МОЗАИКА
Часть первая
Пашка всегда был уверен, что глубоко внутри, в сердце каждого человека есть крошечная камера, которая бережно хранит самые важные события в жизни в виде отличного сделанного видеоролика. Ученые еще не обнаружили и не изучили этот механизм, да и простые люди редко о нем задумываются, а потом раз – и готово! День, час, минута, место – все так и встает перед глазами, словно случилось только вчера. И ты снова удивляешься, радуешься или злишься, готов плакать или смеяться, таешь от счастья или умираешь от горя. Те, кто видят тебя в этот момент, редко замечают, как в душе человека прокручивается невидимая кинопленка.
- Наверное, человек все же похож на компьютер, или на робота, - подумал Пашка, - Интересно, все же роботов делают похожими на людей – или люди должны стать такими, как роботы?
Додумать эту неожиданную мысль Пашка не успел, потому что именно сейчас перед глазами кружились воспоминания, радостные и грустные, важные и совсем пустяковые. Мальчик и сам-то не знал, что помнит такие мелочи. Остановитесь, не спешите, я хочу как следует вас рассмотреть, заново с вами познакомиться!
*** *** ***
В обычный московский двор вошли мужчина, женщина и десятилетний мальчик. Они возвращались из школы, после вызова к директору и психологу, и всему миру не было до них никакого дела. Набедокурил пятиклассник, родителей попросили принять меры. Подумаешь, эка невидаль!
Пашка же вдруг вспомнил этот же родной двор, но не промозглый, продуваемый холодными мартовскими ветрами, а теплый, весенний, с лужами на асфальте и распускающимися листьями. Ему, Пашке, только что исполнилось семь лет, и папа подарил ему новый взрослый велосипед. Пора уже, ведь осенью сын пойдет в школу!
Папа прямо здесь, во дворе учит его держаться в седле, а рядом стоят и смотрят соседские ребята - Влад, Олег, Петька, Рустам и его сестра Залина. Все сбежались с детской площадки, бросив игрушки на бабушек и мам. У Пашки от напряжения слегка дрожат руки, и он очень старается держать спину прямо.
- А у меня есть настоящие ролики, - с затаенной обидой заявляет Влад.
- Подумаешь! Велосипед же лучше!
- Не рано ли ему сделали такой подарок? – включается в разговор чья-то бабушка, - Сейчас ведь на улицах так неспокойно, столько машин, такое движение…
- Не рано. Истинный Бог, не рано! – улыбается папа и отпускает плечо сына. Пашка едет, едет сам несколько метров, а затем слегка заваливается на бок, и папа тут же подхватывает его, не давая свалиться на газон, прижимает к себе… А затем они вместе бегут домой, доедать большой торт – мороженое.
На этот же день рождения мама подарила ему электронную игру «Ну, погоди!». Сказала, что такая игра в наше время – раритет, то есть очень редкая старинная вещь. Мама и не думала, что их до сих пор производят, пока не увидела в каком-то торговом центре. Разумеется, немедленно купила – а как устоять?
На экране Волк из «Ну, погоди!» собирал яйца, которые скатывались с четырех куриных насестов. Для каждого насеста существовала своя кнопочка, Волк поворачивался по команде и подставлял корзинку, а если игрок не успел, прозевал – яйцо падало на пол и разбивалось под печальную музыку.
Сначала яйца скатывались и падали медленно, но Пашка постепенно наловчился, научился работать обеими руками, и мама показала, как перейти на второй, более сложный уровень, где куры всегда несутся как бешеные. На такой скорости выиграть тур всегда сложнее.
Пашка любил эту яйцеловку куда больше, чем свой первый персональный компьютер, который он стал осваивать в четыре года. Это был специальный ноутбук для детей дошкольного и младшего школьного возраста, и на нем Пашка еще с няней учил цифры, буквы, стихи, слоги и слова, а затем уже сам, в младших классах, разбирал правила русского языка. Детский компьютер оказался очень полезной вещью, но так никогда и не стал любимой игрушкой.
А «Ну, погоди!» Пашка возлюбил сразу, возможно, еще и по той причине, что это была игрушка из маминого детства. Пашка обожал, когда родители вспоминали, как они были маленькими. Не так, конечно, как это делали школьные учителя и другие взрослые, когда они ворчливо заявляли: вот же растет никчемное поколение. Вот мы в ваши годы хорошо учились, всегда помогали маме по хозяйству, возвращались домой по первому требованию и всегда были аккуратны, вежливы и послушны. Папа и мама делились играми, которые были популярны у ровесников Пашки во времена мамонтов и динозавров, когда сами родители были еще юны и наивны. Разумеется, таких возможностей, как у нынешних детей, у них не было.
Мама научила Пашку пускать из трубочки мыльные пузыри, а папа – складывать из альбомных листов бумажные кораблики и отправлять их в плавание по весенним ручьям, направляя палочкой, пока они, размокнув, не терпели крушение и не шли ко дну. Если дно кораблика заклеить скотчем, то судно держалось на воде очень долго, и можно было спорить на время – час продержится или нет?
Когда ловить яйца Пашке надоедало, но бросать счет незакрытым не хотелось, он ставил игру на паузу, и Волк послушно замирал с поднятой или опущенной корзиной, а то и в развороте, спиной или боком к зрителю. Когда хозяин захочет – он снова оживет и продолжит игру с той же секунды, с того же очка. В игре эта функция называлась «сохраниться», и было жаль, что в реальной жизни так делать не получается.
Пашка понял это еще во втором классе, когда вся школа неожиданно, но однозначно и бесповоротно заболела лизунами. Все только о них и говорили, делились рецептами – простыми и самыми сложными, тискали и мяли в руках, бросали о пол и о стены, пробовали на вкус, растягивали, как резинку, на целый метр и сворачивали спиралью, а после завязывали в сложный узел.
Странно, но лизунами девочки интересовались не меньше мальчишек, да еще и умудрялись делать их очень яркими и блестящими. Иной раз приходилось долго уговаривать какую-нибудь капризную одноклассницу: расскажи по секрету, как получилась такая дельная вещь? А то и надо было подкупать подарком или решенным домашним заданием. Девчонка, поломавшись, соглашалась – такова их природа, ничего не поделаешь.
С мальчишкой было бы проще – дал по шее, да и все дела. А девочек бить папа не разрешает, говорит, что они слабее, хотя среди них встречаются очень даже сильные и задиристые. Лучше их не трогать, да и девчонки крик поднимут, жаловаться побегут…
Взрослые и так очень сердились. Запрещали приносить в школу лизуны. Уверяли, что такой глупостью увлекаются только умственно отсталые дети, а у хороших и умных школьников есть другие игры и увлечения, полезные и здоровые. Однажды на классный час к ним пришла директор школы и рассказала о несчастных случаях, которые уже произошли с учениками других школ во время химических опытов в домашних условиях. Кто-то получил ожоги, а кто-то даже загремел в больницу, потому что горячие брызги попали в глаза. Валентина Петровна категорически запретила всем подходить к газовой плите без взрослых.
Ничто не помогло – лизуны только еще больше входили в моду. Конечно, их варили, когда родителей не было дома. Пашка и сам их делал, дома у Рустама. К газовой плите подходить и не пришлось, больно надо, хотя Залинка с первого класса умеет на ней готовить.
Друзья разогрели в микроволновой печи зубную пасту, дали чуть-чуть остыть, добавили красные чернила, немного подсолнечного масла и долго вымешивали. Жаль только, Влад забыл смазать маслом руки, и его свежий лизун прилип к ладони так, что его пришлось смывать в раковину струей горячей воды.
Набравшись опыта, освоили сложные рецепты: в миске смешали шампунь, перекись водорода и, как только пошли пузырьки, засунули на пять минут в морозильник. Затем добавили пищевой краситель для киселей, немного муки, чтобы лизун загустел, и блестки для новогодней елки. Лизун три дня и три ночи стоял в морозильной камерой под крышкой, пока не созрел полностью. К счастью, взрослые его не обнаружили, а в школе он произвел фурор!
Беда случилась, когда они с Петькой решили приготовить съедобный лизун. Петька всегда отличался отменным аппетитом. Не поленился же где-то раздобыть рецепт!
Маршмеллоу не удалось растопить как надо в микроволновке, и новую порцию пришлось греть в кастрюле на плите, добавляя тяжелую, плотную шоколадную пасту. Осталось добавить краситель, но тут зазвонил телефон – ребята звали на футбол. Друзья переглянулись – бросать начатое не хотелось, но не подводить же своих!
- Оставим на медленном огне, мама иногда так делает! – неуверенно предложил Пашка.
- Точно! – подскочил Петька.
Пашке повезло, что мама в тот день была в местной командировке и вернулась домой неожиданно рано. От лизуна уже осталось одно воспоминание, а стоявшая на огне эмалированная кастрюлька медленно превращалась в угли. Мама залила водой несчастную жертву сожжения, вызвонила домой Пашку и, схватив единственного сына за шиворот, потащила его на кухню, в клубы гари и пара.
- Что ты натворил? – мать ткнула Пашку носом в следы преступления.
Мальчик обомлел.
- Мамочка, я не хотел, - залепетал он виновато, - Мы же отошли всего на минуту… Я, наверное, плохо сохранился… Или неправильно сохранился… Что-то не учел…
Мама слегка растерялась, а после ее глаза побелели от бешенства. Звонкая оплеуха прозвучала на всю квартиру.
- Это в компьютере ты можешь сохраниться! В игре можно выйти – и начать все сначала! А в реальной жизни всегда надо думать головой! Ротозейство доведет до беды, и ничего нельзя будет изменить! Ты хотя бы понимаешь, что чудом не устроил пожар? И кастрюлю теперь придется выбросить!
И Пашка вдруг ясно, как наяву, увидел языки пламени, которые лижут кухонные шкафы, скручивают клеенку на столе, жадно поглощают нарядные занавески. Картина получилась такой реальной, что мальчик зажмурился.
С мамой они помирились в тот же вечер. Сделали на радостях гоголь-моголь и всей семьей ели его перед телевизором.
- Сынок, обещай нам с папой одну вещь, - серьезно сказала мама, - Никогда ничего от нас не скрывай и никогда нас с папой не обманывай. Это для нас с папой самое главное. Хорошо?
Пашка, конечно, обещал.
*** *** ***
Сдержать обещание оказалось нетрудно: Пашка и в самом деле не врал ни папе, ни маме. С родителями ему повезло – попались понимающие, так что и не было необходимости в обмане. Пашка учился очень прилично, не отличник, конечно, но троек в четверти не было ни одной. Учительница начальных классов Галина Васильевна вообще считала, что он может учиться на одни пятерки, если будет уделять больше времени занятиям. И, возможно, если бы родители пригласили ему хорошего репетитора по русскому языку… У Пашки всегда тревожно замирало сердце – этого еще не хватало! Ведь Галина Васильевна и маме с папой намекала на такую возможность.
- Хочешь быть круглым отличником? – спросили Пашку дома.
Пашка не хотел. Ему куда больше нравилась робототехника.
- Ну и ладно, - мама махнула рукой, - Четверка – тоже хорошая оценка.
Папа заметил, что кружки, бассейн – это хорошо, но только не в ущерб знаниям. Если сын скатится на двойки и тройки, то от увлечений и развлечений придется отказаться. Папа вообще очень уважал гимназию и радовался, что сын учится в приличном учебном заведении.
С поведением тоже никаких проблем не было – Павел Водоладов считался управляемым и неконфликтым ребенком. Драться Пашка не любил, и, честно говоря – побаивался. Еще с того случая в детском саду…
Им с Петькой было по пять лет, и они поссорились из-за нового садовского грузовика. Петька стукнул друга лопаткой, не слишком сильно, но все же обидно. Как раз накануне Пашка вместе с папой смотрел крутой боевик с Брюсом Уиллисом, и Пашка восхищался тем, как легко главный герой уходит от погони, стреляет, дерется и побеждает плохих парней в рукопашных схватках. Легко, словно танцуя, проводит боевые приемы… И Пашка решил применить один из них – развернуться в прыжке и ударить пяткой в лоб.
Подпрыгнуть так высоко, как Брюс Уиллис в фильме, у Пашки не получилось, и его нога с силой угодила в живот обидчику. Петька резко откинулся назад, опустился на корточки и замер, прижав руки к ушибленному месту.
Не помня себя, Пашка бросился к другу, гладил его по голове и спине, пытался поднять… Наконец, Петька с шумом выдохнул и громко заревел. Тут же прибежала воспитательница, подхватила пострадавшего на руки и унесла в группу, строго бросив Пашке на ходу, что еще с ним разберется.
Разумеется, вечером мама имела долгий разговор с воспитательницей, а Пашка, в свою очередь – разговор с родителями. Дома здорово влетело от отца. А с Петькой они помирились через три дня, в понедельник.
Впрочем, Пашке везло – врагов у него не было. Его не задирали. Старшие ребята не отнимали у него мелочь в раздевалке, одноклассники не прятали портфель и не придумывали обидных кличек.
Правда, и лучшего друга, без которого не можешь жить, у Пашки тоже тогда еще не было. О такой дружбе он только читал в книгах. Оглядываясь назад, мальчик понял, что больше всего он тогда дружил с папой и мамой.
*** *** ***
Пашка любил, когда в выходные они всей семьей гуляли в парке, любил прыгать на батуте, кататься на аттракционах. Жаль, не всегда на них пускали взрослых, но большие и не обижались. Обожал кататься на лодках и на лошадях. Поездки на шашлыки, на дачу к бабушкам и дедушкам тоже были в радость, ведь везде ждало столько приключений! Мальчик мечтал вырасти поскорее и научиться водить настоящую машину, как папа, и так же легко управляться с рубанком, топором и молотком.
Пашка понял, что его мама – очень храбрая женщина, когда их самая старшая кошка Багира забралась на ту самую березу, где вороны свили гнездо. Папа и мама маленьких, только что вылупившихся воронят бросились на защиту потомства. Вороны атаковали кошку с двух сторон – с морды и с хвоста – больно щипались, били клювом и истошно орали резкими скандальными голосами:
- Ты что это здесь хулиганишь, хвостатая? Тебя кто звал на нашу березу? Ах, просто отдохнуть в тишине захотелось? Так мы тебе и поверили, усатая бандитская морда!
Багира всегда была храброй и злой кошкой. Никто из местных собак не смел подойти к их забору, потому что кошка тут же распушала хвост, выгибала спину и тут же, без объявления войны бросалась в бой. Выскакивала на противника черным блестящим шаром и – раз! раз! раз! – когтистой лапой отвешивала удары прямо по собачьей морде.
Сейчас кошка не походила на саму себя. Она съежилась в комочек, поджала хвост, зажмурила глаза и прижала уши.
- Мама, мамочка! – отчаянно закричал Пашка, - Мама, помоги!
Мама бросилась к березе, на ходу вытирая фартуком мокрые руки. Узнав, в чем дело, подняла с земли упавшие грабли и принялась отмахиваться ими от ворон.
- Летите, летите подальше, кому сказано! Живо, живо!
Вороны шарахнулись на старую яблоню и оттуда следили за людьми черными глазами – бусинками. Кошка воспользовалась передышкой и спрыгнула на землю.
*** *** ***
Каждое лето кошка приносила котят, и мама находила им хозяев на сайте «Пес и кот». Люди приходили, знакомились с Багирой, ахали и охали, наблюдая за играми детенышей, выбирали одного из них и уходили навсегда. Рыжик же оказался совсем другим: увидев чужих, тут же забивался под диван и не выбирался оттуда, пока гости не уходили.
- Придется отправить тебя в приют, - вздыхал папа.
- Не надо в приют! – испугался Пашка, - Ему же там плохо будет! Я сам буду за ним ухаживать!
В этот момент Пашка готов был сделать и обещать что угодно, даже каждый день целый час дополнительно делать упражнения по русскому языку. И Рыжик остался. Он быстро рос, сменил детский пушок на роскошную полосатую шкуру, отпустил двухметровые смоляные усы и белый воротничок. Коту уже исполнился год, но он все так же резво гонял по полу маленькие мячики или перья, подолгу смотрел, как крутится белье в стиральной машине. Любил затаиться в засаде за дверью и напасть на родную мать, втягивая в шуточную борьбу и погоню. Багира каждый раз делала вид, что очень возмущена, но через минуту принимала игру.
Кот по-прежнему не принимал чужих, но очень ласково вел себя с теми, кого он раз и навсегда признал своим человеком. Всегда громко мурлыкал, когда его гладили и чесали за ушками, терся о ноги, когда был голоден. И особенно любил растянуться на животе у хозяина и вместе смотреть телевизор.
*** *** ***
Папа, в свою очередь, всегда мечтал завести собаку, настоящую породистую немецкую овчарку. Он «заболел» этой породой еще в детстве, в свои школьные годы, когда посмотрел фильм «Ко мне, Мухтар!». Но бабушка и дедушка не могли разрешить сыну взять щенка, потому что они жили в коммунальной квартире, где одна из соседок страшно боялась собак. Маленькому папе пришлось отложить исполнение мечты до лучших времен, до тех пор, когда можно будет жить в отдельной квартире. Когда же для папы наступили эти благословенные времена, он уже успел вырасти, закончить институт и жениться на маме.
У папы очень удачный день рождения – первое марта, аккуратно между Днем Защитника Отечества и Международным Женским Днем. Папа иногда шутил, что он специально именно так подгадал, чтобы отомстить всем женщинам и заставить их выбирать два подарка подряд. Щенок же потянул на все подарки на все праздники за целый год!
Пашка с папой поехали в гости к людям, чья собака ощенилась два месяца назад. Знающие люди посоветовали взять щенка именно из этого помета. Это большая удача, потому что мать щенков – это лучшая собака года, а их отец – победитель международных соревнований в Германии.
Маму щенков хозяин держал на поводке, щенки заполонили комнату, и тут произошло неожиданное: маленькая, но уверенная в себе собачья девчонка сама подбежала к Пашке, а после отказалась слезать с рук.
Мальчик уносил на груди тяжелый, завернутый в полотенце комок. Папа нес несколько лоточков с привычной едой – малышке на первое время – и кожаную папку с документами на щенка и распечатанной инструкцией, как правильно растить и воспитывать.
Собаку назвали Гердой. Так решила мама, и мужская часть семьи не возражала. Девочка обошла всю квартиру, напрудила лужу на подстеленную пеленку и послушно уснула на устроенном для нее теплом месте.
- Вот что значит немецкая порода, - умилялся папа.
Ровно в полночь по московскому времени начался настоящий кошмар. Герда проснулась. Обнаружив себя в незнакомом, темном и, возможно, опасном месте, малышка заскулила. Чуткий нюх подсказал, что люди – вроде уже и знакомые люди – находятся за дверью, и надо проникнуть в недоступное помещение.
Не откладывая дело в долгий ящик, Герда последовала примеру знаменитого графа Монте-Кристо и принялась рыть подземный ход в комнату. Щенок был готов трудиться не покладая лап не только тридцать лет, но и все сто тридцать шесть.
Люди по ту сторону двери держали оборону, делая вид, что все идет по плану. Первой плач собачьего ребенка услышала мама и толкнула папу в бок. Папа попытался уклониться от ночного общения с женой, отвернувшись к стенке.
Тут Герда выдала короткий, но четкий и звонкий лай. Как это ни странно, но папа от него проснулся, да и у Пашки сна не осталось ни в одном глазу.
- Щенку плохо, - заявила мама.
Она не учла, что слух собаки в сорок раз острее человеческого. Собака слышит малейший человеческий шепот. Герда подпрыгнула, пытаясь достать дверную ручку, и издала утробный вой. Папа сорвался с места, словно под ним загорелся диван.
- Она умирает! – закричал он.
Щенок тут же притих на руках у хозяина.
- Может, она голодная? – предположила мама.
- Я ее кормил. Она должна быть сыта, - возразил папа.
Тут Герда спрыгнула на пол и уселась в напряженной позе…
- Все ясно, - папа ударился в панику, - Она заболела. У нее колики… Расстройство желудка, - папа лихорадочно вспоминал краткий курс первой медицинской помощи.
Мама побежала за совком.
- Она просто не хочет быть одна, - заметил Пашка и зачитал первый пункт инструкции, - Плач щенка в первую ночь в новом доме – это нормально. Это надо пережить.
Тем временем Герда забралась в родительскую постель. Мама тут же спустила ее на пол, но малышка не смирилась с такой несправедливость и вновь принялась усердно забираться, цепляясь за одеяло.
- С нами спать она не будет, - твердо заявила мама.
- Может… на первый раз сделаем исключение? – пробормотал папа себе под нос, - Завтра рано вставать…
Мама рассердилась и популярно объяснила всем, что именно она думает о воспитании собак и безответственности мужчин. В это время Пашка аккуратно поднял Герду на руки и унес в свою комнату. Там щенок быстро заснул, уткнувшись мальчику носом в подмышку. Пашка осторожно накрыл ее одеялом…
*** *** ***
Через год Герда превратилась в большую, красивую и умную взрослую собаку. Она уже не скулила, когда оставалась дома в одиночестве, покорно позволяла надеть на себя ошейник или намордник, на улице никогда не приставала к чужим и тут же возвращалась, услышав «ко мне». Когда Герде исполнилось восемь месяцев, папа записал ее в собачью школу, сначала на общий курс дрессировки, а затем и на курс защитно-караульной службы. Тренер Трофим Степанович считал ее очень перспективной. Правда, он хмыкал, когда по команде Герда давала Пашке лапу. Тренер считал, что для немецкой овчарки всякие нежности – это уже баловство.
Герда научилась ходить рядом, приносить поноску и класть ее у левой ноги хозяина, обходя его справа. Позже началось преодоление полосы препятствий, а затем высший пилотаж – спарринг с «ватным человеком». Мужчина, изображавший нападающего, наряжался в ватный костюм, чтобы острые собачьи зубы не добрались до тела, и пытался нарушить границы охраняемого участка, убежать от сторожа, напасть с ножом. Герда уверенно прижимала фигуранта к земле, брала в пасть колено, перехватывала руку с ножом.
Трофим Степанович уже говорил, что Пашке с Гердой самое время выступать на соревнованиях служебных собак. У Герды есть все шансы стать победительницей. Тем более, что Герда уже стала «юниором года» на обычной собачьей выставке, где оценивают только внешность. Папа с радостью согласился.
Пашка не говорил никому, что Герда до сих пор любит завалиться к нему под бок и захрапеть, вытянувшись на диване, как тогда, в свою первую ночь без мамы…
*** *** ***
Если Пашка никогда не врал родителям, то это еще не означает, что он всегда говорил им всю правду. Были и у него в жизни вещи, которые следует держать при себе. Пашка понял это в третьем классе.
Конечно, и раньше случалось, что папа и мама ссорились. Ругались громко, в голос, все время призывая в свидетели нормальных людей, а то и самого Господа Бога, чтобы он посмотрел, какого жить с «этим невозможным человеком».
- Женщина! – гремел папа, - Ну сама подумай – о чем ты говоришь? Какой отпуск на море? У нас ипотека на шее, и кредит на твою шубу! А у тебя, между прочим, есть прекрасная дубленка, и ты же в основном ее и носишь!
- Нам не нужен еще один кредит! Мы вполне обойдемся двумя нашими отпускными и квартальной премией! Турция – это недорого. И там выгодно покупать золото, трикотаж. Поездка окупится! Я точно знаю, девочки их рекламного отдела рассказывали.
Папа быстро мерил комнату шагами.
- Девочки из рекламного отдела рассказали – шикарный аргумент! Их мнение очень много значит! Ты не понимаешь, зачем им непременно надо на эти курорты?
- Понимаю. Все люди приезжают на море за одним и тем же. Им надо отдохнуть и набраться здоровья!
- Здоровья! Как же! Молодым девкам надо ухватить мужика. Их можно понять! Тебе-то что надо?
Мама становилась красной, как вареная свекла, и от волнения ломала пальцы. Пашка знал – мама завелась всерьез.
- Нет, вы только посмотрите на этого человека! – произносила она со слезами на глазах, - Десять лет мы женаты, а у него одни бабы на уме! И ревность. И он не понимает, как важен отдых для современного городского человека! Здоровье – высшая ценность.
В ответ папа прибегал к логике. Он считал, что хорошая рыбалка в родном Подмосковье, с баней и шашлыками в хорошей компании, куда лучше укрепляет здоровье, чем внезапная перемена климата на две недели и обжираловка непривычной пищей. И это, между прочим, подтвердит любой врач!
- Мужлан! – мама на кухне гремела кастрюлями, - Обыкновенный деревенский мужик! Никак не можешь забыть простонародные радости? И подумайте, люди добрые, - этот идиотский комплект удочек стоит бешеных денег!
Папа уходил в глухую оборону и молча выслушивал, что недаром французы придумали выражение «положение обязывает», и что все знакомые давно отдыхают за рубежом, даже Петровы, а они ведь не так уж много зарабатывают, гораздо меньше, чем мы!
Когда Пашка был маленький, он представлял себе в такие минуты, что невидимые «добрые люди» сидят у него под кроватью и оттуда показывают пальцами на «невозможного человека». Мальчик старался опустить покрывало до самого пола, чтобы «добрые люди» не смогли подсматривать.
К счастью, раньше родители всегда быстро мирились. И они снова оставались втроем – папа, мама и сын – без всяких «добрых людей» и, до поры до времени, без секретов.
Пашка заканчивал третий класс, когда заметил, что родители стали вести себя очень странно. Теперь они ссорились совсем по-другому: тихо и зло, в своей комнате, пока папа не уходил из дома, грохнув дверью так, что с потолка срывалась штукатурка. И дома повисла тяжелая гулкая тишина, потому что папа и мама несколько дней не разговаривали и старались не попадаться друг другу на глаза. И от этого Пашке становилось так тоскливо, что он тоже лишний раз не высовывал нос из своей комнаты.
Родители не возражали. Они в такие дни становились очень ласковыми с сыном, не делали никаких замечаний, ничего не запрещали и моментально исполняли любую просьбу. Но почему-то лишние карманные деньги и разрешение пойти в кино Пашку не радовали.
Однажды в такой вечер мальчик остался в своем дворе, сел на скрипучие карусели и просто сидел, глядя прямо перед собой. Нахальный молодой воробей выхватил оброненную крошку от чипсов прямо из-под Пашкиного ботинка. Мальчик невольно засмотрелся на смельчака и, пошарив по карманам, подбросил ему несколько семечек. Воробей деловито их склевал.
Чья-то тень упала на руки Пашки, и знакомый голос произнес:
- Слушай, семечек еще не найдется? Мне тоже охота.
Это подошел Петька Извеков. Пашка не встречал его в школе пару недель и вяло подумал, что тот, наверное, болел или куда-то уезжал.
Петька не был близким другом, но он был свой, приятель, одноклассник. В обычный день Пашка охотно поболтал бы с ним, но не сегодня.
Пашка зачерпнул семечек, молча протянул горсть, надеясь, что Извеков сейчас же отвяжется. Но Петька не уходил, наоборот, он сел рядом.
- Ты что – из дома, что ли, ушел? – неожиданно спросил он. Пашка вздрогнул.
- Налупили? – вопрос прозвучал очень буднично, но в голосе Извекова Пашке все же послышалось сочувствие. Вот только зачем оно ему нужно?
- Что ты пристал, Извеков? – грубо отозвался он, - Меня никогда не бьют. Попробовали бы только!
Теперь-то Извеков уж точно должен был обидеться, возможно, и полезть в бутылку. Но он почему-то совсем не оскорбился.
- И без ремня… мозги выносят? Да уж, я знаю, каково это…
Тут уж Пашка не выдержал. Рассказал и о странных ссорах вполголоса, и о тяжелых предчувствиях беды, которые приходят все чаще… Петька слушал очень внимательно, ни разу не перебив ни одним словом.
- Ну ты даешь, Водоладов, - рассудительно заявил он, - Предков без толку о чем-то спрашивать. Правду они нам все равно не расскажут. Придется все самим узнавать.
- А как? – растерялся Пашка.
- Ты что – совсем дурак? Подслушай! Проследи. С первого раза, конечно, не получится, но ведь узнаешь рано или поздно…
Петька говорил с такой уверенностью, что стало ясно: у него в этих делах большой опыт.
- А уж потом, когда ты все сам знаешь – с предками и разговаривать легче. Стопудово!
Пашка успокоился. Извеков этим странным коротким разговором словно влил ему уверенность – все будет хорошо, он справится. И почему-то в душе возникло ощущение, что теперь у них двоих есть общая тайна.
*** *** ***
В тот вечер они с Петькой вместе отправились в кино, денег едва-едва хватило на билеты, поэтому пришлось возвращаться вечером пешком, вдоль яркого проспекта, где так быстро пролетают мимо автомобили. Друзья болтали и смеялись, Пашка рассказывал истории про кошек и собак, а Петька слегка сетовал, что ему не разрешают заводить никакую живность, даже хомячка.
- Боятся, что звери грязи нанесут?
- Нет, тут другое, - Петька передернул плечами, - Как-нибудь после расскажу…
Пашка вернулся поздно, но отца все еще дома не было. Мама стояла у окна на полутемной кухне, завернувшись в теплый банный халат.
- А, это ты? – чуть удивленно спросила она, - Возьми на плите жареную картошку с котлетами.
Пашка отказался, заверив, что отлично поел в буфете, и мама не стала настаивать. Есть и в самом деле не хотелось нисколько. Мальчик налил себе сок и затаился в своей комнате, лег в постель и притворился спящим. Герда подошла к нему и, вздохнув, положила морду на подушку. Пашка почесал ее за ушами, и собака благодарно вздохнула и лизнула хозяина в нос.
Отец вернулся домой за полночь. Если бы Герда не выбежала его встречать, Пашка бы и не проснулся. На этот раз они с мамой устроились на кухне, а Пашка притаился в коридоре, спрятался под куртки на вешалке.
- Ты всегда считала, что я не могу должным образом обеспечить семью, - отец излагал деревянным голосом диктора из теленовостей, - Я годами слушал твои упреки. И вот – пожалуйста! – теперь я имею возможность это изменить. И что же? Ты – именно ты! – отказываешься меня поддержать!
- Да, отказываюсь! Ты сам не оставляешь мне выбора. Ты не желаешь меня понять!
- Женскую логику понять невозможно!
- Возможно, еще как возможно! – мама вскочила на ноги, - Если, конечно, считать женщину человеком, а не полезным бытовым прибором! Я только несколько лет назад получала место в штате хорошей компании, только-только слегка продвинулась… И что – прикажешь увольняться? Благодарю покорно! Я свое отработала во внештатниках – стажерах, во всяких шарашкиных конторах! Для меня переезд – это профессиональная смерть.
В зеркале Пашка увидел, как отец схватился за голову.
- Какая еще смерть! Боже, что за фантазии! С твоей профессией прекрасно можно найти удаленную работу! И зарабатывай из любой точки мира, да на здоровье! Многие вообще годами не бывают в России – и ничего!
- И многие при этом делают карьеру? – ехидничала мама.
- Ах, карьеру! Ее надо делать непременно! Без этого уже никак. Моя карьера тебя не устроит? И возможности жить в европейской стране – тоже?
- Да. Не устраивает, представь себе! – мама повысила голос, - Я не хочу быть просто приложением к мужчине. А в случае развода – остаться на бобах!
Отец от возмущения стал багровым, и на скулах заиграли желваки.
- Ну, спасибо! Огромное спасибо тебе за доверие, жена! Вот, оказывается, какого ты обо мне мнения! И это после всех моих забот и трудов!
*** *** ***
- Они скоро разведутся, - Петька уверенно вынес вердикт.
Теперь они с Пашкой каждый день выгуливали вместе Герду. Немецкая овчарка на удивление быстро стала считать Петьку своим человеком. Нет, конечно, не слушалась как хозяина, но позволяла вести себя на поводке и иногда гладить по холке.
- Что ты несешь?! – Пашка так и замер на месте, - Ты соображаешь или нет?!
Петька молчал, переминаясь с ноги на ногу. Уж в этом-то он соображал лучше всех в классе…
Когда-то давно, когда Петька был еще совсем маленьким, он жил вместе с мамой и бабушкой. Точнее, Петька жил с бабушкой, и мама была вместе с ними, и им втроем было очень хорошо.
Бабушка часто звала его Петушком. Понятное дело, если внук ее слушался – съедал до конца молочную кашу, не путался под ногами во время уборки или закладки пирожков в раскаленную духовку.
А еще бабушка водила его гулять в парк, где можно сколько угодно прыгать на батуте, или кататься на сказочном паровозе – один круг, туда и обратно. Конечно, такое счастье случалось не каждый день. Бабушка объясняла, что для этого ей надо получить пенсию, а она у нее небольшая, и дают ее раз в месяц. Но Петьке и этого хватало – до тех пор, пока бабушка – на свою голову – не взяла его в зоопарк.
Петьке уже исполнилось пять лет, он ходил в детский сад и твердо решил, что, когда вырастет, станет продавцом мороженого. Но в этот день он передумал.
Бабушка очень пожалела, что решилась на такой опреметчивый шаг: внук жаждал посетить все секции и павильоны. Унылые, вяло жующие жвачку верблюды и яки интересовали мало его интересовали. Для него они все казались лошадьми, только очень большими, с рогами и горбами, а лошадей он и так видел немало, угощал их морковкой и хлебом, когда летом гостил в деревне у бабы Ани, бабушкиной сестры.
Петька наблюдал за хищниками – стаей лесных серых волков, за грациозными огромными кошками – тиграми, львами, леопардами, за медленно плавающими в ледяной воде белыми медведями. А затем влюбился в шумных, крикливых, вертлявых обезьян. В отличие от других зверей, они с радостью обращали внимание на посетителей, махали им почти человеческими ладошками, прижимались мордочками к зарешеченному стеклу. Петя подошел совсем близко, но тут обезьяна повернулась п продемонстрировала ярко-красный зад.
- Чего это она, баб? – опешил мальчик.
- Звери устали, и нам пора домой, - бабушка взывала к его совести.
Впереди для нее маячил настоящий кошмар – террариум для змей и рептилий, и в это богомерзкое место бабушка не пошла бы ни за что на свете. Схватив внука за рукав, она буквально потащила его в павильон мелких грызунов.
Впрочем, Петьке и тут понравилось: в огромных, наполненных землей, песком и мелкими камушками аквариумах жили хомяки и тушканчики. Можно было увидеь, как они роют норки и подземные ходы, где устраивают кладовые. Часто хомяк или мышка выбирались на поверхность, чтобы деловито собрать рассыпанные зерна в смешно надувавшиеся щеки.
В восемь вечера зоопарк закрылся, но заключения бабушки на этом не закончились. Дома Петька никак не хотел ложиться спать, ему непременно надо было дождаться маму с работы и все-все ей рассказать. Бабушке пришлось уступить, мама же пришла поздно, красивая, веселая и довольная. Она сама уложила сына в постель и сидела рядом, слушая о тиграх и обезьянах, и тихо улыбалась какой-то очень нежной, задумчивой улыбкой, иногда кивала – на самых интересных местах. Если Петька замолкал, мама гладила его по голове и приговаривала «Как хорошо, мой дорогой, как хорошо!» Петька и сам не заметил, как сладко заснул.
Утром, едва открыв глаза, Петька сразу же попросил у бабушки разрешение завести дома своего собственного зверя. Бабушка растерялась.
- Мало тебе вчерашнего? Можем еще раз сходить. Кто тебе больше понравился?
- Обезьяны и тигры. Бабушка, ну как же ты не понимаешь! В зоопарке их не дают даже потрогать. А дома они будут жить с нами! Мы будем их кормить, любить, играть с ними…
- Еще мне в доме не хватало тигров и обезьян! – рассердилась бабушка, - И так забот полон рот, без животных. Весь дом на мне! А у тебя, между прочим, полно игрушечных зверей. Где твой плюшевый заяц? Где мишка? Где розовый слон – ты же всегда с ним купался? Где утенок? Да у тебя и так целый игрушечный зоопарк набирается! Играй целый день!
Петька знал, что в такие моменты с бабушкой лучше не спорить. Послушно ушел к своим игрушкам. Вытащил из коробки всех зверей, выстроил полукругом… Игрушки послушно смотрели на него пуговичными или нарисованными глазами и ждали, что же будет дальше. Розовый слон, словно в насмешку, показывал ярко-алый язык. Петька сел рядом и заревел.
Бабушка всполошилась, прибежала с вопросами: что случилось? Ты ушибся? Заболел? Когда же поняла, в чем дело, не разозлилась, а посадила внука на колени и долго держала его так, прижав к себе, уютно баюкая в теплом и мягком кресле.
Вот тогда-то бабушка и Петька обо всем договорились: пока Петька еще маленький, ходит в детский сад, у него будут только игрушечные звери. И он уже сейчас будет привыкать за ними ухаживать: каждый день понарошку кормить и купать, расчесывать шубки. Он ведь хочет стать капитаном дальнего плавания и привозить в зоопарк зверей со всего света? Так надо уже сейчас готовиться к будущей профессии!
Когда же Петька станет почти взрослым и пойдет в первый класс, бабушка подарит ему настоящего живого котенка. Внук сам его выберет! И ухаживать будет сам, уже ведь сможет.
Вечером мама такой план одобрила, и перед сном они читали интересную книжку про кошек:
- Что вы знаете про кошку?
Все, наверно, понемножку.
Кошка первой входит в дом
И живет подолгу в нем…
Мама читала хорошо, с выражением, и они с Петькой совсем развеселились, когда дошли до рассказа о том, как в словах КОТ и КИТ поменялись местами буквы О и И – и что же из этого вышло. Какой переполох начался в море, на корабле, когда матросы заметили играющего в волнах огромного кота! Целую комиссию прислали – «доктора, профессора, медицинская сестра…» А в это время маленький домашний кит дрых себе в доме, на коврике возле печки, лакал молоко из миски и охотился на мышей!
*** *** ***
Выполнить свое обещание бабушка не успела.
В тот день стояла первая летняя жара, вовсю кипели белые треугольники каштанов, в открытое окно откуда-то доносилась реклама стирального порошка:
- Вы все еще стираете без «Тайда»? Тогда мы идем к вам!
Петька с бабушкой уже собирались на лето в деревню. Они только что вернулись из магазина, где купили подарки бабе Ане и всей ее семье, а заодно новые туфли для бабушки и шорты для Петьки. Бабушка наклонилась, чтобы достать из духовки противень, и Петька запомнил, как она схватилась за край стола, вцепилась побелевшими пальцами, пока медленно и неуклюже не осела на пол, завалилась на бок, губы у нее посинели, а лицо как-то странно онемело с одной стороны…
- Бабушка, ты что? – завопил мальчик, - Бабушка, вставай! Бабушка, я боюсь!
Он плакал и кричал, метался по дому, и на его плач и запах газа прибежала соседка, стала трезвонить в звонок. Петька уже знал, как открывается дверь. Едва взглянув на бабушку, соседка вызвала «Скорую помощь». Приехала целая бригада врачей, положила бабушку на носилки и унесла куда-то.
Икающего, трясущегося мелкой дрожью Петьку соседка забрала к себе, напоила сначала какой-то горькой водой, потом сладким чаем, и мальчик тихо заснул на кушетке перед телевизором. Ящик так и продолжал разоряться, бодро транслируя какой-то концерт.
Вечером мама забрала Петьку домой, а еще через день его срочно отправили в деревню – одного. Мама объяснила, что бабушка очень больна, должна надолго остаться в больнице, где детям нельзя ее навещать. Если сын хочет, чтобы бабушка поскорее поправилась и вернулась, он должен себя вести очень хорошо. Не плакать, не капризничать, не задавать слишком много вопросов. В деревне Петька должен беспрекословно слушаться тетю Аню и стараться не доставлять ей много хлопот.
- Решай сам, какие игрушки возьмешь с собой, - решительно заявила мама.
Петька безразлично бросил в сумку несколько машинок и пистолет.
Книжка про Кота и Кита осталась дома, на книжной полке.
Через две недели в деревню бабе Ане пришла телеграмма. Очень нехорошая телеграмма – в больнице бабушка умерла. Ее надо хоронить, и баба Аня уехала в город. Петьку она с собой не взяла, потому что детям не место на кладбище.
Вернувшись, баба Аня устроила заказала по бабушке панихиду и устроила поминки. Петьку нарядили во все черное и за руку повели в Церковь. Туда детям можно ходить, мальчик знал это точно, потому что бабушка и раньше иногда брала его в храм – помолиться и попросить защиты у Богородицы. Петьке нравились тихо горящие свечи, строгие, но тонкие и нежные лики святых на иконах. И бабушка в Церкви словно молодела и становилась тихой и ласковой…
- Отче наш, сущий на Небесах,
Да святится имя Твое,
Да придет Царствие Твое,
Да будет воля Твоя на Земле и на Небе…
А еще бабушка говорила, что детские молитвы идут прямо к Богу.
Теперь все было иначе. Церковь – только что восстановленная из руин, встретила их белыми оштукатуренными стенами. Икон тут было совсем немного, и Петька лишь у алтаря заметил лики Христа и Богородицы. И слова батюшка произносил совсем незнакомые, не те, что сразу пришли в память:
- Хлеб наш насущный
Дай нам на сей день
И оставь нам долги наши
Как мы оставляем должникам нашим.
И не введи во искушение
Но избавь от лукавого.
Бабушка объясняла Петьке, что это значит: дьявол соблазняет людей совершать плохие поступки, но к тем, кто слушается Бога и молится, зло не страшно. Тем более – зло никогда не уйдет на Небо, туда, где бабуля сейчас…
Дома всех уже ждал накрытый стол, в центре которого стоял портрет бабушки в черной рамке. Взрослые пили не чокаясь и говорили о бабушке: как она вышла замуж за городского парня, но родню никогда не забывала, не задирала нос. Хорошая была баба, понимающая, добрая, жаль, дочка не в нее пошла. Неудалая получилась, неудачная. Сына родила без мужа – и на мать скинула, а та и рада стараться, нянчить малыша. Мол, пусть дочка лучше карьеру делает да мужа себе хорошего ищет. Да кто ж из приличных мужиков возьмет-то с дитем, когда порядочных девок вокруг – пруд пруди!
Петька набрал себе на тарелку бутербродов и ушел во двор. Его не остановили, лишь дедушка Вася, муж бабы Ани, подозвал мальчика к себе, погладил по голове и ласково сказал:
- Ну что, брат, лишился ты опоры… Худо тебе теперь придется, но заступница твоя – в Царствие Небесном. Вот, возьми на память, не забывай ее, - протянул маленькую икону Божьей Матери.
К вечеру, когда гости стали уже расходиться, Петька пробрался в комнату, лег прямо в одежде поверх одеяла. С иконы на него смотрели глаза бабушки.
*** *** ***
Летние каникулы закончились. Пашка провел их как обычно: месяц – на даче у бабушки и дедушки со стороны мамы, месяц – тоже на даче, у родителей папы, и еще на три недели они всей семьей все же улетели на Средиземное море, в Италию. Грелись на жарком южном солнце, объедались пиццей и фруктами, побывали на катере в открытом море. В Москву вернулись за несколько дней до начала учебного года, Пашка с мамой едва успели купить новую школьную форму. А через два дня отец исчез.
Первой это заметила преданная Герда: когда хозяин не вернулся с работы вовремя, она ждала его, лежа у дверей, уткнувшись носом в щель под дверью. На прогулке овчарка очень нервничала и рано запросилась домой, спать легла на коврике у двери, а ночью, потеряв всякую надежду, тоскливо, по-волчьи завыла. Еле-еле удалось ее успокоить.
Утром Пашка заметил, что из дома исчезла любимая папина глиняная кружка, и пепельница в виде лодки с якорем, и все его любимые книги, а в шкафу уже не висят его рубашки.
- Сынок, папа теперь будет жить отдельно от нас, - сказала мама медовым голосом, - Он сам тебе все объяснит, мы с ним так договорились. Ты только не сомневайся в одном: мы с папой очень тебя любим.
Пашка не поверил своим ушам. «Мы с папой решили» - эти слова мама произносила очень редко, и обычно они не сулили сыну ничего хорошего.
- Сынок, мы с папой решили, что тебе необходимо удалить миндалины…
- Сынок, мы с папой решили, что ты не пойдешь в аквапарк, пока не исправишь двойку по математике…
Пашка злился и обижался, потому что знал: «мы с папой» - это стена. Монолит. И ему никогда не приходило в голову, что «мы с папой» могут ТАКОЕ…
*** *** ***
Отец караулил Пашку у школьных ворот, нервно курил, дожидаясь окончания уроков. Спортивный, загорелый, в безупречном костюме, при галстуке, с модным, дорогим дипломатом в руке, он вдруг показался чужим, едва знакомым мужчиной.
Отец молча шел рядом. Несколько раз он прокашлялся, не зная, как начать разговор.
- Ты что – с мамой разводишься? – в лоб спросил Пашка.
- Кто тебе сказал? – как-то преувеличенно засуетился отец, - Кто?
- Дед Пухто, - съехидничал Пашка, - Сам догадался.
- Нет. Пока нет, - отец выглядел очень виноватым, - оправдывался отец, - Мы с мамой пока решили… пожить раздельно. Видишь ли, сынок, мне предстоит по работе уехать в Германию, пожить там несколько лет. Отказаться невозможно, такими предложениями не разбрасываются…
- А что – приглашают тебя одного? А от нас можно отказаться?
- Нет, нет, - отец нервничал и явно чувствовал себя очень виноватым, - Приглашают с семьей, разумеется. Но мама не хочет уезжать из России. И я не имею морального права ее принуждать. Видишь ли, у нас… у нее… бывают свои взрослые обстоятельства.
- Так мама согласна, чтобы ты… улетел? – тусклым голосом уточнил Пашка.
- А как же! Согласна, конечно, согласна, - бодрился отец, - И ничего тут нет странного. Поживем немного гостевым браком, так сейчас многие устраиваются. Наберемся новых впечатлений, отдохнем друг от друга, проверим чувства.
Продолжения Пашка уже не слышал. Внезапно ему стало трудно дышать, мир перед глазами стал как-то странно дрожать и расплываться… Мальчик понял, что еще немного – и слезы хлынут неудержимо.
- Нет! Нет! – закричала гордость, - Не сейчас! Не при нем!
Пашка резко остановился и закинул голову. В воздухе уже кружились первые кленовые листья, и мальчик следил за ними, чувствуя, как постепенно высыхают глаза, потому что он быстро-быстро сглатывал острые небольшие комочки.
- Я буду звонить и приезжать, - голос отца снова дошел до сознания, - Уж в отпуск и на Новый год – это точно, не обсуждается! Сын, когда я тебя обманывал? И, конечно, не волнуйся, алименты я буду перечислять вовремя и в полном объеме…
Пашка захохотал на всю улицу. Смех получился каким-то неудержимым и громким. Отец растерялся.
- Ну… до связи, - неловко попрощался он и сунул сыну в руки пакет с новыми компьютерными играми, - Не скучай.
Отец уходил. Пашка смотрел то ему вслед, то на пакет и не мог понять, что все произошло наяву.
*** *** ***
- А он всегда был твоим папой? – деловито уточнил Петька.
- Конечно, всегда, с самого моего рождения.
- То есть других пап у тебя не было?
Пашка удивился.
- Конечно, не было. А у тебя что – были?
- Были. У меня уже четвертый отец. То есть он мне не родной отец, а отчим, - уточнил Петька, - Но у тебя-то отец настоящий. Может, он еще и появится. Не переживай так! Вроде они с твоей мамой не враждуют?
В год смерти бабушки мама отвела Петьку в первый класс, а еще через месяц у него появился первый папа. Невысокий, коренастый дядя Сережа переехал к ним поздно как-то буднично. Он и раньше появлялся дома вечерами, а однажды в субботу вместе с ним в квартире появились джинсы и футболки, которые теперь можно было обнаружить в самых неожиданных местах, запах сигарет, пивные кружки с недопитым пивом и черный чемодан со всяким инструментом.
Мама сказала, что сын должен называть ее нового мужа папой, слушаться его и не грубить. Петька не возражал. Он вообще рос спокойным ребенком, как говорила о нем психолог младших классов – неконфликтным.
В первый же вечер из чемодана дяди Сережи появилась большая железная дорога. Петька подарку обрадовался, вежливо поблагодарил.
Игрушка и в самом деле оказалось замечательной, дорогой, очень современной. Железная дорога заняла почти всю Петькину комнату, и маленький, но почти настоящий скоростной экспресс бегал по кругу мимо белых пластмассовых домиков-станций с игрушечными платформами и вокзалами. Жаль, мама всегда требовала, чтобы Петька убирал за собой игрушки, и дорогу приходилось разбирать вечером. Большая картонная коробка едва помещалась на полке в платяном шкафу.
Мама не знала, что у сына был свой секрет.
*** *** ***
Семья и Королевство появились у Петьки через несколько дней после возвращения от бабы Ани. В деревне горе и тоска по бабушке куда-то уходили, растворялись в повседневных заботах, играх до самой темноты. Почему-то бабушка всегда снилась Петьке только живой и здоровой. Перед сном она смотрела на внука с иконки, которую мальчик поставил на тумбочку у своей кровати. Петя был уверен, что, стоит только вернуться в Москву – и бабушка непременно встретит его дома, на кухне, в своей комнате, в любимом кресле... Но все оказалось иначе.
Городская квартира встретила его стерильной чистотой, безжизненной больничной тишиной и… пустотой. Дом не пах борщом и пирогами, на кухне уже не бормотало радио, а большое бабушкино кресло не было придвинуто ни к телевизору, ни к городскому телефону.
Они с мамой поужинали заказанной пиццой, запили ее чаем. Утром отправились в торговый центр – скупиться в школу, заглянули в кино на «Короля Льва». Вернулись поздно вечером, и мама сразу ушла в душ.
Бабушка снова их не встретила, и тут Петька очень ясно, четко и страшно осознал, что бабушки не просто нет дома. Ее нет нигде, и не будет уже никогда. Остались ее кастрюли, сковородки и любимый медный таз для варенья. Есть ее чашка с золотым ободком и яркими цветами, из которой бабушка пила кофе по утрам. В шкафу есть ее теплый халат, шаль и тапочки. А самой бабушки нет вообще.
Ошеломленный этим открытием, Петька плохо спал ночью, а утром, оставшись дома один, залез с ногами в кресло и вспомнил, как бабушка баюкала его в нем, обещая котенка. Мальчик сжался в комок и тихо заскулил, как брошенный, голодный, побитый щенок.
Слезы закончились на удивление быстро, а после пришло озарение.
Петька встал, прошел в свою комнату. Поднял крышку дивана – под ней находилась большая уютная ниша, мама иногда хранила в ней новые подушки. Но сейчас белое пространство оставалось пустым.
Здесь Петька расселил свой зоопарк. Царем стал серый плюшевый Заяц, а символом его власти – пластмассовая морковка, которую он держал в лапах. Розовый слон принял на себя обязанность следить за гигиеной и питанием, он устраивал для всех душ из хобота и накрывал вкуснейшие званые обеды. Мишка как самый сильный и крупный хищник отвечал за оборону и безопасность, и все его беспрекословно слушались. Добродушная резиновая Пингвиниха лечила всех больных, а грустная Овечка продавала билеты в кино и на автобус.
- И вот, когда я на них посмотрел, вдруг подумал, что как-то неудобно просто так закрыть диван и оставить их одних. Зверям может стать страшно, - тихо рассказывал Петька, - Как они будут без меня, пока я в школе? Грустить будут, как я без бабушки. Тогда я и придумал на крышку дивана, иконку прикрепить, ту самую – Богородицу. Пусть бабушка смотрит за ними. Да и они, если захотят, смогут ее увидеть, когда будут смотреть на небо. Ты понимаешь?
Пашка понимал.
Когда мама с дядей Сережей стали ссориться, вот так же тихо и тайно, за закрытой дверью, Петька поднимал крышку дивана – и оказывался в счастливой стране. Тут всегда царило вечное лето, тут хищники и травоядные жили в мире, потому что охотиться можно было лишь на очень плохих зверей, тех, кто нарушает Закон. А поскольку таковых не имелось, Слон готовил для всех колбасы и окорока из плодов хлебного дерева. Вертлявые обезьяны собирали для всех кокосовые орехи, хулиганя, иногда сбрасывали кому-нибудь на голову сухие ветки. Заяц ругал их за это, обещал надрать хвосты, но как-то не всерьез. Помирившись, звери часто устраивали цирковое представление.
Сам же Петька в своем личном Королевстве становился то послом из соседней страны, то наследным принцем, то бравым капитаном корабля, на котором все звери отправлялись в кругосветное путешествие.
Мальчик рос, ему исполнилось целых десять лет, но до сих пор при словах «твоя семья» он почему-то представлял себе свое Королевство. Когда в пятом классе новая психолог велела нарисовать семейный портрет, у Петьки перед глазами сразу же возникал картинка: бабушка на Небе, он сам – рядом с ней наблюдает за своим зоопарком. Но работу надо было сдавать на проверку, и Петька поступил так, как советовали опытные ребята: изобразил себя за руку с мамой, чтобы придраться было не к чему.
*** *** ***
Дядя Сережа исчез из дома сразу после Нового года. Однажды он просто не вернулся с работы. На память о нем осталась лишь железная дорога и домашние тапочки. Мама немедленно вынесла их на свалку, словно они занимали в квартире слишком много места. Пашка заметил, что мама снова стала грустной и молчаливой. Вот почему он обрадовался, когда в конце зимы, когда в воздухе уже запахло весной, мама взяла его с собой на самое настоящее взрослое свидание.
- Постарайся произвести хорошее впечатление, - наставляла сына мать, - Вполне возможно, что этот человек войдет в нашу семью. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Дядя Рустам и в самом деле оказался красавцем, еще лучше, чем на своей фотографии. Зря мама так волновалась! И он сразу же пригласил их с мамой в кафе-мороженое. Петьке очень хотелось попробовать фисташковое, и ему достались целых три порции.
- Хватит с тебя, горло простудишь, - спохватилась мама.
- Ничего страшного. Он парень крепкий, - заступился дядя Рустам, - боксом увлекаешься, парень?
- Нет, - пискнул Петька.
- Ничего страшного. Я тебя научу.
Мама смотрела на дядю Рустама и улыбалась. Вскоре выяснилось, что у них много общего: они много работают и очень устают, поэтому никак не могут устроить личную жизнь. Они оба считают служебные романы недопустимыми. Оба предпочитают уютные семейные кофейни шумным барам, трогательные мелодрамы и веселые кинокомедии – боевикам, авторскую песню – рэпу, а умеренную нагрузку на организм в бассейне или на теннисном корте – изнурительным тренировкам до седьмого пота в дорогих фитнес-центрах.
Провожая маму домой, дядя Рустам заявил, что предпочитает солидных дам с ребенком юным вертихвосткам, потому что образ матери – это святое, а родное дитя – знак качества женщины.
Вместе с дядей Рустамом в квартире появились его велотренажер, беговая дорожка и настоящая боксерская груша. Дядя Рустам иногда пинал ее от скуки, когда ждал важный телефонный звонок. Дождавшись, быстро собирался и уходил, возвращаясь только к ужину. А за столом все чаще заговаривал о том, что маме стоило бы продать ее нынешнюю «двушку» и взять в ипотеку большую, современную трехкомнатную квартиру. Вырученных денег хватит на первый взнос, а погашение остатков кредита возьмет на себя дядя Рустам, ему это вполне по средствам.
Развязка наступила внезапно: однажды ночью Петька проснулся от страшного шума. Дядя Рустам стучал кулаком по столу и орал, что его использовали, что он рассчитывал на понимание и доверие со стороны женщины, на уважение к его богатому жизненному и профессиональному опыту. А еще на благодарность за то, что согласился взять ее с чужим спиногрызом.
От дяди Рустама в доме не осталось ничего, совсем ничего. Петька немного жалел о груше, а мама несколько вечеров подряд подробно обсуждала с подружками, как она – подумать только! – нарвалась на альфонса и квартирного мошенника, выслушивала ахи, охи и восхищение ее умом и проницательностью. И лишь один человек – преданная тетя Инна – вообще проникся ее поруганными светлыми чувствами!
*** *** ***
- А вот по своему третьему папе, дяде Власу, я иногда скучаю, - задумчиво протянул Петька, - С ним было хорошо. Жаль, что у них с мамой «не сложилось».
Дядя Влас родом из той же деревни, что и бабушка Аня. Живет через три дома. У него есть родная дочка Леночка, на три года младше Петьки. Неплохая девчонка, но такая задавала! Взрослые все ей прощают, потому что она сирота, растет без матери. Да и почти без отца – дядя Влас давно уже живет в Москве, семью навещает редко.
Зато каждое его возвращение домой становится праздником для всех. В тот раз, когда в деревню приезжала мама, дядя Влас приглашал в поездку на водохранилище. Отдыхали большой компанией, и как-то так получилось, что у мангала, на пляже, в воде дядя Влас всегда оказывался рядом с мамой. А на другой день он зашел и пригласил ее прогуляться вдвоем. Петьку с собой не взяли, но он и не обиделся, потому что в этот момент они с друзьями решали, как построить из досок настоящий плот.
Осенью дядя Влас навестил их в Москве. Явился вечером, с цветами и тортом, в мокрой от дождя кожаной куртке. Мама сразу же забеспокоилась, что он простудится, бросилась поить гостя чаем, а тот отшучивался и уверял, что ничего с ним не случится – он влагоустойчивый.
Теперь у Петьки словно и в самом деле появился родной отец. Мальчик и сам не понял, как это так получилось. Однажды дядя Влас отдыхал после долгого рейса в Сибирь, куда нужно было срочно доставить важный груз. Смотрел по телевизору какие-то важные спортивные соревнования, а Петька тут же, на ковре, собирал новый конструктор – большое и сложное колесо обозрения. Одна мелкая вредная деталь никак не желала вставать на место, застряла – и все, ни туда и ни сюда. Петька аж вспотел, стараясь поставить ее на место, но нажать сильнее не решался – боялся сломать опору. Тогда он подошел к дяде Власу и попросил:
- Папа, помоги мне, пожалуйста…
Заканчивали сборку они вместе. А затем сидели в обнимку перед телевизором, где началась старая смешная комедия «Иван Васильевич меняет профессию».
- Счастье вдруг поутру постучалось в двери…
Вдруг как в сказке скрипнула дверь.
Все мне ясно стало теперь.
Столько лет я спорил с судьбой
Ради этой встречи с тобой…
Дядя Влас вообще любил что-то мастерить. И он никогда в эти часы не прогонял от себя Петьку и не требовал, чтобы мальчик не вертелся под ногами. Вдвоем они починили все розетки в доме, переклеили на кухне обои, поменяли подоконник и устроили под ним удобную нишу. А еще они с папой вместе делали зарядку, вместе болели за «Спартак».
Мама стала спокойной и веселой, чаще, чем раньше, готовила вкусные мясные запеканки, сама лепила котлеты. Ей тоже было хорошо с дядей Власом, и Петька заметил, что мама грустит и сердится, когда папа уезжает. Один раз она так разозлилась, что кричала – мне это надоело!
Дядя Влас тогда уехал в деревню, прихватив Петьку с собой. Мама тогда оборвала все телефоны, требуя, чтобы сын непременно ночевал у бабы Ани. Домой они вернулись втроем, вместе с Леночкой, которая мечтала посмотреть Москву.
Мама Ленке сразу понравилась. Девочка целые дни ходила за ней по пятам, и прямо с порога принялась называть ее мамой.
- Мама, у меня платье на спине не застегивается, пуговицы маленькие и очень тугие.
- Мама, можно твои духи понюхать? Ой, какие вкусные! А можно побрызгаться ими? Ну, пожалуйста!
- Мама, а какой у тебя телефон? А камера тут есть? Какая удобная! Ой, а кто это там говорит? Алиса? А Алиса – это робот?
- Нет, Алиса – это человек, - усмехнулась мама.
Ленка не поняла шутки, но, видимо, все же поняла, что ей недовольны. Она переводила взгляд с мамы на Петьку и хлопала ресницами.
*** *** ***
- Ты не думай, папа Влас со мной попрощался. Сразу после того, как бросил нас с мамой. Или когда мама его выгнала, - вспоминал Петька.
Дядя Влас нашел его на спортивной площадке, жестом подозвал издалека – пойди ко мне. Петька подбежал. Несколько секунд мужчина и мальчик смотрели в глаза друг другу.
- Почему? – Петька спросил в лоб, - Почему ты ушел?
Дядя Влас тяжело вздохнул.
- Такие дела, брат. Ушел я потому, что этого хотела твоя мама. Ей нужен другой муж, городской, богатый. А я не из ее среды. Я мужик простой, и муж из меня непрестижный.
Петьке стало очень жаль дядю Власа.
- Да и с Ленкой нехорошо получилось – не нашли общего языка. А я ведь один у нее, да еще бабушки. Думал, женюсь – все женская рука для нее будет, полная семья. Я-то тебя ведь принял. Ну и… рассчитывал на взаимность. Напрасно.
Дядя Влас вложил в руку мальчика большой набор американских ковбоев. Петька давно мечтал о таком.
- Бывай, брат. Не поминай лихом.
- Дядя Влас! – у Петьки что-то ухнуло в живот, как при прыжке с высоты, - Дядя Влас, мне теперь нельзя называть тебя папой?
Дядя Влас подхватил мальчика на руки и прижал к себе. Петька крепко обнял его за шею.
- Конечно, можно. Ведь ты же мой мальчик, сынок, - прошептал дядя Влас ему на ухо, - Но только когда мы с тобой одни, при чужих людях не надо… Твоей маме это не понравится, и Анне Васильевне тоже. Пойми – у взрослых людей очень сложная жизнь.
*** *** ***
Петька так крепко вцепился в картонные края коробки, что пальцы побледнели от напряжения. Держа ее перед собой, словно хрустальную, он медленно побрел домой.
Ковбои выстроились полукругом и готовились к скачкам по прерии. Это оказались очень хорошие ковбои. Их не только можно было снять с лошади, но еще у них гнулись все суставы, и можно было снять с них шляпы и вынуть револьвер из крошечной ладони.
Петька рассадил ковбоев в маленькие кабинки на колесе обозрения. Крутанул раз, другой – и колесо медленно повернулось, потому что все детали сидели как влитые.
Мальчик бросился на диван и зарыдал. Слезы лились и лились, а Петька и не пытался сдерживать всхлипывания, он знал, что никто ничего не услышит. Наревевшись до икоты, он неожиданно быстро и глубоко заснул прямо в одежде.
*** *** ***
Отец Пашки и в самом деле выполнил свое обещание – он никуда не исчез. Он нарисовался в скайпе через три недели – и взял за правило выходить на связь раз в неделю, в субботу, ровно в полдень по московскому времени. Сначала минут десять деловито беседовал с мамой. В шутку они с Пашкой прозвали эти разговоры телемостами.
После наступала очередь сына, и отец всегда приветствовал его шутливым позывным: говорит и показывает Берлин! Затем папа, улыбаясь голливудской улыбкой, устраивал экскурсию по своей новой квартире, такой удобной и практичной. В ней почти нет внутренних стен – сколько воздуха, сколько света и пространства! И есть душевая кабина с душем Шарко – какая забота о здоровье! А окна выходят прямо на католический собор – живая история!
Папа подробно показывал, какие здесь улицы, торговые центры, пивные и бассейны. Говорил и о том, что уже получил предложение от местных коллег провести вместе вечер за кружкой пива, и они так хороши посидели, в такой теплой атмосфере!
Пашка слушал с интересом о дорогах, велосипедах и автомобилях. Честно отчитывался за оценки. Но вот рассказывать о себе во время этих телемостов его почему-то не тянуло. Не хотелось поделиться тем, что в пятом классе в школе все по-другому, по каждому предмету – свой собственный учитель, и на каждый урок нужно идти в другой кабинет. Они вообще теперь учатся в другом здании, и там пятиклассники – самые младшие.
Правда, старшие ребята Пашку пока не трогали. В том смысле, что не обижали. И все же иногда он снова чувствовал себя первоклассником.
По скайпу не получится сплетничать, что недавно Танька Синицына принесла в школу смартфон самой последней модели. Родители взяли его в кредит на ее день рождения, и ни у кого во всей параллели нет такого гаджета! Танька показывала его на большой перемене, высоко подняв над головой, чтобы не захватали грязными руками.
И надо же было такому случиться, что Олег с Владом как раз играли в жмурки, и Олег – а может, это был все-таки Влад? – врезались Таньке в спину. Новый смартфон вылетел из рук хозяйки и, описав красивую дугу, спланировал на коридорный пол. Девочки ахнули и расступились, Танька коршуном бросилась к подарку, но было поздно: плоский экран уже покрылся мелкими трещинками.
На родительском собрании мать Таньки трясла испорченным гаджетом и требовала, чтобы ей возместили его стоимость. Наезжала на отца Олега, на мать Влада, на классуху, лично на директора школы и на школу как ОР-ГА-НИ-ЗА-ЦИЮ, в которой педагоги обязаны следить за детьми и за их личным имуществом.
Ей возражали, что дочкин смартфон никто не тронул, девочка уронила его сама, а школа неоднократно напоминала, что приносить на уроки дорогие вещи категорически не рекомендуется, потому что никто не несет ответственность за их сохранность. Громкий скандал закончился угрозами написать жалобу в прокуратуру, потому что родители «преступников» согласились что-то выплатить только по решению суда. После собрания весь класс не один день говорил об этом.
Но ведь такое не расскажешь ведущему информационного выпуска новостей из Германии, верно?
*** *** ***
Тогда-то у Пашки и появилась несовременная привычка – он завел себе личный дневник. Нет, не личный блог в Живом журнале и не страницу в соцсетях, а настоящую толстую бумажную тетрадь в плотном темно-синем переплете.
Ему не хотелось выставлять свою жизнь напоказ, чтобы его фотографии рассматривали и обсуждали чужие люди. Пашка всегда был совершенно равнодушен к репостам и лайкам. Ему всего лишь хотелось кому-то доверить свои мысли и чувства. А что может быть надежнее бумажного листа?
НА КАРАНДАШЕ
Часть вторая
В тот день, когда началась вся эта странная история, которая еще неизвестно, чем закончится, последним уроком был русский язык. Пашка закончил самостоятельную работу одним из первых, сдал тетрадь на проверку и смотрел в окно, дожидаясь звонка, когда в гулкой тишине школьного коридора раздались четкие уверенные шаги.
- Стук-стук-стук-стук! – отбивали такт чьи-то высокие каблуки.
Со звонком дверь в класс резко распахнулась, и вошла очень высокая, очень худая женщина со светлыми прямыми волосами, одетая в розовое длинное платье.
- Здравствуйте, дети, - почти пропела она, - Давайте знакомиться. Я психолог средних классов, меня зовут Нина Михайловна. Я надеюсь, мы с вами будем доверять друг другу и станем близкими людьми.
Класс недовольно загудел – всем хотелось домой. Светлана Львовна ударила ладонью по столу – тихо, Психолог уже раздавала чистые листы бумаги.
- Первое задание будет очень простым. Чтобы мы могли познакомиться, пусть каждый из вас нарисует свою семью. И, пожалуйста, не торопитесь, подумайте хорошенько.
- А если мы не успеем? – спросил кто-то с места.
- Не беспокойтесь. Время выполнения задания не ограничено. Приступайте!
Пашка любил рисовать, и ему всегда говорили, что у него хорошо получается. Мальчик старательно изобразил семейный портрет: мама и папа рядом, папа держит Герду на поводке. Он сам, Пашка, обнимает маму, а в ногах у нее устроились Багира и Рыжик. Вышло совсем неплохо!
*** *** ***
В конце сентября верхушки деревьев уже подернуты золотом и багрянцем, но еще выпадают совсем летние деньки. Солнышко нежно гладит пожелтевшую траву, пускает зайчики по едва заметной ряби на стальной глади пруда. Нежный ветерок не смеет сильно дунуть, чтобы не сбросить уже облетающие листья, он лишь едва заметно касается их, заставляя перешептываться.
Петька искал подходящую крепкую палку – поноску для собаки, когда случайно заметил круглый коричневый шарик в покрытой шипами шкурке.
- Первый каштан! – обрадовался мальчик.
- Давай залезем на дерево и соберем, - предложил Пашка.
- Зачем? Мы же на труде уже не лепим. Теперь мы уже в мастерской.
- Интересно же! И потом, когда они падают сами, то от удара раскрываются.
- А среди них иногда попадаются двойняшки и даже тройняшки, - подхватил Петька и обхватил руками могучий теплый ствол, - Только залезть трудно. Нижние ветки смотри, как высоко.
- Так перепрыгнем с забора, на него-то влезть – плевое дело!
Приказав Герде «сидеть», друзья легко взлетели на ажурную чугунную ограду, а оттуда уже дотянулись до могучего сука. Подтянувшись на руках, поставили ногу в надежную развилку, а дальше уже совсем просто.
Оранжевые листья – каждый, как маленькая ветка, - держались еще крепко, и под ними прятались колючие шарики плодов. Вот они отделялись легко, мальчишки прятали их в карманы куртки или в мешки для сменной обуви.
Иной раз каштановый мячик, не даваясь в руки, срывался вниз, прятался в траве, чтобы стать добычей белки. Собака так и норовила броситься их искать, но, не смея ослушаться хозяина, поскуливала от нетерпения.
- Интересно, почему они убегают? – Пашка и сам не заметил, что произнес это вслух.
- Наверное, им не хочется, чтобы из них сделали игрушки, за которые выставляют оценки и запирают в шкафу за стеклянной витриной. И все, кому не лень, на них пялятся. И родители, и разные комиссии: «Ах, какая прелесть, как талантливо сделано!», - произнес Петька кукольным голоском, - Видимо, каштаны хотят остаться здесь, на родине.
- Ничего, у нас и так уже достаточно. Лучше еще букет кленовых листьев соберем. Помнишь, как мы собирали гербарий? Ну, то задание по окружающему миру?
Тут Пашка сообразил, что гладкие холодные каштаны – это ведь семена. Наверное, они могут, упав в землю, пропасти. Но почему-то он никогда не видел маленьких каштанчиков, которые весной только-только вылезли из земли. Попадались только уже большие деревья. И кого же можно спросить, почему все так происходит?
Пашка посмотрел на друга и растерялся. Лицо Петьки, только что такое живое и веселое, мигом окаменело. Он ненавидящим взором смотрел куда-то на дорогу.
- Ты что? – Пашка даже испугался и громко окликнул, - Петька!
- А! – очнулся друг, - Что ты сказал?
- Ничего особенного. А ты что – среди бела дня привидение увидел?
- Не… хуже. Опять идет ЭТОТ…
- Кто? – присмотрелся Пашка, - Вот тот мужик?
- Да. К нам домой опять тащится. Небось и снова у нас ночевать будет.
- А он что – твой родственник?
Петька горько вздохнул.
- У него с моей мамой отношения. Они, может, даже поженятся. Мама этого хочет.
- А ты?
- А я – нет. Не хочу. Я тогда, наверное, вообще из дома уйду. Попрошу бабушку Аню, она меня в деревню заберет.
- Ага, конечно, так твоя мама и согласится отдать тебя навсегда, - подумал Пашка, но вслух произнес, - Не переживай. Мужики сейчас не больно-то и женятся. Мамины подруги говорят – калачом в ЗАГС не затащишь.
Петька молчал. Чудесный сентябрьский день мигом померк, словно в самом деле на небо набежали тучи. Друзья спрыгнули с дерева, отвязали собаку и побрели по тропинкам.
*** *** ***
Мама менялась. Петька чувствовал, замечал множество неуловимых мелочей: раньше мама никогда не покрывала голову, а теперь носила очень яркий, необычный платок-бандану с узлом надо лбом. Футболки, свитера и джинсы пылились в шкафу, мама везде появлялась разноцветных, очень ярких длинных платьях. Это на людях, а дома она сразу же переодевалась в сари или кимоно.
Теперь ей все время звонили какие-то люди, мама называла их «братьями и сестрами». Сначала Петька удивлялся. Спросил, откуда же у них вдруг появилось столько родственников, и почему он никогда не слышал о них раньше?
- Ты все понял слишком буквально, - объяснила мама, - Мы не родственники по крови, это мои духовные братья и сестры.
Петька ничего не понял, но уточнять не стал.
Он чувствовал, что дома изменились даже запахи. Теперь они с мамой ели рис в самых разных вариантах, под какими-то резкими соусами из сои, рис с бобами, рис с сушеной, истолченной в порошок рыбой. Картошку, которую Петька любил больше всего, изгнали жареные бананы, зеленоватые и жесткие. Еще появился зеленый чай и масса экзотических фруктов, которые следовало есть сырыми или посыпать сахарной пудрой.
Комнаты пропахли сандалом и имбирем от тоненьких хрупких палочек, которые мама зажигала по вечерам, и они долго тлели, роняя пепел.
*** *** ***
В пятницу неожиданно отменили классный час. Вместо этого Светлана Львовна объявила, что Пашке и еще нескольким одноклассникам нужно пройти в кабинет психолога. Нина Михайловна их ждет.
- Не беспокойтесь, каждого из вас психолог задержит минут на десять, итого – полчаса.
Пришлось подчиниться. Пашку позвали вторым.
Прежде он никогда не бывал в кабинете психолога. В начальной школе Вера Павловна всегда приходила к ним в класс и устраивала для всех веселую игру, или давала задание что-то раскрасить, решить логическую задачу или найти отличие. Мальчик с интересом оглядывался по сторонам.
Комната напомнила ему игровую в детском садике. Вместо парт – низкие мягкие кресла, стоящие полукругом вокруг круглого стола. Множество мягких игрушек, конструкторов и всяких настольных игр. На письменном столе в углу – небольшая настольная лампа, на окнах – жалюзи.
Психолог пригласила Пашку к письменному столу. Мальчик впервые увидел так близко ее лицо – узкое и очень гладкое, словно покрытое блестящим лаком. На нем странно смотрелись очень пухлые, ярко-розовые губы. Глаза, скрытые линзами очков, казались очень большими.
- Ты Павел Водоладов? – спросила психолог, и Пашка заметил, что перед ней лежит его рисунок, - Очень хорошо. Итак, - она слегка подвинула листок, - Вот это на рисунке ты сам? Не очень похож, кстати.
- А что, это непонятно? Задания рисовать автопортрет не было, – подумал про себя Пашка, но вежливо кивнул.
- А это твои родители? Папа и мама?
Последовал еще один кивок. Нина Михайловна глубоко вздохнула.
- Пожалуйста, отвечай вслух. И не будь таким закрытым. Я уже говорила – ты можешь полностью мне доверять. Все, что сказано в этом кабинете – здесь и остается.
Эти слова прозвучали очень торжественно.
- Я так понимаю, братьев и сестер у тебя нет? Ты в семье единственный ребенок?
- Да, - это было первое слово, которое Пашка произнес в этом кабинете.
- И сводных тоже нет?
- Нет. Только двоюродные.
Нина Михайловна что-то отметила в своей тетради.
- А бабушки и дедушки у тебя есть?
- Есть. И с маминой стороны, и с папиной.
Психолог оживилась.
- О, так у тебя много родственников! А они все живут с вами?
- Нет.
- А ты часто встречаешься с ними? Они сами приезжают в гости, или вы идете к ним?
- Зимой они нас навещают. А летом мы их. То на одну дачу приезжаем, то на другую, - объяснил Пашка, - И я целый месяц живу то у одних бабушки и дедушки, то у других.
Нина Михайловна слушала очень внимательно, и Пашка слегка успокоился. В самом деле, не происходит ничего страшного…
- А в оздоровительный лагерь родители тебя не отправляли?
- Нет.
Еще одна пометка в тетради.
- Почему же? У них нет такой возможности?
Пашка слегка растерялся.
- Не знаю… Я как-то и сам не хочу. И мама с папой говорят, что в этом нет необходимости.
- Ясно, ясно, - кивнула Нина Михайловна, - А тебе на даче не скучно? Какие там развлечения?
- У меня там друзья, - терпеливо объяснил мальчик, - Мы играем, на велосипедах катаемся. В лес ходим за грибами, купаемся…
Тут психолог подпрыгнула на стуле:
- Одни? Без взрослых? И старшие это разрешают?
Пашке снова стало неуютно. «Ну что ей надо?» - тоскливо подумал он.
- Разрешают, только не везде. И потом, с нами старшие ребята.
- Ну, хорошо, - вдруг ласково заулыбалась Нина Михайловна, - Оставим пока все это. А третий месяц летних каникул ты проводишь с мамой и папой, верно?
Пашка кивнул.
- Верно. Папа и мама всегда берут отпуск вместе, и мы путешествуем. Улетаем на море, каждый год в новую страну. Мы уже были в Египте, в Турции, в Греции.
- Ясно, ясно, - снова повторила психолог, - То есть средства у твоих родителей есть. И это хорошо. Совместное времяпровождение очень сплачивает. Твои родители поступают совершенно правильно. Это, наверное, папа так решил?
Маршрут летнего путешествия всегда выбирала мама, советуясь со своей школьной подругой, которая работала в турагентстве. Папа всегда был домоседом и не слишком уважал пляжный отдых.
- Мы так хотим все вместе, - нашелся мальчик.
- Но ведь отец – главный в вашей семье? – Нина Михайловна говорила очень настойчиво, - Ведь это он принимает окончательное решение? Смотри, какой он у тебя большой и высокий.
И она показала карандашом на рисунок.
- Господи, когда же все это кончится? – тоскливо подумал Пашка.
- Будем считать, что я права, - психолог прервала неловкую паузу, - Очевидно, что отец имеет в семье большое влияние. А мама?
Пашка тупо молчал, изучая узор на линолеуме. Где-то за дверью громко грянул звонок, захлопали двери, коридор загалдел радостными голосами, взорвался смехом.
- Может, она отстанет уже, наконец? – пришла безнадежная мысль, - И что она ко мне привязалась?
- Мама ведь у вас полностью зависит от папы и никогда ему не перечит? Она не может принимать самостоятельные решения? –доносился до него голос Нины Михайловны, - Думаю, именно по этой причине ты нарисовал ее такой маленькой, слабой, грустной, в черной одежде. Наверное, ей не хватает тепла и уверенности в себе, вот она и ищет тепла у домашних питомцев. Все ясно, все ясно…
Неожиданно для самого себя Пашка дико разозлился. Он любил маму и немного побаивался ее, если случалось провиниться, или когда у мамы бывало плохое настроение. Ведь они с папой прекрасно знали, какой у нее характер! И никогда он не считал ее маленькой и слабой.
И никогда, никогда, ни разу за всю свою почти одиннадцатилетнюю жизнь Пашка не слышал, чтобы кто-то плохо говорил о его родителях. Да еще и в таком самодовольном и снисходительном тоне. Мальчик решил, что больше ни за что не ответит ни на один вопрос, и ноги его вообще не будет в этом кабинете.
- Так мы будем работать над проблемой? Вашей семье можно помочь. Мы вместе наладим более здоровые отношения.
- Это невозможно. Мой папа сейчас в командировке, - хмуро ответил Пашка.
- Надо же! Что же ты сразу не сказал! Вы с мамой сейчас справляетесь сами, без него? А когда он вернется?
- Простите, но Вас это не касается, - Пашка решительно встал, взял свой рюкзак, - Извините, но мне пора. Мне надо… гулять с собакой.
Может быть, Нина Михайловна хотела что-то возразить, но не нашла нужных слов и лишь молча наблюдала, как мальчик вышел из кабинета.
*** *** ***
Мама вся светилась от счастья, ведь она наконец-то получила разрешение от Наставника взять сына на молитвенное собрание. По такому случаю Петьку нарядили в какой-то дурацкий шелковый костюм с яркими драконами, в котором он выглядел, как девчонка. Мальчик мечтал, чтобы во дворе не оказалось кого-нибудь из одноклассников. К счастью, все обошлось.
Молельный дом общины почему-то оказался обыкновенным концертным залом местного Дома Культуры. Когда-то давно, в первом классе, бабушка водила сюда Петьку на новогоднюю елку.
Сейчас над сценой висел огромный, в человеческий рост, портрет молодого черноглазого человека в шелковом халате и чалме. Он внимательно смотрел в зрительный зал, и казалось, что его глаза внимательно следят за каждым.
- Мама, это и есть твой Наставник? – спросил Петька.
- Что ты! Что ты! – испуганно зашептала мама, - Это не человек, это – Живой Бог! В своем нынешнем телесном воплощении, конечно. Он живет высоко в горах, на Тибете, но может моментально оказаться где угодно, присутствовать незримо сразу во многих местах. Нельзя прямо о нем говорить и, тем более, показывать рукой.
Конечно, мама никогда его не видела. Пока она может только мечтать о такой степени Просветления и Посвящения, при которой возможна встреча с Божеством. Пока такой чести удостоился лишь Верховный Наставник, тот человек, который произнесет сегодня проповедь. А ведет собрание его ученик – обычный Наставник мамы и еще несколько вновь обращенных к Истине.
- Мы растем над собой все вместе, мы, совсем недавно – обычные люди, погрязшие в болезнях и духовных немощах, которые и сейчас нас не покинули. Мы все вместе еще недалеко ушли по дороге к Просветлению, но мы все вместе преодолеем этот путь!
Мама распространялась бы и дальше, но тут она заметила, что ее поманил пальцем какой-то высокий худой мужчина. Мама тут же бросилась к нему, таща за руку Петьку, и мальчик немедленно удостоился благосклонного внимания Наставника. Человек, ведущий других людей по духовному пути, очень обрадовался, что Петька еще в самом начале жизни получил счастливую возможность присоединиться к общине. Возможно, он и дальше выражал бы восторг по этому поводу, но тут заиграла тихая медленная музыка, зал так же плавно и медленно погружался в полумрак. То тут, то там загорались свечи, резко запахло чем-то терпким и сладким. Действие началось.
Все присутствующие встали и хором спели гимн на незнакомом, чужом и странном языке. Затем уже по-русски подхватили песенку, в которой благодарили Будду за то, что он создал все живое и дал каждому существу Корм и Карму – и тигру, и кузнечику, и слону, и муравью, и радже, и нищему – никого не обидел! Петьке все это напомнило урок пения в младших классах.
После на сцену буквально выкатился, как большой надувной шар, толстый человечек на коротеньких ножках.
- Братья и сестры! – жизнерадостно заорал он, - Посвященные и те, кто только готовится к Посвящению! А также наши дорогие гости!
Зал взорвался аплодисментами. Переждав их, круглый человечек продолжил:
- Мы все были зачаты во грехе и родились в грязи, ибо человек слаб, смертен и немощен. И все мы, жаждущие приобщиться к Истине, оказались здесь не только по своей воле. Мы помним, как мало своеволия отпущено каждому живому существу!
Зал склонил голову.
- Все мы оказались здесь по воле Высшего Разума и Света, Вечной и Бесконечной Мудрости. Все мы праведно прожили свою прошлую жизнь, и милосердие Будды в этой жизни привело нас в этот зал, в эти стены.
Зал одобрительно загудел.
- Но, увы, мы все, братья и сестры, в прошлой жизни совершали не только благородные поступки. Наши кармы отяготили страсти, грехи и преступления. И, что самое ужасное – мы принесли память о них в наши нынешние жизни, в нашу сегодняшнюю судьбу, в наше время. И былые преступления против естества, - о да, это нельзя, нечестно, невозможно отрицать! – затрудняют и сейчас наш путь к свету!
В полной тишине было слышно, как всхлипнули несколько женщин.
- Так как же человек находит во Тьме единственный путь к Истине и подлинному Бессмертию? Как обретает Просветление и счастье в этой жизни, как наполняет ее праведными поступками, что, как известно, гарантирует нам всем после смерти новое счастливое рождение? Давайте послушаем рассказ брата Антона!
На сцену поднялся крепкий, коренастый мужчина средних лет, посмотрел по сторонам и замер. Зал встретил его одобрительными возгласами «Давай» Давай!» и робкими жидкими хлопками.
Мужчина откашлялся и заговорил:
- Я это… сам-то мордовский, под Саранском жили мы с матерью. Отца не помню, он куда-то сгинул, когда я еще пешком под стол ходил. Пока маленький был – еще перебивались как-то, а потом грянули девяностые, и закрылся кирпичный завод, где мать работала.
Мужчина снова закашлялся.
- Ну вот… я это… я тогда из армии вернулся. Жениться хотел, девушка меня дождалась хорошая. Вот и решили мы в Москву податься, на свадьбу заработать. Сначала поехал я один, устроился водителем – продукты развозить по торговым точкам, стал хорошо зарабатывать…
- Нормально! – выкрикнул кто-то из зала, - Все путем!
Круглый человек поднял руку – и наступила тишина.
- Прошу вас, не перебивайте и не смущайте нашего дорогого брата! Прошу продолжения!
- Молодой я был и дурной еще. Появились деньги – начались компании, друзья-приятели, девки, водка… Домой я и носа не показывал, про невесту и думать забыл. Вышла моя Лариска за другого.
Дальше Петька уже не слушал. Он жары и духоты сильно разболелась голова, страшно хотелось пить. Он смутно помнил, что история брата Антона закончилась хорошо, потому что тот, сильно избитый в драке, встретил своего наставника в больнице. После круглый человечек долго объяснял всем, что бедное детство брата Антона дано было ему в наказание за жадность, невоздержанность и излишества богача, которым он был в прошлой жизни. И он уже повторил эти грехи в нынешнем воплощении!
- К счастью, брат Антон очистил свою карму страданиями, но сейчас, благодаря Будде, все в прошлом, все в прошлом! – круглый человечек почти перешел на визг от восторга.
Домой Петьку с мамой подвез на машине Наставник, которого в этой жизни, в этом воплощении звали Геннадием Николаевичем.
- Проповедь была просто замечательная! – мама никак не могла прийти в себя от восторга, - Святой человек словно повторял все мои мысли!
Наставник пробурчал что-то невнятное. У подъезда мама почтительно поклонилась ему на прощание.
*** *** ***
Папа слегка удивился вопросу сына про молодые каштаны:
- Никогда об этом не задумывался. Может быть, почва для них в городе неподходящая. Вероятнее всего, просто дворники убирают упавшие каштаны вместе с листвой.
Папа обещал навестить их с мамой на Новый год, если получится, и подарить Пашке большую детскую энциклопедию по ботанике. Раз уж у ребенка возник такой интерес – пусть приобщается к науке!
- В школе как у тебя дела? Есть проблемы?
- Никаких. Все нормально, пап, ты не волнуйся.
На другой день Пашка случайно услышал разговор родителей:
- Да, верно. Звонила классная руководительница, попросила меня встретиться с психологом. Нет, эта не та, что была раньше, у них там целых три психолога, занимаются отдельно с детьми младшего, среднего и старшего возраста. Да ничего страшного, плохое не произошло. Ерунда какая-то: сын в задании, где надо изобразить всю семью, нарисовал тебя высоким, а меня в черной одежде. Да уж, это точно, ростом тебя Бог не обидел. А тебя никто и не просит изменить свои внешние данные.
Вообще эта психологиня – странная дама. Представляешь, видит меня первый раз в жизни – и советует изменить мой стиль и гардероб. Нет, ничего менять я и не собираюсь. Священного ужаса по поводу рисунка сына я не разделяю, рост моего пока еще мужа меня устраивает, о чем я и сообщила уважаемой Нине Михайловне. Объяснила, что я ношу черную одежду, потому что мне этот цвет нравится и банально больше всего идет. Нет, сыну я ничего не сказала, он и не знал, что я была в школе.
- Вызвали мать все-таки, - понял Пашка. Но мама рассказывала об этом с иронией, и мальчик понял, что бояться ему нечего.
*** *** ***
Петька никогда раньше не думал, что можно ненавидеть кого-то так люто, как он ненавидел Наставника. Ненавидел – и мечтал, чтобы он исчез из их с мамой дома.
Теперь утром, когда надо собираться в школу, нельзя включить телевизор на кухне, потому что ЭТОТ – так Петька мысленно называл Наставника, - дрыхнет до полудня. Геннадий Николаевич вообще не переносил никаких громких звуков, особенно когда он медитировал, то есть общался с высшими силами. Он садился на ковер, подогнув под себя ноги, и надолго замирал с прямой спиной и вытаращенными стеклянными глазами, сложив ладони перед собой. Лишь иногда он начинал раскачиваться из стороны в сторону, механически, словно китайский болванчик или маятник в больших настенных часах.
- Хоть бы время отбивал, была бы от этого какая-никакая польза, - думал Петька, - А еще лучше, если бы научился куковать. Раз в полчаса – ку-ку, каждый час – ку-ку, ку-ку, ку-ку! Хотя он каждую минуту и есть ку-ку!
Хуже всего, что по вечерам или выходным к этим медитациям присоединялась мама. Садилась рядом с ЭТИМ, принимала такую же позу и старалась замереть, чтобы отрешиться от всех низменных забот, которые мешают ее душе покинуть тело и выйти в астрал для общения с духами. Петька видел, что у мамы это плохо получается. У нее то начинала дрожать спина от напряжения, то дергалась рука, то сводило судорогой ногу. А глаза, хотя и смотрели в одну точку, то и дело стреляли по сторонам.
У Петьки в такие минуты мурашки бежали по коже. Отчего-то мальчик боялся, что мама умирает. Ведь когда душка покидает тело, человек становится мертвым и никогда уже не возвращается на землю. Так было с бабушкой. Петька помнил, как он мечтал, что бабушку выпишут из могилы, как выписывают людей из больницы. Но с тех пор он вырос и уже не верил в чудеса.
Тихо, как серая невидимая мышь, мальчик уходил в свою комнату. Он знал, что в случае любого шума, например, хлопка дверью, ЭТОТ тут же выйдет из астрала, ворвется в комнату и будет долго трясти его за плечи. Морда у Наставника побелеет и перекосится от бешенства, а тонкие губы начнут мелко трястись. А после он с силой бросит пасынка на диван.
Мама жалела Петьку, незаметно пробиралась в его комнату, гладила по голове, как раньше, целовала в макушку. Но в то же время – и мальчик не мог понять, как, - жалела и ЭТОГО.
- Пойми, малыш, у каждого взрослого – своя жизнь. Вот и к Геннадию Николаевичу судьба была жестока, пока он не встретил нас с тобой. Теперь он приходит в себя, у него не в порядке нервы. Ты же уже большой мальчик и должен все понимать…
Но Петька не понимал! И не пытался понять, почему мама стала так не похожа на себя саму. Почему она стала тихой и услужливой, старалась улыбаться через силу, даже когда сердилась или ей было грустно. Петька это очень хорошо видел.
Однажды Наставник захотел научить пасынка медитировать, но у Петьки так и не получилось удержаться хотя бы минуту в этой странной, неестественной позе. Он все время заваливался то вправо, то влево, размыкал ладони, чтобы опереться на руки. В конце концов, ЭТОТ оставил его в покое:
- Дорогая, я думаю, ты плохо воспитываешь своего сына, - заявил ЭТОТ маме с трагическими нотками в голосе, - Он совсем не слушается, не хочет стараться. Думаю, стоит запирать его в кладовке на время наших сеансов. Вот увидишь – он быстро изменится.
Петька похолодел. К счастью, маме не понравилось это предложение.
- Всему свое время, - отозвалась она примирительным тоном, - Думаю, мальчик еще не дорос до такой сложной духовной практики. Надо подождать несколько лет. И физически он окрепнет за это время.
Какой же мальчик может хорошо относиться к человеку, который предлагает часваи держать его взаперти в темной комнате, и держал бы, если бы ему это разрешили? Петька видел, как ЭТОТ поджал губы, но все же не посмел возразить.
Не было такой казни, которую Петька не припас бы для Геннадия Николаевича. В Королевстве изменились нравы. Не осталось и следа от веселых игр и вкусных обедов, спортивных состязаний и увлекательных путешествий. Теперь хищники стали злыми и жестокими, как раз такими, какими и полагается быть в реальной жизни тиграм, львам, медведям и волкам. А травоядные и мелкие зверушки, не обладающие медвежьей силой – осторожными, хитрыми и подлыми. Они никогда не упускали случая заманить волка в волчью яму, или подбросить колючек под лапы Розовому Слону, или поджечь львиную гриву. А после они вместе зло смеялись над этим.
Когда становилось уж совсем невмоготу, Петька воображал, что Наставника удалось превратить в совсем маленького человечка, ростом с палец. Тогда он взял бы ЭТОГО за шиворот и запер в своем Королевстве. А уж тут бы за них с мамой заступилась бы вся семья! Медведь задрал бы ЭТОГО одной левой лапой, доктор Пингвин сделал бы ему смертельный укол, как в американском кино. Розовый Слон проткнул бы его бивнем и, бросив на землю, раздавил бы своими мощными, как колонны, ногами.
Особенно часто Петька представлял все это себе за семейными трапезами, как называл обеды Наставник. Петьке так надоел рис, что он буквально не лез ему в горло, а от бобов в соевом соусе его начинало тошнить. Он старался незаметно сдвинуть бобы и острый перец на край тарелки и прикрыть куском лепешки, чтобы потом незаметно выбросить.
Но ЭТОТ всегда внимательно следил за Петькой и не упускал случая сделать замечание:
- Ты не голоден, мальчик? – вопрошал он, уставившись в его тарелку, словно на ней лежало что-то невероятно интересное, - Почему ты не доедаешь земную пищу, которая послана тебя Свыше?
Петька пробормотал себе под нос, что почему-то Свыше ему всегда посылают все самое противное. А вкусная еда, чизбургеры с жареной картошкой, курица в кляре, эклеры со взбитыми сливками и прочая вкуснятина продается только за деньги, Свыше ее никто не посылает.
Поразительно, но ЭТОТ услышал – и тут же разразился тирадой о том, что мальчик по скудоумию своему просто не понимает всей кощунственности своих слов. И он, Наставник, будет молиться за Петьку, просить Высшие Силы не карать отрока за этот грех.
- Ты даже не представляешь себе, сколько бедных голодных детей Индии мечтают получить пищу, которую ты отвергаешь.
Тут Петька не выдержал и закричал, что бобы и острый перец вызывают у него отвращение, и он не стал бы их есть, даже если бы был бедным и голодным индийским ребенком. Если бы самому Геннадию Николаевичу положили в тарелку то, что ему противно видеть, он бы ни за что не стал это пробовать, он бы просто очень разозлился.
ЭТОТ воздел руки к Небесам и объявил, что Петька не может и сравнивать нечистую пищу, впитавшую в себя боль и отчаяние жертвы в момент гибели, с чистой растительной едой.
- Сын, выйди из-за стола, - велела мама металлическим голосом.
Петька выскочил, словно подорванный пружиной, оделся и убежал из дома, хлопнув дверью. Его не задерживали.
Злые слезы кипели на глазах, и Петьке невозможно, до боли в груди захотелось к бабушке. Хотя бы увидеть ее портрет, ведь баба Аня говорила: мертвые все видят с того света и радуются, когда их навещают. А еще баба Аня считала, что мертвые могут защитить тех, кого они любят. Но на кладбище к бабушке мама брала его с собой всего несколько раз, и мальчик понял, что не найдет туда самостоятельно дорогу.
*** *** ***
Петька старался меньше бывать дома, особенно старался никогда не оставаться с ЭТИМ наедине. После школы он напрашивался в гости к Пашке, и друг не отказывал, угощал нормальным вкусным обедом. Если же Пашка бывал занят, Петька просто гулял по улицам, заходил погреться в местный торговый центр. Или садился на автобус и по цене одного билета проезжал по кругу весь маршрут, пока снова не оказывался на своей остановке.
Однажды ноги сами привели мальчика в ту самую церковь, куда когда-то его приводила бабушка. Детство было так давно, что уже казалось другой жизнью. Высокие резные двери были открыты, и мальчик зашел.
В храме царил полумрак, шла вечерняя служба, и Петька вспомнил, что она называется «всенощная».
Зимой темнеет рано. За окнами уже вовсю сгустились сумерки, но здесь перед большой иконой мягко горели свечи. Петька встал рядом, поднял глаза – и вдруг вспомнил…
Эту большую икону бабушка любила больше всего и всегда говорила: молитва перед ней лучше всего до Бога доходит. Петька словно наяву услышал родной голос:
- Смотри, вот здесь, внизу – Неупиваемая Чаша. Этой иконе молятся за пьяниц, чтобы они оставили водку навсегда. И многих она от пагубы избавила. А вот над ней – Прибавление Ума, эта икона всем, кто учится, здорово помогает. Школьникам, студентам… Когда ты в школу пойдешь, мы с тобой ей обязательно помолимся, чтобы в дневнике у тебя одни пятерки поселились.
А вот справа – Умягчение Злых Сердец, она от преследований и от помыслов злых людей охраняет. Тем, кто в ссоре, помогает помириться…
- А наверху что, бабушка?
- Наверху – «Скоропослушница». Она к слабости людской снисходительна, молитвы скоро до Господа Бога доносит. Если кому помощь срочно нужна – никогда в беде не оставит. Люди ведь часто отчаиваются, если желанное быстро не исполняется, если в горе облегчения нет. В отчаяние впадают. Вот и снизошел Господь к этой слабости нашей.
Петька вспомнил, что перед иконой надо поставить свечку. Он подошел к прилавку, притаившемуся в уголке. Свечи, иконы, книги лежали ждали под стеклом.
- Мне две свечки по двадцать рублей, - Петька протянул монетки бабушке в очках.
- За здравие будешь ставить или за упокой? – спросила старушка.
- Что? – не понял мальчик.
- За кого молишься? Эти люди живы или уже умерли?
- Мама жива. А бабушка уже умерла – четыре года назад.
- Тогда за бабушкину душу вот здесь свечку поставь, - бабушка ласково подвела мальчика к большому распятию, - Вот молодец! Бабушка твоя на Небесах возрадуется. Ее помнят, ее не забыли… Лицо такое знакомое, - всмотрелась в Петьку старушка, - Ты не внук ли Веры Васильевны?
- Да, я внук, - подтвердил мальчик.
- Ну надо же! – всплеснула руками бабушка, - Тебя ведь Петей зовут? Верно? Что же ты забыл нас, совсем не приходишь?
- Я приду, - твердо обещал мальчик.
- Приходи, приходи. Крестик-то носишь? Нет? Прежний потерял? Так вот, возьми, носи на здоровье.
Петька поставил свечку «Скоропослушнице». Молитвы он помнил плохо, поэтому просто прошептал:
- Господи, помоги… Ты сам знаешь, в чем дело.
На душе стало тепло и радостно.
*** *** ***
Мама Петьки разрешила своим духовным братьям и сестрам приходить в гости в любое время, чтобы получить совет и утешение Наставника. Вынуждена была согласиться на такое условие, чтобы никто при всем желании не смог ее упрекнуть в эгоизме, ревности и низменных чувствах собственницы. Во всяком случае, Петька так все понял из разговоров взрослых, встревать в которые детям не полагается.
Геннадий Николаевич очень спокойно и обстоятельно объяснил, что любит только маму. Встречу с ней он ждал всю жизнь, видел такую женщину в смутных снах, не раз ошибался, принимая других за свой идеал… Но Карма никогда не позволяла смертному заблуждаться слишком долго, а их встреча с мамой была предопределена Высшими Силами потому, что их судьбы были тесно связаны еще в прошлых воплощениях.
Учитывая эти обстоятельства, проявления ревности и требование постоянного внимания для себя одной – большая глупость со стороны мамы. Симптомами душевной болезни, навязанной абсолютно бездуховным обществом. И маме надо преодолевать себя, бороться с этими низменными чувствами, очищать от них свое сознание. Если она не справится с задачей, Наставник будет очень разочарован.
Мама справилась, и теперь у них дома часто оставались ночевать разные люди. Впрочем, на Петьку они не обращали никакого внимания, словно он вдруг превратился в невидимку или неодушевленный предмет. Лишь некоторые из тех, кого он видел на первой встрече в Доме Культуры, могли безразлично кивнуть при встрече.
Посещать молитвенные собрания Петька отказался категорически. Заявил, что уйдет пешком к бабе Ане, если мама возьмет его с собой еще раз. Как это ни странно, мама не стала настаивать. И, очевидно, ничего не сказала Геннадию Николаевичу.
Если гости приходили вдвоем – втроем, то обычно они сидели на кухне, пили зеленый чай с сухофруктами, курили кальян и говорили, говорили… Точнее, говорил в основном ЭТОТ, и в квартире мягко лился его баритон, иногда перебиваемый возгласами восхищения и робкими вопросами.
Если же гостей было много, больше пяти человек, они все располагались на ковре в большой комнате, Рассаживались по-турецки полукругом, распевали гимны или, приняв ту самую «позу лотоса», хором тянули какие-то странные звуки, напоминающие коровье мычание.
Почему-то Петьке все это стало безразлично. Его радовало, что он полностью предоставлен самому себе. Он мог обедать или не обедать, учить уроки или не учить, мог играть в любые игры, мог смотреть фильмы или негромко слушать музыку, потому что ЭТОТ уже не требовал полной тишины.
Мальчик мог тихо уйти – и вернуться, и никто не замечал его отсутствия. Нередко он уходил в церковь. С бабушкой Анастасией они стали большими друзьями. Помолившись, Петька часто помогал ей собирать огарки свечей, а баба Настя поила его вкуснейшим чаем с пирогами. А еще они часто вспоминали бабушку:
- Добрая женщина была твоя бабушка, но строгая, - вздыхала баба Настя, - И медсестра отличная. Скольких она выходила, вытащила с того света – и не сосчитать! Сколько народу, поди, добром вспоминают, место в Раю она у Бога заслужила.
- Баба Настя, - спросил Петька, - А Бог – он один для всех?
- А то как же? – удивилась старушка, - Я же тебе рассказывала. Един в трех лицах – Отца, Сына и Святого Духа. Когда же ты все позабыл?
- Я все помню, - успокоил Петька бабушку Настю, - Но ведь за границей молятся по-другому. И не так, как мы. У них что – Бог другой?
Бабушка Настя перекрестилась.
- Бог у них такой же, только не молятся они ему… Идолам поклоняются, камням, деревяшкам, но не Ему, не Богу… Нам с тобой и думать об этом грех. Это не молитва, Господь не примет.
Петька окончательно убедился, что ЭТОТ не творит добро. Теперь он наблюдал за Геннадием Николаевичем, как ученый наблюдает за интересным, но не до конца исследованным природным явлением.
Он заметил, что Наставник иногда выходит на лестничную клетку и подолгу там разговаривает по телефону. Он явно не хочет, чтобы его случайно услышали. И телефон у него запоролен, Петька однажды заглянул через плечо, но цифры не запомнил. ЭТОТ всегда держал его в кофре с кодовым замком.
Петька не решался задавать маме вопросы, да она и редко бывала дома. Ей пришлось найти еще одну работу, чтобы накопить на поездку в Тибет. Она ведь уже получила первую степень Посвящения.
Развязка наступила внезапно: вернувшись домой, Петька застал неожиданную тишину. Свет в комнатах не горел, и мальчик решил, что никого нет дома.
Обрадовавшись, он решил выпить чай на кухне. Открыл дверь – и замер на пороге.
На кухне горел только маленький свет над мойкой, незаметный с улицы, на столе стояла открытая бутылка шампанского. Геннадий Николаевич держал на коленях молодую женщину, худую, светловолосую, с огромными серьгами – кольцами в ушах. ЭТОТ покусывал ее ухо и что-то нежно шептал, а женщина обнимала его за шею.
- Извините, - попятился Петька. Взрослые молчали.
Мальчик ушел к себе. Он слышал, как хлопнула входная дверь, как в ванной и на кухне полилась вода их крана. Минут через десять в коридоре раздались шаги – в дверях стоял Геннадий Николаевич.
- Поговорим, - он по-хозяйски зашел в комнату, взял Петьку за плечи, поставил перед собой.
- Ты пойми, тебе все равно никто не поверит, - заявил он, глядя Петьке в лицо. И глаза его стали такими же узкими и блеклыми, как и губы, - Она расстроится и тебя же накажет. Поверь – я точно знаю.
Петька молча слушал – что же будет дальше?
- Сколько ты хочешь? – прямо спросил Наставник, - Пятерку?
Петька растерянно кивнул. Геннадий Николаевич вложил ему в руку розовую бумажку – пять тысяч рублей.
- Будем считать, что мы с тобой договорились. Да и не было ничего серьезного…
*** *** ***
По утрам опавшие листья уже подергивались инеем, а лужи покрывались тонкой корочкой льда. У метро и у входа в магазины уже нарядили новогодние елки, а в торговых залах неоновые снежинки образовали надпись «Распродажа». Все это означает, что скоро наступит Новый год, а следом за ним – зимние каникулы!
Отец твердо обещал Пашке и маме провести Рождество с ними, в Москве. Теперь они с мамой готовили для папы подарки: мама – модный свитер, а сын – книгу об истории футбола. Он знал, что отец никогда не пропускает ни одного матча. Для мамы Пашка приготовил красивую глиняную кружку в форме бегемотика.
- Остальное купим, когда определимся с порядком приема гостей, - решила мама.
Геннадий Николаевич заявил, что светский Новый год не совпадает с новым годом по лунному календарю, и отмечать этот праздник не имеет никакого смысла, только в грех впадать. Следует тридцать первого декабря лечь спать как обычно, не нарушая режим питания вредным застольем. Но мама неожиданно воспротивилась. Она заявила, что ее не поймут на работе, если она пропустит новогодние корпоративы. И она соскучилась по подругам, которых не видела сто лет. Да и нет никакого греха в том, чтобы иногда повеселиться.
Геннадий Николаевич уступил, проворчав что-то себе под нос про несовершенство человеческой природы, с которой умеют мириться духовные люди, прощая недостатки близким. Петька ясно видел, что за вальяжностью и напускным великодушием скрывается серьезное беспокойство.
В результате взрослые решили нарядить маленькую елочку в детской, то есть в комнате Петьки, и все же дождаться двенадцати, выпить шампанского. И мама с Петькой могут пойти в гости к тете Марине, маминой школьной подруге, и тете Кате, маминой подруге по институту.
В этот вечер мама перед сном сидела с Петькой, прямо как в тот вечер, совсем как раньше, когда он был еще маленьким. Они с мамой долго болтали и смеялись, и мама обнимала Петьку и целовала его в затылок. На секунду мальчику показалось, что ЭТОГО просто нет в их жизни, и никогда не было.
- Что тебе подарить, сынок? – ласково попросила мама, - Ты ведь уже не веришь в Деда Мороза?
Петька попросил кого-то живого. Щенка или котенка. В крайнем случае, он согласился бы на попугая.
Мама терпеливо объяснила, что попугай не умеет говорить, он всего лишь воспроизводит неоднократно услышанные звуки.
- Ну и что? Все равно весело. И ты же обещала… Помнишь, мы все с бабушкой решили, что, когда мне будет десять лет, мы обязательно заведем кота или собаку. Я ведь уже могу ухаживать!
- Сын, - серьезно сказала мама, - Ты же видишь, какая ситуация. Сейчас мы не можем это себе позволить. Вот как все наладится – так сразу, я тебе обещаю.
*** *** ***
Через несколько дней друзья забрели в зоомагазин, потому что у Багиры и Рыжика закончились их любимые консервы, а Герде понадобился новый поводок. Петька лениво рассматривал полки, пока друг со знанием дела выбирал товары.
За стеклянными витринами в куче опилок спали флегматичные ушастые зайцы, что-то жевали вечно голодные морские свинки и апатично смотрели в угол ангорские хомячки. Петька сразу влюбился в эти независимые кремовые существа.
- Они дорогие? – спросил мальчик.
- Триста рублей, - ответила продавщица.
Петька вынул пятитысячную, и взгляд продавщицы сразу стал заинтересованным.
- Ты только имей в виду, ему клетка нужна. И деревянный домик – вот, на выбор. Наполнители клетки из опилок. Это минимум. Еще желательно купить лестницы, колесо, хомячки ведь активные существа. Ну и корм, конечно.
Продавщица выкладывала на прилавок все новые и новые товары.
- Посчитайте все, пожалуйста, - решился Петька.
- Вот как раз пять тысяч и есть.
Вместительную, но невысокую клетку установили во втором отделении дивана, рядом с Королевством. Петька боялся, что хомячок задохнется, но Пашка заверил его, что это невозможно: в диване полно щелей, которые пропускают воздух.
Хомяка назвали Майклом, в честь Майкла Джексона. Майкл отлично прижился в диване. Устроил в домике кладовку – ее приходилось вычищать каждые три дня, чтобы не появился неприятный запах. Быстро научился открывать клетку и из кубиков и коробочек отгрохал себе настоящий дворец, прямо как олигарх.
Жаль только, что Майкл редко давался в руки и совсем не скучал по хозяину.
*** *** ***
На школу надвигался конец полугодия, а значит – ежедневные контрольные работы. Подготовка к ним занимала все время и внимание, и, когда в последний учебный день в класс вошла психолог с очередным заданием, все только вздохнули с облегчением.
Нина Михайловна раздала всем листы бумаги и велела нарисовать себя в будущем. Петька подумал – и нарисовал себя в окружении роботов.
Пашка нарисовал себя стоящим на дороге, которая уходит вдаль. Мальчику плохо удавалось изображать лица, так что автопортрет получился со спины. Нетерпение выразилось протянутыми навстречу Судьбе руками.
Едва грянул звонок, все сразу вскочили и бросились вниз, в раздевалку. Ни разу за все каникулы никто не вспомнил о рисунках, которые остались лежать на партах.
*** *** ***
За три дня до Нового года в Москву приехал дядя Влас. Петька столкнулся с ним у подъезда.
- Здорово, брат, - окликнул его мужчина у подъезда. Петька радостно бросился к нему, как раньше. Хотел обнять, прижаться лицом к знакомой кожаной куртке, но почему-то застеснялся.
- Здравствуй… те, - Петька невольно расплылся в улыбке, - Ты к нам… надолго?
- Да просто в гости решил зайти, поздравить по старой памяти, - настала очередь дяди Власа смущаться, - Мама-то дома?
- Дома. Наверное. Но ЭТОТ – тоже дома, - прошептал Петька и неожиданно тоненько всхлипнул.
Дядя Влас взял мальчика за подбородок, заглянул в глаза.
- Знаешь, давай-ка зайдем в кафетерий, поговорим…
И Петька рассказал ему все – о Наставнике, о собраниях «духовных сестер и братьев», о том, как изменилась мама, и о том, как они «договорились» с Геннадием Николаевичем. Дядя Влас внимательно слушал.
- Во дела, брат, - задумчиво протянул он, - Знаешь, а ты мне звони. Я на две недели приехал. Не стесняйся. Особенно, ежели что случится. А это – тебе.
Дядя Влас протянул Петьке пакет с подарком. Видимо, он серьезно настроился встречать у них дома Новый год…
*** *** ***
Отец вернулся за день до Нового года, веселый, шумный, ворвался домой, как ураган – и Пашке показалось, что он никогда никуда и не уезжал. И не было дома никаких ссор и долгого молчания. Время же будто сорвалось с места – и понеслось с немыслимой скоростью. Позже Пашка иногда перебирал в памяти эти картинки: вот они все вместе запускают салют на горке, вот катаются на лыжах, и мама боится съезжать с крутого склона, но после все же решается, и Герда с лаем бежит за ними. Вот они с папой съезжают с ледяной горки, вот они на даче наряжают прямо на улице елку, стараясь не стряхивать снег в тяжелых еловых лап… Вот все вместе фотографируются на даче у бабушки и дедушки, на фоне еще нетронутого новогоднего торта – учтите, что торт в центре стола.
За день до отъезда Пашка с папой остались дома одни: маме срочно понадобилось забрать важные документы у коллеги.
- Ну ничего, - кивнул папа, - Мне тоже, пожалуй, надо бы пройтись по магазинам. Прикуплю кое-какие книги...
- Я с тобой! – вскинулся Пашка.
- Тебе для школы что-то надо?
- Ну да… тетради.
На самом деле новые тетради лежали в нижнем ящике стола. Пашке просто хотелось прогуляться вместе с отцом. Мальчик уговорил пойти долгой дорогой – не напрямую, через дворы, а в обход по дороге. Им повезло: несколько раз они встречали знакомых, кого-то из одноклассников, и Пашка всегда здоровался первым. Однажды ему показалось, что он видел издалека Светлану Львовну.
В книжном магазине отец никогда не скупился, и Пашке досталась «Нина – девочка Седьмой Луны» и Большая книга Ужасов. Они долго пили чай в гостиной перед телевизором, в компании уютно устроившихся на коленях кошек. Отец просматривал одну покупку за другой.
- Смотри – все здесь и прочитаешь, - не выдержал Пашка.
- А? – не сразу понял отец, - Да нет, ты слишком хорошего мнения о моих способностях. Это мне, при такой нагрузке, минимум на месяц. Да и после перечитывать можно.
- А что – в Берлине книг нет?
- На русском, как сам должен догадаться – почти нет. Да и на немецком они там слишком дорого стоят. Надо экономить…
- А уезжал же за хорошей жизнью!
- Ты опять о сложном, - вздохнул отец, - Я еще толком не обжился. И тебе же объясняли – ничего еще не решено. Ни мной лично, ни нами с мамой.
- А со мной? Со мной не надо ничего решать? – хотел спросить Пашка, но не успел: ключ повернулся в замке. Вернулась мама и сразу же заругалась, что мужчины не удосужились пообедать как следует. Для кого, спрашивается, она столько готовила?
Папа и Пашка поспешили к столу, доедать салаты.
*** *** ***
Петьке не хотелось оставаться дома, и каждое утро он уходил в привычное время, только не в школу, а в парк. Катался с горки, пока штаны не переставали гнуться от налипшего снега, а после – как повезет. Если встретишь приятелей, то может повезти – пригласят на чай. Если нет, кругом одни малыши с мамами и бабушками – Петька уходил греться в ближайший торговый центр.
В тот день шел сырой дождь со снегом, и мальчик вернулся домой еще засветло. Он зашел прямо в крик. Оказывается, хомяк даром время не терял: он умудрился прогрызть дыру в диване и убежать. И, конечно же, в первые минуты обретенной свободы попался на глаза ЭТОМУ.
Сперва Наставник решил, что белый грызун – это чья-то душа, которая вот в таком воплощении явилась в дом за утешением. Конечно же, ее надо принять… Но мама не поверила этой версии. Она тут же обыскала всю квартиру и нашла в диване спрятанную клетку.
В горле Геннадия Николаевича бушевала ярость – и вырывалась оттуда отчаянными вскриками:
- Я так и знал! Я предупреждал и предчувствовал! – трагически, как на собрании, воздевал он руки к небесам, - Ты потеряешь сына! Уже своевольничать и лгать начал! Чего ты ждешь?
Мама растерянно молчала, глядя на забившегося в угол Майкла.
- Я же говорю – его надо держать в ежовых рукавицах! Его надо НА-КА-ЗЫ-ВАТЬ! А это… это… уничтожить немедленно! Сию минуту!
Петька коршуном бросился к хомяку, накрыл его шапкой, поднял, прижал к груди… Удивительно, но Майкл, который обычно не терпел никаких нежностей, на этот раз сидел тихо, не шевелясь и не кусаясь, словно осознавал: спасение от смерти – только в руках хозяина.
- Господи, да что случилось? – мама тоже попыталась заступиться, - Вполне себе милое животное. Симпатичное. Пусть живет, много ли он места займет да корма съест?
- Ты… ты… ты такое предлагаешь?
- И тебе он нравился, кстати, пока не выяснилось , откуда он появился в доме! – мама не сдавалась, - В конце концов, я давно обещала сыну домашнего любимца, а хомячок – совсем неплохой вариант.
- Или я – или он! Выбирай! – Геннадий Николаевич снова сорвался на крик, - Все в твоих руках!
- Кто – он? Хомяк или сын? – мама спросила это очень тихо, - Не ожидала от тебя такого. Ты просто придираешься к ребенку. Я уже давно замечаю – ты его невзлюбил!
Тут Геннадий Николаевич повернулся и молча ушел в комнату. Достал из-под кровати свой старый чемодан и принялся медленно, картинно собирать вещи. Мама почему-то пошла за ним.
Петька быстро зашел в свою комнату. Вынул разоренную клетку, посадил в нее хомяка. Положил в портфель копилку, чистый свитер – как будто собирался в деревню. И тихо ушел, неслышно притворив за собой дверь.
*** *** ***
В кино мальчикам, которые ушли навсегда из дома, обычно попадались на пути добрые люди: бродячий цирк, куда его брали акробатом, или старый матрос с судна, где очень нужен был юнга, или одинокие супруги, мечтающие кого-то усыновить. В реальной жизни с Петькой не случилось ничего подобного.
Он бы справился один, не замерз, отсиделся бы где-то, но хомячок – теплолюбивое животное, и Петька катался на автобусе по кругу, держа на коленях клетку. Люди, веселые, нарядные, улыбающиеся люди, с интересом смотрели на хомячка, некоторые даже просили разрешения потрогать, но Петька не соглашался, потому что Майкл иногда мог и укусить.
Мальчик постепенно успокаивался, и уже решил было позвонить дяде Власу и посоветоваться, что же делать дальше, как его окликнул какая-то незнакомая женщина.
- Почему с хомяком в общественном месте? – грубо спросила она, - Кто разрешил?
Петька решил было отмолчаться, но тетка не унималась:
- Нет, это же надо! Какая наглость! Еще бы с крокодилом пришел! У меня, представьте себе, аллергия на кошачью шерсть! А это грызун! Я сейчас кашлять начну!
- Это не кошка, - огрызнулся Петька и… встретился глазами с бабушкой Настей.
- Ну что Вы пристали к ребенку, женщина? – заступилась она, - Автобус для всех. Да и… мы сейчас выходим.
Скандальная тетка хотела что-то возразить, но встретилась глазами со спокойным взглядом бабушки Насти и… будто проглотила язык.
- Ты куда это, малыш? – на автобусной остановке баба Настя крепко взяла Петьку за рукав, - Да еще со зверушкой.
Петька посмотрел ей в глаза и неожиданно заревел, как маленький. Он пытался что-то объяснить, но слезы прорывались снова и снова. Бабушка даже испугалась, но потом все же поняла, в чем дело.
- Надо же, беда-то какая, да еще в Рождество. Как на грех, служба скоро начнется. Знаешь что, пойдем-ка пока в лавку! Умоешься, клетку там поставишь… Ну а после посоветуемся с батюшкой, он поможет.
В подсобке церковной лавки было жарко и душно. Петька умылся, жадно напился ледяной воды из-под крана, высушил лицо полотенцем. И как раз тут зазвучали колокола.
Сначала звонко занялись самые маленькие, затем им ответил большой медный бас – бум! Бум! Значит, служба начнется совсем скоро.
Бабушка Настя подвела Петьку к любимой иконе, сама встала рядом, приставив к стене раскладной стульчик – присесть, если совсем уж нестерпимо заболят ноги. Тихо посоветовала на ухо:
- Ты помолись, а после маме позвоним твоей. Убегать-то все равно нехорошо.
Как это ни странно, Петька совсем не обиделся. Ему вдруг показалось, что мама – тут, рядом, вот стоит за плечом у бабушки Насти, и в любой момент можно дотронуться до ее руки.
- Господи, сделай так, чтобы маме не было плохо! – горячо молился Петька, - Нам ведь было с ней хорошо вдвоем. А еще лучше – с дядей Власом! Почему они не могут быть вместе?
*** *** ***
Отец улетел к себе в Германию, и в оставшиеся дни каникул Пашка провел дома в сладкой лени, уткнувшись в книги и в смартфон. Вылезать из-под теплого пледа не хотелось, и Пашка лишь пару раз позвонил Пете, когда пришло время гулять с собакой.
- Абонент занят или находится вне действия сети, - ответил равнодушный механический голос.
На другой день трубку сняла мама Петьки и объяснила, что сын заболел, в школу завтра не придет и разговаривать сейчас не может.
Первый школьный день прошел как обычно, и лишь на последнем уроке Светлана Львовна предупредила всех, что в пятницу вечером пройдет внеплановое родительское собрание. Она, конечно, оповестит всех родителей в чате, но просьба записать информацию в бумажные дневники.
Пашка знал, что мама обязательно пойдет, но не боялся – никакой вины за собой он чувствовал. Поэтому мальчик сильно удивился, когда на уроке математики вдруг за дверью раздался стук каблуков, в дверь заглянула Нина Михайловна и, улыбнувшись, пропела:
- Простите, что я вас всех отвлекаю… Петр Водоладов на уроке? Да. Пожалуйста, пройди со мной.
- С вещами? – уточнил с места верзила Сидоров.
- Без вещей, - совершенно серьезно ответила психолог, - И юмор в данном случае неуместен.
Павел подчинился.
*** *** ***
На этот раз Нина Михайловна устроилась на диване и жестом пригласила Пашку присесть рядом. За окном уже сгущался мягкий зимний сумрак…
- Как прошли каникулы?
- Нормально.
- Нормально – это как? Ты был на елке? В гостях?
- На елку я уже не хожу – что я, маленький? А гости были?
- Были. И мы в гостях были.
- Тебе понравилось?
- Да, - кивнул Пашка.
Нина Михайловна кивнула в ответ.
- Значит, у тебя все в порядке? Ты ничем не хочешь поделиться?
- Конфеты она просит, что ли? Ей не хватило? – подумал про себя мальчик.
- Что же ты молчишь? Ты можешь мне доверять. Конфликт удалось уладить?
- Какой конфликт? – изумился Пашка.
Нина Михайловна резко встала.
- Пожалуйста, не пытайся скрывать от меня информацию, ты переживаешь, правда? Скажи мне – ты жить вообще хочешь?
Пашка резко встал с дивана.
- Не Ваше дело! – почти заорал он и убежал из кабинета
*** *** ***
Служба закончилась, и бабушка Настя увела Петьку в длинное одноэтажное здание – трапезную. Там уже стол ломился от лакомств, тарелок и блюд.
- Христос родился… Вот и Вифлеемская звезда…
Все перекрестились и принялись за еду. Петька ощутил, что невероятно голоден, и успел умять несколько пирогов с рыбой, закусив их икрой. И тут привели плачущую женщину – Петька моментально понял, что это его мама.
Ее вел молодой дьякон, и мама, едва заметив его – зарыдала еще горше. Петька, расталкивая людей, бросился к ней, и мама обняла его так крепко, что он едва не задохнулся.
- Мальчик мой… Ты жив… Ты нашелся…
Оказывается, бабушка Настя все улучила момент и позвонила маме, она ведь прекрасно знала телефон своей покойной подруги. Мама, конечно же, немедленно приехала и хотела тут же забрать сына домой, но ее усадили за праздничный стол, а после батюшка властно увлек ее в комнату – побеседовать. Петька же остался с женщинами убирать со стола и мыть посуду, и так устал, что прилег на небольшую кушетку в нише – и провалился в тяжелый, как обморок, сон.
Утром же болела голова и горло, резало глаза. Градусник показал высокую температуру – тридцать восемь и три. Бабушка Настя покачала головой, напоила их с мамой горячим чаем с молоком, дала Петьке какое-то кислое питье – от него сразу стало легче. И Петьку, всего закутанного в теплый пуховый платок, увезли домой на такси.
*** *** ***
Мама пришла с родительского собрания поздно и какая-то прямо на себя не похожая.
- Сын, - заявила она почти с порога, - Что за дела творятся в вашей школе? Какие-то родители – сектанты, какие-то побеги учеников пятого класса из дома к родственникам… Ничего себе, неделька начинается… Не зря пришлось сорваться и бросить все дела. Я получила массу впечатлений.
Пашка и в самом деле ничего не знал. Мама же рассказала, что приходила женщина из опеки, выступала и поставила всех в известность, что в этой школе в одной семье произошел дикий случай: ребенок убежал из дома по причине насилия в семье со стороны отчима – сторонника какой-то разновидности буддизма. И мать не справилась с ситуацией, не нашла подход к ребенку.
- Женщина оштрафована по статье 5.35 Административного кодекса РФ за ненадлежащее воспитание сына, - с деланным сожалением подвела итог социальный работник, - Мы пытались поставить вопрос о временном помещении мальчика в реабилитационный центр, что было бы уместнее всего в данной ситуации. Как это ни странно, у мамаши нашлись защитники… И все же, уважаемые родители, прошу вас помнить: увлечения взрослых людей, личная жизнь – это хорошо, но дети страдать не должны.
- Я и не страдаю, - заметил Пашка.
- Я на это горячо надеюсь, - усмехнулась мама, - Боюсь только, Ваша психолог считает иначе. Иначе почему она настаивает на том, чтобы ты посещал ее кабинет?
- Не знаю, - растерялся Пашка, - Она вообще какая-то странная. Все время хочет, чтобы я что-то ей рассказал, но что – не говорит.
- И что же она спрашивает?
- Да так… ничего. С кем я живу, как провожу каникулы. Но смотрит, как на больного, и все хочет, чтобы я в чем-то признавался. А в чем признаваться, если не виноват? Мам, можно, я не буду к ней ходить?
- Можно. Я не настаиваю.
*** *** ***
Петька лежал в своей постели, под очень теплым одеялом из верблюжьей шерсти, и смотрел, как тени играют на витраже входной двери. Он любил так делать, когда был еще совсем маленьким, и мама, как и тогда, была рядом.
Горел ночник. Мама считала, что при температуре нельзя переутомлять глаза. Клетку с хомячком торжественно водрузили на подоконник. Петька боялся, что Майкл простудился и тоже заболел, но, к счастью, хомячок развеял эти страхи. Он поел как обычно и принялся отгрызать и прятать кусочки моркови.
- Какой милый! – улыбнулась мама.
- Главное – выносливый. А ведь живет в теплых странах.
- А ты думаешь, в пустыне никогда не бывает холодов? Если это предгорье, то ночью иногда и до нуля температура падает. А он, я думаю, в вату зарылся.
- Мама, почитай мне, - попросил Петька.
- Как раньше – «Волшебника Изумрудного города»?
- Нет. Джералда Даррела, конечно!
Мама согласилась, но вскоре раздался звонок в дверь – срочно приехала бабушка Аня. Привезла любимому внуку теплый вязаный свитер, мед и настоящее козье молоко. А после долго о чем-то разговаривала с мамой за закрытой дверью. Петька сквозь дремоту слышал их голоса: сердитый – бабы Ани и то раздраженный, то плаксивый – мамин.
*** *** ***
Утром температура спала, и это спасло Пашку от больницы: к ним домой пришла комиссия. Участковый, какие-то женщины из органов опеки и попечительства, школьный психолог долго ходили по квартире, обыскали все шкафы и ящики на кухне и в письменном столе, расспрашивали Петьку:
- С кем ты живешь? Почему ушел из дома, не предупредив? Разве ты не понимал, что мама будет волноваться?
Петька в такие моменты всегда прикидывался дурачком, он давно убедился – это самая безопасная тактика. И тупо повторял: я че? Я ниче. Я не подумал.
Спасла положение баба Аня, объяснив, что мальчик решил сходить на Рождественскую службу в церковь, ту самую, куда его водила бабушка. Его там знают, немедленно поставили мать в известность, так что недоразумение разрешилось очень быстро и без последствий. А что вызвали полицию – ну, мама есть мама, она всегда тревожится…
А еще через день их всех забрал в деревню дядя Влас, на этот раз он приехал на легковой машине. Петька сидел на заднем сиденье, держа на коленях клетку с хомячком, и был совершенно счастлив.
- Мама, а где ЭТОТ? – шепотом спросил он накануне вечером.
- Он больше не придет, - твердо обещала мама, - Это все в прошлом. И «братство» тоже. Ты прости меня, сын. Это было… как наваждение.
*** *** ***
- Теперь дядя Влас часто у нас бывает, - радовался Петька, - Может, он вообще к нам с мамой вернется…
- Я думаю, все к тому и идет, - кивнул Пашка.
- Хорошо бы. Дядя Влас собак любит, может, мы тоже щенка заведем. Вместе гулять будем!
- Взрослые, когда женятся, чаще детей заводят.
- Ну и что? Пусть заводят!
Пашка радовался, потому что папа неожиданно вернулся домой – его послали в Россию решать какой-то срочный деловой вопрос. А значит – его ведь могут послать и в длительную командировку! Домой!
- Здравствуйте, Нина Михайловна! – ребята заметили психолога.
- Здравствуйте! – отозвалась она, - А что это вы тут делаете, да еще и с такой собакой – без взрослых?
- Мы гуляем с Гердой. Мы всегда вместе гуляем, - слегка растерялся Пашка, - А что – нельзя?
- Раз взрослые разрешили… Наверное, можно. А вы дружите?
- Да, дружим. Давно.
- Понятно. Понятно, - закивала головой психолог и скрылась в арке.
Мальчики переглянулись: и что именно ей понятно?
*** *** ***
Раньше уроки физкультуры всегда проходили на школьном стадионе: все катались на лыжах вокруг стадиона. Пашке они всегда казались какой-то тюремной прогулкой, удовольствия никакого, потому что приходится ведь постоянно себя сдерживать, если перед тобой кто-то движется медленно.
Наверное, их новый учитель физкультуры оказался того же мнения, потому что вскоре он предложил вывозить весь класс на лыжню в парк. Все, конечно, обрадовались – целых два часа свободы!
Лыжня проходила по окраинам, но, если не оглядываться на многоэтажные дома, можно представить себя в настоящем загородном лесу, где березняки сменяются зарослями ракитника, ивы и боярышника, а на пригорке тянутся вверх корабельные сосны. В воздухе витает запах хвои, на детских площадках малыши лепят снеговиков под бдительным присмотром мам и бабушек, а на льду озера катаются взрослые и ребята постарше, те, кто учится во вторую смену.
- Друзья мои, надеюсь на вашу сознательность, - заявил Игорь Васильевич, - Надеюсь, никто не сбежит, не потеряется и никак иначе не отличится, иначе этот урок в парке – последний. И не говорите, что вас не предупреждали.
Физрук с секундомером ждал всех у беседки в самом центре парка, и мальчишки все же старались прийти к финишу не последним. А затем – катание с горки!
- Если кто-то не хочет – может посидеть на лавочке и отдохнуть. А остальным – бонус за старание!
Ватрушек, конечно, ни у кого не было. Катались на собственной пятой точке или на валяющихся рядом картонках. Все катались одновременно, и внизу, на самом дне оврага, возникала радостная куча-мала! Чей-то локоть попал Пашке в лицо, когда мальчик смеялся, и рассек губу о зубы. Выступившую кровь мальчик остановил чистым снегом.
*** *** ***
Последним уроком, после сдвоенной физкультуры, была математика. Пашка бросил портфель под дверь кабинета и поспешил в туалет – умыться, когда перед ним возникла Нина Михайловна.
- Простите, - Пашка едва не наткнулся на психолога и хотел ее оббежать, но Нина Михайловна неожиданно резко и крепко взяла его плечо.
- Пройдем в мой кабинет.
Пашка переминался с ноги на ногу, ему очень хотелось в туалет после двух часов на морозе, хотелось горячего чаю и, пожалуй, впервые в жизни захотелось на математику.
- Откуда у тебя кровь на лице? Тебя травят?
- Что значит – травят?
- Преследуют? Бьют? Отнимают деньги?
- Нет, конечно. Не трогает меня никто. У меня со всеми нормальные отношения.
Нина Михайловна встала из-за стола и прошлась по кабинету.
- Я думаю, что ты не говоришь правду. Ты что-то скрываешь. И вот – кровь на лице!
- Это случайно вышло, когда мы на физкультуре с горки катались. Кто-то рукой задел.
- Случайно? Вот так сильно? И кто же это сделал?
- Я не помню.
- Как можно не помнить, кто именно причинил тебе боль?
Пашка молчал. Он растерялся и не знал, как правильно ответить, но где-то в глубине души уже закипало раздражение.
- Вот видишь, ты сам признаешь – так не бывает. Так кто тебя избил?
- Я не лгу вам. И вообще – оставьте меня в покое. У меня урок.
Нина Михайловна подошла к нему совсем близко, но дотронуться не решилась.
- Я сейчас же. Сию минуту. Поставлю в известность директора. Он срочно вызовет твоих родителей. Пусть директор беседует с ними в моем присутствии. А ты пока что побудешь здесь, голубчик.
Последним уроком, после сдвоенной физкультуры, была математика. Пашка бросил портфель под дверь кабинета и поспешил в туалет – умыться, когда перед ним возникла Нина Михайловна.
- Простите, - Пашка едва не наткнулся на психолога и хотел ее оббежать, но Нина Михайловна неожиданно резко и крепко взяла его плечо.
- Пройдем в мой кабинет.
Пашка переминался с ноги на ногу, ему очень хотелось в туалет после двух часов на морозе, хотелось горячего чаю и, пожалуй, впервые в жизни захотелось на математику.
- Откуда у тебя кровь на лице? Тебя травят?
- Что значит – травят?
- Преследуют? Бьют? Отнимают деньги?
- Нет, конечно. Не трогает меня никто. У меня со всеми нормальные отношения.
Нина Михайловна встала из-за стола и прошлась по кабинету.
- Я думаю, что ты не говоришь правду. Ты что-то скрываешь. И вот – кровь на лице!
- Это случайно вышло, когда мы на физкультуре с горки катались. Кто-то рукой задел.
- Случайно? Вот так сильно? И кто же это сделал?
- Я не помню.
- Как можно не помнить, кто именно причинил тебе боль?
Пашка молчал. Он растерялся и не знал, как правильно ответить, но где-то в глубине души уже закипало раздражение.
- Вот видишь, ты сам признаешь – так не бывает. Так кто тебя избил?
- Я не лгу вам. И вообще – оставьте меня в покое. У меня урок.
Нина Михайловна подошла к нему совсем близко, но дотронуться не решилась.
- Я сейчас же. Сию минуту. Поставлю в известность директора. Он срочно вызовет твоих родителей. Пусть директор беседует с ними в моем присутствии. А ты пока что побудешь здесь, голубчик.
*** *** ***
Пашка сидел в предбаннике кабинета директора, рядом с секретаршей, и мир для него словно стал черно-белой фотографией. Он рассматривал почетные грамоты и кубки на полке, очень яркие – в золотых, черных и красных тонах, - и был уверен, что в жизни уже не осталось ничего хорошего.
Директриса вернулась с урока, к ней несколько раз заходила Нина Михайловна, сначала одна, потом со Светланой Львовной. Пашку вдруг потянуло в сон, но его разбудили.
- Что с тобой? – встревоженно спросила секретарь.
- Мне… надо выйти.
- Иди. Есть хочешь?
Пашка подумал.
- Пожалуй, нет. Если только пить.
Секретарша не отпустила его, а провела в отдельный директорский кабинет. Пашка умылся очень душистым жидким мылом, вытер лицо бумажным полотенцем – и сразу сам себе понравился в зеркале. На столе уже ждал крепкий сладкий чай, мальчик сделал глоток – и тут пришли папа и мама. Точнее, директриса провела их в свой кабинет.
Рабочий день секретаря закончился, и она ушла домой, а Пашка снова пробрался в туалет и приник ухом к вентиляции.
- Я просто стала работать с ребенком, - донесся до него голос Нины Михайловны, - И столкнулась с нежеланием ребенка идти на контакт, причем в достаточно грубой форме. А это является либо следствием проблем в семье, либо прямым запретом взрослых.
- Я не запрещал ничего подобного, - голос папы.
- Да и я тоже… в принципе, не запрещала.
- Мы же с вами беседовали по телефону, я рассчитывала на ваше понимание, и вот опять ребенок ведет себя враждебно. Я увидела явное неблагополучие и вынуждена была сообщить руководству.
- Возможно, вы несколько поторопились? – задала вопрос директриса, - Павел Водоладов учится в нашей школе с первого класса, Его семью я тоже давно знаю. Ребенок никогда не был сложным, да и родители не производили впечатление неблагополучных.
На столе зашуршали бумаги.
- Я не смогла обратиться к психологу, который работал с ребенком раньше, потому что коллега уволилась. Мне оставалось лишь изучать ее записи. Но ребенок очень закрытый, не желает отвечать на те вопросы, которые другие дети обсуждают охотно. Да еще и… у вас служебная овчарка – вы кого-то боитесь?
Повисла тишина.
- И еще кошки. Зачем они вам? Зачем столько животных в квартире? Для какой цели они вам нужны?
- Они были подобраны на улице. И это не они нам нужны, а мы им. А потом мы их… полюбили.
- Немецкие овчарки умные и красивые. Щенка выбрал сын, и брали собаку скорее как компаньона, пусть она и обучена защите и охране, - пробасил папа.
- Я вам не верю! Вы что-то скрываете! Не случайно же мальчик подумывает о самоубийстве!
- Вы что – совсем уже?! – взревел отец.
- Вот, смотрите, смотрите, - Нина Михайловна с грохотом уронила стул, - Мальчик не нарисовал свое лицо – он не видит свое будущее! И дорога, которая уходит в небо – это явное желание умереть! До чего вы довели ребенка! Вам гораздо дороже животные!
- Подождите, подождите, - вмешалась директриса, - Не надо делать столь скоропалительные выводы. Да еще и предъявлять настолько тяжкие обвинения.
- Вы что – сомневаетесь в моем профессионализме? – ахнула психолог.
Директриса деликатно ушла от ответа.
- Не случилось никакого чрезвычайного происшествия. У меня у самой дома шесть подобранных кошек. Если вы не можете найти общий язык, может быть, с мальчиком не стоит работать?
- А что – так можно?
- Можно отказаться от работы с психологом. Хотя, конечно, крайне нежелательно, - вздохнула директриса.
- Мы напишем, - в один голос сказали папа и мама.
- У мальчика не будет человека, перед которым он может просто выговориться? – изумилась Нина Михайловна.
- Но ведь он и так не откровенничает. Пишите, так будет лучше всем.
- Семье явно есть, что скрывать! – психолог еще пыталась настоять на своем, но как-то быстро замолчала.
*** *** ***
Пашка возвращался домой, держа за руки папу и маму.
Что было дальше, чем закончилась история? Пусть читатели решают это сами.
Возможно, папа вернулся домой из Германии, и они с мамой и Пашкой зажили лучше прежнего. Так, как раньше и не могли мечтать. Мама Петьки вышла замуж за дядю Власа и родила Петьке братьев – близнецов, а когда они подросли, разрешила взять щенка и котенка. И они все так мечтали провести лето в деревне!
Но все может сложиться и по-другому: родители Пашки все-таки разведутся, папа навсегда останется в Германии. Он больше не женится, будет жить один, и сын навестит его всего один раз – а потом папа разобьется в аварии на своей новой машине.
Мама Петьки поссорится с дядей Власом, и он навсегда уедет куда-то далеко, не то в Сибирь, не то на Дальний Восток. Мама начнет пить водку, сначала раз в неделю и с подругами, потом одна и каждый день. Органы опеки заберут Петьку в приют, предложат его одной замещающей семье, потом другой, но мальчик, конечно, убежит отовсюду…
Вариант развития событий всегда выбирают люди.