Владимир Сабиров
Старые фото пробуждают воспоминания…
Перебирая старые семейные фотографии, обнаружил одно из первых моих фотографических изображений. На этом фото мне 6 лет. Сижу на кровати, на которой моя уже ныне покойная мама меня и родила. Родила через три месяца после смерти моего отца и своего мужа, в годы войны перетрудившегося на медных уральских рудниках и заполучившего на этой основе профессиональную болезнь всех шахтеров – селикоз, который и прервал его драгоценную жизнь в 42 года. Всю жизнь, в особенности, в детстве страдал от того, что у меня нет отца, ибо у многих моих сверстников были живы оба родителя. По рассказам матери, повитуха, принимавшая роды, как-то особым образом посмотрев на меня, младенца, пророчески изрекла: «Будет жить!» Так оно и случилось, хотя жизнь была непростая, ибо у мамы на руках осталось четверо детей. Однако она сразу же получила пенсию за утрату кормильца. Кроме того рядом с домом был огород, снабжавший нас исправно картошкой и прочими овощами, тут же в сарае кудахтали куры и, главное, в нем же жила очень своеобразная и своенравная корова, которую звали Муськой. Муська была довольно крупным и сильным животным сероватого мышиного цвета. Молока она давала много: по ведру утром и вечером. Однако это молоко нам не всегда перепадало именно из-за диковинного характера этой запомнившейся мне буренки. Дело в том, что Муська несколько раз за летний сезон не возвращалась вместе со всем стадом домой, а где-то по 2-3 дня пропадала. Бывало, мы, уже отчаявшись было ее когда-либо увидеть более, вдруг обнаруживали ее, ибо она появлялась всегда неожиданно средь бела дня, протяжно мыча, чем давала нам понять, прежде всего маме, что ее нужно срочно подоить, попоить и покормить. Муська нас изводила несколько лет, никак не могли от нее избавиться, потому что она ежегодно приносила по бычку, который годился только на мясо. Наконец, когда Муська отелилась в очередной раз, и семья обнаружила, что она принесла телочку, наша радость была безмерной. Телочку, красивой рыже-белой раскраски назвали Манькой, которая оказалась потом на удивление (гены матери не сработали!) очень смиренным и дисциплинированным животным, дававшим очень вкусное молоко и в хороших объемах. Участь же Муськи была предрешена. С Манькой же связаны воспоминания о покосе, куда мы добирались на мотовозе по узкоколейной железной дороге за 20 километров от дома в глухом лесу, где приходилось косить, грести и собирать сено сначала в копны, а потом в большой стог. Жили на покосе в маленькой избушке, в которой на ночь набивалось масса народу, составленная из трех семей: нашей, дяди и тетки. Поскольку преобладала молодежь, на покосе не было скучно. Тяжелый труд чередовался минутами отдыха, иногда вынужденного дождливой погодой. Тогда мы слушали рассказы стариков и байки молодежи. Вот что напомнило мне, пожалуй, первое в моей жизни фото…