Все совпадения и имена случайны. Не примеряйте на себя...
Обхватив костыль двумя руками и прижавшись щекой к отполированной деревянной перекладине, дед Иван задумчиво смотрел в окно. Проследив за его взглядом, я невольно улыбнулась: розовым цветом распускалась на подоконнике герань на фоне заснеженного сада. Дед Иван, казалось, не замечал меня, думал о своём ли, или просто завис меж времени.
- Яблочко возьми, - произнёс тихо и прислонил костыль к стоявшему возле кровати стулу.
- А сам чего? Давай тоненько нарежу, ты сможешь скушать.
- Да не люблю я эти райские плоды. Мне бы коньячка с наперсток, куда полезнее для болезного, - усмехнулся старик.
В этом вопросе я была с ним солидарна: оба страдали низким давлением и пару чайных ложечек коньяка в кофе выравнивали дыхание.
- Ну, звиняйте, коньяков в договорах не значится.
- А зря... - дед Иван уже повеселел, сам протянул мне яблоко и попросил принести горячей воды из кулера.
Чай пил вприкуску с шоколадной конфетой, размешав три столовые ложки сахара в кружке.
В свои восемьдесят три года дед Иван сиял лысиной, голубыми глазами и ухоженными зубными протезами. Непослушная после инсульта нога не портила его ладно скроенную фигуру, лишь делала крен в левую сторону, напоминая лодку на полном развороте. Тельняшка на груди и наколка на руке дополняла как нельзя лучше эту походку: флот из деда Ивана не вышел, хотя сам он давно не ходил в море. Да и море не видел лет этак тридцать.
Когда-то у Ивана был дом, жена, сын и дочь...
Поправив штору на окне, сама залюбовалась проснувшейся в январе геранью. За стеклом белели сугробы, а за периметром социального учреждения, точно призрак прошлого, виднелся дом деда Ивана.
- Сын давно был?
- Давненько. Дочка гостинцы приносила, и на том спасибо. Обижены на меня.
- А за что?
- Так обида, она что уважительная причина. Дочка за то, что дом сыну оставил, мол, кому дом, пусть и смотрит тебя после инсульта. А сыну новая жена теперь указ.
- Дед Иван, а говорят, что ты ходок был ещё тот!
- Говорят! И кто говорит? К кому ходил, те не в обиде. Как вспомню свои похождения на хуторе - без подножки у кровати не обходилось!
- Во даёшь! И что, многих так уложил?
- Уложить-то уложил, но обидно, что они просекли это раньше меня.
- В смысле?
- Ласки хотелось, понимаешь?
- Как не понять, понимаю. Только жене каково? Хутор маленький, я и то, городская, знаю, о твоих похождениях.
- Не обижал я жену. Жили, как все, до самой её смерти.
- Ну да... Те жены, что своим мужьям с тобой изменяли, тоже жили, как все.
- А ты думаешь, в городе нет таких? Просто не на виду, как в хуторе. Если бы все ваши городские были хорошие, они бы тут не оказались, – с обидой в голосе резанул дед Иван.
- Ты прав. Сюда даже те попадают, кто в детстве своих детей ремнём бил. Есть такая отмазка у взрослых детей. Причина находится быстро, то отец матери изменял, то мать ремнём в детстве била, то ещё чего обидного всплывёт.. Чем в таких обидах жить, так уж лучше тут, согласен?
- Согласен, но иногда тоскую по своей комнате, по печке. У меня всегда там порядок был.
Я не сомневалась: порядок в тумбочке, на кровати, на стуле и в шкафу у деда Ивана и тут был идеальный. Флотский, как он говорил.
Печки в доме Ивана уже не было, демонтировали её, пристроили две комнаты, газ подвели. Старик это знал, но в доме с французскими окнами «в пол» так и не довелось побывать, лишь из-за ограды мог он взглянуть на призрак своих воспоминаний. Сын придёт. Он знает, что отец ждёт. Принесёт ему дорогих сигарет (тот хоть и бросил курево, но угостить любит), пару маленьких шкаликов коньяка, курочку, новое трико, носки... Хоть многие дети и прячутся за своими обидами и с этими обидами на лицах приходят с гостинцами, но старики рады и обиженным лицам. В этот момент они становятся похожими на детей, которым разрешили выйти из угла...
Послесловие.
Не всегда так. Не ко всем. И не все. Бывает в тысячу раз хуже, когда родным хоть самим уходи из дома. Деменция, слабоумие, психоневрологические нарушения, а детям необходимо работать. Оставить дома без присмотра? Оставляют, и решётки на окна ставят и газ отключают... И в конце концов не выдерживают и пытаются хоть куда-то пристроить, потому что очередь в психоневрологический интернат огромная. Вот так попадают к нам, всеми неправдами получив заключение психиатра о полноценности человека, в социальное, заметьте, не медицинское учреждение. Но это уже совсем другая история...