скрюченными пальцами

я искал. я всегда искал. скрюченными пальцами, изможденными глазами - всегда искал, в заточении во тьме. месть росла над годами, я пылал ею, скрежещущею в извилинах рукотворного. молодость стерегла меня у ворот, в пыль она одевалась, властью она становилась - над сугробами, над собой. жизнь меня катила по дороге, всесильно катила, всевозможно под своей тяжестью. розы видели меня в своем слиянии, полынь росла в моих пальцах, росла и гибла, росла и перерождалась. я искал этот плен - эту тварь без лица, эту шуйцу в маках забвения. росли ставни над глазами, губы росли над водой - над ее безбрежными, бешеными отражениями. месть взаймы - без дергающихся объятий, без трепещущих личин. месть без кислорода. гнев в вершинах стен, гроздья дукатов в твоих опорожненных очах. я пишу тебе - пишу на тебе. твои объятия раскрыты - так ты хочешь войти в царствие без шагов, без звука, без тлена верхом на жеребце. врач опустит свои руки - тихо заверещит в измученном сердце. сколы правды сольются вместе - чтобы бездонно горевать, бездонно улыбаться на закате зари. бездонная улыбка - в неприкосновенности мига. тщета уныния - на стеклах зари, на ставнях мечты. я вгрызаюсь в это колдовство - седыми поручнями снега. мал золотник меж повес - апогей эпопеи без конца, без начала. россыпь снимает стекла с лица - и лицо гибнет в сумерках имени. грозно падает молоко - в твои немолчные объятия. я молчу в этих рощах - в этих забывающих тополях. я стенаю без имени - без права я стенаю, голодныЙ, измотанный правдой. сумеречно она пашет - взирая вверх, к бездумным городам. стекло входит в порожний зал - и каторжно овладевает стенанием стен, немеркнущим забвением пустоты. так я падаю в светила горних врат - в правду я падаю, в ее громыхающие муки. стекол не видно - на грани зари трепещет одинокое зеркало, прикорнувшее у постигающих начал.