Когда я слышу , как презрительно отзываются о Донбассе и ее жителях власть предержащие и некоторые обыватели Киева, с которыми я порой сталкиваюсь, это вызывает во мне гнев: да что вы знаете о Донбассе и тех людях, которые населяют эти легендарные места?! Кажется, почему это должно меня волновать, ведь мои корни находятся в России, отец – коренной москвич, дед и бабушка по линии матери – из села Мойлово Калужской губернии. Я сама родилась в Москве. Но судить о Донбассе я имею полное право, потому что моя жизнь связана с ним. С тех самых пор, когда отец матери ,а мой дед ,Илларион Строганов, принимавший участие в империалистической войне 1914 -16 годов, перешедшей в революцию, после нее по приказу партии был направлен в Донбасс на участие в развитии угольной промышленности. Он трагически погиб в 1937 году, но семья осталась в Луганской области. Там я изредка бывала в детстве, там могилы моих родственников по линии матери.
В детстве и юности меня увлекала приключенческая литература ( отец собрал неплохую по тому времени библиотеку), но любимой книгой была «Молодая гвардия» Фадеева, а любимым героем Сережка Тюленин. Что привлекало меня в невыдуманных героях этой замечательной книги? Особенности гордого и мужественного шахтерского характера. Я мечтала попасть в Краснодон , но впервые увидела этот внешне ничем не примечательный городок, когда привезла туда своих первых учеников. Не буду рассказывать о чувствах, которые мы испытали, посещая музей, скромный дом Олега Кошевого, место гибели молодогвардейцев. Как говорит Леонид Каневский :» Это совсем другая история»…Сейчас книга о беспримерном подвиге вчерашних донбасских школьников в Украине не допущена к изучению, как и другие книги о подвиге народа в борьбе с фашизмом ,но ее читают мальчишки и девчонки непокоренного Донбасса.
Впоследствии мне приходилось бывать в разных шахтерских поселках, и их роднила эта внешняя неброскость. Но в их стенах формируется несгибаемый шахтерский характер.
В таком шахтерском поселке выросла и моя мать. Когда началась Великая Отечественная война ( именно так, а не вторая мировая) она , вчерашняя школьница, пошла добровольцем на фронт, скоротечно окончила Ульяновское летное училище и летала на знаменитых кукурузниках У-2 стрелком – радистом. На фронте встретила моего отца, такого же юного лейтенанта- москвича, который на своем истребителе сбивал фашистские самолеты. Я с гордостью смотрю на порыжевшие от времени фотографии: вот моя девятнадцатилетняя мать, дочь шахтера, из-под белого подшлемника выбиваются темные вьющиесся волосы, на груди первая награда - медаль « За отвагу», вот они с отцом вместе , а у него на груди орден Красной Звезды. Мать рассказывала, что от ее девичьего полка в живых осталось только три девушки , а она была ранена, попала в госпиталь, а потом отец отправил ее в Москву, а сам дальше воевал. Поэтому впоследствии моим любимым фильмом стал « В бой идут одни старики», я просматривала его сотни раз, словно общалась с моими молодыми родителями. Ничего Леонид Быков на выдумал, хоть по возрасту не воевал. Фашизм, предательство нацистских прихвостней ненавижу с детства.
А теперь о Донбассе. Многие его представляют с подачи власть имеющих, как темный, грязный, невежественный край со сплошными конусами пыльных терриконов, населенный сбродом, быдлом, пьяницами, бандитами и т.д. и т.п., кое-кто предлагал окружить его колючей проволокой в качестве гетто, а то и сбросить атомную бомбу, чтоб изолировать от Украины. За что же его так ненавидят?
Вот об этом поведу разговор.
Донбасс большой, он абсолютно разный, и, если ехать со стороны Харькова через Изюм, начинается историческим песенным Святогорьем ,с Лаврой у подножья огромной меловой горы ,заросшей кустарниками, с высеченного из нее таинственного монастыря с лабиринтами подземных ходов, с памятника революцинному герою Донбасса Артему Сергееву, который взирал с высоты горы на извилистый Северский Донец, дубовые и березовые рощи, сосновые боры и курортный городок Святогорск, затерянный между ними…Легендарные места с тех далеких времен, когда на вершинах этих гор зажигались сигнальные факелы, предупреждая наших предков о набегах многочисленных врагов земли Русской, и мирное население пряталось в подземных пещерах мелового монастыря , а монахи брали в руки мечи.Сюда всегда стремились и паломники, и туристы, чтобы поклониться святым местам, потому что эти горы политы кровью и защитников Киевской Руси, и воинов Великой Отечественной войны, чьи огромные списки запечатлены на гранитных плитах мемориала на вершине горы за спиной Артема,чья гигантская величественная фигура с вершины горы видна за километры. И это Донбасс.
Кстати, этот огромный памятник фашисты пытались, но так и не смогли подорвать, хотя именно в них и их потомках живет такая непреодолимая страсть к уничтожению памяти народной. Знаю, что при нынешней декоммунизации есть желающие сделать то, что не удалось тогда нацистам. Меняют название городов, поселков, улиц, сметают из памяти поколений память о народных героях времен гражданской и Отечественной войны, партизан, подпольщиков. Это же надо, в Киеве, Одессе название улиц в память полководцев Ватутина и Жукова сменили именами фашистских прихвостней, и когда-то гордые одесситы покорно это проглотили, ни одного протеста! Вот и нацелились «декоммунизаторы» на Артема, чьим именем до сих пор детей называют на Донбассе. Для начала название Артемовска сменили на дореволюционный Бахмут. Не удивлюсь, если узнаю, что, если не получится разрушить полностью памятник, голову попытаются заменить головой народного палача Бандеры…А в шахтерской столице, Донецке, центральная улица носила и будет носить имя Артема.
Выезжаем из лесов Святогорья. Дальше начинаются сельскохозяйственные угодья с поселками и селами, Краснолиманские леса, которые славились партизанским движением; сюда ,на знаменитые Голубые озера и Краснооскольское водохранилище, ездили отдыхать и харьковчане, и луганчане, и дончане. Это край Северского Донца, мелких речушек, грибных и охотничьих мест , который пролегает до Славянска, торгового, промышленного и курортного места, бывшей общесоюзной здравницы на берегу соленых озер со знаменитой лечебной грязью. Это тоже Донбасс.
Потом идут промышленные города- тяжеловесы : Краматорск, Дружковка, Константиновка, Артемовск( ныне Бахмут). А дальше начинается простор бывшей дикой степи , через которую пробегают то вниз, то на подъем две шоссейные трассы : одна к Донецку, другая – к Луганской области. Вдоль первой трассы мелькают время от времени рабочие поселки, вторая окаймлена густой посадкой , из-за которой летом ничего не увидишь, а зимой иногда просматриваются редкие вкрапления каких-то далеких населенных пунктов. Мне эти обе дороги хорошо известны : по одной я ездила в Донецк, где училась в университете, по другой – в г. Зоринск Луганской области, на родину мужа. Смыкались две области в Дебальцево. Только на этой территории через более полутора сотен километров пути начинались терриконы.
О чем дальше я собиралась рассказывать? Ах, да,о темноте и грязи населенных пунктов Донбасса. Сейчас, при «незалежности»,кое- где такое, может быть, встречается. А в Киеве –нет? На железнодорожном вокзале бывали? А на Троещине? Вот уж не скажу это о некоторых донбасских городах, например, о Краматорске или Артемовске. Могу судить только о тех местах, где бываю. Но я часто с ностальгией вспоминаю Донецк моих студенческих лет, город роз, его светлые зеленые проспекты и улицы, корпуса студенческого городка, место общегородского вече – площадь Ленина, где до сих пор стоит его памятник, театры, здание филармонии, огромную куполообразную библиотеку им.Крупской… Я давно там не была, но мои давние друзья и ученики, не покинувшие в беде этот город, рассказывают, что, несмотря на войну, там и сейчас так. Донецк – это не только столица шахтеров, там трудятся служащие и интеллигенция, армия педагогов, медиков, работают больницы, театры и школы, рождаются и растут дети, доживают свой печальный век старики,..и снова тренируются футболисты знаменитой Донбасс-арены. Да, отпечаток войны, безусловно, накладывается на жизнь города, шесть лет доносятся с разрушенных окраин до жителей ее непрекращающиеся жестокие отзвуки, но город живет, трудится и…воюет.
Ну а сейчас я подойду к самому главному – особенностям шахтерского характера. И не буду «растекаться мыслью по древу», а возьму для примера одну семью, ведь мы знаем издавна, что семья- ячейка общества. Какая семья, такое общество. А оно, как и семьи, пестрое, все в нем есть: и трусы, и паразиты, и алкоголики, и наркоманы ,и уголовники , и прочая нечисть, но она в меньшинстве. Есть серый слой, о каком просто нечего сказать. И есть элита. Нет, не та, которая себя таковой считает, продавливающая властные кресла, чванливая, алчная, грабящая свою страну и народ, продажная, лживая и подлая, а лучшие образцы представителей трудового народа нашего, который составляет костяк общества. И не важно, к какому социальному слою принадлежит эта элита, она встречается и среди рабочих, и среди служащих, и среди селян , и среди интеллигенции. И эта элита внешне скромная, не выпячивающая себя напоказ, но ее настоящие человеческие качества проявляются в дни , когда жизнь проверяет человека на прочность.И для этого совершенно не обязательно совершать подвиги…Просто надо жить по совести. А это порой равно подвигу.
Город Зоринск Перевальского района Луганской области . Интересно, что он имеет три названия : сначала среди покатых широких оврагов появилась шахта « Никанор» по имени ее основателя, затем вдоль нее была проложена дорога к промышленным центрам: Перевальску, Алчевску, Коммунарску, вот и появилась автобусная остановка под названием Мануиловка. А потом, когда поселок при шахте сильно разросся , он получил статус города. Когда я впервые услышала его название, представила солнечный город типа Донецка, и с разочарованием увидела большой одноэтажный поселок с узкими извилистыми улочками, хаотично разбросанными бараками и жилыми домами, терриконом, маленьким рынком и двумя двухэтажными магазинами в центре. Несколько многоэтажек было построено на окраине и назывались местным населением Пятихатками. Были и другие там и сям разбросанные магазинчики с довольно неплохим ассортиментом товаров. Через город к шахте тянулся железнодорожный путь, по которому вывозился добытый уголь. Потом я поняла, почему шахтерские поселки так похожи друг на друга. Потому что начинались от шахт и застраивались с прибытием новых людей, которых приводили сюда обстоятельства . Ни о каком планировании архитектурных изысков тут речи не было.
Теперь о сброде. Да, на шахте работали пришедшие из разных регионов сначала государства российского, потом СССР люди разных национальностей, осевшие здесь и давшие этим местам целый ряд поколений, как и в Краснодоне. Это был многоязычный край, где сначала русский язык стал языком межнационального общения, а затем родным.
Возьмем, например, семью Шаповаловых, которых в Зоринске называли кратко: Шаповалы. Были они из раскулаченных . В начале 30-х сироту Агафью, по-домашнему Гашу, родня выдала замуж в большую трудовую сельскую семью , где не хватало женских рук. Ее присмотрели за трудолюбие и красоту, деваться было некуда, вот и вышла за парня незнакомого, щуплого, невысокого росточка, какая там любовь! Она мне рассказывала, что три года в этой семье были самыми счастливыми : к тяжелому труду сызмальства была привычна, привязалась к новой своей семье не из-за сытного стола , а потому что, хлебнув горькой сиротской доли, почувствовала, что ее в ней любят . К мужу сначала привыкала, потом полюбила, парень был трудолюбивый и добрый, никогда не обижал, да и семья была хорошей.Но недолго тешилась счастьем - грянуло раскулачивание. Те, что сопротивлялись, исчезли навсегда, а молодую семью, в которой уже был маленький ребенок, вместе с другими несчастными, темной холодной ноябрьской ночью вывезли в донецкую степь и выгрузили в балке : живите, как хотите, если хотите! Выжили те, кто смог выкопать в балке землянки и найти работу на недалеко открытой шахте , хоть раскулаченных брали на работу неохотно.
Через многие испытания пришлось пройти молодой семье : через голод, лишения, смерти родившихся детей. Семен работал в шахте, да еще наловчился бочки, лари для солки, ложки делать из дерева, это имело спрос, так что трех детей из восьми родившихся удалось спасти. Мазанку небольшую, из двух комнатушек, слепили, землю для огородика разработали. Так многие тогда жили, все в основном пришлые были ( сброд, как называет их теперь в столице нынешняя «элита»).Каких только несчастий не случалось в шахте, и гибло немало шахтеров, а вот Бог, по мнению Гаши, помогал ее семье перенести все испытания .
А потом война началась. Ушел Семен на фронт, а Гаша осталась одна с тремя детьми, без опоры и поддержки. На какие только ухищрения шла, сама голодала, но сохранила всех троих детей, а там и старшая дочь подросла, а после изгнания оккупантов , в 14 лет работать на шахту пошла, работа ведь и на поверхности была . А потом весь израненный муж возвратился с фронта и снова в шахту отбойщиком пошел. Передовиком был. Легче материально стало. Младший сын родился, любимец семьи.
С Шаповалами я познакомилась через много лет этой истории. Сначала заочно, благодаря новоиспеченному мужу, с которым нас связала судьба по окончании вузов, моего –Донецкого, его - Луганского, а потом один раз в год мы неизменно приезжали летом на пару-тройку дней в Зоринск, и вся зоринская семья по этому поводу традиционно собиралась во дворе свекрови, старшей дочери бабушки Гаши, которая осталась стержнем этой семьи. Высокая, худая, сутуловатая, она была необыкновенно трудолюбива, никогда не сидела без дела: то кукурузу лущит, то картошку чистит, то у печки возится, то в огороде ковыряется. Я ходила за ней, как привязанная, она, хотя и осталась неграмотной, была отменной рассказчицей, хоть книгу за ней следом пиши. Дед Семен, маленький, худенький, в неизменной оставшейся от детей после их службы в армии солдатской форме ( кроме парадных торжественных дней, когда он одевал костюм), необычайно молчаливый, с неизменной папиросой в зубах, обычно сидел где-то в сторонке , наблюдая за всеми. Ничего героического в его внешности не было, а ведь с фронта пришел с большим количеством наград, достойно работал на тяжелой работе в угольных копях, и под завалами побывал, и по больницам валялся, раны залечивая. Они с бабушкой так и жили в старой мазанке,только сделана небольшая пристройка и домик обложен кирпичом.Комнаты облагорожены,но в дощатый потолок , называемый сволоком, был по-прежнему вбит толстый крюк, на который вешалась когда-то люлька, в которой в младенчестве качались и дети их, и внуки. Рядом с мазанкой сарайчик, в котором росла живность , огородик и неизменный небольшой сад. Сыновья и дочь построились рядом, как-то вокруг, дома уже были основательными, и по образу и подобию родительскому тоже был в наличии огород и сад. Меня восхищала эта способность на неплодородной каменистой почве растить нехитрые овощи и фрукты , видимо «куркульские» навыки срабатывали.И заготовки на зиму в подвалах были не покупные, а со своих огородиков. И бабушка Гаша ,и дед Семен стремились помочь своим взрослым детям по силе возможностей, чем могли . А ведь им шел уже восьмой десяток.
А теперь о шахтерском характере. В семье Шаповалов все связаны с шахтой: и дед, и погибший отец мужа, бывший взрывник, и дядьки мужа, которых он звал просто по имени, потому что вырос между ними в этой семье, а от младшего его отделяли пять лет. Мало того, его одноклассница , выйдя замуж за младшего дядьку, еще и теткой ему стала. Было среди сыновей двое проходчиков, а один – шофер автобуса, который на смену и после смены собирал и развозил шахтеров. Работала шахта посменно, круглосуточно, и братья только изредка имели возможность встретиться.
Говорили по-разному: дед и бабушка – по-украински, их дочь – на суржике, дети и внуки – на русском языке, хотя в школе учили, как все на Донбассе, и русский, и украинский язык в равных долях .Они и внешне абсолютно разные: дочь и старший сын небольшого роста, как дед ,светлоглазые, двое других – в бабушку Гашу, рослые и крепкие, темноволосые.И характеры разные. Старший, Виктор, подвижный и смешливый, средний, невозмутимый и медлительный Николай, которого почему-то братья звали Калистратом,( видимо, была какая-то история в детстве) говорит мало, но насмешливый и остроумный, а младшего, несмотря на богатырский рост и косую сажень в плечах, между собой все звали Славиком, что меня вначале смешило( такой большой, уже сам отец, а до сих пор Славик!), а потом и сама стала его так звать, поняла,что так с детства повелось, был намного моложе старших детей, и очень на бабушку Гашу похож и внешне, и трудолюбием, и характером, добряк необыкновенный . И что для меня было ценно, такой же рассказчик, как его мать, от него я в основном шахтерские побасенки слышала.
Но у них, таких разных внешне сыновей, было много общего.
Во-первых, работа сродни героической. Идут в шахту, как в бой, не зная, возвратятся ли. Мне рассказывали , как сбегаются к шахте и работники других смен, и родные, и дети, когда шахтеры попадают под завалы во время взрывов газа под землей, как порой сутками ждут на проходной , когда окончат работу спасатели, как голосят матери и жены погибших шахтеров. Это мужественные и смелые люди, сильные и физически, и духовно. И женщины им под стать.
Я заметила, что все Шаповалы – элементарные подкаблучники в быту. Уважение к женскому труду, снисходительность к их слабостям , доброта – особенности сильного мужского характера, переданного им отцом. Мать в семье занимает почетное место. Бабушка Гаша – единственный религиозный человек в семье, за всех молилась, отмаливала от бед. Над ее неизменными жесткими постами никто не посмеивался, хотя в душе жалели, а в религиозные праздники сыновья по очереди возили ее в какую-то ближнюю церковь, потому что в Зоринске церкви не было, и терпеливо ждали, когда она отмолится. Но зато с каким энтузиазмом потом отмечали все религиозные праздники! За исполнением сего ритуала добросовестно следили жены – атеистки. Для них он был необходим для очередного объединения за праздничным столом и общения.
Другая общая черта – основательность. Строятся основательно, работают основательно и любят –тоже.
Надежны. Когда у сестры , а моей свекрови, погиб муж, все пришли на помощь, помогли достроить новый дом и обустраивать территорию, оказывали помощь и деньгами, и руками. А бабушка с дедом помогали ей ,чем могли, еще и двух сыновей в вузах учить.
Вранье, что все шахтеры –горькие пьяницы. Нет, они не аскеты и не трезвенники.И выпить любят, и повеселиться. Исключения, конечно, есть, как в любом обществе. Но на протяжении многих лет при посещении улиц Зоринска выпивших изредка видела, но не довелось ни разу встретить вдрызг пьяного или безобразничающего. Наверное, просто не повезло. Вот деда Семена пьяненького видела, слабенький он уже был и закусывал плохо, за что его укоряла жена и дочь, но он покорно позволял сыновьям под белы руки отвести себя домой, благо это рядом было.
Что касается невежества. Да , бабушка была неграмотна, дед тоже окончил три класса церковно-приходской школы, а дети их имели уже среднее образование . причем двое прошли через вечернюю школу, которая знаний не дает, а дает требуемый на шахте аттестат, после армии все трое пошли работать в шахту, но поговорить с ними можно было на любые темы , кроме уж очень интеллектуальных, потому что жизнь иногда дает такие фундаментальные знания, которых в вузе не получишь. И из шахтерских семей выходили и будущие светила науки и техники, люди разных специальностей, потому что умственный труд почитался. И семья Шаповаловых дала высшее образование тем детям, которые хотели его получить. Дипломы никому не покупались.
В молодости спортом увлекались, особенно футбол любили, как большинство шахтеров. На шахте был и стадион, и футбольная команда. На фотографиях шахтерские футболисты в одинаковой форме, которой их шахта обеспечила. Тренировались, соревновались, побеждали и проигрывали, а вокруг на лавках стадиона кипели страсти болельщиков. Но одним футболом не ограничивались. Я помню, как однажды ничтоже сумняшеся предложила сыграть в шахматы, самодовольно считая, что неплохо играю . Калистрат принял приглашение и дважды разбил меня в пух и прах, так что я потом уклонялась от подобных приглашений.
Очень важная особенность шахтерского характера – интернационализм. Как-то подсчитали, сколько представителей разных национальностей живет на улице Угольной, где жили Шаповаловы, оказалось, что более десяти. Никакого националистического чванства на шахтах никогда не было и быть не может, это крепкое братство разных народов, слитых в единую силу, которую не разорвать никому.
Своей принадлежностью к племени шахтеров все Шаповаловы гордились, да и как не гордиться, если о ней и книги написаны, и фильмы сняты, и песни поют. В Советском Союзе шахтеры были особой кастой, высоко оплачиваемой и почитаемой, имели возможность путешествовать, отдыхать на курортах, в санаториях и профилакториях. Но как из них годами «независимости» Украины не выбивалось чувство самоуважения и человеческого достоинства, ничего не получалось, они всегда были ядром протестного движения.
Идут годы. Одно поколение сменяется другим. В начале ХХ1 века все изменилось в Зоринске. Покоятся на кладбище и дед с бабушкой, и их сыновья с женами, кроме младшего. Значительно опустел город , потому что закрылась некогда передовая шахта «Никанор» и соседние шахты. Стал пенсионером бывший Славик, теперь Станислав Семенович, перебрался с женой в «сепаратистское» Дебальцево, поближе к детям. Проработав всю жизнь в шахте, он лишен права и возможности получать на Украине свою заслуженную пенсию, ему платит небольшую сумму донецкая народная республика, она же и бесплатно отремонтировала разбитый и раскуроченный дом, в котором он теперь живет. Очень тяжело живется жителям Дебальцево, но школу капитально отремонтировали, туда его внучка бегает.
Младшее поколение донбасских шахтеров приняло от старшего эстафету. И шахтерский характер.Когда начался в Киеве государственный военный переворот,к власти пришли олигархи, преобразующие Украину в антирусскую рабскую колонию США. Именно тогда Донбасс решил отмежеваться от новой националистической власти и ее порядков и провел референдум о своей независимости. И в эти благословенные края пришли танки и бронетранспортеры, националистические отряды и подчиненные хунте войска с именем Бандеры на устах и приветствием пособников фашистов , отрядов ОУН УПА "Слава Украине! Героям слава!". Были уверены в блицкриге, в то, что подавят народный гнев, придавят восставшее быдло, превратят в бесправных и покорных холопов. Начались убийства мирного населения, аресты неблагонадежных, мародерство и беспредельщина.
Вот уже шесть лет идет война.
Разве могли мужчины и вчерашние школьники народного ополчения Краснолиманщины на блокпостах с автоматами в руках противостоять лавине танков? Многие погибли в неравном бою. И если на Ямпольском перекрестке похороненным солдатам ВСУ был поставлен величественный памятник с развивающимся желто- синим стягом, то бойцов ополчения зарыли между кустов в канаве у дороги, и нет никакого обозначения, кроме цветов, которые кто-то осмеливается сюда приносить.
Остатки ополчения отступили к Славянску,в него влились пришедшие отовсюду другие добровольцы, и героический город полгода прикрывал собой промышленные города. А затем защитники Донбасса отступили к терриконам. И вот уже шесть лет ни метра своей земли шахтеры не уступают, несмотря на ужас, который был принесен на их землю. И не уступят. Не позволит шахтерский характер.
Я уверена, что о времени этом и фильмы снимут, и песни сочинят, и историки разберут по косточкам чудовищную историю войны националистической грабительской власти с шахтерским Донбассом. И ей будет вынесен справедливый приговор.