Угольки мерно потрескивали, горячий воздух уносил вверх одинокие искры. Они взлетали и гасли, пропадая в голубоватом вечернем сумраке. Некоторые гасли, не успев оторваться от огня, другие летели высоко и пропадали.
Сидеть приходилось возле самого костра. Огонь был совсем мал и тепла почти не давал.
Как он мог просто так уехать? Уехать от той, которая снилась ему все эти годы. От той, чей мимолетный облик мерещился ему то и дело на многолюдных улицах городов. Чей голос заставлял вздрагивать, стоило ему лишь вспомнить их немногочисленные беседы.
Джон зачерпнул тушеной фасоли и без аппетита отправил в рот.
Тлеющий все эти годы огонь в его груди вспыхнул с удесятерённой силой. Нервы оголились, раны открылись. Он чувствовал, что в один миг остался без кожи.
Сколько раз он приказывал себе забыть про существование этой женщины. Приказывал, обещал себе, клялся и был не в силах сдержать клятвы. Снова мучился, не спал ночами, выл от боли не в силах унять разбушевавшуюся страсть.
Спасение было только на службе. Опасность, адреналин, чувство выполненного долга. Только это, на время, помогало ему забыться, отвлечься, успокоиться, переключиться на выполнение очередного задания. Но проходило время, он возвращался в Петербург, и до следующего задания опять все повторялось.
Больнее всего было осознавать, что она совсем рядом, в каком-нибудь километре от него и, вместе с тем, так далеко, что жизни не хватит, преодолеть это расстояние.
Но вот теперь, когда этого расстояния не стало и они могли бы быть рядом, возникла новая преграда.
Да, он убивает людей. Раньше это была его работой, теперь он просто спасает свою жизнь. Свою, и ее, между прочим.
От ребяческой обиды защемило в груди и он сплюнул с досадой, - «Мальчишка! Ну, пожалей себя еще».
Конечно, она не могла знать об этом. В ее глазах он всегда был молодцеватым веселым офицером. Одним из многих подчиненных ее мужа. Пусть даже и близко знакомым, можно даже сказать другом, если такое слово уместно в отношении генерала Волкова. Рыцарем в сияющих доспехах!
Он появлялся на балах, всегда веселый и учтивый. Надушенный о_де_колоном «Кёльнская вода» и в безупречном мундире…
С дороги послышался стук копыт. Его костер в низине и с дороги не был виден. Подхватив смитэндвессон и взбежав по склону, Джон заметил скачущий на фоне догорающего заката силуэт. В седле был ребенок.
«Чертов мальчишка!»
- Петя! Это ты? – Джон встал на гребне холма.
Всадник резко осадил коня. Надо сказать, управлялся он с лошадью отменно.
Несколько секунд они напряженно смотрели друг на друга.
- Мистер метатель молний это вы?
«Черт! Что за дурацкое прозвище», - да это я! – Джон пошел навстречу.
- Быстрее! Мистер метатель молний! Вы должны ее спасти! – мальчик поскакал в его сторону.
- Что случилось? – Джон ухватил изрядно взмокшего коня за узду.
Но ему и так уже было ясно. Случилось самое страшное.
- Они схватили ее! Мою маму! – Мальчик задыхался, - Они хотят ее убить!
Джон почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Его принцессу хотят убить? Хотят убить из-за него!
- Жди здесь, - Он пристально взглянул на мальчика.
Петя конечно в шоке, но с лошадью управляется хорошо и еще полон сил.
- Я сяду на коня, и мы поскачем в город, - Джон внимательно наблюдал за мальчиком, - ты будешь стараться не отстать от меня. Понял?
- Да мистер! Я сделаю все, как вы скажете! Только быстрее, пожалуйста, быстрее! Мы можем опоздать! – он почти кричал, задыхаясь.
- Спокойно парень, только держись за мной, - последние слова Джон тоже уже кричал, удаляясь по склону.
Он схватил только ружье. Прыгнул в седло и пришпорил коня.