Нас было трое закадычных подруг: Томка, Люська и я. Все мы были очень разные, связывало нас лишь одно: любовь к литературе. Томка, она была старостой нашего класса, даже писала стихи. Я тоже писала, в основном, это были памфлеты на одноклассников. Кроме подруг, к остальным я особой любви не испытывала, поэтому высмеивала их, как могла. О том, что я тоже могу испытывать романтические чувства, я особо не распостранялась, старалась это скрывать. Для всех я была насмешливой, ехидной и совершенно непрошибаемой. Все трое мы были просто помешаны на стихах, но, если Томка и Люська открыто грезили о любви, то я за внешней бесшабашностью старалась скрыть то, что эти грезы волнуют и меня. В 9 классе к нам присоединилась еще одна подруга. Звали ее, как и меня, Лена. Чтобы не путать, меня стали называть Алена и, иногда, Елка (наверное, потому, что я – такая же колючая). Ленка была старше нас на год, она пришла к нам из техникума. До этого училась в другой школе. После 8-го поступила в авиационный техникум, мечтала стать летчицей, но потом узнала, что ей светит всего лишь работа на заводе, забрала документы и пошла в 9-ый. Может, потому, что была старше нас, а, может, благодаря характеру: жесткому и независимому, она сразу же стала в нашей группе лидером. Литературу она, в отличие от нас, не любила, стихи – презирала, зато физика и математика у нее шли на отлично. В отличие от Томки с Люськой, для которых эти предметы были китайской грамотой, и они перебивались с двойки на тройку. Я от Ленки не отставала. Я всегда была хорошисткой, а 9-ый закончила всего лишь с двумя четверками (остальные, естественно, пятерки). Ленка, когда пришла к нам в класс, села со мной. И мы с ней, что называется, сразу же «снюхались».
Ленка восхищала меня своим смелым независимым умом и, что называется, здоровым цинизмом. Ко всему она относилась с насмешкой; всякие там высокие чувства: любовь, верность и т. д. вызывали у нее смех; возможно, она хотела казаться более циничной, чем была на самом деле. Пацанов из нашего класса она считала сопляками и относилась соответственно, а они робели и терялись в ее присутствии. На их приветствие отвечала: «Здравствуй, сволочь!» или еще лучше: «Пошел на …!» Поэтому неудивительно, что никто не пытался за ней ухаживать, так же, как и за мной, потому что все знали, что мы способны только всех высмеивать и зубоскалить. Да Ленке наши ребята и не нужны были, она была кандидатом в мастера парашютного спорта и общалась с взрослыми ребятами: летчиками и парашютистами. А я с детства была влюблена в мальчика, который жил по соседству, поэтому на других парней даже не смотрела.
Ленка мечтала о небе. Все разговоры у нее были о прыжках или о том, что когда-нибудь она назло всем станет летчицей и будет летать. Я же мечтала, что стану известной журналисткой или писательницей и объезжу весь мир. Томка мечтала стать великим поэтом, а Люська… Люська мечтала о прекрасном принце! Вот над кем мы больше всего смеялись, так это над Люськой. Нескладная, некрасивая, нос картошкой, очки и вдруг – романтические бредни о красавце, который влюбится в нее и предложит ей руку и сердце. В зеркале она себя, наверное, не видела. Что самое смешное, это то, что мечта ее сбылась: она действительно встретила своего принца (такого, как и мечтала, красивого и романтичного) и выскочила за него замуж. Но об этом потом. А тогда, в конце 60-х, все мы были, даже несмотря на напускной цинизм, глупыми, романтичными и совершенно наивными дурочками, которые о жизни совершенно ничего не знали.
Помню, когда у нас был последний звонок, нас собрали всех в актовом зале. Выступали преподаватели и ученики с поздравительными речами, короче, все поздравляли друг друга, и тут вдруг слово предоставили Люське. Чтобы она, значит, стих прочитала. Люська, задрав голову, идет на сцену, но почему-то не поднимается по боковой лесенке, а прется напролом и берет сцену штурмом, при этом падает, юбка задирается, все имеют возможность полюбоваться ее голубенькими панталонами до колен, но Люська не смущается, встает, оправляет юбку, поправляет на носу очки и с чувством произносит: «Жди меня и я вернусь. Только очень жди!» Мы с Ленкой хохотали так, что нас попросили выйти из зала.
Помню, как мы однажды всем классом собрались в поход на выходные. Собрали деньги, но почему-то доверили купить продукты нашим драгоценным мальчикам. Ну они и купили… Водку и пиво, и пару булок хлеба на закуску. Ленка сразу отказалась от этой затеи, сказала, что ей с ребятишками неинтересно. Ну а я какого-то черта поперлась. Факт тот, что мы и не знали, какой сюрприз нам наши милые мальчики приготовили. Выехали мы в субботу утром на электричке. Пока добрались, уже проголодались, а там выяснилось, что есть-то и нечего. Было это весной, купаться еще холодно, так что мы разбили палатки и слонялись, испытывая муки голода, в то время, как наши мальчики ( чтоб они сдохли!) причащались водкой и догонялись пивом. Некоторые из наших, пренебрегая гордостью, пошли клянчить что-нибудь съестное у туристов, отдыхавших неподалеку. Я не пошла. Еще чего! Стану я унижаться за кусок хлеба!
В конце концов, озверев от злости и испытывая жуткое желание всех придушить, я вылезла из палатки и начала орать во все горло:
Цыгане шумною толпою
По Бессарабии идут,
Гитары прячут за спиною
И все танцуют и поют.
Я - парабела, я - чипурела,
Ай, на до-ри-до-ри-я!
Гоп, я - парабела, гоп, я - чипурела,
Гоп, натуридурия.
Гоп, я – парабела, гоп, я – чипурела.
Гоп, в натуре дура я!
Обратной дорогой Томка просверлила мне все мозги рассказами о своих любимых блюдах. В ответ я хмуро пообещала придушить ее, если она не заткнется.
А в Ленку влюбился самый красивый мальчик из нашего класса – Юрка Мартынов. Однажды я презрительно обозвала его «мартышкой». Он обиделся и больше со мной не разговаривал. А с Ленкой он даже целовался. Она мне рассказала по секрету, ну а я поделилась с остальными, и мы несколько дней подряд обсуждали эту «новость».
Но вот пролетели школьные годы, прозвучал последний звонок, и нас выпихнули во взрослую жизнь. Течение подхватило нас, как слепых щенков и понесло… Кого куда…
Я, Томка и Люська пошли поступать в пед на филфак (журфака в нашем городе не было). Я и Люська поступили, а Томка – нет. Она поехала до своей бабушки в деревню и там вышла замуж за какого-то шофера. А потом они вместе переехали в город. Жили они с мужем в каком-то частном доме на окраине города, то ли снимали, то ли кто-то оставил ее мужу в наследство. Я иногда их навещала и даже оставалась ночевать, и тогда Томкин муж рассказывал нам всякие страшные истории, а мы слушали, замирая от ужаса. Я тогда ложилась с Томкой на кровати, а он – на маленьком диванчике. К сожалению, Томка недолго с ним прожила, всего год, а потом покатилась по наклонной, стала мужиков перебирать, пока в конце концов не сошлась с каким-то зеком. Работать она пошла в столовую. Романтическая дурь быстро выветрилась у нее из головы (стихи она писать перестала, как только закончила школу), практичная жилка оказалась сильнее, и она решила во времена всеобщего дефицита быть поближе к продуктам.
Люська тоже рано вышла замуж, после первого курса. Своего « Павочку», как она его называла, она подцепила на вечере в институте Инженеров Водного Транспорта, куда однажды пригласили студенток из педа. И (какое везение!) сразу же познакомилась. Три месяца повстречались и весной поженились. Люська тогда ходила, закатывая глаза от счастья, и говорила: «Ах, мой Павочка, мой принц! Я его, наконец, встретила!» Но ее счастье тоже оказалось недолгим. «Павочка» очень быстро стал «Пашкой», стали его Люськины родители притеснять и попрекать, что он нищим пришел. Дело в том, что Павел был из бедной семьи, из деревни, а Люськины родители были богатыми, и жили они у Люськиных родителей, поэтому на него оказывали давление и сама Люська, и ее родители. Ну а кто выдержит, если его постоянно будут попрекать? Вот и ему надоело. В один прекрасный день собрался и ушел. И осталась наша Люсечка одна с маленьким сыном. Как дальше сложилась ее судьба, я не знаю, потому что вскоре после развода она вместе с родителями уехала в Москву и там ее следы затерялись.
Люська всегда считала себя тургеневской девушкой, чистой и благородной, но на деле оказалась обычной мещанкой, такой же, как ее мать, для которой главной ценностью в жизни были деньги. Такой же она воспитала и дочь, поэтому неудивительно, что семья оказала на нее такое влияние: у кукушки соловей не родится.
Моя самая любимая подруга Ленка долго перебирала женихов, пока не встретила своего суженного. Вышла замуж она поздно, в двадцать семь. К тому времени она закончила Институт Народного Хозяйства, работала экономистом. Яркая и самоуверенная, она заявляла: «Мальчиков на мой век хватит!» А замуж не шла долго потому, что претензии велики были. Хотела за летчика и никак иначе. За летчика и вышла. Грозилась и мне женишка летчика найти, но только я на эту приманку не клюнула, у меня были свои планы, и замужество было не на первом месте. А парашютный спорт она бросила, когда у нее на глазах разбилась одна ее подруга. Это произвело на нее такое впечатление, что она не захотела больше рисковать своей жизнью. Наблюдая впоследствии ее жизнь с мужем летчиком, я поняла, что это был далеко не лучший вариант, да и она сама, мне кажется, пожалела, что так стремилась выйти за летчика. Однажды я приехала из Мурманска, где я в то время жила, и к ней. А мать говорит: «А Лена спит!» Прихожу опять часа через два, а мать опять: спит, мол. Так и прождала до вечера. А вечером Ленка, наконец, очухалась и рассказала мне, что пьет какие-то таблетки, от которых все время хочется спать; лечит, мол, нервную систему. Довел муженек. А ведь и прожила-то всего восемь лет! Рассказала, что все эти годы ничего хорошего от него не видела, только пьянки, да измены, да смотрела, как на него, высокого да красивого, бабы вешаются. Летную форму оденет, все и липнут к нему, а снять если форму, что останется? Вот то-то!
Это, может, покажется странным, но самым большим романтиком из всех оказалась я. Хоть и пыталась скрыть это под напускным цинизмом, но в душе всегда была романтичной и очень ранимой. И только я оказалась верна своей мечте и не изменила ей. И, хотя личная жизнь у меня тоже не сложилась, я не жалею об этом, зато мечта моя осуществилась, и я стала тем, кем должна была стать, кем мечтала, - писательницей.
Но все это будет потом, после школы, а сейчас мы еще ученики 10-го выпускного класса, на улице – чудесная погода, весна, природа оживает после долгой зимы, снег растаял, под ногами – ручьи, и мы с Ленкой сбежали с уроков, чтобы насладиться прекрасной погодой. Мы идем по улице и смеемся – красивые, юные, и даже не догадываемся, что нас ждет потом, за порогом этой школы.
Внезапно Ленке приходит в голову мысль навестить своего беспутного папашу (ее родители развелись, когда она была еще ребенком). И мы идем по адресу и заходим в маленький домик, чудом затерявшийся среди пяти- и девятиэтажных домов. Нас встречает Ленкин отец, такой же, как и она, высокий и худой. «Наше вам с кисточкой!» - говорит она вместо приветствия, и я замечаю, как они похожи, не только фигурой, но и лицом: такие же глаза, нос, губы. Отец приглашает нас зайти, ставит чайник на плиту. В доме тепло и уютно: тихо поет чайник, закипая; мурлычет, жмуря желтые глаза, большой серый кот. Мы болтаем и смеемся, пьем, обжигаясь, горячий чай. Жизнь прекрасна и удивительна! И нет ни разлук, ни разочарований, жизнь кажется светлой и радостной, а дорога, по которой мы идем, - усыпана розами!
Как бы мы ужаснулись тогда, в тот счастливый миг, если бы смогли заглянуть в свое будущее, но нам оно неизвестно, и слава богу! Иначе не были бы мы тогда так счастливы!
21.12. 20г.
,