Николай родился в день смерти Сталина. То ли мамка, Валентина, искренне переживала о безвременно ушедшем отце народов, как, впрочем, многие в тот день, то ли просто срок вышел. Хотя Адель Павловна, врач, уверяла, что счастливое событие в семье Кудряшовых произойдет ближе к концу месяца. Но, тем не менее, 5 марта 1953 года, в родильном доме № 6 имени Агриппины Александровны Абрикосовой, появился на свет новый житель Москвы. Кстати, на тот момент, роддом носил имя Надежды Константиновны Крупской. Только лишь спустя несколько десятилетий, в 1994 году по инициативе потомков знаменитого рода, роддому вернули историческое имя.
Муж Агриппины Александровны, Алексей Иванович Абрикосов, был основатель всем известной Кондитерской фабрики им. Бабаева (которая на самом деле фабрика Абрикосова). Супруги стали родителями 22 раза. Только вдумайтесь, 22! Семнадцать детей выжили, выросли, получили высшее образование. В 1889 году Агриппина Абрикосова открыла бесплатный родильный приют. В дальнейшем, в 1906 году, на денежные средства, оставленные по ее завещанию на обустройство приюта, и выделенную сумму из городского бюджета, было построено новое здание на 70 мест. На фасаде разместили памятную доску в честь благотворительницы. 6 декабря 1918 года родильное учреждение города имени А.А. Абрикосовой было переименовано согласно веяниям тех лет. Оно почему-то стало родильным домом имени Н. К. Крупской, к слову, не имевшей детей. Кстати, о переименованиях: Петр Бабаев к производству конфет так же не имел никакого отношения, как и Крупская к организации родовспоможения и материнству. Был он слесарем Сокольнических трамвайных мастерских. В Гражданскую войну продвинулся по партийной части, стал членом Московского комитета РКП(б) и погиб от руки белогвардейца в 1920 году.
По иронии судьбы, Валентина работала укладчицей на той самой фабрике, носящей имя товарища Бабаева. Там познакомилась с будущим мужем, Григорием. Свадьбу сыграли скромную. Григорий привел Валентину в комнату, где жил с отцом. Мать умерла много лет назад. Поехала в деревню навестить родителей, и, недалеко от отчего дома покусал ее пчелиный рой, вылетевший из улья у кого- то из местных жителей. Так, в десять лет, Григорий остался без матери. К слову сказать, Тимофей Зиновьевич, отец Григория, к воспитанию подошел ответственно. Особо не баловал. Мог и ремнем постращать. На похвалу был скуп. Зря не наказывал, но и спуску не давал.
Вскоре после рождения внука ушел. Тихо. Во сне. До этого все говорил, мол, сына вырастил, внука дождался. Пора к Любушке собираться. Вам место освобожу, а то тяжело всем, да еще с мальцом, в одной комнате. Валентина, когда слышала такие речи свекра, всегда сердилась:
-«Что ж Вы, Тимофей Зиновьевич, такое говорите. Рано еще думать об этом. Погодите, мы Вам еще и внучку родим, Любашей назовем, как Григорий хочет.»
Но не дождался старый Тимофей внучки. Ушел туда, где давно ждала его ЕГО Любушка. Синеглазая, с русой косой до пояса. Певунья и хохотушка. Такие же синие глаза Грише достались. Чем взрослее становился сын, тем больше его взгляд становился похож на материнский.
Николай рос, не принося особых хлопот. Конечно, как любой мальчишка, приходил с ободранными коленками, рваными штанами и рубашками или великолепно сияющим новеньким синяком под глазом. Учился неплохо. Звезд с неба не хватал, но в четвертях выходили твердые четверки.
Однажды, погожим весенним днем, Николай возвращался из школы домой. Уже ощущалось, что зима сдает свои позиции. Остатки некогда больших сугробов, ставших жалкими и серыми, сохранились только кое-где в тени. Тротуар почти весь просох, правда по обочинам, весело переговариваясь, бежали ручейки. В ветвях звенели уже по-весеннему синички. На бульваре гуляли малыши, весело шлепая лопатками по талой воде. Домой идти не хотелось. Конечно, надо бы занести портфель, да пообедать, но голод еще не ощущался так сильно. Генка Лисицын, верный друг и одноклассник, сидел дома с обострившимся отитом, поэтому в школу и из школы, вот уже несколько дней Коля ходил один. Чтобы идти было не так скучно, мальчик разглядывал прохожих, проезжающие автобусы, витрины магазинов. Хотя ходил он тут каждый день, и знал все до мельчайших подробностей. Вот булочная. Проходящие мимо нее всегда ощущали аромат свежего хлеба. Он выплывал из дверей, окрашенных бледно зеленой краской, с каждым входящим или выходящим покупателем. Если бы у Коли сейчас было в кармане несколько копеек, то он можно пойти и купить себе булочку. Мальчик даже ощутил вкус этой небольшой, но вкусной, со слегка хрустящей корочкой, булочки, но у него не оказалось ни одной монетки. За булочной был хозяйственный магазин, который располагался на первом этаже небольшого двухэтажного особняка, выкрашенного розовой краской. После хозяйственного стоял жилой дом. В теплую погоду второе от угла окно часто было открыто, и на подоконник со стороны комнаты запрыгивала небольшая, но очень скандальная собачка рыжей масти, которая облаивала всех проходящих мимо людей. Вот и в этот раз собачка сидела на своем месте, правда окно было закрыто. Увидев Колю, она принялась неистово лаять и припадать на передние лапы. Мальчик показал ей язык. Собачонка вытаращила свои и так выпученные глаза и залилась еще более громким лаем. В этот момент за собачкой возникла толстая тетка в цветастом халате и начала размахивать руками, видимо ругаясь на Колю, за то, что он дразнит рыжую скандалистку. Коля хотел показать язык и ей, правда потом вспомнил, что это неприлично, вздохнул, и пошел дальше. Ниже по бульвару стоял еще один двухэтажный домик, обнесенный забором. По-видимому, когда-то его собирались ломать, но, по какой-то причине процесс ограничился только тем, что строение по периметру обнесли забором из уродливого потемневшего горбыля. Сквозь щели в заборе был виден облупленный фасад и прогнившие скаты крыши. Видимо, в свое время, тут был настоящий забор, так как местами сохранилась кирпичная кладка полуразрушенных столбов, а дом стоял чуть в глубине, в то время как остальные дома на бульваре располагались по одной линии. Колю всегда привлекал этот особняк, давно уже нежилой. Второй этаж зиял выбитыми стеклами. На первом некоторые окна были закрыты ставнями и заколочены, но, в основном, ставни беспомощно болтались на одной петле, или были вообще выломаны. Вездесущие мальчишки проникали за забор через лаз, или просто подтягиваясь на руках. В старых стенах играли в разные игры: в прятки, разбойников, войнушку. Коля не был исключением. Он с Генкой и другими ребятами не один раз лазили по развалинам. Правда, этим летом их увидел там кто-то из соседей и доложил родителям. Всем тогда здорово влетело. Григорий строго-настрого запретил Николаю даже близко подходить к забору. На вопрос сына: «А как же в школу ходить?» ответил, что в этом случае есть два варианта. Или быстро проходить мимо, или идти по другой стороне бульвара.
Коля помнил наказ отца. Даже сейчас ощутил, как засвербело между лопатками: Григорий тогда протянул его по спине скрученным в жгут полотенцем. Получилось не очень то и больно, но обидно. Мальчик ускорил шаг. Дойдя примерно до середины забора, он услышал писк, доносящийся откуда-то со стороны руин. Коля прильнул к щели и стал осматривать двор. Среди талого снега валялся разный хлам. Но звук доносился не с земли, а откуда-то сверху. Он посмотрел выше, и вдруг, на старой яблоне увидел вцепившегося в серый ствол котенка. Котенок был пепельно серый. И почти сливался с деревом.
-«Вот глупая голова!»-Коля почесал затылок-«Залез, а слезать то как будешь?»
Словно в ответ на его слова, котенок еще раз жалобно пискнул. Мальчик огляделся вокруг. Среди прохожих не было никого из знакомых.
-«Эх!! Была не была!» - Коля перебросил портфель через забор, потом подтянулся на руках, и быстро спрыгнул по ту сторону забора. Еще раз прильнул к щели, но сейчас уже обозревая бульвар. Нет, знакомых и соседей точно не было поблизости. Он поднял портфель, отряхнул его от налипшего снега, и пошел к яблоне. Коля легко забрался на развесистое дерево и достал котенка.
-«Ну что, Серый, полезли вниз!»
Прижимая его одной рукой к себе и спускаясь, ладонью ощущал, как сильно бьется сердце у Серого. Спрыгнув вниз, с последней ветки, аккуратно опустил котенка на землю. Серый задрал хвост трубой и пулей улетел куда-то в подвальное окошко.
-«Вот и вся благодарность!». Мальчик собрался было уже пойти обратно, но передумал.
-«Я все равно уже залез сюда. Если кто-то увидел, то мне уже по любому попадет. Поэтому, если я задержусь тут еще на немного, хуже не будет!» -решил Коля, и повернул к особняку. При свете дня развалины не казались страшными. Это вечером тут было жутковато. Мальчик ступил на крыльцо. Рассохшиеся половицы отозвались скрипом. Входная дверь была распахнута, но кромешной тьмы внутри не было. Полусгнившая крыша была богата провалами, и перекрытия между этажами тоже местами провалились.
-« Я же не пойду далеко!»- убеждал Коля сам себя- «Только посмотрю получше, что внутри».
Когда они играли тут с мальчишками, было не до разглядываний. Их задача была лучше спрятаться. Коля знал, что на первом этаже есть несколько комнат. В некоторых из них сохранились остатки мебели и лохмотья обоев. Теперь он хотел рассмотреть все повнимательнее. Под ногами хрустели какие-то осколки, черепки, прочий мусор. Когда-то великолепный наборный паркет был безнадежно испорчен и залит дождями. Во многих дверных проемах отсутствовали двери: вероятно, растащили, или увезли прежние жильцы, как и мало мальски пригодную мебель. Остались только черные квадраты и прямоугольники на местах стоявших когда-то гардеробов, комодов и столов. Но кое-что осталось, как, например, этот резной массивный буфет. Он был настолько огромный, что, скорее всего, его было просто не поднять. Дверцы, правда, унесли. Дерево местами почернело и пошло плесенью, но все равно, угадывался прежний величественный вид. Ставни в этой комнате были закрыты. И, хотя свет пробивался сквозь рассохшиеся доски, мальчик не хотел заходить дальше в полумрак. Выйдя из комнаты с буфетом, Николай пошел в следующую. Здесь ставни оказались распахнуты, или выломаны, и комната вся была залита ярким солнцем. Мальчику удалось различить даже тусклый узор на оставшихся обоях. На некогда нежно –голубом фоне распускались мелкие синие розы, соединённые между собой когда-то позолоченной вязью.
В этой комнате почти ничего не было, только мусор и продавленный стул без одной ножки, валяющийся на полу. Да еще на широком подоконнике лежало что-то похожее на книги. Коля решил пойти посмотреть на них. Может это что-то интересное? Хотя вряд ли что-то интересное осталось бы тут лежать. Коле с детства привили интерес к чтению. Валентина, та к книгам была равнодушна. Могла, разве что полистать какой-нибудь журнал, взятый у соседки. Зато Григорий, в свободное время, любил почитать. Тимофей Зиновьевич собрал, по тем временам, неплохую библиотеку. Конечно, количеством она была не велика, зато книги очень хорошие. Компания получилась разношерстная, но достойная. Синие тома Мамина-Сибиряка, светло-коричневые-Шекспира. Пушкин, Тургенев, Достоевский. Жизнь животных Брема, Два тома Брокгауза и Евфрона. Андерсен, «Хижина дяди Тома» … и еще десятка два изданий.
Коля с любопытством глянул на переплет самой первой лежавшей сверху книги. Верх книги оказался покороблен от воды и пошел плесенью. На пыльном корешке удалось прочитать «Робинзон Крузо». Осторожно, указательным пальцем мальчик поддел крышку переплета и открыл книгу. Удивительно, но страницы были относительно чистые.
«Наверно, можно ее переплести, и получится хорошая книга!» Коля отложил «Робинзона» в сторону. Следующая книга называлась «В морской глубине». Ее он отложил тоже. Перебрав всю стопку, Коля забраковал только сказку «Три поросенка» (что я, маленький что ли) и книгу с непонятным названием «Американская новелла ХХ века». Что такое новелла, мальчик не знал, и, на всякий случай, решил не брать. Остальные книги были сложены в портфель, который распух и никак не мог застегнуться на весу. Коля поставил его на подоконник и, нажав на замок, еле-еле смог закрыть. Довольный от того, что нашел несколько интересных книг, в порыве детской радости, мальчик уперся ладонями в широкий деревянный подоконник и подпрыгнул. Прогнившие доски не выдержали веса ребенка, и половина подоконника с хрустом отломилась и упала на пол. Ребенок еле успел отскочить.
-«Ого!» - он с удивлением обнаружил чуть ниже окна небольшую нишу, которая образовалась после того, как часть подоконника полетела вниз, увлекая за собой еще и кусок обоев. Кусок был похож на слоеный пирог. Видно переклеивали обои в комнате несколько раз. Коля присел на корточки и осторожно заглянул внутрь. Ниша была размером с два вынутых кирпича кладки. Внутри лежал маленький тряпичный мешочек и костяная фигурка волка. Волк перекочевал в карман. А что делать с мешочком, Коля не знал. На ощупь это было что-то твердое, перекатывающееся под пальцами. Любопытство пересилило. Он потянул за тонкий шнурок, которым был завязан мешочек. Посмотрев на содержимое, мальчик брезгливо откинул его в сторону: там лежали зубы какого то зверя. Неприятное ощущение перебило настроение. Дом уже не казался интересным и таинственным. Наоборот, возникло желание как можно скорее покинуть это место. Коля подхватил портфель, и выбежал из дома.
Даже оказавшись на бульваре, мальчик не мог отделаться от ощущения какого-то дискомфорта. Он успокоился только тогда, когда, открыв ключом скрипучую дверь квартиры, юркнул в ее спасительные объятия.
«Здрасьте, Прасковья Ивановна!» -запыхавшись, поздоровался он с соседкой, с которой столкнулся в коридоре.
-«Здравствуй, Коленька! На пожар? Или с пожара?»- улыбнулась старушка.
-«Можно и так сказать.»- пробормотал мальчик, и, обогнув соседку, пошел в свою комнату.
Войдя, он поставил портфель на стул, снял пальто, взял старую газету и расстелил на столе. После чего осторожно вынул из портфеля свои сокровища. Сбегал в ванну, намочил тряпку, хорошенько отжал и принялся аккуратно протирать пыльные переплеты книг. «Робинзон» выглядел самым пострадавшим. Заплесневелая обложка совсем отошла от книжного блока. Коля завернул ее в газету и оставил до приходя отца: что тот скажет, выкидывать или нет. Остальные книги после гигиенических процедур стали выглядеть лучше, но, конечно многолетнее лежание в сыром доме им красоты не добавило. Разложив находки на подоконнике и убрав со стола следы водяных реанимационных мероприятий, он взял из кармана пальто волка и сел на диван. Костяную фигурку тоже не мешало бы вымыть. Волк смотрел на мальчика своими умными глазами, и , словно усмехался:
-« Ну что, теперь я твой! Правда, взял ты меня без спроса, а это не очень хорошо!» Мальчик заерзал:
-«Так у кого спрашивать то... кстати, я тебя спас. Вот сломали бы дом, и с мусором тебя увезли.!»
-«Тоже верно!» - волк прищурился-«Ну что же, спаситель, будем дружить»
-«Будем –будем!» -Коля слез с дивана и поставил фигурку к себе на полку, в компанию к оловянным солдатикам и танкам из спичечных коробков. –«И будут тебя звать Волк!»
Вечером с работы пришла Валентина. Увидела на подоконнике «рвань какую-то» и стала браниться. Требовала сейчас же все собрать и вынести на помойку. Сын насупился:
-«А вот папа бы разрешил!»
-«Вот пусть папа тебе сколько угодно разрешает, а я говорю, иди и выброси. Как мусорить , так все, а как убирать, так я одна! Не хочешь, я уберу!» -Валентина сделала шаг в сторону подоконника.
-«Мама, нет!» -мальчик бросился защищать свои сокровища.
В это время в комнату вошел вернувшийся с работы отец. Хоть они с женой и работали на одной фабрике, но Валентина возвращалась раньше.
-«Что за шум. А драки нету?» -Григорий посмотрел на пылающую праведным гневом Валентину и на сына, который вот -вот был готов разреветься.
-«Это пока драки нету!»- Валентина вскинула голову-«Посмотри, что он притащил! С какой свалки?»
-«Ну –ка, сын, дай гляну»- Григорий пошел к окну, на ходу доставая очки из кармана пиджака. Несколько минут он внимательно изучал находки, после чего сложил очки и убрал обратно.
-«Темная ты женщина, Валентина!»- засмеялся Григорий- «Это же какие книги!»- он поднял вверх указательный палец- «А ты их «в помойку!»
-«Ну конечно, мы институтов не кончали!»-Валентина раздраженно сопя стала протирать тряпкой несуществующую пыль на этажерке.
-«Валюш, не злись»- он приобнял жену. -«Книги действительно хорошие. Мы их приведем в порядок. Еще и внуки читать будут! Правда, Коль?»- При этих словах он подмигнул сыну. У Коли даже уши запылали от удовольствия. Только Валентина, фыркнув, вышла из комнаты.
Ночью Григорию приснился яркий и непонятный сон. Проснувшись, даже не смог восстановить сюжет. Какое –то индейское поселение, вигвамы, старуха в головном уборе из орлиных перьев. Но не в массивном, как у вождя племени, а в более аскетичном. Она сидела прямо на земле и, склонив голову, перебирала в руках что-то похожее на четки, из нескольких рядов желтых и оранжевых бусин. В центре четок, на кожаном шнурке находилась костяная фигура какого-то зверя. Было похоже на то, что старуха усиленно молится или произносит заклинание. Она не обращала внимания на снующих мимо нее соплеменников, общую суету и гвалт. Обстановка в поселении напоминала разворошенный муравейник, когда муравьи в панике мечутся по потревоженному жилищу. Внезапно старуха воздела руки к небу и гортанно выкрикнула что-то похожее на «шункманиту танка». После этого вскрика Григорий и проснулся. После такого резкого выхода из состояния сна у мужчины даже застучало в висках. Решив попить воды, раз уж проснулся, Григорий сел на кровати и приготовился уже было встать, как вдруг его внимание привлекло какое-то движение у кровати сына. Он всмотрелся в полумрак и не поверил своим глазам: У кровати сына сидела собака. В недоумении Григорий вскочил с кровати. В то же мгновение ему показалось, что собака повернула к нему свою острую морду и видение исчезло.
-«Что ты там шастаешь, спать не даешь.» - недовольно проворчала Валентина-«Ложись уже.»
-«Да ложусь. Ложусь!» - Григорий лег обратно. Вставать ему расхотелось. Привалившись под теплый бок жены, он снова уснул.
Несколько дней у мальчика не выходили из головы мысли о странном тайнике. То и дело он снова думал о том, кто сделал этот тайник, почему не взял оттуда то, что положил. Даже в школе он никак не мог сосредоточиться. Отвечал невпопад, на математике схлопотал тройку. После урока истории его подозвала учительница:
-«Коля, у тебя что-то случилось? Может быть ты заболел? - Анна Владимировна внимательно посмотрела на мальчика поверх очков.
-«Нет, все в порядке… просто…»- мальчик словно прикидывал, можно ли доверить свою тайну учительнице, потом решился-«Просто мне очень надо узнать про один дом...»
-Про какой дом?»
-Который на бульваре, рядом с булочной... всё ломать его хотят, да никак не сломают, только забором обнесли..»
Анна Владимировна задумалась. Помолчав с полминуты, сказала:
-«Сразу, конечно, не отвечу. Скажу честно, не знаю. Но на днях я иду в библиотеку, поискать кое-какой материал, заодно попробую найти что -нибудь об истории этого дома. Ты мне точный адрес скажи.»
Через несколько дней Анна Владимировна отловила запыхавшегося Колю в школьном коридоре. Уроки закончились, и он уже собирался домой, вот только надо было догнать Еремина, чтобы отвесить ему ответный подзатыльник. В руках у учительницы был журнал.
-«Коля, вот, что я нашла. Этот журнал мне дали под честное слово, и я обещала его вернуть через два дня. Вообще он не выдается на руки, но в библиотеке работает моя давняя знакомая, которая сделала исключение. Смотри, не подведи.» С этими словами она протянула мальчику журнал «Строительство Москвы». Журнал был старый и потрёпанный. Примерно в середине издания находилась закладка.
-«Почитай дома внимательно, а завтра принеси. Только не забудь».
-«Спасибо, Анна Владимировна, не забуду!».
Забыв про погоню за Ереминым, Коля поспешил домой.
Журнал был старый. Гораздо старше его. Да что там его! Мамка с отцом тогда детьми были. Открыв страницу, где находилась закладка, мальчик увидел фотографию того самого дома. Еще относительно целого, без уродливого забора вокруг. На первом плане стояла бригада строителей. Открытые, улыбающиеся лица. Статья называлась «Комсомол на стройке». Содержание сводилось к тому, что в связи с выполнением генерального плана реконструкции города Москвы, который был утвержден в 1935 году Сталиным и Молотовым, необходимо привлекать на стройки передовую молодёжь. И на примере было рассказано о бригаде, направленной в помощь на снос дома, изображенного на фото, чтобы освободить место для строительства очередного архиважного объекта. Весь текст был посвящен рассказам о передовиках, говорилось о важности намечающейся стройки, о планах окончания строительства. И лишь небольшой абзац был о сносимом доме. О том, что он не представляет никакой культурной ценности. Был выстроен неким графом в 1850 году, затем, им владел известный в московских кругах адвокат. После революции здесь располагались квартиры, но дом быстро ветшал и после обвала части перекрытий второго этажа, слава Богу, без жертв, был признан аварийным даже видавшей виды комиссией.
Больше ничего интересного в статье не было, и Коля с разочарованием закрыл журнал. По большому счету он не узнал ничего нового. Наоборот, вопросов прибавилось. Например, почему с таким размахом освещенный в прессе снос дома закончился даже не начавшись. Мальчик вздохнул и пошел на кухню. Надо было пообедать. Поставив на плиту кастрюльку с супом, Коля сел на табурет и стал ждать, пока все разогреется. Сам же в это время пролистывал журнал. Больше ничего интересного, на взгляд мальчика, в нем не было. В это время на кухню вошел Федор, сосед из предпоследней по коридору комнаты. Видимо, у него был сегодня выходной после смены. В руках он держал чашку и тарелку.
-«Здрасьте, дядь Федь!» - Коля снова уткнулся в журнал.
-«Что это там у тебя?»-Федор поставил грязную посуду в мойку и подошел к мальчику –«Ого! Серьезный журнал. Интересно?»
-«Не очень.»- честно признался Коля. Федор недоумевающе посмотрел на него:
-«А зачем тогда читаешь?»
«Да тут это… ой!!»- осенило вдруг Колю-«Дядь Федь, ты же на стройке работаешь тут где-то поблизости?»
-«Ну да, а что, в помощники хочешь?»-мужчина добродушно засмеялся.
-«Не.. тут такое дело.. знаете на бульваре, ну где булочная, дом полуразваленный есть? Забор еще вокруг?..»
-«И?»
-«Вот тут, в журнале статья есть, сносить его хотели, комсомольцев нагнали, что-то строить важное хотели, а тут вдруг все закончилось. Никто дом не трогает уже давно. Вот и хотел спросить, может быть Вы что-то знаете? Вы же тоже на стройке…»
Федор слегка нахмурился, похлопал себя по карманам брюк в поисках папирос: их не оказалось. Тогда он взял табурет и сел рядом с мальчиком.
-«Ты главное не ходи туда. Дом старый. Внутри весь гнилой. Мало ли что».
-«Я и не хожу. Просто интересно стало, почему везде все строят, а его не сносят.»
-«Да мало ли причин. Может план разонравился. А новый никак не утвердят. Или…» -Федор подбирал слова-«площадка строительная маленькая оказалась. Ты же видел, он немного места то занимает?»
-«Видел конечно.»
-«Ну вот»- удовлетворенно закивал головой Федор-«Так, наверно, и есть. А чтоб что-то важное построить, надо много места. Правильно?»
-«Правильно»-уверенно кивнул в ответ Коля.
-«Значит было мало места»- подвел итог мужчина. Коле показалось, что последнюю фразу сосед произнес как-то слишком наигранно беззаботным голосом.
-«Все, давай обедай, а то суп уже по второму разу у тебя варится.»- Федор потрепал мальчика по волосам, встал с табурета, вымыл свою посуду и пошел обратно в комнату.
Вечером Коля с отцом сидели за столом, и мастерили из спичек сторожевую башню. Дело было кропотливое. На столе, на расстеленной газете, лежали спички, и стоял налитый в крышку от аптечного пузырька клей. Окуная в клей концы спичек, мальчик аккуратно складывал из них основание башни. От усердия он даже высунул язык. Григорий рассмеялся:
-«Языком что ли помогать будешь?»
В это время раздался стук в дверь.
-«Да, заходите!»- крикнул Григорий. В дверь заглянул Федор.
-«Тимофеич, можно тебя на минуту? Полку вешаю, Татьяны дома нет. А там поддержать бы... на пару минут делов»
-«Да, конечно, иду»-Григорий встал из-за стола-«А ты пока продолжай, только аккуратно, чтоб не криво. Спичка над спичкой»
Отец вышел из комнаты, но не закрыл плотно дверь. Пару минут Коля возился со спичками, а потом понял, что мужчины никуда не ушли. Они разговаривали за дверью вполголоса, словно не хотели, чтобы кто-то их услышал. Мальчик знал, что подслушивать не хорошо, но ноги сами понесли его к двери. Неслышно подойдя, он не стал прикладывать ухо к щели, потому что его могли заметить, а просто встал рядом с дверью, но так, чтобы его не было видно.
-«...Понимаешь, Гриш?» …- донесся до его слуха обрывок фразы. Видимо, отец кивнул в ответ, потому что Федор продолжил:
-«Конечно, все замяли, типа неустойчивый грунт, то да сё... Но настоящая то причина не в этом... Само собой, всем сказали молчать... да сам знаешь, на чужой роток не накинешь платок»
-«А ты сам то в это все веришь?»
-«Тимофеич, вот клянусь. Ни в Бога, ни в черта... ты же знаешь. А тут… если бы кто рассказал, не поверил бы. Но вот видел, как тебя. В любом случае, не пускай мальчонку туда».
-«Это даже не обсуждается. Давно запретил. Пока кирпич на голову не упал».
Коля еле успел отскочить от двери и сделать вид, что что-то ищет у себя на полке.
-«Что потерял?»
-«Да вот ..тут.. клей хочу другой.. этот не клеит»- Коля чувствовал. Как у него от вранья покраснели уши.
-«Все клеит. Давай доделывать пойдем. А то скоро мать придет, ужинать будем»
Теперь Колины вопросы даже не помещались у него в голове. После подслушанного разговора стало вообще все непонятно. Что такого страшного произошло на стройке, что строителей сняли с объекта и перестали вести любые работы. Да еще и скрыли настоящую причину. А главное, что такого увидел дядя Федя.
После нескольких дней размышлений Коля все же решил показать найденную фигурку волка Анне Владимировне. Улучив минутку, когда уроки закончились, и учительница еще не ушла в учительскую, а была у себя в кабинете, мальчик зашел и попросил уделить ему несколько минут времени.
-«Вы не могли бы сказать мне, что это за фигурка?» - и в ладонь учительницы лег небольшой костяной волк. Что бы учительница не стала расспрашивать, откуда он у Коли, то мальчик, запинаясь ( уж очень ему трудно давалась неправда) пролепетал, что фигурка принадлежала еще деду.
Анна Владимировна с минуту рассматривала фигурку.
-«Ну я вижу, что это волк... Хотя, в данном случае интересно, почему волк, а не койот.»
-«Кто?»
-«Койот. Это североамериканский луговой волк. Он немного похож на лису, но у лисы лапки покороче. А этот длинноногий. Ушки и мордочка острее, чем у обычного серого». Анна Владмировна продолжала рассматривать Волка.
-«Да, действительно волк... .»
-«А почему он должен быть каким-то койотом?»
-«Видишь»-учительница поставила Волка на ладонь-«По спинке у него идет узор? В нем угадываются мотивы индейских орнаментов. Кстати, у каждого племени свои мотивы орнамента, и, при желании, можно найти место рождения волка. Обычно в местах поселений индейцев водятся преимущественно койоты. Значит, возможно, эта фигурка родом откуда -то с более северных мест. Это может быть Канада или Аляска... туда койоты пришли только во времена «Золотой лихорадки. Поэтому, жившие там с давних пор индейские племена определили себе в тотем именно настоящего волка, коих там водится в изобилии»
Анна Владимировна вернула фигурку Коле. Мальчик положил ее в карман, но было видно, что у него на языке вертится еще какой-то вопрос.
-«Ты что-то еще хотел спросить?»- учительница сняла очки и положила их в карман платья.
-«Нет… то есть да… Скажите, а из зубов животных что делают?»
-«Из зубов?»-удивленно переспросила Анна Владимировна-«Может, ты имел в виду бивни?»
-«Нет, именно зубы. Небольшие клыки»
-«Знаю, делали украшения, обереги. Даже те же самые индейцы».
Ни учительница истории, ни кто-либо другой, ни, тем более, сам Коля, даже и не предполагали, какая история предшествовала появлению индейского амулета в тайнике московского особняка. А дело было так:
В далеком 1808 году на Аляске, в то время, когда эта территория с прилегающими к ней островами находилась под управлением Русско-американской компании, была основана новая столица – город Ново-Архангельск. В ходе освоения земель полуострова, русские натолкнулись на ожесточенное сопротивление индейцев-тлинкитов. Русско-индейская война закрепила Аляску за Россией, но ограничила дальнейшее продвижение русских вглубь. Ближе к середине 19 века отношения с аборигенами не наладились полностью, но, во всяком случае перешли в относительный нейтралитет. Около крепостных стен города даже выл выстроен специальный рынок для торговли с жившими рядом с Ново-Архангельском тлинкитами. За время существования в городе сменилось несколько правителей (должность так и называлась «правитель Ситхинского отдела»). Один из них, Пётр Степанович Костромитинов, был у власти с 1836 года по 1847. Хотя Ново –Архангельск на тот момент называли «Тихоокеанским Парижем», и он считался по-европейски развитым, выстроенным в стиле Санкт-Петербурга, с которым находится на одной широте, но климат и малочисленность населения немного удручали. Жена Костромитинова, Юлия Ивановна (урожденная Попова) откровенно скучала. Развлечением для молодой женщины было коллекционирование различных предметов, сделанных местными индейцами. Узнав, что в скором времени им с мужем придется покинуть Ново-Архангельск, она с еще большим рвением принялась увеличивать свою коллекцию, чтобы по приезду удивить родственников и знакомых. Громоздкие и грубоватые украшения Костромитинова не собирала. В ее интересы входили хорошо выделанные шкурки типа горжеток, имитирующие целое животное (с головой, лапами и хвостом), фигурки из кости и дерева, особенно выполненные «под шаманские», курительные трубки, изделия из искусно выделанной кожи.
В городе, помимо русского населения, были так же креолы, алеуты и несколько крещеных индейцев. Некоторые из них проживали в доме Костромитиновых, как обслуживающий персонал. Среди них была одна молодая девушка-тлинкитка по имени Савак . Вообще, тлинкиты проживали вне города, за северной крепостной стеной. В город им было разрешено заходить только днем. На ночь из Ново-Архангельска выгоняли всех пришлых тлинкитов, закрывали ворота, а 21 орудие северной батареи было направлено в сторону индейской деревни. Но немногим более года назад произошла следующая история. Юлия Ивановна, в обществе двух компаньонок, возвращалась домой с вечерни. Было достаточно темно, но на фоне белой стены дома была различима какая-то фигура. То ли сидящий человек, то ли вообще животное. Женщины испугались, подумав, что это собака, которая может напасть. Но потом услышали слабый стон. Осторожно приблизившись, они увидели, что это человек, причем в полуобморочном состоянии. Поскольку, в темноте нельзя было понять, что случилось, женщины кое как подхватили его под руки и довели до дома Костромитинова. Юлия Ивановна позвала прислугу и велела помочь привести девушку (дома уже стало понятно, что это совсем юная девушка-тлинкитка в национальной одежде) в чувство. К счастью, все обошлось. Савак, как она назвала себя, была невредима, просто очень напугана. По-русски она не говорила совсем. Пришлось прибегнуть к помощи другой тлинкитки, Яку, которая уже несколько лет была помощницей по хозяйству у Костромитинова, еще до замужества Юлии Ивановны.
У племени, которому принадлежала Савак, были две большие фратриии: Волка/Орла и Ворона. Вождь рода канахтеди (фратрия Ворона) был женат, но вот уже два года не мог дождаться появления наследника. Поэтому, Йэлкуху был вынужден взять вторую жену. Индейская семья была обычно моногамной, но у некоторых племен, при особых случаях, существовала практика многоженства. Старый шаман сказал, что когда вторая жена родит ребенка, то духи станут благосклонны и к первой жене, которая вскоре после этого тоже станет матерью. Выбор пал на Савак, которая принадлежала фратрии волка. По индейским обычаям жена вождя должна быть представителем противоположной фратрии. Но все оказалось не так просто. На место второй жены прочила свою дочь Шават-кеге, угрюмая и недоброжелательная соплеменница Савак. Шават –кеге возненавидела Савак и пригрозила, что сживет ее со света, если та станет женой Йэлкуху, а на сестер наложит проклятье. Говорили, что Шават –кеге приходится дальней родственницей ведьме Кетл, живущей в лесу, у подножия горы. Савак очень испугалась угроз, и чтобы спасти свою семью от ненависти Шават-кеге, решила инсценировать свою смерть, и сбежать. Недалеко от поселения, она изорвала свою верхнюю теплую одежду, бросила на землю и щедро полила сверху кровью зайца, так кстати попавшего в ловушку, поставленную отцом. Решить то она решила, только, поддавшись порыву, совершенно не подумала, о том, куда пойдет. Кроме как в Ново-Архангельск идти было некуда. Придя в город, она окончательно растерялась, и после некоторых колебаний направилась к церкви, подумав, что хоть это дом русского Бога, но Бог должен быть милосердным и помочь ей. Побродив рядом, но так и не решившись зайти, девушка немного ушла в сторону и пряталась за стенами домов, чтобы не так бросаться в глаза.
Рассказанное очень впечатлило Юлию Ивановну, которая очень любила всякие истории с мистическим сюжетом. Пожалев девушку, и, поняв, что той некуда идти, Юлия Ивановна упросила мужа взять Савак в помощницы Яку, которая уже была в достаточно преклонном возрасте. Петр Степанович внял просьбам жены, поставив одно условие: Савак не должна выходить на улицу, что бы ее нечаянно не увидел кто-нибудь из соплеменников, которые могут днем зайти в город.
Девушка была очень благодарна своим спасителям. Особенно Юлии Ивановне, которую боготворила. Яку немного научила Савак русскому языку, что бы та могла хоть как-то объясняться. Костромитинова впервые в жизни встретила такую преданность. Савак старалась во всем угодить, угадать любое желание, и делала это очень искренне. Юлия Ивановна тоже очень привязалась к девушке, и когда Петр Степанович в январе 1847 сдал должность своему брату Иннокентию и убыл в Россию вместе с супругой и двумя сыновьями, то Савак поехала с ними. По приезду приняла обряд крещения и получила новое имя Софья.
Через несколько лет Костромитинову снова пришлось вернуться в Ново-Архангельск, а вскоре он был назначен в Калифорнию, главой агентства РАК в Сан-Франциско, где, впоследствии, служил одновременно и российским вице-консулом. Конечно, о том, чтобы взять с собой Софью не могло быть и речи, поэтому Юлия Ивановна задумала отправить девушку в Москву, в семью своей троюродной сестры, которая была замужем за одним из представителей древнего дворянского рода Бутурлиных. Она написала родственнице длинное письмо, в котором объяснила все обстоятельства, обещая платить последней некую сумму денег на содержание Софьи. В ответном письме пришло согласие Марии Николаевны, которая тоже прониклась сочувствием к «бедной девочке». Причем, сочувствие было искренним: от денег Бутурлины отказались. Так, расставшись со своей благодетельницей и заливаясь горючими слезами, Софья отправилась в далекую Москву.
Вопреки опасениям, Софью приняли очень хорошо. Мария Николаевна оказалась весьма приятной женщиной. В доме она проживала с супругом и двумя дочками-погодками: Ольгой и Екатериной. Поскольку штат прислуги был укомплектован полностью, то Софью определили кем-то вроде помощницы гувернантки девочек. Конечно, обучением она не занималась, а вот занять сестер, погулять с ними, даже что-то рассказать (русский язык она знала уже довольно неплохо.)-с этих проблем не было. Особенно девочкам было интересно слушать о далекой загадочной Аляске, стране горных хребтов, озер и хвойных лесов. Дети завороженно слушали легенды и мифы индейцев. Про подземную старуху Агишануку, которая удерживала гигантский столб с покоящейся на нём плоской Землей и духов – покровителях рек, ледников, гор и стихий. Про гигантскую птицу-Гром по имени Хетл и человека-ворона Йэла. Конечно, дети не знали истинную причину появления Софьи. Было озвучено, что это компаньонка Юлии Ивановны, которая на время ее отъезда поживет какое-то время с ними. Конечно, специфичная внешность и оттенок кожи гостьи не прошли незамеченными, и естественно, дети задали вопросы, на что взрослые лаконично ответили, что Россия большая и на ее территории живут разные народности.
У Софьи от прошлой жизни осталась одна единственная вещь: небольшая костяная фигурка волка, вырезанная специально в честь появления девочки на свет. По обычаю, племени, после рождения каждый ребенок получал от шамана фигурку покровителя фратрии. По возможности с этим амулетом не надо было расставаться ни при каких обстоятельствах. Их носили на шнурках на шее, вшивали во внутренние карманы одежды. В крайнем случае, хранили дома. После смерти этот амулет клали в захоронение. Дух, находящийся в амулете, должен был сопровождать душу в загробном путешествии. Если же не сделать этого, то дух потеряет хозяина и будет метаться между небом и землей, а душа может заблудиться и не попасть в конечную точку своего пути. Фигурка была зашита в одежде Софьи, поэтому и осталась с хозяйкой. Учитывая то, что в семье Костромитиновых и, позже, Бутурлиных, девушке пришлось носить абсолютно другую по крою одежду и часто менять ее, то вшить фигурку не представлялось возможным. Софья очень боялась потерять амулет. И, когда в большом доме Марии Николаевны ей была выделена своя комната, то тлинкитка устроила там тайник. Кроме фигурки волка положив туда свое Волчье Ожерелье, сделанное из бусин и нескольких волчьих зубов. Оно тоже изготавливалось для каждого ребенка фратрии волка. Количество зубов в нем обозначало, каким по счету ребенком в семье был тот или иной младенец.
Софья прожила в семье Бутурлиных почти пятьдесят лет. Пережила Марию Николаевну и ее мужа. Старшая из дочерей осталась жить в доме и после смерти родителей. Младшая, Екатерина, выйдя замуж, уехала в Петербург. Ольга рано овдовела. Детей в этом, относительно недолгом, браке не было. Так получилось, что Софья, в итоге оказалась ей самым близким человеком.
Предполагая, что ее земной путь может скоро подойти к концу (для того времени возраст «за 60» был уже весьма преклонный), Софья решила рассказать Ольге о тайнике и амулете, а также, попросить ее исполнить обычай тлинкитов: после смерти Софьи одеть на нее ожерелье и положить в руку фигурку волка. Но сделать этого женщина не успела. В Москве вспыхнула крупная эпидемия холеры, которая бушевала с 1892 по 1895 год. Заразившись, Софья скоропостижно скончалась: видно ее организм был особенно восприимчив к этой инфекции. Менее чем за сутки произошло фатальное обезвоживание и наступила смерть. Ольга, впоследствии, тоже заболела, но ее болезнь закончилась выздоровлением. Вскоре после смерти Софии, Ольга, посоветовавшись с сестрой, решила продать огромный особняк и переехать в дом попроще. Новый хозяин дома, известный московский адвокат, въехав, распорядился отремонтировать все комнаты. Старые обои убирать не стали, или, возможно убрали только частично, поэтому тайник не был обнаружен, пока, спустя много лет, советский школьник, Николай Кудряшов, случайно не обрушил подоконник.
Коля понял, что скорее всего он никогда и не узнает ответы на все свои вопросы. Потому что с каждым выясненным фактом вопросов появляется все больше. Вот и сейчас, после разговора с учительницей, мальчик не переставая думал, откуда и, самое главное, каким образом индейский волк из далекой Аляски, или даже Канады, попал сюда, в Москву. Индейцы уж тут точно не жили. Да и, видимо, не простой это был волк, раз спрятали его в тайник. Он же не золотой и не серебряный, а вот поди же ты, убрали подальше от любопытных глаз. А почему? Решив побольше узнать о происхождении своего Волка, Коля вновь обратился к Анне Владимировне и попросил принести ему книгу об индейских орнаментах. На этот раз мальчик честно признался, что хочет понять, где именно сделали эту фигурку. Учительница сказала, что подобную книгу даже ей не разрешат вынести из стен библиотеки, но она постарается помочь, и попробует сама найти информацию, только для этого ей надо, чтобы Коля перерисовал очень точно узоры со спинки волка.
Через несколько дней Анна Владимировна рассказала мальчику все, что ей удалось узнать из найденных источников. Подобные орнаменты встречаются у индейцев северо-западного побережья Аляски. А именно у племен хайда, квакиутли, сэлиш, тлинкитов. Квакиутли, скорее всего, к этому волку отношения не имели. У них были другие объекты культа — Каннибал, живущий на Краю Мира, чудовище Дзоноква, двуглавый змей Сисиутл. Сэлиш почитали норку и ворона. Хайда были разделены на две части, с поклонением Ворону и Орлу. А вот у тлинкитов часто орел заменялся волком, что не прослеживалось у их соседей. Да и в процентном соотношении тлинкиты гораздо многочисленнее были именно в «Русской Америке». По всему выходило, что волк родом из племени тлинкитов.
Коля приуныл. Было похоже, что на этом тоненькая ниточка его расследования оборвалась. Индеец-тлинкит в Москве. Такого же не могло быть. Вряд ли в коммунальной квартире в центре города мог запросто обитать такой экзотический персонаж. Если взять предыдущего хозяина-адвоката, то тоже маловероятно, что он был индейцем. Первый владелец дома граф? Слуга-тлинкит? Да не может быть. А если бы и могло такое случиться, то прошло уже почти сто лет. Кто уже помнит того графа и его окружение. Единственное, можно попробовать узнать что-то не о хозяине этого конкретного волка, а о быте индейцев вообще. Кто такие тлинкиты. Об индейцах Коля знал, в основном, из новых экранизаций романа «Виннету» Карла Мая. Но перед этим он решил предпринять последнюю попытку, набраться смелости и поговорить с соседом Федором.
Стоя перед дверью Кочетовых, он долго не решался войти. С одной стороны Коля испытывал неловкость: ведь надо же было как то объяснить Федору, откуда он знает о тщательно скрываемом им происшествии, а , с другой – любопытство перевешивало. Коля вздохнул и занес руку, чтобы постучать, но в этот миг дверь распахнулась. Татьяна намеревалась выйти из комнаты и буквально наткнулась на Колю.
-«Ты что –то хотел?»
-«Да, мне с дядей Федей поговорить».
-«Проходи конечно! Федь, тут к тебе Николай Григорьевич на беседу!»- Татьяна улыбнулась мальчику, сама же направилась в кухню.
Федор сидел за столом и решал кроссворд.
-«Григорич, проходи, садись рядышком»- он похлопал по рядом стоящему стулу- «Случайно не знаешь, что это за морская рыба, грозный хищник морей?»
-«Аку…»
-«А вот и нет!»-Федор хитро посмотрел на Колю- «Начинается слово на букву Б, а еще есть в середине Р».
-«Тогда барракуда».- уверенно ответил мальчик. Он как раз начал читать одну из найденных в старом доме книг, которая называлась «В глубине морей». На первых страницах как раз и было написано про свирепую и опасную рыбу.
-«Точно! Так о чем ты хотел со мной поговорить?» -Федор аккуратно вписывал буквы в клеточки кроссворда. Не смотря на то, что Коля бессчётное количество раз прокручивал в мыслях ход диалога, все равно вопрос застал его врасплох. В смущении он теребил в пальцах бахрому скатерти, которой был накрыт круглый стол.
-«Ну, смелей, не бойся, я же не кусаюсь». И тут Коля выпалил:
-« А кого вы видели там, у заброшенного дома на стройке?»
Сосед отложил в сторону карандаш, подпер рукой подбородок и посмотрел на мальчика.
-«Ты уверен, что хочешь это знать?»
Коля кивнул.
-«Но ты ведь не просто так интересуешься?»
-«Нет, не просто так.»- и мальчик выложил всю историю с самого начала. И про котенка, и про тайник, и про выброшенный мешочек, и про индейцев тлинкитов. На удивление, сосед слушал внимательно, без тени насмешки или недоверия на лице. Только Когда Коля дошел до рассказа о фигурке волка, то переспросил:
-« Это точно волк? Ты уверен?»
-«Конечно. Что ж я, волка не узнаю, что ли?»
-«Дело не в этом. Просто некоторые фигурки бывают настолько странные, и не разберешь, что это за зверь».
-«Дядь Федь, это точно волк!»
Когда Коля закончил рассказ, Федор задумчиво побарабанил пальцами по столу, затем произнес.
-«Так вот, видел я, брат, там волка.»
-«Настоящего? Всамделишного? Из зоопарка что ли убежал?»
Федор отрицательно покачал головой. И решил рассказать мальчишке все, что знал. Ну, может быть не совсем все. Опустив кое-какие кровавые подробности.
-«В общем, о грандиозной стройке ты прочитал. Да, действительно, хотели на том месте построить что-то этакое. То ли с пионерами, то ли с комсомолом связанное. И место хорошее, и дом бросовый, сам разваливается. Но это давно было. И не при мне. Работаю, значит, я в смене с Тимофеичем. Вот он мне эту байку и рассказал.
-«Так вы же говорили, что сами что-то видели?»
-«Не спеши, вот торопыга. Лучше слушай дальше. Тимофеич часто со мной оставался. Домой никогда не торопился. Ни жены, не детей. В войну из эвакуации не вернулись. Сгинули. Вот он и оставался. Лишь бы не одному дома быть. А что зимними вечерами в бытовке нашей делать? Обошел территорию, все на месте, порядок, и быстрее в тепло. Ну и разговоры всякие разные. Что да как. В общем, разговорились однажды про случаи всякие на стройках. Ну, такие случаи, с четртовщинкой. А он и давай припоминать. То где то строили на месте кладбища, то церковь сносили.. вот он про всякие привидения и начал. А я на смех его поднял. Обиделся тогда на меня Тимофеич, и говорит, мол смейся смейся, а у самого то под боком дом с привидением. Я аж рот открыл, какой такой дом? Вот он и рассказал, что стройку, ту что у нас здесь рядом, не просто так закрыли. В дом волк не пускал. Когда много людей, так не показывался. А когда по одному оказывались, то и напасть мог. Сначала одного напугал до родимчика, потом второго .э-э-э помял немного. Думали, что собака бешеная. Обходили всю территорию. Вокруг забор, лаза никакого нет. В доме- никого. А все одно. И вой слышали. Даже в домах, тех что рядом, жители ругались, мол безобразничают ночами на стройке, шумят. А кому шуметь? Ночами никто и не работал. Успели снести на задворках какие-то сараи, конюшню, что ли, да дом маленький, для прислуги наверно был. А к усадьбе не подступиться. Начальство ругаться стало, мол что за дела? Уже строить пора, материалы завозить, а тут еще конца-края не видать в работе. И вот приехал какой-то самый главный начальник, учить, значит, как работать нужно. Говорит, сейчас я вам тут урок преподам. И, шасть в дом. Оттуда кричит- перекрытия все гнилые, дом на ладан дышит. Несколько дней вам даю, а то, понимаешь, товарищ Сталин указания дал, а вы тут саботаж устроили. Орал орал оттуда, из дома, значит, и вдруг тишина. Минуту тишина, две, пять. Кто посмелее посмотреть пошел. И увидели: метрах в двадцати от входа в дом, прямо на мусоре и лежит...в своем костюмчике и ботиночках начищенных. Сказали инфаркт. Ну ясное дело, милиция. Следствие.. пока то да се.. под стройку другой участок в спешном порядке выделили. А этот как проклятый. Как не соберутся что-то затеять-ничего не выходит».
-«Ну а Вы-то что видели?»
-«Я –то?» - Федор усмехнулся - «Моложе был, бесшабашнее. Думаю, дай-ка я зайду посмотрю, а то что за бабские россказни. Волки, призраки. И зашел же. Как-то вечерком, чтоб часом не увидели при свете дня, перемахнул через забор и …. Походил вокруг- ничего необычного. Внутрь заглянул- мусор да стекло битое. Ну барахло вроде какое еще валяется. А потом.. как движение какое сзади. Оглянулся- никого. Но как-то неприятно стало, вроде как холодок по спине. Еще покойника этого вспомнил, будь он неладен. Вышел из дома и тут вижу в под кустом огоньки красные, как угольки. Думаю, может отблеск какой. А сам бочком бочком к забору, но спиной не поворачиваюсь, пячусь, как краб. До самого забора дошел вот так задом. Под кустом никакого движения. Через забор то не могу спиной карабкаться. Быстро развернулся, на руках подтянулся, одну ногу уже занес, а сам оглядываюсь. И вижу, скользит на меня бесшумно тень. Силуэт как собачий. Но сам понимаешь, когда собака бежит, да тем более по захламленному участку, она же огибает препятствия. А ЭТО как плыло, но быстро и четко, ровно по прямой. И только потом, спрыгивая с забора, я вдруг понял, что это не собака а огромный волк».
Федор помолчал, потом добавил:
-«Веришь, никому не рассказывал. Только бате твоему, да и вот теперь тебе».
-«Может этот волк как в сказках, вроде хранителя дома...»- неуверенно произнес Коля.
-«Да какие сказки... Москва, двадцатый век... и такая вот петрушка».
Мальчик долго не мог уснуть. Все думал. Сопоставив все что удалось узнать, логически пришел к следующему. Если это хранитель дома, значит он что-то охраняет. Может быть, клад? Поэтому он и не хочет, чтобы дом ломали. Иначе найдут спрятанное. Но, с другой стороны, почему волк хотел напасть на дядю Федю? Тот же не хотел ломать дом. А на играющих мальчишек не нападал, даже им и не показывался. И меня в дом пустил, даже книги не помешал взять... и забрать все из тайника. А может быть он и хотел, чтобы я все это нашел? И нашел именно, когда был один? Мальчик даже сел на кровати: сон ушел окончательно. Ну да, так и есть. Если бы дом снесли, то, скорее всего фигурку бы раздавили. А так она осталась целая. Значит, это было нужно, чтобы она осталась целая. Наверно зря я мешочек выбросил. Если он лежал в тайнике, значит был так же важен, как и волк.
На следующий день Коля решил пойти и найти то, что выкинул. Мальчику было страшно. Очень страшно. Стоя у забора, и прислонившись к потемневшим шершавым доскам, он попросил у волка разрешения войти на его территорию. Потом подтянулся на руках и снова оказался там, где был немногим более месяца назад. С опаской, озираясь вокруг, пошел к дому. Но, что удивительно, с каждым шагом страх улетучивался. Ему стало казаться, что дом приглашает его войти. Оказавшись внутри, он пошел в ту самую комнату, где нашел тайник. Слава Богу, мешочек лежал там, где Коля его и бросил. Мальчик поднял его, положил в карман и пошел обратно.
Теперь оставалось связать как –то воедино фигурку, мешочек, индейцев тлинкитов и этот дом. Это и оказалось самым сложным. Коле ничего не приходило на ум. Разве что обратиться за помощью к Анне Владимировне. Правда, было неудобно, она и так потратила массу своего времени, чтобы помочь. Но то ли учительница сама догадалась, то ли просто проявила участие, но при следующей встрече в школе поинтересовалась, как дела с индейцами? Коля признался, что плохо. Надо найти какого-нибудь специалиста по индейцам и задать ему несколько вопросов. Анна Владимировна засмеялась, и сказала, что, конечно, знакомого специалиста по индейцам у нее нет, зато есть знакомый преподаватель истории, целый настоящий профессор, с которым они когда-то вместе учились. Он большой специалист по древним цивилизациям- майя, ацтекам, шумерам. Возможно сможет помочь и с тлинкитами.
Через несколько дней Коля с Анной Владимировной пришли в гости к историку. Мальчик при слове «профессор» представлял себе седовласого старичка в круглых очках, но, вопреки ожиданиям, дверь им открыл достаточно моложавый мужчина и широким жестом пригласил заходить в квартиру.
-«Добро пожаловать, Анна Владимировна, и вы, молодой человек. Как Вас величать?»
Анна Владимировна тихонько подтолкнула Колю. Тот замешкался и встал на пороге.
-«Константин Сергеевич, знакомьтесь. Вот тот самый любознательный Николай.»
-«Хорошо, что любознательный. Беседовать с интересующимся человеком одно удовольствие. Проходите в комнату. Сейчас будем пить чай и разговаривать об индейцах»
Через некоторое время они уже сидели в уютной гостиной и пили чай с печеньем и баранками. Коля совсем смутился
-«Когда Анна Владимировна мне позвонила и просила провести ликбез по тлинкитам, я, если честно, был удивлен.»
-«Почему?»-Коля посмотрел на профессора.
-«Видишь ли, Николай, это не самая популярная сейчас тема. Да и вообще, тлинкиты не очень известные для обычного человека индейцы. В основном в рассказах фигурируют команчи, или, например, ирокезы, апачи. А вот тлинкиты не пользуются популярностью, хотя это очень храброе и воинственное племя, по-своему интересное. Да и немалочисленное. Так, что тебя интересует?»
Коля протянул профессору свои находки: Волка и мешочек. Константин Сергеевич с интересом разглядывал фигурку, поворачивая ее на ладони.
-«А знаешь ли ты, что это не просто фигурка?»
-«Не просто?»
-«То то и оно, что не просто. Это амулет, причем именной. Вот видишь»- профессор пальцем указал на знак в орнаменте, похожий на круг с одетой на него короной- «в индейском письме это слово «имя». А далее написано имя. Такие амулеты маленький индеец получал при рождении. Это что то вроде личного хранителя. А после смерти хозяина фигурку клали в захоронение».
-«А можно узнать, что за имя?»
-«Ну, если принять во внимание, что обычно индейцы своеобразно дают имена, то есть это какие-то существительные, названия стихий, прилагательные, то при желании прочесть можно. Только для этого нужен более обширный тлинкитский словарь. Кстати, а откуда у тебя эта фигурка?»
Коля вздохнул. Ему было неловко перед Анной Владимировной, которой он соврал. После минутного раздумья мальчик решил сказать правду. Закончив рассказ, он добавил вполголоса:
-«Поэтому я и хотел бы узнать, кому принадлежал этот волк и кто его спрятал в тайник...и еще эти зубы. Но, наверно ничего не получится.»
-« А давай попытаемся.»- Константин Сергеевич поставил Волка на стол-«Что нам известно? Ты правильно подумал, что никто из последних жильцов дома, я имею ввиду жильцов, переселенных уже после революции, не имел отношения к волку. Переселяли рабочих, простых советских людей. Если бы даже кто-то и имел этот амулет, то вряд ли стал его прятать. Учитывая, что волк не имеет материальной ценности- он не из драгоценного метала, на неискушенный взгляд просто костяшка, спрятал его тот, для кого эта вещица была очень дорога. Размышляем далее. До революции тут проживал московский адвокат, который опять-таки, маловероятно был причастен к тайнику. Можно допустить, что он был коллекционер, и, по каким-то причинам спрятал волка. Но, в таком случае, при отъезде он бы взял фигурку из тайника. Ведь так? Значит возвращаемся к первым хозяевам дома. Усадьба принадлежала Бутурлиным. И была построена графом примерно в середине прошлого века».
Глядя на широко распахнутые глаза мальчика, профессор улыбнулся:
-« Ты не думай, что я такой умный. Просто Анна Владимировна мне немного рассказала о цели твоего визита, и я почитал кое-какие источники. Значит, тайник был сделан именно в то время. Насколько известно, последней из дома выезжала старшая дочь графа, которая осталась последней представительницей семьи, жившей там. И она ничего не взяла из тайника. Отсюда какой вывод? То, что она не знала о волке. И не знали ни отец, ни мать. Кто же тогда спрятал фигурку? Эти два предмета лежали вместе не просто так. То, что ты назвал зубами»- при этих словах Константин Сергеевич достал из мешочка содержимое-«это индейское ожерелье. Честно говоря, я не нашел такой специфичной информации по тлинкитам, но, судя по традициям других племен, это тоже то ритуальная вещь. В итоге мой вердикт таков: Как это не загадочно, но тайник сделал человек, проживающий доме. Это не граф, не графиня и не их дети. Но и не слуги. Слуги не жили в этой части дома. Сделать же такой тайник, это, знаешь ли, не в шкаф спрятать. По логике-это родственник, проживающий в данной комнате, и имеющий отношение к культуре тлинкитов, который знал, что это именно тандем. Эти два предмета связаны ритуально. И, скорее всего, должны были сопровождать хозяина в загробном мире. Но, по какой-то причине остались в тайнике. И, на мой взгляд эта причина- внезапная смерть того, кто их и спрятал ».
Произнеся последнюю фразу, профессор с видом победителя откинулся на спинку кресла:
-«Ну, как вам версия?»
-Гениально, Константин Сергеевич!»- Анна Владимировна посмотрела на Колю-«Правда?»
Мальчик только и смог, что кивнуть головой. Он был восхищен тем, как быстро профессор распутал всю нить.
-«Константин Сергеевич, Вы сказали, что эти вещи ритуальные, значит, наверно их нельзя хранить дома? Я имею ввиду, после смерти того, кто ими владел.»
-«По религиозным верованиям индейцев эти вещи должны уйти вслед за хозяином. Сопровождать душу, и все такое. Конечно, это не самый лучший сувенир.»
-«Еще моя бабушка»-неуверенно начала Анна Владимировна-«рассказывала, что если надо передать умершему какую-то вещь, то ее просто прикапывают на кладбище»
-«Что за религиозные пережитки, Анна Владимировна?»- засмеялся профессор. Да и где та могила? Бутурлины были захоронены у Успенского собора в Симоновом монастыре. Да и не факт, что неизвестный родственник был похоронен там же. А что у нас там сейчас? Правильно, на месте Успенского собора в настоящее время находится здание ДК ЗИЛ . Поэтому не морочьте голову юному пионеру».
Всю ночь Коле снился Волк, который порывался куда- то бежать, и будто звал мальчика за собой. Пробегая несколько метров вперед, он возвращался, и подталкивал Колю под колени влажным носом, словно не мог идти один. Снова убегал вперед и опять возвращался. От последнего, наиболее ощутимого толчка под левое колено Коля проснулся. Было раннее утро. Даже отец с матерью еще не вставали. Пролежав и проворочавшись без сна еще около часа, мальчик дождался, пока проснутся родители. Было воскресенье. Вскоре после завтрака Коля отпросился погулять, а сам поехал на Автозаводскую. Конечно, пионеры не должны были верить во всякую чепуху, а страшилки –это все для девчонок. Если бы кто из мальчишек узнал, что Кудряшов Коля поехал к развалинам монастыря, что бы закопать где-то там костяного волка, его бы, как минимум, подняли на смех, а, как максимум, исключили бы из пионеров. Поэтому никто не знал об этой поездке, даже лучший друг Генка Лисицын.
Коля быстро нашел Дом культуры. Махина выходила фасадом на улицу. Конечно, дом культуры был необходим городу. Сколько там было разных кружков! Большая библиотека, кинозал. Но что бы вот так взять и построить, в буквальном смысле на костях... даже советский до мозга костей Коля, воспитанный в духе атеизма, не мог представить, что кто-то придет и уничтожит могилы. Например, могилу его дедушки, Тимофея Зиновьевича.
Коля прошел вдоль уцелевшей стены монастыря. Где-то там, за ней, когда-то находились могилы Бутурлиных. Конечно, на ту, внутреннюю сторону, он не пойдет. Закопает все здесь. Притаившись за старым мощным деревом, росшим почти рядом со стеной, Коля оглянулся: не идут ли случайные прохожие. По близости никого не было. Взяв захваченную из дома столовую ложку, быстро выкопал ямку положил в нее мешочек. Из другого кармана вытащил Волка.
-«Ну что, беги, Волк. Ищи своего хозяина»
По бескрайнему простору млечного пути мощными, сильными прыжками движется волк. Там, где он сейчас, нет счета времени. Секунда может длиться годами, а год пройти за секунду. Наконец Волк сможет совершить предназначенное: отвести душу Савак туда, куда она не могла попасть без него. Все сильнее слышны звуки шаманского бубна. А вот и Река, на берегу которой стоят души и ждут, когда за ними приплывет Каноэ и перевезет их на Тот берег. Все души с провожатыми. И только несколько призрачных фигур стоят в стороне. Им так и суждено вечно стоять на берегу. Ведь в Каноэ можно попасть только с духом амулета. Именно дух направит Каноэ туда, где все остальные души собираются в большом доме, чтобы приветствовать новоприбывшего. Но тут, к одному призрачному силуэту приближается дух в облике волка. Силуэт отделяется от остальных и начинает двигаться к берегу Реки. А вот и Каноэ. В него первым запрыгивает волк. За ним легким облачком движется Савак. Каноэ медленно отплывает от берега. Неслышно рассекая темную гладь реки, плывет скорбное судно и скоро причалит туда, где давно уже ждут Савак на Земле Вечного Лета.