

     - И как предлагаете сгонять машины с платформ на этом, с позволения сказать, дрянном полустанке? Здесь же ни пандусов, ни съездов! -возмущались остальные офицеры.

     - Вся платформа в вашем распоряжении. Есть единственный минус, правда. Она пассажирская и под сгон техники с железнодорожных составов, по словам дорожников, не предназначена. Делайте что хотите, как хотите, но ради Всевышнего, быстрее. Я задавал такие же вопросы, какие сейчас вы хотите задать мне. Дайте волю воображению. Но эшелон разгрузите. А потом, избегая населённых пунктов и дорог, полями проезжайте к военной части на окраине города. Вас встретят там мои люди. Удачи, мужики, я уезжаю обратно в Хазар-Калу и ничем больше помочь не могу.

     - Засунь в жопу себе свою удачу, бестолочь, - пробурчал сквозь зубы майор Булгаков, - ну-с, какие ваши предложения?
Офицеры совещались ещё минут двадцать, пока не было принято крайне не обрадовавшее солдат решение.

     - Личный состав воинского эшелона, за исключением караула, строиться на железнодорожной платформе! - пролетел приказ по душным вагонам.

     - Слушай мою команду! - решительным голосом огласил принятое решение капитан Дорохов, - ставлю непростую задачу. Сейчас водители боевых машин и прочей техники, выходим из строя, берем все необходимое, сбиваем крепления, готовим технику к съезду с железнодорожных вагонов. Остальной личный состав, берем носилки, мешки, кувалды и лопаты и прочий инвентарь на ваше усмотрение. Задача: раздолбать ограждения этой сраной станции и из любых подручных средств соорудить наклонную насыпь для съезда техники с платформы.

     - Ну это же совсем пиз... Совсем спятили! - послышались недовольные высказывания из строя.

     - Отставить разговоры! - решительно осадил недовольные возгласы капитан Дорохов, - я сам охреневаю с безумства и кретинизма принятого решения, но иного пути у нас нет. Даю вам полную свободу действий, но только прошу, задачу выполните. Ваши непосредственные начальники подскажут, что и как. Бойцы мобильной роты окажут вам максимальную помощь. Равняйсь, смирно, по задачам разойдись!

     Тяжёлые кувалды выломали бетонные столбы ограждения железнодорожной платформы, и затем долгими часами напролет под палящим солнцем бойцы, взмокшие и изнуренные тяжёлой работой, в поте лица сооружали огромную насыпь - наклонный съезд для ожидающей на платформе техники. В ход пошло всё, что попадалось под руку: и вырытый грунт, и мешки с песком, немногочисленные спиленные у станции деревья, щебенка с железнодорожных путей, мусор и даже разобранный навес полузаброшенного полустанка. Тяжёлым трудом и солёным потом пандус необходимых габаритов был сооружен буквально, из дерьма и палок только на следующее утро. Ликованию изнуренных солдат не было предела, когда первый УРАЛ съехал по сооруженной насыпи с платформы на твердую землю.

     Однако радость бойцов была недолгой. Съезжающий по пандусу один из следующих грузовых автомобилей чуть не завалился на бок, когда конструкция, рассыпаясь под весом машин, быстро начала приходить в негодность.

     - Грузовые машины не проедут по этой куче мусора, она развалиться к чертовой матери, - доложил один из мехводов капитану Дорохову, - колеса вязнут, техника садится на брюхо.

     - Что вам необходимо? Назовите, мы из кожи вон вылезем, но сделаем это, но вашу мать, сгоните ваши гробы на колесах! Мы и так уже здесь торчим сутки, - в тяжелом состоянии духа чуть ли не криком ответил командир нацгвардейцев.

     - Как вариант, можно вымостить насыпь чем-нибудь твёрдым. Бетонные плиты, валуны, деревянный брус, что угодно, - ответил мехвод, - щебенка и гравий не помогают, пандус разваливается на глазах, грунт сыпучий...

     - И где я их вам возьму, вашу маму, мы же посреди гребанной степи! Что, мне их вам высрать, что ли? - чуть ли не криком ответил капитан Дорохов, - лейтенант Еремеев, бери свой взвод, тащитесь в село и раздобудьте материал. Хоть дома и заборы ломайте, деревья пилите, но материал раздобудьте!

     - Постой, Серега, не кипятись, - успокоил офицера майор Булгаков, разглядывая окрестности в бинокль, - погоди. К тому же, с местными лучше не контактировать раньше времени. Местные дикари твоих ребят побьют камнями и палками.

     - Куда подевалась ваша решимость, Юрий Дмитриевич? - вспылил Дорохов, но тут же взял себя в руки, - что вы предлагаете?

     - Выдели мне грузовой УРАЛ, водителя, пару ребят с инструментом в помощь. Я возьму нескольких своих пацанов, через час все будет.

     - Спасибо, Юрий, выручаешь, - поблагодарил соратника капитан Дорохов, - так, Чернышевский, Кузьмин, хорош курить в теньке, идите сюда. С ребятами из мобильной роты познакомились, подружились?

     - Ну, немного, - ответил Вадим.

     - А это был не вопрос, - продолжил Дорохов, - вы двое, кувалды и монтировки в руки, едете с вашими друзьями и помогаете им. Юра, бери моих двоих.

     - Я устал, как собака, спал всего час за ночь, рубит конкретно, - думал Коля Кузьмин, пока Вадим тихо матерился, проклиная все окружающее его мироздание, - интересно, что придумал командир спецназеров?

     Выделенная команда на скором ходу примчала на грузовом автомобиле где-то через час. Откинув борт, несколько солдат мобильной роты во главе со своим Батькой выпрыгнули из кузова. Следом за ними аккуратно спустились Вадим и Николай. Парни чувствовали крайнюю усталость и оба были удручены вылазкой, лишь молча курили у УРАЛа.

     - Чего так приуныли, пацаны? - улыбаясь, воодушевленно расспрашивал пацанов их сослуживец Константин, - да вы вообще молодцы! Этих булыжников хватит с лихвой, чтобы дорогу до мятежной Хазар-Калы вымостить, не то что нашу хлипкую конструкцию.

     - Да? Ты сначала на них взгляни! - взволнованным голосом ответил Николай, - приглядись получше, только...

     Улыбка на лице Константина исчезла, как только первые каменные плиты были сброшены из кузова на землю. Вслед за Константином, воодушевление и радость потеряли ещё многие бойцы. И беглым взглядом осмотрев привезенный "стройматериал", бойцы с ужасом осознали, что будут мостить пандус для техники выломанными на ближайшем кладбище надгробиями.

     - Ну что вы, давайте живее! Мертвые не кусаются, лучше иметь дело с ними, чем с живыми! - призывал солдат к работе майор Булгаков.

     Солдаты недолго колебались. Однако, понимая безвыходность своего положения, преодолели чувство отвращения и страха перед всякими суевериями, вытаскивая одно за другим разбитые надгробия.

     - Видит Бог, я не желал этого, но, что сделано, то сделано... Выкладывайте насыпь плитами, разгружайся и валим отсюда, -  произнес командир роты Национальной гвардии, а затем осуждающе посмотрел на своего коллегу - осквернителя могил.

     - Не смотри так, Серега. Кладбище было заброшенным и старым. Вам плиты нужны были? Раздобыли в кратчайшие сроки. Так что, все во благо нашему делу, - скорее обосновывал свое кощунственное решение, нежели оправдывался майор Булгаков,  - а если бы в деревню отправились или замешкались, вполне вероятно, на кладбище появились бы новые могилы. Только уже с русскими фамилиями на плитах.

     - Тут ты прав, но ситуация скверная...

     Работа в течении сорока минут была завершена, и уже по вымощенному разбитыми могильными камнями пандусу уверенно спустилась с платформы вся остальная боевая техника. Забрав все грузы и вещи из вагонов, навьюченные солдаты обоих подразделений готовились к маршу, выстраивая машины в длинную колонну. Получив зеленый сигнал, локомотив дал задний ход и от греха подальше утащил уже пустой состав в противоположном от Хазар-Калы направлении. Проводив поезд вдаль взглядом, бойцы начали рассаживаться по машинам, как вдруг внимание некоторых привлекли какие то крики в стороне от колонны военной техники.

     - Вы что творите, варвары! Это грех! Да будьте вы прокляты! - послышались гневные и истеричные голоса небольшой толпы деревенских старух, ковыляющих к военной колонне.

     - Всевышний вас покарает! Вы будете гореть в преисподней! Для вас нет ничего святого! - вперемешку с проклятиями и угрозами на местном языке прозвучали злобные и наполненные презрением фразы одной из старух, - у меня там отец похоронен, и мать тоже!

     Сгорбившаяся злобная старуха, одетая в сине-зелено-сиреневый халат, исподлобья смотрела на отчасти понимающих обоснованность гнева бойцов, но последние были в явном недоумении, когда она повела небольшую группу пожилых людей вслед за собой прям к военной технике.

     - Убирайтесь отсюда, это наша земля, а не ваша! Проклятый рус! - презрительно плюнув на землю произнесла возглавляющая толпу старуха с клюкой.

     - Ради бога, заткните этих старых ведьм! - смачно выругался Скин, - запускай двигатели, слышать эти цыганские бредни не могу!
Глаза подходящих к колонне старух все больше наливались кровью и истеричными слезами, а возгласы и проклятия стали все более агрессивными.

     - Стой, назад! - прозвучала громкая команда вооруженного автоматом часового, который нес службу на посту, охраняя грузовой УРАЛ с оружием и боеприпасами, однако старух требование остановиться лишь разгневало еще больше!

     - Клянусь могилой своей матери, вы за это ответите, горите в аду! - продолжила предводительствующая толпу старуха и, пройдя мимо одно из молодых солдат, плюнула в сторону его лица.

     - Вот мразь! - возмущались солдаты, - выгоните же бабок, они сейчас под колеса кинутся!

     - Стой, стрелять буду! - прозвучало новое требование часового, но и оно осталось проигнорированным.

     Только громкий звук предупредительного выстрела в воздух заставил остановиться толпу деревенских сварливых старух, которые в ужасе завыли и начали еще более истерично реветь.

     - На поражение не стрелять! - твердо дал приказ капитан Дорохов, тихо прошептав следом, - ну проваливайте же с дороги, не хотим мы вас трогать...
Даже второй предупредительный в воздух не отпугнул толпу  рыдающих старух, и солдатам нацгвардии все же пришлось вытолкать особенно упорных от боевой техники.

     - Чего они творят-то? - не понимал слишком опрометчивого поведения толпы старух стоящий у грузовика Николай.

     - На публику играют, вот что! - ответил Вадим, - ну нельзя же так наигранно изображать жертву!

     - Ага, думаешь, у них в селе мужики кончились? Спецом старушенций подослали, типа мы их бить не станем! Провокаторы, да и только! - согласились  с Вадимом Скин и Музыкант, в то время, как Толстый, переглянувшись с майором Булгаковым и получив от него одобрительный условный жест, снял свой пулемет с предохранителя и пустил короткую очередь в сторону старух.

     Пули, нарочно выпущенные в землю под ноги старухам, взрыли сухую почву прикаспийской степи, и бабки тут же успокоились, попятившись назад.

     - Вы сгорите в аду, дети собак! Только со стариками воевать можете и детей убивать! - обернувшись, перед уходом добавила одна из старух, продолжая произносить с сильным южным акцентом речь, переполненную проклятиями, - вы пришли сюда с оружием, осквернили нашу землю, могилы наших предков! Но вот увидите, вы найдете здесь только смерть! Будьте прокляты! Ваши дома захлебнутся от слез ваших матерей! Ваши кости будут грызть последние шакалы на наших помойках!

     - Заткнись, тварь! - грозно произнес Антон, направив ствол пулемета прям на старуху.

     - Нет!  Толстый, стой! - раздались выкрики Музыканта и Чумы, которые в самый последний момент вырвали пулемет из рук взбешенного Антона, и пули устремились поверх закутанных во множество косынок и платков голов деревенских старух...

     - Все, выдвигаемся, все, по машинам! - приказал командир нацгвардейцев и, рассевшись по грузовикам, солдаты наконец-то отправились к месту назначения.

     - Не нравится мне начало нашей операции, за первые два дня столько набедокурили!  - делился мыслями Николай, - а еще меня прям напугали слова той старухи. Прям, неприятно стало.

     - Забей, Коля, не бери в голову, - успокаивал друга Вадим, сидящий напротив него, - это все отыгранный спектакль, меня предупреждали, что здесь так будет. Меня больше всего пугает как раз то, что это еще лишь малая часть того, чего нас ожидает в Хазар-Кале, куда наш "караван" отправляется сквозь степи по бездорожью.

     - В полную неизвестность, друзья мои, мы едем в полную неизвестность, прямиком в очко Дьявола! - пошутил Константин, и сослуживцы, сидящие в полусонном состоянии в кузове УРАЛа, тихо рассмеялись...