Преобразователь русского языка и основатель "Арзамаса" Николай Михайлович Карамзин оставил значительный след не только в русской словесности, но и в общественной жизни России. Он был весьма загадочной и таинственной личностью. Умел казаться одним, а был, судя по его деяниям, совершенно другим. Но ведь, именно, в своих делах проявляется человек.
Н.М.Карамзин родился в 1766 году, но его деятельность оказала большое влияние не только на век последующий, но результаты ее чувствуем мы по сию пору. Детство писателя прошло в Симбирске, в дворянской семье. В 15 лет, по настоянию отца, Николай поступил на военную службу в Преображенский полк. Юный Карамзин не только служил, но увлекался литературным творчеством и уже в 17 лет дебютировал в печати с произведением «Деревянная нога». В 1784 году, в 18 лет в чине поручика вышел в отставку и вернулся в Симбирск. В этот год произошло важное событие, повлиявшее на всю дальнейшую жизнь писателя - он вступил в симбирскую масонскую ложу «Златой венец». «Я был обстоятельствами вовлечён в это общество в молодости моей», – так впоследствии вспоминал он о случившемся.
Масонство возникло в Европе еще на рубеже 17-18-го веков. Из исторических источников известно, что 24 июня 1717 года в Лондоне собрались представители четырёх крупных лож. На этой встрече была основана английская Великая Ложа, которую доныне называют «Мировой ложей-матерью». Одной из её основных задач было сохранение на троне Ганноверской династии (династия английских королей с 1714 по 1901 гг.). Масонство было задумано, как определённый механизм управления обществом с помощью особых, тайных организаций. Масоны работали в различных направлениях, часто прикрывая свою деятельность самыми благородными названиями и целями. Они заманивали в свои ряды самых значимых людей. Но реальная деятельность масонов – всегда тайная и скрытая, никогда не соответствовала их декларациям. Масоны считали и до сих считают себя элитой, а всех непосвящённых полагают профанами и толпой. Многие историки полагают, что именно в масонских организациях разрабатываются планы всех крупных мировых событий, всех восстаний и революций.
При вступлении в ложу ученик давал торжественную и страшную клятву: «…Я обещаю быть осторожным и скрытным; умалчивать обо всём том, что мне поверено будет, и ничего такого не делать и не предпринимать, которое бы могло открыть оное; в случае малейшего нарушения сего обязательства моего подвергаю себя, чтобы голова была мне отсечена, сердце, язык и внутренности вырваны и брошены в бездну морскую; тело мое сожжено и прах его развеян по воздуху».
В масонском уставе эти произнесенные учеником слова закреплялись и подтверждались: «Страшись думать, что сия клятва, менее священна, нежели те, которые ты даёшь в народном обществе; ты был свободен, когда произносил оную, но ты уже не свободен нарушить тайны, тебя связующей бесконечно; тот которого призывал ты в свидетели, утвердил оную, бойся наказаний, соединенных с клятвопреступством; ты не избежишь никогда казни твоего сердца и ты лишишься почтения и доверенности многочисленного общества, имеющего право – объявить тебя вероломным и бесчестным». Текст клятвы скреплялся собственной кровью.
В России масонские ложи начали открываться в самом конце XVIII – в начале XIX вв. Одной из первых лож стала симбирская ложа «Золотой венец», которая появилась в 1784 году. Ее основателем был известный деятель московского масонства, член новиковского «Дружеского учёного общества», Иван Петрович Тургенев. Тургенев являлся Великим мастером ложи, а управляющим мастером – симбирский вице-губернатор А.Ф. Голубцов. В конце XVIII века симбирским помещиком В.А.Киндяковым был построен едва ли не единственный в России масонский храм во имя Святого Иоанна Крестителя. В этом храме не проводились богослужения, а проходили собрания симбирской масонской ложи, членом которой и стал молодой Карамзин. Этот мрачный храм представлял собой каменное сооружение высотой до 16 метров, круглой формы, с куполом и четырьмя портиками (на них изображены были масонские символы – урна с вытекающей водой, череп и кости и т.п.). Оно было увенчано деревянной фигурой покровителя ордена. Его берегли масоны всех времён. Руины храма сохранились до начала 20-х годов XX века.
Когда Карамзин состоял во второй масонской степени, то на него обратил внимание И.П. Тургенев и предложил ему отправиться с ним в Москву. Там Тургенев познакомил Карамзина с знаменитым русским масоном, издателем и просветителем Н.И. Новиковым, который рад был приобретению в его лице «дарового работника и всем своим хотениям и повелениям безотговорочного исполнителя». Так началось это сотрудничество. Новиков славился, как прирождённый организатор, энергичный практик, хозяин и даже делец. «Грандиозные» замыслы непрерывно кипели в его голове. И он умело их претворял в жизнь. Он обладал способностью увлекать людей жарким красноречием. Но не только красноречие привлекало к нему людей, а необычность пути, который он открывал перед ними.
На деньги «братских» (масонских) пожертвований был куплен в Кривоколенном переулке дом, где находилась типография и проживали многие «братья». В мансарде третьего этажа, разделённой перегородками на три светёлки, вместе с молодым литератором А.А. Петровым поселился молодой Карамзин. Ф.В. Ростопчин утверждал, что московские масоны очень ценили нового молодого брата. Карамзин тоже был доволен своим новым положением и отношением к нему масонов. По свидетельству осведомлённого Д.П. Рунича, «он состоял с многими из них в весьма близких отношениях. Жизнь ему ничего не стоила. Все его надобности и желания предупреждались».
Вскоре, по свидетельству масона И.И. Дмитриева, «это был уже не тот юноша, который читал всё без разбора, пленялся славою воина, мечтал быть завоевателем чернобровой, пылкой черкешенки, но благочестивый ученик мудрости, с пламенным рвением к усовершению в себе человека. Тот же весёлый нрав, та же любезность, но между тем главная мысль, первые желания его стремились к высокой цели». Карамзин всё больше и больше напитывался масонскими идеями: «Все народное ничто перед человеческим. Главное дело быть людьми, а не славянами. Что хорошо для людей, то не может быть дурно для русских; и что англичане или немцы изобрели для пользы, выгоды человека, то моё, ибо я человек!».
Удивительно, как эти строки напоминают высказывания либералов 19-го, 20-го и даже 21-го веков. Можно сказать, что Карамзин напитался всеевропейскими идеями и помыслами и превратился, говоря терминами 40-х годов 19-го века, в убежденного "западника".
В течение четырёх лет с 1785 по 1789 годы Карамзин был членом новиковского масонского «Дружеского учёного общества». А в мае 1789 г. перед самым своим отъездом за границу, Карамзин будто бы, по его словам, оставил ложу. Более того, он якобы «внезапно порывает с Новиковым и Гамалеей и уезжает, практически убегает в Западную Европу, навстречу революционной буре». Но могло ли такое произойти на самом деле? Невозможно поверить, чтобы Карамзин смог так легко нарушить присягу, в которой обязался «во всю жизнь сохранять верность». Ведь он должен был помнить слова мастера: «Надлежит вам ведать, что мы и все рассеянные по всей вселенной братия наши, став днесь искренними и верными вам друзьями, при малейшем вероломстве вашем, при нарушении от вас клятвы и союза, будем вам лютейшими врагами и гонителями.. Ополчимся мы тогда жесточайшим противу вас мщением и исполним месть..»
А. Старчевский упоминал об участии масона Гамалеи в выработке подробного плана путешествия Карамзина, а Ф. Глинка даже ссылался на слова самого Карамзина, который говорил, что был направлен за границу на деньги масонской организации: «Общество, отправившее меня за границу, выдало путевые деньги из расчету на каждый день на завтрак, обед и ужин». Карамзин явно был послан в Европу, чтобы приобщиться к европейскому масонству и служить уже не только российским, но и всеевропейским целям.
Да, тайнами и противоречиями была окутана вся жизнь писателя. В Центральном государственном архиве древних актов имеется более двух тысяч бумаг, касающихся известных лиц, с личной перепиской и с бухгалтерскими счетами вплоть до революции. Но карамзинские бумаги отсутствуют. Всего два-три документа, имеющих косвенное отношение к писателю. Как такое может быть, чтобы бухгалтерские счета сохранились, а карамзинские бумаги пропали? Если они сгорели, то почему уцелели другие? Как человек, который так ценил древнюю и новую рукописную память, почему-то не оставил нам своей! Наверное, архив как-то мог помешать созданному для непосвященной общественности образу Карамзина.
***
Во время европейского путешествия Николай Михайлович написал знаменитые «Письма русского путешественника», которые были изданы в 1791-1792 годах и принесли ему широкую литературную известность. В тексте "Писем" Карамзин старался изобразить свое пребывание в Париже, как исключительно увеселительную прогулку, во время которой он каждый вечер проводил в театрах. Но свои истинные занятия он скрывал, весьма возможно, что принимал он активное участие в революционных событиях в Париже, ведь известно, что в этих событиях, как и во взятии Бастилии принимало участие лишь незначительное число парижан: "Из 800.000 парижан всего лишь около 1000 принимало какое-либо участие в осаде Бастилии…" Да и те, кто был вовлечен в штурм тюрьмы, были наняты „революционными вожаками", так как, по мнению заговорщиков, на обывателей-парижан нельзя было полагаться для осуществления революции. То есть, проводилась искусная инсценировка народного восстания.
Свидетель парижских событий лорд Актон утверждал: “Ужаснее всего во Французской революции не мятеж, а замысел. Сквозь дым и пламя мы различаем признаки рассчитывающей организации. Руководители остаются тщательно скрытыми и замаскированными; но нет никаких сомнений в их присутствии с самого начала”.
После возвращения из Европы в Россию Карамзин написал повесть "Бедная Лиза", которая стала родоначальницей того направления в русской литературе, которое получило название сентиментализма. Современники называли Карамзина "русским Стерном", так как он, восхищаясь этим английским писателем, стал писать в присущей тому особой чувствительной манере: "Утренняя заря, как алое море, разливалась по восточному небу. Эраст стоял под ветвями высокого дуба, держа в объятиях свою бледную, томную, горестную подругу, которая, прощаясь с ним, прощалась с душою своею". «Бедная Лиза» была легкой и приятной повестью для чтения, и этим во многом объяснялся ее необыкновенный успех у читателей.
В той же манере Карамзин позднее написал произведение "Наталья, боярская дочь": "Она вздохнула..., и вдруг бриллиантовая слеза сверкнула в правом глазе ее, – потом и в левом – и обе выкатились – одна капнула на грудь, а другая остановилась на румяной щеке, в маленькой нежной ямке, которая у милых девушек бывает знаком того, что Купидон целовал их при рождении..." В отличие от классицизма, сентиментализм на первое место ставил чувство, а не разум. Сентиментализм идеалом человеческой деятельности полагал не «разумное» переустройство мира, а высвобождение и совершенствование «естественных» чувств. .
В противовес старой героической классике, где воспевались воинские подвиги и слава, Карамзин выдвигал „приятность вольной страсти", „любовь к красавицам", не знающую никаких преград: „любовь сильнее всего, святее всего, несказаннее всего". Даже в сказке „Илья Муромец" он описывал не подвиги богатыря, а любовный эпизод в сентиментальном вкусе, а в повести „Остров Борнгольм" поэтизировалась „беззаконная" любовь брата к сестре. Карамзину-меланхолику „сумерки милее ясных дней", его „пленяют закатные часы", „когда светило дня на небе угасает"; „приятнее всего" ему „не шумная весны любезная весёлость, не лета пышного роскошный блеск и зрелость, но осень бледная, когда, изнемогая и томною рукой венок свой обрывая, она кончины ждёт". Карамзин вносит в литературу запретные темы, такие как инцест или любовное самоубийство, с якобы автобиографической манерой повествования. Зерно разложения общества им было посеяно… Читатели отмечали, что у Карамзина было "легкое перо", его произведения отличались ярким красочным языком, и этим объяснялась их огромная популярность.
Карамзин был женат дважды и, при этом, на самых замечательных красавицах. С первой женой Елизаветой Протасовой он прожил всего один год, он скончалась после тяжелых родов. А вторая, Екатерина Андреевна, урожденная Колыванова, вышла замуж за 37-летнего Карамзина в 1804 году, когда ей исполнилось 23 года. Вскоре их гостиная в Петербурге (летом — в Царском Селе) заслуженно приобрела репутацию лучшего литературного салона города. Здесь собирались и представители светской публики, и блестящие интеллектуалы. В 1816 году в их дом попал юный Пушкин и влюбился в Екатерину без памяти. Даже великий Карамзин, которого в юности Пушкин весьма почитал, для него терялся на фоне своей жены. «Скажи, не будешь ли сегодня "с Карамзиным, с Карамзиной?» - писал он Жуковскому. Существует версия, что именно она являлась «утаенной любовью» поэта.
***
В 1803 году Карамзин написал повесть на историческую тему — «Марфа-посадница, или Покорение Новагорода» и с этого времени началась его общественная деятельность как государственного историка. Еще раньше, во время пребывания за границей, возникла у него идея написания "Истории государства Российского". Карамзину для написания и издания огромного труда необходимо было заручиться высочайшим благословением, т. е. дозволением Императора. Ради этого ему надо было играть роль верноподданного гражданина.
Ведь на исходе 18-го века Император Павел I получил извещение об участии Карамзина в якобинстве, то есть во французской масонской ложе. Якобинцами называли участников политического Якобинского клуба времен Великой французской революции. Свое название они получили по имени монастыря святого Якова в Париже, где собирались участники клуба. Они отличались от других партий непримиримой революционностью и жестокостью. С июня 1793 по июль 1794 года они фактически возглавляли революционную Францию. Этот период называется Якобинской диктатурой. Она запомнилась жестокими казнями и террором и завершилась тем, что на гильотину отправились сами ее лидеры.
Забегая вперед надо заметить, что именно с якобинцев и их революционных методов брал пример Владимир Ленин во время Русской революции. Он рассматривал якобинский террор не как тупиковый этап Великой французской революции, но как ее вершину. Именно по французским лекалам он совершил свой переворот 25 октября 1917 года и устроил в России красный террор. Ленин победил в Гражданской войне именно потому, что не останавливался перед кровью и террором ради победы революции. Этому он научился у якобинцев.
Тогда над Карамзиным нависла грозная туча государственных репрессий, что объясняет пометку в его записной книжке: «Если провидение пощадит меня, если не случится того, что ужаснее смерти, т. е. ареста, займусь историей». И это ему удалось. Провидение Карамзина пощадило, и после убийства Павла I и восшествия на престол Александра I ему удалось заручиться царской поддержкой. 31 октября 1803 года Александр I сделал Карамзина придворным историографом с жалованьем две тысячи рублей в год. С этого времени и до конца своей жизни он занимался написанием «Истории государства Российского». Писатель стал жить при дворе, и был допущен к архивам. Издание первых восьми томов «Истории» император Александр I финансировал лично.
Александра I благоволил Карамзину и благодаря тому, что в 1811 году тот написал «Записку о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях», в которой утверждал, что благополучие России может быть обеспечено лишь незыблемостью самодержавного строя. Он говорил, что самодержавие это «необходимость и благо для России». Там же Карамзин высказался против отмены крепостного права, задав риторический вопрос: "Будут ли земледельцы счастливы, освобожденные от власти господской, но преданные в жертву их собственным порокам?" Данную работу Карамзина даже назвали первым манифестом русского консерватизма.
Хоть Карамзин и декларировал себя всячески как монархист, но по своим взглядам был он скорее европейцем, чем русским. В жизни, мировоззрении, вкусовых пристрастиях и в быту ориентировался на западные европейские ценности. Французская писательница мадам де Сталь, встретившись с Карамзиным в 1812 году, так написала о нем: «Сухой француз – вот и всё». В «Истории» это прослеживалось очень четко: карамзинская Древняя Русь существует не сама по себе, а на окраине Европы и всегда к ней стремится.
По мнению многих исследователей Карамзина, он в своей "Истории" ловко отравлял умы читателей ядом своих якобинских инсинуаций. Так, историк А.Ф.Смирнов замечал: «Надобно добавить столь устойчивую в определенных кругах славу Карамзина как неисправимого якобинца. В царской семье ее носителем был цесаревич Константин». Этот младший брат Александра I категорически возражал против публичного обсуждения и осуждения деяний Иоанна IV, что наносило удар по престижу царской власти. Он так отзывался о 9-м томе Карамзина: «Книга его наполнена якобинскими поучениями, прикрытыми витиеватыми фразами». Цесаревич не был одинок в своих воззрениях на труд Карамзина: сам автор сетует брату Василию Михайловичу, что публика реагирует на «Историю» неоднозначно. Кто ж в первую очередь восторгался Карамзиным и его творением? Это были декабристы - разрушители Российской Империи.
Так как Карамзин был известным членом масонской ложи, отсюда его идеи о сверхсильных личностях и тайных знаниях, которые помогают удерживать власть над миром. В «Истории» правители прошлого часто показаны именно как сверхлюди с предопределенной судьбой. "История" Карамзина была необычайно популярна у читателей, однако на Карамзина обрушился шквал критики со стороны российских историков и публицистов того времени. Литературная общественность упрекала Карамзина в том, что жизнь народа он изображает через жизнеописания исторических лидеров и элиты. Пушкин в своих эпиграммах открыто намекал Карамзину на заказной характер его произведения.
***
Многие были не согласны с Карамзиным в его изображении Древней Руси. В то время единственными источниками информации для Карамзина были летописи, а было их не очень-то много. Поэтому правильно будет сказать, что почерпнутые в них сведения Карамзин домысливал сам. Так, Древняя Русь Карамзина – это дремучие славянские племена, дикие и необразованные варвары, которых обратили к свету продвинутые западные соседи. Теперь, когда историю изучают на основе археологических раскопок, генетических и радиоуглеродных анализов, можно уже точно сказать, что славяне задолго до крещения Руси были одним из прогрессивных народов мира. Именно на Руси появились первые колесницы, кузницы, выведены лошади и приручены птицы. Предполагается и существование докириллической письменности, но подтверждающих артефактов пока не найдено.
Ошибка Карамзина была и в описании Рюрика и норманнской теории. По его мнению, дикие славяне, отчаявшись отражать набеги неприятелей, пригласили грозного варяга Рюрика править ими как единым народом. Так, считает Карамзин, и появилось русское государство. Современные же историки полагают, что государственный строй существовал намного раньше, а Рюрик был приглашен как выдающийся полководец для обороны границ. Кроме того, учёные склоняются к мнению, что варяги как таковые были либо славянами, либо помесью славян и кельтов.
Ошибочно описывал Карамзин и татарское иго. Н. М.Карамзин, пожалуй, первым (вероятно, для большей экспрессии) применил слово «иго» в первоначальном смысле - в значении хомута, надетого на шею русских («государи наши торжественно отреклись от прав народа независимого и склонили выю под иго варваров»). О татарах в «Истории» упоминается немного, азиатских завоевателей историк предпочитал называть просто монголами. В его произведении они предстают как кровожадная масса неуправляемых кочевников и дикарей. Никаких достоверных сведений о лидерах, торговых и дипломатических контактах русских с кочевниками он не приводит. На самом деле, конечно, за трехсотлетнее проживание бок о бок граница «захватчик – жертва» между русскими и тюрками существенно стерлась. Налаживались и общий быт, и бизнес, и добрососедские отношения. Но об этом в «Истории» нет ни слова, хотя сейчас остатки кочевых племен ассимилировались в современную Россию.
Непонятной и непростительной ошибкой было искажение Карамзиным облика русских царей Ивана Грозного и Бориса Годунова. И современники Карамзина, и нынешние учёные сходятся во мнении, что к оценке деятельности Ивана Грозного Карамзин подошёл очень предвзято и необъективно. В его сочинении Иван IV – это царь-садист, для которого казни и пытки были чуть ли не развлечением. Совершенно безосновательно приписал он Ивану Грозному убийство своего сына Ивана. А ведь Иван Грозный был великим царем, собравшим воедино Святую Русь. Царь Иван Грозный был высокой жизни и святости царь, который был причислен Церковью к лику святых, и это сохранилось в церковных летописях. Карамзин не мог этого не знать. Несмотря на его решительность и твердость, или же благодаря этим качествам, именно при Грозном Россия стала полноценным, крепким могущественным государством.
Тот же исследователь творчества Карамзина А.Ф.Смирнов писал: "Публичное обличение «злодейств Ивашки», кровавого разгула дикого самовластья было воспринято общественностью как тщательно рассчитанный удар по аракчеевскому режиму, облаченный в чисто исторические формы. Понимал ли эту особенность своего труда Николай Михайлович? Без сомнения. Недаром же в его письмах время от времени прорываются признания вроде, скажем, таких: «Я республиканец в душе, я либералист на деле, и не на словах», и т. п." То есть, признавался Николай Михайлович в том, что совсем не был он сторонником самодержавия, каким изображал себя перед Александром 1, напротив, в своих трудах он подрывал устои царизма.
Что же касается Годунова, то с легкой руки Карамзина царя Бориса теперь все считали убийцей царевича Дмитрия. А между тем доказано, что царевич погиб в результате несчастного случая. Конечно, такое пренебрежение историческими фактами и свидетельствами очевидцев непростительно для историка и может быть простительно лишь для романиста, да и то лишь в незначительных деталях.
Свою "Историю" Карамзин писал до своей кончины в 1826 году, то есть более 20 лет. «История государства Российского» Карамзина освещает период с IX до начала XVII века. Это произведение оказало огромное влияние на историческую науку в России. До сих пор в основе исторического образования находятся описанные Карамзиным факты, хотя их достоверность ставилась под большое сомнение современниками и оспаривается до сих пор. Многих также удивляла излишняя для официального исторического труда «литературщина» "Истории". Действительно, многие описания биографических фактов и характеров деятелей прошлого в «Истории» Карамзина больше соответствуют художественному жанру романа, и напоминают произведения В. Пикуля, чем соответствуют историческому документу. Однако, именно это, способствовало популярности его труда.
Кандидат богословских наук Михаил Ефимов в своей работе «Карамзинская нелепа» писал: "История государства Российского» - не научное, а политическое произведение писателя-масона... В карамзинском труде, как в прогоревшем костре, под монархическим пеплом таился огонь свобод республиканских". Попечитель московского учебного округа Голенищев-Кутузов в августе 1810 года обратился к министру просвещения Разумовскому с предупреждением об опасности, исходящей от новоявленного историографа. Он писал, что сочинения Карамзина наполнены ядом якобинства и вольнодумства, источают безначалие и безбожие, что сам он метит в первые консулы и что давно пора его запретить и уж никак не награждать. Вскоре после этого он сообщал Его Величеству, что Карамзин - французский шпион.
Нельзя забывать, что идея "Истории" возникла у будущего автора именно во время его путешествия по Европе. Существует мнение, что Карамзин переписал историю Руси по заказу могущественной масонской организации, к которой он принадлежал. Говоря о могучем союзе Карамзина и революционеров, историк А.Ф.Смирнов указывал на подоплеку девятого тома: "С Тацитом сравнивали историографа и будущие декабристы, прозорливо угадав смысл его поучений". Здесь следует напомнить читателю, что Тацит - это историк Древнего Рима накануне его падения (476 г.). Называя своего соратника этим именем, бунтовщики намекали на скорое ниспровержение царизма.
Карамзин как участник мировой закулисы поставил перед собой цель, которую А.Ф.Смирнов описывал так: "Вразумить живущих и царствующих уроками истории, опричниной грохнуть по аракчеевщине. Надобно было собрать для этого и надлежащие мысли, не мысли даже (они давно были выстраданы), а слова, формулировки, такие оценки прошлых событий и лиц, которые помогали бы современникам бороться с самовластьем нынешним, тутошним". Отсюда видно, что если главная идея первых восьми томов "Истории" - противостояние вечевого народовластия и княжеского правления, то замысел отдельно взятого девятого тома в том, чтобы "опричниной грохнуть по аракчеевщине".
Огромный по тем временам тираж "Истории" был раскуплен в первый же месяц, в дальнейшем было несколько переизданий подряд. По сути это был первый обобщающий труд по русской истории, которую даже просвещённые люди начала XIX века знали гораздо хуже, чем мифы Древней Греции. Выпуск этой первой русской исторической энциклопедии спровоцировал невиданный интерес к событиям далекого прошлого. По словам А. С. Пушкина, «Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка — Колумбом».
Многие писатели, художники, композиторы той эпохи обратились к темам Древней Руси и Смутного времени. Появились эпохальные произведения, такие как поэма и опера «Борис Годунов», опера «Князь Игорь», картины на исторические темы, среди них "Убийство Иваном Грозным своего сына Ивана". Жаль, что все эти эпохальные произведения зиждились на сомнительной и даже извращенной фактологической основе "Истории государства Российского" Н.М.Карамзина.
Так кем же, по-настоящему, был знаменитый Карамзин - консерватором и монархистом, каким он стремился себя официально представить, или же либералом и ниспровергателем? Ясно одно, что он в своей "Истории" пересматривал и подрывал многие устои русского государства. Кто ж восторгался Карамзиным и его творением в первую очередь? Декабристы, разрушители Российской Империи...». Надо добавить, что во время восстания декабристов, Карамзин все время стоял на Сенатской площади, в результате чего простудился и в скором времени умер от воспаления легких.
Список литературы:
1.Бестужев-Рюмин К. Н. Карамзин, Николай Михайлович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
2.Ефимов М. Карамзинская нелепа. 28 марта 2011. http://www.pokaianie.ru/i/c1.gif
3.Ключевский В. О. Исторические портреты (О Болтине, Карамзине, Соловьёве). М., 1991. Архивная копия от 21 сентября 2009 на Wayback Machine
4.Николай Михайлович Карамзин, по его сочинениям, письмам и отзывам современников. Материалы для биографии, с примечаниями и объяснениями М. Погодина. — В 2-х частях. — М.: Типография А. И. Мамонтова, 1866.
5.Смирнов А.Ф. Книга-монография «Николай Михайлович Карамзин» («Российская газета, 2006»)
6.Смирнов А.Ф. вступительная и заключительная статьи в издании 4-х томника Н. М. Карамзина «История государства Российского» (1989)