25.02.15 Сюжет в сети про Макса:
Категорически не понравилось в нём Гале, это что Галочка на камеру говорит: «Я не знаю, сколько месяцев нам осталось быть вместе, но я всё сделаю, чтобы эти месяцы мы прожили счастливо».
Моя Галя: «Я даже думать об этом не хочу, потому что эта мысль – это только слёзы, а она мало что так думает, так ещё об этом говорит вслух!»
То есть сестра подспудно считает, что если бы она, а не невестка была рядом с Максом, то тому было бы больше пользы. Педантичная мать уж точно бы не позволила опухоли расти - были бы полностью исключены калорийная еда, алкогольные напитки, несоответствующий режим, "вредные привычки".
Страусиная позиция – голова в песок и не признавать реалий. Если бы хоть одно свидетельство излечения глиобластомы! Хоть одно бы, поддерживающее надежду.
А Воронины друг в друге поддерживают мысль о чуде и незаслуженной несправедливости, которую можно исправить только наукой. Дескать, надо только подождать открытия эффективного лекарства, а до того – законсервировать опухоль и вести соответствующий образ жизни – «ничего нельзя, что может подпитывать опухоль».
Галочкино – «Всё сделаю, что он был счастлив» (то есть смертельно заболевший Максим будет жить так, как желает) - Ворониными в корне не принимается.
28.02.15 Вчера около полуночи в центре Москвы, почти у стен Кремля расстрелян Борис Немцов. «Личный враг» Гаранта, как утверждает одна из публикаций.
В прошедшие дни почти ежедневно Галя делится со мою прочитанным в книге «Антирак».
Там много чего полезного для тех, кто с этим столкнулся.
Одна из линий – как сказать о своём диагнозе родственникам.
Макс пошёл за результатом первой томографии к 19-ти часам (30-го декабря), вернулся в 11 вечера. «Что там?» - выглянула в прихожую Галя. «Сейчас разденусь и скажу…» - ответил сын.
Галя: «Нина, ведь где-то он был эти три часа, ходил, думал, готовился сказать нам».
Вот такие эпизоды рвут сердце, буквально, я всё это «вижу» и будто там присутствую.
Уже стала ностальгировать по тем временам, когда от сообщения плохой новости (в письме) до следующего протекали недели. А нынешние средства связи нагружают в течение одного дня, и на другой, и на третий. Галя в среду ездила в ТПУ по делам, и ей там стало плохо – еле доехала домой. А в Москве в этот день стало плохо Максу, и Галочка решилась отпустить в Томск Вовика. У Вовы командировка в Москву, он малыша и привезёт.
02.03.15. Молодые собираются в Америку, колоть вакцину.
Галочка таким отчаянным постом разразилась в соц.сетях: «Неизбежность отвратительна. В детстве зимним утром тебя поднимают из теплой постели, чтобы отвести в сад, в этот момент происходит знакомство с неизбежностью. Ты в точности и до мелочей заранее знаешь, что будет дальше, хочется тебе этого или нет. В темноте, по снегу, полусонный, ты, держа маму за руку, идешь и ненавидишь неизбежность. Хочется спать, любимая мамочка сейчас уйдет, оставив тебя наедине со злой воспиталкой и отвратительной запеканкой на завтрак. Но ты ничего не можешь изменить, ты слишком мал, чтобы ломать систему. Как только в моей жизни появилась возможность хоть сколько-то управлять своей судьбой, я послала к черту ненавистную неизбежность. Я совершенно не умею вписываться в рамки: вставать по будильнику, работать от звонка до звонка, даже уборку я никогда не делаю в определенный день недели. Я не умею жить с неизбежностью и болезненно реагирую, когда решают за меня или загоняют в рамки. Патологическое отвращение к неизбежности сделало меня крайне уязвимой. В январе мы судорожно меняли все свои планы в связи с болезнью Макса. Жизнь выдернула меня с корнем и бросила плыть по течению, я полностью потеряла контроль над своей реальностью. Я могу сколько угодно барахтаться в этом течении и кричать, чего я хочу, это сейчас не поможет мне выбраться на берег. Я уже месяц прощаюсь с жизнью, в которую была влюблена и никак не могу проститься. Каждая мелочь в этом городе теперь причиняет боль, потому что я не буду здесь больше жить. Я больше не буду жить так, как хочу. Я должна уехать туда, куда НАДО. И жить, как НАДО. Неизбежность. Это все равно что вернуться в зимнее утро к воспиталке с запеканкой. Я готова разорвать на части каждого, кто говорит мне: "смирись, будь мудрее". Я не умею и не хочу быть смирной. И мудрой мне, видно, не быть тоже. Время затаиться и готовить план побега от неизбежности!».
Ей хочется жить в Москве и её очень страшит будущее. Это крик. Но это – когда кажется, что это предел. Сколько такого было у меня тоже. Но больше некому это везти, и заменят тебя, только если тебя не станет. А этот выход – не Галочкин. Она – не слабая. Она – избранная. И она умеет писать. Всё это она опишет.
И будет ещё один документ на тему: «Как закалялась сталь».
Какое же в воздухе разлито сквожение другой реальности! Всё символично, всё имеет перспективу. Идёт бурление. Готовится схватка, подтягиваются силы, выявляются резервы, снайперы зла «выводят» из борьбы ключевые фигуры…
И какое множество служителей зла!
(Предыдущие главы мемуаров см. в сборнике "Девять месяцев"
http://proza.ru/avtor/germans&book=4#4)